Страница:
Маленькая ведьма швырнула гордость обратно ему в лицо, ни секунды не раздумывая. Она должна заплатить за это.
Она хотела избавиться от него и семейного кольца на пальце, как от утомительного багажа.
Он заскрипел зубами, вспомнив, какой была Ариэль перед Смитсоном — маленькая, очень женственная и покорная. Ее легкий аромат раздражал Люка и в то же время будил воспоминания о минутах, проведенных вместе. Почему он бросился за этой ненормальной как глупый мальчишка?
Обжигающая боль пронзила ногу, слишком тяжелым было путешествие в Индепенденс. Она напомнила ему, почему эта самодовольная, колючая маленькая женщина носит его имя. Он ведь хотел поблагодарить ее за доброту и защищать в путешествии на Запад. В качестве благодарности он собирался предложить тихий развод и покровительство.
Ариэль раздражала его. В бреду, помешавшийся на пари с отцом, он переложил свою боль на нее, как мальчик, который нуждался в утешающем поцелуе матери. Она прикоснулась к тоскующей теплоте души, которую он прятал годами, и сейчас уходила прочь, словно выбрасывая его как лишний груз. Он хмуро посмотрел на кота, уже возлежащего на руках мальчика, как турецкий паша. Связанный обещанием отвезти кота на Запад, Люк сравнивал злонравное животное с женщиной, которая по воле случая стала его женой. Он хотел прижать розовый бутон этого хулиганского рта к своим губам с того момента, когда впервые увидел ее.
Люк потер заживающую ногу и обратил внимание, что рука вся исцарапана котом. Он сам себя привязал к взбалмошной непокорной особе, которая просто отвергала его притязания. Гордость уязвлена.
Кольцо Д'Арси, согретое тонкими нервными пальцами, сверкало на ее бледной руке. Теперешняя тяга к упрямой маленькой рыжей ведьме доставляла удовольствие Люку. В пути еще будет время поспорить об окончании их брака. Но вначале Ариэль Д'Арси увидит заслуживающий внимания образец манер.
Он отвязал от столба лошадей Сиама и своих. Медленно шагая за переселенками. Люк ответил на быстрый взгляд Ариэль открытой улыбкой.
Когда она отвернулась, улыбка задержалась на губах, согревая его. Непривычная теплота удивила Люка. Он задумался, когда же улыбался в последний раз…
Люк следил, как колышутся ее юбки, и вспомнил нежный изгиб бедра под своей рукой. Когда она с помощью Сиама поднималась в фургон, он был сражен изящным поворотом стройной лодыжки и маленькой ступни. Он не думал о том, чтобы просить женщину пять лет… С Ариэль, его женой, находящейся рядом, эта мысль была очень привлекательной.
Глэнис отступила назад, когда Ариэль устремилась к ней. Кончик фехтовальной рапиры почти коснулся вышитого сердца на куртке Глэнис. Подняв свою рапиру, она улыбнулась через защитную маску.
— Моя дорогая, твой стиль улетучивается, когда ты злишься. Рубишь, как казак.
Стук топора Сиама раздавался в прохладном воздухе. Благодарные за дрова, женщины пекли и готовили еду, стирали одежду охотников вместе со своей. В счастливом волнении от возможности использовать молодую кору вяза для припарок и настоек, Лидия напевала и раскладывала порошок для просушки. Она была в восторге, что охотники знакомы с траволечением, и помахала рукой Сиаму.
Дети, усевшись на бревно, ели свежий хлеб и смотрели, широко открыв глазенки, на гигантского лесоруба. Он рубил дрова и поддразнивал детишек звериными голосами.
— Пчела, Сиам. Ты пищишь как пчела, а не медведь, большой, сильный медведь, — кричали они хором, потом замолкали в ожидании следующей загадки. — Змея… гремучая змея с извивающимся хвостом.
Ариэль отчаянно фехтовала, несмотря на свое одеяние. Ее рапира парировала удары, встречаясь с точными выпадами Глэнис. Она не обращала внимания на струйку пота и влажные кудри, выбившиеся из-под гребней и лент на макушке. Тусклый свет облачного дня отражался на тонких клинках. Глэнис отступила назад, мастерски встречая быстрые, агрессивные удары Ариэль.
— Они обсуждали поездку в Орегон, как будто меня не было в комнате. Ясно, что Смитсон будет иметь дело только с Люком, а не со мной. Д'Арси, Люк, не уступал. Вся позиция, отношения невероятно старомодны, Глэнис.
Они двигались вместе, юбки развевались, колокольчики, привязанные к рукояткам, подбадривали каждую. Глэнис, хотя больше и сильнее, испытывала недостаток злости и блестящего умения Ариэль. Они делали выпады по очереди.
— Люк, кажется, не из того сорта мужчин, которые могут быть легко обыграны. Что ты будешь делать, Ариэль?
Нанося удары и отбиваясь, Ариэль грациозно подняла руку.
— Дипломатия, моя дорогая Глэнис. Д'Арси в конце концов поймет, что дать развод в его же интересах. Не вижу, как иначе может поступить благородный человек. Если нужно, я могу носить его имя до конца путешествия. Пока он вернется в Орегон, у нас будет время решить этот вопрос в мою пользу.
Она великолепно разбила оборонительную позицию Глэнис, игнорируя стаю перепелов, вспорхнувших из кустов рядом с ними.
— Я не доверяю мистеру Д'Арси, теперь, когда он поправился. Мужчины — эмоциональные чудовища, самцы, вот так и Люк, не лучше других. Я заключила много выгодных деловых соглашений, наблюдая за мужчинами. Ничто не может замаскировать плохой характер, если он проявляется в скрежете зубов и в том, как ходят желваки под бритой кожей. Очень грубо… примитивно. Тебе надо было видеть, как эта дама несла чушь, увидев Люка. Она назвала его сладким… сладким! Слово, которое используют для сочного, спелого персика, чтобы сорвать и жадно съесть!
— Понятно, — Глэнис повернулась.
— Он прячет свой злой нрав под галантными? манерами — мистер Д'Арси… То есть Люк. Совсем не как дорогой Тадеус, который джентльмен от и до. Прекрасные голубые глаза Тадеуса никогда не напомнят искры от кремневого ружья. Я не смогу расслабиться рядом с мужчиной, подобным ДАрси. Чудесно, как упражнения приводят в порядок мысли, не так ли? Выстраивают их в четкую линию.
— Дорогой Тадеус? — спросила Глэнис, делая выпад.
— Тадеус галантный, любезный мужчина. Боюсь, что под загадочной внешностью мистера… Люка скрываются грубые привычки. Он гораздо ближе к диким, хищным самцам, которые, я представляю, посещают публичные дома и любезничают с врагами.
Ариэль мрачно отразила атаку Глэнис, повернулась и начала решительное наступление на соперницу. Глэнис была всегда слаба. Когда приходилось защищаться, подняв руку, она быстро уставала. Растерянная от злости, она не хотела, чтобы Ариэль так атаковала.
— Мистер Д'Арси будет действовать, как захочу, и скоро. Его можно устранить, дав немного золота.
— Он бросил немного золота в сундук Смитсона. Судя по кольцу, которое ты носишь. Люк, должно быть, имеет собственное состояние, — напомнила Глэнис во время передышки. — Есть люди, которых нельзя купить за золотой, невзирая на обстоятельства.
Ариэль сделала быстрый выпад, заставив Глэнис выше поднять руку.
— Шел за нами с лошадьми на поводу… женщины бросали взгляды из фургона… словно не могли оторвать от него глаз… они не понимают мужчин со злым нравом, который, как я подозреваю, имеет мистер Д… Люк. Да, его глаза сверкают, когда он в ярости. И я ни капельки не доверяю этой челюсти. Теперь она выбрита и открывает всему свету его ужасный характер. Человек не пользуется духами. Всегда удивляет мужчина, который не пользуется духами. В любом случае этот недостаток означает, что он хулиган. Мое решение было неверным из-за его болезни, иначе я бы рассмотрела его настоящую сущность и позволила ему умереть без навешивания на меня чудесного имени Д'Арси.
— Ариэль! — Глэнис запротестовала, с трудом отбивая быстрые удары. — Ты нападаешь, машешь рапирой, словно я дерево. Я не готова пролить добрую английскую кровь из-за твоего разочарования.
Тотчас же Ариэль сбавила темп и закончила поединок мастерским ударом в незащищенное вышитое сердце на куртке Глэнис. Ариэль стянула свою маску и заботливо вытерла рапиру, потом положила ее в вельветовый чехол рядом с такой же второй. Глэнис развязала защитную куртку на спине Ариэль.
— Моя дорогая. У нас впереди долгое путешествие, шесть или около того месяцев. Если Люк опытный следопыт и мистер Смитсон ценит его знания, может быть, ты благоразумно отложишь расторжение брака до конца поездки, — очень осторожно предложила она. — Разоблачение нашего надувательства — хитрости представить наших женщин как настоящих леди — может означать катастрофу.
Ариэль шла свободно; она бросила взгляд на мужчину, прислонившегося к огромному дубу и наблюдавшего всю сцену. Люк казался частью прерии, его кожаная одежда сливалась с деревьями и золотисто-коричневыми полями. Она подняла подбородок и отбросила назад водопад кудрей. Она не беспомощная, и пусть Люк с самого начала поймет, что она сможет защитить себя. Раскрасневшаяся после тренировки, с кудрями, не слушающими ее дрожащие руки, Ариэль повернулась в сторону мужа, тяжело дыша.
— Вот теперь отличное время начать переговоры, — решительно заявила она. — Я хочу, чтобы это дело было улажено быстро. — Она бросила взгляд на Люка. — Я всегда умела определять характер человека и говорю, что Люк — порочный мужчина, Глэнис. Эти жаркие заигрывания в его постели… — Она вспыхнула и продолжила: — И нечто ястребиное в глазах, он хищник, когда не смеется над собственными шутками, мне действительно не нравится, как он смотрит на меня. Я деловая женщина, прежде всего. Девственница, защищенная своим возрастом.
Она не сочла нужным сказать, что Тадеус никогда не посмотрит на нее так пошло.
— Пожалуйста, будь ласкова с ним, Ариэль. Помни, он только выздоравливает, — поспешила прошептать Глэнис, когда Ариэль набросила пальто и направилась через поле к нему. Шесть огромных крапчатых першеронов немедленно подняли от травы головы и затрусили за ней.
Люк растирал ноющую ногу, прислонившись к дубу. Старые сухие листья кружились вокруг.
Ястреб парил в синеве, потом опустился ниже к голым после зимы деревьям. Он сел на ветку дуба, осматривая свои владения в поисках мыши или кролика. Белое оперение на груди сверкнуло на фоне темного неба.
Рана Люка не выдержала быстрой скачки из Сент-Луиса, благодаря которой они появились у Смитсона, на несколько мгновений раньше беглянок.
Первые мили были ужасны. Удар умирающего Ла Флера повредил рану. Испарина покрывала лицо Люка, когда он увидел, что Ариэль направляется к нему, с горечью проклиная свою болезнь.
Она бросила его, думая, что он умрет. Но Люк овладел собой и отбросил обиду. Вначале, борясь с лихорадкой, он был безрассуден и ужасно огорчен; кричал Сиаму, что женщина сбежала, взяв его имя. Только необходимость отомстить Ла Флеру сдержала желание броситься вдогонку, заставить заплатить за растоптанные мечты. Потом, поняв, что она действовала по доброте, Люк пытался найти Ариэль, чтобы поблагодарить… отпустить на свободу и предложить свою защиту.
Сегодня она попыталась просто избавиться от; т него. Ни одна женщина после Катрины не пренебрегала им, не противоречила праву быть там, где он хочет, и делать именно то, что желает. Ариэль Браунинг Д'Арси разбила его намерения и осталась непреклонной, тем самым уязвив самолюбие Люка. Ему еще хотелось попробовать хулиганские губы; объяснимое желание, учитывая пять лет отказа от женщин. Возможно, это болезнь породила между ними такую нелогичную связь. Люк обрисовал глазами все изгибы фигуры красавицы, летящей к нему в черном сатиновом платье. Листья кружились вокруг. Он смотрел на эти изящные быстрые ножки, удивляясь, что так легко покорен ими.
После смерти Вилоу он брал женщин, используя их так же, как они использовали его. Это был равный обмен, чтобы удовлетворить естественный голод.
— Ариэль Д'Арси, — мягко повторял он имя в зыбком апрельском воздухе, от которого становилось тепло и радостно. Эта женщина насмехалась над ним своим мягким телом под множеством юбок и сорочек. Уже давно не хотелось ему никого, как эту… Люк подумал, что если бы в юности он так же настойчиво желал Вилоу… Опытность Катрины на время затмила привлекательность светлой невинности.
Запах Ариэль не выветривался, поэтому Люк крепко сжал губы. Мечта о горячем влажном лоне, волнующем, дарящем незабываемые прей краснейшие мгновения жизни, не покидала его. Невыносимое желание испугало, тело напряглось. Колкий язычок Ариэль должен был оттолкнуть, но нет. Люк продолжал думать, каким он ощущает его у себя во рту.
Она разбила в пух и прах Глэнис. Ариэль Д'Арси была отступницей, решил Люк, и обворожительной со множеством секретов, .томившимися за зелеными глазами. Она не убежит от него так просто.
Он слабо улыбнулся, наслаждаясь летящими по ветру локонами, солнечными лучами, пронизывающими огненные пряди. Она отбрасывала назад волосы быстрыми, гневными движениями. Ее лицо в форме сердечка раскраснелось от фехтования или от ярости?
Гигантские тяжелые лошади тянулись за ней как щенки. Жеребец ткнулся мордой в спину Ариэль, поэтому ей пришлось быстро шагнуть вперед, чтобы сохранить равновесие. Побранив коня, Ариэль любовно провела рукой по огромной шее и опустила руку в карман. Тут же пять кобыл окружили ее, и она оказалась поймана. После этого ничего не оставалось делать, как выполнять их желания. Серебристый смех и легкое .бурчание, казалось, согрели холодный луг. Она похлопала каждое животное, и лошади снова побрели пастись. Довольная собой, она снова направилась к Люку, непослушные кудри, рассыпавшись, пламенели на черном платье. Люк с упоением вглядывался в стройные ножки, мелькавшие под нижними юбками.
В нескольких футах от него Ариэль замедлила решительную поступь и резко остановилась. Он смотрел весело, взгляды их встретились.
— Я рада, что вы поправляетесь, сэр, — начала Ариэль строго и искренне.
Вдруг неожиданная мысль, от которой Люк получил удовольствие, посетила его: что плавные бледные изгибы шеи, если строго следовать за ними, приведут к более сладостному и желанному месту. Ариэль вернула его к жизни, и обладание женщиной теперь стало бы праздником, который он не мог себе, к сожалению, позволить. Он найдет силы оберегать Ариэль Д'Арси, что бы ни случилось, потому что в худшие моменты его спасительница была так добра. Но он не освободит ее от уз брака до тех пор, пока не поправится.
Она глубоко дышала, словно успокаивая себя. Лиф черного платья высоко вздымался.
— Люк. Конечно, вы согласны, мы не можем находиться в брачном союзе. Наши отношения, то есть условия нашего соглашения, изменились. — Она начала снимать кольцо Д'Арси с пальца, но рука Люка опустилась на ее запястье.
— Наденьте его. Я требую. — Он не мог объяснить, что происходит. Ему хотелось видеть свою печать у нее. Объяснение такому поступку придет позднее — непреклонное желание владеть ею. Смитсон сразу же заметит потерю.
Ариэль взглянула на длинные смуглые пальцы, сжимавшие ее пальцы; на почти варварский рисунок кольца на бледной хмурой руке. Она подняла на него холодный взгляд.
— Пусть у вас не будет никаких иллюзий насчет этого злосчастного… брака.
Что-то затрепетало внутри, тело задрожало от жара, возбуждающего кровь. Она посмотрела на Люка и решила, что рот у него красив и прекрасно очерчен. Но предательская мысль застала врасплох, она не могла смириться, думая, что улыбка Люка обезоружила уже многих женщин.
— Chere, я не питаю никаких иллюзий насчет наших отношений, — ответил он, зачарованный учащающимся пульсом под своими пальцами. Затем, поднеся маленькую руку ко рту, поцеловал нежную кожу на внутренней стороне запястья. Ее губы приоткрылись, глаза расширились, когда Люк прислонился к ней. Он почувствовал. что тонет в зеленоватых глубинах прекрасных глаз.
— Я хочу тебя.
Она пристально смотрела, губы беззвучно двигались, Люк снова почувствовал биение ее пульса. Он накрутил на кончик пальца мягкий завиток, рассматривая контраст красноватого шелка и темной кожи.
— Сегодня вечером после ужина ты погуляешь со мной, тогда мы поговорим об иллюзиях.
Она откашлялась, отступила назад и сцепила руки за спиной. Зачарованный противоречивым выражением смущения и ярости. Люк провел пальцем по морщинке между золотисто-коричневыми бровями.
— Условия, — произнес он мягко.
— Условия? — переспросила Ариэль, отстраняя его руку.
Большим пальцем он погладил свою ладонь, хранящую ее тепло.
— Условия нашего соглашения. Я желаю уладить их побыстрее.
Она нахмурилась, повернулась к нему спиной.
— Угрозы? Вы должны знать, что у меня есть средства, чтобы поддержать мое предприятие. Вымогательство? Возможно? В любом случае, я не ожидала меньшего.
Люк мрачно поборол волну злости. Немногие мужчины оскорбляли его честь и выжили. Ариэль нападала без страха. Он увидел, как она распрямила плечи, чтобы нанести укол. Затем выпрямилась, как маленькая задиристая курочка, готовая смести что угодно со своего пути. Эту привычку он запомнит. Придет время, когда она не будет так смела, пообещал Люк.
— Возможно.
— Дело окажется трудным, мистер… Люк. Очень трудным. Мне угрожали уже, — сказала она. — Я бывалая женщина, не девчонка; старая дева, которая знает жизнь.
— Увидим, Ангел, — ответил он мягко, скользя кончиком пальца по ее горячей щеке. Люк был безумно зол, ненавидел это чувство и женщину, вызвавшую его. Ее озадаченный взгляд не мог не радовать.
— Конечно, вы не думаете, что… — она начала, потом остановилась, вздохнула и попыталась по-другому прекратить его умопомешательство. — Знаете, я восхищаюсь вашей смелостью, любовью, которую вы, несомненно, испытываете к семье — к вашему родовому имени. — Ариэль тревожно взглянула. — Должно быть, требовалось большой стойкости разыскивать ваших сестер и так отчаянно бороться за жизнь. Сиам рассказывал мне, что вы защищали женщину, когда получили ту пулю в бедро.
— Не очень благоразумное занятие, chere. К тому времени я принял свою норму вина, — отметил он, наслаждаясь выражением лица Ариэль.
Он дотронулся до солнечного блика на роскошных рыжих волосах, но она отвела руку. Люк позволил маленькую защиту, завороженный, когда Ариэль прикусила нижнюю губу. Она, конечно, взвешивала решение, скользя глазами в сторону лошадей. Он будет наслаждаться, касаясь и согревая эту женщину, бросая вызов ее отличной выдержке.
— Как бы то ни было, вы смелый мужчина, Люк. Вы достаточно глубоко любили семью, чтобы сопровождать их в опасный район, драться на дуэли за их честь и охотиться за сбежавшим преступником. Я бы сделала то же при подобных обстоятельствах. Но было бы идиотизмом думать, что… связь между нами может стать реальностью. Видимо, вы все еще немного под влиянием лихорадки, ваше сознание слегка искажено, — мрачно предположила она.
— Chore, я в бреду, но не из-за раны. Скорее, от желания насладиться моей невестой, — прошептал Люк и получил удовольствие от бардового румянца, разлившегося по мягким щекам Ариэль.
— Конечно, вы не в себе; несомненно, это результат болезни, — натянуто сказала она. — Ни один мужчина, который мстил за мать и сестер и любил бы их, как вы должны были… то есть, конечно, любили, — поправилась она, — не стал бы заставлять леди принимать сомнительные предложения.
— Я бы не пожелал. Ангел? — осторожно спросил он. Ариэль точно знала, куда уколоть. Смех Катрины раздался из темных глубин его разума. — Откуда ты знаешь, что не желала бы этого?
Ариэль откинула назад голову, глаза сузились, их зеленый цвет потемнел.
— Позвольте предостеречь вас, мистер Д'Арси, вам бы лучше не злить меня.
Поворачиваясь прочь, она метнула в него последний угрожающий взгляд. Люк наблюдал за колыханием юбок и копны кудрей, при каждом ее шаге. Ариэль Д'Арси будет бороться, чтобы защитить себя, и эта мысль доставила ему почти такое же удовольствие, как вид изящных лодыжек, мелькнувших под объемными юбками.
Он хотел обвить рукой стройную ножку, целовать ее ступню и продвигаться все выше и выше…
Засохший лист, сорванный ветром с дуба, кружился в воздухе, и Люк смотрел, как он опускается в грязь.
Вилоу была тихой, покорной, любящей его настолько, чтобы просить извлечь ребенка из нее любым способом ради продолжения рода Люка Д'Арси.
В бреду Люк много раз встречал Вилоу. Юная девушка, бегущая по лугу, чтобы поздороваться с ним. Позднее, как робкая невеста, стоящая рядом с отцом, который принимал свадебный подарок… потом беременную, с гордо сияющими глазами… Затем она корчилась от боли и слабеющим голосом умоляла спасти ребенка ценой ее жизни… Однажды на пароходе ему показалось, что он почувствовал прикосновение ее руки, и захотелось последовать за ней. Он желал избавиться от терзающей жгучей боли и вступить в прохладный сумрак рядом с Вилоу. Там, в полумраке, был и ребенок, сын, которого он никогда не держал на руках. Он плакал о своем ребенке, о жене, желая прижать их к измученному сердцу. «Нет. Еще не время», — прошептала она, уплывая от него.
Потом воспоминания о ней исчезли, ветер сорвал другой лист; бледное лицо Ариэль заменило смуглое Вилоу.
Люк потер ногу, проклиная свою слабость, и мягкие зеленые глаза Ариэль и тихий умоляющий шепот заставили его бороться за жизнь, потом Вилоу медленно растворилась в темноте с милой улыбкой на устах.
Тогда он мечтал о Ариэль, бледной, шелковистой, теплой, лежащей совсем рядом в их свадебной постели. Ее благоухание окружало его, одного. временно мучая и оберегая от мрака.
Часами он пребывал между жизнью и смертью. Запах духов Ариэль на кружевном платке, который она забыла, придавал силы. Он вдыхал аромат, желая большего, борясь со слабостью.
Когда они поженились, он был в ясном сознании и отчаянно старался сидеть прямо среди подушек. В романтическом духе, по указанию Глэнис, Сиам расставил по комнате ароматические свечи и нашел букеты сухих трав и цветов, чтобы украсить скромный праздник. Ариэль сидела рядом с ним, распустив волосы, как он просил. Рыжий поток ниспадающего сверкающего шелка. Ее взгляд был тревожен и заботлив, когда она приглаживала спутанные пряди его волос. Мягкая ладонь нежно прикасалась к горячему лбу.
— Мой дорогой, вы уверены, что это именно то, чего вы желаете? — прошептала она, когда священник встал у изголовья кровати. — Есть время изменить решение. Я бы не возражала.
Ее охрипший низкий голос витал над ним, лицо Ариэль вспыхнуло, когда он, не отрываясь, долго смотрел на нее.
— Имя Д'Арси не должно умереть со мной.
— Так, мой дорогой, — ответила она успокаивающим шепотом, поправляя ему рубашку. — Ваше имя будет жить, сэр.
После тихой церемонии наклонилась поцеловать лоб, а Люк повернулся, чтобы встретить ее губы.
Они были мягки и сладостны, позволив маленький поцелуй. Люк криво усмехнулся. Сегодня пылающая ярость Ариэль заняла место заботливой нежности, которая царила на свадьбе.
По дороге к дому Ариэль приостановилась и бросила еще один пронзительный взгляд; Люк мрачно улыбнулся, стараясь немедленно побороть возрастающее желание.
После смерти Вилоу, потом в безнадежных поисках Ивон и Колетт, он откладывал в сторону свои желания. Теперь они появились, стучась в сердце, пульсируя в венах. Кожаные штаны плотно натянулись на бедрах, удерживая натиск возбужденной плоти.
Люк поднял бровь, околдованный солнечным светом, льющимся сквозь яркие волосы Ариэль. Развод, который она так хочет, подождет.
Улыбка, притаившаяся в уголках рта, удивила его. Теперь он намеревался насладиться призом пари — совершенно восхитительным, вызывающим, прелестным ангелом.
7
Она хотела избавиться от него и семейного кольца на пальце, как от утомительного багажа.
Он заскрипел зубами, вспомнив, какой была Ариэль перед Смитсоном — маленькая, очень женственная и покорная. Ее легкий аромат раздражал Люка и в то же время будил воспоминания о минутах, проведенных вместе. Почему он бросился за этой ненормальной как глупый мальчишка?
Обжигающая боль пронзила ногу, слишком тяжелым было путешествие в Индепенденс. Она напомнила ему, почему эта самодовольная, колючая маленькая женщина носит его имя. Он ведь хотел поблагодарить ее за доброту и защищать в путешествии на Запад. В качестве благодарности он собирался предложить тихий развод и покровительство.
Ариэль раздражала его. В бреду, помешавшийся на пари с отцом, он переложил свою боль на нее, как мальчик, который нуждался в утешающем поцелуе матери. Она прикоснулась к тоскующей теплоте души, которую он прятал годами, и сейчас уходила прочь, словно выбрасывая его как лишний груз. Он хмуро посмотрел на кота, уже возлежащего на руках мальчика, как турецкий паша. Связанный обещанием отвезти кота на Запад, Люк сравнивал злонравное животное с женщиной, которая по воле случая стала его женой. Он хотел прижать розовый бутон этого хулиганского рта к своим губам с того момента, когда впервые увидел ее.
Люк потер заживающую ногу и обратил внимание, что рука вся исцарапана котом. Он сам себя привязал к взбалмошной непокорной особе, которая просто отвергала его притязания. Гордость уязвлена.
Кольцо Д'Арси, согретое тонкими нервными пальцами, сверкало на ее бледной руке. Теперешняя тяга к упрямой маленькой рыжей ведьме доставляла удовольствие Люку. В пути еще будет время поспорить об окончании их брака. Но вначале Ариэль Д'Арси увидит заслуживающий внимания образец манер.
Он отвязал от столба лошадей Сиама и своих. Медленно шагая за переселенками. Люк ответил на быстрый взгляд Ариэль открытой улыбкой.
Когда она отвернулась, улыбка задержалась на губах, согревая его. Непривычная теплота удивила Люка. Он задумался, когда же улыбался в последний раз…
Люк следил, как колышутся ее юбки, и вспомнил нежный изгиб бедра под своей рукой. Когда она с помощью Сиама поднималась в фургон, он был сражен изящным поворотом стройной лодыжки и маленькой ступни. Он не думал о том, чтобы просить женщину пять лет… С Ариэль, его женой, находящейся рядом, эта мысль была очень привлекательной.
Глэнис отступила назад, когда Ариэль устремилась к ней. Кончик фехтовальной рапиры почти коснулся вышитого сердца на куртке Глэнис. Подняв свою рапиру, она улыбнулась через защитную маску.
— Моя дорогая, твой стиль улетучивается, когда ты злишься. Рубишь, как казак.
Стук топора Сиама раздавался в прохладном воздухе. Благодарные за дрова, женщины пекли и готовили еду, стирали одежду охотников вместе со своей. В счастливом волнении от возможности использовать молодую кору вяза для припарок и настоек, Лидия напевала и раскладывала порошок для просушки. Она была в восторге, что охотники знакомы с траволечением, и помахала рукой Сиаму.
Дети, усевшись на бревно, ели свежий хлеб и смотрели, широко открыв глазенки, на гигантского лесоруба. Он рубил дрова и поддразнивал детишек звериными голосами.
— Пчела, Сиам. Ты пищишь как пчела, а не медведь, большой, сильный медведь, — кричали они хором, потом замолкали в ожидании следующей загадки. — Змея… гремучая змея с извивающимся хвостом.
Ариэль отчаянно фехтовала, несмотря на свое одеяние. Ее рапира парировала удары, встречаясь с точными выпадами Глэнис. Она не обращала внимания на струйку пота и влажные кудри, выбившиеся из-под гребней и лент на макушке. Тусклый свет облачного дня отражался на тонких клинках. Глэнис отступила назад, мастерски встречая быстрые, агрессивные удары Ариэль.
— Они обсуждали поездку в Орегон, как будто меня не было в комнате. Ясно, что Смитсон будет иметь дело только с Люком, а не со мной. Д'Арси, Люк, не уступал. Вся позиция, отношения невероятно старомодны, Глэнис.
Они двигались вместе, юбки развевались, колокольчики, привязанные к рукояткам, подбадривали каждую. Глэнис, хотя больше и сильнее, испытывала недостаток злости и блестящего умения Ариэль. Они делали выпады по очереди.
— Люк, кажется, не из того сорта мужчин, которые могут быть легко обыграны. Что ты будешь делать, Ариэль?
Нанося удары и отбиваясь, Ариэль грациозно подняла руку.
— Дипломатия, моя дорогая Глэнис. Д'Арси в конце концов поймет, что дать развод в его же интересах. Не вижу, как иначе может поступить благородный человек. Если нужно, я могу носить его имя до конца путешествия. Пока он вернется в Орегон, у нас будет время решить этот вопрос в мою пользу.
Она великолепно разбила оборонительную позицию Глэнис, игнорируя стаю перепелов, вспорхнувших из кустов рядом с ними.
— Я не доверяю мистеру Д'Арси, теперь, когда он поправился. Мужчины — эмоциональные чудовища, самцы, вот так и Люк, не лучше других. Я заключила много выгодных деловых соглашений, наблюдая за мужчинами. Ничто не может замаскировать плохой характер, если он проявляется в скрежете зубов и в том, как ходят желваки под бритой кожей. Очень грубо… примитивно. Тебе надо было видеть, как эта дама несла чушь, увидев Люка. Она назвала его сладким… сладким! Слово, которое используют для сочного, спелого персика, чтобы сорвать и жадно съесть!
— Понятно, — Глэнис повернулась.
— Он прячет свой злой нрав под галантными? манерами — мистер Д'Арси… То есть Люк. Совсем не как дорогой Тадеус, который джентльмен от и до. Прекрасные голубые глаза Тадеуса никогда не напомнят искры от кремневого ружья. Я не смогу расслабиться рядом с мужчиной, подобным ДАрси. Чудесно, как упражнения приводят в порядок мысли, не так ли? Выстраивают их в четкую линию.
— Дорогой Тадеус? — спросила Глэнис, делая выпад.
— Тадеус галантный, любезный мужчина. Боюсь, что под загадочной внешностью мистера… Люка скрываются грубые привычки. Он гораздо ближе к диким, хищным самцам, которые, я представляю, посещают публичные дома и любезничают с врагами.
Ариэль мрачно отразила атаку Глэнис, повернулась и начала решительное наступление на соперницу. Глэнис была всегда слаба. Когда приходилось защищаться, подняв руку, она быстро уставала. Растерянная от злости, она не хотела, чтобы Ариэль так атаковала.
— Мистер Д'Арси будет действовать, как захочу, и скоро. Его можно устранить, дав немного золота.
— Он бросил немного золота в сундук Смитсона. Судя по кольцу, которое ты носишь. Люк, должно быть, имеет собственное состояние, — напомнила Глэнис во время передышки. — Есть люди, которых нельзя купить за золотой, невзирая на обстоятельства.
Ариэль сделала быстрый выпад, заставив Глэнис выше поднять руку.
— Шел за нами с лошадьми на поводу… женщины бросали взгляды из фургона… словно не могли оторвать от него глаз… они не понимают мужчин со злым нравом, который, как я подозреваю, имеет мистер Д… Люк. Да, его глаза сверкают, когда он в ярости. И я ни капельки не доверяю этой челюсти. Теперь она выбрита и открывает всему свету его ужасный характер. Человек не пользуется духами. Всегда удивляет мужчина, который не пользуется духами. В любом случае этот недостаток означает, что он хулиган. Мое решение было неверным из-за его болезни, иначе я бы рассмотрела его настоящую сущность и позволила ему умереть без навешивания на меня чудесного имени Д'Арси.
— Ариэль! — Глэнис запротестовала, с трудом отбивая быстрые удары. — Ты нападаешь, машешь рапирой, словно я дерево. Я не готова пролить добрую английскую кровь из-за твоего разочарования.
Тотчас же Ариэль сбавила темп и закончила поединок мастерским ударом в незащищенное вышитое сердце на куртке Глэнис. Ариэль стянула свою маску и заботливо вытерла рапиру, потом положила ее в вельветовый чехол рядом с такой же второй. Глэнис развязала защитную куртку на спине Ариэль.
— Моя дорогая. У нас впереди долгое путешествие, шесть или около того месяцев. Если Люк опытный следопыт и мистер Смитсон ценит его знания, может быть, ты благоразумно отложишь расторжение брака до конца поездки, — очень осторожно предложила она. — Разоблачение нашего надувательства — хитрости представить наших женщин как настоящих леди — может означать катастрофу.
Ариэль шла свободно; она бросила взгляд на мужчину, прислонившегося к огромному дубу и наблюдавшего всю сцену. Люк казался частью прерии, его кожаная одежда сливалась с деревьями и золотисто-коричневыми полями. Она подняла подбородок и отбросила назад водопад кудрей. Она не беспомощная, и пусть Люк с самого начала поймет, что она сможет защитить себя. Раскрасневшаяся после тренировки, с кудрями, не слушающими ее дрожащие руки, Ариэль повернулась в сторону мужа, тяжело дыша.
— Вот теперь отличное время начать переговоры, — решительно заявила она. — Я хочу, чтобы это дело было улажено быстро. — Она бросила взгляд на Люка. — Я всегда умела определять характер человека и говорю, что Люк — порочный мужчина, Глэнис. Эти жаркие заигрывания в его постели… — Она вспыхнула и продолжила: — И нечто ястребиное в глазах, он хищник, когда не смеется над собственными шутками, мне действительно не нравится, как он смотрит на меня. Я деловая женщина, прежде всего. Девственница, защищенная своим возрастом.
Она не сочла нужным сказать, что Тадеус никогда не посмотрит на нее так пошло.
— Пожалуйста, будь ласкова с ним, Ариэль. Помни, он только выздоравливает, — поспешила прошептать Глэнис, когда Ариэль набросила пальто и направилась через поле к нему. Шесть огромных крапчатых першеронов немедленно подняли от травы головы и затрусили за ней.
Люк растирал ноющую ногу, прислонившись к дубу. Старые сухие листья кружились вокруг.
Ястреб парил в синеве, потом опустился ниже к голым после зимы деревьям. Он сел на ветку дуба, осматривая свои владения в поисках мыши или кролика. Белое оперение на груди сверкнуло на фоне темного неба.
Рана Люка не выдержала быстрой скачки из Сент-Луиса, благодаря которой они появились у Смитсона, на несколько мгновений раньше беглянок.
Первые мили были ужасны. Удар умирающего Ла Флера повредил рану. Испарина покрывала лицо Люка, когда он увидел, что Ариэль направляется к нему, с горечью проклиная свою болезнь.
Она бросила его, думая, что он умрет. Но Люк овладел собой и отбросил обиду. Вначале, борясь с лихорадкой, он был безрассуден и ужасно огорчен; кричал Сиаму, что женщина сбежала, взяв его имя. Только необходимость отомстить Ла Флеру сдержала желание броситься вдогонку, заставить заплатить за растоптанные мечты. Потом, поняв, что она действовала по доброте, Люк пытался найти Ариэль, чтобы поблагодарить… отпустить на свободу и предложить свою защиту.
Сегодня она попыталась просто избавиться от; т него. Ни одна женщина после Катрины не пренебрегала им, не противоречила праву быть там, где он хочет, и делать именно то, что желает. Ариэль Браунинг Д'Арси разбила его намерения и осталась непреклонной, тем самым уязвив самолюбие Люка. Ему еще хотелось попробовать хулиганские губы; объяснимое желание, учитывая пять лет отказа от женщин. Возможно, это болезнь породила между ними такую нелогичную связь. Люк обрисовал глазами все изгибы фигуры красавицы, летящей к нему в черном сатиновом платье. Листья кружились вокруг. Он смотрел на эти изящные быстрые ножки, удивляясь, что так легко покорен ими.
После смерти Вилоу он брал женщин, используя их так же, как они использовали его. Это был равный обмен, чтобы удовлетворить естественный голод.
— Ариэль Д'Арси, — мягко повторял он имя в зыбком апрельском воздухе, от которого становилось тепло и радостно. Эта женщина насмехалась над ним своим мягким телом под множеством юбок и сорочек. Уже давно не хотелось ему никого, как эту… Люк подумал, что если бы в юности он так же настойчиво желал Вилоу… Опытность Катрины на время затмила привлекательность светлой невинности.
Запах Ариэль не выветривался, поэтому Люк крепко сжал губы. Мечта о горячем влажном лоне, волнующем, дарящем незабываемые прей краснейшие мгновения жизни, не покидала его. Невыносимое желание испугало, тело напряглось. Колкий язычок Ариэль должен был оттолкнуть, но нет. Люк продолжал думать, каким он ощущает его у себя во рту.
Она разбила в пух и прах Глэнис. Ариэль Д'Арси была отступницей, решил Люк, и обворожительной со множеством секретов, .томившимися за зелеными глазами. Она не убежит от него так просто.
Он слабо улыбнулся, наслаждаясь летящими по ветру локонами, солнечными лучами, пронизывающими огненные пряди. Она отбрасывала назад волосы быстрыми, гневными движениями. Ее лицо в форме сердечка раскраснелось от фехтования или от ярости?
Гигантские тяжелые лошади тянулись за ней как щенки. Жеребец ткнулся мордой в спину Ариэль, поэтому ей пришлось быстро шагнуть вперед, чтобы сохранить равновесие. Побранив коня, Ариэль любовно провела рукой по огромной шее и опустила руку в карман. Тут же пять кобыл окружили ее, и она оказалась поймана. После этого ничего не оставалось делать, как выполнять их желания. Серебристый смех и легкое .бурчание, казалось, согрели холодный луг. Она похлопала каждое животное, и лошади снова побрели пастись. Довольная собой, она снова направилась к Люку, непослушные кудри, рассыпавшись, пламенели на черном платье. Люк с упоением вглядывался в стройные ножки, мелькавшие под нижними юбками.
В нескольких футах от него Ариэль замедлила решительную поступь и резко остановилась. Он смотрел весело, взгляды их встретились.
— Я рада, что вы поправляетесь, сэр, — начала Ариэль строго и искренне.
Вдруг неожиданная мысль, от которой Люк получил удовольствие, посетила его: что плавные бледные изгибы шеи, если строго следовать за ними, приведут к более сладостному и желанному месту. Ариэль вернула его к жизни, и обладание женщиной теперь стало бы праздником, который он не мог себе, к сожалению, позволить. Он найдет силы оберегать Ариэль Д'Арси, что бы ни случилось, потому что в худшие моменты его спасительница была так добра. Но он не освободит ее от уз брака до тех пор, пока не поправится.
Она глубоко дышала, словно успокаивая себя. Лиф черного платья высоко вздымался.
— Люк. Конечно, вы согласны, мы не можем находиться в брачном союзе. Наши отношения, то есть условия нашего соглашения, изменились. — Она начала снимать кольцо Д'Арси с пальца, но рука Люка опустилась на ее запястье.
— Наденьте его. Я требую. — Он не мог объяснить, что происходит. Ему хотелось видеть свою печать у нее. Объяснение такому поступку придет позднее — непреклонное желание владеть ею. Смитсон сразу же заметит потерю.
Ариэль взглянула на длинные смуглые пальцы, сжимавшие ее пальцы; на почти варварский рисунок кольца на бледной хмурой руке. Она подняла на него холодный взгляд.
— Пусть у вас не будет никаких иллюзий насчет этого злосчастного… брака.
Что-то затрепетало внутри, тело задрожало от жара, возбуждающего кровь. Она посмотрела на Люка и решила, что рот у него красив и прекрасно очерчен. Но предательская мысль застала врасплох, она не могла смириться, думая, что улыбка Люка обезоружила уже многих женщин.
— Chere, я не питаю никаких иллюзий насчет наших отношений, — ответил он, зачарованный учащающимся пульсом под своими пальцами. Затем, поднеся маленькую руку ко рту, поцеловал нежную кожу на внутренней стороне запястья. Ее губы приоткрылись, глаза расширились, когда Люк прислонился к ней. Он почувствовал. что тонет в зеленоватых глубинах прекрасных глаз.
— Я хочу тебя.
Она пристально смотрела, губы беззвучно двигались, Люк снова почувствовал биение ее пульса. Он накрутил на кончик пальца мягкий завиток, рассматривая контраст красноватого шелка и темной кожи.
— Сегодня вечером после ужина ты погуляешь со мной, тогда мы поговорим об иллюзиях.
Она откашлялась, отступила назад и сцепила руки за спиной. Зачарованный противоречивым выражением смущения и ярости. Люк провел пальцем по морщинке между золотисто-коричневыми бровями.
— Условия, — произнес он мягко.
— Условия? — переспросила Ариэль, отстраняя его руку.
Большим пальцем он погладил свою ладонь, хранящую ее тепло.
— Условия нашего соглашения. Я желаю уладить их побыстрее.
Она нахмурилась, повернулась к нему спиной.
— Угрозы? Вы должны знать, что у меня есть средства, чтобы поддержать мое предприятие. Вымогательство? Возможно? В любом случае, я не ожидала меньшего.
Люк мрачно поборол волну злости. Немногие мужчины оскорбляли его честь и выжили. Ариэль нападала без страха. Он увидел, как она распрямила плечи, чтобы нанести укол. Затем выпрямилась, как маленькая задиристая курочка, готовая смести что угодно со своего пути. Эту привычку он запомнит. Придет время, когда она не будет так смела, пообещал Люк.
— Возможно.
— Дело окажется трудным, мистер… Люк. Очень трудным. Мне угрожали уже, — сказала она. — Я бывалая женщина, не девчонка; старая дева, которая знает жизнь.
— Увидим, Ангел, — ответил он мягко, скользя кончиком пальца по ее горячей щеке. Люк был безумно зол, ненавидел это чувство и женщину, вызвавшую его. Ее озадаченный взгляд не мог не радовать.
— Конечно, вы не думаете, что… — она начала, потом остановилась, вздохнула и попыталась по-другому прекратить его умопомешательство. — Знаете, я восхищаюсь вашей смелостью, любовью, которую вы, несомненно, испытываете к семье — к вашему родовому имени. — Ариэль тревожно взглянула. — Должно быть, требовалось большой стойкости разыскивать ваших сестер и так отчаянно бороться за жизнь. Сиам рассказывал мне, что вы защищали женщину, когда получили ту пулю в бедро.
— Не очень благоразумное занятие, chere. К тому времени я принял свою норму вина, — отметил он, наслаждаясь выражением лица Ариэль.
Он дотронулся до солнечного блика на роскошных рыжих волосах, но она отвела руку. Люк позволил маленькую защиту, завороженный, когда Ариэль прикусила нижнюю губу. Она, конечно, взвешивала решение, скользя глазами в сторону лошадей. Он будет наслаждаться, касаясь и согревая эту женщину, бросая вызов ее отличной выдержке.
— Как бы то ни было, вы смелый мужчина, Люк. Вы достаточно глубоко любили семью, чтобы сопровождать их в опасный район, драться на дуэли за их честь и охотиться за сбежавшим преступником. Я бы сделала то же при подобных обстоятельствах. Но было бы идиотизмом думать, что… связь между нами может стать реальностью. Видимо, вы все еще немного под влиянием лихорадки, ваше сознание слегка искажено, — мрачно предположила она.
— Chore, я в бреду, но не из-за раны. Скорее, от желания насладиться моей невестой, — прошептал Люк и получил удовольствие от бардового румянца, разлившегося по мягким щекам Ариэль.
— Конечно, вы не в себе; несомненно, это результат болезни, — натянуто сказала она. — Ни один мужчина, который мстил за мать и сестер и любил бы их, как вы должны были… то есть, конечно, любили, — поправилась она, — не стал бы заставлять леди принимать сомнительные предложения.
— Я бы не пожелал. Ангел? — осторожно спросил он. Ариэль точно знала, куда уколоть. Смех Катрины раздался из темных глубин его разума. — Откуда ты знаешь, что не желала бы этого?
Ариэль откинула назад голову, глаза сузились, их зеленый цвет потемнел.
— Позвольте предостеречь вас, мистер Д'Арси, вам бы лучше не злить меня.
Поворачиваясь прочь, она метнула в него последний угрожающий взгляд. Люк наблюдал за колыханием юбок и копны кудрей, при каждом ее шаге. Ариэль Д'Арси будет бороться, чтобы защитить себя, и эта мысль доставила ему почти такое же удовольствие, как вид изящных лодыжек, мелькнувших под объемными юбками.
Он хотел обвить рукой стройную ножку, целовать ее ступню и продвигаться все выше и выше…
Засохший лист, сорванный ветром с дуба, кружился в воздухе, и Люк смотрел, как он опускается в грязь.
Вилоу была тихой, покорной, любящей его настолько, чтобы просить извлечь ребенка из нее любым способом ради продолжения рода Люка Д'Арси.
В бреду Люк много раз встречал Вилоу. Юная девушка, бегущая по лугу, чтобы поздороваться с ним. Позднее, как робкая невеста, стоящая рядом с отцом, который принимал свадебный подарок… потом беременную, с гордо сияющими глазами… Затем она корчилась от боли и слабеющим голосом умоляла спасти ребенка ценой ее жизни… Однажды на пароходе ему показалось, что он почувствовал прикосновение ее руки, и захотелось последовать за ней. Он желал избавиться от терзающей жгучей боли и вступить в прохладный сумрак рядом с Вилоу. Там, в полумраке, был и ребенок, сын, которого он никогда не держал на руках. Он плакал о своем ребенке, о жене, желая прижать их к измученному сердцу. «Нет. Еще не время», — прошептала она, уплывая от него.
Потом воспоминания о ней исчезли, ветер сорвал другой лист; бледное лицо Ариэль заменило смуглое Вилоу.
Люк потер ногу, проклиная свою слабость, и мягкие зеленые глаза Ариэль и тихий умоляющий шепот заставили его бороться за жизнь, потом Вилоу медленно растворилась в темноте с милой улыбкой на устах.
Тогда он мечтал о Ариэль, бледной, шелковистой, теплой, лежащей совсем рядом в их свадебной постели. Ее благоухание окружало его, одного. временно мучая и оберегая от мрака.
Часами он пребывал между жизнью и смертью. Запах духов Ариэль на кружевном платке, который она забыла, придавал силы. Он вдыхал аромат, желая большего, борясь со слабостью.
Когда они поженились, он был в ясном сознании и отчаянно старался сидеть прямо среди подушек. В романтическом духе, по указанию Глэнис, Сиам расставил по комнате ароматические свечи и нашел букеты сухих трав и цветов, чтобы украсить скромный праздник. Ариэль сидела рядом с ним, распустив волосы, как он просил. Рыжий поток ниспадающего сверкающего шелка. Ее взгляд был тревожен и заботлив, когда она приглаживала спутанные пряди его волос. Мягкая ладонь нежно прикасалась к горячему лбу.
— Мой дорогой, вы уверены, что это именно то, чего вы желаете? — прошептала она, когда священник встал у изголовья кровати. — Есть время изменить решение. Я бы не возражала.
Ее охрипший низкий голос витал над ним, лицо Ариэль вспыхнуло, когда он, не отрываясь, долго смотрел на нее.
— Имя Д'Арси не должно умереть со мной.
— Так, мой дорогой, — ответила она успокаивающим шепотом, поправляя ему рубашку. — Ваше имя будет жить, сэр.
После тихой церемонии наклонилась поцеловать лоб, а Люк повернулся, чтобы встретить ее губы.
Они были мягки и сладостны, позволив маленький поцелуй. Люк криво усмехнулся. Сегодня пылающая ярость Ариэль заняла место заботливой нежности, которая царила на свадьбе.
По дороге к дому Ариэль приостановилась и бросила еще один пронзительный взгляд; Люк мрачно улыбнулся, стараясь немедленно побороть возрастающее желание.
После смерти Вилоу, потом в безнадежных поисках Ивон и Колетт, он откладывал в сторону свои желания. Теперь они появились, стучась в сердце, пульсируя в венах. Кожаные штаны плотно натянулись на бедрах, удерживая натиск возбужденной плоти.
Люк поднял бровь, околдованный солнечным светом, льющимся сквозь яркие волосы Ариэль. Развод, который она так хочет, подождет.
Улыбка, притаившаяся в уголках рта, удивила его. Теперь он намеревался насладиться призом пари — совершенно восхитительным, вызывающим, прелестным ангелом.
7
Большой дом надежно защищал от свирепых ветров, разгуливающих по прерии. Ариэль решила не останавливаться в городской гостинице, не желая подвергать вдов и детей «возможному вниманию грубых и наглых субъектов».
К тому же Анна угрожала отрезать одному местному жителю очень важную часть мужского тела. Его долгий возбужденный взгляд на Салли привел к тому, что он барахтался в холодной грязи.
Коровы и козы, легкая добыча для воров и других эмигрантов, были укрыты в закутке, отгороженном в доме. Животные тоже давали тепло. Каждую ночь лошади и мулы привязывались поблизости.
Женщины пропитали парусину двойной прочности маслом из льняного семени. Водонепроницаемые покрытия будут натянуты на повозки перед отъездом. А пока полотнища свисали как гигантские простыни с потрескавшихся балок дома, сохраняя тепло. Палатки будут куплены в городе позже, вместе с другими товарами.
Радостное оживление царило в доме. Запах жареных цыплят и запеченных в тесте яблок с ароматом сухой травы и мыла. Выстиранная женская одежда висела на веревках, натянутых в углу. Большое корыто, горячая вода, мыло и полотенце ждали снаружи на деревянном настиле. Мужское белье было выстирано, выглажено и аккуратно сложено в корзину около настила.
Люк и Сиам вымылись, потом вошли в импровизированную комнату. Люк был без головного .убора, но Сиам не снял шляпу.
В огромном каменном камине пылал яркий огонь. Стол из грубых досок был покрыт прекрасной льняной скатертью, китайские глубокие тарелки с золотым рисунком стояли рядом с супницей. Тяжелые серебряные ложки с узорными ручками были аккуратно разложены на отглаженных льняных салфетках. Запах свежевыпеченного хлеба пробивался из-под полотенца на плетеной корзиночке. Под стулья приспособили бочонки с гвоздями.
К тому же Анна угрожала отрезать одному местному жителю очень важную часть мужского тела. Его долгий возбужденный взгляд на Салли привел к тому, что он барахтался в холодной грязи.
Коровы и козы, легкая добыча для воров и других эмигрантов, были укрыты в закутке, отгороженном в доме. Животные тоже давали тепло. Каждую ночь лошади и мулы привязывались поблизости.
Женщины пропитали парусину двойной прочности маслом из льняного семени. Водонепроницаемые покрытия будут натянуты на повозки перед отъездом. А пока полотнища свисали как гигантские простыни с потрескавшихся балок дома, сохраняя тепло. Палатки будут куплены в городе позже, вместе с другими товарами.
Радостное оживление царило в доме. Запах жареных цыплят и запеченных в тесте яблок с ароматом сухой травы и мыла. Выстиранная женская одежда висела на веревках, натянутых в углу. Большое корыто, горячая вода, мыло и полотенце ждали снаружи на деревянном настиле. Мужское белье было выстирано, выглажено и аккуратно сложено в корзину около настила.
Люк и Сиам вымылись, потом вошли в импровизированную комнату. Люк был без головного .убора, но Сиам не снял шляпу.
В огромном каменном камине пылал яркий огонь. Стол из грубых досок был покрыт прекрасной льняной скатертью, китайские глубокие тарелки с золотым рисунком стояли рядом с супницей. Тяжелые серебряные ложки с узорными ручками были аккуратно разложены на отглаженных льняных салфетках. Запах свежевыпеченного хлеба пробивался из-под полотенца на плетеной корзиночке. Под стулья приспособили бочонки с гвоздями.