Левитина Наталия. Опасные удовольствия

   Ксения стояла в центре огромного, ярко освещенного и заполненного подвыпившими парнями зала, немая от ужаса и позора. Неподалеку с бокалом в руке улыбался рассеянной пьяной улыбкой Егор Стручков.
   ***
   – Вот полюбуйся! – предложил старший лейтенант Володя Никитенко своему хорошему знакомому Андрею Пряжникову.
   Очаровательная и безмятежная Дирли-Ду сидела на стуле, расположив свои чудесные ноги одну на другой в сложнейшем переплетении. На ней были короткий черный плащ из лаковой ткани а-ля шестидесятые годы и ярко-красные туфли.
   В углу кабинета с немым отчаянием пристроились три лица кавказской национальности. На них было больно смотреть, их жгучие глаза светились невыносимой мукой.
   – Вот! – повторил Володя. – Села в пятисотый «мерседес» и поехала кататься! Ключи торчали в зажигании! «Не смогла избежать соблазна»! Ошалевшие владельцы бросились догонять! На втором «мерсе»! В результате – три аварийных ситуации! Чудом никто не пострадал!
   – Зачем угонять?! – робко и сокрушенно проник в плотную конструкцию из восклицательных знаков трагический владелец автомобиля. – Мы бы сами покатали! Такой красавиц! Куда хочешь поехали! Любой ресторан! Зачем угонять?
   Два совладельца горячо закивали в знак поддержки. Они тоже не могли уловить логики в действиях Дирли-Ду и искренне одобряли предложение своего друга покатать девушку, раз уж ей так этого захотелось.
   – Что это за имя? Шампунь, что ли? А где фамилия? – продолжил умеренно гневную тираду Владимир. – Адрес? Из всех документов – бумажка с твоим, Андрей, телефоном.
   Сейчас товарищ Никитенко был в форме и выполнял определенные функции. И поэтому мог бушевать и рассчитывать на какую-то ответную реакцию девушки с аквамариновыми глазами. Она находилась в его власти. А если бы товарищ Никитенко столкнулся с этой феерической женщиной на улице, то вряд ли даже осмелился бы спросить у нее, который час.
   – Володя, это действительно Дирли-Ду. Райская птичка, – сказал Андрей, мысленно усмехаясь нелепости своих слов. – И действительно моя подруга.
   Самое смешное, что Андрей не знал ни фамилии, ни настоящего имени, ни адреса Дирли-Ду.
   Из угла донесся тройной душераздирающий вздох. Владельцы «мерседесов» горевали, очевидно, не о том, что их возлюбленные транспортные средства оказались на штрафной стоянке, – их искренне волновала дальнейшая судьба Дирли-Ду. Они уже предлагали упертому старлею хорошее вознаграждение за свободу красавицы, а теперь малышку собрался увести у них из-под носа какой-то сторонний освободитель.
   – Это, конечно, не снимает с Дирли-Ду вины, но, Володя, может быть, в знак нашей старой дружбы? – попросил Андрей. – Это, конечно, нарушение, но если никто не будет возражать…
   – Мы не возражаем! – грустно, обреченно произнес житель южных территорий, будто его слово было решающим. Мысль о том, что вожделенные грудь, ноги, волосы сейчас уплывут в неизвестность, больно ранила его, но и в мучительной тоске он прежде всего оставался джентльменом.
   Андрей просительно взглянул на старшего лейтенанта – насколько это было возможно при его внушительной фигуре, волевом подбородке и орлином прищуре глаз. Тот медлил. Андрей Пряжников, старший по званию, талантливый сыщик, человек без материальных проблем, признанный голливудский красавчик, то есть обладатель целого ряда выдающихся качеств, которыми не обладал старший лейтенант, просил его, Владимира Никитенко, об одолжении. Пауза была томительной и сладкой. Именно ее предчувствовал старлей, когда несколько раз в течение часа накручивал диск телефона, пытаясь дозвониться до Пряжникова. – Ну ладно, – медленно протянул Володя. – Только ради нашей старой дружбы, Андрей. Ты же понимаешь, я нарушаю закон…
   Дирли-Ду, спокойная и уверенная, что ей ничего не грозит, весело брызнула в старлея крупными каплями аквамаринового дождя, встала, подвигала плечами, потягиваясь, и направилась к двери.
   Великолепная женщина уходила с Андреем Пряжниковым. С ним всегда уходили самые отборные экземпляры. А на долю старшего лейтенанта оставались три разочарованных, голодных кавказца. Володя Никитенко вздохнул.
   ***
   Разбор полетов завершился на четвертой секунде. Дирли-Ду просто набросилась на Андрея с кровожадными поцелуями и не позволила ему произнести ни слова. Лицо сыщика и верхняя часть груди приобрели оттенок алой губной помады Дирли-Ду. Рубашка висела лохмотьями.
   – Если тебе так захотелось покататься на машине, то ты могла бы взять мою и резвиться сколько влезет! – успел выкрикнуть Андрей.
   – Сравнил пятисотый «мерс» с разбитой «шестеркой»! – засмеялась Дирли-Ду. Она не собиралась оправдываться. – А куда ты меня везешь?
   – Конечно домой! – удивился Андрей. – Мы не виделись целый день.
   – А до этого мы не виделись целую жизнь. И ты прекрасно жил без меня! – уточнила Дирли-Ду. – Вези меня во «Фламинго», я там живу.
   – А компенсация? – возмутился Андрей. – Я останусь без вознаграждения?
   – Ты омерзительно корыстолюбив.
   – Я помчался тебя выручать в начале первого ночи! Я так уютно спал на своей любимой подушке! – обманул Пряжников.
   – Вот и продолжишь уютно обниматься со своей драгоценной подушкой.
   – Ты действительно не хочешь поехать ко мне? – серьезно спросил Андрей за триста метров до своего дома.
   – Хочу, – непоследовательно ответила Дирли-Ду.
   – Значит, ко мне?
   – Да. Просто хотелось немножко поломаться. – У меня в отеле тоже чудесная подушка, но с тобой она не может соперничать. Ты гораздо приятнее.
   – Спасибо.
   – Ты еще не пробовал за мной шпионить? – без паузы спросила Дирли-Ду.
   – ?
   – Ну, следить за мной? Признайся, уже следил?
   – Да нет же! – возмутился Андрей, с брезгливостью стряхивая с себя дохлую кошку. – Зачем мне за тобой следить?
   – Чтобы выяснить, кто я такая.
   – Ты Дирли-Ду, – уверенно ответил Андрей.
   – И этого тебе достаточно?
   – Конечно нет.
   – И кровь сыщика не бурлит в жилах? И извилины мозга не закручиваются в бублик в страстном желании найти отгадку?
   – Конечно да. Но в принципе я не любопытен.
   – Сколько в тебе хорошего, что очень мне нравится.
   – Стараюсь.
   – Продолжай в том же духе. Значит, мы договорились: ты никогда не будешь за мной следить.
   – Мы ни о чем не договаривались.
   – Негодяй. Ты только что поклялся мне гарантийным талоном своего любимого холодильника, что никогда не будешь за мной шпионить.
   – Я этого не говорил, – твердо заверил Дирли-Ду Андрей.
   – Тогда скажи.
   – Не скажу, – отказался Андрей, чрезвычайно нудный, утомительный и непробиваемый всегда, когда у него вымогали честное слово, которое он не смог бы сдержать.
   – Это не доставит тебе удовольствия, – грустно сказала Дирли-Ду. – Выяснять, кто я такая. Я внезапно появилась в твоей жизни и так же внезапно исчезну.
   – Исчезнешь? Я не хочу!
   – Правда не хочешь? – обрадовалась Дирли-Ду.
   – Нет, не хочу. Кем бы ты ни была, я не хочу, чтобы ты исчезала.
   – Возможно, это не будет от меня зависеть, – утроила плотность дымовой завесы Дирли-Ду. Если она считала, что в каждой женщине должна быть тайна, то ее таинственности хватило бы на сводный женский батальон. – Знаешь, я в детстве очень ясно и четко отвечала для себя на вопрос: зачем я родилась на свет? Затем, чтобы приносить пользу людям, считала я. Потом я повзрослела и стала думать: каким людям? Какую пользу? А зачем это им нужно? А заслужили они такое самопожертвование с моей стороны? Все оказалось гораздо сложнее… Но теперь я снова думаю о том, что жить надо не только для себя. Знаешь, почему я пришла к такому альтруистическому заключению?
   – Ну? – осведомился окончательно запутанный Андрей и выключил зажигание. Машина стояла у подъезда.
   – Потому что я готовлюсь умереть.
   Андрей рухнул бы вниз, к педали газа, но помешал руль.
   – Милая, что ты такое говоришь! – воскликнул он.
   – А ты разве не готовишься к смерти? – серьезно удивилась Дирли-Ду таким тоном, словно подготовка к смерти являлась непременной частью будничного ритуала – как чистка зубов.
   – Ну как тебе сказать…
   – Удивительно видеть такое легкомысленное отношение к смерти у человека, который сталкивается с ней почти ежедневно! Аксиома, что все люди смертны. Но мало кто об этом задумывается. Все живут так, словно вечны. А ведь если вспомнить, что смерть – общедоступный товар, предлагаемый в богатейшем ассортименте, то сколько всего необходимо сделать!
   – Покататься на пятисотом «мерсе», например.
   – Сколько всего необходимо сделать, чтобы хоть кто-то вспомнил тебя добрым словом. Вот твою Алену Дмитриеву кто-нибудь вспоминает с сожалением?
   – Но я еще надеюсь ее найти живой, – возразил Андрей.
   – Ну кто-нибудь вспоминает с сожалением? Ведь она исчезла.
   – Хотя ты очень нелицеприятно отозвалась об Алене, разглядывая ее фотографию, согласен – не самую лучшую, но я тебя огорчу: я переговорил уже с массой людей, которые испытывали к этой девушке искреннюю симпатию. Плохо то, что сама она этого не понимала из-за своей закомплексованности и напарывалась на острые шипы недоброжелательности, созданные ее же собственным воображением. Ну конечно, не без помощи ее подруги Ольги.
   – Интересно. Я не совсем понимаю.
   – Ну что тут непонятного. Милая, глупая девчонка придумывала о себе невесть что. Что нос у нее огромный, что ноги кривые, что все смотрят на нее косо, что ее драповое пальто все обсуждают.
   – Драповое пальто?
   Драповое пальто. Зациклилась на том, что не может конкурировать с банковскими девицами, шикарно и дорого одетыми. Она якобы постоянно чувствовала высокомерное отношение к себе со стороны коллег. Но это высокомерие существовало только в ее воображении. Я опросил пятнадцать человек, которые сталкивались с Аленой по долгу службы. И несмотря на то, что она странным образом загремела в главные кандидаты на убийцу банкира, ни один человек не сказал о ней плохого слова. Мало того, я услышал много хорошего об Алене. Она была интеллигентна, скромна, непритязательна. Люди склонны забывать добрые поступки, но в отношении Алены сотрудники банка проявили трогательное единодушие – каждый рассказывал мне о том, как она когда-то в чем-то помогла, оказалась полезной. Некая Жанетта вспомнила, как Алена самоотверженно муштровала ее безалаберного отпрыска по русскому и литературе, и тот смог поступить в вуз. Некая Инга со слезами в голосе сообщила, что полгода назад она рухнула с мраморной банковской лестницы и получила сильное сотрясение мозга. И только одна Алена навестила ее в больнице. И так далее. Ни один ее коллега не побоялся быть заподозренным в приятельских отношениях с потенциальной претенденткой на скамью подсудимых, все с готовностью расписывали мне, какая Алена чудесная, отзывчивая девочка. На одну свою зарплату она практически содержала сестру Ирину и трех племянников. В школе, где она работала до банка, тоже одни восторги. Ее ученики висели у меня на локтях и спрашивали, когда снова увидят дорогую Алену Николаевну. Отвечаю, таким образом, на твой вопрос: Алену Дмитриеву вспомнили добрым словом многие.
   – А что там насчет какой-то Ольги?
   – Подруга Алены. Из самых лучших побуждений или, напротив, из-за своей врожденной вредоносности она внушала Алене мысль, что та ни на что не годится. Что коленки у нее торчат. Что одежда на ней плохо сидит. Что она не способна заинтересовать ни одного мужчину. Например, Алена провела несколько дней в Токио с интересным и к тому же богатым человеком и мечтала продолжить эту связь после возвращения в Москву. Возможно, авантюра обернулась бы успехом, но коварная Ольга убедила Алену, что мужчина женат. Очевидно, предполагала, подруга сумеет увлечь богача, и боялась этого.
   – Откуда у тебя такие подробности о ее личной жизни? – удивилась Дирли-Ду, а Андрей в очередной раз удивился женской способности превращать основную нить разговора в клубок шерсти, истерзанный котенком. Не раз упорядоченное и рациональное мышление детектива Пряжникова немело и покрывалось фиолетовыми пятнами, не в силах угнаться за неимоверным потоком ассоциаций, понятий, связей, которые беспорядочно выливала на него женщина-собеседница, не заботясь соблюдать хоть какую-то логику. Вот и сейчас не успел Андрей после краткого вступления о бесчестности шпионажа изумиться глубине мысли, что надо ежедневно думать о смерти, как разговор переметнулся на персону Алены Дмитриевой и тут же на источники информации.
   – Я нашел ее дневник.
   – И прочитал?! – ужаснулась Дирли-Ду.
   – Мне было необходимо его прочитать.
   – Как ты мог! Это бестактно.
   – Ну уж извини!
   – Она интересно пишет? Описывает всех своих любовников? Сколько у нее их было? А про секс? Про секс есть что-нибудь?..
   Андрей вышел из автомобиля. Если бы можно было взять кухонный ершик и прочистить Дирли-Ду мозги.
   – Милый, у меня для тебя сюрприз! – сообщила Дирли-Ду с другой стороны «шестерки» и поставила на крышу автомобиля несколько разноцветных коробочек. Они бросали блики в свете уличного фонаря.
   – Отличное французское качество! Вот эти с усиками, эти с рожками, эти с рельефными кольцами, эти с ароматом тропических фруктов, эти с Микки Маусом, эти с пупырышками, эти с… Так, всего – раз, два, три… на пять – итого тридцать пять штук. – Как ты думаешь, хватит на ночь?
   – О, – с отвращением протянул Андрей. – А нельзя нам как-нибудь обойтись без этого?

Глава 25

   Роман Шухов удивлялся парадоксальному сочетанию жесткости и сентиментальности в характере своего босса. Действительно, за внешней сдержанностью и холодностью колоритная натура Вячеслава Куницына скрывала сильные эмоции, чувства и устремления. Он был жестким и сентиментальным, честным и изворотливым, верным другом и безжалостным соперником – он был нормальным живым человеком. Отстояв победу в тяжелых боях за золотого тельца, потратив годы на полную опасностей экспедицию за золотым руном, процедив чайным ситечком океан случайностей в поисках золотой рыбки, Куницын не превратился в человека-схему, ходячий бизнес-план, он сохранил свое сердце горячим и неуспокоенным, таким, каким ему и следует быть.
   Сейчас Вячеслав Матвеевич сидел в кресле, не в силах пошевелиться – тело опутывала липкая сеть противоречивых чувств.
   Когда Куницын быстрым и точным движением пера мысленно вычеркнул Глеба из своей жизни, он не предполагал, что боль утраты будет такой невыносимой. Теперь Вячеслав Матвеевич истязал себя изнурительными думами. Он вспоминал свой порыв – да-да, надо было встретиться в последний раз с Глебом и поговорить с ним глаза в глаза. Почему он этого не сделал?
   Скорбь и неприкаянность жили в Куницыне уже недели и доконали его окончательно. Даже Виола, столь привлекательная предыдущие десять лет, почему-то не манила его теперь. Путь был свободен, Вячеслав Матвеевич избавился от обязательств перед другом, но что-то удерживало его от заключительного рывка. Виола одиноко болталась на финише красной ленточкой и ничего, наверное, не могла понять. А Вячеслав Матвеевич планомерно подбирался к мысли, что единственного друга и собственно свою несчастную любовь он любил все эти десять лет больше, чем саму Виолу.
   Но все-таки он набрал номер.
   Виола ответила сразу, словно держала трубку в руке в ожидании звонка Куницына.
   – Слава, ты исчез… – грустно констатировала она.
   – Дела, – неубедительно объяснил Куницын. – Тебя не сильно донимает тот тип, как его… Пряжников?
   – Совершенно не донимает.
   – Удивительно, он записался ко мне на прием.
   – Как это? Сотрудник уголовного розыска записался на прием? – изумилась Виола.
   – Да. Прием посетителей по личным вопросам – четверг, с 10 до 12. Позвонил секретарше и записался.
   – Когда я с ним разговаривала, он произвел на меня впечатление абсолютно вменяемого.
   – Видимо, яркая индивидуальность. Только его личный вопрос – еще более личный для меня. Какой он, этот Пряжников?
   – Да симпатичный. Молодой. Спокойный, тактичный, не дерзкий.
   – Интересно. Сразу после беседы с ним ты была настроена менее лояльно.
   – А потом я осмыслила наш разговор и поняла, что другой на его месте впечатал бы меня в паркет и вытянул все жилы. Нет, он очень приятен в общении, этот Пряжников.
   – Тогда я с нетерпением жду утра. А помнишь, два года назад именно в этот день мы ездили за город? – оживился Куницын.
   – Да, – отозвалась Виола, и Вячеслав Матвеевич понял, что она улыбнулась. Внезапное воспоминание приятно согрело. – Вы оба были словно мальчишки. Я смеялась над вашими выходками. Я помню, как шуршала листва, она была золотая и красная, багряная, алая, медная, и запах дыма, и клетчатый плед, и плетеную корзину, в ней был такой свежий, душистый хлеб… А ты обнял меня, помнишь, и Глеб смотрел на нас, улыбался и ничего не говорил…
   Куницын молчал, и Виола молчала, они перенеслись в солнечный октябрьский день двухлетней давности, запечатленный в памяти яркой магниевой вспышкой. Говорить не хотелось.
   – Спокойной ночи, Виола…
   – Все? – слабо откликнулась Виола. – Больше ничего мне не скажешь?
   – Спокойной ночи…

Глава 26

   Объемы Танечки Литейник, внешность, фигура, а также высокая материальная обеспеченность и нравственные устои не позволяли отнести ее к категории девушек, за которыми вела охоту Сюзанна Эдмундовна Берега. Однако сейчас две женщины сидели на открытой веранде кафе под красно-белым зонтом с надписью «Кока-кола», пили кофе и увлеченно беседовали. Как это могло произойти?
   На улице властвовало бабье лето, глянцево-желтые листья тополей сияли, словно золотые дукаты, под двадцатиградусным солнцем на фоне синего неба. Сюзанна Эдмундовна рискнула утром выйти из квартиры в ослепительно белом брючном костюме. Пуговицы на приталенном пиджаке вспыхивали огоньками, прозрачный шарф развевался в потоках теплого воздуха, нежно обдувавшего модную, раскованную, уверенную владелицу фирмы «Деловой вояж».
   Такая сногсшибательно красивая и праздничная Сюзанна Эдмундовна через некоторое время после выхода из дому стояла на обочине дороги подле «джипа-чероки» и задумчиво разглядывала проколотое колесо. Колесо весило, наверное, килограммов тридцать и, несмотря на относительно сухой асфальт, было достаточно грязным для белоснежного костюма Сюзы и чересчур резиново-грубым для ее холеных мягких рук. И ведь никто не спешил остановиться и помочь!
   Когда Сюзанна Эдмундовна смирилась с мыслью, что машину придется оставить, и собралась уже ловить такси, около ее громоздкого автомобиля притормозил крошка «тико», особенно маленький рядом с монстрообразным «джипом». Из «тико» с трудом выгрузилась пышнотелая девушка очень приятной, веселой наружности, с естественным румянцем во всю щеку и открытой улыбкой. В противоположность Сюзанне, девушка была одета во все эффектно-черное, наверное пребывая в известном заблуждении, что черный цвет добавляет стройности.
   – Авария? – дружелюбно осведомилась Татьяна. – Это была она и горела желанием совершить очередное ДД. – Я могу вам чем-нибудь помочь?
   – Спасибо, что остановились, – улыбнулась в ответ Сюзанна Эдмундовна. – Наверное, я его закрою и брошу. Позвоню мужу, пусть забирает.
   – А от него что-нибудь останется? – с сомнением посмотрела на сверкающий «джип» Таня. – Разберут на запчасти: Давайте попытаемся кого-нибудь тормознуть, мужчины помогут.
   – Как же! – усмехнулась Сюзанна Эдмундовна. – Битых полчаса пытаюсь исторгнуть сочувствие у пролетающих мимо. Не получается.
   – Я попробую!
   Таня была более удачлива – через минуту около нее остановился «Москвич», и из него, хлопнув дверцей, резво выпрыгнул тщедушный непрезентабельный мужичок в потертых брюках и давно утратившей расцветку футболке.
   – Какие проблемы, бабочки? – игриво спросил он, оглядывая огромную Татьяну и белоснежную Сюзанну. – Колесо? Щас запаску отдерем от задницы и поменяем! – И ринулся к «заднице» «джипа» вытаскивать из чехла запасное колесо.
   «Как безбрежно самомнение мужчин, – презрительно думала великолепная содержательница эскорт-службы, наблюдая за быстрыми действиями спасителя. – Что он такое? Какой-нибудь пресловутый слесарь, дворник, грузчик, наверняка закладывает, ни кожи ни рожи, как говорится, зубы гнилые, волосы редкие, в месяц имеет столько, сколько я трачу в неделю на кошачий корм. И вот это ничтожество смотрит на меня – бесподобную, благополучную, богатую, – приценивается, лапает взглядом, не сомневаясь, что имеет полное право так на меня смотреть!»
   «Как приятно наблюдать за работой профессионала, – мысленно восхищалась Танечка. – Ни одного лишнего движения, точность, выверенность, ловкость. Несомненно, товарищ из разряда „мастер на все руки“, любит трудиться, ни секунды без дела. Шустрый такой муравей! Его „москвичек“ весь выдраен, подштукатурен и блестит не хуже „джипа“. В его натруженных, поцарапанных руках все горит. В своей квартире наверняка он безустанно прибивает какие-то реечки, завинчивает гаечки, на дачном участке копает, пропалывает, поливает. Деятельный, неутомимый. И улыбка такая обаятельная!»
   В три минуты мужичок-муравей справился с колесом.
   – Вот, возьмите, – процедила сквозь зубы Сюзанна Эдмундовна, протягивая двумя пальцами купюру. Бриллиантовая змейка на запястье вынырнула из-под белого рукава пиджака и ослепительно вспыхнула, поймав солнечный луч.
   – Не откажусь! – весело ответил мужчина и умудрился вместе с бумажкой прихватить и атласные пальчики Сюзанны. – Ух, хороша!
   Татьяна рассмеялась. Окаменевшая Сюзанна Эдмундовна резко выдернула свою руку и сделала непроизвольное движение, словно хотела вытереть ее обо что-нибудь.
   – Все понял! – воскликнул экстремист. – Мы вам не ровня! Вы такие на «джипах», бо-бо-бо, а мы… Понял! Удаляюсь. Спасибо за деньги.
   Через пару секунд его «Москвич» затерялся в потоке автомобилей.
   – Энергия бьет ключом, правда? – сказала Танечка. – Хватило и на колесо, и на комплименты. Ну, мне пора на работу.
   – Потеряли из-за меня время, – заметила Сюзанна Эдмундовна. – Спасибо, помогли. Теперь опоздаете?
   – Ничего. У меня в принципе свободный график.
   – Где вы работаете? Если не секрет.
   – Ну, я специалист по кадрам в одной фирме.
   – О, кадры! Моя головная боль. Я, знаете ли, владелица фирмы и последнее время испытываю жуткую нехватку персонала. Проколотая шина немного выбила меня из колеи. Не заглянуть ли нам вон в то кафе? Выпьем по чашечке кофе с булочкой, подправим макияж?
   Мозг Татьяны чутко отреагировал на слово «булочка».
   – Кофе с булочкой… – безвольно повторила она.
   – Да. Я время от времени наведываюсь в это кафе по пути в офис, когда нет желания готовить себе завтрак. Здесь приличный натуральный кофе и чудесные булочки с кремом, – добила жертву Сюзанна Эдмундовна…
   Таким образом Таня Литейник, практически невинная, с незапятнанной репутацией девушка, оказалась за одним столиком с хозяйкой борделя. Хотя Танечка сегодня плотно позавтракала, она все же заказала себе две чашки кофе, сочный треугольный расстегай, три горячие плюшки, посыпанные сахарной пудрой и кремовую булочку. Сюзанна Эдмундовна ограничилась несладким кофе.
   – Расскажите, как вы работаете с кадрами, – попросила она, беззвучно пригубив маленькую чашечку. – Меня эта тема очень интересует.
   Я рада, что почувствовала требование современной жизни, быстренько подучилась за границей – у меня диплом психолога, и я стажировалась в Америке-и теперь занимаю хорошее, перспективное место в компании, – сказала Татьяна, откусывая плюшку. – Мозги снова в цене и работодатели готовы платить за них деньги. Моя задача – укомплектовать фирму адекватным персоналом. Для любого крупного предприятия проблема кадров стоит если не на первом, то на втором месте. После всеобщей уравниловки наступил момент, когда начинают цениться незаурядность мышления, интеллект, образованность и высокая квалификация. Залог успешного функционирования фирмы – разумно подобранная команда профессионалов-единомышленников.
   – Как вы правы, Танечка! – согласилась Сюзанна Эдмундовна. – Моя фирма просто задыхается от нехватки профессионалов. Я даже готова немного упростить требования к кандидатам, лишь бы набрать необходимое количество человек, но ведь такой шаг сразу скажется на конечном результате!
   – Случайные люди могут погубить самое перспективное начинание. Опасайтесь дилетантов.
   – И не говорите! – покачала головой Сюзанна Эдмундовна. – В том, чем занимаются в моей фирме, дилетантский подход совершенно неуместен.
   Здесь, по идее, Таня должна была спросить свою собеседницу, чем, собственно говоря, занимаются в ее фирме. Но так как Сюзанна Эдмундовна не посчитала нужным в первом же абзаце беседы сообщить о профиле своего предприятия, а Таня была от природы очень деликатной девочкой, то она воздержалась от праздных расспросов. Кто знает, может быть, подчиненные Сюзанны Эдмундовны занимались разработкой секретных вооружений или вообще монтировали трехфазные циклотронные фотосинтезаторы.