Погрузку закончили поздно вечером, а испытание назначили на следующее утро, 24 июля. Однако проба оказалась не совсем удачной, в основном по вине неумелых бурлаков. При всем желании завозить якоря оказалось им явно не под силу. Здесь требовалась не только недюжинная сила, но и сноровка и умение. А наши бурлаки не обладали ни тем, ни другим. Они с трудом втащили восьмипудовый якорь в лодку, гребли неумело, с оглядкой на железную громадину. Опасаясь опускать якорь в воду на руках, они переваливали его через борт, рискуя опрокинуть лодку. Вместо четверти часа затрачивали на завоз втрое больше времени, что намного замедляло ход судна.
Уже при третьем завозе горе-бурлаки лодку все-таки перевернули. Общими усилиями неумелых пловцов вытащили на берег, однако повторять опыты не рискнули. Бурлакам выдали еще по полтине и отпустили с миром.
- Завтра же, - пообещал Всеволожскому Кулибин, - мы наймем умелых людей и проведем испытание по-настоящему.
- Ради меня не стоит беспокоиться, - заверял Николай Сергеевич, - я восхищен вашей замечательной машиной! На месте волжских купцов я бы непременно воспользовался ею!
- Так воспользуйтесь - на своем! - предложил Кулибин.
- Не могу! - развел руками Всеволожский. - Вы же знаете мое правило не связываться ни с какими практическими делами! Однако о вашей машине я обязательно напишу, а чертежи отошлю брату!
- Вы уж постарайтесь, Николай Сергеевич! - простодушно попросил Кулибин. - Сами видите, машина больно хороша! За нее похлопочите, не за меня!
Вечером я помогал Кулибину снимать копии с чертежей водоходной машины. Тут же решили, что рано утром Желудков сам отправится подряжать бурлаков для испытания. Однако идти ему никуда не понадобилось. Около полуночи раздался осторожный стук в окно. Я кинулся открывать дверь и через минуту уже обнимался со своими знакомыми по путине. Ерофеич сдержал свое слово. Он явился к нам вместе со своей артелью. Степан и Федор тоже были с ним...
6
Бурлаков напоили чаем и отправили спать на сеновал. Мы с Желудковым проводили их туда. Сергей поинтересовался, как им удалось уйти от судохозяина.
- Не было бы счастья, - стал рассказывать Ерофеич, - да несчастье помогло. Сразу же за Городцом, через две перемены* от Нижнего, сели мы на мель. Кормщик понадеялся на свою память, не выслал вперед лодку, чтобы проверить фарватер, а память его подвела. От хозяина он тут же за то зуботычину получил, а нас доставили на расшиву...
_______________
* П е р е м е н а - место ночлега бурлаков после дневного перехода.
Бурлаки сразу же увидели, что своими силами из песчаного плена им не вырваться, и стали требовать, чтобы Осетров послал лодку за буксиром. Однако тот наотрез отказался выполнить справедливое требование.
- Баржа, - заявил он, - больших денег стоит. Будем стараться, ребятушки, своими силами с места стронуться.
Вначале бурлаки сели на весла и дружно налегли на них. Весла цеплялись за дно, песок замутил воду, однако расшива даже не шелохнулась. Попробовали столкнуть судно с мели шестами - тоже ничего не вышло. Снова съехали на берег, впряглись в лямки, поднатужились, однако не смогли продвинуться вперед ни на шаг.
- Выгружай товар на берег! - потребовал Осетров. - Авось порожнюю расшиву скорее снимем с мели!
На сей раз бурлаки наотрез отказались подчиниться.
- Несуразное требуешь, хозяин! - ответил от имени всех Ерофеич. Неделю мы напрасно потеряем, ежели станем снимать кладь. Нам то негоже, сам же обещал простоев не допускать!
- А ты мне не указывай, что мне делать! - взъярился Осетров. - Я хозяин! И то, что скажу, выполнять станете!
- Плати тогда за перегрузку, как положено!
- Заплачу, как в ряде записано, по двадцать копеек!
- Обманная твоя ряда! - закричали бурлаки.
- Погодите, ребята! - успокоил их Ерофеич. - Давай рассудим, Данило Матвеич, по совести. Ежели бы пробоину твое судно получило, тогда еще ладно, мы бы все возможное сделали бы, чтобы спасти судно, сами бы товар предложили перенести на берег! Но ведь расшива-то целехонька! И не по нашей вине в мель ее убило! Всего в десятку буксир тебе обойдется! А мы лишнюю работу делать не станем, так и знай! Больше времени на споры потеряем!
- В таком разе, - припугнул Осетров, - убирайтесь на все четыре стороны! Вообще ни копейки не заплачу! В Городце других бурлаков найму, попокладистей! А ваши паспорта при себе оставлю! В ноги еще мои упадете, чтобы вернуть их!
- Не на таковских напал, не испугаешь! - усмехнулся Ерофеич. - Добром не отдашь паспорта и деньги, что заработали, силой свое возьмем! Я ведь в свое время Измаил вместе с Суворовым брал, куда твоей расшивке до той неприступной крепости!
Рядом с Ерофеичем встали Подкова, Кудряш, Соленый и другие вольные бурлаки.
Осетров оглянулся, ища поддержки у своих. Кормщик и два водолива угрюмо молчали и прятали глаза. Сила была явно не на их стороне. Правда, в руках у кормщика находилось ружье, но руки его дрожали. По решительным лицам бурлаков было видно, что они на все готовы и перед вскинутыми стволами не остановятся.
- Ладно, ребята, - мгновенно оценив обстановку, пошел на попятную Осетров, - позубатились - и будет! До утра передохните, погодим немного с перегрузкой, авось бог смилостивится и вода прибудет!
- А коли нет?
- Со свежими силами приступим к перегрузке!
- Нет, хозяин, - отрезал Ерофеич, - на сей раз не уступим! Ищи дураков! А нам расчет подай, уходим от тебя!
- Рассчитай их, - кивнул Осетров старшему водоливу, понимая, что бурлаков уломать не удастся, - да по полтине удержи с каждого за то, что по их вине нам здесь задержаться придется!
Спорить вольные не стали, отправились собирать немудрящие свои пожитки. Уже садясь в лодку, услышали, как Осетров приказал старосте:
- Плыви в Городец, найми бурлаков подешевле да баржу прихвати, чтобы сняла нас с мели. Только более красненькой за нее не давай!
- Ну и хитер бобер! - усмехнулся Кудряш. - На буксир все-таки с нас деньгами разжился!
- Пусть его! - махнул рукой Ерофеич. - Все одно, ворованные деньги счастья не приносят! А воля нам нынче куда дороже полтины!
Федор и Степан сразу смекнули, что могут воспользоваться благоприятным моментом и уйти с артелью Ерофеича. Староста, увидев, что они вместе с вольными бурлаками садятся в лодку, стал грозить им страшными карами, но те лишь смеялись в ответ, чувствуя поддержку вольных бурлаков. Отбивать силой двух своих подопечных староста не решился. А Осетров сделал вид, будто это его не касается...
В Городце бурлаки купили большую лодку и приплыли на ней к нам в Подновье. Егор Пантелеев сошел на берег в Нижнем Новгороде, чтобы повидаться с родителями и невестой. В Подновье он обещал явиться рано поутру...
7
Ночью Желудков склонил Кулибина воспользоваться новым поворотом событий. Испытать водоходную машину с артелью Ерофеича можно было и в самом начале путины. Плыть не сразу в Макарьев, а вначале - в Нижний Новгород. Тогда первые семь верст пути пришлось бы преодолевать против течения. Они бы и стали пробными.
В главном губернском городе Сергей предполагал закупить припасы в дорогу, а также большие порожние бочки на случай непредвиденной заранее посадки на мель. Последние дни стояла сильная жара, и Волга сильно обмельчала. Из рассказа Ерофеича наш судовщик тоже сделал свои выводы. Используя порожние бочки как поплавки, уменьшив с их помощью осадку судна, легче было бы проходить мели.
Но главная цель остановки в Нижнем состояла в другом. Нам необходимо было сделать отметку о начале путины для будущего отчета в Петербург и заверить ее в городской ратуше*, а также во всеуслышание объявить, что мы плывем к устью Камы, и тем самым усыпить на время бдительность неприятеля, которому, разумеется, тут же все станет известно.
_______________
* Р а т у ш а - городская управа.
Бурлаки встретили сообщение Желудкова о незамедлительном выходе в плавание с радостью. Егор Пантелеев, как и обещал, прибыл в Подновье рано поутру и, по предложению Желудкова, стал старшим водоливом, ответственным за все судовое имущество.
- А я-то опасался, - подмигнул он мне, - что у вас еще не все готово к путине. Хуже, говорят, ничего нет, как ждать и догонять!
- Передохнуть, - пошутил я, - порой тоже не мешает.
- Мы не баре, - вмешался Кудряш, - чтобы прохлаждаться! Да и Степану надобно помочь поскорее встретиться с суженой!
По обычаю, присели перед дальней дорогой.
- Постойте, ребята, - вспомнил Желудков, - мы же с вами о плате не условились!
- Обижаешь, хозяин! - откликнулся Ерофеич. - Мы, чай, не за долгим рублем к тебе поспешали! Харчи нам закупишь сам, а после путины сочтемся! Сверх положенного небось не запросим! Знаем уже, что не товар, а песок в трюмах везете! И не будем более о том толковать!
Еще немного посидели молча.
- Пора, друзья, - поднялся первым Кулибин. - До Нижнего мы с Николаем Сергеичем попутчиками вам будем, а там расстанемся. Но вы уж, ребята, не подведите меня, покажите гостю все, на что водоходная машина способна!
- Не сомневайся, Иван Петрович, - заверили сразу несколько голосов, постараемся, как для себя!
На сей раз бурлаки нисколько не задержали хода судна. Первая смена бережно приняла якорь в лодку, быстро завезла его против движения на всю стодвадцатисаженную длину каната, без всплеска опустила в воду. Тем временем другая смена выбрала становой якорь, привела вал с колесами в рабочее положение.
Колеса медленно, как бы нехотя, сделали первый оборот, а затем стали вращаться все быстрее и быстрее. Выходя из воды, их лопасти складывались по ободу, и на какой-то миг мне показалось, что два гигантских обруча сами катятся по воде. А через минуту я уже воочию смог убедиться в том, что вращались они отнюдь не праздно. Я взглянул на берег и увидел, что вековой дуб, напротив которого раньше стояла на якоре расшива, остался далеко позади. Вместе с колесами вращался вал, на который они были насажены, и через шестерни, сцепленные зубьями, это движение передавалось на вал с большими конусными барабанами, на один из которых наматывался якорный канат! А за кормой отчетливо виднелся пенный широкий след!
Теперь уже никаких сомнений не оставалось! Своими глазами я увидел чудо, о котором впервые услышал от матушки шесть лет назад! Расшива двигалась против течения без весел, паруса и бурлацкой тяги, одной лишь силой речного стремления, которую искусный механик Кулибин сумел впрячь в свои необычные колеса, лишь издали отдаленно напоминающие мельничные.
И несмотря на то, что я уже твердо знал, что так и должно быть, я незаметно ущипнул себя за руку, желая удостовериться, что вижу все это наяву, а не во сне! Я почувствовал боль и только тогда по-настоящему ощутил, что Ивану Петровичу удалось сотворить чудо: соединить в одно целое такие разные вещи, как расшива и мельница! Причем его колесам вовсе не нужна была плотина и падающая сверху вода, они улавливали водную струю, подобно тому как флюгер улавливает малейшее дуновение ветра. Чудом было и то, что запряженная в колеса сила речного течения могла не только молоть зерно, перетирать бревна на доски, сверлить ружейные стволы, но и двигать огромную баржу с грузом против течения!
Подобные же чувства восторга и удивления испытывали, кажется, все находившиеся на борту расшивы и в лодке, завозившей вперед уже другой, подпускной якорь. В едином порыве мы прокричали "ура!" замечательному изобретателю, подбросили в воздух в его честь бурлацкие войлочные шапочки!..
- Не зря, братцы, - радовался Кудряш, - торопились мы в Подновье! Хоть однажды в жизни в свое удовольствие побурлачим!
- Теперь, ребята, за нас и вода станет трудиться, так же как раньше ветер! То нам уже двойное облегчение!
- Да не вдвое, а во много раз облегчится наш труд! Ветер попутный не часто ведь случается, а течение - всегда!
- Ай да Иван Петрович! Настоящий кудесник! Удружил так удружил!
- С водоходными колесами, братцы, кончится наша каторжная жизнь! В путину как на праздник станем ходить!
Всеволожский тоже внимательно наблюдал за ходом судна, радовался вместе со всеми, однако проявлял свои чувства не так бурно, как другие. Он внимательно приглядывался к работе каждого узла, старался ничего не упустить из вида. Особенно заинтересовало его устройство конусных барабанов, на которые наматывался якорный канат. Он подробно расспрашивал Ивана Петровича об устройстве особых зажимных устройств - "собачек", которые укладывали канат на конус, заставляли его ложиться плотно, виток к витку, препятствовали образованию узлов.
- Такие "собачки", - заметил Всеволожский, - можно, верно, применять и в машинах для выкачивания рассола из недр земли. Вы позволите сообщить о них брату?
- Извольте, - согласился Кулибин. - Кстати, в чертежах водоходной машины они подробно помечены. Ведь это один из основных ее узлов. Долго я над ним голову ломал!
Вскоре мне уже некогда было уследить за всем. Принимая якорь в лодке, Федор повредил руку, и мне пришлось сесть вместо него на весла, рядом со Степаном. Наша лодка сновала туда-сюда, как ткацкий челнок, мы старались не задержать ход судна, и четыре часа, за которые мы преодолели семь верст до Нижнего Новгорода, пролетели незаметно.
На городской пристани нас уже встречала немалая толпа любопытных, сквозь нее было не так-то легко пробиться. Оставив на борту судна нескольких караульных, большинство бурлаков, в том числе и я, отправились на Нижний базар покупать провизию и порожние бочки. Кулибин со Всеволожским поспешили в городскую ратушу. Столичный гость попрощался со всеми за руку, благодарил за "подаренные ему счастливые часы", обещал хлопотать за машину...
8
Бурлаки уже доставили на расшиву провиант, загрузили в трюмы шесть двадцативедерных бочек, а Кулибин все еще не возвращался из ратуши. Между тем толпа любопытствующих на пристани все увеличивалась. Учитель Орлов и оба Пятериковых поднялись на борт и заявили, что готовы выйти с нами в плавание. Желудков горячо благодарил их, но ответил, что ныне в том нет необходимости: работных людей на судне хватает.
И все-таки еще одного человека - плотника Авдея - нам пришлось взять с собой. Вначале за него попросил Яков Васильевич, а затем он сам пал на колени перед Желудковым:
- Смилуйся, хозяин! Помоги мне! Я ведь вину свою перед вами искупил!
- В чем же тебе помощь требуется? - спросил Сергей, поднимая его с земли.
- Заказчики, что на Кулибина меня натравили, ныне злейшими врагами мне стали! Назавтра же после покаяния моего ворота дегтем вымазали, стекла камнями побили! Жену с сыном пришлось к родным в деревню отправить. Сам хочу другое место для жительства присмотреть. Возьмите меня с собой, поищу на Каме, где в плотниках нужда!
- Откуда тебе известно, что мы на Каму плывем?
- Земля слухами полнится...
Разумеется, мы не стали объяснять Авдею, что изменили свои планы, решили сделать это позже, по дороге. В любом случае мы помогли бы ему выбраться из Нижнего!
Кулибин явился на расшиву только вечером вместе с городским старостой Пчелиным. Тот заглянул в трюм, пересчитал бурлаков, спросил Желудкова:
- Паспорта на них есть?
- Имеются, - спокойно ответил Сергей, хотя были они едва ли у половины бурлаков. Он достал из-за пазухи пачку бумаг и протянул ее старосте.
- Спрячь! - отмахнулся Пчелин. - Мне они ни к чему, а вот водный пристав по дорого может проверить. Вам ведь до Камы плыть долго! А за беспаспортных придется ему отступное платить.
- Заплатим, - пожал плечами Желудков.
Тут же на палубе староста составил нужный нам документ.
"Сим удостоверяется, - размашисто написал он на чистом листе бумаги, - что 26 июля 1808 года из Нижнего Новогорода в путь свой до Камских соляных магазейнов отправилась расшива судохозяина Желудкова с водоходной машиной механика Кулибина новейшего образца. Загружено оно полным грузом в двенадцать тысяч пудов, имеет на борту двадцать двух работных людей, что наполовину меньше обычно потребного по грузу их числа".
Староста расписался, прихлопнул бумагу печатью и передал ее Желудкову.
- Вы ведь завтра отплываете?
- Завтра.
- Завтрашним числом я и пометил. Желаю попутного ветра и семь футов под килем! А вы, почтенный Иван Петрович, - обернулся он к Кулибину, - не откажите уж в моей просьбишке, составьте подробный реестрик* стоимости вашего прежнего водоходного судна!
_______________
* Р е е с т р - перечень, список.
Когда староста покинул расшиву, все вздохнули с облегчением.
- А что за реестр такой? - спросил Желудков.
- Еще одна неприятность у меня, - пояснил Кулибин. - Ты ведь знаешь, Сергей Афанасьич, что свое пробное машинное судно я еще в прошлом году в казенное ведомство передал, поскольку не под силу мне стало содержать его в порядке и охранять. А как нынче весной его едва ледоходом не унесло, решили городские власти и вовсе избавиться от него. Запрос направили министру внутренних дел с просьбой разрешить его продать с аукциона. На днях согласие из столицы получили, с условием, чтобы вырученные за судно деньги были возвращены в казну.
- Ну и не надобно о том жалеть, Иван Петрович! Прежняя машина не совершенная, да и расшива та в ветхость пришла!
- Загвоздка не в том вовсе, Сергей! Оценили судно слишком дешево всего в девяносто рублей! А обошлось оно мне в шесть тысяч, и расходы те мои после испытания из казны покрыли. Просят теперь объяснить, отчего такая разница? Объявил я в ратуше, что много раз пришлось мне переделывать ту машину, оттого и расходы такие, - не понимают, хоть кол на голове теши! Смеются только! А еще грозят, что за напрасную растрату отвечу по всей строгости закона!
- Не обращайте внимания, Иван Петрович, угрозы те пустые, стращают только напрасно! Станут разбираться не у нас, да и когда это еще будет!
- Ведь неизвестно еще, как все обернется! Коли и поймут, то не сразу, а до того все нервы могут вымотать, как не раз уже случалось!
- Главное, путина бы наша получилась, как задумали! Тогда все козыри у нас в руках будут!
- Верно, Сергей! Однако постучим по дереву, чтобы не сглазить!
Вместе со всеми я тоже постучал костяшками пальцев по борту.
9
Ночевать Иван Петрович уехал в Карповку, имение зятя, где гостила его жена Мария Ивановна с тремя маленькими дочерьми. Однако в шесть часов утра он уже снова был на пристани.
Вначале мы полагали, что Кулибин приехал проводить нас и пожелать счастливого пути. Еще в Подновье договаривались, что окончания путины он будет ждать в Нижнем Новгороде. Однако в самый последний момент Иван Петрович не выдержал.
- Эх, друзья, где наша не пропадала! - по-молодому воскликнул он. Поплыву-ка и я с вами! Авось в путине пригожусь на что-нибудь!
Его долго отговаривали, указывали на то, что в семьдесят три года нелегко предпринимать такое долгое путешествие.
- В Нижнем, - настаивал он на своем, - я буду волноваться гораздо больше, чем в пути, изведусь от неизвестности. Да и не привык я сидеть сложа руки, когда решается главное дело всей моей жизни! Семья моя уже смирилась с этим, соглашайтесь и вы. Тем более за неделю управимся, а это не такой уж большой срок!
- Ну что ж, Иван Петрович, - улыбнулся Желудков, в таком случае, ладно, поплывем вместе! Только в путине, чур, меня слушаться! Вахту стоять я тебе не позволю, нападение, ежели случится, также без тебя отразим!
- Чем же тогда я помочь вам смогу?
- Только советами! Но и это уже немало!
Надо ли говорить о том, как радовались мы все, что Иван Петрович будет рядом с нами еще неделю!..
Отплыли мы с попутным ветром и сразу же поставили парус. Поставили его всего лишь шестеро бурлаков с помощью двух воротов на корме и системы блоков и шкивов на мачте и рее*. На обычной расшиве для этого потребовалось бы не менее двенадцати человек.
_______________
* Р е я, или р а й н а, - поперечина на мачте корабля.
Кудряш и Соленый вскарабкались на рею, привязали к ней верхний край коренного паруса, установили топсель* и остались дежурить при снастях. Желудков занял место на кичке*. Ерофеич с Подковой встали у руля. Егор со Степаном отправились в трюм откачивать воду. Остальные бурлаки устроились отдохнуть на палубе. Одни закурили трубки, другие решили вздремнуть, третьи тихонько запели песню. Кулибин присел рядом послушать.
_______________
* Т о п с е л ь - верхний парус.
* К и ч к а - высокое место для кормщика на носу судна.
- Иван Петрович, - по праву старого знакомого обратился к нему Ерофеич, - давно хотел тебя спросить об одном, да все никак не решался.
- О чем же?
- Вчера и сегодня своими глазами видели мы, как ты наш бурлацкий труд намного облегчил. За все за это низкий тебе поклон от нас. Но только ходят слухи, что в твоих колесах, воротах и блоках великая опасность для нас заключена...
- Какая же? - вскинул брови Кулибин.
- Сам, верно, догадываешься, к чему веду. Поставят твои машины водоходные на все расшивы и другие суда - мы ведь без работы можем остаться!
- Чего только враги мои не придумают! - покачал головой Иван Петрович. - Но, предположим, даже так. В вольные хлебопашцы подадитесь чем плохо?
- Для нас то не годится! - возразил Подкова. - Одно сказать, половина среди нас беспаспортных, беглых, а другое - земля-то ныне дорогая, не укупишь ее!
- По недавнему указу власти обязаны содействие оказать!
- Указы-то, Иван Петрович, не про нашего брата пишутся, а про тех, кто деньги в кубышку откладывал! А нам, ежели из бурлаков выступить, одна дорога - обратно к помещикам, от которых бежали, а затем в каторжные работы в Сибирь али в солдаты!
- Раньше беглые, - пояснил Ерофеич, - в Запорожскую Сечь скрывались или в Польшу уходили. А ныне вольности Сечи порушены, нигде свободы нам нет! Одно осталось нам - бурлацкая лямка! Тяжек труд, и солон от пота хлеб, зато хоть какая-то вольница!
- Чем же это?
- К примеру, - отозвался со своего места Соленый, - про себя скажу. Как попал я на варню, света белого невзвидел! Сущий ад, до сих пор удивляюсь, как живым оттуда выбрался! Там себе уже не принадлежишь. Бывало, по двое-трое суток не спишь, голова кругом, ноги подкашиваются, очень даже просто свалиться в огненную яму! Да и не видно ничего, дым едучий глаза застилает! И просвету никакого! Не сбежал бы оттуда, недолго еще прожил!
- А в бурлаках, - поддержал Кудряш, - только от рубля и зависишь! Месяц в лямке шагаешь вместо лошади, зато потом свободен как ветер, сам черт тебе не брат! Сядешь в лодку и плыви вниз по Волге в свое удовольствие! А то бывает, и в самой путине повезет: ветер попутный на нас потрудится, как сегодня! А сколько новых людей повидаешь, сколько новых мест откроется! Нет, Иван Петрович, что ни говори, а не согласны мы бурлачества - своего последнего пристанища - лишаться!
- Не согласны! - поддержали бурлаки.
- Напрасно тревожитесь, ребята! - поднял руку Кулибин. - На ваш век бурлацкой работы хватит! Даже ежели машина моя успехом у судохозяев станет пользоваться!
- Где же хватит? - засомневался Кудряш. - Бурлаков ведь тогда вдвое меньше потребуется?
- Ошибаешься! - обернулся к нему Кулибин. Столько же!
- Интересная арифметика! - удивился Кудряш. - Что-то я ее пока не разберу!
- Допустим, - стал объяснять Кулибин, - через десять лет все суда на Волге станут машинными. На одно судно, в самом деле, потребуется вдвое меньше людей. Но вся штука в том, что торговые обороты нынче растут так быстро, что к тому времени число судов удвоится!
- Выходит, - уточнил Подкова, - баш на баш и получится?
- Именно! Это я и хотел сказать! Но со временем, друзья, лет эдак через пятьдесят, ваше ремесло все равно отомрет!
- Как отомрет?
- Обыкновенно. Не нужны станут бурлаки. Огненные машины суда станут двигать. Слышали о таких?
- Слышать-то слышали, да толком не знаем, что это такое...
- В двух словах вот что. В огромных закрытых котлах воду кипятят, а пар в особливую трубу направляют и используют его силу для разной полезной работы.
- А как же улавливают ту силу?
- Поршнями. Такими же, как в насосах. А они те же колеса крутят, а от них привод куда угодно поставить можно! Вот в Кронштадте видел я, как такая огненная машина воду из дока откачивает. Раньше убирали ее ручными помпами за три дня, а ныне за считанные минуты! Такие же машины со временем и на суда поставят!
- Воду откачивать?
- Не только. Я же говорю: от колеса любой привод можно поставить! На глубоких местах - к якорю подтягиваться, на мелких - шестами отталкиваться от дна*.
_______________
* Первое время туэры - паровые суда действительно двигались по цепи, уложенной по дну реки. Это и предвидел Кулибин в своем проекте.
- Сколько же дров, - присвистнул Кудряш, - для тех машин потребуется? Останется ли место для клади на расшиве?
- Вместо дров можно углем топить. И запасы его пополнять на разных пристанях.
- Уж не собираешься ли ты, Иван Петрович, - спросил Ерофеич, - такую огненную машину изобрести?
- Думал я уже о том, друзья, - вздохнул Кулибин. - Заманчиво, конечно, но уже не по моим, как говорится, зубам.
- Наговариваешь на себя, Петрович! Ведь у тебя только что борода седа, а душа молода!
- Душа-то молода, положим, да не худо бы два или три десятка лет с плеч скинуть! А то ведь давят не меньше, чем ваша бурлацкая лямка! К тому же раньше не занимался никогда огненными машинами, а ныне поздно начинать! Знаю только, что в Англии да и у нас на Урале чудеса они творят! Так ведь не на мне одном свет клином сошелся! Я свое уже придумал, а со временем кто-нибудь и за огненную машину для судов возьмется!
Уже при третьем завозе горе-бурлаки лодку все-таки перевернули. Общими усилиями неумелых пловцов вытащили на берег, однако повторять опыты не рискнули. Бурлакам выдали еще по полтине и отпустили с миром.
- Завтра же, - пообещал Всеволожскому Кулибин, - мы наймем умелых людей и проведем испытание по-настоящему.
- Ради меня не стоит беспокоиться, - заверял Николай Сергеевич, - я восхищен вашей замечательной машиной! На месте волжских купцов я бы непременно воспользовался ею!
- Так воспользуйтесь - на своем! - предложил Кулибин.
- Не могу! - развел руками Всеволожский. - Вы же знаете мое правило не связываться ни с какими практическими делами! Однако о вашей машине я обязательно напишу, а чертежи отошлю брату!
- Вы уж постарайтесь, Николай Сергеевич! - простодушно попросил Кулибин. - Сами видите, машина больно хороша! За нее похлопочите, не за меня!
Вечером я помогал Кулибину снимать копии с чертежей водоходной машины. Тут же решили, что рано утром Желудков сам отправится подряжать бурлаков для испытания. Однако идти ему никуда не понадобилось. Около полуночи раздался осторожный стук в окно. Я кинулся открывать дверь и через минуту уже обнимался со своими знакомыми по путине. Ерофеич сдержал свое слово. Он явился к нам вместе со своей артелью. Степан и Федор тоже были с ним...
6
Бурлаков напоили чаем и отправили спать на сеновал. Мы с Желудковым проводили их туда. Сергей поинтересовался, как им удалось уйти от судохозяина.
- Не было бы счастья, - стал рассказывать Ерофеич, - да несчастье помогло. Сразу же за Городцом, через две перемены* от Нижнего, сели мы на мель. Кормщик понадеялся на свою память, не выслал вперед лодку, чтобы проверить фарватер, а память его подвела. От хозяина он тут же за то зуботычину получил, а нас доставили на расшиву...
_______________
* П е р е м е н а - место ночлега бурлаков после дневного перехода.
Бурлаки сразу же увидели, что своими силами из песчаного плена им не вырваться, и стали требовать, чтобы Осетров послал лодку за буксиром. Однако тот наотрез отказался выполнить справедливое требование.
- Баржа, - заявил он, - больших денег стоит. Будем стараться, ребятушки, своими силами с места стронуться.
Вначале бурлаки сели на весла и дружно налегли на них. Весла цеплялись за дно, песок замутил воду, однако расшива даже не шелохнулась. Попробовали столкнуть судно с мели шестами - тоже ничего не вышло. Снова съехали на берег, впряглись в лямки, поднатужились, однако не смогли продвинуться вперед ни на шаг.
- Выгружай товар на берег! - потребовал Осетров. - Авось порожнюю расшиву скорее снимем с мели!
На сей раз бурлаки наотрез отказались подчиниться.
- Несуразное требуешь, хозяин! - ответил от имени всех Ерофеич. Неделю мы напрасно потеряем, ежели станем снимать кладь. Нам то негоже, сам же обещал простоев не допускать!
- А ты мне не указывай, что мне делать! - взъярился Осетров. - Я хозяин! И то, что скажу, выполнять станете!
- Плати тогда за перегрузку, как положено!
- Заплачу, как в ряде записано, по двадцать копеек!
- Обманная твоя ряда! - закричали бурлаки.
- Погодите, ребята! - успокоил их Ерофеич. - Давай рассудим, Данило Матвеич, по совести. Ежели бы пробоину твое судно получило, тогда еще ладно, мы бы все возможное сделали бы, чтобы спасти судно, сами бы товар предложили перенести на берег! Но ведь расшива-то целехонька! И не по нашей вине в мель ее убило! Всего в десятку буксир тебе обойдется! А мы лишнюю работу делать не станем, так и знай! Больше времени на споры потеряем!
- В таком разе, - припугнул Осетров, - убирайтесь на все четыре стороны! Вообще ни копейки не заплачу! В Городце других бурлаков найму, попокладистей! А ваши паспорта при себе оставлю! В ноги еще мои упадете, чтобы вернуть их!
- Не на таковских напал, не испугаешь! - усмехнулся Ерофеич. - Добром не отдашь паспорта и деньги, что заработали, силой свое возьмем! Я ведь в свое время Измаил вместе с Суворовым брал, куда твоей расшивке до той неприступной крепости!
Рядом с Ерофеичем встали Подкова, Кудряш, Соленый и другие вольные бурлаки.
Осетров оглянулся, ища поддержки у своих. Кормщик и два водолива угрюмо молчали и прятали глаза. Сила была явно не на их стороне. Правда, в руках у кормщика находилось ружье, но руки его дрожали. По решительным лицам бурлаков было видно, что они на все готовы и перед вскинутыми стволами не остановятся.
- Ладно, ребята, - мгновенно оценив обстановку, пошел на попятную Осетров, - позубатились - и будет! До утра передохните, погодим немного с перегрузкой, авось бог смилостивится и вода прибудет!
- А коли нет?
- Со свежими силами приступим к перегрузке!
- Нет, хозяин, - отрезал Ерофеич, - на сей раз не уступим! Ищи дураков! А нам расчет подай, уходим от тебя!
- Рассчитай их, - кивнул Осетров старшему водоливу, понимая, что бурлаков уломать не удастся, - да по полтине удержи с каждого за то, что по их вине нам здесь задержаться придется!
Спорить вольные не стали, отправились собирать немудрящие свои пожитки. Уже садясь в лодку, услышали, как Осетров приказал старосте:
- Плыви в Городец, найми бурлаков подешевле да баржу прихвати, чтобы сняла нас с мели. Только более красненькой за нее не давай!
- Ну и хитер бобер! - усмехнулся Кудряш. - На буксир все-таки с нас деньгами разжился!
- Пусть его! - махнул рукой Ерофеич. - Все одно, ворованные деньги счастья не приносят! А воля нам нынче куда дороже полтины!
Федор и Степан сразу смекнули, что могут воспользоваться благоприятным моментом и уйти с артелью Ерофеича. Староста, увидев, что они вместе с вольными бурлаками садятся в лодку, стал грозить им страшными карами, но те лишь смеялись в ответ, чувствуя поддержку вольных бурлаков. Отбивать силой двух своих подопечных староста не решился. А Осетров сделал вид, будто это его не касается...
В Городце бурлаки купили большую лодку и приплыли на ней к нам в Подновье. Егор Пантелеев сошел на берег в Нижнем Новгороде, чтобы повидаться с родителями и невестой. В Подновье он обещал явиться рано поутру...
7
Ночью Желудков склонил Кулибина воспользоваться новым поворотом событий. Испытать водоходную машину с артелью Ерофеича можно было и в самом начале путины. Плыть не сразу в Макарьев, а вначале - в Нижний Новгород. Тогда первые семь верст пути пришлось бы преодолевать против течения. Они бы и стали пробными.
В главном губернском городе Сергей предполагал закупить припасы в дорогу, а также большие порожние бочки на случай непредвиденной заранее посадки на мель. Последние дни стояла сильная жара, и Волга сильно обмельчала. Из рассказа Ерофеича наш судовщик тоже сделал свои выводы. Используя порожние бочки как поплавки, уменьшив с их помощью осадку судна, легче было бы проходить мели.
Но главная цель остановки в Нижнем состояла в другом. Нам необходимо было сделать отметку о начале путины для будущего отчета в Петербург и заверить ее в городской ратуше*, а также во всеуслышание объявить, что мы плывем к устью Камы, и тем самым усыпить на время бдительность неприятеля, которому, разумеется, тут же все станет известно.
_______________
* Р а т у ш а - городская управа.
Бурлаки встретили сообщение Желудкова о незамедлительном выходе в плавание с радостью. Егор Пантелеев, как и обещал, прибыл в Подновье рано поутру и, по предложению Желудкова, стал старшим водоливом, ответственным за все судовое имущество.
- А я-то опасался, - подмигнул он мне, - что у вас еще не все готово к путине. Хуже, говорят, ничего нет, как ждать и догонять!
- Передохнуть, - пошутил я, - порой тоже не мешает.
- Мы не баре, - вмешался Кудряш, - чтобы прохлаждаться! Да и Степану надобно помочь поскорее встретиться с суженой!
По обычаю, присели перед дальней дорогой.
- Постойте, ребята, - вспомнил Желудков, - мы же с вами о плате не условились!
- Обижаешь, хозяин! - откликнулся Ерофеич. - Мы, чай, не за долгим рублем к тебе поспешали! Харчи нам закупишь сам, а после путины сочтемся! Сверх положенного небось не запросим! Знаем уже, что не товар, а песок в трюмах везете! И не будем более о том толковать!
Еще немного посидели молча.
- Пора, друзья, - поднялся первым Кулибин. - До Нижнего мы с Николаем Сергеичем попутчиками вам будем, а там расстанемся. Но вы уж, ребята, не подведите меня, покажите гостю все, на что водоходная машина способна!
- Не сомневайся, Иван Петрович, - заверили сразу несколько голосов, постараемся, как для себя!
На сей раз бурлаки нисколько не задержали хода судна. Первая смена бережно приняла якорь в лодку, быстро завезла его против движения на всю стодвадцатисаженную длину каната, без всплеска опустила в воду. Тем временем другая смена выбрала становой якорь, привела вал с колесами в рабочее положение.
Колеса медленно, как бы нехотя, сделали первый оборот, а затем стали вращаться все быстрее и быстрее. Выходя из воды, их лопасти складывались по ободу, и на какой-то миг мне показалось, что два гигантских обруча сами катятся по воде. А через минуту я уже воочию смог убедиться в том, что вращались они отнюдь не праздно. Я взглянул на берег и увидел, что вековой дуб, напротив которого раньше стояла на якоре расшива, остался далеко позади. Вместе с колесами вращался вал, на который они были насажены, и через шестерни, сцепленные зубьями, это движение передавалось на вал с большими конусными барабанами, на один из которых наматывался якорный канат! А за кормой отчетливо виднелся пенный широкий след!
Теперь уже никаких сомнений не оставалось! Своими глазами я увидел чудо, о котором впервые услышал от матушки шесть лет назад! Расшива двигалась против течения без весел, паруса и бурлацкой тяги, одной лишь силой речного стремления, которую искусный механик Кулибин сумел впрячь в свои необычные колеса, лишь издали отдаленно напоминающие мельничные.
И несмотря на то, что я уже твердо знал, что так и должно быть, я незаметно ущипнул себя за руку, желая удостовериться, что вижу все это наяву, а не во сне! Я почувствовал боль и только тогда по-настоящему ощутил, что Ивану Петровичу удалось сотворить чудо: соединить в одно целое такие разные вещи, как расшива и мельница! Причем его колесам вовсе не нужна была плотина и падающая сверху вода, они улавливали водную струю, подобно тому как флюгер улавливает малейшее дуновение ветра. Чудом было и то, что запряженная в колеса сила речного течения могла не только молоть зерно, перетирать бревна на доски, сверлить ружейные стволы, но и двигать огромную баржу с грузом против течения!
Подобные же чувства восторга и удивления испытывали, кажется, все находившиеся на борту расшивы и в лодке, завозившей вперед уже другой, подпускной якорь. В едином порыве мы прокричали "ура!" замечательному изобретателю, подбросили в воздух в его честь бурлацкие войлочные шапочки!..
- Не зря, братцы, - радовался Кудряш, - торопились мы в Подновье! Хоть однажды в жизни в свое удовольствие побурлачим!
- Теперь, ребята, за нас и вода станет трудиться, так же как раньше ветер! То нам уже двойное облегчение!
- Да не вдвое, а во много раз облегчится наш труд! Ветер попутный не часто ведь случается, а течение - всегда!
- Ай да Иван Петрович! Настоящий кудесник! Удружил так удружил!
- С водоходными колесами, братцы, кончится наша каторжная жизнь! В путину как на праздник станем ходить!
Всеволожский тоже внимательно наблюдал за ходом судна, радовался вместе со всеми, однако проявлял свои чувства не так бурно, как другие. Он внимательно приглядывался к работе каждого узла, старался ничего не упустить из вида. Особенно заинтересовало его устройство конусных барабанов, на которые наматывался якорный канат. Он подробно расспрашивал Ивана Петровича об устройстве особых зажимных устройств - "собачек", которые укладывали канат на конус, заставляли его ложиться плотно, виток к витку, препятствовали образованию узлов.
- Такие "собачки", - заметил Всеволожский, - можно, верно, применять и в машинах для выкачивания рассола из недр земли. Вы позволите сообщить о них брату?
- Извольте, - согласился Кулибин. - Кстати, в чертежах водоходной машины они подробно помечены. Ведь это один из основных ее узлов. Долго я над ним голову ломал!
Вскоре мне уже некогда было уследить за всем. Принимая якорь в лодке, Федор повредил руку, и мне пришлось сесть вместо него на весла, рядом со Степаном. Наша лодка сновала туда-сюда, как ткацкий челнок, мы старались не задержать ход судна, и четыре часа, за которые мы преодолели семь верст до Нижнего Новгорода, пролетели незаметно.
На городской пристани нас уже встречала немалая толпа любопытных, сквозь нее было не так-то легко пробиться. Оставив на борту судна нескольких караульных, большинство бурлаков, в том числе и я, отправились на Нижний базар покупать провизию и порожние бочки. Кулибин со Всеволожским поспешили в городскую ратушу. Столичный гость попрощался со всеми за руку, благодарил за "подаренные ему счастливые часы", обещал хлопотать за машину...
8
Бурлаки уже доставили на расшиву провиант, загрузили в трюмы шесть двадцативедерных бочек, а Кулибин все еще не возвращался из ратуши. Между тем толпа любопытствующих на пристани все увеличивалась. Учитель Орлов и оба Пятериковых поднялись на борт и заявили, что готовы выйти с нами в плавание. Желудков горячо благодарил их, но ответил, что ныне в том нет необходимости: работных людей на судне хватает.
И все-таки еще одного человека - плотника Авдея - нам пришлось взять с собой. Вначале за него попросил Яков Васильевич, а затем он сам пал на колени перед Желудковым:
- Смилуйся, хозяин! Помоги мне! Я ведь вину свою перед вами искупил!
- В чем же тебе помощь требуется? - спросил Сергей, поднимая его с земли.
- Заказчики, что на Кулибина меня натравили, ныне злейшими врагами мне стали! Назавтра же после покаяния моего ворота дегтем вымазали, стекла камнями побили! Жену с сыном пришлось к родным в деревню отправить. Сам хочу другое место для жительства присмотреть. Возьмите меня с собой, поищу на Каме, где в плотниках нужда!
- Откуда тебе известно, что мы на Каму плывем?
- Земля слухами полнится...
Разумеется, мы не стали объяснять Авдею, что изменили свои планы, решили сделать это позже, по дороге. В любом случае мы помогли бы ему выбраться из Нижнего!
Кулибин явился на расшиву только вечером вместе с городским старостой Пчелиным. Тот заглянул в трюм, пересчитал бурлаков, спросил Желудкова:
- Паспорта на них есть?
- Имеются, - спокойно ответил Сергей, хотя были они едва ли у половины бурлаков. Он достал из-за пазухи пачку бумаг и протянул ее старосте.
- Спрячь! - отмахнулся Пчелин. - Мне они ни к чему, а вот водный пристав по дорого может проверить. Вам ведь до Камы плыть долго! А за беспаспортных придется ему отступное платить.
- Заплатим, - пожал плечами Желудков.
Тут же на палубе староста составил нужный нам документ.
"Сим удостоверяется, - размашисто написал он на чистом листе бумаги, - что 26 июля 1808 года из Нижнего Новогорода в путь свой до Камских соляных магазейнов отправилась расшива судохозяина Желудкова с водоходной машиной механика Кулибина новейшего образца. Загружено оно полным грузом в двенадцать тысяч пудов, имеет на борту двадцать двух работных людей, что наполовину меньше обычно потребного по грузу их числа".
Староста расписался, прихлопнул бумагу печатью и передал ее Желудкову.
- Вы ведь завтра отплываете?
- Завтра.
- Завтрашним числом я и пометил. Желаю попутного ветра и семь футов под килем! А вы, почтенный Иван Петрович, - обернулся он к Кулибину, - не откажите уж в моей просьбишке, составьте подробный реестрик* стоимости вашего прежнего водоходного судна!
_______________
* Р е е с т р - перечень, список.
Когда староста покинул расшиву, все вздохнули с облегчением.
- А что за реестр такой? - спросил Желудков.
- Еще одна неприятность у меня, - пояснил Кулибин. - Ты ведь знаешь, Сергей Афанасьич, что свое пробное машинное судно я еще в прошлом году в казенное ведомство передал, поскольку не под силу мне стало содержать его в порядке и охранять. А как нынче весной его едва ледоходом не унесло, решили городские власти и вовсе избавиться от него. Запрос направили министру внутренних дел с просьбой разрешить его продать с аукциона. На днях согласие из столицы получили, с условием, чтобы вырученные за судно деньги были возвращены в казну.
- Ну и не надобно о том жалеть, Иван Петрович! Прежняя машина не совершенная, да и расшива та в ветхость пришла!
- Загвоздка не в том вовсе, Сергей! Оценили судно слишком дешево всего в девяносто рублей! А обошлось оно мне в шесть тысяч, и расходы те мои после испытания из казны покрыли. Просят теперь объяснить, отчего такая разница? Объявил я в ратуше, что много раз пришлось мне переделывать ту машину, оттого и расходы такие, - не понимают, хоть кол на голове теши! Смеются только! А еще грозят, что за напрасную растрату отвечу по всей строгости закона!
- Не обращайте внимания, Иван Петрович, угрозы те пустые, стращают только напрасно! Станут разбираться не у нас, да и когда это еще будет!
- Ведь неизвестно еще, как все обернется! Коли и поймут, то не сразу, а до того все нервы могут вымотать, как не раз уже случалось!
- Главное, путина бы наша получилась, как задумали! Тогда все козыри у нас в руках будут!
- Верно, Сергей! Однако постучим по дереву, чтобы не сглазить!
Вместе со всеми я тоже постучал костяшками пальцев по борту.
9
Ночевать Иван Петрович уехал в Карповку, имение зятя, где гостила его жена Мария Ивановна с тремя маленькими дочерьми. Однако в шесть часов утра он уже снова был на пристани.
Вначале мы полагали, что Кулибин приехал проводить нас и пожелать счастливого пути. Еще в Подновье договаривались, что окончания путины он будет ждать в Нижнем Новгороде. Однако в самый последний момент Иван Петрович не выдержал.
- Эх, друзья, где наша не пропадала! - по-молодому воскликнул он. Поплыву-ка и я с вами! Авось в путине пригожусь на что-нибудь!
Его долго отговаривали, указывали на то, что в семьдесят три года нелегко предпринимать такое долгое путешествие.
- В Нижнем, - настаивал он на своем, - я буду волноваться гораздо больше, чем в пути, изведусь от неизвестности. Да и не привык я сидеть сложа руки, когда решается главное дело всей моей жизни! Семья моя уже смирилась с этим, соглашайтесь и вы. Тем более за неделю управимся, а это не такой уж большой срок!
- Ну что ж, Иван Петрович, - улыбнулся Желудков, в таком случае, ладно, поплывем вместе! Только в путине, чур, меня слушаться! Вахту стоять я тебе не позволю, нападение, ежели случится, также без тебя отразим!
- Чем же тогда я помочь вам смогу?
- Только советами! Но и это уже немало!
Надо ли говорить о том, как радовались мы все, что Иван Петрович будет рядом с нами еще неделю!..
Отплыли мы с попутным ветром и сразу же поставили парус. Поставили его всего лишь шестеро бурлаков с помощью двух воротов на корме и системы блоков и шкивов на мачте и рее*. На обычной расшиве для этого потребовалось бы не менее двенадцати человек.
_______________
* Р е я, или р а й н а, - поперечина на мачте корабля.
Кудряш и Соленый вскарабкались на рею, привязали к ней верхний край коренного паруса, установили топсель* и остались дежурить при снастях. Желудков занял место на кичке*. Ерофеич с Подковой встали у руля. Егор со Степаном отправились в трюм откачивать воду. Остальные бурлаки устроились отдохнуть на палубе. Одни закурили трубки, другие решили вздремнуть, третьи тихонько запели песню. Кулибин присел рядом послушать.
_______________
* Т о п с е л ь - верхний парус.
* К и ч к а - высокое место для кормщика на носу судна.
- Иван Петрович, - по праву старого знакомого обратился к нему Ерофеич, - давно хотел тебя спросить об одном, да все никак не решался.
- О чем же?
- Вчера и сегодня своими глазами видели мы, как ты наш бурлацкий труд намного облегчил. За все за это низкий тебе поклон от нас. Но только ходят слухи, что в твоих колесах, воротах и блоках великая опасность для нас заключена...
- Какая же? - вскинул брови Кулибин.
- Сам, верно, догадываешься, к чему веду. Поставят твои машины водоходные на все расшивы и другие суда - мы ведь без работы можем остаться!
- Чего только враги мои не придумают! - покачал головой Иван Петрович. - Но, предположим, даже так. В вольные хлебопашцы подадитесь чем плохо?
- Для нас то не годится! - возразил Подкова. - Одно сказать, половина среди нас беспаспортных, беглых, а другое - земля-то ныне дорогая, не укупишь ее!
- По недавнему указу власти обязаны содействие оказать!
- Указы-то, Иван Петрович, не про нашего брата пишутся, а про тех, кто деньги в кубышку откладывал! А нам, ежели из бурлаков выступить, одна дорога - обратно к помещикам, от которых бежали, а затем в каторжные работы в Сибирь али в солдаты!
- Раньше беглые, - пояснил Ерофеич, - в Запорожскую Сечь скрывались или в Польшу уходили. А ныне вольности Сечи порушены, нигде свободы нам нет! Одно осталось нам - бурлацкая лямка! Тяжек труд, и солон от пота хлеб, зато хоть какая-то вольница!
- Чем же это?
- К примеру, - отозвался со своего места Соленый, - про себя скажу. Как попал я на варню, света белого невзвидел! Сущий ад, до сих пор удивляюсь, как живым оттуда выбрался! Там себе уже не принадлежишь. Бывало, по двое-трое суток не спишь, голова кругом, ноги подкашиваются, очень даже просто свалиться в огненную яму! Да и не видно ничего, дым едучий глаза застилает! И просвету никакого! Не сбежал бы оттуда, недолго еще прожил!
- А в бурлаках, - поддержал Кудряш, - только от рубля и зависишь! Месяц в лямке шагаешь вместо лошади, зато потом свободен как ветер, сам черт тебе не брат! Сядешь в лодку и плыви вниз по Волге в свое удовольствие! А то бывает, и в самой путине повезет: ветер попутный на нас потрудится, как сегодня! А сколько новых людей повидаешь, сколько новых мест откроется! Нет, Иван Петрович, что ни говори, а не согласны мы бурлачества - своего последнего пристанища - лишаться!
- Не согласны! - поддержали бурлаки.
- Напрасно тревожитесь, ребята! - поднял руку Кулибин. - На ваш век бурлацкой работы хватит! Даже ежели машина моя успехом у судохозяев станет пользоваться!
- Где же хватит? - засомневался Кудряш. - Бурлаков ведь тогда вдвое меньше потребуется?
- Ошибаешься! - обернулся к нему Кулибин. Столько же!
- Интересная арифметика! - удивился Кудряш. - Что-то я ее пока не разберу!
- Допустим, - стал объяснять Кулибин, - через десять лет все суда на Волге станут машинными. На одно судно, в самом деле, потребуется вдвое меньше людей. Но вся штука в том, что торговые обороты нынче растут так быстро, что к тому времени число судов удвоится!
- Выходит, - уточнил Подкова, - баш на баш и получится?
- Именно! Это я и хотел сказать! Но со временем, друзья, лет эдак через пятьдесят, ваше ремесло все равно отомрет!
- Как отомрет?
- Обыкновенно. Не нужны станут бурлаки. Огненные машины суда станут двигать. Слышали о таких?
- Слышать-то слышали, да толком не знаем, что это такое...
- В двух словах вот что. В огромных закрытых котлах воду кипятят, а пар в особливую трубу направляют и используют его силу для разной полезной работы.
- А как же улавливают ту силу?
- Поршнями. Такими же, как в насосах. А они те же колеса крутят, а от них привод куда угодно поставить можно! Вот в Кронштадте видел я, как такая огненная машина воду из дока откачивает. Раньше убирали ее ручными помпами за три дня, а ныне за считанные минуты! Такие же машины со временем и на суда поставят!
- Воду откачивать?
- Не только. Я же говорю: от колеса любой привод можно поставить! На глубоких местах - к якорю подтягиваться, на мелких - шестами отталкиваться от дна*.
_______________
* Первое время туэры - паровые суда действительно двигались по цепи, уложенной по дну реки. Это и предвидел Кулибин в своем проекте.
- Сколько же дров, - присвистнул Кудряш, - для тех машин потребуется? Останется ли место для клади на расшиве?
- Вместо дров можно углем топить. И запасы его пополнять на разных пристанях.
- Уж не собираешься ли ты, Иван Петрович, - спросил Ерофеич, - такую огненную машину изобрести?
- Думал я уже о том, друзья, - вздохнул Кулибин. - Заманчиво, конечно, но уже не по моим, как говорится, зубам.
- Наговариваешь на себя, Петрович! Ведь у тебя только что борода седа, а душа молода!
- Душа-то молода, положим, да не худо бы два или три десятка лет с плеч скинуть! А то ведь давят не меньше, чем ваша бурлацкая лямка! К тому же раньше не занимался никогда огненными машинами, а ныне поздно начинать! Знаю только, что в Англии да и у нас на Урале чудеса они творят! Так ведь не на мне одном свет клином сошелся! Я свое уже придумал, а со временем кто-нибудь и за огненную машину для судов возьмется!