Страница:
При этой мысли Офелия ехидно ухмыльнулась. Как же он будет рвать и метать, узнав, что она сбежала! Конечно, если Рейфел будет очень уж настойчив, то сможет найти ее в гостинице еще до наступления утра. Но он ничего не добьется. Офелию будут окружать люди, которые не знают Рейфела и не потерпят, если он попытается затащить вопящую женщину в карету. А уж она завизжит так, что небу станет тошно!
Неприятно только, что ей пришлось бросить Сэди, свой экипаж и вещи. Но Рейфел, у которого не останется причин и дольше торчать в Олдерс-Нест, воспользуется ее экипажем, чтобы уехать самому и развезти всех остальных по домам. Если он не подумает вернуть экипаж… что же, Офелия побеспокоится об этом, когда доберется до дома, и сделает все, чтобы никогда больше не оказаться рядом с этим дьяволом.
Это было последней мыслью, прежде чем ее сбросило с сиденья на пол. Запутавшись в полости, Офелия почти не заметила, что как-то странно скользит вбок. Хорошо, что она оказалась на полу, когда экипаж свалился в канаву.
Офелия едва успела встать на колени, прежде чем дверь распахнулась, и перепуганный Альберт пролепетал:
– Вы живы?
– Да, и почти не ушиблась, – заверила она. – Но скажите, ведь вы не загнали экипаж в канаву?
Бедняга побагровел как свекла.
– Я не заметил бугорка, клянусь, не заметил, наверное, потому, что гнал лошадей с такой скоростью. Да к тому же дорогу замело снегом, так что я вообще почти ничего не видел.
– И?
– Экипаж тряхнуло, когда он съехал с бугра, и колеса заскользили по льду. Я и не думал, что канава так близко! И тут оно отскочило.
– Что отскочило?
– Колесо, – смущенно признался он. – Треснуло посередке и откатилось в канаву.
– А лошади целы?
– Да, с ними все в порядке, мэм.
– В таком случае они смогут вытащить экипаж обратно на дорогу?
– Да, но дальше ехать нельзя. Угораздило же нас! И что теперь делать? Вот уж повезло так повезло!
Да, ничего не скажешь, действительно повезло! Правду говорят, человек задним умом крепок! Конечно, глупо было с ее стороны приказывать Альберту гнать лошадей в такую погоду. Впредь она будет предусмотрительнее, но сейчас это вряд ли ей поможет.
– Что вы обычно делаете в подобных ситуациях? – спросила Офелия.
– Привожу новое колесо.
– Так поезжайте и найдите его!
– До города не так уж и близко. Вряд ли я вернусь до темноты.
Ее первой мыслью было, что она не хочет оставаться одна на обочине дороги, особенно ночью и на таком холоде. Но тогда придется скакать на лошади без седла, и скорее всего она свалится на первом же повороте и сломает шею. Надеяться на улучшение погоды и замерзнуть до смерти? Или подождать, когда явится Рейфел и станет злорадствовать, что отыскал ее? Если, конечно, явится. А если даже не подумает ехать за ней? Решит, что сделал достаточно и не собирается и дальше помогать тому, кто, очевидно, не желает никакой помощи. Поэтому она решительно кивнула:
– В таком случае не стоит тратить время. Поезжайте.
Оставалось надеяться, что она не сделала очередной ошибки.
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Неприятно только, что ей пришлось бросить Сэди, свой экипаж и вещи. Но Рейфел, у которого не останется причин и дольше торчать в Олдерс-Нест, воспользуется ее экипажем, чтобы уехать самому и развезти всех остальных по домам. Если он не подумает вернуть экипаж… что же, Офелия побеспокоится об этом, когда доберется до дома, и сделает все, чтобы никогда больше не оказаться рядом с этим дьяволом.
Это было последней мыслью, прежде чем ее сбросило с сиденья на пол. Запутавшись в полости, Офелия почти не заметила, что как-то странно скользит вбок. Хорошо, что она оказалась на полу, когда экипаж свалился в канаву.
Офелия едва успела встать на колени, прежде чем дверь распахнулась, и перепуганный Альберт пролепетал:
– Вы живы?
– Да, и почти не ушиблась, – заверила она. – Но скажите, ведь вы не загнали экипаж в канаву?
Бедняга побагровел как свекла.
– Я не заметил бугорка, клянусь, не заметил, наверное, потому, что гнал лошадей с такой скоростью. Да к тому же дорогу замело снегом, так что я вообще почти ничего не видел.
– И?
– Экипаж тряхнуло, когда он съехал с бугра, и колеса заскользили по льду. Я и не думал, что канава так близко! И тут оно отскочило.
– Что отскочило?
– Колесо, – смущенно признался он. – Треснуло посередке и откатилось в канаву.
– А лошади целы?
– Да, с ними все в порядке, мэм.
– В таком случае они смогут вытащить экипаж обратно на дорогу?
– Да, но дальше ехать нельзя. Угораздило же нас! И что теперь делать? Вот уж повезло так повезло!
Да, ничего не скажешь, действительно повезло! Правду говорят, человек задним умом крепок! Конечно, глупо было с ее стороны приказывать Альберту гнать лошадей в такую погоду. Впредь она будет предусмотрительнее, но сейчас это вряд ли ей поможет.
– Что вы обычно делаете в подобных ситуациях? – спросила Офелия.
– Привожу новое колесо.
– Так поезжайте и найдите его!
– До города не так уж и близко. Вряд ли я вернусь до темноты.
Ее первой мыслью было, что она не хочет оставаться одна на обочине дороги, особенно ночью и на таком холоде. Но тогда придется скакать на лошади без седла, и скорее всего она свалится на первом же повороте и сломает шею. Надеяться на улучшение погоды и замерзнуть до смерти? Или подождать, когда явится Рейфел и станет злорадствовать, что отыскал ее? Если, конечно, явится. А если даже не подумает ехать за ней? Решит, что сделал достаточно и не собирается и дальше помогать тому, кто, очевидно, не желает никакой помощи. Поэтому она решительно кивнула:
– В таком случае не стоит тратить время. Поезжайте.
Оставалось надеяться, что она не сделала очередной ошибки.
Глава 18
Снег падал так густо, что уже в двадцати футах Рейфел не мог ничего разглядеть. Будь ветер немного сильнее, наверняка поднялась бы метель, но, к счастью, Рейфел мог пожаловаться только на сильный холод. Он уже подумывал сдаться и повернуть назад. Он столько времени потратил, чтобы привести и оседлать коня из конюшни Бартоломью, а также, вспомнив жалобы Аманды, набрать немного угля, что догнать Офелию в дороге не представлялось возможным. Скорее всего она уже успела добраться до ближайшего города. Он просто хотел убедиться, что с ней ничего не случилось. Но это можно сделать и завтра, после того как снегопад прекратится… если он прекратится.
Сначала он не заметил застрявшего в канаве экипажа. Занесенный снегом, он почти не выделялся из окружающего пейзажа. Но его внимание привлекли лошади. Снег сразу таял на их разгоряченных телах, и не увидеть животных было нельзя.
Страх почти лишил его рассудка. Он еще никогда не испытывал ничего подобного, но, к счастью, сразу взял себя в руки. Увидев, что одной из четырех лошадей нет, а экипаж лишь немного наклонился, но не перевернулся, Рейфел понял, что никто не покалечен. Очевидно, Офелия с кучером уселись на коня и собрались продолжать путь верхом.
Он так твердо был в этом убежден, что сначала решил не спускаться в канаву. Но, зная, что потом будет долго ругать себя, если не проверит, есть ли кто-то в экипаже, все же спешился, открыл дверцу и заглянул внутрь. Ничего, кроме какого-то узла.
И вдруг на память пришли слова сестры. Она жаловалась, что в экипаже всего одна полость. Но единственная полость не будет так сильно топорщиться!
– Господи! – вырвалось у него. – Он оставил вас здесь замерзать? Куда, черт возьми, он подевался?
Офелия осторожно высунула голову из-под полости: ровно настолько, чтобы он увидел ее глаза и заметил, что на ней нет капора. Даже ее обычно изящная прическа растрепалась. Она распустила волосы?
Девушка свернулась в такой тугой комок, что почти вся поместилась под полостью.
– Он отправился за новым колесом, чтобы заменить сломанное.
Рейфел сел рядом и глянул на холодную жаровню.
– Он знал, что оставляет вас без тепла?
– Возможно, нет, – вздохнула она, но тут же набросилась на него: – И закройте эту чертову дверь!
Рейфел послушно закрыл дверь, но это мало помогло. При каждом выдохе из его рта вырывались клубы пара.
Офелия в это время, немного успокоившись, поставила ноги на пол и выпрямилась. Полость представляла собой маленькое одеяло, рассчитанное на то, чтобы спускаться с колен до кончиков пальцев. Она снова прикрыла колени и потерла окоченевшие руки. Оказалось, что ее волосы куда длиннее и гуще, чем он представлял.
Волна гнева на глупую девчонку, подвергшую себя такой опасности, вновь поднялась в Рейфеле.
– Где ваши муфта и капор? – процедил он.
– Они лежали отдельно от пальто. У меня не было времени их искать, – сухо пояснила она.
Ее тон еще больше возмутил Рейфела.
– Я думал, у вас хватит ума не пускаться в такие авантюры, – отрезал он и, стянув перчатки, принялся растирать ее ладони.
Офелия не стала его останавливать.
– Иногда отчаяние толкает меня на глупые поступки. По-моему, мы с вами уже говорили на эту тему.
– Ваше положение вовсе не было отчаянным. Просто вы боитесь увидеть себя в истинном свете. И что случилось с вашими волосами?
Офелия отняла руку и отбросила на спину назойливый локон.
– Пыталась согреть шею и уши.
Она так замерзла, что пыталась защититься от холода распущенными волосами?!
По неизвестной причине это так взбесило Рейфела, что он прорычал:
– Я убью этого идиота Альберта, за то, что согласился увезти вас!
– Нет. Я обещала ему сотню фунтов.
– Это не извинение!
Он снова схватил ее руки и стал согревать своим горячим дыханием.
– Вполне разумное извинение, если вы никогда не видели стофунтовой ассигнации.
Что же, она права.
Но Рейфел зловеще прищурился:
– Видимо, вы решили взять вину на себя?
– Конечно… то есть нет. Во всем виноваты вы.
– Я все гадал, когда дойдет до этого, – усмехнулся Рейфел.
– Но ведь так и есть! Если бы вы не упорствовали так абсурдно в своем намерении держать меня пленницей, причем без разрешения моих родителей, которое только надеялись получить…
– Теперь оно у меня есть. Моя сестра была достаточно предусмотрительна, чтобы привезти с собой мою почту.
Офелия бессильно обмякла.
– Как, должно быть, приятно, когда оказываешься полностью оправдан и чист, как утренняя роса! – язвительно бросила она.
– Да, очень, тем более что вам еще предстоит пытка горячими угольями.
Он дразнит ее!
Должно быть, она так и подумала, иначе набросилась бы на него и хорошо, если не разорвала бы в клочья!
Но при упоминании о пытке ему сразу пришел на ум мешок с углем, привязанный к седлу его лошади.
– Кстати, я привез уголь, – добавил он. – Сейчас принесу.
Он отошел и сразу же вернулся. Несколько минут ушло на то, чтобы разжечь жаровню. К сожалению, воздух в экипаже согревался медленнее, чем хотелось бы, а Офелия по-прежнему стучала зубами, да и губы посинели. Нужно немедленно что-то предпринять!
– Собственно говоря, – заметил он спокойно, словно их разговор не прерывался, – в наших отношениях наблюдается некоторый прогресс. Вы уже не так резки в общении, как в самом начале. И лично я не заметил никаких проявлений злобы и коварства. А теперь не тревожьтесь, я намереваюсь согреть ваши руки, поскольку огонь разгорается недостаточно быстро.
Расстегнув пальто, он сунул ее ладони себе под рубашку и поежился от прикосновения ледяных пальцев к голой груди. Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее.
– Ничего не получится, – вздохнула она. – Вы тоже успели замерзнуть.
– Тогда попробуем это.
Он сунул ее руки себе под мышки.
– Теперь немного лучше, но все равно ничего не получится. Вам только станет холодно.
– Мне уже холодно, дорогая. Нужно побольше физических упражнений. Знаете, чтобы кровь быстрее потекла по жилам. Чтобы на лбу выступил пот. Вот тогда мы и согреемся.
Офелия с сомнением покачала головой:
– Здесь недостаточно места для физических упражнений. И я не собираюсь бегать по дороге, чтобы вспотеть. Кроме того, – чопорно добавила она, – я не потею. Леди никогда не потеют.
Он ни за что не будет смеяться над этим глупым утверждением. Не будет, даже если это убьет его! Но ему не сразу удалось овладеть собой.
– Я подумывал о более приятном времяпрепровождении.
Глаза Офелии широко раскрылись, поэтому Рейфел поспешно заверил:
– Нет, я решительно отказываюсь заниматься любовью в экипаже, посреди зимы… по крайней мере пока угли не разгорятся как следует.
Судя по улыбке, он опять шутил!
Собственно говоря, он не хотел расстроить ее или оскорбить девичью чувствительность. Но просто не мог упустить такую возможность.
Он с самого начала сдерживал свои естественные порывы, потому что считал собственные мотивы чистыми и безгрешными. Он привез Офелию в Олдерс-Нест, чтобы помочь. Не для того, чтобы соблазнять. Но что страшного в парочке поцелуев? Кроме того, это поможет ей отвлечься от холода.
Он вел себя прилично. Чертовски прилично, хотя сам не понимал, как умудрялся держать руки подальше от этой такой желанной, такой прелестной девушки.
Правда, он все время помнил о своей неприязни. Но после того как она сумела объяснить свои поступки, его отношение к ней переменилось. Нет, он вовсе не симпатизировал Офелии, но все же и у нее были свои достоинства. Вполне возможно, она переменит свое отношение к окружающим. Но разве в этом дело? Совсем не обязательно любить человека, чтобы испытывать к нему желание. И, видит Бог, он желал ее всем своим существом.
Сначала он не заметил застрявшего в канаве экипажа. Занесенный снегом, он почти не выделялся из окружающего пейзажа. Но его внимание привлекли лошади. Снег сразу таял на их разгоряченных телах, и не увидеть животных было нельзя.
Страх почти лишил его рассудка. Он еще никогда не испытывал ничего подобного, но, к счастью, сразу взял себя в руки. Увидев, что одной из четырех лошадей нет, а экипаж лишь немного наклонился, но не перевернулся, Рейфел понял, что никто не покалечен. Очевидно, Офелия с кучером уселись на коня и собрались продолжать путь верхом.
Он так твердо был в этом убежден, что сначала решил не спускаться в канаву. Но, зная, что потом будет долго ругать себя, если не проверит, есть ли кто-то в экипаже, все же спешился, открыл дверцу и заглянул внутрь. Ничего, кроме какого-то узла.
И вдруг на память пришли слова сестры. Она жаловалась, что в экипаже всего одна полость. Но единственная полость не будет так сильно топорщиться!
– Господи! – вырвалось у него. – Он оставил вас здесь замерзать? Куда, черт возьми, он подевался?
Офелия осторожно высунула голову из-под полости: ровно настолько, чтобы он увидел ее глаза и заметил, что на ней нет капора. Даже ее обычно изящная прическа растрепалась. Она распустила волосы?
Девушка свернулась в такой тугой комок, что почти вся поместилась под полостью.
– Он отправился за новым колесом, чтобы заменить сломанное.
Рейфел сел рядом и глянул на холодную жаровню.
– Он знал, что оставляет вас без тепла?
– Возможно, нет, – вздохнула она, но тут же набросилась на него: – И закройте эту чертову дверь!
Рейфел послушно закрыл дверь, но это мало помогло. При каждом выдохе из его рта вырывались клубы пара.
Офелия в это время, немного успокоившись, поставила ноги на пол и выпрямилась. Полость представляла собой маленькое одеяло, рассчитанное на то, чтобы спускаться с колен до кончиков пальцев. Она снова прикрыла колени и потерла окоченевшие руки. Оказалось, что ее волосы куда длиннее и гуще, чем он представлял.
Волна гнева на глупую девчонку, подвергшую себя такой опасности, вновь поднялась в Рейфеле.
– Где ваши муфта и капор? – процедил он.
– Они лежали отдельно от пальто. У меня не было времени их искать, – сухо пояснила она.
Ее тон еще больше возмутил Рейфела.
– Я думал, у вас хватит ума не пускаться в такие авантюры, – отрезал он и, стянув перчатки, принялся растирать ее ладони.
Офелия не стала его останавливать.
– Иногда отчаяние толкает меня на глупые поступки. По-моему, мы с вами уже говорили на эту тему.
– Ваше положение вовсе не было отчаянным. Просто вы боитесь увидеть себя в истинном свете. И что случилось с вашими волосами?
Офелия отняла руку и отбросила на спину назойливый локон.
– Пыталась согреть шею и уши.
Она так замерзла, что пыталась защититься от холода распущенными волосами?!
По неизвестной причине это так взбесило Рейфела, что он прорычал:
– Я убью этого идиота Альберта, за то, что согласился увезти вас!
– Нет. Я обещала ему сотню фунтов.
– Это не извинение!
Он снова схватил ее руки и стал согревать своим горячим дыханием.
– Вполне разумное извинение, если вы никогда не видели стофунтовой ассигнации.
Что же, она права.
Но Рейфел зловеще прищурился:
– Видимо, вы решили взять вину на себя?
– Конечно… то есть нет. Во всем виноваты вы.
– Я все гадал, когда дойдет до этого, – усмехнулся Рейфел.
– Но ведь так и есть! Если бы вы не упорствовали так абсурдно в своем намерении держать меня пленницей, причем без разрешения моих родителей, которое только надеялись получить…
– Теперь оно у меня есть. Моя сестра была достаточно предусмотрительна, чтобы привезти с собой мою почту.
Офелия бессильно обмякла.
– Как, должно быть, приятно, когда оказываешься полностью оправдан и чист, как утренняя роса! – язвительно бросила она.
– Да, очень, тем более что вам еще предстоит пытка горячими угольями.
Он дразнит ее!
Должно быть, она так и подумала, иначе набросилась бы на него и хорошо, если не разорвала бы в клочья!
Но при упоминании о пытке ему сразу пришел на ум мешок с углем, привязанный к седлу его лошади.
– Кстати, я привез уголь, – добавил он. – Сейчас принесу.
Он отошел и сразу же вернулся. Несколько минут ушло на то, чтобы разжечь жаровню. К сожалению, воздух в экипаже согревался медленнее, чем хотелось бы, а Офелия по-прежнему стучала зубами, да и губы посинели. Нужно немедленно что-то предпринять!
– Собственно говоря, – заметил он спокойно, словно их разговор не прерывался, – в наших отношениях наблюдается некоторый прогресс. Вы уже не так резки в общении, как в самом начале. И лично я не заметил никаких проявлений злобы и коварства. А теперь не тревожьтесь, я намереваюсь согреть ваши руки, поскольку огонь разгорается недостаточно быстро.
Расстегнув пальто, он сунул ее ладони себе под рубашку и поежился от прикосновения ледяных пальцев к голой груди. Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее.
– Ничего не получится, – вздохнула она. – Вы тоже успели замерзнуть.
– Тогда попробуем это.
Он сунул ее руки себе под мышки.
– Теперь немного лучше, но все равно ничего не получится. Вам только станет холодно.
– Мне уже холодно, дорогая. Нужно побольше физических упражнений. Знаете, чтобы кровь быстрее потекла по жилам. Чтобы на лбу выступил пот. Вот тогда мы и согреемся.
Офелия с сомнением покачала головой:
– Здесь недостаточно места для физических упражнений. И я не собираюсь бегать по дороге, чтобы вспотеть. Кроме того, – чопорно добавила она, – я не потею. Леди никогда не потеют.
Он ни за что не будет смеяться над этим глупым утверждением. Не будет, даже если это убьет его! Но ему не сразу удалось овладеть собой.
– Я подумывал о более приятном времяпрепровождении.
Глаза Офелии широко раскрылись, поэтому Рейфел поспешно заверил:
– Нет, я решительно отказываюсь заниматься любовью в экипаже, посреди зимы… по крайней мере пока угли не разгорятся как следует.
Судя по улыбке, он опять шутил!
Собственно говоря, он не хотел расстроить ее или оскорбить девичью чувствительность. Но просто не мог упустить такую возможность.
Он с самого начала сдерживал свои естественные порывы, потому что считал собственные мотивы чистыми и безгрешными. Он привез Офелию в Олдерс-Нест, чтобы помочь. Не для того, чтобы соблазнять. Но что страшного в парочке поцелуев? Кроме того, это поможет ей отвлечься от холода.
Он вел себя прилично. Чертовски прилично, хотя сам не понимал, как умудрялся держать руки подальше от этой такой желанной, такой прелестной девушки.
Правда, он все время помнил о своей неприязни. Но после того как она сумела объяснить свои поступки, его отношение к ней переменилось. Нет, он вовсе не симпатизировал Офелии, но все же и у нее были свои достоинства. Вполне возможно, она переменит свое отношение к окружающим. Но разве в этом дело? Совсем не обязательно любить человека, чтобы испытывать к нему желание. И, видит Бог, он желал ее всем своим существом.
Глава 19
Она так туго свернулась в клубок и так усиленно дышала, чтобы хоть немного нагреть пространство внутри полости, что даже не слышала шагов и очнулась, только когда услышала голос Рейфела. Против всех ее ожиданий он не злорадствовал, когда нашел ее. И не выказал ничего, кроме сочувствия и гнева, направленного не на нее, а на безмозглого кучера.
Офелия уже начала опасаться, что Альберт сегодня не вернется. Если ему не удастся добраться до города засветло, такое вполне возможно.
Но все ее страхи рассеялись с приездом Рейфела. Она ни на секунду не сомневалась, что скоро окажется в тепле и безопасности. И не важно, что ей не удалось сбежать от него.
– Я всего лишь собираюсь поцеловать вас, Фелия. Гарантирую, что через несколько мгновений вы перестанете замечать холод, а спустя еще несколько минут действительно согреетесь.
Ей стало тепло при одной мысли об этом. Ну… не то чтобы тепло, но вдруг некогда стало думать о морозе.
Разговаривая с ним, она старалась не стучать зубами. Но ее то и дело передергивало от озноба. Жаль, что Рейф просто не поцеловал ее, вместо того чтобы разглагольствовать о поцелуях как средстве против холода. По-видимому, он добивался чего-то вроде ее разрешения. Но Офелия ни за что не признается, что жаждет его поцелуев. А ведь это именно так и есть… и она была ужасно разочарована, что он не попытался еще раз сделать это после их первого поцелуя в снегу.
– Вы, вне всякого сомнения, судите по собственному опыту? – осведомилась она.
– Разумеется. Страсть сжигает людей огнем, разве вы не знаете? Ну что, попробуем?
Он действительно просит разрешения. Как странно для подобного повесы! Силы небесные, когда же он начнет оправдывать свою репутацию? Впрочем, виконт наверняка старается затащить в постель только тех женщин, которые ему нравятся, а они давно установили, что в эту категорию Офелия не входит.
– Ради Бога, делайте, что считаете нужным, – отмахнулась она. – Я готова на все, чтобы снова согреться.
– На все? – усмехнулся он.
– Почти на все.
По-прежнему улыбаясь, он придвинулся ближе, и их губы слились. Его губы оказались теплыми, ее – холодными, но это продолжалось недолго. Однако он даже не обнял ее, словно намеренно сдерживаясь. А может, и вовсе не хотел целовать Офелию! Но ее охватило знакомое волнение, хотя поцелуй никак нельзя было назвать пылким.
– Не тревожьтесь, – предупредил он, слегка отстранившись, – но предложив это, я не имел в виду целомудренные поцелуи. Главное – физические усилия, а для этого необходима страсть.
Офелия резко вскинула голову:
– О чем это вы?!
– Об этом.
Этооказалось совершенно иным поцелуем. Он прижал к груди ее раскрасневшееся лицо, крепко обнял, завладел губами и раздвинул их кончиком языка. Это стало для Офелии настоящим потрясением. Сколько было в ее жизни украденных поцелуев, но все заканчивались пощечиной! Никто еще не осыпал ее ласками, от которых перехватывало дыхание и бешено колотилось сердце.
Он откинулся на сиденье и, не прерывая поцелуя, усадил Офелию себе на колени. Теперь она полулежала на нем, что еще больше ее волновало. Одной рукой Рейф крепко держал ее, другая потерялась в распущенных волосах. Пальцы перебирали белокурые пряди.
Офелия задрожала еще сильнее, но эта дрожь не имела ничего общего с ознобом.
– Тебе больше не холодно? – спросил он, осыпая поцелуями ее щеки и подбородок.
– Нет.
– Хочешь ощутить прикосновение моих рук?
– Если только они не холодные.
– Думаю, во мне не осталось ничего холодного. Сейчас покажу.
Он снова приник к ней губами и погладил по щеке. Ладонь была не просто теплая, а горячая. Скользнув по шее, она легла на грудь. Пальцы стали ловко расстегивать ее пальто. Не до конца. Ровно настолько, чтобы проникнуть внутрь и сжать ее грудь.
Офелия издала неразборчивый гортанный звук, не то протест, не то стон наслаждения, который не смогла сдержать, потому что в жизни не испытывала ничего подобного. И хотела одного: оказаться еще ближе к нему.
– Вижу, ты вовсе не так худа, как кажешься, – отметил он полушутливо, вспоминая, как называл ее тощей.
На самом же деле он был ужасно доволен. А вот Офелия густо покраснела, отчего к щекам прилила кровь. При этом Рейфел, что-то говоря, не давал ей возможности ответить, тем более что поцелуй все не кончался, а язык проникал все глубже. Мало того, он втянул в рот ее язык и стал нежно посасывать. Офелия снова застонала и, забывшись, обхватила его шею. Ее колени прижались к его груди. Она протестующе захныкала, когда он отпустил ее грудь, но оказалось, что его рука спустилась ниже и легла на ягодицы. Офелия еще теснее прильнула к нему.
– Думай обо мне как о подушке, – прошептал он ей в губы. – Очень приятно свернуться на подушке и поудобнее!
Откуда он знает, чего ей хочется? Ее вот уж несколько мгновений обуревает желание распластаться на нем! Она оказалась способной ученицей и быстро освоила эти новые поцелуи. И даже сама поцеловала его, хотя он немедленно перехватил инициативу. Теперь они затеяли дуэль языками, словно боролись за господство – или, точнее говоря, делили его. Наконец-то оба пылали жаром!
Каким-то образом его неугомонная рука оказалась под ее юбкой. Правда, они ощущали легкий ветерок, но едва замечали его, особенно когда его пальцы поползли по ее бедру. И тут она в буквальном смысле слова подскочила, когда его палец коснулся запретного местечка между ее ног. Но он продолжал прижимать ее к себе, не позволяя отказаться от того безумного наслаждения, которое давал ей.
Однако у Офелии и в мыслях не было остановить его. Слишком сильно она была захвачена новизной ощущений, которые он пробуждал в ней.
Офелия судорожно вцепилась ему в волосы, не сознавая, что делает. И жадно целовала его в ответ, охваченная непонятными желаниями.
То, что внезапно взорвалось в ней, оказалось выше ее понимания. С ее губ сорвался пронзительный крик. Но Рейфел заглушил его поцелуем в тот момент, когда мышцы ее лона стали судорожно сокращаться вокруг его пальца.
Совершенно измотанная, восхитительно пресыщенная, согретая и разнежившаяся в его объятиях, она смутно понимала, что могла бы всю ночь оставаться здесь и с ним.
Он осторожно поцеловал ее в лоб. Его рука ласкала ее бедро. Он и не пытался отодвинуть Офелию, продолжая держать ее на коленях. Сейчас она могла бы заснуть, и он позволил бы ей… Его тело наливалось теплом, которого хватило бы на двоих.
Но Рейфел, должно быть, услышал топот копыт. Офелия тоже приподняла голову, и он поспешно усадил ее рядом. Теперь они сидели в чинных позах, не касаясь друг друга. Тут распахнулась дверь, и бедняга Альберт, собравшийся заверить ее, что все в порядке, полетел в канаву от сокрушительного удара в челюсть.
Офелия уже начала опасаться, что Альберт сегодня не вернется. Если ему не удастся добраться до города засветло, такое вполне возможно.
Но все ее страхи рассеялись с приездом Рейфела. Она ни на секунду не сомневалась, что скоро окажется в тепле и безопасности. И не важно, что ей не удалось сбежать от него.
– Я всего лишь собираюсь поцеловать вас, Фелия. Гарантирую, что через несколько мгновений вы перестанете замечать холод, а спустя еще несколько минут действительно согреетесь.
Ей стало тепло при одной мысли об этом. Ну… не то чтобы тепло, но вдруг некогда стало думать о морозе.
Разговаривая с ним, она старалась не стучать зубами. Но ее то и дело передергивало от озноба. Жаль, что Рейф просто не поцеловал ее, вместо того чтобы разглагольствовать о поцелуях как средстве против холода. По-видимому, он добивался чего-то вроде ее разрешения. Но Офелия ни за что не признается, что жаждет его поцелуев. А ведь это именно так и есть… и она была ужасно разочарована, что он не попытался еще раз сделать это после их первого поцелуя в снегу.
– Вы, вне всякого сомнения, судите по собственному опыту? – осведомилась она.
– Разумеется. Страсть сжигает людей огнем, разве вы не знаете? Ну что, попробуем?
Он действительно просит разрешения. Как странно для подобного повесы! Силы небесные, когда же он начнет оправдывать свою репутацию? Впрочем, виконт наверняка старается затащить в постель только тех женщин, которые ему нравятся, а они давно установили, что в эту категорию Офелия не входит.
– Ради Бога, делайте, что считаете нужным, – отмахнулась она. – Я готова на все, чтобы снова согреться.
– На все? – усмехнулся он.
– Почти на все.
По-прежнему улыбаясь, он придвинулся ближе, и их губы слились. Его губы оказались теплыми, ее – холодными, но это продолжалось недолго. Однако он даже не обнял ее, словно намеренно сдерживаясь. А может, и вовсе не хотел целовать Офелию! Но ее охватило знакомое волнение, хотя поцелуй никак нельзя было назвать пылким.
– Не тревожьтесь, – предупредил он, слегка отстранившись, – но предложив это, я не имел в виду целомудренные поцелуи. Главное – физические усилия, а для этого необходима страсть.
Офелия резко вскинула голову:
– О чем это вы?!
– Об этом.
Этооказалось совершенно иным поцелуем. Он прижал к груди ее раскрасневшееся лицо, крепко обнял, завладел губами и раздвинул их кончиком языка. Это стало для Офелии настоящим потрясением. Сколько было в ее жизни украденных поцелуев, но все заканчивались пощечиной! Никто еще не осыпал ее ласками, от которых перехватывало дыхание и бешено колотилось сердце.
Он откинулся на сиденье и, не прерывая поцелуя, усадил Офелию себе на колени. Теперь она полулежала на нем, что еще больше ее волновало. Одной рукой Рейф крепко держал ее, другая потерялась в распущенных волосах. Пальцы перебирали белокурые пряди.
Офелия задрожала еще сильнее, но эта дрожь не имела ничего общего с ознобом.
– Тебе больше не холодно? – спросил он, осыпая поцелуями ее щеки и подбородок.
– Нет.
– Хочешь ощутить прикосновение моих рук?
– Если только они не холодные.
– Думаю, во мне не осталось ничего холодного. Сейчас покажу.
Он снова приник к ней губами и погладил по щеке. Ладонь была не просто теплая, а горячая. Скользнув по шее, она легла на грудь. Пальцы стали ловко расстегивать ее пальто. Не до конца. Ровно настолько, чтобы проникнуть внутрь и сжать ее грудь.
Офелия издала неразборчивый гортанный звук, не то протест, не то стон наслаждения, который не смогла сдержать, потому что в жизни не испытывала ничего подобного. И хотела одного: оказаться еще ближе к нему.
– Вижу, ты вовсе не так худа, как кажешься, – отметил он полушутливо, вспоминая, как называл ее тощей.
На самом же деле он был ужасно доволен. А вот Офелия густо покраснела, отчего к щекам прилила кровь. При этом Рейфел, что-то говоря, не давал ей возможности ответить, тем более что поцелуй все не кончался, а язык проникал все глубже. Мало того, он втянул в рот ее язык и стал нежно посасывать. Офелия снова застонала и, забывшись, обхватила его шею. Ее колени прижались к его груди. Она протестующе захныкала, когда он отпустил ее грудь, но оказалось, что его рука спустилась ниже и легла на ягодицы. Офелия еще теснее прильнула к нему.
– Думай обо мне как о подушке, – прошептал он ей в губы. – Очень приятно свернуться на подушке и поудобнее!
Откуда он знает, чего ей хочется? Ее вот уж несколько мгновений обуревает желание распластаться на нем! Она оказалась способной ученицей и быстро освоила эти новые поцелуи. И даже сама поцеловала его, хотя он немедленно перехватил инициативу. Теперь они затеяли дуэль языками, словно боролись за господство – или, точнее говоря, делили его. Наконец-то оба пылали жаром!
Каким-то образом его неугомонная рука оказалась под ее юбкой. Правда, они ощущали легкий ветерок, но едва замечали его, особенно когда его пальцы поползли по ее бедру. И тут она в буквальном смысле слова подскочила, когда его палец коснулся запретного местечка между ее ног. Но он продолжал прижимать ее к себе, не позволяя отказаться от того безумного наслаждения, которое давал ей.
Однако у Офелии и в мыслях не было остановить его. Слишком сильно она была захвачена новизной ощущений, которые он пробуждал в ней.
Офелия судорожно вцепилась ему в волосы, не сознавая, что делает. И жадно целовала его в ответ, охваченная непонятными желаниями.
То, что внезапно взорвалось в ней, оказалось выше ее понимания. С ее губ сорвался пронзительный крик. Но Рейфел заглушил его поцелуем в тот момент, когда мышцы ее лона стали судорожно сокращаться вокруг его пальца.
Совершенно измотанная, восхитительно пресыщенная, согретая и разнежившаяся в его объятиях, она смутно понимала, что могла бы всю ночь оставаться здесь и с ним.
Он осторожно поцеловал ее в лоб. Его рука ласкала ее бедро. Он и не пытался отодвинуть Офелию, продолжая держать ее на коленях. Сейчас она могла бы заснуть, и он позволил бы ей… Его тело наливалось теплом, которого хватило бы на двоих.
Но Рейфел, должно быть, услышал топот копыт. Офелия тоже приподняла голову, и он поспешно усадил ее рядом. Теперь они сидели в чинных позах, не касаясь друг друга. Тут распахнулась дверь, и бедняга Альберт, собравшийся заверить ее, что все в порядке, полетел в канаву от сокрушительного удара в челюсть.
Глава 20
– Полагаю, я уволен? – настороженно пробормотал Альберт, поднимаясь с земли.
– Чертовски верно! Уволен, – подтвердил Рейфел, отвязывая колесо от седла лошади, на которой приехал Альберт. – После того как наденешь колесо на ось и отвезешь нас в Олдерс-Нест.
– Но к чему мне это, – вознегодовал Альберт, – если я больше не ваш кучер?
– Может, предпочитаешь отправиться домой пешком?
– Именно, – бросил Альберт, – да еще и захвачу деньги, обещанные миледи.
Рейфел пригвоздил Альберта к месту разъяренным взглядом.
– Воображаешь, я способен подпустить ее к тебе хотя бы на два шага, когда ты оставил ее здесь замерзать? Да я раньше прикончу тебя голыми руками! И еще смеешь упоминать о деньгах, хотя не выполнил ее поручения, от которого должен был отказаться с самого начала?!
Альберт либо недостаточно хорошо знал Рейфела, либо был слишком разочарован, чтобы осторожничать.
– Прекрасно, тогда я ухожу, – проворчал он, но, сделав несколько шагов, обернулся и почти взвизгнул: – И вы даже не попытаетесь меня остановить?
Несмотря на серьезность ситуации, Рейфел едва не рассмеялся, но вовремя взял себя в руки и надменно вскинул брови:
– А зачем мне это?
– Потому что я скорее всего замерзну в дороге.
– И что из этого?
Альберт рассерженно вспыхнул, но, промаршировав обратно, взял колесо у Рейфела.
– Я сам все сделаю, милорд. Через несколько минут мы уже будем на дороге.
– Я так и думал, что ты прислушаешься к голосу разума. И тебе лучше приложить горсть снега к распухшей щеке, – посоветовал Рейфел, прежде чем подойти к экипажу.
Правда, до него донеслась злобная реплика Альберта – что-то насчет чертовых набобов, – но он предпочел не обращать внимания. Рейфел рассудил, что Офелия, вне всякого сомнения, слышала каждое слово, и действительно, когда он помог ей выйти из экипажа, она первым делом попросила:
– Пожалуйста, не увольняйте его.
– Приведите хоть один веский довод, почему мне не следует этого делать, – пробормотал Рейфел, обнимая ее за плечи, чтобы она не замерзла, пока Альберт меняет сломанное колесо.
– Я пустила в ход свою лучшую улыбку, заставив его забыть о своем долге перед вами.
В дальнейших подробностях он не нуждался. Оставалось лишь надеяться, что она не испробует эту особенную улыбку на нем, ибо можно только представить, что творилось с несчастным, готовым на все Альбертом.
– Должно быть, ваше тщеславие – тяжкое бремя, – шутливо заметил Рейфел. – Этот недостаток вам тоже сложно контролировать, не так ли?
Она вздрогнула от холода и прижалась к нему.
– О нет, я не считаю это недостатком. И мне не нравится то воздействие, которое я произвожу на мужчин, хотя оно вполне предсказуемо. Если не считать вас, конечно.
– В самом деле? Почему же я стал исключением?
– Не делайте вид, будто не знаете, – пожала плечами Офелия. – Вы просто не видите своего лица, особенно в те моменты, когда смотрите на меня и воображаете чудовище, каким я вам представляюсь.
Рейфел только усмехнулся. В ее словах не было ни капли правды, но он не стал ее разубеждать.
– Я никогда не называл вас чудовищем, дорогая, – коротко напомнил он.
– Прямо в лицо – никогда. Но сколько раз вы на это намекали?!
В голосе ее не было ни следа негодования или возмущения. Мало того, Офелия казалась мягкой и сговорчивой, с той самой минуты, когда забилась в экстазе. Сейчас, с распущенными волосами, она казалась совсем юной. Вряд ли это было игрой его воображения. А может, все дело действительно в той сцене, что произошла только недавно в экипаже. Собственно говоря…
– Кажется, я понял, почему вы не в силах держать себя в руках. Под ледяной поверхностью в вас кипит буря страсти, что может быть поистине великолепно. Но у вас нет выхода этой страсти, кроме взрывов вспыльчивости.
Она сунула замерзшую руку ему за пазуху.
– Вы действительно так считаете?
– Разумеется. Впрочем, есть один способ это выяснить, – пробормотал Рейфел, но тут же застонал: – Только не здесь.
Немного погодя, по пути в Олдерс-Нест, она пожаловалась:
– Теперь, когда мы согрелись, я поняла, что умираю от голода.
– Я тоже.
Однако он говорил не о еде. Сегодня она разбудила спящего дракона. И теперь он просто не мог держаться в стороне от нее.
– Скоро мы будем в Олдерс-Нест, – сказал Рейфел. – И я должен предупредить, что теперь никак не смогу помешать сестре узнать, кто у меня гостит.
– Вы ей не говорили?
– Я уворачивался от ее расспросов.
– Почему? Намеревались держать это в тайне?
– Нет, просто она вряд ли поймет мои мотивы.
– Не поверит, что вы захотели помочь кому-то вроде меня?
– Нет. Тому, что я до сих пор не сделал вас своей любовницей. Она решит, что я теряю навыки обольщения.
Офелия с любопытством уставилась на него, прежде чем усмехнуться:
– Вы приобрели дурную привычку дразнить меня.
– Почему вы так считаете? – широко улыбнулся Рейфел. – Разве я не упоминал, что знаю способ заставить вас забыть о голоде?
Офелия расхохоталась.
– Чертовски верно! Уволен, – подтвердил Рейфел, отвязывая колесо от седла лошади, на которой приехал Альберт. – После того как наденешь колесо на ось и отвезешь нас в Олдерс-Нест.
– Но к чему мне это, – вознегодовал Альберт, – если я больше не ваш кучер?
– Может, предпочитаешь отправиться домой пешком?
– Именно, – бросил Альберт, – да еще и захвачу деньги, обещанные миледи.
Рейфел пригвоздил Альберта к месту разъяренным взглядом.
– Воображаешь, я способен подпустить ее к тебе хотя бы на два шага, когда ты оставил ее здесь замерзать? Да я раньше прикончу тебя голыми руками! И еще смеешь упоминать о деньгах, хотя не выполнил ее поручения, от которого должен был отказаться с самого начала?!
Альберт либо недостаточно хорошо знал Рейфела, либо был слишком разочарован, чтобы осторожничать.
– Прекрасно, тогда я ухожу, – проворчал он, но, сделав несколько шагов, обернулся и почти взвизгнул: – И вы даже не попытаетесь меня остановить?
Несмотря на серьезность ситуации, Рейфел едва не рассмеялся, но вовремя взял себя в руки и надменно вскинул брови:
– А зачем мне это?
– Потому что я скорее всего замерзну в дороге.
– И что из этого?
Альберт рассерженно вспыхнул, но, промаршировав обратно, взял колесо у Рейфела.
– Я сам все сделаю, милорд. Через несколько минут мы уже будем на дороге.
– Я так и думал, что ты прислушаешься к голосу разума. И тебе лучше приложить горсть снега к распухшей щеке, – посоветовал Рейфел, прежде чем подойти к экипажу.
Правда, до него донеслась злобная реплика Альберта – что-то насчет чертовых набобов, – но он предпочел не обращать внимания. Рейфел рассудил, что Офелия, вне всякого сомнения, слышала каждое слово, и действительно, когда он помог ей выйти из экипажа, она первым делом попросила:
– Пожалуйста, не увольняйте его.
– Приведите хоть один веский довод, почему мне не следует этого делать, – пробормотал Рейфел, обнимая ее за плечи, чтобы она не замерзла, пока Альберт меняет сломанное колесо.
– Я пустила в ход свою лучшую улыбку, заставив его забыть о своем долге перед вами.
В дальнейших подробностях он не нуждался. Оставалось лишь надеяться, что она не испробует эту особенную улыбку на нем, ибо можно только представить, что творилось с несчастным, готовым на все Альбертом.
– Должно быть, ваше тщеславие – тяжкое бремя, – шутливо заметил Рейфел. – Этот недостаток вам тоже сложно контролировать, не так ли?
Она вздрогнула от холода и прижалась к нему.
– О нет, я не считаю это недостатком. И мне не нравится то воздействие, которое я произвожу на мужчин, хотя оно вполне предсказуемо. Если не считать вас, конечно.
– В самом деле? Почему же я стал исключением?
– Не делайте вид, будто не знаете, – пожала плечами Офелия. – Вы просто не видите своего лица, особенно в те моменты, когда смотрите на меня и воображаете чудовище, каким я вам представляюсь.
Рейфел только усмехнулся. В ее словах не было ни капли правды, но он не стал ее разубеждать.
– Я никогда не называл вас чудовищем, дорогая, – коротко напомнил он.
– Прямо в лицо – никогда. Но сколько раз вы на это намекали?!
В голосе ее не было ни следа негодования или возмущения. Мало того, Офелия казалась мягкой и сговорчивой, с той самой минуты, когда забилась в экстазе. Сейчас, с распущенными волосами, она казалась совсем юной. Вряд ли это было игрой его воображения. А может, все дело действительно в той сцене, что произошла только недавно в экипаже. Собственно говоря…
– Кажется, я понял, почему вы не в силах держать себя в руках. Под ледяной поверхностью в вас кипит буря страсти, что может быть поистине великолепно. Но у вас нет выхода этой страсти, кроме взрывов вспыльчивости.
Она сунула замерзшую руку ему за пазуху.
– Вы действительно так считаете?
– Разумеется. Впрочем, есть один способ это выяснить, – пробормотал Рейфел, но тут же застонал: – Только не здесь.
Немного погодя, по пути в Олдерс-Нест, она пожаловалась:
– Теперь, когда мы согрелись, я поняла, что умираю от голода.
– Я тоже.
Однако он говорил не о еде. Сегодня она разбудила спящего дракона. И теперь он просто не мог держаться в стороне от нее.
– Скоро мы будем в Олдерс-Нест, – сказал Рейфел. – И я должен предупредить, что теперь никак не смогу помешать сестре узнать, кто у меня гостит.
– Вы ей не говорили?
– Я уворачивался от ее расспросов.
– Почему? Намеревались держать это в тайне?
– Нет, просто она вряд ли поймет мои мотивы.
– Не поверит, что вы захотели помочь кому-то вроде меня?
– Нет. Тому, что я до сих пор не сделал вас своей любовницей. Она решит, что я теряю навыки обольщения.
Офелия с любопытством уставилась на него, прежде чем усмехнуться:
– Вы приобрели дурную привычку дразнить меня.
– Почему вы так считаете? – широко улыбнулся Рейфел. – Разве я не упоминал, что знаю способ заставить вас забыть о голоде?
Офелия расхохоталась.
Глава 21
– Вот вы где! – недовольно воскликнула Эсмеральда, когда Рейфел и Офелия вместе вошли в гостиную. – Что за странное время для прогулки по окрестностям? По крайней мере хотя бы приехали не слишком поздно. Мы ждем вас с ужином! Может, начнем? Мне ужасно хочется есть.
Рейфел улыбнулся тетке. Та встала, чтобы проследовать в столовую. Эсме просто молодец. Весьма удачная попытка изобразить неудавшийся побег Офелии как обычную поездку, хотя тетушка наверняка все разгадала. Вряд ли только сестра этому поверит.
И действительно, сидевшая на диване Аманда оцепенела от неожиданности и, не веря своим глазам, вытаращилась на Офелию.
Та, вероятно, привыкла к странной реакции окружающих и нисколько не удивилась, увидев изумление девушки.
– Добрый вечер, Аманда, – спокойно приветствовала она. – Как мило с вашей стороны отказаться от столичного веселья ради визита в деревню.
Аманда еще недостаточно оправилась, чтобы ответить или хотя бы осознать, что сидит с открытым ртом. Рейфел тихонько вздохнул.
– Вы, двое, идите вперед, – решил он. – Я знаю, что Фелия тоже проголодалась, так что дальше ждать не стоит. Мы с Мэнди сейчас к вам присоединимся.
Даже уход Офелии не привел Аманду в чувство: теперь она потрясенно уставилась на пустой дверной проем.
Рейфел весело покачал головой:
– Хорошо, что в это время года мухи не летают!
– Ч-что? – рассеянно спросила Аманда и, наконец опомнившись, вскочила: – Господи, Рейф, я люблю тебя до умопомрачения. Но не стоило заходить так далеко, чтобы помочь мне.
Такого Рейфел не ожидал.
– Я пойду на все, чтобы помочь тебе, дорогая, и ты это знаешь, – заметил он, удивленно вскинув брови, – при условии, что ты будешь нуждаться в помощи. Но поскольку у тебя все хорошо, о чем, во имя неба, ты толкуешь?
Сестра недоуменно нахмурилась:
– Но ведь ты именно поэтому так поступил, верно?
– Как именно?
– Пригласил эту женщину сюда, чтобы устранить мою соперницу. Теперь у меня есть возможность спокойно найти себе мужа, не натыкаясь на нее на каждом шагу.
Рейфел покачал головой. Никогда ему не понять женскую логику, сколько ни старайся!
– Мэнди, прошу тебя, вдумайся в то, что ты сейчас сказала! Предполагаешь, что мужчины, которые тебе нравятся, моментально переметнутся к Офелии, стоит ей показаться в обществе? Именно такого мужа ты хочешь?
– Нет. Конечно, нет, но…
– Здесь не может быть никаких «но».
– Знаешь, есть женщины, один вид которых заставляет мужчин терять голову и рассудок. Офелия – одна из таких женщин.
Рейфел улыбнулся тетке. Та встала, чтобы проследовать в столовую. Эсме просто молодец. Весьма удачная попытка изобразить неудавшийся побег Офелии как обычную поездку, хотя тетушка наверняка все разгадала. Вряд ли только сестра этому поверит.
И действительно, сидевшая на диване Аманда оцепенела от неожиданности и, не веря своим глазам, вытаращилась на Офелию.
Та, вероятно, привыкла к странной реакции окружающих и нисколько не удивилась, увидев изумление девушки.
– Добрый вечер, Аманда, – спокойно приветствовала она. – Как мило с вашей стороны отказаться от столичного веселья ради визита в деревню.
Аманда еще недостаточно оправилась, чтобы ответить или хотя бы осознать, что сидит с открытым ртом. Рейфел тихонько вздохнул.
– Вы, двое, идите вперед, – решил он. – Я знаю, что Фелия тоже проголодалась, так что дальше ждать не стоит. Мы с Мэнди сейчас к вам присоединимся.
Даже уход Офелии не привел Аманду в чувство: теперь она потрясенно уставилась на пустой дверной проем.
Рейфел весело покачал головой:
– Хорошо, что в это время года мухи не летают!
– Ч-что? – рассеянно спросила Аманда и, наконец опомнившись, вскочила: – Господи, Рейф, я люблю тебя до умопомрачения. Но не стоило заходить так далеко, чтобы помочь мне.
Такого Рейфел не ожидал.
– Я пойду на все, чтобы помочь тебе, дорогая, и ты это знаешь, – заметил он, удивленно вскинув брови, – при условии, что ты будешь нуждаться в помощи. Но поскольку у тебя все хорошо, о чем, во имя неба, ты толкуешь?
Сестра недоуменно нахмурилась:
– Но ведь ты именно поэтому так поступил, верно?
– Как именно?
– Пригласил эту женщину сюда, чтобы устранить мою соперницу. Теперь у меня есть возможность спокойно найти себе мужа, не натыкаясь на нее на каждом шагу.
Рейфел покачал головой. Никогда ему не понять женскую логику, сколько ни старайся!
– Мэнди, прошу тебя, вдумайся в то, что ты сейчас сказала! Предполагаешь, что мужчины, которые тебе нравятся, моментально переметнутся к Офелии, стоит ей показаться в обществе? Именно такого мужа ты хочешь?
– Нет. Конечно, нет, но…
– Здесь не может быть никаких «но».
– Знаешь, есть женщины, один вид которых заставляет мужчин терять голову и рассудок. Офелия – одна из таких женщин.