Страница:
— Я буду сопровождать караван до Орегона, — медленно пообещал Люк, вспоминая мать и сестер, которым так была нужна защита. — У меня там есть земля и мне некуда больше ехать. Вы получили мое слово.
— Поработайте с ними, — сказал Смитсон после короткого кивка. — Я видел, как юбки запутываются в колесах и затягивают женщин вниз… Это медленная смерть. Следите, чтобы они были осторожны с огнем и, как хороший муж, держите их в страхе. Отбракуйте хилых и возьмите только сильных. Хотя на первый взгляд, каждая здорова и настоящая леди. Вначале я подозревал какое-то надувательство, но сейчас успокоился.
Его глаза впились в лицо Люка.
— Что вы думаете о Мэри 0'Флэннери. Несмотря на ее кроткие манеры и широко распахнутые глаза, меня смущает копна рыжих волос. Затруднительное положение. Она создает неприятности, приносит проблемы и болезни всем вокруг, и будет стоить нам многих хлопот и времени. А из-за двух ее дворняжек я бы исключил Мэри.
— Все женщины ищут лучшую жизнь, — ответил Люк, вспомнив гневное бледное лицо Ариэль, решительно поднятое навстречу его взгляду. Что движет ею?
Она взяла товары на продажу фермерам, семена, специи и все для шитья, уложив вещи на дно фургонов и покрыв их досками. Ежедневно внимательно осматривая повозки и записывая каждую партию товара в блокнот, Ариэль называла свои ящики «грузом». Атласные ленты, шелковые нитки и бережно сложенные кашемировые шали лежали в одном сундуке. Другой заполнили иголки, французские кружева, муслин, сатин и выкройки платьев модных фасонов. Третий сундук был забит отрезами китайского шелка всех цветов и оттенков. Еще был ящик с разноцветными зонтиками и большая коробка зеленого чая. Женщинам не хватало мебели, к тому же один набор кастрюль и сервиз служил для всех.
Мрачная решимость Ариэль перевезти своих подопечных, продать товары и основать конный завод скрывала другую цель, — озабоченно решил Люк.
Он смотрел на пламя, пляшущее у его ног. Каждая из переселенок несла свои тайны и боль, скрытые в глазах. Он читал отчаянный страх на каждом лице, беспокойство ощущалось в их молчании. Но появлялось возбуждение, их глаза загорались, когда разговор заходил о неизвестных мужьях и Орегоне. Мэри мечтала о теплом, безопасном доме для детей, о том, как будет делать масло из молока своих коров и готовить еду для семьи, для мужа. Нэнси хотела развести сад и хранила жестяную коробку с семенами. Америка собиралась делать мыло, разводить цыплят и молочных коз. Она хотела, чтобы ее сын вырос сильным и здоровым на новой земле.
Мария мечтала наводить чистоту и порядок в собственном доме, а Элиза надеялась выращивать лен и прясть шерсть с овец, вскормленных на чистых, зеленых лугах.
— Каждая очень хочет мужа, — сказал Люк спокойно и поклялся про себя узнать намерения Ариэль до окончания поездки. — Они будут слушаться указаний.
Смитсон постучал трубкой о край тарелки.
— Подъем в четыре утра, повозки запряжены и готовы к отправлению в семь. Остановки днем и отдых по воскресеньям. Стирка по возможности. Вдовы держатся подальше от мужчин, женатых или холостых, все равно. О любых ухаживаниях, а их, вероятно, будет много, я должен знать. Во время путешествия я хочу, чтобы меня извещали о всяком фривольном поведении. Я обратил внимание на вас. Вчера между миссис Д'Арси и вами что-то произошло. Не хотите ли мне что-нибудь сказать? Вы думаете ухаживать за ней с целью женитьбы?
Люк открыто встретил взгляд Смитсона. Он не собирался отпускать Ариэль прежде, чем выяснит, что происходит между ними. И не отдаст ее в руки другого. Не теперь. Он раздумывал над мыслью об ухаживании за Ариэль, как рассматривал бы изумруд, камень цвета ее глаз, изучая со всех сторон каждую грань. Завоевывать Ариэль было очень привлекательно.
— Да.
— Я уже говорил вам, ее будет нелегко обуздать, — сказал Смитсон, захлопывая свой журнал. — Хотя у нее есть свидетельство о браке, она выглядит как необъезженная кобылка… Должно быть давала бедному мужу прикурить. Может, и свела его в могилу… Помните, что бобы и рис слишком долго варятся… Возьмите побольше пшеничной муки, кукурузы и сушеных фруктов. Получше упакуйте бекон, чтобы не протух. Миссис Д'Арси знает мои требования, но я прошу, чтобы вы проверили ее закупки. Может, это и к лучшему, что вы положили на нее глаз. Так она никому не причинит вреда, — закончил Смитсон, вставая на ноги.
Он бросил монеты на грубо сколоченный стол.
— Держите эту даму в узде. Люк. Она пишет левой рукой, а вы знаете, что левши — люди со своеобразным мышлением. Я не хочу потерять вдовий поезд, потому что ей взбредет в голову повернуть на другую дорогу. Я знаю, что Сиам помогает леди, но где же ваш третий помощник?
— Он вскоре будет здесь.
Когда Смитсон кивнул и вышел из таверны, Люк поднялся и медленно потер ногу. Перед завтраком Ариэль сказала, что сможет «сунуть под нос Смитсону третьего сопровождающего уже к полдню». Она избегала смотреть на Люка и обращалась к Глэнис. Лидия ставила компресс на его больную ногу, но он успел перехватить, брошенный искоса, хмурый взгляд Ариэль. Люк — терпеливый человек, и ему доставит удовольствие долгий путь и постепенное открытие скрытой в Ариэль чувственности. Прошлой ночью она была такой притягательной, девственно-любопытной, и он с трудом удержался, чтобы не потребовать большего. И прежде чем пройдет много ночей, она будет лежать в его объятиях.
Люк выглядел хмурым и озабоченным. Ему было отчего злиться. Ведь он пять лет воздерживался от связей с женщинами. И вот та, которую страстно пожелал, отбрасывает его, словно грязную тряпку. Ее нельзя ни очаровать, ни запугать. Морщины между бровями углубились. Никогда в жизни не задирался он с женщиной, но Ариэль бросалась на него как ощетинившийся дикобраз. Его нога заныла, напомнив об их первой встрече и потребности тогда Люка в ней.
Уменьшилась ли эта потребность? Люк напрягся. Когда он был ребенком, отец наказывал его за слабость. В результате получился мужчина, который мало кого пускал в свое сердце. Катрина закрыла замок. На время Вилоу смягчила его жизнь и не протестовала против той малости тепла, которую он давал ей.
Ариэль смело вошла в сердце; ангел появился, когда он нуждался в ласковом прикосновении. «Мой дорогой…»
Лотом она быстро исчезла, взяв с собой частицу его гордости и обручальное кольцо матери.
Гордость говорила, что она его жена, и что он страстно желает упрямую маленькую ведьму. Она бросила вызов его чести и мужскому достоинству.
Сквозь оконное стекло Люк смотрел на Ариэль, прогуливающуюся вдоль аллеи. Глэнис, как обычно, была рядом. Он покатал в ладони монеты и бросил их на стол. Кожа Ариэль такая гладкая, теплая, потом запылала; ее дыхание участилось, хотя она замерла в его объятиях. Красновато-коричневые локоны согревали руки, рассыпаясь по ним.
Ариэль изящно приподняла юбку, огибая лужу, и Люк мельком увидел тонкую лодыжку. Силы почти вернулись к нему, хотя нога еще побаливала, и его тело настойчиво требовало бледную плоть Ариэль.
Она остановилась, оглядывая людную улицу, и обратилась к Глэнис, которая положила руку на локоть хозяйки. Ариэль сбросила ее и устремилась вниз по аллее, перепрыгивая грязные лужи. Белые нижние юбки быстро замелькали на солнце.
Люк вышел из таверны как раз в тот момент, когда Ариэль скользнула между маленьким прохожим с кнутом в руке и высоким, стройным рабом с окровавленной спиной. Сердце Люка замерло, он бросился навстречу опасности, грозившей Ариэль.
Маленький человек оттолкнул ее в сторону, замахнулся кожаным кнутом, собираясь нанести очередной удар по исполосованной спине раба. Тот держался стойко, несмотря на раны. Его большие руки были привязаны к громадному, окованному железом, колесу фургона.
Изящная ножка Ариэль наступила на кончик хлыста. Она наклонилась взять его в руки, и тут мужчина рванул со всей силы.
Ариэль упала в грязь, барахтаясь среди пышных юбок. Удар кнута, конечно же, не достиг спины раба. Глэнис наклонилась, чтобы помочь Ариэль, когда начала собираться толпа.
Работорговец оглянулся, его лицо пылало от ярости, плечом он задел Глэнис. Она свалилась сверху на Ариэль. Та быстро освободилась и вскочила на ноги. Ее шляпка сползла на бок. Она помогла Глэнис подняться, потом погрозила обидчику кулаком. Тот сжал челюсти и занес руку над головой.
Люк перехватил руку, медленно заломал ее назад, заставляя опуститься мужчину на колени. Хотя его и следовало наказать. Люк сделал это движение скорее, чтобы сорвать свой гнев против Ариэль. Не заботясь о безопасности, она действовала мгновенно, ужасно напугав его.
— Вы просите прощения, так ведь? — спросил Люк сквозь зубы.
Его страх за Ариэль удивил Люка, он хотел бы взвалить ее на плечо и унести в безопасное место.
— Мне нужен тот человек. — Она стояла, немного расставив ноги, и указывала на молчаливого раба, который высоко держал голову. Ариэль отряхнула испачканную одежду, скорчив недовольную гримасу и хмуро посмотрела на раба, стоявшего на коленях в холодной грязи.
— Я знаю таких как вы. Вам понятен только вопрос «сколько стоит?» Итак?
Он не ответил, и она взглянула на Люка.
— Я забираю этого человека, пока он не отказался. Назначьте цену и подготовьте документы к полудню. Мистер… Наварон займется этим делом.
Она кивнула рабу, который прохладно смотрел на нее с высоты своего семифутового роста.
— Вот так. Вы пойдете с нами и отдохнете до завтра. Когда Люк, он мой служащий, получит ваши документы, вы станете свободны, хотя я бы хотела нанять вас для путешествия. А теперь пойдемте, сэр, — сказала она, радостно улыбаясь и касаясь его руки. — Вам нужен уход, а завтра вы будете свободным человеком.
Великан расправил плечи, потом медленно кивнул. Глэнис и Ариэль двинулись вперед, осторожно поддерживая мокрые юбки, чернокожий гигант следовал за ними. Избитый и одетый в лохмотья, он шел, гордо подняв голову, в его движениях сквозило благородство.
Люк поставил ногу на грудь упавшего мужчины. Ему не нравился этот человек, но еще больше то, что Ариэль назвала его своим служащим. Он проклинал привязанность к ней и безумный страх, что ей могли бы причинить боль. Когда мужчина растянулся в грязи. Люк прошептал:
— Я жду вас сегодня днем. Приготовьте его документы.
8
— Поработайте с ними, — сказал Смитсон после короткого кивка. — Я видел, как юбки запутываются в колесах и затягивают женщин вниз… Это медленная смерть. Следите, чтобы они были осторожны с огнем и, как хороший муж, держите их в страхе. Отбракуйте хилых и возьмите только сильных. Хотя на первый взгляд, каждая здорова и настоящая леди. Вначале я подозревал какое-то надувательство, но сейчас успокоился.
Его глаза впились в лицо Люка.
— Что вы думаете о Мэри 0'Флэннери. Несмотря на ее кроткие манеры и широко распахнутые глаза, меня смущает копна рыжих волос. Затруднительное положение. Она создает неприятности, приносит проблемы и болезни всем вокруг, и будет стоить нам многих хлопот и времени. А из-за двух ее дворняжек я бы исключил Мэри.
— Все женщины ищут лучшую жизнь, — ответил Люк, вспомнив гневное бледное лицо Ариэль, решительно поднятое навстречу его взгляду. Что движет ею?
Она взяла товары на продажу фермерам, семена, специи и все для шитья, уложив вещи на дно фургонов и покрыв их досками. Ежедневно внимательно осматривая повозки и записывая каждую партию товара в блокнот, Ариэль называла свои ящики «грузом». Атласные ленты, шелковые нитки и бережно сложенные кашемировые шали лежали в одном сундуке. Другой заполнили иголки, французские кружева, муслин, сатин и выкройки платьев модных фасонов. Третий сундук был забит отрезами китайского шелка всех цветов и оттенков. Еще был ящик с разноцветными зонтиками и большая коробка зеленого чая. Женщинам не хватало мебели, к тому же один набор кастрюль и сервиз служил для всех.
Мрачная решимость Ариэль перевезти своих подопечных, продать товары и основать конный завод скрывала другую цель, — озабоченно решил Люк.
Он смотрел на пламя, пляшущее у его ног. Каждая из переселенок несла свои тайны и боль, скрытые в глазах. Он читал отчаянный страх на каждом лице, беспокойство ощущалось в их молчании. Но появлялось возбуждение, их глаза загорались, когда разговор заходил о неизвестных мужьях и Орегоне. Мэри мечтала о теплом, безопасном доме для детей, о том, как будет делать масло из молока своих коров и готовить еду для семьи, для мужа. Нэнси хотела развести сад и хранила жестяную коробку с семенами. Америка собиралась делать мыло, разводить цыплят и молочных коз. Она хотела, чтобы ее сын вырос сильным и здоровым на новой земле.
Мария мечтала наводить чистоту и порядок в собственном доме, а Элиза надеялась выращивать лен и прясть шерсть с овец, вскормленных на чистых, зеленых лугах.
— Каждая очень хочет мужа, — сказал Люк спокойно и поклялся про себя узнать намерения Ариэль до окончания поездки. — Они будут слушаться указаний.
Смитсон постучал трубкой о край тарелки.
— Подъем в четыре утра, повозки запряжены и готовы к отправлению в семь. Остановки днем и отдых по воскресеньям. Стирка по возможности. Вдовы держатся подальше от мужчин, женатых или холостых, все равно. О любых ухаживаниях, а их, вероятно, будет много, я должен знать. Во время путешествия я хочу, чтобы меня извещали о всяком фривольном поведении. Я обратил внимание на вас. Вчера между миссис Д'Арси и вами что-то произошло. Не хотите ли мне что-нибудь сказать? Вы думаете ухаживать за ней с целью женитьбы?
Люк открыто встретил взгляд Смитсона. Он не собирался отпускать Ариэль прежде, чем выяснит, что происходит между ними. И не отдаст ее в руки другого. Не теперь. Он раздумывал над мыслью об ухаживании за Ариэль, как рассматривал бы изумруд, камень цвета ее глаз, изучая со всех сторон каждую грань. Завоевывать Ариэль было очень привлекательно.
— Да.
— Я уже говорил вам, ее будет нелегко обуздать, — сказал Смитсон, захлопывая свой журнал. — Хотя у нее есть свидетельство о браке, она выглядит как необъезженная кобылка… Должно быть давала бедному мужу прикурить. Может, и свела его в могилу… Помните, что бобы и рис слишком долго варятся… Возьмите побольше пшеничной муки, кукурузы и сушеных фруктов. Получше упакуйте бекон, чтобы не протух. Миссис Д'Арси знает мои требования, но я прошу, чтобы вы проверили ее закупки. Может, это и к лучшему, что вы положили на нее глаз. Так она никому не причинит вреда, — закончил Смитсон, вставая на ноги.
Он бросил монеты на грубо сколоченный стол.
— Держите эту даму в узде. Люк. Она пишет левой рукой, а вы знаете, что левши — люди со своеобразным мышлением. Я не хочу потерять вдовий поезд, потому что ей взбредет в голову повернуть на другую дорогу. Я знаю, что Сиам помогает леди, но где же ваш третий помощник?
— Он вскоре будет здесь.
Когда Смитсон кивнул и вышел из таверны, Люк поднялся и медленно потер ногу. Перед завтраком Ариэль сказала, что сможет «сунуть под нос Смитсону третьего сопровождающего уже к полдню». Она избегала смотреть на Люка и обращалась к Глэнис. Лидия ставила компресс на его больную ногу, но он успел перехватить, брошенный искоса, хмурый взгляд Ариэль. Люк — терпеливый человек, и ему доставит удовольствие долгий путь и постепенное открытие скрытой в Ариэль чувственности. Прошлой ночью она была такой притягательной, девственно-любопытной, и он с трудом удержался, чтобы не потребовать большего. И прежде чем пройдет много ночей, она будет лежать в его объятиях.
Люк выглядел хмурым и озабоченным. Ему было отчего злиться. Ведь он пять лет воздерживался от связей с женщинами. И вот та, которую страстно пожелал, отбрасывает его, словно грязную тряпку. Ее нельзя ни очаровать, ни запугать. Морщины между бровями углубились. Никогда в жизни не задирался он с женщиной, но Ариэль бросалась на него как ощетинившийся дикобраз. Его нога заныла, напомнив об их первой встрече и потребности тогда Люка в ней.
Уменьшилась ли эта потребность? Люк напрягся. Когда он был ребенком, отец наказывал его за слабость. В результате получился мужчина, который мало кого пускал в свое сердце. Катрина закрыла замок. На время Вилоу смягчила его жизнь и не протестовала против той малости тепла, которую он давал ей.
Ариэль смело вошла в сердце; ангел появился, когда он нуждался в ласковом прикосновении. «Мой дорогой…»
Лотом она быстро исчезла, взяв с собой частицу его гордости и обручальное кольцо матери.
Гордость говорила, что она его жена, и что он страстно желает упрямую маленькую ведьму. Она бросила вызов его чести и мужскому достоинству.
Сквозь оконное стекло Люк смотрел на Ариэль, прогуливающуюся вдоль аллеи. Глэнис, как обычно, была рядом. Он покатал в ладони монеты и бросил их на стол. Кожа Ариэль такая гладкая, теплая, потом запылала; ее дыхание участилось, хотя она замерла в его объятиях. Красновато-коричневые локоны согревали руки, рассыпаясь по ним.
Ариэль изящно приподняла юбку, огибая лужу, и Люк мельком увидел тонкую лодыжку. Силы почти вернулись к нему, хотя нога еще побаливала, и его тело настойчиво требовало бледную плоть Ариэль.
Она остановилась, оглядывая людную улицу, и обратилась к Глэнис, которая положила руку на локоть хозяйки. Ариэль сбросила ее и устремилась вниз по аллее, перепрыгивая грязные лужи. Белые нижние юбки быстро замелькали на солнце.
Люк вышел из таверны как раз в тот момент, когда Ариэль скользнула между маленьким прохожим с кнутом в руке и высоким, стройным рабом с окровавленной спиной. Сердце Люка замерло, он бросился навстречу опасности, грозившей Ариэль.
Маленький человек оттолкнул ее в сторону, замахнулся кожаным кнутом, собираясь нанести очередной удар по исполосованной спине раба. Тот держался стойко, несмотря на раны. Его большие руки были привязаны к громадному, окованному железом, колесу фургона.
Изящная ножка Ариэль наступила на кончик хлыста. Она наклонилась взять его в руки, и тут мужчина рванул со всей силы.
Ариэль упала в грязь, барахтаясь среди пышных юбок. Удар кнута, конечно же, не достиг спины раба. Глэнис наклонилась, чтобы помочь Ариэль, когда начала собираться толпа.
Работорговец оглянулся, его лицо пылало от ярости, плечом он задел Глэнис. Она свалилась сверху на Ариэль. Та быстро освободилась и вскочила на ноги. Ее шляпка сползла на бок. Она помогла Глэнис подняться, потом погрозила обидчику кулаком. Тот сжал челюсти и занес руку над головой.
Люк перехватил руку, медленно заломал ее назад, заставляя опуститься мужчину на колени. Хотя его и следовало наказать. Люк сделал это движение скорее, чтобы сорвать свой гнев против Ариэль. Не заботясь о безопасности, она действовала мгновенно, ужасно напугав его.
— Вы просите прощения, так ведь? — спросил Люк сквозь зубы.
Его страх за Ариэль удивил Люка, он хотел бы взвалить ее на плечо и унести в безопасное место.
— Мне нужен тот человек. — Она стояла, немного расставив ноги, и указывала на молчаливого раба, который высоко держал голову. Ариэль отряхнула испачканную одежду, скорчив недовольную гримасу и хмуро посмотрела на раба, стоявшего на коленях в холодной грязи.
— Я знаю таких как вы. Вам понятен только вопрос «сколько стоит?» Итак?
Он не ответил, и она взглянула на Люка.
— Я забираю этого человека, пока он не отказался. Назначьте цену и подготовьте документы к полудню. Мистер… Наварон займется этим делом.
Она кивнула рабу, который прохладно смотрел на нее с высоты своего семифутового роста.
— Вот так. Вы пойдете с нами и отдохнете до завтра. Когда Люк, он мой служащий, получит ваши документы, вы станете свободны, хотя я бы хотела нанять вас для путешествия. А теперь пойдемте, сэр, — сказала она, радостно улыбаясь и касаясь его руки. — Вам нужен уход, а завтра вы будете свободным человеком.
Великан расправил плечи, потом медленно кивнул. Глэнис и Ариэль двинулись вперед, осторожно поддерживая мокрые юбки, чернокожий гигант следовал за ними. Избитый и одетый в лохмотья, он шел, гордо подняв голову, в его движениях сквозило благородство.
Люк поставил ногу на грудь упавшего мужчины. Ему не нравился этот человек, но еще больше то, что Ариэль назвала его своим служащим. Он проклинал привязанность к ней и безумный страх, что ей могли бы причинить боль. Когда мужчина растянулся в грязи. Люк прошептал:
— Я жду вас сегодня днем. Приготовьте его документы.
8
Прерия, похожая на волнующееся зеленое море, расстилалась под утренним солнцем. Один за одним легко катились фургоны, некрытые белой парусиной. На горизонте небесно-голубой цвет незаметно сливался с изумрудным оттенком молодой травы. Вильсон, главный проводник каравана, ускакал вперед подготовить место для привала.
Звуки дудочки Тимми витали в воздухе, когда взволнованные переселенцы пересекали границу Индейской Территории. Охваченные «Орегонской лихорадкой», возбужденные лица мужчин контрастировали с печальными лицами женщин, которые горевали о покинутых домах и фермах. Они оставляли безопасность Соединенных Штатов, и каждый эммигрант бросал взгляд назад, а потом поворачивался, чтобы смело встретить расстилающуюся впереди бескрайнюю прерию и неизвестность.
Смитсон настоял, чтобы вдовы следовали за первым фургоном во время переправы через реку. Каждый день в караване будет много перемен позиций, это уравнивает шансы «наглотаться пыли» в хвосте поезда. Когда возможно, повозки будут рассыпаться по прерии. В конце каравана группа бедных переселенцев из Италии толкала ручные тележки, поторапливаясь за большими, тяжелогруженными фургонами. Возбуждение, как пьянящее вино, разливалось в холодном весеннем воздухе, эмигранты с наслаждением свободно упивались им. День казался громадным карнавалом, поезд быстро продвигался вперед. Песни распространялись от фургона к фургону, от женщин к детям, а потом к мужчинам.
Ариэль решила управлять упряжкой с Зевсом, Майей, Калипсо и Герой. Электра и Тайжет бежали позади повозки. Другие возничий покрикивали на своих волов и мулов, их голоса смешивались с радостными восклицаниями детей. Они носились вдоль вереницы фургонов, и матери отгоняли их от больших, обитых железом, колес. Анна управляла второй повозкой, мастерски погоняя кнутом две пары запряженных волов. Звук от удара кнутом звучал как выстрел. Нэнси отвечала за третий фургон, который вез товары компании Браунингов для продажи фермерам в Вильямете. Молочные коровы были привязаны сзади, а недавно родившийся теленок лежал внутри фургона. Данте присматривал за маленькой отарой овец, возглавляемой козой со звонким колокольчиком.
Счастливая Лидия шла в стороне от каравана, останавливаясь, чтобы сорвать какую-нибудь травку или выкопать корешки, при ней всегда была корзина, наполненная растениями. Она помахала Люку, и он ответил на приветствие. Он шагал рядом с Зевсом, положив руку на его напрягшуюся шею. Ариэль раздражала эта большая сильная рука, по-хозяйски положенная на жеребца. Ариэль также взбесило то, как легко Люк поднял ее на сиденье фургона, скользнув взглядом по губам, шее, а потом и груди. Он держал ее на весу в футе над землей; его лицо застыло, в потемневших глазах появилось выражение, которое она не понимала. Возможно, это были варварские, первобытные желания, заставлявшие бешено колотиться сердце. Тогда у нее зазвенело в ушах, тело напряглось, и под черным платьем стали заметны холмики затвердевших сосков. После того как Люк опустил свою ношу на сиденье, рука по инерции задержалась на ее бедре, а длинные пальцы настойчиво стали скользить вдоль стройной ножки, вырисовывающейся под юбкой.
Ариэль вспомнила его поцелуй, тепло и наслаждение от внезапного обольщения. Она чувствовала нежность, страстное желание обволакивало ее.
Тадеус никогда не целовал Ариэль, только чмокал в щечку после удачной партии в вист. Ариэль тряхнула головой, сжав рот. Тадеус, как джентльмен, не давал волю рукам, не дразнил ложными надеждами. Она нахмурилась, поцелуи Люка представлялись ей порочными. Сидя рядом с Ариэль, Глэнис расправила плечи. — Интересный, — прошептала она.
Ариэль пробурчала что-то бессвязное, расстроенная видом Люка, идущего рядом с першеронами. Темно-красная рубаха из грубой ткани свободно сидела на широких плечах. Талию опоясывал расшитый узорами ремень, за которым торчал револьвер и огромный нож. Поверх коричневых брюк, которые ушивала Бидди, были надеты высокие кожаные гамаши.
Он двигался легко, длинные ноги быстро шагали по молодой траве прерии. Малейшее движение на плоской равнине — кролик проскакал вдалеке, олень убежал от шума — ничто не ускользало от внимания Люка. У него был опасный, хищный взгляд, совсем непохожий на тот, когда он бредил. Он выглядел как человек, возвращающийся домой.
Ребенок позвал его, и Люк помахал рукой, по-мальчишески ухмыльнувшись. Эта улыбка могла бы очаровать и полевого кролика. Возможно, если бы он продемонстрировал эту трогательную, ослепительную улыбку, когда болел, она не была бы сейчас в таком затруднительном положении.
Ариэль отгоняла мысли о прекрасной гордой голове, нашедшей приют на ее груди, о колючих прикосновених бороды, жарких взглядах.
Гораздо больше по душе ей холодные глаза Тадеуса и возможность вести разговор в нужном ей русле, спокойно контролируя ситуацию.
Люк через плечо бросил на нее взгляд. Под черными ресницами она уловила такую энергию, что замерла, не дыша. Сердце учащенно забилось. Чувства, беспокоившие Ариэль, были пугающи.
Люк быстро, молча подошел. Он коснулся ее руки, когда она натянула вожжи. Вид худых, коричневых пальцев рядом со своими мгновенно ошеломил ее. Ариэль не понимала пыл, вдруг возникший в мужчине, ни трепет собственного сердца и спазм внизу живота при виде глаз Люка. Она захотела дотронуться до медальона на заросшей темными волосами груди и почувствовать медленное, ровное биение его сердца.
Люк напомнил ей о Зевсе. Когда она скакала на этом коне по владениям Браунингов, позволяя взыграть его арабской крови, Ариэль чувствовала себя такой же свободной и дикой, как и раньше, когда Люк целовал ее. Огромный жеребец весил больше двух тысяч фунтов[7], но во время скачки они становились единым целым. Солнечный свет окутывал ее, теплые лучи, околдовывая, проникали в душу. Опасное возбуждение мчащегося Зевса вызывало трепет у Ариэль.
Ее волосы развевались на ветру, она получала огромное удовольствие от таких прогулок.
Ариэль плотно сжала губы. Возбуждение от скачки на великолепном жеребце арабских кровей нельзя сравнивать с деликатным соотношением дружбы и уважения, которое женщина испытывает к мужчине. Хорошо организованный брак, искусно контролируемый день за днем, требует холодной логики и расчета.
В присутствии Тадеуса было гораздо удобнее. Ее мысли блуждали, но когда она увидела Люка, внутри что-то задрожало и потеплело. Ариэль прижала руку к животу и подумала, что это из-за наспех съеденного завтрака. Рука Люка лежала на мощной шее коня, поглаживая гладкую шкуру. Ариэль не могла отвести от него взгляд.
В горле пересохло и губы. казалось, горели, когда она вспомнила его жадный поцелуй. Ариэль закрыла глаза. Лечь с Люком в постель невозможно.
Она подняла веки, рассматривая стройную фигуру, шагавшую рядом с упряжкой.
Рот мужчины был красив, изящно очерчен, мучительно притягателен.
Она нахмурилась. У Тадеуса тонкие губы, это настоящая мужская черта.
Губы же Люка совсем непохожие, но такие нежные, теплые, ласковые, могли свести с ума кого угодно.
Она резко вздохнула, вспомнив сильное, мужское тело, отделенное от нее только тонкой ночной рубашкой. Ариэль попыталась прогнать тупую боль внутри себя и стала рассматривать зеленую прерию, фургон перед упряжкой, все что угодно, только бы не видеть прямую спину Люка.
— Я сказала, что Люк — интересный мужчина. Один из тех, кто держит свои обещания. Ты знаешь, он везет Лоренцо ребенку бедной, умирающей женщины. Нелегкое дело, учитывая, что кот царапает Люка при каждой возможности… Все таки он решил исполнить до конца начатое. Дети любят Люка и мистера Спама, — произнесла Глэнис, ее глаза засверкали. Словно в ответ, Лоренцо истошно замяукал в своей клетке. Он просунул лапу между прутьями и зашипел на цыплят в соседнем ящике.
Глэнис тем временем продолжала:
— Тадеус не тот человек, к которому тянутся дети. Я не помню, чтобы он позволил ребенку повалить себя на землю, как это делал Люк с Тимми вчера вечером… Странно, — она посмотрела на фургон, ехавший прямо перед ними. — И я никогда не видела, чтобы Тадеус смотрел на тебя так, как Люк прошлым вечером. Будто он изголодался по тебе. Довольно интересная картина, когда он лежал, поверженный Тимми.. его глаза просто пожирали тебя, в них был особый хищный блеск.
— Прекрати, Глэнис. Ты, как всегда, сплетничаешь, — натянуто сказала Ариэль.
— Конечно, — беззаботно согласилась Глэнис. — Я нашла странным, что, когда ты проходила мимо места их игры. Люк схватил тебя за щиколотку. Забавная борьба за превосходство, должна я сказать… Ты со своим свирепым нравом рыжеволосой левши, и Люк, поддразнивающий тебя.
Ариэль отогнала смущающее воспоминание о ласковом прикосновении Люка.
— Его многочисленные комплименты кажутся мне странными. Как это утверждение о моих волосах. «Освещенный солнцем шелк цвета меди», да уж. Без сомнения, он мастер по издевательствам. Люк всего лишь щеголь, пытающийся покорить кого-нибудь, или надоедливый мальчишка…
Брови Глэнис поползли вверх. — Правда? У него уже пара седых волос и, наверняка, опыт с женщинами равный его возрасту. Он один из самых мужественных людей в караване, вместе с мистером Сиамом, конечно. Я слышала, мистер Смитсон дал указание Вильсону оставлять Люка и тебя наедине, если вы решите отдалиться от лагеря. Ведь у вас период ухаживания. Смитсон чувствует, что охотники могут достойно встретить любое бедствие. Моя дорогая, такое впечатление, что у тебя уже есть поклонник, готовый прервать твое вдовство, как мило. Ариэль сжала поводья в левой руке.
— Есть обстоятельства, не позволяющие разрешить спор между Люком и мной. Но я намерена расставить все по своим местам как можно быстрее.
Бидди выглянула из-за матерчатой перегородки фургона. Она расправляла платье, сидя на сундуке с товарами, которые просил взять Смитсон. Бисерные бусы, носовые платки, голубой ситец и синий сатин лежали аккуратно запакованные вместе с разнообразными яркими женскими украшениями. Все это пригодится для торговли с индейцами. В глубине фургона Салли отдыхала на перине, тихо читая «Справочник для хороших жен». Мэри 0'Фленнери укачивала, завернув в шаль, Брианну, которая опять проснулась.
— Люк — боец, и черный мужчина такой же, — спокойно заявила Бидди, ее взгляд упал на бывшего раба. Он шел в стороне, гордо подняв голову. На нем была темная куртка и штаны, поверх плечей накинут красный шерстяной плед. Лидия попросила его подержать корзину, и он отчужденно нес ее, пока девушка срывала листья каких-то сухих растений.
— Омар происходит из знатной семьи Зулу. Так говорила ему мать, но он забыл все остальное. Я слышала об африканских князьях, и хотя он не знает язык банту, он потомок королей великого народа. Если бы он был в своей стране, они стояли бы перед ним на коленях. Я думаю в мистере Люке тоже течет великолепная кровь. Держу пари, есть женщины, которые хотят его со страшной силой.
— Я достаточно наслушалась о Люке, Бидди, — медленно, сквозь зубы проговорила Ариэль. Она попыталась сменить тему. — Эти юбки ужасно путаются в колесах фургона, даже когда поднимаешься с удобной опоры.
— Гм, — задумчиво промычала Глэнис. — Они не должны были так ужасно путаться, когда Люк поднял тебя прямо на сиденье. Моя дорогая, тебе надо было видеть свое лицо, ты выглядела совершенно ошеломленной.
— Но, Ариэль… мэм. Женщина в безопасности с рыцарем у своих ног… в своей постели, — поддразнила Бидди, широко ухмыляясь. — Что мистер Люк умирает от желания оказаться в вашей кровати, так это уж точно, мэм. Скоро он захочет сделать вам ребеночка. Все эти бедные одинокие женщины без мистера Люка…
Ариэль закрыла глаза и сосчитала до десяти, пока Глэнис отвлекла Бидди, попросив проверить кастрюльку с маслом, сбитым Марией к обеду.
— Да, — поддразнила Глэнис, пригнувшись к Ариэль. — Все эти бедные одинокие женщины. Дочка французского фермера в восторге от Люка. Она не сводит с него глаз.
— Глэнис. Может быть, нам надо сменить ;тему, — настоятельно предложила Ариэль. — Может, мы поговорим о скрытых взглядах на тебя мистера Сиама и открытом интересе мистера Смитсона к твоей персоне. Такое впечатление, что два джентльмена очень интересуются тобой.
Глэнис приоткрыла рот и озадаченно уставилась на Ариэль, которая не смогла сдержать хихиканье.
До наступления сумерек фургоны поставили г крут, развернув дышлами наружу. Упряжь каждой повозки связали с соседской, получились небольшие загоны для скота, предотвращающие воровство ночью. Сейчас животные паслись на молодой траве под присмотром мальчишек.
Ариэль встала и потянулась. После дня пути ломило спину и руки. Женщины готовили лагерь, доили коров. Майя ткнулась мордой в спину Ариэль, прося сладкого. Ариэль засмеялась и сдвинула на затылок свою шляпу. Она достала из кармана кусочек сушеного яблока.
— Да, моя красавица, ты хорошо поработала сегодня. Этот непослушный Зевс укусил тебя. Не обращай внимания. Я поговорю с ним. Думаю, сейчас нам надо пойти погулять, чтобы ты пощипала травку в стороне от остальных, — она прислонилась к лошади, положив голову на мощную шею.
Ариэль подпрыгнула, когда холодный палец скользнул под рукав платья. Люк стоял совсем рядом с ее спиной. Удивленная мягкой лаской, она замерла в нерешительности. Его рука гладила ноющую поясницу, и Ариэль с трудом сопротивлялась желанию отдаться чудесному утешению. Она закрыла глаза, выпрямила спину и приготовилась отстраниться. Ариэль слишком устала, чтобы препираться с ним. Но в следующее мгновение Люк легко поднял ее, посадил на спину Майи и сам вспрыгнул сзади, обхватив руками тонкую талию в тот момент, когда она хотела ударить его. Люк наклонился и прошептал:
— Позволь мне позаботиться о тебе. Ты слишком устала. Было опасно засыпать с вожжами в руках.
Она сдержанно отодвинулась от него, но теплота сильного мужского тела была слишком соблазнительна после долгого дня на жесткой скамейке фургона.
— Я плохо спала прошлой ночью, гадая, как избавиться от вас, а вы позволяете такие вольности по отношению ко мне, — резким тоном отчеканила Ариэль, когда миссис Поттер и другие жены переселенцев стали с любопытством поглядывать в их сторону.
Ариэль понизила голос. Она дрожала от ярости на Люка и на себя за то, что хотела отдохнуть в его объятиях.
Она не была слабой женщиной и не нуждалась в заботе, тем более от мужчины, который требовал, чтобы она ложилась с ним каждую ночь.
— Как может этот человек, так оберегавший мать и сестер, вести себя подобным образом? Где ваши приличия?
Смитсон прервал разговор с Сиамом и стал задумчиво взъерошивать бакенбарды, глядя, как Люк прикосновением коленей понукает огромную кобылу. Остальные пять лошадей послушно следовали по пятам, идя легким шагом за своей хозяйкой. В сгущающихся сумерках ветер холодил Ариэль, хотя озноб бил только от прикосновения рук Люка, поймавших ее в капкан. Она попыталась освободиться и услышала его мягкий смех, он нежно ущипнул ее за мочку уха.
Звуки дудочки Тимми витали в воздухе, когда взволнованные переселенцы пересекали границу Индейской Территории. Охваченные «Орегонской лихорадкой», возбужденные лица мужчин контрастировали с печальными лицами женщин, которые горевали о покинутых домах и фермах. Они оставляли безопасность Соединенных Штатов, и каждый эммигрант бросал взгляд назад, а потом поворачивался, чтобы смело встретить расстилающуюся впереди бескрайнюю прерию и неизвестность.
Смитсон настоял, чтобы вдовы следовали за первым фургоном во время переправы через реку. Каждый день в караване будет много перемен позиций, это уравнивает шансы «наглотаться пыли» в хвосте поезда. Когда возможно, повозки будут рассыпаться по прерии. В конце каравана группа бедных переселенцев из Италии толкала ручные тележки, поторапливаясь за большими, тяжелогруженными фургонами. Возбуждение, как пьянящее вино, разливалось в холодном весеннем воздухе, эмигранты с наслаждением свободно упивались им. День казался громадным карнавалом, поезд быстро продвигался вперед. Песни распространялись от фургона к фургону, от женщин к детям, а потом к мужчинам.
Ариэль решила управлять упряжкой с Зевсом, Майей, Калипсо и Герой. Электра и Тайжет бежали позади повозки. Другие возничий покрикивали на своих волов и мулов, их голоса смешивались с радостными восклицаниями детей. Они носились вдоль вереницы фургонов, и матери отгоняли их от больших, обитых железом, колес. Анна управляла второй повозкой, мастерски погоняя кнутом две пары запряженных волов. Звук от удара кнутом звучал как выстрел. Нэнси отвечала за третий фургон, который вез товары компании Браунингов для продажи фермерам в Вильямете. Молочные коровы были привязаны сзади, а недавно родившийся теленок лежал внутри фургона. Данте присматривал за маленькой отарой овец, возглавляемой козой со звонким колокольчиком.
Счастливая Лидия шла в стороне от каравана, останавливаясь, чтобы сорвать какую-нибудь травку или выкопать корешки, при ней всегда была корзина, наполненная растениями. Она помахала Люку, и он ответил на приветствие. Он шагал рядом с Зевсом, положив руку на его напрягшуюся шею. Ариэль раздражала эта большая сильная рука, по-хозяйски положенная на жеребца. Ариэль также взбесило то, как легко Люк поднял ее на сиденье фургона, скользнув взглядом по губам, шее, а потом и груди. Он держал ее на весу в футе над землей; его лицо застыло, в потемневших глазах появилось выражение, которое она не понимала. Возможно, это были варварские, первобытные желания, заставлявшие бешено колотиться сердце. Тогда у нее зазвенело в ушах, тело напряглось, и под черным платьем стали заметны холмики затвердевших сосков. После того как Люк опустил свою ношу на сиденье, рука по инерции задержалась на ее бедре, а длинные пальцы настойчиво стали скользить вдоль стройной ножки, вырисовывающейся под юбкой.
Ариэль вспомнила его поцелуй, тепло и наслаждение от внезапного обольщения. Она чувствовала нежность, страстное желание обволакивало ее.
Тадеус никогда не целовал Ариэль, только чмокал в щечку после удачной партии в вист. Ариэль тряхнула головой, сжав рот. Тадеус, как джентльмен, не давал волю рукам, не дразнил ложными надеждами. Она нахмурилась, поцелуи Люка представлялись ей порочными. Сидя рядом с Ариэль, Глэнис расправила плечи. — Интересный, — прошептала она.
Ариэль пробурчала что-то бессвязное, расстроенная видом Люка, идущего рядом с першеронами. Темно-красная рубаха из грубой ткани свободно сидела на широких плечах. Талию опоясывал расшитый узорами ремень, за которым торчал револьвер и огромный нож. Поверх коричневых брюк, которые ушивала Бидди, были надеты высокие кожаные гамаши.
Он двигался легко, длинные ноги быстро шагали по молодой траве прерии. Малейшее движение на плоской равнине — кролик проскакал вдалеке, олень убежал от шума — ничто не ускользало от внимания Люка. У него был опасный, хищный взгляд, совсем непохожий на тот, когда он бредил. Он выглядел как человек, возвращающийся домой.
Ребенок позвал его, и Люк помахал рукой, по-мальчишески ухмыльнувшись. Эта улыбка могла бы очаровать и полевого кролика. Возможно, если бы он продемонстрировал эту трогательную, ослепительную улыбку, когда болел, она не была бы сейчас в таком затруднительном положении.
Ариэль отгоняла мысли о прекрасной гордой голове, нашедшей приют на ее груди, о колючих прикосновених бороды, жарких взглядах.
Гораздо больше по душе ей холодные глаза Тадеуса и возможность вести разговор в нужном ей русле, спокойно контролируя ситуацию.
Люк через плечо бросил на нее взгляд. Под черными ресницами она уловила такую энергию, что замерла, не дыша. Сердце учащенно забилось. Чувства, беспокоившие Ариэль, были пугающи.
Люк быстро, молча подошел. Он коснулся ее руки, когда она натянула вожжи. Вид худых, коричневых пальцев рядом со своими мгновенно ошеломил ее. Ариэль не понимала пыл, вдруг возникший в мужчине, ни трепет собственного сердца и спазм внизу живота при виде глаз Люка. Она захотела дотронуться до медальона на заросшей темными волосами груди и почувствовать медленное, ровное биение его сердца.
Люк напомнил ей о Зевсе. Когда она скакала на этом коне по владениям Браунингов, позволяя взыграть его арабской крови, Ариэль чувствовала себя такой же свободной и дикой, как и раньше, когда Люк целовал ее. Огромный жеребец весил больше двух тысяч фунтов[7], но во время скачки они становились единым целым. Солнечный свет окутывал ее, теплые лучи, околдовывая, проникали в душу. Опасное возбуждение мчащегося Зевса вызывало трепет у Ариэль.
Ее волосы развевались на ветру, она получала огромное удовольствие от таких прогулок.
Ариэль плотно сжала губы. Возбуждение от скачки на великолепном жеребце арабских кровей нельзя сравнивать с деликатным соотношением дружбы и уважения, которое женщина испытывает к мужчине. Хорошо организованный брак, искусно контролируемый день за днем, требует холодной логики и расчета.
В присутствии Тадеуса было гораздо удобнее. Ее мысли блуждали, но когда она увидела Люка, внутри что-то задрожало и потеплело. Ариэль прижала руку к животу и подумала, что это из-за наспех съеденного завтрака. Рука Люка лежала на мощной шее коня, поглаживая гладкую шкуру. Ариэль не могла отвести от него взгляд.
В горле пересохло и губы. казалось, горели, когда она вспомнила его жадный поцелуй. Ариэль закрыла глаза. Лечь с Люком в постель невозможно.
Она подняла веки, рассматривая стройную фигуру, шагавшую рядом с упряжкой.
Рот мужчины был красив, изящно очерчен, мучительно притягателен.
Она нахмурилась. У Тадеуса тонкие губы, это настоящая мужская черта.
Губы же Люка совсем непохожие, но такие нежные, теплые, ласковые, могли свести с ума кого угодно.
Она резко вздохнула, вспомнив сильное, мужское тело, отделенное от нее только тонкой ночной рубашкой. Ариэль попыталась прогнать тупую боль внутри себя и стала рассматривать зеленую прерию, фургон перед упряжкой, все что угодно, только бы не видеть прямую спину Люка.
— Я сказала, что Люк — интересный мужчина. Один из тех, кто держит свои обещания. Ты знаешь, он везет Лоренцо ребенку бедной, умирающей женщины. Нелегкое дело, учитывая, что кот царапает Люка при каждой возможности… Все таки он решил исполнить до конца начатое. Дети любят Люка и мистера Спама, — произнесла Глэнис, ее глаза засверкали. Словно в ответ, Лоренцо истошно замяукал в своей клетке. Он просунул лапу между прутьями и зашипел на цыплят в соседнем ящике.
Глэнис тем временем продолжала:
— Тадеус не тот человек, к которому тянутся дети. Я не помню, чтобы он позволил ребенку повалить себя на землю, как это делал Люк с Тимми вчера вечером… Странно, — она посмотрела на фургон, ехавший прямо перед ними. — И я никогда не видела, чтобы Тадеус смотрел на тебя так, как Люк прошлым вечером. Будто он изголодался по тебе. Довольно интересная картина, когда он лежал, поверженный Тимми.. его глаза просто пожирали тебя, в них был особый хищный блеск.
— Прекрати, Глэнис. Ты, как всегда, сплетничаешь, — натянуто сказала Ариэль.
— Конечно, — беззаботно согласилась Глэнис. — Я нашла странным, что, когда ты проходила мимо места их игры. Люк схватил тебя за щиколотку. Забавная борьба за превосходство, должна я сказать… Ты со своим свирепым нравом рыжеволосой левши, и Люк, поддразнивающий тебя.
Ариэль отогнала смущающее воспоминание о ласковом прикосновении Люка.
— Его многочисленные комплименты кажутся мне странными. Как это утверждение о моих волосах. «Освещенный солнцем шелк цвета меди», да уж. Без сомнения, он мастер по издевательствам. Люк всего лишь щеголь, пытающийся покорить кого-нибудь, или надоедливый мальчишка…
Брови Глэнис поползли вверх. — Правда? У него уже пара седых волос и, наверняка, опыт с женщинами равный его возрасту. Он один из самых мужественных людей в караване, вместе с мистером Сиамом, конечно. Я слышала, мистер Смитсон дал указание Вильсону оставлять Люка и тебя наедине, если вы решите отдалиться от лагеря. Ведь у вас период ухаживания. Смитсон чувствует, что охотники могут достойно встретить любое бедствие. Моя дорогая, такое впечатление, что у тебя уже есть поклонник, готовый прервать твое вдовство, как мило. Ариэль сжала поводья в левой руке.
— Есть обстоятельства, не позволяющие разрешить спор между Люком и мной. Но я намерена расставить все по своим местам как можно быстрее.
Бидди выглянула из-за матерчатой перегородки фургона. Она расправляла платье, сидя на сундуке с товарами, которые просил взять Смитсон. Бисерные бусы, носовые платки, голубой ситец и синий сатин лежали аккуратно запакованные вместе с разнообразными яркими женскими украшениями. Все это пригодится для торговли с индейцами. В глубине фургона Салли отдыхала на перине, тихо читая «Справочник для хороших жен». Мэри 0'Фленнери укачивала, завернув в шаль, Брианну, которая опять проснулась.
— Люк — боец, и черный мужчина такой же, — спокойно заявила Бидди, ее взгляд упал на бывшего раба. Он шел в стороне, гордо подняв голову. На нем была темная куртка и штаны, поверх плечей накинут красный шерстяной плед. Лидия попросила его подержать корзину, и он отчужденно нес ее, пока девушка срывала листья каких-то сухих растений.
— Омар происходит из знатной семьи Зулу. Так говорила ему мать, но он забыл все остальное. Я слышала об африканских князьях, и хотя он не знает язык банту, он потомок королей великого народа. Если бы он был в своей стране, они стояли бы перед ним на коленях. Я думаю в мистере Люке тоже течет великолепная кровь. Держу пари, есть женщины, которые хотят его со страшной силой.
— Я достаточно наслушалась о Люке, Бидди, — медленно, сквозь зубы проговорила Ариэль. Она попыталась сменить тему. — Эти юбки ужасно путаются в колесах фургона, даже когда поднимаешься с удобной опоры.
— Гм, — задумчиво промычала Глэнис. — Они не должны были так ужасно путаться, когда Люк поднял тебя прямо на сиденье. Моя дорогая, тебе надо было видеть свое лицо, ты выглядела совершенно ошеломленной.
— Но, Ариэль… мэм. Женщина в безопасности с рыцарем у своих ног… в своей постели, — поддразнила Бидди, широко ухмыляясь. — Что мистер Люк умирает от желания оказаться в вашей кровати, так это уж точно, мэм. Скоро он захочет сделать вам ребеночка. Все эти бедные одинокие женщины без мистера Люка…
Ариэль закрыла глаза и сосчитала до десяти, пока Глэнис отвлекла Бидди, попросив проверить кастрюльку с маслом, сбитым Марией к обеду.
— Да, — поддразнила Глэнис, пригнувшись к Ариэль. — Все эти бедные одинокие женщины. Дочка французского фермера в восторге от Люка. Она не сводит с него глаз.
— Глэнис. Может быть, нам надо сменить ;тему, — настоятельно предложила Ариэль. — Может, мы поговорим о скрытых взглядах на тебя мистера Сиама и открытом интересе мистера Смитсона к твоей персоне. Такое впечатление, что два джентльмена очень интересуются тобой.
Глэнис приоткрыла рот и озадаченно уставилась на Ариэль, которая не смогла сдержать хихиканье.
До наступления сумерек фургоны поставили г крут, развернув дышлами наружу. Упряжь каждой повозки связали с соседской, получились небольшие загоны для скота, предотвращающие воровство ночью. Сейчас животные паслись на молодой траве под присмотром мальчишек.
Ариэль встала и потянулась. После дня пути ломило спину и руки. Женщины готовили лагерь, доили коров. Майя ткнулась мордой в спину Ариэль, прося сладкого. Ариэль засмеялась и сдвинула на затылок свою шляпу. Она достала из кармана кусочек сушеного яблока.
— Да, моя красавица, ты хорошо поработала сегодня. Этот непослушный Зевс укусил тебя. Не обращай внимания. Я поговорю с ним. Думаю, сейчас нам надо пойти погулять, чтобы ты пощипала травку в стороне от остальных, — она прислонилась к лошади, положив голову на мощную шею.
Ариэль подпрыгнула, когда холодный палец скользнул под рукав платья. Люк стоял совсем рядом с ее спиной. Удивленная мягкой лаской, она замерла в нерешительности. Его рука гладила ноющую поясницу, и Ариэль с трудом сопротивлялась желанию отдаться чудесному утешению. Она закрыла глаза, выпрямила спину и приготовилась отстраниться. Ариэль слишком устала, чтобы препираться с ним. Но в следующее мгновение Люк легко поднял ее, посадил на спину Майи и сам вспрыгнул сзади, обхватив руками тонкую талию в тот момент, когда она хотела ударить его. Люк наклонился и прошептал:
— Позволь мне позаботиться о тебе. Ты слишком устала. Было опасно засыпать с вожжами в руках.
Она сдержанно отодвинулась от него, но теплота сильного мужского тела была слишком соблазнительна после долгого дня на жесткой скамейке фургона.
— Я плохо спала прошлой ночью, гадая, как избавиться от вас, а вы позволяете такие вольности по отношению ко мне, — резким тоном отчеканила Ариэль, когда миссис Поттер и другие жены переселенцев стали с любопытством поглядывать в их сторону.
Ариэль понизила голос. Она дрожала от ярости на Люка и на себя за то, что хотела отдохнуть в его объятиях.
Она не была слабой женщиной и не нуждалась в заботе, тем более от мужчины, который требовал, чтобы она ложилась с ним каждую ночь.
— Как может этот человек, так оберегавший мать и сестер, вести себя подобным образом? Где ваши приличия?
Смитсон прервал разговор с Сиамом и стал задумчиво взъерошивать бакенбарды, глядя, как Люк прикосновением коленей понукает огромную кобылу. Остальные пять лошадей послушно следовали по пятам, идя легким шагом за своей хозяйкой. В сгущающихся сумерках ветер холодил Ариэль, хотя озноб бил только от прикосновения рук Люка, поймавших ее в капкан. Она попыталась освободиться и услышала его мягкий смех, он нежно ущипнул ее за мочку уха.