Литтон Джози. Королевство лунного света

   Возможно, она не зря сюда приехала. Может быть, ей нечего было прятать. Может быть, Ройс просто был настолько в нее влюблен, что потерял здравый смысл.
   Любовь. Он глотнул вина, которое ему поднесли, и уверил сам себя, что сможет справиться со сложившейся ситуацией. Он всегда знал, что любовь существует, что она реальна и это сила, с которой приходится считаться. Доказательством тому были его родители, а позднее этот же феномен он заметил в отношениях Джоанны и Алекса. По правде говоря, время от времени он и сам хотел испытать это чувство, хотя и не слишком на это надеялся, ведь оно казалось чертовски редким. И все же вот она, любовь, настоящая и неотвратимая.
   Он любил ее. Ну конечно же, он ее любил. Ее трудно было не любить – прекрасную женщину, страстную, храбрую. Нет, это не правда. Он хотел от нее правды? Он сам должен был сказать правду.
   Она была непроста. Акора, о которой он мечтал в дни беззаботной юности, была для нее повседневной реальностью, а Кассандра, как он понял, наоборот, всегда хотела попасть в Англию. В самом прямом смысле каждый из них был мечтой другого. А может ли мечта стать реальностью?
   Но она была чем-то большим, гораздо большим. Она была принцессой, дочерью древнего рода, воспитанной, чтобы указывать путь и властвовать. Разве это не проявилось в полную силу, когда она заняла место брата, да так, как вряд ли кто-нибудь другой смог?
   Атридис.
   Что-то новое и для Акоры, и для него самого.
   Если бы Атрей умер, то Алекс вернулся бы домой, но стал бы он ванаксом? Совсем необязательно. Алекс был человеком чести. Он мог решить, что его сестру связывают с Акорой особые отношения, и в этом смысле он не был ей равен.
   Кассандра так же сильно зависела от того, что считала своим долгом, как и сам Ройс. Она бы никогда не смогла поставить собственные интересы выше интересов Акоры.
   Господь Бог и все святые, лишь бы Атрей выжил, не только ради себя самого, но ради всего королевства! Ройс поморщился, неожиданно осознав эгоистичность своего желания, что было на него совсем не похоже.
   Делает ли любовь человека эгоистичным? Возможно, но тут ему нечем было оправдаться. Он хотел, чтобы Кассандра была в безопасности, чтобы она могла жить собственной жизнью… с ним.
   Вино было прохладным и терпким. Он снова отхлебнул и посмотрел на нее, необыкновенно грациозную. Она протянула руки другим женщинам, и они начали танцевать, сначала медленно, потом быстрее. Они танцевали в лучах солнца, просачивавшихся сквозь раскидистые ветви древних олив. Некоторые женщины были в возрасте, и ради них сохраняли достаточно медленный темп. Пожилые женщины танцевали со знанием дела, с достоинством. Радость светилась на их лицах, покрытых морщинками, сквозила в движениях тел, казалось, вспомнивших былые времена, былые удовольствия. Девушки же улыбались, но он чувствовал, что все ведут себя более сдержанно, чем обычно, из-за нависшей над ванаксом угрозы. И все же они плясали, как, должно быть, плясали тысячи поколений до них, здесь, среди олив. Танцевали, несмотря на боль и скорбь, танцевали, потому что день прекрасен и завтра обязательно наступит.
   Мужчины присоединились к ним. Они образовали внешний круг, высоко подняв руки. Они двигались сильно и мощно, с гордостью и уверенностью. И они пригласили Ройса присоединиться к ним.
   Он согласился. Наверное, из-за выпитого вина, и, к своему удивлению, понял, что знает движения танца. Как будто он уже танцевал так где-то когда-то, давным-давно. Но не здесь, не на этой земле. В Хоукфорте, которому принадлежит его сердце. Барабаны забили быстрее, лютня зазвучала громче, звуки арфы поднимались к небесам. На них медленно осыпались лепестки белых цветов, сорванных легким ветерком.
   Кассандра повернула голову, и они встретились взглядами.
   Когда они возвращались домой, прямо на закат, лучи заходящего солнца превратили побеленные стены Илиуса в малиново-золотые. Вскоре после того как они спешились, пришла Сида с доброй вестью: Атрей спал спокойно, и Елена решила, что с операцией можно подождать, по крайней мере еще немного.
   Кассандра почувствовала такое облегчение, что едва удержалась на ногах. И все же ей еще многое предстояло сделать.
   – Меллинос, – сказала она, притворяясь, что не заметила, как он сморщился, слезая с лошади, – ты ведь присоединишься к нам за ужином, правда?
   – За ужином, принцесса? Но я вообще-то предполагал… учитывая, что мы делали сегодня днем…
   – За ужином, – жестко повторила Кассандра. – А, Троицус, я так и думала, что ты где-то поблизости. Присоединяйся к нам. Будем есть устрицы и вспоминать о прошлом.
   – О прошлом, – пробормотал обрюзгший советник. Он переводил взгляд с нее на Ройса и обратно. – Вы еще слишком молоды, чтобы у вас было прошлое, Атридис.
   Она – засмеялась и потянула всех за собой во дворец. Бросила через плечо:
   – За ужином, но не волнуйтесь, допоздна засиживаться не будем.
   Этого и не произошло, хотя и отведали устриц, как и хотела Атридис. Половинки раковинок были уложены в подсоленный лед. К ним подали крошечные сладкие креветки и соус, который Ройс нашел просто восхитительным, а также салат из хрустящей редиски и душистой зелени и еще много других закусок вместе с вином, которое, по мнению Ройса, имело привкус солнца.
   Они разговаривали – он не помнил, о чем именно, – то об истории, то о легендах. В какой-то момент он услышал собственный голос:
   – Артур жил на самом деле, я в этом уверен. Времена его темные, многое утрачено, но память об этом человеке слишком велика, чтобы быть просто мифом.
   – Герой всегда появляется, – пробормотал Меллинос, наливая себе еще вина, – всегда в самое опасное и смутное время. – Он моргнул, словно сова на свету, из-за вина и событий длинного дня и посмотрел на Кассандру, как будто ее присутствие было для него большой неожиданностью. – Герой или…
   – Героиня, – закончил Троицус и поднял бокал. – Ты ведь это собирался сказать, дружище? Героиня – то же самое, что и герой, не правда ли?
   – Не знаю, – признался Меллинос, – все же это разные вещи.
   Троицус кивнул, снова поднял бокал, чтобы пригубить, однако Ройс заметил, что он не отпил.
   – Настало время перемен, – сказал советник, – мы стоим на пороге нового мира.
   – Упаси Господи, – пробормотал Меллинос и, с трудом поднявшись, неуклюже поклонился: – Принцесса, позвольте пожелать вам доброй ночи. Не хотелось бы опозориться и потерять ваше уважение.
   Она улыбнулась, это была искренняя улыбка, которая зажгла огонек в ее глазах, и протянула ему руку.
   – Вы никогда его не потеряете, советник. Ваша честь – ваше оружие.
   Он моргнул и возвратил ей улыбку:
   – Первая из Атридис произнесла эти слова. Ваша семья… – Он помедлил, все еще держа ее руку, и закончил: – Вы никогда нас не подводили.
   – Мы всего лишь люди, мужчины и женщины, – ответила она, – и мы можем совершить ошибку, как и все остальные. И все же похоже, что здесь, в этом месте, мы призваны к чему-то большему.
   – Судьба была благосклонна ко всем нам здесь, на Акоре, – сказал Меллинос, – и больше всего к роду Атридис. Остается только молиться, чтобы она не отвернулась от нас сейчас.
   Он удалился с достоинством, воцарившееся молчание после его ухода нарушил Троицус:
   – Меллинос всегда был очень суеверным, и все же, несмотря на это, он один из лучших моих друзей.
   Кассандра вздернула бровь:
   – Правда? Что-то я не замечала, чтобы у него из карманов торчали амулеты в виде кроличьих лапок.
   – О нет, ну не настолько же! Однако он верит в судьбу, как будто это реальная сила, с которой следует считаться.
   – А вы так не считаете? – спросил Ройс.
   – Я верю в случай, но не в предопределенность. Мудрый человек использует возможности, которые попадаются на его пути. – Он поставил свой бокал, и свет факелов отразился в вине. Бокал по-прежнему был полон, отметил Ройс, и удивился, как это можно не пить сам солнечный свет.
   – Я тоже желаю вам спокойной ночи, Атридис, – сказал Троицус. – Луна уже высоко, и я готов ко сну.
   Когда он ушел, Кассандра отпила немного вина. Рука ее едва заметно дрожала, когда она поставила бокал обратно на стол.
   – Я хочу зайти к Атрею, прежде чем пойду спать, – сказала она и протянула ему руку. Улыбка ее была усталой, но такой обманчиво-сладкой, что он почувствовал укол в сердце.
   Они вместе вошли в комнату, где царила тишина. Елена снова заняла свой пост у кровати. Возле нее на импровизированной постели на полу чутко спала Брайанна.
   – Он где-то очень далеко, – сказала целительница, – но нить, которая связывает его с нами, не ослабевает.
   Кассандра пристально посмотрела на брата, он был очень бледным.
   – Сколько еще? – спросила она.
   – Я не знаю, – честно ответила Елена, – несколько дней, может быть, неделю, но не больше. Он должен вернуться, или мы будем вынуждены что-то предпринять.
   Они остались в комнате еще ненадолго, наблюдая, как медленно вздымается грудь Атрея в такт его дыханию. Наконец Кассандра вздохнула, наклонилась и неожиданно для Елены тихонько поцеловала ее в щеку.
   – Мы все на тебя рассчитываем, – сказала она, – и ведь ты никогда еще не ошибалась. Помни об этом и ни о чем не беспокойся.
   Целительница зажмурилась и сжала ее руку.
   Вскоре после этого Ройс проводил Кассандру в ее покои. У двери он остановился. Было очень поздно, жизнь во дворце замерла. Нигде не было слышно ни шороха. Он подумал о том, что солнце взойдет уже очень скоро, неся с собой дневные заботы. Взваливая на нее тяжелую ношу.
   – Тебе нужно отдохнуть.
   – Мне нужно… – Она не закончила, а лишь протянула ему руку, заходя в комнату, посеребренную лунным светом.

Глава 14

   Три дня, заполненные оливковыми рощами, запахом ладана, молитвами и вином. Заполненные бдениями у постели Атрея и разговорами вполголоса с Еленой. Время растягивалось, замедлялось до бесконечности, словно готовясь к стремительному прыжку в бездну.
   И среди этого всего – ночи. Украденное время, подумала Кассандра, но вины не почувствовала. Каждое мгновение было для нее драгоценным.
   В разгар дня, выполняя обязанности, которые постепенно превращались в рутинные, она неожиданно вспоминала какое-нибудь из этих мгновений, прикосновений, слов, сказанных нежным шепотом в ночи.
   По ее мнению, Ройс был именно тем любовником, о котором мечтают все женщины. В те бархатные часы, что она проводила в его объятиях, она открывала для себя иной мир, где не было боли и страха, одиночества и ужаса, мир, в котором не существовало ничего, кроме любви и той радости, которую она приносила.
   Она, та самая Кассандра, что всегда с радостью просыпалась на рассвете, сейчас встречала его с грустью и сожалением.
   Атрею не становилось ни хуже, ни лучше. Он просто существовал, не шевелясь и ничего не осознавая. Скоро, очень скоро придется принимать какое-нибудь решение. Кассандра каждый раз ужасалась этой мысли, хотя и понимала, что это неизбежность.
   Зачастую ее мысли устремлялись за море, к другому брату. Весть ему нес быстрый корабль, но, несмотря на это, пройдут многие дни, прежде чем он узнает обо всем, и еще больше, прежде чем сможет вернуться. – И конечно, это еще только в том случае, если дела в Англии не задержат его.
   Слухи расползались по улицам, по дорогам, ведущим из гавани, через большие Львиные ворота перед дворцом прямо в его пустынные палаты. Это были слухи, рожденные великими событиями, происходившими вне Акоры.
   Говорили, что император Наполеон, тот, что хотел овладеть всем миром, будто древний колосс, обратил свой взор в сторону великих равнин России. Кассандре верилось в это с трудом, ведь эта страна, хотя и находилась очень далеко от Акоры, была хорошо известна ее жителям. Определенно только глупец или сумасшедший мог решиться на завоевание такого народа. Был ли Наполеон глупцом, безумцем, или же просто привычка побеждать затмила его разум и сделала самонадеянным? Скоро они все узнают.
   Были и другие разговоры, слухи о войне между Америкой и Англией, бывшие колонисты которой считали, что свободу, добытую огнем и кровью, будут уважать. Вместо уважения они получили разграбленные суда, запуганных моряков, урезанные права на промысел рыбы да еще и насмешки над их слабостью и беспомощностью. Эндрю, некоторое время поживший среди них, не считал их ни слабыми, ни беспомощными.
   – Неорганизованные, – сказал он, когда за ужином зашел разговор на эту тему, – и влюблены в звук собственного голоса, ведь каждому есть что сказать. Но они уже распробовали свободу и теперь не отдадут ее так легко.
   – Лучше бы до этого не дошло, – заметила Федра. Она ела теперь чуть больше, чем до этого, но все еще выглядела истощенной и бледной. – Столько боли, и все ради чего? Жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать ее таким вот образом.
   Ее муж посмотрел на нее с нежностью и заботой, Кассандра пыталась найти какие-нибудь утешающие и успокаивающие слова, но именно Ройс сказал то, что было нужно:
   – Если всю жизнь бороться за то, во что глубоко веришь, то ведь это будет иметь далеко идущие последствия, вам не кажется? Словно круги, расходящиеся от камня, брошенного в воду.
   «Он умеет поддержать», – подумала Кассандра, снова вспомнив, как посветлел взгляд матери, и к тому же он очень много замечает, возможно, слишком много. Однако он говорил об Атрее, не о ней. У нее нет причин думать, что он чувствует присутствие темных сил, управлявших ее поведением.
   Три дня. Утром четвертого дня она покинула постель, еще хранившую жар ночных страстей, и направилась прямиком во двор. Ройс и некоторые члены совета уже ждали ее. Меллинос отпросился, у Троицуса, как и всегда, были дела в Илиусе, но всего набралось около двадцати пяти человек. Она подумала, что, может быть, это и чересчур много для ее целей, но не решилась никого оставить, чтобы не вызвать вопросов, на которые не хотела отвечать.
   Они прошли по дороге, серпантином устремлявшейся к пристани. По пути им встречались жители Илиуса, приветствовавшие их. Кассандра заметила, что в городе по-прежнему царило подавленное настроение, ведь все ждали вестей о ванаксе, и все же жизнь понемногу возвращалась в нормальное русло. Но ведь так и должно быть. Нужно кормить детей, запасать корма для животных, вести дела. Возможно, именно в этом и можно найти утешение.
   Гавань сверкала всеми оттенками синего в лучах утреннего солнца. Около каменного пирса ждал корабль. Они взошли на борт и уже вскоре подняли якорь. Свежий ветер наполнил паруса, вынося их во Внутреннее море.
   Выйдя из порта Илиуса, они прошли мимо многих других судов. Завидев вымпел семьи Атридис, развевающийся на центральной мачте, матросы приветствовали их, поднимая весла. Кассандра стояла на носу корабля и махала рукой им в ответ, пока у нее не заболела рука, а улыбка, казалось, застыла на губах.
   Когда они отошли достаточно далеко от гавани и вокруг больше не осталось кораблей, она слегка расслабилась и не смогла сдержать тихий вздох.
   – Прекрасный денек, – сказал Ройс. Она обернулась и увидела, что он стоит совсем близко, прислонившись к борту. На нем был килт воина – акорца, и нужно было признать, что он ему очень шел. Кроме того, эта одежда позволяла ему, хотя бы в какой-то мере, слиться с остальными мужчинами.
   – Так и есть, – согласилась она.
   – Лейос, – сказал он, назвав остров, который и был целью их путешествия, – «равнинная местность». Правильно я понял?
   Она кивнула:
   – Лейос почти такого же размера, как остров Каллимос, который мы только что покинули. Но они очень отличаются друг от друга. Вместо холмов Каллимоса на Лейосе в основном равнины.
   – Это ведь часть первоначальной Акоры, до землетрясения?
   – Да, как и Каллимос. Но оба тогда очень пострадали и изменились. Насколько мы можем судить, основные потоки магмы устремились по направлению к Лейосу, и он был покрыт лавой. Там практически не осталось ничего древнего.
   – Но земля-то там плодородная?
   – Да, весьма. Мы там выращиваем пшеницу, рожь и ячмень, но в первую очередь Лейос знаменит своими лошадьми.
   Его глаза загорелись:
   – Мы тоже разводим лошадей в Хоукфорте.
   – Джоанна рассказывала мне. – Она тихонько спросила: – Ты ведь скучаешь?
   – По Хоукфорту? Да, думаю, я скучаю, но не принимай это близко к сердцу. Я скучаю по Хоукфорту, даже когда я в Лондоне, а ведь это совсем недалеко. Вообще я лишь тогда не скучаю по дому, когда сам нахожусь там. – Ветер взъерошил его волосы. С отсутствующим видом он пригладил их. – Наверняка ты чувствуешь то же самое по отношению к Акоре.
   Она отвлеклась, заглядевшись на золотые пряди, которые гладила ночью, вспоминая, насколько мягкими они казались в тот момент по сравнению с прикосновениями его Небритой щеки к ее груди и бедрам…
   – Что? О да, наверное, но, сказать по правде, я всегда мечтала о том, чтобы уехать с Акоры.
   – Что ты и сделала.
   – Я имею в виду надолго, дальше… Впрочем, это не имеет значения. – Как глупо с ее стороны даже думать об этом! Она была частью этой земли, связана с ней кровью и судьбой. Для нее не будет другого мира.
   – Вот что всегда восхищает меня в женщинах.
   – Что же?
   – У них достаточно сил, чтобы оставить все то, что им дорого, и начать жизнь с нуля на новом месте. Если подумать, получается, что женщины делают это гораздо чаще мужчин. В конце концов, обычно именно женщин выдают замуж, отсылают жить в другой клан, за холмом или гораздо дальше. – Он посмотрел на воду, сверкающую в солнечных лучах. – Как там говорила Руфь? «Твой народ станет моим народом»? Чтобы сказать такое, нужно иметь мужество.
   – Ты имеешь в виду библейскую Руфь? Я читала эту историю. Она очень меня впечатлила.
   – В Библии много сильных женщин.
   Он потянулся и стал наблюдать за дельфинами, появившимися возле корабля. Они выпрыгивали из воды в кильватере судна и весело кувыркались. Среди них поблескивала небольшая рыба, всего лишь фут или два в длину; ее плавники были похожи на крылья, и она поднималась из воды, как будто паря над поверхностью.
   – Рыба, которая летает? – спросил он, улыбаясь.
   – Всего лишь одно из чудес Акоры. Посмотри сюда, видишь, как меняется цвет воды? Сначала она была темно-синяя, а теперь зеленая и гораздо светлее.
   Когда он кивнул в ответ, Кассандра сказала:
   – Если здесь нырнуть, увидишь небольшой риф и отмель, а среди них развалины дома, по-видимому, довольно большого. Каким-то образом он избежал полного разрушения, даже когда его залило водой. Из остатков комнат доставали мелкие вещицы – несколько статуэток, обломки посуды, даже фрагменты мозаики.
   – И никаких следов обитателей дома?
   – Нет, но, возможно, им удалось спастись.
   Они оба знали, что это маловероятно. Нельзя было обмануть судьбу, постигшую большинство обитателей Акоры.
   – Как думаешь, у них были хоть какие-то опасения, они подозревали, что должно было случиться?
   – Те, кто выжил, оставили записи, свидетельствующие о том, что перед взрывом дрожала земля и какое-то время шел пар. Но они уже видели подобное на горе и даже нечто похуже, поэтому многие просто предпочитали не задумываться об этом.
   – Они считали, что опасности нет?
   – Мне кажется, да. И потом, согласись, людям ведь всегда хочется в это верить. Все хотят продолжать жить обычной жизнью, думают о других заботах, и в будущее особо никто не заглядывает.
   – Даже под сенью вулкана?
   – Даже и в этом случае. – Она указала рукой куда-то вдаль. – Я могу ошибаться, но, по-моему, там может быть осьминог.
   Ройс посмотрел туда, куда она показывала, вглядываясь в темную тень, скользящую под водой.
   – Большой, – пробормотал он.
   – Пятнадцать, может быть, двадцать футов в длину. Видишь, как дельфины уходят в сторону, а с ними и летающая рыба? На самом деле они не боятся его, он на них не охотится, но все равно они его пропускают.
   – Я бы сделал то же самое.
   – Это деликатес, – сказала Кассандра, – но на самых больших мы не охотимся.
   – Слишком опасно?
   – Слишком жестко – я имею в виду мясо, конечно. Они того не стоят.
   Он засмеялся в ответ и посмотрел на нее с такой нежностью, что она подумала, что приличнее будет отвести глаза, но ей удалось это сделать лишь на мгновение. Взгляд Ройса притягивал ее, и она поняла, что опять смотрит в его зеленые, с золотом, глаза, глаза, которые слишком уж многое подмечали.
   – Мне бы следовало догадаться, что вы, акорцы, не отступились бы перед любыми трудностями, – сказал он.
   – И все же мы относимся к состязаниям весьма избирательно.
   – Да уж, я думаю.
   Между ними повисла тишина. Она не хотела задумываться, что именно он имел в виду. Они направлялись в Лейос, «равнинную местность», и день был чудесен.
   Что будет, то будет.
   – На этот раз обойдемся без олив? – спросил Ройс. Она покачала головой, но не обернулась, вглядываясь в воду, которую рассекал корпус корабля.
   – Не на Лейосе. И кстати, лучше вообще не упоминать про оливы. Конечно, люди здесь едят оливы и используют масло, но они считают, что выращивать пшеницу гораздо важнее, чем ухаживать за оливковыми деревьями.
   – Так между Лейосом и Каллимосом соперничество?
   – Ну, в некотором роде да, хотя и несерьезное. Жаль, что Брайанна не смогла с нами поехать.
   – А что, ее семья с Лейоса?
   – Да, и, конечно же, они по ней очень скучают, но ведь она не может оставить Елену: сейчас наступает самое тяжелое время, когда целительнице предстоит, возможно, труднейшее испытание за всю ее жизнь.
   – Кассандра, я верю, что Атрей обязательно выздоровеет.
   Он хотел ее утешить, именно так она и восприняла его слова. Когда он приблизился и обнял ее, она даже не пыталась отстраниться. Пусть те, кто видит это, думают что хотят. Она хотела побыть просто женщиной, а не Атридис в эту секунду.
   «Твой народ станет моим народом». Как бы она хотела сказать это от чистого сердца! И насколько горько было осознавать, что она не может так поступить.
   В середине дня на севере на горизонте появилось темное пятнышко. Кассандра не стала ничего говорить по этому поводу и надеялась, что Ройс не обратит на него внимания. Какое-то время ей казалось, что он его не замечает, но тут он спросил:
   – Это что, Дейматос?
   Она притворилась, будто только что его заметила, но знала, что Ройс не попался на эту удочку.
   – Да, это он.
   Несколько минут он молчал, а она вся извелась, не в силах даже представить, какие ужасные воспоминания о заточении на этом острове мучили его в это время. Наконец он произнес:
   – А мне казалось, что он больше.
   – Впечатления бывают обманчивы.
   – Похоже на то. Люди Марселлуса все еще там?
   – Думаю, они как раз сегодня уехали. Они сообщили, что не нашли признаков добычи серы на острове.
   – Но если кристаллы серы остались после извержения вулкана, их ведь не надо особо добывать?
   – Наверное, не надо. Такие кристаллы можно найти на земле или же, что чаще случается, в пещерах. Но на острове нет никаких признаков того, что кто-то там жил или работал.
   Он посмотрел вдаль, на вырастающий из моря силуэт острова.
   – Ты ведь знаешь, что некоторых из тех, кто был на стороне Дейлоса, так и не поймали.
   – Я знаю, что это вполне возможно, но ведь точно неизвестно, сколько у него было людей, поэтому нельзя определенно сказать, остался ли кто-нибудь из них на свободе. Но даже если и так, без Дейлоса, который мог бы их возглавить, они вряд ли смогут чего-то добиться.
   – Так ты полагаешь, что Дейлос мертв?
   – Нет, – тихо сказала она. Темные воспоминания о видении всколыхнулись в ней будто раскаты грома, предупреждающие о надвигающейся буре. – Я ничего не предполагаю. – Она просто выполняет свой долг.
   – И все равно. Чтобы тщательно обыскать все пещеры на Дейматосе, потребовались бы недели, если не месяцы. И возможно, даже тогда ничего бы не нашли. Если он жив, то может быть на Тарбосе или Фобосе. Они ведь тоже необитаемы и изрезаны пещерами.
   – Если он жив, – ответила она, – то может быть и не на Акоре. – Но она знала, что это не так, во всяком случае, ей так казалось. В этот момент облако скрыло солнце, и она задрожала.
   В середине дня они увидели Лейос. Ройсу показалось, что ровный, покрытый низкими холмами остров простирается до самого горизонта. Он смотрел на поля, по которым ветер гнал зеленые и золотые волны, и чувствовал, будто возвращается домой.
   На западе в море выдавался мыс, окаймленный золотыми пляжами. За ним берег изгибался, надежно защищая залив, в котором разместилась гавань. Порт был гораздо меньше, чем в Илиусе, здесь могло разместиться лишь около полудюжины судов, а на берегу стояли несколько зданий, напоминающих склады. Ройс заметил другие постройки за ними, но так как остров был равнинный, невозможно было судить о том, как далеко простирался город.
   Гораздо легче было оценить размер толпы, собравшейся на пристани. Ройсу показалось, что там было несколько тысяч людей, и со всех сторон стекались все новые. Завидев корабль, они махали руками. Когда судно приблизилось, раздались радостные крики.
   Вскоре Кассандра сошла на берег, и ее приветствовали старейшины Лейоса вместе с братьями-близнецами, занявшими первое и второе места в состязаниях по метанию копья на Играх. Один из них получил небольшие ранения во время взрыва, но быстро поправлялся. Другой остался невредим. Они поздоровались с Ройсом как старые друзья и учтиво склонились в поклоне перед Атридис.