Страница:
— Возможно, — согласился Хэнк. — Что вы собираетесь делать?
— Уехать. Сегодня же, в крайнем случае, завтра. Еще немного, и вы бы меня не застали, мистер Чавес.
— А покупателя вы еще не нашли? — встревоженно спросил Хэнк.
— Покупателя? Нет, я…
— Тогда, может быть, вы примете мое предложение?
— Вы меня не поняли. Я не продаю землю.
— Но вы уезжаете.
— Да, и не вернусь, пока не освободят мою дочь. Я уже говорил, что это ее дом, и я не собираюсь его продавать.
Хэнк закипел, у него едва хватило сил, чтобы казаться спокойным. Как мог он совершить такую ошибку? Несмотря ни на что, Кингсли собирается вернуться.
— Не понимаю вас, senor. Вы говорите, что любите дочь, а сами оставляете ее в лапах бандитов. Когда они поймут, что вы обманули их, они могут убить вашу дочь.
— Как только дочь приедет ко мне, с Эль Карнисеро будет покончено. Я найму людей, которые откроют охоту на него.
— Ваша дочь настолько юна, что вы собираетесь много лет жить здесь с ней вместе? — резко спросил Хэнк.
— Нет, она достаточно взрослая, но при чем здесь…
— Извините, я совсем забыл о том, что вы говорили о вашем соседе как о будущем зяте, — быстро продолжал Хэнк. — Вы убеждены, что она останется на этой земле, но ваша дочь может выйти замуж и уехать к мужу.
. — Замужество дочери ничего не изменит, — с ноткой раздражения сказал Кингсли. — Земля станет ее собственностью, как только она выйдет замуж. Это будет свадебный подарок. Я давно так решил. Где бы она ни жила, здесь всегда будет ее дом, в который она может приехать, когда захочет.
— А вы будете ее здесь ждать? — сухо спросил Хэнк.
— Нет. Я говорил, что у меня есть земля за границей, в Техасе. Я перееду туда. Поэтому мне хотелось бы видеть зятем Рамона Бароха. Два поместья будут объединены, а я буду недалеко от них, меньше, чем в неделе езды.
Чуть помолчав, Кингсли изменил тему.
— Извините, мистер Чавес, я понимаю, что земля много значит для вас, но как получилось, что она перестала быть собственностью вашей семьи?
— Вряд ли вас заинтересует эта история, — спокойно ответил Хэнк. — Как вы думаете, когда ваша дочь станет владелицей ранчо, я смогу вернуться к разговору о продаже земли?
— Это будет делом ее и мужа, мистер Чавес. Но я сомневаюсь, дочь слишком любит свой дом.
— А вдруг я начну ухаживать за вашей дочерью и женюсь на ней?
Кингсли не заметил сарказма в голосе Хэнка и засмеялся, думая, что этой фразой Хэнк вежливо признает свое поражение.
— Мне не хотелось бы, чтобы желание жениться строилось на столь меркантильном интересе. Но если вы отдадите ей свое сердце, а она примет его, что ж, в этом случае земля будет премией.
Прощаясь с Кингсли, Хэнк старался быть спокойным. Но оставшись один, он дал волю своему раздражению. Если бы он знал все это раньше! Он мог жениться на Саманте и получить столь желанную землю и приданое. Не заплатив ни гроша! Если бы тогда он сумел завоевать Саманту! Если бы она не любила другого! Если бы она знала все об Эдриене!
Да, теперь он может признаться себе, что несмотря ни на что, хочет обладать ею. Но он будет бороться с искушением до самого конца своего предприятия. Он сделает все, чтобы Кингсли продал ему землю. Он сделает все… Господи, что он теперь может сделать!
Глава 23
Солнце уже опустилось за горы, когда Хэнк и Лоренсо, проделав весь путь за два с половиной дня, подъезжали к своему лагерю. Смеркалось, и они хотели добраться до заброшенной деревни засветло, не зажигая факелов.
Было еще достаточно светло, когда Хэнк и Лоренсо разглядели всадника, который появился из-за поворота и с безрассудной для узкой тропы скоростью начал сближаться с ними.
— Рог Dios! — воскликнул Лоренсо. — Это она!
Увидев их, Саманта резко остановила лошадь. Дорога вперед была закрыта. На мгновение все замерли. Затем она неистово стала понукать лошадь пятиться назад, но та не была приучена к этому и только топталась на месте. То, что она сделала в следующий момент, заставило Хэнка содрогнуться. Саманта подняла лошадь на дыбы и резко развернула ее. Карниз над пропастью был короче корпуса лошади, и если бы поворот не удался, то и она и всадница полетели бы вниз.
— Loca! — закричал Лоренсо. И добавил, обращаясь к Хэнку:
— Эта senorita не девушка, а какая-то гроза, какой-то гром небесный!
Она больше, чем сумасшедшая, подумал Хэнк, раз так рискует жизнью.
Развернув лошадь, Саманта стремглав поскакала обратно, как будто дьявол гнался за ней. Когда я ее догоню, мрачно подумал Хэнк, я и буду для нее этим дьяволом.
За деревней, в конце долины, горный ручей образовывал водопад. Вода падала на каменистое русло и дальше спокойно стекала вниз по ущелью. Этим руслом можно было воспользоваться, чтобы покинуть долину. Побег был возможен для расчетливого и, вместе с тем, решительного человека.
Знала ли Саманта об этом проходе? Хэнк пришпорил коня и, не обращая внимания на узость тропы, поскакал вдогонку.
Саманта вихрем пронеслась по деревне, молясь, чтобы долина не заканчивалась тупиком. Один из людей Хэнка, сидевший у дома, заметил ее, но это ее не волновало. Саманта опасалась того, кто преследовал ее на могучем белом жеребце, человека, которого она никак не ожидала увидеть.
Боже, ну почему он вернулся так быстро? Ее план был великолепно задуман, но исполним только при условии, что Хэнк будет отсутствовать столько, сколько собирался. Почему он вернулся так быстро? Саманта была близка к цели! Судьба к ней несправедлива, подумала она в тот момент, когда увидела Хэнка на тропе. Она считала, что у нее есть по крайней мере день, а может быть два.
Долина сужалась. Спиной Саманта чувствовала приближение Эль Рея. Ее лошадь выдохлась, измученная маневрами над пропастью. Шансов на то, чтобы уйти от белого жеребца, не было.
Саманта закричала от бешенства, когда брошенное уверенной рукой лассо обвилось вокруг нее. Она попыталась сбросить его, но безуспешно.
— Успокойся, Сэм, или я стащу тебя с лошади. Уверенный голос раздался совсем близко и поразил ее как удар грома. Слезы полились из глаз Саманты, когда, поняв, что ей не вырваться, она придержала лошадь. Повернувшись, она смотрела, как он медленно и спокойно подъезжал к ней. На нем было пончо и широкое сомбреро, которое не скрывало, однако, заросший щетиной подбородок. Он, больше чем всегда, выглядел опасным bandito. Саманта заметила, что он разгневан, и, что ее особенно испугало, Лоренсо рядом не было. Они остались вдвоем, вдали от деревни, укрытые деревьями и кустарником.
— Иди сюда! — приказал он.
— Нет.
Не говоря ни слова больше, он стал тащить на себя веревку, и ей пришлось перекинуть одну ногу через седло, чтобы спрыгнуть на землю.
— Что ты собираешься делать? — Она была растеряна, хотя не призналась бы в этом даже себе самой.
— Отвезу тебя в дом.
— А почему я должна слезать с лошади?
— Она не для тебя, — сказал Хэнк, как будто щелкнул кнутом. — Ты перепугала ее и выжала все силы бешеной скачкой. Вы обе могли погибнуть.
— Я знала, что делаю, — отпарировала она. Его голос поднялся, когда он произнес:
— Ты рисковала жизнью, и это после того, как дала мне слово не пытаться бежать.
— Слово, данное бандиту, меня ни к чему не обязывает! — сказала она ледяным тоном.
— Ну что же, а теперь тебе придется вернуться обратно. И ты горько пожалеешь об этом, — предупредил ее Хэнк. Он схватил веревку и резко подтащил Саманту к себе. — Садись ко мне!
— Я пойду сама.
Хэнк не настаивал. Он развернул Эль Рея, и веревка врезалась Саманте в спину. Конь пошел рысью, и ей пришлось бежать, чтобы не оказаться на земле.
Хэнк заставил бежать Саманту больше мили, что составляло примерно половину обратной дороги. Она думала только о том, что не выдержит всего пути, но не просила его остановиться. Хэнк знает, что делает, черт его возьми! Он хочет, чтобы она попросила пощады, но лучше умереть, чем просить его.
Внезапно она споткнулась и с размаху упала на усыпанную камнями землю. Подняться у Саманты не было сил, и ее протащило несколько ярдов, прежде чем попавший под ребра камень не заставил ее закричать от боли. Хэнк остановился.
— Ну, теперь сядешь ко мне? — спросил он, но Саманта не собиралась уступать.
— Я не хочу вместе с тобой, — хрипло выдавила она из себя, с трудом поднимаясь на дрожащие от усталости ноги. — Я пойду сама.
Он дернул веревку, заставив ее тронуться с места, но все-таки придержал Эль Рея. Теперь Саманта должна была только идти… Идти не останавливаясь, чтобы вновь не оказаться на земле.
Саманта с трудом передвигала ноги. Дыхание было хриплым и прерывистым, казалось, что легкие вот-вот взорвутся. Она упала еще раз, уже у самой деревни, но теперь Хэнк не стал останавливаться, и Саманта с трудом поднялась, ободрав при этом руки и плечи о каменистую землю. Ее одежда превратилась в грязные лохмотья, все тело нестерпимо болело от бесчисленных ушибов и ссадин, но она не плакала, ее душила ненависть к Хэнку за причиненные ей муки.
Когда веревка внезапно ослабла, Саманта без сил упала на колени. Они были перед домом Хэнка. На крыльце, с фонарем в руке стоял Пабло. Старик потерял дар речи, рассмотрев стоящую на коленях Саманту. Тут же появились и остальные, включая Лоренсо.
— Ты изувечил ее! — яростно закричал он, схватив спешившегося Хэнка за руку. — Madre de Dios! Зачем?
— Не лезь в чужие дела, Лоренсо.
— Только не в этот раз! Взгляни на нее! При ярком свете Хэнк увидел наконец, что с ней стало. Но сквозь слезы в глазах Саманты светилась такая жажда мести, что Хэнк даже растерялся.
— Она немного измучена, — с деланной беззаботностью сказал он. — Но виновата в этом сама.
— Ты не можешь винить ее за то, что она пыталась бежать, — с горячностью заговорил Лоренсо.
— Не могу? — Хэнк задохнулся от возмущения. — Она дала слово, что не убежит.
— Не слишком ли многого ты требуешь от нее?
— Я просто не ожидал, что она так легко нарушит данное мне слово. Ты забыл, что я давно ее знаю.
— Посмотри, что ты с ней сделал! Разве это было необходимо? — более спокойно спросил Лоренсо. — Ты задержал ее. Зачем ты тащил ее на аркане?
— Я предложил ей сесть со мной на коня, но она отказалась. В итоге, как я сказал, она во всем виновата сама.
— Не могу поверить…
— Тогда спроси у нее сам, — отрезал Хэнк. Лоренсо так и сделал, но Саманта лишь упрямо покачала головой, отказываясь подтвердить слова Хэнка.
— Она лжет, — мрачно сказал Хэнк. В его глазах заплескалось бешенство. — Ей нельзя верить. Она лжет все время.
Саманта вся напряглась: пытаясь стравить Лоренсо и Хэнка, она лишь все усугубила.
— Пабло, поставь подогреть воду, — распорядился Хэнк. — La senorita нуждается в ванне.
Он бросил поводья подоспевшему Иниго и велел всем разойтись. Но Лоренсо не подчинился приказу.
— Мы еще не во всем разобрались, Руфино, — с горечью произнес он.
— Нам больше не о чем говорить. — Хэнк угрожающе повернулся к нему. — Придержи язык, amigo. Если тебе что-то не нравится, я не стану тебя задерживать.
— Останься, Лоренсо, — прошептала опухшими губами Саманта. — Пожалуйста.
— Но, senorita…
— Он прав, — внезапно заговорила она. — Я лгала. Он предложил мне ехать, но я отказалась.
Лоренсо поник. Он повернулся к Хэнку — в лице у него ясно читалось раскаяние.
— Я позову Ниту.
— Нет.
Что теперь с ней будет, подумала Саманта в отчаянии.
— Она нуждается в помощи, ее нужно помыть и смазать раны, — сказал Лоренсо.
— Я сам позабочусь о ней, — холодно проговорил Хэнк, повернувшись спиной к Лоренсо.
— Как ты можешь, — запротестовал Лоренсо. — Женщина должна помогать ей, а не ты.
— Bastaya! — отрезал Хэнк. Его глаза побелели от ярости. — Я знаю эту женщину в полном смысле этого слова. И не увижу ничего для себя нового. Ты понял меня, Лоренсо?
Краска стыда и смущения залила лицо Саманты. До сих пор никто не знал о случившемся, теперь Лоренсо все понял и, видимо, скверно думает о ней.
— Объясни, почему ты меня хорошо знаешь! — закричала Саманта, жалея, что у нее нет сил, чтобы дать Хэнку пощечину.
— Скажи сама, querrida, — ответил Хэнк обманчиво спокойным тоном. — Только объясни, что было и до, и после.
Саманта совсем пала духом. Все, что она могла сделать, так только смотреть на него с презрением. Она прекрасно понимала, на что он намекнул. Как она могла говорить об изнасиловании после того, как позволила ему делать с собой все, что он хотел. Во всей этой истории она отнюдь не выглядела невинной овечкой.
— Я не понимаю враждебного тона между вами, — прервал наконец затянувшееся молчание Лоренсо.
— Это не ваше дело, — резко сказала Саманта. Отчаянным усилием, качаясь, она поднялась на ноги. Хэнк и Лоренсо бросились ей на помощь, но она закричала:
— Не смейте прикасаться ко мне, вы оба! Хватаясь за поручень, Саманта попыталась подняться по ступенькам. Когда Хэнк бросился помогать ей, она из последних сил оттолкнула его.
— Скотина! — прошипела она. — Мне не нужно твоей помощи!
— Тем не менее вы получите ее, — мягко произнес Хэнк. Он подхватил ее на руки и внес в дом, не говоря больше ни слова.
Саманте навсегда запомнился этот вечер. Она вынуждена была принять заботу Хэнка, слишком слабая для того, чтобы бороться с ним. Он раздел ее догола, отнес к корыту с горячей водой и стал мыть. Измученная, она могла только плакать. Горячая вода обжигала раны, но он заставил ее сидеть в корыте, как ей показалось, несколько часов. Затем он перенес ее на кровать и стал вытирать, как ей показалось, слишком долго.
— У меня у самой есть руки, — запротестовала она.
, Но руки были истерзаны, и она не могла остановить его. Хэнк ухаживал за Самантой как заботливая няня. Он был предупредителен, внимателен и спокоен, но выражение лица его при этом было каким-то отчужденным. Прикладывая мазь к царапинам на груди и руках, он обращался с ней как совершенно посторонний человек. Закончив с мазью, Хэнк стал мягко массировать ее избитые о камни ноги. Саманта застонала от боли в мышцах.
Когда Хэнк закончил массаж, она, несмотря на терзающий ее стыд, повернулась и посмотрела на него. Выражение отчужденности исчезло, горящие серые глаза в упор смотрели на нее вовсе не с гневом. Он спокойно осмотрел все ее прекрасное открытое тело, как бы оценивая причиненный Саманте ущерб, затем взял одеяло и накрыл ее.
— Спи спокойно, малышка, — мягко прошептал Хэнк по-испански.
Слова все еще звенели у нее в ушах, когда он закрывал за собой дверь. Почему он так часто заговаривает по-испански? Ведь не Хэнк знает, что она все понимает. Надеется вызвать какой-то особый интерес к тому, что говорит? Господи, ну почему ей не удалось убежать отсюда и навсегда забыть о Хэнке?
Глава 24
— Почему вы всегда приходите без оружия, Хэнк? Саманта сидела на кровати, прислонившись к стене и подобрав под себя ноги, прикрытые широкой крестьянской юбкой. Весь вчерашний день она провела в кровати, хотя особой необходимости в этом не было. Она чувствовала себя намного лучше, но осталась в кровати, чтобы заставить Хэнка относиться к ней, как к больной.
Сегодня она чувствовала себя прекрасно, но была в плохом настроении. Саманта ничего не простила Хэнку.
— Боитесь, что отниму? — поддела она, не услышав ответа.
Хэнк поставил поднос с едой на сундук и скрестил руки на груди. Он был одет в легкие брюки и наполовину расстегнутую рубашку, под которой была видна загорелая грудь. Саманта присмотрелась, надеясь увидеть оставленные ею шрамы, но ничего не заметила, отчего ее раздражение усилилось.
— Чего мне здесь бояться, nina?
— Почему вы переворачиваете все с ног на голову? — спросила она обидчиво. — Не можете ответить на простой вопрос?
— Если вы спрашиваете вежливо, то я всегда отвечаю.
— Отлично! Скажите, долго мне еще оставаться здесь? Прошло почти две недели.
— Полторы.
— Я и сказала, что почти две. Не виляйте. Просто ответьте.
— Вам здесь не нравится, Сэм? Саманта посмотрела на искривленные усмешкой губы Хэнка.
— Я не в том настроении, чтобы позволять себя дразнить, Хэнк Чавес. Он пожал плечами.
— Пока ничего определенного сказать не могу. Она нахмурилась.
— Вы вернулись из поездки. Проверили, как отец выполняет ваши инструкции? Что вы нашли?
— Много интересного. Например, ваш отец думает, что сможет одурачить меня.
— Что вы имеете в виду? — Саманта поднялась с кровати, и теперь они стояли друг против друга. — Разве он не уехал?
— Да, он покинул Мексику.
— Тогда отправьте меня к нему, — потребовала она. — Чего вы ждете?
— Он уехал, Сэм, но собирается вернуться. А этого не должно быть.
— А вы ждали другого? — воскликнула она. — Я говорила, что он не сдастся.
— А я говорил, что он уступит, — с раздражением сказал он. — В противном случае он не увидит вас!
Глаза Саманты сверкнули, но она взяла себя в руки и спокойно спросила:
— Что вы собираетесь делать?
— Я послал еще одно письмо.
— Что в нем?
— Что я понял его игру, и либо он продаст землю, либо никогда не получит вас обратно. Саманта засмеялась.
— Не думаю, что это сработает. Мой отец не из тех, кого можно легко запугать.
— Тогда вам придется пробыть здесь очень долго. Хмурый вид Хэнка привел ее в восхищение.
— Допустим, отец продаст землю вашему кузену. Кажется, так вы планировали? Кузен сделает предложение, и мой отец его примет. Только вряд ли это сработает, Хэнк. Легче пролезть сквозь игольное ушко.
— У Антонио будет официальный документ о покупке земли.
— Этот документ аннулирует любой суд, — с издевкой сказала Саманта. — Он ни черта не будет стоить, потому что подписан под принуждением. А ваше письмо только подтвердит шантаж.
— Это ваша точка зрения. Но Антонио ни во что не впутан. Документы будут в полном порядке.
— Вы, мой друг, забыли про меня. — Саманта злорадно усмехнулась. — Я расскажу об этом.
— Я говорю, Антонио ничего не знает, — закричал Хэнк.
— Никто в это не поверит.
— Но это правда!
— Возможно. Но стоит только установить связь между вами и кузеном, и все прояснится само собой. А я так и сделаю.
Хэнк внезапно схватил ее за руку, и Саманта от неожиданности вскрикнула. В глазах у него плескалось бешенство. Саманта испугалась, проклиная себя за то, что сама раздразнила его.
— Ты ничего не сделаешь, потому что будешь мертва! — прошипел он.
Она побледнела, но быстро сообразила, что Хэнк блефует.
— Вы не убьете меня.
— Ты уверена?
— Да, — спокойно сказала она. — Вы можете изнасиловать меня, как сделали это раньше, но даже не ударите меня. Я могла ранить вас, но вы — никогда.
— Это случится в первый раз, chica, — предупредил он.
— Нет. В вас нет такого. Хэнк оттолкнул ее от себя.
— Возможно, я не смогу убить женщину — даже такую, как ты. Но убийство мужчины, Саманта Кингсли, не вызовет у меня угрызений совести.
— Ну, и что из этого следует?
Он медленно придвинулся к ней и протянул руку к ее лицу. Саманта чуть откинула голову, но не тронулась с места. Она не позволит запугать себя.
— Ты любишь отца, Сэм?
— Странный вопрос, — резко ответила она. — Конечно, люблю.
— И будешь сильно горевать, если он внезапно умрет? — вкрадчиво спросил Хэнк. У Саманты перехватило дыхание.
— Ты ублюдок!
Она бросилась на него, пытаясь выцарапать ему глаза.
Но Хэнк схватил ее и так сжал в руках, что она не могла вздохнуть.
— Ты — грязная, подлая скотина! — Она яростно пыталась вырваться из его хватки. — Ты никогда не подберешься к нему близко. Никогда!
— Ты уверена в этом? Если я забрал шумных цыплят и оставил метки на дверях, когда поблизости было двадцать вооруженных vaqueros, то подобраться к одному человеку не составит труда. Вот так я решу проблему, которую ты создала!
— Ты не сделаешь так, — бушевала Саманта. — Тебе это ничего не даст!
— Напротив, nina. Я могу убить его после продажи земли.
— Я, его дочь, докажу это в суде.
— Возможно, — согласился он. — Но только твой отец будет мертв, и это будет результатом твоего упрямства. — Он внезапно отпустил ее. — Ты этого хочешь?
— Будь ты проклят! — Она упала на кровать.
— Запомни, Сэм. Если я верну тебя отцу, то убью его в любое время, когда захочу. И сделаю это так, вздумай он обратиться в суд. Если любишь, постарайся убедить его не делать глупостей.
Когда он ушел, Саманта взглянула на поднос с едой, но она была слишком расстроена, чтобы есть. Господи, ну зачем нужно было распускать язык? Если бы она оставалась спокойной, Хэнк мог отпустить ее домой, а когда сообразил бы, что его план провалился, было бы уже поздно. Ему бы и в голову не пришло убивать отца. А теперь на руках у Хэнка козырной туз. Она должна продумать все так, чтобы бить Хэнка его же собственным оружием. Обязательно должна.
Глава 25
Вечером на обед был приглашен Диего, и Саманта чувствовала себя не в своей тарелке. Она не понимала, зачем он здесь, и не хотела сидеть рядом с человеком, способным поднять руку на женщину.
Саманта надеялась избежать совместной трапезы, но когда она взяла тарелку с едой и направилась в свою комнату, Хэнк заставил ее сесть за стол. Саманта не поняла, зачем он так сделал, потому что после их последней стычки Хэнк вообще не замечал ее.
Спустя некоторое время Диего и Хэнк перешли на испанский. Щеки у Саманты зарделись — разговор шел о ней. Диего отпускал вульгарные комплименты, а Хэнк издевался над ней. Ей очень хотелось высмеять его в свою очередь, но, поскольку предполагалось, что по-испански она не понимает, приходилось молча сносить его шуточки. Но Хэнк как будто провоцировал ее, и Саманта решила, что с нее довольно.
Без единого слова она поднялась из-за стола и пошла в свою комнату. Хэнк последовал за ней и не позволил закрыть дверь.
— Почему ты так рано ушла, Сэм? Я получаю удовольствие от твоего общества.
— А я нет, — отрезала она. — Не собираюсь сидеть и слушать, как вы обсуждаете меня.
— Откуда ты знаешь, что мы говорили о тебе?
— Потому что вы и двух слов не могли сказать, не посмотрев в мою сторону. Я не настолько глупа.
— Может быть, мне просто нравится смотреть на тебя?
— Лгун, — вырвалось у нее. Глаза Хэнка смеялись, в них поблескивал какой-то дьявольский огонек.
— Ты считаешь, что на тебя не стоит смотреть?
— Мы ненавидим друг друга, — с раздражением сказала она. — Я не могу вас выносить и понимаю, что это чувство взаимно. Поэтому перестаньте играть со мной. Довольно!
— Будет только справедливо, если теперь я поиграю с тобой, Сэм. Разве не так?
— Нет, черт тебя возьми, — закричала она. — Ты уже отомстил мне сполна. — Затем добавила шепотом, чтобы Диего не услышал:
— Ты отнял у меня то, что я никогда бы не отдала тебе. Ты просто дикий зверь!
Хэнк схватил ее за плечи и притянул к себе.
— Все было далеко не так, — произнес он тихим голосом, в котором слышалась угроза. — Это ты звереныш, chica, и у меня остались доказательства — твои отметины. Возможно, я скоро дам тебе возможность вспомнить, как все было в действительности.
— Тогда у тебя прибавится отметин, — выкрикнула она, но в ее голосе отчетливо слышалась паника. — Клянусь, я раздеру тебя на части! Он засмеялся и отпустил ее.
— Я так не думаю, querida. В следующий раз ты будешь мурлыкать, как котенок.
— У котенка есть когти и зубы, Хэнк. А теперь уходи. Я сыта по горло твоими угрозами.
Она захлопнула за ним дверь и прислушалась, щелкнет ли замок. Но дверь осталась незаперта. Она услышала его смех, и вскоре мужчины заговорили опять. Саманта стала нервно расхаживать по комнате. Ей не удастся уснуть, пока дверь остается открытой.
Так прошло несколько часов. Она слышала негромкий разговор, иногда смех, прерываемый звяканьем бутылки. Они напились? Как станет вести себя пьяный Хэнк? Вдруг он забудет о своей ненависти и придет сюда? Нет, ни за что.
Она присела на кровать, потом снова поднялась. Саманта поискала глазами хоть какое-нибудь оружие, но кроме подсвечника, слишком легкого, чтобы нанести им серьезное повреждение, ничего не нашла.
Свеча прогорела примерно на дюйм — время уже за полночь. Саманта подошла к двери, чтобы послушать, о чем они говорят, но голоса были едва слышны, и тут она услышала скрип наружной двери и невольно отскочила назад, к кровати. Значит, Диего ушел?
Саманта погасила свечу и, не раздеваясь, забралась под одеяло, натянув его так, чтобы не было видно одежды. Если Хэнк войдет, то подумает, что она давно спит.
Она напряженно прислушивалась, не щелкнет ли замок. Но из соседней комнаты не раздавалось ни звука, и ей пришло в голову, что Хэнк свалился пьяным. Тут Саманту словно ударило. Если он пьян и спит, она легко может прокрасться мимо и убежать.
Сбросив одеяло, она в страшном возбуждении бросилась к двери. Затаив дыхание, очень медленно, чтобы дверь не заскрипела, Саманта открыла ее. Сердце у нее екнуло. Хэнк сидел за столом, спиной к наружной двери. Перед ним стояли две пустые бутылки, но пьяным он не выглядел. Свечи за столом догорели, и только тусклый свет исходил от горящих в очаге Поленьев.
— Куда-нибудь собралась?
Саманта вздрогнула.
— Садись со мной, gatita, — ленивым голосом сказал Хэнк. — Я давно тебя жду.
Голос, у него был совсем не пьяный, и Саманта, заколебавшись, спросила:
— Уехать. Сегодня же, в крайнем случае, завтра. Еще немного, и вы бы меня не застали, мистер Чавес.
— А покупателя вы еще не нашли? — встревоженно спросил Хэнк.
— Покупателя? Нет, я…
— Тогда, может быть, вы примете мое предложение?
— Вы меня не поняли. Я не продаю землю.
— Но вы уезжаете.
— Да, и не вернусь, пока не освободят мою дочь. Я уже говорил, что это ее дом, и я не собираюсь его продавать.
Хэнк закипел, у него едва хватило сил, чтобы казаться спокойным. Как мог он совершить такую ошибку? Несмотря ни на что, Кингсли собирается вернуться.
— Не понимаю вас, senor. Вы говорите, что любите дочь, а сами оставляете ее в лапах бандитов. Когда они поймут, что вы обманули их, они могут убить вашу дочь.
— Как только дочь приедет ко мне, с Эль Карнисеро будет покончено. Я найму людей, которые откроют охоту на него.
— Ваша дочь настолько юна, что вы собираетесь много лет жить здесь с ней вместе? — резко спросил Хэнк.
— Нет, она достаточно взрослая, но при чем здесь…
— Извините, я совсем забыл о том, что вы говорили о вашем соседе как о будущем зяте, — быстро продолжал Хэнк. — Вы убеждены, что она останется на этой земле, но ваша дочь может выйти замуж и уехать к мужу.
. — Замужество дочери ничего не изменит, — с ноткой раздражения сказал Кингсли. — Земля станет ее собственностью, как только она выйдет замуж. Это будет свадебный подарок. Я давно так решил. Где бы она ни жила, здесь всегда будет ее дом, в который она может приехать, когда захочет.
— А вы будете ее здесь ждать? — сухо спросил Хэнк.
— Нет. Я говорил, что у меня есть земля за границей, в Техасе. Я перееду туда. Поэтому мне хотелось бы видеть зятем Рамона Бароха. Два поместья будут объединены, а я буду недалеко от них, меньше, чем в неделе езды.
Чуть помолчав, Кингсли изменил тему.
— Извините, мистер Чавес, я понимаю, что земля много значит для вас, но как получилось, что она перестала быть собственностью вашей семьи?
— Вряд ли вас заинтересует эта история, — спокойно ответил Хэнк. — Как вы думаете, когда ваша дочь станет владелицей ранчо, я смогу вернуться к разговору о продаже земли?
— Это будет делом ее и мужа, мистер Чавес. Но я сомневаюсь, дочь слишком любит свой дом.
— А вдруг я начну ухаживать за вашей дочерью и женюсь на ней?
Кингсли не заметил сарказма в голосе Хэнка и засмеялся, думая, что этой фразой Хэнк вежливо признает свое поражение.
— Мне не хотелось бы, чтобы желание жениться строилось на столь меркантильном интересе. Но если вы отдадите ей свое сердце, а она примет его, что ж, в этом случае земля будет премией.
Прощаясь с Кингсли, Хэнк старался быть спокойным. Но оставшись один, он дал волю своему раздражению. Если бы он знал все это раньше! Он мог жениться на Саманте и получить столь желанную землю и приданое. Не заплатив ни гроша! Если бы тогда он сумел завоевать Саманту! Если бы она не любила другого! Если бы она знала все об Эдриене!
Да, теперь он может признаться себе, что несмотря ни на что, хочет обладать ею. Но он будет бороться с искушением до самого конца своего предприятия. Он сделает все, чтобы Кингсли продал ему землю. Он сделает все… Господи, что он теперь может сделать!
Глава 23
Солнце уже опустилось за горы, когда Хэнк и Лоренсо, проделав весь путь за два с половиной дня, подъезжали к своему лагерю. Смеркалось, и они хотели добраться до заброшенной деревни засветло, не зажигая факелов.
Было еще достаточно светло, когда Хэнк и Лоренсо разглядели всадника, который появился из-за поворота и с безрассудной для узкой тропы скоростью начал сближаться с ними.
— Рог Dios! — воскликнул Лоренсо. — Это она!
Увидев их, Саманта резко остановила лошадь. Дорога вперед была закрыта. На мгновение все замерли. Затем она неистово стала понукать лошадь пятиться назад, но та не была приучена к этому и только топталась на месте. То, что она сделала в следующий момент, заставило Хэнка содрогнуться. Саманта подняла лошадь на дыбы и резко развернула ее. Карниз над пропастью был короче корпуса лошади, и если бы поворот не удался, то и она и всадница полетели бы вниз.
— Loca! — закричал Лоренсо. И добавил, обращаясь к Хэнку:
— Эта senorita не девушка, а какая-то гроза, какой-то гром небесный!
Она больше, чем сумасшедшая, подумал Хэнк, раз так рискует жизнью.
Развернув лошадь, Саманта стремглав поскакала обратно, как будто дьявол гнался за ней. Когда я ее догоню, мрачно подумал Хэнк, я и буду для нее этим дьяволом.
За деревней, в конце долины, горный ручей образовывал водопад. Вода падала на каменистое русло и дальше спокойно стекала вниз по ущелью. Этим руслом можно было воспользоваться, чтобы покинуть долину. Побег был возможен для расчетливого и, вместе с тем, решительного человека.
Знала ли Саманта об этом проходе? Хэнк пришпорил коня и, не обращая внимания на узость тропы, поскакал вдогонку.
Саманта вихрем пронеслась по деревне, молясь, чтобы долина не заканчивалась тупиком. Один из людей Хэнка, сидевший у дома, заметил ее, но это ее не волновало. Саманта опасалась того, кто преследовал ее на могучем белом жеребце, человека, которого она никак не ожидала увидеть.
Боже, ну почему он вернулся так быстро? Ее план был великолепно задуман, но исполним только при условии, что Хэнк будет отсутствовать столько, сколько собирался. Почему он вернулся так быстро? Саманта была близка к цели! Судьба к ней несправедлива, подумала она в тот момент, когда увидела Хэнка на тропе. Она считала, что у нее есть по крайней мере день, а может быть два.
Долина сужалась. Спиной Саманта чувствовала приближение Эль Рея. Ее лошадь выдохлась, измученная маневрами над пропастью. Шансов на то, чтобы уйти от белого жеребца, не было.
Саманта закричала от бешенства, когда брошенное уверенной рукой лассо обвилось вокруг нее. Она попыталась сбросить его, но безуспешно.
— Успокойся, Сэм, или я стащу тебя с лошади. Уверенный голос раздался совсем близко и поразил ее как удар грома. Слезы полились из глаз Саманты, когда, поняв, что ей не вырваться, она придержала лошадь. Повернувшись, она смотрела, как он медленно и спокойно подъезжал к ней. На нем было пончо и широкое сомбреро, которое не скрывало, однако, заросший щетиной подбородок. Он, больше чем всегда, выглядел опасным bandito. Саманта заметила, что он разгневан, и, что ее особенно испугало, Лоренсо рядом не было. Они остались вдвоем, вдали от деревни, укрытые деревьями и кустарником.
— Иди сюда! — приказал он.
— Нет.
Не говоря ни слова больше, он стал тащить на себя веревку, и ей пришлось перекинуть одну ногу через седло, чтобы спрыгнуть на землю.
— Что ты собираешься делать? — Она была растеряна, хотя не призналась бы в этом даже себе самой.
— Отвезу тебя в дом.
— А почему я должна слезать с лошади?
— Она не для тебя, — сказал Хэнк, как будто щелкнул кнутом. — Ты перепугала ее и выжала все силы бешеной скачкой. Вы обе могли погибнуть.
— Я знала, что делаю, — отпарировала она. Его голос поднялся, когда он произнес:
— Ты рисковала жизнью, и это после того, как дала мне слово не пытаться бежать.
— Слово, данное бандиту, меня ни к чему не обязывает! — сказала она ледяным тоном.
— Ну что же, а теперь тебе придется вернуться обратно. И ты горько пожалеешь об этом, — предупредил ее Хэнк. Он схватил веревку и резко подтащил Саманту к себе. — Садись ко мне!
— Я пойду сама.
Хэнк не настаивал. Он развернул Эль Рея, и веревка врезалась Саманте в спину. Конь пошел рысью, и ей пришлось бежать, чтобы не оказаться на земле.
Хэнк заставил бежать Саманту больше мили, что составляло примерно половину обратной дороги. Она думала только о том, что не выдержит всего пути, но не просила его остановиться. Хэнк знает, что делает, черт его возьми! Он хочет, чтобы она попросила пощады, но лучше умереть, чем просить его.
Внезапно она споткнулась и с размаху упала на усыпанную камнями землю. Подняться у Саманты не было сил, и ее протащило несколько ярдов, прежде чем попавший под ребра камень не заставил ее закричать от боли. Хэнк остановился.
— Ну, теперь сядешь ко мне? — спросил он, но Саманта не собиралась уступать.
— Я не хочу вместе с тобой, — хрипло выдавила она из себя, с трудом поднимаясь на дрожащие от усталости ноги. — Я пойду сама.
Он дернул веревку, заставив ее тронуться с места, но все-таки придержал Эль Рея. Теперь Саманта должна была только идти… Идти не останавливаясь, чтобы вновь не оказаться на земле.
Саманта с трудом передвигала ноги. Дыхание было хриплым и прерывистым, казалось, что легкие вот-вот взорвутся. Она упала еще раз, уже у самой деревни, но теперь Хэнк не стал останавливаться, и Саманта с трудом поднялась, ободрав при этом руки и плечи о каменистую землю. Ее одежда превратилась в грязные лохмотья, все тело нестерпимо болело от бесчисленных ушибов и ссадин, но она не плакала, ее душила ненависть к Хэнку за причиненные ей муки.
Когда веревка внезапно ослабла, Саманта без сил упала на колени. Они были перед домом Хэнка. На крыльце, с фонарем в руке стоял Пабло. Старик потерял дар речи, рассмотрев стоящую на коленях Саманту. Тут же появились и остальные, включая Лоренсо.
— Ты изувечил ее! — яростно закричал он, схватив спешившегося Хэнка за руку. — Madre de Dios! Зачем?
— Не лезь в чужие дела, Лоренсо.
— Только не в этот раз! Взгляни на нее! При ярком свете Хэнк увидел наконец, что с ней стало. Но сквозь слезы в глазах Саманты светилась такая жажда мести, что Хэнк даже растерялся.
— Она немного измучена, — с деланной беззаботностью сказал он. — Но виновата в этом сама.
— Ты не можешь винить ее за то, что она пыталась бежать, — с горячностью заговорил Лоренсо.
— Не могу? — Хэнк задохнулся от возмущения. — Она дала слово, что не убежит.
— Не слишком ли многого ты требуешь от нее?
— Я просто не ожидал, что она так легко нарушит данное мне слово. Ты забыл, что я давно ее знаю.
— Посмотри, что ты с ней сделал! Разве это было необходимо? — более спокойно спросил Лоренсо. — Ты задержал ее. Зачем ты тащил ее на аркане?
— Я предложил ей сесть со мной на коня, но она отказалась. В итоге, как я сказал, она во всем виновата сама.
— Не могу поверить…
— Тогда спроси у нее сам, — отрезал Хэнк. Лоренсо так и сделал, но Саманта лишь упрямо покачала головой, отказываясь подтвердить слова Хэнка.
— Она лжет, — мрачно сказал Хэнк. В его глазах заплескалось бешенство. — Ей нельзя верить. Она лжет все время.
Саманта вся напряглась: пытаясь стравить Лоренсо и Хэнка, она лишь все усугубила.
— Пабло, поставь подогреть воду, — распорядился Хэнк. — La senorita нуждается в ванне.
Он бросил поводья подоспевшему Иниго и велел всем разойтись. Но Лоренсо не подчинился приказу.
— Мы еще не во всем разобрались, Руфино, — с горечью произнес он.
— Нам больше не о чем говорить. — Хэнк угрожающе повернулся к нему. — Придержи язык, amigo. Если тебе что-то не нравится, я не стану тебя задерживать.
— Останься, Лоренсо, — прошептала опухшими губами Саманта. — Пожалуйста.
— Но, senorita…
— Он прав, — внезапно заговорила она. — Я лгала. Он предложил мне ехать, но я отказалась.
Лоренсо поник. Он повернулся к Хэнку — в лице у него ясно читалось раскаяние.
— Я позову Ниту.
— Нет.
Что теперь с ней будет, подумала Саманта в отчаянии.
— Она нуждается в помощи, ее нужно помыть и смазать раны, — сказал Лоренсо.
— Я сам позабочусь о ней, — холодно проговорил Хэнк, повернувшись спиной к Лоренсо.
— Как ты можешь, — запротестовал Лоренсо. — Женщина должна помогать ей, а не ты.
— Bastaya! — отрезал Хэнк. Его глаза побелели от ярости. — Я знаю эту женщину в полном смысле этого слова. И не увижу ничего для себя нового. Ты понял меня, Лоренсо?
Краска стыда и смущения залила лицо Саманты. До сих пор никто не знал о случившемся, теперь Лоренсо все понял и, видимо, скверно думает о ней.
— Объясни, почему ты меня хорошо знаешь! — закричала Саманта, жалея, что у нее нет сил, чтобы дать Хэнку пощечину.
— Скажи сама, querrida, — ответил Хэнк обманчиво спокойным тоном. — Только объясни, что было и до, и после.
Саманта совсем пала духом. Все, что она могла сделать, так только смотреть на него с презрением. Она прекрасно понимала, на что он намекнул. Как она могла говорить об изнасиловании после того, как позволила ему делать с собой все, что он хотел. Во всей этой истории она отнюдь не выглядела невинной овечкой.
— Я не понимаю враждебного тона между вами, — прервал наконец затянувшееся молчание Лоренсо.
— Это не ваше дело, — резко сказала Саманта. Отчаянным усилием, качаясь, она поднялась на ноги. Хэнк и Лоренсо бросились ей на помощь, но она закричала:
— Не смейте прикасаться ко мне, вы оба! Хватаясь за поручень, Саманта попыталась подняться по ступенькам. Когда Хэнк бросился помогать ей, она из последних сил оттолкнула его.
— Скотина! — прошипела она. — Мне не нужно твоей помощи!
— Тем не менее вы получите ее, — мягко произнес Хэнк. Он подхватил ее на руки и внес в дом, не говоря больше ни слова.
Саманте навсегда запомнился этот вечер. Она вынуждена была принять заботу Хэнка, слишком слабая для того, чтобы бороться с ним. Он раздел ее догола, отнес к корыту с горячей водой и стал мыть. Измученная, она могла только плакать. Горячая вода обжигала раны, но он заставил ее сидеть в корыте, как ей показалось, несколько часов. Затем он перенес ее на кровать и стал вытирать, как ей показалось, слишком долго.
— У меня у самой есть руки, — запротестовала она.
, Но руки были истерзаны, и она не могла остановить его. Хэнк ухаживал за Самантой как заботливая няня. Он был предупредителен, внимателен и спокоен, но выражение лица его при этом было каким-то отчужденным. Прикладывая мазь к царапинам на груди и руках, он обращался с ней как совершенно посторонний человек. Закончив с мазью, Хэнк стал мягко массировать ее избитые о камни ноги. Саманта застонала от боли в мышцах.
Когда Хэнк закончил массаж, она, несмотря на терзающий ее стыд, повернулась и посмотрела на него. Выражение отчужденности исчезло, горящие серые глаза в упор смотрели на нее вовсе не с гневом. Он спокойно осмотрел все ее прекрасное открытое тело, как бы оценивая причиненный Саманте ущерб, затем взял одеяло и накрыл ее.
— Спи спокойно, малышка, — мягко прошептал Хэнк по-испански.
Слова все еще звенели у нее в ушах, когда он закрывал за собой дверь. Почему он так часто заговаривает по-испански? Ведь не Хэнк знает, что она все понимает. Надеется вызвать какой-то особый интерес к тому, что говорит? Господи, ну почему ей не удалось убежать отсюда и навсегда забыть о Хэнке?
Глава 24
— Почему вы всегда приходите без оружия, Хэнк? Саманта сидела на кровати, прислонившись к стене и подобрав под себя ноги, прикрытые широкой крестьянской юбкой. Весь вчерашний день она провела в кровати, хотя особой необходимости в этом не было. Она чувствовала себя намного лучше, но осталась в кровати, чтобы заставить Хэнка относиться к ней, как к больной.
Сегодня она чувствовала себя прекрасно, но была в плохом настроении. Саманта ничего не простила Хэнку.
— Боитесь, что отниму? — поддела она, не услышав ответа.
Хэнк поставил поднос с едой на сундук и скрестил руки на груди. Он был одет в легкие брюки и наполовину расстегнутую рубашку, под которой была видна загорелая грудь. Саманта присмотрелась, надеясь увидеть оставленные ею шрамы, но ничего не заметила, отчего ее раздражение усилилось.
— Чего мне здесь бояться, nina?
— Почему вы переворачиваете все с ног на голову? — спросила она обидчиво. — Не можете ответить на простой вопрос?
— Если вы спрашиваете вежливо, то я всегда отвечаю.
— Отлично! Скажите, долго мне еще оставаться здесь? Прошло почти две недели.
— Полторы.
— Я и сказала, что почти две. Не виляйте. Просто ответьте.
— Вам здесь не нравится, Сэм? Саманта посмотрела на искривленные усмешкой губы Хэнка.
— Я не в том настроении, чтобы позволять себя дразнить, Хэнк Чавес. Он пожал плечами.
— Пока ничего определенного сказать не могу. Она нахмурилась.
— Вы вернулись из поездки. Проверили, как отец выполняет ваши инструкции? Что вы нашли?
— Много интересного. Например, ваш отец думает, что сможет одурачить меня.
— Что вы имеете в виду? — Саманта поднялась с кровати, и теперь они стояли друг против друга. — Разве он не уехал?
— Да, он покинул Мексику.
— Тогда отправьте меня к нему, — потребовала она. — Чего вы ждете?
— Он уехал, Сэм, но собирается вернуться. А этого не должно быть.
— А вы ждали другого? — воскликнула она. — Я говорила, что он не сдастся.
— А я говорил, что он уступит, — с раздражением сказал он. — В противном случае он не увидит вас!
Глаза Саманты сверкнули, но она взяла себя в руки и спокойно спросила:
— Что вы собираетесь делать?
— Я послал еще одно письмо.
— Что в нем?
— Что я понял его игру, и либо он продаст землю, либо никогда не получит вас обратно. Саманта засмеялась.
— Не думаю, что это сработает. Мой отец не из тех, кого можно легко запугать.
— Тогда вам придется пробыть здесь очень долго. Хмурый вид Хэнка привел ее в восхищение.
— Допустим, отец продаст землю вашему кузену. Кажется, так вы планировали? Кузен сделает предложение, и мой отец его примет. Только вряд ли это сработает, Хэнк. Легче пролезть сквозь игольное ушко.
— У Антонио будет официальный документ о покупке земли.
— Этот документ аннулирует любой суд, — с издевкой сказала Саманта. — Он ни черта не будет стоить, потому что подписан под принуждением. А ваше письмо только подтвердит шантаж.
— Это ваша точка зрения. Но Антонио ни во что не впутан. Документы будут в полном порядке.
— Вы, мой друг, забыли про меня. — Саманта злорадно усмехнулась. — Я расскажу об этом.
— Я говорю, Антонио ничего не знает, — закричал Хэнк.
— Никто в это не поверит.
— Но это правда!
— Возможно. Но стоит только установить связь между вами и кузеном, и все прояснится само собой. А я так и сделаю.
Хэнк внезапно схватил ее за руку, и Саманта от неожиданности вскрикнула. В глазах у него плескалось бешенство. Саманта испугалась, проклиная себя за то, что сама раздразнила его.
— Ты ничего не сделаешь, потому что будешь мертва! — прошипел он.
Она побледнела, но быстро сообразила, что Хэнк блефует.
— Вы не убьете меня.
— Ты уверена?
— Да, — спокойно сказала она. — Вы можете изнасиловать меня, как сделали это раньше, но даже не ударите меня. Я могла ранить вас, но вы — никогда.
— Это случится в первый раз, chica, — предупредил он.
— Нет. В вас нет такого. Хэнк оттолкнул ее от себя.
— Возможно, я не смогу убить женщину — даже такую, как ты. Но убийство мужчины, Саманта Кингсли, не вызовет у меня угрызений совести.
— Ну, и что из этого следует?
Он медленно придвинулся к ней и протянул руку к ее лицу. Саманта чуть откинула голову, но не тронулась с места. Она не позволит запугать себя.
— Ты любишь отца, Сэм?
— Странный вопрос, — резко ответила она. — Конечно, люблю.
— И будешь сильно горевать, если он внезапно умрет? — вкрадчиво спросил Хэнк. У Саманты перехватило дыхание.
— Ты ублюдок!
Она бросилась на него, пытаясь выцарапать ему глаза.
Но Хэнк схватил ее и так сжал в руках, что она не могла вздохнуть.
— Ты — грязная, подлая скотина! — Она яростно пыталась вырваться из его хватки. — Ты никогда не подберешься к нему близко. Никогда!
— Ты уверена в этом? Если я забрал шумных цыплят и оставил метки на дверях, когда поблизости было двадцать вооруженных vaqueros, то подобраться к одному человеку не составит труда. Вот так я решу проблему, которую ты создала!
— Ты не сделаешь так, — бушевала Саманта. — Тебе это ничего не даст!
— Напротив, nina. Я могу убить его после продажи земли.
— Я, его дочь, докажу это в суде.
— Возможно, — согласился он. — Но только твой отец будет мертв, и это будет результатом твоего упрямства. — Он внезапно отпустил ее. — Ты этого хочешь?
— Будь ты проклят! — Она упала на кровать.
— Запомни, Сэм. Если я верну тебя отцу, то убью его в любое время, когда захочу. И сделаю это так, вздумай он обратиться в суд. Если любишь, постарайся убедить его не делать глупостей.
Когда он ушел, Саманта взглянула на поднос с едой, но она была слишком расстроена, чтобы есть. Господи, ну зачем нужно было распускать язык? Если бы она оставалась спокойной, Хэнк мог отпустить ее домой, а когда сообразил бы, что его план провалился, было бы уже поздно. Ему бы и в голову не пришло убивать отца. А теперь на руках у Хэнка козырной туз. Она должна продумать все так, чтобы бить Хэнка его же собственным оружием. Обязательно должна.
Глава 25
Вечером на обед был приглашен Диего, и Саманта чувствовала себя не в своей тарелке. Она не понимала, зачем он здесь, и не хотела сидеть рядом с человеком, способным поднять руку на женщину.
Саманта надеялась избежать совместной трапезы, но когда она взяла тарелку с едой и направилась в свою комнату, Хэнк заставил ее сесть за стол. Саманта не поняла, зачем он так сделал, потому что после их последней стычки Хэнк вообще не замечал ее.
Спустя некоторое время Диего и Хэнк перешли на испанский. Щеки у Саманты зарделись — разговор шел о ней. Диего отпускал вульгарные комплименты, а Хэнк издевался над ней. Ей очень хотелось высмеять его в свою очередь, но, поскольку предполагалось, что по-испански она не понимает, приходилось молча сносить его шуточки. Но Хэнк как будто провоцировал ее, и Саманта решила, что с нее довольно.
Без единого слова она поднялась из-за стола и пошла в свою комнату. Хэнк последовал за ней и не позволил закрыть дверь.
— Почему ты так рано ушла, Сэм? Я получаю удовольствие от твоего общества.
— А я нет, — отрезала она. — Не собираюсь сидеть и слушать, как вы обсуждаете меня.
— Откуда ты знаешь, что мы говорили о тебе?
— Потому что вы и двух слов не могли сказать, не посмотрев в мою сторону. Я не настолько глупа.
— Может быть, мне просто нравится смотреть на тебя?
— Лгун, — вырвалось у нее. Глаза Хэнка смеялись, в них поблескивал какой-то дьявольский огонек.
— Ты считаешь, что на тебя не стоит смотреть?
— Мы ненавидим друг друга, — с раздражением сказала она. — Я не могу вас выносить и понимаю, что это чувство взаимно. Поэтому перестаньте играть со мной. Довольно!
— Будет только справедливо, если теперь я поиграю с тобой, Сэм. Разве не так?
— Нет, черт тебя возьми, — закричала она. — Ты уже отомстил мне сполна. — Затем добавила шепотом, чтобы Диего не услышал:
— Ты отнял у меня то, что я никогда бы не отдала тебе. Ты просто дикий зверь!
Хэнк схватил ее за плечи и притянул к себе.
— Все было далеко не так, — произнес он тихим голосом, в котором слышалась угроза. — Это ты звереныш, chica, и у меня остались доказательства — твои отметины. Возможно, я скоро дам тебе возможность вспомнить, как все было в действительности.
— Тогда у тебя прибавится отметин, — выкрикнула она, но в ее голосе отчетливо слышалась паника. — Клянусь, я раздеру тебя на части! Он засмеялся и отпустил ее.
— Я так не думаю, querida. В следующий раз ты будешь мурлыкать, как котенок.
— У котенка есть когти и зубы, Хэнк. А теперь уходи. Я сыта по горло твоими угрозами.
Она захлопнула за ним дверь и прислушалась, щелкнет ли замок. Но дверь осталась незаперта. Она услышала его смех, и вскоре мужчины заговорили опять. Саманта стала нервно расхаживать по комнате. Ей не удастся уснуть, пока дверь остается открытой.
Так прошло несколько часов. Она слышала негромкий разговор, иногда смех, прерываемый звяканьем бутылки. Они напились? Как станет вести себя пьяный Хэнк? Вдруг он забудет о своей ненависти и придет сюда? Нет, ни за что.
Она присела на кровать, потом снова поднялась. Саманта поискала глазами хоть какое-нибудь оружие, но кроме подсвечника, слишком легкого, чтобы нанести им серьезное повреждение, ничего не нашла.
Свеча прогорела примерно на дюйм — время уже за полночь. Саманта подошла к двери, чтобы послушать, о чем они говорят, но голоса были едва слышны, и тут она услышала скрип наружной двери и невольно отскочила назад, к кровати. Значит, Диего ушел?
Саманта погасила свечу и, не раздеваясь, забралась под одеяло, натянув его так, чтобы не было видно одежды. Если Хэнк войдет, то подумает, что она давно спит.
Она напряженно прислушивалась, не щелкнет ли замок. Но из соседней комнаты не раздавалось ни звука, и ей пришло в голову, что Хэнк свалился пьяным. Тут Саманту словно ударило. Если он пьян и спит, она легко может прокрасться мимо и убежать.
Сбросив одеяло, она в страшном возбуждении бросилась к двери. Затаив дыхание, очень медленно, чтобы дверь не заскрипела, Саманта открыла ее. Сердце у нее екнуло. Хэнк сидел за столом, спиной к наружной двери. Перед ним стояли две пустые бутылки, но пьяным он не выглядел. Свечи за столом догорели, и только тусклый свет исходил от горящих в очаге Поленьев.
— Куда-нибудь собралась?
Саманта вздрогнула.
— Садись со мной, gatita, — ленивым голосом сказал Хэнк. — Я давно тебя жду.
Голос, у него был совсем не пьяный, и Саманта, заколебавшись, спросила: