Страница:
Он называл все новые и новые способы десять раз подряд просадить еще не полученные деньги, и фантазия его не знала никакого удержу. Ки улыбалась, слушая его. Ее радовал восторг Вандиена, но самой как-то не очень верилось, что так оно и будет. Уж слишком все это было хорошо, чтобы произойти в действительности.
Однако, подойдя, она в самом деле увидела уголок сундука, выглядывавший из тугого клубка скилий. Ки долго смотрела на него, не решаясь притронуться к холодной черной оковке. На скилий тоже определенно стоило посмотреть. Длинные упругие хвосты были перевиты самым невозможным образом, – казалось, сундук оплели стебли какого-то ползучего растения. Глаза животных были блаженно зажмурены, лапы цепко удерживали одна другую, аккуратно прикрывая рыльца. Клубок скилий представлял собой почти правильный шар, насколько это позволяло телосложение приземистых тварей. Но поистине самым странным был насыщенный розовый цвет, которым налились и словно светились изнутри крапчато-серые шкуры, обычно такие скучные и тусклые.
Тяжеловозы нехотя дали припрячь себя к фургону. Пока Ки сворачивала бесконечные кольца веревки, ставшей ненужной, Вандиен и Джени со смехом и шутками подкатили живой шар к корме фургона. Чтобы погрузить животных, понадобились соединенные усилия всех троих. Несколько раз тяжеленный клубок вырывался из их рук и шмякался обратно на землю. Скильи ни на что не обращали внимания. Когда, наконец, их удалось перевалить через край и закатить на грузовую платформу, Ки вконец ослабела от смеха и сознания полного идиотизма происходящего, сравнявшись в этом с Джени и Вандиеном.
Они быстренько свернули лагерь, распихав вещи как попало, на скорую руку. Вандиен затоптал костер и засыпал угли мокрым песком. Теперь только фонарь на фургонном сиденье разгонял темноту. На какое-то время все трое умолкли, так что лишь голос волн нарушал тишину. Ки вдруг показалось, что волны шептали предостережения, намекали на страшные тайны… Она почувствовала, как рассеивается ее легкомысленное настроение, но тут Вандиен жизнерадостно заорал:
– В гостиницу!
И серые, приняв это за команду, двинулись вперед. Ки напряженно вглядывалась вперед, чтобы не наскочить впотьмах на какой-нибудь валун или корягу.
– Наконец-то! Наконец-то!.. – чуть слышно шептала Джени, сидевшая на сиденье подле нее. – Придется им своими глазами увидеть свидетельство моей правоты. Сундук – вот ответ сразу на все! Пусть только попробуют вести себя как прежде…
– Я тут подумала… – осторожно начала Ки, повинуясь неведомо откуда пришедшему вдохновению. – А может, не стоит в гостиницу? Давайте просто заберем Сашу, да и укатим отсюда. Вернем скилий владельцу, а сундук продадим в Горькухах. Уж сколько-то за него, верно, дадут! А сами поедем дальше и будем смотреть вперед, а не назад…
– Да ты что, с ума сошла? – не поверил своим ушам Вандиен. – Зачем, во имя Луны? Я, конечно, понимаю, что на мою рожу тебе глубоко наплевать, но нам еще и золото обещали! ЗОЛОТО! Такой хорошенький, пухленький мешочек…
– А я? – подхватила Джени. – С какой стати мне по-воровски удирать ночью, чтобы они тут по-прежнему мусолили мое имя? Позволить им думать, что я со стыда сбежала? Да никогда!..
– Ладно, ладно, я просто в порядке бреда, – попробовала умаслить их Ки. И замолчала, сожалея про себя, что они не согласились с ее предложением. Между тем каждый шаг тяжеловозов приближал их к корчме. К разборке с односельчанами, которой жаждала Джени, и к щедрому вознаграждению, на которое надеялся Вандиен. Но Ки смотрела вперед и видела перед собой в основном тьму, которую лишь подчеркивали желтые огоньки в окнах деревенских домов. Чернота затопила поселок, а душу Ки понемногу охватывала тоска.
Вывеска гостиницы раскачивалась на морском ветру, словно петля виселицы, изнутри слышался гул множества голосов. Похоже, удары подводного колокола подняли всю деревню из теплых постелей и согнали народ в харчевню. Напуганным людям хотелось общества. И выпить для храбрости.
– Ступай, Ки, объяви о нашем прибытии! – легко спрыгнув наземь, со смехом сказал Вандиен. – А мы с Джени вкатим наше сокровище.
Ки поставила фургон на тормоз. Вандиен с Джени, хихикая и дурачась, занялись скильями. Ки привязала вожжи к коновязи и внезапно почувствовала, что ЗАВИДУЕТ своим спутникам. Их беззаботное веселье почему-то никак ей не передавалось.
Наконец живой шар с глухим шмяком обрушился наземь с фургона. Вандиен и Джени покатили его вперед и вверх по мосткам, пристроенным к крыльцу для тележек и бочек. Ки растворила тяжелую входную дверь.
Шум и смех выплеснулись на улицу.
– А ну-ка все с дороги! – повелительно прокричала Ки. Вся таверна мигом умолкла и повернулась к ней, стоявшей в дверях.
– Закрой дверь, сквозит, – начал было Хелти, но тут у него отвисла челюсть: с крыльца вкатился огромный клубок перепутанных скилий. Он слегка застрял в дверях, но Вандиен налег снаружи плечом, так что шар рывком преодолел проем и даже немного прокатился по полу, прежде чем остановиться. Рыбаки вскакивали на ноги, изумленно глазея на путаницу лап и хвостов.
– Какого хрена?.. – первым спросил кто-то, и следом зашумели все остальные.
– Ущипните меня, я, по-моему, сплю, – улыбнулась Берни. – Зверюшки действительно занимаются ЭТИМ, или мне кажется?
– Эй, вы что делаете! По чистому полу!.. – возмущенно заорал Хелти. – А ну, живо уберите их отсюда! Что за шуточки у этих сухопутных крыс! Чтобы всякие мерзкие твари спаривались прямо здесь и все мне провоняли!.. Я кому сказал, убрать их! А ну, живо!..
– Тихо!.. – отчетливо и удивительно властно прозвучал среди общего гама голос Зролан. Ее темные глаза обшарили ухмыляющуюся физиономию Вандиена и перебежали на сияющее лицо Джени. Старая женщина медленно выпрямилась во весь рост. Она откинула голову, разметав по плечам волосы, и ее смех прозвучал пророчески и грозно. – Вы что, не видите? – обратилась она к односельчанам. – Вы все слышали колокол. Вы сбежались сюда, чтобы друг у друга позаимствовать мужества. Но неужели вы и теперь не поняли, ПОЧЕМУ звонил колокол? Смотрите же! – Ее вытянутая рука указывала на живой ком. – Сундук! Сундук Заклинательниц! Эти люди вытащили его из моря и принесли к нам сюда!
– Все случилось В ТОЧНОСТИ так, как предсказывал мой дедушка! – подхватила Джени, и Зролан умолкла. Выйдя вперед, девушка с гордостью положила руку на угол сундука. В ее глазах впервые не было смущения и робости, когда она обвела ими толпу и задержала взгляд на Колли, сидевшем возле очага.
Тут Ки почувствовала, что настала пора собраться с духом. Тишина, установившаяся в таверне, показалась ей предгрозовой. Кое-кто опустил глаза, уткнувшись в кружки с вином. Хелти стоял столбом, машинально вытирая руки о мешковину, повязанную у него на поясе в качестве передника. Ки заметила человека, отпускавшего похабные шуточки о них с Вандиеном в ночь Храмового Отлива. Он не сводил глаз со скилий. Его капюшон был низко надвинут, скрывая лицо, но Ки так и ощетинилась под его взглядом.
– Храмовый Отлив, между прочим, давно миновал, – вдруг сказал этот человек. Поднял кружку к губам и выпил с таким видом, словно говорить было более не о чем и беспокойные чужаки могли убираться на все четыре стороны.
– А он прав, – заявил Хелти. И тоже – тоном окончательного решения.
– Совершенно прав, – отозвался еще один старый рыбак. И передвинулся поближе к огню, не обращая больше никакого внимания на скилий. – Слушай, Джени, и что тебе неймется посреди ночи?
У Джени ошарашенно приоткрылся рот, а глаза округлились. Она отказывалась понимать происходившее. Она судорожно пыталась найти какие-то необходимые слова… Одной Ки было более-менее все ясно. Деревня попросту НЕ ЖЕЛАЛА НИКАКИХ ПЕРЕМЕН. Она не желала признавать их победу и таким образом ставить точку на освященном временем празднестве. Она не желала платить золото какому-то чужаку.
Но более всего она не желала признавать правдивость истории, рассказанной дедушкой Джени.
И нипочем не признает.
Ей так проще.
И не помогут никакие вещественные доказательства, таскай их хоть охапками, хоть мешками. Деревня их просто не примет. Не пожелает заметить.
Седобородый рыбак, гревший руки возле огня, наконец поднял глаза. Он сказал:
– Ты же помнишь соглашение, возчик. Мы обещали заплатить золотом за сундук, вытащенный В НОЧЬ Храмового Отлива. Вот если бы ты управился с этим тогда, во время шторма, да, вот тогда бы ты действительно совершил знатный подвиг, достойный и награды, и почестей. А то, что мы тут видим, – это не подвиг, а просто неплохо провернутая работенка. С которой любой из нас справился бы не хуже. Неплохая работенка, да, очень неплохая, приуменьшать не буду. Но не подвиг. А у нас тут, извини-подвинься, за обычную работу золота не отстегивают.
Ки сглотнула, увидев, что взгляд Вандиена стал ледяным. И лишь потом она заметила, какое бешенство отразилось на лице Зролан.
– Трусы!.. Малодушные скупердяи! – хлестнул толпу резкий голос старухи.
– Безмозглые твари! Вы все!.. Он притащил вам сундук! СУНДУК! А вы готовы выставить его вон, словно это уличный попрошайка пришел тряпье продавать! У вас что, совсем память отшибло? Где ваша гордость, ублюдки? Вы что, подавитесь, если признаете, что дед Джени сказал правду? Хоть один из вас когда-нибудь сам туда лазил? А? Не слышу! Ваш деревенский совет жмется из-за паршивых денег, предпочитая расстаться с последней толикой порядочности! Мне стыдно за вас! Я сожалею, что родилась здесь, среди вас, а не где-нибудь в другом месте! Что ж, поступайте как знаете, а я от своего слова не отступлюсь! Вандиен!.. Знай, что моя часть нашей сделки будет исполнена!
– Что же это за часть такая, Зролан? – подал голос человек за угловым столиком, тот самый, с противным голосом и в капюшоне. – Деревенский совет, кажется, ясно сказал, что за работу, выполненную с опозданием, никакого золота платить не намерен…
Взгляд Ки перебегал с лица на лицо. Вандиен неотрывно смотрел на Зролан, мучительно ожидая ответа, и взгляд сильного и мужественного мужчины был таким беззащитно-детским, что сердце Ки стиснула жалость. Ибо какое-то глубинное чувство уже подсказывало ей: тому, чего он так жаждал, не суждено было исполниться.
Джени больше не поглаживала сундук. Куда только подевалась ее гордая прямая осанка! Она съежилась, терзая пальцы, лицо пошло красными пятнами. Ребенок. Только совсем не такой, какого Ки мгновение назад увидела в Вандиене.
Зролан наконец отвернулась от Вандиена и почти с ужасом уставилась на человека в углу. И лишь тут Ки обратила внимание, что человек сидел за своим столиком совершенно один. Никто из рыбаков компании ему не составлял.
– Кому, как не тебе, знать, что я говорю не о золоте! – охрипшим голосом проскрипела она. – Какое предательство ты задумал, Дреш?
– Вот так всегда! – Дреш не торопясь отвел с лица капюшон, так что свет масляных ламп упал на его лисьи черты. Он слегка вздохнул и пожал плечами, этак насмешливо-отрешенно. – Сколько раз я убеждался, что женщина и секреты – вещи несовместимые! И была же охота выносить сор из избы, Зролан? Это ведь только наше с тобой дело, твое и мое.
– Сдается мне, я тоже лицо отчасти заинтересованное, – проворчал Вандиен.
– Ты был БЫ. ЕСЛИ бы поднял сундук в ночь Храмового Отлива, и ЕСЛИ бы мне было предоставлено право первому заглянуть внутрь. Только в этом случае я подрядился оказать Зролан две маленькие услуги. Ха! Ты что, возчик, вообразил, будто она так печется о шраме на твоей никому не нужной физиономии? Как бы не так. Она, видите ли, недовольна тем, что умудряется сохранять юношескую энергию. Ей подавай еще и юное тело. Загвоздка, однако, в том, что за работу, выполненную с опозданием, я не плачу. Если не веришь, спроси Ки.
Зролан в смятении повернулась к молодой женщине. Ки ответила яростным взглядом, адресованным сразу им обоим. Воспоминания вспыхнули в ее памяти, подобно вновь открывшимся ранам. Только теперь ей стало понятно все хитросплетение паутины, сотканной Дрешем. Видно, Заклинательницы и колдуны были сделаны из одного теста. С одной и той же поганой начинкой.
– Все именно так, Зролан, – сказала она. – Когда колдун дает слово чести, так и знай, что у него на уме какая-нибудь пакость. Я, впрочем, никогда не могла заставить себя нырнуть в дерьмо достаточно глубоко, чтобы в полной мере постичь образ их мыслей. Что, Дреш? Надеюсь, ты получил должное удовольствие, устроив весь этот балаган? Что ж, ты неплохо расписал роли, да и актеров подобрал что надо. Тебя бы в эту деревню. Забавником. Праздники Храмового Отлива устраивать. Одно тебя только не заботит: пьеса-то не кончается в тот момент, когда тебе заблагорассудится опустить занавес. Да и актерам ты, как видно, не платишь. Все здесь с самого начала плясали под твою дудку. Особенно мы с Вандиеном…
– Это что, финальный монолог? – сухо поинтересовался Дреш.
– Да! – прорычала Ки.
Рыбаки глазели на них, разинув рты, словно выловленные карпы. На их лицах не было ни малейшего сочувствия, не говоря уже об угрызениях совести. Для них все происходившее было заключительным аккордом Храмового Отлива, неожиданным развлечением, и притом бесплатным. Единственной среди них, кто чего-то лишился, была Зролан.
– Дреш… – прокаркала она голосом, враз лишившимся присущей ему музыкальности. – Пожалуйста…
– Вот что, друзья, – медленно проговорила Ки. – Похоже, та идея, что пришла мне в голову по дороге, была не так уж и плоха. Джени, сбегай за Сашей. Нет, правду говорят ромни: потерял покупателя – не горюй, за поворотом встретишь другого, побогаче…
И Ки, повернувшись, уперлась плечом в клубок скилий, чтобы выкатить его вон.
Дреш вскочил на ноги так стремительно, что едва не перевернул стол.
– Эй, погоди-ка! – прокричал он, поспешно шагая вперед. Берни, попавшуюся ему под ноги, он попросту отшвырнул, словно тряпичную куклу. – Погоди, милая возчица, – сказал Дреш, упираясь рукой в клубок с противоположной стороны. – Забирай своих скилий, не возражаю, а сундук оставь. Он тебе не принадлежит.
– А чей же он? Наверное, колдун, он твой? – вежливо поинтересовался Вандиен, но весь вид его излучал недвусмысленную угрозу. Дреш встретился с ним взглядами и, конечно, особого страха не испытал, но, каково бы ни было его первоначальное намерение, он его явно пересмотрел. А Ки впервые бросилось в глаза, насколько походили друг на друга телосложением и ростом эти двое мужчин. Даже не будь у Вандиена на лице рубца, Дреш был бы красивей; но проглядывало в его красоте что-то неуловимо подленькое и заставлявшее невольно насторожиться. Да еще эти бесчувственные глаза, которые портили его гораздо хуже всякого шрама. Вандиен был ястребом. А Дреш – пестро окрашенной ядовитой змеей. И эта змея свернулась кольцами, чтобы стремительно укусить.
– Вандиен… – прошептала Ки, желая предупредить друга, но Вандиен уже переступил ту грань, когда люди думают об осторожности. Дреш жестоко посмеялся над его сокровенными надеждами и растоптал их. Вандиен улыбнулся, и при виде этой улыбки у Ки подвело живот.
– По существующему обычаю, – сказал Вандиен, – добро, поднятое со дна морского, принадлежит тому, кто его вытащил. В данном случае – мне.
– А вот и ошибаешься, возчик, – с готовностью ответствовал Дреш. И с дружеской улыбкой обернулся к рыбакам, приглашая их поучаствовать в споре – естественно, на его стороне. – Кто знал о затопленном сундуке? Деревня. Кто нанял тебя, чтобы его вытащить? Опять же деревня. – Дреш выдержал многозначительную паузу. – Нам всем следует поблагодарить Зролан за то, что она наняла именно тебя. Может, я еще помогу местным жителям должным образом отблагодарить ее… – В глазах Зролан вновь вспыхнула отчаянная надежда, и Дреш довольно улыбнулся: – Итак, сундук по праву принадлежит деревне. Если, допустим, я нанял возчика перевезти мои вещи, и возчик подзадержится с доставкой, означает ли это, что груз переходит в его собственность? Да никоим образом…
И вновь – хорошо поставленная улыбка, обращенная сразу ко всем, но главным образом к Ки.
– Святая правда, – осторожно согласился Хелти, и там и сям рыбаки нерешительно закивали головами. Даже Зролан и та смотрела на Вандиена с душераздирающей мольбой и просила:
– Оставь его… оставь… это моя последняя надежда…
– Сундук не может быть увезен отсюда, – провозгласил Дреш. – Он принадлежит местным жителям. Ты бы никогда до него не добрался, если бы они не рассказали тебе, где искать и что именно высматривать. Только местные жители это знали. А значит…
– …Он мой! – Вскрик Джени перешел в шепот. Дреш потрясение уставился на нее, а она продолжала: – Он мой по тем самым причинам, о которых ты тут распространялся, чародей! Он мой! Я одна знала, где он лежит, и только я могла подсказать, где надо искать! И я помогала поднимать его со дна! Он мой, колдун, и тебе придется убить меня прежде, чем ты посмеешь к нему прикоснуться!
Взгляд Джени был безумен. Она бесстрашно пошла прямо на Дреша, и чернокнижник попятился перед ней. Видимо, в безумии таится особая сила. Джени возложила руки на угол сундука движением жрицы, благословляющей святые реликвии.
– Погоди, Джени, – обратилась к ней Зролан. – Успокойся. Послушай…
– Заткнись!.. – бешено оборвала ее Джени, и Зролан умолкла, не в силах противостоять ее гневу.
– Сделай что-нибудь, – встревоженно повернулась она к Вандиену. – Убеди ее…
– В чем? – спокойно спросил Вандиен. – По мне, так она права целиком и полностью. Чего это ради я буду отнимать у нее сундук?
– Он мой! – снова подала голос Джени. Ее испепеляющий взгляд был устремлен на Дреша, который сделал было шаг вперед.
– Мне не хочется тебя убивать, – тоном разумного увещевания сказал ей колдун.
– Ну так и не убивай, – прорычал Вандиен.
– Она мне другого выбора не оставляет! – прорвало, наконец, Дреша. Его пальцы взволнованно дергались, и он сжал их в кулаки.
– Готовь упряжку, Ки, – усмехнулся Вандиен. – Ну что, Джени? Будем грузить?
Она повернулась к нему, явно не узнавая. И предупредила:
– Он мой!..
– Сломали, – глухо проговорила Ки. – Сломали-таки девчонку.
– Он мой!.. – прокричала Джени, и в голосе ее было мало человеческого…
…И в ответ прозвучал уже совершенно нечеловеческий рев. Из конца в конец харчевни пронесся ледяной вихрь, заставивший всех затаить дыхание и погасивший не только свечи – даже и огонь в очаге. Обвальный рев ветра легко заглушил вопли ужаса, послышавшиеся в темноте. Ки почувствовала, что перестает видеть, слышать и ощущать. Тяжелый деревянный стол, принесенный смерчем с другого конца комнаты, больно ударил ее по бедру. Она упала на четвереньки. Вокруг ощупью толкался народ. Кто-то наступил Ки на руку. Она кое-как отползла прочь, но найти укромный уголок было невозможно. Ревущий ветер, наконец, улегся, но тьма стояла кромешная. Люди в темноте кричали от страха.
– Вандиен!.. – позвала Ки, и от противоположной стены послышался ответный крик. Ки поползла на голос и стукнулась о перевернутую скамейку.
– Он мой!.. – провизжал голос, который едва можно было приписать Джени.
– ОН МОЙ, – возразил другой голос, глубокий и гулкий, порождающий эхо. На его фоне все прочие звуки попросту уничтожились и исчезли. Несколько мгновений кто-то еще шуршал в темноте, потом стихли и шорохи. Ки убрала с лица растрепавшиеся волосы и потихоньку поднялась на ноги. В это время во мраке расцвел золотой цветок яркого пламени. Огонь бережно удерживали две изящные, прекрасной формы ладони. Вот эти руки пересадили огонек на свечу, чудом сохранившуюся на устоявшем столе. Высокий силуэт выпрямился, а огонек, ухватившись за фитиль, принялся деловито разгонять тьму. Никто не произносил ни звука. Между тем в длинных пальцах вспыхнул еще один золотой огонек. Рыбаки ахнули, когда неведомый гость попросту метнул огненный шарик, без промаха попав им прямо в очаг. С ревом взвилось яркое пламя.
– ЗАЖГИТЕ СВЕЧИ, – приказал голос, и каждый, кто сумел обнаружить подле себя хоть какой-нибудь огарок, послушно пополз растепливать его от огня очага.
В таверне царил полнейший разгром. Столы и скамейки валялись как попало. Под ногами хрустели черепки разбитой посуды, кислая вонь пролитого пива мешалась с рыбными запахами чоудера, выплеснутого из мисок. Когда глаза Ки привыкли к полутьме, она увидела, что рыбаки сгрудились в одну кучу, словно стадо перепуганных овец. Все они стреляли глазами по сторонам: им нужен был виноватый. Плечо Ки сжала чья-то рука: рядом с ней стоял Вандиен.
– Посмотри на Джени, – шепнул он ей на ухо.
Деревенский люд старался держаться подальше от скилий, а Дреша вообще нигде не было видно. Одна Джени стояла возле живого шара, готовая зубами загрызть всякого, кто посягнет на ее сокровище. Отчаянная решимость прогнала прочь последнюю осторожность. Расправив плечи, Джени прямо смотрела в лицо рослой, облаченной в синее Заклинательнице…
– Рибеке!.. – с ужасом выдохнула Ки, и Вандиен ответил ей:
– Так я и думал.
Рибеке не оглянулась на них. Мечущееся пламя бросало блики на ее лицо, покрытое тонкой чешуей. Она была безоружна и стояла, спокойно опустив руки вдоль тела. Однако вся ее фигура была исполнена такой грозной мощи, что в угрозах попросту не было нужды. Она не торопясь обозрела комнату, задержавшись, как и Дреш, взглядом на Ки. Нет, ни у кого не возникало даже мысли о неповиновении. Люди отводили глаза либо вовсе прятали лица. Даже Зролан, вздрогнув, отшатнулась, как собачонка, получившая пинок. Рибеке медленно повернулась к Джени. Она по-прежнему молчала, и никто иной не отваживался нарушить тишину. Заклинательница долго рассматривала странную девочку-женщину, и взгляд этот проникал в самую душу, во все ее потаенные уголки. И судорожное напряжение постепенно оставило Джени. Но все-таки она выговорила:
– Он мой…
Рибеке улыбнулась ей, как мать улыбается любопытству ребенка.
– Верно, твой. Да я сама вижу. Но он также и мой.
– Нет!.. – яростный крик Джени словно бы повис в воздухе, не торопясь исчезать. Рыбаки съежились, ожидая, что Джени постигнет немедленная и жестокая кара. Но ничего страшного не воспоследовало. Рибеке спокойно дождалась, пока стихло последнее эхо. На ее лице, столь же безмятежном, сколь и безбровом, не было ни следа раздражения.
– Киллиан рассказывала о тебе, – заметила она. – Ибо ты, наверное, и есть Джени.
Джени помедлила, потом неохотно кивнула.
– Неужели ты думаешь, – спросила Рибеке, – будто я явилась сюда отнимать у тебя твой сундук?
Джени оглядела сгрудившихся односельчан, но ни в ком не нашла опоры. Только Вандиен не отвел глаз, но от него Джени поспешно отвернулась сама. Он подарил ей то, чего она никогда доселе не знала: настоящую дружбу. Джени не хотела втягивать его в это дело.
– Она… – начал было Вандиен.
– Замолчи, – тихо приказала Рибеке. Она не сделала ни малейшего движения, но Ки ощутила толчок: Вандиена едва не сбил с ног незримый удар. Кроме нее, никто ничего не заметил.
– Ты же сама сказала, что сундук твой… – нерешительно проговорила Джени, ибо Рибеке продолжала взирать на нее, ожидая ответа.
– Как и твой. Я сказала, что он принадлежит нам обеим. И ты думаешь, что после таких-то слов я стану его у тебя отбирать? Да, я пришла за сундуком, – Рибеке повернулась к толпе, – но не только за ним, но еще и за Джени и Сашей. Сбегай за сестренкой, дитя.
– Во имя Ястреба!.. – выругался Вандиен, но ничего громче хриплого шепота выдавить не сумел. Джени таращилась на Рибеке и не двигалась с места.
– Ты слышала, Джени? – спросила Рибеке, ласково улыбаясь. – Я явилась, чтобы забрать вас с Сашей отсюда. Ибо вам здесь не место, и надо быть беспросветным дураком, чтобы не видеть этого с первого взгляда. Ну, а я не дура. Загляни в себя, Джени, и ты согласишься со мной. Думаешь, почему так призывал и притягивал тебя наш сундук? И мог ли кто-нибудь, не наделенный твоей решимостью и волей, извлечь его из пучины? Ты рождена быть Заклинательницей Ветров, Джени. Вытаскивать из холодной воды вонючую рыбу, а потом чистить ее, холодную, на ледяном ветру, – это не твоя стезя. Твой удел – искать Силу и учиться ее применять. Ты никогда не была частью здешней деревни. Это было бы недостойно тебя. И в сердце своем ты знала это с младенчества. И деревня знала. Я не напутала, Джени?
Девушка не могла оторвать глаз от улыбающегося лица Рибеке. Она колебалась на самом краю бездны, ибо Рибеке затронула самые чувствительные струны ее алчущего сердца. А тот единственный, кто, наверное, смог бы ее переубедить, если бы пожелал, – был безгласен.
– Ты сомневаешься? Что удерживает тебя здесь, сестренка?
Свершилось!.. Простое предложение родства перевесило все возможные доводы.
– Мне Сашу надо забрать… – неуверенно начала Джени.
– А я разве возражаю? – В смехе Рибеке было солнечное тепло летнего ветерка. – Только поспеши, ибо нам предстоит неблизкий путь. Не трать время на сборы, просто приведи девочку. Обо всем остальном мы уже позаботились.
– Позаботились!.. – не в силах поверить собственным ушам, выдохнула Джени. Позаботились! О ней!.. Возможно ли было в такое поверить? Ее глаза наполнились вновь обретенной жизнью, она спросила с волнением и страхом: – Так ты меня подождешь?..
– Конечно, подожду. Беги, дитя! – кивнула Рибеке.
Ки смотрела в сияющее лицо Джени. Крестьянская девочка из сказки, нежданно-негаданно оказавшаяся принцессой. Надобно было видеть ту улыбку, с которой она оглядела рыбаков, прятавшихся по темным углам от ее вновь обретенной наставницы. Ее взгляд задержался на Колли… Немота, помешавшая ему когда-то насмехаться над ней, ныне не дала ему попросить Джени остаться.
Однако, подойдя, она в самом деле увидела уголок сундука, выглядывавший из тугого клубка скилий. Ки долго смотрела на него, не решаясь притронуться к холодной черной оковке. На скилий тоже определенно стоило посмотреть. Длинные упругие хвосты были перевиты самым невозможным образом, – казалось, сундук оплели стебли какого-то ползучего растения. Глаза животных были блаженно зажмурены, лапы цепко удерживали одна другую, аккуратно прикрывая рыльца. Клубок скилий представлял собой почти правильный шар, насколько это позволяло телосложение приземистых тварей. Но поистине самым странным был насыщенный розовый цвет, которым налились и словно светились изнутри крапчато-серые шкуры, обычно такие скучные и тусклые.
Тяжеловозы нехотя дали припрячь себя к фургону. Пока Ки сворачивала бесконечные кольца веревки, ставшей ненужной, Вандиен и Джени со смехом и шутками подкатили живой шар к корме фургона. Чтобы погрузить животных, понадобились соединенные усилия всех троих. Несколько раз тяжеленный клубок вырывался из их рук и шмякался обратно на землю. Скильи ни на что не обращали внимания. Когда, наконец, их удалось перевалить через край и закатить на грузовую платформу, Ки вконец ослабела от смеха и сознания полного идиотизма происходящего, сравнявшись в этом с Джени и Вандиеном.
Они быстренько свернули лагерь, распихав вещи как попало, на скорую руку. Вандиен затоптал костер и засыпал угли мокрым песком. Теперь только фонарь на фургонном сиденье разгонял темноту. На какое-то время все трое умолкли, так что лишь голос волн нарушал тишину. Ки вдруг показалось, что волны шептали предостережения, намекали на страшные тайны… Она почувствовала, как рассеивается ее легкомысленное настроение, но тут Вандиен жизнерадостно заорал:
– В гостиницу!
И серые, приняв это за команду, двинулись вперед. Ки напряженно вглядывалась вперед, чтобы не наскочить впотьмах на какой-нибудь валун или корягу.
– Наконец-то! Наконец-то!.. – чуть слышно шептала Джени, сидевшая на сиденье подле нее. – Придется им своими глазами увидеть свидетельство моей правоты. Сундук – вот ответ сразу на все! Пусть только попробуют вести себя как прежде…
– Я тут подумала… – осторожно начала Ки, повинуясь неведомо откуда пришедшему вдохновению. – А может, не стоит в гостиницу? Давайте просто заберем Сашу, да и укатим отсюда. Вернем скилий владельцу, а сундук продадим в Горькухах. Уж сколько-то за него, верно, дадут! А сами поедем дальше и будем смотреть вперед, а не назад…
– Да ты что, с ума сошла? – не поверил своим ушам Вандиен. – Зачем, во имя Луны? Я, конечно, понимаю, что на мою рожу тебе глубоко наплевать, но нам еще и золото обещали! ЗОЛОТО! Такой хорошенький, пухленький мешочек…
– А я? – подхватила Джени. – С какой стати мне по-воровски удирать ночью, чтобы они тут по-прежнему мусолили мое имя? Позволить им думать, что я со стыда сбежала? Да никогда!..
– Ладно, ладно, я просто в порядке бреда, – попробовала умаслить их Ки. И замолчала, сожалея про себя, что они не согласились с ее предложением. Между тем каждый шаг тяжеловозов приближал их к корчме. К разборке с односельчанами, которой жаждала Джени, и к щедрому вознаграждению, на которое надеялся Вандиен. Но Ки смотрела вперед и видела перед собой в основном тьму, которую лишь подчеркивали желтые огоньки в окнах деревенских домов. Чернота затопила поселок, а душу Ки понемногу охватывала тоска.
Вывеска гостиницы раскачивалась на морском ветру, словно петля виселицы, изнутри слышался гул множества голосов. Похоже, удары подводного колокола подняли всю деревню из теплых постелей и согнали народ в харчевню. Напуганным людям хотелось общества. И выпить для храбрости.
– Ступай, Ки, объяви о нашем прибытии! – легко спрыгнув наземь, со смехом сказал Вандиен. – А мы с Джени вкатим наше сокровище.
Ки поставила фургон на тормоз. Вандиен с Джени, хихикая и дурачась, занялись скильями. Ки привязала вожжи к коновязи и внезапно почувствовала, что ЗАВИДУЕТ своим спутникам. Их беззаботное веселье почему-то никак ей не передавалось.
Наконец живой шар с глухим шмяком обрушился наземь с фургона. Вандиен и Джени покатили его вперед и вверх по мосткам, пристроенным к крыльцу для тележек и бочек. Ки растворила тяжелую входную дверь.
Шум и смех выплеснулись на улицу.
– А ну-ка все с дороги! – повелительно прокричала Ки. Вся таверна мигом умолкла и повернулась к ней, стоявшей в дверях.
– Закрой дверь, сквозит, – начал было Хелти, но тут у него отвисла челюсть: с крыльца вкатился огромный клубок перепутанных скилий. Он слегка застрял в дверях, но Вандиен налег снаружи плечом, так что шар рывком преодолел проем и даже немного прокатился по полу, прежде чем остановиться. Рыбаки вскакивали на ноги, изумленно глазея на путаницу лап и хвостов.
– Какого хрена?.. – первым спросил кто-то, и следом зашумели все остальные.
– Ущипните меня, я, по-моему, сплю, – улыбнулась Берни. – Зверюшки действительно занимаются ЭТИМ, или мне кажется?
– Эй, вы что делаете! По чистому полу!.. – возмущенно заорал Хелти. – А ну, живо уберите их отсюда! Что за шуточки у этих сухопутных крыс! Чтобы всякие мерзкие твари спаривались прямо здесь и все мне провоняли!.. Я кому сказал, убрать их! А ну, живо!..
– Тихо!.. – отчетливо и удивительно властно прозвучал среди общего гама голос Зролан. Ее темные глаза обшарили ухмыляющуюся физиономию Вандиена и перебежали на сияющее лицо Джени. Старая женщина медленно выпрямилась во весь рост. Она откинула голову, разметав по плечам волосы, и ее смех прозвучал пророчески и грозно. – Вы что, не видите? – обратилась она к односельчанам. – Вы все слышали колокол. Вы сбежались сюда, чтобы друг у друга позаимствовать мужества. Но неужели вы и теперь не поняли, ПОЧЕМУ звонил колокол? Смотрите же! – Ее вытянутая рука указывала на живой ком. – Сундук! Сундук Заклинательниц! Эти люди вытащили его из моря и принесли к нам сюда!
– Все случилось В ТОЧНОСТИ так, как предсказывал мой дедушка! – подхватила Джени, и Зролан умолкла. Выйдя вперед, девушка с гордостью положила руку на угол сундука. В ее глазах впервые не было смущения и робости, когда она обвела ими толпу и задержала взгляд на Колли, сидевшем возле очага.
Тут Ки почувствовала, что настала пора собраться с духом. Тишина, установившаяся в таверне, показалась ей предгрозовой. Кое-кто опустил глаза, уткнувшись в кружки с вином. Хелти стоял столбом, машинально вытирая руки о мешковину, повязанную у него на поясе в качестве передника. Ки заметила человека, отпускавшего похабные шуточки о них с Вандиеном в ночь Храмового Отлива. Он не сводил глаз со скилий. Его капюшон был низко надвинут, скрывая лицо, но Ки так и ощетинилась под его взглядом.
– Храмовый Отлив, между прочим, давно миновал, – вдруг сказал этот человек. Поднял кружку к губам и выпил с таким видом, словно говорить было более не о чем и беспокойные чужаки могли убираться на все четыре стороны.
– А он прав, – заявил Хелти. И тоже – тоном окончательного решения.
– Совершенно прав, – отозвался еще один старый рыбак. И передвинулся поближе к огню, не обращая больше никакого внимания на скилий. – Слушай, Джени, и что тебе неймется посреди ночи?
У Джени ошарашенно приоткрылся рот, а глаза округлились. Она отказывалась понимать происходившее. Она судорожно пыталась найти какие-то необходимые слова… Одной Ки было более-менее все ясно. Деревня попросту НЕ ЖЕЛАЛА НИКАКИХ ПЕРЕМЕН. Она не желала признавать их победу и таким образом ставить точку на освященном временем празднестве. Она не желала платить золото какому-то чужаку.
Но более всего она не желала признавать правдивость истории, рассказанной дедушкой Джени.
И нипочем не признает.
Ей так проще.
И не помогут никакие вещественные доказательства, таскай их хоть охапками, хоть мешками. Деревня их просто не примет. Не пожелает заметить.
Седобородый рыбак, гревший руки возле огня, наконец поднял глаза. Он сказал:
– Ты же помнишь соглашение, возчик. Мы обещали заплатить золотом за сундук, вытащенный В НОЧЬ Храмового Отлива. Вот если бы ты управился с этим тогда, во время шторма, да, вот тогда бы ты действительно совершил знатный подвиг, достойный и награды, и почестей. А то, что мы тут видим, – это не подвиг, а просто неплохо провернутая работенка. С которой любой из нас справился бы не хуже. Неплохая работенка, да, очень неплохая, приуменьшать не буду. Но не подвиг. А у нас тут, извини-подвинься, за обычную работу золота не отстегивают.
Ки сглотнула, увидев, что взгляд Вандиена стал ледяным. И лишь потом она заметила, какое бешенство отразилось на лице Зролан.
– Трусы!.. Малодушные скупердяи! – хлестнул толпу резкий голос старухи.
– Безмозглые твари! Вы все!.. Он притащил вам сундук! СУНДУК! А вы готовы выставить его вон, словно это уличный попрошайка пришел тряпье продавать! У вас что, совсем память отшибло? Где ваша гордость, ублюдки? Вы что, подавитесь, если признаете, что дед Джени сказал правду? Хоть один из вас когда-нибудь сам туда лазил? А? Не слышу! Ваш деревенский совет жмется из-за паршивых денег, предпочитая расстаться с последней толикой порядочности! Мне стыдно за вас! Я сожалею, что родилась здесь, среди вас, а не где-нибудь в другом месте! Что ж, поступайте как знаете, а я от своего слова не отступлюсь! Вандиен!.. Знай, что моя часть нашей сделки будет исполнена!
– Что же это за часть такая, Зролан? – подал голос человек за угловым столиком, тот самый, с противным голосом и в капюшоне. – Деревенский совет, кажется, ясно сказал, что за работу, выполненную с опозданием, никакого золота платить не намерен…
Взгляд Ки перебегал с лица на лицо. Вандиен неотрывно смотрел на Зролан, мучительно ожидая ответа, и взгляд сильного и мужественного мужчины был таким беззащитно-детским, что сердце Ки стиснула жалость. Ибо какое-то глубинное чувство уже подсказывало ей: тому, чего он так жаждал, не суждено было исполниться.
Джени больше не поглаживала сундук. Куда только подевалась ее гордая прямая осанка! Она съежилась, терзая пальцы, лицо пошло красными пятнами. Ребенок. Только совсем не такой, какого Ки мгновение назад увидела в Вандиене.
Зролан наконец отвернулась от Вандиена и почти с ужасом уставилась на человека в углу. И лишь тут Ки обратила внимание, что человек сидел за своим столиком совершенно один. Никто из рыбаков компании ему не составлял.
– Кому, как не тебе, знать, что я говорю не о золоте! – охрипшим голосом проскрипела она. – Какое предательство ты задумал, Дреш?
– Вот так всегда! – Дреш не торопясь отвел с лица капюшон, так что свет масляных ламп упал на его лисьи черты. Он слегка вздохнул и пожал плечами, этак насмешливо-отрешенно. – Сколько раз я убеждался, что женщина и секреты – вещи несовместимые! И была же охота выносить сор из избы, Зролан? Это ведь только наше с тобой дело, твое и мое.
– Сдается мне, я тоже лицо отчасти заинтересованное, – проворчал Вандиен.
– Ты был БЫ. ЕСЛИ бы поднял сундук в ночь Храмового Отлива, и ЕСЛИ бы мне было предоставлено право первому заглянуть внутрь. Только в этом случае я подрядился оказать Зролан две маленькие услуги. Ха! Ты что, возчик, вообразил, будто она так печется о шраме на твоей никому не нужной физиономии? Как бы не так. Она, видите ли, недовольна тем, что умудряется сохранять юношескую энергию. Ей подавай еще и юное тело. Загвоздка, однако, в том, что за работу, выполненную с опозданием, я не плачу. Если не веришь, спроси Ки.
Зролан в смятении повернулась к молодой женщине. Ки ответила яростным взглядом, адресованным сразу им обоим. Воспоминания вспыхнули в ее памяти, подобно вновь открывшимся ранам. Только теперь ей стало понятно все хитросплетение паутины, сотканной Дрешем. Видно, Заклинательницы и колдуны были сделаны из одного теста. С одной и той же поганой начинкой.
– Все именно так, Зролан, – сказала она. – Когда колдун дает слово чести, так и знай, что у него на уме какая-нибудь пакость. Я, впрочем, никогда не могла заставить себя нырнуть в дерьмо достаточно глубоко, чтобы в полной мере постичь образ их мыслей. Что, Дреш? Надеюсь, ты получил должное удовольствие, устроив весь этот балаган? Что ж, ты неплохо расписал роли, да и актеров подобрал что надо. Тебя бы в эту деревню. Забавником. Праздники Храмового Отлива устраивать. Одно тебя только не заботит: пьеса-то не кончается в тот момент, когда тебе заблагорассудится опустить занавес. Да и актерам ты, как видно, не платишь. Все здесь с самого начала плясали под твою дудку. Особенно мы с Вандиеном…
– Это что, финальный монолог? – сухо поинтересовался Дреш.
– Да! – прорычала Ки.
Рыбаки глазели на них, разинув рты, словно выловленные карпы. На их лицах не было ни малейшего сочувствия, не говоря уже об угрызениях совести. Для них все происходившее было заключительным аккордом Храмового Отлива, неожиданным развлечением, и притом бесплатным. Единственной среди них, кто чего-то лишился, была Зролан.
– Дреш… – прокаркала она голосом, враз лишившимся присущей ему музыкальности. – Пожалуйста…
– Вот что, друзья, – медленно проговорила Ки. – Похоже, та идея, что пришла мне в голову по дороге, была не так уж и плоха. Джени, сбегай за Сашей. Нет, правду говорят ромни: потерял покупателя – не горюй, за поворотом встретишь другого, побогаче…
И Ки, повернувшись, уперлась плечом в клубок скилий, чтобы выкатить его вон.
Дреш вскочил на ноги так стремительно, что едва не перевернул стол.
– Эй, погоди-ка! – прокричал он, поспешно шагая вперед. Берни, попавшуюся ему под ноги, он попросту отшвырнул, словно тряпичную куклу. – Погоди, милая возчица, – сказал Дреш, упираясь рукой в клубок с противоположной стороны. – Забирай своих скилий, не возражаю, а сундук оставь. Он тебе не принадлежит.
– А чей же он? Наверное, колдун, он твой? – вежливо поинтересовался Вандиен, но весь вид его излучал недвусмысленную угрозу. Дреш встретился с ним взглядами и, конечно, особого страха не испытал, но, каково бы ни было его первоначальное намерение, он его явно пересмотрел. А Ки впервые бросилось в глаза, насколько походили друг на друга телосложением и ростом эти двое мужчин. Даже не будь у Вандиена на лице рубца, Дреш был бы красивей; но проглядывало в его красоте что-то неуловимо подленькое и заставлявшее невольно насторожиться. Да еще эти бесчувственные глаза, которые портили его гораздо хуже всякого шрама. Вандиен был ястребом. А Дреш – пестро окрашенной ядовитой змеей. И эта змея свернулась кольцами, чтобы стремительно укусить.
– Вандиен… – прошептала Ки, желая предупредить друга, но Вандиен уже переступил ту грань, когда люди думают об осторожности. Дреш жестоко посмеялся над его сокровенными надеждами и растоптал их. Вандиен улыбнулся, и при виде этой улыбки у Ки подвело живот.
– По существующему обычаю, – сказал Вандиен, – добро, поднятое со дна морского, принадлежит тому, кто его вытащил. В данном случае – мне.
– А вот и ошибаешься, возчик, – с готовностью ответствовал Дреш. И с дружеской улыбкой обернулся к рыбакам, приглашая их поучаствовать в споре – естественно, на его стороне. – Кто знал о затопленном сундуке? Деревня. Кто нанял тебя, чтобы его вытащить? Опять же деревня. – Дреш выдержал многозначительную паузу. – Нам всем следует поблагодарить Зролан за то, что она наняла именно тебя. Может, я еще помогу местным жителям должным образом отблагодарить ее… – В глазах Зролан вновь вспыхнула отчаянная надежда, и Дреш довольно улыбнулся: – Итак, сундук по праву принадлежит деревне. Если, допустим, я нанял возчика перевезти мои вещи, и возчик подзадержится с доставкой, означает ли это, что груз переходит в его собственность? Да никоим образом…
И вновь – хорошо поставленная улыбка, обращенная сразу ко всем, но главным образом к Ки.
– Святая правда, – осторожно согласился Хелти, и там и сям рыбаки нерешительно закивали головами. Даже Зролан и та смотрела на Вандиена с душераздирающей мольбой и просила:
– Оставь его… оставь… это моя последняя надежда…
– Сундук не может быть увезен отсюда, – провозгласил Дреш. – Он принадлежит местным жителям. Ты бы никогда до него не добрался, если бы они не рассказали тебе, где искать и что именно высматривать. Только местные жители это знали. А значит…
– …Он мой! – Вскрик Джени перешел в шепот. Дреш потрясение уставился на нее, а она продолжала: – Он мой по тем самым причинам, о которых ты тут распространялся, чародей! Он мой! Я одна знала, где он лежит, и только я могла подсказать, где надо искать! И я помогала поднимать его со дна! Он мой, колдун, и тебе придется убить меня прежде, чем ты посмеешь к нему прикоснуться!
Взгляд Джени был безумен. Она бесстрашно пошла прямо на Дреша, и чернокнижник попятился перед ней. Видимо, в безумии таится особая сила. Джени возложила руки на угол сундука движением жрицы, благословляющей святые реликвии.
– Погоди, Джени, – обратилась к ней Зролан. – Успокойся. Послушай…
– Заткнись!.. – бешено оборвала ее Джени, и Зролан умолкла, не в силах противостоять ее гневу.
– Сделай что-нибудь, – встревоженно повернулась она к Вандиену. – Убеди ее…
– В чем? – спокойно спросил Вандиен. – По мне, так она права целиком и полностью. Чего это ради я буду отнимать у нее сундук?
– Он мой! – снова подала голос Джени. Ее испепеляющий взгляд был устремлен на Дреша, который сделал было шаг вперед.
– Мне не хочется тебя убивать, – тоном разумного увещевания сказал ей колдун.
– Ну так и не убивай, – прорычал Вандиен.
– Она мне другого выбора не оставляет! – прорвало, наконец, Дреша. Его пальцы взволнованно дергались, и он сжал их в кулаки.
– Готовь упряжку, Ки, – усмехнулся Вандиен. – Ну что, Джени? Будем грузить?
Она повернулась к нему, явно не узнавая. И предупредила:
– Он мой!..
– Сломали, – глухо проговорила Ки. – Сломали-таки девчонку.
– Он мой!.. – прокричала Джени, и в голосе ее было мало человеческого…
…И в ответ прозвучал уже совершенно нечеловеческий рев. Из конца в конец харчевни пронесся ледяной вихрь, заставивший всех затаить дыхание и погасивший не только свечи – даже и огонь в очаге. Обвальный рев ветра легко заглушил вопли ужаса, послышавшиеся в темноте. Ки почувствовала, что перестает видеть, слышать и ощущать. Тяжелый деревянный стол, принесенный смерчем с другого конца комнаты, больно ударил ее по бедру. Она упала на четвереньки. Вокруг ощупью толкался народ. Кто-то наступил Ки на руку. Она кое-как отползла прочь, но найти укромный уголок было невозможно. Ревущий ветер, наконец, улегся, но тьма стояла кромешная. Люди в темноте кричали от страха.
– Вандиен!.. – позвала Ки, и от противоположной стены послышался ответный крик. Ки поползла на голос и стукнулась о перевернутую скамейку.
– Он мой!.. – провизжал голос, который едва можно было приписать Джени.
– ОН МОЙ, – возразил другой голос, глубокий и гулкий, порождающий эхо. На его фоне все прочие звуки попросту уничтожились и исчезли. Несколько мгновений кто-то еще шуршал в темноте, потом стихли и шорохи. Ки убрала с лица растрепавшиеся волосы и потихоньку поднялась на ноги. В это время во мраке расцвел золотой цветок яркого пламени. Огонь бережно удерживали две изящные, прекрасной формы ладони. Вот эти руки пересадили огонек на свечу, чудом сохранившуюся на устоявшем столе. Высокий силуэт выпрямился, а огонек, ухватившись за фитиль, принялся деловито разгонять тьму. Никто не произносил ни звука. Между тем в длинных пальцах вспыхнул еще один золотой огонек. Рыбаки ахнули, когда неведомый гость попросту метнул огненный шарик, без промаха попав им прямо в очаг. С ревом взвилось яркое пламя.
– ЗАЖГИТЕ СВЕЧИ, – приказал голос, и каждый, кто сумел обнаружить подле себя хоть какой-нибудь огарок, послушно пополз растепливать его от огня очага.
В таверне царил полнейший разгром. Столы и скамейки валялись как попало. Под ногами хрустели черепки разбитой посуды, кислая вонь пролитого пива мешалась с рыбными запахами чоудера, выплеснутого из мисок. Когда глаза Ки привыкли к полутьме, она увидела, что рыбаки сгрудились в одну кучу, словно стадо перепуганных овец. Все они стреляли глазами по сторонам: им нужен был виноватый. Плечо Ки сжала чья-то рука: рядом с ней стоял Вандиен.
– Посмотри на Джени, – шепнул он ей на ухо.
Деревенский люд старался держаться подальше от скилий, а Дреша вообще нигде не было видно. Одна Джени стояла возле живого шара, готовая зубами загрызть всякого, кто посягнет на ее сокровище. Отчаянная решимость прогнала прочь последнюю осторожность. Расправив плечи, Джени прямо смотрела в лицо рослой, облаченной в синее Заклинательнице…
– Рибеке!.. – с ужасом выдохнула Ки, и Вандиен ответил ей:
– Так я и думал.
Рибеке не оглянулась на них. Мечущееся пламя бросало блики на ее лицо, покрытое тонкой чешуей. Она была безоружна и стояла, спокойно опустив руки вдоль тела. Однако вся ее фигура была исполнена такой грозной мощи, что в угрозах попросту не было нужды. Она не торопясь обозрела комнату, задержавшись, как и Дреш, взглядом на Ки. Нет, ни у кого не возникало даже мысли о неповиновении. Люди отводили глаза либо вовсе прятали лица. Даже Зролан, вздрогнув, отшатнулась, как собачонка, получившая пинок. Рибеке медленно повернулась к Джени. Она по-прежнему молчала, и никто иной не отваживался нарушить тишину. Заклинательница долго рассматривала странную девочку-женщину, и взгляд этот проникал в самую душу, во все ее потаенные уголки. И судорожное напряжение постепенно оставило Джени. Но все-таки она выговорила:
– Он мой…
Рибеке улыбнулась ей, как мать улыбается любопытству ребенка.
– Верно, твой. Да я сама вижу. Но он также и мой.
– Нет!.. – яростный крик Джени словно бы повис в воздухе, не торопясь исчезать. Рыбаки съежились, ожидая, что Джени постигнет немедленная и жестокая кара. Но ничего страшного не воспоследовало. Рибеке спокойно дождалась, пока стихло последнее эхо. На ее лице, столь же безмятежном, сколь и безбровом, не было ни следа раздражения.
– Киллиан рассказывала о тебе, – заметила она. – Ибо ты, наверное, и есть Джени.
Джени помедлила, потом неохотно кивнула.
– Неужели ты думаешь, – спросила Рибеке, – будто я явилась сюда отнимать у тебя твой сундук?
Джени оглядела сгрудившихся односельчан, но ни в ком не нашла опоры. Только Вандиен не отвел глаз, но от него Джени поспешно отвернулась сама. Он подарил ей то, чего она никогда доселе не знала: настоящую дружбу. Джени не хотела втягивать его в это дело.
– Она… – начал было Вандиен.
– Замолчи, – тихо приказала Рибеке. Она не сделала ни малейшего движения, но Ки ощутила толчок: Вандиена едва не сбил с ног незримый удар. Кроме нее, никто ничего не заметил.
– Ты же сама сказала, что сундук твой… – нерешительно проговорила Джени, ибо Рибеке продолжала взирать на нее, ожидая ответа.
– Как и твой. Я сказала, что он принадлежит нам обеим. И ты думаешь, что после таких-то слов я стану его у тебя отбирать? Да, я пришла за сундуком, – Рибеке повернулась к толпе, – но не только за ним, но еще и за Джени и Сашей. Сбегай за сестренкой, дитя.
– Во имя Ястреба!.. – выругался Вандиен, но ничего громче хриплого шепота выдавить не сумел. Джени таращилась на Рибеке и не двигалась с места.
– Ты слышала, Джени? – спросила Рибеке, ласково улыбаясь. – Я явилась, чтобы забрать вас с Сашей отсюда. Ибо вам здесь не место, и надо быть беспросветным дураком, чтобы не видеть этого с первого взгляда. Ну, а я не дура. Загляни в себя, Джени, и ты согласишься со мной. Думаешь, почему так призывал и притягивал тебя наш сундук? И мог ли кто-нибудь, не наделенный твоей решимостью и волей, извлечь его из пучины? Ты рождена быть Заклинательницей Ветров, Джени. Вытаскивать из холодной воды вонючую рыбу, а потом чистить ее, холодную, на ледяном ветру, – это не твоя стезя. Твой удел – искать Силу и учиться ее применять. Ты никогда не была частью здешней деревни. Это было бы недостойно тебя. И в сердце своем ты знала это с младенчества. И деревня знала. Я не напутала, Джени?
Девушка не могла оторвать глаз от улыбающегося лица Рибеке. Она колебалась на самом краю бездны, ибо Рибеке затронула самые чувствительные струны ее алчущего сердца. А тот единственный, кто, наверное, смог бы ее переубедить, если бы пожелал, – был безгласен.
– Ты сомневаешься? Что удерживает тебя здесь, сестренка?
Свершилось!.. Простое предложение родства перевесило все возможные доводы.
– Мне Сашу надо забрать… – неуверенно начала Джени.
– А я разве возражаю? – В смехе Рибеке было солнечное тепло летнего ветерка. – Только поспеши, ибо нам предстоит неблизкий путь. Не трать время на сборы, просто приведи девочку. Обо всем остальном мы уже позаботились.
– Позаботились!.. – не в силах поверить собственным ушам, выдохнула Джени. Позаботились! О ней!.. Возможно ли было в такое поверить? Ее глаза наполнились вновь обретенной жизнью, она спросила с волнением и страхом: – Так ты меня подождешь?..
– Конечно, подожду. Беги, дитя! – кивнула Рибеке.
Ки смотрела в сияющее лицо Джени. Крестьянская девочка из сказки, нежданно-негаданно оказавшаяся принцессой. Надобно было видеть ту улыбку, с которой она оглядела рыбаков, прятавшихся по темным углам от ее вновь обретенной наставницы. Ее взгляд задержался на Колли… Немота, помешавшая ему когда-то насмехаться над ней, ныне не дала ему попросить Джени остаться.