Страница:
Находившиеся на мостике немного успокоились и вернулись к своим занятиям. Сообщения с внутреннего кольца стали рутинными, и в кольце не обнаружили ни спасательных шлюпок с переселенческого корабля, ни вообще чего-либо необычного. Вахта перевалила за середину и шла к концу, начальник службы безопасности закончил расчеты вероятных траекторий и потянулся, не вставая с кресла. Командир вахты встал и побрел к буфетной стойке за своей полувахтенной дозой кофеина. И тут вдруг историк негромко выругалась и откинулась на спинку кресла, рассеянно взбивая пальцами и без того разлохматившиеся кудри. Она откашлялась, собираясь привлечь внимание, но четвертый штурман опередил ее возгласом:
— Черт побери!
— Атакующая сфера на позиции, капитан, — почтительно доложил второй помощник.
Мейл Фазтерот кивнула.
— Включить линии связи! — приказала она, откидываясь в кресле и спокойно положив руки на подлокотники. — Запустить программу блокировки систем!
На мостике воцарилось глубокое изумление. Все уставились на экраны, которые показывали кольцо... нет, сферу из кораблей, окруживших Главный корабль со всех сторон на расстоянии четверти световой секунды.
Это были довольно крупные корабли — каждый размером с небольшую яхту или блокадный рейдер внутреннего кольца. Формы у них были старомодные, но весьма функциональные. Они были вооружены пушками — по несколько на каждом корабле: тоже старомодными, но достаточно мощными и функциональными. Историк откашлялась.
— Спасательные шлюпки переселенческого корабля, — сказала она так, словно у кого-то из вахтенных еще оставались на этот счет сомнения.
Сотрудник службы безопасности протянул руку к кнопке оповещения об экстренной ситуации его начальника — и отдернул ее, когда с треском ожила линия корабельной связи.
— Говорит Мейл Фазтерот, — холодный женский голос затопил мостик. — Я — исполняющая обязанности Капитана и первый помощник капитана бывшего Корабля «Зеленодол».
Сотрудник службы безопасности склонился над своим пультом, выделяя линию связи и запуская трассировку. Он почти не вслушивался в слова, которые немыслимым образом приходили на мостик по закрытой линии.
— Мы вынуждены были заключить, что наш Корабль неисправен, а потому являет собой среду обитания, непригодную для продолжения рода, — говорила женщина. — В связи с этим мы оставили его, и в настоящий момент несколько ваших товарищей по оружию заявляют на него свои права. Это хорошо.
Слежение сорвалось, на пульте замигали совершенно идиотские показания. Ругаясь и потея, сотрудник службы безопасности подключил запасной пульт и начал слежение заново.
— Оставленный нами корабль можно восстановить, — говорила Мейл Фазтерот, — но мы прискорбно обнищали. Поскольку в этом положении вещей отчасти повинен Синдикат, лишающий нас возможности работать и изгоняющий нас из системы за системой, то нам показалось справедливым, чтобы Синдикат передал нам данный корабль звездного класса, в обмен на который Экипаж «Зеленодола» передает в полное владение Синдикату свой покинутый корабль.
Следящая программа выдала чушь и сдохла. Третий запасной пульт вообще отказался включаться. Сотрудник службы безопасности обвел присутствующих безумным взглядом:
— Они проникли в линии сканирования! Четвертый штурман чертыхнулся и начал нажимать кнопки. Командир вахты бросился к своему пульту, заговорил в мертвый микрофон, переключился на дополнительный пульт — и отшвырнул микрофон. Он встал, беспомощно глядя на главный экран — на неподвижную сферу кораблей, орудия которых были направлены точно в центр, прямо на Главный корабль.
— У вас пятнадцать минут, — сказала Мейл Фазтерот. — За это время вы должны отдать мне ключи от внутренних систем и начать организованную эвакуацию вашего судна. Если в указанный срок эвакуация начата не будет, мы захватим ваш корабль силой.
Защищенный от всех вторжений комм мостика отключился. Командир вахты застыл в полной неподвижности.
Сотрудник службы безопасности поднялся с кресла и посмотрел на историка:
— Я иду к капитану, — объявил он. Она кивнула.
На мостике царил пандемониум. Все приборы сошли с ума, даже часам нельзя было доверять. Сотрудник пробрался к двери и удивился, что она открылась при его приближении. Хотя легче на душе ему от этого отнюдь не стало.
Велн давно заснул, повиснув в сети страховочных ремней, словно худая белобрысая кукла. Финчет хотел было отнести паренька в кровать, но потом решил оставить его на месте, в системе страховки — на тот случай, если полет станет неспокойным.
Теперь у него был повод порадоваться мудрости этого решения, но времени на это не было, потому что полет стал действительно очень неспокойным.
Финчет стойко сражался с пультом, стараясь стабилизировать Сад в турбулентных потоках, из-за которых гондола могла вот-вот потерять управление. Он ожидал, что столкнется с атмосферными вихрями, но не ожидал таких сильных и так рано. И он заранее знал, что летные качества Сада будут немногим лучше, чем у камня.
«Но что поделать, — думал он, стараясь сохранить равновесие в ветрах верхних слоев планеты, способных перевернуть большой звездолет. — Сад не для того строился, чтобы летать». Полет был предусмотрен только в случае самой экстренной ситуации. Максимум, что предусмотрели создатели — это спуск Атриума на собственных двигателях, а стабилизировать его должна была целая сеть гондол. Что древний старик и спящий мальчишка попытаются посадить эту конструкцию словно настоящий корабль, им бы в кошмарном сне не привиделось.
Сад содрогнулся, начал крениться, и Финчет склонился над пультом, подтягивая рычаги, подкручивая какие-то рукоятки, словно мог выправить крен физическим усилием.
Ибо Сад должен при спуске сохранять определенную ориентацию: вершины деревьев неизменно должны смотреть вверх, а камни, русла ручьев и мох всегда должны оставаться внизу — не то что в самом корабле, на жестянке, где верх и низ — понятия непринципиальные и относительные, разве что пилоту надо сохранять правильную ориентацию относительно пульта управления.
А вихри усиливались, хотя это казалось невозможным. Сад качался, в отдалении послышался треск, словно сломалась ветка у дерева на опушке. Чертыхаясь, Финчет ударил по кнопке, включающей аварийную систему стабилизации — которая резервировалась для самой посадки.
Велн зашевелился в сетке, застонал — и с воплем проснулся, когда Сад подбросило и какое-то дерево за домом, не выдержав нагрузки, раскололось и рухнуло на крышу коттеджа.
Глава шестьдесят четвертая
Глава шестьдесят пятая
Глава шестьдесят шестая
— Черт побери!
— Атакующая сфера на позиции, капитан, — почтительно доложил второй помощник.
Мейл Фазтерот кивнула.
— Включить линии связи! — приказала она, откидываясь в кресле и спокойно положив руки на подлокотники. — Запустить программу блокировки систем!
На мостике воцарилось глубокое изумление. Все уставились на экраны, которые показывали кольцо... нет, сферу из кораблей, окруживших Главный корабль со всех сторон на расстоянии четверти световой секунды.
Это были довольно крупные корабли — каждый размером с небольшую яхту или блокадный рейдер внутреннего кольца. Формы у них были старомодные, но весьма функциональные. Они были вооружены пушками — по несколько на каждом корабле: тоже старомодными, но достаточно мощными и функциональными. Историк откашлялась.
— Спасательные шлюпки переселенческого корабля, — сказала она так, словно у кого-то из вахтенных еще оставались на этот счет сомнения.
Сотрудник службы безопасности протянул руку к кнопке оповещения об экстренной ситуации его начальника — и отдернул ее, когда с треском ожила линия корабельной связи.
— Говорит Мейл Фазтерот, — холодный женский голос затопил мостик. — Я — исполняющая обязанности Капитана и первый помощник капитана бывшего Корабля «Зеленодол».
Сотрудник службы безопасности склонился над своим пультом, выделяя линию связи и запуская трассировку. Он почти не вслушивался в слова, которые немыслимым образом приходили на мостик по закрытой линии.
— Мы вынуждены были заключить, что наш Корабль неисправен, а потому являет собой среду обитания, непригодную для продолжения рода, — говорила женщина. — В связи с этим мы оставили его, и в настоящий момент несколько ваших товарищей по оружию заявляют на него свои права. Это хорошо.
Слежение сорвалось, на пульте замигали совершенно идиотские показания. Ругаясь и потея, сотрудник службы безопасности подключил запасной пульт и начал слежение заново.
— Оставленный нами корабль можно восстановить, — говорила Мейл Фазтерот, — но мы прискорбно обнищали. Поскольку в этом положении вещей отчасти повинен Синдикат, лишающий нас возможности работать и изгоняющий нас из системы за системой, то нам показалось справедливым, чтобы Синдикат передал нам данный корабль звездного класса, в обмен на который Экипаж «Зеленодола» передает в полное владение Синдикату свой покинутый корабль.
Следящая программа выдала чушь и сдохла. Третий запасной пульт вообще отказался включаться. Сотрудник службы безопасности обвел присутствующих безумным взглядом:
— Они проникли в линии сканирования! Четвертый штурман чертыхнулся и начал нажимать кнопки. Командир вахты бросился к своему пульту, заговорил в мертвый микрофон, переключился на дополнительный пульт — и отшвырнул микрофон. Он встал, беспомощно глядя на главный экран — на неподвижную сферу кораблей, орудия которых были направлены точно в центр, прямо на Главный корабль.
— У вас пятнадцать минут, — сказала Мейл Фазтерот. — За это время вы должны отдать мне ключи от внутренних систем и начать организованную эвакуацию вашего судна. Если в указанный срок эвакуация начата не будет, мы захватим ваш корабль силой.
Защищенный от всех вторжений комм мостика отключился. Командир вахты застыл в полной неподвижности.
Сотрудник службы безопасности поднялся с кресла и посмотрел на историка:
— Я иду к капитану, — объявил он. Она кивнула.
На мостике царил пандемониум. Все приборы сошли с ума, даже часам нельзя было доверять. Сотрудник пробрался к двери и удивился, что она открылась при его приближении. Хотя легче на душе ему от этого отнюдь не стало.
Велн давно заснул, повиснув в сети страховочных ремней, словно худая белобрысая кукла. Финчет хотел было отнести паренька в кровать, но потом решил оставить его на месте, в системе страховки — на тот случай, если полет станет неспокойным.
Теперь у него был повод порадоваться мудрости этого решения, но времени на это не было, потому что полет стал действительно очень неспокойным.
Финчет стойко сражался с пультом, стараясь стабилизировать Сад в турбулентных потоках, из-за которых гондола могла вот-вот потерять управление. Он ожидал, что столкнется с атмосферными вихрями, но не ожидал таких сильных и так рано. И он заранее знал, что летные качества Сада будут немногим лучше, чем у камня.
«Но что поделать, — думал он, стараясь сохранить равновесие в ветрах верхних слоев планеты, способных перевернуть большой звездолет. — Сад не для того строился, чтобы летать». Полет был предусмотрен только в случае самой экстренной ситуации. Максимум, что предусмотрели создатели — это спуск Атриума на собственных двигателях, а стабилизировать его должна была целая сеть гондол. Что древний старик и спящий мальчишка попытаются посадить эту конструкцию словно настоящий корабль, им бы в кошмарном сне не привиделось.
Сад содрогнулся, начал крениться, и Финчет склонился над пультом, подтягивая рычаги, подкручивая какие-то рукоятки, словно мог выправить крен физическим усилием.
Ибо Сад должен при спуске сохранять определенную ориентацию: вершины деревьев неизменно должны смотреть вверх, а камни, русла ручьев и мох всегда должны оставаться внизу — не то что в самом корабле, на жестянке, где верх и низ — понятия непринципиальные и относительные, разве что пилоту надо сохранять правильную ориентацию относительно пульта управления.
А вихри усиливались, хотя это казалось невозможным. Сад качался, в отдалении послышался треск, словно сломалась ветка у дерева на опушке. Чертыхаясь, Финчет ударил по кнопке, включающей аварийную систему стабилизации — которая резервировалась для самой посадки.
Велн зашевелился в сетке, застонал — и с воплем проснулся, когда Сад подбросило и какое-то дерево за домом, не выдержав нагрузки, раскололось и рухнуло на крышу коттеджа.
Глава шестьдесят четвертая
Искатель Анджелалти нанес кораблю смертельный удар — и Свидетель Телио бросился к нему: его сердце и долг требовали одного и того же.
Он увидел, как упала Воин Смерти, как расцвела розами яркая кровь на спине белой рубашки, и возвысил голос в песне, чтобы эта ее последняя жертва не осталась неоплаканной.
Какой-то мужчина шагнул вперед и загородил ему дорогу к Карателю, подняв винтовку — глаза его сверкали убийством. Свидетель убил его ударом ножа, не прервав ни бега, ни песни.
На фоне и в паузах своего голоса он слышал речь винтовок и испуганные возгласы вооруженных ими, которые только теперь заметили, что их корабль мертв. В паузах и на фоне ударов своих ног о твердую землю он слышал топот других, многих других, и сердце его ликовало.
Анджелалти шевельнулся у подножия мертвого корабля, заставил себя подняться, цепляясь за корпус. Шатаясь он потянулся за Карателем, и тот охотно лег ему в ладонь. Свидетель Телио прервал бег и песню, чтобы упасть ничком на землю под последними этими дурацкими пулями не спуская глаз с лица Искателя.
Анджелалти опирался на Трезубец, словно старик на дорожный посох. Одна рука его бессильно висела, залитая до ногтей красным, волосы растрепались, словно солома на ветру, и льдом блестели эти волшебные глаза.
— Сдавайтесь! — крикнул он, и в этом голосе не слышались ни старость, ни усталость, ничего вообще человеческого. — Сдавайтесь, или вы умрете!
Вооруженные винтовками зашевелились, а один из них рассмеялся. Свидетель услышал выстрел, увидел вспышку, с которой Трезубец пожрал пулю.
— Сдавайтесь! — снова воскликнул Анджелалти. — Ваш корабль мертв, а вы — в руках Биндальчи, у которых нет причин вас любить.
Тут они начали тихо переговариваться. Свидетель услышал, слова вроде того, что много их тут и на склоне, и ниже — во, смотрите, какую пыль подняли...
— Идиоты! — рявкнул кто-то из центра отряда.
Эта женщина вышла вперед, рванула завязки шлема, отбросила шлем в сторону, открыв роскошные волосы.
Держа винтовку у бедра, она зашагала по камням и спекшейся земле туда, где лежала Воин Смерти.
Осклабившись, показывая острые белые зубы и такую же острую злость, она передернула затвор и приставила дуло к голове Корбиньи.
— Сдаваться? — вызывающе сказала она. — Подумай получше!
Анджелалти здоровой рукой поднял Трезубец.
Женщина с винтовкой захохотала. Свидетелю показалось, что палец ее напрягся на спусковом крючке...
Первая молния отбросила ее назад, и винтовка взметнулась вверх, послав выстрел в небо.
Женщина сумела удержаться на ногах, опустила винтовку и выпрямилась, целясь прямо в Анджелалти...
Вторая молния поглотила ее целиком, с винтовкой, волосами и боевым скафандром, превратила в ослепительную вспышку, и не осталось ничего, кроме оплавленной земли там, где она стояла.
— Сдавайтесь! — крикнул Анджелалти в третий раз, и в его голосе зазвучала такая кровожадность, что сердце Свидетеля похолодело. — Сдавайтесь, или я сожру вас всех!
— Трезубцедержец! — донесся сзади очень знакомый голос. — Телио Биндальчи здесь и готовы служить тебе. Разорвать ли этих людей на части? Трезубцедержцу достаточно только слово сказать.
Люди с винтовками шевельнулись, и Свидетель Телио поднялся на ноги, осмелившись наполовину отвернуться от Анджелалти и Карателя. Он увидел, что зеленые одеяния Телио встали наверху стекой, а ниже рассыпалась цепью сотня племени Тремиллан, щетинясь ярко сверкающим оружием.
Один из стрелков решительно поставил винтовку на предохранитель, снял ее с плеча и отбросил далеко в сторону.
Спустя мгновение остальные последовали его примеру. Искатель Анджелалти кивнул, опустил Трезубец и оперся на него — измотанный, раненый, смертельно усталый, — и повернул голову к носителям зеленых мантий.
— Это — мои пленники, — сказал он срывающимся голосом. — Охраняйте их.
А потом он выпустил Трезубец и упал.
Пульт заискрил, что-то щелкнуло и взорвалось. Финчет выругался, глядя на погасшие экраны, попытался подключить запасной пульт, которого не было, и закашлялся, вдохнув едкий дым.
- Экран номер шесть разрушен, — докладывал Велн ровным голосом ветерана. — Банк памяти номер два выведен из строя. Передние стабилизаторы шатаются. — Пауза. — Обрушилась передняя половина дома, дядя. Мы в ловушке.
— Слава Богам, что не задняя, — отозвался Финчет, позволив себе бросить взгляд за спину, на стену обломков и то место, где находилась кровать, — Иначе мы черта с два могли бы сесть.
Велн бросил на него перепуганный взгляд:
— Сесть? Мы же ослепли, дядя. Мы ведь не можем снизиться...
— Снизиться-то мы снизимся, — мрачно ответил Финчет. Он посмотрел на мальчишку и оказал ему честь, не пытаясь кривить душой. — Тут выбора нет.
Велн стиснул зубы. Лицо у него было серое, как металл корпуса. Финчет кивнул:
— Насколько шатается передний стабилизатор? Мальчик посмотрел на показатели, нахмурился и задал повторную калибровку.
— Флуктуирует, — ответил он чуть позже. — От двадцати до сорока процентов.
— Держит. — Финчет снова кивнул, снял руки с пульта и закрыл глаза, ощущая Сад вокруг себя, чувствуя, как он качается и кренится, но в целом — в целом, по милости богов космоса — сохраняет ориентацию. Может быть... Он открыл глаза: — Переключи все со своего пульта на главный, — сказал он Велну. — Кресло подай назад, заведи страховочную сеть. Упражнениям Хемвиля обучен?
— Да, дядя.
— Вот и припомни их. Чтобы был гибким, как ивовый прутик, ясно?
— Да, дядя, — ответил Велн, выполняя приказание.
— Молодец, — сказал Финчет, а потом забыл обо всем, кроме пультов.
На медкапсуле пискнул таймер. Риа открыла глаза, встала с каталки и пошла открывать колпак.
Милт устремил на нее мутные от лекарства глаза, моргнул и просипел:
— Риа?
— А ты кого ждал? — поинтересовалась она. — Ты мне тут не собрался помирать, мальчик?
В нем зашевелились воспоминания. Он скривился, вздрогнул, однако улыбка, которую он ей адресовал, была искренней.
— Не-а. Ты от меня так легко не отделаешься, старуха.
— Ну-ну.
У него еще сильнее прояснился взгляд:
— Мы еще на переселенческом корабле? Она кивнула:
— Дез не спешит.
— Возможно, занят, — отозвался он и тут полностью пришел в себя. — Они захватят Главный корабль!
— Попытаются, — поправила Риа и положила руку ему на плечо, хотя он не пытался встать. — С этим мы ничего поделать не можем, приходится сидеть и ждать. Воздуха тут хватает, наверняка есть буфет. Скоро пойдем и поищем. Освещение тоже ничего, когда глаза привыкнут.
— Да. — Посеревшее в тусклом свете лицо стало спокойным. — Может, подремлю.
— Хорошая мысль, — откликнулась она. — А я осмотрюсь. Если меня не будет, когда ты проснешься, не дергайся. Скоро вернусь.
— Эти большие пауки...
— Наверняка их капитан переселенцев забрала с собой, — рассудительно сказала Риа. — Там ей от них больше пользы. Ложись.
Милт закрыл глаза, но тут же открыл их снова.
— Риа!
— Ну что еще?
— У тебя на подбородке кровь.
Она посмотрела на него, выгнув бровь.
— И это вместо «спасибо»! — сказала она и утерлась рукавом. — Так лучше?
— Лучше, — ответил он. — Спасибо.
— Спи давай, — посоветовала она и стояла рядом с койкой, пока он не заснул.
И потому без малейшего гнева отдала первой волне приказ атаковать.
Три спасательные шлюпки Экипажа, управляемые тремя лучшими пилотами Экипажа, вышли из строя и понеслись на корабль Синдиката.
Сработало преимущество внезапности — когда синдикатовцы поняли, что их атакуют, менять прицел было уже поздно. Каждый из трех кораблей сделал выстрел согласно инструкции, каждый поразил одну из целей, не имеющих жизненного значения.
Каждый пронесся в опасной близости от стыковочных узлов огромного корабля, сбросил свой груз и, завершив миссию, полетел прочь.
На обратном пути фактор внезапности уже не действовал. Одному из стрелков Синдиката удалось овладеть управлением своего пульта — или ему просто повезло, — и он попал в шлюпку. Она исчезла в бесшумной вспышке.
Мейл Фазтерот сжала подлокотники кресла и заставила себя смотреть, как остальные два поспешно отступают — и добираются к безопасной позиции. И в это мгновение по перехваченной связи послышались голоса техников Синдиката, проклинающих показания приборов, уже не бессмысленные, а просто сумасшедшие.
Мейл Фазтерот села свободнее и посмотрела на своего заместителя.
— А теперь? — спросил он с нетерпеливым блеском в глазах.
Она осторожно набрала воздуха и медленно выдохнула.
— А теперь, — сказала она, задирая рукав и глядя на наручный компьютер, — ждем. И полагаемся на безумие планетников.
Он увидел, как упала Воин Смерти, как расцвела розами яркая кровь на спине белой рубашки, и возвысил голос в песне, чтобы эта ее последняя жертва не осталась неоплаканной.
Какой-то мужчина шагнул вперед и загородил ему дорогу к Карателю, подняв винтовку — глаза его сверкали убийством. Свидетель убил его ударом ножа, не прервав ни бега, ни песни.
На фоне и в паузах своего голоса он слышал речь винтовок и испуганные возгласы вооруженных ими, которые только теперь заметили, что их корабль мертв. В паузах и на фоне ударов своих ног о твердую землю он слышал топот других, многих других, и сердце его ликовало.
Анджелалти шевельнулся у подножия мертвого корабля, заставил себя подняться, цепляясь за корпус. Шатаясь он потянулся за Карателем, и тот охотно лег ему в ладонь. Свидетель Телио прервал бег и песню, чтобы упасть ничком на землю под последними этими дурацкими пулями не спуская глаз с лица Искателя.
Анджелалти опирался на Трезубец, словно старик на дорожный посох. Одна рука его бессильно висела, залитая до ногтей красным, волосы растрепались, словно солома на ветру, и льдом блестели эти волшебные глаза.
— Сдавайтесь! — крикнул он, и в этом голосе не слышались ни старость, ни усталость, ничего вообще человеческого. — Сдавайтесь, или вы умрете!
Вооруженные винтовками зашевелились, а один из них рассмеялся. Свидетель услышал выстрел, увидел вспышку, с которой Трезубец пожрал пулю.
— Сдавайтесь! — снова воскликнул Анджелалти. — Ваш корабль мертв, а вы — в руках Биндальчи, у которых нет причин вас любить.
Тут они начали тихо переговариваться. Свидетель услышал, слова вроде того, что много их тут и на склоне, и ниже — во, смотрите, какую пыль подняли...
— Идиоты! — рявкнул кто-то из центра отряда.
Эта женщина вышла вперед, рванула завязки шлема, отбросила шлем в сторону, открыв роскошные волосы.
Держа винтовку у бедра, она зашагала по камням и спекшейся земле туда, где лежала Воин Смерти.
Осклабившись, показывая острые белые зубы и такую же острую злость, она передернула затвор и приставила дуло к голове Корбиньи.
— Сдаваться? — вызывающе сказала она. — Подумай получше!
Анджелалти здоровой рукой поднял Трезубец.
Женщина с винтовкой захохотала. Свидетелю показалось, что палец ее напрягся на спусковом крючке...
Первая молния отбросила ее назад, и винтовка взметнулась вверх, послав выстрел в небо.
Женщина сумела удержаться на ногах, опустила винтовку и выпрямилась, целясь прямо в Анджелалти...
Вторая молния поглотила ее целиком, с винтовкой, волосами и боевым скафандром, превратила в ослепительную вспышку, и не осталось ничего, кроме оплавленной земли там, где она стояла.
— Сдавайтесь! — крикнул Анджелалти в третий раз, и в его голосе зазвучала такая кровожадность, что сердце Свидетеля похолодело. — Сдавайтесь, или я сожру вас всех!
— Трезубцедержец! — донесся сзади очень знакомый голос. — Телио Биндальчи здесь и готовы служить тебе. Разорвать ли этих людей на части? Трезубцедержцу достаточно только слово сказать.
Люди с винтовками шевельнулись, и Свидетель Телио поднялся на ноги, осмелившись наполовину отвернуться от Анджелалти и Карателя. Он увидел, что зеленые одеяния Телио встали наверху стекой, а ниже рассыпалась цепью сотня племени Тремиллан, щетинясь ярко сверкающим оружием.
Один из стрелков решительно поставил винтовку на предохранитель, снял ее с плеча и отбросил далеко в сторону.
Спустя мгновение остальные последовали его примеру. Искатель Анджелалти кивнул, опустил Трезубец и оперся на него — измотанный, раненый, смертельно усталый, — и повернул голову к носителям зеленых мантий.
— Это — мои пленники, — сказал он срывающимся голосом. — Охраняйте их.
А потом он выпустил Трезубец и упал.
Пульт заискрил, что-то щелкнуло и взорвалось. Финчет выругался, глядя на погасшие экраны, попытался подключить запасной пульт, которого не было, и закашлялся, вдохнув едкий дым.
- Экран номер шесть разрушен, — докладывал Велн ровным голосом ветерана. — Банк памяти номер два выведен из строя. Передние стабилизаторы шатаются. — Пауза. — Обрушилась передняя половина дома, дядя. Мы в ловушке.
— Слава Богам, что не задняя, — отозвался Финчет, позволив себе бросить взгляд за спину, на стену обломков и то место, где находилась кровать, — Иначе мы черта с два могли бы сесть.
Велн бросил на него перепуганный взгляд:
— Сесть? Мы же ослепли, дядя. Мы ведь не можем снизиться...
— Снизиться-то мы снизимся, — мрачно ответил Финчет. Он посмотрел на мальчишку и оказал ему честь, не пытаясь кривить душой. — Тут выбора нет.
Велн стиснул зубы. Лицо у него было серое, как металл корпуса. Финчет кивнул:
— Насколько шатается передний стабилизатор? Мальчик посмотрел на показатели, нахмурился и задал повторную калибровку.
— Флуктуирует, — ответил он чуть позже. — От двадцати до сорока процентов.
— Держит. — Финчет снова кивнул, снял руки с пульта и закрыл глаза, ощущая Сад вокруг себя, чувствуя, как он качается и кренится, но в целом — в целом, по милости богов космоса — сохраняет ориентацию. Может быть... Он открыл глаза: — Переключи все со своего пульта на главный, — сказал он Велну. — Кресло подай назад, заведи страховочную сеть. Упражнениям Хемвиля обучен?
— Да, дядя.
— Вот и припомни их. Чтобы был гибким, как ивовый прутик, ясно?
— Да, дядя, — ответил Велн, выполняя приказание.
— Молодец, — сказал Финчет, а потом забыл обо всем, кроме пультов.
На медкапсуле пискнул таймер. Риа открыла глаза, встала с каталки и пошла открывать колпак.
Милт устремил на нее мутные от лекарства глаза, моргнул и просипел:
— Риа?
— А ты кого ждал? — поинтересовалась она. — Ты мне тут не собрался помирать, мальчик?
В нем зашевелились воспоминания. Он скривился, вздрогнул, однако улыбка, которую он ей адресовал, была искренней.
— Не-а. Ты от меня так легко не отделаешься, старуха.
— Ну-ну.
У него еще сильнее прояснился взгляд:
— Мы еще на переселенческом корабле? Она кивнула:
— Дез не спешит.
— Возможно, занят, — отозвался он и тут полностью пришел в себя. — Они захватят Главный корабль!
— Попытаются, — поправила Риа и положила руку ему на плечо, хотя он не пытался встать. — С этим мы ничего поделать не можем, приходится сидеть и ждать. Воздуха тут хватает, наверняка есть буфет. Скоро пойдем и поищем. Освещение тоже ничего, когда глаза привыкнут.
— Да. — Посеревшее в тусклом свете лицо стало спокойным. — Может, подремлю.
— Хорошая мысль, — откликнулась она. — А я осмотрюсь. Если меня не будет, когда ты проснешься, не дергайся. Скоро вернусь.
— Эти большие пауки...
— Наверняка их капитан переселенцев забрала с собой, — рассудительно сказала Риа. — Там ей от них больше пользы. Ложись.
Милт закрыл глаза, но тут же открыл их снова.
— Риа!
— Ну что еще?
— У тебя на подбородке кровь.
Она посмотрела на него, выгнув бровь.
— И это вместо «спасибо»! — сказала она и утерлась рукавом. — Так лучше?
— Лучше, — ответил он. — Спасибо.
— Спи давай, — посоветовала она и стояла рядом с койкой, пока он не заснул.
***
Не стоило надеяться, что капитан корабля Синдиката окажется трусом и отдаст секретные коды без боя. Мейл Фазтерот прекрасно понимала его положение.И потому без малейшего гнева отдала первой волне приказ атаковать.
Три спасательные шлюпки Экипажа, управляемые тремя лучшими пилотами Экипажа, вышли из строя и понеслись на корабль Синдиката.
Сработало преимущество внезапности — когда синдикатовцы поняли, что их атакуют, менять прицел было уже поздно. Каждый из трех кораблей сделал выстрел согласно инструкции, каждый поразил одну из целей, не имеющих жизненного значения.
Каждый пронесся в опасной близости от стыковочных узлов огромного корабля, сбросил свой груз и, завершив миссию, полетел прочь.
На обратном пути фактор внезапности уже не действовал. Одному из стрелков Синдиката удалось овладеть управлением своего пульта — или ему просто повезло, — и он попал в шлюпку. Она исчезла в бесшумной вспышке.
Мейл Фазтерот сжала подлокотники кресла и заставила себя смотреть, как остальные два поспешно отступают — и добираются к безопасной позиции. И в это мгновение по перехваченной связи послышались голоса техников Синдиката, проклинающих показания приборов, уже не бессмысленные, а просто сумасшедшие.
Мейл Фазтерот села свободнее и посмотрела на своего заместителя.
— А теперь? — спросил он с нетерпеливым блеском в глазах.
Она осторожно набрала воздуха и медленно выдохнула.
— А теперь, — сказала она, задирая рукав и глядя на наручный компьютер, — ждем. И полагаемся на безумие планетников.
Глава шестьдесят пятая
Несколько тремилланских воинов вышли вперед, держа оружие наготове, и повели ворнетовцев вверх по холму к Гроту Телио.
Свидетель, стоя на коленях на изрытой земле рядом с Искателем Анджелалти, видел, как развеваются зеленые мантии.
— Приветствую тебя, Глаза Шлорбы.
Это произнес голос, который он знал не хуже своего собственного. Его сердце затрепетало, но он не отступил от исполнения долга.
Зашуршали зеленые мантии, и та, что его родила, сначала скрылась из виду, а потом появилась снова, опустив шись на колени по другую сторону Искателя.
Она бережнозасучила широкие рукава, бережноперевернула Анджелалти, бережнои с глубоким благоговением обнажила его рану. Из глубин своего одеяния она извлекла аптечку и вытащила оттуда салфетку и бинт. Бережноналожив на рану повязку, она подняла глаза.
— Мы перенесем его в Грот и там позаботимся лучше Что отвечает твое Свидетельствование на вопрос о том, нужен ли он еще Трезубцу?
Он глубоко вздохнул и встретил ее взгляд, не дрогнув.
— Работа Искателя не закончена, — сказал он. Она склонила голову, а потом снова ее подняла.
— Каратель изменен.
— Да, — ответил он, вынуждая ее задать вопрос, что она и сделала, не проявляя гнева:
— Каким образом?
— Искатель Анджелалти, видящий далее других, получил знание как о ранах Карателя, так и о том, как их залечить.
— Хвала Искателю Анджелалти, — пробормотала она. — Хвала его глазам, которые видели, и его рукам, которые строили.
Она пристально посмотрела на Свидетеля.
— Мы оказали помощь женщине с косой. Она важна для Карателя? Хотелось бы знать ее статус.
— Она — Корбиньи Фазтерот, Воин Смерти.
— Ха! — Тут прозвучало удивление и сильное потрясение. — Мы перенесем их обоих в Грот. Ты слышал волю Карателя?
Какое-то время он молчал, устремив грезящий взгляд на Трезубец. Когда он пришел в себя, Анджелалти исчез, но его мать по-прежнему стояла на коленях на земле, терпеливо и неустанно.
— Пусть придет тот, в ком нет ни страха, ни желания, — сказал он, замечая, как срывается его голос, а голова кажется легкой и переполненной светом. — Каратель пойдет с таким, чтобы оказаться рядом с Анджелалти.
— Такой придет, — сказала его мать.
Она встала, отряхнула одеяние и оставила его.
Он вернулся к Свидетельствованию, оставаясь в состоянии, близком к трансу, хотя его не посетили там видения. Воспаряя, он не замечал ни склоняющегося к закату солнца, ни пятерых Биндальчи, оставленных охранять его честь. В себя его привело едва заметное прикосновение к плечу и слабый, старческий голос, пробормотавший с завораживающей непочтительностью:
— Глаза Шлорбы, откройтесь и смотрите на мир.
Он посмотрел в морщинистое лицо Привратницы с недоумением, а она улыбнулась, блеснув глазами в сетке морщин.
— Я пришла, чтобы отнести Карателя к Искателю, — сообщила она. — Составь мне компанию.
Можно подумать, у него был выбор. Он механически начал подниматься на ноги — и чуть не вскрикнул от боли, охватившей сведенные судорогой мышцы. Его мысли парили где-то высоко, далекие и холодные, как собиравшиеся в небе ночные облака.
Привратница нагнулась и подняла Трезубец. Поднятый вертикально, он возвышался над ее головой и казался слишком тяжелым для старческой руки.
Словно прочтя мысли Свидетеля, она засмеялась под своим капюшоном.
— Нет никакого позора, что старушка использует Карателя как посох. Верно, Глаза?
— Совершенно верно, — услышал он собственный голос. — Искатель Анджелалти пользуется им так, и довольно часто.
— Значит, в этом нет ничего страшного, — заключила она и направилась вверх по склону. Сделав пару шагов, она обернулась к нему, протягивая иссохшую руку, похожую на птичью лапу. — Три шага до дома, Глаза, если идти моим путем. Мы отпустим остальных, поручив заботам родни, а ты будешь Свидетелем, как должно. Три шага, даю тебе слово, а потом мы позаботимся о твоих ранах и устроим Свидетельствовать приличествующим образом.
— Любое Свидетельствование — приличествующее, — услышал он свой ответ. — Ибо оно есть необходимое действие.
— Действительно, необходимое, — согласилась она и сжала его руку тонкими сильными пальцами. — А сейчас иди со мной. Один шаг, а? Два шага... Три шага, и...
Дома.
Тряслась земля, вопили деревья, трескались скалы, ручьи меняли русло.
Финчет сражался с управлением. Ему было уже не до проклятий — и не до молитв. Он выдерживал удары ветра, замедлял падение, насколько решался, доверяя больше своим инстинктам, чем приборам, которые мигали, вспыхивали и давали неправдоподобные, бесполезные показания.
У него остался всего один экран — но и на нем было видно, как быстро несется вверх поверхность планеты. От этого можно было бы и в ужас прийти, если бы Финчет еще был на такое способен.
Ветер трепал гондолу, вертел как мяч в ладонях, но садовник не пытался остановить вращение — все силы он бросил на одно: только бы сохранить вертикальное положение Сада. Только так еще можно было что-то спасти, пока вокруг ломались и гибли деревья, а потерявший сознание мальчик лежал на Книге, такой же бесполезной сейчас, как и молитва.
Земля с ревом неслась вверх. На зернистом экране мелькали далекие холмы и нескончаемый блеск воды. Ветер отвесил гондоле последний игривый шлепок и отпустил.
Финчет с трудом перевел дыхание, переключил всю остававшуюся энергию — а ее оставалось смехотворно мало — на стабилизаторы, сел, занеся скрюченные пальцы над бесполезным пультом, и стал глядеть на темные экраны, ожидая удара.
Оставшийся без компьютера Главный корабль с тем же успехом мог распахнуть люки стыковочных узлов и пригласить пиратов на борт. То, что пиратам удалось взломать коды Первой Системы и сделать все показания приборов недостоверными, было как минимум тревожно. В свете этой тревоги капитан перевел корабль на Вторую Систему и отправил техников к ремонтным люкам.
Компьютерный техник Кандра Диншоу перевела дрезину с главного пути на ремонтную спираль к Ядру А. Она прибавила скорость, спустилась на три витка, ударила по тормозам и сошла с дрезины.
Ремонтные люки, ведущие к ядрам компьютера, запирались механически — с расчетом именно на такое маловероятное стечение обстоятельств, какое произошло сейчас. Кандра вставила в скважину размером с кулак ключ величиной с ладонь и повернула его, налегая изо всех сил. Сувальды замка уперлись, потом — щелк, щелк! — поддались одна за другой, и люк распахнулся.
Кандра тронула инструменты на поясе, кивнула сама себе и подтянулась на верхней перекладине, ныряя к ядру ногами вперед.
Она осторожно шла в глубь ядра, светя фонариком вверх и внимательно высматривая номера осей. У номера «38-6-И» она остановилась, протиснулась между стойками и еще раз напомнила себе: смену операционной системы полагается выполнять вручную не без причины. Что, если на корабль вторгнутся захватчики — как сейчас? Компьютерную перенастройку противник может отследить и перехватить коды второго компьютера...
Вспотев, но наконец добравшись до нужного места, Кандра потянулась к поясу за шестигранным ключом, ухватила головку первого крепежного болта и включила вращение.
Болт начал поворачиваться и упал ей на ладонь. То же сделали второй и третий. Она сдвинула панель и протиснулась к стойкам, где надо было менять подключение.
Луч фонаря выхватил из темноты радугу проводов, блеск металлических и пластмассовых поверхностей, тусклые трубопроводы — и мерцание янтарных паучьих глаз, серьезно смотревших на нее с первого поворотного стыка.
Кандра застыла, глядя на миниатюрного инсектоида.
— Какого...
Паук мигнул желтым глазом, потом другим, потом повернулся на изящных золотопроволочных ножках, засеменил прочь и скрылся в щели тоньше волоса, ведущей к резервному компьютеру.
— Паук?— спросила себя Кандра, хватаясь за комм. На попытку вызвать мостик комм взорвался треском помех, и она поползла обратно в ядро, не переставая ругаться.
Упершись плечами в стену ядра, она снова включила связь. Снова затрещали помехи, потом отозвался голос начальника службы безопасности:
— Чего там?
— Диншоу говорит, — сказала она ему не менее агрессивно. — Седьмой компьютерный техник, направлена в Ядро А для переналадки компьютера. В дублирующем компе паук, блин!
— Паук?
Голос начальника службы безопасности ничего хорошего не обещал.
— Да, паук, — повторила она. — Глаза светятся желтым светом, восемь ног из золотой проволоки, славненькое туловище-передатчик. Механический паук, слышите меня? Дублирующий комп перехвачен!
— Пауком?
Он явно решил, что у нее крыша поехала. Кандра скрипнула зубами.
— Роботом!— рявкнула она и подняла взгляд на звук — очень слабый звук, — послышавшийся в ядре у нее над головой. Луч фонаря осветил ноги, огромное сверкающее тело... — О, дьявол! — выдохнула она.
— Что такое? — спросил начальник службы безопасности.
Кандра прижалась спиной к стене ядра, понимая, что бежать ей некуда.
— Здесь еще один, — ошеломленно сообщила она комму, глядя, как он приближается к центру ядра. — Еще один паук. И здоровенный...
Свидетель, стоя на коленях на изрытой земле рядом с Искателем Анджелалти, видел, как развеваются зеленые мантии.
— Приветствую тебя, Глаза Шлорбы.
Это произнес голос, который он знал не хуже своего собственного. Его сердце затрепетало, но он не отступил от исполнения долга.
Зашуршали зеленые мантии, и та, что его родила, сначала скрылась из виду, а потом появилась снова, опустив шись на колени по другую сторону Искателя.
Она бережнозасучила широкие рукава, бережноперевернула Анджелалти, бережнои с глубоким благоговением обнажила его рану. Из глубин своего одеяния она извлекла аптечку и вытащила оттуда салфетку и бинт. Бережноналожив на рану повязку, она подняла глаза.
— Мы перенесем его в Грот и там позаботимся лучше Что отвечает твое Свидетельствование на вопрос о том, нужен ли он еще Трезубцу?
Он глубоко вздохнул и встретил ее взгляд, не дрогнув.
— Работа Искателя не закончена, — сказал он. Она склонила голову, а потом снова ее подняла.
— Каратель изменен.
— Да, — ответил он, вынуждая ее задать вопрос, что она и сделала, не проявляя гнева:
— Каким образом?
— Искатель Анджелалти, видящий далее других, получил знание как о ранах Карателя, так и о том, как их залечить.
— Хвала Искателю Анджелалти, — пробормотала она. — Хвала его глазам, которые видели, и его рукам, которые строили.
Она пристально посмотрела на Свидетеля.
— Мы оказали помощь женщине с косой. Она важна для Карателя? Хотелось бы знать ее статус.
— Она — Корбиньи Фазтерот, Воин Смерти.
— Ха! — Тут прозвучало удивление и сильное потрясение. — Мы перенесем их обоих в Грот. Ты слышал волю Карателя?
Какое-то время он молчал, устремив грезящий взгляд на Трезубец. Когда он пришел в себя, Анджелалти исчез, но его мать по-прежнему стояла на коленях на земле, терпеливо и неустанно.
— Пусть придет тот, в ком нет ни страха, ни желания, — сказал он, замечая, как срывается его голос, а голова кажется легкой и переполненной светом. — Каратель пойдет с таким, чтобы оказаться рядом с Анджелалти.
— Такой придет, — сказала его мать.
Она встала, отряхнула одеяние и оставила его.
Он вернулся к Свидетельствованию, оставаясь в состоянии, близком к трансу, хотя его не посетили там видения. Воспаряя, он не замечал ни склоняющегося к закату солнца, ни пятерых Биндальчи, оставленных охранять его честь. В себя его привело едва заметное прикосновение к плечу и слабый, старческий голос, пробормотавший с завораживающей непочтительностью:
— Глаза Шлорбы, откройтесь и смотрите на мир.
Он посмотрел в морщинистое лицо Привратницы с недоумением, а она улыбнулась, блеснув глазами в сетке морщин.
— Я пришла, чтобы отнести Карателя к Искателю, — сообщила она. — Составь мне компанию.
Можно подумать, у него был выбор. Он механически начал подниматься на ноги — и чуть не вскрикнул от боли, охватившей сведенные судорогой мышцы. Его мысли парили где-то высоко, далекие и холодные, как собиравшиеся в небе ночные облака.
Привратница нагнулась и подняла Трезубец. Поднятый вертикально, он возвышался над ее головой и казался слишком тяжелым для старческой руки.
Словно прочтя мысли Свидетеля, она засмеялась под своим капюшоном.
— Нет никакого позора, что старушка использует Карателя как посох. Верно, Глаза?
— Совершенно верно, — услышал он собственный голос. — Искатель Анджелалти пользуется им так, и довольно часто.
— Значит, в этом нет ничего страшного, — заключила она и направилась вверх по склону. Сделав пару шагов, она обернулась к нему, протягивая иссохшую руку, похожую на птичью лапу. — Три шага до дома, Глаза, если идти моим путем. Мы отпустим остальных, поручив заботам родни, а ты будешь Свидетелем, как должно. Три шага, даю тебе слово, а потом мы позаботимся о твоих ранах и устроим Свидетельствовать приличествующим образом.
— Любое Свидетельствование — приличествующее, — услышал он свой ответ. — Ибо оно есть необходимое действие.
— Действительно, необходимое, — согласилась она и сжала его руку тонкими сильными пальцами. — А сейчас иди со мной. Один шаг, а? Два шага... Три шага, и...
Дома.
Тряслась земля, вопили деревья, трескались скалы, ручьи меняли русло.
Финчет сражался с управлением. Ему было уже не до проклятий — и не до молитв. Он выдерживал удары ветра, замедлял падение, насколько решался, доверяя больше своим инстинктам, чем приборам, которые мигали, вспыхивали и давали неправдоподобные, бесполезные показания.
У него остался всего один экран — но и на нем было видно, как быстро несется вверх поверхность планеты. От этого можно было бы и в ужас прийти, если бы Финчет еще был на такое способен.
Ветер трепал гондолу, вертел как мяч в ладонях, но садовник не пытался остановить вращение — все силы он бросил на одно: только бы сохранить вертикальное положение Сада. Только так еще можно было что-то спасти, пока вокруг ломались и гибли деревья, а потерявший сознание мальчик лежал на Книге, такой же бесполезной сейчас, как и молитва.
Земля с ревом неслась вверх. На зернистом экране мелькали далекие холмы и нескончаемый блеск воды. Ветер отвесил гондоле последний игривый шлепок и отпустил.
Финчет с трудом перевел дыхание, переключил всю остававшуюся энергию — а ее оставалось смехотворно мало — на стабилизаторы, сел, занеся скрюченные пальцы над бесполезным пультом, и стал глядеть на темные экраны, ожидая удара.
Оставшийся без компьютера Главный корабль с тем же успехом мог распахнуть люки стыковочных узлов и пригласить пиратов на борт. То, что пиратам удалось взломать коды Первой Системы и сделать все показания приборов недостоверными, было как минимум тревожно. В свете этой тревоги капитан перевел корабль на Вторую Систему и отправил техников к ремонтным люкам.
Компьютерный техник Кандра Диншоу перевела дрезину с главного пути на ремонтную спираль к Ядру А. Она прибавила скорость, спустилась на три витка, ударила по тормозам и сошла с дрезины.
Ремонтные люки, ведущие к ядрам компьютера, запирались механически — с расчетом именно на такое маловероятное стечение обстоятельств, какое произошло сейчас. Кандра вставила в скважину размером с кулак ключ величиной с ладонь и повернула его, налегая изо всех сил. Сувальды замка уперлись, потом — щелк, щелк! — поддались одна за другой, и люк распахнулся.
Кандра тронула инструменты на поясе, кивнула сама себе и подтянулась на верхней перекладине, ныряя к ядру ногами вперед.
Она осторожно шла в глубь ядра, светя фонариком вверх и внимательно высматривая номера осей. У номера «38-6-И» она остановилась, протиснулась между стойками и еще раз напомнила себе: смену операционной системы полагается выполнять вручную не без причины. Что, если на корабль вторгнутся захватчики — как сейчас? Компьютерную перенастройку противник может отследить и перехватить коды второго компьютера...
Вспотев, но наконец добравшись до нужного места, Кандра потянулась к поясу за шестигранным ключом, ухватила головку первого крепежного болта и включила вращение.
Болт начал поворачиваться и упал ей на ладонь. То же сделали второй и третий. Она сдвинула панель и протиснулась к стойкам, где надо было менять подключение.
Луч фонаря выхватил из темноты радугу проводов, блеск металлических и пластмассовых поверхностей, тусклые трубопроводы — и мерцание янтарных паучьих глаз, серьезно смотревших на нее с первого поворотного стыка.
Кандра застыла, глядя на миниатюрного инсектоида.
— Какого...
Паук мигнул желтым глазом, потом другим, потом повернулся на изящных золотопроволочных ножках, засеменил прочь и скрылся в щели тоньше волоса, ведущей к резервному компьютеру.
— Паук?— спросила себя Кандра, хватаясь за комм. На попытку вызвать мостик комм взорвался треском помех, и она поползла обратно в ядро, не переставая ругаться.
Упершись плечами в стену ядра, она снова включила связь. Снова затрещали помехи, потом отозвался голос начальника службы безопасности:
— Чего там?
— Диншоу говорит, — сказала она ему не менее агрессивно. — Седьмой компьютерный техник, направлена в Ядро А для переналадки компьютера. В дублирующем компе паук, блин!
— Паук?
Голос начальника службы безопасности ничего хорошего не обещал.
— Да, паук, — повторила она. — Глаза светятся желтым светом, восемь ног из золотой проволоки, славненькое туловище-передатчик. Механический паук, слышите меня? Дублирующий комп перехвачен!
— Пауком?
Он явно решил, что у нее крыша поехала. Кандра скрипнула зубами.
— Роботом!— рявкнула она и подняла взгляд на звук — очень слабый звук, — послышавшийся в ядре у нее над головой. Луч фонаря осветил ноги, огромное сверкающее тело... — О, дьявол! — выдохнула она.
— Что такое? — спросил начальник службы безопасности.
Кандра прижалась спиной к стене ядра, понимая, что бежать ей некуда.
— Здесь еще один, — ошеломленно сообщила она комму, глядя, как он приближается к центру ядра. — Еще один паук. И здоровенный...
Глава шестьдесят шестая
Он очнулся с воплем: его преследовали демоны, нашептывающие ложные радости, вытягивавшие кровавые когти, чтобы растерзать его.
В полубреду он попытался высвободиться из-под пышных надушенных мехов, хрипло дыша, тараща глаза шире, чем предполагала природа — и ничего не видя...
— Корбиньи!
Одно осмысленное слово в ворохе лихорадочного бреда. На него отреагировали оба наблюдателя, находившиеся в помещении. Старуха встала, подошла к постели, намочила и выжала тряпицу и, положив худую руку ему на плечо, мягко толкнула назад.
В полубреду он попытался высвободиться из-под пышных надушенных мехов, хрипло дыша, тараща глаза шире, чем предполагала природа — и ничего не видя...
— Корбиньи!
Одно осмысленное слово в ворохе лихорадочного бреда. На него отреагировали оба наблюдателя, находившиеся в помещении. Старуха встала, подошла к постели, намочила и выжала тряпицу и, положив худую руку ему на плечо, мягко толкнула назад.