Лоуэлл Элизабет. До края земли

   Кэт подавила желание утешить его, понимая, ему нужно выговориться.
   – Я решил занять место отца и сделал это вовремя. Семейное состояние удвоилось под моим руководством, потом удвоилось еще раз. Но я все же мечтал о море и о большой черной яхте. Если я не мог позволить себе этого, на кой черт мне были нужны деньги? Тогда я нашел надежных людей, обучил их управлять компаниями. Потом построил свой корабль и ушел в открытое море. А что за история была с деньгами у тебя, Кэт? Почему тебя так пугает, что я богат?
   Кэт закрыла глаза. От Трэвиса исходило тепло: она ощущала это всем своим телом. От ее же воспоминаний застывало все у нее внутри, этот холод проникал до самого сердца.
   Она не хотела рассказывать о жестоком прошлом, но понимала, что обязана это сделать. Для себя. И для Трэвиса.

Глава 10

   – Ты спрашиваешь, что случилось с деньгами у меня? – Кэт мрачно улыбнулась. – Я могу назвать это одним словом: Билли.
   Трэвис угадывал за ее словами давнюю злость и обиду.
   – Когда я оставила Билли, он входил в сотню самых богатых людей мира. Богатый! – Кэт презрительно поморщилась. – Он был настолько богат, что сводил счеты с людьми вместо того, чтобы заниматься балансовыми отчетами.
   – Что он сделал тебе?
   – Мы не стали идеальной парой столетия. Мне был нужен надежный муж, а Билли хотел иметь несколько сыновей, чтобы чувствовать себя настоящим мужчиной.
   – А что, у него было множество сыновей на стороне? – язвительно спросил Трэвис.
   – Нет. Но в то время я этого не знала. Во всяком случае, пока я была женой Билли, вопрос о сыновьях возникал постоянно. А узнав, что у нас нет детей из-за меня, он… – У Кэт перехватило дыхание. – Он рассвирепел. Поскольку я не могла иметь детей, Билли стал спрашивать у меня, как я собираюсь зарабатывать себе на пропитание. Образования я не имела, моя мать растратила все свои деньги, а я была бесплодной. Какую пользу от меня мог получить этот мужчина?
   Веки Трэвиса дрогнули. Теперь он понял, почему Кэт так болезненно реагировала на вопросы, связанные с ее независимостью… и с бесплодием.
   – Он хлестал меня по лицу этой медицинской справкой. “Ты бесплодна! Не можешь заработать себе на пропитание. Бесплодна. Ни к черту не годишься!”
   Трэвис крепко прижал к себе Кэт, окутывая своим теплом.
   – Хуже всего, что я верила ему. Когда он… – Голос ее сорвался.
   – Не говори больше ничего. – Трэвис обнимал Кэт так, как будто хотел защитить ее от всех напастей, а прежде всего от воспоминаний.
   – Я хочу рассказать тебе все, я должна это сделать. Я никогда не говорила никому, что случилось на самом деле, даже Харрингтону, но тебе должна рассказать. Тогда ты поймешь, почему я не могу вложить руку в твою ладонь и выйти с тобой в открытое море на неделю или на месяц. – Кэт прильнула к Трэвису. Его тепло позволяло ей смело встретиться с прошлым. – Так вот, с самого начала наш брак оказался неудачным. Я даже не возражала, чтоб Билли имел других женщин. Секс с ним был мне неприятен, поэтому я не ревновала.
   – Тебе повезло, что он не подхватил никакой заразы.
   – Он пользовался презервативами, когда трахался на стороне. Но делал Билли это, конечно, не ради моей безопасности и даже не ради собственной, а только ради сына, которого мне предстояло зачать. Он не хотел наградить свою династию неизлечимой болезнью.
   Трэвис знавал людей, подобных Билли, не понимающих, что за половую распущенность рано или поздно приходится расплачиваться, независимо от того, сколько презервативов ты надеваешь.
   – В ту ночь, когда он узнал, что я бесплодна, Билли привел на яхту свою последнюю проститутку. Я в это время уже спала. Когда я проснулась, он засунул ее ко мне в постель.
   Трэвис вздрогнул.
   – Я попыталась встать с кровати, но Билли сорвал с меня ночную рубашку и сказал, что раз я умерла как жена, то должна заработать себе на пропитание проституцией.
   – Кэт, не надо, – тихо попросил Трэвис. – Теперь я все понимаю. Прости.
   Но она продолжала:
   – Я попыталась убежать, но Билли начал бить меня по лицу, крича, что сегодня вечером научит меня, как нужно трахаться. Когда я усвою его урок, он возьмет меня с собой и познакомит со своими собутыльниками на яхте, стоявшей на якоре по соседству с нашей. Билли сказал, что мечтает увидеть, как они будут трахать меня в разных позах. Я точно не помню, что случилось потом. Возможно, я спятила. Каким-то образом мне под руку попался стеклянный экран от фонаря “молнии”, и я ударила им Билли изо всех сил по лицу.
   – Надеюсь, ты убила сукина сына.
   – Увы, мне не повезло. Повсюду были стекло и кровь, а эта пьяная потаскушка умирала со смеху, пока Билли ругался и бил меня ногами.
   Трэвис погладил Кэт по голове, пытаясь вызволить ее из прошлого.
   – Так или иначе, я ускользнула от Билли. Рядом с нами стояли другие яхты, принадлежавшие его друзьям. В темноте я увидела свет какого-то судна, стоящего на якоре вдали от берега. Не имея возможности спустить шлюпку, я бросилась через леер в воду и поплыла к этой яхте.
   – Неужели Билли был так пьян, что не спустил шлюпку и не поплыл за тобой?
   – Нет, он искал меня не в том месте. Билли думал, что я поплыву к берегу, и просчитался. Я поплыла прямо в непроглядную тьму, считая, что только так спасусь от него.
   Трэвис еще крепче обнял ее. Кэт прижалась к его груди.
   – Судно, к которому я направилась, оказалось огромной крейсерской яхтой с множеством огней. Яхта была далеко, очень далеко. Я думала, что утону раньше, чем доберусь до нее. Но не утонула, я ведь неплохо плаваю. – Кэт улыбнулась. – Я никогда не забуду выражение лица Родни, когда он впервые увидел меня.
   – Родни Харрингтона? – удивился Трэвис.
   – Да, это было его судно. Бедный парень как раз развлекал даму, когда я, нагая, вся в синяках, поднялась по штормтрапу.
   Трэвиса душила холодная ярость.
   Я думала, что утону.
   Он обнимал Кэт, как в первую ночь, медленно покачивая и без слов успокаивая ее.
   – Меня всегда интересовало, как Родни объяснил своей даме мое появление.
   – Вероятно, ему и не пришлось ничего объяснять. Женщины безраздельно преданы Родни.
   – Это все из-за его глаз. Он смотрит на них как одинокий плюшевый мишка, забытый ребенок на улице.
   – Не верь этим печальным карим глазам, – усмехнулся Трэвис. – Родни Харрингтон так же практичен, как и все прочие.
   – Но он еще и очень добрый. Родни держался так невозмутимо, будто незнакомые голые женщины поднимались по его штормтрапу пять раз за ночь. Он завернул меня в одеяло и накормил горячим супом. Узнав что со мной произошло, он приказал своей команде сниматься с якоря и плыть в Калифорнию.
   – Удивляюсь, что он не нашел Билли и не вытряхнул из него душу.
   – Я попросила его не делать этого. Мне хотелось одного – очутиться подальше от Билли. – Кэт глубоко вздохнула. – Дама Харрингтона оказалась очень симпатичной и примерно моей комплекции. Я носила ее одежду. За время нашего плавания она даже научила меня готовить. Когда мы зашли в Акапулько, я продала свое обручальное кольцо и заплатила мексиканским властям за оформление развода. Вернувшись на яхту, я отрабатывала дорогу до Калифорнии в качестве кока.
   – И, полагаю, неплохого, если судить по ужину, которым ты угостила меня. – Трэвис нежно поцеловал ее волосы.
   – Поначалу у меня получалось неважно, но я многому научилась за эту поездку. Иногда пассажиры давали мне “полароид” и просили снять их, показывая, как это делается. Так я научилась фотографировать: видя, как на небольшом куске картона из ничего возникает изображение, я приходила в восторг. Я поняла, что открыла для себя нечто удивительное.
   – Фотографию?
   – Да, – Кэт пристально посмотрела на Трэвиса, желая, чтобы он понял. – Дать фотоаппарат мне в руки было все равно, что отпустить рыбу в воду. Стряпая, я продолжала зарабатывать себе на пропитание, пока не смогла купить собственный фотоаппарат. Потом отрабатывала долг, и наконец Харрингтон попросил разрешения представлять меня.
   – Так вот как он стал твоим агентом. Мне давно хотелось узнать об этом.
   – Если я что-то делаю, то делаю это хорошо. И хотя не могу рожать детей, ни один мужчина не посмеет сказать, что я не зарабатываю себе на пропитание как фотограф.
   С моря до них долетел странный звук – что-то вроде бензопилы. Через гавань по водной поверхности скользил “Зодиак”. Когда надувная лодка достиг пристани, двигатель замолчал.
   – Ты не оставила фамилию Билли?
   – Нет, у меня ничего не осталось от него. Ни фамилии, ни кольца, ни гроша из его проклятых денег. Ничего, кроме нескольких синяков.
   – Как его фамилия? – мрачно осведомился Трэвис.
   – Нельсон. А почему ты спрашиваешь?
   – Я плаваю повсюду и когда-нибудь встречу его. Обещаю тебе.
   Услышав эти слова, Кэт смутилась, растерялась и… почувствовала себя в безопасности.
   – Пойдем, – сказал Трэвис своим обычным ном. – Диего ждет нас.
   Он помог ей спуститься по трапу к воде и усадил в лодку.
   – Это Диего. – Трэвис указал на плотного темноволосого человека на корме. – Диего, познакомься Кэтрин Кохран. Если будешь вести себя хорошо, она, может быть, позволит тебе называть ее Кэти.
   Кэт улыбнулась и протянула руку. Диего галантно поцеловал ее.
   – Я всегда веду себя хорошо, тем более с красивыми женщинами, – Диего улыбнулся. – А вы очень красивы, сеньорита.
   – Спасибо, Диего. Глядя на вас, я вижу множество разбитых сердец.
   Диего, просияв, взглянул на Трэвиса и кивнул. Трэвис положил руку на талию Кэт жестом собственника, что не укрылось от Диего.
   – Ты видишь разбитые сердца, – Трэвис коснулся губами каштановых волос Кэт, – потому что Диего – мастер разбивать сердца. Внимательно прислушавшись, ты различишь и женский плач.
   Кэт подняла глаза на Трэвиса.
   – Они ведь плачут не по твоей вине, правда? Слезы означают надежду, а когда ты уходишь, то не оставляешь после себя ничего, даже надежды на возвращение. Нет надежды – нет слез.
   Трэвис так опечалился, что Кэт попыталась превратить все это в шутку.
   – Хотите, открою вам свой секрет? Твой прадед, может, и был пиратом, Трэвис, но я происхожу из старинного рода шотландских ведьм и обладаю вторым и третьим зрением. – Она подмигнула Диего. – Так что ведите себя хорошо, парни, или я превращу вас жаб и приготовлю на обед.
   Диего ослепительно улыбнулся.
   – Я же пообещал, сеньорита, что с вами буду вести себя исключительно примерно. – И он повернулся к двигателю.
   – Подожди, – сказал Трэвис.
   Рука Диего замерла на кнопке стартера.
   Кэт удивленно посмотрела на Трэвиса.
   – Твои фотоаппараты, – напомнил он.
   – Что? – растерялась Кэт.
   – Твои фотоаппараты заперты в багажнике моей машины, да?
   – Надеюсь, с ними ничего не случится?
   – Кэт, ты не хочешь сфотографировать моё судно? Разве мы здесь не для этого?
   – Если это доставит тебе удовольствие, то я, конечно, возьму фотоаппараты, но все равно выбросим снимки, которые сделаю сегодня.
   – Почему?
   Кэт посмотрела на стройное и мощное судно.
   – Скорее всего “Повелительницу ветров” не взять на абордаж. Поэтому мне нужно время, чтобы привыкнуть к ней, к ее линиям и безмолвию. Понимаю, что это звучит, как бред сумасшедшей, но… –. Она пожала плечами. – Но так я обычно работаю.
   – Вместо принуждения используешь обольщение? – повеселел Трэвис.
   – Я никогда об этом не думала, но, наверное, ты прав.
   Трэвис провел пальцем по бровям Кэт.
   – Я выполню все, что прикажешь, моя шотландская ведьма. Диего, отвези нас на яхту.
   Диего завел двигатель.
   Устроившись на скамеечке, Кэт сосредоточилась на черном силуэте, приближавшемся с каждой секундой. Судно было еще красивее, чем казалось издали. Ощущения мощности, прочности и изящности были почти завораживающими.
   “Как же мне запечатлеть все это на пленку?” – подумала Кэт.
   Она поднялась на борт, почти не слыша, как Трэвис сообщает размеры и характеристики “Повелительницы ветров”. Кэт растерялась, увидев сияние полированной меди и свежей краски, темный такелаж и черные мачты, выпуклые паруса, скатанные вдоль гиков. По традиции яхтам давали женские имена, но впечатляющая мощь “Повелительницы ветров” напомнила Кэт о том, кто шел рядом с ней.
   – …морских саженей, – закончил Трэвис.
   – М-м-м.
   Кэт не хотелось отвлекаться. Пораженная изысканностью и плавностью выгнутых линий лееров, она задумалась, какой объектив позволит лучше всего запечатлеть это.
   Трэвис приподнял подбородок Кэт и заставил её посмотреть на себя.
   – Ты слышала хоть что-нибудь из того, что я сказал?
   – Конечно. Две мачты, оснащенные парусами тридцать метров длиной по ватерлинии.
   Трэвис улыбнулся и покачал головой.
   – Сорок метров? – спросила Кэт.
   – Уже ближе, но не в десятку. Хорошо, что тебе не надо швартовать мою яхту к пристани.
   Кэт смутилась.
   – Ты прав. Я обдумывала… образы. Ведь незачем воспроизводить точные размеры “Повелительницы ветров”, ее днища или скорость яхты с полным парусным оснащением при ветре в сорок узлов. Так к чему же запоминать все это?
   – А что же ты собираешься снимать?
   Человеческую душу.
   Но Кэт понимала, что этого не следует произносить вслух. Она уже наговорила Трэвису более чем достаточно глупостей.
   – Увидишь.
   Трэвис повел ее вниз, кратко рассказывая о конструкции яхты и ее внутренних размерах.
   Но Кэт по-прежнему не слушала его. Она проводила пальцами по твердой древесине редких сортов, инкрустированной и отполированной перед тем, как из нее сделали стол или дверную раму.
   Ти Эйч Дэнверс разрабатывал и строил в промышленном масштабе корпуса гоночных яхт. Их отливали, формировали и шлифовали в точном соответствии с его компьютерными разработками… Однако в каюте капитана были традиционные дерево и медь наилучшего качества. На его огромной койке лежали тонкие льняные простыни. Антикварное зеркало напоминало ограненный алмаз, а светильник под потолком представлял собой высеченный из горного хрусталя шар.
   Кэт оглядела каюту глазами профессионального фотографа, стараясь ничего не упустить. Знакомясь с судном, она поняла, что нет никакого противоречия между металлическими мачтами и богатой отделкой помещения. И то и другое – наивысшая точка развития давних традиций; и то и другое чувственно по своей сути; и то и другое скорее мощное, чем кроткое, в своей красоте. Да и кто сказал, что инженер не может быть еще и пиратом?
   Улыбаясь, Кэт залюбовалась игрой света, проходящего через выпуклый хрусталь.
   – Теперь поговорим о кошке, слизавшей всю сметану… – Трэвис положил руку на голову Кэт и погрузил пальцы в ее волосы, свободно падающие на спину. – Ну-ка поделись со мной.
   Не успела Кэт ответить, как почувствовала, что его длинные сильные пальцы массируют кожу на ее голове. Тепло растеклось по телу Кэт, когда Трэвис страстно обнял ее и прильнул к ней губами.
   – Возвращайся на палубу, – отстранившись, проговорил Трэвис.
   – Зачем? – изумилась Кэт.
   – Если ты не сделаешь этого, то я сорву с тебя одежду и буду целовать, пока ты не взмолишься о пощаде. Ладно, черт с ним. – Он нащупал открытую дверь позади себя. – Главное – не потерять голову и заглушить твои крики.
   Но тут раздался голос Диего:
   – Капитан? Вы все еще внизу?
   Трэвис тихо выругался и встал в дверном проеме, закрывая от Диего покрасневшую Кэт.
   – Что там такое? – спросил капитан.
   – Какой-то чиновник спрашивает, долго ли мы будем здесь стоять.
   – Это важно?
   – Для меня нет, – ухмыльнулся Диего. – Думаю, этот человек хочет, чтобы ему показали “Повелительницу ветров”.
   – Так покажи ему.
   – Когда?
   – О Господи, дай мне терпения! Сейчас, Диего. Покажи ему судно прямо сейчас!
   – Есть, капитан.
   Диего направился к лестнице, но Трэвис успел заметить понимающую улыбку своего первого помощника.
   – Вот что ты делаешь со мной, мисс Кохран, милая Кэт, шотландская ведьма. И прежде всего женщина, иди на палубу, я последую за тобой, как только приведу себя в порядок.
   Кэт, глядя на Трэвиса, желала одного: почувствовать его обнаженным в своих объятиях. Глубоко вздохнув, она проскользнула мимо капитана, стараясь не дотронуться до него.
   Кэт не была уверена, что она ограничится единственным прикосновением.

Глава 11

   Кэт вышла из автомобиля и посмотрела на Трэвиса.
   – Ты уверен, что не хочешь зайти?
   – Абсолютно, поскольку не ручаюсь за себя. Диего чуть было не увидел кое-что по-настоящему интересное на судне.
   – Но Диего здесь нет.
   – Зато у тебя под глазами большие черные круги.
   – Это следствие свободного предпринимательства.
   – У нас еще чуть больше трех часов до встречи с Эшкрофтом, – напомнил Трэвис. – Поспи пару часов и…
   – Одна? – перебила его Кэт.
   – Если я зайду, то не смогу просто так наблюдать, как ты спишь.
   – Обещаешь? – Кэт улыбнулась.
   Трэвис засмеялся. Желание закипало в нем всякий раз, когда он представлял, как проникает в бархатистую теплоту этой женщины. А думал об этом он очень часто, совсем как подросток, только что открывший для себя секс.
   – Подремли, Кэт. Сегодня я не дам тебе заснуть до полуночи. Через два часа заеду за тобой, и мы вместе пообедаем. А до тех пор мне надо кое-что сделать на яхте.
   Она постояла возле дома, пока звук мотора не растворился в мерном, мощном гуле прибоя, потом вздохнула и открыла дверь.
   Кэт понимала, что Трэвис прав. Она смертельно устала. Но, несмотря на привычную усталость, пошла не в спальню, а вниз.
   Если она поспешит, то выгадает час или два на работу со слайдами, а потом еще немного вздремнет перед обедом.
   “Сегодня я не дам тебе заснуть до полуночи”.
   Тепло медленно растеклось по телу Кэт, когда она вспомнила выражение его глаз.
   Улыбаясь, она спустилась в свою мастерскую на нижнем этаже, нажала кнопку воспроизведения на автоответчике и, слушая запись, начала раскладывать слайды на столике с подсветкой. Поступило только одно важное сообщение – Эшкрофт отменил сегодня съемки на закате.
   – Хорошо, – пробормотала Кэт, склоняясь над столом. – Мы с Трэвисом мирно поужинаем, и нам не придется спешить на встречу с белобрысой жабой.
   Минут через десять она услышала стук в дверь, выходящую на лестницу, спускающуюся к морю. Запасной вход в дом был на втором этаже, в кухне рядом со спальней.
   – Кэти, – окликнул ее детский голос. – Ты дома?
   – Да, дверь открыта.
   Через мгновение показалась голова мальчика.
   – Здравствуй. – Он ослепительно улыбнулся.
   – Привет! А твоя мама знает, что ты здесь?
   – Э… э…
   Оживленные голубые глаза смотрели на Кэт из-под бахромы густых темно-рыжих ресниц. Рыжие волосы падали на лоб мальчика. Его губы казались необыкновенно розовыми по сравнению с загорелой кожей. Этот очаровательный ребенок был не по возрасту взрослым и смышленым.
   Увидев Джейсона, Кэт поняла, что ей придется отложить работу. Она не имела ничего против этого, поскольку любила Джейсона как сына. Мальчик отвечал ей безраздельной преданностью, и это примиряло Кэт с мыслью, что у нее не будет детей.
   Она протянула руки к Джейсону. Мальчик радостно подбежал к ней и, крепко обняв, серьезно посмотрел в глаза.
   – Близнецы орали, мама пыталась перепеленать их обоих разом, папа пришел домой поздно, я пролил свой сок и…
   – Ты ускользнул через черный ход, – закончила за него Кэт.
   Джейсон смущенно кивнул.
   – Все в порядке, тигр. У всех бывают такие дни, как у тебя сегодня.
   Кэт взъерошила его волосы, вернулась к столу и взяла телефонную трубку. Шэрон сегодня утром говорила, что Джейсон болен.
   – Ты хорошо себя чувствуешь? – Кэт пристально взглянула на мальчика.
   – Конечно.
   – У тебя нет температуры?
   – Нет, – отмахнулся Джейсон. – Температура бывает только у маленьких детей.
   – Чепуха.
   – На постном масле?
   Кэт засмеялась. “Чепуха на постном масле” было любимым выражением Джейсона. Она нагнулась и прикоснулась щекой к его лбу. Лоб Джейсона был не горячим, да и сам он не выглядел больным.
   – Ладно, посмотрим, что скажет твоя мать.
   Кэт набрала номер.
   – Шэрон? Это Кэти.
   – О Господи. Джейсон?
   – Все в порядке. До отбоя?
   – Ты сможешь? – тревожно спросила Шэрон.
   – Вполне.
   Улыбаясь, Кэт положила трубку. Они обменялись с Шэpoн таким количеством звонков по поводу Джейсона, что свели эти разговоры к собственному шифру.
   Мальчик, восторженно вскрикнув, чуть не заплясал.
   – Пойдем искать раковины, Кэти, а? Пойдем?
   – Я подумаю об этом. – Кэт поспешно сложила и убрала слайды. Белая пластиковая поверхность стола подсвечивала слайд снизу. Это не только облегчало процесс работы, но позволяло значительно лучше сохранить их чувствительную цветную эмульсию, чем при просмотре через обычный проектор.
   Когда-нибудь ей не придется заботиться о таких вещах. Она будет делать и хранить свои снимки с помощью электроники. Но этот вид современной технической свободы стоил больших денег.
   – Ну как? Мы идем за раковинами? – Джейсон взглянул на Кэт своими огромными голубыми глазами.
   – Сначала сделаем несколько снимков, как договаривались, ладно? – Кэт улыбнулась ему. – Очень мило, что мама одела тебя в красную футболку, чистые джинсы и красные кеды.
   Мальчик гордо улыбнулся.
   – Это не мама – я сам. Я вспомнил, как ты говорила, что красный цвет очень подходит для фото.
   – Лучше всех других. – Кэт обняла Джейсона. – Ты тоже очень фотогеничен и молодчина, что умудрился запомнить это.
   Джейсон прижался к ней.
   – Куда мы отправимся на этот раз?
   – В парк “Голубая птица”, потом ненадолго зайдем на главный пляж и вернемся сюда за раковинами.
   – Ура! Раковины!
   Кэт улыбнулась. По крайней мере она не потеряет с Эшкрофтом без всякого толку еще один закат.
   Тут она вспомнила, что надо предупредить Трэвиса.
   – Но сначала я должна позвонить. – Кэт набрала номер кузины Трэвиса. Но на другом конце линии никто не брал трубку, даже автоответчик молчал.
   – Придется сделать это по старинке, – пробормотала Кэт.
   Джейсон между тем разглядывал штативы и осветительное оборудование, но ни к чему не прикасался, хорошо зная, как строга на этот счет его взрослая подруга.
   Кэт написала записку Трэвису, сунула ее в конверт и печатными буквами подписала имя получателя. Закрывая входную дверь за собой и Джейсоном, она оставила конверт в двери. Заехав за ней перед ужином, он заметит записку.
   Джейсон с беспокойством посмотрел на нее.
   – Это для кого?
   – Для Трэвиса.
   – А кто это?
   – Мой друг. Возможно, мы встретимся с ним попозже. Тебе он понравится.
   – Не понравится.
   Эти два слова вместили в себя целое море одиночества и ревности. Вспомнив свои чувства в то время, когда новорожденные близнецы отняли у нее материнское внимание, Кэт опустилась на корточки перед Джейсоном.
   – Да, – согласилась она. – Наверное, тебе не понравится Трэвис. Почти никто не любит пиратов.
   – Он пират? – заинтересовался Джейсон. – Самый настоящий пират?
   –Да.
   – Откуда ты знаешь?
   – Он плавает на черном корабле. – Кэт поднялась.
   – Самый настоящий пират! – радостно крикнул Джейсон. – И я встречусь с ним! Вот здорово! Маленькие близнецы его не увидят!
   – Разумеется. Только большие дети могут играть с пиратами.
   – Ура! – Джейсон перестал выписывать круги и посмотрел на Кэт с надеждой в глазах. – Твой пират крадет детей? Совсем маленьких детей, например, младенцев?
   –Гм-м-м. – Кэт подавила смех. – Не думаю, но мы спросим его. Пойдем, тигр. Мы упускаем солнечный свет.
   Держась за руки, Джейсон с Кэт направились к ее автомобилю. Мальчик не выпускал руку женщины, даже когда она нагнулась, чтобы поднять тяжелую пляжную дверь. Он просто нырнул под дверь, когда та пошла вверх.
   – Мне нужно пристегиваться ремнем? – спросил Джейсон.
   – Если хочешь поехать со мной.
   Мальчик вздохнул и позволил пристегнуть себя, Кэт застегнула свой ремень и спустилась на “тойоте” по крутой горке на улицу.
   Пробираясь на машине сквозь поток по-летнему оживленного движения, она обдумывала свой первый снимок для рекламной кампании “Прекрасное место, чтобы растить детей”. Джейсон в это время мечтал вслух о том, что было бы очень здорово соединить в одном месте великолепную игровую площадку, “Диснейленд”, “Волшебную гору” и “Морской мир”. Туда попадали бы только хорошие дети, и самое главное, чтобы туда не пускали никого моложе семи…
   Когда Кэт привезла Джейсона назад, к берегу под своим домом, солнце уже опустилось. Ветер Святой Анны дул в течение всего дня и принес с собой на берег Лагуны, где все лето бушевали тропические штормы, сухое тепло пустыни Мойяви. Он сменил знойный ветер Эль-Ниньо, приносящий сильные штормы и огромные волны.
   Когда с “настоящей” фотографией было покончено, Джейсон разделся и в одних джинсах шнырял, как маленькая пантера, между оставшимися после прилива лужами, зачерпывая нагретую солнцем воду.