Страница:
В результате традиционные религии устаревают и физически, и морально. В наиболее развитых странах мира наблюдается спад религиозной активности, принадлежность к религиозным конфессиям сводится к механическому соблюдению обрядов, происходит маргинализация состава религиозных общин, вымывание активной, самодеятельной части населения и сохранение в рядах верующих, главным образом, больных, увечных, неимущих людей, ищущих в традиционных храмах духовной поддержки и компенсации комплекса неполноценности. Соответственно снижается материальное благосостояние религиозных организаций, материальное обеспечение деятельности профессионалов, занятых отправлением религиозных культов. Некоторый подъём религиозной активности наблюдается лишь в отсталых странах в маргинальной среде, являющейся прямым следствием этой отсталости.
Распространение научных знаний постепенно вытесняет религиозное мировоззрение в область воображения и фантазии, откуда, собственно, оно и ведёт своё происхождение. Человеку, который со школьной скамьи изучал научно-эволюционные представления о происхождении и развитии Вселенной, земли и человека, трудно поверить в то, что они сотворены за шесть дней небесным владыкой. Теологам всё чаще приходится прибегать к разнообразным уловкам, чтобы оградить основы религиозно-мифологического мировоззрения и замаскировать его примитивизм в условиях экспансии научных знаний во все области человеческой жизни, включая образование, здравоохранение, использование разнообразных технических устройств, обустройство быта самых широких масс населения.
Однако в конфликт науки и религии вмешивается поистине чудовищная, хаотическая, «дьявольская» третья сила. Широкое распространение мимикрирующих под науку паранаучных суеверий, «нетрадиционных» верований, связанных с культами своих основателей и жёсткой регламентацией жизни адептов, формирование тоталитарных сект, экспансия религиозного фанатизма и терроризма, эпидемия бездуховности, формирование «нового идолопоклонства», заключающегося в культе наживы, материального благополучия и приобретения денежных ресурсов любой ценой, составляет основу современного глобального кризиса культуры, который возникает при переходе человеческой цивилизации от эпохи доминирования военно-мобилизационных структур к эпохе глобальной конкуренции экономико-мобилизационных структур. Исчезновение гениев и их замена так называемыми «звёздами» на творческом небосклоне, превращение искусства из средства мобилизации человеческих сил в служанку развлечений, отсутствие великих интеллектуальных открытий и свершений при постоянном усилении потока научно-технических инноваций – вот наиболее существенные проявления этого кризиса. В условиях общекультурного кризиса потребительство и посредственность становятся нормой общественной жизни, а жизнь без высокой веры сводится к отправлению физиологических потребностей. Но человек не может жить без веры, а некачественные верования обессмысливают человеческую жизнь и обусловливают широкое распространение депрессивных состояний и нервно-психических расстройств. Растёт недовольство жизнью и ощущение абсурдности человеческого существования. Лишаясь высокой веры, огромные массы людей опускаются до животного существования, осуществляемого уже на уровне присвоения и потребления ресурсов экономики, ибо животные осуществляют такое же присвоение и потребление ресурсов биосферы. Эти люди живут вдалеке от культуры, в невежестве, в незнании высокой культуры, потребляют примитивную культуру, ищут в культуре лишь удовольствия, а не мобилизацию духа.
Единственно возможным выходом из сложившейся тупиковой ситуации (возникшей в глобальный переходный период от доминирования военно-мобилизационных структур и государств насилия к доминированию экономико-мобилизационных структур и государств благосостояния) является формирование новой системы верований, не только не воспроизводящих извечный конфликт с системой научного знания, но и строящихся, и корректирующихся на прочной основе эволюции научного знания.
В глубинах эволюции современной человеческой цивилизации уже распространяется и созревает настоятельная потребность в эволюционном обновлении религии, в разработке основ научной веры, в формировании нового мобилизационного мировоззрения, которое по своей природе является продлением в область веры научно-эволюционного мировоззрения, результатом достройки в область общекосмической эволюции природы, общества и человека научно-философского мировоззрения. Главной основой такой научной веры выступает философия универсального эволюционизма, теория совершенствуемой эволюции и практика психофизического и духовного самосовершенствования человека. В современном мире космизация человеческой цивилизации, достижения науки и гуманизация человеческих отношений создают сначала призрачные, а затем все более прочные предпосылки для становления человека в качестве соавтора эволюции, творца цивилизующегося мира, космической силы, преобразующей Вселенную и самого человека. Вера в возможность преобразования человека, самосозидания нового эволюционного типа – человека – творца эволюционных процессов, способного всесторонне совершенствовать себя и окружающий мир, формировать гуманный космос на Земле и за её пределами – это для нашего времени пока ещё не результат точного научного прогноза, полученного на основе анализа фактов, не итог доказательного знания и не форма бесспорного умозаключения. Но это и не утопия, не религиозный миф и не красивая мечта, которая могла бы в конечном счёте обернуться проповедью создания какого-то «нечеловеческого», надчеловеческого человека. Вера в возможность самоусовершенствования человека и становления более совершенного человека, способного в сотрудничестве с другими людьми быть творцом гуманной эволюции не имеет ничего общего ни с ницшеанской утопией сверхчеловека, ни с коммунистической утопией «нового человека».
Концепция сверхчеловека немецкого философа Фридриха Ницше предполагала возникновение сверхчеловеческого существа, настолько же отличающегося от современного посредственного «человека толпы», как человек отличается от обезьяны. Такой гипотетический супергерой, движимый безудержной волей к власти, которая, по Ницше, лежит в основе самой природы, становится по ту сторону добра и зла, поднимается над законами добра и человечности и может действовать по своему усмотрению и произволу, невзирая на свободное волеизъявление и потребности людей. Не случайно имморалистическая, антигуманистическая сторона учения была подхвачена нацистами и использована Гитлером для обоснования человеконенавистнической идеологии и пропаганды права германских «сверхчеловеков» господствовать над «недочеловеками» других народов и рас. Германия страшно поплатилась за приверженность этой идеологии.
Не менее, а может быть, и более поплатилась Россия за приверженность коммунистической религии, одним из краеугольных камней которой была вера в становление «нового человека», пренебрегающего нормальными человеческими потребностями и готового к самопожертвованию ради строительства «нового мира», достижения всеобщего счастья и «светлого будущего» всего человечества. Попытка осчастливить человечество и заставить людей быть счастливыми при помощи тотального насилия и утопической веры дорого стоило и этим людям, и этой стране, и этому человечеству. Бесчеловечный эксперимент над живыми людьми привёл к миллионам жертв, к расколу мира и Европы, гонке ядерных вооружений и угрозе термоядерного Апокалипсиса. Миллионы людей оказались за колючей проволокой, миллионы и сегодня отравлены предрассудками, которые ультрамобилизационная система внедрила в массовое сознание.
«Нового человека» у этой системы не получилось и не могло получиться. Получился очень старый, устаревший в своём мировоззрении человек, боящийся свободы, лишённый инициативы, равнодушный к демократическим ценностям и идеалам, нуждающийся в государственном распределении благ, а не в осуществлении возможностей и прав по их самостоятельному созданию и приобретению. Вместе с тем значительная часть российской интеллигенции и интеллигенции других стран Восточной Европы в некоторых отношениях лучше подготовлены к восприятию инноваций научной веры, чем многие их западные коллеги, поскольку проблематика антропологической веры и космического предназначения человека хорошо разработана в русской философии, а нетеологическая, претендующая на научность вера была в значительной мере усвоена национальным менталитетом. Однако подлинно научная и гуманистическая вера неотделима от стремления к свободе и демократии.
Давно замечено, что любые проявления атеистического свободомыслия связаны не только с развитием знания, но и с определённой верой, с развитием гуманизма, с антропологической верой в возможности человека, выдвигающей альтернативу мифологической вере в возможности существования и воздействия на мир могущественных потусторонних антропоморфных сил. В книге во всех необходимых подробностях прослеживается история религии, мобилизационных истоков её эволюции, а также история свободомыслия от ранних религиоведческих представлений и до современной науки о религии, базирующейся на гуманистическом свободомыслии. Воспроизводится история попыток создания основ научной веры и несостоятельность этих попыток вне связи с развитием системных представлений об эволюции. Подробно рассматривается культ Верховного существа в религии разума М. Робеспьера, теория философской веры Л. Фейербаха, концепция позитивной веры О. Конта, эволюция марксистской веры и её трансформация в коммунистическую религию. Попытки создания рационалистически сконструированных систем верований с их претензией на научность и гуманизм не смогли создать ни подлинно научной, ни подлинно гуманной веры. Ибо какая же может быть научно-гуманистическая вера без системы личного самоусовершенствования человека и без системного научного мировоззрения, построенного на фундаменте общей теории эволюции?
Коммунистическая система верований также была связана с попыткой построения научной веры, последовательно научного мировоззрения и критики традиционных религий с позиций претендующего на абсолютную научность и развивающегося вместе с развитием науки «единственно верного учения» – диалектического и исторического материализма, выступавших в связке с «научным» атеизмом и «научным» коммунизмом.
Однако коммунистическая идеология, претендуя на научность и достоверность, была лишь особой формой религиозно-утопического мировоззрения, обслуживавшей нетрадиционное религиозно-политическое движение. Создатели марксистской теории очень много сделали для развития мировой общественной, гуманитарной науки, для понимания эволюционных процессов, протекающих в природе, обществе и человеческом мышлении. Развитая ими материалистическая диалектика может рассматриваться как зачаточная форма научной эволютики как науки об общих закономерностях и логике эволюционных процессов. Они открыли фундаментальную роль экономических процессов, способов производства и соотношения производительных сил и производственных отношений в эволюции человеческого общества и развитии всех форм общественных отношений, политических, правовых и социальных институтов, а также общественного сознания как эволюционного процесса, протекающего под определенным воздействием общественного бытия. Они показали роль труда в становлении человеческой цивилизации, роль классовых взаимоотношений в социологии. Созданное ими учение об общественно-экономических формациях внесло значительный вклад в научно-эволюционную периодизацию истории. Их экономические труды стали вершиной классической политической экономии и внесли в нее эволюционное содержание. Острая критика ими классического капитализма как формации, вызвавшей к жизни громадный индустриальный потенциал, создавшей условия для ускоренного научно-технического и гуманитарного развития, и в то же время беспощадно эксплуатирующего и порабощающего огромные массы наёмных работников, придала мобилизационную активность рабочему, профсоюзному и социал-демократическому движению, во многом способствовала реформированию классического капитализма, его преобразованию в нынешний демократический регулируемый капитализм.
Но все эти научные достижения представлены в марксистском учении в нерасчленимом единстве с нетрадиционной по форме и традиционалистской по содержанию религиозной идеологией. Мобилизационная структура и даже проповедническое стилевое оформление этой идеологии было во многом скопировано из христианства, иудаизма, мусульманства и других традиционных религий. Так, учение об исторической миссии рабочего класса воспроизводит мессианские идеи иудаизма и христианства, культ пролетариата, пролетарской революции, диктатуры пролетариата, коммунистической партии и ее вождей воспроизводит церковные ритуалы. Коммунисты объявили буржуазии «священную войну». Сходство между социалистической революцией и Апокалипсисом, исторической необходимостью всемирной победы коммунизма и Божьим Провидением, эксплуататорским обществом и адом, коммунистическим обществом и раем, революционной борьбой и чистилищем, цитированием классиков марксизма и текстов Священного Писания для обоснования правильности понимания вероучения отмечались многими исследователями марксистской идеологии. Как и всякая традиционная религия, марксистская религия исповедует гуманистические идеалы не ради осуществления жизненных целей самого человека, а для угождения внешним для человека могущественным «мистическим» силам – социалистическому государству, коммунистической партии и её вождям. Каждый человек с точки зрения коммунистической религии тоже греховен, на нём лежит проклятие эксплуататорского прошлого, склонность к принятию буржуазной идеологии и образа жизни, а тем самым – к предательству интересов рабочего класса и партии пролетариата. А чтобы это предотвратить, необходима постоянная чистка рядов и преследование «еретиков». Отсюда – вера в благодетельную, очистительную роль массовых и индивидуальных репрессий. Вождь партии и социалистического государства рассматривается одновременно и как подобие бога, и как первосвященник, которому приписывается идеал безгрешности и высшее знание того, как следует жить и действовать, на что молиться, во что верить, что предавать анафеме и кого отлучать от «церкви». Культ личности вождя, даже дряхлого и ополоумевшего, является стержнем этой веры.
Культ насилия как повивальной бабки истории приводит к признанию святости насилия, необходимости его применения на всех уровнях общественной системы. Как и во многих религиозных течениях проповедуется уничтожение частной собственности как первоисточника грехопадений. В СССР и других странах «победившего социализма» возник слой профессиональных служителей культа – политработников, партийные съезды превращались в литургии и славословия мудрости партии, её Центрального Комитета, Политбюро и лично великого кормчего. Жизнь человеческая рассматривалась как жертвоприношение светлому будущему, вследствие чего условия и качество жизни, потребности человека удовлетворялись по остаточному принципу, как дань «презренному настоящему». Жертвы на алтарь «светлого будущего» приносились и в виде уничтожения эксплуататорских классов и лиц, исповедующих «чуждую идеологию».
Коммунистическая религия создала свою собственную «священную историю», своих мучеников и героев, именами которых назывались улицы и целые города, своих предтеч, своих пророков, свои ритуалы и обряды, памятные даты, культовые сооружения и мавзолеи и т. д.
Особую роль в защите коммунистической религии от «чуждой веры» и её агрессии против религии играл так называемый «научный атеизм». Он сочетал в себе некоторые элементы научного религоведения с агрессивными нападениями на любую веру, характерными для фанатической религиозности и противоречащими официально провозглашаемому принципу свободы совести. Под лозунгами «научного атеизма» разрушались церкви, костёлы, мечети и синагоги, храмы других религий, подвергались издевательствам и репрессировались священнослужители различных конфессий, так что многие до сего дня всерьез уверены в том, что коммунистическая идеология противостоит любой религиозной вере и является образцом научно-атеистического мировоззрения. На самом же деле это была самая фанатическая и агрессивная из всех религий, самая нетерпимая к инакомыслию и свободомыслию, самая жестокая и лицемерная. Её «инквизиция» была в тысячи раз кровожаднее и бесчеловечнее любого другого религиозного судилища. На ее основе создался нежизнеспособный общественный строй, лишивший людей частной собственности и возможности легального предпринимательства, создавший неповоротливую номенклатурно-бюрократическую систему и военизированную дефицитную экономику, что и предопределило, в конечном счёте, крах как самой этой системы, так и составлявшей её мобилизующее ядро религиозной идеологии.
Страшные результаты, которые принесло культивирование этой идеологии, сегодня служат уроком для всего человечества и во многом способствуют мобилизации усилий для демократических перемен. Можно предвидеть, что «призрак коммунизма» будет ещё долго пугать людей и препятствовать распространению научно-эволюционной веры и научно-обоснованного мировоззрения, для которого тоже ведь присуще неверие в богов и определённая форма научно-атеистического подхода к духовным явлениям. Но вряд ли так уж легко спутать эти взаимоисключающие феномены – коммунистическую религию и научно-эволюционное гуманистическое мировоззрение. Для этого нужно очень плохо понимать или сознательно искажать и то, и другое.
Опыт 70-летнего господства коммунистической религии и нескольких тысячелетий господства других мировых религий показывает, что каждая традиционная религия представляет собой не просто способ обращения к реально не существующим высшим силам, а своеобразную идеологическую империю, стремящуюся завоевать весь мир, но охватывающую, как правило, ту его часть, на которой расположена локальная цивилизация, в силу особенностей своей эволюции наиболее приспособленная к усвоению тех мифов и мировоззренческих установок, которые составляют мобилизационную основу данной конфессиональной общности.
Воинственность и экспансию религиозно-мобилизационных структур каждой из духовно-религиозных империй показывают религиозные войны, расколы, гонения на иноверцев, миссионерство, крестовые походы, религиозный терроризм, то есть прямые аналоги конфликтов и конкуренции военно-мобилизационных структур геополитических империй. Религиозные империи, как правило, более долговечны, но и они подвержены деградации по мере устаревания их мобилизационного потенциала, ослабления их духовно-мобилизационных структур. Религиозные империи создаются путем не военного, а духовного завоевания, но это именно завоевание стран и народов, которые после поглощения и ассимиляции их первоначальных «языческих» верований держатся в постоянном духовном подчинении догматическому символу веры, обрядовой практике и религиозной организации господствующей конфессии. Объединяющая людей духовная основа мировых религий была чрезвычайно важна для достижения относительной стабильности в традиционном обществе, и долгое время сохраняла своё значение в обществе индустриальном. Бесчисленные войны, болезни, опасность разорения, голода, лишений, потерь близких, всяческих несчастий и катастроф постоянно довлели над сознанием людей, побуждали их искать духовную опору и утешение за пределами этого мира страданий, обращаться через посредников – священнослужителей к запредельным высшим силам.
Но в современном инновационном обществе всё и вся в таком подходе к действительности безнадежно устаревает. Устаревает, прежде всего, философско-мировоззренческая основа религиозных систем, их способность конкурировать с наукой в объяснении глубинных процессов бытия, а, соответственно, и их претензия на истинность. По мере прогресса научного знания креационизм становится всё менее убедительным по сравнению с эволюционизмом, а его попытки опровергнуть основы научного знания требуют всё больше опоры на эти основы и всё чаще сводятся к пустому ворчанию по поводу гипотетичности некоторых научных объяснений, а иногда и к очевидным софистическим уловкам и невежественным нападкам на вполне доказательное научное знание.
Религиозная мифология всё чаще осознаётся людьми как красивые сказки, художественный вымысел, принимать которые за исторические факты – значит проявлять крайнюю наивность и детскую доверчивость. Люди хотят реально создавать лучшее будущее, улучшать качество жизни здесь и сейчас, а не доверять религиозным утопиям о рае после смерти или в «светлое будущее», которые обещаны за отказ от благ и соответствующее догмам поведение в своей конкретной жизни.
Повышение возможностей человека для самостоятельного созидания условий и перспектив своей жизни, снижение уровня его зависимости от случайностей и опасностей, порождаемых давлением внешних обстоятельств приводит к падению престижа религиозной магии, жертвоприношений и ограничений, диктуемых принадлежностью к той или иной системе верований. Всё чаще осознаётся архаичность религиозной морали, её навязываемых на все случаи жизни предписаний и запретов, заповедей и табу. Мораль запретов и ограничений и раньше слишком часто оборачивалась лицемерием, догматизмом, жестокостью и попранием прав человека. Но она живуча и сильна, поскольку, хотя и с колоссальными издержками, но обеспечивала мобилизацию индивидов на сохранение порядка в обществе, освящала сложившиеся в данном обществе отношения собственности, служила утешением в несчастьях, нагоняла «страх божий» на тех, кто без запугиваний не был склонен к честному и добросовестному выполнению своих общественных обязанностей, пытался достигнуть своих социальных целей безнравственными и бесчеловечными, преступными средствами.
Эмансипация человека от жёстких социальных рамок, обретение им всё более высокого уровня самостоятельности и самоопределения в общественной среде, в формировании своего образа жизни и жизненного мира связана с новыми общественными условиями, в которых отпадает необходимость в наведении единомыслия в сфере морали, в религиозно санкционированном поддержании жёстких рамок морального поведения, в моральной диктатуре над сознанием верующих. Политика «кнута и пряника» – наказания и воздаяния в сфере морали постепенно уступает место политике терпимости, свободного выбора, согласования и взаимоприемлемого компромисса. Базирующаяся на этих принципах светская мораль оформляется в международно-признанный «моральный кодекс» с принятием ООН в 1948 г. Декларации прав человека и ратификацией самыми различными государствами соглашений и пактов по правам человека, ознаменовавшими не только создание нового международного правопорядка, но и нового человечества. Во Всеобщей декларации прав человека воплощено больше гуманистического, высоконравственного содержания, чем во всех Священных писаниях всех времён и народов. Догмы религий разъединяли цивилизационные сообщества человечества, а принципы демократии и обеспечения прав человека способствуют созданию условий для постепенного преодоления конфликтов между ними и торжества общечеловеческих ценностей над национальными, религиозными и расовыми предрассудками. При этом обеспечение этих прав неразрывно связано с защитой прав верующих и обеспечением свободы совести.
Гуманистическое содержание, достигнутое мобилизацонными усилиями великих религиозных основателей и реформаторов, воплощённое в морально-ценностных и духовных достижениях мировых религий, не отметается и не игнорируется, но оно требует развития и обновления на основе современного научно-эволюционного мировоззрения и духовно-практических потребностей свободного общества. Самым уязвимым в этом плане является религиозный гуманизм, который важнейшую цель морального поведения и усовершенствования видит не в повышении творческих возможностей человека, а в рабском служении и угождении антропоморфной силе, якобы царящей над Вселенной и управляющей ею независимо от законов эволюции. Это обоснование гуманизма не ради самого человека, а ради выполнения воли Кого-то вне человека требует самого решительного пересмотра еще и потому, что подобный взгляд на природу человека препятствует осуществлению научно обоснованной методологии систематического самоусовершенствования человека.
Распространение научных знаний постепенно вытесняет религиозное мировоззрение в область воображения и фантазии, откуда, собственно, оно и ведёт своё происхождение. Человеку, который со школьной скамьи изучал научно-эволюционные представления о происхождении и развитии Вселенной, земли и человека, трудно поверить в то, что они сотворены за шесть дней небесным владыкой. Теологам всё чаще приходится прибегать к разнообразным уловкам, чтобы оградить основы религиозно-мифологического мировоззрения и замаскировать его примитивизм в условиях экспансии научных знаний во все области человеческой жизни, включая образование, здравоохранение, использование разнообразных технических устройств, обустройство быта самых широких масс населения.
Однако в конфликт науки и религии вмешивается поистине чудовищная, хаотическая, «дьявольская» третья сила. Широкое распространение мимикрирующих под науку паранаучных суеверий, «нетрадиционных» верований, связанных с культами своих основателей и жёсткой регламентацией жизни адептов, формирование тоталитарных сект, экспансия религиозного фанатизма и терроризма, эпидемия бездуховности, формирование «нового идолопоклонства», заключающегося в культе наживы, материального благополучия и приобретения денежных ресурсов любой ценой, составляет основу современного глобального кризиса культуры, который возникает при переходе человеческой цивилизации от эпохи доминирования военно-мобилизационных структур к эпохе глобальной конкуренции экономико-мобилизационных структур. Исчезновение гениев и их замена так называемыми «звёздами» на творческом небосклоне, превращение искусства из средства мобилизации человеческих сил в служанку развлечений, отсутствие великих интеллектуальных открытий и свершений при постоянном усилении потока научно-технических инноваций – вот наиболее существенные проявления этого кризиса. В условиях общекультурного кризиса потребительство и посредственность становятся нормой общественной жизни, а жизнь без высокой веры сводится к отправлению физиологических потребностей. Но человек не может жить без веры, а некачественные верования обессмысливают человеческую жизнь и обусловливают широкое распространение депрессивных состояний и нервно-психических расстройств. Растёт недовольство жизнью и ощущение абсурдности человеческого существования. Лишаясь высокой веры, огромные массы людей опускаются до животного существования, осуществляемого уже на уровне присвоения и потребления ресурсов экономики, ибо животные осуществляют такое же присвоение и потребление ресурсов биосферы. Эти люди живут вдалеке от культуры, в невежестве, в незнании высокой культуры, потребляют примитивную культуру, ищут в культуре лишь удовольствия, а не мобилизацию духа.
Единственно возможным выходом из сложившейся тупиковой ситуации (возникшей в глобальный переходный период от доминирования военно-мобилизационных структур и государств насилия к доминированию экономико-мобилизационных структур и государств благосостояния) является формирование новой системы верований, не только не воспроизводящих извечный конфликт с системой научного знания, но и строящихся, и корректирующихся на прочной основе эволюции научного знания.
В глубинах эволюции современной человеческой цивилизации уже распространяется и созревает настоятельная потребность в эволюционном обновлении религии, в разработке основ научной веры, в формировании нового мобилизационного мировоззрения, которое по своей природе является продлением в область веры научно-эволюционного мировоззрения, результатом достройки в область общекосмической эволюции природы, общества и человека научно-философского мировоззрения. Главной основой такой научной веры выступает философия универсального эволюционизма, теория совершенствуемой эволюции и практика психофизического и духовного самосовершенствования человека. В современном мире космизация человеческой цивилизации, достижения науки и гуманизация человеческих отношений создают сначала призрачные, а затем все более прочные предпосылки для становления человека в качестве соавтора эволюции, творца цивилизующегося мира, космической силы, преобразующей Вселенную и самого человека. Вера в возможность преобразования человека, самосозидания нового эволюционного типа – человека – творца эволюционных процессов, способного всесторонне совершенствовать себя и окружающий мир, формировать гуманный космос на Земле и за её пределами – это для нашего времени пока ещё не результат точного научного прогноза, полученного на основе анализа фактов, не итог доказательного знания и не форма бесспорного умозаключения. Но это и не утопия, не религиозный миф и не красивая мечта, которая могла бы в конечном счёте обернуться проповедью создания какого-то «нечеловеческого», надчеловеческого человека. Вера в возможность самоусовершенствования человека и становления более совершенного человека, способного в сотрудничестве с другими людьми быть творцом гуманной эволюции не имеет ничего общего ни с ницшеанской утопией сверхчеловека, ни с коммунистической утопией «нового человека».
Концепция сверхчеловека немецкого философа Фридриха Ницше предполагала возникновение сверхчеловеческого существа, настолько же отличающегося от современного посредственного «человека толпы», как человек отличается от обезьяны. Такой гипотетический супергерой, движимый безудержной волей к власти, которая, по Ницше, лежит в основе самой природы, становится по ту сторону добра и зла, поднимается над законами добра и человечности и может действовать по своему усмотрению и произволу, невзирая на свободное волеизъявление и потребности людей. Не случайно имморалистическая, антигуманистическая сторона учения была подхвачена нацистами и использована Гитлером для обоснования человеконенавистнической идеологии и пропаганды права германских «сверхчеловеков» господствовать над «недочеловеками» других народов и рас. Германия страшно поплатилась за приверженность этой идеологии.
Не менее, а может быть, и более поплатилась Россия за приверженность коммунистической религии, одним из краеугольных камней которой была вера в становление «нового человека», пренебрегающего нормальными человеческими потребностями и готового к самопожертвованию ради строительства «нового мира», достижения всеобщего счастья и «светлого будущего» всего человечества. Попытка осчастливить человечество и заставить людей быть счастливыми при помощи тотального насилия и утопической веры дорого стоило и этим людям, и этой стране, и этому человечеству. Бесчеловечный эксперимент над живыми людьми привёл к миллионам жертв, к расколу мира и Европы, гонке ядерных вооружений и угрозе термоядерного Апокалипсиса. Миллионы людей оказались за колючей проволокой, миллионы и сегодня отравлены предрассудками, которые ультрамобилизационная система внедрила в массовое сознание.
«Нового человека» у этой системы не получилось и не могло получиться. Получился очень старый, устаревший в своём мировоззрении человек, боящийся свободы, лишённый инициативы, равнодушный к демократическим ценностям и идеалам, нуждающийся в государственном распределении благ, а не в осуществлении возможностей и прав по их самостоятельному созданию и приобретению. Вместе с тем значительная часть российской интеллигенции и интеллигенции других стран Восточной Европы в некоторых отношениях лучше подготовлены к восприятию инноваций научной веры, чем многие их западные коллеги, поскольку проблематика антропологической веры и космического предназначения человека хорошо разработана в русской философии, а нетеологическая, претендующая на научность вера была в значительной мере усвоена национальным менталитетом. Однако подлинно научная и гуманистическая вера неотделима от стремления к свободе и демократии.
Давно замечено, что любые проявления атеистического свободомыслия связаны не только с развитием знания, но и с определённой верой, с развитием гуманизма, с антропологической верой в возможности человека, выдвигающей альтернативу мифологической вере в возможности существования и воздействия на мир могущественных потусторонних антропоморфных сил. В книге во всех необходимых подробностях прослеживается история религии, мобилизационных истоков её эволюции, а также история свободомыслия от ранних религиоведческих представлений и до современной науки о религии, базирующейся на гуманистическом свободомыслии. Воспроизводится история попыток создания основ научной веры и несостоятельность этих попыток вне связи с развитием системных представлений об эволюции. Подробно рассматривается культ Верховного существа в религии разума М. Робеспьера, теория философской веры Л. Фейербаха, концепция позитивной веры О. Конта, эволюция марксистской веры и её трансформация в коммунистическую религию. Попытки создания рационалистически сконструированных систем верований с их претензией на научность и гуманизм не смогли создать ни подлинно научной, ни подлинно гуманной веры. Ибо какая же может быть научно-гуманистическая вера без системы личного самоусовершенствования человека и без системного научного мировоззрения, построенного на фундаменте общей теории эволюции?
Коммунистическая система верований также была связана с попыткой построения научной веры, последовательно научного мировоззрения и критики традиционных религий с позиций претендующего на абсолютную научность и развивающегося вместе с развитием науки «единственно верного учения» – диалектического и исторического материализма, выступавших в связке с «научным» атеизмом и «научным» коммунизмом.
Однако коммунистическая идеология, претендуя на научность и достоверность, была лишь особой формой религиозно-утопического мировоззрения, обслуживавшей нетрадиционное религиозно-политическое движение. Создатели марксистской теории очень много сделали для развития мировой общественной, гуманитарной науки, для понимания эволюционных процессов, протекающих в природе, обществе и человеческом мышлении. Развитая ими материалистическая диалектика может рассматриваться как зачаточная форма научной эволютики как науки об общих закономерностях и логике эволюционных процессов. Они открыли фундаментальную роль экономических процессов, способов производства и соотношения производительных сил и производственных отношений в эволюции человеческого общества и развитии всех форм общественных отношений, политических, правовых и социальных институтов, а также общественного сознания как эволюционного процесса, протекающего под определенным воздействием общественного бытия. Они показали роль труда в становлении человеческой цивилизации, роль классовых взаимоотношений в социологии. Созданное ими учение об общественно-экономических формациях внесло значительный вклад в научно-эволюционную периодизацию истории. Их экономические труды стали вершиной классической политической экономии и внесли в нее эволюционное содержание. Острая критика ими классического капитализма как формации, вызвавшей к жизни громадный индустриальный потенциал, создавшей условия для ускоренного научно-технического и гуманитарного развития, и в то же время беспощадно эксплуатирующего и порабощающего огромные массы наёмных работников, придала мобилизационную активность рабочему, профсоюзному и социал-демократическому движению, во многом способствовала реформированию классического капитализма, его преобразованию в нынешний демократический регулируемый капитализм.
Но все эти научные достижения представлены в марксистском учении в нерасчленимом единстве с нетрадиционной по форме и традиционалистской по содержанию религиозной идеологией. Мобилизационная структура и даже проповедническое стилевое оформление этой идеологии было во многом скопировано из христианства, иудаизма, мусульманства и других традиционных религий. Так, учение об исторической миссии рабочего класса воспроизводит мессианские идеи иудаизма и христианства, культ пролетариата, пролетарской революции, диктатуры пролетариата, коммунистической партии и ее вождей воспроизводит церковные ритуалы. Коммунисты объявили буржуазии «священную войну». Сходство между социалистической революцией и Апокалипсисом, исторической необходимостью всемирной победы коммунизма и Божьим Провидением, эксплуататорским обществом и адом, коммунистическим обществом и раем, революционной борьбой и чистилищем, цитированием классиков марксизма и текстов Священного Писания для обоснования правильности понимания вероучения отмечались многими исследователями марксистской идеологии. Как и всякая традиционная религия, марксистская религия исповедует гуманистические идеалы не ради осуществления жизненных целей самого человека, а для угождения внешним для человека могущественным «мистическим» силам – социалистическому государству, коммунистической партии и её вождям. Каждый человек с точки зрения коммунистической религии тоже греховен, на нём лежит проклятие эксплуататорского прошлого, склонность к принятию буржуазной идеологии и образа жизни, а тем самым – к предательству интересов рабочего класса и партии пролетариата. А чтобы это предотвратить, необходима постоянная чистка рядов и преследование «еретиков». Отсюда – вера в благодетельную, очистительную роль массовых и индивидуальных репрессий. Вождь партии и социалистического государства рассматривается одновременно и как подобие бога, и как первосвященник, которому приписывается идеал безгрешности и высшее знание того, как следует жить и действовать, на что молиться, во что верить, что предавать анафеме и кого отлучать от «церкви». Культ личности вождя, даже дряхлого и ополоумевшего, является стержнем этой веры.
Культ насилия как повивальной бабки истории приводит к признанию святости насилия, необходимости его применения на всех уровнях общественной системы. Как и во многих религиозных течениях проповедуется уничтожение частной собственности как первоисточника грехопадений. В СССР и других странах «победившего социализма» возник слой профессиональных служителей культа – политработников, партийные съезды превращались в литургии и славословия мудрости партии, её Центрального Комитета, Политбюро и лично великого кормчего. Жизнь человеческая рассматривалась как жертвоприношение светлому будущему, вследствие чего условия и качество жизни, потребности человека удовлетворялись по остаточному принципу, как дань «презренному настоящему». Жертвы на алтарь «светлого будущего» приносились и в виде уничтожения эксплуататорских классов и лиц, исповедующих «чуждую идеологию».
Коммунистическая религия создала свою собственную «священную историю», своих мучеников и героев, именами которых назывались улицы и целые города, своих предтеч, своих пророков, свои ритуалы и обряды, памятные даты, культовые сооружения и мавзолеи и т. д.
Особую роль в защите коммунистической религии от «чуждой веры» и её агрессии против религии играл так называемый «научный атеизм». Он сочетал в себе некоторые элементы научного религоведения с агрессивными нападениями на любую веру, характерными для фанатической религиозности и противоречащими официально провозглашаемому принципу свободы совести. Под лозунгами «научного атеизма» разрушались церкви, костёлы, мечети и синагоги, храмы других религий, подвергались издевательствам и репрессировались священнослужители различных конфессий, так что многие до сего дня всерьез уверены в том, что коммунистическая идеология противостоит любой религиозной вере и является образцом научно-атеистического мировоззрения. На самом же деле это была самая фанатическая и агрессивная из всех религий, самая нетерпимая к инакомыслию и свободомыслию, самая жестокая и лицемерная. Её «инквизиция» была в тысячи раз кровожаднее и бесчеловечнее любого другого религиозного судилища. На ее основе создался нежизнеспособный общественный строй, лишивший людей частной собственности и возможности легального предпринимательства, создавший неповоротливую номенклатурно-бюрократическую систему и военизированную дефицитную экономику, что и предопределило, в конечном счёте, крах как самой этой системы, так и составлявшей её мобилизующее ядро религиозной идеологии.
Страшные результаты, которые принесло культивирование этой идеологии, сегодня служат уроком для всего человечества и во многом способствуют мобилизации усилий для демократических перемен. Можно предвидеть, что «призрак коммунизма» будет ещё долго пугать людей и препятствовать распространению научно-эволюционной веры и научно-обоснованного мировоззрения, для которого тоже ведь присуще неверие в богов и определённая форма научно-атеистического подхода к духовным явлениям. Но вряд ли так уж легко спутать эти взаимоисключающие феномены – коммунистическую религию и научно-эволюционное гуманистическое мировоззрение. Для этого нужно очень плохо понимать или сознательно искажать и то, и другое.
Опыт 70-летнего господства коммунистической религии и нескольких тысячелетий господства других мировых религий показывает, что каждая традиционная религия представляет собой не просто способ обращения к реально не существующим высшим силам, а своеобразную идеологическую империю, стремящуюся завоевать весь мир, но охватывающую, как правило, ту его часть, на которой расположена локальная цивилизация, в силу особенностей своей эволюции наиболее приспособленная к усвоению тех мифов и мировоззренческих установок, которые составляют мобилизационную основу данной конфессиональной общности.
Воинственность и экспансию религиозно-мобилизационных структур каждой из духовно-религиозных империй показывают религиозные войны, расколы, гонения на иноверцев, миссионерство, крестовые походы, религиозный терроризм, то есть прямые аналоги конфликтов и конкуренции военно-мобилизационных структур геополитических империй. Религиозные империи, как правило, более долговечны, но и они подвержены деградации по мере устаревания их мобилизационного потенциала, ослабления их духовно-мобилизационных структур. Религиозные империи создаются путем не военного, а духовного завоевания, но это именно завоевание стран и народов, которые после поглощения и ассимиляции их первоначальных «языческих» верований держатся в постоянном духовном подчинении догматическому символу веры, обрядовой практике и религиозной организации господствующей конфессии. Объединяющая людей духовная основа мировых религий была чрезвычайно важна для достижения относительной стабильности в традиционном обществе, и долгое время сохраняла своё значение в обществе индустриальном. Бесчисленные войны, болезни, опасность разорения, голода, лишений, потерь близких, всяческих несчастий и катастроф постоянно довлели над сознанием людей, побуждали их искать духовную опору и утешение за пределами этого мира страданий, обращаться через посредников – священнослужителей к запредельным высшим силам.
Но в современном инновационном обществе всё и вся в таком подходе к действительности безнадежно устаревает. Устаревает, прежде всего, философско-мировоззренческая основа религиозных систем, их способность конкурировать с наукой в объяснении глубинных процессов бытия, а, соответственно, и их претензия на истинность. По мере прогресса научного знания креационизм становится всё менее убедительным по сравнению с эволюционизмом, а его попытки опровергнуть основы научного знания требуют всё больше опоры на эти основы и всё чаще сводятся к пустому ворчанию по поводу гипотетичности некоторых научных объяснений, а иногда и к очевидным софистическим уловкам и невежественным нападкам на вполне доказательное научное знание.
Религиозная мифология всё чаще осознаётся людьми как красивые сказки, художественный вымысел, принимать которые за исторические факты – значит проявлять крайнюю наивность и детскую доверчивость. Люди хотят реально создавать лучшее будущее, улучшать качество жизни здесь и сейчас, а не доверять религиозным утопиям о рае после смерти или в «светлое будущее», которые обещаны за отказ от благ и соответствующее догмам поведение в своей конкретной жизни.
Повышение возможностей человека для самостоятельного созидания условий и перспектив своей жизни, снижение уровня его зависимости от случайностей и опасностей, порождаемых давлением внешних обстоятельств приводит к падению престижа религиозной магии, жертвоприношений и ограничений, диктуемых принадлежностью к той или иной системе верований. Всё чаще осознаётся архаичность религиозной морали, её навязываемых на все случаи жизни предписаний и запретов, заповедей и табу. Мораль запретов и ограничений и раньше слишком часто оборачивалась лицемерием, догматизмом, жестокостью и попранием прав человека. Но она живуча и сильна, поскольку, хотя и с колоссальными издержками, но обеспечивала мобилизацию индивидов на сохранение порядка в обществе, освящала сложившиеся в данном обществе отношения собственности, служила утешением в несчастьях, нагоняла «страх божий» на тех, кто без запугиваний не был склонен к честному и добросовестному выполнению своих общественных обязанностей, пытался достигнуть своих социальных целей безнравственными и бесчеловечными, преступными средствами.
Эмансипация человека от жёстких социальных рамок, обретение им всё более высокого уровня самостоятельности и самоопределения в общественной среде, в формировании своего образа жизни и жизненного мира связана с новыми общественными условиями, в которых отпадает необходимость в наведении единомыслия в сфере морали, в религиозно санкционированном поддержании жёстких рамок морального поведения, в моральной диктатуре над сознанием верующих. Политика «кнута и пряника» – наказания и воздаяния в сфере морали постепенно уступает место политике терпимости, свободного выбора, согласования и взаимоприемлемого компромисса. Базирующаяся на этих принципах светская мораль оформляется в международно-признанный «моральный кодекс» с принятием ООН в 1948 г. Декларации прав человека и ратификацией самыми различными государствами соглашений и пактов по правам человека, ознаменовавшими не только создание нового международного правопорядка, но и нового человечества. Во Всеобщей декларации прав человека воплощено больше гуманистического, высоконравственного содержания, чем во всех Священных писаниях всех времён и народов. Догмы религий разъединяли цивилизационные сообщества человечества, а принципы демократии и обеспечения прав человека способствуют созданию условий для постепенного преодоления конфликтов между ними и торжества общечеловеческих ценностей над национальными, религиозными и расовыми предрассудками. При этом обеспечение этих прав неразрывно связано с защитой прав верующих и обеспечением свободы совести.
Гуманистическое содержание, достигнутое мобилизацонными усилиями великих религиозных основателей и реформаторов, воплощённое в морально-ценностных и духовных достижениях мировых религий, не отметается и не игнорируется, но оно требует развития и обновления на основе современного научно-эволюционного мировоззрения и духовно-практических потребностей свободного общества. Самым уязвимым в этом плане является религиозный гуманизм, который важнейшую цель морального поведения и усовершенствования видит не в повышении творческих возможностей человека, а в рабском служении и угождении антропоморфной силе, якобы царящей над Вселенной и управляющей ею независимо от законов эволюции. Это обоснование гуманизма не ради самого человека, а ради выполнения воли Кого-то вне человека требует самого решительного пересмотра еще и потому, что подобный взгляд на природу человека препятствует осуществлению научно обоснованной методологии систематического самоусовершенствования человека.