Лоуэлл Элизабет. Жемчужная бухта

   Он подождал, потом указал на нижний ряд на экране:
   – Видишь? Без этих жемчужин ему бы нечего было показать. Если бы его эксперименты не дали ничего, что пользовалось спросом, правительству это очень бы не понравилось. До такой степени, что оно стало бы подозрительно относиться к «Жемчужной бухте». И решило бы проверить, что тут происходит на самом деле. Я уверен, что Лэн хотел этого меньше всего на свете.
   – Итак, он говорил австралийцам, что экспериментировал с производством таитянских жемчужин из австралийской раковины, и использовал жемчужины Чана как доказательство? – спросила Лианна.
   – Верно, – рассеянно сказал Арчер.
   – Ты говоришь, как австралиец, – заметил Кайл.
   Арчер подумал о Ханне, которая тоже говорила с австралийским акцентом. Мысль о ней заставила напрячься все тело. Он испытывал одновременно ярость, и обиду, и потребность. «Привыкни к этому, – приказал он себе. – Только так».
   За десять лет он должен был понять, что сражение с неизбежным только изнуряет его. Точно так же он мог бы бороться с силой тяжести, мечтая, что когда-нибудь взмахнет руками и полетит только потому, что сильно этого хочет.
   Но Арчер до сих пор продолжал хотеть, все еще пытался полететь и все еще продолжал с грохотом разбиваться о землю.
   – Давай снова вперед, Кайл. – Лианна нахмурила брови и неодобрительно посмотрела на экран. – Это составляет сорок процентов от тысяч раковин.
   – Ближе к семидесяти, – поправил Кайл. ѕ Он скрывал намного больше.
   – Все ли экспериментальные черные жемчужины имели опалово-молочный отлив, как те, которые ты нам показывал? – спросила Лианна.
   Арчер с усилием заставил себя взглянуть в прозрачные глаза цвета виски.
   Не синие глаза. Не те, которые преследовали и осуждали его только за то, что он был тем, кем был.
   – Из тех, о которых говорила Ханна, все.
   – Тогда где жемчужины? Конечно, все они не могли быть такими совершенными, как те, в ожерелье, что ты нам описывал. Некоторые из них должны быть менее ценны.
   – Ханна рассказывала, что Лэн уничтожал несовершенные жемчужины.
   Глаза Лианны расширились. Она повернулась, пытаясь устроиться поудобнее. Машинально Арчер передвинул ноги, чтобы Лианна вновь смогла опереться на него.
   – Спасибо. – Вздыхая, Лианна прижалась к нему. – Мои близнецы что-то слишком толкаются сегодня.
   Кайл оторвался от экрана, ухмыльнулся и положил ладонь на живот жены. Ему нравилось ощущать настойчивость жизни, растущей в ней.
   – Хочешь на кушетку?
   – Нет, на полу удобнее. Ваши кушетки слишком высокие.
   – Ты просто маленькая упрямица, – сказал Кайл. Лианна ответила ему быстрым взглядом из-под густых черных ресниц.
   – Итак, Лэн видоизменял жемчужины, чтобы не подпускать к себе австралийское правительство. Чан обманывал Лэна на нелегальном товаре. Кстати, у Лэна едва хватало средств, чтобы существовать и содержать «Жемчужную бухту». Выходит, что у Лэна был повод убить Чана, а не наоборот.
   – Не совсем так, – сказал Арчер. – Чана даже не было в «Жемчужной бухте» во время бури. Насколько мне известно, из людей Чана тоже никого не было.
   – Люди Чана? – спросила Лианна.
   – Подсадные утки.
   – Как в Красной триаде? – проворчала сна. – Бог знает, сколько у них наемных убийц.
   Кайл вспомнил, что Лианна была мишенью для убийц триады. Он погладил ее по руке, будто желая уверить себя в том, что она жива.
   – Что насчет австралийцев? – спросил он. Арчер вспомнил импровизированный морг Брума, тело Лэна, такое белое, такое спокойное, холодное, зияющую рану между ребер…
   – Зачем австралийцам убивать Лэна? – спросила Лианна.
   Арчер задвинул тяжелые воспоминания вглубь, в темноту, где хранились другие, очень похожие. И снова ему пришлось с горечью признать правоту Ханны.
   Слишком много он повидал в жизни. Он не годился для нежной близости любви.
   – Они волнуются насчет китайцев, – сказал Арчер. Его голос прозвучал бесстрастно, несмотря на боль, глодавшую его изнутри.
   Лианна насторожилась. Она была наполовину китаянкой, и ей не раз приходилось иметь дело и с искусно замаскированным расизмом, и с расизмом в самых грубых его проявлениях – и со стороны китайцев, и со стороны белых.
   – Опять отбросы желтой орды?
   – В какой-то степени, – ответил Арчер. – Но слепой фанатизм не единственная движущая сила в мировой политике. Порой это даже не самое главное. Выведи эту карту мира снова, Кайл.
   На экране появилось изображение континентов по обе стороны Тихого океана.
   – Видите разноцветные линии, добавленные Лэном? – спросил Арчер.
   Лианна наклонилась вперед.
   – Они частично совпадают с политическими и географическими границами, – констатировала она.
   – Верно. Они показывают, кто и где контролирует жемчужное фермерство.
   Кайл посмотрел на экран, установил курсор, щелкнул «мышью» и стал ждать. Информация вновь появилась в виде диаграммы. Он щелкнул снова.
   Полосатый график сместился.
   – Шесть лет назад.
   Щелк.
   – Четыре года назад.
   Щелк.
   – Два года назад.
   Кайл музыкально присвистнул.
   – Китайцы набирают силу. Они собираются в следующем десятилетии завладеть жемчужным бизнесом.
   – Точно.
   – Кроме этого, – сказала Лианна, указывая на первую колонку.
   – Роскошный жемчуг, – сказал Арчер. – Сорт жемчужин, которые производят Таити и Австралия. Большие. Очень редкие. Очень дорогие. Китайцы превосходят японцев в жемчужной игре. Они предлагают пройти дальше к Таити, чтобы выращивать жемчуг в южных морях. Если еще покопаться в материалах Лэна, я уверен, что мы найдем план дальнейшего развития жемчужного бизнеса. Он будет полностью китайским.
   – Когда ты говоришь «китайским»… – начал Кайл.
   – …я имею в виду семью Чан, – закончил Арчер. Лианна вскочила и села между братьями.
   – Все в порядке. Австралийцы владеют несколькими экспортными товарами, столь же дорогими, как жемчуг. Они волнуются, как бы не проиграть китайцам. Убийство Лэна могло улучшить позиции Австралии на жемчужном рынке.
   – Если Лэн состоял в тайном союзе с Чанами, – предположил Арчер, – австралийцы имели повод опасаться, что он выдаст китайцам секрет черных радужных жемчужин.
   – Это закрыло бы все уровни жемчужной торговли, – сказала Лианна. – Но почему он должен был выдавать секрет?
   – Он бы этого не сделал, – вмешался Арчер. – Он мог бы позволить Чанам думать, что собирается это сделать. Иначе они вытеснили бы его из бизнеса много лет назад. Лэн был для них как колючка в ботинке.
   – А как насчет японцев? – пробормотал Кайл. – Они в любом случае проигрывают.
   Арчер пожал плечами.
   – У Японии нет условий, чтобы выращивать жемчужины южных морей. И нет возможности приобрести участок без разжигания Третьей мировой войны. Если бы японцы узнали о жемчужинах Лэна, то непременно захотели бы их иметь.
   – Кто бы не захотел? – сказала Лианна. – Та жемчужина, которую ты мне показывал, была очень необычна. Просто восхитительна, хотя я вообще-то люблю желтовато-зеленоватый жемчуг.
   Она прислонилась к плечу Кайла и уставилась на экран. Близнецы успокоились и больше не толкались. Лианна вздохнула и снова сменила позу, устроившись на этот раз ближе к, Арчеру. Почувствовав сигналы жизни у нее в животе, он улыбнулся и поддразнил ее:
   – Не пора ли им поспать?
   – Я только об этом и мечтаю.
   Она взяла руку Арчера и положила себе на живот, где снова начали толкаться близнецы.
   – Это дядя Арчер, ѕ четко произнесла она и обратилась к Арчеру; – Ну, успокаивай этих диких зверей, пока их папа охотится на компьютерного дракона.
   Арчер покорно гладил Лианну по большому холму живота, останавливаясь, чтобы лучше почувствовать кипение скрытой жизни.
   Арчер не знал, что лицо его озаряла мечтательная улыбка, но Ханна это заметила. Она остановилась в дверном проеме и наблюдала за ним, затаив дыхание.
   Контраст между жестким выражением его лица, оттененного щетиной, и нежностью улыбки был поразительным. Разница между силой его мускулистого тела и осторожностью руки, гладящей его маленькую и заметно располневшую беременную невестку, тоже была потрясающей.
   «Ребенок должен знать своих кузенов, тетей, дядей, дедушек и бабушек. Но лучше всех он будет знать меня».
   Эти слова до сих пор звучали в ушах Ханны, заставляя ее чувствовать головокружение.
   Она вдруг поняла, что его слова были правдой. Нравилось ей это или нет, доверяла она ему или нет, он был бы частью жизни их ребенка.
   Если бы ребенок был.
   – А, видишь, – тихо засмеялась Лианна, – маленькие дьяволята успокаиваются.
   – Нянчить детей – твое призвание, Арчер.
   – Это меня не пугает, не думай. Когда они подрастут и станут самостоятельными, я верну их вам.
   Кайл усмехнулся.
   – Я собираюсь научить твоих ребятишек класть пирожки из песка в комод для белья, – продолжил Арчер.
   – Это худшая вещь, которую ты когда-либо делал? – спросила Ханна, шагнув в комнату.
   При звуке ее голоса Арчер изменился так же, как тогда в спортивном зале.
   Так всецело ушел в себя, что Ханна почти могла слышать, как закрываются двери его души. Он снова превратился в человека, которого она боялась, холодного и жестокого, смотрящего на мир бесчувственными глазами.
   – Извините, – сказала Ханна, пятясь назад. – Я не хотела вам мешать.
   – Нет проблем, – сказал Кайл, не отрываясь от монитора. – Вы, должно быть, Ханна. Я Кайл, а маленькая красавица, завернутая в широкую одежду и опирающаяся на Арчера, – моя жена Лианна. Я бы представил вас близнецам, но мы еще не выбрали им имена.
   – Близнецы? – спросила Ханна. Она не заметила, каким задумчивым голосом произнесла это, но Лианна услышала.
   – Их двое, – пояснила она. – По крайней мере мой доктор так считает. Но я расту с такой скоростью, что порой мне кажется, будто это тройня.
   – Прикуси язык, – сказал Кайл.
   Лианна наклонилась к мужу и прошептала что-то, что заставило его улыбнуться. Он многообещающе взглянул на нее.
   Арчер не сказал ни слова. Он просто смотрел на Ханну, стоявшую в дверях с изяществом танцовщицы и призывным ртом сирены, заманивающей мужчин в ловушку. Одежда не могла скрыть изгибов и впадин, соблазнительности и обещаний ее тела. Расстояние, разделявшее их, не скрывало настороженность в ее глазах, напряжение, исходившее от нее, когда она смотрела на мужчину, которому не доверяла. Которого боялась. Мужчину, который хотел ее так сильно, что с трудом заставлял себя дышать спокойно, когда видел ее.
   Не шевелясь, Арчер ждал, моля Бога, чтобы ни одно из чувств, бурлящих у него внутри, не вырвалось наружу. Но, видимо, ему это не удалось. Ханна отступила снова. Веки Арчера вздрогнули.
   Он отвернулся к компьютеру, не желая видеть, как женщина, которую он любит, пятится от него прочь.
   – Если контроль над жемчужным рынком не был достаточной мотивацией для убийства Лэна, – произнес Арчер бесстрастно, – то, значит, наш сводный брат имел талант в приобретении врагов. Ханна могла бы рассказать вам больше, но, в конце концов, это не имеет значения. Лэн мертв, и радужные жемчужины исчезли. Найди их – и найдешь убийцу.
   Одним движением Арчер поднялся на ноги.
   – Вот почему я привез Ханну сюда. Она нуждается в защите, пока я ищу жемчужины.
   – Защита? Почему? – спросила Лианна, поворачиваясь к Ханне.
   – Кто бы ни убил Лэпа, он считает, что я знаю секрет производства радужного жемчуга, – ответила она резко, почти грубо. – Но я не знаю секрета.
   – До тех пор пока убийца не найден, – продолжил Арчер, – она в опасности. – Он посмотрел на часы и добавил:
   – Вернусь к обеду.
   – Да уж, лучше возвращайся, – сказал Кайл. – Папа захочет поговорить с тобой.
   – Ханна знает о Лэне больше, чем я.
   – То, что я знаю, твой отец не хочет слышать.
   Внезапно Ханна замолчала, в памяти всплыло кладбище в Бруме, когда Арчер попросил ее вспомнить хорошие вещи и забыть плохие.
   – Я уже ответил на вопросы папы о Лэне, сказал Арчер, как будто не слыша Ханну. – У меня есть чем заняться, и я не хочу ворошить прошлое, которое ни один из нас не может изменить.
   Он подошел к двери, словно не замечая Ханну.
   – Куда ты собираешься? – спросила она. Ее голос был чуть охрипшим от воспоминаний и чего-то такого, чему она не могла дать названия. Может быть, это была надежда.
   Арчер остановился рядом с ней, ожидая, что она отступит назад.
   Ханна не отступила.
   – Увидеться с человеком по поводу некоторых жемчужин.
   – Жемчужин Лэна?
   – Возможно.
   – Тогда я иду с тобой.
   – Нет.
   Ответ был таким ровным и холодным, что спорить было бесполезно.
   – Я тебе нужна, чтобы…
   – Нет, – отрезал Арчер, – не сейчас. Никогда.
   Кайл и Лианна обменялись взглядами. Они еще не видели Арчера таким.
   – А, Ханна… – Кайл попытался предотвратить взрыв, приближение которого он ясно чувствовал.
   – Если ты думаешь, что я позволю тебе идти за «Черной троицей» одному, – произнесла Ханна тихо но жестко, – то ты столь же безумен, как Лэн.
   – Большой, как Лэн, холодный, как Лэн, Теперь такой же безумный, как Лэн. Как будто он и не умирал, да? – Арчер пожал плечами. – По-моему, Ханна, ты просто хочешь убедить меня, чтобы я отказался от поисков «Черной троицы» и оставил тебя окончательно разоренной.
   Его спокойные слова привели Ханну в бешенство. И еще то, что Арчер смотрел на нее так, будто они незнакомы, будто они никогда не растворялись в обнаженном сплетении тел, рук, сердец, бьющихся в унисон.
   «Если ты захочешь защиты или секса, нажми цифру шесть».
   – Ты не узнал бы «Черную троицу», даже если бы она ударилась о твою задницу, – отчетливо произнесла она.
   – Мне не понадобятся твои способности различать цвета, чтобы узнать экспериментальные жемчужины Лэна.
   – Одну из них – да. Даже невосприимчивая к цветам кошка смогла бы сделать это. Но как ты сможешь узнать жемчужины, которые когда-то были «Черной троицей»? – с издевкой поинтересовалась Ханна.
   – Лэн не продал ни одной из своих особых жемчужин.
   – Но некоторые все равно утекли из его рук. Ты же сам купил одну.
   Арчер знал, что она права, но не хотел соглашаться. Поэтому молчал.
   Ханна улыбнулась самыми уголками губ.
   – Никто, даже такой расчетливый и холодный человек, как Лэн, не сумел бы полностью скрыть свои сокровища. Как ты отличишь частички «Черной троицы» от простых жемчужин, украденных из сортировочного эллинга, или от экспериментальных жемчужин, пропавших с плотов?
   Молчание повисло между ними, как провод, который продолжал натягиваться до тех пор, пока не загудел от напряжения.
   – Здесь тебе будет безопаснее, – нарушил наконец тишину Арчер.
   – Я иду с тобой.
   – Твое недоверие ко мне может стоить тебе жизни.
   – Моя жизнь, мой выбор.
   Только на мгновение что-то промелькнуло в глазах Арчера. Он понизил голос так, что только она могла услышать:
   – Не совсем, Ханна. А как же ребенок?
   – Я могла бы быть на шестом месяце, как Лианна. Это все равно ничего не изменило бы. – Она тоже говорила почти шепотом. – Я нужна тебе, чтобы найти убийцу Лэна. Конец дискуссии.
   Молчание вновь заполнило пространство между ними.
   – Ты знаешь, – небрежно заметил Арчер, – это чудо какое-то, что Лэн не оставил у тебя на теле таких же шрамов, как в душе.
   – О чем ты говоришь?
   – Лэн никогда не спорил иначе, как с кулаками.
   – Я не спорила с Лэном. Он знал слишком много способов, чтобы заставить меня проиграть.
   – Но после всего этого ты не боишься идти со мной.
   – Ты не причинишь мне боль.
   – Да. Но я удивлен, что ты об этом знаешь. У тебя есть десять минут на сборы. Я буду представлять тебя всем как мою любовницу.
   – Твою любовницу? Почему?
   – А по какой еще причине ты стала бы болтаться повсюду с богатым, жестоким мужчиной, который тебе не нравится? – Арчер улыбнулся, но в его улыбке не было тепла. Просто ряд белых, крепких зубов.
   Ханна вздернула вверх подбородок и распрямила плечи, готовая к битве.
   – Я не слишком искусна в макияже.
   – Я мастер. Помнишь?
   Непроизвольная дрожь пробежала по ее телу. Она не забыла отвратительного общественного туалета, где Арчер, придвинувшись к ней так близко, что их дыхание смешивалось, накладывал на ее лицо макияж ловкими и искусными прикосновениями. И когда Ханна повернулась к зеркалу, чтобы посмотреть на себя, его рука скользнула под ее крошечную юбку, медленно и легко. Но этого было достаточно, чтобы она возбудилась и ответила на его прикосновение.
   – Да, – прошептала она, снова задрожав, – я помню. Черт возьми, я помню.
   Но ее слова летели уже в спину Арчеру, который уходил от нее по коридору.

Глава 19

   Жемчужная биржа Сиэтла представляла собой странную смесь грубой толкотни и изысканной элегантности. Владельцы роскошных магазинов, люди, ищущие выгодных сделок, и продавцы, высматривающие покупателей, – все сошлись в бетонном улье высотой в шесть этажей. Ханна в жизни не видела ничего подобного, даже на августовском Жемчужном фестивале в Бруме, где специально приглашенные топ-модели гордо прохаживались по подиуму, демонстрируя австралийские жемчужины стоимостью в миллионы долларов.
   Нижние этажи Жемчужной биржи предназначались для туристов и людей, желающих поглазеть на жемчужины в лабиринте витрин и прилавков. Жемчужные нити свисали отовсюду: с крючков, набалдашников, стержней, ручек.
   – …прекраснейшие из японских жемчужин, только что из моря. Обратите внимание на нежный розовый румянец…
   Женский голос постепенно слился с другими, но скороговорка заставила Ханну поднять веки с искусно наложенными тенями. Макияжем занимался Арчер. И пока он умелыми движениями наносил краски на ее лицо, Ханна, стоя к нему очень близко, вдыхала его запах. У нее кружилась голова от близости его тела, но, похоже, это была только ее проблема… Его руки очень быстро и точно справлялись с косметикой.
   Ханна раздраженно одернула изумрудно-зеленое платье, позаимствованное у Онор. Ханна была на дюйм выше сестры Арчера, и обтягивающий шелк платья постоянно скользил вверх. Бюстгальтер, также взятый напрокат, высоко поднимал грудь, подчеркивая очарование ямочки у основания шеи.
   Драгоценности завершали образ респектабельной женщины. Чтобы поддержать свой новый имидж, Ханна украсила кисть руки голубыми бриллиантами. Бриллиантовое ожерелье и бриллиантовые сережки, принадлежавшие Сьюзан, бесспорно, делали Ханну еще привлекательнее.
   Ханна вновь пробежала ладонями по бедрам, пытаясь удостовериться, что платье сидит хорошо. Затем заставила себя прекратить волноваться из-за пустяков. Ведь она предназначена на продажу, не так ли? Или по крайней мере для краткосрочной аренды.
   Арчер, конечно, выглядел как мужчина, который мог себе позволить содержать ее. Жемчужно-серая хлопковая рубашка сидела на нем превосходно. Черные шерстяные брюки свободно падали на мягкие кожаные туфли.
   Густая черная щетина на его лице оттеняла светлые глаза и четкую линию рта.
   Перекинутый через его руку черный жакет из высококачественной шерсти, принадлежавший Онор, также был позаимствован для Ханны.
   Щетина на лице должна была бы свидетельствовать о неухоженности Арчера. Но вопреки всему он выглядел так сексуально, что Ханне ужасно хотелось дотронуться до него.
   Осознав это, а также то, что все время смотрит на рот Арчера, вспоминая ощущения от его поцелуев, она усилием воли заставила себя сконцентрироваться на жемчужинах и не обращать внимания на взрыв жара глубоко внутри нее, жара, превращающего ее тело в теплый мед. После нескольких мгновений внутренней борьбы Ханне удалось рассмотреть перед собой торговые витрины, увешанные жемчужными ювелирными изделиями. Жемчужины были от шести до восьми миллиметров в диаметре. Преобладал один оттенок – розовый.
   – Акойи правят здесь, – сказала Ханна. – Японцы не поскупились на розовую окраску.
   – Американцы любят розовый.
   Ханна дотронулась до бус, пробежала по ним пальцами.
   – Хорошая поверхность. Неровно просверленные отверстия. Компетентный подбор по цвету. Приличная градация в размере.
   – Япония имеет тонны жемчужин Акойи, – сказал Арчер. – Буквально. Подбор по размеру едва ли представляет трудность.
   Ханна углубилась в обсуждение новой нейтральной темы.
   – Подбор по цвету – тоже не проблема, если витрины на этом этаже можно рассматривать в качестве какого-либо примера. Если жемчужина выглядит недостаточно хорошо, брось ее обратно в розовую краску на некоторое время. Или в черную. Как они могут продавать это? – спросила она, подняв нить из жемчуга, окрашенного в стальной цвет. – Шариковые подшипники имели бы больше различий. Цвет зависит от моллюска, а не от химической ванны.
   Арчер не присоединился к ее монологу. Вместо этого он осматривал помещение ясным и твердым, как бриллианты, взглядом. Его словно било током, когда он смотрел на Ханну, такую нервную, взвинченную и одновременно изящную в одежде Онор. В одежде, которая никогда так не смотрелась на его сестре. Глядя по сторонам, он пытался остыть и подавить желание опустить голову и поцеловать ложбинку между ее грудей.
   Рассерженный неослабевающим сексуальным голодом, Арчер отвернулся от Ханны и стал рассматривать окружающих. Едва они покинули дом, он заметил, что кто-то за ними следит.
   В задумчивости Ханна пробегала кончиками пальцев по нитям сияющих окрашенных жемчужин. Ей хотелось говорить с Арчером – все равно о чем.
   – Выращивание жемчужины, – наконец решилась она, – в течение года или двух и затем сортировка – это я понимаю. Когда зерно на месте, от моллюска зависит цвет и поверхность жемчужины. Как они могут называть эту крашеную чепуху жемчугом?
   – Без проблем. – Решив, что их «хвост» вполне безобиден, Арчер повернулся и заглянул в лицо жемчужине, которая могла бы сломить его оборону словом, прикосновением, взглядом. – Некоторые люди называют поддельные жемчужины полукультивированными.
   – Но это обман!
   – Это бизнес. Предоставьте покупателям возможность самим решать. Кроме того, искусственно произведенные жемчужины не считаются преступлением.
   Они подошли к очередной витрине.
   – Стеклянные бусины, погруженные в рыбью чешую с клеем, – констатировала Ханна.
   – Кое-кто называет такой раствор жемчужной эссенцией, – мягко сказал Арчер.
   – Больше напоминает эссенцию бычьего помета.
   – По крайней мере производство этих жемчужин имеет некоторую историю. Они тяжелее, чем пластик, прохладные на ощупь и стоят дороже, чем пластик.
   – Но все-таки это подделка, а не жемчуг.
   Арчер не спорил. Ни одна из этих жемчужин никогда и близко с настоящей жемчужницей не лежала.
   Ханна направилась к следующей витрине. Там выставлялись жемчужины Акойи более высокого качества. Вздыхая, она взвесила на ладони несколько прохладных атласных ожерелий. Все они были бледно-голубого оттенка, самого распространенного для жемчужин Акойи. Вес ожерелий свидетельствовал о времени, проведенном жемчужинами в моллюске.
   Здесь речь могла идти о годе, а не о шести месяцах, которые были максимумом для жемчуга предыдущей витрины. Здесь также были представлены розовые жемчужины Акойи, заботливо и осторожно окрашенные.
   Просверленные отверстия были гладкими и однородными. Неудивительно, что цена отражала более высокий стандарт производства.
   Арчер спокойно водил Ханну от витрины к витрине, кружа по ломаной траектории, пытаясь удостовериться, что за ними следят только правительственные агенты.
   – Подожди, – вдруг сказала Ханна. – Не правда ли, эти красивы? Неверно подобраны, но красивы.
   Арчер посмотрел на ее руку. Казалось, Ханна не осознавала, что дотронулась до него. Хотел бы он сказать то же самое о себе.
   – Бива, – произнес он отрывисто.
   – Что?
   – Жемчужины из японского озера Бива.
   – Какой чудесный, ледяной, переливчатый белый, – пробормотала Ханна, перебирая пальцами нить не правильно подобранных, хотя почти идентичных жемчужин. – Ожерелье из маленьких гибридов. Натуральные или культивированные? – осведомилась она, поворачиваясь к Арчеру.
   – Можно сказать, что натуральные. Но те – на следующей витрине – нет.
   Ханна посмотрела на витрину и тихо засмеялась.
   – Маленькие Будды?
   – Их выращивают на самой раковине, а не внутри моллюска. Возьми идеально ровный шарик и прикрепи его к внутренней части раковины. Даже не один – много. Через шесть месяцев раковины собираются, и Будды срезаются. Китайцы занимаются этим с одиннадцатого века.
   – Как те раковины, внутри которых есть водяной пузырь?
   Арчер едва заметно улыбнулся.
   – Ничто не похоже на покрывающиеся пузырями жемчужины. Они полностью натуральные. В моей коллекций есть одна такая, размером примерно с кулак.
   – Жемчужина? – удивленно спросила Ханна.
   – Нет, раковина. Я еще не открывал ее и не знаю, есть ли там жемчужина внутри пузыря.
   Гул голосов вокруг стих, Ханна внимательно слушала Арчера, а затем сказала:
   – Если жемчужина там есть, то она будет натуральной. Бесценной.
   – А если нет, если водяной пузырь полон органической жидкости, то раковина ничего не стоит.
   – Ты не узнаешь это до тех пор, пока не откроешь ее.
   – Я открыл другие водяные пузыри и не нашел в них ничего, кроме жидкой смолы.