Лонгиер Барри. Божественная шкатулка

   В тот самый миг, когда я только подумал, что, пожалуй, пора помолиться и попросить небеса даровать нам восход солнца, омергунты остановили нас и велели готовиться к ночлегу.
   Солнце клонилось к закату. Мне не верилось, что может стать еще темнее; однако я последовал примеру остальных моих спутников и тоже спешился. В дозор отправили четырех стражников; еще четверо взялись расчищать место для бивуака. Слуги принялись устанавливать палатки. После того, как развели костер и все расправились с вечерней порцией хлеба из опилок, я почувствовал себя несколько лучше. Однако не настолько, чтобы свыкнуться с постоянным ощущением, будто за нами украдкой наблюдают откуда-то из лесной чащи. Тем более что вокруг царила гнетущая тишина.
   У костра остались лишь четверо – Синдия, древняя Аджра, загадочное миниатюрное существо и ваш покорный слуга. Стражники развели отдельно от нас свой собственный огонь, а у третьего костра кружком расположились слуги. На почтительном расстоянии от костра слуг горел еще один, четвертый костер, возле которого устроился Руутер.
   Из окрестной чащобы то и дело доносились какие-то крики, шипение, вой, рык, клацанье, щелчки и шуршание листьев. Лес я никогда не любил. Мне претят его запахи, меня раздражают его звуки. Мне не по душе его краски, силуэты деревьев и ощущение, которое они вызывают. Причина проста – я всегда жил исключительно в городах.
   Города, разумеется, тоже не подарок. Там за любым углом вас может подкарауливать какой-нибудь головорез или грабитель. Однако любой из них – человек дела. Такие ребята, как правило, хотят отнять у вас либо жизнь, либо кошелек, либо и то, и другое. Обычно они забирают то, что им нужно, и преспокойно удаляются восвояси. У зверей же и других лесных обитателей желание другое – вцепиться в вас мертвой хваткой или оторвать хотя бы кусочек, чтобы принести его на ужин своим деткам-зверенышам. Некоторые из них вполне осмысленно сохраняют вам жизнь на довольно долгое время. Это дает им возможность в течение нескольких дней или даже недель отщипывать от вашей плоти кусок за куском, не опасаясь накормить тухлятиной любимых чад.
   Синдия молча смотрела на огонь, старая жрица тоже. Было трудно судить, есть ли у загадочного карлика глаза, однако он, или она, сидел, или сидела, словно завороженный(ая). Единственным моим развлечением в те минуты было созерцание танцующих языков пламени – удовольствие, которое может подарить только костер.
   Спустя час или два я так увлекся, что едва не подтолкнул локтем карлика, чтобы тот не сидел как изваяние. Стоило мне оглянуться, как я заметил стоящего позади меня стражника с пистолетом руке.
   – Добрый вечер, – поприветствовал я его.
   Тот коротко кивнул мне в ответ, а я, устроившись поудобнее, подложив под голову вместо подушки скатанное валиком одеяло, и, прижимая к груди чудесный подарок Олассара, снова принялся наблюдать, как огонь с жадностью пожирает поленья. Все это время меня не оставляло ощущение опасности – вероятность получить пулю между лопатками была достаточно велика.
   Языки пламени трепетали все в том же гипнотизирующем ритме. В ту ночь мне казалось, будто огонь образует причудливые арки, открывающие дорогу в бездонные пропасти, залы и комнаты огня.
   – Смотрите!
   Услышав это, я как ужаленный вскочил с места. Старуха Аджра, привстав, указывала на огонь. Посмотрев туда, я увидел над пляшущими языками какую-то фигуру, вернее, красноватый силуэт богини Гетерис. На какое-то мгновение мне стало страшно, однако я быстро взял себя в руки. Трюки с огнем мне доводилось видеть и раньше. Фокусники занимают в иерархии магов самую нижнюю ступеньку, однако это неплохой трюк, который производит большое впечатление на неискушенную публику. Я решил, что не стоит уподобляться наивным невеждам.
   – Ступай обратно в огонь, – приказала Аджра.
   – Аджра, – как будто бы ответил огненный признак, – позволь мне наставить тебя на истинный путь!
   – Обратно в огонь, – повторила заклинание старухи Синдия. Обе жрицы запели гимн на каком-то непонятном мне языке. Правда, в этой тарабарщине я сумел-таки различить слово «Нантерия».
   – Сюда, Аджра! – замахал руками огненный силуэт. – Это начало твоей новой тропы!
   Оказалось, что это вовсе не фокус с огнем. Я с изумлением увидел, как со старой жрицы свалились одежды, а на месте ее дряхлого тела появилась прекрасная юная девушка лет шестнадцати; вернее, то была сама, каким-то чудодейственным способом помолодевшая, Аджра. Она оказалась столь прекрасна, что у меня от изумления и восторга перехватило дыхание.
   – Я могу навечно даровать тебе несравненную красоту, какой ты, Аджра, никогда не отличалась. А какими молодыми красавцами ты сможешь окружить себя! Помнится, ты в свое время отказалась от мужчин во имя служения Нантерии. Соглашайся служить мне, и я сохраню твою красоту.
   Не отвечая на коварные посулы Гетерис, Аджра продолжала свой монотонный напев, и вскоре рядом с огнем вырос огромный черный силуэт. Это была Нантерия. Она обвила руки вокруг старой жрицы и заговорила, обращаясь к огню:
   – Это моя дочь, Гетерис. Ты не можешь забрать ее с собой.
   – Тогда отдай ребенка, – донеслось из огня, – мне нужен только ребенок.
   – Только Аджра может отдать тебе ребенка.
   Огненный силуэт сделался еще больше.
   – Ты только взгляни на себя! – со злобой воскликнула Гетерис. Ее огненно-красный силуэт мгновенно превратился в огромное раскаленное зеркало, в котором отразился дивный образ юной обнаженной Аджры. – Видишь, что я готова сделать для тебя? Вместо больного и усталого старческого тела ты получила от меня в подарок молодость и красоту. Я отогнала смерть, которая уже дышит тебе в затылок. Я подарила тебе возможность еще целых восемьдесят лет беззаботно срывать цветы удовольствий и наслаждаться жизнью, не задумываясь о будущем.
   Огненно-красный силуэт сделался темно-алым.
   – Отдай мне ребенка, Аджра!
   По нежным розовым щекам юной Аджры заструились слезы. Указав пальцем на огонь, она произнесла:
   – Возвращайся к себе, Гетерис! Я – дочь Нантерии и уже прожила отпущенный мне век, прожила его достойно и честно. Возвращайся в огонь! Ступай!
   Темноту ночи пронзил жуткий крик. Мне показалось, будто огонь заслонил все вокруг. Неожиданно исполинский огненный монстр протянул ко мне свои пышущие жаром руки и схватил Олассарову шкатулку. Я тут же вскочил и выхватил ее у чудовища.
   – Нет! Не смей! Это мое!
   Раздался еще один жуткий крик, и в следующее мгновение меня накрыло волной огня. Не прошло и доли секунды, как я почувствовал, что сижу, весь мокрый до последней нитки, на земле, крепко сжимая в руках волшебную шкатулку. Когда меня убедили в том, что мои брови целы и ничуть не пострадали от огня, я осмелился открыть глаза. Огонь полностью угас, и только угли еще теплились на темном кострище. Аджра стояла уже одетая и морщинистая, какой я видел ее раньше, а безликий карлик сидел, застыв все в той же позе, не шелохнувшись и ни на йоту не сдвинувшись с места.
   Внимательно разглядывая меня, надо мной склонилась Синдия. Когда я снова увидел ее лицо, оно озарилось улыбкой.
   – Вы кое-где слегка обгорели, но серьезных ожогов нет.
   Синдия открыла один из ящичков шкатулки и извлекла оттуда крошечную чашечку, доверху наполненную какой-то неприятно пахнущей мазью.
   – Это снадобье поможет вам вылечить ожоги.
   С этими словами жрица принялась втирать содержимое чашечки мне в лицо. При этом, как мне показалось, благодаря ее нежным прикосновениям мазь пахла уже не так мерзко.
   Несмотря на ожоги, я чувствовал, что существует еще нечто такое, что переполняет меня тревогой и беспокойством.
   – Скажите, Синдия, такого следует ожидать всякий раз, когда мы будем разводить костер?
   – Любое место и любое время, Корвас, это место и время богов. Но, думаю, что нам удастся какое-то время отдохнуть. Гетерис этой ночью потерпела унизительное, как ей кажется, поражение – даже два унизительных поражения. Аджра бросила ее обратно в огонь, а вы высказали ей открытое неповиновение. Скорее всего она лишилась остатков сил.
   Повернувшись, я увидел, что старая жрица сдерживает беззвучные рыдания. Обстановка начала принимать довольно опасный характер.
   – Мы можем чем-то помочь Аджре? – поинтересовался я.
   – Нет, – отрицательно покачала головой Синдия, – но вы можете кое-то сделать для меня.
   – Исполню все, что только пожелаете.
   Снадобья больше не осталось, и чашечка, которую Синдия держала в руках, удивительным образом исчезла, буквально испарилась в воздухе.
   – Объясните, почему вы вступили в схватку с Гетерис? Она олицетворение Зла, Коварства, она мать Лжи. Любой окаменел бы от страха при одном ее виде. А вы осмелились сразиться с ней!
   – Ваша огненная богиня хотела отобрать у меня мою шкатулку!
   – И что? – допытывалась Синдия.
   – Это ведь моя шкатулка! Как может эта ваша Гетерис гореть таким ярким пламенем, если не понимает этого? Мне мало что известно о вашем мире. Честно говоря – а мне кажется, что я просто обязан быть честным, – свой собственный мир я знаю ничуть не лучше. Но одно мне известно доподлинно – эта шкатулка принадлежит Корвасу!
   Закутанный в вуаль карлик обошел костер и встал рядом со мной.
   – Помните! – предостерегла меня Синдия. – Вы должны воздерживаться от всяких разговоров!
   – М-м-м, – пробормотал я. Загадочное создание село рядом со мной и прижалось к моему плечу. Я, в свою очередь, обнял его за плечи. Судя по его дыханию, оно вскоре погрузилось в сон. Я удивленно поднял брови, но жрица предостерегающе прижала палец к губам. Немного погодя я шепнул ей:
   – Синдия, одежда на мне вся мокрая. Как вам это удалось?
   Синдия кивком указала на старую жрицу. Аджра встала и подошла ко мне и моему загадочному соседу. Она прошептала слова молитвы, которые наверняка предназначались сидящему рядом со мной созданию, и мне показалось, будто по лицу старухи скользнула загадочная улыбка. Закончив молитву, старая жрица щелкнула пальцами, и в тот же миг моя одежда стала совершенно сухой. Странное ощущение. Аджра улыбнулась мне, погладила по плечу таинственного незнакомца и старческой ковыляющей походкой удалилась куда-то в ночную мглу, куда не долетали отблески углей.
   – Куда это она? – шепотом поинтересовался я.
   – Аджра отправилась на встречу с собственной смертью, – отозвалась Синдия и, усевшись на камень, принялась смотреть на тлеющие угли.

ГЛАВА 7

   Ночь обернулась нескончаемой чередой жутких кошмаров. Мне показалось, что именно крошечное существо, спавшее рядом со мной, направляло их прямиком в мою голову. Разумнее было бы бодрствовать, а не спать, ведь всякий раз, как я погружался в сон, меня посещал очередной кошмар.
   Чаще всего призраки, навещавшие меня во сне, являлись в облике двух играющих детей. Вид их почему-то наполнял мою душу безотчетной грустью, и каждый раз я пробуждался с мокрыми от слез щеками. Когда наконец в лесу настало утро, я проснулся, чувствуя себя совершенно разбитым.
   Однако, как я и предполагал, мои беды этим не ограничились. Оказалось, что ночью сбежали все наши слуги. Исчезли также и четверо охранников, отправившихся на их поиски. Таким образом, остались лишь Синдия, безымянный карлик, Руутер, четверо стражников и ваш покорный слуга.
   Пока Меру, командир отряда стражников, нес дозор, двое его подчиненных свернули палатки и погрузили их на лошадей. Четвертый их товарищ тем временем приготовил завтрак – поджаренные лесные грибы и травяной чай. Синдия съела все, что ей подали. Таинственный карлик также взял предложенную порцию и скрылся под покрывалом, так и не показав своего лица. Возможно, завтрак был вполне съедобным, но я с усмешкой подумал про себя, что в кои-то веки мне не грозит опасность поднабрать лишнего веса. Эта проблема разрешилась сама собой, когда я принялся разглядывать мой новый рацион – хлеб из опилок и сомнительные дары леса.
   В конце концов я вывалил содержимое моей тарелки на бывшее ложе Гетерис – угли костра – и обратился к красавице-жрице:
   – Синдия!
   – У вас возникли вопросы, мастер Корвас?
   – Да. Во-первых...
   – Аджра мертва. Перед тем, как отправляться в путь, мы разведем погребальный костер.
   Я удивился, как это ей удалось предвосхитить мой вопрос.
   – Во-вторых...
   – Ее время пришло. Никто не отправился за ней следом лишь из уважения к желанию Аджры остаться в одиночестве.
   – Вы что, умеете читать мысли, Синдия?
   Жрица усмехнулась и палкой поворошила угли в костре.
   – Я ознакомилась с вашими – всеми до единого – воспоминаниями, Корвас. Мне теперь понятен ход ваших мыслей. Я знаю, что тревожит, что смущает, а что пугает вас.
   – Значит, вы знаете, каким будет мой следующий вопрос?
   – Возможно, будет лучше, если вы зададите его самому себе.
   Я на минуту умолк, так как был убежден, что Синдия просто смеется надо мной.
   – Полагаю, в таком случае вам известно, что вызывает мой гнев?
   – Корвас, я прекрасно знаю, что, когда человек не получает ответы на свои вопросы и при этом бессилен хоть как-то повлиять на ситуацию, это не может не вызывать раздражения. Мне также известно, что причина вашего гнева в том, что вы не умеете доверять людям. Ведь вы не доверяете никому, кроме самого себя.
   – Меня жутко злит, Синдия, когда из меня делают предмет насмешек.
   – А разве я смеюсь над вами, Корвас? Вам следует прислушаться к тому, что вы сами себе внушаете.
   – В том, что вы говорите, нет никакого смысла.
   – Вы хотите еще о чем-то спросить?
   – Да. – Я беспокойно забарабанил пальцами по колену и указал на угли костра. – О происшедшем. Не каждый же день боги вступают в схватку из-за старухи-жрицы. Выходит, что за шкатулкой охотится богиня огня Гетерис. – Опершись локтями о колени, я подался вперед. – А фантастические возможности шкатулки! А капитан Шэдоус, который, как гончая, повис у нас на хвосте. Наше путешествие. Мы ведь отправились к омергунтам для того, чтобы одарить их благовониями? Разве не так?
   – Не совсем. – Синдия встала и отдала свою пустую тарелку нашему кашевару. – Пора отправляться в путь. Разрешаю вам задать последний вопрос. Уверяю, что отвечу на него.
   Я поджал губы и нахмурился.
   – Вы не будете лгать мне или пытаться ввести меня в заблуждение?
   – Я не способна лгать, Корвас, не продав при этом душу огню.
   Я удовлетворенно кивнул и указал на таинственного карлика, скрытого под накидкой.
   – Кто это?
   – Теперь, когда Аджра отошла в мир иной, вы можете поговорить с ним. Он выбрал вас своим спутником. Это ваш брат-близнец.
   С этими словами Синдия отошла поговорить со стражниками. Я же остался сидеть с отвисшей от удивления челюстью. Когда мне наконец удалось вернуть ее в прежнее положение, я повернулся к таинственному существу и приподнял закрывавшую ему лицо накидку. Это оказался мальчик лет шести-семи. Однако в его облике было нечто особенное. Глаза его бесстрастно смотрели перед собой, и в их глубине угадывался лишь младенческий разум. Неужели это и впрямь мой брат-близнец? Ведь он давным-давно умер. Или по крайней мере так мне всегда говорили. Синдия сказала мне, что не способна лгать, однако ее слова оказались ложью. Я сел рядом с мальчиком на поваленное дерево и шепнул ему на ухо:
   – Как тебя звать?
   Я увидел, как губы ребенка зашевелились, и повторил свой вопрос.
   – Твое имя, мальчик. Как твое имя? Скажи мне, как тебя зовут?
   Я приблизил ухо к его губам и услышал негромкое:
   – Тайю.
   Да, именно так звали моего брата-близнеца. Но ведь теперь Синдии известно абсолютно все, что хранит моя память. Я посмотрел на шкатулку, гадая, какие ответы на мои вопросы могут в ней оказаться.
   Наверное, впервые в жизни мне понадобилось побыть в одиночестве, посидеть одному на поваленном дереве где-нибудь на лесной полянке. Я рывком поднялся на ноги, но не успел сделать и нескольких шагов, как испытал неясное чувство смятения. Я почувствовал, что уже не могу равнодушно оставить шкатулку одну, без присмотра. Когда я вернулся на прежнее место, то увидел, как из углей костра по земле ползут две змейки огня. Одна из них нацелилась прямо на шкатулку, вторая – на Тайю. Я лихорадочно стал искать взглядом воду, однако запасы ее уже были погружены в кареты или навьючены на лошадей.
   – Гетерис! – воскликнул я. – Не проказничай!
   С этими словами я использовал последнее средство, дарованное природой любому человеку, то есть просто помочился на язычок огня, залив его могучей струей. Расправившись с ним, я направил мощь своего «брандспойта» на тот ручеек пламени, который уже подобрался к моей шкатулке. Угроза была пресечена, и я повернулся к углям:
   – Я предупреждал тебя, Гетерис, что эта шкатулка принадлежит мне.
   – Корвас! – раздался у меня за спиной дрожащий голос Синдии. Ее лицо пылало праведным гневом. – Прикройтесь!
   Я последовал ее приказанию и спешно поправил на себе одежды.
   – Вы неправильно поняли меня, Синдия, ведь огонь...
   – Где вы воспитывались? На конюшне? Справляйте свои дела где-нибудь за деревом.
   Схватив Тайю за руку, Синдия поспешно увела его с собой.
   – Синдия, послушайте, огонь...
   – Я в ужасе от вашего поступка, Корвас. Просто в ужасе.
   Тишину нарушило шипение и потрескивание догоравшего костра, и в этих звуках мне послышалось злорадство – наверняка это Гетерис радовалась моему конфузу.
   – Коль уж взялся за дело – доводи его до конца, – пожав плечами, произнес я, после чего задрал подол одеяния, приспустил штаны и завершил сведение счетов с богиней огня.
   Синдия и Тайю стояли перед погребальным костром, готовые в любую минуту отправиться в путь. У них за спиной с горящим факелом в руке стоял стражник. По размеру погребальный костер был не больше, чем хрупкое тело старой жрицы, лежащее на толстом ложе из сухих хвойных веток. Умастив лоб покойной розовым маслом, Синдия начала читать молитву на тарабарском языке, которым пользуются нанты. Тайю вскарабкался на кучу веток, поцеловал усопшую в щеку и слез обратно на землю.
   Закончив отпевание, Синдия кивком дала знак стражнику, и тот поднес факел. Спустя несколько секунд над костром взметнулся столб черного дыма, но языков пламени я не заметил. Спустя какое-то время дым поредел, и на месте погребального костра не осталось ничего, кроме пепла. Черное облако поднялось к верхушкам деревьев, а затем устремилось в небо и вскоре вообще исчезло из виду. Там, где еще недавно лежало тело Аджры, не осталось даже углей. Совершенно нетронутая огнем, лесная земля была, как всегда, влажной.

ГЛАВА 8

   Чем дальше мы углублялись в лес, тем больше я убеждался в том, что совершенно не знаю, куда и зачем направляюсь. По всей видимости, шкатулка лишь для того заполняла свои ящички золотом и драгоценными камнями, чтобы я потом делился всем этим добром со всякими там вдовами, нищими и уличными мальчишками.
   Впереди меня на лошади, которую вел под уздцы один из стражников, ехал Тайю, а впереди него – Синдия. Возглавляли караван наш проводник Руутер и с ним еще двое стражников. Я оглянулся назад, на тропинку, по которой мы только что проследовали.
   Интересно, обладаю ли я хотя бы скромными навыками следопыта, чтобы при необходимости отыскать обратную дорогу в форт Дамра? Может быть, и обладаю, кто знает?
   Однако, рискни я пуститься в обратный путь, как мне пришлось бы изловчиться, чтобы ускользнуть от командира стражников Меру и его верного помощника, имени которого я не знал?
   Кроме того, существовала проблема в лице капитана Шэдоуса, встреча с которым тоже не сулила ничего доброго. Скорее всего капитан уже вернулся в форт Дамра и успел надавать медяков местной нищей братии. Так что тамошним попрошайкам теперь отлично известно, кого именно разыскивает их щедрый благодетель, и надеяться на то, что мне удастся найти тайное пристанище в Дамре, было по меньшей мере делом наивным.
   Неожиданно Меру натянул поводья и непонятно зачем ускакал прочь, предоставив нас самим себе. Сначала я подумал, что разумнее будет следовать воле Синдии. Да, но только знай я, что у нее на уме. К чему все это безумное путешествие – караван, который наверняка обошелся в бешеную сумму денег; удивительная шкатулка; мальчишка, называющий себя именем моего покойного брата-близнеца; жгучее – в буквальном смысле – желание Гетерис лишить меня моего сокровища; незавершенное дело, связывавшее Олассара с омергунтами? И самое главное – безумная погоня, которую сам капитан Шэдоус затеял ради моей поимки?
   Лес наполняли скрипучие голоса птиц. Я попытался было разглядеть в темной чащобе у себя за спиной затаившихся в ней обитателей, но так никого и не увидел. Тогда я сосредоточил мысли на капитане Шэдоусе. Почему он преследует меня? Неужели ради шкатулки он готов устремиться вслед за мной в дебри Заколдованных гор? Вряд ли. Шкатулка, конечно, довольно хитроумная вещица, но кого в Искандаре удивишь подобными штучками? Там их и так хватает. Зачем капитану могла понадобиться какая-то там шкатулка? В чем тут дело?
   Гетеринская стража держит в страхе даже стражников самого короля. Любой человек – будь то мужчина, женщина или ребенок, да что там, последний нищий из тех, что ухитряются вести существование на улицах Искандара, – прекрасно знает, что с капитаном шутки плохи. На своем веку я видел немало отрубленных голов, выставленных на пиках на всеобщее обозрение возле Храмового Круга – дабы будущим преступникам было неповадно. Дешево и сердито, и не надо тратиться на всякие там формальности. Такие пустяки, как расследование или судебное разбирательство, никогда не затевались. Мне известно об одном лишь глупце, который осмелился пожаловаться на капитана ее треклятому величеству Третии. Стоит ли удивляться, что на следующее утра голова правдоискателя пополнила компанию ей подобных все на том же Храмовом Круге? Голова – вот все, что осталось от отца, ее я и похоронил.
   Я потер глаза и посмотрел вперед. Тайю смотрел прямо на меня. В его глазах тоже стояли слезы. Интересно, он действительно мог быть моим братом? Временами казалось, что он испытывает те же чувства, что и я. Однако для меня оставалось загадкой, понимает ли Тайю, какие чувства испытывает. Мне очень хотелось бы получить ответы на накопившиеся у меня вопросы. Посмотрев на бесценный Олассаров подарок, привязанный к моему седлу за ручку из слоновой кости, я обратился к нему с вопросом:
   – Чего мне сейчас больше всего не хватает?
   Открылся нижний левый ящичек, в котором оказалась полоска бумаги с одним-единственным словом:
   Терпения.
   Я скомкал бумажку и бросил ее на землю.
   – Да я и сам это знаю!
   Ящик тут же закрылся. Новый вопрос я попытался задать уже более сдержанным тоном:
   – Как же мне обрести терпение?
   Тот же самый ящичек открылся еще раз. На этот раз на полоске бумаги было начертано следующее:
   Положи сюда свое нетерпение!
   От злости я был уже готов зашвырнуть чертову шкатулку в чащу леса, но меня нагнал ехавший позади нантский стражник и прошептал углом рта:
   – Заберите! – Он опустил в мою ладонь скомканный бумажный шарик.
   – Что это?
   – То, что вы уронили. Хорошо, что командир Меру ничего не заметил, не то он убил бы вас на месте. Он наверняка бы решил, что вы хотите оставить след для капитана гетеринской стражи. Мне же кажется, вы просто по недомыслию проявили обычную небрежность.
   – Спасибо, я подумаю об этом.
   – Не стоит благодарности. Окажись командир Меру прав, я бы лично распорол вам брюхо и повесил вас на ваших собственных кишках.
   Очень мило! Просто замечательно!
   Я удостоил моего любезного спутника натянутой улыбкой, и тот вернулся на свое прежнее место в арьергарде нашей кавалькады. Появившийся откуда-то сзади командир Меру о чем-то переговорил с моим недавним собеседником, а затем остановился, чтобы коротко побеседовать со мной.
   – Нам необходимо прибавить шагу. Шэдоус отстает от нас только на один час пути.
   Сообщив мне это тревожное известие, Меру ускакал вперед, к голове нашего каравана, и вскоре уже спокойно ехал рядом с Руутером. После этого мы все сначала перешли на легкий, а затем и на более основательный галоп.
   Я не слишком люблю лошадей. На мой взгляд, они – непредсказуемые создания, которым все равно, скачет на них кто-нибудь верхом или нет. Признаюсь также, я не слишком умелый всадник и предпочитаю верховой езде передвижение либо на четырех колесах, либо пешком. Повстречав на своем пути ветку дерева, я потерял шляпу, повстречав вторую – едва не лишился головы. Так что я не нашел ничего лучшего, как прижаться щекой к лошадиной шее, крепко обхватив ее обеими руками, и зажмурить глаза.
   Комья грязи из-под копыт двух лошадей, за которыми я следовал, летели мне прямо в лицо. На свете существует немало вещей, повергающих меня ужас, но я выработал в себе привычку по возможности избегать их. Однако в этот недобрый час, когда я, предвкушая невероятные приключения, но совершенно не ведая, что уготовано мне судьбой, летел во весь опор сквозь лесную чащу, все страхи моей жизни, которых ранее удавалось избегать, неожиданно обрушились на мои хрупкие плечи.