Страница:
– Это почти не больно, – успокоил ее Кен Джин. – И потом, я ведь расскажу тебе, как и что нужно делать.
Шарлотта долго молчала, ни о чем больше не спрашивая его. Кен Джин думал о том, что им скоро придется остановиться на ночлег и ему следует подобрать подходящее место. Хорошо, что погода благоприятствовала путешествию. Прохладный северный воздух был мягким и приятно ласкал кожу.
– Интересно, все китайцы любят причинять себе боль или это ты у нас такой особенный?
Он встрепенулся, но ничего не понял из того, что сказала Шарлотта. Она говорила по-английски, и он мысленно, слово в слово, повторил ее вопрос, пытаясь понять его смысл. Но снова, как и в первый раз, он показался ему каким-то странным и даже немного обидным.
Кен Джин недоуменно смотрел на девушку, а она на него. Это напряженное молчание продолжалось довольно долго. Обычно Шарлотта не могла удержаться и всегда начинала говорить первой. Кен Джин как-то представил ее в роли служанки, подумав о том, какой бы это был кошмар. Но сейчас она просто смотрела на него, слегка склонив голову набок. Со стороны казалось, будто девушка разглядывает какое-то экзотическое насекомое или растение. В конце концов ему пришлось первым нарушить молчание. Когда же Кен Джин заговорил, стало понятно, что он не на шутку разобиделся.
– Мне никогда не доставляло удовольствия причинять кому-нибудь боль.
Она широко открыла от удивления глаза.
– Я имела в виду не других людей, а тебя самого.
– И что?
– Ведь ты втыкаешь иголки себе в живот. Ты хочешь, чтобы тебе отрезали стебель. Ты… Ты восемь лет провел в воздержании, – сказала она, метнув быстрый взгляд на его бедра, и снова подняла голову. – Может быть, ты просто ненавидишь свое тело? – Она пожала плечами. – Подумай об этом.
– Воздержание было необходимо, потому что я готовился стать драконом, – раздраженно произнес он.
Она пожала плечами.
– Возможно. Но ведь многим мужчинам доставляет удовольствие, когда извергается их семя. Насколько я знаю, это приятно.
– Я не из их числа, – сухо ответил Кен Джин. – Я уже объяснил тебе, почему я согласился на это.
– Да, я понимаю. Но все же мужчинам очень трудно сдерживать себя. А случалось ли так, что ты тоже не мог удержаться? Ну, когда ты был с другими женщинами…
– Нет! – сдавленно крикнул он. Это слово буквально вырвалось из его горла. – До встречи с тобой со мной такого не случалось.
– Конечно. И ты втыкаешь иголки в…
– Я не втыкаю иголки в моего дракона, – сказал Кен Джин, переходя на китайский язык. Казалось, что он не говорил, а шипел, но девушку это не испугало.
– Нет, не прямо в него, но достаточно близко от него. Кому же придет в голову втыкать острые иголки в такое место?
– Я таким способом лечился.
Шарлотта едва не подпрыгнула от удивления. Повернувшись к нему, она спросила:
– Лечился? Но от чего?
– От импотенции! – всерьез разозлившись, крикнул он. Она явно не поняла того, что имел в виду Кен Джин, потому что слово, обозначающее этот мужской недуг, по-китайски звучало как «евнух». Это внесло еще большую путаницу в их разговор, и он понял, что ему не избежать объяснений.
– Это когда дракон становится слабым и вялым, – насупившись, сказал он.
Шарлотта снова недоуменно вскинула брови.
– Но ведь не всегда же он слабый? Я сама видела, что…
– Всегда, – выдавил Кен Джин это страшное слово. – Он всегда был слабым.
– Это понятно. Ты имеешь в виду всегда, когда ты не…
– Всегда! – упрямо повторил он. – Именно в этом все дело. Неприятности с драконом начались у меня довольно давно, и с каждым днем он становился все слабее и слабее. А в последний год… – сказал Кен Джин, качая головой, – он вообще стал безжизненным. Просто полное бессилие.
Наконец Шарлотта все поняла и в изумлении уставилась на него, округлив глаза. Кен Джин отвернулся от нее, залившись краской стыда. И тут она рассмеялась. Нет, она не просто смеялась – она громко хохотала, держась за бока. От ее смеха даже птицы испуганно разлетелись в разные стороны, а сама девушка едва не свалилась с повозки. Ее задорный смех напугал осла, и это чересчур спокойное животное недовольно зафыркало и начало нервно махать хвостом.
– Не вижу в этом ничего смешного! – проворчал Кен Джин, когда Шарлотта замолчала, чтобы перевести дыхание.
Но она снова покатилась от хохота. Она смеялась до тех пор, пока окончательно не выбилась из сил. Кен Джин бросал на нее сердитые взгляды, наблюдая за тем, как она вытирает мокрые от слез глаза.
– О, не надо так презрительно смотреть на меня! – воскликнула она в перерыве между приступами смеха. – Я не виновата. Это все ты начал.
– Что я начал? Я просто объяснил тебе, что означает…
– Ты просто нагло врал мне, думая, что я такая глупая и неопытная…
– Я не врал!
Шарлотта мельком посмотрела на него, а потом снова залилась звонким смехом. На этот раз она смеялась довольно долго и весело, не обращая внимания на мрачный вид Кен Джина. Когда же она в конце концов успокоилась, ее слова ничуть не успокоили его.
– А я, честно говоря, думала, что у тебя нет чувства юмора, – сказала девушка.
– Разумеется, оно у меня есть, – недовольно проворчал он. – Но я ваш слуга, а слуги не имеют права шутить и смеяться.
– Не говори чушь. Ты уже не мой слуга, и твоя шутка удалась на славу.
– Я не шутил! – сердито сказал он. Она усмехнулась в ответ.
– Кен Джин, ты не импотент. Я в этом убедилась на собственном опыте. И даже если бы я никогда не имела с тобой дела, то твой… хм… дракон… и его внушительные размеры произвели настоящий фурор среди богатых дам, которых ты посещал.
Он повернулся и в недоумении уставился на нее, не зная, что ответить.
– Да ты просто легендарная личность в Шанхае, – продолжала Шарлотта, повернувшись к нему. Ее глаза светились в лучах заходящего солнца. – Господи, Кен Джин, у тебя вполне боеспособный дракон, да еще таких внушительных размеров. С чего ты взял, что ты… Как ты говорил? Импотент?
До него только сейчас дошло, о чем говорит Шарлотта.
– Легендарная личность?
– Я уже много раз упоминала о том, что ты сумел приобрести определенную репутацию среди, скажем так, заинтересованных дам.
Да, она как-то говорила ему об этом. Но репутацию свою он приобрел благодаря тому, что ублажал женщин, собирая их энергию инь, а не потому, что искусно использовал свой орган. Кен Джин поднял голову и выпрямился.
– Я уверен, что прославился лишь потому, что умел сдерживаться, – собравшись с духом, заявил он и тут же отвернулся. – Но это как раз является следствием того, в каком я был состоянии.
– Это твое состояние мне описывали, как вздыбленный, крепкий и просто невероятных размеров, – парировала она.
Кен Джин нахмурился.
– Крепкий? – удивленно спросил он, пожимая плечами. – Белые женщины всегда преувеличивают.
– Нет, – возразила она. – Нет, они не преувеличивают. Неужели ты забыл, что я тоже видела это своими глазами?
– Но… с тобой все было совсем по-другому, – обиделся он. – Именно поэтому я и решился на такое. Ну, на то, чтобы заниматься с дочерью своего хозяина.
Шарлотта внезапно замолчала, перестав смеяться, и он понял, что обидел ее. Он наклонился к ней, но ему не удалось заглянуть ей в лицо. Девушка повернулась к нему спиной, и он видел только непослушный локон, выбившийся из прически.
– Шар?
– И только по этой причине ты явился в мою спальню? Именно поэтому? Ну… ты понимаешь. Потому что со мной твой дракон становился твердым?
Увидев впереди подходящее место для ночлега, Кен Джин направил туда осла и отвлекся от разговора со своей спутницей. После паузы он продолжил:
– Ты – дочь моего хозяина, и для меня это был большой риск.
– Я знаю, – еле слышно ответила девушка. – Я знаю, что из-за меня ты потерял все, что имел. Но я хочу знать, почему ты на это решился? – спросила она, поворачиваясь к нему. – Почему, Кен Джин? Почему ты пошел на такой риск?
Он с раздражением посмотрел на упрямого осла, который никак не хотел идти в нужную сторону.
– Потому, что только с тобой мой дракон возбуждался и снова становился сильным, Шар. Уже долгое время никому, кроме тебя, не удавалось сделать это. Я уже начал опасаться, что мой дракон навсегда останется вялым и безжизненным.
Наконец осел послушался его, и Кен Джин, облегченно вздохнув, повернулся к Шарлотте. Он увидел, что она сидела, глубоко задумавшись, и смотрела куда-то вдаль.
– Я не понимаю, – произнесла она. – Все женщины, чью энергию инь ты поглощал на протяжении многих лет, говорили…
Он что-то пробормотал и положил поводья.
– Я не знаю, что они там говорили, да мне, честно говоря, это совсем не интересно. Я знаю правду, Шар. Мой дракон был безжизненным стеблем, пока я не встретил тебя, – сказал он, качая головой. – Сначала я думал, что вернул себе былую силу благодаря лечебным процедурам.
– Лечебным процедурам? – переспросила она. – Ты говоришь об иглоукалывании?
– Да. Но вскоре я понял, что к моей энергии кви они не имеют никакого отношения. Это все ты. Твоя энергия так сильна, что смогла даже восполнить мою потерянную энергию ян.
– Моя кви?
– Твоя… Вернее, ты сама.
– И все эти женщины не смогли заставить тебя… Твой дракон не реагировал на них, и ты решил, что стал импотентом.
– Я действительно был импотентом. Я не мог даже раздеться перед ними. А потом ты прикоснулась ко мне, и все вдруг изменилось.
– Этого не может быть.
Не в силах больше говорить, он просто развел руками и вылез из повозки, чтобы скрыть свое замешательство.
– Мужчины не любят обсуждать подобные вещи, Шар, – тихо сказал Кен Джин, а затем выругался себе под нос и начал распрягать осла.
Тем временем Шарлотта тоже выбралась из повозки и попыталась размять ноги, которые затекли от долгого сидения.
– Я просто не могу поверить в то, что это правда, – задумчиво произнесла она, взяв щетку и ведро, чтобы почистить животное.
Кен Джин потратил свои последние деньги на то, чтобы купить все необходимое для их путешествия. Его сердце запело от радости, когда он увидел, с какой готовностью она взялась ухаживать за животным, несмотря на то что это была грязная работа.
Он привязал осла к дереву, и Шарлотта принялась орудовать Щеткой. Затем он расстелил в повозке одеяла и приготовил для них постель. Кен Джин понимал, что она может отказаться разделить с ним это походное ложе, и ничего не имел бы против, если бы ему пришлось спать на земле. Однако он все же надеялся, что ему предложат не делать этого. Он надеялся, что… Шарлотта вдруг подошла к нему. От нее пахло ослиным потом, а ее волосы и руки были в пыли. Девушка очень устала. Он видел ее всю: большие зеленые глаза, в которых отражались последние лучи заходящего солнца, красные влажные губы и золотистые волосы. Но главное – он видел ее простую и чистую душу.
– Ты не импотент, – сказала Шарлотта и прижала руку к его дракону. Они неподвижно стояли друг против друга, и его дракон начал увеличиваться, обретая силу. А ведь она ничего не делала, просто прикоснулась к нему рукой. – Ты не импотент, – повторила девушка.
– Это только с тобой, – заметил он.
– Значит, все дело в том, что ты неправильно выбирал себе партнерш. А твой… орган совершенно здоров.
Кен Джин улыбнулся.
– Это уже не важно, ведь ты вылечила его, – сказал он и, не в силах больше сдерживаться, нежно погладил ее по щеке. Господи, как же она прекрасна! Он просто не мог отвести от нее взгляд. Даже сейчас, когда на ней была скромная одежда рабочего-бедняка, припорошенная дорожной пылью, Шарлотта выглядела весьма привлекательно.
– Поцелуй меня, Кен Джин.
От такого предложения он не мог отказаться. Прижавшись губами к ее губам, он моментально почувствовал жгучую силу энергии инь. В тот же миг его энергия ян начала увеличиваться. Так происходило всегда, когда они оставались наедине друг с другом. И все-таки сегодня был особенный день. Кен Джин ощущал необыкновенное спокойствие и какую-то чистоту. Возможно, это объяснялось тем, что сегодня они в первый раз были вдалеке от всех. А может, это Шарлотта дарила ему такое ощущение? Трудно сказать. Скорее всего, потому, что оба они начали новую жизнь, оставив свое прошлое в Шанхае.
Ичто бы там ни было, он не мог уйти от необычной силы, которая исходила от нее. Кен Джин положил руки на бедра Шарлотты и прижал ее к себе. Используя все свое умение, он ласкал ее губами и языком, а она повторяла его движения и чувствовала, как пульсирует их кви, сливаясь и набирая еще большую силу. Очень скоро Кен Джин впал в сладкое забытье, и девушка отстранилась от него, чтобы отдышаться. Затем она с беспокойством огляделась по сторонам и сказала:
– Мы стоим на открытом месте, и в любой момент нас могут увидеть.
– Не беспокойся, Шар. Вот-вот совсем стемнеет, и вряд ли кто-нибудь появится здесь.
– Но…
– Доверься мне.
Она снова посмотрела на него. В ее глазах светилась энергия инь, а лицо было открытым и искренним.
– Я верю тебе.
Эти слова так взволновали его, что он отступил от нее на шаг и изумленно смотрел, как будто видел в первый раз.
Святой Будда, она ведь настоящая жрица Дао!
Как такое может быть? Ведь Шарлотта не изучала буддизм. Она умеет только то, чему он успел научить ее. Она обыкновенная женщина-чужестранка. И тем не менее она сейчас стоит перед ним как воплощение мудрости Дао. Он знал это наверняка. В каждом ее жесте, в каждом слове чувствовалось нечто божественное. К тому же она полностью доверяла ему и искренне любила его. Не это ли главное в учении Дао?
Шарлотта нежно улыбнулась и, глубоко вздохнув, произнесла:
– Здесь такой чистый воздух. – Затем она подняла голову и восторженно добавила: – И такое прекрасное небо…
Он смотрел на ее белую длинную шею и пытался собраться с мыслями. Неужели притягательность этой девушки объясняется тем, что у нее такая сильная кви? А может, это связано с ее характером, ведь она так искренне воспринимает все, что окружает ее, и всех, кто находится рядом с ней?
Нет, она далеко не наивна. Ей пришлось воспитывать своего брата Уильяма с раннего детства. Она столкнулась со всеми трудностями, испытываемыми мальчиком-подростком, природные желания которого не подчиняются разуму. Возможно, она терялась, наблюдая за проявлением животных инстинктов у брата, но сумела сохранить свежесть и чистоту чувств. А еще у нее перед глазами всегда был ее отец. Шарлотта, несомненно, разгадала его порочную натуру. Она догадывалась, что у него на стороне много женщин и что он торгует опиумом. Мистер Вике несколько раз приводил своих любовниц к себе домой.
Шарлотта знала, что такое похоть во всех ее проявлениях, и все же каждый раз, когда Кен Джин прикасался к ней, она казалась ему предельно искренней. Девушке довелось испытать на себе, что такое жестокость брата, предательство отца и легкомысленное пренебрежение матери. Тем не менее она с готовностью доверилась ему. Да, она настоящая жрица, и его достоинства просто меркнут в сравнении с ней. Он никому не мог так доверять, особенно учитывая то, что вырос в семье, где три сына день и ночь боролись друг с другом за еду и внимание взрослых. Он сомневался в том, что сам когда-нибудь сможет стать таким же, как Шарлотта.
Кен Джин протянул руку и погладил ее по щеке.
– Я хочу попрактиковаться с тобой, – неожиданно сказал он. Признаться, у него и в мыслях не было делать это. Он даже дал себе слово, что никогда больше не будет заниматься с ней. Но девушка так смотрела на него, с такой открытостью улыбалась ему, что он вновь почувствовал в себе бодрость и силу. – Когда ты рядом, – пробормотал он, – моя энергия ян увеличивается. Мне даже не верится, что я вновь обретаю самого себя.
Она выпрямилась.
– Прислушайся ко мне, Кен Джин. В тебе действительно нет никаких изъянов.
Он провел пальцами по ее губам.
– Ты словно собрала меня в единое целое.
Шарлотта взяла его палец в рот, и его энергия ян забурлила так сильно, что тело девушки охватила дрожь. Потом она заговорила, не выпуская изо рта его палец.
– Обучай меня, Кен Джин. Я хочу познать все.
Господи, да это ему следует просить ее об одолжении научить его тому, как оставаться таким невинным и простодушным, несмотря на все обстоятельства. Это ему нужно молить ее о том, чтобы она научила его радоваться жизни, даже когда собственная семья отказалась от тебя, оставив без гроша в кармане. Но Кен Джин продолжал молчать, убежденный в том, что его душа слишком ничтожна, чтобы он мог постичь величие этой белой женщины. И, устыдившись себя самого, Кен Джин отвернулся.
– Что случилось?
– Ничего, – солгал он. – Просто нам нужно позаботиться обо всем до наступления темноты. У меня есть продукты и постельные принадлежности.
Они довольно быстро все приготовили. К тому же было достаточно тепло, и им не понадобилось разводить костер. На чистом небе так ярко сияли звезды, что им вполне хватало света. Вокруг буйно цвело разнотравье, и можно было не беспокоиться о еде для осла. Дорога совсем опустела, и путешественники были совершенно одни.
Они съели по паре клецек, и Кен Джин волновался, что для Шарлотты этот ужин был слишком скудным. Но она не жаловалась – наоборот, казалось, что ей нравится китайская еда. Девушка сидела на краю повозки, ела и болтала ногами, любуясь звездами.
– Я хочу, чтобы эта ночь никогда не кончалась, – мечтательно произнесла Шарлотта.
– Не обманывай, – спокойно сказал он и заметил, как она вздрогнула. – Ты думаешь о своем доме. Тебе хочется сейчас быть с Уильямом.
Шарлотта покачала головой.
– Конечно, я беспокоюсь о брате, но хочу быть только с тобой.
Он понимал, что не может принять такую жертву, и это разозлило его еще больше.
– Ты никогда не спала на голом полу, не говоря уже об открытой повозке. Твоя спина до сих пор болит от долгого сидения на жесткой скамье. Ты привыкла к более сытному ужину. А эта грубая одежда раздражает твою кожу. – Кен Джин крепко сцепил пальцы. – Ты не можешь оставаться здесь. Тебе хочется принять горячую ванну, надеть свое платье, а твоя семья…
– Моя семья? – перебила она Кен Джина. – Мой отец? Ты думаешь, что мне сейчас не хватает всего того, что было в моей прошлой жизни?
– Конечно.
Девушка вздохнула, и он подумал, что она вот-вот заплачет. Но этого не случилось. Вокруг царила глубокая тишина, а на небе все так же ярко светили звезды.
– Мне не хватает близких, меня беспокоит мое будущее. Что будет со мной? Что будет с Уильямом? – тихо сказала она и посмотрела на небо. – Но я ничего не боюсь, когда ты со мной, Кен Джин. Здесь так спокойно.
Шарлотта медленно встала и проникновенно посмотрела на него.
– Я не лгу, Кен Джин. Это ты лжешь. Ты сказал, что хочешь позаниматься, но даже не прикоснулся ко мне. Ты заявил, что хочешь как можно быстрее добраться до Пекина, и купил самого неповоротливого осла во всем Китае. Вокруг нас сейчас так тихо и прекрасно, а ты пытаешься поссориться со мной. Но зачем?
Кен Джин пристально смотрел на нее, открыв от удивления рот. Сначала у него и в мыслях не было затевать с ней спор. Но затем он вдруг грубо выкрикнул, словно обвиняя ее:
– Ты заставила меня слишком много пережить, слишком много страдать!
Шарлотта не шевелилась; казалось, что она даже не дышит. Но при этом она смотрела на него как на душевнобольного. Кен Джин тоже уставился на нее, пораженный своей странной выходкой. Может, он действительно сошел с ума?
– Но почему? – наконец спросила она. – Разве чувств бывает много? Не могу себе такое представить.
– Не можешь? – вызывающе воскликнул он. – А как же Царство Небесное? Разве этого мало?
Когда они вчера начали возноситься на Небеса, его переполняла такая неуемная радость, такое безмерное счастье! А ведь им не удалось добраться даже до преддверия.
– Это было великолепно, – прошептала Шарлотта, и ему показалось, что ее глаза сверкают так же, как священные фонарики у врат Небесных. – Мне очень бы хотелось снова попасть туда.
– Что ты чувствуешь, когда Уильям закатывает истерику в церкви или когда он начинает ножницами резать на себе одежду?
Она невольно улыбнулась, вспомнив брата.
– Мне очень неловко, и я начинаю злиться. Да, я злюсь. Но Уильям не был бы Уильямом, если бы не выкидывал подобные штуки. Я смущаюсь и нервничаю только потому, что очень люблю его. Я не могу относиться к нему иначе.
Кен Джин кивнул, соглашаясь с ней.
– А что ты думаешь об отце, который отрекся от дочери и с позором отправил ее в монастырь? Ты наверняка испытывала боль. Ты, должно быть, чувствовала…
– Конечно, мне было больно, – сердито прервала она Кен Джина. Но затем, опомнившись, спокойно продолжила, тщательно подбирая слова: – Думаю, что… одновременно с болью я испытала и облегчение тоже. – Шарлотта глубоко вдохнула и снова начала болтать ногами. – Меня никогда не унижали. Я не знаю, что такое позор, – сказала она, грустно улыбнувшись ему. – А теперь я стала падшей женщиной. Мне удалось бы избежать такой Участи, если бы я осталась в монастыре. Но я здесь, с тобой.
Улыбка исчезла с ее лица, и Кен Джин понял, что девушка начинает осознавать, в каком трудном положении она оказалась. Хотя в последнее время мысли об этом не давали ему покоя, он только сейчас заставил ее задуматься о горькой правде, перед лицом которой они оба оказались. Когда он увидел, как погрустнело лицо Шарлотты, у него невольно выступили на глазах слезы.
– Я падшая женщина, – пробормотала она. – Ни один приличный мужчина не захочет иметь со мной дела, ни одна уважающая себя женщина не пожелает общаться со мной. Маленькие девочки, по наущению своих родителей, не преминут осыпать меня ругательствами и плюнуть в мою сторону. А мальчишки под хохот своих отцов, которые даже не попытаются их остановить, будут дергать меня за волосы и платье, – с горечью произнесла она, содрогнувшись всем телом. – Какими все-таки жестокими могут быть верующие люди!
– Еще не поздно возвратиться в Шанхай. Хочешь, я отвезу тебя в миссию? Я могу…
– Для чего? Чтобы я стала такой же, как они? Отречься от всего ради того, чтобы стать монахиней? – Она резко повернулась, и молодой человек поразился, увидев, какая неистовая ярость светилась в ее глазах. – Тогда мне придется объявить тебя дьяволом, Кен Джин. Я вынуждена буду признать, что все, чем мы с тобой занимались, безнравственно и порочно. После этого тебя проклянут, а меня сурово накажут.
– Не думай обо мне. Я буду…
– Я знаю, где ты будешь! – рассердилась она. – Ты собираешься подвергнуть себя кастрации, совершив безумный акт самоуничижения, и поэтому считаешь, что я должна сделать то же самое. Ты думаешь, что мне лучше стать монахиней и отречься от нашей любви, превратив тем самым все это в гнусный фарс?
– Нет! – закричал Кен Джин, приходя в бешенство. Теперь он точно так же, как и она, пылал от гнева. – То, что я собираюсь сделать, совершенно не касается тебя!
– Ты в этом уверен?
– Конечно! – воскликнул Кен Джин. Однако на самом деле он уже не мог понять, так это или нет.
Похоже, Шарлотта тоже почувствовала его замешательство. Наверное, как жрица Дао, она просто увидела, когда он ступил на путь лжи.
– Все это связано между собой, Кен Джин. Ты не можешь не понимать, что поступки одного человека всегда влияют на судьбу тех, кто находится рядом с ним. Я не сомневаюсь, что во всем случившемся с нами виноват не только ты, но и я тоже.
Кен Джин отвернулся, опустив голову. Ему не хотелось думать о том, что он собирается сделать. Он гнал от себя мысли об остром ноже хирурга, об ужасе, который начнется после операции. В течение трех дней он будет мучиться от нестерпимой боли; ему нельзя будет ни есть, ни пить, ни мочиться. Останется ли его дракон частью его самого? Сможет ли он…
– Я не имею в виду твою операцию, – сказала Шарлотта, и голос девушки задрожал от душивших ее слез. Однако она с присущей ей прямотой продолжила: – Я имею в виду все, что с тобой произошло после изгнания из родной семьи.
– Мне удалось выжить. Тэн Ши По приютила меня.
– Но теперь они с Куй Ю в тюрьме.
Он закрыл глаза, чувствуя укол совести от осознания того, что не смог им помочь.
– Дочь твоего хозяина приставала к тебе, и поэтому ты потерял все, что имел. Снова потерял.
– Однако я сам согласился на это.
– Значит, мы оба совершили ошибку. Оба…
– От нас обоих отреклись наши семьи, – вымолвил Кен Джин и, подняв голову, открыто посмотрел на нее, не стесняясь показать своего унижения. – Почему ты заговорила об этом? Чего ты хочешь, Шарлотта?
Она покачала головой и какое-то время молчала. Очевидно, ей нелегко было ответить на его вопрос.
– Я хочу, чтобы ты остался самим собой, Кен Джин. Я хочу…
– Человек, от которого отвернулась семья, не сможет остаться самим собой. Неужели ты не понимаешь этого? Теперь я похож на осколок церковного алтаря, на лоскуток, оторванный от большого полотна. Я – ничто.
– Что ты говоришь! – воскликнула она, хватая его за руки и прижимая к себе. – Ты не осколок, и никто тебя не выбрасывал. Это все твои фантазии. Ты сам себе вбил это в голову.
Он изумленно смотрел на нее. Нет, она не способна понять его.
– Китайский мужчина не может жить сам по себе. Его предки всегда наблюдают за его жизнью, а его потомки беспокоятся о нем.
– Значит, если у тебя нет предков, ты решил лишить себя потомков?
Шарлотта долго молчала, ни о чем больше не спрашивая его. Кен Джин думал о том, что им скоро придется остановиться на ночлег и ему следует подобрать подходящее место. Хорошо, что погода благоприятствовала путешествию. Прохладный северный воздух был мягким и приятно ласкал кожу.
– Интересно, все китайцы любят причинять себе боль или это ты у нас такой особенный?
Он встрепенулся, но ничего не понял из того, что сказала Шарлотта. Она говорила по-английски, и он мысленно, слово в слово, повторил ее вопрос, пытаясь понять его смысл. Но снова, как и в первый раз, он показался ему каким-то странным и даже немного обидным.
Кен Джин недоуменно смотрел на девушку, а она на него. Это напряженное молчание продолжалось довольно долго. Обычно Шарлотта не могла удержаться и всегда начинала говорить первой. Кен Джин как-то представил ее в роли служанки, подумав о том, какой бы это был кошмар. Но сейчас она просто смотрела на него, слегка склонив голову набок. Со стороны казалось, будто девушка разглядывает какое-то экзотическое насекомое или растение. В конце концов ему пришлось первым нарушить молчание. Когда же Кен Джин заговорил, стало понятно, что он не на шутку разобиделся.
– Мне никогда не доставляло удовольствия причинять кому-нибудь боль.
Она широко открыла от удивления глаза.
– Я имела в виду не других людей, а тебя самого.
– И что?
– Ведь ты втыкаешь иголки себе в живот. Ты хочешь, чтобы тебе отрезали стебель. Ты… Ты восемь лет провел в воздержании, – сказала она, метнув быстрый взгляд на его бедра, и снова подняла голову. – Может быть, ты просто ненавидишь свое тело? – Она пожала плечами. – Подумай об этом.
– Воздержание было необходимо, потому что я готовился стать драконом, – раздраженно произнес он.
Она пожала плечами.
– Возможно. Но ведь многим мужчинам доставляет удовольствие, когда извергается их семя. Насколько я знаю, это приятно.
– Я не из их числа, – сухо ответил Кен Джин. – Я уже объяснил тебе, почему я согласился на это.
– Да, я понимаю. Но все же мужчинам очень трудно сдерживать себя. А случалось ли так, что ты тоже не мог удержаться? Ну, когда ты был с другими женщинами…
– Нет! – сдавленно крикнул он. Это слово буквально вырвалось из его горла. – До встречи с тобой со мной такого не случалось.
– Конечно. И ты втыкаешь иголки в…
– Я не втыкаю иголки в моего дракона, – сказал Кен Джин, переходя на китайский язык. Казалось, что он не говорил, а шипел, но девушку это не испугало.
– Нет, не прямо в него, но достаточно близко от него. Кому же придет в голову втыкать острые иголки в такое место?
– Я таким способом лечился.
Шарлотта едва не подпрыгнула от удивления. Повернувшись к нему, она спросила:
– Лечился? Но от чего?
– От импотенции! – всерьез разозлившись, крикнул он. Она явно не поняла того, что имел в виду Кен Джин, потому что слово, обозначающее этот мужской недуг, по-китайски звучало как «евнух». Это внесло еще большую путаницу в их разговор, и он понял, что ему не избежать объяснений.
– Это когда дракон становится слабым и вялым, – насупившись, сказал он.
Шарлотта снова недоуменно вскинула брови.
– Но ведь не всегда же он слабый? Я сама видела, что…
– Всегда, – выдавил Кен Джин это страшное слово. – Он всегда был слабым.
– Это понятно. Ты имеешь в виду всегда, когда ты не…
– Всегда! – упрямо повторил он. – Именно в этом все дело. Неприятности с драконом начались у меня довольно давно, и с каждым днем он становился все слабее и слабее. А в последний год… – сказал Кен Джин, качая головой, – он вообще стал безжизненным. Просто полное бессилие.
Наконец Шарлотта все поняла и в изумлении уставилась на него, округлив глаза. Кен Джин отвернулся от нее, залившись краской стыда. И тут она рассмеялась. Нет, она не просто смеялась – она громко хохотала, держась за бока. От ее смеха даже птицы испуганно разлетелись в разные стороны, а сама девушка едва не свалилась с повозки. Ее задорный смех напугал осла, и это чересчур спокойное животное недовольно зафыркало и начало нервно махать хвостом.
– Не вижу в этом ничего смешного! – проворчал Кен Джин, когда Шарлотта замолчала, чтобы перевести дыхание.
Но она снова покатилась от хохота. Она смеялась до тех пор, пока окончательно не выбилась из сил. Кен Джин бросал на нее сердитые взгляды, наблюдая за тем, как она вытирает мокрые от слез глаза.
– О, не надо так презрительно смотреть на меня! – воскликнула она в перерыве между приступами смеха. – Я не виновата. Это все ты начал.
– Что я начал? Я просто объяснил тебе, что означает…
– Ты просто нагло врал мне, думая, что я такая глупая и неопытная…
– Я не врал!
Шарлотта мельком посмотрела на него, а потом снова залилась звонким смехом. На этот раз она смеялась довольно долго и весело, не обращая внимания на мрачный вид Кен Джина. Когда же она в конце концов успокоилась, ее слова ничуть не успокоили его.
– А я, честно говоря, думала, что у тебя нет чувства юмора, – сказала девушка.
– Разумеется, оно у меня есть, – недовольно проворчал он. – Но я ваш слуга, а слуги не имеют права шутить и смеяться.
– Не говори чушь. Ты уже не мой слуга, и твоя шутка удалась на славу.
– Я не шутил! – сердито сказал он. Она усмехнулась в ответ.
– Кен Джин, ты не импотент. Я в этом убедилась на собственном опыте. И даже если бы я никогда не имела с тобой дела, то твой… хм… дракон… и его внушительные размеры произвели настоящий фурор среди богатых дам, которых ты посещал.
Он повернулся и в недоумении уставился на нее, не зная, что ответить.
– Да ты просто легендарная личность в Шанхае, – продолжала Шарлотта, повернувшись к нему. Ее глаза светились в лучах заходящего солнца. – Господи, Кен Джин, у тебя вполне боеспособный дракон, да еще таких внушительных размеров. С чего ты взял, что ты… Как ты говорил? Импотент?
До него только сейчас дошло, о чем говорит Шарлотта.
– Легендарная личность?
– Я уже много раз упоминала о том, что ты сумел приобрести определенную репутацию среди, скажем так, заинтересованных дам.
Да, она как-то говорила ему об этом. Но репутацию свою он приобрел благодаря тому, что ублажал женщин, собирая их энергию инь, а не потому, что искусно использовал свой орган. Кен Джин поднял голову и выпрямился.
– Я уверен, что прославился лишь потому, что умел сдерживаться, – собравшись с духом, заявил он и тут же отвернулся. – Но это как раз является следствием того, в каком я был состоянии.
– Это твое состояние мне описывали, как вздыбленный, крепкий и просто невероятных размеров, – парировала она.
Кен Джин нахмурился.
– Крепкий? – удивленно спросил он, пожимая плечами. – Белые женщины всегда преувеличивают.
– Нет, – возразила она. – Нет, они не преувеличивают. Неужели ты забыл, что я тоже видела это своими глазами?
– Но… с тобой все было совсем по-другому, – обиделся он. – Именно поэтому я и решился на такое. Ну, на то, чтобы заниматься с дочерью своего хозяина.
Шарлотта внезапно замолчала, перестав смеяться, и он понял, что обидел ее. Он наклонился к ней, но ему не удалось заглянуть ей в лицо. Девушка повернулась к нему спиной, и он видел только непослушный локон, выбившийся из прически.
– Шар?
– И только по этой причине ты явился в мою спальню? Именно поэтому? Ну… ты понимаешь. Потому что со мной твой дракон становился твердым?
Увидев впереди подходящее место для ночлега, Кен Джин направил туда осла и отвлекся от разговора со своей спутницей. После паузы он продолжил:
– Ты – дочь моего хозяина, и для меня это был большой риск.
– Я знаю, – еле слышно ответила девушка. – Я знаю, что из-за меня ты потерял все, что имел. Но я хочу знать, почему ты на это решился? – спросила она, поворачиваясь к нему. – Почему, Кен Джин? Почему ты пошел на такой риск?
Он с раздражением посмотрел на упрямого осла, который никак не хотел идти в нужную сторону.
– Потому, что только с тобой мой дракон возбуждался и снова становился сильным, Шар. Уже долгое время никому, кроме тебя, не удавалось сделать это. Я уже начал опасаться, что мой дракон навсегда останется вялым и безжизненным.
Наконец осел послушался его, и Кен Джин, облегченно вздохнув, повернулся к Шарлотте. Он увидел, что она сидела, глубоко задумавшись, и смотрела куда-то вдаль.
– Я не понимаю, – произнесла она. – Все женщины, чью энергию инь ты поглощал на протяжении многих лет, говорили…
Он что-то пробормотал и положил поводья.
– Я не знаю, что они там говорили, да мне, честно говоря, это совсем не интересно. Я знаю правду, Шар. Мой дракон был безжизненным стеблем, пока я не встретил тебя, – сказал он, качая головой. – Сначала я думал, что вернул себе былую силу благодаря лечебным процедурам.
– Лечебным процедурам? – переспросила она. – Ты говоришь об иглоукалывании?
– Да. Но вскоре я понял, что к моей энергии кви они не имеют никакого отношения. Это все ты. Твоя энергия так сильна, что смогла даже восполнить мою потерянную энергию ян.
– Моя кви?
– Твоя… Вернее, ты сама.
– И все эти женщины не смогли заставить тебя… Твой дракон не реагировал на них, и ты решил, что стал импотентом.
– Я действительно был импотентом. Я не мог даже раздеться перед ними. А потом ты прикоснулась ко мне, и все вдруг изменилось.
– Этого не может быть.
Не в силах больше говорить, он просто развел руками и вылез из повозки, чтобы скрыть свое замешательство.
– Мужчины не любят обсуждать подобные вещи, Шар, – тихо сказал Кен Джин, а затем выругался себе под нос и начал распрягать осла.
Тем временем Шарлотта тоже выбралась из повозки и попыталась размять ноги, которые затекли от долгого сидения.
– Я просто не могу поверить в то, что это правда, – задумчиво произнесла она, взяв щетку и ведро, чтобы почистить животное.
Кен Джин потратил свои последние деньги на то, чтобы купить все необходимое для их путешествия. Его сердце запело от радости, когда он увидел, с какой готовностью она взялась ухаживать за животным, несмотря на то что это была грязная работа.
Он привязал осла к дереву, и Шарлотта принялась орудовать Щеткой. Затем он расстелил в повозке одеяла и приготовил для них постель. Кен Джин понимал, что она может отказаться разделить с ним это походное ложе, и ничего не имел бы против, если бы ему пришлось спать на земле. Однако он все же надеялся, что ему предложат не делать этого. Он надеялся, что… Шарлотта вдруг подошла к нему. От нее пахло ослиным потом, а ее волосы и руки были в пыли. Девушка очень устала. Он видел ее всю: большие зеленые глаза, в которых отражались последние лучи заходящего солнца, красные влажные губы и золотистые волосы. Но главное – он видел ее простую и чистую душу.
– Ты не импотент, – сказала Шарлотта и прижала руку к его дракону. Они неподвижно стояли друг против друга, и его дракон начал увеличиваться, обретая силу. А ведь она ничего не делала, просто прикоснулась к нему рукой. – Ты не импотент, – повторила девушка.
– Это только с тобой, – заметил он.
– Значит, все дело в том, что ты неправильно выбирал себе партнерш. А твой… орган совершенно здоров.
Кен Джин улыбнулся.
– Это уже не важно, ведь ты вылечила его, – сказал он и, не в силах больше сдерживаться, нежно погладил ее по щеке. Господи, как же она прекрасна! Он просто не мог отвести от нее взгляд. Даже сейчас, когда на ней была скромная одежда рабочего-бедняка, припорошенная дорожной пылью, Шарлотта выглядела весьма привлекательно.
– Поцелуй меня, Кен Джин.
От такого предложения он не мог отказаться. Прижавшись губами к ее губам, он моментально почувствовал жгучую силу энергии инь. В тот же миг его энергия ян начала увеличиваться. Так происходило всегда, когда они оставались наедине друг с другом. И все-таки сегодня был особенный день. Кен Джин ощущал необыкновенное спокойствие и какую-то чистоту. Возможно, это объяснялось тем, что сегодня они в первый раз были вдалеке от всех. А может, это Шарлотта дарила ему такое ощущение? Трудно сказать. Скорее всего, потому, что оба они начали новую жизнь, оставив свое прошлое в Шанхае.
Ичто бы там ни было, он не мог уйти от необычной силы, которая исходила от нее. Кен Джин положил руки на бедра Шарлотты и прижал ее к себе. Используя все свое умение, он ласкал ее губами и языком, а она повторяла его движения и чувствовала, как пульсирует их кви, сливаясь и набирая еще большую силу. Очень скоро Кен Джин впал в сладкое забытье, и девушка отстранилась от него, чтобы отдышаться. Затем она с беспокойством огляделась по сторонам и сказала:
– Мы стоим на открытом месте, и в любой момент нас могут увидеть.
– Не беспокойся, Шар. Вот-вот совсем стемнеет, и вряд ли кто-нибудь появится здесь.
– Но…
– Доверься мне.
Она снова посмотрела на него. В ее глазах светилась энергия инь, а лицо было открытым и искренним.
– Я верю тебе.
Эти слова так взволновали его, что он отступил от нее на шаг и изумленно смотрел, как будто видел в первый раз.
Святой Будда, она ведь настоящая жрица Дао!
Как такое может быть? Ведь Шарлотта не изучала буддизм. Она умеет только то, чему он успел научить ее. Она обыкновенная женщина-чужестранка. И тем не менее она сейчас стоит перед ним как воплощение мудрости Дао. Он знал это наверняка. В каждом ее жесте, в каждом слове чувствовалось нечто божественное. К тому же она полностью доверяла ему и искренне любила его. Не это ли главное в учении Дао?
Шарлотта нежно улыбнулась и, глубоко вздохнув, произнесла:
– Здесь такой чистый воздух. – Затем она подняла голову и восторженно добавила: – И такое прекрасное небо…
Он смотрел на ее белую длинную шею и пытался собраться с мыслями. Неужели притягательность этой девушки объясняется тем, что у нее такая сильная кви? А может, это связано с ее характером, ведь она так искренне воспринимает все, что окружает ее, и всех, кто находится рядом с ней?
Нет, она далеко не наивна. Ей пришлось воспитывать своего брата Уильяма с раннего детства. Она столкнулась со всеми трудностями, испытываемыми мальчиком-подростком, природные желания которого не подчиняются разуму. Возможно, она терялась, наблюдая за проявлением животных инстинктов у брата, но сумела сохранить свежесть и чистоту чувств. А еще у нее перед глазами всегда был ее отец. Шарлотта, несомненно, разгадала его порочную натуру. Она догадывалась, что у него на стороне много женщин и что он торгует опиумом. Мистер Вике несколько раз приводил своих любовниц к себе домой.
Шарлотта знала, что такое похоть во всех ее проявлениях, и все же каждый раз, когда Кен Джин прикасался к ней, она казалась ему предельно искренней. Девушке довелось испытать на себе, что такое жестокость брата, предательство отца и легкомысленное пренебрежение матери. Тем не менее она с готовностью доверилась ему. Да, она настоящая жрица, и его достоинства просто меркнут в сравнении с ней. Он никому не мог так доверять, особенно учитывая то, что вырос в семье, где три сына день и ночь боролись друг с другом за еду и внимание взрослых. Он сомневался в том, что сам когда-нибудь сможет стать таким же, как Шарлотта.
Кен Джин протянул руку и погладил ее по щеке.
– Я хочу попрактиковаться с тобой, – неожиданно сказал он. Признаться, у него и в мыслях не было делать это. Он даже дал себе слово, что никогда больше не будет заниматься с ней. Но девушка так смотрела на него, с такой открытостью улыбалась ему, что он вновь почувствовал в себе бодрость и силу. – Когда ты рядом, – пробормотал он, – моя энергия ян увеличивается. Мне даже не верится, что я вновь обретаю самого себя.
Она выпрямилась.
– Прислушайся ко мне, Кен Джин. В тебе действительно нет никаких изъянов.
Он провел пальцами по ее губам.
– Ты словно собрала меня в единое целое.
Шарлотта взяла его палец в рот, и его энергия ян забурлила так сильно, что тело девушки охватила дрожь. Потом она заговорила, не выпуская изо рта его палец.
– Обучай меня, Кен Джин. Я хочу познать все.
Господи, да это ему следует просить ее об одолжении научить его тому, как оставаться таким невинным и простодушным, несмотря на все обстоятельства. Это ему нужно молить ее о том, чтобы она научила его радоваться жизни, даже когда собственная семья отказалась от тебя, оставив без гроша в кармане. Но Кен Джин продолжал молчать, убежденный в том, что его душа слишком ничтожна, чтобы он мог постичь величие этой белой женщины. И, устыдившись себя самого, Кен Джин отвернулся.
– Что случилось?
– Ничего, – солгал он. – Просто нам нужно позаботиться обо всем до наступления темноты. У меня есть продукты и постельные принадлежности.
Они довольно быстро все приготовили. К тому же было достаточно тепло, и им не понадобилось разводить костер. На чистом небе так ярко сияли звезды, что им вполне хватало света. Вокруг буйно цвело разнотравье, и можно было не беспокоиться о еде для осла. Дорога совсем опустела, и путешественники были совершенно одни.
Они съели по паре клецек, и Кен Джин волновался, что для Шарлотты этот ужин был слишком скудным. Но она не жаловалась – наоборот, казалось, что ей нравится китайская еда. Девушка сидела на краю повозки, ела и болтала ногами, любуясь звездами.
– Я хочу, чтобы эта ночь никогда не кончалась, – мечтательно произнесла Шарлотта.
– Не обманывай, – спокойно сказал он и заметил, как она вздрогнула. – Ты думаешь о своем доме. Тебе хочется сейчас быть с Уильямом.
Шарлотта покачала головой.
– Конечно, я беспокоюсь о брате, но хочу быть только с тобой.
Он понимал, что не может принять такую жертву, и это разозлило его еще больше.
– Ты никогда не спала на голом полу, не говоря уже об открытой повозке. Твоя спина до сих пор болит от долгого сидения на жесткой скамье. Ты привыкла к более сытному ужину. А эта грубая одежда раздражает твою кожу. – Кен Джин крепко сцепил пальцы. – Ты не можешь оставаться здесь. Тебе хочется принять горячую ванну, надеть свое платье, а твоя семья…
– Моя семья? – перебила она Кен Джина. – Мой отец? Ты думаешь, что мне сейчас не хватает всего того, что было в моей прошлой жизни?
– Конечно.
Девушка вздохнула, и он подумал, что она вот-вот заплачет. Но этого не случилось. Вокруг царила глубокая тишина, а на небе все так же ярко светили звезды.
– Мне не хватает близких, меня беспокоит мое будущее. Что будет со мной? Что будет с Уильямом? – тихо сказала она и посмотрела на небо. – Но я ничего не боюсь, когда ты со мной, Кен Джин. Здесь так спокойно.
Шарлотта медленно встала и проникновенно посмотрела на него.
– Я не лгу, Кен Джин. Это ты лжешь. Ты сказал, что хочешь позаниматься, но даже не прикоснулся ко мне. Ты заявил, что хочешь как можно быстрее добраться до Пекина, и купил самого неповоротливого осла во всем Китае. Вокруг нас сейчас так тихо и прекрасно, а ты пытаешься поссориться со мной. Но зачем?
Кен Джин пристально смотрел на нее, открыв от удивления рот. Сначала у него и в мыслях не было затевать с ней спор. Но затем он вдруг грубо выкрикнул, словно обвиняя ее:
– Ты заставила меня слишком много пережить, слишком много страдать!
Шарлотта не шевелилась; казалось, что она даже не дышит. Но при этом она смотрела на него как на душевнобольного. Кен Джин тоже уставился на нее, пораженный своей странной выходкой. Может, он действительно сошел с ума?
– Но почему? – наконец спросила она. – Разве чувств бывает много? Не могу себе такое представить.
– Не можешь? – вызывающе воскликнул он. – А как же Царство Небесное? Разве этого мало?
Когда они вчера начали возноситься на Небеса, его переполняла такая неуемная радость, такое безмерное счастье! А ведь им не удалось добраться даже до преддверия.
– Это было великолепно, – прошептала Шарлотта, и ему показалось, что ее глаза сверкают так же, как священные фонарики у врат Небесных. – Мне очень бы хотелось снова попасть туда.
– Что ты чувствуешь, когда Уильям закатывает истерику в церкви или когда он начинает ножницами резать на себе одежду?
Она невольно улыбнулась, вспомнив брата.
– Мне очень неловко, и я начинаю злиться. Да, я злюсь. Но Уильям не был бы Уильямом, если бы не выкидывал подобные штуки. Я смущаюсь и нервничаю только потому, что очень люблю его. Я не могу относиться к нему иначе.
Кен Джин кивнул, соглашаясь с ней.
– А что ты думаешь об отце, который отрекся от дочери и с позором отправил ее в монастырь? Ты наверняка испытывала боль. Ты, должно быть, чувствовала…
– Конечно, мне было больно, – сердито прервала она Кен Джина. Но затем, опомнившись, спокойно продолжила, тщательно подбирая слова: – Думаю, что… одновременно с болью я испытала и облегчение тоже. – Шарлотта глубоко вдохнула и снова начала болтать ногами. – Меня никогда не унижали. Я не знаю, что такое позор, – сказала она, грустно улыбнувшись ему. – А теперь я стала падшей женщиной. Мне удалось бы избежать такой Участи, если бы я осталась в монастыре. Но я здесь, с тобой.
Улыбка исчезла с ее лица, и Кен Джин понял, что девушка начинает осознавать, в каком трудном положении она оказалась. Хотя в последнее время мысли об этом не давали ему покоя, он только сейчас заставил ее задуматься о горькой правде, перед лицом которой они оба оказались. Когда он увидел, как погрустнело лицо Шарлотты, у него невольно выступили на глазах слезы.
– Я падшая женщина, – пробормотала она. – Ни один приличный мужчина не захочет иметь со мной дела, ни одна уважающая себя женщина не пожелает общаться со мной. Маленькие девочки, по наущению своих родителей, не преминут осыпать меня ругательствами и плюнуть в мою сторону. А мальчишки под хохот своих отцов, которые даже не попытаются их остановить, будут дергать меня за волосы и платье, – с горечью произнесла она, содрогнувшись всем телом. – Какими все-таки жестокими могут быть верующие люди!
– Еще не поздно возвратиться в Шанхай. Хочешь, я отвезу тебя в миссию? Я могу…
– Для чего? Чтобы я стала такой же, как они? Отречься от всего ради того, чтобы стать монахиней? – Она резко повернулась, и молодой человек поразился, увидев, какая неистовая ярость светилась в ее глазах. – Тогда мне придется объявить тебя дьяволом, Кен Джин. Я вынуждена буду признать, что все, чем мы с тобой занимались, безнравственно и порочно. После этого тебя проклянут, а меня сурово накажут.
– Не думай обо мне. Я буду…
– Я знаю, где ты будешь! – рассердилась она. – Ты собираешься подвергнуть себя кастрации, совершив безумный акт самоуничижения, и поэтому считаешь, что я должна сделать то же самое. Ты думаешь, что мне лучше стать монахиней и отречься от нашей любви, превратив тем самым все это в гнусный фарс?
– Нет! – закричал Кен Джин, приходя в бешенство. Теперь он точно так же, как и она, пылал от гнева. – То, что я собираюсь сделать, совершенно не касается тебя!
– Ты в этом уверен?
– Конечно! – воскликнул Кен Джин. Однако на самом деле он уже не мог понять, так это или нет.
Похоже, Шарлотта тоже почувствовала его замешательство. Наверное, как жрица Дао, она просто увидела, когда он ступил на путь лжи.
– Все это связано между собой, Кен Джин. Ты не можешь не понимать, что поступки одного человека всегда влияют на судьбу тех, кто находится рядом с ним. Я не сомневаюсь, что во всем случившемся с нами виноват не только ты, но и я тоже.
Кен Джин отвернулся, опустив голову. Ему не хотелось думать о том, что он собирается сделать. Он гнал от себя мысли об остром ноже хирурга, об ужасе, который начнется после операции. В течение трех дней он будет мучиться от нестерпимой боли; ему нельзя будет ни есть, ни пить, ни мочиться. Останется ли его дракон частью его самого? Сможет ли он…
– Я не имею в виду твою операцию, – сказала Шарлотта, и голос девушки задрожал от душивших ее слез. Однако она с присущей ей прямотой продолжила: – Я имею в виду все, что с тобой произошло после изгнания из родной семьи.
– Мне удалось выжить. Тэн Ши По приютила меня.
– Но теперь они с Куй Ю в тюрьме.
Он закрыл глаза, чувствуя укол совести от осознания того, что не смог им помочь.
– Дочь твоего хозяина приставала к тебе, и поэтому ты потерял все, что имел. Снова потерял.
– Однако я сам согласился на это.
– Значит, мы оба совершили ошибку. Оба…
– От нас обоих отреклись наши семьи, – вымолвил Кен Джин и, подняв голову, открыто посмотрел на нее, не стесняясь показать своего унижения. – Почему ты заговорила об этом? Чего ты хочешь, Шарлотта?
Она покачала головой и какое-то время молчала. Очевидно, ей нелегко было ответить на его вопрос.
– Я хочу, чтобы ты остался самим собой, Кен Джин. Я хочу…
– Человек, от которого отвернулась семья, не сможет остаться самим собой. Неужели ты не понимаешь этого? Теперь я похож на осколок церковного алтаря, на лоскуток, оторванный от большого полотна. Я – ничто.
– Что ты говоришь! – воскликнула она, хватая его за руки и прижимая к себе. – Ты не осколок, и никто тебя не выбрасывал. Это все твои фантазии. Ты сам себе вбил это в голову.
Он изумленно смотрел на нее. Нет, она не способна понять его.
– Китайский мужчина не может жить сам по себе. Его предки всегда наблюдают за его жизнью, а его потомки беспокоятся о нем.
– Значит, если у тебя нет предков, ты решил лишить себя потомков?