Лонгиер Барри. Божественная шкатулка

   Стоявший внизу ближний к нам гетеринский стражник заметил нас. Подняв пистолет, он прицелился и выстрелил в крылатого друга Абрины. Поскольку он промахнулся в существо размером с трех огромных быков, то стоит ли удивляться, что королевские стражники всячески высмеивают меткость гетеринцев.
   В ответ на столь недружественный выпад людей Шэдоуса Абрина без особых усилий подняла с земли камень, весивший не менее двухсот килограммов, и бросила его в стражника с пистолетом, сбив его с лошади и, вне всяких сомнений, отправив в мир иной.
   – Пошли, – бросила она и протянула нам руки. С ее помощью я взобрался на спину крылатого льва. Синдию Абрина посадила сзади меня, а за ней села сама.
   После этого великанша что-то крикнула, крылатый лев взмыл ввысь и, набирая высоту, вскоре оказался над вершиной утеса. Я вцепился в гриву Урла, а Синдия крепко обхватила меня за талию. Глаза мои расширились от ужаса. Когда Урл опустился на утес, Абрина подала Урлу новую команду, и птица-лев соскочила с его вершины, устремилась вперед и полетела над верхушками деревьев Черного леса. Вскоре мы оказались высоко над долиной и полетели на юг, в сторону Абуни.
   – Корвас, вам страшно? – шепнула мне в ухо Синдия.
   – Конечно, страшно.
   – Отдайте свой страх шкатулке!
   – А что, если это создание уронит или сбросит нас?
   – Разве страх поможет нам? Разве от страха будет лучше падать?
   Я задумался над ее словами и решил, что если мне все-таки суждено погибнуть, то лучше попытаться извлечь максимум удовольствия из этого путешествия. Я разжал пальцы правой руки, отпустив львиную гриву, положил ладонь на божественную шкатулку и передал ей весь мой страх. Почувствовав, как на сердце стало легче, я посмотрел вниз. Там, где тропа ныряла в самую чащу Черного леса, прислонившись спиной к стволу дерева, стоял человек в черном. Его лошадь была скрыта в тени деревьев. Обернувшись к Синдии, я указал вниз:
   – Посмотрите!
   Синдия послушно посмотрела в указанном направлении и сказала:
   – Это – Рош!
   Я кивнул в знак согласия. Все было и без того ясно и не требовало никаких дальнейших обсуждений. Урл поднимал нас все выше и выше в небесную высь. Когда мы приблизились к перевалу Эбелл, горный воздух сделался еще холоднее.

ГЛАВА 22

   – Возможно, в перелетах как способе передвижения и есть нечто такое особое, однако оно недоступно моему пониманию.
   Синдия рассмеялась и еще крепче обхватила меня за талию.
   – Прекратите жаловаться, Корвас, вы же не сборщик орехов!
   – Но вы только посмотрите! Уже почти стемнело. Мы летим над землей на высоте пары километров. Ужасно хочется есть. Холод просто собачий. Да еще и мужское естество дает о себе знать от такой близости к вам. Если вы меня еще раз так крепко обнимете за талию, то, боюсь, нам придется испытать истинный характер этого крылатого существа.
   – Мы скоро прилетим.
   – Хочется верить, что воздушные перелеты ни за что и никогда не понравятся людям!
   – Мы уже совсем близко от Абуни, – вмешалась в разговор Абрина. – Хотите увидеть наш с Урлом излюбленный трюк?
   – Что за трюк? – недоверчиво осведомился я.
   – Мы с радостью его посмотрим, – откликнулась Синдия.
   Абрина издала все тот же странный призывный клич, и крылатый лев устремился ввысь, прямо к облакам. Когда мы оказались в небесах так высоко, что у меня почти перехватило дыхание, Абрина и Урл показали нам свой удивительный трюк. Какое-то мгновение мои пальцы все еще сжимали львиную гриву, а ноги и зад покоились на широченной спине Урла. В следующее мгновение крылатый лев куда-то исчез, а мы втроем кувырком полетели по небесной тверди. Урл, неожиданно сделавшийся снова совсем крошечным, сдавленно рявкнул и полетел вслед за нами.
   Я никогда не был сторонником того, что мужчине следует сдерживать свои эмоции. Поэтому заорал во весь голос и не умолкал до тех пор, пока Урл не вернулся к своим прежним размерам, не догнал нас и не позволил снова занять места у него на спине. Затем Абрина направила своего крылатого зверя к тому месту, где находилось святилище Манку.
   Уже наступила ночь, и поэтому горевшие вокруг святилища факелы были единственным источником света в абсолютной тьме окружавшего нас мира. Я слез с Урла и поспешил к ближайшему дереву, которое поспешно и весьма обильно оросил, удостоив также своим вниманием и добрый участок почвы вокруг него. Закончив это нужное и доставившее мне неизъяснимое блаженство занятие, я проследовал к святилищу Манку, где с печальным вздохом уселся на ступеньку, ведущую прямо к жертвеннику. Абрина приказала Урлу уменьшиться и снова спрятала его в волосах. Синдия тем временем рассматривала святилище.
   – Корвас! – позвала она меня.
   – Что?
   – Вот мы и пришли.
   – Вы уже видели Сабиса? Он здесь?
   – Нет.
   В голову мне пришла жуткая мысль, и я тут же обратился к Абрине:
   – Орешки! Что нам делать с запахом? Сабис скорее умрет, чем допустит нас к себе для разговора, – и все из-за нашего запаха.
   – А когда ты их ел в последний раз? – спросила меня великанша. Я задумался.
   – Мне думается, еще в доме твоего отца, еще до того, как я успел положить на тебя глаз.
   – Запах уже должен выветриться. Он держится лишь два или три часа. На следующий день можно снова совершенно спокойно ощущать другие запахи.
   – Я уже сейчас считаю каждую минутку. – Я встал, прислонился спиной к стене святилища и огляделся по сторонам.
   – Сабис! Эй, Сабис! – позвал я. Ответом мне прозвучало лишь далекое горное эхо.
   – Вы сказали, Корвас, что ответы на наши вопросы мы найдем здесь, – обратилась ко мне Синдия.
   – В этом святилище находятся некоторые из книг Файна. В них должно говориться о том, где произойдет схватка с Великим Разрушителем Манку. Вот только как нам войти сюда? – задумчиво промолвил я.
   Святилище Манку являло собой обелиск, сложенный из местного камня и мрамора, к которому можно было подняться по четырем ступенькам. В самом обелиске имелась ниша, где можно было зажечь ладан прямо перед грубо вытесанным в камне изображением Манку. Внимательно присмотревшись к нему, я пришел к выводу, что это то самое лицо, которое я увидел через открытую божественную шкатулку.
   Абрина наклонилась и указала на святилище.
   – Ты уверен, что там внутри что-то есть? Это сооружение похоже на обычную груду камней. – Девушка-лесоруб выпрямилась, вытащила из стены факел и обошла святилище вокруг.
   Я посмотрел на Синдию, которая в следующую секунду задала мне тот же самый вопрос.
   – Почему вы думаете, Корвас, что внутри что-то есть?
   – Я видел, – ответил я и добавил: – Как будто видел. Это там, внизу. Там должно находиться помещение. Сабис знает, как в него проникнуть.
   С другой стороны каменного сооружения донесся голос Абрины:
   – Сабис мертв! Идите сюда!
   Мы с Синдией бросились на ее зов и увидели, что Абрина склонилась над чем-то бесформенным, что оказалось останками манкуанского жреца. Приблизившись к телу мертвого старика, Синдия стала разглядывать его при свете факела.
   – Видите следы ногтей? А ожоги на его ушах? А его глаза? Его пытали и замучили до смерти.
   – Это Шэдоус! Его работа! – сорвалось у меня с языка. – Скорее всего он все-таки ничего не добился от Сабиса.
   – Если, конечно, Шэдоус хотел выпытать у него что-нибудь о нашем местонахождении! – Синдия выпрямилась и посмотрела в сторону святилища. – Корвас, вы наш Проводник. Ведите нас!
   Я направился к святилищу, вытащил из стены второй факел и стал разглядывать каменное изображение Манку, которого безвестный ваятель нарядил в собранное складками каменное одеяние. Было похоже, что его просто поставили в нишу, а не высекли в толще камня. Однако несмотря на это, изваяние держалось очень крепко и не поддавалось, когда я с силой дернул его несколько раз. Кроме того, использовать изображение божества в роли дверного замка – истинное богохульство. Я обошел сооружение вокруг, пытаясь найти хоть какую-нибудь щель или другое отверстие, которое помогло бы отыскать вход внутрь святилища. Факелы были готовы погаснуть в любую минуту, и я собрался уже прекратить поиски, когда мне в голову пришла мысль, которую я поспешил озвучить:
   – А что, если мы попросим Абрину с ее могучим топором хорошенько заняться этим сооружением? Тогда рано или поздно мы сможем заглянуть внутрь.
   Абрина выпрямилась во весь рост, выразив отношение к моему высказыванию красноречивее всяких слов.
   – Разрушить святилище? Это было бы кощунством. Богам, которым я поклоняюсь, вряд ли понравится, что я оскверняю чей-то жертвенник.
   Я снова обернулся к скульптурному изображению Манку. Затем снова – вот уже в который раз – попробовал повернуть или расшатать его. Бесполезно.
   – Почему бы вам не воспользоваться божественной шкатулкой? – услышал я голос Синдии.
   Я погрузился в раздумье, но единственно разумная мысль, которая пришла мне в голову, заключалась в том, что я хотел самостоятельно разрешить возникшую проблему. Однако говорить об этом вслух явно не следовало, поэтому в конечном итоге пришлось прибегнуть к помощи божественной шкатулки.
   Ответ был коротким:
   Не оставляй попыток!
   Я снова посмотрел на каменное изваяние Манку. Лицо божества отличалось выражением безмятежного спокойствия. Движимый совершенно непонятным порывом, я полоснул ножом по статуе Великого Разрушителя. Клинок вонзился между складок одеяния Манку и скользнул ниже. Собственно говоря, я не собирался делать ничего иного, кроме как немного поточить нож. Я ввел лезвие во вторую складку каменного одеяния божества и опустил его вдоль его длины. Когда кончик ножа оказался как раз напротив сердца статуи, лезвие ушло куда-то вниз. Я воткнул его в образовавшееся отверстие до самого конца, и в следующее мгновение ступени под моими ногами стали опускаться. Это продолжалось до тех пор, пока прежние ступеньки, находившиеся прямо возле статуи, не стали продолжением ступенек, уходящих так далеко вниз, что свет наших факелов не мог достичь дна. Из стен, приблизительно на равном расстоянии друг от друга, торчали незажженные факелы.
   – Ну, что там?
   Я обернулся и увидел стоявшую прямо у меня за спиной Синдию.
   – Похоже, это как раз то, что нам нужно.
   Я снова посмотрел на невиданную доселе лестницу. Это, вне всякого сомнения, был самый темный и самый зловещий вход в подземное царство, который я когда-либо мог видеть. Я вытянул перед собой горящий факел, зажег ближайший ко мне настенный светильник и положил все мои страхи на дно божественной шкатулки.

ГЛАВА 23

   В подземелье стоял запах сырости и плесени. Из темной глубины доносился скрежет коготков невидимых грызунов о каменную кладку. Спустя какое-то время, показавшееся мне вечностью, мы вошли под своды пещеры естественного происхождения. Из стен торчали факелы, которые мы поспешили зажечь. Когда свет медленно, но верно разогнал из всех углов густые зловещие тени, мы приступили к оценке того, что находилось в окружавшем нас просторном помещении. Мы обнаружили обтянутые кожей сундуки, книжные полки, заполненные старыми, запыленными фолиантами, кожаные мешки, плотно набитые свернутыми в трубку манускриптами, а также столы, на которых громоздились сваленные в беспорядочные кучи древние таблицы для гадания и загадочные инструменты.
   – Это все, что осталось от манкуанцев, – пояснила Синдия, нежно поглаживая кожаный переплет какой-то книги.
   – Здесь можно искать несколько дней подряд и не найти того, что нам нужно, – откликнулся я и, приблизив факел к одной из полок, попытался разобрать надписи на корешках древних книг. – Синдия, что это? Никак не могу разобрать, что здесь написано.
   Синдия встала рядом со мной и принялась рассматривать вызвавшие мой интерес надписи.
   – Это – древнеитканский алфавит и язык людей, которые населяли Искандар еще до того, как туда устремились племена захватчиков из Зивена, с тех пор там проживающие. Это язык тех, кто исповедовал итканскую религию.
   – Я этой письменности не знаю и прочитать ничего не могу. Поэтому тебе придется искать здесь одной.
   – Корвас! – гулким эхом прозвучал за моей спиной голос Абрины.
   – Да? Что? – Я выглянул из-за угла книжной полки и увидел отблеск огня ее факела на стене высоко над моей головой. – Что случилось?
   – Подойди сюда!
   Я прошел мимо горы обтянутых кожей ящиков и направился дальше по коридору, который резко поворачивал вправо.
   Свернув в этом направлении, я увидел склонившуюся над топором Абрину – высоко над головой она держала зажженный факел. Мы оказались в огромной пещере, вдоль стен которой тянулись бесчисленные ряды полок, уставленных еще большим количеством книг и манускриптов.
   – Клянусь Ангхом, тут их тысячи, куда там – десятки тысяч!
   – Посмотри! – воскликнула Абрина и указала факелом куда-то вверх.
   Перед нами открылся еще один вход. Я подошел к нему, воткнул в стену факел и удивленно ойкнул. Мы оказались в преддверии очередной громадной пещеры, где вдоль стен я увидел новые бесконечные ряды полок с книгами и манускриптами.
   – Сколько же здесь таких помещений?
   Я поднял с пола шкатулку и спросил ее:
   – Что мне сейчас нужно?
   Открылся ящичек, и при свете факела я ознакомился с содержанием лежавшей в нем записки.
   – Снова шутки богов, – грустно усмехнулся я.
   – Что там? – поинтересовалась Синдия.
   – Там написано, что мне нужен план. – Я обернулся, чувствуя, что во мне закипает гнев. – Ладно. Действительно, будет лучше всего, если мы определим, сколько помещений в этом лабиринте и как они располагаются по отношению друг к другу.
   – Ты хочешь сказать, нужно составить что-то вроде карты? – спросила Абрина.
   – Да. Давайте составим карту.
   Остановив выбор на самой большой пещере и взяв ее за основу, мы отыскали лист пергамента и карандаш и принялись вычерчивать карту. Через некоторое время я приблизился к тому, что показалось мне концом коридора. Неожиданно открылся вход в совершенно новое помещение. От других оно отличалось только в одном отношении – его пол был заставлен высеченными из камня саркофагами. Я сосчитал их – ровно сорок два. Все они, за исключением одного, оказались закрыты. Открытый же саркофаг был пуст. Скорее всего в этом зале покоились славные останки былого манкуанского жречества. Среди этой сокровищницы запретных знаний Сабис похоронил своих собратьев, одного за другим, и, наконец, остался один ухаживать за святилищем Манку. Сабис страстно желал прожить достаточно долго, чтобы стать свидетелем того, как Манку свершит свой суд над миром в отместку за прегрешения приверженцев гетеринской религии. Сам же старый жрец погиб от рук гетеринских стражников.
   Я испытывал чувство неловкости, бродя незваным гостем среди останков манкуанских жрецов, после того как мы увидели последнего их собрата, лежавшего бездыханным там, наверху, возле жертвенника. Прежде чем продолжить работу над составлением плана-карты, нам нужно было что-то сделать.
   Я отнес тело Сабиса вниз по ступенькам лестниц, через бесчисленные коридоры и помещения до самого последнего места упокоения манкуанских жрецов.
   Абрина вычистила пустой каменный саркофаг, в то время как Синдия занималась поисками на ближайшей книжной полке описания погребального ритуала манкуанских жрецов.
   Я опустил тело покойного в саркофаг и сложил на его груди изуродованные палачами руки. При виде их я весь покрылся гусиной кожей, подумав о том, какие муки пришлось вынести Сабису.
   – Никак не могу найти описание ритуала, Корвас, – призналась Синдия.
   Я покачал головой и взялся за божественную шкатулку.
   – Наверное, мы сделали все, что было в наших силах.
   Послышался звук удара камня о камень.
   – Корвас! – позвала меня Абрина. – Этот саркофаг пуст.
   Она на моих глазах сняла крышку и с другого, соседнего саркофага. Я посветил ей факелом и увидел, что там действительно пусто. Внутри саркофаг был выстлан черным стеклом. В саркофаге же, куда я положил Сабиса, была лишь обычная поверхность камня. Я оглянулся и посмотрел на Синдию.
   – Ну? Что ты на это скажешь?
   – Не знаю.
   Покачав головой, жрица встала у изголовья саркофага Сабиса. Я приблизился к ней и встал сбоку. Затем вытащил один из ящичков шкатулки и, заглянув в отверстие, принялся рассматривать тело покойного жреца. Прямо под бородой мертвеца мерцал голубоватый огонек.
   – Синдия, что это такое висит у него на шее?
   Жрица наклонилась над саркофагом, и я опустил свой факел ниже. Пальцы Синдии коснулись шеи Сабиса и подняли серебряную цепочку. Потянув за нее, Синдия взяла в руки то, что было к ней прикреплено. Ее находка оказалась сапфиром. Синдия посмотрела на меня, не опуская удивленно поднятых бровей.
   – Сними его!
   Пока Синдия снимала цепочку с шеи усопшего, раздался еще один сильный удар – это Абрина проверила следующий саркофаг. Затем она подошла к усыпальнице Сабиса.
   – Корвас, они все пусты. И все выложены черным стеклом. Возможно, что других, чем-то заполненных, и нет вовсе.
   – Ерунда. Потребовались бы усилия многих человек, чтобы проделать такую работу.
   – Посмотрите! – воскликнула вдруг Синдия, указывая на тело Сабиса. Я поднял факел повыше, и в следующее мгновение глаза мои расширились от ужаса. Тело манкуанского жреца начало в буквальном смысле таять. Происходящее напоминало картину, когда на раскаленной печке стремительно плавится кусочек воска. То, что еще оставалось от Сабиса, прямо на наших глазах превратилось в лужицу на дне саркофага, которая приняла черный цвет и растеклась по всей внутренней поверхности, включая и стенки.
   – Вот твое черное стекло, Абрина. Давайте положим крышку на место, чтобы самим не вымазаться в этом.
   Абрина без промедления исполнила мое желание. На крышке виднелись какие-то значки, которые показались мне совершенно несущественными.
   – Синдия, что означают эти значки?
   Жрица повнимательнее присмотрелась к начертанному на крышке саркофага.
   – Это итканский язык. Это, – она указала на какую-то линию, – имя Сабиса, начертанное на итканском. А вот здесь, на другой стороне, надпись: «Лавина обрушится на Канальру». Последнее слово произносится как «канальру», что означает страну, лежащую в той стороне, где восходит солнце...
   – Амрита, – подсказал я.
   – Ты уверен?
   – Амрита – это единственное итканское слово, которое я знаю. Оно означает «Страна в краю восходящего солнца». – Я изучающе посмотрел на итканскую фразу, начертанную на крышке саркофага. – «Лавина обрушится на Амриту». Послушай, Синдия, принимая во внимание страстное желание старика отплатить всему миру за то, что случилось с приверженцами манкуанской религии, эта фраза может означать лишь одно...
   – Судный день, – перебила меня Синдия. – Когда в схватке Героя с Манку-Разрушителем решится судьба всего мира. Это произойдет в Амрите.
   Я задумчиво покачал головой.
   – Полной уверенности в этом нет. В давние времена, когда Амриту называли ее прежним названием, она была вдвое больше, чем в наши дни. Схватка произойдет в каком-нибудь из далеких южных королевств.
   Странное видение не позволило мне договорить фразу до конца. Я увидел, что, когда Синдия отвернулась от саркофага, болтающийся на цепочке сапфир начал ярко светиться. Когда жрица вернулась на свое прежнее место, сияние драгоценного камня потускнело.
   – Взгляните на амулет!
   Синдия посмотрела на него.
   – Что это, Корвас?
   – Поверни камень вправо.
   Жрица последовала моему совету, и сапфир засиял. Вскоре он уже излучал яркий бело-голубоватый свет. За спиной Синдии находился коридор, в который она и повернула. Мы с Абриной двинулись следом. Коридор привел нас в новую пещеру, где снова оказались полки с книгами. Сияние стало ослабевать, и Синдия остановилась. После того, как она повернула влево, оно почти полностью угасло. Поворот вправо принес прямо противоположный результат – камень засветился ярким блеском. Синдия пошла дальше в том же направлении и шла до тех пор, пока мы не оказались перед входом в увешанную книжными полками пещеру, дальняя стена которой скрывалась из виду.
   – Корвас, поднеси свой факел поближе к этим книгам! – попросила жрица.
   Я повиновался. Синдия вытянула вперед руку с зажатым в ней камнем. Она подняла сапфир немного выше, и свет, излучаемый им, стал тускнеть. Затем жрица опустила камень немного ниже, и он засиял ярче, после чего опять потускнел, когда оказался как раз напротив нижней полки. После этого Синдия повернула камень сначала влево, затем вправо. Амулет светился ярче всего, когда указывал на одну, особую книгу.
   Я продолжал держать руку с факелом в прежнем положении, чтобы Синдия могла прочитать ее название – «Мортиманова книга о замках».
   – Это относительно новая книга, ей не более двадцати – тридцати лет. – Синдия сняла книгу с полки и принялась перелистывать ее. Она повернулась, чтобы свет моего факела лучше освещал страницы. Несколько секунд спустя свечение амулета прекратилось.
   Я передал свой факел Абрине.
   – Подержи его, пока я схожу и поищу кое-что.
   Подойдя к книжной полке, я ощупал руками то место, на котором совсем недавно стояла книга. Мои пальцы коснулись чего-то, похожего на рукоятку.
   – В моих руках какая-то рукоятка. Сейчас я потяну ее, – сказал я.
   В следующее мгновение я сделал рывок и еле успел отскочить в сторону, потому что внезапно рухнула вся стена. Обломки образовали на полу груду камней, полки отлетели в стороны, открыв взгляду крошечную пещеру с несколькими входами. Абрина не стала заходить внутрь вслед за мной по причине своих габаритов. Внутри этого маленького помещения оказалось много свечей и одна-единственная книжная полка, на которой стояло девятнадцать переплетенных в кожу томов. Я зажег несколько свечей. Синдия взяла одну из них и провела ею вдоль книжных корешков, безмолвно шевеля губами и делая паузу каждый раз, когда прочитывала название новой книги.
   – Корвас, это девятнадцать томов книг Файна.
   Она провела амулетом вдоль выстроенных в ряд книг. Где-то в самой середине сапфир засиял так ярко, что стало больно глазам. Синдия сняла с полки тот самый том, возле которого амулет светился ярче всего, и дрожащими руками открыла его. Впрочем, может быть, это не ее, а мои руки дрожали. На переплете книги виднелся сделанный вручную разноцветными красками заголовок на итканском.
   Синдия принялась перелистывать книгу.
   – Это – «Книга выбора». В ней рассказывается о том, как делается выбор, и о его этической стороне. – Амулет засветился еще ярче. – А вот и сам текст пророчества. Это настоящий текст, оригинал! – Синдия прочла про себя какой-то отрывок, после чего покачала головой. – Этого не может быть!
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – Текст не имеет практически ничего общего с известным нам пророчеством. Вот послушайте:

 
Дитя, усыновленное храмом,
Хранимо Дымом
Дабы оградить Ищущего от всех напастей,
Пока Дым не освободит Дитя,
Чтобы отдать Ищущего
Его собственному отражению.
Ищущий отыщет Меч
И себя самого рядом с ним
Прежде, чем Манку из Страны,
Лежащей там, где восходит Солнце,
Разрушит весь мир.
 

   Абрина, которая до этого стояла, скрестив на груди руки, вмешалась в разговор.
   – Здесь нет упоминания о каком-нибудь герое, вообще ничего не говорится о нем. Обычно в народе его называют «некто» или «меч».
   – Но употребление слова «меч» как раз и подразумевает Воина, того, кто будет сражаться этим мечом. Тот, кто первоначально додумался до этой замены слов, как раз и предполагал, что с божеством вступит в схватку именно человек. – Синдия постучала пальцем по странице. – А слова «разрушит весь мир» никаких пояснений не требуют. Однако в нантской религии они неразрывно связаны с фразой, подчеркивающей неизбежность этого деяния – «да будет так!». И все же они могут быть и обычным оборотом речи, вроде заключительных слов молитвы. Неудивительно, что толкователи пророчества никак не могут прийти к единому мнению и постоянно спорят по поводу скрытых, зашифрованных слов и понятий.
   – В книге есть что-нибудь еще?
   – Да, конечно. Встреча Меча и Манку. Может быть, эти строки помогут поточнее сказать о ней:

 
На кончиках пальцев руки Итара
Там, где плавают лавандовые листья,
Разрушитель сойдется в поединке с Мечом,
И в живых останется только один из них.
Весь мир погибнет.
 

   Я посмотрел на Абрину, которая ответила мне быстрым взглядом.
   – Мне кажется, что тут прямо говорится о схватке не на жизнь, а на смерть.
   – А что ты скажешь о «кончиках пальцев руки Итара»? – потянула меня за рукав Синдия.
   – В Амританской империи отпечаток руки Итара означает море Итара. Это длинное и узкое море, которое почти пополам разделяет территорию империи.
   – А кончик?
   – Это участок моря, что-то вроде залива, называемый морем Манку. А на берегу этого моря находится Гивида – главный религиозный центр империи.
   – А лавандовые листья – что это такое? Я отрицательно покачал головой.
   – Не знаю. Но у нас по крайней мере наметилось направление поисков. Сейчас мы хотя бы знаем, куда нам предстоит отправиться. Давайте сначала доберемся до Кьенососа. Туда нам придется плыть на корабле.