Дверь гаража была закрыта и я подошел к боковому окошку. Единственной машиной в большом гараже был зеленый «Мерседес», нисколько не похожий на черный открытый автомобиль Стенли. В дверях кухни появилась Джин, растерянно посмотрела на меня и побежала через газон к гаражу.
— Они там?
— Нет.
— Слава Богу! В какой-то момент я подумала, что они покончили с собой... — oна остановилась возле меня под окошком. — Это не наш автомобиль.
— А чей?
— Наверное, ее. Да-да, вспомнила, Стенли и она приехали вчера на двух машинах. Бессовестная! Оставить свою машину у меня в гараже!.. — Джин повернулась ко мне с напряженным лицом. — Между прочим, она спала в кровати Ронни. Мне это не нравится...
— Покажите-ка мне.
Я вошел следом за ней через кухонную дверь. В доме уже появились признаки запустения. В раковине и на шкафчике громоздились немытые приборы. На кухонном столе стояла полная пепельница и судок с чем-то, пахнущим как бобовый суп, но выглядевшим, как растрескавшееся от засухи зеленое болото. Было полно мух.
Стены детской на втором этаже украшали яркие переводные изображения зверушек. Постель на кровати была смята и сбита, словно девушка провела беспокойную ночь. На подушке остался красный отпечаток губ, словно автограф, а под подушкой — томик «Зеленых дворов» У.Г.Гудсона, переплетенный в зеленое полотно.
Я открыл титульный лист. На нем был экслибрис, изображавший ангела или музу, пишущую лебяжьим пером на бумажном свитке. На экслибрисе стояло имя: «Эллен Стром». Под ним карандашом было накарябано: «Джерри Килпатрик».
Я закрыл книжку и сунул ее в карман куртки.
Глава 4
Глава 5
Глава 6
— Они там?
— Нет.
— Слава Богу! В какой-то момент я подумала, что они покончили с собой... — oна остановилась возле меня под окошком. — Это не наш автомобиль.
— А чей?
— Наверное, ее. Да-да, вспомнила, Стенли и она приехали вчера на двух машинах. Бессовестная! Оставить свою машину у меня в гараже!.. — Джин повернулась ко мне с напряженным лицом. — Между прочим, она спала в кровати Ронни. Мне это не нравится...
— Покажите-ка мне.
Я вошел следом за ней через кухонную дверь. В доме уже появились признаки запустения. В раковине и на шкафчике громоздились немытые приборы. На кухонном столе стояла полная пепельница и судок с чем-то, пахнущим как бобовый суп, но выглядевшим, как растрескавшееся от засухи зеленое болото. Было полно мух.
Стены детской на втором этаже украшали яркие переводные изображения зверушек. Постель на кровати была смята и сбита, словно девушка провела беспокойную ночь. На подушке остался красный отпечаток губ, словно автограф, а под подушкой — томик «Зеленых дворов» У.Г.Гудсона, переплетенный в зеленое полотно.
Я открыл титульный лист. На нем был экслибрис, изображавший ангела или музу, пишущую лебяжьим пером на бумажном свитке. На экслибрисе стояло имя: «Эллен Стром». Под ним карандашом было накарябано: «Джерри Килпатрик».
Я закрыл книжку и сунул ее в карман куртки.
Глава 4
Джин Броудхаст вошла в комнату следом за мной.
— Во всяком случае, Стенли с ней не спал.
— А где он спал?
— В кабинете.
Она проводила меня в маленькую комнатку неподалеку. Тут было несколько книжных полок, небольшой столик, топчан без постели и старенький стальной кабинетный сейф, стоящий в его изголовье, словно надгробный камень. Я повернулся к Джин.
— Ваш муж обычно спал тут?
— Вы задаете не тактичные вопросы...
— Привыкайте, миссис. Я так понимаю, что тут.
Она покраснела.
— Он вечерами разбирается со своей картотекой и не хочет мне мешать...
Я попробовал вытащить верхний ящик сейфа. Он был заперт.
— Что это за картотека?
— Дело отца.
— Картотека дела отца?
— Да. Стенли собирает все, что ему удается узнать об отце. Собственно, очень немногое, зато множество ложных следов. Он пишет письма, встречается с десятками людей. Не теряет надежды напасть на какой-нибудь след. Это его главное занятие в последние годы. Ну, по меньшей мере, я знаю, где он проводит вечера, — с иронией завершила она.
— Что за человек был этот его отец?
— Собственно, я этого не знаю. Смешно, но при всей этой горе корреспонденции, — она стукнула кулачком по сейфу, — Стенли практически о нем не говорит. Он иногда молчит очень подолгу. Ну, а его матушка еще дольше. Я знаю только, что он был пехотным капитаном где-то на Тихом океане, у Стенли есть его фотография в мундире. Симпатичный мужчина с чудесной улыбкой.
Я осмотрелся. На стенах, выложенных деревянными плитками, не было ничего, кроме календаря, свидетельствовавшего о том, что все еще стоит июнь.
— А где он держит фотографию отца?
— Носит с собой, запаянную в пластик, чтоб не испортилась.
— А от чего она могла бы испортиться?
— От показывания людям. У него еще есть фотографии отца за игрой в поло, в теннис, у мачты яхты.
— Должно быть его отец был очень богат.
— Достаточно. Во всяком случае, свекровь ни в чем не испытывает недостатка.
— И все-таки, свекор покинул и состояние, и ее ради другой женщины?
— Видимо, так.
— А кто была эта женщина?
— Я не знаю. Ни Стенли, ни его мать этой темы не касаются. Знаю только, что он сбежал с ней в Сан-Франциско. В июне мы со Стенли были там. Стенли целыми днями ходил по городу с фотографией, обошел весь центр города, пока не понял, что это бесполезно. Мне было с ним очень тяжело. Он вообще не хотел возвращаться домой, собирался бросить работу и прочесать весь район залива Сан-Франциско.
— Ну, а если, допустим, он его найдет — что тогда?
— Не знаю. Допускаю, что и он не знает...
— Вы сказали, что Стенли было одиннадцать или двенадцать лет, когда отец исчез. Когда это было?
— Сейчас Стенли двадцать семь... Пятнадцать лет назад.
— Он действительно мог бы бросить работу?
— Ну да! Мы по уши в долгах. Мы должны и свекрови, и другим людям...
Но он стал таким безответственным, что я с трудом удерживаю его... Она замолчала, всматриваясь в голые стены и календарь, который пару месяцев не переворачивали.
— У вас нет ключа от сейфа?
— Нет. Ключ только один, Стенли с ним не расстается. Стол тоже заперт. Он не хочет, чтобы я интересовалась его корреспонденцией...
— Вы думаете, что он переписывается с этой девушкой?
— Понятия не имею. Он получает письма от всевозможнейших людей. Я их не вскрываю.
— Вы не знаете, как ее зовут?
— Ее зовут Сью. По крайней мере, так она сказала Ронни.
— Я хотел бы посмотреть на номер этого «Мерседеса». У вас есть ключ от гаража?
— От гаража есть, он в кухне.
Мы направились в кухню, она достала из шкафа ключи от гаража. В «Мерседесе» были ключи, но не было регистрационной карты. Зато в глубине бардачка я нашел квитанцию на страховку автомобиля на имя Роджера Армистида (10, Кресчент Драйв, Санта-Тереза, Калифорния). Записав в блокнот фамилию и адрес, я вылез из машины.
— Что вы нашли? — спросила Джин.
Я показал ей открытый блокнот.
— Вы не знаете некоего Роджера Армистида?
— Нет. Но Кресчент Драйв — это хороший адрес.
— "Мерседес" тоже стоил кругленькую сумму. Похоже, что соученица Стенли неплохо устроена. Разве что, она украла машину...
Джин сделала предостерегающий жест.
— Не так громко. Это смешно, то, что говорит Стенли, — продолжала она, понизив голос, чтобы не было слышно у соседей. — Невозможно, чтобы она была его соученицей. Я же вам говорила, она самое меньшее на шесть-семь лет моложе его. А ходил он в частную школу в Санта-Терезе.
Я снова открыл блокнот.
— Опишите мне ее.
— Миленькая блондинка. Примерно моего роста, это где-то метр шестьдесят семь-шестьдесят восемь... Стройная, килограмма 52... Голубые глаза достаточно редкого оттенка. Пожалуй, глаза — это самая красивая ее черта... и самая ненормальная.
— Что же в них ненормального?
— В них ничего нельзя прочесть. Я не могла бы сказать, то ли она совершенно невинна, то ли, с той же вероятностью, аморальна и цинична. Я не выдумала этого после всего, что произошло, — это было мое первое впечатление, когда Стенли ее привел.
— Вы не догадываетесь, зачем Стенли привел ее домой?
— Он сказал только, что она голодна и очень устала. Считал естественным, что я оставлю ее обедать, что я, собственно, и сделала. Но она ничего не ела, только немного бобового супа...
— А говорила много?
— Со мной она практически не говорила. Говорила с Ронни.
— О чем?
— Плела всякую околесицу. Рассказывала ему какую-то историю о девочке, которая провела одна целую ночь в домике в горах. Ее родных убили чудовища, а саму ее похитила какая-то большая птица, кондор — не кондор... Она утверждала, что это случилось с ней самой, когда она была такая, как Ронни и спросила, не хотел бы он пережить что-либо подобное. Конечно, она выдумывала, но в этом было что-то болезненное, словно она выплескивала на него свою истерику...
— Как реагировал Ронни? Испугался?
— Представьте себе, нет. Слушал как зачарованный. Я таковой не была, а потому прервала их и отослала его к себе в комнату.
— Она не говорила, что заберет его с собой?
— Откровенно, нет. Но вам не кажется, что подтекст был именно таким?
Во всяком случае, меня охватил страх. Я должна была сделать из этого выводы и выставить ее из дому как можно скорее...
— Чего вы боялись?
Она посмотрела в небо, полное поднятой ветром пыли.
— Мне кажется, это она чего-то боялась, а я переняла ее страх. Конечно, я с самого начала была взволнована. Это так не похоже на Стенли, привезти ее домой, словно все равно куда... Я чувствовала, что в моей жизни происходит переворот, а я ничего не могу сделать.
— Переворот в вашей жизни начался раньше. В июне, не так ли?
Она опустила глаза, полные потемневшего неба.
— В июне мы ездили в Сан-Франциско. Почему вам в голову пришел именно июнь?
— Это был последний месяц, когда Стенли сорвал листок с календаря в своем кабинете.
На улице остановился автомобиль с рычащим мотором и через минуту из-за угла дома показался мужчина. Было заметно, что он не слишком хорошо чувствует себя в строгом черном костюме. У него было длинное бледное лицо с рассеченными шрамами бровями. По асфальтовой дорожке он подошел к нам.
— Стенли Броудхаст дома?
— Не совсем... — неуверенно ответила Джин. — Вы его жена?
Он старался, чтобы это прозвучало приветливо, но в его голосе подрагивала агрессивная нотка.
— Да.
— Когда ваш муж должен прийти?
— Не знаю.
— Но хотя бы приблизительно вы должны знать.
— Но я не знаю...
— Но если вы не знаете, то кто может это знать?
Его выражение не сулило ничего хорошего. Я встал между ним и Джин.
— Броудхаст уехал на уик-энд. Кто вы и чего вам надо?
Он ответил не сразу, предварительно разыграв пантомиму удивления, хлопнув себя рукой по щеке. На лице остался красный оттиск четырех пальцев. — Ну, кто я — это мое дело. Я хочу получить свои деньги. Вы увидите его скорей, чем я, так скажите ему это. Вечером я собираюсь свалить из города и мне нужны мои деньги.
— О каких деньгах вы говорите?
— Это наше дело, Броудхаста и мое. Вы только передайте ему. Скажите ему, что я согласен ровно на тысячу, чтобы только до вечера все получить. А если нет, — я не остановлюсь ни перед чем. Скажите ему, мистер.
Но его холодные глаза не верили в то, что произносят губы. От него за три версты несло преступным миром. Лицо покрывала тюремная бледность, а в солнечном свете он себя чувствовал неуверенно и стоял под самой стеной, будто подсознательно искал каких-нибудь ограничителей жизненного пространства.
— У моего мужа нет таких денег...
— Но есть у его мамочки.
— Что вам может быть известно о его мамочке? — спросила Джин тонким срывающимся голосом.
— Что она обеспеченный человек. Он обещал, что возьмет у нее и вечером будет ждать меня с деньгами.
— Вы несколько поспешили, мистер, — сказал я.
— И хорошо, что поспешил. А то еще забудет...
— И за что же вам платят такие деньги?
— Если я скажу вам, то что мне останется от продажи? — он бросил на меня хитрый взгляд свиньи, которой кажется, что она съела все самое умное в мире. — Так вы ему скажите, что я приду вечером. И если он не заплатит, то я ни перед чем не остановлюсь.
— Вечером здесь может никого не быть, так что вы оставьте адрес, чтобы вам дали знать.
С минуту он обдумывал мое предложение, наконец, заявил:
— Вы можете найти меня в гостинице «Под звездами» возле приморской автострады, пониже каньона Топанга. Спросите Эла.
Я записал в блокнот адрес.
— А телефон?
— По телефону вы не сможете передать деньги.
Он послал нам бледную усмешку, в которой не было ни тени веселья, и, резко развернувшись, удалился. Я дошел следом за ним до угла дома и видел, как отъезжает старый потрепанный «Фольксваген» без переднего стекла. Заросший грязью номер прочитать было невозможно.
— Вы думаете, он говорит правду? — спросила Джин.
— Сомневаюсь, что он сам это знает. Он должен был бы подвергнуть себя испытанию на детекторе лжи, чтобы в этом убедиться. Если бы не струсил... — Что общего может быть у Стенли с таким типом?
— Вы знаете его лучше, чем я.
— Я начинаю в этом сомневаться...
Мы вернулись в дом. Я попросил разрешения позвонить из кабинета. Мне хотелось связаться с хозяином «Мерседеса». В справочной Санта-Терезы мне дали номер Армистида, я набрал его. Отозвался нетерпеливый женский голос. — Да?
— Не могу ли я поговорить с мистером Армистидом?
— Его нет.
— А где я мог бы его найти?
— Это зависит от того, зачем он вам.
— Вы — миссис Армистид?
— Да.
Это прозвучало так, словно она собиралась бросить трубку.
— Я ищу одну молодую особу. Пепельную блондинку...
Она прервала меня, внезапно оживившись:
— Ту, которая провела позапрошлую ночь на яхте у пристани Санта-Терезы?
— Это мне неизвестно.
— А что вам о ней известно?
— Ездила в зеленом «Мерседесе», кажется, принадлежащем вашему мужу.
— Это моя машина. Собственно, яхта тоже. Она что, разбила мой «Мерседес»
— Нет.
— В таком случае, я хотела бы найти его. Где он?
— Я скажу вам это при встрече. Мне хотелось бы поговорить с вами.
— Это что, шантаж? Вас подослал Роджер?
В ее голосе зазвенело тремоло обиды и гнева.
— Я в глаза его не видел.
— И не много потеряли. Кто вы такой?
— Моя фамилия Арчер.
— И чем же вы занимаетесь, мистер Арчер?
— Я частный детектив. — Понятно. И о чем же вы хотите со мной поговорить?
— Об этой блондинке. Я не знаю ее фамилии. Может вы знаете, миссис?
— Нет. Она в чем-то замешана?
— Похоже на то.
— Сколько ей лет?
— Восемнадцать-девятнадцать.
— Та-ак... — она говорила приглушенным голосом. — Это Роджер дал ей машину? Или она ее украла?
— Об этом вы должны спросить Роджера. Пригнать вам машину?
— Откуда вы звоните?
— Из Нортриджа. Но я еду в Санта-Терезу, мы могли бы поговорить. Установилась долгая тишина. Я спросил, у телефона ли она еще.
— Да. Но я не уверена, что хочу говорить с вами. Но в конце концов, — голос ее стал четче, — это моя машина. И я хочу получить ее. Так что я готова заплатить, в разумных пределах.
— Мы поговорим об этом, когда увидимся.
Я вывел «Мерседес» из гаража, а на его место загнал свою машину. Когда вернулся в кабинет, Джин снова говорила со свекровью. Положив трубку, она сказала мне, что Стенли с Ронни и девушкой были на ранчо в отсутствие миссис Броудхаст.
— Садовник дал им ключ от охотничьего домика.
— Что это за домик?
— Домик для гостей, он находится за ранчо, на склоне каньона, там, где горит.
— Во всяком случае, Стенли с ней не спал.
— А где он спал?
— В кабинете.
Она проводила меня в маленькую комнатку неподалеку. Тут было несколько книжных полок, небольшой столик, топчан без постели и старенький стальной кабинетный сейф, стоящий в его изголовье, словно надгробный камень. Я повернулся к Джин.
— Ваш муж обычно спал тут?
— Вы задаете не тактичные вопросы...
— Привыкайте, миссис. Я так понимаю, что тут.
Она покраснела.
— Он вечерами разбирается со своей картотекой и не хочет мне мешать...
Я попробовал вытащить верхний ящик сейфа. Он был заперт.
— Что это за картотека?
— Дело отца.
— Картотека дела отца?
— Да. Стенли собирает все, что ему удается узнать об отце. Собственно, очень немногое, зато множество ложных следов. Он пишет письма, встречается с десятками людей. Не теряет надежды напасть на какой-нибудь след. Это его главное занятие в последние годы. Ну, по меньшей мере, я знаю, где он проводит вечера, — с иронией завершила она.
— Что за человек был этот его отец?
— Собственно, я этого не знаю. Смешно, но при всей этой горе корреспонденции, — она стукнула кулачком по сейфу, — Стенли практически о нем не говорит. Он иногда молчит очень подолгу. Ну, а его матушка еще дольше. Я знаю только, что он был пехотным капитаном где-то на Тихом океане, у Стенли есть его фотография в мундире. Симпатичный мужчина с чудесной улыбкой.
Я осмотрелся. На стенах, выложенных деревянными плитками, не было ничего, кроме календаря, свидетельствовавшего о том, что все еще стоит июнь.
— А где он держит фотографию отца?
— Носит с собой, запаянную в пластик, чтоб не испортилась.
— А от чего она могла бы испортиться?
— От показывания людям. У него еще есть фотографии отца за игрой в поло, в теннис, у мачты яхты.
— Должно быть его отец был очень богат.
— Достаточно. Во всяком случае, свекровь ни в чем не испытывает недостатка.
— И все-таки, свекор покинул и состояние, и ее ради другой женщины?
— Видимо, так.
— А кто была эта женщина?
— Я не знаю. Ни Стенли, ни его мать этой темы не касаются. Знаю только, что он сбежал с ней в Сан-Франциско. В июне мы со Стенли были там. Стенли целыми днями ходил по городу с фотографией, обошел весь центр города, пока не понял, что это бесполезно. Мне было с ним очень тяжело. Он вообще не хотел возвращаться домой, собирался бросить работу и прочесать весь район залива Сан-Франциско.
— Ну, а если, допустим, он его найдет — что тогда?
— Не знаю. Допускаю, что и он не знает...
— Вы сказали, что Стенли было одиннадцать или двенадцать лет, когда отец исчез. Когда это было?
— Сейчас Стенли двадцать семь... Пятнадцать лет назад.
— Он действительно мог бы бросить работу?
— Ну да! Мы по уши в долгах. Мы должны и свекрови, и другим людям...
Но он стал таким безответственным, что я с трудом удерживаю его... Она замолчала, всматриваясь в голые стены и календарь, который пару месяцев не переворачивали.
— У вас нет ключа от сейфа?
— Нет. Ключ только один, Стенли с ним не расстается. Стол тоже заперт. Он не хочет, чтобы я интересовалась его корреспонденцией...
— Вы думаете, что он переписывается с этой девушкой?
— Понятия не имею. Он получает письма от всевозможнейших людей. Я их не вскрываю.
— Вы не знаете, как ее зовут?
— Ее зовут Сью. По крайней мере, так она сказала Ронни.
— Я хотел бы посмотреть на номер этого «Мерседеса». У вас есть ключ от гаража?
— От гаража есть, он в кухне.
Мы направились в кухню, она достала из шкафа ключи от гаража. В «Мерседесе» были ключи, но не было регистрационной карты. Зато в глубине бардачка я нашел квитанцию на страховку автомобиля на имя Роджера Армистида (10, Кресчент Драйв, Санта-Тереза, Калифорния). Записав в блокнот фамилию и адрес, я вылез из машины.
— Что вы нашли? — спросила Джин.
Я показал ей открытый блокнот.
— Вы не знаете некоего Роджера Армистида?
— Нет. Но Кресчент Драйв — это хороший адрес.
— "Мерседес" тоже стоил кругленькую сумму. Похоже, что соученица Стенли неплохо устроена. Разве что, она украла машину...
Джин сделала предостерегающий жест.
— Не так громко. Это смешно, то, что говорит Стенли, — продолжала она, понизив голос, чтобы не было слышно у соседей. — Невозможно, чтобы она была его соученицей. Я же вам говорила, она самое меньшее на шесть-семь лет моложе его. А ходил он в частную школу в Санта-Терезе.
Я снова открыл блокнот.
— Опишите мне ее.
— Миленькая блондинка. Примерно моего роста, это где-то метр шестьдесят семь-шестьдесят восемь... Стройная, килограмма 52... Голубые глаза достаточно редкого оттенка. Пожалуй, глаза — это самая красивая ее черта... и самая ненормальная.
— Что же в них ненормального?
— В них ничего нельзя прочесть. Я не могла бы сказать, то ли она совершенно невинна, то ли, с той же вероятностью, аморальна и цинична. Я не выдумала этого после всего, что произошло, — это было мое первое впечатление, когда Стенли ее привел.
— Вы не догадываетесь, зачем Стенли привел ее домой?
— Он сказал только, что она голодна и очень устала. Считал естественным, что я оставлю ее обедать, что я, собственно, и сделала. Но она ничего не ела, только немного бобового супа...
— А говорила много?
— Со мной она практически не говорила. Говорила с Ронни.
— О чем?
— Плела всякую околесицу. Рассказывала ему какую-то историю о девочке, которая провела одна целую ночь в домике в горах. Ее родных убили чудовища, а саму ее похитила какая-то большая птица, кондор — не кондор... Она утверждала, что это случилось с ней самой, когда она была такая, как Ронни и спросила, не хотел бы он пережить что-либо подобное. Конечно, она выдумывала, но в этом было что-то болезненное, словно она выплескивала на него свою истерику...
— Как реагировал Ронни? Испугался?
— Представьте себе, нет. Слушал как зачарованный. Я таковой не была, а потому прервала их и отослала его к себе в комнату.
— Она не говорила, что заберет его с собой?
— Откровенно, нет. Но вам не кажется, что подтекст был именно таким?
Во всяком случае, меня охватил страх. Я должна была сделать из этого выводы и выставить ее из дому как можно скорее...
— Чего вы боялись?
Она посмотрела в небо, полное поднятой ветром пыли.
— Мне кажется, это она чего-то боялась, а я переняла ее страх. Конечно, я с самого начала была взволнована. Это так не похоже на Стенли, привезти ее домой, словно все равно куда... Я чувствовала, что в моей жизни происходит переворот, а я ничего не могу сделать.
— Переворот в вашей жизни начался раньше. В июне, не так ли?
Она опустила глаза, полные потемневшего неба.
— В июне мы ездили в Сан-Франциско. Почему вам в голову пришел именно июнь?
— Это был последний месяц, когда Стенли сорвал листок с календаря в своем кабинете.
На улице остановился автомобиль с рычащим мотором и через минуту из-за угла дома показался мужчина. Было заметно, что он не слишком хорошо чувствует себя в строгом черном костюме. У него было длинное бледное лицо с рассеченными шрамами бровями. По асфальтовой дорожке он подошел к нам.
— Стенли Броудхаст дома?
— Не совсем... — неуверенно ответила Джин. — Вы его жена?
Он старался, чтобы это прозвучало приветливо, но в его голосе подрагивала агрессивная нотка.
— Да.
— Когда ваш муж должен прийти?
— Не знаю.
— Но хотя бы приблизительно вы должны знать.
— Но я не знаю...
— Но если вы не знаете, то кто может это знать?
Его выражение не сулило ничего хорошего. Я встал между ним и Джин.
— Броудхаст уехал на уик-энд. Кто вы и чего вам надо?
Он ответил не сразу, предварительно разыграв пантомиму удивления, хлопнув себя рукой по щеке. На лице остался красный оттиск четырех пальцев. — Ну, кто я — это мое дело. Я хочу получить свои деньги. Вы увидите его скорей, чем я, так скажите ему это. Вечером я собираюсь свалить из города и мне нужны мои деньги.
— О каких деньгах вы говорите?
— Это наше дело, Броудхаста и мое. Вы только передайте ему. Скажите ему, что я согласен ровно на тысячу, чтобы только до вечера все получить. А если нет, — я не остановлюсь ни перед чем. Скажите ему, мистер.
Но его холодные глаза не верили в то, что произносят губы. От него за три версты несло преступным миром. Лицо покрывала тюремная бледность, а в солнечном свете он себя чувствовал неуверенно и стоял под самой стеной, будто подсознательно искал каких-нибудь ограничителей жизненного пространства.
— У моего мужа нет таких денег...
— Но есть у его мамочки.
— Что вам может быть известно о его мамочке? — спросила Джин тонким срывающимся голосом.
— Что она обеспеченный человек. Он обещал, что возьмет у нее и вечером будет ждать меня с деньгами.
— Вы несколько поспешили, мистер, — сказал я.
— И хорошо, что поспешил. А то еще забудет...
— И за что же вам платят такие деньги?
— Если я скажу вам, то что мне останется от продажи? — он бросил на меня хитрый взгляд свиньи, которой кажется, что она съела все самое умное в мире. — Так вы ему скажите, что я приду вечером. И если он не заплатит, то я ни перед чем не остановлюсь.
— Вечером здесь может никого не быть, так что вы оставьте адрес, чтобы вам дали знать.
С минуту он обдумывал мое предложение, наконец, заявил:
— Вы можете найти меня в гостинице «Под звездами» возле приморской автострады, пониже каньона Топанга. Спросите Эла.
Я записал в блокнот адрес.
— А телефон?
— По телефону вы не сможете передать деньги.
Он послал нам бледную усмешку, в которой не было ни тени веселья, и, резко развернувшись, удалился. Я дошел следом за ним до угла дома и видел, как отъезжает старый потрепанный «Фольксваген» без переднего стекла. Заросший грязью номер прочитать было невозможно.
— Вы думаете, он говорит правду? — спросила Джин.
— Сомневаюсь, что он сам это знает. Он должен был бы подвергнуть себя испытанию на детекторе лжи, чтобы в этом убедиться. Если бы не струсил... — Что общего может быть у Стенли с таким типом?
— Вы знаете его лучше, чем я.
— Я начинаю в этом сомневаться...
Мы вернулись в дом. Я попросил разрешения позвонить из кабинета. Мне хотелось связаться с хозяином «Мерседеса». В справочной Санта-Терезы мне дали номер Армистида, я набрал его. Отозвался нетерпеливый женский голос. — Да?
— Не могу ли я поговорить с мистером Армистидом?
— Его нет.
— А где я мог бы его найти?
— Это зависит от того, зачем он вам.
— Вы — миссис Армистид?
— Да.
Это прозвучало так, словно она собиралась бросить трубку.
— Я ищу одну молодую особу. Пепельную блондинку...
Она прервала меня, внезапно оживившись:
— Ту, которая провела позапрошлую ночь на яхте у пристани Санта-Терезы?
— Это мне неизвестно.
— А что вам о ней известно?
— Ездила в зеленом «Мерседесе», кажется, принадлежащем вашему мужу.
— Это моя машина. Собственно, яхта тоже. Она что, разбила мой «Мерседес»
— Нет.
— В таком случае, я хотела бы найти его. Где он?
— Я скажу вам это при встрече. Мне хотелось бы поговорить с вами.
— Это что, шантаж? Вас подослал Роджер?
В ее голосе зазвенело тремоло обиды и гнева.
— Я в глаза его не видел.
— И не много потеряли. Кто вы такой?
— Моя фамилия Арчер.
— И чем же вы занимаетесь, мистер Арчер?
— Я частный детектив. — Понятно. И о чем же вы хотите со мной поговорить?
— Об этой блондинке. Я не знаю ее фамилии. Может вы знаете, миссис?
— Нет. Она в чем-то замешана?
— Похоже на то.
— Сколько ей лет?
— Восемнадцать-девятнадцать.
— Та-ак... — она говорила приглушенным голосом. — Это Роджер дал ей машину? Или она ее украла?
— Об этом вы должны спросить Роджера. Пригнать вам машину?
— Откуда вы звоните?
— Из Нортриджа. Но я еду в Санта-Терезу, мы могли бы поговорить. Установилась долгая тишина. Я спросил, у телефона ли она еще.
— Да. Но я не уверена, что хочу говорить с вами. Но в конце концов, — голос ее стал четче, — это моя машина. И я хочу получить ее. Так что я готова заплатить, в разумных пределах.
— Мы поговорим об этом, когда увидимся.
Я вывел «Мерседес» из гаража, а на его место загнал свою машину. Когда вернулся в кабинет, Джин снова говорила со свекровью. Положив трубку, она сказала мне, что Стенли с Ронни и девушкой были на ранчо в отсутствие миссис Броудхаст.
— Садовник дал им ключ от охотничьего домика.
— Что это за домик?
— Домик для гостей, он находится за ранчо, на склоне каньона, там, где горит.
Глава 5
Прежде чем мы доехали до Санта-Терезы, в воздухе запахло дымом. Вскоре стал виден его столб на склоне, по другую сторону от города. Сквозь дым иногда прорывался огонь, словно отблеск далеких орудийных выстрелов, слишком далеких, чтобы услышать звук. Впечатление войны усиливал старый двухмоторный бомбардировщик, летевший низко над гребнем гор. Он надолго исчез в дыму, а потом опять вынырнул, таща за собой бледно-розовый хвост противопожарных химикатов. Цепочка автомобилей на дороге неожиданно замедлила ход, и вскоре нам пришлось остановиться вместе со всеми. Я хотел включить радио, но вовремя отдернул руку — с моей спутницы было вполне достаточно и без прослушивания координат продвижения огня.
В начале затора я увидел полицейского из дорожного патруля, который выпускал на шоссе машины с боковой дороги.
Много машин спускалось с окрестных склонов, большинство с номерами Санта-Терезы. Я заметил несколько грузовиков, груженных мебелью и перинами, детьми и собаками.
Когда полицейский снова открыл движение на шоссе, мы свернули в направлении холмов. Дорога поднималась пологими петлями между апельсиновых рощиц и свежевыкрашенных строений к каньону Броудхастов, как его назвала Джин. У въезда в каньон машину остановил мужчина в форме лесной охраны и защитной желтой каске. Джин вышла и представилась как невестка миссис Броудхаст.
— Только вы не надолго, миссис? Возможна эвакуация всего каньона.
— Вы не видели моего мужа с маленьким мальчиком, мистер?
Она описала Ронни: шесть лет, голубые глаза, темные волосики, голубой костюмчик... Лесник покачал головой.
— Очень много людей с детьми покидают каньон. И не без причин. Если огонь начнет спускаться вниз, дорога может быть отрезана, вы и оглянуться не успеете, миссис.
— Ситуация действительно угрожающая? — спросил я.
— Все зависит от ветра. Если удержится безветренная погода, мы должны локализовать огонь до вечера. Но если поднимется ветер...
Жестом он словно вычеркнул из жизни все, находившееся в поле зрения.
Мы проехали между двух каменных столбов, увенчанных надписью «Каньон Истейтс». Среди дубов и буков на склонах каньона тут и там виднелись прекрасные новенькие виллы. Мужчины и женщины поливали из шлангов их стены, крыши и земли вокруг. Дети наблюдали за этим, сидя в машинах, тесно прижавшись друг к другу, готовые к эвакуации. Наплывавший сверху дым менял яркие краски дня, висел над всем, словно дамоклов меч.
Ранчо Броудхастов находилось между виллами и огнем. Мы поднимались по каньону вверх, все ближе к пожару. От почтового ящика с фамилией Броудхаст мы свернули на частную асфальтовую подъездную дорогу, вьющуюся среди плантации крепеньких деревьев авокадо. Кончики их широких листьев свернулись, словно их уже лизнул огонь. Темные плоды тяжело свисали с веток, словно зеленые ручные гранаты.
Дорога расширилась в асфальтовый полукруг перед большим домом, крашенным белой краской. Глубокую веранду украшали яркие фуксии, росшие в бочонках из секвойи. Между бочонков висела маленькая красная стеклянная кормушка с носиком, из которого пила переливающаяся колибри, словно подвешенная в воздухе.
Птичка не шевельнулась, когда в глубине веранды открылись сетчатые двери и вышла женщина. На ней была белая рубаха и черные брюки, обтягивающие несколько тяжеловатый низ. С горделивой грациозностью она пересекла веранду, постукивая высокими каблучками сапожек для верховой езды.
— Джин, милочка!
— Добрый день, мама.
Они обменялись коротким рукопожатием, словно спортсменки перед матчем. Прямые темные волосы миссис Броудхаст были припорошены сединой, но она была моложе, чем мне казалось, — лет около пятидесяти. Лишь глаза были старше. Не спуская их с лица невестки она покачала головой.
— Они до сих пор не вернулись и их не видели нигде поблизости. Что это за блондинка?
— Я не знаю, мама.
— У Стенли с ней роман?
— Не знаю... — Джин повернулась ко мне. — Это мистер Арчер.
Миссис Броудхаст достойно кивнула головой.
— Джин сказала мне по телефону, что вы, вроде бы, детектив. Это правда?
— Да, я частный детектив. Она смерила меня взглядом от макушки до носков туфель и обратно.
— Честно говоря, я никогда не была слишком хорошего мнения о частных детективах. Но в сложившихся обстоятельствах вы можете пригодиться, мистер. Если верить радио, огонь прошел возле охотничьего домика, не тронув его. Вы не хотели бы пройтись туда со мной?
— Разумеется, как только я поговорю с садовником.
— Это совершенно лишнее.
— Я слышал, что это он давал вашему сыну ключ от домика. Возможно, он знает, зачем ему это было нужно.
— Он не знает. Я говорила с Фрицем. Это потеря времени, а я и так уже потеряла достаточно времени, сидя у телефона в ожидании вашего приезда.
— А где сейчас Фриц?
— Вы упрямы. Наверное, в беседке.
Мы оставили Джин с меловой бледностью лица и страхом в глазах в тени веранды. Беседка находилась в обнесенном стеной садике за крылом дома.
Миссис Броудхаст вместе со мной шагнула в пятнистую тень, отбрасываемую сплетенным из дранок потолком.
— Фриц! Мистер Арчер хочет кое о чем спросить тебя.
От цветов поднялся полный мужчина в холщовых штанах. У него были тревожные зеленые глаза и осанка человека, готового уклониться от неожиданного удара. От губ до носа пролегал синий шрам, позволявший догадываться, что он появился на свет с заячьей губой.
— Ну, что опять? — спросил он.
— Я стараюсь установить, с какой целью Стенли Броудхаст приехал сюда.
Как вам кажется, зачем ему был нужен ключ от охотничьего домика?
Фриц растерянно пожал плечами.
— Откуда мне знать? Я не умею читать мысли...
Он глянул на миссис Броудхаст несчастными глазами.
— Я должен выкручиваться?
— Говори правду, — ответила она настойчиво.
— Конечно, я подумал, что он приехал позабавляться с девушкой. Зачем бы еще они туда ехали?
— С моим внуком? — спросила миссис Броудхаст.
— Они хотели оставить мне малыша. Но я не идиот, чтобы брать на себя такую ответственность. Легко сказать... — завершил он с глуповатым глубокомыслием.
— Но ты ничего не говорил об этом, Фриц, а должен был бы мне сказать...
— Разве я могу помнить обо всем?
— Как вел себя мальчик? — спросил я.
— Воспитанно. Практически не разговаривал.
— Вы тоже не слишком разговорчивы...
— Чего вы от меня хотите, мистер? Вы что, думаете что я обидел малыша?
Его голос дрогнул, глаза повлажнели и наполнились слезами.
— Этого никто не утверждал.
— Так почему же вы все время цепляетесь ко мне? Мальчик был с собственным отцом, отец забрал его с собой. Я что, должен отвечать за это?!
— Успокойтесь.
Миссис Броудхаст коснулась моего плеча.
— Это ничего не даст.
Мы оставили расстроенного садовника среди его цветов. Пятнистая тень беседки лежала на нем, словно тень тюремной решетки.
Позади дома стоял старый красный сарай с помещением для автомобилей.
За ним виднелся неглубокий овраг, густо поросший дубами и эвкалиптами с руслом высохшего ручья на дне. Под деревьями и возле аккуратной кормушки вились голуби с плоскими хвостами и дрозды с яркими крыльями и красивыми голосами. По дороге я то и дело наступал на шишечки эвкалиптов, похожие на шляпки бронзовых гвоздей.
Под навесом стояли не первой молодости «Кадиллак» и аккуратный фургончик. Миссис Броудхаст вывела фургончик и мы поехали через рощицу авокадо, срезая углы дороги. От въезда она свернула влево, в гору. Здесь росло несколько вековых олив, а за ними начиналось дикое пастбище, поросшее цветами.
Чем ближе мы были к концу каньона, тем сильнее ударял в ноздри запах горелого леса. Мне казалось, что я насилую свой инстинкт самосохранения, приближаясь к пожару, но я не слишком советовался со своими инстинктами. Миссис Броудхаст была не той женщиной, при которой люди проявляют свои слабости.
По мере продвижения вверх дорога становилась хуже, была все более крутой и разбитой. Миссис Броудхаст крутила руль, словно укрощала норовистого жеребца. Неизвестно почему, мне припомнился голос миссис Армистид по телефону. Я спросил миссис Броудхаст, не знает ли она ее. Ответ был кратким.
— Я видела ее в яхтклубе. К чему?
— Ее фамилия прозвучала в связи с этой блондинкой, приятельницей вашего сына.
— В какой связи?
— Воспользовалась их «Мерседесом».
— Эта связь меня не удивляет. Армистиды — парвеню с Юга. Не мой круг, — не слишком меняя тему, она продолжала:
— Понимаете, мы живем тут уже очень давно. Ранчо моего дедушки Фальконера занимало часть прибрежной равнины и все окрестные холмы вплоть до первой горной гряды. Мне от него осталось лишь несколько сот акров. Прежде чем я нашелся, что ей ответить, она произнесла с нажимом:
— Стенли звонил мне вчера вечером. Ему нужны были полторы тысячи долларов наличными. На сегодня.
— Зачем?
— Плел что-то неясное об оплате определенной информации. Вы, наверное, не знаете, мистер, но у моего сына небольшой пунктик по поводу того, что его отец бросил нас.
Она говорила сухим взвешенным тоном.
— Мне говорила ваша невестка.
— Ах так... Мне пришло в голову, что это может иметь с вами что-то общее...
— Но не имеет.
Перед моими глазами стоял Эл, бледный человек в черном костюме, но я решил сейчас не вспоминать о Нем. — Кто вам платит? — спросила моя спутница достаточно резко.
— До настоящего момента никто.
— Понятно, — это прозвучало так, словно ей не нравилось то, что она понимала. — Вы близки с моей невесткой?
— Мы познакомились утром. Но у нас есть общие знакомые.
— Тогда вы, наверное, знаете, что они со Стенли на грани развода. Я никогда не верила, что этот брак будет прочным.
— Почему?
— Джин умная девушка, но она совершенно другого круга. Мне кажется, она никогда не понимала моего сына, хотя я старалась ввести ее в курс наших семейных традиций, — она оторвала глаза от дороги, чтобы взглянуть на меня. — Стенли всерьез заинтересован в этой девушке?
— Все указывает на это. Но не обязательно в том смысле, в котором вы думаете. Они не брали бы с собой малыша.
— Не будьте так уверены, мистер. Он забрал Ронни, потому что знает, как я его люблю. Он хочет получить от меня деньги. И не забывайте, что не застав меня дома, он хотел подбросить его Фрицу. Я бы дорого дала, чтобы узнать, что все это значит.
В начале затора я увидел полицейского из дорожного патруля, который выпускал на шоссе машины с боковой дороги.
Много машин спускалось с окрестных склонов, большинство с номерами Санта-Терезы. Я заметил несколько грузовиков, груженных мебелью и перинами, детьми и собаками.
Когда полицейский снова открыл движение на шоссе, мы свернули в направлении холмов. Дорога поднималась пологими петлями между апельсиновых рощиц и свежевыкрашенных строений к каньону Броудхастов, как его назвала Джин. У въезда в каньон машину остановил мужчина в форме лесной охраны и защитной желтой каске. Джин вышла и представилась как невестка миссис Броудхаст.
— Только вы не надолго, миссис? Возможна эвакуация всего каньона.
— Вы не видели моего мужа с маленьким мальчиком, мистер?
Она описала Ронни: шесть лет, голубые глаза, темные волосики, голубой костюмчик... Лесник покачал головой.
— Очень много людей с детьми покидают каньон. И не без причин. Если огонь начнет спускаться вниз, дорога может быть отрезана, вы и оглянуться не успеете, миссис.
— Ситуация действительно угрожающая? — спросил я.
— Все зависит от ветра. Если удержится безветренная погода, мы должны локализовать огонь до вечера. Но если поднимется ветер...
Жестом он словно вычеркнул из жизни все, находившееся в поле зрения.
Мы проехали между двух каменных столбов, увенчанных надписью «Каньон Истейтс». Среди дубов и буков на склонах каньона тут и там виднелись прекрасные новенькие виллы. Мужчины и женщины поливали из шлангов их стены, крыши и земли вокруг. Дети наблюдали за этим, сидя в машинах, тесно прижавшись друг к другу, готовые к эвакуации. Наплывавший сверху дым менял яркие краски дня, висел над всем, словно дамоклов меч.
Ранчо Броудхастов находилось между виллами и огнем. Мы поднимались по каньону вверх, все ближе к пожару. От почтового ящика с фамилией Броудхаст мы свернули на частную асфальтовую подъездную дорогу, вьющуюся среди плантации крепеньких деревьев авокадо. Кончики их широких листьев свернулись, словно их уже лизнул огонь. Темные плоды тяжело свисали с веток, словно зеленые ручные гранаты.
Дорога расширилась в асфальтовый полукруг перед большим домом, крашенным белой краской. Глубокую веранду украшали яркие фуксии, росшие в бочонках из секвойи. Между бочонков висела маленькая красная стеклянная кормушка с носиком, из которого пила переливающаяся колибри, словно подвешенная в воздухе.
Птичка не шевельнулась, когда в глубине веранды открылись сетчатые двери и вышла женщина. На ней была белая рубаха и черные брюки, обтягивающие несколько тяжеловатый низ. С горделивой грациозностью она пересекла веранду, постукивая высокими каблучками сапожек для верховой езды.
— Джин, милочка!
— Добрый день, мама.
Они обменялись коротким рукопожатием, словно спортсменки перед матчем. Прямые темные волосы миссис Броудхаст были припорошены сединой, но она была моложе, чем мне казалось, — лет около пятидесяти. Лишь глаза были старше. Не спуская их с лица невестки она покачала головой.
— Они до сих пор не вернулись и их не видели нигде поблизости. Что это за блондинка?
— Я не знаю, мама.
— У Стенли с ней роман?
— Не знаю... — Джин повернулась ко мне. — Это мистер Арчер.
Миссис Броудхаст достойно кивнула головой.
— Джин сказала мне по телефону, что вы, вроде бы, детектив. Это правда?
— Да, я частный детектив. Она смерила меня взглядом от макушки до носков туфель и обратно.
— Честно говоря, я никогда не была слишком хорошего мнения о частных детективах. Но в сложившихся обстоятельствах вы можете пригодиться, мистер. Если верить радио, огонь прошел возле охотничьего домика, не тронув его. Вы не хотели бы пройтись туда со мной?
— Разумеется, как только я поговорю с садовником.
— Это совершенно лишнее.
— Я слышал, что это он давал вашему сыну ключ от домика. Возможно, он знает, зачем ему это было нужно.
— Он не знает. Я говорила с Фрицем. Это потеря времени, а я и так уже потеряла достаточно времени, сидя у телефона в ожидании вашего приезда.
— А где сейчас Фриц?
— Вы упрямы. Наверное, в беседке.
Мы оставили Джин с меловой бледностью лица и страхом в глазах в тени веранды. Беседка находилась в обнесенном стеной садике за крылом дома.
Миссис Броудхаст вместе со мной шагнула в пятнистую тень, отбрасываемую сплетенным из дранок потолком.
— Фриц! Мистер Арчер хочет кое о чем спросить тебя.
От цветов поднялся полный мужчина в холщовых штанах. У него были тревожные зеленые глаза и осанка человека, готового уклониться от неожиданного удара. От губ до носа пролегал синий шрам, позволявший догадываться, что он появился на свет с заячьей губой.
— Ну, что опять? — спросил он.
— Я стараюсь установить, с какой целью Стенли Броудхаст приехал сюда.
Как вам кажется, зачем ему был нужен ключ от охотничьего домика?
Фриц растерянно пожал плечами.
— Откуда мне знать? Я не умею читать мысли...
Он глянул на миссис Броудхаст несчастными глазами.
— Я должен выкручиваться?
— Говори правду, — ответила она настойчиво.
— Конечно, я подумал, что он приехал позабавляться с девушкой. Зачем бы еще они туда ехали?
— С моим внуком? — спросила миссис Броудхаст.
— Они хотели оставить мне малыша. Но я не идиот, чтобы брать на себя такую ответственность. Легко сказать... — завершил он с глуповатым глубокомыслием.
— Но ты ничего не говорил об этом, Фриц, а должен был бы мне сказать...
— Разве я могу помнить обо всем?
— Как вел себя мальчик? — спросил я.
— Воспитанно. Практически не разговаривал.
— Вы тоже не слишком разговорчивы...
— Чего вы от меня хотите, мистер? Вы что, думаете что я обидел малыша?
Его голос дрогнул, глаза повлажнели и наполнились слезами.
— Этого никто не утверждал.
— Так почему же вы все время цепляетесь ко мне? Мальчик был с собственным отцом, отец забрал его с собой. Я что, должен отвечать за это?!
— Успокойтесь.
Миссис Броудхаст коснулась моего плеча.
— Это ничего не даст.
Мы оставили расстроенного садовника среди его цветов. Пятнистая тень беседки лежала на нем, словно тень тюремной решетки.
Позади дома стоял старый красный сарай с помещением для автомобилей.
За ним виднелся неглубокий овраг, густо поросший дубами и эвкалиптами с руслом высохшего ручья на дне. Под деревьями и возле аккуратной кормушки вились голуби с плоскими хвостами и дрозды с яркими крыльями и красивыми голосами. По дороге я то и дело наступал на шишечки эвкалиптов, похожие на шляпки бронзовых гвоздей.
Под навесом стояли не первой молодости «Кадиллак» и аккуратный фургончик. Миссис Броудхаст вывела фургончик и мы поехали через рощицу авокадо, срезая углы дороги. От въезда она свернула влево, в гору. Здесь росло несколько вековых олив, а за ними начиналось дикое пастбище, поросшее цветами.
Чем ближе мы были к концу каньона, тем сильнее ударял в ноздри запах горелого леса. Мне казалось, что я насилую свой инстинкт самосохранения, приближаясь к пожару, но я не слишком советовался со своими инстинктами. Миссис Броудхаст была не той женщиной, при которой люди проявляют свои слабости.
По мере продвижения вверх дорога становилась хуже, была все более крутой и разбитой. Миссис Броудхаст крутила руль, словно укрощала норовистого жеребца. Неизвестно почему, мне припомнился голос миссис Армистид по телефону. Я спросил миссис Броудхаст, не знает ли она ее. Ответ был кратким.
— Я видела ее в яхтклубе. К чему?
— Ее фамилия прозвучала в связи с этой блондинкой, приятельницей вашего сына.
— В какой связи?
— Воспользовалась их «Мерседесом».
— Эта связь меня не удивляет. Армистиды — парвеню с Юга. Не мой круг, — не слишком меняя тему, она продолжала:
— Понимаете, мы живем тут уже очень давно. Ранчо моего дедушки Фальконера занимало часть прибрежной равнины и все окрестные холмы вплоть до первой горной гряды. Мне от него осталось лишь несколько сот акров. Прежде чем я нашелся, что ей ответить, она произнесла с нажимом:
— Стенли звонил мне вчера вечером. Ему нужны были полторы тысячи долларов наличными. На сегодня.
— Зачем?
— Плел что-то неясное об оплате определенной информации. Вы, наверное, не знаете, мистер, но у моего сына небольшой пунктик по поводу того, что его отец бросил нас.
Она говорила сухим взвешенным тоном.
— Мне говорила ваша невестка.
— Ах так... Мне пришло в голову, что это может иметь с вами что-то общее...
— Но не имеет.
Перед моими глазами стоял Эл, бледный человек в черном костюме, но я решил сейчас не вспоминать о Нем. — Кто вам платит? — спросила моя спутница достаточно резко.
— До настоящего момента никто.
— Понятно, — это прозвучало так, словно ей не нравилось то, что она понимала. — Вы близки с моей невесткой?
— Мы познакомились утром. Но у нас есть общие знакомые.
— Тогда вы, наверное, знаете, что они со Стенли на грани развода. Я никогда не верила, что этот брак будет прочным.
— Почему?
— Джин умная девушка, но она совершенно другого круга. Мне кажется, она никогда не понимала моего сына, хотя я старалась ввести ее в курс наших семейных традиций, — она оторвала глаза от дороги, чтобы взглянуть на меня. — Стенли всерьез заинтересован в этой девушке?
— Все указывает на это. Но не обязательно в том смысле, в котором вы думаете. Они не брали бы с собой малыша.
— Не будьте так уверены, мистер. Он забрал Ронни, потому что знает, как я его люблю. Он хочет получить от меня деньги. И не забывайте, что не застав меня дома, он хотел подбросить его Фрицу. Я бы дорого дала, чтобы узнать, что все это значит.
Глава 6
Дорога упиралась в песчаный обрыв. Миссис Броудхаст остановила фургончик и мы вышли.
— Дальше пойдем пешком, — сообщила она. — При обычной ситуации мы могли бы объехать вокруг, по так называемой «дороге грешников», но именно там и горит.
На фоне обрыва выделялась светлая табличка «Путь Фальконера». Оказалось, что это утонувшая в пыли дорожка, проложенная бульдозером по склону каньона. Поднимаясь впереди меня по склону, миссис Броудхаст сообщила, что эту дорогу ее отец подарил графству. Это прозвучало так, словно она изо всех сил пыталась хоть чем-то себя утешить.
— Дальше пойдем пешком, — сообщила она. — При обычной ситуации мы могли бы объехать вокруг, по так называемой «дороге грешников», но именно там и горит.
На фоне обрыва выделялась светлая табличка «Путь Фальконера». Оказалось, что это утонувшая в пыли дорожка, проложенная бульдозером по склону каньона. Поднимаясь впереди меня по склону, миссис Броудхаст сообщила, что эту дорогу ее отец подарил графству. Это прозвучало так, словно она изо всех сил пыталась хоть чем-то себя утешить.