Логан Кейт. Ночной огонь

   Женщины с волнением ждали поблизости, пока Глэнис приглашала мужчин в их временный дом.
   Сидя на перевернутом длинном желобе, который потом прикрепят к днищу фургона, Ариэль писала заметки в огромный черный блокнот. Она взглянула на Люка и Сиама, захлопнула свою записную книжку и положила ее в маленький сундучок с замком. Ариэль поднялась и поприветствовала мужчин резким кивком, резко одернув свои юбки от кожаных штанов Люка.
   — Джентльмены.
   Люк низко поклонился, коснувшись шляпой пола. Его глаза поймали взгляд Ариэль. Он наслаждался ее яростью и холодной улыбкой.
   — Мистер Сиам, — сказала она вежливо, — я думаю, вы уже со всеми встретились, пока развешивали парусину на наших бедных стенах. Поздравляю Люка с его практичной идеей. Тимми сказал мне, что вы такой же сильный, как десять человек, и что он собирается научиться подражать птичьим голосам, так же как вы.
   Суровые черты канадца смягчились, его глаза обратились к Глэнис, которая повязывала салфетку Брианне. Он слегка нахмурился, взгляд затуманился, что-то вспомнилось ему.
   В этот момент Глэнис подняла голову, полуулыбка застыла на ее губах, но потом медленно исчезла, уступив место яркому румянцу. Англичанка быстро отвела взгляд.
   Женщины нерешительно ждали вокруг стола. Они старались избежать встречи с глазами мужчин, но исподтишка быстро и любопытно оглядывали их. Америка носком ботинка отгоняла пса своего сына. Данте был черной дворнягой средней величины, ему не разрешали присутствовать на обедах. Он шмыгнул в темноту за парусиной, высунул голову из-под края занавеса, жадно заглядывая на стол маленькими блестящими глазами.
   Лоренцо резвился как котенок, катая по полу пучок собранной Лидией травы. Кот был всеми избалован. Его желтые глаза словно насмехались над Люком. Кот повертелся около его ног. подняв ободранный в старых драках хвост трубой. Когда Ариэль нагнулась почесать его ушки, он хитро посмотрел на Люка и принял любимую позу.
   — Милый котик, — просюсюкала она, а Лоренцо перевернулся на спину и выставил толстое брюхо.
   Вид этих тонких пальцев, ласкающих пузо кота, заставил напрячься тело Люка, и он отвел взгляд. Вероломный кот неожиданно схватил когтями штаны охотника, испуская при этом страшную вонь.
   Люк мрачно подумал о том, почему судьба одарила его проклятым животным и неистовой, лишающей разума страстью к той, которая топчет его гордость. Она отвергала, не принимала, строила козни против него. Он ненавидел свое изнывающее тело — грубое напоминание о том, что уже многие годы у него не было женщины. Судьба преподнесла ему предсмертную женитьбу, независимую жену и кота, который презирает его.
   Томление, пронизывающее тело, напомнило Люку времена, когда мальчишкой он был готов прыгнуть в первую попавшуюся постель. Вздохнув и почувствовав удивительный запах Ариэль, ему захотелось избавиться от этого чудесного ощущения. Если сейчас пришло время вернуться вожделению, то почему к этой отталкивающей истеричке? Его пальцы сжались в кулак, и он уставился на новые царапины на руке. Бог показывает свое отмщение странным образом.
   — Думаю, мы можем начать. — Ариэль расправила юбки и присела на маленький бочонок. — Пожалуйста, садитесь… Люк, Сиам, — предложила хозяйка, указывая на места рядом с собой во главе стола. Она подняла крышку супницы и принялась разливать ароматную похлебку.
   — Чаю? — спросила Глэнис, наливая заварку из серебряного чайника в китайские чашки. — Мария сделала сухое печенье и хлеб, джентльмены. Она печет кексы, которые долго хранятся, мы возьмем их в дорогу. Но сегодня у нас есть пирог. — тихо проговорила Глэнис, хмурясь на Сиама, который не сводил с нее глаз. Она скользнула рукой по воротнику, поправила золотую брошку дрожащими пальцами.
   После молитвы, произнесенной с сомнением Лелией и с воодушевлением Ариэль, началась трапеза. Возбужденные расспросы детей о новой земле смешивались с неуверенным энтузиазмом женщин.
   Люк обратил внимание на глаза женщин, их напряженные лица и на любопытную отметку на шее Элизы, хотя она заботливо ее скрывала. Это было клеймо чрезмерно рьяной религиозной секты, которое ставят проституткам.
   Анна смущенно держала хрупкую чашку. Рядом с ней Салли нерешительно смотрела на грудку цыпленка, кутаясь в теплую шаль. Слишком старающиеся соответствовать правилам, остальные женщины скрывали свое возбуждение за небрежными вопросами об Орегоне.
   Ариэль не желала встречаться взглядом с Люком и сразу же отдергивала руку, когда он протягивал свою за солью или перцем. Ужин проходил спокойно, дети были околдованы мужчинами.
   Огромная рука Сиама дрожала, поднимая тонкую чашку. Его глаза скользили по Глэнис, пока Лидия расспрашивала о ноге Люка. Она предложила сделать ему на ночь горячий компресс из тертого картофеля. Лидия аккуратно записывала замечания охотников о травах и индейских снадобьях. Ее узкое лицо оживилось и порозовело. После еды она приготовила отвар из лимонника и вербены с медом для Лиона, двухлетнего сына Бидди. Страдая от простуды, он тихо сидел на коленях матери, уставясь во все глаза на незнакомых высоких джентльменов за столом.
   — Он боится, — мягко сказала Бидди и прижала мальчика к груди. Ее дочка Либерти стояла рядом.
   — И не только он, — смущенно заметила Анна унылым голосом.
   — Страх иногда неплохая вещь, — сказал Люк. — Он дает силу и понадобится вам, чтобы выжить.
   — Мы не слабые существа, мистер Наварон, — быстро ответила Анна, ее глаза стали жесткими. — Мы видели то, что закалит любую душу.
   — Аминь, — примирительно произнесла Гариэт Лонгман.
   Люк изучал Салли, которая придвинулась ближе к Анне. При малейшем шуме в ее глазах появлялся страх.
   — Ты станешь прекрасной матерью, Салли. Но опасаешься, что мистер Смитсон не захочет «брать дам в положении» в поездку?
   Салли робко кивнула, кутаясь в шаль. Люк заметил, что платки у всех дам были новыми. На столе лежали отрезы муслина и фланели, несколько раскроенных вещей, рядом висело полузаконченное стеганое одеяло.
   — Леди шьют. Занятые руки уменьшают волнение, — мягко объяснила Глэнис.
   — Салли прекрасно справится, — нерешительно ответила Анна на вопрос Люка.
   — Она только что овдовела, — строго добавила Ариэль.
   — Думаю, будет лучше, если она отдохнет до начала нашего путешествия. Ей понадобятся силы, — продолжил Люк, глядя на косу Салли. Его мысли перенеслись назад, к Ивон. Защищал ли ее мужчина? Он заставил себя отвлечься от тяжелых раздумий, которые разрывали сердце. Они все станут оберегать Салли; ее не оставят из-за ребенка. Женщины не позволят Смитсону догадаться, что срок беременности Салли гораздо больше, чем он допускает.
   — Через два месяца появится малыш, правда? — поинтересовался Люк.
   Салли кротко улыбнулась, наклоняясь к нему.
   — Да. Малыш родится скоро. Люк вытянул ногу, растер бедро.
   — Возможно, ты позволишь мне понянчить твоего сына. Прошло очень много времени, после того как я держал на руках ребенка. Это прекрасно — качать малыша. Тогда думаешь о будущем, а не о боли прошлого. Видишь, что жизнь продолжается, когда ты уходишь, — тихо прошептал он и медленно вздохнул, похлопывая руками по коленям.
   — Миссис Д'Арси, мне нужно размять ногу. Не прогуляетесь ли вы со мной?
   Несколько минут спустя Ариэль, одетая в пальто и шаль, стояла лицом к лицу с Люком в холодном свете луны. — Наварон? — коротко спросила она.
   — Имя моей матери. К сожалению, мои претензии на фамилию отца могут поставить в опасное положение вашу задумку, — быстро парировал Люк. — Вы носите кольцо и фамилию Д’Арси. Следовательно, вы моя подзащитная. Ариэль тряхнула головой.
   — Только на время. Я не желаю больше слышать разговоры о детях и «продолжении жизни». Вы в состоянии поехать в какой-нибудь отдаленный район? Не хочу слышать, что наш развод поставит под удар мой груз, о… дам. — Она поглубже натянула шляпу под сильным порывом ледяного ветра и расстроенным взглядом Люка.
   Затененные длинными ресницами, его светлые глаза словно касались прелестных черт, согревая нежностью и лаской. Тепло Люка окружало упрямицу, мощное тело закрывало от бушующей стихии. Ариэль шагнула в сторону, отвергая защиту этого человека.
   Ей не нравилось, что Люк долго говорил о ребенке Салли. Это напоминало о его настойчивом желании продлить род, о лихорадочном бреде, о страстной мечте держать на руках малыша Д'Арси.
   Целью Ариэль было обрести, родить ребенка Нортрапа, но позволить подобное самоуверенному Д'Арси? Это уж слишком. Она упрекала Фанни Орсон в том, что та так быстро стремилась выйти замуж и иметь детей. И судя по опасному сейчас, ястребиному выражению лица Люка, он поймал бы этот лакомый кусочек и проглотил бы его целиком.
   Люк подошел ближе, околдованный ночными тенями, из-за которых ее глаза на бледном лице казались еще больше.
   — Мадам Д'Арси, вы останетесь замужней дамой, — мягко сказал Люк. — Я не намерен отрекаться от своих клятв. Пока еще нет.
   — Люк, пожалуйста, будьте благоразумны. Вы бредили…
   — Я знал, что делаю. Вы не обязаны были заботиться или выходить за меня замуж в Сент-Луисе. Ваша слеза упала на мою щеку, и я подумал, вот женщина с сердцем… моя женщина. Когда я умирал, моим последним желанием было иметь рядом добрую женщину. Вы — та, о которой я грезил, и теперь моя жена, хотя я и выжил. — Лицо Люка было жестким. — Я не совсем готов отпустить вас, милая женушка. Ошибочное решение, принимая во внимание ваши менее чем приятные привычки. Вначале я был в ярости, проклинал вас за то, что покинули меня, оставив всего лишь с мечтой. Потом узнал, что другие зависели от вас. Вы смело поступаете, беря подобных спутниц. Вы очень честный человек. Или человек, преследующий личные цели.
   Ариэль посмотрела на него, золотистые брови нахмурились.
   — Что вы имеете в виду, говоря «подобные спутницы»?
   Люк шагнул к ней, его тело укрыло Ариэль от порывистого ветра. Инстинкт требовал защищать ее независимо от того, оценит ли она внимание. Он не хотел лжи между ними… В воздухе кружил ее аромат, околдовывая, сводя с ума. Но она, казалось, решила держаться на расстоянии.
   За всю жизнь немногие избегали его. Очарованный ее смущенным отступлением. Люк почувствовал охотничий инстинкт преследователя. Он сделал шаг навстречу. Ариэль отступила, юбки коснулись его ног. Соблазнительное прикосновение материала прочно привязывало к ней. Люк задумался, сколько женщин рискнули бы своей удачливой жизнью ради такого дела, как Ариэль. Выражение ее лица заинтриговало охотника. Белая кожа с разбегающимися у носа веснушками еще больше побледнела, в глазах читалась неуверенность.
   — Те, кого вы перевозите, прекрасно знают мужчин. Мэри еще не стала такой, как остальные. И Лидия — это ребенок, ее голова наполнена травами и снадобьями, а не мыслями о замужестве в Орегоне. Она невинна… Сомневаюсь, что она вздыхала в объятиях кого-либо. За исключением Лидии, Мэри, Глэнис и вас самой, вы перевозите падших женщин, мадам, а не вдов.
   Он восхитился одновременно и вызывающим, и защищающимся жестом ее руки. Эта женщина будет сражаться за то, что дорого ей.
   — Откуда вы знаете?
   Он пожал плечами, слишком поглощенный ее запахом.
   — Это в их глазах. Клеймо на шее Элизы, страх Салли, когда Сиам или я подходили чересчур близко. Это в том, как они смотрят на Глэнис перед началом обеда, как кладут салфетку на колени, поднимают чашки. Они не уверены и спрашивают о подсказке каждым взглядом, даже как присесть, расправив юбки. Знания не прочны в них. Глэнис учила их быть леди, госпожа жена.
   У Ариэль расширились глаза, когда он бросал ей в лицо свои открытия, и это понравилось ему. Люк заметил пульсирующую вену на ее шее и продолжал.
   — Глэнис прикасается к плечам, чтобы они гордо расправили их. Вы учите смотреть собеседнику в глаза, хотя они предпочли отвести назад. Анна не должна скандалить в путешествии. Она не может допустить, чтобы ей опять сломали нос. Может быть, ей следует воспользоваться какой-нибудь мазью Лидии для смягчения рубцов на руках.
   Ариэль резко вздохнула и закрыла глаза. Лунный свет упал на кончики ресниц и соскользнул в глаза, когда она подняла веки.
   — Ваши условия, мистер Д'Арси? Очевидно, что вы хозяин в данной ситуации.
   Люк отбросил честь. Ариэль воскресила желание, более резкое и волнующее, чем он испытывал прежде. Он хотел узнать ее поближе и испытать вкус подвижного тела и очаровательного живого ума. Ариэль пробуждала в нем нечто такое, что он сам не понимал: любопытство к жизни, желание дышать, наслаждаться каждым днем рядом с ней. В ее присутствии тени рассеивались и сердце колотилось от счастья, если только он не сражался с собственной гордостью и закипающим гневом, что она, его жена, не хочет и не выносит его .присутствие ни секунды больше необходимого… Он страстно желал измучить ее, наполнить ее мысли собой, заставить тосковать по себе так же, как он тосковал по ней… Давно прошедшие мальчишеские соблазны не доставляли ему удовольствия. Мечтая об Ариэль, он проклинал преданные раньше забвению чувства, которые сейчас она отталкивала.
   — Я хочу вас, госпожа жена. В моей постели, несколько часов каждую ночь.
   Глаза Ариэль округлились, рука поднялась к горлу, предательское сердце едва не выскакивало из груди.
   — Невозможно.
   — Да? Мы женаты. Я прошу, чтобы вы ложились со мной подальше от остальных. Я не возьму больше, чем вы сами дадите мне, chere.
   — Я не могу. Сама мысль аморальна, неуместна и не придет мне в голову, — она резко набросилась на него. Серебристый свет луны лег на белое лицо, мерцая на дрожащих губах. — Я не заставлю себя стать отступницей.
   Люк вплотную приблизился к ней, взяв ее подбородок в ладонь.
   — Мы связаны брачными узами, мадам. Я бы не отказался от всех преимуществ данного положения. Ложиться со мной под звездами на часок или около того каждую ночь, это не скомпрометирует вас. Остальные будут думать, что я ухаживаю за вами. И маленькая игра послужит двум целям: защитит дам от провала вашего предприятия и позволит мне снова насладиться вами.
   Он умирал от желания стать частью ее, ласкать эту бледную кожу и видеть, как она горит от страсти.
   Глаза Ариэль высмеивали его.
   — Ерунда.
   Люк дотронулся до мочки ее уха. Она не носила сережек, и он ощутил между пальцами девственную мягкость. Борясь, чтобы выжить и мстить, он убивал. Подумать только, это маленькое, мягкое существо бросало ему вызов, .не много мужчин решилось бы на это. Люк развеселился.
   — Я думаю, вам не стоит так отчаянно драться из-за такого маленького дела, chere.
   Отпрянув, Ариэль взглянула ему в лицо. Ее осанка напомнила Люку, как она фехтовала с Глэнис.
   — Вы выдадите меня, если я не соглашусь? — Вызов звенел в мелодичном голосе, голова гордо? приподнялась. — Вы благородный человек, рыцарь?
   Тень пролетевшей птицы мелькнула по его лицу.
   — Когда-то я был мальчишкой, и моя честь, возможно, не была безупречной. С тех пор как я стал мужчиной, мое благородство никогда не ставилось под сомнение. Я был бы не мужчина, если бы позволил своей жене отослать меня. Может быть, вам нравится…
   Пощечина Ариэль была первой в жизни Люка.
   — Mon Dieu^[6]! — Люк схватил ее, крепко прижал к своему телу. Ошеломленная этим внезапным порывом, Ариэль словно задохнулась, и Люк быстро прильнул к приоткрытым губам. Она ожидала боль, но нежное прикосновение горячего рта удивило, заставляя балансировать на грани наслаждения и неуверенности.
   Она чувствовала его голод. Или это было ее собственное неудовлетворенное желание к нему? Ощущение, которого она боялась и все же не могла подавить?
   Ариэль, согретая сильными руками, искала его ласкающие губы и, казалось, плыла навстречу нежности. Но в то же время руки хотели оттолкнуть Люка. Она колебалась между восторгом мучительно-сладостного поцелуя и упорным стремлением освободиться.
   Глаза Люка были закрыты, густые, длинные ресницы отбрасывали темные тени. Ариэль казалось, что она тает среди теплоты мужских губ, веки отяжелели и медленно опустились. Его большая рука поглаживала, успокаивая, напрягшуюся шею Ариэль, пока губы их не .слились в едином страстном порыве к наслаждению. Подчиняясь воле инстинкта. Люк просунул руку под пальто и привлек Ариэль ближе к себе. Несмотря на студеный ветер, ей было очень жарко. Тихое возбуждение начало мерцать где-то глубоко внутри нее.
   Кончик языка Люка скользнул по губам женщины, нежно добиваясь, чтобы они раскрылись.
   Ариэль вздрогнула, когда он медленно, но настойчиво проник в ее рот.
   Отчаянная, неугомонная дрожь желания пронзила Ариэль, сердце вдруг замерло.
   — Chore… — прошептал Люк хрипло, страстно, гладя одной рукой ее горячую щеку, а другой прижимая к себе.
   Темное, опьяняющее возбуждение росло в ней, сердце забилось быстрее. Пылающее лицо Люка склонилось к хрупкому плечу, а губы торопливо шептали слова на непонятном языке.
   Золотисто-рыжая коса Ариэль рассыпалась, и водопад шелковистых волос окружил их. Люк ловил непослушные пряди, наслаждаясь от прикосновения к теплому золоту. Дрожащие локоны переливались на фоне бледной кожи лица.
   Ариэль трепетала, ее пальцы нервно вцепились в кожаную куртку Люка, а тело словно вжалось в мужскую плоть. Сердце влюбленного тяжело билось под ее ладонью, горячие губы покрывали поцелуями напрягшуюся шею Ариэль.
   Ветер разбросал в беспорядке его длинные волосы, черная прядь скользнула по мягкой щеке, как будто связав мужчину и женщину.
   Потом их губы слились, язык Люка нежно проник в глубь ее рта, исследуя каждый уголок. Сексуальный голод проснулся в Ариэль, она с наслаждением отдавалась любовной игре.
   Люк чуть приподнял ей подбородок, впившись в ангела сияющими глазами. Нежно улыбаясь, большие пальцы гладили пылающие щеки Ариэль.
   — Ты видишь, chere? Даже если ты будешь свободна, я не смогу отпустить тебя. Она заморгала глазами.
   — Но я… у меня есть планы…
   — Я знаю, ты будешь как огонь и острые специи, как мед и солнечный свет. Ты само очарование, ветерок, прогоняющий ночь и оставляющий золотистую дымку. Внутри тебя пламя, в которое я, к сожалению, должен войти, — прерывисто шепнул Люк, его глаза под длинными черными ресницами затуманились. Вена на загорелой шее стала учащенно пульсировать, когда он кончиками пальцев смахнул рыжий завиток с ее губ.
   Ариэль напряглась, в тени деревьев сверкали огромные глаза.
   — Что вы говорите?
   Его губы соблазнительно коснулись нежного уголка рта.
   — Конечно, ты должна знать, как мужчина ценит момент, когда жена отдается ему, — прошептал он. — Хотя я не могу обещать сохранить холодную галантность после того, как испытал твои чары, моя сладкая женушка.
   Ариэль вздохнула, ветер леденил затылок, там, где Люк, лаская, приподнял тяжелые волосы. Она зажмурилась, губы едва двигались.
   — Женушка?
   Он поднял черную бровь.
   — У тебя привычка повторять все, что я говорю? — поддразнил он, рассматривая водопад золотых локонов.
   Ариэль почти не дышала, паника охватила ее. Такому вольному поведению с Люком нет оправдания. Она освободилась от его рук и яростно запахнула пальто вокруг дрожащего тела.
   — Вы должны знать, мистер Люк Наварон Д’Арси, что я никогда не смогу принадлежать вам. Если вы снова дотронетесь до меня, я буду вынуждена защищать свою честь. Я не та, которую можно получить с помощью сладеньких слов. Пожалуйста, не приближайтесь к моим подопечным с этими… попытками… просьбами…
   Он, не мигая, смотрел ей в лицо.
   — Люсьен. Скажи так. Сейчас.
   — А… Люсьен.
   Разве это голос Ариэль, охрипший в миг, когда произносилось его имя?
   Люк с интересом наблюдал за ней, пока Ариэль беспомощно запиналась, пытаясь собрать резонные доводы против его настойчивых домогательств. Она ненавидела Люка за то терпение и радость, которые были написаны на красивом лице, и за трепет собственного тела, тянущегося к нему. К тому же эти дьявольские, нежные руки, точно знающие, где надо ласкать женщину…
   — Попытками заняться любовью со своей женой? — подсказал он, игриво касаясь мочки ее уха. — Заверяю вас, жена моя, я готов исполнить супружеский долг.
   Насмешка разозлила Ариэль. Ни один мужчина никогда не играл с ней, не смел даже прикоснуться. Дрожа от желания ударить его, она отчеканила:
   — Будьте осторожны. Говорят, у меня ужасный характер, и я не позволю вмешиваться в мои планы.
   Люк ухмыльнулся, полоска белых зубов сверкнула в темноте.
   — Я рад и жду взрыва вашего гнева и страсти, госпожа жена.
   — Женщины, — ворчал Смитсон на следующее утро в местной таверне. Он отодвинул пустую тарелку и закончил плотный завтрак, медленно глотая кофе. — Да-а, это хороший напиток. В нем не плавает пепел от костра.
   Люк приветственно поднял свою керамическую кружку, кивнул и неторопливо выпил.
   — Женщины, вдовы и неприятности, — мрачно произнес Смитсон, снова поднял кружку и осушил ее до дна.
   Люк попытался сдержать улыбку, но не смог. Смитсон нахмурился, вытащил глиняную трубку и набил табаком. Он зажал ее между зубами и взглянул на Люка из-под густых бровей.
   — Ариэль Д'Арси приносит неприятности. Рыжие волосы и зеленые глаза. Она просто одна сплошная неприятность. Проблемы возникают сами собой рядом с ней. Никогда не видел рыжеволосую женщину, которая бы не причиняла неприятностей. Дайте ей волю, и весь караван будет страдать. Вы согласны. Люк?
   — В ней есть пыл, — легко согласился Люк, вспомнив последний яростный взгляд Ариэль. Он мучился всю ночь, лежа в комнате рядом с Сиамом, пока его жена спала в другом конце дома. Он едва не решился выкрасть ее из теплой постели и унести в ночь. Прежде чем они отправятся в путь, она станет его.
   Люк потер больную ногу, проклиная противоречивые, сильные чувства, которые Ариэль пробуждала в нем. Она поступила милосердно, из добрых побуждений, согласясь выйти за него. Все ждали его смерти. И, выкарабкавшись, он собирался спокойно дать ей развод, поддержать такое нелегкое предприятие, сопровождая в далеком путешествии в Орегон. До тех пор пока он не встретил Ариэль Браунинг Д'Арси во второй раз, целью Люка было защитить свою жену в трудной поездке.
   Теперь он попал в ее сети, и планы изменились.
   Люсьен… То, как она произносила его имя, соблазняло, околдовывало.
   Люк проклинал волнение и внезапный прилив счастья, затопивший душу. Его бесило, что она так легко отказывается от брачных обязательств. Ни одна женщина не завоевывала его так просто, даже Катрина. Люк вцепился пальцами в изрезанный стол и тихо выругался. Приветливая проститутка облегчит страдания, утолит поразительный сексуальный голод, но пустое удовольствие не продлится долго. У него было тяжелое предчувствие, его бережно защищаемое сердце не сможет обойтись без Ариэль Д'Арси.
   Маленькая женщина, легко управляющая огромными лошадьми с помощью мягкого прикосновения и нежного слова, просто так не сдастся. Жеребец по имени Зевс, к счастью, был очень хорошо обучен и, находясь в упряжке, не реагировал на кобыл. Лошади — Майя, Электра и Тайжет — были названы как греческие мифологические нимфы, которые рожали детей Зевсу. Калипсо и Гера, тоже возлюбленные бога Зевса, дали свои имена еще двум кобылам.
   Во внутреннем кармане куртки пальцы Люка нащупали кружевной платок, в него было завернуто кольцо Эдварда Блисса. Платок Ариэль напоминал ему о прихотливой, сладостной мечте… об ангеле, парящем над ним и облегчающем боль.
   Ариэль Д'Арси, объявившая себя деловой женщиной и старой девой, стремилась к удаче, когда пять лет назад давала имена жеребятам. И все-таки в душе она оставалась романтиком.
   Он вспомнил гордую осанку и приподнятый подбородок Ариэль. Его ангел — леди с загадочной душой, которая не имела ничего общего с другими.
   — Слишком много энергии, слишком большая сила воли в этой сумасшедшей, — продолжал Смитсон. — Идея об этом переезде заставляет дрожать мои колени. Целый поезд вдов… не связанных ничем дамочек, охотящихся за мужьями. У меня ноги подкашиваются при такой мысли. Они называют себя «Обществом Вдов для Достижения Счастья в Браке». Ни одного простого, домотканого платья… все. кажется, при деньгах. Большинство ведут себя как леди, кроме этой самой миссис Д'Арси. Ей не нравится укрощать свой нрав. Я буду посмешищем для всего Орегона. Подождите, пока Бриджер и Карсон услышат этот анекдот. Смитсон, опытный караванщик, — проводник вдовьего поезда, — угрюмо закончил он, искоса глядя сквозь клубы табачного дыма.
   Люк протянул ногу к гудящему в огромном камине огню. Он перевел мысли от Ариэль к сидящему мужчине. Он подозревал, что у Смитсона есть важная причина взять с собой именно женщин, когда было слишком много других претендентов попасть в караван.
   — А почему вы согласились принять их? Смитсон пожал плечами, потом с неохотой заговорил, рассматривая тлеющий табак в своей трубке.
   — Было чертовски трудно отказать. Моя мать была вдовой, весьма симпатичной, кстати, но она попала в тяжелые времена. Почти пацан, я был вынужден драться с мужиками в два раза больше меня, которые увивались вокруг. У каждой женщины должен быть свой рыцарь, способный защитить, оградить от опасности. Эти несчастные создания не могут помочь себе сами, также как моя милая матушка, упокой Господи ее душу. Она бы содрала с меня шкуру, если бы я отправил их назад. Хотя отказ крутился у меня на языке, пока я не увидел опытных молодцов, готовых взяться за это дело, — сказал он спокойно. — Я могу положиться на вас до окончания пути. Вы не бросите караван, учуяв войну с Мексикой?