Ли Шарон. Дракон Кристалла

   Она хмуро посмотрела на него.
   – Это – та самая армия, которая позволила убедить себя отступить к Центру, чтобы враг мог сожрать весь Край, если ему этого захочется?
   – Нет, – терпеливо ответил Джела. – Армия, о которой говорил я, – это дважды засекреченные части, принесшие присягу лично капитану первого ранга Ро Гэйде и расквартированные на Солсинтре. Именно туда я отправил Лиададэа-Сила и мальчика. Это – единственное оставшееся место.
   – Какое сегодня число? – спросила Кантра. Собственный голос показался ей резким.
   Джела вздохнул и убрал руку с ее руки. Она неохотно отпустила его плечо и отступила на шаг, продолжая пристально смотреть ему в глаза.
   – До моего списания остался двадцать один день по общему календарю, – негромко ответил он.
   И чего ему хотелось, как ясно читала Кантра по его глазам, – это выполнить свое последнее задание и умереть хорошим солдатом. Ей хотелось закричать, сломать что-нибудь – сделать что угодно, чтобы заставить его разозлиться на тех, кто сотворил с ним такое. Но это было бесполезно: Джела умрет через двадцать один день, злой или спокойный, или такой, каким он сам пожелает быть. У него оставалась только возможность выбрать, как он проведет эти дни. Он решил попробовать сделать нечто полезное – и кто она такая, чтобы назвать его глупцом?
   – А еще, – добавил Джела все так же негромко, – на Вейнгалде имеется полностью укомплектованный гарнизон. Я смогу заполнить последние бумаги и явиться к местному медику, как это положено.
   Кантра протяжно выдохнула. Кивнула.
   – Хорошо, – сказала она и махнула рукой в сторону пульта. – Проводи нас через переход. Я приготовлю поесть, а потом ты расскажешь мне всю историю про Землетуман, ясно?
   Джела улыбнулся – и будь она проклята, если его улыбка не казалась искренней.
   – Да, пилот.
 
   Вселенная была темной, лишенной формы и смысла.
   Вокруг пели и мерцали, гудели мошью и обещаниями линии силы. Он мог поменять ход судьбы, создать или разрушить миры простым волевым усилием или пожеланием, чтобы стало так. Не было никого, кто бы ему помешал, кто бы стоял между ним и полной мерой его способностей. Он был наконец и снова самодостаточным: план, составленный им так давно, наконец-то осуществился. Он был целостен. Он был одинок.
   Он был свободен.
   «Любимая?»
   Робкая мысль, полная надежды и страха.
   Ответная мысль не метнулась ему навстречу. Ничье присутствие не нарушило строгой симметрии его уединения. Никакой голос не произнес ненавистные слоги, которые так долго определяли его узилище.
   Они потерпели неудачу.
   Линии силы ослепляли вероятности, насмехаясь над его отчаянием.
   Они потерпели неудачу. В это невозможно было поверить. Она была так хитроумна. Бесконечно осторожной была она, его госпожа, и прежде всего хитроумной. Как-то она сказала ему, что все свое хитроумие она позаимствовала у него, но он не поверил этому тогда – не верил и сейчас. Она знала свой инструмент – его – слишком хорошо, чтобы потерпеть неудачу в том, что она… что они создавали.
   «Любимая?»
   На этот раз он бросил свою мысль широкой сетью, разыскивая ее отчаянно – как раненый человек ищет воду, воздух или еще какую-то силу, необходимую для самой жизни.
   Его поиск остался без ответа.
   Он заставил себя задуматься над той возможностью, что они все-таки не потерпели поражения – что она это планировала: его возврат к естественному состоянию, когда он подчиняется только собственным инстинктам и желаниям, делает только то, что он один считает нужным в этот последний час галактики.
   «Свободен, – подумал он. – Целостен и свободен». Это было воплощением всех его желаний. Он подчинился чужому разуму, образовал равное партнерство с существом, которое хотело только его порабощения… и чего-то худшего. Намного худшего. И все ради этой минуты, когда он парил на темных крыльях в темной вселенной и знал, что он – господин всего, что зрит.
   И все же… Он не смог бы назвать мгновения, когда все изменилось, когда его тюремщица стала ему дорога, а сама темница – формой, которую он предпочитал даже тогда, когда возможностям не было конца.
   Далеко, очень далеко, но чуть ближе чем раньше, он ощущал холодное приближение забвения. Айлохины тоже продолжали осуществлять свои планы.
   Он спросил себя, какое ему дело до того, что айлохины получат галактику и все ее сокровища, когда сам он потерял сокровище бесконечно более ценное.
   Леди Неясыть была в этом права: его следовало уничтожить. Возможно, он ее отыщет и попросит о таком благодеянии.
   Он рассмотрел эту мысль – и далекое, расширяющееся сияние безупречности, соизмеряя их с близким и слабым вихрем случайностей и помех – с главной надеждой на спасение галактики. Линии, идущие рядом с вихрем, перекручивались в сложном и странном сплетении: вероятности были настолько плотными и многослойными, что он не в состоянии был с уверенностью их прочитать. Ужас сотрясал его – ужас и отчаяние. Ибо там, где оформлялось будущее айлохинов, линии угасали и исчезали. Неустойчивое сочетание возможностей и удачи, которое они взлелеяли – и ради зашиты которого пошли на столькие жертвы… Невозможно было предсказать, что при этом сформируется, и не было уверенности в том, что это будущее будет менее враждебным, чем то, которое творят айлохины.
   Он осторожно протянул свою волю к вихрю, прощупывая его, выискивая путь его понять или – теперь, когда он остался один – даже повлиять на него…
   «Успокойся, – затопила его ее мысль. – Успокойся и знай, что я с тобой».

ИНТЕРЛЮДИЯ

   Она прошла с ним до ворот гарнизона, что, возможно, было не самым разумным поступком в ее жизни. Там она отошла в сторону, а он предъявил свои бумаги и был пропущен внутрь. Он зашагал по двору, расправив плечи и хромая на правую ногу – так заметно, что у нее в горле встал ком, что было чистой воды глупостью.
   Пройдя примерно половину двора, он обернулся и увидел, как она стоит, словно идиотка. Он высоко поднял широкую кисть – и его пальцы сложились в знак доброго пожелания пилота: «Хорошего взлета».
   Ее собственная рука поднялась совершенно без участия ее разума, а пальцы составили общепринятый ответ: «Удачного пути».
   Он уловил его – она увидела, как он улыбнулся, – а потом отвернулся снова. Она смотрела, пока марширующий по плацу отряд не заслонил его. А когда отряд прошел, Джелы уже не было.

18. Вейнгалд

   – Инспекция? – Коммандер Горрити расхохотался. – Какой смысл в инспекции, капитан? Мы отходим. Завтра меня здесь уже не будет.
   Джела задумчиво смотрел на коммандера. Природный человек с глуповатым лицом и чересчур пышным мундиром для своей должности. Надо полагать, показной солдат – что говорило о неудачном решении, принятом кем-то.Наверное, никто из начальников этого человека не дал себе труда поинтересоваться, что такое Вейнгалд, иначе бы узнал, что эта пустышка, как удачно охарактеризовала планету Кантра с орбиты, сыграла решающую роль в истории Первой Фазы. Одна из последних битв Первой Фазы прошла у Вейнгалда. Эта планета, когда-то густонаселенная, сейчас была практически пуста – во многом из-за того сражения. Немногочисленные шахты, примитивный, по мнению Джелы, космо-порт, форт Первой Фазы. Что тут стоило защищать? И потому командовать гарнизоном поставили хлыща, не подумав, что пункт, который когда-то был стратегически важным, может понадобиться снова.
   – Вы уходите завтра? – спросил он у Горрити, который кивнул и прикоснулся к нагрудному карману рубашки.
   – Вот именно, капитан! – подтвердил он с плохо скрытым ликованием. – Я отбываю завтра. Мой приказ совершенно ясен.
   – А как же транспорт для ваших солдат?
   – Я заказал транспорт, – заявил офицер, пожимая плечом элегантного мундира. – А то, что он не прибыл, не моя вина. Мойприказ совершенно ясен.
   И он снова дотронулся до кармана. Джела нахмурился.
   – Вы бросите своих солдат? – спросил он, не желая верить, что даже дурак и полный неумеха на такое способен.
   Еще одно пожатие плеч.
   – Когда транспорт прибудет, мои солдаты последуют за мной.
   Он потянулся к карману и извлек оттуда футляр для приказов, раскрыл его для демонстрации подлинности: печати и ленты исходили непосредственно от Верховного командования.
   – Мне приказано явиться на Делмир, отправившись завтра с максимальным количеством солдат, какое я смогу взять.
   «Интересно, сколько их будет?» – подумал Джела, который видел корабль коммандера на площадке. Возможно, полдюжины солдат Артикула М можно было бы запихнуть в это крошечное суденышко вместе с их командиром – или троих Артикула Э. Слишком мало, чтобы это имело какое-то значение, даже если он потрудится захватить с собой такую охрану.
   – А как же гражданские лица? – спросил Джела. – Наш долг…
   – На Вейнгалде всегда было мало гражданских, а те, которые были, по большей части сбежали, если не считать нескольких шахтеров и чудаков, – равнодушно бросил Горрити.
   – Стратегическая позиция… – начал было Джела, но был остановлен хохотом.
   – Стратегическая позиция! Ну-ну. – Горрити утер глаза. – Даже если допустить, что она существовала, мои приказы остаются недвусмысленными. И вот что я вам скажу, капитан: яне из тех, кто считает, что мы должны удержать Ветвь любой ценой!
   Джела резко вздохнул и решительно взял себя в руки.
   – Мне все равно необходимо проинспектировать ваши укрепления, – ровным голосом произнес он: такова была причина его визита в соответствии с бумагами, которые сделала для него Кантра.
   Коммандер Горрити равнодушно помахал рукой.
   – Идите инспектируйте! Приказ есть приказ, в конце концов. Позвольте мне предоставить вам сопровождение. – Он возвысил голос. – Сержант Лорит!
   Дверь в стене справа открылась, и солдат Артикула М быстро вошла в комнату, четко отдав честь своему командиру.
   – Да, сэр?
   – Сержант, вот этот капитан имеет приказ проинспектировать наши укрепления. Покажи ему все, понятно?
   – Есть, сэр! – ответила она и переключила свое внимание на Джелу. – Сюда, капитан.
   – Спасибо, сержант, – ответил он.
   Он на миг задержался, пытаясь придумать нечто полезное, что можно было бы сказать коммандеру Горрити и что заставило бы его осознать долг военного, – но тот был поглощен чтением своих приказов, поглаживая прикрепленные к ним ленты. Вздохнув, Джела прошел к терпеливо дожидающейся М и вышел следом за ней из помещения.
 
   Джела скрылся в своем «навсегда» за воротами, и Кантра переключила свое внимание на форт, который ее заинтересовал. Она неспешно стала его обходить, стараясь почувствовать структуру этого солидного керамобетон-ного сооружения.
   Наружные ворота и пространство между ними и внутренними воротами было открыто для всех и во многом напоминало космопорт, только очень маленький. Там оказались три закусочные, бар, две дешевые гостиницы, несколько жалкого вида магазинчиков, торговавших предметами первой необходимости, и увядающая торговая биржа, где на выбор предлагались «древности» и руда.
   Хотя ничего больше здесь не было, открытая для публики часть кипела жизнью. Кантра сомневалась, чтобы тут остался хоть один законопослушный гражданин, но явно ошиблась. Конечно, оставшиеся, судя по виду, были шахтерами, так что называть их «законопослушными» можно было только с большой натяжкой, но шахты все же работали, что объясняло предложение по покупке руды, хоть и ничего не говорило о ее типе или качестве.
   Пилот только тогда и остается пилотом, когда не растерял любознательности – по крайней мере так утверждала Гарен. И потом, здесь могло найтись что-нибудь, чего не хватает в других местах. «Нет смысла взлетать порожняком», – сказала она себе, изо всех сил стараясь не думать о том, насколько пустым станет «Танец».
   «Это же не ты умираешь!» – огрызнулась она, с ужасом заметив, что ее глаза вдруг наполняются слезами. Она резко перевела дыхание и осмотрелась.
   «Живым пилотам нужна пища, – сказала она себе осторожно. – А их кораблям нужно топливо. А это означает грузы, пилот Кантра. Сосредоточься».
   Сосредоточиться. Так. Ее взгляд привлекла вывеска, предлагающая еду, и это показалось ей добрым знаком. Она перешла улицу и вошла в эту лавку в поисках информации.
   Информацию ей вскоре предоставила женщина по имени Морш, которая была рада заплатить за чай и еду добродушной болтовней о своей родной планете.
   В шахтах, по словам Морш, было еще полно тимо-ния, что хорошо.
   – Конешно, не как прежде, – посетовала Морш. – Тогда-то иж шахт прошто перло, понимаешь? Они на всю катушку работали. Угу, тогда тоже шел тимоний и гош-пода лопатой гребли деньжищи. Ну, шахтеры-то гребли поменьше, но тоже неплохо. А теперь тимоний шпрятал-шя, так что гошпода отвалили, деньги-то уже не текли. Уже не в шахтах или котлованах, нет. Тимоний, он ши-час в отнорках и уголках ошталшя. Мы еще находим, угу, и чештно продаем на биржу, швободным торговшам. Не хуже, чем при гошподах выходит, и жато гошподские менты не шуют ношы, куда не надо.
   – А что в шахтах? – поинтересовалась Кантра. – Господин оставил башмаки?
   Морш сухо хохотнула и глотнула чаю.
   – Гошподин швои башмаки увез. Эти штуки были тут до гошпод. Моя бабка – она говорила, что Вейн давно вешь в шахтах. Говорят, Вейн вешь иж тимония, целиком. – Она покачала головой. – По-правде-то оно не так.
   – Древности, которые предлагают на бирже, – они из старых шахт? – продолжала выспрашивать Кантра, вспомнив о планетном щите Джелы и несколько встревоженная возможным крупным запасом всякой всячины, относящейся к Первой Фазе.
   – Точно, – подтвердила Морш. – Техам это штарье нравитша.
   Кантра отпила чаю.
   – А работает оно, это старье?
   – А кто его жнает, – ответила Морш с полным равнодушием. – Техам плевать. Хотят взглянуть, што к тему, может, увежти на память. – Она ухмыльнулась. – Чтобы техам в кроватке лучше режвиться.
   Кантра рассмеялась.
   – Может, и так. – Она взяла чайник и долила обе чашки. – А если бы, – сказала она, – если бы я хотела поискать в шахтах кое-какое старье, с какого тогда конца браться?
   Морш рассмеялась и покачала головой:
   – Ты не иж тех, кто рашкапывает старье, шударынька.
   – Это точно, – согласилась Кантра. – Но иногда нужно зацепиться за что-нибудь, чтобы перекантоваться между заказами – если ты понимаешь, о чем я.
   – Тогда лучше тимоний. Я тебя жапишу партнером.
   – Ценю, – ответила она. – Но я вроде знаю, где найти покупателя на старую технику.
   Морш пожала плечами.
   – Вношишь аванш управлящему шахты, – сказала она. – Ришк твой, но и добыча твоя. Ничего не вышло – вшем плевать. Что-то вышло – вшем тоже плевать.
   Кантра кивнула:
   – Справедливо.
   – Шолдаты, они шнимают в порту. Не хочешь платить, жаходи к Морш: она тебе найдет бешплатного танцора.
   «Еще бы не нашла», – подумала Кантра, продолжая с задумчивым видом пить чай.
   – Непонятно мне только, как с черным рынком.
   – Никакой он не черный, – твердо заявила Морш. – Военный порт, военная руда. Шолдаты потели и вкалывали. Почему им не иметь долю?
   – Да понятно, – задумчиво протянула Кантра и допила чай. – Это так, просто мысль. Я тут побегаю, посмотрю, что еще подвернется.
   – Давай-давай, – согласилась Морш со смехом. – Может, добежишь до Шентра. Говорят, там щас кучи денег только ждут, шоб их подобрали.
   – Угу, – сказала Кантра, вставая и бросая на стол несколько монеток. – Я тоже это слышала.
 
   Укрепления, должным образом проинспектированные, оказались в лучшем состоянии, чем опасался Дже-ла, успевший узнать коммандера Горрити, – но это наверняка солдаты Артикула М позаботились привести старинный форт в обороноспособное состояние. Многие элементы старого – чтобы не сказать устарелого – оборудования модернизировали, а в паре мест просто заменили на новое самодельное. Лорит стояла рядом с Дже-лой, сохраняя бесстрастное солдатское лицо, предоставляя ему все осматривать и отвечая по большей части «так точно, сэр», «никак нет, сэр» и «не могу знать, сэр». Сам он тоже именно так обходился бы с незнакомым офицером, явившимся инспектировать оборонительные укрепления накануне приказа об эвакуации.
   – Значит, это все? – спросил он.
   – Так точно, сэр, – флегматично ответила она. Джела внимательно посмотрел на нее – и принял решение.
   – Я буду говорить с вами прямо, солдат. Ваша оборона в превосходном состоянии, если учесть, с чем вам приходится работать, но вы и сами это знаете. Причина, по которой я оказался здесь накануне приказа об отходе, вот какова: в штабе поняли, что упустили из виду существенные обстоятельства. От Первой Фазы остались записи, из которых следует, что этот форт был оборудован планетным щитом, способным остановить атаку шерик-сов, и что отчасти именно использование этого устройства остановило шериксов здесь и заставило отступить. – Он посмотрел на нее, но она осталась совершенно бесстрастной. – Я был бы весьма благодарен, если бы вы провели меня к этому устройству, сержант.
   Она ничего не ответила, но он ее не торопил – он просто посмотрел ей в глаза и позволил самой принять решение, полагаясь на суть Артикула М…
   – Насколько известно мне и солдатам, – ответила она, тщательно подбирая слова, – такого устройства здесь нет. Сэр.
   – Но?… – подсказал он – и будь он проклят, если она не улыбнулась!
   – Но, – признала она, – эту планету настолько проковыряли шахтами, что непонятно, как еще поверхность не проваливается. И кто-то когда-то сделал в шахтах до жути большие запасы техники Первой Фазы. Может, ваша броня тоже там. Но я не могла бы сказать, с чего можно начать поиски. Сэр.
   Джела моргнул.
   – Насколько много техники? – спросил он. Лорит только пожала своими широкими плечами.
   – Очень много, – ответила она, а потом добавила: – У вас здесь все, сэр? Я могла бы провести вас к воротам.
   – Я закончил, – сказал он. – Но попросил бы вас провести меня, если можно, к медику, который обслуживает Артикул М.
   Она пристально посмотрела на него.
   – Проблемы, сэр?
   – Необязательно, – ответил он, говоря спокойно. – Насколько мне известно, я приближаюсь к списанию.
   Ее взгляд смягчился, и она повернулась, выводя его тем же путем, каким они шли.
   – Сюда, сэр, – сказала она.
 
   Кантра отправилась обратно на торговую биржу, хотя ей уже начинало казаться, что придется улетать порожняком. У нее было поручение, если она пожелает его принять: доставить кожаный вахтенный журнал на Солсин-тру, которая находилась довольно далеко от Вейнгалда, хотя и не так далеко, как Вейнгалд от Землетумана. Но там тоже нечем будет торговать, подумала она, пытаясь пробудить в себе раздражение. Никто не летал на Сол-синтру, что саму Солсинтру вполне устраивало, поскольку ее основатели ясно выразили свое желание отделить себя от так называемой развратной жизни, которую с удовольствием вели жители Внутренних миров.
   Был небольшой спор о том, не следует ли ей также везти на Солсинтру дерево: поэтому вопросу дерево придерживалось одного мнения, а Джела – другого. В конце концов он решил взять с Кантры слово оберегать дерево, что, похоже, удовлетворило обе стороны.
   Удовлетворило ли это Кантру… Ну что ж. Не случай-ноже появилось присловье: «безумный, какокраинник».
   Она вздохнула, встряхнулась, заставляя себя вернуться к настоящему. Может быть, стоит зайти в гильдию пилотов, если здесь такая имеется. Может, найдется какая-нибудь работа для курьера или…
   – Пилот Кантра!
   Она чуть было не споткнулась – настолько неожиданным был оклик. Однако она успела удержать на лице маску и повернулась плавно и спокойно, наклеив на губы улыбку и демонстрируя пустые ладони.
   – Далей! – сказала она, быстро оглядев команду, сгрудившуюся вокруг бывшей серийницы, и не обнаружив ничего чрезмерно опасного для жизни. – Отлично выглядишь.
 
   Медик оказалась природным человеком, женщиной, на лице которой не отражался груз лет – и при его жизни уже не отразится. Если бы предпочтения Джелы что-то значили, он предпочел бы иметь дело с представителем Артикула М; тем не менее он испытал облегчение, поскольку медик все-таки не была из Артикула Э.
   – Надвигающееся списание? Гм! – На нагрудном бейдже медика было написано «Анали», а на рукаве у нее была нашивка лейтенанта. – Личный номер?
   – М девяносто семь тридцать девять девяносто семь…
   Он назвал длинную цепочку цифр, которые описывали его личность во всех армейских документах. Эти цифры были первым, что он выучил после личного имени, однако сейчас они странно ощущались на языке, словно их форма или вес как-то изменились за те годы, что он работал на индивидуальных заданиях.
   – Гм! – сказала Анали. – Ну что ж, вы в диапазоне. Ложитесь вот на этот стол и давайте на вас посмотрим.
   Он послушно прижался спиной к столу, почувствовав, как датчики прокалывают ему кожу в тысяче точек.
   – Опускаю купол, – сообщила Анали, переходя к своему пульту управления.
   Над ним вспыхнул купол: свет отразился от еще тысячи датчиков, которые выступили, словно оскаленные зубы. Купол начал опускаться, и Джела закрыл глаза.
   Последовал обычный период дезориентации, наполненной гулом, а потом датчики втянулись обратно, купол поднялся, и Джела открыл глаза. Медик Анали хмурила брови, рассматривая результаты и, похоже, забыв про него. Поскольку новых приказов не поступило, он спустил ноги со стола и встал.
   – А вот это странно, – пробормотала медик, возможно, обращаясь к самой себе. А потом она обратилась к нему: – Вы точно знаете свою дату, капитан?
   Джела вздохнул.
   – Так мне казалось, – с сухой иронией сказал он. – Но мне говорили, что первым сдает разум.
   Анали подняла глаза и пронзила его взглядом.
   – Так говорят, – серьезно согласилась она, – но это редко бывает на самом деле у М. – Она хмуро посмотрела на свой экран и нажала несколько клавиш на пульте. – Я запрашиваю вашу полную медицинскую карту, – сказала она, – чтобы проверить, нет ли какой-нибудь ошибки в документации, которая бы это объяснила.
   – Это? – переспросил Джела.
   – Это. – Она резким кивком указала на экран. – Вы будете рады узнать, что, согласно записям, ваши расчеты верны, и где-то в ближайшие два дня по местному времени вы должны были бы пройти через списание. Визуально я наблюдаю ясные признаки старения: седеющие волосы, некоторая потеря веса и мышечного тонуса, что соответствует ранним этапам списания. – Она снова встретилась с ним взглядом. – У нас есть лекарства, которые облегчают последние этапы, – мягко добавила она.
   – Спасибо, – негромко ответил Джела и внимательно посмотрел на нее. – Но?… – пригласил он ее продолжать.
   Ее губы чуть изогнулись.
   – Но на сканере у меня портрет солдата Артикула М, которому до списания осталось несколько месяцев. Вот почему мы проверим… вот это.
   Она подалась к экрану, нажимая клавиши. Было видно, насколько она сосредоточилась на своем занятии.
   Джела вынужден был ждать. Вдруг пришло воспоминание о дереве и вкусе его плодов – наверное, каприз своеобразно работающего мозга универсала, потому что других причин не было. Джела вспомнил, что в последнее время он ел немалое количество этих плодов и так привык к этому, что перестал замечать. А еще ему пришло в голову, что дерево продемонстрировало некое разнообразие своих плодов: тот, которым оно так настоятельно советовало ему накормить Мэйлин тэй-Нордиф, чтобы облегчить ее кончину, был явно выращен специально – и только для нее. И не исключено даже, вдруг подумал он, что самый первый плод, который он получил от дерева, в пустыне, где им обоим грозила смерть, плод, после которого он должен сразу впасть в экономящий силы сон, – этот плод вполне мог спасти ему жизнь, и дереву тоже.
   Неожиданно и остро возникло желание рассказать дереву об этом прозрении, но дерево уже должно было отбыть в «Танце», с Кантрой за пультом пилота. Сердце болезненно сжалось в груди: он вдруг ясно увидел ее в рубке.
   – Ого! – сказала Анали у своего компьютера и повернулась к нему. – Вы тот, кто остался жив после нападения на лабораторию в Финтире.
   Он моргнул:
   – И это объясняет…
   – Это ничего не объясняет – и объясняет все, – решительно заявила она. – Вы – аномалия, вот вы что такое. Единственный из своей группы. В той родильной лаборатории не осталось ничего живого. Шериксы поливали все помещения сырой энергией. Я не скажу вам ничего нового, если сообщу, что после этого полагалось прервать все процессы, идущие в ясельном крыле. Но шериксы наступали, и каждый солдат был на счету. Так что вас перевели в другую группу, дали созреть и отслужить свой срок.
   Конечно, он это знал: история о милосердии квартирмейстера лежала в основе его существования. Немногочисленному персоналу, пережившему нападение ше-риксов, нужен был талисман, повод для надежды – так решил квартирмейстер. И не М. Джеле, стоящему сейчас у конца своей жизни, было говорить, будто он ошибся.
   – Но… – повторил он еше раз – и теперь Анали не улыбнулась.
   – Но это значит, что вы – не стандартный солдат Артикула М. До сих пор аномалия ни в чем существенном не проявлялась, но теперь похоже, что у вас еще осталось время службы, капитан. – Она кивком указала на экран. – Я собираюсь занести в ваш файл, что высокие дозы облучения, которое вы получили в решающий период развития, увеличили вашу прогнозируемую продолжительность жизни. Если вы не погибнете в бою или не сломаете шею, неудачно упав с лестницы, вы увидите завтрашний день – и еще немало дней после этого.