Страница:
Задумав аншлюс (присоединение) Австрии, Гитлер был уверен в успехе, ибо он получил от Англии заверения о поддержке. Они были подтверждены английским послом в Берлине Гендерсоном 3 марта 1938 года. От США Гитлер получил аналогичные заверения во время своей беседы в Берлине в начале того же года с бывшим американским президентом Гербертом Гувером.
А потом был Мюнхен - вершина "дипломатической деятельности по умиротворению его агрессии" в сторону Советского Союза. СССР был готов оказать военную помощь Чехословакии, но призывов о помощи со стороны Чехословакии не последовало, ибо в Праге оценивали обстановку по-другому. Вот слова министра пропаганды Чехословакии: "Советская Россия, без сомнения, была готова вступить в войну. Однако наша война на стороне России не была бы войной только против Германии. Вся Европа с Францией и Великобританией рассматривали бы ее как войну между большевизмом и Европой, и таким образом, возможно, вся Европа выступила бы против России и против нас". Ничего не скажешь. Красноречиво глаголал чехословацкий политик. Как говорится, у страха глаза велики.
Г. Геринг на процессе в Нюрнберге на вопрос: "Верно ли, что Англия заключила Мюнхенское соглашение для того, чтобы подтолкнуть Германию на агрессию против Советского Союза?" - ответил: "Разумеется, это было так".
История человечества знала и более продолжительные войны, но не было войны столь кровопролитной и разрушительной, чем Вторая мировая. В пламени ее огня погибло более 50 миллионов человек. Только народы Европы потеряли убитыми в два с лишним раза больше, чем за предшествующие 350 лет. Ареной непосредственных боевых столкновений стала территория сорока государств. В войне участвовала 61 страна с населением 1 миллиард 700 миллионов человек. Главную тяжесть войны вынес Советский Союз, а это значит в первую очередь наш солдат.
Большинство этих солдат были молоды, перед ними только открывалась жизнь. Их убеждения и представления о добре и зле были исконно народными. Они сострадали терпящим бедствия, гонимым. Они были готовы прийти людям на помощь. Им были отвратительны ложь, несправедливость, лицемерие. В этом представлялась нашим врагам непостижимость русской истории и русской души.
Народная война - это та война, в которой участвует действительно каждый, кому дорога судьба Отечества. Колокола памяти не тревожат вечный покой тех, кто, смертью смерть поправ, отдал жизнь за честь, свободу и независимость родной земли, за мирное небо над ней и над всей планетой. Они, эти колокола, учат мужеству и братству живых, зовут к решительным действиям во имя спасения человечества и снова говорят о том, какой великой ценой была оплачена победа!
А заправил закабаления народа, алчущих богатеть на людских страданиях, сегодня, как и во все времена интересует лишь одно - нажива.
В "Капитале" К. Маркс приводит цитату (ее приписывают ему, хотя, возможно, он ее позаимствовал): "Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы. При 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы".
Тайна рождения войн раскрывается каждым человеком по-своему: кто виновен в том, как она происходила, и какой был результат. Наша война с гитлеровской Германией была не только столкновением двух государств, двух противоположных общественных систем, но и двух идеологий, двух разных взглядов на жизнь. Нацизм нес порабощение всему миру, и он это прекрасно сознавал, правда не думая о последствиях своих деяний, а наш народ отстаивал свою землю и сражался ради жизни на земле не только своей, но и всего человечества.
Стараясь использовать войну в своих интересах, наши англо-американские союзники всеми возможными способами стремились, с одной стороны, как можно дольше затягивать открытие второго фронта, рассчитывая на окончательное истощение главных воюющих держав, а с другой - убедить советское руководство отвести войска с тех территорий, которые Англия и США считали сферой своих национальных притязаний (Закавказье, Иран, Приполярье). Англия и США имели желание ослабить как можно сильнее не только Германию, но и СССР. Роль США в войне, стоившей России огромных жертв, материальных затрат, американский президент Ф. Рузвельт рассматривал в категориях азартного карточного игрока, для которого страдания десятков миллионов русских людей ничего не стоили.
В беседе со своим сыном Элиотом президент Рузвельт популярно излагал ему свои мысли: "Ты представь себе, что это футбольный матч, а мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамье. В данный момент основные игроки - это русские, китайцы и в меньшей степени англичане. Нам предназначена роль... игроков, которые вступят в игру в решающий момент... Еще до того, как наши форварды выдохнутся, мы вступим в игру, чтобы забить решающий гол. Мы придем со свежими силами. Если мы правильно выберем момент, наши форварды еще не устанут и..."
Как считалось в американских правящих кругах, война открывала перед Соединенными Штатами небывалые возможности изменить в свою пользу мировое соотношение сил, осуществить новый передел мира, потеснить и отбросить как союзников, так и конкурентов. По существу, с самого начала мировой войны мысли американских руководителей были заняты не тем, как ее побыстрее закончить, а как переделать мир по американскому образу и подобию.
В близком кругу президент США признавался, что предпочитает скорее тратить "доллары налогоплательщиков, чем жизни этих налогоплательщиков". Мысли Черчилля в силу сложившихся обстоятельств были скромнее: он думал прежде всего о том, как уберечь огромную британскую колониальную империю и выйти из войны с наименьшими потерями. СССР вопреки недавним пожеланиям стал боевым союзником, но это не означало, что следовало забыть о собственных интересах.
Несмотря на трудности, для борьбы с фашизмом все-таки складывалась антифашистская коалиция государств с различным общественным строем. Но абсолютного доверия друг к другу у участников коалиции не было. Летом 1942 года американских руководителей волновал вопрос: выстоит ли Советский Союз, нанесший под Москвой вермахту первое крупное поражение и развеявший миф о "непобедимости" гитлеровской Германии, не пойдет ли после огромных успехов немцев на южном участке советско-германского фронта на заключение сепаратного мира?
Последующие события на советско-германском фронте заставили руководителей западных держав задуматься о том, что в Берлин они могут и "опоздать". В американском журнале "Тайм" была помещена карикатура: заспанный Черчилль в четыре часа утра снимает телефонную трубку и слышит знакомый голос: "Уинстон! Это я, Джо (Сталин. - Авт.). Я у Кале. Теперь вы можете переходить Ла-Манш. Теперь безопасно".
Разведки всех государств внимательно следили и за внутриполитической обстановкой в Германии, ожидая и переворота против нацистского режима, и других событий, способных повлиять на обстановку в мире. Сталин в одной из телеграмм послу СССР в Лондоне И. М. Майскому допускал возможность сговора Черчилля "с Германией Гитлера или Брюнинга за счет нашей страны". Основания для таких подозрений были: в 1943 году срок открытия второго фронта был перенесен в третий раз! Пассивность союзников играла на руку Германии, облегчив ей задачу организации крупного наступления на Курской дуге.
Такая, мягко говоря, "игра" союзников давала повод говорить дальновидным политическим деятелям, что это оттолкнет советских руководителей от послевоенного сотрудничества с Западом.
После победы Красной Армии на Курской дуге начался развал блока агрессоров. Первой из войны вышла Италия. Но открытие второго фронта снова откладывалось, хотя президент США указал на необходимость употребить все усилия, чтобы вместе с Великобританией оккупировать большую часть Европы и первыми вступить в Берлин.
Операция "Оверлорд" по высадке союзников во Франции проходила в одно время с проведением Красной Армией гигантской операции по освобождению Белоруссии, значительно облегчившей задачу десанта. Но все равно дорога союзников на Берлин оказалась нескорой и была сопряжена не только с успехами, но и с жестокими поражениями. В начале 1945 года немецкие войска нанесли в Арденнах сокрушительный удар по американцам, и союзники просили Советский Союз открыть второй фронт - срочно начать наступление на Берлин. Советский Союз пошел навстречу союзникам, начав стремительное наступление на территории Германии до ранее намеченных сроков. Верная союзническому долгу, наша армия вела его не в той степени готовности. Естественно, это увеличило число смертей русских воинов. Между тем союзники, получив передышку, рванулись к Берлину, стремясь во что бы то ни стало войти в него раньше русских и получить политические преимущества на послевоенных переговорах. Но все-таки Красная Армия успела взять Берлин сама...
У. Черчилль, несмотря на договоренность с СССР относительно разграничительных линий встречи войск союзников, побуждал американцев ускорить продвижение их армий, изменить имеющиеся планы и захватить по меньшей мере те районы, куда не дошла еще Красная Армия. При этом он учитывал как позицию гитлеровцев, оказывавших упорное сопротивление на Восточном фронте и все более открывавших Западный фронт, так и поддержку его точки зрения влиятельными кругами в США. По их мнению, это дало бы возможность оказать давление на Советский Союз при урегулировании послевоенных проблем.
Как свидетельствуют признания деятелей западных держав и заявлений самого У. Черчилля, особое значение придавалось захвату Берлина. Они считали, что взятие ими Берлина даст возможность получить огромный политический выигрыш, символизируя могущество западных держав, и будет иметь большое значение для определения дальнейшего развития Германии.
Этот факт подтвердил американский генерал Дж. Ге-вин, командовавший в годы войны 82-й парашютно-десантной дивизией. В полночь 25 марта 1945 года тот собрал в своем штабе секретное совещание. Его дивизия, которая приобрела известность после десантных операций в Сицилии, давно была по непонятным причинам в бездействии. Дж. Гевин обратился к присутствующим офицерам со словами: "Господа! Дело идет о последнем прыжке" - и неожиданно для всех объявил, что он имеет в виду "прыжок на Берлин", который является частью специального плана. По этому плану 101-я американская парашютно-десантная дивизия должна была захватить берлинский аэропорт Гатов, 82-я дивизия Темпельгоф, а одна бригада англичан - аэродром в Ораниенбурге.
Предполагалось, что через несколько дней в Берлин войдут наземные англо-американские войска. Операцию парашютно-десантных войск планировалось начать через пару недель. Союзники начали немедленную активную подготовку, но Красная Армия сорвала эти планы.
Англичане предлагали американцам занять Прагу, с тем чтобы укрепить влияние западных держав в Чехословакии. Провал их планов - результат реального соотношения сил, который и не позволил западным державам добиться преследовавшихся ими целей.
Через много лет после окончания Великой Отечественной войны мне стало ясно, что в освещении ее событий наблюдаются две тенденции, на мой взгляд затрудняющие поиск истины: смакование политических просчетов руководителей страны и командования Красной Армии в начальный период войны и осмысление прошлого с позиций сегодняшнего дня, с точки зрения современного человека, обладающего гораздо большим объемом информации.
Первая тенденция относится к разряду сиюминутных политических интриг или к не совсем порядочным способам журналистского или писательского самоутверждения и, по моему мнению, ничего общего с историей, как с наукой, не имеет. Вольные или невольные последователи второй заслуживают некоторого снисхождения за смелость иметь собственное суждение, но именно им хотелось бы напомнить мудрые слова Шота Руставели: "Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны".
Как же быть и кому верить?..
Отвечу - только подлинным документам. И фактам, опять-таки подтвержденным документами. Разбирая трофейные документы, участвуя в допросах высших чинов имперского министерства авиации, люфтваффе, самолетостроительных корпораций, я увидел войну другими глазами. И это представление во многом расходилось с тем, что читал, о чем слышал, что видел глазами рядового солдата войны.
Уже тогда, натыкаясь (именно натыкаясь, ибо тогда целенаправленно поиском истины я еще не занимался) на документы, зафиксировавшие те или иные периоды развития или события в истории немецкой авиации, встречаясь с людьми, наблюдая, как поднимает голову "холодная" война, предвестница "горячей", я начал думать о том, как сделать так, чтобы никогда больше она не выползла из какой-нибудь папочки с тесемочками и не пошла гулять по нашей грешной Земле, сжигая все на своем пути.
Практически все свое время в течение многих лет я отдаю изучению советских и немецких архивных документов о Второй мировой войне. На основе огромного фактического материала мною написаны и опубликованы три книги, множество статей в газетах и журналах. Но не покидает мысль, что все сделанное - лишь частичка лишь подступы к полной правде о войне, которая еще там, в неизвестных мне папках с грифами "Секретно", "Совершенно секретно", "Совершенно секретно. Особой важности", "Только для высшего командования".
Чтобы не ошибиться в будущем, надо знать и понимать прошлое. Потом, уже углубившись в тему, я начал целенаправленно искать архивные документы, записывать свидетельства участников событий, анализировать, сопоставлять факты... И понял, что, несмотря на обилие публикаций, правду о войне найти очень трудно. Как будто бы сама война заваливает горами бумаги те немногие документы и основанные на них публикации, из которых становится многое ясным, чтобы мы не могли понять, где ее корни, и эти корни вырвать.
Уходят из жизни те, кто войну пережил, почувствовал на себе, те, кто потерял на ней родных и близких. И постепенно тем, кто войны не знает, а видел ее только с киноэкрана, начинает казаться, что война - это не так уж и страшно, что этот способ достижения своих политических, экономических или иных целей нисколько не хуже других и что, если хорошенько подготовиться, можно достигнуть победы на все времена. А войне только того и надо...
Я считаю, что пора уже отказаться от заявлений, что у нас все стратегические решения принимал только Сталин, а в Германии - только Гитлер. И у нас, и в Германии действовали крупные специалисты во многих областях, и к их мнению прислушивались оба диктатора. И оба внимательно следили за действиями и высказываниями друг друга, перенимая все, что могло пригодиться, и всегда готовые парировать удар...
Думаю, будут интересны переведенные мною высказывания Гитлера о Сталине, приведенные в изданной в 1980 году издательством "Альбрехт Кнаус" книге "Застольные беседы Гитлера". Мартин Борман предложил записывать монологи Гитлера, произносимые им в узком кругу. В течение 14 месяцев их записывал адъютант Бормана Генрих Гейм, а с марта по сентябрь 1942 года это делал профессор Генри Пикер. Вот что Гитлер сказал о Сталине 26 августа 1942 года: "Если бы Сталин имел возможность проработать еще от 10 до 15 лет, то СССР стал бы сильнейшим государством мира и оно могло так существовать еще 100, 200, 300 лет. Это было бы гигантским достижением. О том, что жизненный стандарт народа возрос бы, в этом нет никакого сомнения, народ бы не знал голода. В общем, можно сказать: они построили заводы и фабрики, не уступающие заводам Германа Геринга, там, где еще два года назад были деревни. Они имеют железные дороги, которые вообще не нанесены на карты. У нас говорят о тарифах, когда строят железные дороги. У меня есть книга о Сталине. Нужно сказать, что это огромная личность: настоящий аскет, который железной рукой создает этот гигантский рейх. И когда некоторые говорят, что это социалистическое государство, то это большая ложь. Это есть государство государственного капитализма. 200 миллионов человек населения, железо, марганец, никель, нефть, керосин и все, что угодно, - без ограничений. А во главе стоит человек, который говорит: "Находите ли вы 13 миллионов человек большой потерей для такой большой идеи?"
Великие идеи, действительно великие свершения - во имя людей... оставшихся в живых. Люди, защищая себя и близких, стремятся всеми силами остаться в живых, все меньше думая о великой идее. И тогда великая идея, защищаясь, утверждается в сознании народа. Она обретает плоть. Она реально живет, сражается, побеждает. Великая это загадка - великие идеи!
Во время войны нас выручила, как, надеюсь, несмотря ни на что, выручит и сейчас, дружба народов СССР. На фронтах сражались все народы, населявшие страну. Все без исключения. А вот судьбы у народов были разными. Каждый народ хочет для себя счастья и ищет в суровом мире союзников. В каждом народе всегда есть люди, отлично знающие, что народу нужно, и всеми способами тянущие народ туда, куда они считают нужным. Особенно обостряется проблема выбора в переломные моменты истории. И только история показывает, правильным ли был выбор... Во время войны многие по разным причинам, считая, что так будет для них лучше, сотрудничали с немцами: враги СССР были и среди русских, и среди украинцев, и среди прибалтийских народов... После войны я узнал, что в городе Миргороде Полтавской области дислоцировалась 162-я пехотная дивизия под командованием "знатока России" Оскара Нидермайера, в которую входили так называемые "восточные батальоны", состоявшие из бывших военнопленных и перебежчиков из числа мусульманских народов СССР - татар, башкир, народов Северного Кавказа, узбеков, таджиков, киргизов и прочих. Был специальный калмыцкий корпус под командованием немцев. Были батальоны, состоящие из грузин, армян и представителей других национальностей, не говоря уже о власовцах, а всего на стороне немцев с той или иной степенью преданности и активности служило около миллиона человек.
После войны на Родину по разным причинам не захотели возвращаться тоже около миллиона. И этот вопрос решался грубыми, силовыми методами, что, по закону маятника, возвращается к нам сегодня новыми неисчислимыми бедствиями. В 1944 году из Крыма были выселены все крымские татары, а еще раньше с Кавказа - чеченцы, ингуши, карачаевцы, из других мест - советские немцы, греки, турки-месхетинцы и другие народы. Выселяли всех, хотя, конечно, старики, маленькие дети не принимали участия в боевых действиях против Красной Армии. Долго продолжались бои с националистами в Западной Украине, с "лесными братьями" в Эстонии, Латвии, Литве. Еще находясь в Германии, из иностранной печати я узнал, что свыше двух с половиной тысяч украинских националистов-бендеровцев с оружием в руках, с молчаливого согласия президента Чехословакии Бенеша, прошли через всю страну и оказались в Баварии, где были интернированы. Многие из них потом были использованы в подрывной работе против СССР.
Война - не простой пожар. Силой можно погасить только большой огонь. А многочисленные маленькие очаги можно понемногу размыть только с помощью терпения, мудрости. Но мудрости не хватило никому. Холодная война набирала обороты...
На вопрос: "Что страшнее: война или политика?" - У. Черчилль ответил: "Политика, потому что на войне убивают только один раз".
Устрашение противника путем уничтожения большого количества мирных жителей и поныне считается одним из самых действенных средств достижения политических целей. Достаточно вспомнить события только последних лет: массовое уничтожение населения Ирака, Югославии, других "горячих точек" планеты...
Внук Дуайта Эйзенхауэра Дэвид многие годы спустя написал о своем деде, его роли во Второй мировой войне. По его мнению, Эйзенхауэр недооценивал решающего влияния на его мышление событий на Восточном фронте. Это упущение, подчеркивал он, является ключевым, ибо недооценивать взаимозависимость Восточного и Западного фронтов - значит упустить из виду тот факт, что без надвигающегося русского фронта какая-либо высадка союзников в Европе была бы невозможна, как, впрочем, и то, что без обязательств советского сотрудничества в форме крупного наступления на Восточном фронте высадка союзников в Северо-Западной Франции не могла быть предпринята в то время, когда это произошло.
История второго фронта имеет свою предысторию, уходящую корнями в предвоенные годы.
Спустя полвека после начала величайшей трагедии в истории человечества многое видится как цепь роковых ошибок, нелепых случайностей, заблуждений государственных деятелей, имевших тягчайшие последствия для судеб миллионов людей. Человеческий разум не может примириться с тем, что войну не удалось предотвратить, хотя это было возможно. Значит, не удастся предотвратить и следующую? Значит, всегда найдется кто-то, кто, воспользовавшись противоречием интересов государств, рискнет силой склонить нужную чашу весов истории?
Одним из политиков, сыгравших далеко не последнюю роль при определении сроков открытия второго фронта, был Уинстон Черчилль, не новичок в политике, относящийся, по выражению В. И. Ленина, "к величайшим ненавистникам" Советского государства...
Ненависть никогда не была хорошим советчиком. А величайшая ненависть тем более. Ненависть ищет любое средство, любых союзников, чтобы уничтожить раздражающее обстоятельство. И никогда ее целью не бывает мир. Ненависть бывает терпеливой, она способна годами выращивать нечто ей, как она считает, полезное. И очень часто - на свою беду. Фашизм казался достаточно мощным средством уничтожения коммунизма. Да он и становился таковым. Едва; ли фашизм мог выйти на уровень государственной политики, не говоря уже о выдвижении претензий на мировое господство, если бы на то не существовали благоприятные специфические условия, созданные авторами острого противоборства двух систем.
Ради исторической справедливости следует сказать и о просчетах советской внешней политики в предвоенные годы, обусловленной также идеологическими стереотипами. Экспорт революции не был только чисто теоретическим построением. Сам Ленин впоследствии, поняв, что революционные ситуации созревают в разных странах по мере создания определенных противоречий, отмежевался от мировой революции, рассматривая это как непозволительное вмешательство в чужие внутренние дела, и обосновал идею мирного сосуществования в качестве важной составной части своего исторического замысла построения социализма в одной стране. Но Лев Троцкий в журнале "Под знаменем марксизма" № 11 за 1922 год писал: "Советское государство есть живое отрицание старого мира, его общественного порядка, его личных отношений, его воззрений и верований". Многие из старых большевиков искренне верили в борьбу до полной победы коммунизма. Но "старый мир" - это не только "акулы империализма", но и конкретные простые люди, которые, желая освобождения от эксплуатации, любую цену платить за это были не готовы и от "воззрений и верований" избавиться не очень-то и спешили. И надо заметить, делали правильно. Но все-таки коммунизм был мощным фактором, влияющим на настроения населения Англии, Франции и других стран Европы.
К концу 30-х годов казалось, что расчеты оказались правильными и Гитлер готов искоренить коммунизм, как обещал.
Если ему чего-то для этого не хватает, пусть берет... Так мюнхенский сговор руководителей западных держав с Гитлером открыл дорогу Второй мировой войне. В международных отношениях возобладала самоубийственная логика "каждый за себя", облегчающая агрессорам "выбор целей". Не сумев убедить потенциальных союзников в необходимости союза, Сталин 23 августа заключил договор о ненападении с гитлеровской Германией, потом - с Японией. Разгром Германией Франции, покорение почти всей Западной Европы, блокада Великобритании, готовность Японии к новому прыжку на Дальнем Востоке заставили западных политиков задуматься. Без установления союзнических отношений с СССР существование их государств ставилось под угрозу. Началась мучительная "переоценка ценностей".
Теперь стояла задача - втянуть в войну СССР.
Гитлер 22 июня 1941 года решил ее, наконец-то оправдав надежды Черчилля и других руководителей западных держав. "Этот шаг Германии почти напоминает дар провидения", - сказал военный министр США Г. Стимсон. Заявив о поддержке Советского Союза в войне с гитлеровской Германией, в Лондоне и Вашингтоне заняли выжидательную позицию, хотя положение СССР было исключительно тяжелым, если не сказать катастрофическим. Лучше всех то, о чем думали западные политики, выразил в своем знаменитом высказывании Гарри Трумэн. Его высказывание уже выше приводилось. На практике помощь была ограничена обещанием заключения ряда экономических соглашений, распространением в США в ноябре 1941 года закона о ленд-лизе на Советский Союз и весьма скромными на первых порах поставками военного снаряжения...
Выше уже говорилось, что германский фашизм ради уничтожения "коммунистической заразы" в Европе разрабатывал страшное оружие, основанное на расщеплении атомного ядра. К чему могли бы привести последствия его применения на Европейском континенте, показал несчастный взрыв реактора в Чернобыле. В США между тем тоже активно велись работы над созданием ядерного оружия. Тем самым вопрос о сроках открытия второго фронта и приближении окончания войны имел и особое общечеловеческое значение в связи с потенциальной угрозой атомных бомбардировок. А их планировал не только Гитлер. Вот свидетельство обозревателя газеты "Вашингтон пост" Уолтера Пинкуса, опубликованное в номере за 21 июля 1985 года: "В 1944 году Соединенные Штаты первоначально планировали сбросить атомные бомбы одновременно на Германию и Японию". При этом журналист ссылается на мнение руководителей Манхэттенского проекта по разработке атомной бомбы и на ранее не опубликованные документы. Согласно этой информации, Европа на заключительном этапе Второй мировой войны находилась на волосок от атомной бомбардировки.
А потом был Мюнхен - вершина "дипломатической деятельности по умиротворению его агрессии" в сторону Советского Союза. СССР был готов оказать военную помощь Чехословакии, но призывов о помощи со стороны Чехословакии не последовало, ибо в Праге оценивали обстановку по-другому. Вот слова министра пропаганды Чехословакии: "Советская Россия, без сомнения, была готова вступить в войну. Однако наша война на стороне России не была бы войной только против Германии. Вся Европа с Францией и Великобританией рассматривали бы ее как войну между большевизмом и Европой, и таким образом, возможно, вся Европа выступила бы против России и против нас". Ничего не скажешь. Красноречиво глаголал чехословацкий политик. Как говорится, у страха глаза велики.
Г. Геринг на процессе в Нюрнберге на вопрос: "Верно ли, что Англия заключила Мюнхенское соглашение для того, чтобы подтолкнуть Германию на агрессию против Советского Союза?" - ответил: "Разумеется, это было так".
История человечества знала и более продолжительные войны, но не было войны столь кровопролитной и разрушительной, чем Вторая мировая. В пламени ее огня погибло более 50 миллионов человек. Только народы Европы потеряли убитыми в два с лишним раза больше, чем за предшествующие 350 лет. Ареной непосредственных боевых столкновений стала территория сорока государств. В войне участвовала 61 страна с населением 1 миллиард 700 миллионов человек. Главную тяжесть войны вынес Советский Союз, а это значит в первую очередь наш солдат.
Большинство этих солдат были молоды, перед ними только открывалась жизнь. Их убеждения и представления о добре и зле были исконно народными. Они сострадали терпящим бедствия, гонимым. Они были готовы прийти людям на помощь. Им были отвратительны ложь, несправедливость, лицемерие. В этом представлялась нашим врагам непостижимость русской истории и русской души.
Народная война - это та война, в которой участвует действительно каждый, кому дорога судьба Отечества. Колокола памяти не тревожат вечный покой тех, кто, смертью смерть поправ, отдал жизнь за честь, свободу и независимость родной земли, за мирное небо над ней и над всей планетой. Они, эти колокола, учат мужеству и братству живых, зовут к решительным действиям во имя спасения человечества и снова говорят о том, какой великой ценой была оплачена победа!
А заправил закабаления народа, алчущих богатеть на людских страданиях, сегодня, как и во все времена интересует лишь одно - нажива.
В "Капитале" К. Маркс приводит цитату (ее приписывают ему, хотя, возможно, он ее позаимствовал): "Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы. При 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы".
Тайна рождения войн раскрывается каждым человеком по-своему: кто виновен в том, как она происходила, и какой был результат. Наша война с гитлеровской Германией была не только столкновением двух государств, двух противоположных общественных систем, но и двух идеологий, двух разных взглядов на жизнь. Нацизм нес порабощение всему миру, и он это прекрасно сознавал, правда не думая о последствиях своих деяний, а наш народ отстаивал свою землю и сражался ради жизни на земле не только своей, но и всего человечества.
Стараясь использовать войну в своих интересах, наши англо-американские союзники всеми возможными способами стремились, с одной стороны, как можно дольше затягивать открытие второго фронта, рассчитывая на окончательное истощение главных воюющих держав, а с другой - убедить советское руководство отвести войска с тех территорий, которые Англия и США считали сферой своих национальных притязаний (Закавказье, Иран, Приполярье). Англия и США имели желание ослабить как можно сильнее не только Германию, но и СССР. Роль США в войне, стоившей России огромных жертв, материальных затрат, американский президент Ф. Рузвельт рассматривал в категориях азартного карточного игрока, для которого страдания десятков миллионов русских людей ничего не стоили.
В беседе со своим сыном Элиотом президент Рузвельт популярно излагал ему свои мысли: "Ты представь себе, что это футбольный матч, а мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамье. В данный момент основные игроки - это русские, китайцы и в меньшей степени англичане. Нам предназначена роль... игроков, которые вступят в игру в решающий момент... Еще до того, как наши форварды выдохнутся, мы вступим в игру, чтобы забить решающий гол. Мы придем со свежими силами. Если мы правильно выберем момент, наши форварды еще не устанут и..."
Как считалось в американских правящих кругах, война открывала перед Соединенными Штатами небывалые возможности изменить в свою пользу мировое соотношение сил, осуществить новый передел мира, потеснить и отбросить как союзников, так и конкурентов. По существу, с самого начала мировой войны мысли американских руководителей были заняты не тем, как ее побыстрее закончить, а как переделать мир по американскому образу и подобию.
В близком кругу президент США признавался, что предпочитает скорее тратить "доллары налогоплательщиков, чем жизни этих налогоплательщиков". Мысли Черчилля в силу сложившихся обстоятельств были скромнее: он думал прежде всего о том, как уберечь огромную британскую колониальную империю и выйти из войны с наименьшими потерями. СССР вопреки недавним пожеланиям стал боевым союзником, но это не означало, что следовало забыть о собственных интересах.
Несмотря на трудности, для борьбы с фашизмом все-таки складывалась антифашистская коалиция государств с различным общественным строем. Но абсолютного доверия друг к другу у участников коалиции не было. Летом 1942 года американских руководителей волновал вопрос: выстоит ли Советский Союз, нанесший под Москвой вермахту первое крупное поражение и развеявший миф о "непобедимости" гитлеровской Германии, не пойдет ли после огромных успехов немцев на южном участке советско-германского фронта на заключение сепаратного мира?
Последующие события на советско-германском фронте заставили руководителей западных держав задуматься о том, что в Берлин они могут и "опоздать". В американском журнале "Тайм" была помещена карикатура: заспанный Черчилль в четыре часа утра снимает телефонную трубку и слышит знакомый голос: "Уинстон! Это я, Джо (Сталин. - Авт.). Я у Кале. Теперь вы можете переходить Ла-Манш. Теперь безопасно".
Разведки всех государств внимательно следили и за внутриполитической обстановкой в Германии, ожидая и переворота против нацистского режима, и других событий, способных повлиять на обстановку в мире. Сталин в одной из телеграмм послу СССР в Лондоне И. М. Майскому допускал возможность сговора Черчилля "с Германией Гитлера или Брюнинга за счет нашей страны". Основания для таких подозрений были: в 1943 году срок открытия второго фронта был перенесен в третий раз! Пассивность союзников играла на руку Германии, облегчив ей задачу организации крупного наступления на Курской дуге.
Такая, мягко говоря, "игра" союзников давала повод говорить дальновидным политическим деятелям, что это оттолкнет советских руководителей от послевоенного сотрудничества с Западом.
После победы Красной Армии на Курской дуге начался развал блока агрессоров. Первой из войны вышла Италия. Но открытие второго фронта снова откладывалось, хотя президент США указал на необходимость употребить все усилия, чтобы вместе с Великобританией оккупировать большую часть Европы и первыми вступить в Берлин.
Операция "Оверлорд" по высадке союзников во Франции проходила в одно время с проведением Красной Армией гигантской операции по освобождению Белоруссии, значительно облегчившей задачу десанта. Но все равно дорога союзников на Берлин оказалась нескорой и была сопряжена не только с успехами, но и с жестокими поражениями. В начале 1945 года немецкие войска нанесли в Арденнах сокрушительный удар по американцам, и союзники просили Советский Союз открыть второй фронт - срочно начать наступление на Берлин. Советский Союз пошел навстречу союзникам, начав стремительное наступление на территории Германии до ранее намеченных сроков. Верная союзническому долгу, наша армия вела его не в той степени готовности. Естественно, это увеличило число смертей русских воинов. Между тем союзники, получив передышку, рванулись к Берлину, стремясь во что бы то ни стало войти в него раньше русских и получить политические преимущества на послевоенных переговорах. Но все-таки Красная Армия успела взять Берлин сама...
У. Черчилль, несмотря на договоренность с СССР относительно разграничительных линий встречи войск союзников, побуждал американцев ускорить продвижение их армий, изменить имеющиеся планы и захватить по меньшей мере те районы, куда не дошла еще Красная Армия. При этом он учитывал как позицию гитлеровцев, оказывавших упорное сопротивление на Восточном фронте и все более открывавших Западный фронт, так и поддержку его точки зрения влиятельными кругами в США. По их мнению, это дало бы возможность оказать давление на Советский Союз при урегулировании послевоенных проблем.
Как свидетельствуют признания деятелей западных держав и заявлений самого У. Черчилля, особое значение придавалось захвату Берлина. Они считали, что взятие ими Берлина даст возможность получить огромный политический выигрыш, символизируя могущество западных держав, и будет иметь большое значение для определения дальнейшего развития Германии.
Этот факт подтвердил американский генерал Дж. Ге-вин, командовавший в годы войны 82-й парашютно-десантной дивизией. В полночь 25 марта 1945 года тот собрал в своем штабе секретное совещание. Его дивизия, которая приобрела известность после десантных операций в Сицилии, давно была по непонятным причинам в бездействии. Дж. Гевин обратился к присутствующим офицерам со словами: "Господа! Дело идет о последнем прыжке" - и неожиданно для всех объявил, что он имеет в виду "прыжок на Берлин", который является частью специального плана. По этому плану 101-я американская парашютно-десантная дивизия должна была захватить берлинский аэропорт Гатов, 82-я дивизия Темпельгоф, а одна бригада англичан - аэродром в Ораниенбурге.
Предполагалось, что через несколько дней в Берлин войдут наземные англо-американские войска. Операцию парашютно-десантных войск планировалось начать через пару недель. Союзники начали немедленную активную подготовку, но Красная Армия сорвала эти планы.
Англичане предлагали американцам занять Прагу, с тем чтобы укрепить влияние западных держав в Чехословакии. Провал их планов - результат реального соотношения сил, который и не позволил западным державам добиться преследовавшихся ими целей.
Через много лет после окончания Великой Отечественной войны мне стало ясно, что в освещении ее событий наблюдаются две тенденции, на мой взгляд затрудняющие поиск истины: смакование политических просчетов руководителей страны и командования Красной Армии в начальный период войны и осмысление прошлого с позиций сегодняшнего дня, с точки зрения современного человека, обладающего гораздо большим объемом информации.
Первая тенденция относится к разряду сиюминутных политических интриг или к не совсем порядочным способам журналистского или писательского самоутверждения и, по моему мнению, ничего общего с историей, как с наукой, не имеет. Вольные или невольные последователи второй заслуживают некоторого снисхождения за смелость иметь собственное суждение, но именно им хотелось бы напомнить мудрые слова Шота Руставели: "Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны".
Как же быть и кому верить?..
Отвечу - только подлинным документам. И фактам, опять-таки подтвержденным документами. Разбирая трофейные документы, участвуя в допросах высших чинов имперского министерства авиации, люфтваффе, самолетостроительных корпораций, я увидел войну другими глазами. И это представление во многом расходилось с тем, что читал, о чем слышал, что видел глазами рядового солдата войны.
Уже тогда, натыкаясь (именно натыкаясь, ибо тогда целенаправленно поиском истины я еще не занимался) на документы, зафиксировавшие те или иные периоды развития или события в истории немецкой авиации, встречаясь с людьми, наблюдая, как поднимает голову "холодная" война, предвестница "горячей", я начал думать о том, как сделать так, чтобы никогда больше она не выползла из какой-нибудь папочки с тесемочками и не пошла гулять по нашей грешной Земле, сжигая все на своем пути.
Практически все свое время в течение многих лет я отдаю изучению советских и немецких архивных документов о Второй мировой войне. На основе огромного фактического материала мною написаны и опубликованы три книги, множество статей в газетах и журналах. Но не покидает мысль, что все сделанное - лишь частичка лишь подступы к полной правде о войне, которая еще там, в неизвестных мне папках с грифами "Секретно", "Совершенно секретно", "Совершенно секретно. Особой важности", "Только для высшего командования".
Чтобы не ошибиться в будущем, надо знать и понимать прошлое. Потом, уже углубившись в тему, я начал целенаправленно искать архивные документы, записывать свидетельства участников событий, анализировать, сопоставлять факты... И понял, что, несмотря на обилие публикаций, правду о войне найти очень трудно. Как будто бы сама война заваливает горами бумаги те немногие документы и основанные на них публикации, из которых становится многое ясным, чтобы мы не могли понять, где ее корни, и эти корни вырвать.
Уходят из жизни те, кто войну пережил, почувствовал на себе, те, кто потерял на ней родных и близких. И постепенно тем, кто войны не знает, а видел ее только с киноэкрана, начинает казаться, что война - это не так уж и страшно, что этот способ достижения своих политических, экономических или иных целей нисколько не хуже других и что, если хорошенько подготовиться, можно достигнуть победы на все времена. А войне только того и надо...
Я считаю, что пора уже отказаться от заявлений, что у нас все стратегические решения принимал только Сталин, а в Германии - только Гитлер. И у нас, и в Германии действовали крупные специалисты во многих областях, и к их мнению прислушивались оба диктатора. И оба внимательно следили за действиями и высказываниями друг друга, перенимая все, что могло пригодиться, и всегда готовые парировать удар...
Думаю, будут интересны переведенные мною высказывания Гитлера о Сталине, приведенные в изданной в 1980 году издательством "Альбрехт Кнаус" книге "Застольные беседы Гитлера". Мартин Борман предложил записывать монологи Гитлера, произносимые им в узком кругу. В течение 14 месяцев их записывал адъютант Бормана Генрих Гейм, а с марта по сентябрь 1942 года это делал профессор Генри Пикер. Вот что Гитлер сказал о Сталине 26 августа 1942 года: "Если бы Сталин имел возможность проработать еще от 10 до 15 лет, то СССР стал бы сильнейшим государством мира и оно могло так существовать еще 100, 200, 300 лет. Это было бы гигантским достижением. О том, что жизненный стандарт народа возрос бы, в этом нет никакого сомнения, народ бы не знал голода. В общем, можно сказать: они построили заводы и фабрики, не уступающие заводам Германа Геринга, там, где еще два года назад были деревни. Они имеют железные дороги, которые вообще не нанесены на карты. У нас говорят о тарифах, когда строят железные дороги. У меня есть книга о Сталине. Нужно сказать, что это огромная личность: настоящий аскет, который железной рукой создает этот гигантский рейх. И когда некоторые говорят, что это социалистическое государство, то это большая ложь. Это есть государство государственного капитализма. 200 миллионов человек населения, железо, марганец, никель, нефть, керосин и все, что угодно, - без ограничений. А во главе стоит человек, который говорит: "Находите ли вы 13 миллионов человек большой потерей для такой большой идеи?"
Великие идеи, действительно великие свершения - во имя людей... оставшихся в живых. Люди, защищая себя и близких, стремятся всеми силами остаться в живых, все меньше думая о великой идее. И тогда великая идея, защищаясь, утверждается в сознании народа. Она обретает плоть. Она реально живет, сражается, побеждает. Великая это загадка - великие идеи!
Во время войны нас выручила, как, надеюсь, несмотря ни на что, выручит и сейчас, дружба народов СССР. На фронтах сражались все народы, населявшие страну. Все без исключения. А вот судьбы у народов были разными. Каждый народ хочет для себя счастья и ищет в суровом мире союзников. В каждом народе всегда есть люди, отлично знающие, что народу нужно, и всеми способами тянущие народ туда, куда они считают нужным. Особенно обостряется проблема выбора в переломные моменты истории. И только история показывает, правильным ли был выбор... Во время войны многие по разным причинам, считая, что так будет для них лучше, сотрудничали с немцами: враги СССР были и среди русских, и среди украинцев, и среди прибалтийских народов... После войны я узнал, что в городе Миргороде Полтавской области дислоцировалась 162-я пехотная дивизия под командованием "знатока России" Оскара Нидермайера, в которую входили так называемые "восточные батальоны", состоявшие из бывших военнопленных и перебежчиков из числа мусульманских народов СССР - татар, башкир, народов Северного Кавказа, узбеков, таджиков, киргизов и прочих. Был специальный калмыцкий корпус под командованием немцев. Были батальоны, состоящие из грузин, армян и представителей других национальностей, не говоря уже о власовцах, а всего на стороне немцев с той или иной степенью преданности и активности служило около миллиона человек.
После войны на Родину по разным причинам не захотели возвращаться тоже около миллиона. И этот вопрос решался грубыми, силовыми методами, что, по закону маятника, возвращается к нам сегодня новыми неисчислимыми бедствиями. В 1944 году из Крыма были выселены все крымские татары, а еще раньше с Кавказа - чеченцы, ингуши, карачаевцы, из других мест - советские немцы, греки, турки-месхетинцы и другие народы. Выселяли всех, хотя, конечно, старики, маленькие дети не принимали участия в боевых действиях против Красной Армии. Долго продолжались бои с националистами в Западной Украине, с "лесными братьями" в Эстонии, Латвии, Литве. Еще находясь в Германии, из иностранной печати я узнал, что свыше двух с половиной тысяч украинских националистов-бендеровцев с оружием в руках, с молчаливого согласия президента Чехословакии Бенеша, прошли через всю страну и оказались в Баварии, где были интернированы. Многие из них потом были использованы в подрывной работе против СССР.
Война - не простой пожар. Силой можно погасить только большой огонь. А многочисленные маленькие очаги можно понемногу размыть только с помощью терпения, мудрости. Но мудрости не хватило никому. Холодная война набирала обороты...
На вопрос: "Что страшнее: война или политика?" - У. Черчилль ответил: "Политика, потому что на войне убивают только один раз".
Устрашение противника путем уничтожения большого количества мирных жителей и поныне считается одним из самых действенных средств достижения политических целей. Достаточно вспомнить события только последних лет: массовое уничтожение населения Ирака, Югославии, других "горячих точек" планеты...
Внук Дуайта Эйзенхауэра Дэвид многие годы спустя написал о своем деде, его роли во Второй мировой войне. По его мнению, Эйзенхауэр недооценивал решающего влияния на его мышление событий на Восточном фронте. Это упущение, подчеркивал он, является ключевым, ибо недооценивать взаимозависимость Восточного и Западного фронтов - значит упустить из виду тот факт, что без надвигающегося русского фронта какая-либо высадка союзников в Европе была бы невозможна, как, впрочем, и то, что без обязательств советского сотрудничества в форме крупного наступления на Восточном фронте высадка союзников в Северо-Западной Франции не могла быть предпринята в то время, когда это произошло.
История второго фронта имеет свою предысторию, уходящую корнями в предвоенные годы.
Спустя полвека после начала величайшей трагедии в истории человечества многое видится как цепь роковых ошибок, нелепых случайностей, заблуждений государственных деятелей, имевших тягчайшие последствия для судеб миллионов людей. Человеческий разум не может примириться с тем, что войну не удалось предотвратить, хотя это было возможно. Значит, не удастся предотвратить и следующую? Значит, всегда найдется кто-то, кто, воспользовавшись противоречием интересов государств, рискнет силой склонить нужную чашу весов истории?
Одним из политиков, сыгравших далеко не последнюю роль при определении сроков открытия второго фронта, был Уинстон Черчилль, не новичок в политике, относящийся, по выражению В. И. Ленина, "к величайшим ненавистникам" Советского государства...
Ненависть никогда не была хорошим советчиком. А величайшая ненависть тем более. Ненависть ищет любое средство, любых союзников, чтобы уничтожить раздражающее обстоятельство. И никогда ее целью не бывает мир. Ненависть бывает терпеливой, она способна годами выращивать нечто ей, как она считает, полезное. И очень часто - на свою беду. Фашизм казался достаточно мощным средством уничтожения коммунизма. Да он и становился таковым. Едва; ли фашизм мог выйти на уровень государственной политики, не говоря уже о выдвижении претензий на мировое господство, если бы на то не существовали благоприятные специфические условия, созданные авторами острого противоборства двух систем.
Ради исторической справедливости следует сказать и о просчетах советской внешней политики в предвоенные годы, обусловленной также идеологическими стереотипами. Экспорт революции не был только чисто теоретическим построением. Сам Ленин впоследствии, поняв, что революционные ситуации созревают в разных странах по мере создания определенных противоречий, отмежевался от мировой революции, рассматривая это как непозволительное вмешательство в чужие внутренние дела, и обосновал идею мирного сосуществования в качестве важной составной части своего исторического замысла построения социализма в одной стране. Но Лев Троцкий в журнале "Под знаменем марксизма" № 11 за 1922 год писал: "Советское государство есть живое отрицание старого мира, его общественного порядка, его личных отношений, его воззрений и верований". Многие из старых большевиков искренне верили в борьбу до полной победы коммунизма. Но "старый мир" - это не только "акулы империализма", но и конкретные простые люди, которые, желая освобождения от эксплуатации, любую цену платить за это были не готовы и от "воззрений и верований" избавиться не очень-то и спешили. И надо заметить, делали правильно. Но все-таки коммунизм был мощным фактором, влияющим на настроения населения Англии, Франции и других стран Европы.
К концу 30-х годов казалось, что расчеты оказались правильными и Гитлер готов искоренить коммунизм, как обещал.
Если ему чего-то для этого не хватает, пусть берет... Так мюнхенский сговор руководителей западных держав с Гитлером открыл дорогу Второй мировой войне. В международных отношениях возобладала самоубийственная логика "каждый за себя", облегчающая агрессорам "выбор целей". Не сумев убедить потенциальных союзников в необходимости союза, Сталин 23 августа заключил договор о ненападении с гитлеровской Германией, потом - с Японией. Разгром Германией Франции, покорение почти всей Западной Европы, блокада Великобритании, готовность Японии к новому прыжку на Дальнем Востоке заставили западных политиков задуматься. Без установления союзнических отношений с СССР существование их государств ставилось под угрозу. Началась мучительная "переоценка ценностей".
Теперь стояла задача - втянуть в войну СССР.
Гитлер 22 июня 1941 года решил ее, наконец-то оправдав надежды Черчилля и других руководителей западных держав. "Этот шаг Германии почти напоминает дар провидения", - сказал военный министр США Г. Стимсон. Заявив о поддержке Советского Союза в войне с гитлеровской Германией, в Лондоне и Вашингтоне заняли выжидательную позицию, хотя положение СССР было исключительно тяжелым, если не сказать катастрофическим. Лучше всех то, о чем думали западные политики, выразил в своем знаменитом высказывании Гарри Трумэн. Его высказывание уже выше приводилось. На практике помощь была ограничена обещанием заключения ряда экономических соглашений, распространением в США в ноябре 1941 года закона о ленд-лизе на Советский Союз и весьма скромными на первых порах поставками военного снаряжения...
Выше уже говорилось, что германский фашизм ради уничтожения "коммунистической заразы" в Европе разрабатывал страшное оружие, основанное на расщеплении атомного ядра. К чему могли бы привести последствия его применения на Европейском континенте, показал несчастный взрыв реактора в Чернобыле. В США между тем тоже активно велись работы над созданием ядерного оружия. Тем самым вопрос о сроках открытия второго фронта и приближении окончания войны имел и особое общечеловеческое значение в связи с потенциальной угрозой атомных бомбардировок. А их планировал не только Гитлер. Вот свидетельство обозревателя газеты "Вашингтон пост" Уолтера Пинкуса, опубликованное в номере за 21 июля 1985 года: "В 1944 году Соединенные Штаты первоначально планировали сбросить атомные бомбы одновременно на Германию и Японию". При этом журналист ссылается на мнение руководителей Манхэттенского проекта по разработке атомной бомбы и на ранее не опубликованные документы. Согласно этой информации, Европа на заключительном этапе Второй мировой войны находилась на волосок от атомной бомбардировки.