Левашов Виктор. Журналюга

   Регина выходила из себя:
   — Шеф, но это же знает каждый идиот!
   — Не каждый! — твердо стоял на своем Лозовский. — Я не знаю! Что такое «минорный пакет акций»? Грустный?
   — Я не могу! Маленький! Недостаточный для контроля над фирмой! — орала Регина и выбегала на лестницу покурить.
   На обратном пути ее перехватывала Татьяна, поила на кухне чаем и успокаивала:
   — Ну, тупой он, тупой. И все читатели тупые. Ты же для читателей пишешь, а не для рокеров?
   — Для брокеров!
   — А это не одно и то же? — невинно спрашивала Татьяна.
   — Я не могу! — обреченно вздыхала Регина и возвращалась в кабинет, готовая к продолжению работы.
   На свои статьи в вышедшем номере она всегда смотрела с отвращением. Без экономической терминологии и бизнес-сленга они казались ей неприлично голыми. Но суть дела она всегда знала досконально и, когда хотела, могла объяснить все четко и просто.
   Регина закурила свой «Ротманс» и поинтересовалась:
   — А мне кофе никто не предложит? Или здесь обслуживают только бизнес-леди?
   Лозовский наполнил кофе красную фирменную кружку «Нескафе» и поставил перед Региной:
   — Извини, детка. Почему-то с чужими мы всегда любезны до отвращения, а со своими... Не злись.
   — Ладно, шеф, все в порядке, — снизошла Регина. — Не ты один такой. Все такие. Так вот...
   — Секунду! — прервал Тюрин, поспешно извлекая из кармана запиликавший мобильник. — Да!.. Лет тридцать пять?..
   Нет... Конечно, точно!.. Давай, жду.
   — Про «Союз» Кольцова и про него самого особо говорить нечего, в очерке Степанова все, в основном, верно, — приступила Регина к делу. — Портрет, конечно, сильно подретушированный.
   Но это частности, они не имеют значения...
   — Имеют, — возразил Лозовский. — Ретушь — в чем?
   — Например, насчет происхождения капиталов Кольцова и их прозрачности. Он пишет, что это законные проценты от сделок по продаже нефти. Пипл схавает, но для серьезных людей это анекдот. Не поняли? Казахстанскую нефть он продавал.
   Казахстанскую! Да вы представляете, какой был откат?
   Российский чиновник по сравнению с этими баями просто бессребреник, ангелок в белых одеждах. Сотни миллионов долларов уходили в офшоры. Если не миллиарды. Какую долю имел Кольцов, даже судить не берусь. Его законные проценты — капля в миллионах черного нала! То, что он сумел их отмыть, вовсе не означает прозрачность происхождения его капиталов.
   Прозрачные капиталы Кольцова! Смешно!
   — Ясно, — кивнул Лозовский. — Анекдот. Посмеялись. Что еще?
   — "Нюда-нефть". В очерке сказано, что Кольцов купил контрольный пакет «Нюды» после встречи с Христичем в Монреале. Фигня. Во-первых, «Нюду-нефть» Кольцов не купил, а увел из Государственной топливной компании. Думаю, не только «Нюду», но про остальные точно не знаю.
   — Что значит увел?
   — Объяснить технологию?
   — В другой раз. Суть мы поняли. Получил задаром?
   — Не задаром, но практически за бесценок. Обошлась она ему миллионов в десять долларов. Вторая фигня: «Нюду-нефть» он заполучил задолго до встречи с Христичем в Канаде. Но для нас важно другое. Кольцов действительно купил контрольный пакет акций Средне-Волжского нефтеперабатывающего завода, и ему действительно нужны бабки для его реконструкции. Поэтому он хочет «Нюду-нефть» продать. Понятно, по максимуму. И хорошо бы не контрольный пакет акций, а весь пакет. Другая цена. Но для этого его нужно иметь. Улавливаете мою мысль?
   — Пока не очень, — признался Лозовский.
   — Сейчас въедешь. На следующий день после выхода «Курьера» с интервью генерала Морозова акции «Нюды» упали почти на десять процентов. И были куплены практически мгновенно, сразу после открытия торговой сессии. Но скупила их не «Сиб-ойл», как мы думали. Пока ребята из «Сиб-ойла» стояли с раскрытыми варежками и выжидали, не упадет ли курс еще на несколько пунктов, все акции «Нюды» скупила другая фирма — никому не известная «Строй-инвест». Замечу, кстати, что все брокеры «Сиб-ойла» были уволены в тот же день приказом президента компании. За то, что просрали сделку. И сейчас они размазывают сопли и доказывают, что хотели как лучше. А теперь я скажу, кто фактический хозяин «Строй-инвеста». Сядьте получше, чтобы не попадать со стульев. Так вот, фактический хозяин «Строй-инвеста»...
   — Кольцов, — сказал Тюрин.
   — Петрович! — изумилась Регина. — Откуда ты знаешь?
   — Информацию о том, что «Нюда-нефть» просрочила платеж по налогам, Стасу Шинкареву слил человек из московского представительства «Союза». Офис у них на Яузе, недалеко от Таганки.
   — Это рассказал тебе Стас? — вмешался Лозовский.
   — Нет. Он и сам не знал. Сказал: человек с биржи.
   Остальное пришлось узнавать самому. Ну, это дело техники. Он там вроде заместителя по безопасности. Бывший мент, капитан Сахно. Выгнали его из МВД лет пять назад. Темная история.
   Вроде бы за связь с солнцевскими.
   — Тогда все остальное вы сами поняли, — не без разочарования заключила Регина, рассчитывавшая на более сильный эффект от своего сообщения. — Кольцов намеренно задерживает платеж, через Стаса сливает информацию Морозову и так далее. В итоге у него сейчас практически все акции «Нюда— нефти».
   — Но банк действительно не работал неделю, — сказал Лозовский. — Из-за вируса. Никаких операций не проводилось.
   Регина отмахнулась:
   — Банк-то карманный. Прекратили операции. Кто там будет разбираться, вирус или не вирус. И это, кстати, очень грамотно. Формально платеж просрочен, а причины объективные.
   Значит, криминала нет, и генерал Морозов утрется. А дальше все элементарно: «Курьер» выходит с очерком «Формула успеха», котировки «Нюды» взлетают. Так что все это — чистой воды пиар.
   Схема простенькая, но вполне законная. И по нашим временам даже невинная.
   — А это? — показал Лозовский телеграмму из Тюменского УВД. — Как это вписывается в твою схему?
   — Никак. Никак не вписывается, но и никак не противоречит.
   Может, все так и было?
   Мобильник Тюрина снова пиликнул.
   — Да!.. Неделю назад?.. Нет... Мало ли что все остальное сходится!.. Я же сказал: за последние три дня!.. Извини, Регина.
   Продолжай.
   — Да, собственно, у меня все. Общая картина тоже ясна.
   Кольцов находит Христича, ставит его гендиректором завалящей «Нюды», тот реализует свою программу, компания поднимается.
   Тут подворачивается возможность прибрать к рукам Средне-
   Волжский завод, в темпе начинается комбинация с интервью Морозова, и «Нюда-нефть», считай, готова к продаже. Кольцов в письме к Попову и цену объявил: четыреста миллионов долларов. Я сначала не обратила на это внимание, думала — блеф. А это не блеф. Это и есть, шеф, цена вопроса.
   — Почему Кольцов выбрал для своего пиара «Курьер»?
   — Очень просто. Через «Экономист» или «Индепендет» такую акцию не проведешь. А мы — самое то. «Курьер» читают как раз те, кто нужен. И в Лондоне, кстати, тоже.
   — При чем тут Лондон?
   — Была информация. «Бритиш петролеум» намерена сделать очень крупные инвестиции в российскую «нефтянку».
   Персидский залив стал слишком неспокойной зоной. То там «Буря в пустыне», то «Лиса в пустыне», теперь вот с Ираком заварушка.
   А в Сибири уж точно никакой войны никогда не будет. Второе:
   Кольцов летал на переговоры в Лондон. Думаю, как раз на предмет впарить им «Нюду-нефть». И если верить этой, извиняюсь, бизнес-леди, и сейчас туда же улетел. Я только одного не понимаю: на кой черт ему там Стас Шинкарев?
   — Хороший вопрос, — одобрил Тюрин, не отрывая взгляда от лежащего перед ним мобильника.
   — А почему Кольцов так спешит? — спросил Лозовский. -
   Прилетает в Москву всего через день после нашего разговора в Тюмени, покупает типографию, покупает контрольный пакет
   «Курьера», передает его Попову...
   — Еще не передал, — поправила Регина.
   — Ты-то откуда знаешь?
   — Об этом уже вся редакция знает. Фаина растрепала. А она наверняка подслушала. Но она уверена, что передаст. И
   Попов, судя по всему, тоже уверен.
   — Передал, не передал, но бабки Кольцов потратил немаленькие и Попова за горло взял. И все это только для того, чтобы очерк Коли Степанова вышел в этом номере, а не в следующем? Мне Кольцов объяснил, что интервью генерал Морозова не опровергнуто, акции «Нюды» и «Союза» падают, фирма несет прямые убытки. Попову он даже цифру назвал: десятки тысяч долларов в день. Тут я чего-то не понимаю. Какие убытки?
   — Шеф, поздравляю, начинаешь соображать. Если так и дальше пойдет, лет через пять с тобой можно будет разговаривать на профессиональном уровне. Конечно, туфта. Акций в продаже нет, так что никаких убытков он не несет. Уменьшение капитализации компании — да, но это не прямые убытки. Он же не сегодня продает «Нюду».
   — Тогда — почему? — повторил Лозовский. — Это не просто спешка. Это лихорадочная спешка. А он не из тех людей, которые любят спешить.
   — Он понял, что ты не поверишь в версию тюменских ментов и будешь копать, — высказал предположение Тюрин. — И решил тебя обойти. А потом копай сколько влезет, дело уже будет сделано.
   — Ты рассуждаешь как мент, — заметила Регина. — Причин может быть сколько угодно. В том числе политических. Сейчас баррель нефти зашкаливает за тридцать долларов. Не известно, что будет завтра. Промедление может обойтись Кольцову не в десятки тысяч, а в десятки миллионов долларов. Если цена нефти упадет до двадцати баксов, он не получит за «Нюду» и половины.
   — Так-то оно так, все может быть, — согласился Лозовский. -
   Но...
   Мобильный телефон Тюрина пиликнул и сразу умолк. Еще раз коротко пиликнул и снова умолк. Тюрин немного подождал и сам набрал номер:
   — Ты звонил?.. Так купи себе нормальный мобильник!.. Ладно, ладно, подарю, если ты такой бедный. «Российский курьер» подарит. За помощь. Но его еще нужно заработать!.. Где?.. Когда?..
   Не отключайся, у нас совещание, сейчас выйду. Пять минут, — предупредил он Лозовского и Регину, поспешно направляясь к двери. — Без меня не продолжайте.
   — Что это за сепаратные переговоры? — с недоумением спросила Регина. — С кем?
   — Понятия не имею. Скажет.
   — Не нравится мне все это. Очень не нравится. И как-то неспокойно у меня на душе.
   — У меня тоже, — кивнул Лозовский.
   Воспользовавшись перерывом, Регина заправила «эспрессо» новой порцией кофе и отправилась за водой в туалет в конце коридора, а Лозовский взял ксерокопию очерка Коли Степанова и начал просматривать тексты, относящиеся к Кольцову.
   — Программа Кольцова насчет нефтяной вертикали — это реально? — спросил он, когда Регина вернулась.
   — Теоретически — да. Практически вряд ли.
   — Почему? В конечном итоге всем же выгодно?
   — В конечном. Но для этого нужно чем-то поступиться уже сейчас. Знаешь, какое сегодня самое противное слово?
   «Будет». Всех уже тошнит от этого «будет». «Есть» — это то, что есть.
   А будет!.. Но главное даже не в этом. Кольцов пытается построить вертикаль на базе своего «Союза». Центр — в Москве, а добыча и нефтепереработка в пятнадцати регионах. Это пятнадцать губернаторов и их команд. И ни один из них пальцем не шевельнет, чтобы помочь Кольцову, а шевельнет, чтобы помешать. Нужно объяснять почему?
   — Нет. Потому что налоги Кольцов платит в Москве.
   — Вот именно. Государственная топливная компания могла воздействовать на губернаторов, потому что за ней власть. А у Кольцова только один рычаг — бабки. А чтобы прокормить пятнадцать губернаторов, нужны миллионы и миллионы. И не деревянных — зелененьких.
   — Почему же Кольцов в это дело лезет?
   — Потому что это единственный способ утвердиться на нефтяном рынке. Не пристроиться сбоку к трубе, а подмять под себя всех. Даже таких монстров, как ТНК или «Сиб-ойл». Тот, кому это удастся, станет хозяином России. Даже президентом. Если захочет. Но не думаю, что это удастся Кольцову. До него уже пытались идти по этому пути. Где они? Иных уж нет, а те далече... Налить тебе кофе?
   — Нет, спасибо, у меня от него уже во рту кисло, — отказался Лозовский. — Почему убивают бизнесменов?
   — Ну и вопрос! — усмехнулась Регина. — Кредитор, конкурент.
   Да мало ли что еще!
   — Я про большой бизнес.
   — В большом бизнесе, Володя, не убивают, а решают проблемы.
   — Какие? Кредитор? Но долг останется. Конкурент? Но конкуренция останется. Не на одном же человеке держится бизнес.
   — На Западе — да. А у нас часто именно на одном. Убери его, и бизнесу конец. Второй вариант — когда с ним нельзя договориться, а с его преемником можно. Третий вариант — когда бизнесмен становится опасным для конкурентов. В эту зону риска, кстати, попадет Кольцов, если наберет слишком большую силу.
   Бывает и экзотика. Редко, но бывает.
   — Экзотика? — заинтересовался Лозовский. — Например?
   — Пожалуйста. Один бизнесмен очень крупно кинул другого.
   На Западе такие вещи решают через арбитражный суд. Что такое наш арбитраж, не буду говорить. Даже если ты кругом прав, судиться будешь до второго пришествия. Но и с кидняком смириться нельзя. Знаешь, как говорят бизнесмены? Если станет известно, что меня безнаказанно кинули хоть на цент, найдутся желающие кинуть на миллион. Вопрос деловой репутации. С лохом, который позволил себя кинуть, серьезные люди никаких дел иметь не будут. Тут и происходит то, что мы называем заказным убийством. Они чаще всего остаются «висяками». Но те, кому нужно, знают. Репутация восстановлена. Такая вот, шеф, экзотика.
   — Знаешь, о чем я думаю? — помолчав, проговорил Лозовский. — Замуж бы тебе, Региночка. Замуж, двоих детей, а не копаться в этой грязи.
   — За кого, Володя?! За кого?! — жалобно спросила Регина. -
   Ну, была я замужем. Топ-менеджер из Мадрида. Жгучий испанец.
   Мне было двадцать два года, ему двадцать четыре.
   Познакомились мы в Лондоне на приеме в нашем посольстве.
   Одевалась я тогда от кутюр, он запал на мои ножки, я на его усы.
   Он по-русски ни бельмеса, я по-испански только «бэсса мэ мучо». С полгода был рай. Потом я сдуру выучила испанский. И поняла, что говорить мне с ним совершенно не о чем.
   Она ткнула недокуренную сигарету в пепельницу и тут же закурила новую.
   — Вот за тебя я бы вышла замуж. Или за Петровича. Но вы, к сожалению, оба безнадежно женаты.
   — И староваты для тебя, — улыбнулся Лозовский. — Тебе бы кого-нибудь помоложе.
   — Скучно с ними! Понимаешь? Скучно! В следующий раз выйду за китайца! — сердито пообещала она. — Чтобы учить язык лет пятнадцать!.. Что такое любовь, Володя? Она вообще есть или это такой же миф, как свобода, демократия и права человека?
   — Есть, Региночка, есть. И я тебе скажу, что это такое.
   Любовь — это как жираф. Один раз увидишь, и уже ни с чем не спутаешь. Есть люди, которые так ни разу в жизни и не увидели жирафа. Им не повезло. Но ты увидишь. Обязательно увидишь.
   Придет. Он уже где-то идет.
   — Не смей меня жалеть! Слышишь? Не смей меня жалеть! — неожиданно выкрикнула Регина и выбежала из загона.
   — Что с ней? — спросил появившийся в дверях Тюрин. -
   По-моему, плачет. Ты что, обидел ее?
   — Наоборот, пожалел.
   — Пойду успокою.
   — Не ходи, не нужно. Она сама справится.
   — Жалко девчонку. Не женским делом занимается. Ей бы замуж, детей... Ты чего усмехаешься?
   — Это я ей и сказал. С кем ты созванивался?
   — С одним человеком.
   — С кем?
   — Потом. Не при ней. У нас надолго еще?
   — Думаю, нет. А что?
   — Нужно кое-куда съездить. До конца рабочего дня.
   — Успеем. Сделай веселое лицо, — поспешно сказал Лозовский, услышав шаги Регины.
   — Что у вас за дурацкие физиономии? — спросила она, войдя в загон.
   — Почему дурацкие? — не понял Тюрин.
   — Как у клоунов, которые делают вид, что им очень весело, а сами думают, как дожить до получки.
   — Вот ты и снова в форме, — с удовлетворением констатировал Лозовский. — Продолжим. Ты изложила свою версию...
   — Чем тебе она не нравится?
   — Дело не в том, нравится или не нравится. Дело в другом: верна она или нет. Версия верна, если она объясняет все факты.
   Буквально все. Петрович подтвердит: если не лезет даже маленький фактик, версия скорее всего ложная.
   — Так оно и есть, — кивнул Тюрин.
   — Какой факт не лезет в мою версию?
   — Сейчас скажу. Ты исходишь из того, что «Нюду-нефть» поставил на ноги Христич. Так вот... Ты хорошо сидишь?.. Тогда слушай: Христич уехал из Нюды два года назад. А проработал он там всего год. И ни один из его проектов не был реализован. Ни один. Все они остались на бумаге.
   — Что за ерунда? — удивилась Регина. — Он же генеральный директор компании!
   — Формально. Третий год он живет под Ейском. Я был у него.
   Он очень тяжело болен и никакого участия в управлении «Нюда— нефтью» не принимает.
   — Ничего не понимаю. Совершенно ничего! Петрович, ты что— нибудь понимаешь? Петрович, я к тебе обращаюсь!
   — Я? Нет. Извини, задумался. Если ты ничего не понимаешь, я тем более.
   — Твоя версия еще на плаву? — поинтересовался Лозовский.
   — Или уже пошла ко дну?
   — Но, может быть, его проекты были реализованы уже без него?
   — Я тоже люблю подгонять решения под ответ. Все любят.
   Видимо, это в человеческой природе.
   По паркету коридора дробно процокали каблучки, дверь загона распахнулась, разгневанной фурией в ней возникла Фаина:
   — Лозовский! Почему твой телефон не отвечает? Почему я должна бегать за тобой, как не знаю кто? Альберт Николаевич...
   Лозовский молча поднялся, развернул Фаину за плечи, выставил в коридор и запер дверь за задвижку.
   — Продолжим. О чем я говорил? Да, про решения, которые подгоняются под ответ. По-моему, как раз этим ты сейчас и занимаешься. В пометках Кольцова к очерку Коли Степанова сказано, что каждая скважина «Нюда-нефти» дает сейчас в три раза больше нефти, чем в среднем по Тюмени. И ты сама называла эту цифру. В свете того, что мы знаем, выглядит она — как бы это поточнее сказать? — несколько сомнительной.
   — Полной туфтярой, — хмуро уточнил Тюрин.
   — Петрович, я тебя очень люблю, но ты все-таки пощади мое профессиональное самолюбие, — попросила Регина. — Кольцов может говорить, что скважины Нюды дают нефти не в три раза больше, а в сто. Но есть цифры. С каждой тонны добытой нефти платится определенный налог. Рассчитать по налоговым отчислениям количество добытой нефти — задача для первокурсника экономического вуза. Нефти в Нюде добывают ровно столько, сколько добывают. Это — факт. Любая версия, которая игнорирует этот факт, — чушь. Какой же идиот будет платить налог с не добытой нефти? Не доплачивать налог — сколько угодно. Но переплачивать?
   — Ладно, — сказал Лозовский. — Есть еще один фактик. Если и его ты встроишь в свою версию, будем считать, что мы просто не в состоянии разобраться в том, что происходит. Когда Кольцов купил акции Средне-Волжского завода?
   — Два месяца назад.
   — А разработку «Курьера» он начал полгода назад. Летом прошлого года.
   — Уверен?
   — Его сотрудник прилетал в Москву, водил Милену в ресторан «Царская охота» и подробно расспрашивал о ситуации в «Курьере».
   — Полгода назад? Она не путает?
   — Она не путает. Она была в черной косухе и сильно потела.
   — О Господи! — сказала Регина. — Но это же значит...
   Ручка двери задергалась, легкая стеклянная дверь затряслась, потом в матовое стекло повелительно постучали.
   — Ну не дадут спокойно поговорить, — проворчал Тюрин, отпирая дверь.
   В загон вошел главный редактор «Российского курьера»
   Альберт Николаевич Попов. Он вошел так, как может войти только главный редактор. Вся его низкорослая рыхлая фигура в дорогом, но все равно мешковатом костюме источала решительность, а из— под тусклых, сваливающихся на лоб волос мрачно сверкал начальственный взгляд.
   — Что это такое? — раздраженно спросил он, бросая на стол Лозовского бирку «Не беспокоить». — Это редакция, а не бордель! Вы тут что, пьете?
   — Пьем, — с невинным видом подтвердила Регина. — Кофе.
   Очень хороший, свежий. Хотите? Только кружки «Алик» у нас нет.
   Кружки «Регина» тоже нет, почему-то не делают. Даже «Эльвиру» делают, а «Регину» не делают. Так что я пью из обычной «Нескафе». Но вам могу налить в «Павлика» или в «Вову». Что вы предпочитаете? В «Вову»?
   — Мне надоели ваши шутки, Смирнова! — отрезал Попов. -
   Павел Петрович, где статья "Игра в «семерочку»? Я сказал «срочно». Когда главный редактор говорит «срочно», это и значит срочно!
   — Работаем. Вот. Обсуждаем, — извиняющимся тоном объяснил Тюрин.
   — Вижу, как вы работаете! Заперлись, курите и болтаете!
   Лозовский, у меня все чаще возникают сомнения в вашей способности руководить отделом. Очень большие сомнения!
   — Альберт Николаевич, выйдите, пожалуйста, и закройте дверь с той стороны, — вежливо попросил Лозовский, глядя не на Попова, а в окно, за которым угасал тусклый январский день.
   Попов даже задохнулся от возмущения:
   — Да вы!.. Вы!..
   — Иначе я встану и буду гнать вас по коридору пинками до самого вашего кабинета, — так же равнодушно, сонно пообещал Лозовский. Немного подумал и уточнил: — Поджопниками.
   Регина прыснула и, не выдержав, расхохоталась.
   — Извините, — ответила она на грозно-недоумевающий взгляд Попова. — Я представила себе эту картину... Нет, не могу!.. Извините!..
   Попов перевел тяжелый взгляд на Лозовского:
   — Надеюсь, ты понимаешь, что после этого нам придется расстаться?
   — Алик, я буду по тебе очень скучать. А теперь пошел вон.
   Лозовский не знал, служил ли Попов в армии, но развернулся он по-военному круто, через левое плечо, и рубанул строевым шагом. Правда, с правой ноги.
   — Ну, ребята, с вами не соскучишься, — вытирая выступившие от хохота слезы, сказала Регина. — Шеф, тебе не кажется, что для разговора с главным редактором ты выбрал не самый корректный тон?
   — Да шел бы он! — буркнул Лозовский. — Ты сказала:
   «Это же значит». Что, по-твоему, это значит?
   — Мелькнула одна мысль. Но версия совершенно идиотская. Хотя в нее укладываются все факты. Буквально все. Даже это, — показала Регина на телеграмму из Тюменского УВД. — Но она не выдерживает никакой критики. Ненаучная фантастика. Так что не буду и говорить.
   — По-моему, я знаю, какая мысль у тебя мелькнула, — включился в разговор Тюрин. — У меня она тоже мелькнула. И она не кажется мне идиотской. Мысль вот какая, — объяснил он Лозовскому. — Все это — не маленький невинный пиар. Все это — очень крутая афера. Нефти в «Нюде» сколько добывали три года назад, столько и сейчас добывают. А всю остальную Кольцов приписывает.
   — То есть? — удивился Лозовский. — Ты хочешь сказать, что он покупает составы с нефтью на стороне и продает как свою?
   — Да нет, — отмахнулась Регина. — Это как раз проще простого. В нефтетрейдинге вообще черт ногу сломит. Нефть еще в пласте, а ее уже продали. Она в трубе, а ее уже перепродали.
   Она плывет в танкере и успевает три раза сменить владельца.
   Взаимопоставки, взаимозачеты. Так что это для Кольцова не проблема.
   — Но он же платит налоги! Миллионы долларов! Он же переплатил... Сколько?
   — Сейчас скажу. — Регина пощелкала клавиатурой компьютера и выдала результат: — Очень грубо, на круг. За первый год он переплатил миллиона два. За второй — четыре. За последний — шесть. Итого — двенадцать.
   — Двенадцать миллионов долларов! — повторил Лозовский. -
   Смысл?
   — Продать за четыреста миллионов компанию, которая не стоит и десяти, — пояснил Тюрин.
   — Десять стоит, — возразила Регина. — Даже больше. Реальная цена «Нюда-нефти» при нынешней конъюнктуре — миллионов пятьдесят.
   — Пусть пятьдесят. Пятьдесят и четыреста. Почувствуйте разницу.
   — Твою мать, — сказал Лозовский, взлохматил волосы и даже почесал в затылке. — Почему это кажется тебе ненаучной фантастикой? — обратился он к Регине.
   — Кольцов не сможет продать «Нюду». Пиар пиаром, но ты представляешь, как проверяют компанию перед тем как купить?
   Проводится полная экспертиза всего. Геология, геофизика, оборудование, черт в ступе. Деталей не знаю, не специалист, но уверяю вас, что работают эксперты высшего класса, и их на кривой козе не объедешь.
   — Сможет, — возразил Тюрин.
   — Как, Петрович? Как?!
   — Не знаю. Но Кольцов знает. Если он действительно это затеял, знает. То, чего нельзя сделать за деньги, можно сделать за большие деньги. То, чего нельзя сделать за большие деньги, можно сделать за очень большие деньги. А ставка в этой игре — на минуточку — триста пятьдесят миллионов долларов!
   — Ты снова рассуждаешь как мент.
   — Я рассуждаю как бывший старший следователь по особо важным делам Главного управления по борьбе с экономическими преступлениями. И уж там я всякого насмотрелся.
   — Даже такого? — с иронией поинтересовалась Регина.
   — Нет, с таким не сталкивался. Но я уже давно в отставке. А время идет вперед. И новые идеи завоевывают умы.
   — Погодите! — перебил Лозовский. — Но ведь новый владелец компании очень быстро поймет, что его кинули!
   — Конечно, поймет, — согласилась Регина. — Поэтому Кольцов и пытается впарить компанию «Бритиш петролеум».
   — Но они же подадут в суд!
   — Это уж точно. И будут судиться. Очень долго. Получая удовольствие от процесса, а не от результата.