Мужчина, опираясь на костыль, сделанный из толстой ветки, сказал, что уронил валун на пальцы ноги. Два пальца Карр отрезал садовым секатором. Продезинфицировал, зашил и перевязал раны. Третий палец, сломанный, трогать не стал.
Отрезанные пальцы Карр завернул в кусок бинта и торжественно отдал мужчине.
— Как эти люди узнали о вашем прилете? — спросил Флетч Карра. Карр промолчал.
— Откуда Джума все знает о моем отце? Как он узнал, что мы с Барбарой завтракали на веранде лорда Деламера, когда он проходил мимо? Он ни у кого ничего не спрашивал, но направился прямо к нам. Каким образом он мог знать, что мы полетим сюда до того, как мы согласились?
— Никогда не пытайтесь понять, как и откуда узнают новости африканцы. Это их магия. Но я могу дать вам ключ к этой загадке. Магия эта во многом базируется на наблюдательности. Они тратят массу времени, размышляя о людях. Реальных людях — тех, что их окружают. Они думают о людях вместо того, чтобы думать каких-то вещах, будь то машины, телевизоры или сушилки для волос. Они думают о людях, которых знают, а не о мифологических идолах вроде политиков, известных спортсменов, кинозвезд или мифологических событиях, таких, как далекие войны, валютные кризисы и сессии ООН, — Карр бросил пустой тюбик из-под «Неоспорина» в бочку, используемую вместо мусорного ведра. — Наша магия, разумеется, основана на фармакологии. И мы прекрасно ладим друг с другом, уважая магию каждой стороны.
— Но почему они ждали вас? — Флетч снимал шерстяные носки и теннисные туфли. — Шейла могла бы подлечить их ожоги и нагноения…
Карр вскрыл новый рулон бинта.
— Они не доверяют Шейле. Возможно, вы этого не заметили, но Шейла — индианка. Она пыталась их лечить, но они этого не допустили. Магия здесь, как и везде, ассоциируется с личностью. Они не подпустят к себе и вас, хотя вы — белый. Стариков не заставишь подойти к вам, они не поделятся с вами своими бедами, потому что вы слишком молоды. Поэтому вся грязная работа ложится на меня.
Молодой парень объяснил Карру, что поцарапал ладонь. А потому прижег ее кислотой. Теперь у него воспалилась вся рука, по самый локоть.
Помогая Карру — тот просил что-то подержать, что-то принести, — Флетч не упустил из виду, как под руководством Шейлы на опушке поднялась новая палатка. В нее перенесли из самолета их рюкзаки.
Из-за длины лыж и необычности их формы каждую пару переносили двое мужчин, положив лыжи на плечи. Флетч слышал крики изумления, последовавшие после того, как Барбара достала свои лыжи из чехла. Стоя на выжженной земле, под тропическим солнцем, на фоне ярко-зеленых джунглей, Барбара имитировала спуск с горного склона, с отталкиванием палками, сгибанием колен, плавным танцем бедер.
Джума, показывая, что он тоже мчится на лыжах, притворился, что теряет равновесие. Он долго балансировал на одной ноге, отчаянно размахивал руками, словно пытаясь сохранить равновесие, но в конце концов рухнул на землю, подняв столб пыли.
Большая обезьяна, с сердитыми криками, попыталась отнять у Барбары одну из палок.
После того как Карр заканчивал лечение, люди возвращались в джунгли, растекаясь по узким тропкам.
— С глазами у них просто беда, — Карр печально покачал головой. — Так близко от экватора, и никакой защиты от солнца. И мух тут полным-полно, — он отогнал дюжину мух от лица ребенка. — Да еще ожоги. Дети пытаются помочь в приготовлении пищи. Играют слишком близко от открытого огня. Или вываливаются из нагрудных или наспинных люлек в очаг. Мамаши, сами видите, в основном тоже еще дети.
Действительно, большинству мамаш перевалило максимум за пятнадцать лет. Весь их наряд состоял из цветастых юбок да многочисленных браслетов на руках и на ногах. Груди если и прикрывались, то несколькими рядами бус. Несмотря на заботы и тревоги, все они пребывали в прекрасном расположении духа. Флетча они стеснялись, старались не смотреть на него, но говорили, несомненно, о нем, Барбаре и Джуме.
— Это называется вмешиваться в их жизнь? — Карр заметно устал. — Стоило бы спросить достопочтенного доктора Маккоя, неужели то, что мы сейчас делаем, называется вмешательством? Некоторые из этих чертовых ученых хотели бы накрыть Африку стеклянным колпаком и лишь наблюдать за тем, что происходит под ним.
— Джуму не посадишь под стеклянный колпак, — возразил Флетч. — Он его разобьет.
— Думаю, что разобьет, — согласился Карр.
— Между прочим, Карр, я вспоминаю, что перед отлетом из Штатов мы с Барбарой не делали никаких прививок.
— Все будет нормально, — успокоил его Карр. — Единственное, необходимое здесь лекарство, — стаканчик виски на сон грядущий, — он посмотрел, низко ли опустилось солнце. — Но сначала давайте прогуляемся по берегу. Я покажу вам, что не слишком уж продвинулся со своей безумной идеей. Затерянный в джунглях римский город, — Карр рассмеялся. — Ба! Я сумасшедший!
— Вчера вечером я прочел все, что написали газеты за два дня об убийстве в аэропорту, — Карр и Флетч бок о бок шагали вдоль берега. — Я также переговорил с Дэном Дьюисом.
— Вы переговорили с Дэном Дьюисом?
— Почему нет? Он же школьный учитель.
— Он также полулегальный палач.
— Это точно. Мы говорим, что он работает «в тесном контакте с полицией».
— Он наемный убийца полицейских.
— Этот мир очень разнообразен, Ирвин. Нельзя подгонять все под один стандарт.
— Извините. Я вас слушаю, — по ходу Флетч постоянно убивал мух, шлепая себя по рукам, шее, лицу.
— Убитого звали Луис Рамон. При нем был французский паспорт. В денежном поясе обнаружена очень крупная сумма в немецких марках. Примерно сто тысяч в пересчете на доллары.
— Его не ограбили?
— Нет. Деньги так и остались при нем.
Флетч присвистнул.
— Его не ограбили даже полицейские.
— В ответе Интерпола сообщается, что Луис Рамон — валютный «челнок», возможно, контрабандист. Впервые он «засветился» пять лет тому назад. Подозревали, что он вывез из Швейцарии итальянские лиры. А три года тому назад, когда он пытался ввезти французские франки в Албанию, его поймали. Оштрафовали и отпустили, то есть в тюрьме он, по сведениям Интерпола, не сидел. Вот мы и пришли. Я покажу вам, чем мы тут занимаемся.
Они свернули на уходящую в джунгли просеку, достаточно широкую, чтобы по ней мог проехать джип. Над просекой смыкалась листва. В двадцати пяти метрах от реки просека заканчивалась круглой вырубкой.
В центре ее высилась кучка земли, рядом с уходящим вглубь шурфом. Если б не эта куча, шурфа с края вырубки Флетч бы и не заметил.
— Мы бурим скважины, — пояснил Карр, — смотрим, что находится под землей. Бур у нас примитивный, таким обычно пользуются, когда ищут воду, перед тем, как делать настоящий колодец. Мы можем углубиться в землю максимум на пятнадцать метров. Как вы думаете, пятнадцати метров, это сорок пять футов, достаточно для того, чтобы дойти до слоя двух — или трехтысячелетней давности? Я в этом сомневаюсь, — он ткнул землю носком. — Почва мягкая. Густая растительность.
Они вернулись к реке.
— Каждые сто метров мы углубляемся в джунгли на двадцать пять метров и бурим землю. Вы думаете, это достаточное расстояние? Или мы уходим слишком далеко? Мне представляется, что город они строили за западном берегу, чтобы река отделяла их от океана. Или я ошибаюсь? Там, где уровень земли чуть поднимается, мы увеличиваем число шурфов.
— И давно вы здесь копаетесь? — спросил Флетч.
— Почти восемнадцать месяцев. Пробурили множество шурфов, по обеим берегам реки.
Они двинулись дальше.
— В общем, Луис Рамон прилетел вместе с вами из Лондона. Есть основания подозревать, что цель его визита — контрабанда валюты, и его партнер или сообщник, короче, тот, с кем он намеревался встретиться в аэропорту Найроби, зарезал Рамона.
— Только не партнер, — возразил Флетч. — И не сообщник.
— О? Почему нет?
— Потому что партнер или сообщник знал, что Рамон привез с собой немецкие марки на сумму сто тысяч долларов, и забрал бы их. Время у него было. Он понятия не имел, что я сижу в кабинке. То есть, если бы этот человек собирался зарезать кого-то в мужском туалете, он с тем же успехом мог и ограбить жертву. Не так ли?
— Я забыл, что журналистское расследование — ваш конек, — ответил Карр. — Жози Флетчер, должно быть, вами гордится. У вас ее склад ума.
— Я стараюсь оперировать фактами, — пробормотал Флетч. Они проходили мимо еще одной просеки. — Я думаю, встреча не планировалась заранее. И ссора возникла спонтанно. В голосах слышалось изумление. И тут же оно сменилось яростью. Все произошло очень быстро. Вроде бы встретились два человека, ранее знакомые, ненавидящие друг друга. Наверное, в прошлом они что-то не поделили, а может, эта встреча грозила смертельной опасностью или им обоим, или кому-то одному. Так что убийца отреагировал мгновенно, — Флетч вздохнул. — Жаль, что я не понимаю по-португальски.
Карр повел его в следующую просеку.
На вырубке высился внушительных габаритов бур. Алюминиевая станина в четыре квадратных метра у основания и один — у вершины, на расстоянии трех метров от земли. Уходящий ввысь еще на двенадцать метров шнек. По сторонам станины четыре штурвала с перпендикулярными рукоятками диаметром в метр.
— Похоже, Шейла решила вернуться назад, — Карр наклонился, покопался в недавно вырытой земле. — Ничего. Вы думаете, мы сумасшедшие?
— Так ли важно, что кто-то думает. Многих считают сумасшедшими, пока они не доказывают свою правоту.
Карр выпрямился. Отряхнул руки.
— Но чаще оказывается, что они не правы, не так ли?
— Да, — согласился Флетч. — Полагаю, большинство людей — сумасшедшие.
— Главное, найти собственный способ сходить с ума, — и Карр двинулся обратно к реке.
— Какую операцию с валютой собирался провернуть Луис Рамон? — спросил Флетч, когда они вновь вышли к берегу.
— Не знаю, — ответил Карр. — И не уверен, что хочу знать. Но мне известно, что иметь такие суммы в иностранной валюте в Кении запрещено.
— Почему?
— В отношении собственной валюты в Кении закрытая экономика. Из страны нельзя вывозить больше десяти шиллингов. Суть в том, что кенийский шиллинг не существует за пределами Кении. Все равно, что фишки казино. Он обладает какой-то ценностью лишь в строго ограниченных пределах. Кенийский шиллинг «привязан» к английскому фунту, но не является конвертируемой валютой и международной торговли шиллингами нет.
— Как же властям удается поддерживать такое положение?
— Суровыми законами, которые неукоснительно исполняются. Некоторое время тому назад полиция обнаружила у одного адвоката-индийца тринадцать долларов США. Его приговорили к семи годам тюрьмы за нарушение запрета на хранение иностранной валюты.
— Действительно, сурово.
— Давайте перейдем на другой берег, — предложил Карр. — По нему и вернемся.
Они разделись. Подняв одежду над головой, перешли вброд медленно текущую реку. Вода едва не доходила им до шеи.
— По всему видно, что в древности река была глубже, — заметил Карр. — Или вам так не кажется?
Пока они обсыхали на восточном берегу, Карр несколько раз посмотрел на черно-синюю отметину в нижней части живота Флетча, но ничего не сказал.
— Видите тот баобаб? — Карр указал на юг. — Завтра пробурим шурф неподалеку. Но так, чтобы не повредить дерево. Баобабы здесь священны. Даже дороги прокладывают в обход.
Одевшись, они зашагали на север, минуя встречающиеся через каждые сто метров просеки.
— Ко всему, связанному с государством, кенийцы относятся очень серьезно, — продолжил Карр затронутую ранее тему.
— Джума говорит, что его отец получил полтора года тюрьмы только за то, что припарковал автомобиль с государственными номерами около бара. Раньше он работал в каком-то министерстве.
— Не так давно один из ваших сограждан, американец, обедал в ресторане в Найроби. Его обслуживали двое. Отобедав, американец пожелал дать чаевые и первому, и второму, но у него был лишь один банкнот в сто шиллингов. Полагаю, он хотел лишь пошутить, разорвав банкнот на две половинки и попытавшись сунуть их официантам. Вот что я прочитал в газете: «Пораженные, оскорбленные надругательством над кенийскими деньгами, официанты вызвали полицию». Американца арестовали. Он провел в камере всю ночь. Наутро его судили, приговорили к штрафу в две тысячи долларов, в полицейской машине отвезли в аэропорт и посадили на борт первого самолета, покидающего Кению.
— Ничего себе шуточка.
— Конечно, это незаконно, но здесь, в джунглях, девочкам все еще вырезают клиторы. Стоит же вам разорвать пополам банкнот, как о вас напишут в «Стандарте».
— А вы бы пошли на контрабанду валюты? — спросил Флетч.
Карр ответил после долгой паузы.
— Как справедливо замечено, чем суровей законы валютного регулирования, тем выше награда в случае их безнаказанного нарушения.
К лагерю они вышли уже в полной темноте. У палатки-кухни ярко горел костер. Карр заговорил, когда они переправлялись на западный берег.
— Наверное, мы действительно сумасшедшие. Искать потерянный римский город! Но прошлое завораживает. Не правда ли? Прошлое — откуда мы пришли, кем мы были — ясно дает понять, какие мы теперь. Или вы так не думаете?
Флетч погрузился в воду с головой, чтобы смыть пот.
— А может, я просто уродую джунгли, — вздохнул Карр.
Они стояли на западном берегу.
— Не так уж и сильно, — успокоил его Флетч.
— Я, впрочем, дал себе зарок, — Карр смотрел на реку. — Как только я найду малейшее доказательство своей правоты, если, конечно, найду, раскопки будут остановлены и я незамедлительно обращусь к специалистам. Если я прав, клянусь, я не буду отрывать весь город.
— Совершенно справедливо, — покивал Флетч. — Тут необходим доктор Маккой. Уж он-то не станет отрезать садовым секатором чьи-то пальцы.
— Если будет на то ваше желание, присоединяйтесь к нам на стаканчик виски. Лед приносите свой.
Глава 28
Отрезанные пальцы Карр завернул в кусок бинта и торжественно отдал мужчине.
— Как эти люди узнали о вашем прилете? — спросил Флетч Карра. Карр промолчал.
— Откуда Джума все знает о моем отце? Как он узнал, что мы с Барбарой завтракали на веранде лорда Деламера, когда он проходил мимо? Он ни у кого ничего не спрашивал, но направился прямо к нам. Каким образом он мог знать, что мы полетим сюда до того, как мы согласились?
— Никогда не пытайтесь понять, как и откуда узнают новости африканцы. Это их магия. Но я могу дать вам ключ к этой загадке. Магия эта во многом базируется на наблюдательности. Они тратят массу времени, размышляя о людях. Реальных людях — тех, что их окружают. Они думают о людях вместо того, чтобы думать каких-то вещах, будь то машины, телевизоры или сушилки для волос. Они думают о людях, которых знают, а не о мифологических идолах вроде политиков, известных спортсменов, кинозвезд или мифологических событиях, таких, как далекие войны, валютные кризисы и сессии ООН, — Карр бросил пустой тюбик из-под «Неоспорина» в бочку, используемую вместо мусорного ведра. — Наша магия, разумеется, основана на фармакологии. И мы прекрасно ладим друг с другом, уважая магию каждой стороны.
— Но почему они ждали вас? — Флетч снимал шерстяные носки и теннисные туфли. — Шейла могла бы подлечить их ожоги и нагноения…
Карр вскрыл новый рулон бинта.
— Они не доверяют Шейле. Возможно, вы этого не заметили, но Шейла — индианка. Она пыталась их лечить, но они этого не допустили. Магия здесь, как и везде, ассоциируется с личностью. Они не подпустят к себе и вас, хотя вы — белый. Стариков не заставишь подойти к вам, они не поделятся с вами своими бедами, потому что вы слишком молоды. Поэтому вся грязная работа ложится на меня.
Молодой парень объяснил Карру, что поцарапал ладонь. А потому прижег ее кислотой. Теперь у него воспалилась вся рука, по самый локоть.
Помогая Карру — тот просил что-то подержать, что-то принести, — Флетч не упустил из виду, как под руководством Шейлы на опушке поднялась новая палатка. В нее перенесли из самолета их рюкзаки.
Из-за длины лыж и необычности их формы каждую пару переносили двое мужчин, положив лыжи на плечи. Флетч слышал крики изумления, последовавшие после того, как Барбара достала свои лыжи из чехла. Стоя на выжженной земле, под тропическим солнцем, на фоне ярко-зеленых джунглей, Барбара имитировала спуск с горного склона, с отталкиванием палками, сгибанием колен, плавным танцем бедер.
Джума, показывая, что он тоже мчится на лыжах, притворился, что теряет равновесие. Он долго балансировал на одной ноге, отчаянно размахивал руками, словно пытаясь сохранить равновесие, но в конце концов рухнул на землю, подняв столб пыли.
Большая обезьяна, с сердитыми криками, попыталась отнять у Барбары одну из палок.
После того как Карр заканчивал лечение, люди возвращались в джунгли, растекаясь по узким тропкам.
— С глазами у них просто беда, — Карр печально покачал головой. — Так близко от экватора, и никакой защиты от солнца. И мух тут полным-полно, — он отогнал дюжину мух от лица ребенка. — Да еще ожоги. Дети пытаются помочь в приготовлении пищи. Играют слишком близко от открытого огня. Или вываливаются из нагрудных или наспинных люлек в очаг. Мамаши, сами видите, в основном тоже еще дети.
Действительно, большинству мамаш перевалило максимум за пятнадцать лет. Весь их наряд состоял из цветастых юбок да многочисленных браслетов на руках и на ногах. Груди если и прикрывались, то несколькими рядами бус. Несмотря на заботы и тревоги, все они пребывали в прекрасном расположении духа. Флетча они стеснялись, старались не смотреть на него, но говорили, несомненно, о нем, Барбаре и Джуме.
— Это называется вмешиваться в их жизнь? — Карр заметно устал. — Стоило бы спросить достопочтенного доктора Маккоя, неужели то, что мы сейчас делаем, называется вмешательством? Некоторые из этих чертовых ученых хотели бы накрыть Африку стеклянным колпаком и лишь наблюдать за тем, что происходит под ним.
— Джуму не посадишь под стеклянный колпак, — возразил Флетч. — Он его разобьет.
— Думаю, что разобьет, — согласился Карр.
— Между прочим, Карр, я вспоминаю, что перед отлетом из Штатов мы с Барбарой не делали никаких прививок.
— Все будет нормально, — успокоил его Карр. — Единственное, необходимое здесь лекарство, — стаканчик виски на сон грядущий, — он посмотрел, низко ли опустилось солнце. — Но сначала давайте прогуляемся по берегу. Я покажу вам, что не слишком уж продвинулся со своей безумной идеей. Затерянный в джунглях римский город, — Карр рассмеялся. — Ба! Я сумасшедший!
— Вчера вечером я прочел все, что написали газеты за два дня об убийстве в аэропорту, — Карр и Флетч бок о бок шагали вдоль берега. — Я также переговорил с Дэном Дьюисом.
— Вы переговорили с Дэном Дьюисом?
— Почему нет? Он же школьный учитель.
— Он также полулегальный палач.
— Это точно. Мы говорим, что он работает «в тесном контакте с полицией».
— Он наемный убийца полицейских.
— Этот мир очень разнообразен, Ирвин. Нельзя подгонять все под один стандарт.
— Извините. Я вас слушаю, — по ходу Флетч постоянно убивал мух, шлепая себя по рукам, шее, лицу.
— Убитого звали Луис Рамон. При нем был французский паспорт. В денежном поясе обнаружена очень крупная сумма в немецких марках. Примерно сто тысяч в пересчете на доллары.
— Его не ограбили?
— Нет. Деньги так и остались при нем.
Флетч присвистнул.
— Его не ограбили даже полицейские.
— В ответе Интерпола сообщается, что Луис Рамон — валютный «челнок», возможно, контрабандист. Впервые он «засветился» пять лет тому назад. Подозревали, что он вывез из Швейцарии итальянские лиры. А три года тому назад, когда он пытался ввезти французские франки в Албанию, его поймали. Оштрафовали и отпустили, то есть в тюрьме он, по сведениям Интерпола, не сидел. Вот мы и пришли. Я покажу вам, чем мы тут занимаемся.
Они свернули на уходящую в джунгли просеку, достаточно широкую, чтобы по ней мог проехать джип. Над просекой смыкалась листва. В двадцати пяти метрах от реки просека заканчивалась круглой вырубкой.
В центре ее высилась кучка земли, рядом с уходящим вглубь шурфом. Если б не эта куча, шурфа с края вырубки Флетч бы и не заметил.
— Мы бурим скважины, — пояснил Карр, — смотрим, что находится под землей. Бур у нас примитивный, таким обычно пользуются, когда ищут воду, перед тем, как делать настоящий колодец. Мы можем углубиться в землю максимум на пятнадцать метров. Как вы думаете, пятнадцати метров, это сорок пять футов, достаточно для того, чтобы дойти до слоя двух — или трехтысячелетней давности? Я в этом сомневаюсь, — он ткнул землю носком. — Почва мягкая. Густая растительность.
Они вернулись к реке.
— Каждые сто метров мы углубляемся в джунгли на двадцать пять метров и бурим землю. Вы думаете, это достаточное расстояние? Или мы уходим слишком далеко? Мне представляется, что город они строили за западном берегу, чтобы река отделяла их от океана. Или я ошибаюсь? Там, где уровень земли чуть поднимается, мы увеличиваем число шурфов.
— И давно вы здесь копаетесь? — спросил Флетч.
— Почти восемнадцать месяцев. Пробурили множество шурфов, по обеим берегам реки.
Они двинулись дальше.
— В общем, Луис Рамон прилетел вместе с вами из Лондона. Есть основания подозревать, что цель его визита — контрабанда валюты, и его партнер или сообщник, короче, тот, с кем он намеревался встретиться в аэропорту Найроби, зарезал Рамона.
— Только не партнер, — возразил Флетч. — И не сообщник.
— О? Почему нет?
— Потому что партнер или сообщник знал, что Рамон привез с собой немецкие марки на сумму сто тысяч долларов, и забрал бы их. Время у него было. Он понятия не имел, что я сижу в кабинке. То есть, если бы этот человек собирался зарезать кого-то в мужском туалете, он с тем же успехом мог и ограбить жертву. Не так ли?
— Я забыл, что журналистское расследование — ваш конек, — ответил Карр. — Жози Флетчер, должно быть, вами гордится. У вас ее склад ума.
— Я стараюсь оперировать фактами, — пробормотал Флетч. Они проходили мимо еще одной просеки. — Я думаю, встреча не планировалась заранее. И ссора возникла спонтанно. В голосах слышалось изумление. И тут же оно сменилось яростью. Все произошло очень быстро. Вроде бы встретились два человека, ранее знакомые, ненавидящие друг друга. Наверное, в прошлом они что-то не поделили, а может, эта встреча грозила смертельной опасностью или им обоим, или кому-то одному. Так что убийца отреагировал мгновенно, — Флетч вздохнул. — Жаль, что я не понимаю по-португальски.
Карр повел его в следующую просеку.
На вырубке высился внушительных габаритов бур. Алюминиевая станина в четыре квадратных метра у основания и один — у вершины, на расстоянии трех метров от земли. Уходящий ввысь еще на двенадцать метров шнек. По сторонам станины четыре штурвала с перпендикулярными рукоятками диаметром в метр.
— Похоже, Шейла решила вернуться назад, — Карр наклонился, покопался в недавно вырытой земле. — Ничего. Вы думаете, мы сумасшедшие?
— Так ли важно, что кто-то думает. Многих считают сумасшедшими, пока они не доказывают свою правоту.
Карр выпрямился. Отряхнул руки.
— Но чаще оказывается, что они не правы, не так ли?
— Да, — согласился Флетч. — Полагаю, большинство людей — сумасшедшие.
— Главное, найти собственный способ сходить с ума, — и Карр двинулся обратно к реке.
— Какую операцию с валютой собирался провернуть Луис Рамон? — спросил Флетч, когда они вновь вышли к берегу.
— Не знаю, — ответил Карр. — И не уверен, что хочу знать. Но мне известно, что иметь такие суммы в иностранной валюте в Кении запрещено.
— Почему?
— В отношении собственной валюты в Кении закрытая экономика. Из страны нельзя вывозить больше десяти шиллингов. Суть в том, что кенийский шиллинг не существует за пределами Кении. Все равно, что фишки казино. Он обладает какой-то ценностью лишь в строго ограниченных пределах. Кенийский шиллинг «привязан» к английскому фунту, но не является конвертируемой валютой и международной торговли шиллингами нет.
— Как же властям удается поддерживать такое положение?
— Суровыми законами, которые неукоснительно исполняются. Некоторое время тому назад полиция обнаружила у одного адвоката-индийца тринадцать долларов США. Его приговорили к семи годам тюрьмы за нарушение запрета на хранение иностранной валюты.
— Действительно, сурово.
— Давайте перейдем на другой берег, — предложил Карр. — По нему и вернемся.
Они разделись. Подняв одежду над головой, перешли вброд медленно текущую реку. Вода едва не доходила им до шеи.
— По всему видно, что в древности река была глубже, — заметил Карр. — Или вам так не кажется?
Пока они обсыхали на восточном берегу, Карр несколько раз посмотрел на черно-синюю отметину в нижней части живота Флетча, но ничего не сказал.
— Видите тот баобаб? — Карр указал на юг. — Завтра пробурим шурф неподалеку. Но так, чтобы не повредить дерево. Баобабы здесь священны. Даже дороги прокладывают в обход.
Одевшись, они зашагали на север, минуя встречающиеся через каждые сто метров просеки.
— Ко всему, связанному с государством, кенийцы относятся очень серьезно, — продолжил Карр затронутую ранее тему.
— Джума говорит, что его отец получил полтора года тюрьмы только за то, что припарковал автомобиль с государственными номерами около бара. Раньше он работал в каком-то министерстве.
— Не так давно один из ваших сограждан, американец, обедал в ресторане в Найроби. Его обслуживали двое. Отобедав, американец пожелал дать чаевые и первому, и второму, но у него был лишь один банкнот в сто шиллингов. Полагаю, он хотел лишь пошутить, разорвав банкнот на две половинки и попытавшись сунуть их официантам. Вот что я прочитал в газете: «Пораженные, оскорбленные надругательством над кенийскими деньгами, официанты вызвали полицию». Американца арестовали. Он провел в камере всю ночь. Наутро его судили, приговорили к штрафу в две тысячи долларов, в полицейской машине отвезли в аэропорт и посадили на борт первого самолета, покидающего Кению.
— Ничего себе шуточка.
— Конечно, это незаконно, но здесь, в джунглях, девочкам все еще вырезают клиторы. Стоит же вам разорвать пополам банкнот, как о вас напишут в «Стандарте».
— А вы бы пошли на контрабанду валюты? — спросил Флетч.
Карр ответил после долгой паузы.
— Как справедливо замечено, чем суровей законы валютного регулирования, тем выше награда в случае их безнаказанного нарушения.
К лагерю они вышли уже в полной темноте. У палатки-кухни ярко горел костер. Карр заговорил, когда они переправлялись на западный берег.
— Наверное, мы действительно сумасшедшие. Искать потерянный римский город! Но прошлое завораживает. Не правда ли? Прошлое — откуда мы пришли, кем мы были — ясно дает понять, какие мы теперь. Или вы так не думаете?
Флетч погрузился в воду с головой, чтобы смыть пот.
— А может, я просто уродую джунгли, — вздохнул Карр.
Они стояли на западном берегу.
— Не так уж и сильно, — успокоил его Флетч.
— Я, впрочем, дал себе зарок, — Карр смотрел на реку. — Как только я найду малейшее доказательство своей правоты, если, конечно, найду, раскопки будут остановлены и я незамедлительно обращусь к специалистам. Если я прав, клянусь, я не буду отрывать весь город.
— Совершенно справедливо, — покивал Флетч. — Тут необходим доктор Маккой. Уж он-то не станет отрезать садовым секатором чьи-то пальцы.
— Если будет на то ваше желание, присоединяйтесь к нам на стаканчик виски. Лед приносите свой.
Глава 28
— Вам нравится ваш медовый месяц? — спросила Шейла Барбару.
— Он сводит меня с ума.
— Да, так оно всегда и бывает.
Они сидели на раскладных стульчиках у тента, натянутого на четырех шестах. Карр снабдил каждого стаканом виски с содовой. Вокруг горели свечи, отгоняющие насекомых. В небе плыла серебряная луна. За спиной шумели джунгли. Прислушиваясь к разговору, Флетч наблюдал за обезьянами, играющими в свете свечей. Под тентом мужчина, звали его Уинстон, накрывал стол на четверых.
— Он жалуется, что я мила с ним на людях и пилю наедине, — продолжала Барбара.
— В семейной жизни без этого не обойтись, — покивала Шейла.
— Мы же с тобой неженаты, — вставил Карр.
— Поэтому я решила пилить его и на людях, — Барбара хихикнула.
— А наедине будешь со мной мила? — полюбопытствовал Флетч.
— Если ты этого заслужишь, я буду с тобой мила и на людях, и наедине.
Из темноты вышел Джума со складным стулом в руках. Поставил его, сел.
— Налить тебе виски, Джума? — спросил Карр.
— Нет. Благодарю. Не люблю виски. Я от него пьянею.
— О, я вижу.
— Наш медовый месяц обернулся не таким, как мы его планировали, — пояснил Флетч Шейле.
— Барбара упомянула, что вы собирались покататься на лыжах. В Колорадо.
— Неужели?
— Да, упомянула.
— И свадьба была не такая, как мы планировали. Нас обвенчали на обрыве, над Тихим океаном. Флетч опоздал, и начавшаяся гроза все испортила. День он провел со своей матерью.
Карр коротко глянул на Флетча.
— Свадьба сама по себе не бог весть какое событие, — Флетч повернулся к Карру. — Так что вы немногое потеряли, обойдясь без нее.
— Он пришел на собственную свадьбу в джинсах, застиранной тенниске и рваных теннисных туфлях.
— Я побрился. Ты же знала, что я работал день и ночь. Времени переодеться у меня не было.
Джума наклонился к Флетчу, тихо спросил:
— Барбара ваша первая жена?
Флетч кивнул.
— Да.
— О, я вижу.
— В становлении семьи одежда не имеет решающего значения, — заметила Шейла. — Во всяком случае, на первых порах.
— По-моему, вам жарко, — Карр отпил виски.
Из-за мух Флетч и Барбара решили надеть к обеду свитера, лыжные ботинки и брюки.
— Я просто сварилась, — призналась Барбара. — Вы уверены, что будете есть на обед не меня?
Они удивились, увидев, что на Карре и Шейле лишь пижамы и сандалии.
— Обедать в пижамах — давняя кенийская традиция, — Карру пришлось прочитать им очередную лекцию. — Естественное продолжение охоты. Проведя день в джунглях или саванне, более всего хочется, помимо выпивки, принять ванну. А после ванны как не надеть прохладную, из чистого хлопка пижаму. И выглядишь в пижаме более официально, чем в шортах. В недалеком прошлом люди приезжали в гости в пижамах. Даже в отеле выходили в них к обеду.
Совсем близко прорычал лев.
— Мой бог! — воскликнула Барбара. — Неужели я варюсь для льва?
— Если хотите, представляйте себе, что это магнитофонная запись, — улыбнулся Карр.
— Меня съедят живьем!
— Нет-нет, — поспешил успокоить ее Карр. — Голодные львы — тихие львы. Львиный рык означает, что он убил свою жертву, сытно поел, поспал, а теперь хочет пообщаться с друзьями, — лев то ли рыкнул громче, то ли подошел ближе. — В большинстве своем дикие животные познакомились с человеком и стараются не иметь с ним дела.
— Не хотят есть нас даже на десерт? — спросила Барбара.
— Даже на закуску, — ответил Карр.
Другой мужчина, Раффлз, вновь наполнил их стаканы.
— Мы прилетели в Африку, чтобы встретиться с моим отцом, — обращался Флетч к Шейле. — Какой-то человек, незнамо как появившийся на нашей свадьбе, передал мне его письмо.
— Письмо, написанное исчезающими чернилами, — ввернула Барбара.
— Да, — кивнула Шейла, — Питер говорил мне о происшествии в «Терновнике». Вроде бы, ничего серьезного.
Флетч посмотрел на Джуму.
— У меня сложилось такое впечатление, что в Кении любая стычка с законом более чем серьезна.
— Ваш отец очень интересный мужчина, — добавила Шейла.
— Правда? — спросил Карр.
— Ты так не думаешь?
— Нет.
— Возможно, в чем-то он так и не заматерел. Но в обществе таких любят.
— Безответственный, — пробурчал Карр. — Когда он летал на моем самолете, я никогда не знал, где его искать.
— Да, — признала Шейла, — есть в нем этакая неуловимость.
— Это уж точно, — кивнула Барбара.
— Он пользуется успехом.
— Может, среди дам, — вставил Карр.
— Перестань, Питер. Вы, мужчины, тоже к нему благоволите.
Карр покачал головой.
— Слишком у него буйный характер.
— Он все делает по-своему, — пояснила Шейла. — Но, в конце концов, большинство белых осели в Африке только потому, что в других местах не могли проявить свою индивидуальность. К примеру, ты, Питер.
— Это справедливо, — не стал спорить Карр. — Мне тоже нравится все делать по-своему. Но я не лезу в постели чужих жен и стараюсь без необходимости не махать кулаками.
— Как же вы подружились? — спросил Флетч Карр ответил после короткой паузы.
— Очень просто. Члены международного братства пилотов. Примерно одного возраста. Оказались в одном месте и в одно время.
— Уолтер Флетчер очень энергичный человек, — добавила Шейла.
— Только энергию эту он тратит не по назначению, — пробормотал Карр.
— Почему ты так говоришь? — укорила его Шейла.
— У него собственный самолет, много работы…
— Вечно он выпендривается. Бросает вызов нам всем, вот что он делает. В прошлом году мы решили прекратить полеты в Уганду. Слишком много требовалось заполнять бумаг. Слишком велика была опасность для самолетов и пассажиров. А вот Уолтер Флетчер летал и летал в Уганду и обратно. За год заработал столько же, сколько мы — за три. Если говорить о деньгах, — Карр посмотрел на Луну. — И где он сейчас?
— Но вы же приехали с ним в отель на встречу с нами, — подчеркнул Флетч.
— Именно так. Я приехал, а вот он — нет.
— Вы сказали, что он просил вас оказать ему моральную поддержку.
— Правильно, — Карр допил виски. — Моральная поддержка Уолтеру необходима. Пообедаешь с нами, Джума?
Джума посмотрел на Шейлу.
— Нет, благодарю. Я уже поел.
В свете свечей взгляды Карра и Флетча встретились.
— Все вышесказанное не имеет к вам никакого отношения.
— О, я вижу, — вздохнул Флетч.
— Ты сможешь провести с нами несколько дней, Питер? — спросила Шейла.
— Только несколько. Я должен переправить группу французских управляющих отелями в Масаи Мара. Из Найроби. Они путешествуют, изучая опыт отелей фирмы «Блок». Меня не будет две ночи.
— Масаи Мара, — повторил Флетч. — Я слышал, красивое место.
— Составьте мне компанию, — улыбнулся Карр. — Места в самолете хватит.
— Если раньше мы не получим известий от Уолтера, — напомнила Шейла.
— Да, — кивнул Карр. — Я сказал его адвокату, где нас найти.
— А кто летает на втором вашем самолете? — поинтересовался Флетч.
— Молодой кениец. Зарабатывает нам деньги, которые я транжирю, сидя на земле. Вот так сказывается возраст и проявляются чувства собственника. В Масаи Мара он, однако, слетать не сможет. Его самолет зафрахтовали для полета на Мадагаскар.
— Боюсь, мы доставляем массу хлопот… — начал Флетч.
— Почему? — прервал его Карр. — Хорошая компания нам только в радость. А завтра мы еще и поработаем.
— Неужели вы предпочли бы сидеть в номере отеля в Найроби? — спросила Шейла.
В какой уж раз Барбара отогнала мух, покушающихся на ее рис.
— Я ездил к колдунье в Тика, — Карр смотрел на Шейлу. — Вместе с Барбарой и младшим Флетчем. Там, собственно, Джума и присоединился к нам.
— Она тебя воодушевила?
— Да. Сказала, что я ищу то, чего не терял. Когда я ответил, что я ищу место, она отправила меня на юг, к реке и холмам.
— Там мы и находимся, — кивнула Шейла.
— Она сказала, что люди, которые жили здесь раньше, хотят, чтобы мы их нашли. Тогда их будут помнить.
— Она сказала, что мы их найдем?
— Вроде бы она в этом не сомневалась.
— В данный момент сгодится любое доброе слово, от кого бы оно ни исходило.
В палатке-кухне звучала итальянская любовная песня. Джума, Уинстон, Раффлз и еще пять или шесть парней пели вместе с певцом, по-итальянски.
Флетч не мог определить, откуда доносилось пение птиц, которое он слышал, то ли из джунглей, то ли с магнитофонной ленты. Птицы тоже подпевали певцу.
— Барбара? Встань, пожалуйста!
После обеда они вновь вернулись к складным стульям. Карр налил всем бренди.
Появился Джума. Городскую одежду он сменил на кусок материи, обернутый вокруг бедер. В руках он нее другой кусок, прямоугольный, размерами четыре на пять с половиной футов.
Даже в свете свечей материя переливалась красным, зеленым, желтым цветами.
— Ах, Джума, идеальное решение! — воскликнула Шейла. — Канга!
Джума словно и не слышал ее.
Когда Барбара поднялась, Джума обмотал ее материей под мышками, выше груди, верхние концы завязал узлом.
Получилось длинное, ниспадающее вниз платье.
Барбара оглядела себя.
— Клево!
— Куда лучше галифе, — поддакнул Флетч.
Джума снял с Барбары кусок материи и сложил его вдоль. Обхватил им бедра Барбары, как петлей, держа оба конца в одной руке. Несколько ловких движений, и кусок материи превратился в юбку.
— Другой одежды тебе здесь не нужно.
— Ничего сверху? — удивилась Барбара.
— Если хочешь, я достану тебе бусы.
Вновь он снял с нее материю. Сложил вчетверо. Теперь получилась совсем короткая юбочка.
— Так тебе будет прохладно.
Глянув ниже юбки, на обтянутые лыжными брюками ноги, Барбара вздохнула.
— Это точно.
— Твоя юбочка очень гармонирует с лыжными ботинками, — улыбнулся Флетч.
— Между прочим, канга носят и мужчины. Пожалуйста, встань, Флетч.
Флетч поставил стакан с бренди на землю и встал. Джума набросил канга на плечи Флетча.
— Уберегает от ожогов.
Сложил кусок материи вчетверо и обратил в юбку уже на талии Флетча.
И тут под боком у Флетча громко рыгнули.
Схватив стакан обеими руками, обезьяна, самец, допивала бренди Флетча.
— Стой, — Карр вскочил. — Надо подержать нашего приятеля взаперти, пока бренди не выветрится, — он осторожно двинулся к обезьяне. — Неизвестно, что он может натворить.
— Совсем, как твой отец, Флетч, — заметила Барба ра.
Джума сдернул канга с бедер Флетча и протянул Барбаре.
— Это мне? Подарок?
— Да, — кивнул Джума. — Я достал канга для тебя. Теперь ты будешь одета как полагается и тебе не будет жарко.
— Он сводит меня с ума.
— Да, так оно всегда и бывает.
Они сидели на раскладных стульчиках у тента, натянутого на четырех шестах. Карр снабдил каждого стаканом виски с содовой. Вокруг горели свечи, отгоняющие насекомых. В небе плыла серебряная луна. За спиной шумели джунгли. Прислушиваясь к разговору, Флетч наблюдал за обезьянами, играющими в свете свечей. Под тентом мужчина, звали его Уинстон, накрывал стол на четверых.
— Он жалуется, что я мила с ним на людях и пилю наедине, — продолжала Барбара.
— В семейной жизни без этого не обойтись, — покивала Шейла.
— Мы же с тобой неженаты, — вставил Карр.
— Поэтому я решила пилить его и на людях, — Барбара хихикнула.
— А наедине будешь со мной мила? — полюбопытствовал Флетч.
— Если ты этого заслужишь, я буду с тобой мила и на людях, и наедине.
Из темноты вышел Джума со складным стулом в руках. Поставил его, сел.
— Налить тебе виски, Джума? — спросил Карр.
— Нет. Благодарю. Не люблю виски. Я от него пьянею.
— О, я вижу.
— Наш медовый месяц обернулся не таким, как мы его планировали, — пояснил Флетч Шейле.
— Барбара упомянула, что вы собирались покататься на лыжах. В Колорадо.
— Неужели?
— Да, упомянула.
— И свадьба была не такая, как мы планировали. Нас обвенчали на обрыве, над Тихим океаном. Флетч опоздал, и начавшаяся гроза все испортила. День он провел со своей матерью.
Карр коротко глянул на Флетча.
— Свадьба сама по себе не бог весть какое событие, — Флетч повернулся к Карру. — Так что вы немногое потеряли, обойдясь без нее.
— Он пришел на собственную свадьбу в джинсах, застиранной тенниске и рваных теннисных туфлях.
— Я побрился. Ты же знала, что я работал день и ночь. Времени переодеться у меня не было.
Джума наклонился к Флетчу, тихо спросил:
— Барбара ваша первая жена?
Флетч кивнул.
— Да.
— О, я вижу.
— В становлении семьи одежда не имеет решающего значения, — заметила Шейла. — Во всяком случае, на первых порах.
— По-моему, вам жарко, — Карр отпил виски.
Из-за мух Флетч и Барбара решили надеть к обеду свитера, лыжные ботинки и брюки.
— Я просто сварилась, — призналась Барбара. — Вы уверены, что будете есть на обед не меня?
Они удивились, увидев, что на Карре и Шейле лишь пижамы и сандалии.
— Обедать в пижамах — давняя кенийская традиция, — Карру пришлось прочитать им очередную лекцию. — Естественное продолжение охоты. Проведя день в джунглях или саванне, более всего хочется, помимо выпивки, принять ванну. А после ванны как не надеть прохладную, из чистого хлопка пижаму. И выглядишь в пижаме более официально, чем в шортах. В недалеком прошлом люди приезжали в гости в пижамах. Даже в отеле выходили в них к обеду.
Совсем близко прорычал лев.
— Мой бог! — воскликнула Барбара. — Неужели я варюсь для льва?
— Если хотите, представляйте себе, что это магнитофонная запись, — улыбнулся Карр.
— Меня съедят живьем!
— Нет-нет, — поспешил успокоить ее Карр. — Голодные львы — тихие львы. Львиный рык означает, что он убил свою жертву, сытно поел, поспал, а теперь хочет пообщаться с друзьями, — лев то ли рыкнул громче, то ли подошел ближе. — В большинстве своем дикие животные познакомились с человеком и стараются не иметь с ним дела.
— Не хотят есть нас даже на десерт? — спросила Барбара.
— Даже на закуску, — ответил Карр.
Другой мужчина, Раффлз, вновь наполнил их стаканы.
— Мы прилетели в Африку, чтобы встретиться с моим отцом, — обращался Флетч к Шейле. — Какой-то человек, незнамо как появившийся на нашей свадьбе, передал мне его письмо.
— Письмо, написанное исчезающими чернилами, — ввернула Барбара.
— Да, — кивнула Шейла, — Питер говорил мне о происшествии в «Терновнике». Вроде бы, ничего серьезного.
Флетч посмотрел на Джуму.
— У меня сложилось такое впечатление, что в Кении любая стычка с законом более чем серьезна.
— Ваш отец очень интересный мужчина, — добавила Шейла.
— Правда? — спросил Карр.
— Ты так не думаешь?
— Нет.
— Возможно, в чем-то он так и не заматерел. Но в обществе таких любят.
— Безответственный, — пробурчал Карр. — Когда он летал на моем самолете, я никогда не знал, где его искать.
— Да, — признала Шейла, — есть в нем этакая неуловимость.
— Это уж точно, — кивнула Барбара.
— Он пользуется успехом.
— Может, среди дам, — вставил Карр.
— Перестань, Питер. Вы, мужчины, тоже к нему благоволите.
Карр покачал головой.
— Слишком у него буйный характер.
— Он все делает по-своему, — пояснила Шейла. — Но, в конце концов, большинство белых осели в Африке только потому, что в других местах не могли проявить свою индивидуальность. К примеру, ты, Питер.
— Это справедливо, — не стал спорить Карр. — Мне тоже нравится все делать по-своему. Но я не лезу в постели чужих жен и стараюсь без необходимости не махать кулаками.
— Как же вы подружились? — спросил Флетч Карр ответил после короткой паузы.
— Очень просто. Члены международного братства пилотов. Примерно одного возраста. Оказались в одном месте и в одно время.
— Уолтер Флетчер очень энергичный человек, — добавила Шейла.
— Только энергию эту он тратит не по назначению, — пробормотал Карр.
— Почему ты так говоришь? — укорила его Шейла.
— У него собственный самолет, много работы…
— Вечно он выпендривается. Бросает вызов нам всем, вот что он делает. В прошлом году мы решили прекратить полеты в Уганду. Слишком много требовалось заполнять бумаг. Слишком велика была опасность для самолетов и пассажиров. А вот Уолтер Флетчер летал и летал в Уганду и обратно. За год заработал столько же, сколько мы — за три. Если говорить о деньгах, — Карр посмотрел на Луну. — И где он сейчас?
— Но вы же приехали с ним в отель на встречу с нами, — подчеркнул Флетч.
— Именно так. Я приехал, а вот он — нет.
— Вы сказали, что он просил вас оказать ему моральную поддержку.
— Правильно, — Карр допил виски. — Моральная поддержка Уолтеру необходима. Пообедаешь с нами, Джума?
Джума посмотрел на Шейлу.
— Нет, благодарю. Я уже поел.
В свете свечей взгляды Карра и Флетча встретились.
— Все вышесказанное не имеет к вам никакого отношения.
— О, я вижу, — вздохнул Флетч.
— Ты сможешь провести с нами несколько дней, Питер? — спросила Шейла.
— Только несколько. Я должен переправить группу французских управляющих отелями в Масаи Мара. Из Найроби. Они путешествуют, изучая опыт отелей фирмы «Блок». Меня не будет две ночи.
— Масаи Мара, — повторил Флетч. — Я слышал, красивое место.
— Составьте мне компанию, — улыбнулся Карр. — Места в самолете хватит.
— Если раньше мы не получим известий от Уолтера, — напомнила Шейла.
— Да, — кивнул Карр. — Я сказал его адвокату, где нас найти.
— А кто летает на втором вашем самолете? — поинтересовался Флетч.
— Молодой кениец. Зарабатывает нам деньги, которые я транжирю, сидя на земле. Вот так сказывается возраст и проявляются чувства собственника. В Масаи Мара он, однако, слетать не сможет. Его самолет зафрахтовали для полета на Мадагаскар.
— Боюсь, мы доставляем массу хлопот… — начал Флетч.
— Почему? — прервал его Карр. — Хорошая компания нам только в радость. А завтра мы еще и поработаем.
— Неужели вы предпочли бы сидеть в номере отеля в Найроби? — спросила Шейла.
В какой уж раз Барбара отогнала мух, покушающихся на ее рис.
— Я ездил к колдунье в Тика, — Карр смотрел на Шейлу. — Вместе с Барбарой и младшим Флетчем. Там, собственно, Джума и присоединился к нам.
— Она тебя воодушевила?
— Да. Сказала, что я ищу то, чего не терял. Когда я ответил, что я ищу место, она отправила меня на юг, к реке и холмам.
— Там мы и находимся, — кивнула Шейла.
— Она сказала, что люди, которые жили здесь раньше, хотят, чтобы мы их нашли. Тогда их будут помнить.
— Она сказала, что мы их найдем?
— Вроде бы она в этом не сомневалась.
— В данный момент сгодится любое доброе слово, от кого бы оно ни исходило.
В палатке-кухне звучала итальянская любовная песня. Джума, Уинстон, Раффлз и еще пять или шесть парней пели вместе с певцом, по-итальянски.
Флетч не мог определить, откуда доносилось пение птиц, которое он слышал, то ли из джунглей, то ли с магнитофонной ленты. Птицы тоже подпевали певцу.
— Барбара? Встань, пожалуйста!
После обеда они вновь вернулись к складным стульям. Карр налил всем бренди.
Появился Джума. Городскую одежду он сменил на кусок материи, обернутый вокруг бедер. В руках он нее другой кусок, прямоугольный, размерами четыре на пять с половиной футов.
Даже в свете свечей материя переливалась красным, зеленым, желтым цветами.
— Ах, Джума, идеальное решение! — воскликнула Шейла. — Канга!
Джума словно и не слышал ее.
Когда Барбара поднялась, Джума обмотал ее материей под мышками, выше груди, верхние концы завязал узлом.
Получилось длинное, ниспадающее вниз платье.
Барбара оглядела себя.
— Клево!
— Куда лучше галифе, — поддакнул Флетч.
Джума снял с Барбары кусок материи и сложил его вдоль. Обхватил им бедра Барбары, как петлей, держа оба конца в одной руке. Несколько ловких движений, и кусок материи превратился в юбку.
— Другой одежды тебе здесь не нужно.
— Ничего сверху? — удивилась Барбара.
— Если хочешь, я достану тебе бусы.
Вновь он снял с нее материю. Сложил вчетверо. Теперь получилась совсем короткая юбочка.
— Так тебе будет прохладно.
Глянув ниже юбки, на обтянутые лыжными брюками ноги, Барбара вздохнула.
— Это точно.
— Твоя юбочка очень гармонирует с лыжными ботинками, — улыбнулся Флетч.
— Между прочим, канга носят и мужчины. Пожалуйста, встань, Флетч.
Флетч поставил стакан с бренди на землю и встал. Джума набросил канга на плечи Флетча.
— Уберегает от ожогов.
Сложил кусок материи вчетверо и обратил в юбку уже на талии Флетча.
И тут под боком у Флетча громко рыгнули.
Схватив стакан обеими руками, обезьяна, самец, допивала бренди Флетча.
— Стой, — Карр вскочил. — Надо подержать нашего приятеля взаперти, пока бренди не выветрится, — он осторожно двинулся к обезьяне. — Неизвестно, что он может натворить.
— Совсем, как твой отец, Флетч, — заметила Барба ра.
Джума сдернул канга с бедер Флетча и протянул Барбаре.
— Это мне? Подарок?
— Да, — кивнул Джума. — Я достал канга для тебя. Теперь ты будешь одета как полагается и тебе не будет жарко.