Страница:
В борьбе за существование виды организмов «изобретают» все новые технологии, позволяющие им не только воспроизводить самих себя, но и образовывать новые, более жизнеспособные и адаптированные в новых условиях виды, т. е. по существу, осуществлять расширенное воспроизводство живой материи. Для развития биосферы характерно огромное разнообразие таких технологий и огромное множество отличающихся между собой способов воспроизводства. М. Конашев выделяет несколько наиболее фундаментальных из них:
«В эволюции органического мира, биологической формы материи есть сразу несколько особых, биологических способов воспроизводства – воспроизводство видами, экосистемами, биосферой, биологической формы материи в целом самих себя… Так, бактерии для своего воспроизводства «научились» использовать кислород, другие химические элементы и соединения, став не только другими новыми видами, но и принципиально новыми типами бактерий, заселили самые разнообразные среды» (Там же, с. 305, 306).
Технологические инновации открывают возможности для формирования каждого нового вида как микроорганизмов, так и растений, и животных. По существу, каждый вид обладает своим собственным специфичным способом воспроизводства. Человеческий способ воспроизводства коренным образом отличается от способов воспроизводства видов животных, хотя как существо, обладающее биологическим телом, человек воспроизводит это тело сходным с животными способом. Человек как цивилизованное существо воспроизводит себя способом, включающим социально организованное производство и обмен. В инновационном обществе способ воспроизводства человека все больше опирается на достижения науки, на знание законов природы и создание на научной основе новой природы в виде искусственных веществ и даже существ. Эволюция человеческого способа воспроизводства подводит человека к новому барьеру в развитии человеческой цивилизации, за которым открываются и новые, невиданные ранее возможности, и новые опасности, угрожающие самому существованию человека.
«Перед человеком (человечеством), – считает М. Конашев, – встал жесткий, вполне в духе теории Дарвина выбор: либо начинать становиться действительным субъектом, созидателем, творцом собственной эволюции и эволюции всего доступного человеку мира, либо оставаться лишь объектом этих процессов, платя огромную, часто непомерную, с трагическими последствиями дань своим собственным предрассудкам, своему невежеству и своему эволюционному прошлому. К сожалению, сегодня, как и вчера, этот выбор, от которого все равно никуда не деться и никуда не уйти, по многим причинам так и не сделан… Человек достиг такой стадии, когда он оказался перед необходимостью не только признать факт эволюции, прежде всего, своей собственной, но и овладеть этой эволюцией. В противном случае его ожидает судьба многих других, уже вымерших или вымирающих видов». (Там же).
Правота этих сентенций автора статьи совершенно очевидна всем тем, кто непредвзято рассмотрит проблемы современной цивилизации. Страны, погрязшие в традиционализме, религиозном фанатизме и иррационализме социального мышления, сегодня все более отстают от передовых, развитых стран и в развитии науки, и в создании высоких технологий, и в развитии промышленности, сельского хозяйства, торговли, сферы услуг, и в благосостоянии основной массы населения. Получая огромные доходы от реализации энергосырьевых ресурсов они используют их крайне неэффективно. Эти средства растрачиваются главным образом на раздутое благосостояние верхушки традиционных обществ, а остаток этих средств поступает на удовлетворение иждивенческих ожиданий социальных низов. Результатом такой организации обществ являются массовые нарушения прав человека, социальная нестабильность, склонность к революционным потрясениям, т. е. то, от чего давно ушли страны с развитой инновационной экономикой.
Побочным продуктом традиционных обществ выступает и религиозный терроризм. Экономисты сегодня рассуждают о феномене «ресурсного проклятия», нависшего над странами с богатым природным энергосырьевым потенциалом, закрепляющим их традиционалистские общественные порядки. К сожалению, этому проклятию сегодня подвержена и Россия. Когда это было, чтобы Россия отставала в промышленном отношении от Китая? Это национальный позор. Российские почвенники и ультрапатриоты с их традиционалистским утопическим мышлением мечтают о возрождении имперской России, которая наводила страх на окружающий мир. На самом деле их мобилизационная активность действует против России, поскольку создает препятствия развитию демократии и инновационного общества.
Почему же М. Конашев считает выбор, стоящий перед человечеством на пороге вхождения в развитое инновационно эволюционирующее общество жестким и чисто дарвиновским? Он сам отвечает на этот вопрос: если не изменимся, то вымрем, как вымерли в истории биосферы очень многие биологические виды, не выдержав испытания отбором. И в первую очередь вымрут те, кто отвергает реалии инновационного общества и оказывается не в состоянии эволюционно, на научной основе преобразовывать себя и доступный для преобразования мир. Конечно, если посмотреть без «розовых очков» на сегодняшнее все еще слаборазвитое инновационное общество, приходится признать, что оно пока еще мало подготовлено к научно обоснованным гуманистическим переменам. Проникнутая агрессивным традиционализмом ментальность больших масс людей с жестким сопротивлением встречает ростки инновационного научно-эволюционного мировоззрения. Погрязнув в потребительских инстинктах, эти люди живут в инновационном обществе, пользуются плодами научно спроектированных инноваций, но в своих убеждениях и предпочтениях, в своем мировоззрении многие из них недалеко ушли от эпохи Средневековья.
«Можно не верить полученным научным знаниям, – пишет по этому поводу М. Конашев, – можно по тем или иным основаниям не верить в теорию эволюции так же, как когда-то не верили в теорию иммунитета и отказывались от прививок. Но отрицание какой-либо доказанной научной теории, в том числе и теории эволюции, не избавляет от платы за отказ от научного знания и объективно необходимых, в том числе давно назревших действий и практик, основанных на этом знании» (Там же).
Эволюционное мышление и эволюционно-гуманистическая культура становятся важнейшими средствами адаптации человека к сложностям и перегрузкам развивающегося инновационного общества. Эти сложности и перегрузки с течением времени будут, несомненно, только нарастать, как и возможности для их все более эффективной компенсации и преодоления человеческими усилиями. Тщетны будут попытки отгородиться от них способами, изобретенными в традиционных обществах посредством обращения к мифологическим существам. Они не помогут вследствие их отсутствия в реальности и наличия только в системно организованном воображении и суггестии религиозных практик.
Необходимо совершить крайне сложный и ответственный выбор между современной эволюционной и инновационной культурой, побуждающей человека к регулярному систематическому самосовершенствованию, и традиционалистской культурой, которая на практике оборачивается эволюционным бескультурьем. Оговоримся: это, разумеется, не означает отказа от разумных традиций прошлого, выдержавших проверку временем и закрепленных в национальной и общечеловеческой культуре. Напротив, эти традиции необходимо тщательно оберегать, поддерживать, возрождать и выводить из забвения, чтобы бурное развитие инновационного общества не подавило и не разрушило их подобно тому, как вращающийся механизм ломает попавшую в него руку.
В настоящее время есть уже немало людей, готовых к восприятию и развитию современной эволюционной культуры. Научные знания, получаемые со школьной скамьи огромными массами людей и закрепляемые при получении высшего образования постепенно подводят их к предрасположенности к научному мировоззрению и реальному взгляду на вещи. Но научные знания закрепляются в мировоззрении многих людей, к сожалению, весьма поверхностно, либо оставляя место для всевозможных предрассудков, либо ограничивая их мировоззрение сухим рационализмом, безверием при полном отсутствии мобилизации психики, даруемой всякой верой.
Этот духовный вакуум призвана заполнить эволюционная культура и научно-гуманистическая вера – вера, основанная не на мифах традиционных обществ, а на современных знаниях, соответствующих уровню развития инновационного общества и открываемых им возможностей для творческого образа жизни и самосовершенствования человека. Человек-потребитель добытых на научной основе ценностей может и способен преобразовать себя в человека-творца, использующего эти ценности для саморазвития и оптимизации своих взаимоотношений с внешним миром, для инновационного преобразования окружающего мира по своим творческим меркам.
«Главной особенностью этого нового эволюционного бытия человека, – убеждает своего читателя автор статьи, – является то, что человек не только осознает факт всеобщей эволюции, включая его в собственную эволюцию, но и на основе познания этой эволюции становится не просто ее сознательным агентом, но ее главным созидателем, творцом. Тем самым он вступает в новую фазу своего бытия, окончательно замещая всех созданных им богов… Но такое его новое, «божественное» положение предъявляет к нему и совсем другие, причем предельно жесткие, «божественные» требования… Человек действительно должен быть «богом» и соответствовать всем его атрибутам, а точнее, превосходить тот мысленный абсолют, который им был изобретен в качестве «духовного костыля». Это новое положение и есть основание новой эволюционной культуры, включающей новой эволюционное мировоззрение, новую эволюционную этику и новую эволюционную практику» (Там же, с. 312).
Конечно, на данном этапе развития инновационного общества человек еще слишком слаб, чтобы в полной мере творить свои телесные и духовные качества и через них существенно влиять на эволюцию окружающего мира. Эта претензия на «божественный» статус выглядит, исходя из сегодняшних реалий, вполне утопично. Тем более, что в истории человечества немало ужасающих примеров того, как люди, взобравшись на вершину власти, присваивали себе «божественный» статус и становились вершителями судеб подвластных им людей, творя в результате по своему произволу дикие беззакония, издевательства и массовые убийства.
Религиозное сознание, скованное догмой о рабстве перед Богом, приходит в неописуемый ужас от претензий человека на «божественный» статус и стремление к отказу от «духовных костылей», необходимых для традиционалистского уклада человеческой жизни. Религиозные проповедники справедливо указывают на ужасные последствия попыток деспотических властителей присвоить себе божественный статус, и на бесперспективность советского образа жизни, связанного с агрессивно-атеистической идеологией и попытками «сотворить» абсолютно новое счастливое общество на обломках радикально, дотла разрушенного общества традиционного.
Они бессознательно или умышленно не принимают во внимание того, что «строительство коммунизма» опиралось на утопические «духовные костыли», вполне сходные по своей фантастичности и по своему антиэволюционизму с теми, на которые опираются пастыри и адепты всех существующих на Земле религий. Рост же могущества человека, его возможностей в творении собственной жизни, влиянии на окружающие обстоятельства, созидании инновационного общества, является объективным процессом, фактом, непреложным законом поступательного развития человеческой цивилизации.
Косвенно это признают и люди, занятые в «духовном бизнесе». Религиозные иерархи отнюдь не отказываются от услуг современной медицины, уповая на помощь Божью. В современном мире, проникнутом цивилизационным варварством, путь человека, ставшего на путь творца эволюционных преобразований, необычайно труден. В большинстве случаев он совершает смелый переход от потребителя к творцу в полном одиночестве, без поддержки окружающих.
Первым этапом на этом пути является системно организованное и регулярное психофизическое самосовершенствование, основанное на научно-эволюционных принципах. Окружающие люди интересуются этим, признают, что «хорошо бы заняться этим», поскольку здоровье подводит и врачи не помогают, но «у них нет времени». Никакая пропаганда здорового и здравосозидательного образа жизни не помогает, поскольку люди целиком втянуты в удовлетворение своих потребительских интересов. В лучшем случае они три раза в неделю посещают какие-либо спортивные секции, а затем чаще всего бросают из-за нехватки времени или из-за ухудшения состояния своего здоровья, вызванного недозированными усилиями и накоплением усталости.
Помочь в распространении творческого самосозидания человека может только научная вера и научно-эволюционная гуманистическая культура. Результаты же пересоздания человеческого организма и укрепления человеческого духа в процессе психофизического самосовершенствования просто фантастичны. Пройдя через множество испытаний, даже очень больные люди очень надолго полностью теряют способность болеть, обретают красивое тело, необычайно закаленную волю, невероятную трудоспособность и неограниченные творческие способности. Это ли не приближение к «божественному» идеалу?
Разумеется, возможности человека ограничены его биологической природой и временностью его существования на Земле. Человек – не бог, он смертен, и всякие претензии на божественное всемогущество смешны и бесчеловечны. Становясь творцом, человек должен принимать во внимание ограниченность своих возможностей и свою принципиальную противоположность фантастическим образам богов. Иначе он подорвет свои силы чрезмерными напряжениями, и природа быстро «накажет» его за претензию на божественное могущество.
Но то, на что человек становится способен в процессе неустанного самосовершенствования, действительно превышает возможности обычных людей и шаг за шагом приближает человека к тем атрибутам, которые люди в разные времена приписывали богам. У нас нет сомнения в том, что по мере развития научных основ психофизического самосовершенствования, человек научится не только эффективно преодолевать свои природные недостатки и болезни, но и значительно продлять собственную жизнь. Психофизическое самосовершенствование является лишь первым шагом на пути гуманистического преобразования мира, создания эволюционной культуры, этики и практики.
«Первым элементом эволюционной культуры, – полагает М. Конашев, – является именно эволюционное мировоззрение, базисом которого выступает единый комплекс частных и общей эволюционных теорий… Еще Ф.Г. Добжанский, рассматривая гуманитарное, общекультурное значение эволюционной теории, с гордостью и радостью отмечал, что современная теория эволюции возвращает человека в центр мира. Правда, в отличие от доэволюционных представлений и картин мира, это не пространственный, а скорее смысловой его центр» (Там же, с. 313).
Этот новый антропоцентризм, в отличие от старого антропоцентризма, бывшего результатом недостаточности знаний о Земле и Космосе, раскрывает перед человеком новые горизонты. М. Конашев не делает попытки хотя бы очертить контуры новой эволюционной культуры. Следует отметить, что стержнем всякой культуры является философское осмысление мира. Философско-мировоззренческая проблематика пронизывает и науку, и все отрасли и виды искусства, и политическую культуру, и религию.
В эпоху античности культура и искусство находились под влиянием мировоззренческой идеи космической гармонии. В Средневековье господствующие позиции заняла идея Бога. Культура Возрождения модифицировала эту идею, дополнив ее гуманистической идеей величия человека как творения божьего, наделенного искрой божественной премудрости. Пьесы величайшего драматурга всех времен и народов Уильяма Шекспира – это, по существу, сплошная философия, воплощенная в художественных образах. В ее основе лежит идея, согласно которой Провидение наделило человека свободой и правом выбора между добром и злом. Выбирая зло, совершая преступления ради корысти и достижения власти, человек получает немалые, но лишь временные преимущества. Сам ход истории, сцепление обстоятельств приводит к тому, что его власть рушится и злодейства, приведшие его к власти и укрепившие ее, рано или поздно оборачиваются против него. Эта идея оказывается вполне актуальной и для нашего времени, хотя нам известно, что роль Провидения играют закономерности исторической эволюции.
В эпоху Просвещения в культуре начал разрабатываться комплекс идей, связанных с постепенной либерализацией общества. В центре внимания оказалась идея торжества разума над предрассудками. Эта идея продолжала развиваться на протяжении всего Нового времени. Известно, какую огромную роль в культуре XX века сыграли философии психоанализа и экзистенциализма. Философия марксизма также сыграла немалую роль в культуре XX века, хотя в СССР в силу исторических обстоятельств она породила сервильную культуру соцреализма.
Логично предположить, что происходящее ныне становление и развитие философии универсального эволюционизма способно открыть новый этап в развитии мировой культуры, акцентировав внимание творцов культуры на осмыслении и художественном отображении творческой эволюции человека, ее сложностей и проблем, эволюционной природы исторических обстоятельств, в которые погружен человек, трагедии человека-творца, испытывающего кажущееся неодолимым сопротивление обстоятельств и, в конечном счете, торжество творческой эволюции по мере развития инновационного общества над уходящими в прошлое обстоятельствами. Мы надеемся, верим, и убеждены в том, что эволюционная культуре, проникнутая философией универсального эволюционизма, придет на смену нынешней потребительски ориентированной культуры и вызовет мощный всплеск высокой культуры, приобщающей как элиту, так и массу людей к гуманистическим ценностям, творческому образу жизни, постоянному самоусовершенствованию и гуманному, разумному развитию инновационного общества.
Каждый всесторонне совершенствующийся человек становится способен совершить в своем деле нечто великое, нечто общезначимое для всего человечества. В этом заключается высший смысл жизни каждого человека. Научная вера побуждает человека подняться над прозябанием в своем узеньком мирке и совершить творческий подвиг во имя гуманистического преобразования мира человека. Творческий подвиг, в отличие от военного, заключается не в том, чтобы рискнуть жизнью и отдать ее для победы над другими людьми, а в том, чтобы посвятить ее гуманному преобразованию себя и окружающего мира в любой избранной сфере деятельности. Военный подвиг может длиться несколько минут, а творческий, созидательный подвиг совершается всю жизнь.
Научная вера мобилизует человека на мирную войну против любых проявлений цивилизационного варварства. Научно верующий человек становится воином культуры. Он постоянно совершенствуется в своем воинском искусстве. Он тренирует свое здоровье, свои полемические способности, свою творческую силу, свой нравственный, познавательный и культурный потенциал. Он постоянно ориентирован на инновации и на усвоение универсальных знаний, способствующих их обретению. Смысл научной веры и научно-эволюционного подхода к жизни заключается в совместном усовершенствовании людей и их совместном усовершенствовании развивающегося инновационного общества.
Самосовершенствование, переходящее в совместное усовершенствование, есть форма эволюции, присущая только человеку и не встречающаяся нигде в обозримом нами космическом мире. Она есть высшая форма эволюции. Она создает новые традиции, неизвестные традиционному обществу, базирующиеся на инновационном поиске форм и способов эволюционного преобразования мира человека. Традиции традиционных обществ, фиксируемые и освящаемые традиционными религиями, проявляют свою жизнеспособность и в инновационном обществе, помогая людям адаптироваться к психологическим перегрузкам и сложностям интенсивно изменяющейся общественной среды. Но косность этих традиций, их приспособленность к исчезнувшим социальным реальностям, их неадекватность достигнутому уровню человеческих знаний не позволяют им по-настоящему удовлетворять духовные потребности человека инновационного общества. Они привязаны к прошлому и не могут стать стимулом для дальнейшей эволюции мира человека.
Такие стимулы может создать только научно-гуманистическая вера и связанные с ней традиции инновационного усовершенствования человеческого бытия. А вечная жизнь? Нет, это не загробное существование в райском саду, где не нужно ничего делать и только блаженствовать и прославлять сверхъестественное Существо, благодаря рабскому угождению которому в своей короткой жизни мы якобы и обретаем вечное блаженство в качестве вознаграждения. Вечная жизнь – это наш вклад в эволюцию человека, и вознаграждение за это мы сами создаем не на небесах, а здесь, на Земле.
00.6. Универсальный эволюционизм и проблемы современного инновационного общества
«В эволюции органического мира, биологической формы материи есть сразу несколько особых, биологических способов воспроизводства – воспроизводство видами, экосистемами, биосферой, биологической формы материи в целом самих себя… Так, бактерии для своего воспроизводства «научились» использовать кислород, другие химические элементы и соединения, став не только другими новыми видами, но и принципиально новыми типами бактерий, заселили самые разнообразные среды» (Там же, с. 305, 306).
Технологические инновации открывают возможности для формирования каждого нового вида как микроорганизмов, так и растений, и животных. По существу, каждый вид обладает своим собственным специфичным способом воспроизводства. Человеческий способ воспроизводства коренным образом отличается от способов воспроизводства видов животных, хотя как существо, обладающее биологическим телом, человек воспроизводит это тело сходным с животными способом. Человек как цивилизованное существо воспроизводит себя способом, включающим социально организованное производство и обмен. В инновационном обществе способ воспроизводства человека все больше опирается на достижения науки, на знание законов природы и создание на научной основе новой природы в виде искусственных веществ и даже существ. Эволюция человеческого способа воспроизводства подводит человека к новому барьеру в развитии человеческой цивилизации, за которым открываются и новые, невиданные ранее возможности, и новые опасности, угрожающие самому существованию человека.
«Перед человеком (человечеством), – считает М. Конашев, – встал жесткий, вполне в духе теории Дарвина выбор: либо начинать становиться действительным субъектом, созидателем, творцом собственной эволюции и эволюции всего доступного человеку мира, либо оставаться лишь объектом этих процессов, платя огромную, часто непомерную, с трагическими последствиями дань своим собственным предрассудкам, своему невежеству и своему эволюционному прошлому. К сожалению, сегодня, как и вчера, этот выбор, от которого все равно никуда не деться и никуда не уйти, по многим причинам так и не сделан… Человек достиг такой стадии, когда он оказался перед необходимостью не только признать факт эволюции, прежде всего, своей собственной, но и овладеть этой эволюцией. В противном случае его ожидает судьба многих других, уже вымерших или вымирающих видов». (Там же).
Правота этих сентенций автора статьи совершенно очевидна всем тем, кто непредвзято рассмотрит проблемы современной цивилизации. Страны, погрязшие в традиционализме, религиозном фанатизме и иррационализме социального мышления, сегодня все более отстают от передовых, развитых стран и в развитии науки, и в создании высоких технологий, и в развитии промышленности, сельского хозяйства, торговли, сферы услуг, и в благосостоянии основной массы населения. Получая огромные доходы от реализации энергосырьевых ресурсов они используют их крайне неэффективно. Эти средства растрачиваются главным образом на раздутое благосостояние верхушки традиционных обществ, а остаток этих средств поступает на удовлетворение иждивенческих ожиданий социальных низов. Результатом такой организации обществ являются массовые нарушения прав человека, социальная нестабильность, склонность к революционным потрясениям, т. е. то, от чего давно ушли страны с развитой инновационной экономикой.
Побочным продуктом традиционных обществ выступает и религиозный терроризм. Экономисты сегодня рассуждают о феномене «ресурсного проклятия», нависшего над странами с богатым природным энергосырьевым потенциалом, закрепляющим их традиционалистские общественные порядки. К сожалению, этому проклятию сегодня подвержена и Россия. Когда это было, чтобы Россия отставала в промышленном отношении от Китая? Это национальный позор. Российские почвенники и ультрапатриоты с их традиционалистским утопическим мышлением мечтают о возрождении имперской России, которая наводила страх на окружающий мир. На самом деле их мобилизационная активность действует против России, поскольку создает препятствия развитию демократии и инновационного общества.
Почему же М. Конашев считает выбор, стоящий перед человечеством на пороге вхождения в развитое инновационно эволюционирующее общество жестким и чисто дарвиновским? Он сам отвечает на этот вопрос: если не изменимся, то вымрем, как вымерли в истории биосферы очень многие биологические виды, не выдержав испытания отбором. И в первую очередь вымрут те, кто отвергает реалии инновационного общества и оказывается не в состоянии эволюционно, на научной основе преобразовывать себя и доступный для преобразования мир. Конечно, если посмотреть без «розовых очков» на сегодняшнее все еще слаборазвитое инновационное общество, приходится признать, что оно пока еще мало подготовлено к научно обоснованным гуманистическим переменам. Проникнутая агрессивным традиционализмом ментальность больших масс людей с жестким сопротивлением встречает ростки инновационного научно-эволюционного мировоззрения. Погрязнув в потребительских инстинктах, эти люди живут в инновационном обществе, пользуются плодами научно спроектированных инноваций, но в своих убеждениях и предпочтениях, в своем мировоззрении многие из них недалеко ушли от эпохи Средневековья.
«Можно не верить полученным научным знаниям, – пишет по этому поводу М. Конашев, – можно по тем или иным основаниям не верить в теорию эволюции так же, как когда-то не верили в теорию иммунитета и отказывались от прививок. Но отрицание какой-либо доказанной научной теории, в том числе и теории эволюции, не избавляет от платы за отказ от научного знания и объективно необходимых, в том числе давно назревших действий и практик, основанных на этом знании» (Там же).
Эволюционное мышление и эволюционно-гуманистическая культура становятся важнейшими средствами адаптации человека к сложностям и перегрузкам развивающегося инновационного общества. Эти сложности и перегрузки с течением времени будут, несомненно, только нарастать, как и возможности для их все более эффективной компенсации и преодоления человеческими усилиями. Тщетны будут попытки отгородиться от них способами, изобретенными в традиционных обществах посредством обращения к мифологическим существам. Они не помогут вследствие их отсутствия в реальности и наличия только в системно организованном воображении и суггестии религиозных практик.
Необходимо совершить крайне сложный и ответственный выбор между современной эволюционной и инновационной культурой, побуждающей человека к регулярному систематическому самосовершенствованию, и традиционалистской культурой, которая на практике оборачивается эволюционным бескультурьем. Оговоримся: это, разумеется, не означает отказа от разумных традиций прошлого, выдержавших проверку временем и закрепленных в национальной и общечеловеческой культуре. Напротив, эти традиции необходимо тщательно оберегать, поддерживать, возрождать и выводить из забвения, чтобы бурное развитие инновационного общества не подавило и не разрушило их подобно тому, как вращающийся механизм ломает попавшую в него руку.
В настоящее время есть уже немало людей, готовых к восприятию и развитию современной эволюционной культуры. Научные знания, получаемые со школьной скамьи огромными массами людей и закрепляемые при получении высшего образования постепенно подводят их к предрасположенности к научному мировоззрению и реальному взгляду на вещи. Но научные знания закрепляются в мировоззрении многих людей, к сожалению, весьма поверхностно, либо оставляя место для всевозможных предрассудков, либо ограничивая их мировоззрение сухим рационализмом, безверием при полном отсутствии мобилизации психики, даруемой всякой верой.
Этот духовный вакуум призвана заполнить эволюционная культура и научно-гуманистическая вера – вера, основанная не на мифах традиционных обществ, а на современных знаниях, соответствующих уровню развития инновационного общества и открываемых им возможностей для творческого образа жизни и самосовершенствования человека. Человек-потребитель добытых на научной основе ценностей может и способен преобразовать себя в человека-творца, использующего эти ценности для саморазвития и оптимизации своих взаимоотношений с внешним миром, для инновационного преобразования окружающего мира по своим творческим меркам.
«Главной особенностью этого нового эволюционного бытия человека, – убеждает своего читателя автор статьи, – является то, что человек не только осознает факт всеобщей эволюции, включая его в собственную эволюцию, но и на основе познания этой эволюции становится не просто ее сознательным агентом, но ее главным созидателем, творцом. Тем самым он вступает в новую фазу своего бытия, окончательно замещая всех созданных им богов… Но такое его новое, «божественное» положение предъявляет к нему и совсем другие, причем предельно жесткие, «божественные» требования… Человек действительно должен быть «богом» и соответствовать всем его атрибутам, а точнее, превосходить тот мысленный абсолют, который им был изобретен в качестве «духовного костыля». Это новое положение и есть основание новой эволюционной культуры, включающей новой эволюционное мировоззрение, новую эволюционную этику и новую эволюционную практику» (Там же, с. 312).
Конечно, на данном этапе развития инновационного общества человек еще слишком слаб, чтобы в полной мере творить свои телесные и духовные качества и через них существенно влиять на эволюцию окружающего мира. Эта претензия на «божественный» статус выглядит, исходя из сегодняшних реалий, вполне утопично. Тем более, что в истории человечества немало ужасающих примеров того, как люди, взобравшись на вершину власти, присваивали себе «божественный» статус и становились вершителями судеб подвластных им людей, творя в результате по своему произволу дикие беззакония, издевательства и массовые убийства.
Религиозное сознание, скованное догмой о рабстве перед Богом, приходит в неописуемый ужас от претензий человека на «божественный» статус и стремление к отказу от «духовных костылей», необходимых для традиционалистского уклада человеческой жизни. Религиозные проповедники справедливо указывают на ужасные последствия попыток деспотических властителей присвоить себе божественный статус, и на бесперспективность советского образа жизни, связанного с агрессивно-атеистической идеологией и попытками «сотворить» абсолютно новое счастливое общество на обломках радикально, дотла разрушенного общества традиционного.
Они бессознательно или умышленно не принимают во внимание того, что «строительство коммунизма» опиралось на утопические «духовные костыли», вполне сходные по своей фантастичности и по своему антиэволюционизму с теми, на которые опираются пастыри и адепты всех существующих на Земле религий. Рост же могущества человека, его возможностей в творении собственной жизни, влиянии на окружающие обстоятельства, созидании инновационного общества, является объективным процессом, фактом, непреложным законом поступательного развития человеческой цивилизации.
Косвенно это признают и люди, занятые в «духовном бизнесе». Религиозные иерархи отнюдь не отказываются от услуг современной медицины, уповая на помощь Божью. В современном мире, проникнутом цивилизационным варварством, путь человека, ставшего на путь творца эволюционных преобразований, необычайно труден. В большинстве случаев он совершает смелый переход от потребителя к творцу в полном одиночестве, без поддержки окружающих.
Первым этапом на этом пути является системно организованное и регулярное психофизическое самосовершенствование, основанное на научно-эволюционных принципах. Окружающие люди интересуются этим, признают, что «хорошо бы заняться этим», поскольку здоровье подводит и врачи не помогают, но «у них нет времени». Никакая пропаганда здорового и здравосозидательного образа жизни не помогает, поскольку люди целиком втянуты в удовлетворение своих потребительских интересов. В лучшем случае они три раза в неделю посещают какие-либо спортивные секции, а затем чаще всего бросают из-за нехватки времени или из-за ухудшения состояния своего здоровья, вызванного недозированными усилиями и накоплением усталости.
Помочь в распространении творческого самосозидания человека может только научная вера и научно-эволюционная гуманистическая культура. Результаты же пересоздания человеческого организма и укрепления человеческого духа в процессе психофизического самосовершенствования просто фантастичны. Пройдя через множество испытаний, даже очень больные люди очень надолго полностью теряют способность болеть, обретают красивое тело, необычайно закаленную волю, невероятную трудоспособность и неограниченные творческие способности. Это ли не приближение к «божественному» идеалу?
Разумеется, возможности человека ограничены его биологической природой и временностью его существования на Земле. Человек – не бог, он смертен, и всякие претензии на божественное всемогущество смешны и бесчеловечны. Становясь творцом, человек должен принимать во внимание ограниченность своих возможностей и свою принципиальную противоположность фантастическим образам богов. Иначе он подорвет свои силы чрезмерными напряжениями, и природа быстро «накажет» его за претензию на божественное могущество.
Но то, на что человек становится способен в процессе неустанного самосовершенствования, действительно превышает возможности обычных людей и шаг за шагом приближает человека к тем атрибутам, которые люди в разные времена приписывали богам. У нас нет сомнения в том, что по мере развития научных основ психофизического самосовершенствования, человек научится не только эффективно преодолевать свои природные недостатки и болезни, но и значительно продлять собственную жизнь. Психофизическое самосовершенствование является лишь первым шагом на пути гуманистического преобразования мира, создания эволюционной культуры, этики и практики.
«Первым элементом эволюционной культуры, – полагает М. Конашев, – является именно эволюционное мировоззрение, базисом которого выступает единый комплекс частных и общей эволюционных теорий… Еще Ф.Г. Добжанский, рассматривая гуманитарное, общекультурное значение эволюционной теории, с гордостью и радостью отмечал, что современная теория эволюции возвращает человека в центр мира. Правда, в отличие от доэволюционных представлений и картин мира, это не пространственный, а скорее смысловой его центр» (Там же, с. 313).
Этот новый антропоцентризм, в отличие от старого антропоцентризма, бывшего результатом недостаточности знаний о Земле и Космосе, раскрывает перед человеком новые горизонты. М. Конашев не делает попытки хотя бы очертить контуры новой эволюционной культуры. Следует отметить, что стержнем всякой культуры является философское осмысление мира. Философско-мировоззренческая проблематика пронизывает и науку, и все отрасли и виды искусства, и политическую культуру, и религию.
В эпоху античности культура и искусство находились под влиянием мировоззренческой идеи космической гармонии. В Средневековье господствующие позиции заняла идея Бога. Культура Возрождения модифицировала эту идею, дополнив ее гуманистической идеей величия человека как творения божьего, наделенного искрой божественной премудрости. Пьесы величайшего драматурга всех времен и народов Уильяма Шекспира – это, по существу, сплошная философия, воплощенная в художественных образах. В ее основе лежит идея, согласно которой Провидение наделило человека свободой и правом выбора между добром и злом. Выбирая зло, совершая преступления ради корысти и достижения власти, человек получает немалые, но лишь временные преимущества. Сам ход истории, сцепление обстоятельств приводит к тому, что его власть рушится и злодейства, приведшие его к власти и укрепившие ее, рано или поздно оборачиваются против него. Эта идея оказывается вполне актуальной и для нашего времени, хотя нам известно, что роль Провидения играют закономерности исторической эволюции.
В эпоху Просвещения в культуре начал разрабатываться комплекс идей, связанных с постепенной либерализацией общества. В центре внимания оказалась идея торжества разума над предрассудками. Эта идея продолжала развиваться на протяжении всего Нового времени. Известно, какую огромную роль в культуре XX века сыграли философии психоанализа и экзистенциализма. Философия марксизма также сыграла немалую роль в культуре XX века, хотя в СССР в силу исторических обстоятельств она породила сервильную культуру соцреализма.
Логично предположить, что происходящее ныне становление и развитие философии универсального эволюционизма способно открыть новый этап в развитии мировой культуры, акцентировав внимание творцов культуры на осмыслении и художественном отображении творческой эволюции человека, ее сложностей и проблем, эволюционной природы исторических обстоятельств, в которые погружен человек, трагедии человека-творца, испытывающего кажущееся неодолимым сопротивление обстоятельств и, в конечном счете, торжество творческой эволюции по мере развития инновационного общества над уходящими в прошлое обстоятельствами. Мы надеемся, верим, и убеждены в том, что эволюционная культуре, проникнутая философией универсального эволюционизма, придет на смену нынешней потребительски ориентированной культуры и вызовет мощный всплеск высокой культуры, приобщающей как элиту, так и массу людей к гуманистическим ценностям, творческому образу жизни, постоянному самоусовершенствованию и гуманному, разумному развитию инновационного общества.
Каждый всесторонне совершенствующийся человек становится способен совершить в своем деле нечто великое, нечто общезначимое для всего человечества. В этом заключается высший смысл жизни каждого человека. Научная вера побуждает человека подняться над прозябанием в своем узеньком мирке и совершить творческий подвиг во имя гуманистического преобразования мира человека. Творческий подвиг, в отличие от военного, заключается не в том, чтобы рискнуть жизнью и отдать ее для победы над другими людьми, а в том, чтобы посвятить ее гуманному преобразованию себя и окружающего мира в любой избранной сфере деятельности. Военный подвиг может длиться несколько минут, а творческий, созидательный подвиг совершается всю жизнь.
Научная вера мобилизует человека на мирную войну против любых проявлений цивилизационного варварства. Научно верующий человек становится воином культуры. Он постоянно совершенствуется в своем воинском искусстве. Он тренирует свое здоровье, свои полемические способности, свою творческую силу, свой нравственный, познавательный и культурный потенциал. Он постоянно ориентирован на инновации и на усвоение универсальных знаний, способствующих их обретению. Смысл научной веры и научно-эволюционного подхода к жизни заключается в совместном усовершенствовании людей и их совместном усовершенствовании развивающегося инновационного общества.
Самосовершенствование, переходящее в совместное усовершенствование, есть форма эволюции, присущая только человеку и не встречающаяся нигде в обозримом нами космическом мире. Она есть высшая форма эволюции. Она создает новые традиции, неизвестные традиционному обществу, базирующиеся на инновационном поиске форм и способов эволюционного преобразования мира человека. Традиции традиционных обществ, фиксируемые и освящаемые традиционными религиями, проявляют свою жизнеспособность и в инновационном обществе, помогая людям адаптироваться к психологическим перегрузкам и сложностям интенсивно изменяющейся общественной среды. Но косность этих традиций, их приспособленность к исчезнувшим социальным реальностям, их неадекватность достигнутому уровню человеческих знаний не позволяют им по-настоящему удовлетворять духовные потребности человека инновационного общества. Они привязаны к прошлому и не могут стать стимулом для дальнейшей эволюции мира человека.
Такие стимулы может создать только научно-гуманистическая вера и связанные с ней традиции инновационного усовершенствования человеческого бытия. А вечная жизнь? Нет, это не загробное существование в райском саду, где не нужно ничего делать и только блаженствовать и прославлять сверхъестественное Существо, благодаря рабскому угождению которому в своей короткой жизни мы якобы и обретаем вечное блаженство в качестве вознаграждения. Вечная жизнь – это наш вклад в эволюцию человека, и вознаграждение за это мы сами создаем не на небесах, а здесь, на Земле.
00.6. Универсальный эволюционизм и проблемы современного инновационного общества
В традиционном обществе каждый человек жил в чрезвычайно сильной, довлевшей над ним зависимости от своего социального окружения – от своего клана, поселения, профессиональной корпорации, класса, сословия, государства, национальной и профессиональной принадлежности. Его свобода была жестко ограничена комплексом социально регламентированного поведения, религиозными догматами, общими для всех моральными правилами и установками.
Выход за пределы этих ограничений подвергался общественному осуждению, делал человека изгоем общества, жестоко наказывался, мог обернуться изгнанием из сообщества. А поскольку индивидуальная деятельность вне сообщества вследствие слабого развития производства и обмена не могла обеспечить человека и его семью всем необходимым для жизни, такое изгнание фактически означало голодную смерть. Приобщиться же изгнаннику к другому сообществу было очень нелегко, и даже если это удавалось, он оставался в этом новом сообществе человеком второго сорта, не обладал правами членов этого сообщества, всегда относившихся к чужакам с презрением и подозрительностью.
Даже в демократических Афинах сложилась практика остракизма, в соответствии с которой на основании голосования в народном собрании самых лучших людей, принесших неоценимую пользу полису, могли отправить в изгнание, если возникало малейшее подозрение в том, что их возрастающее влияние может создать угрозу для демократического строя. В тех же Афинах существовал жестокий закон об оскорблении богов и развращении юношества, на основании которого был приговорен к смерти великий Сократ. Аналогичное обвинение было предъявлено Аристотелю, который был вынужден бежать из Афин, чтобы, как он это объяснил, не подвергать афинян искушению вторично совершить преступление против философии.
Преследования христиан в Римской империи продолжались весьма длительное время, пока принятие христианства в качестве официальной религии не привело к аналогичным преследованиям упорствующих язычников.
Классическим примером преследования свободной мысли и религиозной нетерпимости были пытки в застенках инквизиции и сожжения на кострах в средневековой Европе так называемых еретиков. К еретикам были причислены уже в эпоху Возрождения и величайшие представители зарождавшейся конкретной науки и научно ориентированной философии – Джордано Бруно и Галилео Галилей. Бруно после зверских пыток был в 1600 г. сожжен на костре в Риме на площади Цветов, а Галилей отрекся от своих идей, чтобы выжить и продолжить научные изыскания. Подобное варварство имело и свою рациональную основу.
Ведь традиционное общество того времени держалось на единстве религиозных представлений, и любое попустительство иным представлениям могло привести к крушению авторитета церкви, социальным потрясениям и кровопролитным войнам. Позднее развитие Реформации обернулось именно такими последствиями: беспрерывные войны между католиками и протестантами буквально обескровили Западную Европу. А в 1648 г., когда был заключен Вестфальский мир, прекративший тридцатилетнюю войну, религиозная война охватила и Восточную Европу, начавшись с восстания казаков под руководством Богдана Хмельницкого. Религиозный гуманизм легко забывается при столкновениях различных вер. В силу своей неразвитости он оборачивается проявлениями религиозного варварства, жестокости, фанатизма, религиозных войн, геноцида, терроризма. Ведь чего не сделаешь ради высшей цели!
Сущностной характеристикой традиционного общества является также его подозрительное или даже враждебное отношение к социальным, техническим и экономическим инновациям. Известно, какое сопротивление оказывало традиционное общество реформам Петра I в России, что вызвало ответную реакцию управляемого им государства в виде тяжелейших репрессий против инакомыслящих. Пётр не пожалел даже собственного сына царевича Алексея, вполне резонно почувствовав угрозу отката реформ в случае прихода последнего к власти.
Выход за пределы этих ограничений подвергался общественному осуждению, делал человека изгоем общества, жестоко наказывался, мог обернуться изгнанием из сообщества. А поскольку индивидуальная деятельность вне сообщества вследствие слабого развития производства и обмена не могла обеспечить человека и его семью всем необходимым для жизни, такое изгнание фактически означало голодную смерть. Приобщиться же изгнаннику к другому сообществу было очень нелегко, и даже если это удавалось, он оставался в этом новом сообществе человеком второго сорта, не обладал правами членов этого сообщества, всегда относившихся к чужакам с презрением и подозрительностью.
Даже в демократических Афинах сложилась практика остракизма, в соответствии с которой на основании голосования в народном собрании самых лучших людей, принесших неоценимую пользу полису, могли отправить в изгнание, если возникало малейшее подозрение в том, что их возрастающее влияние может создать угрозу для демократического строя. В тех же Афинах существовал жестокий закон об оскорблении богов и развращении юношества, на основании которого был приговорен к смерти великий Сократ. Аналогичное обвинение было предъявлено Аристотелю, который был вынужден бежать из Афин, чтобы, как он это объяснил, не подвергать афинян искушению вторично совершить преступление против философии.
Преследования христиан в Римской империи продолжались весьма длительное время, пока принятие христианства в качестве официальной религии не привело к аналогичным преследованиям упорствующих язычников.
Классическим примером преследования свободной мысли и религиозной нетерпимости были пытки в застенках инквизиции и сожжения на кострах в средневековой Европе так называемых еретиков. К еретикам были причислены уже в эпоху Возрождения и величайшие представители зарождавшейся конкретной науки и научно ориентированной философии – Джордано Бруно и Галилео Галилей. Бруно после зверских пыток был в 1600 г. сожжен на костре в Риме на площади Цветов, а Галилей отрекся от своих идей, чтобы выжить и продолжить научные изыскания. Подобное варварство имело и свою рациональную основу.
Ведь традиционное общество того времени держалось на единстве религиозных представлений, и любое попустительство иным представлениям могло привести к крушению авторитета церкви, социальным потрясениям и кровопролитным войнам. Позднее развитие Реформации обернулось именно такими последствиями: беспрерывные войны между католиками и протестантами буквально обескровили Западную Европу. А в 1648 г., когда был заключен Вестфальский мир, прекративший тридцатилетнюю войну, религиозная война охватила и Восточную Европу, начавшись с восстания казаков под руководством Богдана Хмельницкого. Религиозный гуманизм легко забывается при столкновениях различных вер. В силу своей неразвитости он оборачивается проявлениями религиозного варварства, жестокости, фанатизма, религиозных войн, геноцида, терроризма. Ведь чего не сделаешь ради высшей цели!
Сущностной характеристикой традиционного общества является также его подозрительное или даже враждебное отношение к социальным, техническим и экономическим инновациям. Известно, какое сопротивление оказывало традиционное общество реформам Петра I в России, что вызвало ответную реакцию управляемого им государства в виде тяжелейших репрессий против инакомыслящих. Пётр не пожалел даже собственного сына царевича Алексея, вполне резонно почувствовав угрозу отката реформ в случае прихода последнего к власти.