Страница:
– Агнесса, говори «до свидания» своему другу и идем, пожалуйста, со мной.
Иннокентий отечески принял на грудь белолицую, ненакрашенную Несси, поцеловал ее в носик, немного подержал у сердца.
– Веди себя хорошо. Завтра приеду. С йогуртом и яблоками.
– Привезите цветы, – посоветовала Люся. – А йогурт, яблоки и черную икру мы обеспечим сами.
– Кеша, я подумала, ты все-таки купи мне то голубенькое платье, ага? – прошептала Агнесса, едва шевеля бледными губами.
– Ладно, куплю…
Медсестра и пациентка вдвоем удалились по коридору. Кеша проводил девушек долгим взглядом
Худосочная Агнесса едва отрывала ступни от пола, сутулилась, а рядом с ней гордо плыла, покачивая бедрами, Людмила. Два темных силуэта четко вырисовывались на фоне дальнего окна, пока дамы не свернули на лестницу.
– Разоряешься? – заметил Егор, взяв из рук Кеши квитанцию и посмотрев на итоговую цифру. – Смело! Мне капремонт «опеля» обошелся дешевле в три раза. И пол-ГУМа сегодня скупил.
– М-да. Малышка порезвилась. Кожаные брючки от Пако Рабанн за полторы, кашемировая водолазка за 370, пальтишко от Дольче-Габанна. И голубенькое платье к тому же. Между прочим, 250. Сам виноват. Так мне и надо, идиоту. Испортил ребенка, теперь ублажаю. Лишь бы ее мама не узнала.
– С девчонками вообще лучше не связываться. Хлопотно.
Несси теперь как сломанная микроволновка. И в дело не годится, и выбросить жалко. А эту аппетитную сардельку Людмилу я не пропущу. Как она тебе?
– Ну…
– Завтра цветов, шампанского, да подъеду. Ух хороша!
– А вдруг она завтра отдыхает? Не ее смена.
– Точно. Тогда прямо сегодня. Сяду в кафе напротив и буду караулить.
– Время тебе девать некуда.
– Я, кстати, собирался прошвырнуться, купить выпивки на день рождения. Поедешь со мной?
– Давай. У тебя сегодня прямо-таки день дикого шопинга.
– Не говори. И еще хочу заехать в одно местечко. Агентство «Деловой вояж».
– Ты что, собрался в путешествие?
– Нет, не собрался. Но там мне тоже придется оставить энную сумму. Разорительный выдался денек!
***
Егора страстно влекло к дорогим автомобилям, а к девочкам он испытывал арктический холод. Первый факт был вполне понятен, второй – удивлял. Ведь что может украсить автомобиль (шины «Бриджстоун» не в счет), как не симпатичное женское личико рядом с водителем? Тем более если водителю девятнадцать лет и он красив и стремителен, как «опель-тигра».
Но Егор Стручков тосковал в женском обществе и именно поэтому не хотел идти на вечеринку к Зосе Менгер. Штучка с претензиями – Зося устраивала шумный бенефис в честь дня своего рождения, пообещав сокурсникам, что будут официанты на роликах, фаршированные перепела, трепанги и море шампанского. Егор (в чертах института экономики и бизнеса он проходил под кодовым названием «Стручок») не сомневался – кокетливая именинница будет виснуть весь вечер на лацкане его смокинга и требовать поцелуев под видом поздравлений.
С каким удовольствием Стручков сегодня ночью полетал бы по загородным трассам на своей новенькой горячей подруге – «бээмвэшке-восьмерке», подаренной недавно отцом. Несмотря на годы младые, Стручок успел испробовать свои силы на несметном множестве автомобилей: ему безропотно отдались все модели «Жигулей», «омега», «ниссан-максима», «Ауди-А8», джип «тойота-лендкрузер», «лексус» и даже 965-й «Запорожец». В добрых, заботливых руках Егора машина становилась нежным, преданным существом, доверчиво втискивалась в его ладони теплой обмоткой руля и трепетно подставляла любимому хозяину упругие педали сцепления и газа
А надо было идти на менгеровский перепелино-трепанговый сабантуй и всю ночь изображать чудовищную радость на физиономии…
– …Только что поменял краник отопителя, и, представляешь, все равно не герметично, капает. Печка греется. И как раз бабье лето, жара. Страдаю. – Вася Чукин живописал Егору мучения с техобслуживанием своей «Нивы-21213». Вася принципиально не пересаживался с отечественной машины на иномарку, считая «Ниву» оптимальным вариантом для эксплуатации на отечественных колдобинах.
Стручок держал в руке бокал мартини со льдом и был ослепительно хорош в черном смокинге. Он фальшиво улыбался – с другого конца зала, просвечивая сквозь фонтанные струи люминесцентно-желтым платьем с дурацкими перьями, из живописной толпы однокурсниц высовывалась настойчивая Зося и махала ему оголенной до отказа рукой.
– Егор, ты только глянь, – заволновался вдруг Василий, – Ксения-то! О!
Под высокой аркой-входом появились Сапфира и Ксения. Они только что приехали. Сапфира была, как обычно, экстравагантна, и Ксения тоже была экстравагантна, но не как обычно, а наоборот. Что резко выделяло ее из нарядной компании прелестных слушателей института экономики и бизнеса.
Ксюшу Губкину привыкли не замечать. Она была стопроцентно хорошенькой, но чересчур скромна, бледно (хотя и со вкусом) одета, неэнергична и неуверенна. В отличие от других девушек, никогда не делала себе паблисити, не занималась саморекламой – это давало основание предположить, что рекламировать ей было нечего.
Но сегодня Ксюша поразила институтский бомонд. С нее – пурпурно-красное платье, высокий разрез, в котором мелькало идеально-стройное бедро, высокая прическа, декольтированные белые плечи и смелый макияж – не сводили глаз.
Вновь прибывшие дамы поздравили хозяйку бала, и Сапфира тихонько подтолкнула Ксению в сторону Стручкова:
– Давай топай и начинай, как я тебя учила. Ты в центре внимания, все обалдели, смотри, Чукин сейчас рухнет в фонтан, Анищенко уже навострил лапти в нашу сторону – будет брать тебя приступом, а Осеев срочно разводится с Людкой – тоже ради тебя. Ты произвела фурор. Стручков ждет. Он под наркозом, замер, не шевелится. Можно брать голыми руками. Иди.
– Боюсь, Сапфирочка!
– Иди, я тебе сказала! Твой шанс!
На ватных ногах великолепная, пурпурная Ксения медленно двинулась к Стручку, словно к эшафоту.
– О, Ксения! – восторженно начал Вася Чукин, забыв и про возлюбленную «Ниву», и про недопитый джин-тоник, и про друга Стручкова. – Где ты была раньше? Если бы я подозревал о твоем существовании, то ни за что бы не женился. И не говори, что мы уже два года учимся вместе, – я тебе не поверю…
– Егор, я давно хотела спросить, – начала с разбегу Ксюша, не обращая внимания на Чукина и даже оттесняя его плечом от драгоценного Стручка. Она боялась растерять боевой задор и поэтому говорила быстро. – Какой автомобильной сигнализации ты отдал бы предпочтение?
– Спроси у меня, лапочка! Я гений сигнализации, у меня машины угоняли четыре раза! – взмолился Чукин, бесцеремонно обнимая Ксению за царственно-белые плечи. – Ты что, тележку покупаешь?
Но Ксюша ловко вывернулась и бросила на Васю взгляд, пропитанный ядом кураре. Чукин хотя и общался в основном с «Нивой» и видеомагнитофоном («Мордобой в Гонконге», «Чан Пэй – железный кулак», «Кровавая разборка» и т.п.), но еще не совсем отупел и поэтому понял: ему нужно исчезнуть. Отхлебнув хвойно-терпкого джин-тоника, он направил стопы к Сапфире Азизовой, всей в прозрачном «металлическом» кружеве, которая уже пять минут призывно семафорила ему бутербродом с семгой. Преданная Сапфира хотела расчистить операционное поле для своей подруги.
Стручков заливался виртуозной трелью влюбленного соловья. Компания Губкиной была менее обременительна, чем общество нимфоманки Зоей Менгер, а предложенная собеседницей тема для импровизации (противоугонные системы) спасала от необходимости выслушивать женский бред.
Стручок выложил Ксении все, что знал об автомобильных сигнализациях, не давая девушке шанса открыть рот и втянуть его в обсуждение институтских сплетен. Грустно резюмировав: «Если твой автомобиль кому-то приглянулся, его ничто не спасет», Егор с надеждой посмотрел на Ксюшу – не оставит ли она теперь, удовлетворенная таким подробным объяснением, его в покое.
Но ярко-красная Губкина, немножко осмелевшая за время стручковского монолога, подкинула новый вопрос: правда ли, что «Лексус-LS400» признан венцом японского автомобилестроения?
Егор впервые, с удивлением для себя, заметил, что у Губкиной голубые глаза, чудный носик и какие-то невероятно привлекательные крошечные ушки. И вся она, Ксения, обтекаема и закругленна, как автомобиль «рено-лагуна», разбитый им три месяца назад. И ослепительно-красным цветом своим она, Ксюша, похожа на его любимый «мерседес»кабриолет…
Зося Менгер с тихой ненавистью наблюдала, как незаметная (прежде) скромница Губкина, в неимоверном платье, на глазах превращает холодного и недоступного Егора в двойную порцию обжигающего мексиканского салата. До Зоси – она проделывала опасные для жизни пируэты на близком расстоянии от увлеченных собеседников, тщетно пытаясь обратить на себя внимание, – доносились непонятные и скучные фразы о газонаполненных амортизаторах, электрозамках дверей, масляном фильтре, подушках безопасности, встроенном усилителе сигнала, переднеприводной компоновке, керамических клапанах и т.д. В отчаянии именинница объявила «белый» танец, но не успела она домчаться до заветного Стручка, как тот уверенным движением обхватил противную Губкину, задвигал смокинговыми плечами, и разговорчивая парочка отдалась танцу, не прекращая, однако, заумной болтовни.
Громкое веселье продолжалась до утра. Участники бала подзаправлялись топливом, которое щедро заполняло длинные столы вдоль стен: кроме перепелов и трепангов Зося порадовала гостей и другими изысканными блюдами. Были индейка в лимонном соусе с эстрагоном и баранина по-провансальски, грибные рулетики с паприкой и шпинатом и крабовые волованы, восемь сортов пикантно плесневелого сыра – только что из Парижа, шарлотка из цыплячьих грудок с цуккини и морковью, японские деликатесы из свежей рыбы, кофе и шоколадные конфеты, ванильный торт и брусничный шербет в вафельных корзинках. И конечно, штормовое море разнообразной выпивки.
Зося четыре раза уходила менять наряды. В очередной раз появившись у фонтана в новом платье, опять же со страусиными перьями (у девочки положительно было какое-то болезненное влечение к перьям), она с волнением обнаружила исчезновение Егора.
– А он повез Губкину домой, – подтвердила страшное подозрение Зоси ее нежная подруга Настя. – Какой идиот говорил, что Егорушка не любит женщин? Если бы я знала, что он такой мягкотелый, давно бы сама его склеила…
***
Егор и Ксения прощались у подъезда. Такси ожидало, пока автомобильный Ромео договорится о новой встрече со своей Джульеттой.
– Завтра познакомлю тебя с моей красавицей, – горячо и крепко обнимал Егор единомышленницу, влюбленную так же, как и он, в автомобили. – Она набирает сто с места за десять секунд! Триста восемьдесят лошадиных сил! Двенадцать цилиндров! Ты понимаешь?
– О! – восклицала Ксения. – Двенадцать цилиндров!
Четыре бокала мартини в анамнезе и близость полуобнаженной девушки делали свое дело: Стручков чувствовал себя бесконечно влюбленным. С восторгом он думал, что девочки – это совсем не так противно. Обнимая Ксению, он даже ощущал почти такое же небесное наслаждение, словно мчался по ночной трассе на новом «БМВ», выжимая из машины предельно возможную скорость. На уровне подсознания будущая супруга рисовалась Егору этаким урбанистическим мутантом – автомобильной кентаврессой с бездонными голубыми глазами, цилиндром внутреннего сгорания вместо сердца и воздушным фильтром в роли легких, с роскошной грудью и ногами Синди Кроуфорд, которые росли из рельефно очерченного полированного бампера. И каждый год супруга рожала Егору крошечных автомобильчиков – розовых, беспомощных, отчаянно клаксонящих. Со временем они трансформировались в шикарные «мерседесы», «кадиллаки» и «форды».
– Решено, Ксения, встретимся! Где ты скрывалась раньше? Почему я тебя не замечал? Ты удивительная девчонка! Такая же удивительная, как автоматическая коробка передач у «лексуса»! Давай я провожу тебя до квартиры! У вас не работает освещение? Вдруг кто-то поджидает тебя в подъезде?
– Нет, милый, злоумышленники уже спят. Я сама дойду. Езжай.
Ксения дождалась, пока любимый Егор сядет в такси, помахала ему рукой и, радостная, счастливая, окрыленная, помчалась по ступенькам вверх.
Внезапная влюбленность Егора на семьдесят процентов подпитывалась мартини. Но Ксения не пила мартини и не прикоснулась даже к шампанскому, она была влюблена по-настоящему. Ксения летела над ступеньками: мечтая о новом дне, когда она займет место на переднем сиденье «БМВ» рядом с неподражаемым, грандиозным, сногсшибательным Стручковым.
Между четвертым и пятым этажом ее мечтательный полет был грубо прерван жадными мужскими руками, которые крепко обхватили ее и в одно мгновение проникли под легкий плащ.
– Сладкая моя, – пьяно захрипел ей в ухо чей-то низкий голос. Щетина воинственного незнакомца обдирала нежную щечку. – Повезло твоему хахалю. И мне кусочек перепадет…
Ксения пронзительно завопила, извернулась, оттолкнула от себя темное жаждущее тело и ринулась наверх, к заветной двери. Что-то сковывало ее, она резко дернулась, плащ натянулся, материя с треском лопнула – плевать на плащ! только бы вырваться! – и через секунду девушка впрыгнула в квартиру. Ее впустил удивленный и явно испуганный Володя, сын домохозяйки. Сама владелица квартиры сегодня отсутствовала.
– Это ты кричала? – спросил Володя. Воспользовавшись удачным моментом, он уже обнимал дрожащую Ксению влажными руками. – Я как раз мчался спасать тебя, но не успел: запутался в одежде. Я ведь спал.
Девушка аккуратно высвободилась. Несмотря на сильный испуг, она не могла не удивиться фокусам судьбы: за какие-то пять минут ей довелось побывать в объятиях трех мужчин – милого Егора, коварного типа в подъезде, трусливого Володи.
– О, Ксенечка, у тебя платье порвалось! – вдруг воскликнул хозяйский отпрыск.
– Платье? – холодея, произнесла Ксюша, оборачиваясь к зеркалу. – Нет, плащ!
– Да платье же! – Владимир стянул с нее невредимый плащ, и Ксения с ужасом увидела изорванный подол.
– О нет! – застонала девушка. – О-о-о…
Глава 15
Иннокентий отечески принял на грудь белолицую, ненакрашенную Несси, поцеловал ее в носик, немного подержал у сердца.
– Веди себя хорошо. Завтра приеду. С йогуртом и яблоками.
– Привезите цветы, – посоветовала Люся. – А йогурт, яблоки и черную икру мы обеспечим сами.
– Кеша, я подумала, ты все-таки купи мне то голубенькое платье, ага? – прошептала Агнесса, едва шевеля бледными губами.
– Ладно, куплю…
Медсестра и пациентка вдвоем удалились по коридору. Кеша проводил девушек долгим взглядом
Худосочная Агнесса едва отрывала ступни от пола, сутулилась, а рядом с ней гордо плыла, покачивая бедрами, Людмила. Два темных силуэта четко вырисовывались на фоне дальнего окна, пока дамы не свернули на лестницу.
– Разоряешься? – заметил Егор, взяв из рук Кеши квитанцию и посмотрев на итоговую цифру. – Смело! Мне капремонт «опеля» обошелся дешевле в три раза. И пол-ГУМа сегодня скупил.
– М-да. Малышка порезвилась. Кожаные брючки от Пако Рабанн за полторы, кашемировая водолазка за 370, пальтишко от Дольче-Габанна. И голубенькое платье к тому же. Между прочим, 250. Сам виноват. Так мне и надо, идиоту. Испортил ребенка, теперь ублажаю. Лишь бы ее мама не узнала.
– С девчонками вообще лучше не связываться. Хлопотно.
Несси теперь как сломанная микроволновка. И в дело не годится, и выбросить жалко. А эту аппетитную сардельку Людмилу я не пропущу. Как она тебе?
– Ну…
– Завтра цветов, шампанского, да подъеду. Ух хороша!
– А вдруг она завтра отдыхает? Не ее смена.
– Точно. Тогда прямо сегодня. Сяду в кафе напротив и буду караулить.
– Время тебе девать некуда.
– Я, кстати, собирался прошвырнуться, купить выпивки на день рождения. Поедешь со мной?
– Давай. У тебя сегодня прямо-таки день дикого шопинга.
– Не говори. И еще хочу заехать в одно местечко. Агентство «Деловой вояж».
– Ты что, собрался в путешествие?
– Нет, не собрался. Но там мне тоже придется оставить энную сумму. Разорительный выдался денек!
***
Егора страстно влекло к дорогим автомобилям, а к девочкам он испытывал арктический холод. Первый факт был вполне понятен, второй – удивлял. Ведь что может украсить автомобиль (шины «Бриджстоун» не в счет), как не симпатичное женское личико рядом с водителем? Тем более если водителю девятнадцать лет и он красив и стремителен, как «опель-тигра».
Но Егор Стручков тосковал в женском обществе и именно поэтому не хотел идти на вечеринку к Зосе Менгер. Штучка с претензиями – Зося устраивала шумный бенефис в честь дня своего рождения, пообещав сокурсникам, что будут официанты на роликах, фаршированные перепела, трепанги и море шампанского. Егор (в чертах института экономики и бизнеса он проходил под кодовым названием «Стручок») не сомневался – кокетливая именинница будет виснуть весь вечер на лацкане его смокинга и требовать поцелуев под видом поздравлений.
С каким удовольствием Стручков сегодня ночью полетал бы по загородным трассам на своей новенькой горячей подруге – «бээмвэшке-восьмерке», подаренной недавно отцом. Несмотря на годы младые, Стручок успел испробовать свои силы на несметном множестве автомобилей: ему безропотно отдались все модели «Жигулей», «омега», «ниссан-максима», «Ауди-А8», джип «тойота-лендкрузер», «лексус» и даже 965-й «Запорожец». В добрых, заботливых руках Егора машина становилась нежным, преданным существом, доверчиво втискивалась в его ладони теплой обмоткой руля и трепетно подставляла любимому хозяину упругие педали сцепления и газа
А надо было идти на менгеровский перепелино-трепанговый сабантуй и всю ночь изображать чудовищную радость на физиономии…
– …Только что поменял краник отопителя, и, представляешь, все равно не герметично, капает. Печка греется. И как раз бабье лето, жара. Страдаю. – Вася Чукин живописал Егору мучения с техобслуживанием своей «Нивы-21213». Вася принципиально не пересаживался с отечественной машины на иномарку, считая «Ниву» оптимальным вариантом для эксплуатации на отечественных колдобинах.
Стручок держал в руке бокал мартини со льдом и был ослепительно хорош в черном смокинге. Он фальшиво улыбался – с другого конца зала, просвечивая сквозь фонтанные струи люминесцентно-желтым платьем с дурацкими перьями, из живописной толпы однокурсниц высовывалась настойчивая Зося и махала ему оголенной до отказа рукой.
– Егор, ты только глянь, – заволновался вдруг Василий, – Ксения-то! О!
Под высокой аркой-входом появились Сапфира и Ксения. Они только что приехали. Сапфира была, как обычно, экстравагантна, и Ксения тоже была экстравагантна, но не как обычно, а наоборот. Что резко выделяло ее из нарядной компании прелестных слушателей института экономики и бизнеса.
Ксюшу Губкину привыкли не замечать. Она была стопроцентно хорошенькой, но чересчур скромна, бледно (хотя и со вкусом) одета, неэнергична и неуверенна. В отличие от других девушек, никогда не делала себе паблисити, не занималась саморекламой – это давало основание предположить, что рекламировать ей было нечего.
Но сегодня Ксюша поразила институтский бомонд. С нее – пурпурно-красное платье, высокий разрез, в котором мелькало идеально-стройное бедро, высокая прическа, декольтированные белые плечи и смелый макияж – не сводили глаз.
Вновь прибывшие дамы поздравили хозяйку бала, и Сапфира тихонько подтолкнула Ксению в сторону Стручкова:
– Давай топай и начинай, как я тебя учила. Ты в центре внимания, все обалдели, смотри, Чукин сейчас рухнет в фонтан, Анищенко уже навострил лапти в нашу сторону – будет брать тебя приступом, а Осеев срочно разводится с Людкой – тоже ради тебя. Ты произвела фурор. Стручков ждет. Он под наркозом, замер, не шевелится. Можно брать голыми руками. Иди.
– Боюсь, Сапфирочка!
– Иди, я тебе сказала! Твой шанс!
На ватных ногах великолепная, пурпурная Ксения медленно двинулась к Стручку, словно к эшафоту.
– О, Ксения! – восторженно начал Вася Чукин, забыв и про возлюбленную «Ниву», и про недопитый джин-тоник, и про друга Стручкова. – Где ты была раньше? Если бы я подозревал о твоем существовании, то ни за что бы не женился. И не говори, что мы уже два года учимся вместе, – я тебе не поверю…
– Егор, я давно хотела спросить, – начала с разбегу Ксюша, не обращая внимания на Чукина и даже оттесняя его плечом от драгоценного Стручка. Она боялась растерять боевой задор и поэтому говорила быстро. – Какой автомобильной сигнализации ты отдал бы предпочтение?
– Спроси у меня, лапочка! Я гений сигнализации, у меня машины угоняли четыре раза! – взмолился Чукин, бесцеремонно обнимая Ксению за царственно-белые плечи. – Ты что, тележку покупаешь?
Но Ксюша ловко вывернулась и бросила на Васю взгляд, пропитанный ядом кураре. Чукин хотя и общался в основном с «Нивой» и видеомагнитофоном («Мордобой в Гонконге», «Чан Пэй – железный кулак», «Кровавая разборка» и т.п.), но еще не совсем отупел и поэтому понял: ему нужно исчезнуть. Отхлебнув хвойно-терпкого джин-тоника, он направил стопы к Сапфире Азизовой, всей в прозрачном «металлическом» кружеве, которая уже пять минут призывно семафорила ему бутербродом с семгой. Преданная Сапфира хотела расчистить операционное поле для своей подруги.
Стручков заливался виртуозной трелью влюбленного соловья. Компания Губкиной была менее обременительна, чем общество нимфоманки Зоей Менгер, а предложенная собеседницей тема для импровизации (противоугонные системы) спасала от необходимости выслушивать женский бред.
Стручок выложил Ксении все, что знал об автомобильных сигнализациях, не давая девушке шанса открыть рот и втянуть его в обсуждение институтских сплетен. Грустно резюмировав: «Если твой автомобиль кому-то приглянулся, его ничто не спасет», Егор с надеждой посмотрел на Ксюшу – не оставит ли она теперь, удовлетворенная таким подробным объяснением, его в покое.
Но ярко-красная Губкина, немножко осмелевшая за время стручковского монолога, подкинула новый вопрос: правда ли, что «Лексус-LS400» признан венцом японского автомобилестроения?
Егор впервые, с удивлением для себя, заметил, что у Губкиной голубые глаза, чудный носик и какие-то невероятно привлекательные крошечные ушки. И вся она, Ксения, обтекаема и закругленна, как автомобиль «рено-лагуна», разбитый им три месяца назад. И ослепительно-красным цветом своим она, Ксюша, похожа на его любимый «мерседес»кабриолет…
Зося Менгер с тихой ненавистью наблюдала, как незаметная (прежде) скромница Губкина, в неимоверном платье, на глазах превращает холодного и недоступного Егора в двойную порцию обжигающего мексиканского салата. До Зоси – она проделывала опасные для жизни пируэты на близком расстоянии от увлеченных собеседников, тщетно пытаясь обратить на себя внимание, – доносились непонятные и скучные фразы о газонаполненных амортизаторах, электрозамках дверей, масляном фильтре, подушках безопасности, встроенном усилителе сигнала, переднеприводной компоновке, керамических клапанах и т.д. В отчаянии именинница объявила «белый» танец, но не успела она домчаться до заветного Стручка, как тот уверенным движением обхватил противную Губкину, задвигал смокинговыми плечами, и разговорчивая парочка отдалась танцу, не прекращая, однако, заумной болтовни.
Громкое веселье продолжалась до утра. Участники бала подзаправлялись топливом, которое щедро заполняло длинные столы вдоль стен: кроме перепелов и трепангов Зося порадовала гостей и другими изысканными блюдами. Были индейка в лимонном соусе с эстрагоном и баранина по-провансальски, грибные рулетики с паприкой и шпинатом и крабовые волованы, восемь сортов пикантно плесневелого сыра – только что из Парижа, шарлотка из цыплячьих грудок с цуккини и морковью, японские деликатесы из свежей рыбы, кофе и шоколадные конфеты, ванильный торт и брусничный шербет в вафельных корзинках. И конечно, штормовое море разнообразной выпивки.
Зося четыре раза уходила менять наряды. В очередной раз появившись у фонтана в новом платье, опять же со страусиными перьями (у девочки положительно было какое-то болезненное влечение к перьям), она с волнением обнаружила исчезновение Егора.
– А он повез Губкину домой, – подтвердила страшное подозрение Зоси ее нежная подруга Настя. – Какой идиот говорил, что Егорушка не любит женщин? Если бы я знала, что он такой мягкотелый, давно бы сама его склеила…
***
Егор и Ксения прощались у подъезда. Такси ожидало, пока автомобильный Ромео договорится о новой встрече со своей Джульеттой.
– Завтра познакомлю тебя с моей красавицей, – горячо и крепко обнимал Егор единомышленницу, влюбленную так же, как и он, в автомобили. – Она набирает сто с места за десять секунд! Триста восемьдесят лошадиных сил! Двенадцать цилиндров! Ты понимаешь?
– О! – восклицала Ксения. – Двенадцать цилиндров!
Четыре бокала мартини в анамнезе и близость полуобнаженной девушки делали свое дело: Стручков чувствовал себя бесконечно влюбленным. С восторгом он думал, что девочки – это совсем не так противно. Обнимая Ксению, он даже ощущал почти такое же небесное наслаждение, словно мчался по ночной трассе на новом «БМВ», выжимая из машины предельно возможную скорость. На уровне подсознания будущая супруга рисовалась Егору этаким урбанистическим мутантом – автомобильной кентаврессой с бездонными голубыми глазами, цилиндром внутреннего сгорания вместо сердца и воздушным фильтром в роли легких, с роскошной грудью и ногами Синди Кроуфорд, которые росли из рельефно очерченного полированного бампера. И каждый год супруга рожала Егору крошечных автомобильчиков – розовых, беспомощных, отчаянно клаксонящих. Со временем они трансформировались в шикарные «мерседесы», «кадиллаки» и «форды».
– Решено, Ксения, встретимся! Где ты скрывалась раньше? Почему я тебя не замечал? Ты удивительная девчонка! Такая же удивительная, как автоматическая коробка передач у «лексуса»! Давай я провожу тебя до квартиры! У вас не работает освещение? Вдруг кто-то поджидает тебя в подъезде?
– Нет, милый, злоумышленники уже спят. Я сама дойду. Езжай.
Ксения дождалась, пока любимый Егор сядет в такси, помахала ему рукой и, радостная, счастливая, окрыленная, помчалась по ступенькам вверх.
Внезапная влюбленность Егора на семьдесят процентов подпитывалась мартини. Но Ксения не пила мартини и не прикоснулась даже к шампанскому, она была влюблена по-настоящему. Ксения летела над ступеньками: мечтая о новом дне, когда она займет место на переднем сиденье «БМВ» рядом с неподражаемым, грандиозным, сногсшибательным Стручковым.
Между четвертым и пятым этажом ее мечтательный полет был грубо прерван жадными мужскими руками, которые крепко обхватили ее и в одно мгновение проникли под легкий плащ.
– Сладкая моя, – пьяно захрипел ей в ухо чей-то низкий голос. Щетина воинственного незнакомца обдирала нежную щечку. – Повезло твоему хахалю. И мне кусочек перепадет…
Ксения пронзительно завопила, извернулась, оттолкнула от себя темное жаждущее тело и ринулась наверх, к заветной двери. Что-то сковывало ее, она резко дернулась, плащ натянулся, материя с треском лопнула – плевать на плащ! только бы вырваться! – и через секунду девушка впрыгнула в квартиру. Ее впустил удивленный и явно испуганный Володя, сын домохозяйки. Сама владелица квартиры сегодня отсутствовала.
– Это ты кричала? – спросил Володя. Воспользовавшись удачным моментом, он уже обнимал дрожащую Ксению влажными руками. – Я как раз мчался спасать тебя, но не успел: запутался в одежде. Я ведь спал.
Девушка аккуратно высвободилась. Несмотря на сильный испуг, она не могла не удивиться фокусам судьбы: за какие-то пять минут ей довелось побывать в объятиях трех мужчин – милого Егора, коварного типа в подъезде, трусливого Володи.
– О, Ксенечка, у тебя платье порвалось! – вдруг воскликнул хозяйский отпрыск.
– Платье? – холодея, произнесла Ксюша, оборачиваясь к зеркалу. – Нет, плащ!
– Да платье же! – Владимир стянул с нее невредимый плащ, и Ксения с ужасом увидела изорванный подол.
– О нет! – застонала девушка. – О-о-о…
Глава 15
– Все шуршит?
– Угу.
– Нашел уже какой-нибудь компромат?
– Он мне почему-то не рассказывает.
– Отнеси ему кофе.
– Хорошо, Виталий Андреевич.
Лиза встала из-за стола, за которым сидела со скучающим видом, подперев щеку рукой, и включила аппарат «Эспрессо».
Виталий Андреевич, начальник отдела кредитования, вновь беспомощно взглянул на дверь кабинета.
– А вы будете кофе? – спросила Лиза.
– Нет, спасибо. Лиза, давай с тобой договоримся…
– Да, Виталий Андреевич?
– Если какие-то новости, если этот сыщик что-то криминальное обнаружит в бумагах Глеба Николаевича, ты сразу скажи мне.
– А как же я узнаю? – удивилась Лиза.
– Милая! – строго посмотрел на секретаршу Виталий Андреевич. – Ну как же! У тебя ведь есть глаза и уши! Так пользуйся ими!
– Подслушивать, что ли? – конкретизировала Лиза.
– Зачем так грубо? Наблюдать, вникать, анализировать. И держать меня в курсе дела.
– Ладно, – кивнула Лиза. Она была очень покладистой девочкой. – Буду вас держать. В курсе. Если что-то криминальное – сразу бегом к вам в отдел. Сеять панику. Хорошо, Виталий Андреевич, я все поняла.
– Умница. А я услуг не забываю.
– Я знаю, Виталий Андреевич. Вы добрый и щедрый. Действительно, он там роется в документах Глеба Николаевича, а мы не знаем, что нас ждет завтра. Словно между Сицилией и Хрибдой.
– Что? – не понял начальник отдела.
– Э… Не правильно я сказала, пардон. Между Сциллой и Харибдой, вот.
Виталий Андреевич задумчиво окинул девушку взглядом, хотел, кажется, что-то спросить, но передумал, расстроенно махнул рукой и вышел из приемной, а Лиза с миниатюрной дымящейся кружечкой направилась к Андрею Пряжникову.
– Кофе! – радостно провозгласила она.
Андрей поднял голову от бумаг и улыбнулся:
– Скажи, Елизавета, вас никогда не навещала налоговая полиция?
– Навещала! – еще более радостно ответила Лиза, довольная, что хоть чем-то может быть полезной обаятельному сыщику.
– И что?
– Что?
– Результаты какие?
– Не знаю. Приходил молодой мужчина, очень привлекательный, ну конечно не такой красивый, как вы, представился капитаном налоговой полиции, и они с Глебом Николаевичем что-то обсуждали. Это было недавно. Сказать когда? У меня все записано.
– Скажи.
Лиза умчалась в приемную, хрустнула настольным календарем и снова появилась в кабинете.
– Двадцать пятого сентября.
– А как его звали?
– Кого? – удивилась Лиза.
– Боже, Лиза! Капитана налоговой полиции?
– А, его… Костя, – ответила Лиза и почему-то покраснела.
– Фамилия?
– Кости? Ой, не помню. Сейчас, у меня записано! Елизавету сдуло ветром. Через мгновение она уже лежала грудью на резном дубовом столе Батурского, и они вместе с Андреем пытались расшифровать Лизины каракули на вырванном календарном листочке. Под крупным типографским шрифтом – 25 сентября – было изображено что-то вроде перепутанной бельевой веревки. Лиза утверждала, что левый сегмент абстрактного наброска таит слово «Константин», дальше она явственно могла прочесть «кап. налог, полиции» и «14.45». Подслеповатый, должно быть, Пряжников не видел ничего.
– Вот, сми… сми…
– Средства массовой информации? – подсказал Андрей.
– Да нет же! Смирнов! Фу, как просто! Смирнов Константин! – обрадовалась Лиза. – А вот еще.. ау… ау…
– Аутодафе?
– Чего? Кто это? – изумилась Лиза.
– Аутотренинг?
– Да нет!
– Аутизм?
– ???
– Аукцион?
– Да что вы меня путаете! – закричала Лиза. – Аудиенция! Аудиенция у Глеба Николаевича в 14.45!
Надпись была благополучно расшифрована, фамилия капитана выяснена, и Пряжников тут же утратил к девушке всякий интерес. Он вновь погрузился в чтение документов, изъятых из личного сейфа Батурского. Лиза еще немного постояла около дубового стола, потом глубоко вздохнула и направилась прочь. Сейчас она думала о том, нужно ли сообщать о разговоре Виталию Андреевичу.
Андрей потянулся к телефону. В налоговой полиции работал его однокурсник.
Оказалось, что Константин Смирнов действительно занимался археологическими раскопками на территории «Гаранта», выискивая криминал в действиях руководства банка, но вроде бы ничего пока не нашел. А последнюю неделю Костя в больнице – попал в автомобильную аварию…
***
Когда сыщик выходил из здания банка, он наткнулся на Макса Колотова, который, очевидно, совершенно случайно прогуливался в этом районе города.
– Эндрю, мальчик мой! – обрадованно и удивленно воскликнул Макс, так, словно появление сыщика из стеклянных дверей банка было для него загадочным и непонятным фактом. – Что ты здесь делаешь?!
– А мне совсем нечего здесь делать? – ехидным тоном спросил Андрей. – Это ты здесь что вынюхиваешь?
– Я просто искал место, где бы вкусно пообедать. Но раз мы таким чудесным образом встретились, то приглашаю тебя разделить со мною трапезу. Какой сегодня чудесный денек, а, Эндрю? Ты не в духе? Смотри, солнце припекает, бабье лето! Листики желтые, небо синее…
– Мне надо в больницу, – перебил разговорчивого журналиста Андрей.
– В больницу? Ты болен? – заволновался Максим. – Приступ подагры? Аппендицит? Внематочная беременность?
– Да отстань ты. Надо проведать одного парня.
Но Макс не услышал ответа друга. Он увидел нечто. Это нечто состояло из длинных ног, легкой накидки, отороченной соболиным мехом, и водопада рыжих волос. Ноги, накидка и волосы – все первоклассное – как раз входили в дорогой ресторан «Энрике» напротив банка.
– Андрюша, сколько у тебя с собой денег? – тихо спросил Макс.
Сыщик проследил напряженный взгляд друга и возмутился:
– У меня с собой есть деньги, но если ты надеешься, что мы сейчас помчимся в ресторан вслед за этой длинной куклой и выложим миллион за две порции телятины, то ты…
– Как хороша! – перебил Макс. – Эндрю, малыш, мы обязательно должны посетить «Энрике». Это великолепный ресторан, если ты мне сейчас откажешь, ты останешься без друга.
– Черт!
Когда любезный официант усадил их за столик – хмурого детектива и оживленного Макса, преследуемая журналистом леди оказалась через один столик напротив. Она изучала меню, свободно откинувшись в кресле. Ресторан был пуст.
– Нам бы следовало быть во фраках, – пробурчал Андрей, оглядываясь. – Солидное заведение.
– Не комплексуй, – успокоил друга Максим. – Ты посмотри, что за глаза! Аквамарины! Синие, и тут же зеленые, и снова синие! И сверкают ярче, чем бриллианты в ее ушах. Что за райская птичка! Ах, почему скатерти такие длинные? Ведь там, под столом, ее обалденные ножки! Как бы мне привлечь ее внимание?
– Сейчас я закажу сардины с лимоном, и ты тут же надень тарелку себе на голову, – дружелюбно посоветовал сыщик. – Что будешь есть?
Макс отмахнулся. Он поедал глазами рыжеволосую незнакомку и, видимо, был вполне удовлетворен такой эфемерной пищей.
– Тогда будешь довольствоваться тем, что подскажет мой непритязательный вкус, – нудно пробубнил Андрей, подозвал официанта и сделал, заказ.
Леди с аквамариновыми глазами и рубиново-красным ртом уже несколько раз выглянула из-за своего меню и мило, сдержанно улыбнулась извертевшемуся Максу.
– Знаете, – вдруг громко обратилась она к нему, – я впервые в «Энрике», а вы, кажется, завсегдатаи. Не могли бы вы рекомендовать мне что-нибудь легкое, необременительное для желудка, но убийственно дорогое?
Максим не позволил Андрею просветить незнакомку, как сильно она ошибается в вопросе их приверженности данному ресторану, и через пару минут ослепительная леди уже сидела за их столиком, весело смеялась, а официант сервировал обед на троих.
Роли, как всегда, распределились очень несправедливо по отношению к Максу: он обхаживал добычу («Дирли-Ду», – представилась девушка, скромно погасив всплески расплавленного аквамарина густыми длинными ресницами), сыпал остротами, подливал Дирли-Ду ледяного шампанского, но взор прелестной райской птички неизменно и непроизвольно ускользал в сторону молчаливого, красивого, раздраженного детектива. Он что-то обдумывал, а болтовня Макса и незнакомки ему мешала.
– А чем занимаетесь вы, Андрей? – спросила Дирли-Ду.
– В данный момент мой друг расследует дело об убийстве Глеба Батурского, президента вон того банка, видите в окне? – молниеносно выпалил Макс (прокол с Аделиной его ничему не научил) и с гордостью посмотрел в сторону Андрея. Тот нервно передернулся, но промолчал.
– Неужели? Фантастически интересно! – удивилась Дирли-Ду. – Об этом я читала в газете «Выстрел в упор».
– Это моя статья. «М. Колотов» – это я и есть, – скромно объяснил Максим.
– Да что вы? – задохнулась от изумления Дирли-Ду. – Я сижу за одним столом с двумя знаменитостями! Какой исключительный сегодня выдался день! Во-первых, солнечный, во-вторых, встреча с вами. А что, директор банка действительно был убит? В другой газете я читала, это было самоубийство.
– Инсценированное! – воскликнул Макс. – На самом деле…
В этот момент он получил под столом сокрушительный пинок ногой от своего лучшего друга и наконец-то понял, что нельзя быть таким болтливым.
– Наверное, я задаю вопросы, на которые вы не имеете права давать ответ всякому встречному, – улыбнулась Дирли-Ду. Она взяла сумочку, щелкнула замком, и тут же появился официант со счетом.
– Позвольте, мы заплатим! – щедро предложил Макс, жестко упираясь локтем в ребро Андрею.
– Нет, что вы! – удивилась Дирли-Ду. – Зачем?
Действительно, в этом не было никакой необходимости. Мелькнувшей в сумочке пачки денег, от которой Дирли-Ду двумя пальчиками отщипнула несколько купюр для оплаты съеденного обеда, хватило бы, чтобы до отвала накормить в ресторане «Энрике» роту солдат, три месяца выдержанных на перловой каше.
Макс рысью промчался в холл ресторана, где, грубо отпихнув швейцара, вырвал из его рук накидку и закутал в солнечные меха драгоценную Дирли-Ду. Наградой ему послужил номер телефона.
***
Константин Смирнов лежал на кровати с закрытыми глазами. На улице буйствовало солнце, а в больничной палате, расположенной на теневой стороне, было холодно, из щелей в рамах проникал ветер и вольно разгуливал по комнате в виде сквозняка. На остальных семи койках лежали обернутые в синие одеяла мужчины-коконы.
Андрей несколько секунд изучал молодое поцарапанное лицо капитана. Несмотря на яркие ссадины, оно оставалось симпатичным. Светлый ежик волос топорщился, капитан сурово сжимал во сне губы и хмурился.
– Командир! – тихо позвал Андрей. – Проснись.
Костя открыл глаза. Очевидно, ему было больно шевелить веками, так как он сначала поморщился и лишь потом улыбнулся нежданному посетителю. Андрей представился и показал свое удостоверение.
– Значит, будем работать вместе? – обрадованно предположил капитан. – Возможно, смерть Батурского каким-то образом связана с теми денежными махинациями, которые он проворачивал в своем банке. Как обидно! Я собрал на него целое досье, он мог бы очень красиво сесть на пару лет с конфискацией имущества, и какая-то собака его грохнула. Несправедливо!
– Угу.
– Нашел уже какой-нибудь компромат?
– Он мне почему-то не рассказывает.
– Отнеси ему кофе.
– Хорошо, Виталий Андреевич.
Лиза встала из-за стола, за которым сидела со скучающим видом, подперев щеку рукой, и включила аппарат «Эспрессо».
Виталий Андреевич, начальник отдела кредитования, вновь беспомощно взглянул на дверь кабинета.
– А вы будете кофе? – спросила Лиза.
– Нет, спасибо. Лиза, давай с тобой договоримся…
– Да, Виталий Андреевич?
– Если какие-то новости, если этот сыщик что-то криминальное обнаружит в бумагах Глеба Николаевича, ты сразу скажи мне.
– А как же я узнаю? – удивилась Лиза.
– Милая! – строго посмотрел на секретаршу Виталий Андреевич. – Ну как же! У тебя ведь есть глаза и уши! Так пользуйся ими!
– Подслушивать, что ли? – конкретизировала Лиза.
– Зачем так грубо? Наблюдать, вникать, анализировать. И держать меня в курсе дела.
– Ладно, – кивнула Лиза. Она была очень покладистой девочкой. – Буду вас держать. В курсе. Если что-то криминальное – сразу бегом к вам в отдел. Сеять панику. Хорошо, Виталий Андреевич, я все поняла.
– Умница. А я услуг не забываю.
– Я знаю, Виталий Андреевич. Вы добрый и щедрый. Действительно, он там роется в документах Глеба Николаевича, а мы не знаем, что нас ждет завтра. Словно между Сицилией и Хрибдой.
– Что? – не понял начальник отдела.
– Э… Не правильно я сказала, пардон. Между Сциллой и Харибдой, вот.
Виталий Андреевич задумчиво окинул девушку взглядом, хотел, кажется, что-то спросить, но передумал, расстроенно махнул рукой и вышел из приемной, а Лиза с миниатюрной дымящейся кружечкой направилась к Андрею Пряжникову.
– Кофе! – радостно провозгласила она.
Андрей поднял голову от бумаг и улыбнулся:
– Скажи, Елизавета, вас никогда не навещала налоговая полиция?
– Навещала! – еще более радостно ответила Лиза, довольная, что хоть чем-то может быть полезной обаятельному сыщику.
– И что?
– Что?
– Результаты какие?
– Не знаю. Приходил молодой мужчина, очень привлекательный, ну конечно не такой красивый, как вы, представился капитаном налоговой полиции, и они с Глебом Николаевичем что-то обсуждали. Это было недавно. Сказать когда? У меня все записано.
– Скажи.
Лиза умчалась в приемную, хрустнула настольным календарем и снова появилась в кабинете.
– Двадцать пятого сентября.
– А как его звали?
– Кого? – удивилась Лиза.
– Боже, Лиза! Капитана налоговой полиции?
– А, его… Костя, – ответила Лиза и почему-то покраснела.
– Фамилия?
– Кости? Ой, не помню. Сейчас, у меня записано! Елизавету сдуло ветром. Через мгновение она уже лежала грудью на резном дубовом столе Батурского, и они вместе с Андреем пытались расшифровать Лизины каракули на вырванном календарном листочке. Под крупным типографским шрифтом – 25 сентября – было изображено что-то вроде перепутанной бельевой веревки. Лиза утверждала, что левый сегмент абстрактного наброска таит слово «Константин», дальше она явственно могла прочесть «кап. налог, полиции» и «14.45». Подслеповатый, должно быть, Пряжников не видел ничего.
– Вот, сми… сми…
– Средства массовой информации? – подсказал Андрей.
– Да нет же! Смирнов! Фу, как просто! Смирнов Константин! – обрадовалась Лиза. – А вот еще.. ау… ау…
– Аутодафе?
– Чего? Кто это? – изумилась Лиза.
– Аутотренинг?
– Да нет!
– Аутизм?
– ???
– Аукцион?
– Да что вы меня путаете! – закричала Лиза. – Аудиенция! Аудиенция у Глеба Николаевича в 14.45!
Надпись была благополучно расшифрована, фамилия капитана выяснена, и Пряжников тут же утратил к девушке всякий интерес. Он вновь погрузился в чтение документов, изъятых из личного сейфа Батурского. Лиза еще немного постояла около дубового стола, потом глубоко вздохнула и направилась прочь. Сейчас она думала о том, нужно ли сообщать о разговоре Виталию Андреевичу.
Андрей потянулся к телефону. В налоговой полиции работал его однокурсник.
Оказалось, что Константин Смирнов действительно занимался археологическими раскопками на территории «Гаранта», выискивая криминал в действиях руководства банка, но вроде бы ничего пока не нашел. А последнюю неделю Костя в больнице – попал в автомобильную аварию…
***
Когда сыщик выходил из здания банка, он наткнулся на Макса Колотова, который, очевидно, совершенно случайно прогуливался в этом районе города.
– Эндрю, мальчик мой! – обрадованно и удивленно воскликнул Макс, так, словно появление сыщика из стеклянных дверей банка было для него загадочным и непонятным фактом. – Что ты здесь делаешь?!
– А мне совсем нечего здесь делать? – ехидным тоном спросил Андрей. – Это ты здесь что вынюхиваешь?
– Я просто искал место, где бы вкусно пообедать. Но раз мы таким чудесным образом встретились, то приглашаю тебя разделить со мною трапезу. Какой сегодня чудесный денек, а, Эндрю? Ты не в духе? Смотри, солнце припекает, бабье лето! Листики желтые, небо синее…
– Мне надо в больницу, – перебил разговорчивого журналиста Андрей.
– В больницу? Ты болен? – заволновался Максим. – Приступ подагры? Аппендицит? Внематочная беременность?
– Да отстань ты. Надо проведать одного парня.
Но Макс не услышал ответа друга. Он увидел нечто. Это нечто состояло из длинных ног, легкой накидки, отороченной соболиным мехом, и водопада рыжих волос. Ноги, накидка и волосы – все первоклассное – как раз входили в дорогой ресторан «Энрике» напротив банка.
– Андрюша, сколько у тебя с собой денег? – тихо спросил Макс.
Сыщик проследил напряженный взгляд друга и возмутился:
– У меня с собой есть деньги, но если ты надеешься, что мы сейчас помчимся в ресторан вслед за этой длинной куклой и выложим миллион за две порции телятины, то ты…
– Как хороша! – перебил Макс. – Эндрю, малыш, мы обязательно должны посетить «Энрике». Это великолепный ресторан, если ты мне сейчас откажешь, ты останешься без друга.
– Черт!
Когда любезный официант усадил их за столик – хмурого детектива и оживленного Макса, преследуемая журналистом леди оказалась через один столик напротив. Она изучала меню, свободно откинувшись в кресле. Ресторан был пуст.
– Нам бы следовало быть во фраках, – пробурчал Андрей, оглядываясь. – Солидное заведение.
– Не комплексуй, – успокоил друга Максим. – Ты посмотри, что за глаза! Аквамарины! Синие, и тут же зеленые, и снова синие! И сверкают ярче, чем бриллианты в ее ушах. Что за райская птичка! Ах, почему скатерти такие длинные? Ведь там, под столом, ее обалденные ножки! Как бы мне привлечь ее внимание?
– Сейчас я закажу сардины с лимоном, и ты тут же надень тарелку себе на голову, – дружелюбно посоветовал сыщик. – Что будешь есть?
Макс отмахнулся. Он поедал глазами рыжеволосую незнакомку и, видимо, был вполне удовлетворен такой эфемерной пищей.
– Тогда будешь довольствоваться тем, что подскажет мой непритязательный вкус, – нудно пробубнил Андрей, подозвал официанта и сделал, заказ.
Леди с аквамариновыми глазами и рубиново-красным ртом уже несколько раз выглянула из-за своего меню и мило, сдержанно улыбнулась извертевшемуся Максу.
– Знаете, – вдруг громко обратилась она к нему, – я впервые в «Энрике», а вы, кажется, завсегдатаи. Не могли бы вы рекомендовать мне что-нибудь легкое, необременительное для желудка, но убийственно дорогое?
Максим не позволил Андрею просветить незнакомку, как сильно она ошибается в вопросе их приверженности данному ресторану, и через пару минут ослепительная леди уже сидела за их столиком, весело смеялась, а официант сервировал обед на троих.
Роли, как всегда, распределились очень несправедливо по отношению к Максу: он обхаживал добычу («Дирли-Ду», – представилась девушка, скромно погасив всплески расплавленного аквамарина густыми длинными ресницами), сыпал остротами, подливал Дирли-Ду ледяного шампанского, но взор прелестной райской птички неизменно и непроизвольно ускользал в сторону молчаливого, красивого, раздраженного детектива. Он что-то обдумывал, а болтовня Макса и незнакомки ему мешала.
– А чем занимаетесь вы, Андрей? – спросила Дирли-Ду.
– В данный момент мой друг расследует дело об убийстве Глеба Батурского, президента вон того банка, видите в окне? – молниеносно выпалил Макс (прокол с Аделиной его ничему не научил) и с гордостью посмотрел в сторону Андрея. Тот нервно передернулся, но промолчал.
– Неужели? Фантастически интересно! – удивилась Дирли-Ду. – Об этом я читала в газете «Выстрел в упор».
– Это моя статья. «М. Колотов» – это я и есть, – скромно объяснил Максим.
– Да что вы? – задохнулась от изумления Дирли-Ду. – Я сижу за одним столом с двумя знаменитостями! Какой исключительный сегодня выдался день! Во-первых, солнечный, во-вторых, встреча с вами. А что, директор банка действительно был убит? В другой газете я читала, это было самоубийство.
– Инсценированное! – воскликнул Макс. – На самом деле…
В этот момент он получил под столом сокрушительный пинок ногой от своего лучшего друга и наконец-то понял, что нельзя быть таким болтливым.
– Наверное, я задаю вопросы, на которые вы не имеете права давать ответ всякому встречному, – улыбнулась Дирли-Ду. Она взяла сумочку, щелкнула замком, и тут же появился официант со счетом.
– Позвольте, мы заплатим! – щедро предложил Макс, жестко упираясь локтем в ребро Андрею.
– Нет, что вы! – удивилась Дирли-Ду. – Зачем?
Действительно, в этом не было никакой необходимости. Мелькнувшей в сумочке пачки денег, от которой Дирли-Ду двумя пальчиками отщипнула несколько купюр для оплаты съеденного обеда, хватило бы, чтобы до отвала накормить в ресторане «Энрике» роту солдат, три месяца выдержанных на перловой каше.
Макс рысью промчался в холл ресторана, где, грубо отпихнув швейцара, вырвал из его рук накидку и закутал в солнечные меха драгоценную Дирли-Ду. Наградой ему послужил номер телефона.
***
Константин Смирнов лежал на кровати с закрытыми глазами. На улице буйствовало солнце, а в больничной палате, расположенной на теневой стороне, было холодно, из щелей в рамах проникал ветер и вольно разгуливал по комнате в виде сквозняка. На остальных семи койках лежали обернутые в синие одеяла мужчины-коконы.
Андрей несколько секунд изучал молодое поцарапанное лицо капитана. Несмотря на яркие ссадины, оно оставалось симпатичным. Светлый ежик волос топорщился, капитан сурово сжимал во сне губы и хмурился.
– Командир! – тихо позвал Андрей. – Проснись.
Костя открыл глаза. Очевидно, ему было больно шевелить веками, так как он сначала поморщился и лишь потом улыбнулся нежданному посетителю. Андрей представился и показал свое удостоверение.
– Значит, будем работать вместе? – обрадованно предположил капитан. – Возможно, смерть Батурского каким-то образом связана с теми денежными махинациями, которые он проворачивал в своем банке. Как обидно! Я собрал на него целое досье, он мог бы очень красиво сесть на пару лет с конфискацией имущества, и какая-то собака его грохнула. Несправедливо!