Страница:
– Я понимаю так, что вас не очень любят приглашать в гости, – заметил с улыбкой капитан.
Повернувшись к нему, Вайл ответил:
– Обладая таким даром, мне вовсе не обязательно вести себя подобно невоспитанному мужлану. Когда я узнаю, что человек лжет, то это вовсе не значит, что меня что-то заставляет сразу же говорить ему об этом. – Он усмехнулся. – Но, как бы то ни было, мой удивительный дар делает меня бесценным помощником для Деломаса.
– Вы умеете читать мысли? – спросил я.
– Нет. Это совсем другая область магических наук. Тот, кто умеет читать мысли, видит некую субстанцию, материальный облик того, что происходит в голове другого человека. Я могу лишь отличать правду от лжи, когда мысль обретает, так сказать, словесную плоть или выражается жестами. В жизни это часто означает одно и то же.
Не сводя глаз с Тах, я задал Вайлу еще один вопрос:
– А как вы уживаетесь друг с другом? Это ничего, что я спрашиваю об этом?
Вайл одобрительно кивнул своей очаровательной телохранительнице, и та посмотрела на меня невиданным доселе магнетическим взглядом, возбуждающим одновременно и ужас, и похоть.
Нарушив вынужденное повелением хозяина молчание, телохранительница сказала:
– Меня ваш вопрос нисколько не смущает. Три года назад мой прежний хозяин приказал мне убить Лема Вайла. Вайл своими глазами видел, как я взялась за дело, и отослал прочь своих двоих тогдашних телохранителей. И тут же, с ходу, нанял меня.
По моей спине пробежал легкий холодок.
– Извините меня за новый вопрос, но, насколько я понял, эта женщина с легкостью предала своего прежнего хозяина. Не думаете ли вы, что она предаст и вас, предложи ей кто-нибудь большую цену?
В ответ на мой вопрос Лем Вайл улыбнулся:
– Я же зиусу, да и потом, я заплатил ей настоящую цену.
– А что, если ей предложат еще больше денег?
– Мой дорогой Корвас, вам представляется очень трудным в это поверить, верно?
– Довольно странно слышать о вере от человека, который нанимает себе телохранителя и ведет торговлю от имени купца с базара Кровавой улицы.
Лем Вайл вытер губы, откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на меня. Под его пристальным взглядом я почувствовал, что каждая когда-то сказанная мною ложь выступает на моем лице подобно бесчисленным юношеским прыщикам.
– Некоторое количество предосторожности никогда не помешает, мой дорогой Корвас. Но в то же время жизнь, в которой осторожность играет главенствующую роль, становится безумным кошмаром вечного страха. – Он указал на свою телохранительницу. – Я спросил у Тах, сколько денег ей нужно для того, чтобы никогда больше о них не думать. Тах ответила, и я понял, что она говорит чистую правду. Это была цена, которую я смог и пожелал заплатить за ее услуги. У нее теперь имеется желаемая сумма, а я обеспечиваю ее всем остальным, давая все, что она пожелает.
– Что же она желает?
– Действий, – вмешалась в разговор Тах. – Мастер Вайл всегда берет меня с собой, куда бы он ни направлялся. В мире есть несколько человек, которые готовы сделать все что угодно за деньги, назначенные за голову Лема Вайла. Я же пресекаю все их попытки добиться желаемого.
– Ничего не понимаю. Что за цена, назначенная за вашу голову? Вы что, преступник?
– Напротив. Я человек настолько честный, что кое-кто – из числа торговцев и членов правительства – очень болезненно воспринимает мою честность. Торговцы и городские судьи назначили награду за мою голову. Видите ли, есть такие коммерсанты, которые не хотят иметь дело с доверенным лицом торговца, который наделен даром зиусу, потому что в этом случае цены...
– ...и действия, – перебила его Тах.
– Хватит говорить о нас, – промолвил Вайл и повернулся к Абрине. – А что вы расскажете нам о себе?
Великанша посмотрела сначала на меня, затем на зиусу.
– Я бы рассказала, но моя судьба – всего лишь часть одной большой истории. Я сказала правду?
– Да. Верно.
После этого Абрина взглянула на меня.
– А разве есть какой-нибудь повод говорить неправду?
Капитан Абзу громко прочистил горло, привлекая к себе внимание.
– Мастер Деломас велел мне не расспрашивать ни о чем эту даму и ее спутника.
Лем Вайл улыбнулся.
– Интересно, почему? Вы ведь не в ладах с королевской стражей, дружище Корвас, верно?
Не успели слова возражения сорваться с моих губ, как Лем Вайл понимающе кивнул:
– Все ясно. Судя по вашей смуглой коже и прямым волосам, ваши предки родом из Амриты. Верно?
– Да, вы угадали.
– Однако мне кажется, что вы плохо знаете или вообще не знаете вашего родного языка. Ваш выговор говорит о том, что вы происходите из каких-то не слишком богатых районов Искандара. В то же время вы стараетесь говорить правильно, как образованный человек. Отсюда напрашивается вопрос: каким образом он попал в долину омергунтов? Где он встретил эту рослую девушку? Каким образом их обоих занесло на борт «Шелкового призрака», направляющегося в Амриту? Почему ему благоволит Деломас? Почему он заплатил за их проезд и просил не задавать лишних вопросов?
Мне показалось, что у меня дымится воротник.
– Для начала мне хотелось бы получить кое-какие объяснения.
– Я не хотел обидеть вас, дружище Корвас.
– А я и не обиделся, дружище Вайл, – отозвался я, сжимая рукоятку ножа. Прежде чем успел хотя бы на дюйм вытащить его из кармана, я почувствовал, как мне в шею уперлось что-то острое. Повернув голову, я увидел, что красотка Тах прижимает прямо к моей яремной вене тонкий, как иголка, кончик кинжала.
– Пожалуйста, не делайте этого, – сказала она.
Я вытащил из кармана руку – в ней, естественно, ничего не было. Тах одобрительно кивнула и спрятала кинжал в какое-то тайное место, в котором он до этого находился. В моей голове мелькнула мысль – порою страх не такая уж бесполезная вещь, особенно для того, кто хотел бы пережить этот обед.
– Так вы, значит, заодно? – продолжил Вайл.
Вспомнив о Нантерии и волшебной шкатулке, я вытянул перед собой руки:
– Видите ли...
– Значит, вас больше? Сколько? Пятеро? Трое? Нет, пожалуй, четверо. Очень хорошо. В нашей маленькой, но дружной компании двое других должны быть созданиями более духовными. Вот эта самая шкатулка, случайно, не одна из тех двух?
– Я...
– Мне все ясно. – Вайл понимающе кивнул. – Тогда второй – призрак, демон, тролль, бог, богиня. Значит, богиня. – Лем Вайл стал медленно поворачивать голову, и вскоре его лицо оказалось перед лицом Абрины. – Герой и Разрушитель? – Великанша улыбнулась, и Вайл перевел взгляд на меня. – А вы Проводник?
– Сейчас...
– Да, вы правы, сейчас это все имеет особый смысл. – Он поднял палец. – За вами гонится Третия, нет, не она... капитан Шэдоус, потому что Деломас просил не задавать мне никаких вопросов. – Вайл откинулся на спинку кресла и сцепил на животе пальцы рук. – Я всегда считал пророчество о Герое и Разрушителе обычным мифом.
Абрина и капитан Абзу одновременно рассмеялись.
– Превосходно, Вайл! – воскликнул капитан.
Лем Вайл потер виски и сказал:
– Позвольте мне вспомнить, не забыл ли я слова пророчества: «Ведомый Зеркалом Второго, Герой будет найден Вторым, который будет выбран отцовской рукой, будет храним Первым, удостоится любви Зеркала и будет сожжен Зеркалом для того, чтобы быть поглощенным дымом».
Он открыл глаза, опустил руку и в который раз посмотрел на меня своим тяжелым взглядом.
– Я что-то забыл? Нет. Нечто другое. – Вайл улыбнулся. – Располагая временем и терпением, дружище Корвас, я мог бы достать точный текст пророчества и узнать причины, по которым оно отличается от хорошо известного нам варианта. Могли бы вы избавить меня от этого?
Я медленно покачал головой.
– Вы опасный человек, Лем Вайл. Неудивительно, что вас редко приглашают в гости.
– На самом деле, дружище Корвас, я вовсе не опасен. Просто вы меня боитесь. В этом-то вся разница.
Я посмотрел на Тах.
– Теперь понимаю, как общение с... этим человеком могло повлиять на вас. – Ее губы заслонили для меня весь остальной мир. – Впрочем, если хорошенько поразмыслить, становится понятно, почему общение с вами может так повлиять на других людей.
– Неужели существует причина, способная помешать нам услышать ваш вариант истинного пророчества? – с улыбкой спросила Тах.
Я поочередно оглядел всех присутствующих.
– Не вижу ни единой. – Помолчав какое-то время, я продекламировал когда-то читанный текст:
– Так Меч – это не мужчина?
– Об этом ничего не сказано.
Губы Вайла беззвучно шевелились, глаза подняты к небу:
«...Ищущий – к Зеркалу / Ищущий отыщет Меч / И более того – себя самого рядом с ним...» Послушайте, дружище Корвас, в этом варианте нет никакого Проводника, если, конечно, вы не Ищущий и не Отражение Ищущего.
– Как приятно узнать о себе что-то, чего сам не знаешь!
– Ищущим был ваш брат-близнец, верно? Примите мои соболезнования по поводу его утраты.
Я скрестил на груди руки и нахмурился, задумавшись о том, куда следует обратиться, чтобы пополнить награду, назначенную за голову Лема Вайла. Вайл поставил локти на стол и оперся подбородком на сцепленные пальцы.
– Вы верите в пророчество, Корвас? Вы верите в существование Манку? Вы верите в то, что наступит конец света, если кто-то не уничтожит Великого Разрушителя?
Я поспешил заглянуть в глубины собственной души.
– Нет. Я не особенно верю во все то, о чем вы меня сейчас спросили. Я верю в то, что капитан Шэдоус достаточно верит в это, чтобы убить Абрину и меня.
– Вы сказали правду, Корвас, сказали именно так, как вы ее понимаете. И все же часть вашего существа уверена в том, что все-таки вы говорите неправду.
Я всплеснул руками в нарочитом жесте отчаяния.
– Что же вам от меня нужно? В течение своей недолгой жизни я не верил ни в каких богов! Однако в последние несколько дней я повидал немало такого, что можно объяснить лишь их существованием.
С этими словами я поставил на стол волшебную шкатулку.
– Вот всего лишь один пример. Это что – обычное волшебство, или сам бог находится внутри этой штуковины? Она ведет себя как бог и говорит как настоящий бог и, как настоящий бог, приводит в недоумение. С другой стороны, это всего лишь шкатулка. Я сам когда-то изготавливал из коробочек-конфетниц добротные волшебные шкатулки. Возле меня когда-то стояла и разговаривала со мной самая настоящая богиня, но я скорее готов поверить в то, что бредил или сошел с ума, а не видел ее на самом деле. Видимо, я все-таки потихоньку схожу с ума.
– Корвас, тот, кого называют зиусу, способен угадать ложь, даже если говорящий уверен в том, что говорит правду. В вашем случае вы как раз и считаете ложь правдой.
– Я в своей жизни часто ошибался и совершил немало промахов. И совершу еще столько же, прежде чем навсегда покину этом мир. Какую именно ошибку вы имеете в виду?
– Мне кажется, вы не правы, считая, что всю свою жизнь не верили в богов. На самом деле вы очень даже сильно верите в них.
С моих губ сорвался невольный смешок.
– А теперь у меня есть все основания назвать лжецом вас, Вайл. – Я указал пальцем на Тах. – Почти.
Телохранительница Вайла пожала плечами.
– Можете называть его как хотите. Я всего лишь телохранитель этого человека, а не цензор. Просто не забывайте останавливаться, когда собираетесь сказать острые слова. Острые инструменты – совсем другое дело.
Я посмотрел на Вайла.
– Так что вы говорили?
– Я говорил о лжи, которую мы говорим сами себе, – откликнулся Вайл. – Она наносит самый большой вред. Ведь вы испытываете огромную боль, верно?
– Нет.
– Неужели? – Вайл поджал губы, кивнул и погладил бородку. – Вы помните ваших родителей?
– Конечно, помню.
– Значит, только одного из них, отца. Так?
– Откуда вам это известно?
Вайл сделал нетерпеливый жест рукой.
– Самое главное в вашей лжи – это то, что она безжалостно душит ваше настоящее.
– Любопытно, что вы хотите этим сказать?
– Отлично. Вы отчасти солгали, когда я спросил вас, знали ли вы ваших родителей. Вы ответили утвердительно, хотя знали одного из них. Это должен быть ваш отец, поскольку вы являетесь Зеркалом. – Вайл, видимо, заметил, что мое лицо приняло удивленное выражение. – Вы – Зеркало Второго, вы – его брат-близнец, а Второй «будет выбран отцовской рукой». А теперь давайте продолжим. Ваша мать умерла при родах? Так?
– Так.
– И вот еще что. Ваш брат – он ведь ваш близнец?
– И что из этого следует?
Лем Вайл потер подбородок и смерил меня долгим, изучающим взглядом.
– Вам известно, что он умер – нет, что он был убит? Ваш отец убил его... вернее, позволил убить его? Но все-таки Тайю остался жив, иначе Ищущий никогда не смог бы отыскать того, кого называют Мечом. Однако сейчас вашего брата уже нет в живых. – Вайл отпил из чашки с чаем и продолжил: – Если сложить вместе все, что нам известно, то получается следующая картина – мы имеем дитя, потерявшее мать, которое разлучили с братом-близнецом сразу после рождения обоих. Поскольку отец амританин, то у ребенка должна быть очень смуглая кожа, а сам он воспитан в главной вере Амриты – в духе итарийской религии. Дети часто обзывали его обидными кличками и постоянно избивали. Не понимая истинной роли отца в древнем пророчестве, ребенок обвинял его в том, что это отец является виновником преследований, что он виноват в смерти брата, даже в том, что это отец одарил его смуглой кожей. Поэтому он в самом юном возрасте убежал из дома и стал жить на улице. Сколько вам тогда было лет, Корвас?
– Восемь, – прошептал я.
Вайл печально покачал головой.
– На улице невинного одинокого ребенка поджидают многочисленные кошмары большого города, а вам пришлось бороться за жизнь именно на городских задворках. Для того чтобы выжить, вам приходилось продавать не только тело, но и душу. Для этого вам даже приходилось убивать. На вашем теле осталось немало шрамов, но еще больше их осталось в вашей душе. Пока вы получали их в уличных стычках, ваш отец перестал быть виновным в случившемся. Именно тогда вы обвинили во всех ваших бедах весь мир, всю Вселенную и, таким образом, богов, которые за этот мир отвечают. Вы уверовали в то, что боги вас ненавидят, и желали отомстить им. А как простой смертный может отомстить богам, Корвас?
Я почувствовал, как по моим щекам катятся жгучие слезы. Не важно, какие они – незримые миру или заметные окружающим.
Лем Вайл сумел увидеть то, что таилось за высокой стеной, которую я возвел вокруг себя. Я задумался над последним вопросом. Как же можно отомстить богам?
– Единственный способ, каким я мог ответить на их удары, было убить их единственным доступным мне оружием. Я отказался верить в них.
Вайл кивнул и сказал:
– Это и есть та самая ложь, которая душит ваше настоящее, друг мой.
Я поднялся с кресла, отодвинул его и, не став ни перед кем извиняться, поспешил по лестнице на палубу. Начинался дождь. Поверхность моря под порывами ветра вспенивалась белыми барашками волн. Я стоял на носу корабля, подставив лицо тугим струям дождя, смывавшим слезы с моего лица. Впервые за свои двадцать два года я горько плакал.
ГЛАВА 28
Повернувшись к нему, Вайл ответил:
– Обладая таким даром, мне вовсе не обязательно вести себя подобно невоспитанному мужлану. Когда я узнаю, что человек лжет, то это вовсе не значит, что меня что-то заставляет сразу же говорить ему об этом. – Он усмехнулся. – Но, как бы то ни было, мой удивительный дар делает меня бесценным помощником для Деломаса.
– Вы умеете читать мысли? – спросил я.
– Нет. Это совсем другая область магических наук. Тот, кто умеет читать мысли, видит некую субстанцию, материальный облик того, что происходит в голове другого человека. Я могу лишь отличать правду от лжи, когда мысль обретает, так сказать, словесную плоть или выражается жестами. В жизни это часто означает одно и то же.
Не сводя глаз с Тах, я задал Вайлу еще один вопрос:
– А как вы уживаетесь друг с другом? Это ничего, что я спрашиваю об этом?
Вайл одобрительно кивнул своей очаровательной телохранительнице, и та посмотрела на меня невиданным доселе магнетическим взглядом, возбуждающим одновременно и ужас, и похоть.
Нарушив вынужденное повелением хозяина молчание, телохранительница сказала:
– Меня ваш вопрос нисколько не смущает. Три года назад мой прежний хозяин приказал мне убить Лема Вайла. Вайл своими глазами видел, как я взялась за дело, и отослал прочь своих двоих тогдашних телохранителей. И тут же, с ходу, нанял меня.
По моей спине пробежал легкий холодок.
– Извините меня за новый вопрос, но, насколько я понял, эта женщина с легкостью предала своего прежнего хозяина. Не думаете ли вы, что она предаст и вас, предложи ей кто-нибудь большую цену?
В ответ на мой вопрос Лем Вайл улыбнулся:
– Я же зиусу, да и потом, я заплатил ей настоящую цену.
– А что, если ей предложат еще больше денег?
– Мой дорогой Корвас, вам представляется очень трудным в это поверить, верно?
– Довольно странно слышать о вере от человека, который нанимает себе телохранителя и ведет торговлю от имени купца с базара Кровавой улицы.
Лем Вайл вытер губы, откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на меня. Под его пристальным взглядом я почувствовал, что каждая когда-то сказанная мною ложь выступает на моем лице подобно бесчисленным юношеским прыщикам.
– Некоторое количество предосторожности никогда не помешает, мой дорогой Корвас. Но в то же время жизнь, в которой осторожность играет главенствующую роль, становится безумным кошмаром вечного страха. – Он указал на свою телохранительницу. – Я спросил у Тах, сколько денег ей нужно для того, чтобы никогда больше о них не думать. Тах ответила, и я понял, что она говорит чистую правду. Это была цена, которую я смог и пожелал заплатить за ее услуги. У нее теперь имеется желаемая сумма, а я обеспечиваю ее всем остальным, давая все, что она пожелает.
– Что же она желает?
– Действий, – вмешалась в разговор Тах. – Мастер Вайл всегда берет меня с собой, куда бы он ни направлялся. В мире есть несколько человек, которые готовы сделать все что угодно за деньги, назначенные за голову Лема Вайла. Я же пресекаю все их попытки добиться желаемого.
– Ничего не понимаю. Что за цена, назначенная за вашу голову? Вы что, преступник?
– Напротив. Я человек настолько честный, что кое-кто – из числа торговцев и членов правительства – очень болезненно воспринимает мою честность. Торговцы и городские судьи назначили награду за мою голову. Видите ли, есть такие коммерсанты, которые не хотят иметь дело с доверенным лицом торговца, который наделен даром зиусу, потому что в этом случае цены...
– ...и действия, – перебила его Тах.
– Хватит говорить о нас, – промолвил Вайл и повернулся к Абрине. – А что вы расскажете нам о себе?
Великанша посмотрела сначала на меня, затем на зиусу.
– Я бы рассказала, но моя судьба – всего лишь часть одной большой истории. Я сказала правду?
– Да. Верно.
После этого Абрина взглянула на меня.
– А разве есть какой-нибудь повод говорить неправду?
Капитан Абзу громко прочистил горло, привлекая к себе внимание.
– Мастер Деломас велел мне не расспрашивать ни о чем эту даму и ее спутника.
Лем Вайл улыбнулся.
– Интересно, почему? Вы ведь не в ладах с королевской стражей, дружище Корвас, верно?
Не успели слова возражения сорваться с моих губ, как Лем Вайл понимающе кивнул:
– Все ясно. Судя по вашей смуглой коже и прямым волосам, ваши предки родом из Амриты. Верно?
– Да, вы угадали.
– Однако мне кажется, что вы плохо знаете или вообще не знаете вашего родного языка. Ваш выговор говорит о том, что вы происходите из каких-то не слишком богатых районов Искандара. В то же время вы стараетесь говорить правильно, как образованный человек. Отсюда напрашивается вопрос: каким образом он попал в долину омергунтов? Где он встретил эту рослую девушку? Каким образом их обоих занесло на борт «Шелкового призрака», направляющегося в Амриту? Почему ему благоволит Деломас? Почему он заплатил за их проезд и просил не задавать лишних вопросов?
Мне показалось, что у меня дымится воротник.
– Для начала мне хотелось бы получить кое-какие объяснения.
– Я не хотел обидеть вас, дружище Корвас.
– А я и не обиделся, дружище Вайл, – отозвался я, сжимая рукоятку ножа. Прежде чем успел хотя бы на дюйм вытащить его из кармана, я почувствовал, как мне в шею уперлось что-то острое. Повернув голову, я увидел, что красотка Тах прижимает прямо к моей яремной вене тонкий, как иголка, кончик кинжала.
– Пожалуйста, не делайте этого, – сказала она.
Я вытащил из кармана руку – в ней, естественно, ничего не было. Тах одобрительно кивнула и спрятала кинжал в какое-то тайное место, в котором он до этого находился. В моей голове мелькнула мысль – порою страх не такая уж бесполезная вещь, особенно для того, кто хотел бы пережить этот обед.
– Так вы, значит, заодно? – продолжил Вайл.
Вспомнив о Нантерии и волшебной шкатулке, я вытянул перед собой руки:
– Видите ли...
– Значит, вас больше? Сколько? Пятеро? Трое? Нет, пожалуй, четверо. Очень хорошо. В нашей маленькой, но дружной компании двое других должны быть созданиями более духовными. Вот эта самая шкатулка, случайно, не одна из тех двух?
– Я...
– Мне все ясно. – Вайл понимающе кивнул. – Тогда второй – призрак, демон, тролль, бог, богиня. Значит, богиня. – Лем Вайл стал медленно поворачивать голову, и вскоре его лицо оказалось перед лицом Абрины. – Герой и Разрушитель? – Великанша улыбнулась, и Вайл перевел взгляд на меня. – А вы Проводник?
– Сейчас...
– Да, вы правы, сейчас это все имеет особый смысл. – Он поднял палец. – За вами гонится Третия, нет, не она... капитан Шэдоус, потому что Деломас просил не задавать мне никаких вопросов. – Вайл откинулся на спинку кресла и сцепил на животе пальцы рук. – Я всегда считал пророчество о Герое и Разрушителе обычным мифом.
Абрина и капитан Абзу одновременно рассмеялись.
– Превосходно, Вайл! – воскликнул капитан.
Лем Вайл потер виски и сказал:
– Позвольте мне вспомнить, не забыл ли я слова пророчества: «Ведомый Зеркалом Второго, Герой будет найден Вторым, который будет выбран отцовской рукой, будет храним Первым, удостоится любви Зеркала и будет сожжен Зеркалом для того, чтобы быть поглощенным дымом».
Он открыл глаза, опустил руку и в который раз посмотрел на меня своим тяжелым взглядом.
– Я что-то забыл? Нет. Нечто другое. – Вайл улыбнулся. – Располагая временем и терпением, дружище Корвас, я мог бы достать точный текст пророчества и узнать причины, по которым оно отличается от хорошо известного нам варианта. Могли бы вы избавить меня от этого?
Я медленно покачал головой.
– Вы опасный человек, Лем Вайл. Неудивительно, что вас редко приглашают в гости.
– На самом деле, дружище Корвас, я вовсе не опасен. Просто вы меня боитесь. В этом-то вся разница.
Я посмотрел на Тах.
– Теперь понимаю, как общение с... этим человеком могло повлиять на вас. – Ее губы заслонили для меня весь остальной мир. – Впрочем, если хорошенько поразмыслить, становится понятно, почему общение с вами может так повлиять на других людей.
– Неужели существует причина, способная помешать нам услышать ваш вариант истинного пророчества? – с улыбкой спросила Тах.
Я поочередно оглядел всех присутствующих.
– Не вижу ни единой. – Помолчав какое-то время, я продекламировал когда-то читанный текст:
Когда я закончил, Лем Вайл все еще процеживал слова пророчества сквозь мелкие ячейки сети своего удивительного дара. Я почувствовал, как рука Тах коснулась моей левой руки.
Дитя, усыновленное храмом,
Хранимо Дымом,
Дабы оградить Ищущего от всех напастей,
Пока Дым не освободит Дитя,
Чтобы отдать Ищущего
Его собственному отражению.
Ищущий отыщет Меч
И себя самого рядом с ним
Прежде, чем Манку из Страны,
Лежащей там, где восходит Солнце,
Разрушит весь мир.
На кончиках пальцев руки Итара
Там, где плавают лавандовые листья,
Разрушитель сойдется в поединке с Мечом,
И в живых останется только один из них.
Весь мир погибнет.
– Так Меч – это не мужчина?
– Об этом ничего не сказано.
Губы Вайла беззвучно шевелились, глаза подняты к небу:
«...Ищущий – к Зеркалу / Ищущий отыщет Меч / И более того – себя самого рядом с ним...» Послушайте, дружище Корвас, в этом варианте нет никакого Проводника, если, конечно, вы не Ищущий и не Отражение Ищущего.
– Как приятно узнать о себе что-то, чего сам не знаешь!
– Ищущим был ваш брат-близнец, верно? Примите мои соболезнования по поводу его утраты.
Я скрестил на груди руки и нахмурился, задумавшись о том, куда следует обратиться, чтобы пополнить награду, назначенную за голову Лема Вайла. Вайл поставил локти на стол и оперся подбородком на сцепленные пальцы.
– Вы верите в пророчество, Корвас? Вы верите в существование Манку? Вы верите в то, что наступит конец света, если кто-то не уничтожит Великого Разрушителя?
Я поспешил заглянуть в глубины собственной души.
– Нет. Я не особенно верю во все то, о чем вы меня сейчас спросили. Я верю в то, что капитан Шэдоус достаточно верит в это, чтобы убить Абрину и меня.
– Вы сказали правду, Корвас, сказали именно так, как вы ее понимаете. И все же часть вашего существа уверена в том, что все-таки вы говорите неправду.
Я всплеснул руками в нарочитом жесте отчаяния.
– Что же вам от меня нужно? В течение своей недолгой жизни я не верил ни в каких богов! Однако в последние несколько дней я повидал немало такого, что можно объяснить лишь их существованием.
С этими словами я поставил на стол волшебную шкатулку.
– Вот всего лишь один пример. Это что – обычное волшебство, или сам бог находится внутри этой штуковины? Она ведет себя как бог и говорит как настоящий бог и, как настоящий бог, приводит в недоумение. С другой стороны, это всего лишь шкатулка. Я сам когда-то изготавливал из коробочек-конфетниц добротные волшебные шкатулки. Возле меня когда-то стояла и разговаривала со мной самая настоящая богиня, но я скорее готов поверить в то, что бредил или сошел с ума, а не видел ее на самом деле. Видимо, я все-таки потихоньку схожу с ума.
– Корвас, тот, кого называют зиусу, способен угадать ложь, даже если говорящий уверен в том, что говорит правду. В вашем случае вы как раз и считаете ложь правдой.
– Я в своей жизни часто ошибался и совершил немало промахов. И совершу еще столько же, прежде чем навсегда покину этом мир. Какую именно ошибку вы имеете в виду?
– Мне кажется, вы не правы, считая, что всю свою жизнь не верили в богов. На самом деле вы очень даже сильно верите в них.
С моих губ сорвался невольный смешок.
– А теперь у меня есть все основания назвать лжецом вас, Вайл. – Я указал пальцем на Тах. – Почти.
Телохранительница Вайла пожала плечами.
– Можете называть его как хотите. Я всего лишь телохранитель этого человека, а не цензор. Просто не забывайте останавливаться, когда собираетесь сказать острые слова. Острые инструменты – совсем другое дело.
Я посмотрел на Вайла.
– Так что вы говорили?
– Я говорил о лжи, которую мы говорим сами себе, – откликнулся Вайл. – Она наносит самый большой вред. Ведь вы испытываете огромную боль, верно?
– Нет.
– Неужели? – Вайл поджал губы, кивнул и погладил бородку. – Вы помните ваших родителей?
– Конечно, помню.
– Значит, только одного из них, отца. Так?
– Откуда вам это известно?
Вайл сделал нетерпеливый жест рукой.
– Самое главное в вашей лжи – это то, что она безжалостно душит ваше настоящее.
– Любопытно, что вы хотите этим сказать?
– Отлично. Вы отчасти солгали, когда я спросил вас, знали ли вы ваших родителей. Вы ответили утвердительно, хотя знали одного из них. Это должен быть ваш отец, поскольку вы являетесь Зеркалом. – Вайл, видимо, заметил, что мое лицо приняло удивленное выражение. – Вы – Зеркало Второго, вы – его брат-близнец, а Второй «будет выбран отцовской рукой». А теперь давайте продолжим. Ваша мать умерла при родах? Так?
– Так.
– И вот еще что. Ваш брат – он ведь ваш близнец?
– И что из этого следует?
Лем Вайл потер подбородок и смерил меня долгим, изучающим взглядом.
– Вам известно, что он умер – нет, что он был убит? Ваш отец убил его... вернее, позволил убить его? Но все-таки Тайю остался жив, иначе Ищущий никогда не смог бы отыскать того, кого называют Мечом. Однако сейчас вашего брата уже нет в живых. – Вайл отпил из чашки с чаем и продолжил: – Если сложить вместе все, что нам известно, то получается следующая картина – мы имеем дитя, потерявшее мать, которое разлучили с братом-близнецом сразу после рождения обоих. Поскольку отец амританин, то у ребенка должна быть очень смуглая кожа, а сам он воспитан в главной вере Амриты – в духе итарийской религии. Дети часто обзывали его обидными кличками и постоянно избивали. Не понимая истинной роли отца в древнем пророчестве, ребенок обвинял его в том, что это отец является виновником преследований, что он виноват в смерти брата, даже в том, что это отец одарил его смуглой кожей. Поэтому он в самом юном возрасте убежал из дома и стал жить на улице. Сколько вам тогда было лет, Корвас?
– Восемь, – прошептал я.
Вайл печально покачал головой.
– На улице невинного одинокого ребенка поджидают многочисленные кошмары большого города, а вам пришлось бороться за жизнь именно на городских задворках. Для того чтобы выжить, вам приходилось продавать не только тело, но и душу. Для этого вам даже приходилось убивать. На вашем теле осталось немало шрамов, но еще больше их осталось в вашей душе. Пока вы получали их в уличных стычках, ваш отец перестал быть виновным в случившемся. Именно тогда вы обвинили во всех ваших бедах весь мир, всю Вселенную и, таким образом, богов, которые за этот мир отвечают. Вы уверовали в то, что боги вас ненавидят, и желали отомстить им. А как простой смертный может отомстить богам, Корвас?
Я почувствовал, как по моим щекам катятся жгучие слезы. Не важно, какие они – незримые миру или заметные окружающим.
Лем Вайл сумел увидеть то, что таилось за высокой стеной, которую я возвел вокруг себя. Я задумался над последним вопросом. Как же можно отомстить богам?
– Единственный способ, каким я мог ответить на их удары, было убить их единственным доступным мне оружием. Я отказался верить в них.
Вайл кивнул и сказал:
– Это и есть та самая ложь, которая душит ваше настоящее, друг мой.
Я поднялся с кресла, отодвинул его и, не став ни перед кем извиняться, поспешил по лестнице на палубу. Начинался дождь. Поверхность моря под порывами ветра вспенивалась белыми барашками волн. Я стоял на носу корабля, подставив лицо тугим струям дождя, смывавшим слезы с моего лица. Впервые за свои двадцать два года я горько плакал.
ГЛАВА 28
Некоторое время спустя, поздней ночью, когда шторм бросал меня с края на край койки, я обыскал темные углы каюты, которую мне предстояло разделить с оунрийцем Дентаатом. Второй помощник капитана в этот поздний час стоял на вахте, тем самым избавив меня от того неуютного ощущения, которое я испытал из-за особенностей сна моего соседа по каюте. Прежде чем заступить на вахту, он посидел, скрестив ноги, на палубе, не сводя с меня своего немигающего взгляда. Если бы пришлось терпеть его общество в течение еще нескольких часов, то уж лучше сразу отправиться к праотцам.
Я прогнал из головы образ малосимпатичного попутчика, закрыл глаза и попытался заснуть. Однако сон никак не шел. Слова Лема Вайла окончательно лишили меня покоя. Я думал о лжи, которая уродует мою душу. Может быть, я действительно был во всем неправ, но что же я мог по этому поводу сделать? Когда рука выпускает из лука последнюю стрелу, что же хорошего в осознании того, что она была пущена с неправедной целью?
Мне показалось, что из иллюминатора заструился зеленоватый свет. Не одеваясь, я вскочил с койки и прильнул к стеклу. Какое-то мгновение ничего не было видно, кроме белых барашков волн. Вскоре над ними появился бледно-зелёный светящийся туман. Еще мгновение – и он взвихрился, распался на части и превратился в сотню призраков, пляшущих на крыльях шторма.
Я уже однажды видел такой светящийся туман. Мне было тогда десять лет, и я вопреки своей воле обитал в пропахших тухлой рыбой хижинах в местечке Шанти на морском побережье к северу от Искандара. По двадцать часов в сутки я потрошил рыбу вместе с еще четырьмя детьми в рабстве у бессердечного негодяя по имени Хальпус.
Однажды ночью разразился ужасный шторм, от которого, как мне тогда показалось, море Чара буквально закипело. В открытую дверь лачуги Хальпуса я увидел светящихся, туманных призраков, танцующих над волнами. Мои юные товарищи по несчастью заметили, что я что-то рассматриваю в море, оставили свое занятие и тоже стали наблюдать за танцующими, светящимися, призрачными тенями. Увиденное потрясло меня своей неповторимой, захватывающей красотой, и я мысленно воспарил ввысь, прочь от звериной жестокости окружающего мира, воспарил на время, достаточное для того, чтобы вкусить изысканный плод тайны, романтики и приключений.
Неожиданно в дверном проеме выросла фигура Хальпуса. Издав яростный рык, он с палкой в руке набросился на нас. Негодяй и раньше жестоко избивал нас, но всегда только кого-нибудь одного. Все остальные при этом еще усерднее хватались за работу, втайне радуясь тому, что взбучка досталась другому. Однако на этот раз Хальпус избрал объектом избиения всех нас, пятерых беззащитных юных рабов. Мы все вместе дали ему отпор и, не сговариваясь, набросились на него, сжимая в руках острые ножи, которыми потрошили рыбу. Мы вспороли ему брюхо, выпотрошили нашего ненавистного мучителя и засолили его мерзкую тушу в принадлежавшей ему соли. Мы слушали его предсмертные вопли до тех пор, пока он окончательно не затих.
Стоя возле иллюминатора «Шелкового призрака», я вспомнил лица моих тогдашних товарищей по несчастью. Старший из них, паренек по имени Йопо, в ту жуткую ночь утонул в море, пытаясь спастись бегством в маленькой шлюпке. Два моих других товарища – мальчики Киутви и Ласк – три года спустя приговором суда были обезглавлены по обвинению в ограблении какого-то второстепенного государственного чиновника, закончившимся смертью последнего. Девчушке по имени Танза в ту пору было двенадцать. Вскоре она стала торговать собственным телом, предлагая его главным образом богатым старикам. Год назад я случайно увидел ее: она просила милостыню в городских трущобах – беззубая, со сморщенной, нечистой кожей, согнувшаяся под грузом своих тридцати лет. Ее руки тряслись под разрушительным воздействием какой-то жуткой болезни.
– Разве не удивительно, – произнес я, обращаясь к светящемуся туману, – что я ненавижу всех богов? Да вы только посмотрите на ваш мир!
Зеленоватое свечение над поверхностью волн приняло образ лица, которое я увидел в святилище Манку, когда заглянул в отверстие волшебной шкатулки. Может быть, это лицо Великого Разрушителя? В нем было что-то от увиденного мною тогда, когда я столкнулся с призраком капитана Шэдоуса. Неужели Разрушитель – и есть капитан Шэдоус?
Недолго раздумывая, я встряхнул головой, желая отогнать эту нелепую мысль. С какой стати какой-нибудь бог, любой бог, захотел бы принять облик капитана гетеринских стражников? Да, он был злобным созданием, это верно. Однако его злодейство имеет всего лишь человеческое измерение. Его «подвиги» в жутких подземных застенках непосредственно касались лишь малой, крошечной части всего человечества. Злое божество, подумал я, пожелало бы творить свои черные дела в гораздо более крупных масштабах. Возможно, все боги злы, и мы убеждаем себя в существовании хоть немногих добрых богов, пытаясь вырвать из реальности хотя бы малую частичку мира и благоразумия.
Я почувствовал, что замерз, и, сняв с койки одеяло, завернулся в него. Все это время меня не оставляла одна мысль. А что, если боги приложили к сотворению мира не больше усилий, чем, допустим, я? Может быть, они не наказывают людей, а, напротив, как говорила Синдия, имея в виду волшебную шкатулку, присутствуют в нашем мире для того, чтобы помочь человечеству избежать бедствия или пережить его? Если я предпочту обойтись без их содействия, то не они, а сама реальность накажет меня. Ведь я долгие годы обходился без помощи богов, и за это время порядком хлебнул лиха.
Я присел на краешек койки и стал слушать, как под натиском шторма гнутся и скрипят корабельные шпангоуты.
– Но что же со всем этим делать сейчас? – прошептал я.
Мои размышления нарушил скрип, нет, не скрип – тихий стук – в дверь моей каюты. Дентаат стучать не будет, подумал я. Это точно не он. Продолжая кутаться в одеяло, я встал и, готовый к любому повороту событии, вытащил из-под подушки нож.
– Кто там?
Дверь открылась, и в тусклом свете масляной плошки на пороге показался чей-то силуэт. Несмотря на невесомую и почти невидимую паутину ночной рубашки, я узнал Тах, телохранительницу Лема Вайла.
– Корвас, это я – Тах, – низким голосом промолвила она, закрывая за собой дверь.
Тах, появившаяся в моей каюте в столь смелом одеянии, представляла собой такое фантастическое зрелище, насладиться которым у меня не было ни времени, ни мужества. Не дожидаясь, пока меня охватит паника, я задал действительно глупый вопрос:
– Что случилось?
Моя нежданная гостья рассмеялась, и я скорее ощутил всем своим существом, нежели услышал, ее бесшумные шаги по полу каюты. Когда же я действительно ощутил тепло, излучаемое всем ее телом, то сделал слабую попытку привести в жалкое подобие действия собственные легкие:
– Тах, зачем вы пришли сюда?
– Ты ведь Проводник, Корвас. Тот, кто отведет Героя к месту схватки с Разрушителем. Я – тот самый Меч, который тебе нужен. – Ее руки скользнули под мою накидку из одеяла и стащили его с меня. – Выбери меня, – шептала она, в то время как ее руки птицей порхали по всему моему телу.
– Но ведь выбор уже сделан...
Я не в состоянии связно описать те движения, которые она совершала, однако огни, вспыхивающие перед моими глазами, были совершенно потрясающими.
– Никто – ни один мужчина, женщина, ребенок или сам бог – не может победить меня. Я живу за счет сказки о Герое и Разрушителе, поскольку слишком стара для того, чтобы махать мечом. Это тот вызов, который мне так нужен, Корвас. Отведи меня туда, где я смогу сразиться с Разрушителем.
Руки мои ожили и стали действовать независимо от меня и помимо моего сознания, и я тут же заметил, что ночное одеяние моей гостьи, если, конечно, его можно было назвать таковым, уже слетело с нее. Одному только Ангху может быть ведомо, где Тах могла прятать оружие, однако у меня не было никаких сомнений в том, что она вооружена.
К моему великому сожалению, на поверхность пробилась честность. Мне удалось удержать претендентку на звание легендарного Героя на расстоянии протянутой руки и вернуть на место одеяло.
– Если бы это зависело от меня, дорогая Тах, я бы с огромной радостью выбрал бы вас. Однако Ищущий, то есть мой брат, уже отыскал того, кто будет Мечом.
Я был готов в одинаковой степени к тому, что она либо уйдет из моей каюты, либо перережет мне горло. Вместо этого Тах подтолкнула меня к койке.
– Поскольку ты ищешь Разрушителя, Корвас, может быть, я смогу составить тебе компанию?
Я ударился задней стороной коленей о край койки и упал на нее.
– А что скажет ваш хозяин?
В ответ Тах рассмеялась удивительным смехом, напоминавшим нежный звон миллиона серебряных колокольчиков, и, находясь лицом ко мне, мгновенно оседлав меня, опустила на койку, прижав мою спину к ее поверхности.
– Лем Вайл станет свидетелем схватки между Разрушителем и простым человеком. Он обожает захватывающие поединки.
– А если в этом поединке победит Манку, Вайл наймет его своим телохранителем?
Тах снова рассмеялась, ее восхитительная грудь коснулась моей груди, а губы каким-то непонятным образом оказались в миллиметре от моего левого уха.
– Я уверена, что он хотя бы попытается это сделать. Лем Вайл богат настолько, что в состоянии купить самого бога. Но вам не нужно беспокоиться о Леме Вайле. Он обязательно захочет показаться там, потому что я собственными ушами слышала его слова: «Когда в нашем мире появится бог, на этом можно будет хорошо заработать».
Я прогнал из головы образ малосимпатичного попутчика, закрыл глаза и попытался заснуть. Однако сон никак не шел. Слова Лема Вайла окончательно лишили меня покоя. Я думал о лжи, которая уродует мою душу. Может быть, я действительно был во всем неправ, но что же я мог по этому поводу сделать? Когда рука выпускает из лука последнюю стрелу, что же хорошего в осознании того, что она была пущена с неправедной целью?
Мне показалось, что из иллюминатора заструился зеленоватый свет. Не одеваясь, я вскочил с койки и прильнул к стеклу. Какое-то мгновение ничего не было видно, кроме белых барашков волн. Вскоре над ними появился бледно-зелёный светящийся туман. Еще мгновение – и он взвихрился, распался на части и превратился в сотню призраков, пляшущих на крыльях шторма.
Я уже однажды видел такой светящийся туман. Мне было тогда десять лет, и я вопреки своей воле обитал в пропахших тухлой рыбой хижинах в местечке Шанти на морском побережье к северу от Искандара. По двадцать часов в сутки я потрошил рыбу вместе с еще четырьмя детьми в рабстве у бессердечного негодяя по имени Хальпус.
Однажды ночью разразился ужасный шторм, от которого, как мне тогда показалось, море Чара буквально закипело. В открытую дверь лачуги Хальпуса я увидел светящихся, туманных призраков, танцующих над волнами. Мои юные товарищи по несчастью заметили, что я что-то рассматриваю в море, оставили свое занятие и тоже стали наблюдать за танцующими, светящимися, призрачными тенями. Увиденное потрясло меня своей неповторимой, захватывающей красотой, и я мысленно воспарил ввысь, прочь от звериной жестокости окружающего мира, воспарил на время, достаточное для того, чтобы вкусить изысканный плод тайны, романтики и приключений.
Неожиданно в дверном проеме выросла фигура Хальпуса. Издав яростный рык, он с палкой в руке набросился на нас. Негодяй и раньше жестоко избивал нас, но всегда только кого-нибудь одного. Все остальные при этом еще усерднее хватались за работу, втайне радуясь тому, что взбучка досталась другому. Однако на этот раз Хальпус избрал объектом избиения всех нас, пятерых беззащитных юных рабов. Мы все вместе дали ему отпор и, не сговариваясь, набросились на него, сжимая в руках острые ножи, которыми потрошили рыбу. Мы вспороли ему брюхо, выпотрошили нашего ненавистного мучителя и засолили его мерзкую тушу в принадлежавшей ему соли. Мы слушали его предсмертные вопли до тех пор, пока он окончательно не затих.
Стоя возле иллюминатора «Шелкового призрака», я вспомнил лица моих тогдашних товарищей по несчастью. Старший из них, паренек по имени Йопо, в ту жуткую ночь утонул в море, пытаясь спастись бегством в маленькой шлюпке. Два моих других товарища – мальчики Киутви и Ласк – три года спустя приговором суда были обезглавлены по обвинению в ограблении какого-то второстепенного государственного чиновника, закончившимся смертью последнего. Девчушке по имени Танза в ту пору было двенадцать. Вскоре она стала торговать собственным телом, предлагая его главным образом богатым старикам. Год назад я случайно увидел ее: она просила милостыню в городских трущобах – беззубая, со сморщенной, нечистой кожей, согнувшаяся под грузом своих тридцати лет. Ее руки тряслись под разрушительным воздействием какой-то жуткой болезни.
– Разве не удивительно, – произнес я, обращаясь к светящемуся туману, – что я ненавижу всех богов? Да вы только посмотрите на ваш мир!
Зеленоватое свечение над поверхностью волн приняло образ лица, которое я увидел в святилище Манку, когда заглянул в отверстие волшебной шкатулки. Может быть, это лицо Великого Разрушителя? В нем было что-то от увиденного мною тогда, когда я столкнулся с призраком капитана Шэдоуса. Неужели Разрушитель – и есть капитан Шэдоус?
Недолго раздумывая, я встряхнул головой, желая отогнать эту нелепую мысль. С какой стати какой-нибудь бог, любой бог, захотел бы принять облик капитана гетеринских стражников? Да, он был злобным созданием, это верно. Однако его злодейство имеет всего лишь человеческое измерение. Его «подвиги» в жутких подземных застенках непосредственно касались лишь малой, крошечной части всего человечества. Злое божество, подумал я, пожелало бы творить свои черные дела в гораздо более крупных масштабах. Возможно, все боги злы, и мы убеждаем себя в существовании хоть немногих добрых богов, пытаясь вырвать из реальности хотя бы малую частичку мира и благоразумия.
Я почувствовал, что замерз, и, сняв с койки одеяло, завернулся в него. Все это время меня не оставляла одна мысль. А что, если боги приложили к сотворению мира не больше усилий, чем, допустим, я? Может быть, они не наказывают людей, а, напротив, как говорила Синдия, имея в виду волшебную шкатулку, присутствуют в нашем мире для того, чтобы помочь человечеству избежать бедствия или пережить его? Если я предпочту обойтись без их содействия, то не они, а сама реальность накажет меня. Ведь я долгие годы обходился без помощи богов, и за это время порядком хлебнул лиха.
Я присел на краешек койки и стал слушать, как под натиском шторма гнутся и скрипят корабельные шпангоуты.
– Но что же со всем этим делать сейчас? – прошептал я.
Мои размышления нарушил скрип, нет, не скрип – тихий стук – в дверь моей каюты. Дентаат стучать не будет, подумал я. Это точно не он. Продолжая кутаться в одеяло, я встал и, готовый к любому повороту событии, вытащил из-под подушки нож.
– Кто там?
Дверь открылась, и в тусклом свете масляной плошки на пороге показался чей-то силуэт. Несмотря на невесомую и почти невидимую паутину ночной рубашки, я узнал Тах, телохранительницу Лема Вайла.
– Корвас, это я – Тах, – низким голосом промолвила она, закрывая за собой дверь.
Тах, появившаяся в моей каюте в столь смелом одеянии, представляла собой такое фантастическое зрелище, насладиться которым у меня не было ни времени, ни мужества. Не дожидаясь, пока меня охватит паника, я задал действительно глупый вопрос:
– Что случилось?
Моя нежданная гостья рассмеялась, и я скорее ощутил всем своим существом, нежели услышал, ее бесшумные шаги по полу каюты. Когда же я действительно ощутил тепло, излучаемое всем ее телом, то сделал слабую попытку привести в жалкое подобие действия собственные легкие:
– Тах, зачем вы пришли сюда?
– Ты ведь Проводник, Корвас. Тот, кто отведет Героя к месту схватки с Разрушителем. Я – тот самый Меч, который тебе нужен. – Ее руки скользнули под мою накидку из одеяла и стащили его с меня. – Выбери меня, – шептала она, в то время как ее руки птицей порхали по всему моему телу.
– Но ведь выбор уже сделан...
Я не в состоянии связно описать те движения, которые она совершала, однако огни, вспыхивающие перед моими глазами, были совершенно потрясающими.
– Никто – ни один мужчина, женщина, ребенок или сам бог – не может победить меня. Я живу за счет сказки о Герое и Разрушителе, поскольку слишком стара для того, чтобы махать мечом. Это тот вызов, который мне так нужен, Корвас. Отведи меня туда, где я смогу сразиться с Разрушителем.
Руки мои ожили и стали действовать независимо от меня и помимо моего сознания, и я тут же заметил, что ночное одеяние моей гостьи, если, конечно, его можно было назвать таковым, уже слетело с нее. Одному только Ангху может быть ведомо, где Тах могла прятать оружие, однако у меня не было никаких сомнений в том, что она вооружена.
К моему великому сожалению, на поверхность пробилась честность. Мне удалось удержать претендентку на звание легендарного Героя на расстоянии протянутой руки и вернуть на место одеяло.
– Если бы это зависело от меня, дорогая Тах, я бы с огромной радостью выбрал бы вас. Однако Ищущий, то есть мой брат, уже отыскал того, кто будет Мечом.
Я был готов в одинаковой степени к тому, что она либо уйдет из моей каюты, либо перережет мне горло. Вместо этого Тах подтолкнула меня к койке.
– Поскольку ты ищешь Разрушителя, Корвас, может быть, я смогу составить тебе компанию?
Я ударился задней стороной коленей о край койки и упал на нее.
– А что скажет ваш хозяин?
В ответ Тах рассмеялась удивительным смехом, напоминавшим нежный звон миллиона серебряных колокольчиков, и, находясь лицом ко мне, мгновенно оседлав меня, опустила на койку, прижав мою спину к ее поверхности.
– Лем Вайл станет свидетелем схватки между Разрушителем и простым человеком. Он обожает захватывающие поединки.
– А если в этом поединке победит Манку, Вайл наймет его своим телохранителем?
Тах снова рассмеялась, ее восхитительная грудь коснулась моей груди, а губы каким-то непонятным образом оказались в миллиметре от моего левого уха.
– Я уверена, что он хотя бы попытается это сделать. Лем Вайл богат настолько, что в состоянии купить самого бога. Но вам не нужно беспокоиться о Леме Вайле. Он обязательно захочет показаться там, потому что я собственными ушами слышала его слова: «Когда в нашем мире появится бог, на этом можно будет хорошо заработать».