— У него есть недостатки, — признал Флетч.
— А Ли Оллен Парк не пропустит ни одной юбки. Я с такими сталкивалась. И шофер губернатора…
— Шустрик Грасселли.
— У него тело гориллы, а мозг — тритона. Барри Хайнс…
— Я вижу, что у нас не команда, а сумасшедший дом.
— Флетч, дорогой, вот вы кажетесь мне вполне нормальным.
Флетч взглянул на часы. Без двадцати двенадцать.
— Не опоздать бы к автобусу, — он подошел к кровати, защелкнул замки чемодана. — В час митинг в торговом центре. А вечером большой митинг в Мелвилле.
Фредди осталась в кресле.
— Так где скрывается губернатор во время своих отлучек?
— Шустрик рассказал мне, что он едет в безымянный коттедж у безымянного озера и отсыпается там.
— Отсыпается?
— Несколько суток спит, а в промежутках читает.
— Занятно.
— Не стану утверждать, что я ему поверил.
Фредди поднялась.
— Флетч, пусть этот разговор останется между нами.
— Другого и быть не может.
Фредди направилась к двери.
— Возможно, мы чего-то не заметили, не увидели, не услышали. Вы понимаете… Есть же у нас мисс Салливан, которая так жестоко обошлась с этой журналисткой из местной газеты. Она очень злобная женщина.
Флетч опустил чемодан на пол.
— Я хочу попросить вас еще об одном, Фредди.
— Не обещаю, что выполню вашу просьбу.
— Будьте настороже ради собственного блага. Кто-то убивает женщин. Вы — женщина.
— Я вам еще этого не доказала.
— Я видел, как вы складывали мой пиджак.
— О.
— Хотите снова поцеловать меня в нос?
— Вы меня эксплуатируете, — Фредди поцеловала его в губы.
Тут же Флетчу пришлось оторваться от нее, чтобы ответить на телефонный звонок.
— Завтра вас ждет то же самое, — заявил хриплый пропитый мужской голос.
— Могу я узнать, с кем говорю?
— С лучшим репортером «Ньюсбилл», мерзавец ты этакий.
— А, Хэнреган. А я-то думал, что вы уже летите в Нью-Йорк, получать Пулицеровскую премию.
— Завтра вас ждет много интересного. Особенно для тех, кто отказывается говорить со мной насчет убийств. Я собираюсь опубликовать вопросы, на которые мне не дали ответа. Где, например, был Кэкстон Уилер, когда Элис Элизабет Шилдз вышвырнули через окно его спальни? Где она провела четыре предыдущих ночи? Почему Барри Хайнса выгнали из университета штата Айдахо? Расстрелял ли Уолш Уилер группу подростков, когда служил в армии?
— Не расстреливал.
— Вопросы — пустяк, сынок. Главное — ответы или их отсутствие.
— Барри Хайнса выгнали из университета, потому что он не смог осилить химию. Такое случается со многими.
— Кому какое дело. Вы же ухватили суть?
— Вы делаете успехи, Хэнреган. Если я-таки устрою вам интервью, вы опубликуете ответы? Или опять что-нибудь выдумаете?
— Тебе придется рискнуть, парень. Если я не смогу опубликовать то, что напоминает ответы, придется ограничиться вопросами.
— Я все понял. Счастливо, Майкл.
Флетч тут же перезвонил Барри Хайнсу и попросил найти Уолша и передать тому, что он должен выкроить время для встречи с Майклом Джи. Хэнреганом и Фредерикой Эрбатнот.
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
— А Ли Оллен Парк не пропустит ни одной юбки. Я с такими сталкивалась. И шофер губернатора…
— Шустрик Грасселли.
— У него тело гориллы, а мозг — тритона. Барри Хайнс…
— Я вижу, что у нас не команда, а сумасшедший дом.
— Флетч, дорогой, вот вы кажетесь мне вполне нормальным.
Флетч взглянул на часы. Без двадцати двенадцать.
— Не опоздать бы к автобусу, — он подошел к кровати, защелкнул замки чемодана. — В час митинг в торговом центре. А вечером большой митинг в Мелвилле.
Фредди осталась в кресле.
— Так где скрывается губернатор во время своих отлучек?
— Шустрик рассказал мне, что он едет в безымянный коттедж у безымянного озера и отсыпается там.
— Отсыпается?
— Несколько суток спит, а в промежутках читает.
— Занятно.
— Не стану утверждать, что я ему поверил.
Фредди поднялась.
— Флетч, пусть этот разговор останется между нами.
— Другого и быть не может.
Фредди направилась к двери.
— Возможно, мы чего-то не заметили, не увидели, не услышали. Вы понимаете… Есть же у нас мисс Салливан, которая так жестоко обошлась с этой журналисткой из местной газеты. Она очень злобная женщина.
Флетч опустил чемодан на пол.
— Я хочу попросить вас еще об одном, Фредди.
— Не обещаю, что выполню вашу просьбу.
— Будьте настороже ради собственного блага. Кто-то убивает женщин. Вы — женщина.
— Я вам еще этого не доказала.
— Я видел, как вы складывали мой пиджак.
— О.
— Хотите снова поцеловать меня в нос?
— Вы меня эксплуатируете, — Фредди поцеловала его в губы.
Тут же Флетчу пришлось оторваться от нее, чтобы ответить на телефонный звонок.
— Завтра вас ждет то же самое, — заявил хриплый пропитый мужской голос.
— Могу я узнать, с кем говорю?
— С лучшим репортером «Ньюсбилл», мерзавец ты этакий.
— А, Хэнреган. А я-то думал, что вы уже летите в Нью-Йорк, получать Пулицеровскую премию.
— Завтра вас ждет много интересного. Особенно для тех, кто отказывается говорить со мной насчет убийств. Я собираюсь опубликовать вопросы, на которые мне не дали ответа. Где, например, был Кэкстон Уилер, когда Элис Элизабет Шилдз вышвырнули через окно его спальни? Где она провела четыре предыдущих ночи? Почему Барри Хайнса выгнали из университета штата Айдахо? Расстрелял ли Уолш Уилер группу подростков, когда служил в армии?
— Не расстреливал.
— Вопросы — пустяк, сынок. Главное — ответы или их отсутствие.
— Барри Хайнса выгнали из университета, потому что он не смог осилить химию. Такое случается со многими.
— Кому какое дело. Вы же ухватили суть?
— Вы делаете успехи, Хэнреган. Если я-таки устрою вам интервью, вы опубликуете ответы? Или опять что-нибудь выдумаете?
— Тебе придется рискнуть, парень. Если я не смогу опубликовать то, что напоминает ответы, придется ограничиться вопросами.
— Я все понял. Счастливо, Майкл.
Флетч тут же перезвонил Барри Хайнсу и попросил найти Уолша и передать тому, что он должен выкроить время для встречи с Майклом Джи. Хэнреганом и Фредерикой Эрбатнот.
Глава 28
Флетч открыл заднюю дверцу арендованного черного седана.
— Уолш сказал, что следует поехать с вами в торговый центр.
Дорис Уилер дружески кивнула ему.
— Отлично.
Он нашел Уолша, без пальто и галстука, на тротуаре у отеля. Ледяным тоном, цедя слова, Уолш сообщил, что согласен встретиться с Фредерикой Эрбатнот и Майклом Джи. Хэнреганом, если Флетч полагает, что это необходимо.
— Мне сесть впереди? — женщины, Дорис Уилер и мисс Салливан, занимали практически все заднее сидение. Шофера автомобиля Флетч видел впервые.
— Нет, нет, — возразила Дорис Уилер. — Места вам хватит. Зайдите с другой стороны.
Флетч обошел машину, открыл дверцу, сел, потеснив высокую, коротко стриженную, с большим носом, мисс Салливан. В итоге она оказалась посередине, и ей пришлось поставить ноги на возвышение, под которым проходила труба глушителя. В таком нелепом положении она напоминала большую собаку, посаженную в маленькую конуру.
— Мы не знакомы, — обратился к ней Флетч. — Ай-эм Флетчер.
Мисс Салливан холодно кивнула.
— Салли.
Атобус с командой кандидата отвалил от тротуара. За ним последовал автобус прессы. Тронулись с места легковушки добровольцев и микроавтобусы телекомпаний, формируя караван.
— Пристраивайтесь за вторым автобусом, — скомандовала водителю Дорис Уилер.
У выезда на улицу образовалась пробка. Швейцар отеля пытался остановить проезжающие машины, чтобы освободить путь каравану, но водители Фармингдейла не прониклись почтением к его золотисто-зеленой униформе, а потому улицу огласили автомобильные гудки: местные избиратели желали без промедления ехать по своим делам.
Зеленый «мустанг» добровольца и синий пикап вклинились между арендованным черным седаном и вторым автобусом. На заднем бампере пикапа наклейка с надписью: «ПОГУДИ ЗА АПТОНА».
Водитель нажал на клаксон.
— Перестаньте, — осадила его Дорис Уилер.
— Я слышал, утром вы не поладили с местной журналисткой, — Флетч повернулся к мисс Салливан.
— Корова, — фыркнула та.
— Она нагрубила вам или что?
— Тупица.
— Я же велела вам пристроиться за вторым автобусом, — обратилась Дорис к водителю.
Автобусы и автомобили остановились на красный свет. Водитель посмотрел на Дорис Уилер в зеркало за днего обзора, не пытаясь обогнать зеленый «мустанг» и синий пикап. Да и стояли машины бампер к бамперу.
— Чем она вас оскорбила? — спросил Флетч.
— Все интервью с миссис Уилер планирую я.
— Ей не требовалось интервью. Она лишь хотела побыть рядом, понаблюдать, послушать.
— В это утро у нас не было времени для таких, как она. И в дальнейшем не навязывайте нам своих протеже, Флетчер. Не лезьте не в свои дела.
— Мои «дела», как вы изволили выразиться, избирательная кампания в целом. И грести мы должны в одну сторону.
— Тихо, тихо, — Дорис Уилер похлопала Салли по коленке. — Мистер Флетчер работает на нас. И мы рассчитываем на его помощь. Вы же приложите все силы, чтобы помочь нам, не так ли мистер Флетчер?
Даже в этих, вроде бы вежливых фразах, чувствовались командные нотки.
Зажегся зеленый свет, и караван двинулся дальше.
— Обгоните эти две машины, — взялась за старое Дорис Уилер.
— Автобусы никуда от нас не денутся, мадам.
— Я сказала, обгоните их!
Вновь водитель глянул в зеркало заднего обзора. На главной улице Фармингдейла черный седан вывалился из каравана на полосу встречного движения. Приближающийся желтый «кадиллак» взвизгнул тормозами. Сзади в него врезалась «хонда». Черный седан вернулся в свой ряд уже впереди пикапа, но за зеленым «мустангом».
— Сумасшедший, — бросила Дорис Уилер. — Обгоните и эту машину.
— При первой возможности, — пообещал водитель.
— Оставьте эти разговоры, — отрезала Дорис Уилер. — Делайте, что вам говорят!
Они миновали центр Фармингдейла, и встречных машин заметно поубавилось. Водитель вновь выехал на полосу встречного движения, обошел «мустанг» и вклинился между ним и автобусом прессы.
— Местных журналистов надо гладить по шерстке, продолжил Флетч. — Сегодня Джуди Надич пишет для «Фармингдейл вьюз». А через три года может стать обозревателем «Вашингтон пост».
— Через три года она будет стирать ползунки и готовить обед своему толстому мужу, — возразила Салли.
— Не пойму, о чем вы говорите, — вмешалась Дорис Уилер.
— О глупой корове, что заявилась к нам этим утром.
— Какой именно?
— Той, что улыбалась. Она думала, что разрешение Флетчера откроет ей все двери. Показала мне какой-то листок с нацарапанными на нем словами, — Салли фыркнула. — Думала, что эти слова что-то да значат.
— Вы послали ее к нам, Флетчер?
— Она могла стать вам другом на всю жизнь. Для молодой журналистки не часто выпадает шанс написать статью о жене кандидата в президенты. Эта статья могла бы послужить трамплином для ее карьеры.
— Ранее вы участвовали в избирательных кампаниях, Флетчер? — спросила Дорис Уилер.
— Нет, мадам.
— До сих пор не могу понять, почему Кэкстон взял вас.
— Чтобы делать ошибки, мадам, — без запинки ответил Флетчер. — Чтобы придать кампании ауру юности и любительства, — Дорис злобно глянула на него. Чтобы меня могли обвинить во всех недоработках и уволить до первичных выборов в Пенсильвании и Калифорнии. Чтобы я согрел место для Грэхема Кидуэлла, теперь и Салли смотрела на него, как на котенка, перевернувшего блюдечко с молоком. — Чтобы отправить меня домой на автобусе.
Они выехали на автостраду. Вновь повалил снег.
— И с чего это Уолш решил обратиться к вам, — добавила Дорис Уилер.
— Я знаю, как управляться с ксероксом.
— Мне известно, что в армии вы оказали моему сыну важную услугу, — Дорис поправила пальто. — Но, откровенно говоря, не могу взять в толк, зачем вы понадобились ему сейчас.
Водитель ехал так близко от автобуса прессы, что стекло постоянно обдавало грязью и песком, вылетавшими из-под задних колес. Дворники работали с максимальной скоростью. Всю машину, даже заднее стекло, забросало грязью.
— Сумасшедший! — заорала на водителя Дорис. — Сбросьте скорость! Отстаньте от автобуса!
— Не хочу, чтобы кто-то вклинился между нами, — ответил водитель.
— Сумасшедший! И где только Барри нашел такого водителя.
— В свободное время, когда я не вожу идиотов, я — пожарник, — пояснил водитель.
Глаза Дорис вылезли из орбит.
— Что ж, считайте, что вас выгнали с обеих работ.
Салли достала из сумочки ручку и блокнот, сделала пометку.
В зеркало заднего обзора водитель посмотрел на Флетча.
— Что ж, — Дорис откинулась на спинку сидения, давайте подумаем, чем же вы можете нам помочь.
Флетч постарался показать, что он весь внимание. Еще со школы он знал, что учителям и лекторам это всегда по нутру.
— Мой муж, Флетчер, легко поддается чужому влиянию. Он умный, энергичный, кто с этим спорит. Но постоянно интересуется мнением окружающих. Видите ли, он всегда сомневается в собственных суждениях.
— Слушает, что говорят советники? — предположил Флетч.
— Он слушает всех. И особое впечатление производит на него последняя услышанная идея.
— Чего бы она не касалась, — ввернула Салли.
— Такой он впечатлительный? — изобразил удивление Флетч.
— Я знаю его больше тридцати лет.
— С той поры, как умерла Барбара?
Дорис уставилась на него, словно он громко пукнул.
— Какая Барбара?
— Неважно.
— Я понимаю, вам льстит внимание губернатора, его интерес к вашим мыслям.
— Конечно.
— И эту ерунду, я про «Новую реальность», он почерпнул от вас.
— Не совсем.
— Молодежь считает особым долгом дискредитировать устои вашего общества.
— А что в этом плохого?
— Политически, это самоубийство. Как я и сказала вчера вечером. Разрушить их невозможно. И это единственная реальность.
Водитель сбавил скорость и разрыв с автобусами увеличился. Добровольцы не решались обогнать машину, в которой ехала Дорис Уилер.
— Беда Кэкстона в том, что он не всегда представляет себе последствия того или иного шага. И зачастую не знает, к чему приведут его высказывания. Утром я долго беседовала об этом с Эндрю Эсти.
— Правда?
Салли кивнула.
— Рассказала ему о моем дедушке, проповеднике из Небраски… — Дорис Уилер повторила рассказ о дедушке и Флетчу. Именно его сын, отец Дорис, нашел месторождение нефти.
Флетч перестал слушать. Этому он тоже научился еще в школе.
Микроавтобус «Эн-би-си ти-ви ньюс»[13] вывалился из каравана и начал обгонять машину Дорис Уилер.
— Прибавь газу! — крикнула она водителю. — Мы отстаем от автобусов.
Черный седан помчался наперегонки с микроавтобусом «Эн-би-си».
— Как хорошо, — вздохнул Флетч. — Всегда мечтал сняться в «Бен Гуре».[14]
— Сумасшедший, — отреагировала Дорис Уилер. Микроавтобус «Си-би-эс» держался следом за микроавтобусом «Эн-би-си». Микроавтобус «Эй-би-си»[15] начал обходить машину Дорис Уилер справа. Теперь седан забрасывали грязью с двух сторон.
— В разговоре с Кэкстоном нужно проявлять осмотрительность, — подвела итог Дорис. — Ваша работа — оберегать его, даже от себя самого. Избирательная кампания — не прогулка по летнему саду.
Разрыв с автобусами увеличивался и увеличивался.
— А что вы думаете об этих убийствах? — спросил Флетч.
— Вы имеете в виду женщин? — спросила Дорис Уилер.
— Вы, стало быть, в курсе.
— Естественно.
— Есть какие-либо предположения на этот счет?
Поворот к торговому центру начинался на вершине небольшого холма. Так как двигался караван с приличной скоростью, при прохождении поворота могли возникнуть сложности. Так, собственно, оно и произошло. Зеленый «мустанг» просто проскочил мимо и теперь ему предстояло преодолеть немало миль до ближайшей дорожной развязки.
— Нет, предположений у нас нет, — ответила Дорис. — И не наше это дело. Убийствами должна заниматься полиция.
Автобусы уже замерли на автостоянке торгового центра. Собравшаяся толпа, две или три тысячи человек, топтались в мокром снегу, ожидая появления кандидата.
— А почему нас не сопровождает полиция?
— Чего только не хватает избирательной кампании, так это полицейского расследования, — ответила Салли.
— Вы не верите в закон и порядок?
Салли наградила его презрительным взглядом. Водитель остановил машину на приличном расстоянии от автобусов. Посреди самой большой лужи. И замер. Похоже, он не собирался открывать дверцы своим пассажирам.
Дорис открыла дверцу сама.
— Какая грязная машина.
— Не волнуйтесь, — пробормотал водитель. — Больше вы ее не увидите.
— Я же сказала, что подам на вас жалобу, — Дорис Уилер вылезла из кабины.
— Вы можете быть женой президента Соединенных Штатов, — прокричал вслед водитель, — но в Фармингдейле вы — старая карга!
Салли последовала за Дорис Уилер. Флетч вышел с другой стороны.
— И за вашего мужа я голосовать не буду! — не унимался водитель. — Нечего ему делать в Белом Доме, если его жена — такая сука.
Седан рванул с места, окатив их грязью.
— Мой Бог! — Дорис Уилер посмотрела на заляпаную юбку. На внушительных размеров лужу, в центре которой они стояли. На удаляющуюся машину. — Мы же взяли машину на целый день. Он не может бросить нас здесь.
Флетч наблюдал, как арендованный седан повернул к автостраде.
— Как видите, может. Что он, собственно, и сделал.
— Уолш сказал, что следует поехать с вами в торговый центр.
Дорис Уилер дружески кивнула ему.
— Отлично.
Он нашел Уолша, без пальто и галстука, на тротуаре у отеля. Ледяным тоном, цедя слова, Уолш сообщил, что согласен встретиться с Фредерикой Эрбатнот и Майклом Джи. Хэнреганом, если Флетч полагает, что это необходимо.
— Мне сесть впереди? — женщины, Дорис Уилер и мисс Салливан, занимали практически все заднее сидение. Шофера автомобиля Флетч видел впервые.
— Нет, нет, — возразила Дорис Уилер. — Места вам хватит. Зайдите с другой стороны.
Флетч обошел машину, открыл дверцу, сел, потеснив высокую, коротко стриженную, с большим носом, мисс Салливан. В итоге она оказалась посередине, и ей пришлось поставить ноги на возвышение, под которым проходила труба глушителя. В таком нелепом положении она напоминала большую собаку, посаженную в маленькую конуру.
— Мы не знакомы, — обратился к ней Флетч. — Ай-эм Флетчер.
Мисс Салливан холодно кивнула.
— Салли.
Атобус с командой кандидата отвалил от тротуара. За ним последовал автобус прессы. Тронулись с места легковушки добровольцев и микроавтобусы телекомпаний, формируя караван.
— Пристраивайтесь за вторым автобусом, — скомандовала водителю Дорис Уилер.
У выезда на улицу образовалась пробка. Швейцар отеля пытался остановить проезжающие машины, чтобы освободить путь каравану, но водители Фармингдейла не прониклись почтением к его золотисто-зеленой униформе, а потому улицу огласили автомобильные гудки: местные избиратели желали без промедления ехать по своим делам.
Зеленый «мустанг» добровольца и синий пикап вклинились между арендованным черным седаном и вторым автобусом. На заднем бампере пикапа наклейка с надписью: «ПОГУДИ ЗА АПТОНА».
Водитель нажал на клаксон.
— Перестаньте, — осадила его Дорис Уилер.
— Я слышал, утром вы не поладили с местной журналисткой, — Флетч повернулся к мисс Салливан.
— Корова, — фыркнула та.
— Она нагрубила вам или что?
— Тупица.
— Я же велела вам пристроиться за вторым автобусом, — обратилась Дорис к водителю.
Автобусы и автомобили остановились на красный свет. Водитель посмотрел на Дорис Уилер в зеркало за днего обзора, не пытаясь обогнать зеленый «мустанг» и синий пикап. Да и стояли машины бампер к бамперу.
— Чем она вас оскорбила? — спросил Флетч.
— Все интервью с миссис Уилер планирую я.
— Ей не требовалось интервью. Она лишь хотела побыть рядом, понаблюдать, послушать.
— В это утро у нас не было времени для таких, как она. И в дальнейшем не навязывайте нам своих протеже, Флетчер. Не лезьте не в свои дела.
— Мои «дела», как вы изволили выразиться, избирательная кампания в целом. И грести мы должны в одну сторону.
— Тихо, тихо, — Дорис Уилер похлопала Салли по коленке. — Мистер Флетчер работает на нас. И мы рассчитываем на его помощь. Вы же приложите все силы, чтобы помочь нам, не так ли мистер Флетчер?
Даже в этих, вроде бы вежливых фразах, чувствовались командные нотки.
Зажегся зеленый свет, и караван двинулся дальше.
— Обгоните эти две машины, — взялась за старое Дорис Уилер.
— Автобусы никуда от нас не денутся, мадам.
— Я сказала, обгоните их!
Вновь водитель глянул в зеркало заднего обзора. На главной улице Фармингдейла черный седан вывалился из каравана на полосу встречного движения. Приближающийся желтый «кадиллак» взвизгнул тормозами. Сзади в него врезалась «хонда». Черный седан вернулся в свой ряд уже впереди пикапа, но за зеленым «мустангом».
— Сумасшедший, — бросила Дорис Уилер. — Обгоните и эту машину.
— При первой возможности, — пообещал водитель.
— Оставьте эти разговоры, — отрезала Дорис Уилер. — Делайте, что вам говорят!
Они миновали центр Фармингдейла, и встречных машин заметно поубавилось. Водитель вновь выехал на полосу встречного движения, обошел «мустанг» и вклинился между ним и автобусом прессы.
— Местных журналистов надо гладить по шерстке, продолжил Флетч. — Сегодня Джуди Надич пишет для «Фармингдейл вьюз». А через три года может стать обозревателем «Вашингтон пост».
— Через три года она будет стирать ползунки и готовить обед своему толстому мужу, — возразила Салли.
— Не пойму, о чем вы говорите, — вмешалась Дорис Уилер.
— О глупой корове, что заявилась к нам этим утром.
— Какой именно?
— Той, что улыбалась. Она думала, что разрешение Флетчера откроет ей все двери. Показала мне какой-то листок с нацарапанными на нем словами, — Салли фыркнула. — Думала, что эти слова что-то да значат.
— Вы послали ее к нам, Флетчер?
— Она могла стать вам другом на всю жизнь. Для молодой журналистки не часто выпадает шанс написать статью о жене кандидата в президенты. Эта статья могла бы послужить трамплином для ее карьеры.
— Ранее вы участвовали в избирательных кампаниях, Флетчер? — спросила Дорис Уилер.
— Нет, мадам.
— До сих пор не могу понять, почему Кэкстон взял вас.
— Чтобы делать ошибки, мадам, — без запинки ответил Флетчер. — Чтобы придать кампании ауру юности и любительства, — Дорис злобно глянула на него. Чтобы меня могли обвинить во всех недоработках и уволить до первичных выборов в Пенсильвании и Калифорнии. Чтобы я согрел место для Грэхема Кидуэлла, теперь и Салли смотрела на него, как на котенка, перевернувшего блюдечко с молоком. — Чтобы отправить меня домой на автобусе.
Они выехали на автостраду. Вновь повалил снег.
— И с чего это Уолш решил обратиться к вам, — добавила Дорис Уилер.
— Я знаю, как управляться с ксероксом.
— Мне известно, что в армии вы оказали моему сыну важную услугу, — Дорис поправила пальто. — Но, откровенно говоря, не могу взять в толк, зачем вы понадобились ему сейчас.
Водитель ехал так близко от автобуса прессы, что стекло постоянно обдавало грязью и песком, вылетавшими из-под задних колес. Дворники работали с максимальной скоростью. Всю машину, даже заднее стекло, забросало грязью.
— Сумасшедший! — заорала на водителя Дорис. — Сбросьте скорость! Отстаньте от автобуса!
— Не хочу, чтобы кто-то вклинился между нами, — ответил водитель.
— Сумасшедший! И где только Барри нашел такого водителя.
— В свободное время, когда я не вожу идиотов, я — пожарник, — пояснил водитель.
Глаза Дорис вылезли из орбит.
— Что ж, считайте, что вас выгнали с обеих работ.
Салли достала из сумочки ручку и блокнот, сделала пометку.
В зеркало заднего обзора водитель посмотрел на Флетча.
— Что ж, — Дорис откинулась на спинку сидения, давайте подумаем, чем же вы можете нам помочь.
Флетч постарался показать, что он весь внимание. Еще со школы он знал, что учителям и лекторам это всегда по нутру.
— Мой муж, Флетчер, легко поддается чужому влиянию. Он умный, энергичный, кто с этим спорит. Но постоянно интересуется мнением окружающих. Видите ли, он всегда сомневается в собственных суждениях.
— Слушает, что говорят советники? — предположил Флетч.
— Он слушает всех. И особое впечатление производит на него последняя услышанная идея.
— Чего бы она не касалась, — ввернула Салли.
— Такой он впечатлительный? — изобразил удивление Флетч.
— Я знаю его больше тридцати лет.
— С той поры, как умерла Барбара?
Дорис уставилась на него, словно он громко пукнул.
— Какая Барбара?
— Неважно.
— Я понимаю, вам льстит внимание губернатора, его интерес к вашим мыслям.
— Конечно.
— И эту ерунду, я про «Новую реальность», он почерпнул от вас.
— Не совсем.
— Молодежь считает особым долгом дискредитировать устои вашего общества.
— А что в этом плохого?
— Политически, это самоубийство. Как я и сказала вчера вечером. Разрушить их невозможно. И это единственная реальность.
Водитель сбавил скорость и разрыв с автобусами увеличился. Добровольцы не решались обогнать машину, в которой ехала Дорис Уилер.
— Беда Кэкстона в том, что он не всегда представляет себе последствия того или иного шага. И зачастую не знает, к чему приведут его высказывания. Утром я долго беседовала об этом с Эндрю Эсти.
— Правда?
Салли кивнула.
— Рассказала ему о моем дедушке, проповеднике из Небраски… — Дорис Уилер повторила рассказ о дедушке и Флетчу. Именно его сын, отец Дорис, нашел месторождение нефти.
Флетч перестал слушать. Этому он тоже научился еще в школе.
Микроавтобус «Эн-би-си ти-ви ньюс»[13] вывалился из каравана и начал обгонять машину Дорис Уилер.
— Прибавь газу! — крикнула она водителю. — Мы отстаем от автобусов.
Черный седан помчался наперегонки с микроавтобусом «Эн-би-си».
— Как хорошо, — вздохнул Флетч. — Всегда мечтал сняться в «Бен Гуре».[14]
— Сумасшедший, — отреагировала Дорис Уилер. Микроавтобус «Си-би-эс» держался следом за микроавтобусом «Эн-би-си». Микроавтобус «Эй-би-си»[15] начал обходить машину Дорис Уилер справа. Теперь седан забрасывали грязью с двух сторон.
— В разговоре с Кэкстоном нужно проявлять осмотрительность, — подвела итог Дорис. — Ваша работа — оберегать его, даже от себя самого. Избирательная кампания — не прогулка по летнему саду.
Разрыв с автобусами увеличивался и увеличивался.
— А что вы думаете об этих убийствах? — спросил Флетч.
— Вы имеете в виду женщин? — спросила Дорис Уилер.
— Вы, стало быть, в курсе.
— Естественно.
— Есть какие-либо предположения на этот счет?
Поворот к торговому центру начинался на вершине небольшого холма. Так как двигался караван с приличной скоростью, при прохождении поворота могли возникнуть сложности. Так, собственно, оно и произошло. Зеленый «мустанг» просто проскочил мимо и теперь ему предстояло преодолеть немало миль до ближайшей дорожной развязки.
— Нет, предположений у нас нет, — ответила Дорис. — И не наше это дело. Убийствами должна заниматься полиция.
Автобусы уже замерли на автостоянке торгового центра. Собравшаяся толпа, две или три тысячи человек, топтались в мокром снегу, ожидая появления кандидата.
— А почему нас не сопровождает полиция?
— Чего только не хватает избирательной кампании, так это полицейского расследования, — ответила Салли.
— Вы не верите в закон и порядок?
Салли наградила его презрительным взглядом. Водитель остановил машину на приличном расстоянии от автобусов. Посреди самой большой лужи. И замер. Похоже, он не собирался открывать дверцы своим пассажирам.
Дорис открыла дверцу сама.
— Какая грязная машина.
— Не волнуйтесь, — пробормотал водитель. — Больше вы ее не увидите.
— Я же сказала, что подам на вас жалобу, — Дорис Уилер вылезла из кабины.
— Вы можете быть женой президента Соединенных Штатов, — прокричал вслед водитель, — но в Фармингдейле вы — старая карга!
Салли последовала за Дорис Уилер. Флетч вышел с другой стороны.
— И за вашего мужа я голосовать не буду! — не унимался водитель. — Нечего ему делать в Белом Доме, если его жена — такая сука.
Седан рванул с места, окатив их грязью.
— Мой Бог! — Дорис Уилер посмотрела на заляпаную юбку. На внушительных размеров лужу, в центре которой они стояли. На удаляющуюся машину. — Мы же взяли машину на целый день. Он не может бросить нас здесь.
Флетч наблюдал, как арендованный седан повернул к автостраде.
— Как видите, может. Что он, собственно, и сделал.
Глава 29
— Добрый день, — поздоровался президент Соединенных Штатов. — Я хочу сделать короткое заявление.
— Короткое, как же, — обратился к телевизору Фил Нолтинг. — Стоило ради этого собирать журналистов в субботу. Спортивным болельщикам это не понравится.
Барри Хайнс повернулся к Флетчу.
— Вам звонил некий Олстон Чамберс. Сказал, что его телефонный номер у вас есть. Дважды звонил Рондолл Джеймс. Вот с этого номера, — и Барри протянул Флетчу полоску бумаги.
— О Джеймсе лучше забыть, — пробормотал Уолш.
Автобус стоял на площадке отдыха. Даже водитель поднялся со своего места, чтобы посмотреть пресс-конференцию президента.
— Готов поспорить, он хочет дать наказ на завтрашнюю воскресную проповедь, — вставил Пол Добсон. — Вперед с Богом и страной.
Кандидат, с царапиной на щеке, сидел на скамье у боковой стены салона и молча смотрел на экран.
Митинг в торговом центре не удался. Губернатор с микрофоном в руке забрался на крышу «форда» одного из добровольцев. Всякий раз, когда он пытался что-то сказать, из динамиков доносились какие-то завывания. Барри Хайнсу и водителю автобуса так и не удалось устранить неполадки. Тогда губернатор попытался говорить без микрофона. Но ветер, шум машин, въезжающих и выезжающих с автостоянки, рев пролетающих над торговым центром самолетов скомкали впечатление.
Дорис Уилер проигнорировала собравшихся поклонников кандидата и прямиком прошествовала в автобус, в грязной юбке и мокрых туфлях. Салли не отставала от нее ни на шаг, словно собачка на коротком поводке.
— Пожалуйста, больше не сажай меня в одну машину с твоей матерью, — попросил Уолша Флетч.
— Понятно, — кивнул Уолш. — Ох уж эта Салли, — его адамово яблоко ходило вверх-вниз. — Суровая дама.
— Шофер уехал, высадив их посреди лужи.
Уолш оглядел автостоянку.
— Ничего. Кто-нибудь из добровольцев отвезет их в дом престарелых. Может, оно и к лучшему. Меньше проблем.
Губернатор слез с мокрой крыши «форда» и сунул микрофон Ли Оллену Парку. Тот передал его добровольцу, последний — Барри Хайнсу.
Затем Кэкстон Уилер двинулся в толпу. Ему пожимали руки, толкали, чуть не сбили с ног. Маленькую девочку, сидящую на плечах отца, вырвало. Часть блевотины попала на волосы губернатора. Женщина зрелых лет попыталась его поцеловать, но дело кончилось тем, что она ногтем разодрала ему щеку. Неожиданно в толпе началась драка. Флетч видел, как трое мужчин сшибли четвертого, в кожаной куртке, на землю, щедро награждая пинками. Еще двое мужчин, постарше возрастом, начали их разнимать. Уолш метнулся к отцу, схватил за плечи, развернул и буквально затолкал обратно в автобус.
Со стоянки у торгового центра они отъехали раньше намеченного.
Когда автобус трогался с места, мужчина в кожаной куртке уже поднялся, с разбитым в кровь лицом, и прокричал им вслед что-то неразборчивое.
В автобусе Шустрик промыл царапину, продезинфицировал ее перекисью водорода. Губернатор широко улыбался.
— Не так-то просто завоевывать сердца и души избирателей. Можно найти работенку и полегче.
— Извините, — промямлил Барри Хайнс.
— Это все чертова погода, — успокоил его Уолш. Около двух часов автобусы и следовавшие за ними автомобили свернули на площадку отдыха, чтобы посмотреть выступление президента.
В салоне все молчали, пока президент зачитывал свое заявление.
— Технические достижения, имеющиеся в нашем распоряжении, особенно в области информации, пока не используются на благо народов планеты. Несомненно, что все нации только выиграют от более полного применения этих достижений в сфере образования и здравоохранения, при обмене научными данными и культурными программами, для контроля состояния окружающей среды. Поэтому сегодня я объявляю о создании специального совета Белого Дома, в состав которого войдут видные представители науки и культуры, с тем, чтобы они подготовили доклад о путях более эффективного использования научных достижений в области информации, дабы сделать еще один шаг на пути к миру и всеобщему процветанию, — президент оторвался от бумажки и оглядел собравшихся журналистов. — А теперь ваши вопросы, господа.
— Сукин сын, украл твою идею, — прокомментировал заявление президента Уолш.
Кандидат молча смотрел на экран.
Большинство вопросов касалось Центральной Америки, экономики. Среднего Востока, отношений с Россией. На вопрос о возможных дебатах с кем-либо из претендентов на его пост, президент ответил: «Пока еще рано даже думать об этом».
С окончанием пресс-конференции Барри Хайнс выключил телевизор.
— Сукин сын, украл твою идею, — громко повторил Уолш.
— Это точно, — губернатор оглядел свою команду и хохотнул. — Зато благодаря этому сукиному сыну на меня не будет дуться жена.
— Короткое, как же, — обратился к телевизору Фил Нолтинг. — Стоило ради этого собирать журналистов в субботу. Спортивным болельщикам это не понравится.
Барри Хайнс повернулся к Флетчу.
— Вам звонил некий Олстон Чамберс. Сказал, что его телефонный номер у вас есть. Дважды звонил Рондолл Джеймс. Вот с этого номера, — и Барри протянул Флетчу полоску бумаги.
— О Джеймсе лучше забыть, — пробормотал Уолш.
Автобус стоял на площадке отдыха. Даже водитель поднялся со своего места, чтобы посмотреть пресс-конференцию президента.
— Готов поспорить, он хочет дать наказ на завтрашнюю воскресную проповедь, — вставил Пол Добсон. — Вперед с Богом и страной.
Кандидат, с царапиной на щеке, сидел на скамье у боковой стены салона и молча смотрел на экран.
Митинг в торговом центре не удался. Губернатор с микрофоном в руке забрался на крышу «форда» одного из добровольцев. Всякий раз, когда он пытался что-то сказать, из динамиков доносились какие-то завывания. Барри Хайнсу и водителю автобуса так и не удалось устранить неполадки. Тогда губернатор попытался говорить без микрофона. Но ветер, шум машин, въезжающих и выезжающих с автостоянки, рев пролетающих над торговым центром самолетов скомкали впечатление.
Дорис Уилер проигнорировала собравшихся поклонников кандидата и прямиком прошествовала в автобус, в грязной юбке и мокрых туфлях. Салли не отставала от нее ни на шаг, словно собачка на коротком поводке.
— Пожалуйста, больше не сажай меня в одну машину с твоей матерью, — попросил Уолша Флетч.
— Понятно, — кивнул Уолш. — Ох уж эта Салли, — его адамово яблоко ходило вверх-вниз. — Суровая дама.
— Шофер уехал, высадив их посреди лужи.
Уолш оглядел автостоянку.
— Ничего. Кто-нибудь из добровольцев отвезет их в дом престарелых. Может, оно и к лучшему. Меньше проблем.
Губернатор слез с мокрой крыши «форда» и сунул микрофон Ли Оллену Парку. Тот передал его добровольцу, последний — Барри Хайнсу.
Затем Кэкстон Уилер двинулся в толпу. Ему пожимали руки, толкали, чуть не сбили с ног. Маленькую девочку, сидящую на плечах отца, вырвало. Часть блевотины попала на волосы губернатора. Женщина зрелых лет попыталась его поцеловать, но дело кончилось тем, что она ногтем разодрала ему щеку. Неожиданно в толпе началась драка. Флетч видел, как трое мужчин сшибли четвертого, в кожаной куртке, на землю, щедро награждая пинками. Еще двое мужчин, постарше возрастом, начали их разнимать. Уолш метнулся к отцу, схватил за плечи, развернул и буквально затолкал обратно в автобус.
Со стоянки у торгового центра они отъехали раньше намеченного.
Когда автобус трогался с места, мужчина в кожаной куртке уже поднялся, с разбитым в кровь лицом, и прокричал им вслед что-то неразборчивое.
В автобусе Шустрик промыл царапину, продезинфицировал ее перекисью водорода. Губернатор широко улыбался.
— Не так-то просто завоевывать сердца и души избирателей. Можно найти работенку и полегче.
— Извините, — промямлил Барри Хайнс.
— Это все чертова погода, — успокоил его Уолш. Около двух часов автобусы и следовавшие за ними автомобили свернули на площадку отдыха, чтобы посмотреть выступление президента.
В салоне все молчали, пока президент зачитывал свое заявление.
— Технические достижения, имеющиеся в нашем распоряжении, особенно в области информации, пока не используются на благо народов планеты. Несомненно, что все нации только выиграют от более полного применения этих достижений в сфере образования и здравоохранения, при обмене научными данными и культурными программами, для контроля состояния окружающей среды. Поэтому сегодня я объявляю о создании специального совета Белого Дома, в состав которого войдут видные представители науки и культуры, с тем, чтобы они подготовили доклад о путях более эффективного использования научных достижений в области информации, дабы сделать еще один шаг на пути к миру и всеобщему процветанию, — президент оторвался от бумажки и оглядел собравшихся журналистов. — А теперь ваши вопросы, господа.
— Сукин сын, украл твою идею, — прокомментировал заявление президента Уолш.
Кандидат молча смотрел на экран.
Большинство вопросов касалось Центральной Америки, экономики. Среднего Востока, отношений с Россией. На вопрос о возможных дебатах с кем-либо из претендентов на его пост, президент ответил: «Пока еще рано даже думать об этом».
С окончанием пресс-конференции Барри Хайнс выключил телевизор.
— Сукин сын, украл твою идею, — громко повторил Уолш.
— Это точно, — губернатор оглядел свою команду и хохотнул. — Зато благодаря этому сукиному сыну на меня не будет дуться жена.
Глава 30
— Как дела, господин прокурор? — поднявшись в номер отеля «Первый» в Мелвилле, Флетч улегся на кровать и позвонил Олстону Чамберсу. — У меня одна минута, не более. Должен встретиться в баре с Уолшем и двумя журналистами на предмет смерти и смерти. И смерти.
— Как ты, Флетч?
— Кручусь, как белка в колесе.
Часы показывали пять вечера. В восемь начинался митинг на крытом стадионе Мелвилла…
С трех до четырех Флетч просидел в радиостудии города Маккензи, организовавшей «горячую» линию, по которой кандидат отвечал на вопросы радиослушателей. Большинство вопросов касались мер социальной защиты малоимущих, дотаций фермерам, расширения дорожного строительства. Некоторые обращались с личными проблемами.
«Моя жена сейчас работает, денег не хватает, знаете ли, даже на еду. Это означает, что мои дети приходят после школы в пустой дом, мы просим соседку присмотреть за ними, но у нее артрит, она еле ходит, мы не знаем, что делают дети в наше отсутствие. Почему жизнь теперь не такая, как раньше? Когда я был маленьким, моя мама всегда была дома…»
Не раз упоминалась поднимающаяся волна преступности, что дало возможность кандидату упомянуть о горничной, убитой в отеле, где он провел ночь. Ровно час губернатор старался честно ответить на все вопросы, чего бы они не касались.
Затем малой скоростью Шустрик доставил их из Меккензи в Мелвилл. Губернатор читал на заднем сидении. На переднем Флетч смотрел на приближающиеся, а затем проплывающие мимо знаки ограничения скорости (55 миль в час). Стрелка спидометра при этом дрожала у цифры «30».
В отеле Флетчу передали кипу записок. Журналисты, освещающие кампанию, хотели встретиться с ним. (Ленсинг Сэйер, Фенелла Бейкер, Стелла Кирчнер). Просили позвонить журналисты со всех концов страны (плюс один из Мехико и один из лондонской «Таймс»), Рондолл Джеймс из Айовы звонил трижды.
Флетч отзвонился лишь Олстону Чамберсу.
— Хотел сказать тебе, что нашел ответ на вопрос, который задавал вчера вечером.
— Какой вопрос?
— Насчет неожиданного отъезда Уолша с военной базы. После того, как мы три дня просидели на деревьях.
— А что тебя удивило? Он устал. Наелся войной досыта. Его папашка подергал за какие нужно веревочки. Я бы сам смотался оттуда при первой возможности. Да и другие тоже.
— Тут дело другое. Уолш обхамил старшего офицера.
— Подумаешь, событие.
— Я переговорил с капитаном Уолтерсом. Между прочим, у него оптовый книжный магазин в Денвере.
— Приятный человек. Всегда приносил нам книги. В любой ситуации сохранял хладнокровие.
— А вот Уолшу в какой-то момент оно изменило. Он последними словами изругал майора Лесли Хант.
— Не знал, что ее фамилия начинается с буквы «X».[16]
— Тем не менее. Ты ее помнишь.
— Мерзкая тварь. Презирала солдат за то, что они — мужчины.
— Помнишь ее любимого конька?
— Конечно. Палатка-столовая должна располагаться в центре лагеря. Таково требование устава. А снайперов побоку. То-то они пользовались нашей глупостью.
— Двух парней из роты Кей подстрелили, когда они шли на завтрак. Одного в ногу, другого в спину.
— Вот этого я не помню.
— Уолтерс говорит, что с этого все и началось. Уолш накричал на майора на заседании штаба.
— И за это Уолша услали в Штаты? Следовало наградить увольнительной.
— Не за это. Потом он угрожал ей.
— Отлично.
— Замахнулся прикладом карабина. Произошло все при свидетелях. Если бы не отец, говорит Уолтере, Уолш загремел бы под трибунал.
— Черт, Уолш пережил три или четыре жутких дня. А эта баба-майор круглая дура. Сама-то никогда не была на передовой, а потому хотела, чтобы мы показывали чудеса героизма на пути в столовую.
— Именно так. Я подумал, что тебе это небезынтересно.
— Значит, Уолш спустил на нее всех собак. Молодец.
— Уолтерс помнит тебя. Просил рассказать, как ты поживаешь. Я сказал, что ничего не знаю.
— Уолш парень не промах. Напугал до смерти эту сучку и быстренько смотался домой. У его мамочки не может быть глупых детей.
— Как ты, Флетч?
— Кручусь, как белка в колесе.
Часы показывали пять вечера. В восемь начинался митинг на крытом стадионе Мелвилла…
С трех до четырех Флетч просидел в радиостудии города Маккензи, организовавшей «горячую» линию, по которой кандидат отвечал на вопросы радиослушателей. Большинство вопросов касались мер социальной защиты малоимущих, дотаций фермерам, расширения дорожного строительства. Некоторые обращались с личными проблемами.
«Моя жена сейчас работает, денег не хватает, знаете ли, даже на еду. Это означает, что мои дети приходят после школы в пустой дом, мы просим соседку присмотреть за ними, но у нее артрит, она еле ходит, мы не знаем, что делают дети в наше отсутствие. Почему жизнь теперь не такая, как раньше? Когда я был маленьким, моя мама всегда была дома…»
Не раз упоминалась поднимающаяся волна преступности, что дало возможность кандидату упомянуть о горничной, убитой в отеле, где он провел ночь. Ровно час губернатор старался честно ответить на все вопросы, чего бы они не касались.
Затем малой скоростью Шустрик доставил их из Меккензи в Мелвилл. Губернатор читал на заднем сидении. На переднем Флетч смотрел на приближающиеся, а затем проплывающие мимо знаки ограничения скорости (55 миль в час). Стрелка спидометра при этом дрожала у цифры «30».
В отеле Флетчу передали кипу записок. Журналисты, освещающие кампанию, хотели встретиться с ним. (Ленсинг Сэйер, Фенелла Бейкер, Стелла Кирчнер). Просили позвонить журналисты со всех концов страны (плюс один из Мехико и один из лондонской «Таймс»), Рондолл Джеймс из Айовы звонил трижды.
Флетч отзвонился лишь Олстону Чамберсу.
— Хотел сказать тебе, что нашел ответ на вопрос, который задавал вчера вечером.
— Какой вопрос?
— Насчет неожиданного отъезда Уолша с военной базы. После того, как мы три дня просидели на деревьях.
— А что тебя удивило? Он устал. Наелся войной досыта. Его папашка подергал за какие нужно веревочки. Я бы сам смотался оттуда при первой возможности. Да и другие тоже.
— Тут дело другое. Уолш обхамил старшего офицера.
— Подумаешь, событие.
— Я переговорил с капитаном Уолтерсом. Между прочим, у него оптовый книжный магазин в Денвере.
— Приятный человек. Всегда приносил нам книги. В любой ситуации сохранял хладнокровие.
— А вот Уолшу в какой-то момент оно изменило. Он последними словами изругал майора Лесли Хант.
— Не знал, что ее фамилия начинается с буквы «X».[16]
— Тем не менее. Ты ее помнишь.
— Мерзкая тварь. Презирала солдат за то, что они — мужчины.
— Помнишь ее любимого конька?
— Конечно. Палатка-столовая должна располагаться в центре лагеря. Таково требование устава. А снайперов побоку. То-то они пользовались нашей глупостью.
— Двух парней из роты Кей подстрелили, когда они шли на завтрак. Одного в ногу, другого в спину.
— Вот этого я не помню.
— Уолтерс говорит, что с этого все и началось. Уолш накричал на майора на заседании штаба.
— И за это Уолша услали в Штаты? Следовало наградить увольнительной.
— Не за это. Потом он угрожал ей.
— Отлично.
— Замахнулся прикладом карабина. Произошло все при свидетелях. Если бы не отец, говорит Уолтере, Уолш загремел бы под трибунал.
— Черт, Уолш пережил три или четыре жутких дня. А эта баба-майор круглая дура. Сама-то никогда не была на передовой, а потому хотела, чтобы мы показывали чудеса героизма на пути в столовую.
— Именно так. Я подумал, что тебе это небезынтересно.
— Значит, Уолш спустил на нее всех собак. Молодец.
— Уолтерс помнит тебя. Просил рассказать, как ты поживаешь. Я сказал, что ничего не знаю.
— Уолш парень не промах. Напугал до смерти эту сучку и быстренько смотался домой. У его мамочки не может быть глупых детей.
Глава 31
— Я согласился встретиться с вами вопреки собственным убеждениям.
Они сидели за круглым столиком в темном углу бара в квартале от отеля «Первый». В центре столика стояла вазочка с орешками. Перед каждым, Уолшем, Флетчем, Майклом Джи. Хэнреганом и Фредерикой Эрбатнот официантка поставила по кружке пива. Хэнрегану принесли и стопку виски.
Из музыкального автомата лилась тихая, успокаивающая мелодия.
Хэнреган первым делом приложился к виски.
— Флетч, однако, настоял на этой встрече, вероятно из-за того дерьма, что вы напечатали этим утром в «Ньюсбилл», Хэнреган, — продолжал Уолш тихим голосом. — Вы не провели с нами и нескольких часов, а уже пишете, что никто не хочет разговаривать с вами по поводу каких-то убийств, случившихся бог знает где и когца, — Уолш посмотрел в потолок и покачал головой. — Полагаю, что с тем же успехом вы можете поинтересоваться у нас о кражах со взломом и разбоях, имевших место в тех городах, где мы побывали. И не забудьте о прелюбодеяниях. В мотелях этого хватает с лихвой, — голос его звучал устало. — А повод, по которому мы встречаемся, весьма простой. Вы — не политические репортеры. Флетчер говорит мне, что ваша специализация — преступность. И в общем-то я не понимаю, почему мы должны возить вас в своем автобусе. Вы настаивали на встрече, и я согласился. Но пока у меня есть все основания просить Флетча отказать вам в аккредитации.
Они сидели за круглым столиком в темном углу бара в квартале от отеля «Первый». В центре столика стояла вазочка с орешками. Перед каждым, Уолшем, Флетчем, Майклом Джи. Хэнреганом и Фредерикой Эрбатнот официантка поставила по кружке пива. Хэнрегану принесли и стопку виски.
Из музыкального автомата лилась тихая, успокаивающая мелодия.
Хэнреган первым делом приложился к виски.
— Флетч, однако, настоял на этой встрече, вероятно из-за того дерьма, что вы напечатали этим утром в «Ньюсбилл», Хэнреган, — продолжал Уолш тихим голосом. — Вы не провели с нами и нескольких часов, а уже пишете, что никто не хочет разговаривать с вами по поводу каких-то убийств, случившихся бог знает где и когца, — Уолш посмотрел в потолок и покачал головой. — Полагаю, что с тем же успехом вы можете поинтересоваться у нас о кражах со взломом и разбоях, имевших место в тех городах, где мы побывали. И не забудьте о прелюбодеяниях. В мотелях этого хватает с лихвой, — голос его звучал устало. — А повод, по которому мы встречаемся, весьма простой. Вы — не политические репортеры. Флетчер говорит мне, что ваша специализация — преступность. И в общем-то я не понимаю, почему мы должны возить вас в своем автобусе. Вы настаивали на встрече, и я согласился. Но пока у меня есть все основания просить Флетча отказать вам в аккредитации.