Страница:
— Да! — закричал монах. — Я калека! Но я прав! И я не сомневаюсь, что найдутся честные люди на этой земле, что докажут мою правоту! Кто поможет мне, братья? Кто защитит мою честь и мое слово?
— Мы! — раздался громовой голос откуда-то от аддаканов.
Все разом повернулись.
Толпа раздалась перед двумя рыжеволосыми гигантами угрожающего вида, обвешанных оружием. Один из них был с переломанным носом и выбитым глазом, что придавало ему особо свирепый вид. У каждого на боку болталась солидная палица из тех, что изготовляют мастера южного Малкира, за спиной висели большие овальные щиты и двуручные мечи, на руках были латные руковицы, на головах — шлемы с поднятыми сейчас забралами. Трэггану сразу понял по их виду, что у каждого за плечами не одно сражение.
— Мы готовы защитить твою честь и твое слово, монах! — пророкотал один из них. — Калек нельзя обижать, они говорят от имени мертвых богов! Кто противник?!
Трэггану понял, что все действо было заранее придумано монахом. Или братством их зеленым, хотя в одежде воинов ничто не говорило о принадлежности к братству. Но это была ловушка, попытка устроить шумиху и привлечь внимание к планам захвата богатых мирных островов как можно больше реухалцев и даже, если получится, богов и Димоэта.
— Что, сынок, добился своего? — повернулся к Трэггану элл Канеррану, в голосе его послышалось чуть ли не злорадство. — Я предупреждал: доиграешься. Теперь готовь завещание. Слава Димоэту, что у моей дочери хоть есть сын, твой наследник. О нем ты подумал?
— Я не простой гражданин Итсевда, — возразил Трэггану, — я — владельный элл, я не мог стерпеть оскорбление чести.
— Оскорбление! Обида! — язвительно воскликнул тесть. — Обиды что мозоли — быстро возникают, да медленно лечатся. Знал бы ты, сопляк, сколько раз мне в жизни было нанесено оскорблений и каждый раз я терпел. И где они теперь, мои обидчики? Все до единого в сырой земле. А нетерпеливым придется платить кровью.
— Лучше платить кровью, чем покрывать позором трусости свой род, — зло произнес Трэггану.
Элл Кмелл лишь усмехнулся в ответ и повернулся спиной к зятю. Сделал жест своим охранникам, чтобы следовали за ним и пошагал прочь.
— Кто твой противник, монах? — спросил второй воин не менее громовым голосом.
— Я! — шагнул в их сторону Трэггану. — Я ответил на вызов и готов сразиться с вами обоими, как того требует закон Ристалища Чести.
— И я, Мейчон из Велинойса! — вдруг встал рядом с ним Мейчон. — Я тоже отвечаю на вызов монаха.
Сегодняшний день отнял у Мейчона любовь. Но жизнь не кончилась — остался друг. И на жизнь этого друга покушаются какие-то негодяи. Он не мог остаться в стороне.
— Вы принимаете вызов? — спросил элиран Фуллэгу подошедших воинов. — В таком случае, назовите ваши имена.
— Дейкку из Малкира, — рявкнул один.
— Пройггу из Малкира, — сообщил другой.
— Итак, — подняв руку призывая к вниманию, начал элиран, — от имени короля Реухала объявляю, что сегодня, через три часа, когда день на Шаре Димоэта коснется Дакрея, на Ристалище чести состоится поединок элла Итсевд-ди-Реухала и элина Мейчона из Велинойса против монаха Иераггу, которого будут представлять элины Дейкку и Пройггу из Малкира. Предупреждаю от имени короля Реухала, что неявившийся на бой объявляется преступником и в случае поимки в Реухале будет подвергнут смертной казни без суда. Противникам все ясно?
— Да, — сказал Трэггану.
— Да, — рявкнул один из малкирцев.
— Тогда вы встретитесь на Ристалище Чести через три часа. Правило боя лишь одно — если противник признал свою неправоту необходимо немедленно опустить оружие. Следить за этим на Ристалище Чести буду я, элиран пятой грани Фуллэгу, и мои помощники. — Он взмахнул своим копьем, показывая, что разговор закончен.
— Я продолжаю! — вновь заорал монах, так и стоявший на трибуне. — Слушайте меня, жители Города Городов и все аддакайцы!
— Нет! — повернулся к нему Фуллэгу. — Пока не будет доказана правота ваших слов на Ристалище Чести, вы не имеете права говорить. Освободите трибуну!
— Моя правота будет доказана! — сопротивлялся монах.
К нему подошли два элирана младшего чина, давно наблюдавшие за сценой, привлеченные шумом и готовые в любой момент придти на помощь старшему товарищу. Монах гордо вскинул голову и пошел прочь от трибуны, тяжело опираясь на костыль.
Народ начал расходится.
— Благодарю вас, Трэггану, — сказал элл Наррэгу. — Вы вели себя достойно. Желаю вам победы на Ристалище Чести. И вам, элин Мейчон.
— Элл Наррэгу, — спокойно улыбнулся прославленному военачальнику выпускник Брагги, — если вы не возражаете, то завтра я выйду на Арену Димоэта в цветах Итсевда.
Наррэгу внимательно посмотрел на спокойное лицо воина.
— Благодарю, — с легким поклоном произнес он. — Я распоряжусь, чтобы за вас внесли взнос и записали от имени Итсевда, элин Мейчон.
— Нет, — жестко ответил тот. — Я этого не просил. Я не нуждаюсь в помощи, я предложил вам выступить за ваше королевство бескорыстно.
— В таком случае, благодарю и за это, — с достоинством сказал элл Наррэгу, умевший ценить как мужество, так и независимость. — Мы еще увидимся до завтра.
Элл Галну перевел взгляд с малкирцев на Мейчона, потом на Трэггану.
— А я-то собирался придти к вам вечером на пир, — со вздохом сказал он.
— А он и не отменяется, элл Галну, — улыбнулся Трэггану. — Я жду вас в назначенный час.
— Именно в этот час состоится ваш поединок.
— О, великие пустоши! — поморщился Трэггану. — Что ж, я оповещу всех о переносе ужина на час. Ничего страшного: поединок на Ристалище Чести причина уважительная.
— Безусловно, — кивнул элл Галну, еще раз посмотрел на малкирцев и вздохнул: — Желаю вам и вашему другу удачи, элл Трэггану. Я приду на Ристалище Чести.
Толпа разошлась. Трэггану и Мейчон остались одни, стражники ждали господина чуть поодаль.
— Зачем ты вызвался, Мейчон? — спросил Трэггану.
— Размяться перед Состязаниями, — усмехнулся тот. — Чтоб кровь не застаивалась.
— В любом случае, я признателен тебе. Сейчас мне необходимо вернуться во дворец. Ты со мной?
— Ты что, действительно завещание собрался писать?
— Нет, просто на время поединка назначен пир в моем дворце, хорошо элл Галну напомнил. Теперь мне необходимо разослать гонцов, чтобы предупредить гостей о переносе праздничного ужина на час. Да и не буду же я в этих одеждах с побрякушками защищать свою жизнь?
— Да, тут ты прав, — согласился Мейчон. — А мне надо записаться на завтрашние бои. Я приду к Ристалищу Чести в назначенный срок.
— Я распоряжусь принести тебе щит и шлем.
— Шлем без надобности, а вот щит, полегче и покрепче, не повредит, — кивнул Мейчон.
— Дорогу сам найдешь или дать охранника, чтобы ты не заблудился?
— Не заблужусь, — улыбнулся Мейчон. — До встречи на Ристалище Чести.
Глава 3
— Мы! — раздался громовой голос откуда-то от аддаканов.
Все разом повернулись.
Толпа раздалась перед двумя рыжеволосыми гигантами угрожающего вида, обвешанных оружием. Один из них был с переломанным носом и выбитым глазом, что придавало ему особо свирепый вид. У каждого на боку болталась солидная палица из тех, что изготовляют мастера южного Малкира, за спиной висели большие овальные щиты и двуручные мечи, на руках были латные руковицы, на головах — шлемы с поднятыми сейчас забралами. Трэггану сразу понял по их виду, что у каждого за плечами не одно сражение.
— Мы готовы защитить твою честь и твое слово, монах! — пророкотал один из них. — Калек нельзя обижать, они говорят от имени мертвых богов! Кто противник?!
Трэггану понял, что все действо было заранее придумано монахом. Или братством их зеленым, хотя в одежде воинов ничто не говорило о принадлежности к братству. Но это была ловушка, попытка устроить шумиху и привлечь внимание к планам захвата богатых мирных островов как можно больше реухалцев и даже, если получится, богов и Димоэта.
— Что, сынок, добился своего? — повернулся к Трэггану элл Канеррану, в голосе его послышалось чуть ли не злорадство. — Я предупреждал: доиграешься. Теперь готовь завещание. Слава Димоэту, что у моей дочери хоть есть сын, твой наследник. О нем ты подумал?
— Я не простой гражданин Итсевда, — возразил Трэггану, — я — владельный элл, я не мог стерпеть оскорбление чести.
— Оскорбление! Обида! — язвительно воскликнул тесть. — Обиды что мозоли — быстро возникают, да медленно лечатся. Знал бы ты, сопляк, сколько раз мне в жизни было нанесено оскорблений и каждый раз я терпел. И где они теперь, мои обидчики? Все до единого в сырой земле. А нетерпеливым придется платить кровью.
— Лучше платить кровью, чем покрывать позором трусости свой род, — зло произнес Трэггану.
Элл Кмелл лишь усмехнулся в ответ и повернулся спиной к зятю. Сделал жест своим охранникам, чтобы следовали за ним и пошагал прочь.
— Кто твой противник, монах? — спросил второй воин не менее громовым голосом.
— Я! — шагнул в их сторону Трэггану. — Я ответил на вызов и готов сразиться с вами обоими, как того требует закон Ристалища Чести.
— И я, Мейчон из Велинойса! — вдруг встал рядом с ним Мейчон. — Я тоже отвечаю на вызов монаха.
Сегодняшний день отнял у Мейчона любовь. Но жизнь не кончилась — остался друг. И на жизнь этого друга покушаются какие-то негодяи. Он не мог остаться в стороне.
— Вы принимаете вызов? — спросил элиран Фуллэгу подошедших воинов. — В таком случае, назовите ваши имена.
— Дейкку из Малкира, — рявкнул один.
— Пройггу из Малкира, — сообщил другой.
— Итак, — подняв руку призывая к вниманию, начал элиран, — от имени короля Реухала объявляю, что сегодня, через три часа, когда день на Шаре Димоэта коснется Дакрея, на Ристалище чести состоится поединок элла Итсевд-ди-Реухала и элина Мейчона из Велинойса против монаха Иераггу, которого будут представлять элины Дейкку и Пройггу из Малкира. Предупреждаю от имени короля Реухала, что неявившийся на бой объявляется преступником и в случае поимки в Реухале будет подвергнут смертной казни без суда. Противникам все ясно?
— Да, — сказал Трэггану.
— Да, — рявкнул один из малкирцев.
— Тогда вы встретитесь на Ристалище Чести через три часа. Правило боя лишь одно — если противник признал свою неправоту необходимо немедленно опустить оружие. Следить за этим на Ристалище Чести буду я, элиран пятой грани Фуллэгу, и мои помощники. — Он взмахнул своим копьем, показывая, что разговор закончен.
— Я продолжаю! — вновь заорал монах, так и стоявший на трибуне. — Слушайте меня, жители Города Городов и все аддакайцы!
— Нет! — повернулся к нему Фуллэгу. — Пока не будет доказана правота ваших слов на Ристалище Чести, вы не имеете права говорить. Освободите трибуну!
— Моя правота будет доказана! — сопротивлялся монах.
К нему подошли два элирана младшего чина, давно наблюдавшие за сценой, привлеченные шумом и готовые в любой момент придти на помощь старшему товарищу. Монах гордо вскинул голову и пошел прочь от трибуны, тяжело опираясь на костыль.
Народ начал расходится.
— Благодарю вас, Трэггану, — сказал элл Наррэгу. — Вы вели себя достойно. Желаю вам победы на Ристалище Чести. И вам, элин Мейчон.
— Элл Наррэгу, — спокойно улыбнулся прославленному военачальнику выпускник Брагги, — если вы не возражаете, то завтра я выйду на Арену Димоэта в цветах Итсевда.
Наррэгу внимательно посмотрел на спокойное лицо воина.
— Благодарю, — с легким поклоном произнес он. — Я распоряжусь, чтобы за вас внесли взнос и записали от имени Итсевда, элин Мейчон.
— Нет, — жестко ответил тот. — Я этого не просил. Я не нуждаюсь в помощи, я предложил вам выступить за ваше королевство бескорыстно.
— В таком случае, благодарю и за это, — с достоинством сказал элл Наррэгу, умевший ценить как мужество, так и независимость. — Мы еще увидимся до завтра.
Элл Галну перевел взгляд с малкирцев на Мейчона, потом на Трэггану.
— А я-то собирался придти к вам вечером на пир, — со вздохом сказал он.
— А он и не отменяется, элл Галну, — улыбнулся Трэггану. — Я жду вас в назначенный час.
— Именно в этот час состоится ваш поединок.
— О, великие пустоши! — поморщился Трэггану. — Что ж, я оповещу всех о переносе ужина на час. Ничего страшного: поединок на Ристалище Чести причина уважительная.
— Безусловно, — кивнул элл Галну, еще раз посмотрел на малкирцев и вздохнул: — Желаю вам и вашему другу удачи, элл Трэггану. Я приду на Ристалище Чести.
Толпа разошлась. Трэггану и Мейчон остались одни, стражники ждали господина чуть поодаль.
— Зачем ты вызвался, Мейчон? — спросил Трэггану.
— Размяться перед Состязаниями, — усмехнулся тот. — Чтоб кровь не застаивалась.
— В любом случае, я признателен тебе. Сейчас мне необходимо вернуться во дворец. Ты со мной?
— Ты что, действительно завещание собрался писать?
— Нет, просто на время поединка назначен пир в моем дворце, хорошо элл Галну напомнил. Теперь мне необходимо разослать гонцов, чтобы предупредить гостей о переносе праздничного ужина на час. Да и не буду же я в этих одеждах с побрякушками защищать свою жизнь?
— Да, тут ты прав, — согласился Мейчон. — А мне надо записаться на завтрашние бои. Я приду к Ристалищу Чести в назначенный срок.
— Я распоряжусь принести тебе щит и шлем.
— Шлем без надобности, а вот щит, полегче и покрепче, не повредит, — кивнул Мейчон.
— Дорогу сам найдешь или дать охранника, чтобы ты не заблудился?
— Не заблужусь, — улыбнулся Мейчон. — До встречи на Ристалище Чести.
Глава 3
Тушенос третьего мясного ряда Дойграйн сидел за струганым дубовым столом в таверне с громким названием «Возвращенная сказка», что близ Торговой площади, и задумчиво смотрел на полную кружку пива перед собой. То ли он отдыхал после трудного дня открытия аддаканов, то ли дожидался кого-то, то ли просто хотел подумать в уединении от всех в пустом в этот час зале.
На самом деле он оказался в чрезвычайно неприятной ситуации и не знал, что делать.
Прогуливаясь, если можно назвать толкотню на Площади Аддаканов прогулкой, он наступил на что-то твердое. Площадь Аддаканов перед празднествами была буквально вылизана и булыжник исключался. Сделав вид, что оправляет одежду, Дойграйн быстро нагнулся. Под ногой оказался туго набитый красный кошелек с чьим-то гербом, по которому можно определить хозяина. Ремешок кошелька явно был срезан. Не успев осознать происходящее Дойграйн сунул кошелек в карман, по привычке собираясь отдать старшему охраны. Но он был не на Торговой площади, а на Площади Аддаканов, за порядок на которой отвечали королевские элираны.
Поскольку все интересное на площади уже закончилось, а находка жгла карман, Дойграйн поспешил покинуть людное место. И тут же почувствовал на себе чей-то взгляд — он не мог определить чей. И сразу понял, что угодил в ловушку. Может, элираны площади таком образом ловят жадных обывателей, желая показать, что не проедают королевский хлеб попусту. Может, хитрый вор срезавший кошелек догадался о слежке и бросил добычу, чтобы не попасть в силок. Вряд ли ловушка была приготовлена именно для Дойграйна (кто он такой? — невелика птица), но попал-то в нее именно он! И, учитывая отношения между охраной Торговой площади и элиранами, ему непоздоровится.
Выйдя с площади, Дойграйн зашел в переполненную таверну и поспешил к комнатам с отхожими горшками. Задвинув щеколду, он изучил находку. И застонал, прижавшись затылком к стене. Там был двадцать один золотой рехуал — столько он не сможет заработать за всю свою жизнь. Даже ставки на Ристалище Чести, в которых он считался большим знатоком, не могут принести столько. И в кошельке оставалось еще с восемь больших серебряных монет с профилем какого-то государя и надписями на неизвестном Дойграйну языке.
Бросить такие деньги Дойграйн просто не мог. Бросить кошелек без денег — тем более. Если отделаться от пустого кошеля, его все равно найдут, но тогда не останется шансов сказать, что Дойграйн нес находку своему начальству, как и подобает в таких случаях. Одна восьмая от находки — сколько же будет законное вознаграждение? Если, конечно, он его получит, если его не обвинят в краже, а тогда…
Даже думать не хочется о том, что будет тогда — кому он нужен без руки, которую отсекут опытные палачи? Останется лишь в Реухал-реке утопиться…
Дойграйн покинул таверну. Он не ошибся — за ним следили. Тогда он поспешил, выбирая не самые широкие и людные улицы, к Торговой площади, родному месту, где его не дадут в обиду. Он проклинал себя в те мгновения, что плохо знает город. Торговую площадь — да, каждый закуток. А в лабиринтах улиц Реухала вполне мог заблудится. Силушкой Димоэт не обидел — не зря огромную тушу спокойно на плечах носит, но отбиться против вооруженных элиранов он не сможет точно, да и чревато это, элираны обид не прощают.
В какой-то момент Дойграйну показалось, что он оторвался от преследователя. Но того, видно, сменил другой — мужчина в пропыленных одеждах и с мечом на боку. Так обычно и одеваются элираны, когда выполняют секретные задания. Впрочем, Дойграйн не знал, как они одеваются в подобных случаях — он не воин, не ходил в разведку на территорию врага, он даже не охранник на Торговой площади, он — тушенос в мясном ряду, зарабатывающий полтора рехуала в год.
Он был уже почти у самой Торговой площади, когда заметил впереди патруль из шести элиранов — наверняка ловили его. И тогда, словно загнанный со всех сторон зверь, он юркнул в полутемную таверну, оказавшуюся на его пути.
Зал был пуст — все у Площади Аддаканов, а не у Торговой, какая сейчас торговля? Вот завтра этот зал будет полон. Проклиная свою злосчастную судьбу, Дойграйн заказал у скучающего за стойкой виночерпа кружку пива и уселся за стол на шестерых у стены. С двух сторон стол был огражден перегородками — словно в отдельной комнате, только нет стены, отгороживающей от зала. Таких комнат в таверне было пять или шесть и Дойграйн уселся в дальней, чтобы видеть вход.
Он оказался прав — через минуту-две в зал вошел тот самый человек в пыльных одеждах, осмотрелся в полумраке и прошел к соседнему от Дойграйна столу. Уселся за перегородкой — Дойграйн не мог его видеть, но и проскочить незаметно к выходу тоже не мог.
Что делать? Дойграйн не знал. В голове крутились неуместные мысли о том, как распорядится несметным богатством, что сейчас лежит в кармане. Но его надо унести, а как? Руки бы не лишиться, не до несметных богатств…
Человек за стеной подозвал к себе стоящего за стойкой виночерпа. Наверное, хочет послать какого-нибудь мальчишку из таверны за подмогой.
Интересно, в этой таверне есть черный выход? Должен быть, как без него. Но сумеет ли Дойграйн прорваться? До чего же обидно — Торговая площадь в двух шагах отсюда, там он в полной безопасности. Но как добраться до родных стен?
Дойграйн посмотрел — между стеной и столом было расстояние. При его комплекции он с некоторым трудом, к тому же стараясь создавать как можно меньше шума, протиснулся на противоположную скамью и прижался к стенке. Он слышал каждый звук за тонкой перегородкой.
— Что элин желает? — услышал он голос подошедшего виночерпа.
— Позови ко мне хозяина, старого Кангия.
Так, сразу хозяина. Да еще называет по имени. Неужели Дойграйна угораздило забежать в таверну, где хозяин сотрудничает с элиранами? Тогда точно не выбраться, придется приготовиться к позору и распроститься с правой рукой. А за что спрашивается? Но разве этим камнелобым элиранам можно что-то доказать? Они любого честного человека рады выставить перед палачом, лишь бы показать, что недремно берегут порядок и спокойствие горожан.
— Элин, Кангия умер, — ответил виночерп. — Сейчас хозяином Чейр-Темноокий.
Какое-то время незнакомец молчал, обдумывая услышанное. Наконец он решился:
— Хорошо, позови его. Скажи — по важному делу.
— Как ему назвать ваше имя, элин?
— Я сам скажу.
— Как знаете, элин. Я так и передам.
Дойграйн тоскливо посмотрел в спину виночерпа, юркнувшего в подсобные помещения за хозяином. Да, у этого незнакомца, следящего за Дойграйном, меч — быть убитым при попытке скрыться еще хуже, чем потерять руку. Дойграйн хотел выть от безысходности. Он протянул руку к тому месту, где сидел раньше, схватил кружку с пивом и, словно махнув рукой — что будет то и будет, — приложился к пенному горьковатому напитку, не слишком крепкому, чтобы забыть о неприятностях, но достаточному, чтобы поддержать стремительно тающие душевные силы.
Через какое-то время томительного ожидания из внутренних помещений вышли четверо. У Дойграйна отлегло от сердца — судя по внешнему виду появившихся мужчин, элиранов здесь явно не любили. Ходивший за хозяином виночерп вернулся на свое место за прилавком.
Кто из четырех был Чейром-Темнооким ясно с первого взгляда — маленький черноволосый толстяк с масляными глазами. Его окружали трое высоченных здоровяков с такими зверскими физиономиями, что появись любой из них на Торговой площади все охранники ряда на всякий случай будут подняты по тревоге. Трое телохранителей хозяина с отсутствующим видом следовали за ним, что-то жуя на ходу.
— Ты хотел меня видеть? — спросил толстяк у незнакомца.
Дойграйн напрягся в ожидании ответа.
— Если ты хозяин этого заведения, то я.
— Говори.
— Отошли своих громил, разговор серьезный.
— Или ты будешь говорить при них, или убирайся отсюда. У меня мало времени.
— Хорошо, садись. Со стоящим говорить как-то неудобно.
По звуку Дойграйн догадался что толстяк проворчал нечто непристойное под нос, но все же сел. Двое телохранителей тоже сели, один остался стоять, упершись громадными кулаками в стол. Осторожно выглянув, Дойграйн увидел волосатые руки и нож в чехле на огромном бедре. Он быстро убрал голову.
— Я вообще-то хотел предложить дело старому Кангия, — раздался голос незнакомца, — но, собственно, это не имеет значения. Мы договоримся.
— Кто ты?
— Мое имя тебе ничего не скажет. Пока, во всяком случае. Но и скрывать его мне нечего. Я — Мейчон из Велинойса.
— И что ты хочешь, Мейчон из Велинойса?
Дойграйн от радости чуть не захлебнулся пивом. Этот незнакомец — не элиран! Он шел не за ним! Чего только с испугу не померещится!
— Я хочу пятнадцать рехуалов взаймы, — спокойно произнес Мейчон.
— Пятнадцать золотых?! — удивленно воскликнул Чейр-Темноокий. — Откуда ж у меня такие сумасшедшие деньги? И даже если бы они у меня были, с какой радости я стал бы давать их первому, пришедшему в мое заведение?
— Потому что ты в любом случае в проигрыше не останешься. Мне нужны деньги, чтобы заплатить за участие в Состязания Димоэта. Я получу приз за победу и отдам тебе двадцать пять рехуалов. Десять золотых — недурно за два дня, как считаешь? Все твое заведение, наверное, стоит во много раз меньше.
— А гарантии? — задумчиво сложив руки на животе, спросил хозяин таверны.
— Мое слово.
— Этого мало. К тому же, откуда у меня может быть уверенность, что тебя не убьют в первом же бою? Тогда плакали мои кровных пятнадцать золотых. Ты хоть представляешь, что означает эта сумма?
— Представляю. На случай, если меня убьют в первом же бою, я напишу тебе завещание. Только на мою смерть даже не рассчитывай, это просто, чтобы ты спокойно спал.
— Завещание? — расхохотался Чейр. — И что ты мне завещаешь? Свои потные портянки?
— Смотри.
Дойграйн услышал, как Мейчон вытащил меч из ножен и положил на стол.
Мейчон, Мейчон… Что-то знакомое в этом имени. Что? Ах да, еще до того как он нашел этот проклятый кошелек, Дойграйн слышал, как элиран-глашатай кричал о поединке на Ристалище Чести элла Итсевд-ди-Реухала и Мейчона из Велинойса с представителями монаха зеленого братства. Он еще подумал, что надо пораньше явится к Ристалищу и посмотреть на противников, чтобы решить на кого поставить несколько отложенных для этого монет.
— Ого! — раздался непроизвольный восклик хозяина таверны. — Это же… меч Дорогваза?
Дойграйн не поверил собственным ушам. У какого-то бродяги такое сокровище? Этого просто не может быть!
— Вот на него я и напишу тебе завещание, — усмехнулся Мейчон.
— Дай рассмотреть как следует. Вдруг ты бряцаешь подделкой?
— Если понимаешь, то смотри, — спокойно согласился Мейчон.
Несколько минут висела тяжелая пауза во время которой хозяин рассматривал меч.
— Так, — наконец тихо произнес хозяин «Возвращенной сказки», — уматывай отсюда, Мейчон из Велинойса или как тебя там. Мы бесплатно не кормим.
Дойграйн услышал как Чейр-Темноокий грузно встает из-за стола, а потом увидел как он с мечом в руках идет к стойке. Телохранители остались за столом с Мейчоном. Дойграйн почувствовал, что запахло дракой и пожалел, что сейчас находится в этой таверне. Он был не из трусливых, но терпеть не мог людей с оружием в руках.
— Эй, — услышал он спокойный голос Мейчона, — Чейр-Темноокий, тебе не кажется, что ты забыл отдать мне мою вещицу?
— Какую еще вещицу?! — подал голос один из телохранителей. — Сказано тебе — убирайся, бесплатно не кормим. Или жизнь надоела?
Трое громил ухмыляясь достали ножи.
— Вы совершаете ошибку, — заметил Мейчон. — Просто так без меча я не уйду.
Дойграйн торопливо допил пиво, за которое честно заплатил. Знали бы негостеприимные хозяева «Возвращенной сказки», в которую он угодил по злой усмешке судьбы, что лежит в кармане простого тушеноса с Торговой площади!
Он медленно встал и, стараясь не привлекать к себе внимания, хотел направиться к выходу из таверны.
— Сиди где сидишь, толстомордый, — вдруг приказал ему охранник Чейра-Темноокого, тот, что стоял у стола Мейчона. — Сиди и ни во что не суйся, если тебе жизнь дорога. А ты, велинойсец, вставай и пошел вон отсюда! И без резких дви…
Договорить он не успел.
На двух его товарищей повалился тяжелый стол, и они рухнули спинами на перегородку, которая не выдержала их тяжести и хрустнула, словно была сделана не из досок, а из осенних листьев.
Мейчон мгновенно вскочил на ноги и локтем ударил стоящего в грудь, перехватил его руку с ножом и завладел широким лезвием, вполне годным для разделки туш — Дойграйн понимал в этом толк, даром что ли в мясных рядах всю жизнь. Еще один удар, на этот раз левой рукой под подбородок и у телохранителя хозяина «Возвращенной сказки» не выдержали ноги, он кулем повалился на пол. Двое его товарищей с угрозами и проклятиями выбирались из-под опрокинутого стола.
Мейчон, не обращая на них внимания, направился к хозяину таверны, который с ужасом взирал как в какое-то неуловимое мгновение трое его людей оказались на полу. В последний момент он опомнился и выставил вперед обнаженный клинок, который забрал у Мейчона.
— Еще шаг и ты покойник! — тонким от страха и волнения голосом закричал он.
Мейчон не остановил движения. Чейр-Темноокий от ужаса выполнил угрозу — острый металл метнулся прямо в грудь Мейчону.
Дойграйн, которому надо было бежать отсюда со всех ног, завороженно наблюдал, как клинок пронзил воздух в том месте, где только что был Мейчон. В следующее мгновение совершенно невероятным образом хозяин таверны оказался прижатым к стойке, голова запрокинута на прилавок, а к его горлу был приставлен нож. В правой руке Мейчон держал меч Дорогваза, который не хотел марать об эту мразь.
Первый же из подоспевших охранников получил удар ногой в пах, причем со стороны казалось, что нож у горла Чейра даже не шелохнулся.
Второй, тот, у которого Мейчон отобрал нож, тяжело поднялся на ноги и с каким-то звериным рыком двумя руками вскинул вверх скамью, собираясь обрушить ее на голову наглецу, даже если при этом пострадает хозяин. Похоже, все трое были ошарашены и взбешены не столько действиями Мейчона, сколько тем, что он вообще осмелился оказать сопротивление.
Телохранитель со скамьей в руках на одно лишь мгновение повернулся спиной к Дойграйну, о существовании которого в пылу драки напрочь забыл. Дойграйн решился — сейчас или никогда. Схватив пустую тяжелую кружку из-под пива, он со всей силы тушеноса мясного ряда донышком врезал по затылку бандита из таверны.
Мейчон бросил удивленный взгляд на неожиданного помощника.
— Спасибо, конечно, — улыбнулся он огромному, но добродушному и несколько глуповатому на вид Дойграйну. — Однако я и сам бы справился.
Бросив толстяка-хозяина на пол, сопроводив движение мощным ударом в солнечное сплетение, Мейчон с мечом в левой руке повернулся к третьему нападавшему. Исход был предрешен со всей очевидностью. Но телохранителю Чейра-Темноокого до этого было не допереть — он с ножом в руке яростно бросился на обидчика. Мейчон даже не стал пускать в дело меч — он просто освободил дорогу, уверенным движением руки чуть изменив направление движения противника, и тот всей своей массой врезался в деревянный столб, который каким-то чудом устоял, не треснул. А вот негостеприимный работник таверны «Возвращенная сказка» не выдержал подобного диалога с крепким деревом, повалился на пол, обняв столб словно любимую женщину.
Телохранитель Чейра-Темноокого, который получил удар ногой первым, снова поднялся на ноги и не понял, как опять оказался на полу.
Все четверо лежали посреди пустого зала и стонали от ушибов. Человека за стойкой как ветром сдуло.
— Элин, — обратился к Мейчону Дойграйн, кивая на дверь, — этот виночерп может вернуться с подмогой.
— Пусть, — сказал Мейчон, подошел к Чейру и поднял его на ноги. — У меня здесь еще есть дела.
Хозяин негостеприимной таверны тупо смотрел на человека в невзрачных одеждах, уложивших трех бойцов, стоящих ему немалых денег.
Мейчон взмахнул мечом Дорогваза и легко перерубил столб, выдержавший встречу с огромным телохранителем. На лежавшего охранника посыпалась щепа, но он этого не заметил, поскольку пребывал по ту сторону сознания.
— Так что, ты выполнишь мою просьбу? — обратился он к хозяину таверны, который беззвучно молился великому Дорогвазу, понимая, впрочем, что если бог и услышит его молитву, то вряд ли захочет помочь.
— Как-кую просьбу? — пролепетал Чейр-Темноокий, догадываясь что помощи ждать неоткуда.
— Дать мне взаймы?
— Но… но у меня нет таких денег… Клянусь чем угодно! Во всем здании даже на один рехуал монет не соберется. Я лишь недавно выкупил у элиранов таверну.
— У элиранов? — нахмурился Мейчон.
— Конечно. Ведь старого Кангия арестовали за его делишки и казнили в прошлом году.
— А мне твой работник сказал, что он умер.
— Так он и умер, — пролепетал хозяин не отводя взгляда с меча Мейчона.
Он понимал, что лишь честные ответы могут избавить его от лишних неприятностей. Он проклинал собственную глупость и собственную переоценку трех жирных баранов, валявшихся сейчас на полу.
— Мне нужны деньги, — произнес Мейчон. — У меня нет времени и я не могу обращаться к ростовщикам, есть причины. Знаешь кого-нибудь, кто смог бы дать взаймы, не крича об этом на каждом углу?
— Нет, элин, клянусь, я…
— Элин, я могу вам помочь, — неожиданно для себя сказал Дойграйн.
Мейчон повернулся и внимательно посмотрел в его сторону.
— Я здесь оказался случайно, зашел пива выпить, — быстро принялся объяснять Дойграйн. — Но я знаю человека, который может вам помочь. Здесь совсем недалеко, на Торговой площади.
— Если это ловушка… — медленно сказал Мейчон.
— Что вы, элин, разве я себе враг?
— И ты действительно знаешь человека, который может дать мне пятнадцать рехуалов?
— Да, — кивнул Дойграйн.
Пока не окажется на Торговой площади, он никому не скажет, что этот человек — он сам. Впрочем, он и потом не скажет. Сейчас для него главное — быстрее оказаться в родных стенах вместе с нежданным подарком судьбы, что тяжелит карман штанов. И он догадывался, что с Мейчоном это сделает без проблем, даже если за ним действительно следят элираны с Площади Аддаканов. Главное — чтобы Мейчон поверил, что Дойграйн сможет ему помочь. А он сможет! Тем более, что такое знакомство сулит возможность… О, он поставит на Мейчона, он видел его в деле… Но прочь несвоевременные мысли. На всякий случай он спросил:
На самом деле он оказался в чрезвычайно неприятной ситуации и не знал, что делать.
Прогуливаясь, если можно назвать толкотню на Площади Аддаканов прогулкой, он наступил на что-то твердое. Площадь Аддаканов перед празднествами была буквально вылизана и булыжник исключался. Сделав вид, что оправляет одежду, Дойграйн быстро нагнулся. Под ногой оказался туго набитый красный кошелек с чьим-то гербом, по которому можно определить хозяина. Ремешок кошелька явно был срезан. Не успев осознать происходящее Дойграйн сунул кошелек в карман, по привычке собираясь отдать старшему охраны. Но он был не на Торговой площади, а на Площади Аддаканов, за порядок на которой отвечали королевские элираны.
Поскольку все интересное на площади уже закончилось, а находка жгла карман, Дойграйн поспешил покинуть людное место. И тут же почувствовал на себе чей-то взгляд — он не мог определить чей. И сразу понял, что угодил в ловушку. Может, элираны площади таком образом ловят жадных обывателей, желая показать, что не проедают королевский хлеб попусту. Может, хитрый вор срезавший кошелек догадался о слежке и бросил добычу, чтобы не попасть в силок. Вряд ли ловушка была приготовлена именно для Дойграйна (кто он такой? — невелика птица), но попал-то в нее именно он! И, учитывая отношения между охраной Торговой площади и элиранами, ему непоздоровится.
Выйдя с площади, Дойграйн зашел в переполненную таверну и поспешил к комнатам с отхожими горшками. Задвинув щеколду, он изучил находку. И застонал, прижавшись затылком к стене. Там был двадцать один золотой рехуал — столько он не сможет заработать за всю свою жизнь. Даже ставки на Ристалище Чести, в которых он считался большим знатоком, не могут принести столько. И в кошельке оставалось еще с восемь больших серебряных монет с профилем какого-то государя и надписями на неизвестном Дойграйну языке.
Бросить такие деньги Дойграйн просто не мог. Бросить кошелек без денег — тем более. Если отделаться от пустого кошеля, его все равно найдут, но тогда не останется шансов сказать, что Дойграйн нес находку своему начальству, как и подобает в таких случаях. Одна восьмая от находки — сколько же будет законное вознаграждение? Если, конечно, он его получит, если его не обвинят в краже, а тогда…
Даже думать не хочется о том, что будет тогда — кому он нужен без руки, которую отсекут опытные палачи? Останется лишь в Реухал-реке утопиться…
Дойграйн покинул таверну. Он не ошибся — за ним следили. Тогда он поспешил, выбирая не самые широкие и людные улицы, к Торговой площади, родному месту, где его не дадут в обиду. Он проклинал себя в те мгновения, что плохо знает город. Торговую площадь — да, каждый закуток. А в лабиринтах улиц Реухала вполне мог заблудится. Силушкой Димоэт не обидел — не зря огромную тушу спокойно на плечах носит, но отбиться против вооруженных элиранов он не сможет точно, да и чревато это, элираны обид не прощают.
В какой-то момент Дойграйну показалось, что он оторвался от преследователя. Но того, видно, сменил другой — мужчина в пропыленных одеждах и с мечом на боку. Так обычно и одеваются элираны, когда выполняют секретные задания. Впрочем, Дойграйн не знал, как они одеваются в подобных случаях — он не воин, не ходил в разведку на территорию врага, он даже не охранник на Торговой площади, он — тушенос в мясном ряду, зарабатывающий полтора рехуала в год.
Он был уже почти у самой Торговой площади, когда заметил впереди патруль из шести элиранов — наверняка ловили его. И тогда, словно загнанный со всех сторон зверь, он юркнул в полутемную таверну, оказавшуюся на его пути.
Зал был пуст — все у Площади Аддаканов, а не у Торговой, какая сейчас торговля? Вот завтра этот зал будет полон. Проклиная свою злосчастную судьбу, Дойграйн заказал у скучающего за стойкой виночерпа кружку пива и уселся за стол на шестерых у стены. С двух сторон стол был огражден перегородками — словно в отдельной комнате, только нет стены, отгороживающей от зала. Таких комнат в таверне было пять или шесть и Дойграйн уселся в дальней, чтобы видеть вход.
Он оказался прав — через минуту-две в зал вошел тот самый человек в пыльных одеждах, осмотрелся в полумраке и прошел к соседнему от Дойграйна столу. Уселся за перегородкой — Дойграйн не мог его видеть, но и проскочить незаметно к выходу тоже не мог.
Что делать? Дойграйн не знал. В голове крутились неуместные мысли о том, как распорядится несметным богатством, что сейчас лежит в кармане. Но его надо унести, а как? Руки бы не лишиться, не до несметных богатств…
Человек за стеной подозвал к себе стоящего за стойкой виночерпа. Наверное, хочет послать какого-нибудь мальчишку из таверны за подмогой.
Интересно, в этой таверне есть черный выход? Должен быть, как без него. Но сумеет ли Дойграйн прорваться? До чего же обидно — Торговая площадь в двух шагах отсюда, там он в полной безопасности. Но как добраться до родных стен?
Дойграйн посмотрел — между стеной и столом было расстояние. При его комплекции он с некоторым трудом, к тому же стараясь создавать как можно меньше шума, протиснулся на противоположную скамью и прижался к стенке. Он слышал каждый звук за тонкой перегородкой.
— Что элин желает? — услышал он голос подошедшего виночерпа.
— Позови ко мне хозяина, старого Кангия.
Так, сразу хозяина. Да еще называет по имени. Неужели Дойграйна угораздило забежать в таверну, где хозяин сотрудничает с элиранами? Тогда точно не выбраться, придется приготовиться к позору и распроститься с правой рукой. А за что спрашивается? Но разве этим камнелобым элиранам можно что-то доказать? Они любого честного человека рады выставить перед палачом, лишь бы показать, что недремно берегут порядок и спокойствие горожан.
— Элин, Кангия умер, — ответил виночерп. — Сейчас хозяином Чейр-Темноокий.
Какое-то время незнакомец молчал, обдумывая услышанное. Наконец он решился:
— Хорошо, позови его. Скажи — по важному делу.
— Как ему назвать ваше имя, элин?
— Я сам скажу.
— Как знаете, элин. Я так и передам.
Дойграйн тоскливо посмотрел в спину виночерпа, юркнувшего в подсобные помещения за хозяином. Да, у этого незнакомца, следящего за Дойграйном, меч — быть убитым при попытке скрыться еще хуже, чем потерять руку. Дойграйн хотел выть от безысходности. Он протянул руку к тому месту, где сидел раньше, схватил кружку с пивом и, словно махнув рукой — что будет то и будет, — приложился к пенному горьковатому напитку, не слишком крепкому, чтобы забыть о неприятностях, но достаточному, чтобы поддержать стремительно тающие душевные силы.
Через какое-то время томительного ожидания из внутренних помещений вышли четверо. У Дойграйна отлегло от сердца — судя по внешнему виду появившихся мужчин, элиранов здесь явно не любили. Ходивший за хозяином виночерп вернулся на свое место за прилавком.
Кто из четырех был Чейром-Темнооким ясно с первого взгляда — маленький черноволосый толстяк с масляными глазами. Его окружали трое высоченных здоровяков с такими зверскими физиономиями, что появись любой из них на Торговой площади все охранники ряда на всякий случай будут подняты по тревоге. Трое телохранителей хозяина с отсутствующим видом следовали за ним, что-то жуя на ходу.
— Ты хотел меня видеть? — спросил толстяк у незнакомца.
Дойграйн напрягся в ожидании ответа.
— Если ты хозяин этого заведения, то я.
— Говори.
— Отошли своих громил, разговор серьезный.
— Или ты будешь говорить при них, или убирайся отсюда. У меня мало времени.
— Хорошо, садись. Со стоящим говорить как-то неудобно.
По звуку Дойграйн догадался что толстяк проворчал нечто непристойное под нос, но все же сел. Двое телохранителей тоже сели, один остался стоять, упершись громадными кулаками в стол. Осторожно выглянув, Дойграйн увидел волосатые руки и нож в чехле на огромном бедре. Он быстро убрал голову.
— Я вообще-то хотел предложить дело старому Кангия, — раздался голос незнакомца, — но, собственно, это не имеет значения. Мы договоримся.
— Кто ты?
— Мое имя тебе ничего не скажет. Пока, во всяком случае. Но и скрывать его мне нечего. Я — Мейчон из Велинойса.
— И что ты хочешь, Мейчон из Велинойса?
Дойграйн от радости чуть не захлебнулся пивом. Этот незнакомец — не элиран! Он шел не за ним! Чего только с испугу не померещится!
— Я хочу пятнадцать рехуалов взаймы, — спокойно произнес Мейчон.
— Пятнадцать золотых?! — удивленно воскликнул Чейр-Темноокий. — Откуда ж у меня такие сумасшедшие деньги? И даже если бы они у меня были, с какой радости я стал бы давать их первому, пришедшему в мое заведение?
— Потому что ты в любом случае в проигрыше не останешься. Мне нужны деньги, чтобы заплатить за участие в Состязания Димоэта. Я получу приз за победу и отдам тебе двадцать пять рехуалов. Десять золотых — недурно за два дня, как считаешь? Все твое заведение, наверное, стоит во много раз меньше.
— А гарантии? — задумчиво сложив руки на животе, спросил хозяин таверны.
— Мое слово.
— Этого мало. К тому же, откуда у меня может быть уверенность, что тебя не убьют в первом же бою? Тогда плакали мои кровных пятнадцать золотых. Ты хоть представляешь, что означает эта сумма?
— Представляю. На случай, если меня убьют в первом же бою, я напишу тебе завещание. Только на мою смерть даже не рассчитывай, это просто, чтобы ты спокойно спал.
— Завещание? — расхохотался Чейр. — И что ты мне завещаешь? Свои потные портянки?
— Смотри.
Дойграйн услышал, как Мейчон вытащил меч из ножен и положил на стол.
Мейчон, Мейчон… Что-то знакомое в этом имени. Что? Ах да, еще до того как он нашел этот проклятый кошелек, Дойграйн слышал, как элиран-глашатай кричал о поединке на Ристалище Чести элла Итсевд-ди-Реухала и Мейчона из Велинойса с представителями монаха зеленого братства. Он еще подумал, что надо пораньше явится к Ристалищу и посмотреть на противников, чтобы решить на кого поставить несколько отложенных для этого монет.
— Ого! — раздался непроизвольный восклик хозяина таверны. — Это же… меч Дорогваза?
Дойграйн не поверил собственным ушам. У какого-то бродяги такое сокровище? Этого просто не может быть!
— Вот на него я и напишу тебе завещание, — усмехнулся Мейчон.
— Дай рассмотреть как следует. Вдруг ты бряцаешь подделкой?
— Если понимаешь, то смотри, — спокойно согласился Мейчон.
Несколько минут висела тяжелая пауза во время которой хозяин рассматривал меч.
— Так, — наконец тихо произнес хозяин «Возвращенной сказки», — уматывай отсюда, Мейчон из Велинойса или как тебя там. Мы бесплатно не кормим.
Дойграйн услышал как Чейр-Темноокий грузно встает из-за стола, а потом увидел как он с мечом в руках идет к стойке. Телохранители остались за столом с Мейчоном. Дойграйн почувствовал, что запахло дракой и пожалел, что сейчас находится в этой таверне. Он был не из трусливых, но терпеть не мог людей с оружием в руках.
— Эй, — услышал он спокойный голос Мейчона, — Чейр-Темноокий, тебе не кажется, что ты забыл отдать мне мою вещицу?
— Какую еще вещицу?! — подал голос один из телохранителей. — Сказано тебе — убирайся, бесплатно не кормим. Или жизнь надоела?
Трое громил ухмыляясь достали ножи.
— Вы совершаете ошибку, — заметил Мейчон. — Просто так без меча я не уйду.
Дойграйн торопливо допил пиво, за которое честно заплатил. Знали бы негостеприимные хозяева «Возвращенной сказки», в которую он угодил по злой усмешке судьбы, что лежит в кармане простого тушеноса с Торговой площади!
Он медленно встал и, стараясь не привлекать к себе внимания, хотел направиться к выходу из таверны.
— Сиди где сидишь, толстомордый, — вдруг приказал ему охранник Чейра-Темноокого, тот, что стоял у стола Мейчона. — Сиди и ни во что не суйся, если тебе жизнь дорога. А ты, велинойсец, вставай и пошел вон отсюда! И без резких дви…
Договорить он не успел.
На двух его товарищей повалился тяжелый стол, и они рухнули спинами на перегородку, которая не выдержала их тяжести и хрустнула, словно была сделана не из досок, а из осенних листьев.
Мейчон мгновенно вскочил на ноги и локтем ударил стоящего в грудь, перехватил его руку с ножом и завладел широким лезвием, вполне годным для разделки туш — Дойграйн понимал в этом толк, даром что ли в мясных рядах всю жизнь. Еще один удар, на этот раз левой рукой под подбородок и у телохранителя хозяина «Возвращенной сказки» не выдержали ноги, он кулем повалился на пол. Двое его товарищей с угрозами и проклятиями выбирались из-под опрокинутого стола.
Мейчон, не обращая на них внимания, направился к хозяину таверны, который с ужасом взирал как в какое-то неуловимое мгновение трое его людей оказались на полу. В последний момент он опомнился и выставил вперед обнаженный клинок, который забрал у Мейчона.
— Еще шаг и ты покойник! — тонким от страха и волнения голосом закричал он.
Мейчон не остановил движения. Чейр-Темноокий от ужаса выполнил угрозу — острый металл метнулся прямо в грудь Мейчону.
Дойграйн, которому надо было бежать отсюда со всех ног, завороженно наблюдал, как клинок пронзил воздух в том месте, где только что был Мейчон. В следующее мгновение совершенно невероятным образом хозяин таверны оказался прижатым к стойке, голова запрокинута на прилавок, а к его горлу был приставлен нож. В правой руке Мейчон держал меч Дорогваза, который не хотел марать об эту мразь.
Первый же из подоспевших охранников получил удар ногой в пах, причем со стороны казалось, что нож у горла Чейра даже не шелохнулся.
Второй, тот, у которого Мейчон отобрал нож, тяжело поднялся на ноги и с каким-то звериным рыком двумя руками вскинул вверх скамью, собираясь обрушить ее на голову наглецу, даже если при этом пострадает хозяин. Похоже, все трое были ошарашены и взбешены не столько действиями Мейчона, сколько тем, что он вообще осмелился оказать сопротивление.
Телохранитель со скамьей в руках на одно лишь мгновение повернулся спиной к Дойграйну, о существовании которого в пылу драки напрочь забыл. Дойграйн решился — сейчас или никогда. Схватив пустую тяжелую кружку из-под пива, он со всей силы тушеноса мясного ряда донышком врезал по затылку бандита из таверны.
Мейчон бросил удивленный взгляд на неожиданного помощника.
— Спасибо, конечно, — улыбнулся он огромному, но добродушному и несколько глуповатому на вид Дойграйну. — Однако я и сам бы справился.
Бросив толстяка-хозяина на пол, сопроводив движение мощным ударом в солнечное сплетение, Мейчон с мечом в левой руке повернулся к третьему нападавшему. Исход был предрешен со всей очевидностью. Но телохранителю Чейра-Темноокого до этого было не допереть — он с ножом в руке яростно бросился на обидчика. Мейчон даже не стал пускать в дело меч — он просто освободил дорогу, уверенным движением руки чуть изменив направление движения противника, и тот всей своей массой врезался в деревянный столб, который каким-то чудом устоял, не треснул. А вот негостеприимный работник таверны «Возвращенная сказка» не выдержал подобного диалога с крепким деревом, повалился на пол, обняв столб словно любимую женщину.
Телохранитель Чейра-Темноокого, который получил удар ногой первым, снова поднялся на ноги и не понял, как опять оказался на полу.
Все четверо лежали посреди пустого зала и стонали от ушибов. Человека за стойкой как ветром сдуло.
— Элин, — обратился к Мейчону Дойграйн, кивая на дверь, — этот виночерп может вернуться с подмогой.
— Пусть, — сказал Мейчон, подошел к Чейру и поднял его на ноги. — У меня здесь еще есть дела.
Хозяин негостеприимной таверны тупо смотрел на человека в невзрачных одеждах, уложивших трех бойцов, стоящих ему немалых денег.
Мейчон взмахнул мечом Дорогваза и легко перерубил столб, выдержавший встречу с огромным телохранителем. На лежавшего охранника посыпалась щепа, но он этого не заметил, поскольку пребывал по ту сторону сознания.
— Так что, ты выполнишь мою просьбу? — обратился он к хозяину таверны, который беззвучно молился великому Дорогвазу, понимая, впрочем, что если бог и услышит его молитву, то вряд ли захочет помочь.
— Как-кую просьбу? — пролепетал Чейр-Темноокий, догадываясь что помощи ждать неоткуда.
— Дать мне взаймы?
— Но… но у меня нет таких денег… Клянусь чем угодно! Во всем здании даже на один рехуал монет не соберется. Я лишь недавно выкупил у элиранов таверну.
— У элиранов? — нахмурился Мейчон.
— Конечно. Ведь старого Кангия арестовали за его делишки и казнили в прошлом году.
— А мне твой работник сказал, что он умер.
— Так он и умер, — пролепетал хозяин не отводя взгляда с меча Мейчона.
Он понимал, что лишь честные ответы могут избавить его от лишних неприятностей. Он проклинал собственную глупость и собственную переоценку трех жирных баранов, валявшихся сейчас на полу.
— Мне нужны деньги, — произнес Мейчон. — У меня нет времени и я не могу обращаться к ростовщикам, есть причины. Знаешь кого-нибудь, кто смог бы дать взаймы, не крича об этом на каждом углу?
— Нет, элин, клянусь, я…
— Элин, я могу вам помочь, — неожиданно для себя сказал Дойграйн.
Мейчон повернулся и внимательно посмотрел в его сторону.
— Я здесь оказался случайно, зашел пива выпить, — быстро принялся объяснять Дойграйн. — Но я знаю человека, который может вам помочь. Здесь совсем недалеко, на Торговой площади.
— Если это ловушка… — медленно сказал Мейчон.
— Что вы, элин, разве я себе враг?
— И ты действительно знаешь человека, который может дать мне пятнадцать рехуалов?
— Да, — кивнул Дойграйн.
Пока не окажется на Торговой площади, он никому не скажет, что этот человек — он сам. Впрочем, он и потом не скажет. Сейчас для него главное — быстрее оказаться в родных стенах вместе с нежданным подарком судьбы, что тяжелит карман штанов. И он догадывался, что с Мейчоном это сделает без проблем, даже если за ним действительно следят элираны с Площади Аддаканов. Главное — чтобы Мейчон поверил, что Дойграйн сможет ему помочь. А он сможет! Тем более, что такое знакомство сулит возможность… О, он поставит на Мейчона, он видел его в деле… Но прочь несвоевременные мысли. На всякий случай он спросил: