Страница:
Итак, чувственные миры различных земных животных не только чрезвычайно сильно отличны между собой и непохожи на чувственный мир человека, но и очень часто необнаружимы друг для друга. Сама их ограниченность является условием эффективности выживания их обладателей. «Несмотря на ограничения, – пишут Л. Дж. и М. Милны, – сенсорный мир каждого вида животных должен способствовать их выживанию… Каждый новый шаг в исследовании нервных механизмов животных скорее всего приведет к расширению границ сенсорного мира самого человека» (Милн Л. Дж., Милн М. Чувства животных и человека – М.: Мир, 1966, с. 294, 302).
Всякий способ восприятия, вырабатываемый животными в процессе эволюции, – не универсальное средство, а скорее своего рода «прожектор», высвечивающий биологически значимые формы явлений и наилучшим образом приспособленный к среде обитания организма. В то же время при всех различиях все сенсорные миры живых существ Земли включают реалии земного, биосферного типа и по своему содержанию однотипны. Общей средой обитания всех земных организмов является земная биосфера. Все способы восприятия земных существ по-разному геоцентричны, они включают в свое поле зрения (точнее – поле отражения) один и тот же земнородный слой материи. И механические, и термические, и электрические, и электромагнитные рецепторы, физиологические приборы для производства восприятия так отрегулированы, чтобы наилучшим для данного вида живых существ способом отображать земную природу, ориентироваться в ней.
Совершенно прав поэтому известный астроном X. Шепли, когда он утверждает, что «вероятность существования ощущений и органов чувств, неизвестных сейчас человеку, высока», что «многие свойства объективной реальности могут быть за пределами восприятия жителями Земли просто потому, что «оснащённость» человека органами чувств ограниченна» (Шепли X. Звёзды и люди – . М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1961, с. 24).
Неуниверсальность способов восприятия живых существ Земли позволяет не только предположить, но и в какой-то степени обосновать неуниверсальность способов восприятия разумных существ во Вселенной, неизмеримо большие различия в их способах восприятия, нежели те, что сложились в относительно соизмеримых условиях земной биосферы. А стало быть – и существование невоспринимаемой нами Вселенной, и значительные затруднения в воспринимаемости разумных существ, обладающих качественно иными способами восприятия. Эти способы, сформировавшиеся в относительно несоизмеримых «пластах» материального бытия могут быть и относительно несоизмеримы между собой.
Если способы восприятия земных существ отличаются между собой только по виду, но сходятся по типу обнаруживаемых ими реалий, то способы восприятия различных обитателей космоса, скорее всего, гносеологически разнотипны. При этом могут быть и близкие, и очень далёкие друг от друга гносеологические типы и соответствующие им «слои» космической материи. «Вполне вероятно, – пишут А. Леонов и В. Лебедев, – что в принципиально иных условиях эволюционного развития сенсорная (вообще психофизиологическая) организация живых существ, необходимая для адекватного отражения действительности, построена по-другому» (Леонов А.А., Лебедев В.И. Восприятие пространства и времени в космосе – М.; Наука, 1968, с. 9).
Каждый из способов восприятия космических цивилизаций «центричен» по отношению к его естественной среде обитания – космической «эйкумене». По выражению В.П. Бранского, если в окрестностях звезды Бетельгейзе имеется космическая цивилизация, мир будет представляться ей бетельгейзецентричным. Всякая цивилизация уже по свойственному ей типу отражения мира эйкуменоцентрична, она познает мир, неизбежно перенося на него условия собственного существования. Иначе, как через постоянное эйкуменизирование бытия и преодоление собственного эйкуменоцентризма путём развития космического универсализма мир вообще непознаваем ни для кого. Стало быть, для выяснения отношений между цивилизациями понятие геоцентризма должно быть обобщено до понятия эйкуменоцентризма. Термин «эйкумена» введен антропологами для обозначения места первоначального пребывания на Земле предков человека, первобытной прародины человечества. Земная эйкумена человечества – по современным представлениям, скорее всего, Африка, но может быть, и Азия. Космическая же эйкумена человечества – это Земля.
С точки зрения «заземлённости» цивилизации на исходную область её формирования (эйкумену) полезно ввести понятие «степень эйкуменичности». Для человеческой цивилизации степень эйкуменичности выражается в степени геоцентричности. Ясно, что степень эйкуменичности всякой цивилизации есть характеристика степени её развития, обратно пропорциональная степени космичности, уровню космизации её познавательной деятельности. Всякая космизирующаяся цивилизация неизбежно эйкуменизирует окружающий её космос, приспосабливает его к комфортным для неё условиям. Но она же одновременно космизирует условия своего собственного существования, превращая окружающий её космос в «космическое чудо» для цивилизаций, близких ей по способу восприятия. Чем дальше и в онтологическом, и в гносеологическом смысле выходит цивилизация за пределы своего эйкуменообразного слоя космической материи, тем больше шансов у неё найти проявления разумного бытия себе подобных.
Можно предложить гипотетическую классификацию внеземных цивилизаций по степени совместимости их способов восприятия с земной цивилизацией. С этой точки зрения цивилизации могут быть отнесены к следующим типам:
1) цивилизации, близкие к земной, распространяющие свою созидательную деятельность и обозревающие космос в том же слое действительности, что и земляне; их представители отличаются от нас лишь некоторыми особенностями устройства органов чувств и способов преобразования информации, но, тем не менее, способны обнаружить проявления земной цивилизации и сами быть обнаруженными ею; подобные антропоморфные цивилизации, по-видимому, составляют ничтожное меньшинство обитателей космоса;
2) цивилизации, разносредовые по отношению к земной, отражающие мир в ином диапазоне электромагнитных колебаний, оснащённые иными физическими носителями для создания чувственных образов, имеющие иные образы явлений, обладающие иной температурой, плотностью и массой тел своих представителей, а стало быть, непосредственно воспринимающие качественно иные области в трёхмерном евклидовом пространстве;
3) цивилизации, представители которых обладают качественно иными формами перцептуального (т. е. «восприятийного») пространства и времени, охватывающие непосредственно своим восприятием и практическим действием объекты немакроскопического характера и немакроскопического типа локализации, имеющие органы чувств и обмен веществ, которые приспособлены лишь к немакроскопическим отношениям с окружающим миром;
4) цивилизации, населяющие иные материальные системы, нежели наша Метагалактика, имеющие несоизмеримые с нами способы восприятия.
Разумеется, эта классификация не только неполна, но и страдает свойственной нам на данном уровне развития познания геоцентрической ограниченностью. Её достоинство состоит, по-видимому, лишь в том, что она даёт представление о различиях и сложностях, которые возникают для взаимного обнаружения разноперцептуальных (по-разному воспринимающих) цивилизаций.
Концепция способа восприятия и связанный с ней методологический принцип соответствия осваиваемого познанием слоя действительности характеру и качественной определённости способа восприятия могут быть использованы для выработки ряда перспективных гипотетических представлений о космических цивилизациях и предложений по интенсификации их поиска. Из концепции способа восприятия вытекает концепция многослойности бытия КЦ, способная объяснить и феномен «молчания космоса», и астросоциологоический парадокс, т. е. в известной степени преодолеть наиболее значительные трудности современной теории обитаемой Вселенной. Согласно этому объяснению мы не наблюдаем цивилизаций не потому, что их якобы нет, а потому, что наш способ восприятия, посредством которого мы ведём наблюдения, всё еще слишком геоцентричен.
Каждая цивилизация осваивает и обживает первоначально лишь тот слой действительности, который «высвечивается» посредством присущего её представителям естественного способа восприятия, а этот последний есть продукт приспособления отражающей способности к материальным условиям первоначальной среды обитания цивилизации, её космической эйкумены.
По мере развития цивилизации она не только осуществляет экстенсивную экспансию в окружающий космос в рамках естественного для неё слоя материи, но и охватывает вначале познанием, а затем и практической деятельностью всё новые слои на основе создания всё новых искусственных способов восприятия и форм отображения явлений. Отсюда следует возможность повышения эффективности поиска внеземных цивилизаций, нахождения для этой цели новых путей и средств. Практическую осуществимость обнаружения цивилизаций можно связать с более глубоким проникновением человеческого познания в «негеоцентрические» слои космоса путём формирования новых искусственных способов восприятия и их многостороннего синтеза. Механизм формирования искусственных способов восприятия описан выше.
Геоцентричность нашего способа восприятия хорошо проявляет себя в сравнении с теми формами объектов, которые проступают для восприятия в современной неоптической астрономии. Об этом мы стали узнавать сравнительно недавно. Геоцентрическая ограниченность естественного способа восприятия человека обусловлена, прежде всего, «оптическим окном» земной атмосферы. Атмосфера пропускает излучение с длинами волн от 0,4 до 0,75 микрона. Более жёсткое, разрушительное для живых существ Земли излучение она задерживает. Такая защитная оболочка, поглощая коротковолновое ультрафиолетовое и рентгеновское излучение, не только обусловила существование земной биосферы, но и явилась существенным фактором, к которому эта биосфера приспосабливалась в своём развитии на протяжении миллионов лет (См.: Пановкин Б.Н. Успехи радиоастрономии – М: Знание, 1966, с. 6).
Человек с его специфическим восприятием есть один из закономерных итогов этого развития и этого приспособления. Росийский физик С.И. Вавилов отмечал, что кривая видности дневного зрения человека совпадает с кривой распределения солнечного света, поглощаемого земными растениями. (Вавилов С.И. Глаз и Солнце – М.: Наука, 1961, с. 102). Глаз человека, как и глаза животных, развился на основе светочувствительности всего тела, его клеток. Вавилов подчёркивал глубочайшую зависимость зрения и всего организма животных и людей от смены дня и ночи, имеющей место на Земле.
За пределами оптического «окна» космос имеет совсем иную структуру и даже иную эстетику, чем в отражении его человеческими глазами. Так, в радиолучах, в зависимости от их длины, картина ночного неба была бы очень разной и во всех случаях весьма для нас непривычной. Этот момент великолепно раскрывает Б.Н. Пановкин. «Если бы наши глаза были чувствительны к радиоволнам, – отмечает он, – взору предстала бы совсем не такая картина неба, какую мы видим сейчас. Ярким радиообъектом осталось бы наше Солнце. Но вспыхнули бы не менее яркие «радиопятна» в созвездиях Стрельца, Кассиопеи, Лебедя и Тельца. Они были бы расположены там, где оптическое наблюдение не обнаруживает объектов заметной яркости. Кроме того, нас поразил бы следующий факт: в радиолучах небо не было бы тёмным, оно всё целиком светилось бы очень слабым сплошным светом. Причём на разных длинах волн небо выглядело бы по-разному. На волнах сантиметрового и дециметрового диапазонов небо светилось бы не очень сильно, на метровом диапазоне свечение фона резко усилилось бы, но ярче заблистало и Солнце, и источники в Кассиопее, Лебеде. Наконец, если бы мы могли рассмотреть небо в радиоволнах длиной в несколько десятков и сотен метров, то увидели бы совершенно удивительную картину, небо казалось бы настолько ослепительным, что Солнце выглядело бы чёрным кружочком на блестящем фоне» (Пановкин Б.Н. Радиосигналы Вселенной – М.: Знание, 1963, с. 27).
Характерно, что для радионеба, в отличие от оптического неба, постоянно присуще состояние свечения, описываемое так называемым фотометрическим парадоксом. Оно постоянно светится, что очень невыгодно для макроскопического отражения объектов. Оно не создает контрастного тёмного фона, необходимого для чёткого выделения макротел. Даже точечные объекты в радиоизображении являются немакроскопически размазанными. Иными словами, только восприятие в лучах видимого света позволяет человеческому отражению успешно устранять энергетический и информационный шум, создавать условия для отфильтровывания искажающих адекватное изображение помех. Но если мы взглянем на эту человеческую форму отображения вещей как бы извне, попытаемся увидеть её не оптическими, а радиоглазами обитателей иных миров, мы заметим трудности взаимного контакта, не являющиеся непосредственному восприятию. Ясно, что наши радиосигналы, принятые разумным существом, наделённым радиоглазами и вглядывающимся в небо с атмосферой, пропускающей только радиолучи, будут восприняты этим существом как излучение, свидетельствующее об энергетическом выбросе, положении материального тела, а не о наличии осмысленной серии сигналов. Точно так же мы восприняли бы от них поток световых лучей. А в силу нашей зрительной неприспособленности к радиоизображениям мы поняли бы их совсем не так, как наши радиовидящие соседи по Космосу. Ведь и им наши макрообъекты являлись бы расплывчатыми, нелокализуемыми и неконтрастными.
Подтверждение этому мы тоже находим у Б.Н. Пановкина. «Радиоизображения неба по сравнению с изображениями на оптических телескопах, – пишет он, – более расплывчаты, сглажены, не позволяют исследовать мелкие детали распределения «радиояркости», а источники радиоизлучения даже минимальных размеров, «точечные», предстают как радиопятна» (Пановкин Б.Н. Радиоастрономия – М.: Знание, 1973, с. 22). Ясно, что мы являемся слабовидящими в мирах, проявляющихся посредством радиоизображений.
Не менее интересную и поучительную картину являет космос при его просвечивании в лучах рентгена. «Какое это было бы прекрасное зрелище, – восклицает П. Рамнуэль, – если бы мы могли увидеть своими глазами небо в рентгеновских лучах!» (Рамнуэль П. Небо в рентгеновских лучах. – М.: Наука, 1984, с. 219). На рентгеновском небе всего 700 звёзд, видимых без увеличения, в то время как на оптическом небе их около 6 тысяч. Самая яркая рентгеновская звезда светит не меньше, чем в оптических лучах Венера.
Но в отличие от оптических звёзд рентгеновские звёзды крайне нестабильны, по своим изменениям они далеко превосходят катастрофические вспышки сверхновых. Они вспыхивают и гаснут периодически, но за разные периоды времени: одни – за секунды, другие – за минуты, третьи – за часы. Есть звёзды, которые вспыхивают и гаснут тысячи раз в сутки, есть и такие, что становятся видны не чаще одного раза в недели или месяцы. «Мы видели бы, – отмечает Рамнуэль, – яркие туманности и огромные дуги излучения – ничего похожего нет на оптическом небосклоне. Правда, на рентгеновском небе нет яркой туманной полосы Млечного Пути – небо почти равномерно светится во всех своих частях. Мы видели бы множество слабых звёзд, разбросанных по небу и знали бы, что это очень далёкие объекты – на оптическом небе невооружённый взгляд неспособен их увидеть. Рентгеновские звёзды собираются в созвездия, которым никто не дал названий» (Там же). Рентгеновское небо, таким образом, выглядит не менее удивительным, чем небо в алмазах, увидеть которое мечтал один из героев А.П. Чехова.
Обитатель рентгеновского мира, – рентгеновидец, – воспринимал бы не только качественно иное небо и качественно иные созвездия, он непосредственно видел бы внутреннее устройство наших тел и макрообъектов, но не замечал бы их оболочек.
Чрезвычайно интересным является также инфракрасное видение мира, поскольку оно позволяет обнаруживать объекты, не излучающие волны родного для нас оптического диапазона, т. е. с нашей точки зрения холодные и неизлучающие миры, подобные нашему земному миру. Так, с помощью выведенного на орбиту инфракрасного телескопа было «зарегистрировано слабое свечение холодного твёрдого вещества в солнечной системе, Галактике и Вселенной в целом» (Харм Дж., Нейбауэр Дж. Инфракрасное небо. – В мире науки, 1985. № 1, с. 17). Инфракрасное видение мира позволяет наблюдать «скрытую» от оптического видения массу нашей Вселенной, и притом имеющую геоцентрические свойства. Поскольку холодные, твёрдые, тёмные и непрозрачные с человеческой точки зрения объекты излучают невидимые человеческим глазом «темновые» лучи, зрение, которым обладали бы обитатели холодного, тёмного, угрюмого мира, видящие посредством инфракрасного излучения, передавало бы им нашу Землю как горячий светящийся шар – маленькую звезду. Овладевая инфракрасным «зрением», мы также обнаруживаем свечение миров «по ту сторону» видимого нами света.
«Около одной из звёзд, относительно близких к Солнцу, – сообщают инфра-астрономы Дж. Харм и Дж. Нейбауэр, – найдена довольно плотная оболочка из вращающегося вокруг неё твёрдого вещества; оболочка, возможно, представляет раннюю стадию в формировании планетной системы… Среди других зарегистрированных галактик есть такие, яркость которых более чем в 50 раз выше в инфракрасной области, чем в видимой области… Во многих местах наблюдались рождающиеся звёзды, ещё окружённые «пеленой» из газа и пыли, из которых они сконденсировались» (Там же. С. 27). Итак, потусторонние для нас протопланетные, планетные, звёздные, галактические миры становятся посюсторонними. Точно так же по мере развития цивилизаций они становится «посюсторонними» друг для друга.
По обе стороны от крохотной области электромагнитных волн, охватываемой нашим земным зрением, лежат колоссальные пространства отображения, характеризующиеся различными диапазонами электромагнитных колебаний. Если расположить их в порядке возрастания длины волн, получится пирамида, вершину которой составляют самые короткие и «острые» – так называемые космические лучи, с колоссальной энергией и агрессивностью врывающиеся на окраины земной атмосферы. За ними лежит область радиоактивных излучений, далее – рентгеновская «вселенная», наконец – ультрафиолет, граничащий с видимым светом. По другую сторону от светового диапазона находятся инфракрасные колебания. У основания пирамиды лежат радиоволны – ультракороткие, короткие, средние и длинные. (См.: Фрилинг Г., Ауэр К. Человек – цвет – пространство – М.: Стройиздат, 1973, с. 20).
Впечатляющая картина! «Горячий» космический зритель, наблюдающий мир при помощи ультрафиолетового зрения и выше по пирамиде, обнаруживал бы в природе структуры настолько отличные от «холодного» зрителя, отражающего мир инфракрасным зрением или радиоизлучением, что у них буквально не было бы в своей естественной области общих точек соприкосновения. Даже окажись они рядом друг с другом, скажем, в околоземном пространстве, они не только не воспримут друг друга, но и физически не вынесут друг друга, поскольку это сближение вызовет взаимное разрушение вещественных носителей их разума – их тел. И всё же контакт возможен и даже неизбежен при помощи неорганического тела каждой цивилизации, её технических средств. Уже сегодня мы обретаем возможность «ощупывать» космос длинными радиоволнами, что сулит обнаружение особо крупных грубых структур, недоступных более тонким излучениям, и всепроникающими нейтрино, для которых и мы, и наша Земля настолько «прозрачны» и проницаемы, что пришелец из космоса с нейтринным устройством «глаз» вообще не заметил бы ничего в геоцентрическом мире. А что уж говорить об обитателях антимиров и иных пространственно-временных многообразий, которые отделены от нас энергетическим, либо геометрическим барьером. Мир неисчерпаем, и так же неисчерпаемы его обитатели. Негеоцентрическая неисчерпаемость мира и населяющих его существ должна стать методологической основой их поиска и изучения.
Но и наш крохотный участок непосредственного видения вещей в свете и цвете таит в себе много возможностей. И в этой области человек становится всё более «зрячим» и всё лучше видит себя со стороны. Речь идёт не только об оптических телескопах, но и о спектроскопии, приносящей нам не менее полноценные и разносторонние знания, чем самые совершенные из современных телескопов. Благодаря спектроскопии мы всё лучше узнаем химию космоса и проникаем в химически иные миры. А это – верный путь к познанию химически иных биосфер и биологически иных существ. Спектроскопия сегодня также становится всеволновой, приобретая способность отображать структуры и элементы запредельной для наших естественных органов отображения космической материи.
7.4. Иные типы биосистем
Всякий способ восприятия, вырабатываемый животными в процессе эволюции, – не универсальное средство, а скорее своего рода «прожектор», высвечивающий биологически значимые формы явлений и наилучшим образом приспособленный к среде обитания организма. В то же время при всех различиях все сенсорные миры живых существ Земли включают реалии земного, биосферного типа и по своему содержанию однотипны. Общей средой обитания всех земных организмов является земная биосфера. Все способы восприятия земных существ по-разному геоцентричны, они включают в свое поле зрения (точнее – поле отражения) один и тот же земнородный слой материи. И механические, и термические, и электрические, и электромагнитные рецепторы, физиологические приборы для производства восприятия так отрегулированы, чтобы наилучшим для данного вида живых существ способом отображать земную природу, ориентироваться в ней.
Совершенно прав поэтому известный астроном X. Шепли, когда он утверждает, что «вероятность существования ощущений и органов чувств, неизвестных сейчас человеку, высока», что «многие свойства объективной реальности могут быть за пределами восприятия жителями Земли просто потому, что «оснащённость» человека органами чувств ограниченна» (Шепли X. Звёзды и люди – . М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1961, с. 24).
Неуниверсальность способов восприятия живых существ Земли позволяет не только предположить, но и в какой-то степени обосновать неуниверсальность способов восприятия разумных существ во Вселенной, неизмеримо большие различия в их способах восприятия, нежели те, что сложились в относительно соизмеримых условиях земной биосферы. А стало быть – и существование невоспринимаемой нами Вселенной, и значительные затруднения в воспринимаемости разумных существ, обладающих качественно иными способами восприятия. Эти способы, сформировавшиеся в относительно несоизмеримых «пластах» материального бытия могут быть и относительно несоизмеримы между собой.
Если способы восприятия земных существ отличаются между собой только по виду, но сходятся по типу обнаруживаемых ими реалий, то способы восприятия различных обитателей космоса, скорее всего, гносеологически разнотипны. При этом могут быть и близкие, и очень далёкие друг от друга гносеологические типы и соответствующие им «слои» космической материи. «Вполне вероятно, – пишут А. Леонов и В. Лебедев, – что в принципиально иных условиях эволюционного развития сенсорная (вообще психофизиологическая) организация живых существ, необходимая для адекватного отражения действительности, построена по-другому» (Леонов А.А., Лебедев В.И. Восприятие пространства и времени в космосе – М.; Наука, 1968, с. 9).
Каждый из способов восприятия космических цивилизаций «центричен» по отношению к его естественной среде обитания – космической «эйкумене». По выражению В.П. Бранского, если в окрестностях звезды Бетельгейзе имеется космическая цивилизация, мир будет представляться ей бетельгейзецентричным. Всякая цивилизация уже по свойственному ей типу отражения мира эйкуменоцентрична, она познает мир, неизбежно перенося на него условия собственного существования. Иначе, как через постоянное эйкуменизирование бытия и преодоление собственного эйкуменоцентризма путём развития космического универсализма мир вообще непознаваем ни для кого. Стало быть, для выяснения отношений между цивилизациями понятие геоцентризма должно быть обобщено до понятия эйкуменоцентризма. Термин «эйкумена» введен антропологами для обозначения места первоначального пребывания на Земле предков человека, первобытной прародины человечества. Земная эйкумена человечества – по современным представлениям, скорее всего, Африка, но может быть, и Азия. Космическая же эйкумена человечества – это Земля.
С точки зрения «заземлённости» цивилизации на исходную область её формирования (эйкумену) полезно ввести понятие «степень эйкуменичности». Для человеческой цивилизации степень эйкуменичности выражается в степени геоцентричности. Ясно, что степень эйкуменичности всякой цивилизации есть характеристика степени её развития, обратно пропорциональная степени космичности, уровню космизации её познавательной деятельности. Всякая космизирующаяся цивилизация неизбежно эйкуменизирует окружающий её космос, приспосабливает его к комфортным для неё условиям. Но она же одновременно космизирует условия своего собственного существования, превращая окружающий её космос в «космическое чудо» для цивилизаций, близких ей по способу восприятия. Чем дальше и в онтологическом, и в гносеологическом смысле выходит цивилизация за пределы своего эйкуменообразного слоя космической материи, тем больше шансов у неё найти проявления разумного бытия себе подобных.
Можно предложить гипотетическую классификацию внеземных цивилизаций по степени совместимости их способов восприятия с земной цивилизацией. С этой точки зрения цивилизации могут быть отнесены к следующим типам:
1) цивилизации, близкие к земной, распространяющие свою созидательную деятельность и обозревающие космос в том же слое действительности, что и земляне; их представители отличаются от нас лишь некоторыми особенностями устройства органов чувств и способов преобразования информации, но, тем не менее, способны обнаружить проявления земной цивилизации и сами быть обнаруженными ею; подобные антропоморфные цивилизации, по-видимому, составляют ничтожное меньшинство обитателей космоса;
2) цивилизации, разносредовые по отношению к земной, отражающие мир в ином диапазоне электромагнитных колебаний, оснащённые иными физическими носителями для создания чувственных образов, имеющие иные образы явлений, обладающие иной температурой, плотностью и массой тел своих представителей, а стало быть, непосредственно воспринимающие качественно иные области в трёхмерном евклидовом пространстве;
3) цивилизации, представители которых обладают качественно иными формами перцептуального (т. е. «восприятийного») пространства и времени, охватывающие непосредственно своим восприятием и практическим действием объекты немакроскопического характера и немакроскопического типа локализации, имеющие органы чувств и обмен веществ, которые приспособлены лишь к немакроскопическим отношениям с окружающим миром;
4) цивилизации, населяющие иные материальные системы, нежели наша Метагалактика, имеющие несоизмеримые с нами способы восприятия.
Разумеется, эта классификация не только неполна, но и страдает свойственной нам на данном уровне развития познания геоцентрической ограниченностью. Её достоинство состоит, по-видимому, лишь в том, что она даёт представление о различиях и сложностях, которые возникают для взаимного обнаружения разноперцептуальных (по-разному воспринимающих) цивилизаций.
Концепция способа восприятия и связанный с ней методологический принцип соответствия осваиваемого познанием слоя действительности характеру и качественной определённости способа восприятия могут быть использованы для выработки ряда перспективных гипотетических представлений о космических цивилизациях и предложений по интенсификации их поиска. Из концепции способа восприятия вытекает концепция многослойности бытия КЦ, способная объяснить и феномен «молчания космоса», и астросоциологоический парадокс, т. е. в известной степени преодолеть наиболее значительные трудности современной теории обитаемой Вселенной. Согласно этому объяснению мы не наблюдаем цивилизаций не потому, что их якобы нет, а потому, что наш способ восприятия, посредством которого мы ведём наблюдения, всё еще слишком геоцентричен.
Каждая цивилизация осваивает и обживает первоначально лишь тот слой действительности, который «высвечивается» посредством присущего её представителям естественного способа восприятия, а этот последний есть продукт приспособления отражающей способности к материальным условиям первоначальной среды обитания цивилизации, её космической эйкумены.
По мере развития цивилизации она не только осуществляет экстенсивную экспансию в окружающий космос в рамках естественного для неё слоя материи, но и охватывает вначале познанием, а затем и практической деятельностью всё новые слои на основе создания всё новых искусственных способов восприятия и форм отображения явлений. Отсюда следует возможность повышения эффективности поиска внеземных цивилизаций, нахождения для этой цели новых путей и средств. Практическую осуществимость обнаружения цивилизаций можно связать с более глубоким проникновением человеческого познания в «негеоцентрические» слои космоса путём формирования новых искусственных способов восприятия и их многостороннего синтеза. Механизм формирования искусственных способов восприятия описан выше.
Геоцентричность нашего способа восприятия хорошо проявляет себя в сравнении с теми формами объектов, которые проступают для восприятия в современной неоптической астрономии. Об этом мы стали узнавать сравнительно недавно. Геоцентрическая ограниченность естественного способа восприятия человека обусловлена, прежде всего, «оптическим окном» земной атмосферы. Атмосфера пропускает излучение с длинами волн от 0,4 до 0,75 микрона. Более жёсткое, разрушительное для живых существ Земли излучение она задерживает. Такая защитная оболочка, поглощая коротковолновое ультрафиолетовое и рентгеновское излучение, не только обусловила существование земной биосферы, но и явилась существенным фактором, к которому эта биосфера приспосабливалась в своём развитии на протяжении миллионов лет (См.: Пановкин Б.Н. Успехи радиоастрономии – М: Знание, 1966, с. 6).
Человек с его специфическим восприятием есть один из закономерных итогов этого развития и этого приспособления. Росийский физик С.И. Вавилов отмечал, что кривая видности дневного зрения человека совпадает с кривой распределения солнечного света, поглощаемого земными растениями. (Вавилов С.И. Глаз и Солнце – М.: Наука, 1961, с. 102). Глаз человека, как и глаза животных, развился на основе светочувствительности всего тела, его клеток. Вавилов подчёркивал глубочайшую зависимость зрения и всего организма животных и людей от смены дня и ночи, имеющей место на Земле.
За пределами оптического «окна» космос имеет совсем иную структуру и даже иную эстетику, чем в отражении его человеческими глазами. Так, в радиолучах, в зависимости от их длины, картина ночного неба была бы очень разной и во всех случаях весьма для нас непривычной. Этот момент великолепно раскрывает Б.Н. Пановкин. «Если бы наши глаза были чувствительны к радиоволнам, – отмечает он, – взору предстала бы совсем не такая картина неба, какую мы видим сейчас. Ярким радиообъектом осталось бы наше Солнце. Но вспыхнули бы не менее яркие «радиопятна» в созвездиях Стрельца, Кассиопеи, Лебедя и Тельца. Они были бы расположены там, где оптическое наблюдение не обнаруживает объектов заметной яркости. Кроме того, нас поразил бы следующий факт: в радиолучах небо не было бы тёмным, оно всё целиком светилось бы очень слабым сплошным светом. Причём на разных длинах волн небо выглядело бы по-разному. На волнах сантиметрового и дециметрового диапазонов небо светилось бы не очень сильно, на метровом диапазоне свечение фона резко усилилось бы, но ярче заблистало и Солнце, и источники в Кассиопее, Лебеде. Наконец, если бы мы могли рассмотреть небо в радиоволнах длиной в несколько десятков и сотен метров, то увидели бы совершенно удивительную картину, небо казалось бы настолько ослепительным, что Солнце выглядело бы чёрным кружочком на блестящем фоне» (Пановкин Б.Н. Радиосигналы Вселенной – М.: Знание, 1963, с. 27).
Характерно, что для радионеба, в отличие от оптического неба, постоянно присуще состояние свечения, описываемое так называемым фотометрическим парадоксом. Оно постоянно светится, что очень невыгодно для макроскопического отражения объектов. Оно не создает контрастного тёмного фона, необходимого для чёткого выделения макротел. Даже точечные объекты в радиоизображении являются немакроскопически размазанными. Иными словами, только восприятие в лучах видимого света позволяет человеческому отражению успешно устранять энергетический и информационный шум, создавать условия для отфильтровывания искажающих адекватное изображение помех. Но если мы взглянем на эту человеческую форму отображения вещей как бы извне, попытаемся увидеть её не оптическими, а радиоглазами обитателей иных миров, мы заметим трудности взаимного контакта, не являющиеся непосредственному восприятию. Ясно, что наши радиосигналы, принятые разумным существом, наделённым радиоглазами и вглядывающимся в небо с атмосферой, пропускающей только радиолучи, будут восприняты этим существом как излучение, свидетельствующее об энергетическом выбросе, положении материального тела, а не о наличии осмысленной серии сигналов. Точно так же мы восприняли бы от них поток световых лучей. А в силу нашей зрительной неприспособленности к радиоизображениям мы поняли бы их совсем не так, как наши радиовидящие соседи по Космосу. Ведь и им наши макрообъекты являлись бы расплывчатыми, нелокализуемыми и неконтрастными.
Подтверждение этому мы тоже находим у Б.Н. Пановкина. «Радиоизображения неба по сравнению с изображениями на оптических телескопах, – пишет он, – более расплывчаты, сглажены, не позволяют исследовать мелкие детали распределения «радиояркости», а источники радиоизлучения даже минимальных размеров, «точечные», предстают как радиопятна» (Пановкин Б.Н. Радиоастрономия – М.: Знание, 1973, с. 22). Ясно, что мы являемся слабовидящими в мирах, проявляющихся посредством радиоизображений.
Не менее интересную и поучительную картину являет космос при его просвечивании в лучах рентгена. «Какое это было бы прекрасное зрелище, – восклицает П. Рамнуэль, – если бы мы могли увидеть своими глазами небо в рентгеновских лучах!» (Рамнуэль П. Небо в рентгеновских лучах. – М.: Наука, 1984, с. 219). На рентгеновском небе всего 700 звёзд, видимых без увеличения, в то время как на оптическом небе их около 6 тысяч. Самая яркая рентгеновская звезда светит не меньше, чем в оптических лучах Венера.
Но в отличие от оптических звёзд рентгеновские звёзды крайне нестабильны, по своим изменениям они далеко превосходят катастрофические вспышки сверхновых. Они вспыхивают и гаснут периодически, но за разные периоды времени: одни – за секунды, другие – за минуты, третьи – за часы. Есть звёзды, которые вспыхивают и гаснут тысячи раз в сутки, есть и такие, что становятся видны не чаще одного раза в недели или месяцы. «Мы видели бы, – отмечает Рамнуэль, – яркие туманности и огромные дуги излучения – ничего похожего нет на оптическом небосклоне. Правда, на рентгеновском небе нет яркой туманной полосы Млечного Пути – небо почти равномерно светится во всех своих частях. Мы видели бы множество слабых звёзд, разбросанных по небу и знали бы, что это очень далёкие объекты – на оптическом небе невооружённый взгляд неспособен их увидеть. Рентгеновские звёзды собираются в созвездия, которым никто не дал названий» (Там же). Рентгеновское небо, таким образом, выглядит не менее удивительным, чем небо в алмазах, увидеть которое мечтал один из героев А.П. Чехова.
Обитатель рентгеновского мира, – рентгеновидец, – воспринимал бы не только качественно иное небо и качественно иные созвездия, он непосредственно видел бы внутреннее устройство наших тел и макрообъектов, но не замечал бы их оболочек.
Чрезвычайно интересным является также инфракрасное видение мира, поскольку оно позволяет обнаруживать объекты, не излучающие волны родного для нас оптического диапазона, т. е. с нашей точки зрения холодные и неизлучающие миры, подобные нашему земному миру. Так, с помощью выведенного на орбиту инфракрасного телескопа было «зарегистрировано слабое свечение холодного твёрдого вещества в солнечной системе, Галактике и Вселенной в целом» (Харм Дж., Нейбауэр Дж. Инфракрасное небо. – В мире науки, 1985. № 1, с. 17). Инфракрасное видение мира позволяет наблюдать «скрытую» от оптического видения массу нашей Вселенной, и притом имеющую геоцентрические свойства. Поскольку холодные, твёрдые, тёмные и непрозрачные с человеческой точки зрения объекты излучают невидимые человеческим глазом «темновые» лучи, зрение, которым обладали бы обитатели холодного, тёмного, угрюмого мира, видящие посредством инфракрасного излучения, передавало бы им нашу Землю как горячий светящийся шар – маленькую звезду. Овладевая инфракрасным «зрением», мы также обнаруживаем свечение миров «по ту сторону» видимого нами света.
«Около одной из звёзд, относительно близких к Солнцу, – сообщают инфра-астрономы Дж. Харм и Дж. Нейбауэр, – найдена довольно плотная оболочка из вращающегося вокруг неё твёрдого вещества; оболочка, возможно, представляет раннюю стадию в формировании планетной системы… Среди других зарегистрированных галактик есть такие, яркость которых более чем в 50 раз выше в инфракрасной области, чем в видимой области… Во многих местах наблюдались рождающиеся звёзды, ещё окружённые «пеленой» из газа и пыли, из которых они сконденсировались» (Там же. С. 27). Итак, потусторонние для нас протопланетные, планетные, звёздные, галактические миры становятся посюсторонними. Точно так же по мере развития цивилизаций они становится «посюсторонними» друг для друга.
По обе стороны от крохотной области электромагнитных волн, охватываемой нашим земным зрением, лежат колоссальные пространства отображения, характеризующиеся различными диапазонами электромагнитных колебаний. Если расположить их в порядке возрастания длины волн, получится пирамида, вершину которой составляют самые короткие и «острые» – так называемые космические лучи, с колоссальной энергией и агрессивностью врывающиеся на окраины земной атмосферы. За ними лежит область радиоактивных излучений, далее – рентгеновская «вселенная», наконец – ультрафиолет, граничащий с видимым светом. По другую сторону от светового диапазона находятся инфракрасные колебания. У основания пирамиды лежат радиоволны – ультракороткие, короткие, средние и длинные. (См.: Фрилинг Г., Ауэр К. Человек – цвет – пространство – М.: Стройиздат, 1973, с. 20).
Впечатляющая картина! «Горячий» космический зритель, наблюдающий мир при помощи ультрафиолетового зрения и выше по пирамиде, обнаруживал бы в природе структуры настолько отличные от «холодного» зрителя, отражающего мир инфракрасным зрением или радиоизлучением, что у них буквально не было бы в своей естественной области общих точек соприкосновения. Даже окажись они рядом друг с другом, скажем, в околоземном пространстве, они не только не воспримут друг друга, но и физически не вынесут друг друга, поскольку это сближение вызовет взаимное разрушение вещественных носителей их разума – их тел. И всё же контакт возможен и даже неизбежен при помощи неорганического тела каждой цивилизации, её технических средств. Уже сегодня мы обретаем возможность «ощупывать» космос длинными радиоволнами, что сулит обнаружение особо крупных грубых структур, недоступных более тонким излучениям, и всепроникающими нейтрино, для которых и мы, и наша Земля настолько «прозрачны» и проницаемы, что пришелец из космоса с нейтринным устройством «глаз» вообще не заметил бы ничего в геоцентрическом мире. А что уж говорить об обитателях антимиров и иных пространственно-временных многообразий, которые отделены от нас энергетическим, либо геометрическим барьером. Мир неисчерпаем, и так же неисчерпаемы его обитатели. Негеоцентрическая неисчерпаемость мира и населяющих его существ должна стать методологической основой их поиска и изучения.
Но и наш крохотный участок непосредственного видения вещей в свете и цвете таит в себе много возможностей. И в этой области человек становится всё более «зрячим» и всё лучше видит себя со стороны. Речь идёт не только об оптических телескопах, но и о спектроскопии, приносящей нам не менее полноценные и разносторонние знания, чем самые совершенные из современных телескопов. Благодаря спектроскопии мы всё лучше узнаем химию космоса и проникаем в химически иные миры. А это – верный путь к познанию химически иных биосфер и биологически иных существ. Спектроскопия сегодня также становится всеволновой, приобретая способность отображать структуры и элементы запредельной для наших естественных органов отображения космической материи.
7.4. Иные типы биосистем
Вопрос о негеоцентрическом многообразии типов биосистем был поставлен уже В.И. Вернадским. Известный английский астроном, директор Гринвичской обсерватории Г. Спенсер-Джонс отстаивал важное положение о том, что формы жизни в различных мирах должны соответствовать конкретным условиям развития этих миров, а вовсе не земным условиям. В таких мирах в принципе невозможна не только жизнь и цивилизация земного типа, но и нечто вполне соответствующее нашим земным представлениям о жизни (Спенсер-Джонс Г. Жизнь на других мирах – М.-Л.: Гостехиздат, 1946, с. 26).
Л.В. Фесенков в 1979 г. обосновывает возможность существования негеоцентрической жизни. Он напоминает, что модели внеземной жизни, конструируемые в кибернетике, допускают возможность существования небелковых организмов (Фесенков Л.В. Методологические аспекты проблемы жизни во Вселенной. – В кн.: Астрономия. Методология. Мировоззрение – М.: Наука, 1979, с. 280). По его убеждению, качественно новые формы жизни должны обнаружить недостаточность существующей системы биологических понятий. Создание экспериментальной экзобиологии будет означать принципиально новый этап развития биологии, изменяющий самые основы наших представлений о жизни (Там же. С. 281).
Однако негеоцентризм в области представлений о жизни, – равно как и в представлениях о неживой природе, – при методологически неверном проведении способен превратиться в псевдонегеоцентризм, т. е. замаскированный негеоцентрической терминологией геоцентризм. Так случилось с членом-корреспондентом АН СССР из г. Алма-Аты Г.А. Тиховым. Критикуя биологический геоцентризм как сведение всех возможных типов жизни к известному нам земному типу, Тихов попрекает биогеоцентристов в ограниченности философского мышления. У биогеоцентристов выходит, что Земля и только она является образцовым, годным для образования и сохранения жизни телом, а стало быть, чтобы обнаружить жизнь, нужно искать в космосе только земноподобные тела. Либо жизни кроме Земли вообще быть не может. Но Тихов и его ученик М.П. Перевертун впали в противоположную крайность. Они утверждали и считали даже доказанным наблюдениями существование жизни на всех или, по крайней мере, на некоторых планетах Солнечной системы. Перевертун трактовал сезонные изменения цвета различных областей Марса как доказательство существования на нём биосферы. (См.: Тихов Г.А. Геоцентризм в современной биологии. – Вопросы философии, 1957. № 5, с. 246).
На самом деле подобные доводы уже тогда были именно проявлением устаревшего геоцентризма, свойственного механистической картине мира. Постулируя населённость всех планет, механистическое мировоззрение незаметно для себя переносит на них земные представления. Предположение о возможности существования негеоцентрической биосферы в различных космических системах есть негеоцентризм. Предположение о неизбежности существования негеоцентрической биосферы на материальных телах геоцентрического типа есть самый настоящий геоцентризм, предписывающий природе некие «обязанности» перед человеческим субъектом. Природа никому ничего не обязана, она никогда не выполняет подобных «обязательств», рано или поздно опровергая геоцентрические ожидания и преподнося для них обескураживающие неожиданности.
Наша земная жизнь является порождением лишь одной из многочисленных ветвей эволюции материи. Особенность её состоит в том, что основывается она на прогрессивной эволюции всё усложняющихся углеродистых соединений и сформировавшихся из них многомолекулярных органических систем. Все важнейшие функции земного типа основаны на присущих лишь углеродным соединениям свойствах.
Наш мир, в котором мы живем, это мир органический. Основой этого мира являются различные соединения углерода, азота, кремния, железа и других. Как же появились на Земле все эти органические соединения? Появились ли они на нашей планете в результате эволюционных процессов на самой планете или же в результате воздействия космоса?
Исследования показали, что углеродистые соединения, например, появились задолго до образования земной коры и биосферы.
Современные радиоастрономические исследования позволили установить наличие в межзвёздном пространстве разнообразных соединений углерода, например, низкомолекулярных: формальдегид, синильную кислоту, углеводороды, спирты и др. В настоящее время имеются данные о наличии в космосе также и высокомолекулярных соединений углерода, которые могли быть образованы лишь на поверхности частиц космической пыли. Все обнаруженные в космосе органические соединения состоят из «набора» тяжёлых химических элементов.
Л.В. Фесенков в 1979 г. обосновывает возможность существования негеоцентрической жизни. Он напоминает, что модели внеземной жизни, конструируемые в кибернетике, допускают возможность существования небелковых организмов (Фесенков Л.В. Методологические аспекты проблемы жизни во Вселенной. – В кн.: Астрономия. Методология. Мировоззрение – М.: Наука, 1979, с. 280). По его убеждению, качественно новые формы жизни должны обнаружить недостаточность существующей системы биологических понятий. Создание экспериментальной экзобиологии будет означать принципиально новый этап развития биологии, изменяющий самые основы наших представлений о жизни (Там же. С. 281).
Однако негеоцентризм в области представлений о жизни, – равно как и в представлениях о неживой природе, – при методологически неверном проведении способен превратиться в псевдонегеоцентризм, т. е. замаскированный негеоцентрической терминологией геоцентризм. Так случилось с членом-корреспондентом АН СССР из г. Алма-Аты Г.А. Тиховым. Критикуя биологический геоцентризм как сведение всех возможных типов жизни к известному нам земному типу, Тихов попрекает биогеоцентристов в ограниченности философского мышления. У биогеоцентристов выходит, что Земля и только она является образцовым, годным для образования и сохранения жизни телом, а стало быть, чтобы обнаружить жизнь, нужно искать в космосе только земноподобные тела. Либо жизни кроме Земли вообще быть не может. Но Тихов и его ученик М.П. Перевертун впали в противоположную крайность. Они утверждали и считали даже доказанным наблюдениями существование жизни на всех или, по крайней мере, на некоторых планетах Солнечной системы. Перевертун трактовал сезонные изменения цвета различных областей Марса как доказательство существования на нём биосферы. (См.: Тихов Г.А. Геоцентризм в современной биологии. – Вопросы философии, 1957. № 5, с. 246).
На самом деле подобные доводы уже тогда были именно проявлением устаревшего геоцентризма, свойственного механистической картине мира. Постулируя населённость всех планет, механистическое мировоззрение незаметно для себя переносит на них земные представления. Предположение о возможности существования негеоцентрической биосферы в различных космических системах есть негеоцентризм. Предположение о неизбежности существования негеоцентрической биосферы на материальных телах геоцентрического типа есть самый настоящий геоцентризм, предписывающий природе некие «обязанности» перед человеческим субъектом. Природа никому ничего не обязана, она никогда не выполняет подобных «обязательств», рано или поздно опровергая геоцентрические ожидания и преподнося для них обескураживающие неожиданности.
Наша земная жизнь является порождением лишь одной из многочисленных ветвей эволюции материи. Особенность её состоит в том, что основывается она на прогрессивной эволюции всё усложняющихся углеродистых соединений и сформировавшихся из них многомолекулярных органических систем. Все важнейшие функции земного типа основаны на присущих лишь углеродным соединениям свойствах.
Наш мир, в котором мы живем, это мир органический. Основой этого мира являются различные соединения углерода, азота, кремния, железа и других. Как же появились на Земле все эти органические соединения? Появились ли они на нашей планете в результате эволюционных процессов на самой планете или же в результате воздействия космоса?
Исследования показали, что углеродистые соединения, например, появились задолго до образования земной коры и биосферы.
Современные радиоастрономические исследования позволили установить наличие в межзвёздном пространстве разнообразных соединений углерода, например, низкомолекулярных: формальдегид, синильную кислоту, углеводороды, спирты и др. В настоящее время имеются данные о наличии в космосе также и высокомолекулярных соединений углерода, которые могли быть образованы лишь на поверхности частиц космической пыли. Все обнаруженные в космосе органические соединения состоят из «набора» тяжёлых химических элементов.