Страница:
– Это всего лишь глупые предрассудки, – рассмеялся Эдвард, когда я рассказала ему о своем первом впечатлении от маски, об окружающей ее атмосфере зла. – Выкинь из головы всю эту чушь! Ты только подумай: мы наконец обладаем вещью, о которой я мечтал всю жизнь! Кроме того, она здесь в гораздо большей безопасности, чем в Каирском музее, с его почти полным отсутствием сигнализации. Да они просто не заслуживают…
Чувствуя, что увлекся, Эдвард прервал себя и попытался успокоиться.
– Извини, – снова заговорил он через некоторое время. – Просто во мне все закипает при мысли о том, что туда может проникнуть первый попавшийся вор и преспокойно забрать любую ценность. У них нет ни видеокамер, ни сигналов тревоги, ни…
– Но, Эдвард, разве ты не понимаешь, что сам являешься одним из «воров», о которых говоришь? Ведь именно ты заплатил этим людям, чтобы они проникли в музей и похитили самый ценный экспонат! Нельзя ли как-нибудь вернуть маску обратно, дорогой? Ее место в Каирском музее, и ты сам это прекрасно понимаешь.
– Ты ошибаешься, Элизабет. Ее место здесь, рядом со мной.
– Эдвард, как ты можешь так говорить? Ты даже не египтянин!
– Еще неизвестно, кем я был в прошлой жизни, – улыбнулся Эдвард. – Ты знаешь, я всегда испытывал непреодолимое влечение к…
– Эдвард, прошу тебя, замолчи! Я не желаю этого слушать. Это самое настоящее безумие! Что с тобой случилось? Ты же всегда был честным человеком! Зачем ты это сделал? Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что будет, если кто-нибудь об этом узнает?!
– Но, дорогая, я ведь уже говорил тебе, что никто ничего не узнает. Без особых на то причин никто не станет проверять подлинность маски, находящейся в Каирском музее. А определить разницу между подлинником и подделкой может только эксперт.
– Но почему теперь, когда она у тебя, ты даже не заходишь посмотреть на нее? Ты же ни разу не был в Египетской комнате с той самой ночи! Эдвард, умоляю, увези ее куда-нибудь из дома! Для меня невыносима сама мысль, что она находится под одной крышей с Шарлоттой и Джонатаном.
– Мы можем поинтересоваться их собственным мнением по этому поводу. А вот как раз и Шарлотта! Спросим?
– Нет!
– Дорогая, я же просто пошутил, – прошептал Эдвард.
Он нежно поцеловал меня в лоб и повернулся к Шарлотте, которая направлялась к нам через лужайку вместе с Кристиной.
– И чему мы обязаны таким счастьем? – весело воскликнул он. – А я-то полагал, что ты уже отправилась на репетицию.
– Мы как раз туда собираемся. Но сначала я хотела спросить тебя кое о чем. – Шарлотта явно стеснялась, и я поняла, что вопрос, который она собиралась задать, каким-то образом связан с ее новым приятелем. – Просто Колин и еще несколько наших общих знакомых собираются на следующие выходные поехать в Девон. Они приглашают меня с собой.
– Извини, дорогая, – вмешалась я, – но об этом не может быть и речи. Ведь твоим знакомым уже как минимум по шестнадцать лет, а тебе всего лишь четырнадцать с половиной. Ты слишком юна, чтобы уезжать на уик-энд с ночевкой. Кроме того, мне кажется, что Колин не совсем тот парень, с которым тебе следовало бы общаться. Или ты со мной не согласна?
– Ты хочешь сказать, что он не принадлежит к нашему кругу? Что его отец всего лишь булочник? Мама, уж кому-кому, но не тебе так говорить!
– Шарлотта, я совсем не это имела в виду. Я только хотела сказать…
– Я прекрасно поняла, что именно ты хотела сказать! Мама, это же самый настоящий снобизм! Да, отец Колина булочник, а кем был твой? Ты же выросла на ярмарке! Ты была всего лишь цыганкой, до того как…
– Шарлотта! – резко оборвал ее Эдвард. – Немедленно прекрати! Чтобы я никогда больше ничего подобного не слышал! Не смей так разговаривать с матерью! А теперь иди. Ты уже получила ответ на свой вопрос. Другого не будет.
– А тебя вообще никто не спрашивал!
– Шарлотта! – попыталась вмешаться я.
– Может быть, меня никто и не спрашивал, – огрызнулся Эдвард. – Но я тем не менее тебе во же кое-что скажу. За последние несколько недель сыт по горло твоей грубостью. По-моему, давно пора преподать тебе небольшой урок. Отправляйся в свою комнату! Я поговорю с тобой позже.
– Ты не имеешь права указывать мне, что делать! Ты мне не отец!
Эдвард замер и побледнел:
– Что ты сказала?
– Я сказала, что ты мне не отец!
– Шарлотта, пошли! – Я судорожно схватила дочь за руку.
Мой голос срывался на крик. Шарлотта отчаянно вырывалась. Неожиданно Кристина схватила ее за плечо и наотмашь ударила по лицу.
– Ах ты, маленькая сучка! – прорычала она. – Как ты смеешь так разговаривать со своим отцом?
– Он мне не отец! – продолжала кричать Шарлотта. – Не отец! Не отец! Я ненавижу его!
– Кристина, уведи ее, – приказал Эдвард.
Шарлотта попыталась было сопротивляться, но силы оказались слишком неравными. Я смотрела им вслед, пока они не зашли в дом.
– Наверное, нам давно следовало быть готовыми к тому, что это когда-нибудь произойдет, – сказал Эдвард через некоторое время. – Хотя я не ожидал, что это произойдет подобным образом.
Неожиданно он повернулся ко мне и быстро спросил:
– Она знакома с ним?
Я отрицательно покачала головой.
– Но зато ты снова встречаешься с ним, да? Только не надо мне лгать, Элизабет, я же все вижу по твоему лицу! И как долго это продолжается?
– Четыре года. Может быть, чуть больше.
Мои слова поразили Эдварда. Он вдруг весь съежился и резко постарел.
– Господи, – прошептал он. – Все эти годы! Я же говорил тебе, что ты свободна, я же не держал тебя силой! А ты все эти годы…
Я ничего не ответила. В отчаянии Эдвард закрыл лицо руками.
– Я так старался понять тебя! Я делал все, чтобы тебе было легко, а ты все равно каждый раз возвращалась к нему. Элизабет, чем он тебя так приворожил? Почему ты никогда не могла найти в себе силы бросить его?
Начни я сейчас рассказывать ему о своей любви к Александру, стало бы только хуже. А потому мне ничего не оставалось, как только продолжать молчать.
– И все эти годы ты скрывала от меня свою любовь. Шарлотта это чувствовала. Вот почему она разлюбила меня!
– Эдвард, я никогда не настраивала против тебя Шарлотту. Я не знаю и не понимаю, почему она повела себя подобным образом. Клянусь тебе, она ничего не знает о своем настоящем отце!
Эдвард попытался улыбнуться сквозь слезы:
– Ну да, о ее настоящем отце…
С этими словами он повернулся и, ссутулившись, медленно побрел к дому.
Я последовала за ним. Сначала я думала, что он собирается зайти к Шарлотте, но, поднявшись наверх, он повернул в противоположную сторону, к Египетской комнате. Я не отставала от него ни на шаг. Мне казалось, он хотел, чтобы я была рядом.
Когда дверь открылась, я невольно вскрикнула. Стены и потолок были покрашены бирюзовой и золотой краской, а потому при дневном свете, льющемся сквозь прорези в жалюзи, создавалось впечатление, что маска заполнила собой всю комнату. Эдвард повернулся ко мне:
– Правда красиво?!
И это действительно было красиво. Мы стояли на пороге, освещаемые солнечным светом, пропущенным через бирюзово-золотую призму. Но встретившись взглядом с раскосыми эбеновыми глазами, я снова вздрогнула.
Эдвард подошел к маске и стал рядом. Лицо фараона было очень юным, невинным и безмятежным. Снизу его обрамляла заплетенная в косички борода. Она упиралась в потрясающей красоты воротник, инкрустированный лазуритом, кварцем и амазонитом.
Внезапно кровь застыла у меня в жилах. Эдвард касался пальцами маски, и они дрожали так сильно, что выбивали дробь на золотой поверхности.
Я вовремя успела подхватить его, когда он начал оседать на пол, но не смогла удержать и тоже опустилась на колени.
– Душа! – В горле у него что-то булькало, слова выходили с трудом. Он напрягся и повторил еще раз: – Душа.
– Душа? – Я силилась понять. – Что ты имеешь в виду, Эдвард? Что ты хочешь этим сказать? Эдвард, умоляю тебя, ну пожалуйста!..
Рыдая, я стала звать на помощь, но было уже слишком поздно.
В последующие несколько дней самым сложным оказалось успокоить Шарлотту. Никто не мог убедить ее, что Эдвард умер от удара. Девочка была уверена, что именно она стала причиной его смерти. Поэтому я даже не пыталась задать ей вопрос, почему она вдруг решила заговорить о своем настоящем отце. Шарлотта и без того достаточно страдала. Кристина практически не выходила из своей комнаты.
После похорон я рассказала Дэвиду, как именно умер Эдвард. Дэвид был поражен происшедшим в Египетской комнате не меньше меня. Он тоже никак не мог понять, почему в последние мгновения своей жизни его брат вдруг заговорил о какой-то «душе». Мы усиленно старались избегать разговоров о маске и о том, что с ней делать дальше. Но несмотря на это все ощущали ее гнетущее присутствие.
Александр позвонил на следующий день после похорон. Он знал о смерти Эдварда. По его интонации я поняла, что он действительно мне искренне сочувствует. Мне так хотелось поговорить с человеком, не впутанным в эту жуткую историю с маской, я была так рада услышать его голос, что не выдержала и разрыдалась. Это были первые слезы после того жуткого утра в Египетской комнате.
Александр молча слушал, а я, рыдая, говорила, что никогда не прощу себе своего отношения к Эдварду. Мы уже достаточно долго лгали, а теперь пришло время расстаться, прежде чем пострадает кто-нибудь еще из близких нам людей. Мы должны это сделать хотя бы ради безопасности наших детей!
Его прощальные слова прозвучали, как эхо моих собственных мыслей, и в то же время каждое из них причинило мне невыносимую боль.
– Элизабет, я не понимаю, почему судьба так ужасна к нам. Действительно не понимаю. Ведь наша единственная вина – это то, что мы любим друг друга. И все же, Элизабет, несмотря на горе, ты сейчас что-то от меня скрываешь. Я это чувствую. А пoтомy хочу, чтобы ты знала: ты всегда можешь на меня положиться. Как только я тебе понадоблюсь, я сразу же окажусь рядом. И пожалуйста, помни о том, что я люблю тебя всем сердцем!
Вскоре меня ждало еще одно потрясение. После вскрытия завещания оказалось, что Эдвард все оставил мне. Нет, конечно, Кристине тоже досталась приличная сумма, но по каким-то, ведомым только ему причинам, все ее деньги были связаны трастовыми обязательствами. Кроме того, к завещанию было сделано специальное дополнение, в котором оговаривалось: если я умру раньше Кристины, она должна будет сохранить доставшуюся мне часть наследства для Шарлотты и Джонатана. Когда мы выходили от адвоката, я посмотрела на Кристину и по выражению ее лица сразу поняла: это отнюдь не то завещание, которого она ожидала. Я чувствовала, что в ближайшем будущем мне еще предстоят нелегкие испытания…
Начались они даже скорее, чем я предполагала. Уже через неделю Кристина пришла и попросила у меня денег. Я была шокирована. Не самим фактом, а размером суммы и тем, для чего, по ее словам, эти деньги ей были нужны.
– Ты хочешь, чтобы я заплатила за подделывание маски? Извини, Кристина, но я не желаю иметь с этим ничего общего. Тебе придется как-то улаживать это самой.
– Послушай; Элизабет, не строй из себя маленькую девочку! Ты замешана в этом деле не меньше меня. Ведь ты знала, что маска в доме, и тем не менее никому об этом не сообщила. Ты даже ездила с Эдвардом той ночью, когда он забирал ее. Ты летала с ним в Египет и ходила в музей. И вообще, если бы не ты, этого всего могло бы и не быть!
– Если бы не я? Но при чем здесь я?
– А при том! До твоего появления маска была для него не более чем красивой и очень ценной вещью, которой он восхищался. Навязчивая идея появилась после того, как ты его совершенно измучила. Ведь он обожал тебя, Элизабет. А ты неоднократно унижала его любовь, ты надругалась над ней! Чтобы выжить, ему просто необходимо было хоть за что-то уцепиться, получить нечто, чем бы он дорожил и в то же время не боялся потерять. Эдвард выбрал для этой цели маску Тутанхамона. И как бы ты теперь ни трепыхалась, Элизабет, ты увязла в этой истории по самые уши. – Кристина перевела дыхание и продолжала: – Так вот, эти люди требуют свои пятьдесят тысяч фунтов. И это лишь первый взнос в счет той суммы, которую им обещал Эдвард. Сама понимаешь, и для тебя, и для меня будет лучше, если ты дашь мне эти деньги. В противном случае они в любую минуту могут засадить нас в тюрьму.
– Но я абсолютно ничего не знала о делах Эдварда! Господи, Кристина, ну это же нелепо в конце концов! Почему он никогда мне ничего не рассказывал? Ведь я любила его, действительно любила, и он не мог этого не чувствовать! А вот тебе было известно все с самого начала. Почему же ты не остановила его?
– Почему я не остановила его?! Да с тем же успехом я бы могла попытаться подделать эту чертову маску сама! Он вбил себе в голову, что она обязательно должна принадлежать ему. Что он единственный человек в мире, который сможет ее достойно охранять. Эдварду было просто необходимо о ком-то заботиться! Он чувствовал, что теряет тебя, вот и выбрал для этой цели маску в качестве своеобразного суррогата. – Ее губы искривились в жестокой усмешке. – И ты еще спрашиваешь, почему он никогда не говорил с тобой об этом! Да потому, что ты сама не хотела ничего знать. Ты не интересовалась никем и ничем, кроме своего любовника. От Эдварда же тебе всегда нужны были только его деньги и социальный статус. Ну что ж, ты получила то, что хотела. А теперь пришла пора расплачиваться.
– Но я не собираюсь ни с кем расплачиваться, Кристина. Слышишь? Не собираюсь! Я возвращаю маску!
Кристина всплеснула руками и с силой хлопнула себя по бедрам:
– Да ты хоть понимаешь, о чем речь?! Это посмертная маска Тутанхамона, а не какая-нибудь очередная безделушка от Хэрродса! Не будь наивной! Этим людям нужны деньги! Ясно тебе? Деньги! Они дали нам пять дней срока, а после этого начнется постепенная утечка информации. А там есть очень много. интересного! В том числе и убийство одного из сторожей музея, чье тело по сей день спрятано в саркофаге.
– Что?! – Я не могла поверить собственным ушам.
– То, что ты слышала… – Теперь Кристина говорила совершенно спокойно, и тем не менее в ее голосе звучало нечто такое, от чего у меня по спине пробегала дрожь. – Он был убит, Элизабет, потому что застал их за работой. Ты ведь слышала, как я кричала в ту ночь. Помнишь? Так вот, я кричала именно потому, что узнала об этом. Правда, тогда я подумала, что убили совсем другого человека, но сейчас это не важно. Ну как, постепенно начинаешь понимать, с кем мы имеем дело? С такими людьми не стоит шутить. Лучше заплати. Иначе тебе придется крупно пожалеть о своем решении. И твоим двоим ублюдкам тоже.
Когда Кристина вошла в кабинет, я сидела за столом Эдварда. Теперь же я стояла рядом с диваном, судорожно вцепившись руками в его спинку.
– Мне нужно время подумать, – наконец сказала я. – Завтра я должна ехать в Лондон: детям пора в школу.
– Ты можешь думать сколько угодно, Элизабет. Но эту проблему можно разрешить только одним способом. И чем скорее ты смиришься с этой мыслью, тем лучше. Я позвоню тебе завтра вечером. Когда ты обычно встречаешься со своим любовником? Я хочу застать тебя до ухода. Или, может быть, ты дашь мне номер телефона вашей квартиры в Челси?
Попросив Кристину позвонить к семи часам, я вышла из комнаты. Я не стала доставлять ей удовольствие и спрашивать, откуда она знает о нашей квартире.
Я определила свои дальнейшие действия задолго до звонка Кристины. Она, должно быть, сошла с ума, если считает, что я позволю себя шантажировать. Я как можно скорее встречусь с поверенным Эдварда и расскажу ему всю эту историю. Тогда, по крайней мере, проклятую маску уберут прочь из нашего дома. А возможные последствия такого шага меня пугали гораздо меньше, чем необходимость постоянно платить шантажистам.
Когда я сообщила Кристине о своем решении, та рассвирепела.
– Неужели тебе наплевать даже на своих чертовых детей?! – вопила она в трубку. – Элизабет, у этих людей нет ни стыда ни совести. Они не остановятся ни перед чем.
Но я убеждала себя, что она всего лишь пытается меня запугать. В конце концов у нее гораздо более веские причины бояться, чем у меня. Ведь ее соучастие в этом преступлении совершенно очевидно. Твердо решив не отступать, я не стала больше выслушивать вопли Кристины и повесила трубку.
Только теперь я понимаю, сколь глупой была моя надежда на то, что достаточно собрать необходимые факты, сходить к адвокату и все уладится само собой. Я понятия не имела, какие последствия этот мой поход будет иметь для Кристины, но решила предупредить ее перед тем, как что-то предпринять. Пусть она решает для себя, как быть дальше.
Вскоре после Кристины позвонил Дэвид и сообщил, что они с Дженифер возвращаются в Гштаад. Ему очень неловко, сказал он, но они с женой не могут больше жить в доме, где находится эта проклятая маска. Мне хотелось попросить его о помощи – в конце концов Эдвард был его родным братом! Но я понимала, что не имею права перекладывать свои проблемы на его плечи. Ведь он сознательно умыл руки еще до того, как эта история достигла кульминации.
Твердая решимость, которая двигала всеми моими поступками, значительно ослабла после звонка Оскару Ренфру, адвокату Эдварда. Мне сказали, что его не будет в городе до следующей недели. Я изначально предполагала, что он все возьмет в свои руки, и теперь просто растерялась. Оставив сообщение с просьбой перезвонить мне тотчас же после возвращения, я решила пока уладить некоторые домашние дела.
На уик-энд я отвезла детей в Вестмур. Я бы с радостью этого не делала, но выхода не было: в воскресенье Шарлотта должна была дебютировать в «Ромео и Джульетте».
К тому времени как мы добрались до Вестмура – это было утро субботы, – Кристина, к счастью, уже уехала. Но меня ожидала записка, подколотая ко вчерашней газете. Один из заголовков гласил: «Посмертную маску Тутанхамона решено подвергнуть экспертизе». Чувствуя, как у меня внутри все похолодело, я начала читать записку Кристины. «Дорогая Элизабет! Надеюсь, теперь ты наконец поверишь, что эти люди шутить не любят. Очень скоро эксперты обнаружат, что маска поддельная. Но для нас самое страшное даже не это. У Англии с Египтом нет договора о выдаче преступников. Правда, нам будет предъявлено обвинение в нелегальном импорте, и еще неизвестно, чем это для нас закончится. Ведь эта утечка информации – не более чем предупреждение со стороны людей, с которыми мы с Эдвардом имели дело. Я тебе уже говорила: маска как таковая их не интересует. Им нужны только деньги. А потому на твоем месте я бы сейчас усиленно молилась и хорошенько присматривала за своими детишками. А теперь будь хорошей девочкой и уничтожь эту записку сразу после прочтения».
Только тогда до меня постепенно стало доходить, какая мне угрожает опасность. Кристина оказалась права: эти люди действительно не собирались останавливаться ни перед чем ради того, чтобы получить причитающиеся им деньги.
В первую очередь я, естественно, подумала о детях. Шарлотта была в деревне и будет там до самого вечера, пока не закончится спектакль. Джонатан играл в саду с Джеффри. По крайней мере, пока я могла быть за них спокойна.
Потом я позвонила домой Оскару Ренфру. Его жена сообщила мне, что он вернется не раньше вторника.
– Извините, а я могу каким-то образом связаться с ним прямо сейчас?
– Боюсь, что нет. Он отправился в поход куда-то в Пеннины.
Меня начинало подташнивать от страха, и я непрерывно мерила шагами комнату, не зная, что делать дальше. Время от времени мой взгляд, как магнитом, притягивал газетный заголовок. В принципе статья была совершенно безобидной, но в моем тогдашнем состоянии мне, конечно, казалось, что она полна всевозможных угроз. В два часа позвонил телефон. Это была Кристина.
– Слава Богу! – выдохнула я в трубку. – Где ты находишься?
– Я на складе. А теперь слушай меня очень внимательно. События развиваются гораздо быстрее, чем я ожидала. Кое-кто уже направляется в Вестмур.
– Кто? – Я уже не говорила, а истерически выкрикивала слова.
– Я точно не знаю. Может быть, таможенники, может быть, представители министерства иностранных дел. Мне известно только то, что от кого-то из египтян они получили сведения о причастности Эдварда к делу, которое расследуется сейчас в Каире, Нашли труп сторожа, и египтяне хотят, чтобы английская сторона тоже провела свое расследование.
– Но откуда ты все это узнала?
– У меня есть свои источники. Слушай дальше. Маска все еще находится в доме, и нам необходимо во что бы то ни стало каким-то образом от нее избавиться. Но это не единственная наша проблема. Экспертам понадобится совсем немного времени, чтобы выяснить, что вся египетская коллекция Эдварда приобретена нелегальным путем. И уже одно это, без всякой маски, сулит нам крупные неприятности. Есть и еще кое-что. Полагаю, тебе нужно узнать все до конца. Тогда, может быть, ты наконец поймешь, насколько серьезно наше положение. Помнишь, как путешествуя по Нилу, вы заезжали в разные египетские деревушки? Так вот, целью этих милых визитов был подкуп крестьян, которые, в прямом смысле слова, сидят на бесценных сокровищах. Ведь их хижины построены на месте древних гробниц, полных всевозможных древностей. И пока египетские власти пытаются их куда-то переселить, люди, подобные Эдварду, платят им за то, чтобы они оставались на месте. А в благодарность крестьяне самостоятельно проводят небольшие раскопки… Ведь все это происходило у тебя под самым носом, Элизабет! Но ты, бедняжка, слишком глупа, чтобы сообразить, что к чему. – Кристина ненадолго замолчала, и я готова была поклясться, что слышала ее тихий смех. – А теперь быстро уезжай из Вестмура и отправляйся на склад. Я тебя здесь буду ждать. Сделай вид, что едешь за покупками или еще куда-нибудь в этом роде. Только, ради Бога, не говори никому, куда ты действительно направляешься!
Я, ничего не ответила, и Кристина заговорила снова: От ее ледяного голоса у меня по спине поползли мурашки, а все внутри сжалось от панического страха.
– Послушай, Элизабет, ты была его женой, и он оставил тебе все свое состояние. И учти: все, что я тебе рассказала, – истинная правда!
Собираясь, я изо всех сил сдерживала себя, старалась не спешить, чтобы у всех создалось впечатление, что я еду в Танбридж-Уэллс. Проезжая через деревню, я увидела мисс Барсби, объяснявшую незнакомым людям, как проехать куда-то. Тут я вспомнила, что оставила записку Кристины на столе Эдварда. Быстро развернув машину, я снова помчалась к дому, молясь, чтобы она никому не попалась на глаза.
Когда я наконец добралась до склада, у входа меня ждал Дэн – смотритель. Не останавливаясь, я пробежала мимо него и быстро поднялась на второй этаж. Я искала Кристину, но не смогла обнаружить никаких признаков ее присутствия. Равно как и кого-нибудь другого. Была суббота и во всем здании царила мертвая, пугающая тишина. Вздрагивая от звука собственных шагов, я направилась в другой конец дома, туда, где был, собственно, склад.
Распахнув дверь, я вскрикнула от ужаса. Здесь кто-то хорошо похозяйничал. Все обожаемые Эдвардом свидетельства египетской старинь^превратились в груды пыли и щебня. Рабочий стол был перевернут, а его содержимое разбросано по полу. А поверх всего этого валялись куски рваного холста – все, что осталось от великолепной коллекции старых мастеров, – и обломки старинной мебели.
Внезапно сзади послышался какой-то шорох. Я резко обернулась и окаменела от ужаса. На меня смотрела пара горящих, злобных глаз. Глаз маньяка.
АЛЕКСАНДР
Глава 27
Чувствуя, что увлекся, Эдвард прервал себя и попытался успокоиться.
– Извини, – снова заговорил он через некоторое время. – Просто во мне все закипает при мысли о том, что туда может проникнуть первый попавшийся вор и преспокойно забрать любую ценность. У них нет ни видеокамер, ни сигналов тревоги, ни…
– Но, Эдвард, разве ты не понимаешь, что сам являешься одним из «воров», о которых говоришь? Ведь именно ты заплатил этим людям, чтобы они проникли в музей и похитили самый ценный экспонат! Нельзя ли как-нибудь вернуть маску обратно, дорогой? Ее место в Каирском музее, и ты сам это прекрасно понимаешь.
– Ты ошибаешься, Элизабет. Ее место здесь, рядом со мной.
– Эдвард, как ты можешь так говорить? Ты даже не египтянин!
– Еще неизвестно, кем я был в прошлой жизни, – улыбнулся Эдвард. – Ты знаешь, я всегда испытывал непреодолимое влечение к…
– Эдвард, прошу тебя, замолчи! Я не желаю этого слушать. Это самое настоящее безумие! Что с тобой случилось? Ты же всегда был честным человеком! Зачем ты это сделал? Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что будет, если кто-нибудь об этом узнает?!
– Но, дорогая, я ведь уже говорил тебе, что никто ничего не узнает. Без особых на то причин никто не станет проверять подлинность маски, находящейся в Каирском музее. А определить разницу между подлинником и подделкой может только эксперт.
– Но почему теперь, когда она у тебя, ты даже не заходишь посмотреть на нее? Ты же ни разу не был в Египетской комнате с той самой ночи! Эдвард, умоляю, увези ее куда-нибудь из дома! Для меня невыносима сама мысль, что она находится под одной крышей с Шарлоттой и Джонатаном.
– Мы можем поинтересоваться их собственным мнением по этому поводу. А вот как раз и Шарлотта! Спросим?
– Нет!
– Дорогая, я же просто пошутил, – прошептал Эдвард.
Он нежно поцеловал меня в лоб и повернулся к Шарлотте, которая направлялась к нам через лужайку вместе с Кристиной.
– И чему мы обязаны таким счастьем? – весело воскликнул он. – А я-то полагал, что ты уже отправилась на репетицию.
– Мы как раз туда собираемся. Но сначала я хотела спросить тебя кое о чем. – Шарлотта явно стеснялась, и я поняла, что вопрос, который она собиралась задать, каким-то образом связан с ее новым приятелем. – Просто Колин и еще несколько наших общих знакомых собираются на следующие выходные поехать в Девон. Они приглашают меня с собой.
– Извини, дорогая, – вмешалась я, – но об этом не может быть и речи. Ведь твоим знакомым уже как минимум по шестнадцать лет, а тебе всего лишь четырнадцать с половиной. Ты слишком юна, чтобы уезжать на уик-энд с ночевкой. Кроме того, мне кажется, что Колин не совсем тот парень, с которым тебе следовало бы общаться. Или ты со мной не согласна?
– Ты хочешь сказать, что он не принадлежит к нашему кругу? Что его отец всего лишь булочник? Мама, уж кому-кому, но не тебе так говорить!
– Шарлотта, я совсем не это имела в виду. Я только хотела сказать…
– Я прекрасно поняла, что именно ты хотела сказать! Мама, это же самый настоящий снобизм! Да, отец Колина булочник, а кем был твой? Ты же выросла на ярмарке! Ты была всего лишь цыганкой, до того как…
– Шарлотта! – резко оборвал ее Эдвард. – Немедленно прекрати! Чтобы я никогда больше ничего подобного не слышал! Не смей так разговаривать с матерью! А теперь иди. Ты уже получила ответ на свой вопрос. Другого не будет.
– А тебя вообще никто не спрашивал!
– Шарлотта! – попыталась вмешаться я.
– Может быть, меня никто и не спрашивал, – огрызнулся Эдвард. – Но я тем не менее тебе во же кое-что скажу. За последние несколько недель сыт по горло твоей грубостью. По-моему, давно пора преподать тебе небольшой урок. Отправляйся в свою комнату! Я поговорю с тобой позже.
– Ты не имеешь права указывать мне, что делать! Ты мне не отец!
Эдвард замер и побледнел:
– Что ты сказала?
– Я сказала, что ты мне не отец!
– Шарлотта, пошли! – Я судорожно схватила дочь за руку.
Мой голос срывался на крик. Шарлотта отчаянно вырывалась. Неожиданно Кристина схватила ее за плечо и наотмашь ударила по лицу.
– Ах ты, маленькая сучка! – прорычала она. – Как ты смеешь так разговаривать со своим отцом?
– Он мне не отец! – продолжала кричать Шарлотта. – Не отец! Не отец! Я ненавижу его!
– Кристина, уведи ее, – приказал Эдвард.
Шарлотта попыталась было сопротивляться, но силы оказались слишком неравными. Я смотрела им вслед, пока они не зашли в дом.
– Наверное, нам давно следовало быть готовыми к тому, что это когда-нибудь произойдет, – сказал Эдвард через некоторое время. – Хотя я не ожидал, что это произойдет подобным образом.
Неожиданно он повернулся ко мне и быстро спросил:
– Она знакома с ним?
Я отрицательно покачала головой.
– Но зато ты снова встречаешься с ним, да? Только не надо мне лгать, Элизабет, я же все вижу по твоему лицу! И как долго это продолжается?
– Четыре года. Может быть, чуть больше.
Мои слова поразили Эдварда. Он вдруг весь съежился и резко постарел.
– Господи, – прошептал он. – Все эти годы! Я же говорил тебе, что ты свободна, я же не держал тебя силой! А ты все эти годы…
Я ничего не ответила. В отчаянии Эдвард закрыл лицо руками.
– Я так старался понять тебя! Я делал все, чтобы тебе было легко, а ты все равно каждый раз возвращалась к нему. Элизабет, чем он тебя так приворожил? Почему ты никогда не могла найти в себе силы бросить его?
Начни я сейчас рассказывать ему о своей любви к Александру, стало бы только хуже. А потому мне ничего не оставалось, как только продолжать молчать.
– И все эти годы ты скрывала от меня свою любовь. Шарлотта это чувствовала. Вот почему она разлюбила меня!
– Эдвард, я никогда не настраивала против тебя Шарлотту. Я не знаю и не понимаю, почему она повела себя подобным образом. Клянусь тебе, она ничего не знает о своем настоящем отце!
Эдвард попытался улыбнуться сквозь слезы:
– Ну да, о ее настоящем отце…
С этими словами он повернулся и, ссутулившись, медленно побрел к дому.
Я последовала за ним. Сначала я думала, что он собирается зайти к Шарлотте, но, поднявшись наверх, он повернул в противоположную сторону, к Египетской комнате. Я не отставала от него ни на шаг. Мне казалось, он хотел, чтобы я была рядом.
Когда дверь открылась, я невольно вскрикнула. Стены и потолок были покрашены бирюзовой и золотой краской, а потому при дневном свете, льющемся сквозь прорези в жалюзи, создавалось впечатление, что маска заполнила собой всю комнату. Эдвард повернулся ко мне:
– Правда красиво?!
И это действительно было красиво. Мы стояли на пороге, освещаемые солнечным светом, пропущенным через бирюзово-золотую призму. Но встретившись взглядом с раскосыми эбеновыми глазами, я снова вздрогнула.
Эдвард подошел к маске и стал рядом. Лицо фараона было очень юным, невинным и безмятежным. Снизу его обрамляла заплетенная в косички борода. Она упиралась в потрясающей красоты воротник, инкрустированный лазуритом, кварцем и амазонитом.
Внезапно кровь застыла у меня в жилах. Эдвард касался пальцами маски, и они дрожали так сильно, что выбивали дробь на золотой поверхности.
Я вовремя успела подхватить его, когда он начал оседать на пол, но не смогла удержать и тоже опустилась на колени.
– Душа! – В горле у него что-то булькало, слова выходили с трудом. Он напрягся и повторил еще раз: – Душа.
– Душа? – Я силилась понять. – Что ты имеешь в виду, Эдвард? Что ты хочешь этим сказать? Эдвард, умоляю тебя, ну пожалуйста!..
Рыдая, я стала звать на помощь, но было уже слишком поздно.
В последующие несколько дней самым сложным оказалось успокоить Шарлотту. Никто не мог убедить ее, что Эдвард умер от удара. Девочка была уверена, что именно она стала причиной его смерти. Поэтому я даже не пыталась задать ей вопрос, почему она вдруг решила заговорить о своем настоящем отце. Шарлотта и без того достаточно страдала. Кристина практически не выходила из своей комнаты.
После похорон я рассказала Дэвиду, как именно умер Эдвард. Дэвид был поражен происшедшим в Египетской комнате не меньше меня. Он тоже никак не мог понять, почему в последние мгновения своей жизни его брат вдруг заговорил о какой-то «душе». Мы усиленно старались избегать разговоров о маске и о том, что с ней делать дальше. Но несмотря на это все ощущали ее гнетущее присутствие.
Александр позвонил на следующий день после похорон. Он знал о смерти Эдварда. По его интонации я поняла, что он действительно мне искренне сочувствует. Мне так хотелось поговорить с человеком, не впутанным в эту жуткую историю с маской, я была так рада услышать его голос, что не выдержала и разрыдалась. Это были первые слезы после того жуткого утра в Египетской комнате.
Александр молча слушал, а я, рыдая, говорила, что никогда не прощу себе своего отношения к Эдварду. Мы уже достаточно долго лгали, а теперь пришло время расстаться, прежде чем пострадает кто-нибудь еще из близких нам людей. Мы должны это сделать хотя бы ради безопасности наших детей!
Его прощальные слова прозвучали, как эхо моих собственных мыслей, и в то же время каждое из них причинило мне невыносимую боль.
– Элизабет, я не понимаю, почему судьба так ужасна к нам. Действительно не понимаю. Ведь наша единственная вина – это то, что мы любим друг друга. И все же, Элизабет, несмотря на горе, ты сейчас что-то от меня скрываешь. Я это чувствую. А пoтомy хочу, чтобы ты знала: ты всегда можешь на меня положиться. Как только я тебе понадоблюсь, я сразу же окажусь рядом. И пожалуйста, помни о том, что я люблю тебя всем сердцем!
Вскоре меня ждало еще одно потрясение. После вскрытия завещания оказалось, что Эдвард все оставил мне. Нет, конечно, Кристине тоже досталась приличная сумма, но по каким-то, ведомым только ему причинам, все ее деньги были связаны трастовыми обязательствами. Кроме того, к завещанию было сделано специальное дополнение, в котором оговаривалось: если я умру раньше Кристины, она должна будет сохранить доставшуюся мне часть наследства для Шарлотты и Джонатана. Когда мы выходили от адвоката, я посмотрела на Кристину и по выражению ее лица сразу поняла: это отнюдь не то завещание, которого она ожидала. Я чувствовала, что в ближайшем будущем мне еще предстоят нелегкие испытания…
Начались они даже скорее, чем я предполагала. Уже через неделю Кристина пришла и попросила у меня денег. Я была шокирована. Не самим фактом, а размером суммы и тем, для чего, по ее словам, эти деньги ей были нужны.
– Ты хочешь, чтобы я заплатила за подделывание маски? Извини, Кристина, но я не желаю иметь с этим ничего общего. Тебе придется как-то улаживать это самой.
– Послушай; Элизабет, не строй из себя маленькую девочку! Ты замешана в этом деле не меньше меня. Ведь ты знала, что маска в доме, и тем не менее никому об этом не сообщила. Ты даже ездила с Эдвардом той ночью, когда он забирал ее. Ты летала с ним в Египет и ходила в музей. И вообще, если бы не ты, этого всего могло бы и не быть!
– Если бы не я? Но при чем здесь я?
– А при том! До твоего появления маска была для него не более чем красивой и очень ценной вещью, которой он восхищался. Навязчивая идея появилась после того, как ты его совершенно измучила. Ведь он обожал тебя, Элизабет. А ты неоднократно унижала его любовь, ты надругалась над ней! Чтобы выжить, ему просто необходимо было хоть за что-то уцепиться, получить нечто, чем бы он дорожил и в то же время не боялся потерять. Эдвард выбрал для этой цели маску Тутанхамона. И как бы ты теперь ни трепыхалась, Элизабет, ты увязла в этой истории по самые уши. – Кристина перевела дыхание и продолжала: – Так вот, эти люди требуют свои пятьдесят тысяч фунтов. И это лишь первый взнос в счет той суммы, которую им обещал Эдвард. Сама понимаешь, и для тебя, и для меня будет лучше, если ты дашь мне эти деньги. В противном случае они в любую минуту могут засадить нас в тюрьму.
– Но я абсолютно ничего не знала о делах Эдварда! Господи, Кристина, ну это же нелепо в конце концов! Почему он никогда мне ничего не рассказывал? Ведь я любила его, действительно любила, и он не мог этого не чувствовать! А вот тебе было известно все с самого начала. Почему же ты не остановила его?
– Почему я не остановила его?! Да с тем же успехом я бы могла попытаться подделать эту чертову маску сама! Он вбил себе в голову, что она обязательно должна принадлежать ему. Что он единственный человек в мире, который сможет ее достойно охранять. Эдварду было просто необходимо о ком-то заботиться! Он чувствовал, что теряет тебя, вот и выбрал для этой цели маску в качестве своеобразного суррогата. – Ее губы искривились в жестокой усмешке. – И ты еще спрашиваешь, почему он никогда не говорил с тобой об этом! Да потому, что ты сама не хотела ничего знать. Ты не интересовалась никем и ничем, кроме своего любовника. От Эдварда же тебе всегда нужны были только его деньги и социальный статус. Ну что ж, ты получила то, что хотела. А теперь пришла пора расплачиваться.
– Но я не собираюсь ни с кем расплачиваться, Кристина. Слышишь? Не собираюсь! Я возвращаю маску!
Кристина всплеснула руками и с силой хлопнула себя по бедрам:
– Да ты хоть понимаешь, о чем речь?! Это посмертная маска Тутанхамона, а не какая-нибудь очередная безделушка от Хэрродса! Не будь наивной! Этим людям нужны деньги! Ясно тебе? Деньги! Они дали нам пять дней срока, а после этого начнется постепенная утечка информации. А там есть очень много. интересного! В том числе и убийство одного из сторожей музея, чье тело по сей день спрятано в саркофаге.
– Что?! – Я не могла поверить собственным ушам.
– То, что ты слышала… – Теперь Кристина говорила совершенно спокойно, и тем не менее в ее голосе звучало нечто такое, от чего у меня по спине пробегала дрожь. – Он был убит, Элизабет, потому что застал их за работой. Ты ведь слышала, как я кричала в ту ночь. Помнишь? Так вот, я кричала именно потому, что узнала об этом. Правда, тогда я подумала, что убили совсем другого человека, но сейчас это не важно. Ну как, постепенно начинаешь понимать, с кем мы имеем дело? С такими людьми не стоит шутить. Лучше заплати. Иначе тебе придется крупно пожалеть о своем решении. И твоим двоим ублюдкам тоже.
Когда Кристина вошла в кабинет, я сидела за столом Эдварда. Теперь же я стояла рядом с диваном, судорожно вцепившись руками в его спинку.
– Мне нужно время подумать, – наконец сказала я. – Завтра я должна ехать в Лондон: детям пора в школу.
– Ты можешь думать сколько угодно, Элизабет. Но эту проблему можно разрешить только одним способом. И чем скорее ты смиришься с этой мыслью, тем лучше. Я позвоню тебе завтра вечером. Когда ты обычно встречаешься со своим любовником? Я хочу застать тебя до ухода. Или, может быть, ты дашь мне номер телефона вашей квартиры в Челси?
Попросив Кристину позвонить к семи часам, я вышла из комнаты. Я не стала доставлять ей удовольствие и спрашивать, откуда она знает о нашей квартире.
Я определила свои дальнейшие действия задолго до звонка Кристины. Она, должно быть, сошла с ума, если считает, что я позволю себя шантажировать. Я как можно скорее встречусь с поверенным Эдварда и расскажу ему всю эту историю. Тогда, по крайней мере, проклятую маску уберут прочь из нашего дома. А возможные последствия такого шага меня пугали гораздо меньше, чем необходимость постоянно платить шантажистам.
Когда я сообщила Кристине о своем решении, та рассвирепела.
– Неужели тебе наплевать даже на своих чертовых детей?! – вопила она в трубку. – Элизабет, у этих людей нет ни стыда ни совести. Они не остановятся ни перед чем.
Но я убеждала себя, что она всего лишь пытается меня запугать. В конце концов у нее гораздо более веские причины бояться, чем у меня. Ведь ее соучастие в этом преступлении совершенно очевидно. Твердо решив не отступать, я не стала больше выслушивать вопли Кристины и повесила трубку.
Только теперь я понимаю, сколь глупой была моя надежда на то, что достаточно собрать необходимые факты, сходить к адвокату и все уладится само собой. Я понятия не имела, какие последствия этот мой поход будет иметь для Кристины, но решила предупредить ее перед тем, как что-то предпринять. Пусть она решает для себя, как быть дальше.
Вскоре после Кристины позвонил Дэвид и сообщил, что они с Дженифер возвращаются в Гштаад. Ему очень неловко, сказал он, но они с женой не могут больше жить в доме, где находится эта проклятая маска. Мне хотелось попросить его о помощи – в конце концов Эдвард был его родным братом! Но я понимала, что не имею права перекладывать свои проблемы на его плечи. Ведь он сознательно умыл руки еще до того, как эта история достигла кульминации.
Твердая решимость, которая двигала всеми моими поступками, значительно ослабла после звонка Оскару Ренфру, адвокату Эдварда. Мне сказали, что его не будет в городе до следующей недели. Я изначально предполагала, что он все возьмет в свои руки, и теперь просто растерялась. Оставив сообщение с просьбой перезвонить мне тотчас же после возвращения, я решила пока уладить некоторые домашние дела.
На уик-энд я отвезла детей в Вестмур. Я бы с радостью этого не делала, но выхода не было: в воскресенье Шарлотта должна была дебютировать в «Ромео и Джульетте».
К тому времени как мы добрались до Вестмура – это было утро субботы, – Кристина, к счастью, уже уехала. Но меня ожидала записка, подколотая ко вчерашней газете. Один из заголовков гласил: «Посмертную маску Тутанхамона решено подвергнуть экспертизе». Чувствуя, как у меня внутри все похолодело, я начала читать записку Кристины. «Дорогая Элизабет! Надеюсь, теперь ты наконец поверишь, что эти люди шутить не любят. Очень скоро эксперты обнаружат, что маска поддельная. Но для нас самое страшное даже не это. У Англии с Египтом нет договора о выдаче преступников. Правда, нам будет предъявлено обвинение в нелегальном импорте, и еще неизвестно, чем это для нас закончится. Ведь эта утечка информации – не более чем предупреждение со стороны людей, с которыми мы с Эдвардом имели дело. Я тебе уже говорила: маска как таковая их не интересует. Им нужны только деньги. А потому на твоем месте я бы сейчас усиленно молилась и хорошенько присматривала за своими детишками. А теперь будь хорошей девочкой и уничтожь эту записку сразу после прочтения».
Только тогда до меня постепенно стало доходить, какая мне угрожает опасность. Кристина оказалась права: эти люди действительно не собирались останавливаться ни перед чем ради того, чтобы получить причитающиеся им деньги.
В первую очередь я, естественно, подумала о детях. Шарлотта была в деревне и будет там до самого вечера, пока не закончится спектакль. Джонатан играл в саду с Джеффри. По крайней мере, пока я могла быть за них спокойна.
Потом я позвонила домой Оскару Ренфру. Его жена сообщила мне, что он вернется не раньше вторника.
– Извините, а я могу каким-то образом связаться с ним прямо сейчас?
– Боюсь, что нет. Он отправился в поход куда-то в Пеннины.
Меня начинало подташнивать от страха, и я непрерывно мерила шагами комнату, не зная, что делать дальше. Время от времени мой взгляд, как магнитом, притягивал газетный заголовок. В принципе статья была совершенно безобидной, но в моем тогдашнем состоянии мне, конечно, казалось, что она полна всевозможных угроз. В два часа позвонил телефон. Это была Кристина.
– Слава Богу! – выдохнула я в трубку. – Где ты находишься?
– Я на складе. А теперь слушай меня очень внимательно. События развиваются гораздо быстрее, чем я ожидала. Кое-кто уже направляется в Вестмур.
– Кто? – Я уже не говорила, а истерически выкрикивала слова.
– Я точно не знаю. Может быть, таможенники, может быть, представители министерства иностранных дел. Мне известно только то, что от кого-то из египтян они получили сведения о причастности Эдварда к делу, которое расследуется сейчас в Каире, Нашли труп сторожа, и египтяне хотят, чтобы английская сторона тоже провела свое расследование.
– Но откуда ты все это узнала?
– У меня есть свои источники. Слушай дальше. Маска все еще находится в доме, и нам необходимо во что бы то ни стало каким-то образом от нее избавиться. Но это не единственная наша проблема. Экспертам понадобится совсем немного времени, чтобы выяснить, что вся египетская коллекция Эдварда приобретена нелегальным путем. И уже одно это, без всякой маски, сулит нам крупные неприятности. Есть и еще кое-что. Полагаю, тебе нужно узнать все до конца. Тогда, может быть, ты наконец поймешь, насколько серьезно наше положение. Помнишь, как путешествуя по Нилу, вы заезжали в разные египетские деревушки? Так вот, целью этих милых визитов был подкуп крестьян, которые, в прямом смысле слова, сидят на бесценных сокровищах. Ведь их хижины построены на месте древних гробниц, полных всевозможных древностей. И пока египетские власти пытаются их куда-то переселить, люди, подобные Эдварду, платят им за то, чтобы они оставались на месте. А в благодарность крестьяне самостоятельно проводят небольшие раскопки… Ведь все это происходило у тебя под самым носом, Элизабет! Но ты, бедняжка, слишком глупа, чтобы сообразить, что к чему. – Кристина ненадолго замолчала, и я готова была поклясться, что слышала ее тихий смех. – А теперь быстро уезжай из Вестмура и отправляйся на склад. Я тебя здесь буду ждать. Сделай вид, что едешь за покупками или еще куда-нибудь в этом роде. Только, ради Бога, не говори никому, куда ты действительно направляешься!
Я, ничего не ответила, и Кристина заговорила снова: От ее ледяного голоса у меня по спине поползли мурашки, а все внутри сжалось от панического страха.
– Послушай, Элизабет, ты была его женой, и он оставил тебе все свое состояние. И учти: все, что я тебе рассказала, – истинная правда!
Собираясь, я изо всех сил сдерживала себя, старалась не спешить, чтобы у всех создалось впечатление, что я еду в Танбридж-Уэллс. Проезжая через деревню, я увидела мисс Барсби, объяснявшую незнакомым людям, как проехать куда-то. Тут я вспомнила, что оставила записку Кристины на столе Эдварда. Быстро развернув машину, я снова помчалась к дому, молясь, чтобы она никому не попалась на глаза.
Когда я наконец добралась до склада, у входа меня ждал Дэн – смотритель. Не останавливаясь, я пробежала мимо него и быстро поднялась на второй этаж. Я искала Кристину, но не смогла обнаружить никаких признаков ее присутствия. Равно как и кого-нибудь другого. Была суббота и во всем здании царила мертвая, пугающая тишина. Вздрагивая от звука собственных шагов, я направилась в другой конец дома, туда, где был, собственно, склад.
Распахнув дверь, я вскрикнула от ужаса. Здесь кто-то хорошо похозяйничал. Все обожаемые Эдвардом свидетельства египетской старинь^превратились в груды пыли и щебня. Рабочий стол был перевернут, а его содержимое разбросано по полу. А поверх всего этого валялись куски рваного холста – все, что осталось от великолепной коллекции старых мастеров, – и обломки старинной мебели.
Внезапно сзади послышался какой-то шорох. Я резко обернулась и окаменела от ужаса. На меня смотрела пара горящих, злобных глаз. Глаз маньяка.
АЛЕКСАНДР
Глава 27
Это было мое первое посещение Вестмура. Наверное, при любых других обстоятельствах его величественная красота произвела бы на меня впечатление. Но я ехал слишком быстро для того, чтобы любоваться окружающими красотами. Резко затормозив у входа, я выскочил из машины и громко постучал в дверь.
Дверь открыла Канарейка, но я, даже не поздоровавшись, быстро прошел в дом. Я уже собирался позвать Элизабет, когда она сама неожиданно появилась на лестнице. Мое сердце сжалось от боли. Элизабет была вся в черном, на ее лице застыло пугающе-отрешенное выражение, а прекрасные волосы цвета воронова крыла исчезли.
Заглянув ей в глаза, я увидел там лишь боль и панический страх. Я шагнул к ней и протянул руки.
Элизабет приникла ко мне. Она очень похудела, казалось, сквозь тонкую кожу можно прощупать каждую, даже самую мелкую косточку.
– Я не делала этого, – прошептала она. – Я не убивала их.
– Знаю. Именно поэтому я и здесь.
За спиной Элизабет я увидел Шарлотту. Она была так же прекрасна и трагична, как и ее мать. Канарейка обняла девочку за плечи и увела обратно в ее комнату.
Все, что произошло, казалось слишком причудливым для того, чтобы быть реальным. Пытаясь замести следы, ведущие к раскрытию одного из самых дерзких и сложных преступлений в истории искусства, кто-то поджег склад, находящийся на окраине Лондона. Дэниел Дейвисон, смотритель, погиб во время пожара. Два дня спустя Элизабет была арестована по подозрению в убийстве, но отпущена под залог. Полиция все еще продолжала исследовать пожарище в поисках останков Кристины.
Я провел в Вестмуре три дня, заставляя Элизабет снова и снова вспоминать, как все случилось. Она по-прежнему находилась в шоке, и я понимал, что мои бесконечные расспросы не улучшают ее состояния. Но я должен был выяснить правду. Нет, я ни на мгновение не сомневался в том, что Элизабет невиновна. Но для того чтобы защищать ее, мне нужно было совершенно точно знать, как именно все происходило на самом деле.
Дверь открыла Канарейка, но я, даже не поздоровавшись, быстро прошел в дом. Я уже собирался позвать Элизабет, когда она сама неожиданно появилась на лестнице. Мое сердце сжалось от боли. Элизабет была вся в черном, на ее лице застыло пугающе-отрешенное выражение, а прекрасные волосы цвета воронова крыла исчезли.
Заглянув ей в глаза, я увидел там лишь боль и панический страх. Я шагнул к ней и протянул руки.
Элизабет приникла ко мне. Она очень похудела, казалось, сквозь тонкую кожу можно прощупать каждую, даже самую мелкую косточку.
– Я не делала этого, – прошептала она. – Я не убивала их.
– Знаю. Именно поэтому я и здесь.
За спиной Элизабет я увидел Шарлотту. Она была так же прекрасна и трагична, как и ее мать. Канарейка обняла девочку за плечи и увела обратно в ее комнату.
Все, что произошло, казалось слишком причудливым для того, чтобы быть реальным. Пытаясь замести следы, ведущие к раскрытию одного из самых дерзких и сложных преступлений в истории искусства, кто-то поджег склад, находящийся на окраине Лондона. Дэниел Дейвисон, смотритель, погиб во время пожара. Два дня спустя Элизабет была арестована по подозрению в убийстве, но отпущена под залог. Полиция все еще продолжала исследовать пожарище в поисках останков Кристины.
Я провел в Вестмуре три дня, заставляя Элизабет снова и снова вспоминать, как все случилось. Она по-прежнему находилась в шоке, и я понимал, что мои бесконечные расспросы не улучшают ее состояния. Но я должен был выяснить правду. Нет, я ни на мгновение не сомневался в том, что Элизабет невиновна. Но для того чтобы защищать ее, мне нужно было совершенно точно знать, как именно все происходило на самом деле.