Страница:
История в рамках космического эволюционизма рассматривается как космососозидающая деятельность человека, как закономерная ступень эволюции космоса, как самоорганизующийся социокосмос, воплощающий в своей эволюции тенденцию к постоянному возвышению организации. Результаты этой космососозидающей деятельности откладываются в общечеловеческой цивилизации, воплощаясь в постоянной конкуренции различных мобилизационных структур локальных цивилизаций, государственных и социально-экономических образований. Биосфера Земли – это не только земной, но и космический феномен. Соответственно, и антропосфера Земли несёт в себе отпечаток двойственности земного и космического. Каждый человек разрывается между приземлённостью своих повседневных целей и космической устремлённостью человеческой цивилизации. Ведь социальная упорядоченность человеческой цивилизации есть, конечно же, особый космос, созидаемый людьми на разных уровнях, с последовательным переходом на более высокие уровни в процессе исторической эволюции человечества. Проследить этот процесс космососотворения, обнаружить его энергетические источники, раскрыть его эволюционные закономерности – такова задача космического эволюционизма, задача, разрешимая, разумеется, не одним поколением людей науки. Наша задача состоит в том, чтобы открыть направление исследований, но отнюдь не исчерпать его. Философия космического эволюционизма, таким образом, заключается не в претенциозности философского разума на объяснение всего на свете при помощи некритически воспринятого редукционизма, а в стремлении воссоздать в единой теории единый процесс космической эволюции. Космос в его постоянном естественном взаимодействии с хаосом рассматривается в космическом эволюционизме как единственный творец всего, что происходит на небе и на земле. Творец, в чём-то похожий, а в целом совершенно иной, чем то антропоморфное существо, которое люди возвели на трон Вселенной под именем Бога. Этот небожественный Творец Вселенной и есть сама эта Вселенная, тоже постоянно развивающаяся в процессе эволюции всех своих созданий. Эволюция же творит и саму Вселенную, и всё, что в ней существует. Но и сама творится эволюцией всего существующего.
Эволюция не есть нечто внешнее по отношению к Вселенной, космос как целое – не замена Творцу, сидящему на облаках и управляющему всем на свете. Напротив, всё на свете есть космос, эволюция происходит во всём – и в огромной Метагалактике, и в маленькой травинке, и в каждом человеке. Но это не пантеизм, а панэволюционизм и панкосмизм.
Суть космического эволюционизма заключается совсем не в том, чтобы свести познание человека к закономерностям неодушевлённого космоса, как и не в том, чтобы превратить представление о космосе в некое подобие Бога, Разума Вселенной, или же пантеистической духовной субстанции, разумной во всей природе и подталкивающей её эволюцию. Такие попытки уже предпринимались неоднократно и показали свою теологическую, антиэволюционистскую природу и несовместимость с наукой.
Космический эволюционизм стремится выявить то общее, что существует в эволюции космоса и человека и стремится научить человека стать космическим, творящим эволюцию существом.
В то же время в ряде естественнонаучных дисциплин, в том числе такой важной для нашего исследования, как синергетика, наблюдается явное тяготение к абсолютизации возможностей редукционизма. На основе исследования термодинамики в открытых системах пытаются построить общую теорию самоорганизации, распространяя весьма специфический механизм наиболее примитивной самоорганизации на любую другую, в том числе и на самоорганизацию человеческих сообществ. Между тем, именно самоорганизация этих сообществ с их активными мобилизационными структурами, в своей беспрестанной конкуренции порождающими тенденции к прогрессивному развитию, даёт ключ к самоорганизации космоса, а не мёртвая материя. Это, конечно, не умаляет заслуг синергетики как естественнонаучной опоры современного эволюционизма, но побуждает к основательной ревизии философской базы синергетики как науки, претендующей сегодня на доминирование в сфере эволюционного мировоззрения.
Отсутствие адекватного эволюционного объяснения истории как сферы конкуренции мобилизационных структур, формирующих в сложившихся обстоятельствах определённые общественные порядки, побуждает естествознание объяснять историческую эволюцию, исходя из самоорганизации атомов и молекул.
1.6. Космический эволюционизм и экологизм
1.7. Новое экологическое мышление и его принципы
Глава 2. Понятие эволюции
2.1. Эволюция и наука
Эволюция не есть нечто внешнее по отношению к Вселенной, космос как целое – не замена Творцу, сидящему на облаках и управляющему всем на свете. Напротив, всё на свете есть космос, эволюция происходит во всём – и в огромной Метагалактике, и в маленькой травинке, и в каждом человеке. Но это не пантеизм, а панэволюционизм и панкосмизм.
Суть космического эволюционизма заключается совсем не в том, чтобы свести познание человека к закономерностям неодушевлённого космоса, как и не в том, чтобы превратить представление о космосе в некое подобие Бога, Разума Вселенной, или же пантеистической духовной субстанции, разумной во всей природе и подталкивающей её эволюцию. Такие попытки уже предпринимались неоднократно и показали свою теологическую, антиэволюционистскую природу и несовместимость с наукой.
Космический эволюционизм стремится выявить то общее, что существует в эволюции космоса и человека и стремится научить человека стать космическим, творящим эволюцию существом.
В то же время в ряде естественнонаучных дисциплин, в том числе такой важной для нашего исследования, как синергетика, наблюдается явное тяготение к абсолютизации возможностей редукционизма. На основе исследования термодинамики в открытых системах пытаются построить общую теорию самоорганизации, распространяя весьма специфический механизм наиболее примитивной самоорганизации на любую другую, в том числе и на самоорганизацию человеческих сообществ. Между тем, именно самоорганизация этих сообществ с их активными мобилизационными структурами, в своей беспрестанной конкуренции порождающими тенденции к прогрессивному развитию, даёт ключ к самоорганизации космоса, а не мёртвая материя. Это, конечно, не умаляет заслуг синергетики как естественнонаучной опоры современного эволюционизма, но побуждает к основательной ревизии философской базы синергетики как науки, претендующей сегодня на доминирование в сфере эволюционного мировоззрения.
Отсутствие адекватного эволюционного объяснения истории как сферы конкуренции мобилизационных структур, формирующих в сложившихся обстоятельствах определённые общественные порядки, побуждает естествознание объяснять историческую эволюцию, исходя из самоорганизации атомов и молекул.
1.6. Космический эволюционизм и экологизм
Космический эволюционизм, стремясь обосновать новое эволюционное, новое космическое и новое гуманистическое мышление, выражает также потребность и в новом экологическом мышлении. Традиционный экологизм возник как реакция на угрожающее засорение окружающей среды антропогенными загрязнениями, отбросами производства, транспорта и отходами жизнедеятельности человека. Он был также реакцией на жестокое, варварское отношение к природе со стороны тех элементов техногенной цивилизации, которые безвозмездно присваивали и бессмысленно растрачивали огромные природные ресурсы, отравляли окружающую человека среду, нанося непоправимый вред и природе, и человеку. Такое грабительское отношение к природе было поднято на щит и постоянно пропагандировалось в Советском Союзе в сочетании с радикальным прогрессизмом, выражаясь в знаменитом лозунге Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё – наша задача!»
К 60-м годам XX века положение в природной среде обитания человека сделалось уже не просто угрожающим, а вообще невыносимым. Природная среда индустриально развитых стран превратилась в сточную канаву цивилизации, а гибель природы поставила под сомнение выживание человечества. В этот период тревога, поднятая экологами, и экологические движения способствовали повороту к экологическим проблемам парламентов и правительств стран с развитой рыночной экономикой и принятие эффективных мер по защите окружающей среды. Загрязнять экологическую среду стало невыгодно и даже разорительно, что в условиях предпринимательской экономики, в которых каждый экономический субъект отвечает за собственное дело своим карманом, стало приводить к достаточно быстрым и существенным положительным изменениям в сфере охраны природы. Рейн и Темза, которые в 60-е – 70-е годы служили типичным примером «клоак цивилизации», в 80-е – 90-е годы очистились настолько, что в них стали разводить ценные сорта рыбы. Конечно, говорить о полной победе над разрушительными процессами, проистекающими из антропогенных загрязнений, было бы неверно, но не оправдались и прогнозы экологов, предрекавших быстрое приближение глобальной экономической катастрофы.
Прогнозы «Римского клуба», проведенные на базе компьютерных расчётов методом экстраполяции роста показателей потребления различных видов ресурсов, привели к выводу об исчерпании основных видов ресурсов в обозримом будущем и о неминуемости «ресурсного голода». Оказавшись в центре внимания мировой общественности в 70-е годы доклады «Римского клуба» оказали значительное влияние на экологическую политику развитых стран. Вместе с тем научная несостоятельность ряда фундаментальных положений традиционного экологизма нашла выражение во многих работах членов «Римского клуба» и особенно в концепции «нулевого роста», автором и защитником которой был профессор Д. Медоуз. Изданная в 1972 г. книга Д. Мендоуза «Пределы роста» содержала недвусмысленные выводы о неизбежности уже через 75 лет (то есть приблизительно в 2047 году) в случае сохранения прежних темпов развития производства и роста народонаселения разрушения экологической среды, исчерпания природных ресурсов со всеми вытекающими отсюда тяжелейшими последствиями для всего человечества. В этой книге и в изданной в 1974 г. работе «Динамики роста в ограниченном мире» Медоуз сделал попытку обоснования необходимости остановки экономического роста и принятия стратегии «нулевого роста», а в конечном счёте – остановки научно-технического и социального прогресса.
Несмотря на то, что концепции Медоуза получили поддержку со стороны экологов и экологических публицистов не только в «Римском клубе», но и практически во всём мире, они вызвали также и острую критику как со стороны экономистов и технократов, так и со стороны многих экологистов. Указывалось, в частности, на ограниченность самого метода экстраполяции, который пригоден только для количественных оценок, продолжения действия уже сложившихся ранее тенденций, но неспособен учесть неизбежные качественные изменения в развитии цивилизации. В частности, приводился пример экстраполяции роста гужевого транспорта в Лондоне в начале XX века, в соответствии с которой через 10 лет Лондон должен был оказаться под двухсотметровым слоем лошадиного навоза. Но на смену лошадиной тяге пришёл двигатель внутреннего сгорания, что породило новую проблему – загрязнения воздушной среды выбросами продуктов сгорания в двигателях автомобилей и расхода металла на производство автомобильных корпусов.
Резкая критика теории «нулевого роста» раздалась и из рядов экологов. В частности, американский эколог Б. Коммонер в книге «Змакнутый круг» выдвинул целый ряд неоспоримых аргументов против предлагаемого Медоузом и другими членами «Римского клубу» замораживания прогресса.
Точка зрения космического эволюционизма на данную проблему близка к взглядам Коммонера.
Угрозу существованию человечества представляет не только нарушение экологической безопасности, но и замедление прогресса (а тем более – его замораживание или остановка, выраженная в «нулевом росте» производственной базы прогресса). Учёные «Римского клуба» и его последователи во всём мире совершенно правы в том, что речь идёт о спасении человечества от экологической катастрофы, от исчерпания ресурсной базы человеческой цивилизации, от последствий прямолинейного прогресса. Но человечество будет действительно обречено, если оно не выйдет за рамки такого прогресса, если остановит своё развитие на достигнутом уровне прогресса, т. е. будет действовать в соответствии со стратегией ограничений развития, предложенной Д. Медоузом и поддержанной другими сторонниками традиционного экологизма.
Возможность спасения заключается не в ограничении развития на том экстенсивном уровне, на котором его застала прогностика, зациклившаяся на методе прямолинейной экстраполяции, а в обеспечении оптимальных условий для негеоцентрической интенсификации прогресса. Такое изменение формы прогресса потребует мобилизации и интеграции усилий на общепланетарном уровне.
Сегодняшний уровень научно-технического развития не позволяет обеспечить рентабельность производства, экономическую эффективность труда и повышение качества жизни людей без определённого загрязнения окружающей среды и антропогенной нагрузки на природу. Нужно стремиться к минимизации вредных последствий давления цивилизации на природу Земли, но полностью избежать их невозможно. Соответственно нужно максимизировать усилия и затраты на поиск оптимальных вариантов использования альтернативных видов энергии, защиту и восстановление природной среды, выход в космос и разведку ресурсов ближайших к Земле планет солнечной системы. Лишь дальнейшая совершенствуемая эволюция человечества, как на Земле, так и в Космосе может спасти человечество от последствий своей собственной геоцентрической ограниченности и ограниченности земной природы. Необходимо иметь в виду, что принятие стратегии «нулевого роста» привело бы к экологическому тоталитаризму, т. е. такой форме социальной мобилизации, при которой существует жестокое преследование за сверхнормативное производство товаров, получение прибыли, перерасход любых ресурсов, рождение несанкционированных властями детей. Жизнь в обществе «нулевого роста» превратилась бы в жестокий и бессмысленный кошмар, а контроль за личной жизнью человека, вмешательство в неё властных структур превзошло бы любые образцы тоталитарного деспотизма прошлого.
Концепция совершенствуемой эволюции, развиваемая в рамках философии космического эволюционизма, предполагает мобилизацию максимума сил и средств человеческой цивилизации не на ограничение развития, а на восстановление природной среды. Огромные территории городов и особенно мегаполисов должны быть отведены под леса и сады, растительный покров планеты должен постоянно расширяться. Территории заповедников дикой природы должны также постоянно расширяться и составить достаточно значительную часть территорий каждой страны.
Страна, которая обойдет другие страны по привлекательности своей природной среды, сможет скомпенсировать значительную часть затрат за счёт всемирного поощрения экологического туризма и привлечения отдыхающих в свои рекреационные зоны. Утопия «города-сада», развивавшаяся в архитектурном мышлении в конца XIX века, должна стать реальностью и реализовываться по всей планете, насколько позволяют средства, обеспечиваемые экологическим и научно-техническим прогрессом.
К 60-м годам XX века положение в природной среде обитания человека сделалось уже не просто угрожающим, а вообще невыносимым. Природная среда индустриально развитых стран превратилась в сточную канаву цивилизации, а гибель природы поставила под сомнение выживание человечества. В этот период тревога, поднятая экологами, и экологические движения способствовали повороту к экологическим проблемам парламентов и правительств стран с развитой рыночной экономикой и принятие эффективных мер по защите окружающей среды. Загрязнять экологическую среду стало невыгодно и даже разорительно, что в условиях предпринимательской экономики, в которых каждый экономический субъект отвечает за собственное дело своим карманом, стало приводить к достаточно быстрым и существенным положительным изменениям в сфере охраны природы. Рейн и Темза, которые в 60-е – 70-е годы служили типичным примером «клоак цивилизации», в 80-е – 90-е годы очистились настолько, что в них стали разводить ценные сорта рыбы. Конечно, говорить о полной победе над разрушительными процессами, проистекающими из антропогенных загрязнений, было бы неверно, но не оправдались и прогнозы экологов, предрекавших быстрое приближение глобальной экономической катастрофы.
Прогнозы «Римского клуба», проведенные на базе компьютерных расчётов методом экстраполяции роста показателей потребления различных видов ресурсов, привели к выводу об исчерпании основных видов ресурсов в обозримом будущем и о неминуемости «ресурсного голода». Оказавшись в центре внимания мировой общественности в 70-е годы доклады «Римского клуба» оказали значительное влияние на экологическую политику развитых стран. Вместе с тем научная несостоятельность ряда фундаментальных положений традиционного экологизма нашла выражение во многих работах членов «Римского клуба» и особенно в концепции «нулевого роста», автором и защитником которой был профессор Д. Медоуз. Изданная в 1972 г. книга Д. Мендоуза «Пределы роста» содержала недвусмысленные выводы о неизбежности уже через 75 лет (то есть приблизительно в 2047 году) в случае сохранения прежних темпов развития производства и роста народонаселения разрушения экологической среды, исчерпания природных ресурсов со всеми вытекающими отсюда тяжелейшими последствиями для всего человечества. В этой книге и в изданной в 1974 г. работе «Динамики роста в ограниченном мире» Медоуз сделал попытку обоснования необходимости остановки экономического роста и принятия стратегии «нулевого роста», а в конечном счёте – остановки научно-технического и социального прогресса.
Несмотря на то, что концепции Медоуза получили поддержку со стороны экологов и экологических публицистов не только в «Римском клубе», но и практически во всём мире, они вызвали также и острую критику как со стороны экономистов и технократов, так и со стороны многих экологистов. Указывалось, в частности, на ограниченность самого метода экстраполяции, который пригоден только для количественных оценок, продолжения действия уже сложившихся ранее тенденций, но неспособен учесть неизбежные качественные изменения в развитии цивилизации. В частности, приводился пример экстраполяции роста гужевого транспорта в Лондоне в начале XX века, в соответствии с которой через 10 лет Лондон должен был оказаться под двухсотметровым слоем лошадиного навоза. Но на смену лошадиной тяге пришёл двигатель внутреннего сгорания, что породило новую проблему – загрязнения воздушной среды выбросами продуктов сгорания в двигателях автомобилей и расхода металла на производство автомобильных корпусов.
Резкая критика теории «нулевого роста» раздалась и из рядов экологов. В частности, американский эколог Б. Коммонер в книге «Змакнутый круг» выдвинул целый ряд неоспоримых аргументов против предлагаемого Медоузом и другими членами «Римского клубу» замораживания прогресса.
Точка зрения космического эволюционизма на данную проблему близка к взглядам Коммонера.
Угрозу существованию человечества представляет не только нарушение экологической безопасности, но и замедление прогресса (а тем более – его замораживание или остановка, выраженная в «нулевом росте» производственной базы прогресса). Учёные «Римского клуба» и его последователи во всём мире совершенно правы в том, что речь идёт о спасении человечества от экологической катастрофы, от исчерпания ресурсной базы человеческой цивилизации, от последствий прямолинейного прогресса. Но человечество будет действительно обречено, если оно не выйдет за рамки такого прогресса, если остановит своё развитие на достигнутом уровне прогресса, т. е. будет действовать в соответствии со стратегией ограничений развития, предложенной Д. Медоузом и поддержанной другими сторонниками традиционного экологизма.
Возможность спасения заключается не в ограничении развития на том экстенсивном уровне, на котором его застала прогностика, зациклившаяся на методе прямолинейной экстраполяции, а в обеспечении оптимальных условий для негеоцентрической интенсификации прогресса. Такое изменение формы прогресса потребует мобилизации и интеграции усилий на общепланетарном уровне.
Сегодняшний уровень научно-технического развития не позволяет обеспечить рентабельность производства, экономическую эффективность труда и повышение качества жизни людей без определённого загрязнения окружающей среды и антропогенной нагрузки на природу. Нужно стремиться к минимизации вредных последствий давления цивилизации на природу Земли, но полностью избежать их невозможно. Соответственно нужно максимизировать усилия и затраты на поиск оптимальных вариантов использования альтернативных видов энергии, защиту и восстановление природной среды, выход в космос и разведку ресурсов ближайших к Земле планет солнечной системы. Лишь дальнейшая совершенствуемая эволюция человечества, как на Земле, так и в Космосе может спасти человечество от последствий своей собственной геоцентрической ограниченности и ограниченности земной природы. Необходимо иметь в виду, что принятие стратегии «нулевого роста» привело бы к экологическому тоталитаризму, т. е. такой форме социальной мобилизации, при которой существует жестокое преследование за сверхнормативное производство товаров, получение прибыли, перерасход любых ресурсов, рождение несанкционированных властями детей. Жизнь в обществе «нулевого роста» превратилась бы в жестокий и бессмысленный кошмар, а контроль за личной жизнью человека, вмешательство в неё властных структур превзошло бы любые образцы тоталитарного деспотизма прошлого.
Концепция совершенствуемой эволюции, развиваемая в рамках философии космического эволюционизма, предполагает мобилизацию максимума сил и средств человеческой цивилизации не на ограничение развития, а на восстановление природной среды. Огромные территории городов и особенно мегаполисов должны быть отведены под леса и сады, растительный покров планеты должен постоянно расширяться. Территории заповедников дикой природы должны также постоянно расширяться и составить достаточно значительную часть территорий каждой страны.
Страна, которая обойдет другие страны по привлекательности своей природной среды, сможет скомпенсировать значительную часть затрат за счёт всемирного поощрения экологического туризма и привлечения отдыхающих в свои рекреационные зоны. Утопия «города-сада», развивавшаяся в архитектурном мышлении в конца XIX века, должна стать реальностью и реализовываться по всей планете, насколько позволяют средства, обеспечиваемые экологическим и научно-техническим прогрессом.
1.7. Новое экологическое мышление и его принципы
Переход к совершенствуемой эволюции предполагает осуществление на практике нового экологического мышления. Оно предполагает ответственность человека и его конкретных сообществ за состояние природной среды. Не природа, а люди отныне несут ответственность за чистоту, здоровье, выживаемость, сохранность, приспособляемость природных элементов, видов и популяций живых существ, находящихся на их территории. Это принцип ответственности и, прежде всего, – ответственности материальной.
Второй принцип нового экологического мышления – единство природы и культуры, или принцип выращивания. Прошли те времена, когда биосфера могла полностью восстанавливать и самопроизвольно изменять свой потенциал только и исключительно на основе законов биологической эволюции. Сегодня ей нужна постоянная и регулярная помощь в воспроизводстве качественного живого вещества со стороны цивилизации. Если раньше человек вписывался в природную среду, то теперь природу придётся вписывать в бытие человека и во всё возрастающих масштабах активно помогать ее воспроизведению. На это должны быть отпущены большие деньги и повседневный труд миллионов профессионалов. Если какой-нибудь вид занесён в «Красную книгу», нужно не охать по поводу утраты, как это сейчас делает большинство экологов, а немедленно начать его разводить и по мере размножения расселять. Слово «культура» происходит, как известно, от корня, обозначавшего в латинском языке понятие «выращивания». Природа всё в больших масштабах будет становиться частью человеческой культуры, объектом выращивания и сферой реализации присущего человеческой культуре гуманизма.
Третий принцип – единство природы и искусства. Человек обязан творить природу по законам красоты, научаясь в то же время у природы присущим ей гармонии и порядку. Эталоны такого творения можно найти в искусстве разных народов, в том числе в японских искусствах создания садов камней и сочетания цветов в цветосимволике икебана.
Четвёртый принцип – приоритет естественного перед искусственным. Там, где можно воссоздать естественное, искусственное ни к чему, его можно использовать лишь как средство воссоздания живой природы. Там, где естественное воссоздать невозможно, приходится создавать его суррогат искусственным путём. Пример: если невозможно сохранить животных в их естественной среде обитания, придётся создавать им искусственные условия или применить искусственный отбор. Если невозможно сохранить естественную среду, следует создавать искусственную среду, максимально приближённую к естественным условиям.
Пятый принцип – создатель важнее сохранителя. Природу нужно не только сохранять, но и создавать. Озеленение городов лучше поможет сохранить и улучшить природную среду, чем штрафы за превышение допустимого уровня выхлопных газов в автомобиле (хотя и они необходимы).
Шестой принцип – инновационное развитие вместо самоограничения. Никакое сознательное самоограничение в пользовании благами ради обретения каких-то мифических духовных благ в массе людей невозможно, оно отнимает у них смысл жизни и эффективного труда. Самоограничение – удел аскетов, которые всегда были немногочисленны. В реальности возможно только насильственное ограничение, но тогда люди немедленно поделятся на тех, кого ограничивают и тех, кто ограничивает. Это означает возврат в Средневековье или создание какой-либо формы тоталитарного строя. Демократия строится на равенстве возможностей, конкуренции за результаты и неограниченном возвышении потребностей. Если блага распределяются по карточкам, теряется смысл в их создании и соответственно снижается их количество и качество. Катастрофа наступит не от исчерпания ресурсов, а от их неиспользования или неэффективного использования. Политика всеобщего ограничения приведёт к необходимости тотальной регламентации, слежки и контроля, самых жестоких наказаний за превышение лимитов.
Это полная интеллектуальная, нравственная и духовная катастрофа. Когда человеку не к чему стремиться, он вырождается и опускается, теряет мобилизационную активность. Вряд ли имеет смысл спасать природу ценой вырождения и гибели человека. Но такая активность немедленно возвращается, как только появляются враги. Утопия спасения природы путём ограничений, опутывающих человека, завершится, как это уже бывало в истории не раз, антиутопией истребительных войн за ресурсы с неограниченным применением оружия массового поражения. Вряд ли имеет смысл пытаться оградить природу от антропогенных воздействий ценой вырождения и гибели человека, тем более, что и природа не уцелеет, если в ограниченном обществе разразится неограниченная бойня за природные богатства. Только нацеленность на инновационное развитие может способствовать совместной эволюции (коэволюции) природы и человека, о которой столько пишут экологи.
Седьмой принцип – право человека на творческое преобразование и усовершенствование природы, но без насилия над ней. Критерием усовершенствования является повышение уровня здоровья усовершенствованных созданий, а критерием насилия – деградация и болезни вследствие разрушительного вмешательства человека в естественные процессы. Усовершенствованию подлежит и сам человек, экология его организма требует постоянного совершенствования его собственными усилиями с помощью научных методов.
Восьмой принцип – смелость нужна в преобразовании природы не меньше, чем осмотрительность. Нельзя вечно трястись от страха перед шокирующими перспективами научных исследований и подавлять инициативу учёных бессмысленными запретами. Истина должна утверждаться в научных дискуссиях, а не в статьях уголовного кодекса. Биотехнологические эксперименты действительно содержат определённую долю опасности, но ещё большую опасность несёт в себе уход в подполье, засекречивание и отсутствие гласности при проведении таких экспериментов. Научный поиск всё равно не остановить никакими ограничениями, запрещениями и наказаниями. Нужно, наоборот, ввести обязательную публикацию данных о любых экспериментах такого рода с максимально широким обсуждением этих данных экспертами на основе комплексного подхода. Только в случае обнаружения каких-либо негативных последствий допустимо вмешательство властей, и то в виде моратория на проведение исследований вплоть до выяснения ситуации.
Принцип «природа знает лучше», сформулированный известным американским экологом Б. Коммонером, необходимо дополнить девятым принципом: «человек способен узнать и сделать лучше». Если прежде человек только копировал природу, встраиваясь в её фантастически сложную системную упорядоченность, сейчас он получает некоторые, пока ещё очень слабые и ограниченные возможности к тому, чтобы её превзойти, «изготавливать» природные процессы по человеческим меркам, регулировать природные системы и встраивать в них полезные для природы и человека антропогенные взаимосвязи. Необходимо отказаться от идеализации природы и от страха перед ней. Природные регуляторы так же несамодостаточны, как саморегуляция стихийного рынка в человеческой экономике. Нужно избегать лишь таких регуляторов, которые нарушают действие системы саморегулирования и постоянно менять принципы регулировки в зависимости от сложившихся обстоятельств. Регулирование не должно мешать конкуренции, которая является важнейшим условием развития.
Природа в целом жестока, равнодушна, примитивна, эгоистична как в своих созданиях, так и в способах упорядочения и саморегуляции. Поэтому десятый принцип состоит в распространении на природу некоторых проявлений человеческого гуманизма. Человек должен взять на себя ответственность за здоровье живой природы, защиту слабых представителей флоры и фауны, сохранение дикой природы в первозданном виде, а «очеловеченной» природы – под защитой и с помощью человеческой цивилизации. Необходимо распространить защитную функцию человеческой цивилизации на «братьев наших меньших». Их нужно при необходимости лечить, спасать, обеспечивать едой, даже тренировать. Речь идёт, разумеется, о тех случаях, в которых дают сбои природные механизмы обеспечения выживания. Человек должен взять на себя заботу о внечеловеческом населении земного шара. Рост народонаселения Земли должен сопровождаться соответствующим ростом, а не падением животного и растительного «населения». Борьба с болезнями и смертью должна быть распространена на популяции животных и растений. Человек может выжить на Земле только совместно с животным и растительным миром, а не за счёт его деградации и гибели.
Второй принцип нового экологического мышления – единство природы и культуры, или принцип выращивания. Прошли те времена, когда биосфера могла полностью восстанавливать и самопроизвольно изменять свой потенциал только и исключительно на основе законов биологической эволюции. Сегодня ей нужна постоянная и регулярная помощь в воспроизводстве качественного живого вещества со стороны цивилизации. Если раньше человек вписывался в природную среду, то теперь природу придётся вписывать в бытие человека и во всё возрастающих масштабах активно помогать ее воспроизведению. На это должны быть отпущены большие деньги и повседневный труд миллионов профессионалов. Если какой-нибудь вид занесён в «Красную книгу», нужно не охать по поводу утраты, как это сейчас делает большинство экологов, а немедленно начать его разводить и по мере размножения расселять. Слово «культура» происходит, как известно, от корня, обозначавшего в латинском языке понятие «выращивания». Природа всё в больших масштабах будет становиться частью человеческой культуры, объектом выращивания и сферой реализации присущего человеческой культуре гуманизма.
Третий принцип – единство природы и искусства. Человек обязан творить природу по законам красоты, научаясь в то же время у природы присущим ей гармонии и порядку. Эталоны такого творения можно найти в искусстве разных народов, в том числе в японских искусствах создания садов камней и сочетания цветов в цветосимволике икебана.
Четвёртый принцип – приоритет естественного перед искусственным. Там, где можно воссоздать естественное, искусственное ни к чему, его можно использовать лишь как средство воссоздания живой природы. Там, где естественное воссоздать невозможно, приходится создавать его суррогат искусственным путём. Пример: если невозможно сохранить животных в их естественной среде обитания, придётся создавать им искусственные условия или применить искусственный отбор. Если невозможно сохранить естественную среду, следует создавать искусственную среду, максимально приближённую к естественным условиям.
Пятый принцип – создатель важнее сохранителя. Природу нужно не только сохранять, но и создавать. Озеленение городов лучше поможет сохранить и улучшить природную среду, чем штрафы за превышение допустимого уровня выхлопных газов в автомобиле (хотя и они необходимы).
Шестой принцип – инновационное развитие вместо самоограничения. Никакое сознательное самоограничение в пользовании благами ради обретения каких-то мифических духовных благ в массе людей невозможно, оно отнимает у них смысл жизни и эффективного труда. Самоограничение – удел аскетов, которые всегда были немногочисленны. В реальности возможно только насильственное ограничение, но тогда люди немедленно поделятся на тех, кого ограничивают и тех, кто ограничивает. Это означает возврат в Средневековье или создание какой-либо формы тоталитарного строя. Демократия строится на равенстве возможностей, конкуренции за результаты и неограниченном возвышении потребностей. Если блага распределяются по карточкам, теряется смысл в их создании и соответственно снижается их количество и качество. Катастрофа наступит не от исчерпания ресурсов, а от их неиспользования или неэффективного использования. Политика всеобщего ограничения приведёт к необходимости тотальной регламентации, слежки и контроля, самых жестоких наказаний за превышение лимитов.
Это полная интеллектуальная, нравственная и духовная катастрофа. Когда человеку не к чему стремиться, он вырождается и опускается, теряет мобилизационную активность. Вряд ли имеет смысл спасать природу ценой вырождения и гибели человека. Но такая активность немедленно возвращается, как только появляются враги. Утопия спасения природы путём ограничений, опутывающих человека, завершится, как это уже бывало в истории не раз, антиутопией истребительных войн за ресурсы с неограниченным применением оружия массового поражения. Вряд ли имеет смысл пытаться оградить природу от антропогенных воздействий ценой вырождения и гибели человека, тем более, что и природа не уцелеет, если в ограниченном обществе разразится неограниченная бойня за природные богатства. Только нацеленность на инновационное развитие может способствовать совместной эволюции (коэволюции) природы и человека, о которой столько пишут экологи.
Седьмой принцип – право человека на творческое преобразование и усовершенствование природы, но без насилия над ней. Критерием усовершенствования является повышение уровня здоровья усовершенствованных созданий, а критерием насилия – деградация и болезни вследствие разрушительного вмешательства человека в естественные процессы. Усовершенствованию подлежит и сам человек, экология его организма требует постоянного совершенствования его собственными усилиями с помощью научных методов.
Восьмой принцип – смелость нужна в преобразовании природы не меньше, чем осмотрительность. Нельзя вечно трястись от страха перед шокирующими перспективами научных исследований и подавлять инициативу учёных бессмысленными запретами. Истина должна утверждаться в научных дискуссиях, а не в статьях уголовного кодекса. Биотехнологические эксперименты действительно содержат определённую долю опасности, но ещё большую опасность несёт в себе уход в подполье, засекречивание и отсутствие гласности при проведении таких экспериментов. Научный поиск всё равно не остановить никакими ограничениями, запрещениями и наказаниями. Нужно, наоборот, ввести обязательную публикацию данных о любых экспериментах такого рода с максимально широким обсуждением этих данных экспертами на основе комплексного подхода. Только в случае обнаружения каких-либо негативных последствий допустимо вмешательство властей, и то в виде моратория на проведение исследований вплоть до выяснения ситуации.
Принцип «природа знает лучше», сформулированный известным американским экологом Б. Коммонером, необходимо дополнить девятым принципом: «человек способен узнать и сделать лучше». Если прежде человек только копировал природу, встраиваясь в её фантастически сложную системную упорядоченность, сейчас он получает некоторые, пока ещё очень слабые и ограниченные возможности к тому, чтобы её превзойти, «изготавливать» природные процессы по человеческим меркам, регулировать природные системы и встраивать в них полезные для природы и человека антропогенные взаимосвязи. Необходимо отказаться от идеализации природы и от страха перед ней. Природные регуляторы так же несамодостаточны, как саморегуляция стихийного рынка в человеческой экономике. Нужно избегать лишь таких регуляторов, которые нарушают действие системы саморегулирования и постоянно менять принципы регулировки в зависимости от сложившихся обстоятельств. Регулирование не должно мешать конкуренции, которая является важнейшим условием развития.
Природа в целом жестока, равнодушна, примитивна, эгоистична как в своих созданиях, так и в способах упорядочения и саморегуляции. Поэтому десятый принцип состоит в распространении на природу некоторых проявлений человеческого гуманизма. Человек должен взять на себя ответственность за здоровье живой природы, защиту слабых представителей флоры и фауны, сохранение дикой природы в первозданном виде, а «очеловеченной» природы – под защитой и с помощью человеческой цивилизации. Необходимо распространить защитную функцию человеческой цивилизации на «братьев наших меньших». Их нужно при необходимости лечить, спасать, обеспечивать едой, даже тренировать. Речь идёт, разумеется, о тех случаях, в которых дают сбои природные механизмы обеспечения выживания. Человек должен взять на себя заботу о внечеловеческом населении земного шара. Рост народонаселения Земли должен сопровождаться соответствующим ростом, а не падением животного и растительного «населения». Борьба с болезнями и смертью должна быть распространена на популяции животных и растений. Человек может выжить на Земле только совместно с животным и растительным миром, а не за счёт его деградации и гибели.
Глава 2. Понятие эволюции
2.1. Эволюция и наука
Понятие эволюции является ключевым для научного мировоззрения, которое по своему характеру проявляет себя как научно-эволюционное, эволюционно-гуманистическое. Для научного мировоззрения понятие эволюции означает то же, что для религиозного мировоззрения – понятие Творца. А если учесть, что именно мировоззрение учёного является ключевым фактором в рождении и выдвижении научных идей, нетрудно представить значение эволюции как общенаучного понятия для развития наших знаний, а значит, и для эволюции человеческой цивилизации, практики, всех аспектов человеческой жизни. Эволюция управляет всеми процессами природы, общества и человеческого сознания. Поэтому познать закономерности эволюции – значит научиться управлять этими процессами на благо человека, т. е. не только получить глубокие знания, но и обрести возможность управлять эволюцией, совершенствовать эволюционные процессы.
Впервые системное научно-эволюционное учение появилось в биологии на базе изучения биологической эволюции. В относительно завершённом виде оно было создано Ч. Дарвином во второй половине XIX века. Убедительность и популярность эволюционной теории Ч. Дарвина, её колоссальная эвристичность и мировоззренческая ценность сделали биологическую теорию эволюции эталоном для воспроизведения эволюции в других областях познания.
С тех пор «эволюционизация» (т. е. проникновение эволюционного миропонимания в ткань познавательных процессов) охватила всю систему наук. Научность и эволюционность миропонимания сегодня можно рассматривать как синонимы. Вскрывая эволюционность всего предстающего познанию бытия, наука вольно или невольно противопоставляет себя любым мифологическим верованиям вне зависимости от того, подвержены ли этим верованиям сами ученые. Наличие религиозно-мифологических верований у многих крупных ученых означает лишь то, что эти ученые в своем мировоззрении отдают дань институтам традиционного общества, уходящим своими корнями вглубь тысячелетий. В своей же конкретной области исследований они рассуждают и действуют как эволюционисты.
Парадоксальному расхождению обыденного и научного мировоззрения у многих ученых способствует и недостаточная разработанность проблем научного мировоззрения, которое может быть приведено в единую систему только на путях развития универсального эволюционизма. Современное развитие частнонаучных эволюционных теорий уже подготовило для этого все необходимые предпосылки.
Впервые системное научно-эволюционное учение появилось в биологии на базе изучения биологической эволюции. В относительно завершённом виде оно было создано Ч. Дарвином во второй половине XIX века. Убедительность и популярность эволюционной теории Ч. Дарвина, её колоссальная эвристичность и мировоззренческая ценность сделали биологическую теорию эволюции эталоном для воспроизведения эволюции в других областях познания.
С тех пор «эволюционизация» (т. е. проникновение эволюционного миропонимания в ткань познавательных процессов) охватила всю систему наук. Научность и эволюционность миропонимания сегодня можно рассматривать как синонимы. Вскрывая эволюционность всего предстающего познанию бытия, наука вольно или невольно противопоставляет себя любым мифологическим верованиям вне зависимости от того, подвержены ли этим верованиям сами ученые. Наличие религиозно-мифологических верований у многих крупных ученых означает лишь то, что эти ученые в своем мировоззрении отдают дань институтам традиционного общества, уходящим своими корнями вглубь тысячелетий. В своей же конкретной области исследований они рассуждают и действуют как эволюционисты.
Парадоксальному расхождению обыденного и научного мировоззрения у многих ученых способствует и недостаточная разработанность проблем научного мировоззрения, которое может быть приведено в единую систему только на путях развития универсального эволюционизма. Современное развитие частнонаучных эволюционных теорий уже подготовило для этого все необходимые предпосылки.