Страница:
Макс настороженно выглянул из-под одеяла.
– Вы меня бросите? – недоверчиво спросил он. – Меня, умирающего?
– Тебе уже гораздо лучше, – жестоко отрубил Андрей. Он взял за руки Дирли-Ду и Костю и увлек их к выходу.
– Постойте! Вы не можете бросить меня! Я умру! Постойте!
– Я согласна поработать медсестрой, – шепотом предложила Дирли-Ду. – Только если в туалет он будет ходить самостоятельно. Нельзя же его бросать!
– Тихо. Пойдемте.
– Ребята, – слабо голосил Макс. – Не бросайте! Стойте! Я иду с вами!
Андрей щелкнул замком. Через секунду в прихожую выпрыгнул отравленный журналист, еще достаточно бледный, но уже не такой очаровательно зеленый.
– Я иду с вами! – объявил он.
– Вид рыбы в кляре будет для тебя отвратителен.
– Дружба превыше всего. В принципе мне лучше. Надо двигаться. Движение – это жизнь. Дирли-Ду, я могу опереться на твою руку?
– Конечно, бедный мой.
***
Роман Шухов в очередной раз встречался в центре делового сотрудничества с представителями компании «Брукенмайер», и Ольга увязалась следом. К ее удивлению, на автомобильной стоянке она увидела «джип» Алекса Шепарева.
– А он что здесь делает? – спросила Оля, выбираясь на волю и натягивая подпрыгнувшую юбку обратно на колени.
– Алешка-то? Он сегодня с нами, – ответил Роман. – Тоже работает с этой фирмой, наши интересы пересекаются…
Шепарев радостным ястребом налетел на них в роскошном мраморном фойе. Роману он пожал руку, а Ольгу обнял за плечи и поцеловал в щеку. Шухов недовольно хмыкнул:
– Экий ты, братец, резвый. Ну-ка, отойди от девочки на пять метров.
– Девочка совсем не против, да, Олечка? И сама решает, можно ее целовать или нельзя.
Ольга мягко высвободилась из объятий элегантного Алекса и внимательно посмотрела ему в глаза, напряженно пытаясь внушить Шепареву мысль о необходимости конспирации. Обмен взглядами не ускользнул от наблюдательного Ромы и тоже ему не понравился.
– Если вы собираетесь обмануть меня и состыковаться за моей спиной, то учтите, этот номер не пройдет! – сурово предупредил он.
Роман даже и не представлял, насколько он опоздал со своим предостережением. К моменту встречи в центре, Ольга и Алекс имели богатую историю прелюбодеяний. Уставшая от перманентной роли благонравной невесты, Оля активно перестраивалась. Она страстно и безудержно изменяла ему с Алексом уже пять раз, причем два из них – прямо в арендованной Романом машине, пока несостоявшийся супруг, а теперь враг выскакивал по пути в магазин за пивом и креветками.
Алекс забыл всех своих фавориток и думал только об Ольге. Зная, что Роман не собирается жениться на девушке, он полагал, что не наносит другу ощутимого вреда, развлекая Олю в свободное время. Оля была весьма искусна в вопросах секса, и органы шепаревского тела устроили на нее ажиотажный спрос – одурманенный Алекс теперь чувствовал настоятельную потребность встречаться с новой подругой вновь и вновь. И сейчас, в фойе центра делового сотрудничества, он вложил в кратковременное объятие и легкий поцелуй всю свою накопившуюся за день разлуки нежность.
– Оля, ты сегодня такая деловая! – улыбнулся он.
Ольга действительно постаралась выглядеть предельно официально: помочь ей в этом должны были эллипсообразные очки в тонкой оправе, серый костюм и сумка-портфель из черной кожи. Костюм, правда, не только не придавал строгости, а, наоборот, вытачками, рельефными строчками и мини-юбкой подчеркивал женское очарование Ольги.
– Я буду конспектировать. Делать заметки, – призналась Оля.
– Вот, Алекс, уговорила взять ее с собой, – недовольно обратился к другу Роман. – Скучает, видите ли, в отеле. Хочет послушать живую немецкую речь, вспомнить, как училась в инязе. Пришлось взять. Не смог отказать. Так страстно уговаривала.
Роман взял Ольгу за руку и привлек к себе. Видимо, воспоминания о страстных уговорах еще были очень свежи. Алекс не удержался от взгляда, раскаленного, как шаровая молния, – он уже знал, что Ольга может быть очень убедительной. Оля скромно потупила глазки, изображая обаятельную невинность, и прильнула к огромному плечу Романа.
– Ну ладно, ребята, хватит обниматься, немцы появились.
Группа немецких партнеров приблизилась к троице, объединенной сексуальными узами. Очкастые и белорубашечные немцы без устали улыбались.
– Господа, позвольте представить вам моего секретаря Ольгу Емельянцеву, – сказал серьезно Роман.
Немцы заулыбались еще шире, беззастенчиво изучая Олю.
– Русские женщины – самые красивые, – сделал поразительное открытие один из них.
Остальные дружно закивали.
– Господа, пройдемте в синий зал, – предложил Алекс.
И, когда группа бизнесменов двинулась к открытым дверям, он пристроился сзади Ольги и ущипнул ее за мягкое место.
Глава 33
Глава 34
– Вы меня бросите? – недоверчиво спросил он. – Меня, умирающего?
– Тебе уже гораздо лучше, – жестоко отрубил Андрей. Он взял за руки Дирли-Ду и Костю и увлек их к выходу.
– Постойте! Вы не можете бросить меня! Я умру! Постойте!
– Я согласна поработать медсестрой, – шепотом предложила Дирли-Ду. – Только если в туалет он будет ходить самостоятельно. Нельзя же его бросать!
– Тихо. Пойдемте.
– Ребята, – слабо голосил Макс. – Не бросайте! Стойте! Я иду с вами!
Андрей щелкнул замком. Через секунду в прихожую выпрыгнул отравленный журналист, еще достаточно бледный, но уже не такой очаровательно зеленый.
– Я иду с вами! – объявил он.
– Вид рыбы в кляре будет для тебя отвратителен.
– Дружба превыше всего. В принципе мне лучше. Надо двигаться. Движение – это жизнь. Дирли-Ду, я могу опереться на твою руку?
– Конечно, бедный мой.
***
Роман Шухов в очередной раз встречался в центре делового сотрудничества с представителями компании «Брукенмайер», и Ольга увязалась следом. К ее удивлению, на автомобильной стоянке она увидела «джип» Алекса Шепарева.
– А он что здесь делает? – спросила Оля, выбираясь на волю и натягивая подпрыгнувшую юбку обратно на колени.
– Алешка-то? Он сегодня с нами, – ответил Роман. – Тоже работает с этой фирмой, наши интересы пересекаются…
Шепарев радостным ястребом налетел на них в роскошном мраморном фойе. Роману он пожал руку, а Ольгу обнял за плечи и поцеловал в щеку. Шухов недовольно хмыкнул:
– Экий ты, братец, резвый. Ну-ка, отойди от девочки на пять метров.
– Девочка совсем не против, да, Олечка? И сама решает, можно ее целовать или нельзя.
Ольга мягко высвободилась из объятий элегантного Алекса и внимательно посмотрела ему в глаза, напряженно пытаясь внушить Шепареву мысль о необходимости конспирации. Обмен взглядами не ускользнул от наблюдательного Ромы и тоже ему не понравился.
– Если вы собираетесь обмануть меня и состыковаться за моей спиной, то учтите, этот номер не пройдет! – сурово предупредил он.
Роман даже и не представлял, насколько он опоздал со своим предостережением. К моменту встречи в центре, Ольга и Алекс имели богатую историю прелюбодеяний. Уставшая от перманентной роли благонравной невесты, Оля активно перестраивалась. Она страстно и безудержно изменяла ему с Алексом уже пять раз, причем два из них – прямо в арендованной Романом машине, пока несостоявшийся супруг, а теперь враг выскакивал по пути в магазин за пивом и креветками.
Алекс забыл всех своих фавориток и думал только об Ольге. Зная, что Роман не собирается жениться на девушке, он полагал, что не наносит другу ощутимого вреда, развлекая Олю в свободное время. Оля была весьма искусна в вопросах секса, и органы шепаревского тела устроили на нее ажиотажный спрос – одурманенный Алекс теперь чувствовал настоятельную потребность встречаться с новой подругой вновь и вновь. И сейчас, в фойе центра делового сотрудничества, он вложил в кратковременное объятие и легкий поцелуй всю свою накопившуюся за день разлуки нежность.
– Оля, ты сегодня такая деловая! – улыбнулся он.
Ольга действительно постаралась выглядеть предельно официально: помочь ей в этом должны были эллипсообразные очки в тонкой оправе, серый костюм и сумка-портфель из черной кожи. Костюм, правда, не только не придавал строгости, а, наоборот, вытачками, рельефными строчками и мини-юбкой подчеркивал женское очарование Ольги.
– Я буду конспектировать. Делать заметки, – призналась Оля.
– Вот, Алекс, уговорила взять ее с собой, – недовольно обратился к другу Роман. – Скучает, видите ли, в отеле. Хочет послушать живую немецкую речь, вспомнить, как училась в инязе. Пришлось взять. Не смог отказать. Так страстно уговаривала.
Роман взял Ольгу за руку и привлек к себе. Видимо, воспоминания о страстных уговорах еще были очень свежи. Алекс не удержался от взгляда, раскаленного, как шаровая молния, – он уже знал, что Ольга может быть очень убедительной. Оля скромно потупила глазки, изображая обаятельную невинность, и прильнула к огромному плечу Романа.
– Ну ладно, ребята, хватит обниматься, немцы появились.
Группа немецких партнеров приблизилась к троице, объединенной сексуальными узами. Очкастые и белорубашечные немцы без устали улыбались.
– Господа, позвольте представить вам моего секретаря Ольгу Емельянцеву, – сказал серьезно Роман.
Немцы заулыбались еще шире, беззастенчиво изучая Олю.
– Русские женщины – самые красивые, – сделал поразительное открытие один из них.
Остальные дружно закивали.
– Господа, пройдемте в синий зал, – предложил Алекс.
И, когда группа бизнесменов двинулась к открытым дверям, он пристроился сзади Ольги и ущипнул ее за мягкое место.
Глава 33
Сюзанна Эдмундовна умела быть очень разной. Молодой (около тридцати?) и зрелой (определенно сорок два!), суровой и ласковой, несгибаемо железной и мягкой, как подогретый пластилин. Сейчас она напоминала заботливую мамочку. Напротив, в кресле под картиной, сидела юная мадемуазель, прелестная, стройная, обработанная ароматными химикатами и подкрашенная дорогой косметикой. И Сюзанна Эдмундовна ворковала. Мадемуазель была необходима агентству. «Деловой вояж» задыхался, агонизировал: девочек переманивали конкуренты, брали замуж иностранцы, изнуряли венерические болезни. Тучные стада неудовлетворенных клиентов возмущенно ржали, били копытами и мечтали передать агентству свои личные сбережения – в обмен на умелых нимф. Трудолюбивая Сюзанна неутомимо раскидывала сети в надежде поймать хоть какую-то рыбку.
– Мы с вами говорили по телефону насчет работы! – быстро начала девочка. – Что у вас?
– А сколько тебе лет, Лиза?
– Восемнадцать.
– На вид – пятнадцать.
– Я хорошо сохранилась, – хихикнула Лиза.
– Ты уже пробовала свои силы в чем-нибудь? – поинтересовалась Сюзанна Эдмундовна.
– Ну конечно! Я ведь работаю в банке секретаршей. Но у нас там всякие неприятности, проблемы. – Ходят слухи, что банк прикроют. И я на всякий случай дала объявление. Надо встретить безработицу во всеоружии, правда? Но вы сказали, что у вас можно на неполный день, и я могу совмещать, пока нас не прихлопнули окончательно. Буду днем в «Гаранте» – это банк наш так называется, а вечером у вас. А что надо делать? Конкретно? И сколько вы будете платить? У меня в банке хороший заработок.
– Это не тот банк, директора которого недавно застрелили? Глеб Батурский?
– Именно. Там я и работаю.
– Ты умеешь печатать? И с компьютером умеешь обращаться?
– Естественно! Кто бы потерпел меня в приемной, если бы я этого не умела делать! Так вы хотите, чтобы я сидела здесь, в офисе? Отлично. Недалеко от банка, я смогу приходить после работы. А потом, когда «Гарант» закроют…
Нет, Лизочка, постой! Дай мне вставить слово! – взмолилась Сюзанна Эдмундовна. Владелица агентства предупредительным жестом утихомирила болтливую девчонку и начала свою партию. Певучая, умиротворенная каватина заполнила пространство офиса, обволакивая доверчивую Лизу. Молодые обаятельные бизнесмены, фабриканты, заводовладельцы, испанские гранды, французские кутюрье выстраивались в очередь и жаждали только одного – провести час в ресторане или концертном зале в Лизином обществе. До сего момента девочка и не подозревала, что в ней нуждается такое количество богатых мужчин.
– И значит, никакого секса? – еще раз уточнила Лиза в конце беседы.
– Нет, нет, нет! – замахала руками Сюзанна Эдмундовна. – Только если парень очень тебе понравится и ты сама попросишь его об этом.
– Хорошо. Никаких интимных услуг, – удовлетворенно кивнула Лиза. – Но я еще подумаю. Банк все-таки пока работает, меня не уволили. Давайте я вам на днях позвоню!
– Обязательно, лапушка! – откликнулась Сюзанна Эдмундовна. – Вот, возьми мою визитку.
«Не придет? Или клюнет? – думала Сюзанна Эдмундовна, перебирая газеты с объявлениями. – Хотя бы парочку заказов пусть отработает, как Ксения. И то хорошо. Клиенты взбесились. Какой-то всплеск гиперсексуальности. Самое время делать деньги, а не получается!»
***
Живописная компания – хмурый супермен Пряжников, стремительный, беспокойный Константин, а также изумрудные мощи Колотова, повисшие на яркой, веселой Дирли-Ду, – с негодованием осмотрела объявление на двери ресторана. «Извините, мы закрылись по техническим причинам. Ждем вас завтра с 9.00 до 23.00».
– Только что его не было, – удивился Костя. – Объявления этого…
– До завтра я, пожалуй, не доживу! – расстроилась Дирли-Ду.
– Поехали в бистро «Момент». Там подают умопомрачительное рыбное ассорти под названием «Остров Лесбос», – предложил Андрей. – Да, не удивляйтесь, прямо так и называется: «Остров Лесбос».
– Смотрите, миряне, Пряжникова сегодня тянет на рыбу, – слабо встрял Макс.
– А я думаю, давайте в «Сицилию». Это напротив моего дома, – сказал Костя. Он открыл автомобиль и пригласил в него Дирли-Ду. – Там чудесно, вкусно, необычно. Сравнительно дешево. Не думайте, что одни макароны, кетчуп, опять макароны. Нет. Отличная итальянская кухня, разнообразная. Открылись неделю назад. И я там теперь постоянный клиент.
– Первый раз слышу. – Андрей заталкивал на заднее сиденье вялого журналиста. Макс с пронзительным воплем свалился прямо на Дирли-Ду. Та с готовностью обняла его за плечи и стала успокаивать.
Через двадцать минут автомобиль, нафаршированный незаурядными личностями, остановился около кафе «Сицилия». Фасад здания носил следы недавнего ремонта, первый этаж, где располагалось кафе, сиял молочно-белым пластиком, перед входом была разбита клумба – цветы, правда, давно увяли. Но голодным страдальцам, видно, не суждено было сегодня удовлетворить притязания желудка. Учитывая территориальный колорит события разворачивались в лучших традициях сицилийской мафии.
Едва Константин и Андрей ступили на тротуар, из кафе с гортанными криками вырвались четыре здоровенных и возбужденных парня в черных кожаных куртках и радостно набросились на Костю. Привычный, вероятно, к таким изъявлениям чувств Константин начал лихо отбиваться.
– Эй! Эй! – удивленно окликнул воинов Андрей. – Спятили вы, что ли? Мы не для этого сюда приехали!
– Не впрягайся, шеф, – ответил один из головорезов. – Это не твои проблемы.
Ну, конечно, хорек! – согласился Андрей. – Это исключительно твои проблемы! – И ринулся в бой. В ту же секунду злобный хорек улетел на черно-коричневую влажную клумбу, где вырыл удивленной физиономией значительное углубление. Молниеносный Константин бодро молотил кулаками двухметрового детину.
Великолепно тонированный всеми оттенками зелени Макс вырвался из рук Дирли-Ду и тоже устремился в атаку. Первый же удар, на который он напоролся, отбросил его на три метра. «О, упоительный восторг полета, как сказала гильотина, падая на шею Марии-Антуанетты», – прокомментировал Максим, с трудом поднимаясь. Дирли-Ду благоразумно заняла место в зрительном зале.
Бандиты не ожидали такого отпора. Четверка смельчаков рассчитывала, наверное, оперативно набить капитану симпатичную морду, навсегда вывести из строя его печень, почки, легкие и смыться. Но не тут-то было. Зубодробильный тайфун в облике голодного и злого Пряжникова сметал все живое на своем пути, слышался хруст костей, крики жертв. Избиваемые летали над театром военных действий, как бадминтонные воланы – то вправо, то влево. На земле их ловил бледный очкарик и со словами «не беспокойтесь, господа, я обслужу всех!» наносил заключительные штрихи в виде увесистых пинков. Константин походил на вентилятор, мелькали руки и ноги, к нему страшно было подступиться. Дирли-Ду громко скандировала имена участников битвы.
Через десять минут все кончилось. Окровавленные обидчики уползли с ринга на брюхе, шипя и огрызаясь, залезли в машину и отчалили. Но победителям тоже досталось. Костя размазывал по подбородку кровь из рассеченной губы и держался за бок, его бежевый плащ был порван. Максу разбили очки, он беспомощно мигал и тоже был весь разукрашен: на зеленом фоне теперь сияли многочисленные мелкие порезы от осколков и фингал. И только блистательный Пряжников остался невредим – бандитам не удалось подпортить его внешность.
– Андрей получает за технику 5,9 балла, за артистизм 6,0. Костя, ты тоже молодец, но в другой раз, когда будешь бить пяткой по врагу, постарайся сохранять приятное выражение лица. А то зверь какой-то, а не славный мальчик Костя Смирнов. – Ладно? Конечно, ты молодец, здорово размахиваешь ногами. Но герой таблоидов сегодня – это однозначно господин Колотов. Вы только посмотрите на него! Полумертвый, со спазмами в животе, он поперся спасать друзей! Истинный мушкетер! Дай я вытру кровь.
– Мои очки! Мои любимые очки! – причитал Максим.
– Не плачь, мы купим тебе новые!
Дирли-Ду извлекла из сумочки платочек и стала вытирать кровь с лица Максима. Костя завел мотор:
– На соседней улице – мой дом. Приведем себя в порядок.
***
– Костя, у тебя в холодильнике какой ассортимент – холостяцкий или как у хомячка Пряжникова? – спросила Дирли-Ду.
– У меня шломан холодильник, – прошепелявил Константин. Он трудился над своей разбитой губой. – Я его ишпольжую прошто как шкаф.
– А, точно! Я забыла! – непродуманно воскликнула Дирли-Ду и осеклась.
Андрей, который рассматривал изрезанное лицо Макса и выискивал в ранках стеклянную мелочь, с подозрением обернулся к Дирли-Ду:
– Как это забыла? Ты и раньше об этом знала?
– Эндрю, не отвлекайся, я умираю, смотри, сколько крови! – в панике дернул сыщика Максим.
Рыжеволосая красавица заметалась:
– Я… ну… это. Один раз уже спрашивала! В подъезде, ну когда мы поднимались! Я такая стала забывчивая! А вдруг беременная?
– Почему-то я не помню, чтобы ты спрашивала про холодильник, – недоверчиво сказал Андрей. – Макс, не дергайся! Дайте мне еще бинт!
– Больно!!!
– Хочешь, я дам гигиеническую прокладку? – вставила милосердная Дирли-Ду. – Исключительная впитываемость. Уникальный верхний слой «драй-вив» задерживает влагу и не пропускает ее наружу. Макс будет чувствовать себя комфортно.
– С крылышками? Давай, – согласился Андрей. – Прилепим крылышки к ушам Макса, и пусть сидит с прокладкой на лице. Сухой, чистый, надежный.
– Издеваетесь! – обиженно заныл Колотов. – Глумитесь! – Он почему-то забыл про свое отравление и теперь весь сконцентрировался на том, чтобы не умереть от потери крови.
– Шпашибо вам, мужики, – сказал Костя. – Ешли бы не вы, был бы я шейчаш трупом.
– Ничего, – ответил Андрей. – По пятницам у меня как раз айкидо.
– Лучше бы у тебя по пятницам был секс без тормозов! – сказала Дирли-Ду. – Все заняты. До меня никому нет дела! А я не то что не обедала, даже не завтракала!
Костя бросил зеркальце, Андрей – Макса, и два влюбленных взгляда устремились к Дирли-Ду.
– Прошу, не надо говорить про еду! – взмолился журналист.
– Я шбегаю за пиццей! – начал Костя.
– Опять ты со своей пиццей, – привередливо отмахнулась Дирли-Ду. – Гуд-бай, страдальцы. Мне надоел ваш лазарет. Ухожу. Куплю чего-нибудь съедобного.
– Возьми в моем плаще деньги, – крикнул вдогонку Андрей. – Если она собралась за покупками – это надолго. Костя, а что за типы пытались убить себя с нашей помощью?
– Да длинная история. Проверял одну фирму, обнаружил массу нарушений. Сначала предлагали взятку, теперь терроризируют. А от меня уже ничего не зависит. Бумаги ушли наверх. Да и если бы зависело – ни фига!
– Как называется фирма? – поинтересовался Андрей. – Я смогу как-то на них повлиять?
– Андрей, не ввязывайся. Еще те ублюдки.
– А все-таки?
– «Зевс», – неохотно ответил Костя. – Да я сам как-нибудь выкручусь. Это не в первый раз.
– Эндрю, а ты вправду готовишься стать отцом? – некстати вспомнил Макс. – Дирли-Ду беременна? Однако темпы у вас!
– Мы с вами говорили по телефону насчет работы! – быстро начала девочка. – Что у вас?
– А сколько тебе лет, Лиза?
– Восемнадцать.
– На вид – пятнадцать.
– Я хорошо сохранилась, – хихикнула Лиза.
– Ты уже пробовала свои силы в чем-нибудь? – поинтересовалась Сюзанна Эдмундовна.
– Ну конечно! Я ведь работаю в банке секретаршей. Но у нас там всякие неприятности, проблемы. – Ходят слухи, что банк прикроют. И я на всякий случай дала объявление. Надо встретить безработицу во всеоружии, правда? Но вы сказали, что у вас можно на неполный день, и я могу совмещать, пока нас не прихлопнули окончательно. Буду днем в «Гаранте» – это банк наш так называется, а вечером у вас. А что надо делать? Конкретно? И сколько вы будете платить? У меня в банке хороший заработок.
– Это не тот банк, директора которого недавно застрелили? Глеб Батурский?
– Именно. Там я и работаю.
– Ты умеешь печатать? И с компьютером умеешь обращаться?
– Естественно! Кто бы потерпел меня в приемной, если бы я этого не умела делать! Так вы хотите, чтобы я сидела здесь, в офисе? Отлично. Недалеко от банка, я смогу приходить после работы. А потом, когда «Гарант» закроют…
Нет, Лизочка, постой! Дай мне вставить слово! – взмолилась Сюзанна Эдмундовна. Владелица агентства предупредительным жестом утихомирила болтливую девчонку и начала свою партию. Певучая, умиротворенная каватина заполнила пространство офиса, обволакивая доверчивую Лизу. Молодые обаятельные бизнесмены, фабриканты, заводовладельцы, испанские гранды, французские кутюрье выстраивались в очередь и жаждали только одного – провести час в ресторане или концертном зале в Лизином обществе. До сего момента девочка и не подозревала, что в ней нуждается такое количество богатых мужчин.
– И значит, никакого секса? – еще раз уточнила Лиза в конце беседы.
– Нет, нет, нет! – замахала руками Сюзанна Эдмундовна. – Только если парень очень тебе понравится и ты сама попросишь его об этом.
– Хорошо. Никаких интимных услуг, – удовлетворенно кивнула Лиза. – Но я еще подумаю. Банк все-таки пока работает, меня не уволили. Давайте я вам на днях позвоню!
– Обязательно, лапушка! – откликнулась Сюзанна Эдмундовна. – Вот, возьми мою визитку.
«Не придет? Или клюнет? – думала Сюзанна Эдмундовна, перебирая газеты с объявлениями. – Хотя бы парочку заказов пусть отработает, как Ксения. И то хорошо. Клиенты взбесились. Какой-то всплеск гиперсексуальности. Самое время делать деньги, а не получается!»
***
Живописная компания – хмурый супермен Пряжников, стремительный, беспокойный Константин, а также изумрудные мощи Колотова, повисшие на яркой, веселой Дирли-Ду, – с негодованием осмотрела объявление на двери ресторана. «Извините, мы закрылись по техническим причинам. Ждем вас завтра с 9.00 до 23.00».
– Только что его не было, – удивился Костя. – Объявления этого…
– До завтра я, пожалуй, не доживу! – расстроилась Дирли-Ду.
– Поехали в бистро «Момент». Там подают умопомрачительное рыбное ассорти под названием «Остров Лесбос», – предложил Андрей. – Да, не удивляйтесь, прямо так и называется: «Остров Лесбос».
– Смотрите, миряне, Пряжникова сегодня тянет на рыбу, – слабо встрял Макс.
– А я думаю, давайте в «Сицилию». Это напротив моего дома, – сказал Костя. Он открыл автомобиль и пригласил в него Дирли-Ду. – Там чудесно, вкусно, необычно. Сравнительно дешево. Не думайте, что одни макароны, кетчуп, опять макароны. Нет. Отличная итальянская кухня, разнообразная. Открылись неделю назад. И я там теперь постоянный клиент.
– Первый раз слышу. – Андрей заталкивал на заднее сиденье вялого журналиста. Макс с пронзительным воплем свалился прямо на Дирли-Ду. Та с готовностью обняла его за плечи и стала успокаивать.
Через двадцать минут автомобиль, нафаршированный незаурядными личностями, остановился около кафе «Сицилия». Фасад здания носил следы недавнего ремонта, первый этаж, где располагалось кафе, сиял молочно-белым пластиком, перед входом была разбита клумба – цветы, правда, давно увяли. Но голодным страдальцам, видно, не суждено было сегодня удовлетворить притязания желудка. Учитывая территориальный колорит события разворачивались в лучших традициях сицилийской мафии.
Едва Константин и Андрей ступили на тротуар, из кафе с гортанными криками вырвались четыре здоровенных и возбужденных парня в черных кожаных куртках и радостно набросились на Костю. Привычный, вероятно, к таким изъявлениям чувств Константин начал лихо отбиваться.
– Эй! Эй! – удивленно окликнул воинов Андрей. – Спятили вы, что ли? Мы не для этого сюда приехали!
– Не впрягайся, шеф, – ответил один из головорезов. – Это не твои проблемы.
Ну, конечно, хорек! – согласился Андрей. – Это исключительно твои проблемы! – И ринулся в бой. В ту же секунду злобный хорек улетел на черно-коричневую влажную клумбу, где вырыл удивленной физиономией значительное углубление. Молниеносный Константин бодро молотил кулаками двухметрового детину.
Великолепно тонированный всеми оттенками зелени Макс вырвался из рук Дирли-Ду и тоже устремился в атаку. Первый же удар, на который он напоролся, отбросил его на три метра. «О, упоительный восторг полета, как сказала гильотина, падая на шею Марии-Антуанетты», – прокомментировал Максим, с трудом поднимаясь. Дирли-Ду благоразумно заняла место в зрительном зале.
Бандиты не ожидали такого отпора. Четверка смельчаков рассчитывала, наверное, оперативно набить капитану симпатичную морду, навсегда вывести из строя его печень, почки, легкие и смыться. Но не тут-то было. Зубодробильный тайфун в облике голодного и злого Пряжникова сметал все живое на своем пути, слышался хруст костей, крики жертв. Избиваемые летали над театром военных действий, как бадминтонные воланы – то вправо, то влево. На земле их ловил бледный очкарик и со словами «не беспокойтесь, господа, я обслужу всех!» наносил заключительные штрихи в виде увесистых пинков. Константин походил на вентилятор, мелькали руки и ноги, к нему страшно было подступиться. Дирли-Ду громко скандировала имена участников битвы.
Через десять минут все кончилось. Окровавленные обидчики уползли с ринга на брюхе, шипя и огрызаясь, залезли в машину и отчалили. Но победителям тоже досталось. Костя размазывал по подбородку кровь из рассеченной губы и держался за бок, его бежевый плащ был порван. Максу разбили очки, он беспомощно мигал и тоже был весь разукрашен: на зеленом фоне теперь сияли многочисленные мелкие порезы от осколков и фингал. И только блистательный Пряжников остался невредим – бандитам не удалось подпортить его внешность.
– Андрей получает за технику 5,9 балла, за артистизм 6,0. Костя, ты тоже молодец, но в другой раз, когда будешь бить пяткой по врагу, постарайся сохранять приятное выражение лица. А то зверь какой-то, а не славный мальчик Костя Смирнов. – Ладно? Конечно, ты молодец, здорово размахиваешь ногами. Но герой таблоидов сегодня – это однозначно господин Колотов. Вы только посмотрите на него! Полумертвый, со спазмами в животе, он поперся спасать друзей! Истинный мушкетер! Дай я вытру кровь.
– Мои очки! Мои любимые очки! – причитал Максим.
– Не плачь, мы купим тебе новые!
Дирли-Ду извлекла из сумочки платочек и стала вытирать кровь с лица Максима. Костя завел мотор:
– На соседней улице – мой дом. Приведем себя в порядок.
***
– Костя, у тебя в холодильнике какой ассортимент – холостяцкий или как у хомячка Пряжникова? – спросила Дирли-Ду.
– У меня шломан холодильник, – прошепелявил Константин. Он трудился над своей разбитой губой. – Я его ишпольжую прошто как шкаф.
– А, точно! Я забыла! – непродуманно воскликнула Дирли-Ду и осеклась.
Андрей, который рассматривал изрезанное лицо Макса и выискивал в ранках стеклянную мелочь, с подозрением обернулся к Дирли-Ду:
– Как это забыла? Ты и раньше об этом знала?
– Эндрю, не отвлекайся, я умираю, смотри, сколько крови! – в панике дернул сыщика Максим.
Рыжеволосая красавица заметалась:
– Я… ну… это. Один раз уже спрашивала! В подъезде, ну когда мы поднимались! Я такая стала забывчивая! А вдруг беременная?
– Почему-то я не помню, чтобы ты спрашивала про холодильник, – недоверчиво сказал Андрей. – Макс, не дергайся! Дайте мне еще бинт!
– Больно!!!
– Хочешь, я дам гигиеническую прокладку? – вставила милосердная Дирли-Ду. – Исключительная впитываемость. Уникальный верхний слой «драй-вив» задерживает влагу и не пропускает ее наружу. Макс будет чувствовать себя комфортно.
– С крылышками? Давай, – согласился Андрей. – Прилепим крылышки к ушам Макса, и пусть сидит с прокладкой на лице. Сухой, чистый, надежный.
– Издеваетесь! – обиженно заныл Колотов. – Глумитесь! – Он почему-то забыл про свое отравление и теперь весь сконцентрировался на том, чтобы не умереть от потери крови.
– Шпашибо вам, мужики, – сказал Костя. – Ешли бы не вы, был бы я шейчаш трупом.
– Ничего, – ответил Андрей. – По пятницам у меня как раз айкидо.
– Лучше бы у тебя по пятницам был секс без тормозов! – сказала Дирли-Ду. – Все заняты. До меня никому нет дела! А я не то что не обедала, даже не завтракала!
Костя бросил зеркальце, Андрей – Макса, и два влюбленных взгляда устремились к Дирли-Ду.
– Прошу, не надо говорить про еду! – взмолился журналист.
– Я шбегаю за пиццей! – начал Костя.
– Опять ты со своей пиццей, – привередливо отмахнулась Дирли-Ду. – Гуд-бай, страдальцы. Мне надоел ваш лазарет. Ухожу. Куплю чего-нибудь съедобного.
– Возьми в моем плаще деньги, – крикнул вдогонку Андрей. – Если она собралась за покупками – это надолго. Костя, а что за типы пытались убить себя с нашей помощью?
– Да длинная история. Проверял одну фирму, обнаружил массу нарушений. Сначала предлагали взятку, теперь терроризируют. А от меня уже ничего не зависит. Бумаги ушли наверх. Да и если бы зависело – ни фига!
– Как называется фирма? – поинтересовался Андрей. – Я смогу как-то на них повлиять?
– Андрей, не ввязывайся. Еще те ублюдки.
– А все-таки?
– «Зевс», – неохотно ответил Костя. – Да я сам как-нибудь выкручусь. Это не в первый раз.
– Эндрю, а ты вправду готовишься стать отцом? – некстати вспомнил Макс. – Дирли-Ду беременна? Однако темпы у вас!
Глава 34
К неудовольствию секретарши, президенту «Ойлэкспорт интернешнл» захотелось поработать в субботу.
– Ах, Вячеслав Матвеевич, – капризно сказала Маруся, поставив перед начальником утренний кофе, – почему вы не предупредили меня, когда брали на это место? Мой хрупкий организм не приспособлен к таким перегрузкам!
Маруся была ленива, Куницын уже это заметил.
– Сегодня мы только до обеда, – слегка успокоил он секретаршу. – Кто-нибудь звонил?
– Недавно звонили из какого-то фонда, я сказала, что вы пока у себя, и они должны подъехать.
– Из какого фонда?
Маруся закатила глаза, подумала, но ничего не обнаружила в своей памяти.
– Ой, я забыла!
– Ну, не расстраивайся. – Вячеслав Матвеевич мысленно проклинал свою учтивость. Вот у Глеба эта бестолковая блондинка не продержалась бы в офисе и двух часов.
Можно к вам? – В кабинет просунулась кудрявая от химии голова. Вслед за головой возник широкоформатный бюст и все остальное. За первой посетительницей в комнату гуськом пробрались еще две. – Мы из благотворительного фонда Глеба Николаевича Батурского. Я директор «Машеньки» – реабилитация детей-инвалидов. Полохова Анна Тимофеевна. Помните, вы приезжали к нам в контору вместе с Глебом Николаевичем?
Куницын вскочил с места и начал отодвигать стулья, приглашая дам садиться.
– Маруся, кофе, конфеты, печенье, – скомандовал он.
– Мы не надолго, Вячеслав Матвеевич, – смущенно начала Анна Тимофеевна. – Возможно, вы не захотите с нами разговаривать. Но мы узнали, что Глеб Николаевич был вам близким другом.
– Да, – подтвердил Куницын. – Пожалуйста, кофе.
– И теперь, когда его фонд, так сказать, осиротел, мы осмелились обратиться за помощью к вам. – Благодаря личному спонсорству Глеба Николаевича нам многое удалось сделать за два с половиной года работы. Позвольте некоторые цифры…
Дама достала увесистый блокнот, набрала в легкие побольше воздуха и начала протокольным голосом:
– Фонд «Машенька» открылся в мае девяносто пятого года. В первый же месяц после его основания было направлено на лечение в лучшие платные клиники России – 56 ребят, в Германию – 18 детей, на курорты Болгарии – 36, в Англию – 21, в Америку…
– А вы не могли сразу перепрыгнуть на заключительную часть? – мягко спросил Куницын. – Что вы конкретно хотите?
– Дело в том, что несколько дней назад мы получили письмо от вдовы Батурского. Она намерена с первого ноября ликвидировать наш фонд.
Вячеслав Матвеевич сжал губы. От прекрасной Галатеи, которую он создал в своем сердце, отвалился кусок мрамора и больно ударил Пигмалиона. Подлинная Виола продолжала разочаровывать. Миллионов, оставленных жене Глебом, хватило бы на две сотни благотворительных фондов, не считая безбедной жизни для самой Виолы.
– Понимаете, в какой ситуации мы оказались? Что нам делать? Что делать родителям? Например, двенадцатилетний Толик Перепелицын сейчас находится в германской клинике, в Мюнхене. За его лечение мы должны были в ноябре перечислить двадцать пять тысяч марок, в декабре – еще пятнадцать тысяч. Другие дети – их много! – в других больницах, мы не можем сорвать их с больничных коек!
– Я попытаюсь поговорить с Виолой Батурской, – мрачно заявил Куницын. – Думаю, мне удастся ее убедить в неэтичности, жестокости такого поведения.
Дамы дружно закачали головами и заговорили все одновременно:
– С ней бесполезно говорить, Вячеслав Матвеевич! Она…
– Батурская буквально спустила на нас собак!
– Мы на коленях перед ней ползали!
– Умоляли хотя бы отложить срок ликвидации, чтобы мы смогли забрать детей!
– Батурская даже отказывается оплатить обратные билеты, не то что лечение!
– Она фантастически жадная! Как устроен человек! Чем больше имеет, тем больше ему хочется!
Перевернув над головой Виолы мусорный бак, женщины смолкли и выжидательно уставились на президента компании.
– Так… – задумчиво протянул Вячеслав Матвеевич.
– Наш главный бухгалтер Жанна Васильевна подсчитала… Говорите, Жанна Васильевна.
Главный бухгалтер прокашлялась:
– Мы подсчитали, что если оставить всех наших детей там, где они сейчас, и дать им возможность закончить курс лечения, а потом плюс обратные билеты, то получается вот какая сумма, вот посмотрите калькуляцию, Вячеслав Матвеевич, я здесь все подробно расписала. – Женщина протянула Куницыну листок.
– Оставшееся время мы будем работать без зарплаты, – сказала Полохова. – У нас есть несколько микроавтобусов, оборудованных для перевозки инвалидов, спортивный зал со специальными тренажерами, – все это мы продадим. Некоторую сумму соберем с помощью телевизионной и газетной рекламы. – Но все равно денег не хватит.
– Я думаю, ни к чему идти на такие жертвы. – Вячеслав Матвеевич откинулся в кресле и посмотрел в окно. – Мы действительно были с Глебом Николаевичем большими друзьями. Продолжайте спокойно работать. Как и раньше, при жизни Глеба. Жанна Васильевна, в понедельник приезжайте сюда со всеми документами, отчетами, балансом, а я дам указание одному из своих помощников обсудить с вами дела фонда.
Дамы застыли над кофейными чашками. Им не верилось, что дело решилось так быстро и удачно.
– Как нам расценивать ваши слова, Вячеслав Матвеевич? – с замиранием спросила Анна Тимофеевна. – Вы берете нас под свой патронаж?
– Именно. Я, конечно, не такой крутой, как Глеб Николаевич…
Женщины облегченно захихикали. Перед визитом они навели справки и знали, что господин Куницын по степени крутизны посоперничает со многими.
– …но могу гарантировать вам спокойную и плодотворную работу. А если я пойму, что ваша деятельность максимально эффективна – то можете рассчитывать и на строчку в моем завещании. У меня нет жены, которая станет вас грабить после моей смерти.
Дамы совсем расслабились, развеселились и бодро накинулись на коробку шоколадных конфет.
– Вам ли говорить о смерти, Вячеслав Матвеевич! – игриво воскликнула Анна Тимофеевна, подрагивая плечами и необъятным бюстом. – Такой интересный мужчина, в самом расцвете…
Куницын грустно улыбнулся:
– А Глеб Николаевич был моим ровесником. И его уже нет. Так, хорошо. Жанна Васильевна, значит, в понедельник.
Анна Тимофеевна, которая находилась при прощании ближе всех к президенту, была осчастливлена лобызанием ручки. Это невероятно ее смутило.
– Ой, Вячеслав Матвеевич! Какой вы галантный!.
Уже в приемной Куницын остановил женщин, вспомнив о чем-то.
– Но, насколько я знаю, Глеб финансировал еще два фонда. Как у них дела?
– Так же! – хором рапортовали женщины. – Тоже получили письма. Сейчас в панике мечутся, ищут спонсоров. Как и мы.
– Телефоны?
– У меня есть, – сказала бухгалтер и полезла в сумку. – Мы сотрудничаем.
– Маруся, запиши телефоны…
Фондовые дамы ехали в лифте, и зеркальную кабинку переполняли радость и возбуждение.
– Как сейчас начнем звонить всем родителям! Вот счастья-то будет!
– А может, подождать до понедельника? Вдруг он передумает, а мы обнадежим людей?
– Он не передумает. Видно порядочного человека.
– Батурская – стерва!
– Стерва!
– Ой, девочки, но Куницын – настоящий мужик. Красавец!
– Не такой уж красавец.
– Но стиль, манеры, речь. Очаровательный!
Если бы отрицательные эмоции, которые вырабатывали женщины при мысли о Виоле Батурской, могли как-то подточить тросы лифта, то лифт давно бы рухнул в шахту. Но если бы в электрический механизм влилась энергия восторга и восхищения Куницыным, то дамы взлетели бы в своей кабинке выше двенадцатого этажа здания.
Автомобиль Вячеслава Матвеевича остановился у дома Виолы Батурской. Куницын был раздражен. Живая Виола никак не хотела утрамбовываться в рамки божественного образа, который был создан мечтами Вячеслава Матвеевича, и вела себя неподобающе. Зачем она затеяла ликвидацию фондов? Откуда такая жадность?
Поднимаясь по лестнице, президент «Ойлэкспорта» столкнулся с высоким смуглым красавцем, стремительно сбегавшим вниз. Взгляды мужчин пересеклись на долю секунды, но этого мгновения хватило, чтобы Вячеслав Матвеевич почувствовал в груди какое-то неясное неудобство, смятение, так, словно парень не был ему чужим. Ощущение непонятного беспокойства было столь сильно, что Куницын, преодолев лестничный пролет, все-таки не выдержал и оглянулся. Стройный красавчик открывал наружную дверь. Его картинная внешность стопроцентно, до оскомины соответствовала стандартам героя-любовника: черные брови, улетающие от переносицы к вискам, точеный нос и скульптурный подбородок с ложбинкой. Ворот тонкой черной водолазки плотно обхватывал крепкую шею, распахнутая короткая куртка открывала широкую грудь в рельефных мышцах, джинсы натужно обтягивали узкие бедра…
…Виола была не совсем одета и не совсем накрашена. Воздушный, прозрачный пеньюар струился вниз, к полу, обрисовывая фигуру. На Куницына полыхнуло жаром. Глаза Виолы странно блестели, а губы, лишенные помады, казались слегка припухшими. Вячеслав Матвеевич с трудом подавил в себе желание накинуться на нее, такую доступную, мягкую, горячую, смять, скомкать в объятиях.
– Ты? – удивилась Виола, смущенно улыбаясь и панически оглядываясь на зеркало. – Я не ждала… Видишь, раздетая. Подожди, хорошо?
– Ах, Вячеслав Матвеевич, – капризно сказала Маруся, поставив перед начальником утренний кофе, – почему вы не предупредили меня, когда брали на это место? Мой хрупкий организм не приспособлен к таким перегрузкам!
Маруся была ленива, Куницын уже это заметил.
– Сегодня мы только до обеда, – слегка успокоил он секретаршу. – Кто-нибудь звонил?
– Недавно звонили из какого-то фонда, я сказала, что вы пока у себя, и они должны подъехать.
– Из какого фонда?
Маруся закатила глаза, подумала, но ничего не обнаружила в своей памяти.
– Ой, я забыла!
– Ну, не расстраивайся. – Вячеслав Матвеевич мысленно проклинал свою учтивость. Вот у Глеба эта бестолковая блондинка не продержалась бы в офисе и двух часов.
Можно к вам? – В кабинет просунулась кудрявая от химии голова. Вслед за головой возник широкоформатный бюст и все остальное. За первой посетительницей в комнату гуськом пробрались еще две. – Мы из благотворительного фонда Глеба Николаевича Батурского. Я директор «Машеньки» – реабилитация детей-инвалидов. Полохова Анна Тимофеевна. Помните, вы приезжали к нам в контору вместе с Глебом Николаевичем?
Куницын вскочил с места и начал отодвигать стулья, приглашая дам садиться.
– Маруся, кофе, конфеты, печенье, – скомандовал он.
– Мы не надолго, Вячеслав Матвеевич, – смущенно начала Анна Тимофеевна. – Возможно, вы не захотите с нами разговаривать. Но мы узнали, что Глеб Николаевич был вам близким другом.
– Да, – подтвердил Куницын. – Пожалуйста, кофе.
– И теперь, когда его фонд, так сказать, осиротел, мы осмелились обратиться за помощью к вам. – Благодаря личному спонсорству Глеба Николаевича нам многое удалось сделать за два с половиной года работы. Позвольте некоторые цифры…
Дама достала увесистый блокнот, набрала в легкие побольше воздуха и начала протокольным голосом:
– Фонд «Машенька» открылся в мае девяносто пятого года. В первый же месяц после его основания было направлено на лечение в лучшие платные клиники России – 56 ребят, в Германию – 18 детей, на курорты Болгарии – 36, в Англию – 21, в Америку…
– А вы не могли сразу перепрыгнуть на заключительную часть? – мягко спросил Куницын. – Что вы конкретно хотите?
– Дело в том, что несколько дней назад мы получили письмо от вдовы Батурского. Она намерена с первого ноября ликвидировать наш фонд.
Вячеслав Матвеевич сжал губы. От прекрасной Галатеи, которую он создал в своем сердце, отвалился кусок мрамора и больно ударил Пигмалиона. Подлинная Виола продолжала разочаровывать. Миллионов, оставленных жене Глебом, хватило бы на две сотни благотворительных фондов, не считая безбедной жизни для самой Виолы.
– Понимаете, в какой ситуации мы оказались? Что нам делать? Что делать родителям? Например, двенадцатилетний Толик Перепелицын сейчас находится в германской клинике, в Мюнхене. За его лечение мы должны были в ноябре перечислить двадцать пять тысяч марок, в декабре – еще пятнадцать тысяч. Другие дети – их много! – в других больницах, мы не можем сорвать их с больничных коек!
– Я попытаюсь поговорить с Виолой Батурской, – мрачно заявил Куницын. – Думаю, мне удастся ее убедить в неэтичности, жестокости такого поведения.
Дамы дружно закачали головами и заговорили все одновременно:
– С ней бесполезно говорить, Вячеслав Матвеевич! Она…
– Батурская буквально спустила на нас собак!
– Мы на коленях перед ней ползали!
– Умоляли хотя бы отложить срок ликвидации, чтобы мы смогли забрать детей!
– Батурская даже отказывается оплатить обратные билеты, не то что лечение!
– Она фантастически жадная! Как устроен человек! Чем больше имеет, тем больше ему хочется!
Перевернув над головой Виолы мусорный бак, женщины смолкли и выжидательно уставились на президента компании.
– Так… – задумчиво протянул Вячеслав Матвеевич.
– Наш главный бухгалтер Жанна Васильевна подсчитала… Говорите, Жанна Васильевна.
Главный бухгалтер прокашлялась:
– Мы подсчитали, что если оставить всех наших детей там, где они сейчас, и дать им возможность закончить курс лечения, а потом плюс обратные билеты, то получается вот какая сумма, вот посмотрите калькуляцию, Вячеслав Матвеевич, я здесь все подробно расписала. – Женщина протянула Куницыну листок.
– Оставшееся время мы будем работать без зарплаты, – сказала Полохова. – У нас есть несколько микроавтобусов, оборудованных для перевозки инвалидов, спортивный зал со специальными тренажерами, – все это мы продадим. Некоторую сумму соберем с помощью телевизионной и газетной рекламы. – Но все равно денег не хватит.
– Я думаю, ни к чему идти на такие жертвы. – Вячеслав Матвеевич откинулся в кресле и посмотрел в окно. – Мы действительно были с Глебом Николаевичем большими друзьями. Продолжайте спокойно работать. Как и раньше, при жизни Глеба. Жанна Васильевна, в понедельник приезжайте сюда со всеми документами, отчетами, балансом, а я дам указание одному из своих помощников обсудить с вами дела фонда.
Дамы застыли над кофейными чашками. Им не верилось, что дело решилось так быстро и удачно.
– Как нам расценивать ваши слова, Вячеслав Матвеевич? – с замиранием спросила Анна Тимофеевна. – Вы берете нас под свой патронаж?
– Именно. Я, конечно, не такой крутой, как Глеб Николаевич…
Женщины облегченно захихикали. Перед визитом они навели справки и знали, что господин Куницын по степени крутизны посоперничает со многими.
– …но могу гарантировать вам спокойную и плодотворную работу. А если я пойму, что ваша деятельность максимально эффективна – то можете рассчитывать и на строчку в моем завещании. У меня нет жены, которая станет вас грабить после моей смерти.
Дамы совсем расслабились, развеселились и бодро накинулись на коробку шоколадных конфет.
– Вам ли говорить о смерти, Вячеслав Матвеевич! – игриво воскликнула Анна Тимофеевна, подрагивая плечами и необъятным бюстом. – Такой интересный мужчина, в самом расцвете…
Куницын грустно улыбнулся:
– А Глеб Николаевич был моим ровесником. И его уже нет. Так, хорошо. Жанна Васильевна, значит, в понедельник.
Анна Тимофеевна, которая находилась при прощании ближе всех к президенту, была осчастливлена лобызанием ручки. Это невероятно ее смутило.
– Ой, Вячеслав Матвеевич! Какой вы галантный!.
Уже в приемной Куницын остановил женщин, вспомнив о чем-то.
– Но, насколько я знаю, Глеб финансировал еще два фонда. Как у них дела?
– Так же! – хором рапортовали женщины. – Тоже получили письма. Сейчас в панике мечутся, ищут спонсоров. Как и мы.
– Телефоны?
– У меня есть, – сказала бухгалтер и полезла в сумку. – Мы сотрудничаем.
– Маруся, запиши телефоны…
Фондовые дамы ехали в лифте, и зеркальную кабинку переполняли радость и возбуждение.
– Как сейчас начнем звонить всем родителям! Вот счастья-то будет!
– А может, подождать до понедельника? Вдруг он передумает, а мы обнадежим людей?
– Он не передумает. Видно порядочного человека.
– Батурская – стерва!
– Стерва!
– Ой, девочки, но Куницын – настоящий мужик. Красавец!
– Не такой уж красавец.
– Но стиль, манеры, речь. Очаровательный!
Если бы отрицательные эмоции, которые вырабатывали женщины при мысли о Виоле Батурской, могли как-то подточить тросы лифта, то лифт давно бы рухнул в шахту. Но если бы в электрический механизм влилась энергия восторга и восхищения Куницыным, то дамы взлетели бы в своей кабинке выше двенадцатого этажа здания.
Автомобиль Вячеслава Матвеевича остановился у дома Виолы Батурской. Куницын был раздражен. Живая Виола никак не хотела утрамбовываться в рамки божественного образа, который был создан мечтами Вячеслава Матвеевича, и вела себя неподобающе. Зачем она затеяла ликвидацию фондов? Откуда такая жадность?
Поднимаясь по лестнице, президент «Ойлэкспорта» столкнулся с высоким смуглым красавцем, стремительно сбегавшим вниз. Взгляды мужчин пересеклись на долю секунды, но этого мгновения хватило, чтобы Вячеслав Матвеевич почувствовал в груди какое-то неясное неудобство, смятение, так, словно парень не был ему чужим. Ощущение непонятного беспокойства было столь сильно, что Куницын, преодолев лестничный пролет, все-таки не выдержал и оглянулся. Стройный красавчик открывал наружную дверь. Его картинная внешность стопроцентно, до оскомины соответствовала стандартам героя-любовника: черные брови, улетающие от переносицы к вискам, точеный нос и скульптурный подбородок с ложбинкой. Ворот тонкой черной водолазки плотно обхватывал крепкую шею, распахнутая короткая куртка открывала широкую грудь в рельефных мышцах, джинсы натужно обтягивали узкие бедра…
…Виола была не совсем одета и не совсем накрашена. Воздушный, прозрачный пеньюар струился вниз, к полу, обрисовывая фигуру. На Куницына полыхнуло жаром. Глаза Виолы странно блестели, а губы, лишенные помады, казались слегка припухшими. Вячеслав Матвеевич с трудом подавил в себе желание накинуться на нее, такую доступную, мягкую, горячую, смять, скомкать в объятиях.
– Ты? – удивилась Виола, смущенно улыбаясь и панически оглядываясь на зеркало. – Я не ждала… Видишь, раздетая. Подожди, хорошо?