Она расчесывала волосы, заплетая и расплетая их снова. Она гуляла. Раз или два… или двадцать она плакала. Слезы всегда подступали неожиданно, она злилась на саму себя.
Она мало и беспокойно спала. И во сне ей вновь являлся златовласый воин.
На восьмой день осторожно, как она это назвала – «ради эксперимента», решила вызвать видение.
Ничего не получилось. Абсолютно ничего. Она не только не смогла даже краем глаза увидеть будущее, но у нее это не вызвало никаких последствий, как было раньше. Ни головной боли, ни тошноты, ни головокружений, ничего.
На следующий день она вновь попыталась, но опять безуспешно. В ней зародилась надежда, что, возможно, она никогда больше не увидит грядущего.
На десятый день стало прохладнее, и небо было покрыто облаками. Несмотря на это, она бодро встала, гадая, что принесет ей этот день.
Вновь она была здесь и смотрела в иллюминатор корабля с головой быка на носу на шпили Лондона, появлявшиеся во время вечернего отлива.
В дверь постучали. Кассандра услышала звук и очнулась от глубокого сна. Тук… тук… тук.
Что это было? Постепенно пробуждаясь, Кассандра попыталась выяснить, откуда идет звук.
Она уже не была на море. Они добрались до Лондона… наконец-то. Она была в доме Алекса и Джоанны.
Тук… тук… тук.
Ройс! Возможно, это Ройс. Он мог узнать, что они вернулись. Ни минуты не раздумывая, движимая только страстным желанием быть рядом с ним, она вскочила с постели и кинулась через всю комнату к двери, в последний момент вспомнив, что на ней практически нет одежды. Что-то пробормотав, она схватила со стула пеньюар и накинула его, уже сбегая вниз по коридору с развевающимися распущенными волосами.
Слуги были все еще в Босуике, куда их отослал Алекс перед отплытием, узнав о нападении на Атрея. В доме находились только акорцы, включая полдюжины воинов, охранявших их. Двое как раз стояли в прихожей перед столь ранним посетителем, который смотрел на них из-за только что отворенной двери. Он был ошеломлен, удивлен, восхищен и встревожен видом воинов.
– Одиссей! – воскликнул он, рассматривая одетых в туники мужчин с мечами на поясе. – Гектор и Ахилл! Легионы греков и троянцев вновь живы! Я перенесся в другое время!
Байрон. Она была разочарована и к тому же раздражена. Поэта захлестнули чувства, он был в исступлении, разве только не танцевал от восторга. Он не мог оторвать взгляд от стражи, которая также была озадачена. В следующее мгновение он ее увидит. Очень жаль, что посетитель не оказался Рой-сом. Байрона, да еще до завтрака, она бы не смогла вынести.
– Возвращайся в постель, – посоветовал Алекс. Он появился на лестничной площадке позади нее, заправляя в штаны сорочку. – Я с ним разберусь.
Она с благодарностью кивнула ему в ответ, но все же осталась, лишь сделав вид, что уходит.
– Милорд, – сказал Байрон, увидев Алекса. – Какая удача застать вас дома.
– С чего бы это? – спросил Алекс, кивнув страже, которая отошла, но не слишком далеко. – Вряд ли сейчас подходящее время для визитов.
– Безусловно, и при других обстоятельствах я бы и не посмел вторгнуться к вам. Но когда я узнал, что вы вернулись, я подумал, что…
– Как вы узнали об этом? – прервал его Алекс.
– Ночной дозор заметил здесь какое-то движение… кареты, свет и тому подобное. Но как я говорил…
– И посчитали это хорошим поводом, чтобы пустить слушок? Как я рад слышать, что в Лондоне %-.
все настолько спокойно, что у дозорных остается время на сплетни.
– Ах, вы об этом, да, за ними такое водится. Намного приятнее, чем преследовать нарушителей, не так ли? Но я говорил, я сначала удивился, почему вы не вмешались. Затем мне вдруг пришло на ум, что, возможно, вы не знали. Я хотел убедиться в том, что это не так.
Уже на грани терпения Алекс спросил:
– Не знал – что?
– Как, о событиях в Уимблдон-Коммон, конечно. – Когда и это не вызвало никакой реакции, Байрон выпалил: – Размолвка между лордом Хоукфортом и лордом Греем. Я был там, в Мельбурн-Хаусе, и стоял возле них, когда это случилось. Все только об этом и говорят. Они назначили встречу на это утро. Вы действительно не знали?
Кассандра зажала рот ладонью, чтобы приглушить крик. Прислонившись к стене, она смотрела на человека, который принес такую ужасную весть. Конечно же, она его неправильно поняла. У Байрона талант все драматизировать, если не сказать больше. Он мог иметь в виду все что угодно… или ничего.
– Вы хотите сказать, – очень тихо спросил Алекс, – что сегодня состоится дуэль между моим зятем и лордом Греем?
– Скорее уже состоялась, как мне кажется. Как правило, подобные встречи происходят рано, не так ли? Еще неизвестно, чем все это кончилось, все пребывают в таком напряжении…
Поэт сделал учтивую паузу, как и можно было предполагать. Его нездоровый аппетит к скандалам не был удовлетворен.
– Убирайтесь прочь! – сказал Алекс и поднял руку, подзывая стражу.
– Но, милорд, – возразил Байрон, в страхе уставившись на человека, который к нему приближался, – я не имел в виду ничего дурного! Я глубоко уважаю лорда Хоукфорта и всех вас, в особенности ее высочество принцессу Кассандру. Я только хотел, чтобы она не беспокоилась, услышав это из чьих-либо еще уст…
Алексу никогда не приходилось повторять приказ, да на это и не было причины. Дверь отворилась, и Байрон вылетел на улицу, болтая в воздухе ногами, так как стража обошлась с ним бесцеремонно.
Не успела закрыться за Байроном дверь, как Кассандра была уже в прихожей, умоляя брата:
– Я должна пойти с тобой! Ради Бога, не отказывай мне. Я не могу сидеть здесь и ждать…
Он немного странно посмотрел на нее.
– Конечно, не можешь. Я распоряжусь насчет кареты, пока ты одеваешься. Только поторопись.
За несколько месяцев до этого он бы настоял на том, чтобы она осталась, и сам бы с этим справился. Но между прошлым и настоящим лежал целый мир перемен. Она перестала быть принцессой, находящейся под защитой королевского дома, и превратилась в красивую взрослую женщину.
Ей потребовались оба эти качества, когда она взбежала по лестнице и надела на себя первое попавшееся под руку платье. К счастью, это было простое дневное платье, и она легко справилась с пуговицами на спине. Она как раз застегивала последнюю, когда в комнату вбежала Джоанна. Она тоже была наспех одета. Брайанна, сопровождавшая их на обратном пути в Англию, появилась вслед за ней, держа на руках Амелию.
– Ты готова? – спросила Джоанна. Она была бледна, но спокойна.
Кассандра кивнула.
– Ты уже знаешь?
– Я проснулась, когда Алекс пошел посмотреть, в чем дело. Должны ли мы благодарить или проклинать Байрона? Он не самый надежный источник информации, но если в его словах есть хоть доля правды…
– Мы сами все разузнаем, – заключила Кассандра. Она быстро улыбнулась Брайанне, чмокнула в лобик Амелию и поспешила за Джоанной.
Алекс стоял возле кареты у входной двери. Он помог обеим дамам сесть и быстро к ним присоединился. Один легкий стук по крыше кареты, и она тронулась.
Они добрались до особняка Ройса за несколько минут, въехав в широкие ворота, за которыми была дорога, обсаженная старыми дубами. Хоукфорты владели лондонским домом так давно, что никто не мог сказать наверняка, с какого именно года, но в самой семье были документы, по которым можно было установить точную дату. С годами он превратился из каменной крепости в великолепный дворец, а затем в изысканный особняк, отделка которого закончилась едва ли полстолетия назад. Широкие окна, в которых отражался ранний утренний свет, располагались на симметричном расстоянии друг от друга, середину здания, напротив главного въезда, украшал подъезд с колоннами.
На стук Алекса вышел не кто иной, как сам Болкум.
– Так и думал, что вы заглянете, – сказал кузнец. – Помощник пекаря принес хлеб и сказал, Что вы вернулись. Скучали по нему небось. По его светлости, конечно, не по помощнику.
– С Ройсом все в порядке? – спросила Джоанна, когда они вошли в холл.
– В порядке, как и с погодой, – ответил Болкум. Казалось, он был удивлен. – А почему с ним должно быть что-то не в порядке?
– Проклятый Байрон, – пробурчал Алекс.
– Старина поэт? – поинтересовался Болкум. – Ну, если вы о нем, никакого вкуса, не так ли? В любом случае наш малый в порядке. В Хоукфорт отправился.
Джоанна вздохнула с облегчением.
– В Хоукфорт? Его даже здесь нет. Я должна была догадаться. Вся эта история с Греем…
– Кажется, закончилась благополучно, – сказал кузнец. – По крайней мере, его светлость не жаловались.
– Они встречались? – спросила Кассандра. – Ройс с лордом Греем?
– Да, – подтвердил Болкум. – Этим утром в Уимблдон-Коммон. Но не для того, для чего туда лорды ездят. Вы ведь так не подумали? – Но когда по их лицам стало заметно, что именно так они и подумали, кузнец покачал головой: – Лорд Ройс все-таки слегка умнее. У него была совсем другая цель. Взял тот горшок, что привез с собой с Акоры.
– Горшок? – В другой ситуации удивление Алекса было бы просто смешно. – Так это был Грей, не так ли? Боже правый, я должен был догадаться. Но как он узнал?
– От Паучихи, смекаю я, – сказал Болкум. – Слыхал, что часть земли в Уимблдон-Коммон сгорела дотла. Народ ходил посмотреть на это, но никто не может объяснить, как такое получилось. По крайней мере те, кто говорит об этом.
Алекс кивнул, довольный тем, что все было так, как должно было быть.
– И он уехал в Хоукфорт.
– Съел свой завтрак, – сказала Малридж из-за спины Болкума. – Сказал, что не может оставаться в Лондоне ни секунды больше. Он знал, что ему придется вернуться, но нуждался в нескольких днях вдали отсюда. – Она многозначительно посмотрела на Кассандру. – Многое на уме у нашего приятеля.
– Хоукфорт, – прошептала Кассандра, и все ее мечты прозвучали в одном лишь этом слове.
Была уже ночь, когда Ройс добрался до побережья, где располагалось его родовое поместье. Он был бы там гораздо раньше, если бы не грозная записка от принца-регента, которую ему принесли на причал как раз перед отплытием.
Принни узнал о встрече Ройса с Греем, по крайней мере, он услышал сильно искаженную версию происшедшего. Он был сражен мыслью о том, что друг и советник, которому он так доверял, без надобности рисковал своей жизнью. Ему нужно было срочно убедиться в том, что Ройс жив и невредим. Он ожидал, что граф Хоукфорт немедленно отправится в Карлтон-Хаус.
Ройс так и сделал, войдя через тайную дверь, находящуюся в половине дома, где жили слуги. Он застал регента лежащим в постели с холодным компрессом на голове. Полог был опущен, чтобы не пропускать свет.
– Мигрень, – простонал Принни. – Как я страдаю. Трон доставляет такие мучения! Клянусь, лучше бы я родился простым фермером и не требовал от жизни ничего, кроме хорошей погоды да еще чтобы порой пропустить стаканчик-другой.
Так как было крайне трудно представить регента в такой роли, или по крайней мере в ситуации, отдаленно напоминающей эту, Ройс оставил тираду принца-регента без ответа. Он сел рядом с кроватью и спокойно заговорил:
– Мне кажется, произошло недоразумение, сир. Как вы помните, вы просили меня приложить усилия к тому, чтобы урегулировать разногласия между тори и вигами. Я посчитал нужным встретиться с лордом Греем, который, я уверен, понял меня правильно.
Ройс, конечно, ввел регента в небольшое заблуждение, но он считал, что имеет на это полное право. Так как возможность вторжения на Акору была устранена, Грею не оставалось ничего иного, нежели только запастись терпением. Если бы он с этим справился – а Ройс был в этом уверен, – то в скором времени был бы вознагражден. А к этому моменту было бы покончено по крайней мере с очевидными разногласиями между тори и вигами.
Принц без труда оторвал голову от подушки.
– Хорошо, хорошо, рад это слышать. Грей неплохой малый, просто он немного сбился с пути. Но тем не менее, когда я услышал об Уимблдон-Коммон…
– Я искал уединения, сир, – произнес Ройс извиняющимся тоном. – Это было наивно с моей стороны.
– Вовсе нет, я вижу, что намерения у тебя были хорошие. – Принц сел, свесив толстые ноги с кровати. – Уединения… сейчас нигде не найти. Даже у стен есть уши. Теперь, полагаю, я твой должник. – Он глубоко вздохнул и сделал над собой заметное усилие, чтобы собраться. – Я ценю то, что ты для меня сделал, Хоукфорт. У тебя талант справляться с такими делами.
– Спасибо, сир. Надеюсь, мои старания принесут хоть какую-нибудь пользу.
В исключительном порыве благодарности принц сказал:
– Не знаю, что бы я без тебя делал. И все же не хочу тебя переутомлять. Прости за такие слова, но ты выглядишь изможденным.
– Что вы, что вы, сир. Вы, конечно же, правы. На самом деле я подумал, не взять ли мне пару дней…
Принц немного успокоился и сделал великодушный жест рукой.
– Пожалуйста, бери все, что потребуется. Я поручу Ливерпулю за всем проследить. Все будет на месте, когда ты вернешься.
Ройс удрученно улыбнулся и, поклонившись, встал.
– Спасибо, сир. Я вам очень признателен.
– Пока ты не ушел, есть еще парочка дел…
Или десять, или двадцать дел, безусловно, чрезвычайно срочных. День пролетел незаметно, пока Ройс занимался этими делами. Он закрылся в небольшой комнатке рядом с королевскими апартаментами, в которую лакеи допускали лишь тех немногих, кто пользовался благосклонностью принца, включая Ройса. Кого-либо другого, желавшего поговорить с известной особой, ждало разочарование. Будучи безгранично преданным своему долгу, Ройс разобрался с тем, что принц назвал «парочкой дел», и вышел из Карлтон-Хауса только после обеда.
И обнаружил, что погода переменилась. Приятный день растворился в проливном дожде. Но это не имело значения. Он был движим огромным желанием хоть на время покинуть Лондон. В такие моменты жизни Хоукфорт был ему необходим как воздух. Он был мерилом его существования, местом, где он действительно чувствовал себя дома, куда стремился попасть в трудные для себя времена.
Обычно он наслаждался свободой ветра и моря, отдыхом от мирских забот, пока плыл домой. Но сейчас это было для него испытанием. Здравый смысл подсказывал, что нужно бросить якорь до наступления темноты поблизости от места назначения. Но с закатом небо очистилось. Вскоре появилась луна.
В ее свете он наконец доплыл до берега, над которым возвышались горделивые башни Хоукфорта. Воспрянув духом при их виде, Ройс, быстро привязав лодку, живо взбежал по крутому подъему на дорогу и вскоре был у своей двери.
Ее открыл Болкум. Он выглядел так же, как и этим утром в Лондоне, где Ройс видел его в последний раз.
– Я не ожидал тебя здесь так скоро, – сказал Ройс. Кузнец пожал плечами.
– Ведь нет ничего дурного в неожиданности?
– Нет, конечно, нет. По пути не возникло затруднений?
– Ничуть, – уверила его Малридж. – Они никогда не возникают.
Ройс стряхнул капли воды с плаща и с удовольствием посмотрел на огонь. От всего сердца он сказал:
– Здесь всегда так хорошо. Болкум кивнул.
– С севера идет грозовая туча. Жуткая будет ночка.
– Раздуй-ка огонь, – посоветовала Малридж.
Болкум с силой дунул на поленья, так что искры полетели вверх по огромному каменному камину.
Ройсу она сказала: – Не засиживайтесь допоздна.
– Я и не собирался, – уверил он Малридж, но их уже не было. Он вновь посмотрел на пламя, думая, что ляжет спать, когда сможет, когда наконец настолько устанет, что мысли о Кассандре больше не будут причинять ему такую горькую боль.
Она бы умерла.
Эти слова, постоянно звучавшие в голове, сейчас уже утратили свою горечь. Ей на смену пришло понимание главного: она не умерла. Кассандра осталась жива. Бесспорно, ее не было рядом, но все же она была жива. И он был безумно этому рад.
Она была сильной и благородной женщиной, настоящей Атридис, но также и той Кассандрой, которую он увидел в первый раз, – кружившейся в бледно-желтом платье, будто бы вокруг майского дерева, радуясь весне. Сейчас был разгар лета, хотя погода стояла осенняя, и не было ни малейшей надежды на то, что когда-нибудь его чувства к ней охладеют.
Боже, как он по ней скучал! Скучал по ощущению теплого прикосновения ее кожи, по пылу ее страсти, по ее звонкому смеху, по ее белоснежной улыбке, по свету в ее глазах. До тех пор, пока не понял, что его мир состоит из того, что ушло из него.
Он должен был остаться. Остаться на Акоре и бороться, пока не добился бы взаимопонимания. Он мог бы, если бы не долг, тот же самый долг, заставивший Кассандру пойти на то, что она сделала.
Они оба были верны долгу. Он был лишь одной гранью той силы, которая свела их вместе.
Что она делает сейчас? Возможно, спит? Ей снится будущее, в котором нет его?
Ройс стукнул кулаком по старинной дубовой каминной полке. Он был мужчиной, Хоукфортом. Никогда еще его предки не отказывались от того, что принадлежало им по праву.
От ветра затрепетал огонь в камине. Он посмотрел на него, но увидел не ярко горящее пламя, а тень прошлого, древний род доблестных мужчин и храбрых женщин, которые раньше жили здесь, в Хоукфорте. Что бы они сказали ему, если бы могли? Действительно, что? По правде говоря, казалось, что они все еще находились в доме, где раньше жили и любили. Присутствие их, бесспорно, было тихим, но таким же ощутимым, как камень или песок.
– Ройс…
Вздрогнув, он повернулся, но никого не увидел. И все же он мог поклясться, что услышал свое имя.
От усталости разыгралось воображение, предположил Ройс, но он вовсе не устал. Напротив, он был полон сил, будто бы груз сомнений, долго терзавший его, был сброшен.
– Ройс…
Он поднял голову и посмотрел вверх, на темную лестницу, откуда, казалось, доносился голос. Быть может, это дух? Если так, то очень печальный.
– Довольно прохладно, ты так не считаешь? – спросил дух.
– Кассандра?.. – Не может быть. Он, должно быть, переутомился, и сильное желание быть с ней рядом каким-то образом вызвало ее образ.
Но как хорош был этот образ! На ней было надето что-то легкое и белое, возможно, ночная рубашка, а ее черные как смоль волосы рассыпались по плечам. Она казалась юной и неуверенной. Не Атридис, но, бесспорно, Кассандра.
Он шел вперед быстрыми шагами, сокращая дистанцию между ними, мысли его витали где-то далеко. Он всегда был Хоукфортом и останется им навеки, а она была женщиной, которую он ждал всю свою жизнь.
– Здесь всегда так холодно? – спросила она. – Даже летом?
– Да, иногда, – сказал он, подойдя к лестнице и быстро взбежав по ней.
Когда он приблизился, ее образ прояснился. Она покусывала нижнюю губу.
– Это английское лето, – сказал он тихо, хотя его буквально переполняло ощущение свободы, радости и возможности говорить с ней. – Это полезно розам.
– Здесь есть розы? – Она стояла очень близко.
Ройс протянул руку, стараясь не напугать ее или, Боже сохрани, не причинить ей боль. Он не дышал до тех пор, пока не коснулся ее руки.
И только тогда он немного успокоился.
– Да, и довольно много. Я покажу их тебе, если хочешь. Утром.
– Да, – сказала она, подойдя ближе, совсем близко.
Он обнял ее, и она задрожала. У нее закружилась голова от такого облегчения и искренней радости, захлестнувших ее. Она была здесь, в Хоукфорте, вместе с Ройсом, в том месте и той жизни, которая ей и не снилась. Но это был не сон, а реальность, в которой, казалось, каждый ее шаг приближал ее к этому прекрасному мгновению. Она чувствовала его тепло и нежность, его силу, которая была ее убежищем, его любовь, которая была ее счастьем. Слезы слепили ей глаза, но ее улыбка была лучезарнее солнца.
– Утром, – сказала она.
– Боже, Кассандра, – прошептал он и обнял ее еще крепче. – Ты действительно здесь?
Она рассмеялась.
– О да, наконец-то. Восемнадцать дней еще никогда не были такими долгими! До того, как ты покинул Акору, я знала, что не выдержу прощания с тобой. Я понимаю, что причиняла тебе боль и что ты разгневан, но мы созданы друг для друга, я в этом абсолютно уверена. Я бы построила плот и управляла им сама, лишь бы добраться сюда, поэтому не говори, что мне не следовало сюда приезжать, ибо я не буду слушать. Ради тебя одного я оказалась в Англии, хотя тогда и не понимала этого. Ты был целью моего пребывания здесь, и мы оба знаем, что не сможем жить друг без друга.
Ройс все еще не верил в то, что она здесь, и ему было трудно следить за ее быстрой речью, но он все же уловил ее суть.
– Я больше никогда не отпущу тебя, – поклялся он. – Но как ты сюда попала?
– Атрей очень быстро поправляется и уже вернулся к своим обязанностям. Назначена дата суда над Дейлосом. Многие гелиосцы освобождены, они действительно не имели никакого представления о том, что собирался сделать Дейлос. Некоторые, правда, все еще задержаны и ожидают, когда прояснится, какую роль они в этом сыграли, если вообще были причастны к этому делу. Так как все сложилось удачно, Атрей согласился, чтобы Алекс с Джоанной безотлагательно вернулись в Англию. Я поехала с ними.
Ройс слегка напрягся. Интимность их объятий – не то, что должен был увидеть брат.
– Алекс здесь?
Кассандра чуть-чуть отодвинулась, чтобы лучше рассмотреть его полными любви глазами.
– Он в Лондоне, но просил тебе кое-что передать. Я не совсем понимаю его послание, но тем не менее вот его слова: он просил передать, что они с Джоанной приедут завтра в Хоукфорт и что он верит в то, что ты поведешь себя так же благородно, как и он когда-то.
Вспомнив об обстоятельствах, сопутствовавших предложению Алекса Джоанне годом раньше в огромном холле Хоукфорта, Ройс улыбнулся.
– Он так сказал, правда?
– Да. Ты и дальше намереваешься быть таким загадочным?
– О нет, – заверил ее Ройс. – Я обещаю, что все тебе объясню… завтра, после того как покажу тебе розы.
Он вновь крепко обнял ее. Человек, который поборол свои страхи, мрачно сказал: – Я боялся потерять тебя.
– Ты боялся? – спросила она.
– Очень сильно, – сказал он, вдыхая запах ее кожи. – Страх заставил меня забыть то, что важнее всего на свете.
– Это мгновение, – сказала бывшая прорицательница, – и все остальные, что идут одно за другим через все века. Каждое удивительное, драгоценное мгновение.
Его смех, вызванный огромным облегчением и еще большей любовью, взлетел вверх по каменной лестнице и эхом отразился от вершины старинной башни. Он быстро и уверенно отнес ее туда, положил на большую кровать, стоявшую напротив широких окон, из которых было видно море и луна, отражавшаяся в нем.
И в этом месте, где так много любовников творили свою магию, лорд Хоукфорт и его принцесса поклялись друг другу в том, что будущее, которое теперь принадлежало им, они будут строить вместе.
Она мало и беспокойно спала. И во сне ей вновь являлся златовласый воин.
На восьмой день осторожно, как она это назвала – «ради эксперимента», решила вызвать видение.
Ничего не получилось. Абсолютно ничего. Она не только не смогла даже краем глаза увидеть будущее, но у нее это не вызвало никаких последствий, как было раньше. Ни головной боли, ни тошноты, ни головокружений, ничего.
На следующий день она вновь попыталась, но опять безуспешно. В ней зародилась надежда, что, возможно, она никогда больше не увидит грядущего.
На десятый день стало прохладнее, и небо было покрыто облаками. Несмотря на это, она бодро встала, гадая, что принесет ей этот день.
Вновь она была здесь и смотрела в иллюминатор корабля с головой быка на носу на шпили Лондона, появлявшиеся во время вечернего отлива.
В дверь постучали. Кассандра услышала звук и очнулась от глубокого сна. Тук… тук… тук.
Что это было? Постепенно пробуждаясь, Кассандра попыталась выяснить, откуда идет звук.
Она уже не была на море. Они добрались до Лондона… наконец-то. Она была в доме Алекса и Джоанны.
Тук… тук… тук.
Ройс! Возможно, это Ройс. Он мог узнать, что они вернулись. Ни минуты не раздумывая, движимая только страстным желанием быть рядом с ним, она вскочила с постели и кинулась через всю комнату к двери, в последний момент вспомнив, что на ней практически нет одежды. Что-то пробормотав, она схватила со стула пеньюар и накинула его, уже сбегая вниз по коридору с развевающимися распущенными волосами.
Слуги были все еще в Босуике, куда их отослал Алекс перед отплытием, узнав о нападении на Атрея. В доме находились только акорцы, включая полдюжины воинов, охранявших их. Двое как раз стояли в прихожей перед столь ранним посетителем, который смотрел на них из-за только что отворенной двери. Он был ошеломлен, удивлен, восхищен и встревожен видом воинов.
– Одиссей! – воскликнул он, рассматривая одетых в туники мужчин с мечами на поясе. – Гектор и Ахилл! Легионы греков и троянцев вновь живы! Я перенесся в другое время!
Байрон. Она была разочарована и к тому же раздражена. Поэта захлестнули чувства, он был в исступлении, разве только не танцевал от восторга. Он не мог оторвать взгляд от стражи, которая также была озадачена. В следующее мгновение он ее увидит. Очень жаль, что посетитель не оказался Рой-сом. Байрона, да еще до завтрака, она бы не смогла вынести.
– Возвращайся в постель, – посоветовал Алекс. Он появился на лестничной площадке позади нее, заправляя в штаны сорочку. – Я с ним разберусь.
Она с благодарностью кивнула ему в ответ, но все же осталась, лишь сделав вид, что уходит.
– Милорд, – сказал Байрон, увидев Алекса. – Какая удача застать вас дома.
– С чего бы это? – спросил Алекс, кивнув страже, которая отошла, но не слишком далеко. – Вряд ли сейчас подходящее время для визитов.
– Безусловно, и при других обстоятельствах я бы и не посмел вторгнуться к вам. Но когда я узнал, что вы вернулись, я подумал, что…
– Как вы узнали об этом? – прервал его Алекс.
– Ночной дозор заметил здесь какое-то движение… кареты, свет и тому подобное. Но как я говорил…
– И посчитали это хорошим поводом, чтобы пустить слушок? Как я рад слышать, что в Лондоне %-.
все настолько спокойно, что у дозорных остается время на сплетни.
– Ах, вы об этом, да, за ними такое водится. Намного приятнее, чем преследовать нарушителей, не так ли? Но я говорил, я сначала удивился, почему вы не вмешались. Затем мне вдруг пришло на ум, что, возможно, вы не знали. Я хотел убедиться в том, что это не так.
Уже на грани терпения Алекс спросил:
– Не знал – что?
– Как, о событиях в Уимблдон-Коммон, конечно. – Когда и это не вызвало никакой реакции, Байрон выпалил: – Размолвка между лордом Хоукфортом и лордом Греем. Я был там, в Мельбурн-Хаусе, и стоял возле них, когда это случилось. Все только об этом и говорят. Они назначили встречу на это утро. Вы действительно не знали?
Кассандра зажала рот ладонью, чтобы приглушить крик. Прислонившись к стене, она смотрела на человека, который принес такую ужасную весть. Конечно же, она его неправильно поняла. У Байрона талант все драматизировать, если не сказать больше. Он мог иметь в виду все что угодно… или ничего.
– Вы хотите сказать, – очень тихо спросил Алекс, – что сегодня состоится дуэль между моим зятем и лордом Греем?
– Скорее уже состоялась, как мне кажется. Как правило, подобные встречи происходят рано, не так ли? Еще неизвестно, чем все это кончилось, все пребывают в таком напряжении…
Поэт сделал учтивую паузу, как и можно было предполагать. Его нездоровый аппетит к скандалам не был удовлетворен.
– Убирайтесь прочь! – сказал Алекс и поднял руку, подзывая стражу.
– Но, милорд, – возразил Байрон, в страхе уставившись на человека, который к нему приближался, – я не имел в виду ничего дурного! Я глубоко уважаю лорда Хоукфорта и всех вас, в особенности ее высочество принцессу Кассандру. Я только хотел, чтобы она не беспокоилась, услышав это из чьих-либо еще уст…
Алексу никогда не приходилось повторять приказ, да на это и не было причины. Дверь отворилась, и Байрон вылетел на улицу, болтая в воздухе ногами, так как стража обошлась с ним бесцеремонно.
Не успела закрыться за Байроном дверь, как Кассандра была уже в прихожей, умоляя брата:
– Я должна пойти с тобой! Ради Бога, не отказывай мне. Я не могу сидеть здесь и ждать…
Он немного странно посмотрел на нее.
– Конечно, не можешь. Я распоряжусь насчет кареты, пока ты одеваешься. Только поторопись.
За несколько месяцев до этого он бы настоял на том, чтобы она осталась, и сам бы с этим справился. Но между прошлым и настоящим лежал целый мир перемен. Она перестала быть принцессой, находящейся под защитой королевского дома, и превратилась в красивую взрослую женщину.
Ей потребовались оба эти качества, когда она взбежала по лестнице и надела на себя первое попавшееся под руку платье. К счастью, это было простое дневное платье, и она легко справилась с пуговицами на спине. Она как раз застегивала последнюю, когда в комнату вбежала Джоанна. Она тоже была наспех одета. Брайанна, сопровождавшая их на обратном пути в Англию, появилась вслед за ней, держа на руках Амелию.
– Ты готова? – спросила Джоанна. Она была бледна, но спокойна.
Кассандра кивнула.
– Ты уже знаешь?
– Я проснулась, когда Алекс пошел посмотреть, в чем дело. Должны ли мы благодарить или проклинать Байрона? Он не самый надежный источник информации, но если в его словах есть хоть доля правды…
– Мы сами все разузнаем, – заключила Кассандра. Она быстро улыбнулась Брайанне, чмокнула в лобик Амелию и поспешила за Джоанной.
Алекс стоял возле кареты у входной двери. Он помог обеим дамам сесть и быстро к ним присоединился. Один легкий стук по крыше кареты, и она тронулась.
Они добрались до особняка Ройса за несколько минут, въехав в широкие ворота, за которыми была дорога, обсаженная старыми дубами. Хоукфорты владели лондонским домом так давно, что никто не мог сказать наверняка, с какого именно года, но в самой семье были документы, по которым можно было установить точную дату. С годами он превратился из каменной крепости в великолепный дворец, а затем в изысканный особняк, отделка которого закончилась едва ли полстолетия назад. Широкие окна, в которых отражался ранний утренний свет, располагались на симметричном расстоянии друг от друга, середину здания, напротив главного въезда, украшал подъезд с колоннами.
На стук Алекса вышел не кто иной, как сам Болкум.
– Так и думал, что вы заглянете, – сказал кузнец. – Помощник пекаря принес хлеб и сказал, Что вы вернулись. Скучали по нему небось. По его светлости, конечно, не по помощнику.
– С Ройсом все в порядке? – спросила Джоанна, когда они вошли в холл.
– В порядке, как и с погодой, – ответил Болкум. Казалось, он был удивлен. – А почему с ним должно быть что-то не в порядке?
– Проклятый Байрон, – пробурчал Алекс.
– Старина поэт? – поинтересовался Болкум. – Ну, если вы о нем, никакого вкуса, не так ли? В любом случае наш малый в порядке. В Хоукфорт отправился.
Джоанна вздохнула с облегчением.
– В Хоукфорт? Его даже здесь нет. Я должна была догадаться. Вся эта история с Греем…
– Кажется, закончилась благополучно, – сказал кузнец. – По крайней мере, его светлость не жаловались.
– Они встречались? – спросила Кассандра. – Ройс с лордом Греем?
– Да, – подтвердил Болкум. – Этим утром в Уимблдон-Коммон. Но не для того, для чего туда лорды ездят. Вы ведь так не подумали? – Но когда по их лицам стало заметно, что именно так они и подумали, кузнец покачал головой: – Лорд Ройс все-таки слегка умнее. У него была совсем другая цель. Взял тот горшок, что привез с собой с Акоры.
– Горшок? – В другой ситуации удивление Алекса было бы просто смешно. – Так это был Грей, не так ли? Боже правый, я должен был догадаться. Но как он узнал?
– От Паучихи, смекаю я, – сказал Болкум. – Слыхал, что часть земли в Уимблдон-Коммон сгорела дотла. Народ ходил посмотреть на это, но никто не может объяснить, как такое получилось. По крайней мере те, кто говорит об этом.
Алекс кивнул, довольный тем, что все было так, как должно было быть.
– И он уехал в Хоукфорт.
– Съел свой завтрак, – сказала Малридж из-за спины Болкума. – Сказал, что не может оставаться в Лондоне ни секунды больше. Он знал, что ему придется вернуться, но нуждался в нескольких днях вдали отсюда. – Она многозначительно посмотрела на Кассандру. – Многое на уме у нашего приятеля.
– Хоукфорт, – прошептала Кассандра, и все ее мечты прозвучали в одном лишь этом слове.
Была уже ночь, когда Ройс добрался до побережья, где располагалось его родовое поместье. Он был бы там гораздо раньше, если бы не грозная записка от принца-регента, которую ему принесли на причал как раз перед отплытием.
Принни узнал о встрече Ройса с Греем, по крайней мере, он услышал сильно искаженную версию происшедшего. Он был сражен мыслью о том, что друг и советник, которому он так доверял, без надобности рисковал своей жизнью. Ему нужно было срочно убедиться в том, что Ройс жив и невредим. Он ожидал, что граф Хоукфорт немедленно отправится в Карлтон-Хаус.
Ройс так и сделал, войдя через тайную дверь, находящуюся в половине дома, где жили слуги. Он застал регента лежащим в постели с холодным компрессом на голове. Полог был опущен, чтобы не пропускать свет.
– Мигрень, – простонал Принни. – Как я страдаю. Трон доставляет такие мучения! Клянусь, лучше бы я родился простым фермером и не требовал от жизни ничего, кроме хорошей погоды да еще чтобы порой пропустить стаканчик-другой.
Так как было крайне трудно представить регента в такой роли, или по крайней мере в ситуации, отдаленно напоминающей эту, Ройс оставил тираду принца-регента без ответа. Он сел рядом с кроватью и спокойно заговорил:
– Мне кажется, произошло недоразумение, сир. Как вы помните, вы просили меня приложить усилия к тому, чтобы урегулировать разногласия между тори и вигами. Я посчитал нужным встретиться с лордом Греем, который, я уверен, понял меня правильно.
Ройс, конечно, ввел регента в небольшое заблуждение, но он считал, что имеет на это полное право. Так как возможность вторжения на Акору была устранена, Грею не оставалось ничего иного, нежели только запастись терпением. Если бы он с этим справился – а Ройс был в этом уверен, – то в скором времени был бы вознагражден. А к этому моменту было бы покончено по крайней мере с очевидными разногласиями между тори и вигами.
Принц без труда оторвал голову от подушки.
– Хорошо, хорошо, рад это слышать. Грей неплохой малый, просто он немного сбился с пути. Но тем не менее, когда я услышал об Уимблдон-Коммон…
– Я искал уединения, сир, – произнес Ройс извиняющимся тоном. – Это было наивно с моей стороны.
– Вовсе нет, я вижу, что намерения у тебя были хорошие. – Принц сел, свесив толстые ноги с кровати. – Уединения… сейчас нигде не найти. Даже у стен есть уши. Теперь, полагаю, я твой должник. – Он глубоко вздохнул и сделал над собой заметное усилие, чтобы собраться. – Я ценю то, что ты для меня сделал, Хоукфорт. У тебя талант справляться с такими делами.
– Спасибо, сир. Надеюсь, мои старания принесут хоть какую-нибудь пользу.
В исключительном порыве благодарности принц сказал:
– Не знаю, что бы я без тебя делал. И все же не хочу тебя переутомлять. Прости за такие слова, но ты выглядишь изможденным.
– Что вы, что вы, сир. Вы, конечно же, правы. На самом деле я подумал, не взять ли мне пару дней…
Принц немного успокоился и сделал великодушный жест рукой.
– Пожалуйста, бери все, что потребуется. Я поручу Ливерпулю за всем проследить. Все будет на месте, когда ты вернешься.
Ройс удрученно улыбнулся и, поклонившись, встал.
– Спасибо, сир. Я вам очень признателен.
– Пока ты не ушел, есть еще парочка дел…
Или десять, или двадцать дел, безусловно, чрезвычайно срочных. День пролетел незаметно, пока Ройс занимался этими делами. Он закрылся в небольшой комнатке рядом с королевскими апартаментами, в которую лакеи допускали лишь тех немногих, кто пользовался благосклонностью принца, включая Ройса. Кого-либо другого, желавшего поговорить с известной особой, ждало разочарование. Будучи безгранично преданным своему долгу, Ройс разобрался с тем, что принц назвал «парочкой дел», и вышел из Карлтон-Хауса только после обеда.
И обнаружил, что погода переменилась. Приятный день растворился в проливном дожде. Но это не имело значения. Он был движим огромным желанием хоть на время покинуть Лондон. В такие моменты жизни Хоукфорт был ему необходим как воздух. Он был мерилом его существования, местом, где он действительно чувствовал себя дома, куда стремился попасть в трудные для себя времена.
Обычно он наслаждался свободой ветра и моря, отдыхом от мирских забот, пока плыл домой. Но сейчас это было для него испытанием. Здравый смысл подсказывал, что нужно бросить якорь до наступления темноты поблизости от места назначения. Но с закатом небо очистилось. Вскоре появилась луна.
В ее свете он наконец доплыл до берега, над которым возвышались горделивые башни Хоукфорта. Воспрянув духом при их виде, Ройс, быстро привязав лодку, живо взбежал по крутому подъему на дорогу и вскоре был у своей двери.
Ее открыл Болкум. Он выглядел так же, как и этим утром в Лондоне, где Ройс видел его в последний раз.
– Я не ожидал тебя здесь так скоро, – сказал Ройс. Кузнец пожал плечами.
– Ведь нет ничего дурного в неожиданности?
– Нет, конечно, нет. По пути не возникло затруднений?
– Ничуть, – уверила его Малридж. – Они никогда не возникают.
Ройс стряхнул капли воды с плаща и с удовольствием посмотрел на огонь. От всего сердца он сказал:
– Здесь всегда так хорошо. Болкум кивнул.
– С севера идет грозовая туча. Жуткая будет ночка.
– Раздуй-ка огонь, – посоветовала Малридж.
Болкум с силой дунул на поленья, так что искры полетели вверх по огромному каменному камину.
Ройсу она сказала: – Не засиживайтесь допоздна.
– Я и не собирался, – уверил он Малридж, но их уже не было. Он вновь посмотрел на пламя, думая, что ляжет спать, когда сможет, когда наконец настолько устанет, что мысли о Кассандре больше не будут причинять ему такую горькую боль.
Она бы умерла.
Эти слова, постоянно звучавшие в голове, сейчас уже утратили свою горечь. Ей на смену пришло понимание главного: она не умерла. Кассандра осталась жива. Бесспорно, ее не было рядом, но все же она была жива. И он был безумно этому рад.
Она была сильной и благородной женщиной, настоящей Атридис, но также и той Кассандрой, которую он увидел в первый раз, – кружившейся в бледно-желтом платье, будто бы вокруг майского дерева, радуясь весне. Сейчас был разгар лета, хотя погода стояла осенняя, и не было ни малейшей надежды на то, что когда-нибудь его чувства к ней охладеют.
Боже, как он по ней скучал! Скучал по ощущению теплого прикосновения ее кожи, по пылу ее страсти, по ее звонкому смеху, по ее белоснежной улыбке, по свету в ее глазах. До тех пор, пока не понял, что его мир состоит из того, что ушло из него.
Он должен был остаться. Остаться на Акоре и бороться, пока не добился бы взаимопонимания. Он мог бы, если бы не долг, тот же самый долг, заставивший Кассандру пойти на то, что она сделала.
Они оба были верны долгу. Он был лишь одной гранью той силы, которая свела их вместе.
Что она делает сейчас? Возможно, спит? Ей снится будущее, в котором нет его?
Ройс стукнул кулаком по старинной дубовой каминной полке. Он был мужчиной, Хоукфортом. Никогда еще его предки не отказывались от того, что принадлежало им по праву.
От ветра затрепетал огонь в камине. Он посмотрел на него, но увидел не ярко горящее пламя, а тень прошлого, древний род доблестных мужчин и храбрых женщин, которые раньше жили здесь, в Хоукфорте. Что бы они сказали ему, если бы могли? Действительно, что? По правде говоря, казалось, что они все еще находились в доме, где раньше жили и любили. Присутствие их, бесспорно, было тихим, но таким же ощутимым, как камень или песок.
– Ройс…
Вздрогнув, он повернулся, но никого не увидел. И все же он мог поклясться, что услышал свое имя.
От усталости разыгралось воображение, предположил Ройс, но он вовсе не устал. Напротив, он был полон сил, будто бы груз сомнений, долго терзавший его, был сброшен.
– Ройс…
Он поднял голову и посмотрел вверх, на темную лестницу, откуда, казалось, доносился голос. Быть может, это дух? Если так, то очень печальный.
– Довольно прохладно, ты так не считаешь? – спросил дух.
– Кассандра?.. – Не может быть. Он, должно быть, переутомился, и сильное желание быть с ней рядом каким-то образом вызвало ее образ.
Но как хорош был этот образ! На ней было надето что-то легкое и белое, возможно, ночная рубашка, а ее черные как смоль волосы рассыпались по плечам. Она казалась юной и неуверенной. Не Атридис, но, бесспорно, Кассандра.
Он шел вперед быстрыми шагами, сокращая дистанцию между ними, мысли его витали где-то далеко. Он всегда был Хоукфортом и останется им навеки, а она была женщиной, которую он ждал всю свою жизнь.
– Здесь всегда так холодно? – спросила она. – Даже летом?
– Да, иногда, – сказал он, подойдя к лестнице и быстро взбежав по ней.
Когда он приблизился, ее образ прояснился. Она покусывала нижнюю губу.
– Это английское лето, – сказал он тихо, хотя его буквально переполняло ощущение свободы, радости и возможности говорить с ней. – Это полезно розам.
– Здесь есть розы? – Она стояла очень близко.
Ройс протянул руку, стараясь не напугать ее или, Боже сохрани, не причинить ей боль. Он не дышал до тех пор, пока не коснулся ее руки.
И только тогда он немного успокоился.
– Да, и довольно много. Я покажу их тебе, если хочешь. Утром.
– Да, – сказала она, подойдя ближе, совсем близко.
Он обнял ее, и она задрожала. У нее закружилась голова от такого облегчения и искренней радости, захлестнувших ее. Она была здесь, в Хоукфорте, вместе с Ройсом, в том месте и той жизни, которая ей и не снилась. Но это был не сон, а реальность, в которой, казалось, каждый ее шаг приближал ее к этому прекрасному мгновению. Она чувствовала его тепло и нежность, его силу, которая была ее убежищем, его любовь, которая была ее счастьем. Слезы слепили ей глаза, но ее улыбка была лучезарнее солнца.
– Утром, – сказала она.
– Боже, Кассандра, – прошептал он и обнял ее еще крепче. – Ты действительно здесь?
Она рассмеялась.
– О да, наконец-то. Восемнадцать дней еще никогда не были такими долгими! До того, как ты покинул Акору, я знала, что не выдержу прощания с тобой. Я понимаю, что причиняла тебе боль и что ты разгневан, но мы созданы друг для друга, я в этом абсолютно уверена. Я бы построила плот и управляла им сама, лишь бы добраться сюда, поэтому не говори, что мне не следовало сюда приезжать, ибо я не буду слушать. Ради тебя одного я оказалась в Англии, хотя тогда и не понимала этого. Ты был целью моего пребывания здесь, и мы оба знаем, что не сможем жить друг без друга.
Ройс все еще не верил в то, что она здесь, и ему было трудно следить за ее быстрой речью, но он все же уловил ее суть.
– Я больше никогда не отпущу тебя, – поклялся он. – Но как ты сюда попала?
– Атрей очень быстро поправляется и уже вернулся к своим обязанностям. Назначена дата суда над Дейлосом. Многие гелиосцы освобождены, они действительно не имели никакого представления о том, что собирался сделать Дейлос. Некоторые, правда, все еще задержаны и ожидают, когда прояснится, какую роль они в этом сыграли, если вообще были причастны к этому делу. Так как все сложилось удачно, Атрей согласился, чтобы Алекс с Джоанной безотлагательно вернулись в Англию. Я поехала с ними.
Ройс слегка напрягся. Интимность их объятий – не то, что должен был увидеть брат.
– Алекс здесь?
Кассандра чуть-чуть отодвинулась, чтобы лучше рассмотреть его полными любви глазами.
– Он в Лондоне, но просил тебе кое-что передать. Я не совсем понимаю его послание, но тем не менее вот его слова: он просил передать, что они с Джоанной приедут завтра в Хоукфорт и что он верит в то, что ты поведешь себя так же благородно, как и он когда-то.
Вспомнив об обстоятельствах, сопутствовавших предложению Алекса Джоанне годом раньше в огромном холле Хоукфорта, Ройс улыбнулся.
– Он так сказал, правда?
– Да. Ты и дальше намереваешься быть таким загадочным?
– О нет, – заверил ее Ройс. – Я обещаю, что все тебе объясню… завтра, после того как покажу тебе розы.
Он вновь крепко обнял ее. Человек, который поборол свои страхи, мрачно сказал: – Я боялся потерять тебя.
– Ты боялся? – спросила она.
– Очень сильно, – сказал он, вдыхая запах ее кожи. – Страх заставил меня забыть то, что важнее всего на свете.
– Это мгновение, – сказала бывшая прорицательница, – и все остальные, что идут одно за другим через все века. Каждое удивительное, драгоценное мгновение.
Его смех, вызванный огромным облегчением и еще большей любовью, взлетел вверх по каменной лестнице и эхом отразился от вершины старинной башни. Он быстро и уверенно отнес ее туда, положил на большую кровать, стоявшую напротив широких окон, из которых было видно море и луна, отражавшаяся в нем.
И в этом месте, где так много любовников творили свою магию, лорд Хоукфорт и его принцесса поклялись друг другу в том, что будущее, которое теперь принадлежало им, они будут строить вместе.