Лонгиер Барри. Божественная шкатулка

   – А ты сама, Абрина? Ты – настоящая?
   – Здесь и сейчас – да. Во Вселенной есть такие места, где меня нет, однако это не делает меня ненастоящей в этом мире.
   Я заглянул в янтарные глаза Абрины и поспешно отвернулся.
   – Я не хочу, чтобы ты отправилась на бой с Манку.
   – Почему?
   – Просто не хочу.
   – Объяснить причину тебе, видимо, так же трудно, как Тах трудно произнести слова «Я люблю тебя».
   Я осторожно взял из рук Абрины топор, сам удивляясь неведомо откуда взявшимся у меня силам. Подняв взгляд вверх, я сказал:
   – Я люблю тебя. – После чего отбросил топор в сторону. – Это глупо, я знаю. Мы бы с тобой были прекрасной супружеской парой. Мне трудно представить себе, как мы заводим детей, но если бы они у нас появились, то, пожалуй, нянчили бы меня у себя на коленях. Но мне все равно. Если единственный способ спасти наш мир – пожертвовать тобой в поединке со злом, то пусть он тогда погибнет. – Последние слова заставили меня нахмуриться. – Похоже, что мое высказывание тебя вовсе не удивило.
   – Мне думается, Корвас, что ты наконец перестал подвергать себя всяческим испытаниям. – С высоты своего роста она опустила руку и погладила меня по щеке. – Я горжусь тем, что ты любишь меня. Особенно я горжусь тем, что ты любишь меня так преданно. Но в этом мире, друг мой, я предназначена другому. – Абрина отняла руку и выпрямилась. – Обернись!
   Я послушно обернулся. Передо мной оказалась чья-то великанская нога. Мне пришлось высоко задрать голову, чтобы рассмотреть исполинский ноготь большого пальца ноги неизвестного существа. Приглядевшись, я увидел где-то высоко в небесах лицо Манку, на котором было написано непривычное выражение сострадания. Бросив взгляд на валявшийся на песке топор, я едва не вскрикнул от досады – столь ничтожным представилось мне это оружие для поединка с таким могущественным противником. Я повернулся к Абрине, чтобы сказать ей, что нужно спасаться бегством, но
   Божественная шкатулка
   321
   увидел перед собой лишь кончик ставшей вдруг огромной золотой туфельки. Ее нога стала размером с ногу великана Манку. Я закинул голову вверх и не сразу разглядел высоко в небесах голову Абрины, которая находилась как раз напротив головы Великого Разрушителя.
   Неожиданно раздался нежный звук поющих голосов, колокольный звон, ликующие возгласы огромной торжествующей толпы. Я почувствовал, что стремительно поднимаюсь вверх, безудержно расту, увеличиваясь в размерах. Скоро мое лицо оказалось на одном уровне с лицом Манку.
   – Разве я... разве я тоже... бог?
   – Все мы где-то рабы, а где-то боги, – ответил Манку.
   С небес полетели принесенные золотистыми птицами гирлянды душистых цветов, а облака заполнили лица других людей. Среди них оказались Нантерия, Гетерис, Аджра, Тайю и мой отец.
   Я посмотрел на Манку.
   – Это свадьба, – обратился я с этим утверждением к богу.
   – Верно.
   – Так, значит, никакого поединка, который определит судьбу мира, не будет?
   – Во всяком случае, на небесах его не будет. Такой поединок произойдет на земле, и сражаться будут те, кому все еще необходимо испытать себя.
   – Так что же я здесь делаю? – Я посмотрел на Абрину. – Зачем я здесь?
   – Боги поняли, что нужно тебе, Корвас, а тебе необходимо было узнать о существовании богов и о том, любят ли они тебя. Для тебя, Корвас, боги разламывают континент снова и снова. – Абрина улыбнулась. – Есть еще и вторая причина. – Она взяла меня за руку. – Ты должен как старший мужчина в семье подвести невесту к алтарю.
   Я схватил руку Абрины своими двумя руками, не желая никому ее отдавать. Я любил ее и теперь мог на равных смотреть ей прямо в глаза. Разве я теперь не бог, как и она? Затем я перевел взгляд на Манку.
   – Тебя называют Разрушителем. Что же это за работа такая для будущего мужа Абрины?
   Бог рассмеялся, и его смеху вторил смех Абрины. Затем Манку заглянул мне в глаза.
   – Разрушитель – это тот, кто расчищает путь к новой жизни, новым начинаниям. Без меня исчезла бы и сама Вселенная.
   Я задумался над словами Манку и склонил набок голову.
   – Думаю, что в этом есть определенная польза. – Я посмотрел на Абрину. – Это то, чего ты хочешь? Это тот, кто тебе нужен?
   – Да.
   Я понял, что все еще держу ее за руку. В это мгновение я еще мог смотреть ей в лицо и любить ее так, как мужчина может любить женщину, но через секунду мне предстояло отдать ее другому. Я передал руку Абрины Манку, и тот принял ее.
   – Позаботься о ней.
   – Я всегда забочусь о ней, – ответил мне бог.
   В моей груди поселилась жуткая, нескончаемая боль. Я отдал Абрину богу, да, это так. Но это не имело отношения к сердцу, которое бьется в моей груди.
   Абрина протянула руки к моей талии и взяла божественную шкатулку.
   – В ней заключены все боги и богини, все силы жизни и Вселенной, Корвас. Она всегда будет забирать то, что тебе не нужно, и давать то, в чем ты нуждаешься. Но тебе придется просить ее об этом. Если ты возьмешь обратно то, что отдал ей, то мы отдадим его тебе.
   Она поцеловала меня в щеку и вернула мне божественную шкатулку.
   – Мой дорогой друг, вся мощь Вселенной находится на кончиках пальцев тех, кто в достаточной степени храбр и достоин пользоваться ею. Скажи об этом людям.
   Боги поцеловались, и небеса наполнились ослепительным светом. Окруженная этим светом пара нежно обнялась, их контуры стали расплываться, и мне показалось, что боги растворились друг в друге и скоро превратились в солнечный луч, который вернулся к своему отцу-солнцу, ярко сиявшему в небесах над землей.
   Совершенно неожиданно я снова принял свои прежние размеры и оказался в самом центре рыночной площади Искандара. Я обернулся, затем еще раз и еще. Как сказала когда-то божественная шкатулка:
   Нельзя вернуться в то место, которое никогда не покидал.
   Рыночная площадь Искандара. Да, это была снова она, с ее вечными запахами, шумом, суматохой. Я посмотрел вниз и увидел все те же хорошо знакомые мне ковры. Изумленный увиденным, я сел на землю и мгновение спустя понял, что снова уверенно чувствую себя в привычной мне жизни. В моих руках по-прежнему остается волшебная шкатулка, на мне мои привычные, видавшие виды одежды, вокруг мои старые добрые ковры. Я перевернул верхний ковер и увидел на его обратной стороне пятна, оставшиеся после падения этого идиота Дорка, в результате чего погибли славные марзакские жуки. Видимо, я никуда так и не уходил с этого места. Я снова вернулся к самому началу, вернее, к одному из бесчисленных начал, к реальности внутри реальностей. От мыслей о них у меня закружилась голова. Как там Синдия? Что с Тах? Где Абрина?
   – Мастер Корвас! – услышал я доносившийся откуда-то издалека голос безмозглого Дорка. Впрочем, у меня совершенно нет времени, чтобы обращать внимание на этого дурака. Мне сейчас нужно побыстрее разобраться в случившемся. Так, значит, я никогда не покидал искандарского рынка? Неужели я куда-то уезжал и снова вернулся на прежнее место? Боги потратили слишком много времени на меня, безвестного торговца коврами.
   А как же омергунты? Существуют ли они в моей реальности? А иланийцы и корабельная команда «Шелкового призрака»?
   У меня есть волшебная шкатулка, свидетельство того, что со мной приключилось. На ней по-прежнему выцарапана буква «X», поэтому Кер все-таки умер в форте Бро, а меня убили там же... а все остальное также случилось... а может быть, и нет. Полагаю, что это зависело от того, где и когда находились действующие лица этих событий.
   Где-то и когда-то я был вместе с Абриной.
   – Корвас, – пробормотал я, обращаясь к Корвасу – обитателю той, другой реальности, – ты никогда так и не узнаешь, насколько тебе повезло.
   Я снова посмотрел на шкатулку, затем на возвышавшийся на вершине холма Нантский храм. А что же Синдия? Какова судьба жрицы Нантского храма? Существовала ли она вообще? Существует ли сейчас? Будет ли существовать в будущем? Кем же она была – богиней, призраком, видением, вызванным моим нездоровьем, или же живой женщиной из плоти и крови, обитающей в моем мире? Мне нужно поговорить об этом с кем-нибудь еще.
   Я почувствовал какое-то шевеление в моем кармане. Это были три оставшихся в живых марзакских жука. Я извлек их на свет божий и поместил на груду ковров.
   – Простите меня, мои друзья, но мне кажется, что нам пора оставить наши проделки и удалиться на покой. Поищите себе какое-нибудь более уважаемое занятие.
   Амрам, Тирам и Ирамирам слушали меня, скрестив последние ножки и печально опустив усики.
   – Хорошо. – Я вытянул вперед руку, и славная компания послушно вскарабкалась на нее. Что ж, может быть, я займусь разведением – с присущим мне размахом – этих проворных марзакских жуков из Дизивиды – если они, конечно, на самом деле существуют в моем мире.
   Кое-что вспомнив, я поднялся на ноги.
   – Мне пора идти. Волшебник Йоркис может появиться здесь в любую секунду вместе с отрядом королевской стражи.
   Я собрался было направиться к Нантскому храму в надежде отыскать там Синдию. Перед моими глазами возник искаженный облик искандарского рынка, нечто вроде миража, возникающего в жаркий день, когда в воздух устремляется зной от раскаленной солнцем мостовой. В ореоле летнего марева возникли две фигуры в красных мундирах. Они загородили мне дорогу и схватили за руки. Третий гнусно ухмыльнулся, и я узнал в нем пресловутого Пагаса Шэдоуса.
   Как только я увидел его уродливое лицо, я вспомнил молитву, которую произнес в Нантском храме вскоре после того, как Синдия сообщила мне, что волшебник, которому я попытался продать «живой» ковер, был Йоркисом, тестем Пагаса Шэдоуса. Да спасут меня всемогущие боги!
   Все то, что последовало далее, явилось откликом небес на мое страстное обращение ним.
   – Ты заставил меня начать настоящую охоту за тобой, Корвас! Моя повелительница, должно быть, выпила до капли силы нескольких искандарских волшебников, задействовав их мощь для того, чтобы отыскать твой след. Но теперь ты мой!
   Я пожал плечами:
   – Но теперь-то тебе должно быть известно, что твоя цель – бессмысленна.
   – Те силы, которыми ты обладаешь, станут прекрасным подарком для моей повелительницы.
   – Единственная сила, которой я обладаю, доступна и всем остальным.
   – Но эта сила куда мощнее той, которой обладаю я.
   – Нет, ты не прав. Она намного больше того, чего осмеливаются просить твое мужество и твоя скромность.
   Шэдоус удивленно фыркнул:
   – Наверное, это нечто большее, чем твоя шкатулка. – Он взял шкатулку и, сняв прикрепленный к ней ремень с моей шеи, удовлетворенно кивнул. – Я отберу у тебя твои силы, Корвас. Медленно и мучительно. У меня есть замечательный палач по имени Квааг. Он умелый и терпеливый мучитель и способен при помощи своих удивительных инструментов отыскать и уничтожить каждый нерв в твоем теле, один за другим.
   – Прекрасно, – рассмеялся я, – сколько же таких нервов может оказаться?
   – Миллионы. Для того, чтобы уничтожить их все, понадобится целый год.
   Шэдоус повернулся ко мне спиной и направился к ожидавшей его карете. Двое стражников потащили меня вслед за ним. Никто из находившихся в эту минуту на рынке людей не осмелился вмешаться в происходящее и даже побоялся смотреть на нас, опасаясь привлечь к себе внимание гетеринцев. Меня бросили внутрь кареты лицом вниз. Шэдоус и двое его подручных наступили ногами мне на спину и рассмеялись гнусным смехом, когда карета двинулась с места и покатила дальше.
   Я задумался над тем, собираются ли боги вмешаться в происходящее и вытащить меня из сложившейся ситуации. Впрочем, подумал я, они могут вообще не проявить ко мне никакого интереса. Нежности душки Кваага могут оказаться чем-то таким, что открыло бы богам глаза на то, что нужно хоть как-то облегчить мою участь. Смогу ли я найти в себе силы, чтобы вытерпеть целый год ежедневных, нескончаемых, невыносимых мучений? Смог бы я найти в себе силы, чтобы попросить небеса даровать мне мужество?
   Что ж, подумал я, вера, которая не подверглась испытаниям, вовсе и не является верой, а становится лишь мнением.

ГЛАВА 35

   Когда я оказался в темнице, расположенной под королевским дворцом, в ноздри мне сразу ударил запах раскаленного железа. Я стоял лицом к лицу с самой опасной женщиной в мире – женщиной, повинной в смерти моего отца, кровавым воплощением ужаса, верховной жрицей Гетеринского храма, верховной жрицей Священного Огня, Третией, личным советником короля, всесторонне жестокой и безжалостной личностью. Хотя в ее лице нельзя было прочесть даже малейшего намека на доброту, оно несло на себе печать красоты совсем иного рода. Меня оно наводило на мысль о красоте тигрицы или змеи. Вызывающей восхищение с безопасного расстояния, но нагоняющей жуткий страх вблизи.
   В голову мне пришла необычайно забавная для столь неподходящей минуты мысль – возможно, что где-то и когда-то я был ее мужем, отцом, братом, любовником, властелином, рабом, богом и даже палачом. Что бы ни произошло со мной в этом мире, все равно существует множество ходов, которые еще можно совершить.
   Третия сидела в кресле и рассматривала мою шкатулку, в то время как один из ее приближенных что-то подобострастно шептал ей на ухо. Закончив свое не слышное мне сообщение, он удалился с достоинством и грацией горностая.
   Лицо Третии с пугающим постоянством то и дело принимало хмурое, озабоченное выражение. Удостоив меня не слишком приятным взглядом, она промолвила:
   – Отвечай, пес! Я хочу знать, на что способна эта вещь!
   – С радостью расскажу вам все, что мне известно, ваше преосвященство.
   – Продолжай. Если ты хотя бы раз солжешь мне, я прикажу вырвать твой лживый язык и сделать это с беспредельным терпением.
   Я заподозрил, что имеется в виду жуткая процедура, осуществляемая очень медленно.
   – С удовольствием, ваше преосвященство. Я с радостью расскажу вам все, что знаю. Если попросишь шкатулку забрать то, что тебе не нужно, то она даст то, в чем ты действительно нуждаешься. Однако не следует забывать вот о чем: то, что тебе нужно, и то, что кажется тебе нужным, – на самом деле разные вещи.
   Третия кивнула кому-то стоявшему позади меня, и мою правую руку завернули назад и дернули вверх так сильно, что в следующую секунду я почувствовал, что касаюсь кончиками пальцев собственного затылка. Мне показалось, что на мое плечо обрушилась волна жидкого огня.
   – Еще раз, шелудивый пес! Расскажи о возможностях этой шкатулки!
   – Но я же сказал! – выкрикнул я.
   Жрица скрестила ноги и продолжила рассматривать волшебную шкатулку. Я тут же направил к небесам мою боль, которая тут же сделалась относительно терпимой.
   – Моему человеку, Шэдоусу, пришлось гоняться за тобой едва ли не по всему свету, преодолевать тысячи миль за одно мгновение, путешествовать во времени, следуя за тобой. Так что же, ты хочешь сказать, что тебе все это время помогала шкатулка?
   – Да.
   – Помогала путешествовать во времени, когда ты просил ее об этом?
   – Нет, ваше преосвященство. Я просто спрашивал ее о том, что мне нужно. Выбор оставался за моей шкатулкой.
   Третия снова принялась изучать вещицу, подаренную мне Олассаром.
   – И это все она делала для тебя?
   – Да, ваше преосвященство. Или по крайней мере это то, что делали боги, используя эту шкатулку.
   – Боги? Так, выходит, это волшебная вещь!
   – Что вы хотите этим сказать, ваше преосвященство?
   – Волшебство – это силы, которые заставляют богов выполнять просьбы волшебника. Значит, это волшебная шкатулка?
   – Нет, не волшебная, ваше преосвященство. Она вовсе не заставляет богов что-либо делать, а только дает им возможность при ее помощи совершить для обладателя шкатулки что-то такое, что ему нужно.
   – Нужно? А что же определяет эту самую необходимость?
   – Сами боги, ваше преосвященство.
   – Из каких источников? То, что кому-то нужно – для чего?
   – Не знаю, ваше преосвященство. У богов свои собственные источники.
   – Но почему боги делали все это для тебя? Если верить Шэдоусу, то они много раз спасали тебя от смерти. Спасали не тогда, когда ты находился на волосок от гибели, а именно вырывали тебя из безжалостных лап смерти.
   – Мне кажется, ваше преосвященство, что они сами определяли, что мне нужно было в каждом таком случае, а я просто не мог спорить с ними.
   – Кто ты такой, пес? Кто ты? Мелкий жулик, грязный, немытый, дурно пахнущий прохиндей. Почему же тебе так благоволят боги?
   – Боги благоволят всем, ваше преосвященство. Разве не это проповедует гетеринская религия?
   – Ты собираешься наставлять меня в моей собственной вере?
   – Нет, конечно же, нет, ваше преосвященство. Я всего лишь...
   – Замолчи. – Третия снова посмотрела на шкатулку. – Получается, что тебе необходимо было совершить путешествие во времени.
   – Несколько раз – это точно... – Боль в плече снова сделалась невыносимой.
   Третия встала и посмотрела мне прямо в глаза.
   – Сомневаюсь, пес, что ты представляешь себе великую значимость происшедшего с тобой. Достаточно будет того, что я скажу тебе, что единственно верной религии мира угрожает смертельная опасность. Если ты немедленно не расскажешь мне все, что тебе известно, завтрашний день для нас может и не настать.
   – Умоляю вас поверить мне, ваше преосвященство, я сделаю все, что вы пожелаете!
   – Будешь ли ты полностью отвечать на мои вопросы, ничего не утаивая от меня?
   – Клянусь вам в этом!
   В помещении неожиданно откуда-то появился еще один подручный верховной жрицы, который что-то быстро зашептал ей на ухо. Третия кивнула, что-то прошептала ему в ответ и жестом велела уйти. Затем устремила взгляд на меня.
   – Ты наверняка слышал о Герое и Разрушителе, пес?
   – Да, ваше преосвященство. Согласно пророчеству, я – Зеркало Второго. В итканской версии...
   – Хватит кощунствовать! – прервала меня Третия, и боль в моем плече еще больше усилилась.
   – Нет! Я говорю правду! Клянусь в этом!
   Верховная жрица кивнула моему мучителю, который явно собрался сделать из моей руки нечто невообразимое, и давление на мое плечо немного ослабло.
   – Тогда ответь мне, Зеркало, на несколько моих вопросов.
   – Повелевайте мной, ваше преосвященство!
   – Кто такой Второй?
   – Это был мой брат-близнец Тайю.
   – Был?
   – Он умер сразу после того, как назвал Героя – или Героиню. Она – тот самый Меч из первоначального варианта пророчества. Я видел этот текст...
   – Ее имя, пес?! Отвечай!
   – Абрина. Абрина, дочь Шамаса из долины омергунтов.
   Упоминание о том, что омергунты способны на что-то другое, кроме как издавать мощный запах, вызвало у присутствующих смех. Рассмеялись они еще и оттого, что Абрина – женщина. Это привело меня в ярость. Я оглянулся на окружавших меня стражников.
   – Она могла бы порубить в капусту целую кучу таких, как вы, в мгновение ока.
   – Где она сейчас, пес?
   – В последний раз я видел ее в Амрите, как раз накануне ее свадьбы с Манку-Разрушителем.
   – Ты продолжаешь кощунствовать! – объявила Третия и посмотрела на Шэдоуса. – Что скажешь на это, Пагас?
   – В погоне за ним, ваше преосвященство, я добрался даже до берегов моря Манку, прежде чем поймал его на искандарском рынке. Никакой свадьбы я не видел.
   – А эту женщину видел?
   – Я не видел никакой женщины.
   Третия передала шкатулку одному из слуг, скрестила на груди руки, по-прежнему не сводя с меня взгляда, который не предвещал ничего хорошего.
   – Ты отнимаешь у меня бесценное время, пес. Чем ты сможешь доказать, что все сказанное тобой – правда?
   – Первой была Аджра.
   Верховная жрица резко поднялась с кресла.
   – Опять лжешь?
   – Аджра, нантская жрица, чьи родители были убиты по приказу Ферриса, верховного жреца Гетеринского храма, предшественника вашего преосвященства. Аджра была тем самым Первым, упомянутым в тексте старинного пророчества.
   Третия еще какое-то время молча смотрела на меня.
   – Ты никак, ни за что не мог узнать об этом. Это – самый тщательно охраняемый секрет гетеринской религии.
   – Разве кто-нибудь может сохранить что-то в тайне от богов, ваше преосвященство?
   – Действительно. – Третия посмотрела на Шэдоуса, затем кивнула державшим меня стражникам. – Отпустите его. Пока.
   Я пошевелил онемевшими пальцами, чтобы восстановить кровообращение.
   – Твое имя Корбас?
   – Корвас, ваше преосвященство.
   – Послушай, Корвас, гетеринская религия почитает богиню Гетерис, и благодаря ее откровениям нам сегодня известно о том, что схватка с Великим Разрушителем – великое испытание для всего человечества. Мы знаем, что если Разрушитель потерпит неудачу, то наша Гетерис – богиня огня и добродетели – погибнет. Мы все погибнем вместе с ней – подобно элассанцам и манкуанцам, которые прекратили свое существование после того, как остались без своих богов.
   – Я знаю об этом, Ваше Преосвященство. Боги никогда не покидают нас. Когда мы остаемся одни – это значит, что мы оставили богов, а не они нас.
   – А испытание для всего человечества? Что ты скажешь на это?
   – Как я уже сказал, ваше преосвященство, моя задача заключалась в том, чтобы привести невесту к алтарю в день свадьбы. Не было никакого испытания, придуманного для человечества богами. Мы сами изобретаем для себя всяческие испытания. Если конец мира все-таки наступит, то виноваты в этом будут не боги, а мы сами.
   Верховная жрица рассмеялась.
   – Если это так, то для чего служат боги? – Когда мы обращаемся к ним за помощью, они даруют нам то, в чем мы нуждаемся, и освобождают нас от всего ненужного...
   Третия снова взяла шкатулку в руки.
   – Так же, как и эта штука?
   – Да, ваше преосвященство. Это же относится и к любой другой божественной шкатулке, а не только к одной этой. Вы даже можете сами сделать свою собственную шкатулку.
   – Свою собственную?
   – Сгодится любая коробка или сосуд с крышкой, ваше преосвященство. Даже карман для этой цели подойдет – так было со мной один раз.
   – И в тот раз ты действительно получил то, что тебе было нужно?
   – Такое случалось каждый раз, ваше преосвященство. Конечно, не всегда я верил, что в данную минуту мне нужно именно это, но оказывалось, что шкатулка правильно угадывала мои желания.
   Третия покрутила шкатулку в руках, затем перевернула ее вверх дном.
   – Буду откровенна с тобой, Корвас. Все рассказанное тобой представляется мне слишком простым. Я давно уже, многие десятилетия, изучаю всевозможные заклинания, положения звезд, магические таблицы и священные книги, чтобы обрести могущество богов. Ты же почти обладаешь таковым, вот поэтому я и держу сейчас в руках твою шкатулку. Мне нужно многое. Настолько многое, что о таком великом множестве просто невозможно просить богов.
   – Ваше преосвященство, мне кажется, что я уже упомянул о том, что между тем, что нужно, и тем, что представляется нужным, существует большая разница.
   Третия кивнула:
   – Я помню. – Она улыбнулась и взяла в руки шкатулку. – Шэдоус, попроси у нее то, что тебе нужно.
   Шэдоус глубоко поклонился верховной гетеринской жрице.
   – Ваше преосвященство, все эти разговоры – пустая трата времени, которого эта гнусная крыса просто недостойна. Позвольте мне побыстрее отправить его к славному Кваагу и его не менее славным раскаленным иглам.
   – Всему свое время, капитан. Сначала попроси эту коробку о том, что тебе нужно.
   Шэдоус сердито фыркнул и взял в руки божественную шкатулку. Затем ухмыльнулся в черную как смоль бороду, и от его усмешки по моей спине пробежал холодок.
   – Эй, коробочка! Я – Пагас Шэдоус! Дай то, что мне нужно.
   В следующую секунду помещение наполнилось странным жарким мерцанием. Выпуклости со всех ее сторон открылись, и из них выскочили три, затем четыре – нет, целых пять Шэдоусов! Все они были капитанами гетеринской стражи, которые гонялись за мной, пронзая это время и это пространство.
   Увидев друг друга, они на какую-то долю секунды замерли на месте, однако в следующее мгновение королевская темница наполнилась криками и стонами – еще более жуткими, чем те, которые когда-либо оглашали своды этого зловещего подземелья. Все Шэдоусы как один выхватили из ножен сабли и, изрыгая жуткие проклятия и пронзительные крики, набросились друг на друга. В следующую секунду все они за исключением одного – обратившегося со своей личной просьбой к шкатулке – были мертвы.
   Пагас Шэдоус устремил удивленный взгляд на обезглавленные тела своих двойников, устилавшие пол темницы. Все отрубленные головы продолжали подавать признаки жизни – вращали глазами и щелкали зубами.
   Настоящий Пагас Шэдоус по-прежнему стоял рядом, все так же держа в руках божественную шкатулку и устремив застывший, невидящий взгляд в пол. Третия поднялась с кресла и, подойдя к капитану, встала рядом с ним. Поднеся руку к его лицу, она громко щелкнула пальцами.
   – Капитан! Капитан Шэдоус! – попыталась она вывести его из оцепенения.
   Шэдоус опрокинулся назад и рухнул на пол.
   – Разум покинул его! – констатировала верховная жрица и посмотрела на меня. – Как ты считаешь, что подумали боги о его нуждах?
   – Умей я думать как боги, то и сам бы был богом. – Я задумчиво потер подбородок, но затем усмехнулся мысли, неожиданно пришедшей мне в голову. – Может быть, они подумали, что Шэдоусу необходимо было хорошенько посмотреть на самого себя.