Страница:
Православные священники и богословы в мирах от Большого Киева до Аляски, не мудрствуя лукаво, считали, что чертепоклонники отпочковались от католиков и протестантов, и это вполне закономерно, ибо те не кто иные, как раскольники и еретики. Католики на это фыркали, заявляя, что не известно, кто тут еретики, и вообще от схизматиков слышат.
Протестанты же зло шипели, утверждая, что дело вовсе не в них, а в язычниках и православные от них недалеко ушли.
Ничего подобного! — в ответ на это изрекали волхвы Славии и Перунии, друиды Кельтики, жрецы Адтлана и Майяланда. Это вы, христиане, выдумали Дьявола, вот вы с ним теперь и разбирайтесь!
Мусульманские улемы, слыша всё это, только пожимали плечами: ну чего еще можно ожидать от неверных? Ведь именно в Коране, где собрана вся мудрость мира, где о космических полетах упомянуто задолго до наступления Космической эры (разве не в космос летал Пророк Магомет на своем волшебном коне Аль-Бурак?), о них сказано: «И отец их — Шайтан?»
А социалисты из социалистических, социальных и социал-демократических миров высказывались в том духе, что сатанизм — не что иное, как продукт разложения и гниения современного несправедливого общества. А поскольку гниет оно едва ли не с момента возникновения, то чему тут удивляться?
…Не понятно, как «Союз гуманистов-ксенофобов» еще не объявил Черную церковь очередными происками враждебных пришельцев!
Но так или иначе, правды не знал никто.
Кроме одного человека — первого субгроссмейстера Темной Лиги.
Всё произошло совершено случайно: он даже не помнит, за какую такую мелкую провинность его, юного семинариста, послали тогда разбирать старые архивы, сваленные в подвалах идущего под снос здания Министерства Мудрости.
И вот, совершенно случайно, среди кипы старых бумаг и покоробившихся дискет нашел он эту тетрадь. Старомодную ученическую тетрадь из дешевой пластбумаги, в ветхом потрескавшемся переплете, с рассыпающимися страницами.
Что заставило его заглянуть в нее, что заставило вчитаться в поблекшие строчки, небрежно начертанные электрокарандашом?
Но, прочтя их, он не смог оторваться, пораженный до глубины души.
В его руках было не что иное, как дневник Тома Джонсона, заместителя директора Управления стратегических служб Темной Лиги (тогда еще самого обычного государства).
И вот там-то и крылась самая большая тайна Темной Лиги. Тайна, даже чуть заподозри власти его в овладении которой, уничтожили бы немедля и без пощады не только его, но и всех, с кем он мог бы ею поделиться…
…Тогда, вскоре после свержения компьютерной тирании, в Лиге продолжался вялотекущий кризис и преодолеть его никак не удавалось.
Правительства сменяли друг друга, народ роптал, и что делать, было совершенно непонятно.
И вот именно в те смутные годы в недрах Управления стратегических служб (УСС) и родилась внешне абсурдная идея — решить проблемы с помощью не смягчения положения, а, наоборот, слегка его обострив. «Изгнать Дьявола с помощью Сатаны», как образно выразился сам Том Джонсон. Подумав, они нашли выход — наилучший, как им казалось. Нужно создать оппозицию, которая соберет вокруг себя всех самых ярых врагов режима и правительства, всех самых непримиримых, самых бешеных ненавистников существующих порядков и оттолкнет всех трезвомыслящих и разумных людей.
Оппозицию, которая напугает общество, заставит его волей-неволей сплотиться вокруг властей предержащих, но одновременно — не будет иметь шансов на победу.
Вот так была выдумана и создана Черная церковь. Была изобретена теология, надерганная из книг давно забытых историков и искаженных догматов других вер, — остальное уже додумали потом пылающие энтузиазмом идиоты-неофиты.
Были распущены слухи о якобы глубокой древности этой веры и щупальцах, которые она запустила во все закоулки общества.
Были подобраны руководящие кадры: наполовину — из заслуженных стукачей УСС, наполовину — из полупомешанных фанатиков.
И машина закрутилась.
С откровенно издевательской усмешкой писал Джонсон о первых шагах порожденной ими организации, смаковал наиболее забавные, по его мнению, выражения, изреченные на митингах и выступлениях. Веселясь, рассказывал о первых толпах сторонников, называемых им «демоношизой» (или сокращенно «демшизой»).
Через несколько десятков страниц — уже с некоторой тревогой, что число сторонников Черной церкви слишком быстро растет, а игру принимают всерьез даже некоторые из его людей, внедренных в ее руководство.
Что там было дальше, Ирод не узнал, ибо дневник обрывался на полуслове.
Ему так и осталось неизвестным: как сборище шутов и кретинов (именно так характеризовал свою выдумку покойный шеф тайной полиции) вдруг захватило власть, каким образом зверь вырвался из клетки?
Удалось выяснить (уже потом) только судьбу самого Тома Джонсона — он вместе с семьей погиб в последнем караване беженцев из Темной Лиги, пытавшихся спастись после переворота, расстрелянном посланными вдогонку сторожевиками.
Но это всё было неважно в сравнении с главным.
Выходит, вся эта история — история, которая перевернула жизнь Темной Лиги, а когда-нибудь перевернет весь мир, проистекает из неудачной (вернее — слишком удачной) операции спецслужб прежнего правительства?
Прочтя дневник, он спалил его, не вынося из подвала. Но узнанное напрочь изменило жизнь Ирода.
Он и раньше, как верный дьяволопоклонник, не боялся Бога, а тем более — богов.
Теперь он перестал бояться и Дьявола. Можно сказать, он стал полностью свободным человеком.
Борт «Звездного черепа»
…Хотя на борту корсара собрались люди в основном бывалые, в космосе не новички, но и они не смогли сдержать удивленного вздоха при виде мобильного штаба Лиги.
В их представлении это должно было быть что-то вроде орбитального форта класса «Цербер» или, на худой конец, «Поларис», ощетинившегося гравипушками, окруженного роем скутеров прикрытия, — одним словом, нечто мрачное, грозное, подавляющее своей мощью…
А перед ними был обычный пассажирский лайнер туристских линий.
Сияющий многоцветными огнями, как новогодняя елка, усыпанный тысячами горящих иллюминаторов, пронизанный длинными, ярко освещенными лентами прогулочных коридоров беззащитный островок роскоши.
Как неуместно он смотрелся в окружении брони и сверхмощных орудий!
От борта гиганта отделилось и двинулось в их сторону гибкое гофрированное щупальце, с металлически блестящей каплей на конце — тоннель-переходник.
Через полминуты он уже приблизился вплотную, так что стало возможно разглядеть во всех подробностях стыковочный узел, напоминавший и в самом деле голову некоего чудовища, скажем, исполинской пиявки, на конце которой сомкнутыми челюстями выделялись створки ворот.
Мотаясь туда-сюда — ни дать ни взять примеряясь, куда бы впиться, — узел замер напротив входа в главный шлюз и устремился вперед.
Глухо лязгнул металл о металл, чавкнули гравимагниты, намертво присасываясь к корпусу «Черепа». Плен стал окончательно свершившимся фактом.
Флот вторжения Темной Лиги.
Дредноут «Мефистофель». Оперативный штаб
Огромный в миллион сто тысяч тонн массы покоя, линкор мчался вперед, в битву. До зоны огневого контакта оставалось минут сорок — самое большее.
Именно тут, на одном из «чертенят», и собрался оперативный штаб атаки.
И нельзя сказать, чтобы все одобряли этот выбор.
Прежде всего потому, что условия обитания на дредноутах были едва ли не самыми наихудшими среди боевых кораблей.
Несмотря на большие размеры, команды были вынуждены ютиться в спартанской обстановке.
Четверть корабельной массы занимал гравитационный балласт — шарообразная болванка из свинцово-ртутного сплава, чьей силой тяжести питались гравитационные баллисты. (Пробовали использовать чистую ртуть, но быстро отказались — при резких торможениях и маневрах жидкий металл рвал стенки цистерн, заливая отсеки корабля ядовитым потоком.)
Из оставшегося объема половину занимали гравитационные накопители конденсаторного типа. Это не считая артиллерийских башен (гравитационные орудия занимали места больше, чем все другие системы оружия). А по центру проходили шахты суперпушек главного калибра, тоже забиравшие немалое место. (На «Мефистофеле» их было ровным счетом три.)
Прибавьте сюда запасы топлива, двигатели, вспомогательное оборудование, и станет понятно, что людям оставалось совсем немного места.
Это не считая того, что иногда гравиконденсаторы начинали барахлить и спонтанно «подтекать». Тогда приходилось срочно разряжать их единственно возможным способом — открывая быструю стрельбу изо всех орудий, — и помоги бес тем судам прикрытия, которые не успеют убраться из зоны поражения! Именно поэтому команды дестроеров больше всего не любили ходить в прикрытие линкоров: чуть зазеваешься, и твой корабль попадет на металлолом, а ты сам — прямиком в сады милостивого Дьявола.
Собравшиеся в командном отсеке внимательно изучали данные приборов, передаваемые с сенсоров линкора и других кораблей и с передовых зондов, идущих впереди основной волны «черных».
И увиденное ставило их в тупик. По всем стратегическим канонам полагалось наносить основной удар в центр, рассекая строй противника, уничтожать линкоры, громить основные силы…
А тут, скажите на милость, куда бить? Где в этой мешанине сильные и слабые участки?
— Что за ангельщина! — выругался старший радиометрист штаба. — Я не понимаю: они что, выстроили корабли вперемешку? Они там совсем с ума посходили?
Начальник оперативного отдела сощурил глаза, чтобы лучше разглядеть изображение на занимавшем все три стены экране.
— Да, вы не ошиблись! Но если так, то как в таком случае они думают атаковать нас? Если те же дредноуты рассеяны по всему фронту, то каким образом они собираются пробивать его? Это же полная чушь, с точки зрения всего оперативного искусства, не будь я профессором военной академии! Пусть и бывшим. (Что бывшим он стал из-за участия в неудавшемся дворцовом перевороте, за которое ему заплатили кругленькую сумму, он уточнять не стал.)
— Вы видите! — возгласил генеральный военный архижрец, он же боевой кардинал Черного легиона Менсон Путани. — Вы все видите: наш Хозяин начисто лишил проклятых женщин разума, отдавая их в наши руки!
На этом дискуссия была окончена: спорить с волей Дьявола было не только не принято, но и небезопасно.
За двенадцать часов до этого. Борт дредноута «Александра Громова».
Командный пункт амазонийского флота
На объемных экранах отображались всевозможные варианты предстоящего им совсем скоро сражения. Объединенные в одну сеть компьютерные системы амазонийских кораблей прокручивали ситуацию, выстраивая друг против друга корабли в условном виртуальном пространстве. А потом выдавали ответ, подводя в общих чертах итог боя.
Собравшиеся хмурились, пожимали плечами, вновь вводили данные, что-то пересчитывали вручную, чертили схемы и вновь оставались недовольны.
Время от времени с чьих-то губ срывались приглушенные соленые словечки.
Снова и снова проводили они компьютерные инсценировки, перебирая и отбраковывая план за планом, пытаясь найти лучший вариант.
Разгром — 65% процентов, потери — до 80%… Разгром — 53%, потери — 47%… Победа — 51%, потери — 55%…
— Слушайте, подруги, так не пойдет, — с неприкрытым раздражением заявила вице-адмирал Симмонс, получившая новые погоны только вчера, и нажатием на клавишу остановила терминал. — А вообще-то — почему вы так полагаетесь на эти железные и лягушачьи мозги? Или своих уже не осталось? Все в гареме растратили?
Она схватила с подноса, принесенного ординарцем, стаканчик с чем-то красным и густым и опрокинула в рот.
Это был уже невесть какой по счету стакан томатного сока, который вылакала Кровавая Мэри, прозванная так за любовь к этому напитку.
Скромно забившаяся в уголок Ирина Снежнецкая в ожидании решения полировала ногти. Еще не хватало вмешиваться и учить ученых!
Прошло еще ровно сорок две минуты, и в центре рубки засветился большой голографический терминал с подробными схемами расположения частей флота.
И только тогда Ирина присоединилась к собравшимся.
— Вот, Ирен, как тебе идея? Всё оказалось довольно просто: разделим флот на три группировки и атакуем с разных сторон. А первый удар нанесут абордажные команды — вот тут. — Палец Мэри ткнул в схему немного левее центра.
Ирина задумалась. Да, вроде бы ничего другого не оставалось. Придется рискнуть. Но вот имеют ли они на это право? Ведь в случае неудачи они, скорее всего, потеряют почти весь флот. И тогда гибель Амазонии практически неизбежна. Конечно, останутся еще орбитальные форты с их сверхмощными гравитационными орудиями, питающимися силой планетарного тяготения, но что толку, если будет уничтожен флот, их сопротивление только продлит агонию.
При господстве врага в космосе их просто расстреляют с дальних дистанций лучевым оружием и торпедами: все ведь не собьешь, рано или поздно какая-нибудь, а достанет. Да и есть эти крепости лишь у трети планет. А на других мирах? Планетарные войска в Амазонии были, как почти повсюду, сокращены до минимума: в основном перехватчики наземного базирования, противодиверсионные части, жандармы и ближнее ПВО. Отбить уже высадившийся десант считалось почти невозможным. Ведь десантная операция может быть проведена лишь тогда, когда всё околопланетное пространство уже контролируется врагом. А как в таком случае прикажешь воевать? Подвесят на низкой орбите боевой стационар и начнут всех бить сверху лазерами и СВЧ. Или просто запустят зеркальную «люстру» — «Архимед», или, на худой конец, «Ярило» кремлевского производства, собирающую в пучок солнечные лучи, так что внизу будет градусов под сто — и дышать невозможно, и еще ничего не горит… Оставалось вести только партизанскую войну — в надежде на то, что когда-нибудь власть захватчиков рухнет или явятся другие захватчики, которые вышвырнут прежних… От этой перспективы холодок пробежал по спине Ирины.
Потеряй они флот — и рассчитывать будет больше не на что. Разве что подойдет помощь от соседей, испуганных победами Лиги. Но возлагать надежды на чужую помощь — глупо и преступно.
Так что сейчас им нужно быть особенно осторожными.
Нейтральный космос. Порядка пятисот парсеков от границ Амазонии
«Искатель» мчался прочь от этого, оказавшегося таким опасным участка космоса. Измученная команда отдыхала по каютам, и в рубке был лишь капитан Рутгер. Не экономя энерган и не щадя ресурс гипердвигателя, он нырял в подпространство, проскакивал максимальную дистанцию, выпрыгнув, наскоро ориентировался и вновь уходил из обычной Вселенной.
Благо щедрые покупатели бесплатно заправили его кораблик под завязку за то время, пока он болтался, пристыкованный к гигантскому линкору, и улаживались все формальности, а денег теперь хватит на любой ремонт.
Слава богу, всё позади!
Позади оставались знаменитые пираты и треклятые сатанисты, которым от него тоже что-то понадобилось. Позади были идущие навстречу друг другу боевые флоты и изготовившиеся к войне сотни планет, позади оставалась императрица Амазонии и спасенный (и выгодно проданный) человек, о котором он толком так ничего и не узнал.
Одно это — то, что всё позади, а они живы и невредимы, — наполняло сердце Рутгера Залазни подлинным счастьем и радостью.
Но куда больше радости испытывал он при мысли о грузе, лежащем в надежно запертой кладовой для ценных находок. Небольшая груда прямоугольных слитков серо-буроватого цвета с малиновыми разводами, привезенных сюда прямо из походной флотской казны.
Сурминий. Драгоценный атомно-модифицированный сплав, искусство производства которого было утрачено после того, как тысячу с лишним лет назад деградировала и рассыпалась цивилизация Созвездия Водолея. Ровно двести универсальных фунтов — столько, сколько весил защитник хомяков.
Флагман ВКС Амазонии «Ипполита Великая»
…Питер О'Хара продолжал пребывать в прострации, окончательно перестав чему-то удивляться, оставив попытки в чем-то разобраться — короче, махнул на всё рукой.
После той драки с превосходящими силами противника он пережил сначала какую-то дикую гонку, когда перегрузки прижимали его то к полу, то к потолку, то к каждой из стен попеременно.
Он даже всерьез подозревал, что их преследуют не иначе как представители закона, обнаружившие его чудесное спасение. Потом всё это прекратилось.
Затем внезапно дверь камеры открылась, и на пороге возник угодливо кланяющийся капитан, следом за которым вошли три обряженные в дорогие костюмы женщины — все немолодые, но при этом высокие и крепкие, на поясах которых болтались какие-то странные мечи.
Бесцеремонно осмотрев и чуть ли не ощупав, его протащили как ценный, но неодушевленный груз по коридорам и стыковочным переходам и сначала обследовали на какой-то навороченной медицинской аппаратуре, затем тщательно взвесили, как будто он был отлит из драгметала, а потом также отволокли в эти шикарные апартаменты.
И вот он тут.
— Ну что же мы не ку-ушаем? — слащаво прогудело у него над ухом.
О'Хара мысленно простонал.
Вот уже второй час в него буквально силком запихивали разнообразную еду: мясо сахарских трепангов и бразилианских карликовых верблюдов, салат из зеленых креветок, варенье из крабов — и всё это с огромным количеством сметаны. Он уже пытался отказываться, но Нора Оверкилл — так, кажется, звали эту громадную, невообразимых форм бабищу — была неумолима.
— Ну, что же мы не кушаем? — повторила она. — Нам нужно хорошо кушать: мы теперь — муж нашей царицы Ипполиты, нам понадобится много сил… Ну — еще ложечку сметанки! — Могучая лапища сдавила ему плечо, а другая — с великанских размеров ложкой начала неумолимо раздвигать челюсти. — За маму…
Застонав — на этот раз вслух, — Питер неимоверными усилиями протолкнул в себя густой белый продукт.
— А теперь — за папу… — Ложка опять нырнула в бадейку…
Снаружи шла война, в оперативном зале полевого штаба генералы и адмиралы, ругаясь, словно грузчики, посылали в сражение всё новые корабли, лучшие компьютеры, какие только были созданы хитроумным умом и искусными руками амазонок, перегревались от напряжения, а для этой дамы словно бы ничего этого и не существовало.
Главная смотрительница гарема ее великолепного величества была занята лишь одним — самым важным с ее точки зрения в мире делом — подготовить нового избранника государыни к выполнению своей миссии.
Темескира, Императорский дворец, покои придворного мага
Иргар Шпруттер, придворный маг императрицы амазонок, опытный чародей и начинающий интриган, чувствовал себя хуже некуда.
И вовсе не потому, что использованная им накануне магическая микстура была приготовлена с изъяном (а может быть, какой-то из компонентов просто протух), отчего с ним приключилось стойкое несварение желудка, не оставляющее его уже третьи сутки.
Нет, колдуна терзал самый натуральный и никогда прежде не испытанный им страх. Да какой там страх — ужас!
Словно пелена спала с его глаз, и теперь он сполна осознал весь смысл и все возможные последствия содеянного — всего того, чем он еще недавно так самодовольно гордился.
Великие силы — покровители Готики! Великие предки! Во что он ввязался, идиот этакий! Что он натворил?! Какой демон замутил его разум?
Что будет, если императрица узнает, что за побегом ее дочери стоит именно он?
А ведь узнать, в сущности, это не так трудно — хорошее расследование покажет, что оппозиция к побегу почти непричастна.
И тогда начнут искать: кто мог перехватить инициативу?
И обязательно выйдут на него, тем более что он имел неосторожность продемонстрировать кое-какие свои способности Ипполите.
Наверняка в подземелье остались какие-то следы, возможно, и почти незаметные, но вместе со всем остальным указывающие на него!
Может, пока не поздно, ему надо бежать? Но тогда он окончательно разоблачит себя. А значит, дома его будет ждать Высшее тайное судилище Серого совета. Конечно, его обвинят в небрежении долгом (причем в очень долгом небрежении), в нарушении Профессионального кодекса мага и в том, что он скомпрометировал Готику… В самом лучшем случае ему откажут в доверии и до конца жизни пошлют замаливать грехи в какой-нибудь окраинный мир, где нет никого, кроме грубых фермеров и золотоискателей! Но скорее всего…
Нет, не надо думать о том, что его может ждать!! Лучше уж местные палачи — по крайней мере, смерть будет достаточно быстрой и почти без мучений.
Остается разве что попробовать затеряться во Вселенной — но кому, как не ему, почти члену высшего органа Готики, не знать, как настойчивы его соплеменники в поисках отступников?!
Да и как он сможет незаметно бежать? Вот разве что устроить переполох во дворце. Для этого вообще-то можно использовать жука… Да, если он применит жука с Медузы по назначению, тут такое начнется!
Слава магии, вспыхнула эта война с Темной Лигой. Это и в самом деле дар небес ему, Иргару Шпруттеру!
Но хоть императрица и убралась, расследование продолжается, и ведет его Каролина Лэм, а волчья хватка этой особы ему тоже хорошо известна: не первый год при дворе обретается!
Ему нужно найти какой-то выход из положения, в которое его завела собственная глупость. В противном случае уже очень скоро выход найдет его сам…
Корабль Космопола «Пассат». Каюта капитана
…Она лежала рядом с ним, обессилевшая, совершенно опустошенная. Его ладонь скользила по ее бедру и животу.
Было тихо.
— Милечка, — пробормотал он. — Ты чудо!
Его руки были красноречивее всяких слов. И она, не выдержав, прижалась к нему, уткнувшись в широкую грудь.
— Тебе было хорошо?
— Очень, милый, — произнесла она. — Мне вообще очень хорошо. Очень… Это было… — Она запнулась: ее достаточно богатый словарный запас на этот раз ничего подсказать не мог. — Это было потрясающе!
«Просто удивительно, — лениво подумала она, — как действует на мужчин эта нехитрая наука, эти, в общем, простые способы — нажать, погладить, прикусить, где и когда это надо…
Всё то, чему в Амазонии обучают так же, как в других мирах — обращению с компьютером и умению водить машину.
Сильный пол на то и сильный, чтобы быть сильным во всём».
Милисента знала, что многие за пределами империи считают ее соотечественниц (пусть и бывших) грубыми развратницами, охотницами за примитивными удовольствиями. И чего только не напридумывают про них!
В лицее она попробовала было просветить кое-кого из своих близких подруг, на что они обычно отвечали: мол, нам это не надо, — пускай об удовольствиях мужчин думают те из женщин, кому они за это платят.
Глупые, они не понимали, что разделенное наслаждение удваивается!
Милисента села, подтянув колени к груди и прикрывшись простыней. Не потому, что стеснялась — стесняться любимого мужчины? Но не следует показывать мужчине слишком много и сразу. Пусть домыслит остальное, тем более что он уже успел так хорошо изучить ее — буквально с ног до головы.
…Уже три дня они были поглощены друг другом. Не то чтобы всё это было внове для Милисенты. Но, не стыдясь, она признавалась себе, что совершенно покорена Александром. Казалось, именно о таком мужчине она мечтала всю жизнь, хотя именно о таком как раз и не мечтала.
Ночи они проводили почти без сна — и она (как-никак, а женщина хотя и юная, но кое-каким опытом обладающая) поражалась его изобретательности в постели.
Страсть полностью взяла их в плен.
Временами она не могла думать вообще ни о чем, кроме как о предстоящей ночи. Довериться его сильным рукам, так чудесно обнимающим. Слушать его спокойный голос, неторопливо повествующий о том, о сем. Почувствовать очарование уверенности в другом человеке…
Днем она безупречно несла службу, отбывала вахты — это уж святое дело, служба есть служба, но внутри жила исключительно предвкушением предстоящей ночи.
Несколько дней назад она была принцессой, у которой не было почти ничего. Ни настоящих друзей. Ни родных, кроме матери, и в лучшие годы видевшейся с ней два-три раза в неделю.
Был, правда, еще официальный отец, относительно которого она вовсе не была уверена, что в ее жилах течет его кровь (скорее даже напротив, сомневалась в этом), и двоюродные сестры, втайне смертельно ей завидовавшие. И всё, если не считать надежды на то, что где-то через полвека самое меньшее (если не случится ничего — а что может случиться?) она займет трон.
Теперь она никто. Но у нее есть дело, которое нужно людям, есть свобода поступать так, как сама она считает нужным, есть товарищи. И есть любовь, ради которой не жалко отдать даже корону владычицы Вселенной…
ИНТЕРЛЮДИЯ-1
Протестанты же зло шипели, утверждая, что дело вовсе не в них, а в язычниках и православные от них недалеко ушли.
Ничего подобного! — в ответ на это изрекали волхвы Славии и Перунии, друиды Кельтики, жрецы Адтлана и Майяланда. Это вы, христиане, выдумали Дьявола, вот вы с ним теперь и разбирайтесь!
Мусульманские улемы, слыша всё это, только пожимали плечами: ну чего еще можно ожидать от неверных? Ведь именно в Коране, где собрана вся мудрость мира, где о космических полетах упомянуто задолго до наступления Космической эры (разве не в космос летал Пророк Магомет на своем волшебном коне Аль-Бурак?), о них сказано: «И отец их — Шайтан?»
А социалисты из социалистических, социальных и социал-демократических миров высказывались в том духе, что сатанизм — не что иное, как продукт разложения и гниения современного несправедливого общества. А поскольку гниет оно едва ли не с момента возникновения, то чему тут удивляться?
…Не понятно, как «Союз гуманистов-ксенофобов» еще не объявил Черную церковь очередными происками враждебных пришельцев!
Но так или иначе, правды не знал никто.
Кроме одного человека — первого субгроссмейстера Темной Лиги.
Всё произошло совершено случайно: он даже не помнит, за какую такую мелкую провинность его, юного семинариста, послали тогда разбирать старые архивы, сваленные в подвалах идущего под снос здания Министерства Мудрости.
И вот, совершенно случайно, среди кипы старых бумаг и покоробившихся дискет нашел он эту тетрадь. Старомодную ученическую тетрадь из дешевой пластбумаги, в ветхом потрескавшемся переплете, с рассыпающимися страницами.
Что заставило его заглянуть в нее, что заставило вчитаться в поблекшие строчки, небрежно начертанные электрокарандашом?
Но, прочтя их, он не смог оторваться, пораженный до глубины души.
В его руках было не что иное, как дневник Тома Джонсона, заместителя директора Управления стратегических служб Темной Лиги (тогда еще самого обычного государства).
И вот там-то и крылась самая большая тайна Темной Лиги. Тайна, даже чуть заподозри власти его в овладении которой, уничтожили бы немедля и без пощады не только его, но и всех, с кем он мог бы ею поделиться…
…Тогда, вскоре после свержения компьютерной тирании, в Лиге продолжался вялотекущий кризис и преодолеть его никак не удавалось.
Правительства сменяли друг друга, народ роптал, и что делать, было совершенно непонятно.
И вот именно в те смутные годы в недрах Управления стратегических служб (УСС) и родилась внешне абсурдная идея — решить проблемы с помощью не смягчения положения, а, наоборот, слегка его обострив. «Изгнать Дьявола с помощью Сатаны», как образно выразился сам Том Джонсон. Подумав, они нашли выход — наилучший, как им казалось. Нужно создать оппозицию, которая соберет вокруг себя всех самых ярых врагов режима и правительства, всех самых непримиримых, самых бешеных ненавистников существующих порядков и оттолкнет всех трезвомыслящих и разумных людей.
Оппозицию, которая напугает общество, заставит его волей-неволей сплотиться вокруг властей предержащих, но одновременно — не будет иметь шансов на победу.
Вот так была выдумана и создана Черная церковь. Была изобретена теология, надерганная из книг давно забытых историков и искаженных догматов других вер, — остальное уже додумали потом пылающие энтузиазмом идиоты-неофиты.
Были распущены слухи о якобы глубокой древности этой веры и щупальцах, которые она запустила во все закоулки общества.
Были подобраны руководящие кадры: наполовину — из заслуженных стукачей УСС, наполовину — из полупомешанных фанатиков.
И машина закрутилась.
С откровенно издевательской усмешкой писал Джонсон о первых шагах порожденной ими организации, смаковал наиболее забавные, по его мнению, выражения, изреченные на митингах и выступлениях. Веселясь, рассказывал о первых толпах сторонников, называемых им «демоношизой» (или сокращенно «демшизой»).
Через несколько десятков страниц — уже с некоторой тревогой, что число сторонников Черной церкви слишком быстро растет, а игру принимают всерьез даже некоторые из его людей, внедренных в ее руководство.
Что там было дальше, Ирод не узнал, ибо дневник обрывался на полуслове.
Ему так и осталось неизвестным: как сборище шутов и кретинов (именно так характеризовал свою выдумку покойный шеф тайной полиции) вдруг захватило власть, каким образом зверь вырвался из клетки?
Удалось выяснить (уже потом) только судьбу самого Тома Джонсона — он вместе с семьей погиб в последнем караване беженцев из Темной Лиги, пытавшихся спастись после переворота, расстрелянном посланными вдогонку сторожевиками.
Но это всё было неважно в сравнении с главным.
Выходит, вся эта история — история, которая перевернула жизнь Темной Лиги, а когда-нибудь перевернет весь мир, проистекает из неудачной (вернее — слишком удачной) операции спецслужб прежнего правительства?
Прочтя дневник, он спалил его, не вынося из подвала. Но узнанное напрочь изменило жизнь Ирода.
Он и раньше, как верный дьяволопоклонник, не боялся Бога, а тем более — богов.
Теперь он перестал бояться и Дьявола. Можно сказать, он стал полностью свободным человеком.
Борт «Звездного черепа»
…Хотя на борту корсара собрались люди в основном бывалые, в космосе не новички, но и они не смогли сдержать удивленного вздоха при виде мобильного штаба Лиги.
В их представлении это должно было быть что-то вроде орбитального форта класса «Цербер» или, на худой конец, «Поларис», ощетинившегося гравипушками, окруженного роем скутеров прикрытия, — одним словом, нечто мрачное, грозное, подавляющее своей мощью…
А перед ними был обычный пассажирский лайнер туристских линий.
Сияющий многоцветными огнями, как новогодняя елка, усыпанный тысячами горящих иллюминаторов, пронизанный длинными, ярко освещенными лентами прогулочных коридоров беззащитный островок роскоши.
Как неуместно он смотрелся в окружении брони и сверхмощных орудий!
От борта гиганта отделилось и двинулось в их сторону гибкое гофрированное щупальце, с металлически блестящей каплей на конце — тоннель-переходник.
Через полминуты он уже приблизился вплотную, так что стало возможно разглядеть во всех подробностях стыковочный узел, напоминавший и в самом деле голову некоего чудовища, скажем, исполинской пиявки, на конце которой сомкнутыми челюстями выделялись створки ворот.
Мотаясь туда-сюда — ни дать ни взять примеряясь, куда бы впиться, — узел замер напротив входа в главный шлюз и устремился вперед.
Глухо лязгнул металл о металл, чавкнули гравимагниты, намертво присасываясь к корпусу «Черепа». Плен стал окончательно свершившимся фактом.
Флот вторжения Темной Лиги.
Дредноут «Мефистофель». Оперативный штаб
Огромный в миллион сто тысяч тонн массы покоя, линкор мчался вперед, в битву. До зоны огневого контакта оставалось минут сорок — самое большее.
Именно тут, на одном из «чертенят», и собрался оперативный штаб атаки.
И нельзя сказать, чтобы все одобряли этот выбор.
Прежде всего потому, что условия обитания на дредноутах были едва ли не самыми наихудшими среди боевых кораблей.
Несмотря на большие размеры, команды были вынуждены ютиться в спартанской обстановке.
Четверть корабельной массы занимал гравитационный балласт — шарообразная болванка из свинцово-ртутного сплава, чьей силой тяжести питались гравитационные баллисты. (Пробовали использовать чистую ртуть, но быстро отказались — при резких торможениях и маневрах жидкий металл рвал стенки цистерн, заливая отсеки корабля ядовитым потоком.)
Из оставшегося объема половину занимали гравитационные накопители конденсаторного типа. Это не считая артиллерийских башен (гравитационные орудия занимали места больше, чем все другие системы оружия). А по центру проходили шахты суперпушек главного калибра, тоже забиравшие немалое место. (На «Мефистофеле» их было ровным счетом три.)
Прибавьте сюда запасы топлива, двигатели, вспомогательное оборудование, и станет понятно, что людям оставалось совсем немного места.
Это не считая того, что иногда гравиконденсаторы начинали барахлить и спонтанно «подтекать». Тогда приходилось срочно разряжать их единственно возможным способом — открывая быструю стрельбу изо всех орудий, — и помоги бес тем судам прикрытия, которые не успеют убраться из зоны поражения! Именно поэтому команды дестроеров больше всего не любили ходить в прикрытие линкоров: чуть зазеваешься, и твой корабль попадет на металлолом, а ты сам — прямиком в сады милостивого Дьявола.
Собравшиеся в командном отсеке внимательно изучали данные приборов, передаваемые с сенсоров линкора и других кораблей и с передовых зондов, идущих впереди основной волны «черных».
И увиденное ставило их в тупик. По всем стратегическим канонам полагалось наносить основной удар в центр, рассекая строй противника, уничтожать линкоры, громить основные силы…
А тут, скажите на милость, куда бить? Где в этой мешанине сильные и слабые участки?
— Что за ангельщина! — выругался старший радиометрист штаба. — Я не понимаю: они что, выстроили корабли вперемешку? Они там совсем с ума посходили?
Начальник оперативного отдела сощурил глаза, чтобы лучше разглядеть изображение на занимавшем все три стены экране.
— Да, вы не ошиблись! Но если так, то как в таком случае они думают атаковать нас? Если те же дредноуты рассеяны по всему фронту, то каким образом они собираются пробивать его? Это же полная чушь, с точки зрения всего оперативного искусства, не будь я профессором военной академии! Пусть и бывшим. (Что бывшим он стал из-за участия в неудавшемся дворцовом перевороте, за которое ему заплатили кругленькую сумму, он уточнять не стал.)
— Вы видите! — возгласил генеральный военный архижрец, он же боевой кардинал Черного легиона Менсон Путани. — Вы все видите: наш Хозяин начисто лишил проклятых женщин разума, отдавая их в наши руки!
На этом дискуссия была окончена: спорить с волей Дьявола было не только не принято, но и небезопасно.
За двенадцать часов до этого. Борт дредноута «Александра Громова».
Командный пункт амазонийского флота
На объемных экранах отображались всевозможные варианты предстоящего им совсем скоро сражения. Объединенные в одну сеть компьютерные системы амазонийских кораблей прокручивали ситуацию, выстраивая друг против друга корабли в условном виртуальном пространстве. А потом выдавали ответ, подводя в общих чертах итог боя.
Собравшиеся хмурились, пожимали плечами, вновь вводили данные, что-то пересчитывали вручную, чертили схемы и вновь оставались недовольны.
Время от времени с чьих-то губ срывались приглушенные соленые словечки.
Снова и снова проводили они компьютерные инсценировки, перебирая и отбраковывая план за планом, пытаясь найти лучший вариант.
Разгром — 65% процентов, потери — до 80%… Разгром — 53%, потери — 47%… Победа — 51%, потери — 55%…
— Слушайте, подруги, так не пойдет, — с неприкрытым раздражением заявила вице-адмирал Симмонс, получившая новые погоны только вчера, и нажатием на клавишу остановила терминал. — А вообще-то — почему вы так полагаетесь на эти железные и лягушачьи мозги? Или своих уже не осталось? Все в гареме растратили?
Она схватила с подноса, принесенного ординарцем, стаканчик с чем-то красным и густым и опрокинула в рот.
Это был уже невесть какой по счету стакан томатного сока, который вылакала Кровавая Мэри, прозванная так за любовь к этому напитку.
Скромно забившаяся в уголок Ирина Снежнецкая в ожидании решения полировала ногти. Еще не хватало вмешиваться и учить ученых!
Прошло еще ровно сорок две минуты, и в центре рубки засветился большой голографический терминал с подробными схемами расположения частей флота.
И только тогда Ирина присоединилась к собравшимся.
— Вот, Ирен, как тебе идея? Всё оказалось довольно просто: разделим флот на три группировки и атакуем с разных сторон. А первый удар нанесут абордажные команды — вот тут. — Палец Мэри ткнул в схему немного левее центра.
Ирина задумалась. Да, вроде бы ничего другого не оставалось. Придется рискнуть. Но вот имеют ли они на это право? Ведь в случае неудачи они, скорее всего, потеряют почти весь флот. И тогда гибель Амазонии практически неизбежна. Конечно, останутся еще орбитальные форты с их сверхмощными гравитационными орудиями, питающимися силой планетарного тяготения, но что толку, если будет уничтожен флот, их сопротивление только продлит агонию.
При господстве врага в космосе их просто расстреляют с дальних дистанций лучевым оружием и торпедами: все ведь не собьешь, рано или поздно какая-нибудь, а достанет. Да и есть эти крепости лишь у трети планет. А на других мирах? Планетарные войска в Амазонии были, как почти повсюду, сокращены до минимума: в основном перехватчики наземного базирования, противодиверсионные части, жандармы и ближнее ПВО. Отбить уже высадившийся десант считалось почти невозможным. Ведь десантная операция может быть проведена лишь тогда, когда всё околопланетное пространство уже контролируется врагом. А как в таком случае прикажешь воевать? Подвесят на низкой орбите боевой стационар и начнут всех бить сверху лазерами и СВЧ. Или просто запустят зеркальную «люстру» — «Архимед», или, на худой конец, «Ярило» кремлевского производства, собирающую в пучок солнечные лучи, так что внизу будет градусов под сто — и дышать невозможно, и еще ничего не горит… Оставалось вести только партизанскую войну — в надежде на то, что когда-нибудь власть захватчиков рухнет или явятся другие захватчики, которые вышвырнут прежних… От этой перспективы холодок пробежал по спине Ирины.
Потеряй они флот — и рассчитывать будет больше не на что. Разве что подойдет помощь от соседей, испуганных победами Лиги. Но возлагать надежды на чужую помощь — глупо и преступно.
Так что сейчас им нужно быть особенно осторожными.
Нейтральный космос. Порядка пятисот парсеков от границ Амазонии
«Искатель» мчался прочь от этого, оказавшегося таким опасным участка космоса. Измученная команда отдыхала по каютам, и в рубке был лишь капитан Рутгер. Не экономя энерган и не щадя ресурс гипердвигателя, он нырял в подпространство, проскакивал максимальную дистанцию, выпрыгнув, наскоро ориентировался и вновь уходил из обычной Вселенной.
Благо щедрые покупатели бесплатно заправили его кораблик под завязку за то время, пока он болтался, пристыкованный к гигантскому линкору, и улаживались все формальности, а денег теперь хватит на любой ремонт.
Слава богу, всё позади!
Позади оставались знаменитые пираты и треклятые сатанисты, которым от него тоже что-то понадобилось. Позади были идущие навстречу друг другу боевые флоты и изготовившиеся к войне сотни планет, позади оставалась императрица Амазонии и спасенный (и выгодно проданный) человек, о котором он толком так ничего и не узнал.
Одно это — то, что всё позади, а они живы и невредимы, — наполняло сердце Рутгера Залазни подлинным счастьем и радостью.
Но куда больше радости испытывал он при мысли о грузе, лежащем в надежно запертой кладовой для ценных находок. Небольшая груда прямоугольных слитков серо-буроватого цвета с малиновыми разводами, привезенных сюда прямо из походной флотской казны.
Сурминий. Драгоценный атомно-модифицированный сплав, искусство производства которого было утрачено после того, как тысячу с лишним лет назад деградировала и рассыпалась цивилизация Созвездия Водолея. Ровно двести универсальных фунтов — столько, сколько весил защитник хомяков.
Флагман ВКС Амазонии «Ипполита Великая»
…Питер О'Хара продолжал пребывать в прострации, окончательно перестав чему-то удивляться, оставив попытки в чем-то разобраться — короче, махнул на всё рукой.
После той драки с превосходящими силами противника он пережил сначала какую-то дикую гонку, когда перегрузки прижимали его то к полу, то к потолку, то к каждой из стен попеременно.
Он даже всерьез подозревал, что их преследуют не иначе как представители закона, обнаружившие его чудесное спасение. Потом всё это прекратилось.
Затем внезапно дверь камеры открылась, и на пороге возник угодливо кланяющийся капитан, следом за которым вошли три обряженные в дорогие костюмы женщины — все немолодые, но при этом высокие и крепкие, на поясах которых болтались какие-то странные мечи.
Бесцеремонно осмотрев и чуть ли не ощупав, его протащили как ценный, но неодушевленный груз по коридорам и стыковочным переходам и сначала обследовали на какой-то навороченной медицинской аппаратуре, затем тщательно взвесили, как будто он был отлит из драгметала, а потом также отволокли в эти шикарные апартаменты.
И вот он тут.
— Ну что же мы не ку-ушаем? — слащаво прогудело у него над ухом.
О'Хара мысленно простонал.
Вот уже второй час в него буквально силком запихивали разнообразную еду: мясо сахарских трепангов и бразилианских карликовых верблюдов, салат из зеленых креветок, варенье из крабов — и всё это с огромным количеством сметаны. Он уже пытался отказываться, но Нора Оверкилл — так, кажется, звали эту громадную, невообразимых форм бабищу — была неумолима.
— Ну, что же мы не кушаем? — повторила она. — Нам нужно хорошо кушать: мы теперь — муж нашей царицы Ипполиты, нам понадобится много сил… Ну — еще ложечку сметанки! — Могучая лапища сдавила ему плечо, а другая — с великанских размеров ложкой начала неумолимо раздвигать челюсти. — За маму…
Застонав — на этот раз вслух, — Питер неимоверными усилиями протолкнул в себя густой белый продукт.
— А теперь — за папу… — Ложка опять нырнула в бадейку…
Снаружи шла война, в оперативном зале полевого штаба генералы и адмиралы, ругаясь, словно грузчики, посылали в сражение всё новые корабли, лучшие компьютеры, какие только были созданы хитроумным умом и искусными руками амазонок, перегревались от напряжения, а для этой дамы словно бы ничего этого и не существовало.
Главная смотрительница гарема ее великолепного величества была занята лишь одним — самым важным с ее точки зрения в мире делом — подготовить нового избранника государыни к выполнению своей миссии.
Темескира, Императорский дворец, покои придворного мага
Иргар Шпруттер, придворный маг императрицы амазонок, опытный чародей и начинающий интриган, чувствовал себя хуже некуда.
И вовсе не потому, что использованная им накануне магическая микстура была приготовлена с изъяном (а может быть, какой-то из компонентов просто протух), отчего с ним приключилось стойкое несварение желудка, не оставляющее его уже третьи сутки.
Нет, колдуна терзал самый натуральный и никогда прежде не испытанный им страх. Да какой там страх — ужас!
Словно пелена спала с его глаз, и теперь он сполна осознал весь смысл и все возможные последствия содеянного — всего того, чем он еще недавно так самодовольно гордился.
Великие силы — покровители Готики! Великие предки! Во что он ввязался, идиот этакий! Что он натворил?! Какой демон замутил его разум?
Что будет, если императрица узнает, что за побегом ее дочери стоит именно он?
А ведь узнать, в сущности, это не так трудно — хорошее расследование покажет, что оппозиция к побегу почти непричастна.
И тогда начнут искать: кто мог перехватить инициативу?
И обязательно выйдут на него, тем более что он имел неосторожность продемонстрировать кое-какие свои способности Ипполите.
Наверняка в подземелье остались какие-то следы, возможно, и почти незаметные, но вместе со всем остальным указывающие на него!
Может, пока не поздно, ему надо бежать? Но тогда он окончательно разоблачит себя. А значит, дома его будет ждать Высшее тайное судилище Серого совета. Конечно, его обвинят в небрежении долгом (причем в очень долгом небрежении), в нарушении Профессионального кодекса мага и в том, что он скомпрометировал Готику… В самом лучшем случае ему откажут в доверии и до конца жизни пошлют замаливать грехи в какой-нибудь окраинный мир, где нет никого, кроме грубых фермеров и золотоискателей! Но скорее всего…
Нет, не надо думать о том, что его может ждать!! Лучше уж местные палачи — по крайней мере, смерть будет достаточно быстрой и почти без мучений.
Остается разве что попробовать затеряться во Вселенной — но кому, как не ему, почти члену высшего органа Готики, не знать, как настойчивы его соплеменники в поисках отступников?!
Да и как он сможет незаметно бежать? Вот разве что устроить переполох во дворце. Для этого вообще-то можно использовать жука… Да, если он применит жука с Медузы по назначению, тут такое начнется!
Слава магии, вспыхнула эта война с Темной Лигой. Это и в самом деле дар небес ему, Иргару Шпруттеру!
Но хоть императрица и убралась, расследование продолжается, и ведет его Каролина Лэм, а волчья хватка этой особы ему тоже хорошо известна: не первый год при дворе обретается!
Ему нужно найти какой-то выход из положения, в которое его завела собственная глупость. В противном случае уже очень скоро выход найдет его сам…
Корабль Космопола «Пассат». Каюта капитана
…Она лежала рядом с ним, обессилевшая, совершенно опустошенная. Его ладонь скользила по ее бедру и животу.
Было тихо.
— Милечка, — пробормотал он. — Ты чудо!
Его руки были красноречивее всяких слов. И она, не выдержав, прижалась к нему, уткнувшись в широкую грудь.
— Тебе было хорошо?
— Очень, милый, — произнесла она. — Мне вообще очень хорошо. Очень… Это было… — Она запнулась: ее достаточно богатый словарный запас на этот раз ничего подсказать не мог. — Это было потрясающе!
«Просто удивительно, — лениво подумала она, — как действует на мужчин эта нехитрая наука, эти, в общем, простые способы — нажать, погладить, прикусить, где и когда это надо…
Всё то, чему в Амазонии обучают так же, как в других мирах — обращению с компьютером и умению водить машину.
Сильный пол на то и сильный, чтобы быть сильным во всём».
Милисента знала, что многие за пределами империи считают ее соотечественниц (пусть и бывших) грубыми развратницами, охотницами за примитивными удовольствиями. И чего только не напридумывают про них!
В лицее она попробовала было просветить кое-кого из своих близких подруг, на что они обычно отвечали: мол, нам это не надо, — пускай об удовольствиях мужчин думают те из женщин, кому они за это платят.
Глупые, они не понимали, что разделенное наслаждение удваивается!
Милисента села, подтянув колени к груди и прикрывшись простыней. Не потому, что стеснялась — стесняться любимого мужчины? Но не следует показывать мужчине слишком много и сразу. Пусть домыслит остальное, тем более что он уже успел так хорошо изучить ее — буквально с ног до головы.
…Уже три дня они были поглощены друг другом. Не то чтобы всё это было внове для Милисенты. Но, не стыдясь, она признавалась себе, что совершенно покорена Александром. Казалось, именно о таком мужчине она мечтала всю жизнь, хотя именно о таком как раз и не мечтала.
Ночи они проводили почти без сна — и она (как-никак, а женщина хотя и юная, но кое-каким опытом обладающая) поражалась его изобретательности в постели.
Страсть полностью взяла их в плен.
Временами она не могла думать вообще ни о чем, кроме как о предстоящей ночи. Довериться его сильным рукам, так чудесно обнимающим. Слушать его спокойный голос, неторопливо повествующий о том, о сем. Почувствовать очарование уверенности в другом человеке…
Днем она безупречно несла службу, отбывала вахты — это уж святое дело, служба есть служба, но внутри жила исключительно предвкушением предстоящей ночи.
Несколько дней назад она была принцессой, у которой не было почти ничего. Ни настоящих друзей. Ни родных, кроме матери, и в лучшие годы видевшейся с ней два-три раза в неделю.
Был, правда, еще официальный отец, относительно которого она вовсе не была уверена, что в ее жилах течет его кровь (скорее даже напротив, сомневалась в этом), и двоюродные сестры, втайне смертельно ей завидовавшие. И всё, если не считать надежды на то, что где-то через полвека самое меньшее (если не случится ничего — а что может случиться?) она займет трон.
Теперь она никто. Но у нее есть дело, которое нужно людям, есть свобода поступать так, как сама она считает нужным, есть товарищи. И есть любовь, ради которой не жалко отдать даже корону владычицы Вселенной…