Росс Макдональд
Человек из-под земли
Глава 1
Я проснулся от сухого шелеста листьев в утренних сумерках. От окна тянуло горячим ветром. Я встал, закрыл его, а потом, уже лежа, прислушался к шорохам на улице. Через некоторое время ветер стих, тогда я снова открыл окно. Комнату наполнил прохладный воздух, принесший запах моря и несколько менее свежее дыхание Лос-Анджелеса. Я лег в постель и спал, пока меня не разбудили мои сойки.
Я называю их моими, их пять или шесть. Одна за другой они пикируют на мой подоконник, а потом возвращаются на магнолию возле соседнего дома. Я прошлепал на кухню, вскрыл пакетик арахиса и бросил им в окно горсть орешков, сойки шмыгнули за ними на землю. Я что-то набросил на себя и с пакетиком в руке спустился по задней лесенке в сад за домом.
Стояло ясное сентябрьское утро. Небо у горизонта было желтоватым, словно тонкая бумага, сквозь которую просвечивает солнце. Не было ни ветерка, в воздухе висел наплывающий из глубины континента жар пустыни.
Я бросил моим сойкам еще горсть орешков и наблюдал, как они прыгают за ними по траве, когда в дверях одной из квартир первого этажа, принадлежавшей семье Валлеров, появился маленький мальчик в льняном голубом костюмчике. У него были темные коротко стриженные волосы и доверчивые голубые глаза.
— Можно подойти?
— Мне ты не помешаешь.
Оставив двери открытыми настежь, он начал приближаться ко мне очень осторожно, чтобы не спугнуть птиц. Сойки кружили вокруг орехов, подскакивая и стараясь перехитрить друг друга. На него они не обращали ни малейшего внимания.
— Чем вы их кормите, мистер? Орешками?
— Да. Может, ты тоже хочешь?
— Нет, спасибо. Папа забирает меня к бабуле, она всегда дает мне много вкусного. И тоже кормит птичек... — помолчав, он добавил:
— Я тоже люблю кормить птичек...
Я дал ему пакетик, он набрал в ладошку орехов и бросил их на траву. Сойки навалились на них всей стаей. Две из них задрались, шумно, но бескровно. Малыш побледнел.
— Они убьют друг друга? — спросил он дрожащим тонким голоском.
— Нет, они только дерутся.
— А сойки убивают других птичек?
— Иногда... — я постарался сменить тему:
— Как тебя зовут?
— Ронни Броудхаст. А каких птичек они убивают?
— Птенцов других птиц.
Он поднял плечики и прижал к груди руки, словно маленькие крылья.
— А детей они не убивают?
— Нет, они для этого слишком маленькие.
Кажется, это его немного утешило.
— Наверное, я бы тоже попробовал орешек... Можно?
— Разумеется.
Он встал передо мной, задрав мордочку вверх и жмурясь от утреннего солнца.
— А вы мне бросьте, мистер, я поймаю!
Я бросил ему орешек, который он, конечно же, поймал, потом еще несколько. Шесть он поймал, шесть упали в траву. Сойки шмыгали у его ног, будто осколки разбитого неба.
С улицы в сад вошел молодой человек в полосатой спортивной рубашке.
Он был точной копией малыша, только взволнованный, и нервно курил тонкое коричневое сигарильо.
Из открытых дверей жилища Валлеров вышла молодая женщина с темными волосами, связанными в «конский хвост», словно ожидавшая его появления. Она была достаточно хороша для того, чтобы я вспомнил, что сегодня не брился.
Мужчина, делая вид, что не видит ее, официально обратился к мальчику:
— Добрый день, Рональд.
Мальчик глянул на него, но не ответил. По мере того, как мужчина и женщина с двух сторон приближались к нему, выражение беззаботной радости на его личике гасло. Казалось, маленькое тело сгибается под тяжестью их присутствия. Наконец, он тоненько ответил:
— Добрый день...
Мужчина резко повернулся к женщине.
— Он боится меня! Господи! Что ты ему наговорила?!
— Мы не говорили о тебе. Для общей пользы.
Мужчина нагнул голову и, хотя он стоял неподвижно, было видно, что он готовится к атаке.
— Это что еще такое «для общей пользы»? Упрек?
— Нет, Стен, хотя мне есть в чем тебя упрекнуть...
— Мне тоже, — он глянул на меня. — С кем это Ронни играет? Или, может, это ты играешь?
Он махнул сигарой.
— Я даже не знаю, как его зовут.
— А разве это для тебя так важно?
В мою сторону он не смотрел. Женщина побледнела, словно ей вдруг стало плохо.
— Это уж слишком, Стен. Прошу тебя, не надо сцен...
— А если ты не хочешь сцен, то зачем ты вышла?
— Ты прекрасно знаешь, зачем... — ее голос дрогнул. — Эта девушка все еще у нас?
— Давай не будем говорить о ней, — он резко повернулся к мальчику. — Пойдем, Ронни, бабуля Нелл ждет нас в Санта-Терезе.
Малыш стоял между ними, сжав губы и глядя в землю.
— Я не хочу ехать в Санта-Терезу. Можно?..
— Нет, надо ехать, — сказала женщина.
Он сделал движение в мою сторону.
— Я хочу остаться тут. Я хочу остаться с этим господином...
Он вцепился в мой пояс и стоял, опустив головку и спрятав мордашку от мира взрослых. Отец подошел к нему.
— А ну, отпусти!
— Не отпущу!
— Это что, мамин друг? Это мамин друг?!
— Нет...
— Маленький врун!
Мужчина выбросил сигарильо и замахнулся на малыша, я подхватил его и убрал из-под удара, чувствуя, как он дрожит. Женщина сказала:
— Оставь его, Стен, разве ты не видишь, какой вред ты ему причиняешь?!
— Это ты причиняешь ему вред! Я приехал, чтобы забрать его на прогулку, мама ждет нас — и что же? — в его голосе зазвучали жалобные нотки, — хорошенькая получается семейная сцена! Оказывается, у Ронни уже новый папочка!
— Все это не слишком похоже на правду, — вмешался я. — Мы с Ронни познакомились несколько минут назад. Мы — всего лишь соседи, притом новые соседи...
— Ну, так отпустите его, мистер. Это мой сын!
Я опустил малыша на землю.
— И впредь держите свои грязные лапы подальше от него!
Меня так и подмывало стукнуть этого типа, но малышу это не помогло бы, а женщине могло только повредить. Поэтому я сказал как можно спокойнее:
— Вам следовало бы поскорее уйти...
— Я имею право забрать собственного сына!
Малыш повернулся ко мне.
— Я должен идти с ним?..
— Но это же твой папа. Ты должен радоваться тому, что у тебя есть папа и ты едешь с ним к бабушке.
— Мистер говорит совершенно правильно, — поддержала меня мать, — иди с папой, Ронни. Вы же всегда хорошо ладите, когда меня нет. И бабуля Нелл обидится, если ты не приедешь...
Малыш с опущенной головой подошел к отцу, подал ему ручку и они двинулись к выходу.
— Прошу прощения за мужа... — сказала женщина.
— Не за что. Такие вещи меня не потрясают...
— Но меня потрясают, в том-то все и дело! Он стал таким агрессивным! Раньше он таким не был...
— Разумеется. Скрыть это ему не удалось бы.
Я сказал это легко, тоном шутки, но получилось тяжеловесно. Разговор прервался, я попробовал поддержать его.
— Вы приятельница Валлеров?
— Да. Профессор Валлер был моим руководителем в университете, — в ее голосе прозвучала нотка ностальгии. — Он до сих пор опекает меня, и он, и Лаура. Я позвонила им в Лейк-Тахо вчера вечером, когда... — она не окончила фразу. — Вы тоже их приятель?
— Нет, но у нас добрососедские отношения. Моя фамилия Арчер, я живу тут, на втором этаже.
Она кивнула.
— Лаура говорила мне о вас вчера, предлагая свой кров. Она сказала, что при необходимости я могу обратиться к вам, — она неуверенно улыбнулась мне, улыбка получилась кривоватой. — Собственно, это уже произошло, помимо моего желания. Спасибо вам за то, что вы сделали для Ронни...
— Я был рад сделать хоть что-то...
Мы были скованы. Идиотское поведение ее мужа оставило пятно на разгорающемся дне, устроенная им сцена висела над нашими головами неприятным облачком. Словно пытаясь сгладить это впечатление, женщина сказала:
— Я только что сварила кофе, он испортится, если вы не выпьете его со мной, мистер. Лучший рецепт Лауры...
— Большое спасибо, но это не самая лучшая идея. Ваш муж может вернуться. — Я слышал с улицы стук автомобильной дверцы, но не слышал звука мотора. — Он способен на все.
— Но вы же так не думаете?..
В голосе ее прозвучал вопрос.
— Я вполне серьезен. Я видел многих людей в его состоянии и научился не нарываться...
— Лаура говорила мне, что вы детектив, это правда?
Она заинтересованно присматривалась ко мне.
— Да, но сейчас я в отпуске и надеюсь, что мне ничто не помешает отдыхать.
Я сказал это с улыбкой, но тотчас понял, что совершил ошибку — она явно расстроилась: глаза потемнели, губы сжались. Я продолжал:
— Я воспользуюсь вашим приглашением при первом же случае...
Она покачала головой не столько мне, сколько собственным мыслям.
— Я не знаю... я не знаю еще, останусь ли тут...
С улицы долетел стук дверцы автомобиля, и в саду вновь появился Стенли Броудхаст, уже без мальчика.
— Не помешал?
— Чему ты мог бы помешать? — ответила женщина. — Где Ронни?
— В машине. Он быстро придет в себя в обществе отца, — это прозвучало так, словно отцом был кто-то третий. — Ты забыла отдать мне его игрушки, зверушек и прочие сокровища. Надеюсь, они упакованы?
— Разумеется.
Было видно, что она злится на себя. Сбегав в дом, она быстро вернулась с вишневой дорожной сумкой.
— Передай от меня привет маме...
— Ну, конечно!
В ее тоне было не слишком много тепла, в его ответе — ни тени. Они производили впечатление людей, которые никогда больше не увидятся. Во мне шевельнулся притупленный страх, притупленный потому, что я научился с ним бороться. Главным образом, я боялся за малыша. Охотней всего я задержал бы Броудхаста и вернул мальчика, но не сделал этого.
Броудхаст с сумкой вышел на улицу, а я взлетел по лестнице и по наружной галерее прошел к окнам, выходящим на фасад дома. У края тротуара стоял новехoнький черный «форд» с откинутым верхом. На переднем сидении сидела молодая блондинка в желтом открытом платьице, нежно обнимающая левой рукой мальчика.
Стенли Броудхаст сел за руль, включил зажигание и быстро тронулся с места. Мне не удалось увидеть лицо девушки, собственно, сверху были видны только обнаженные плечи, высокая грудь и развевающиеся светлые волосы. Страх за мальчика перешел в грызущую тревогу. Я прошел в ванную и, глядя в зеркало, словно старался прочитать в собственном лице будущее малыша. Но в морщинах под глазами и клочковатой вчерашней щетине читалось лишь мое прошлое.
Я побрился и надел чистую рубашку, начал было спускаться вниз, но на половине лестницы остановился и облокотился о перила. «Ты лезешь в кабалу, — сказал я себе, — милая молодая женщина с чудесным сыном и идиотом-мужем...» Горячий ветер ударил мне в лицо.
Я называю их моими, их пять или шесть. Одна за другой они пикируют на мой подоконник, а потом возвращаются на магнолию возле соседнего дома. Я прошлепал на кухню, вскрыл пакетик арахиса и бросил им в окно горсть орешков, сойки шмыгнули за ними на землю. Я что-то набросил на себя и с пакетиком в руке спустился по задней лесенке в сад за домом.
Стояло ясное сентябрьское утро. Небо у горизонта было желтоватым, словно тонкая бумага, сквозь которую просвечивает солнце. Не было ни ветерка, в воздухе висел наплывающий из глубины континента жар пустыни.
Я бросил моим сойкам еще горсть орешков и наблюдал, как они прыгают за ними по траве, когда в дверях одной из квартир первого этажа, принадлежавшей семье Валлеров, появился маленький мальчик в льняном голубом костюмчике. У него были темные коротко стриженные волосы и доверчивые голубые глаза.
— Можно подойти?
— Мне ты не помешаешь.
Оставив двери открытыми настежь, он начал приближаться ко мне очень осторожно, чтобы не спугнуть птиц. Сойки кружили вокруг орехов, подскакивая и стараясь перехитрить друг друга. На него они не обращали ни малейшего внимания.
— Чем вы их кормите, мистер? Орешками?
— Да. Может, ты тоже хочешь?
— Нет, спасибо. Папа забирает меня к бабуле, она всегда дает мне много вкусного. И тоже кормит птичек... — помолчав, он добавил:
— Я тоже люблю кормить птичек...
Я дал ему пакетик, он набрал в ладошку орехов и бросил их на траву. Сойки навалились на них всей стаей. Две из них задрались, шумно, но бескровно. Малыш побледнел.
— Они убьют друг друга? — спросил он дрожащим тонким голоском.
— Нет, они только дерутся.
— А сойки убивают других птичек?
— Иногда... — я постарался сменить тему:
— Как тебя зовут?
— Ронни Броудхаст. А каких птичек они убивают?
— Птенцов других птиц.
Он поднял плечики и прижал к груди руки, словно маленькие крылья.
— А детей они не убивают?
— Нет, они для этого слишком маленькие.
Кажется, это его немного утешило.
— Наверное, я бы тоже попробовал орешек... Можно?
— Разумеется.
Он встал передо мной, задрав мордочку вверх и жмурясь от утреннего солнца.
— А вы мне бросьте, мистер, я поймаю!
Я бросил ему орешек, который он, конечно же, поймал, потом еще несколько. Шесть он поймал, шесть упали в траву. Сойки шмыгали у его ног, будто осколки разбитого неба.
С улицы в сад вошел молодой человек в полосатой спортивной рубашке.
Он был точной копией малыша, только взволнованный, и нервно курил тонкое коричневое сигарильо.
Из открытых дверей жилища Валлеров вышла молодая женщина с темными волосами, связанными в «конский хвост», словно ожидавшая его появления. Она была достаточно хороша для того, чтобы я вспомнил, что сегодня не брился.
Мужчина, делая вид, что не видит ее, официально обратился к мальчику:
— Добрый день, Рональд.
Мальчик глянул на него, но не ответил. По мере того, как мужчина и женщина с двух сторон приближались к нему, выражение беззаботной радости на его личике гасло. Казалось, маленькое тело сгибается под тяжестью их присутствия. Наконец, он тоненько ответил:
— Добрый день...
Мужчина резко повернулся к женщине.
— Он боится меня! Господи! Что ты ему наговорила?!
— Мы не говорили о тебе. Для общей пользы.
Мужчина нагнул голову и, хотя он стоял неподвижно, было видно, что он готовится к атаке.
— Это что еще такое «для общей пользы»? Упрек?
— Нет, Стен, хотя мне есть в чем тебя упрекнуть...
— Мне тоже, — он глянул на меня. — С кем это Ронни играет? Или, может, это ты играешь?
Он махнул сигарой.
— Я даже не знаю, как его зовут.
— А разве это для тебя так важно?
В мою сторону он не смотрел. Женщина побледнела, словно ей вдруг стало плохо.
— Это уж слишком, Стен. Прошу тебя, не надо сцен...
— А если ты не хочешь сцен, то зачем ты вышла?
— Ты прекрасно знаешь, зачем... — ее голос дрогнул. — Эта девушка все еще у нас?
— Давай не будем говорить о ней, — он резко повернулся к мальчику. — Пойдем, Ронни, бабуля Нелл ждет нас в Санта-Терезе.
Малыш стоял между ними, сжав губы и глядя в землю.
— Я не хочу ехать в Санта-Терезу. Можно?..
— Нет, надо ехать, — сказала женщина.
Он сделал движение в мою сторону.
— Я хочу остаться тут. Я хочу остаться с этим господином...
Он вцепился в мой пояс и стоял, опустив головку и спрятав мордашку от мира взрослых. Отец подошел к нему.
— А ну, отпусти!
— Не отпущу!
— Это что, мамин друг? Это мамин друг?!
— Нет...
— Маленький врун!
Мужчина выбросил сигарильо и замахнулся на малыша, я подхватил его и убрал из-под удара, чувствуя, как он дрожит. Женщина сказала:
— Оставь его, Стен, разве ты не видишь, какой вред ты ему причиняешь?!
— Это ты причиняешь ему вред! Я приехал, чтобы забрать его на прогулку, мама ждет нас — и что же? — в его голосе зазвучали жалобные нотки, — хорошенькая получается семейная сцена! Оказывается, у Ронни уже новый папочка!
— Все это не слишком похоже на правду, — вмешался я. — Мы с Ронни познакомились несколько минут назад. Мы — всего лишь соседи, притом новые соседи...
— Ну, так отпустите его, мистер. Это мой сын!
Я опустил малыша на землю.
— И впредь держите свои грязные лапы подальше от него!
Меня так и подмывало стукнуть этого типа, но малышу это не помогло бы, а женщине могло только повредить. Поэтому я сказал как можно спокойнее:
— Вам следовало бы поскорее уйти...
— Я имею право забрать собственного сына!
Малыш повернулся ко мне.
— Я должен идти с ним?..
— Но это же твой папа. Ты должен радоваться тому, что у тебя есть папа и ты едешь с ним к бабушке.
— Мистер говорит совершенно правильно, — поддержала меня мать, — иди с папой, Ронни. Вы же всегда хорошо ладите, когда меня нет. И бабуля Нелл обидится, если ты не приедешь...
Малыш с опущенной головой подошел к отцу, подал ему ручку и они двинулись к выходу.
— Прошу прощения за мужа... — сказала женщина.
— Не за что. Такие вещи меня не потрясают...
— Но меня потрясают, в том-то все и дело! Он стал таким агрессивным! Раньше он таким не был...
— Разумеется. Скрыть это ему не удалось бы.
Я сказал это легко, тоном шутки, но получилось тяжеловесно. Разговор прервался, я попробовал поддержать его.
— Вы приятельница Валлеров?
— Да. Профессор Валлер был моим руководителем в университете, — в ее голосе прозвучала нотка ностальгии. — Он до сих пор опекает меня, и он, и Лаура. Я позвонила им в Лейк-Тахо вчера вечером, когда... — она не окончила фразу. — Вы тоже их приятель?
— Нет, но у нас добрососедские отношения. Моя фамилия Арчер, я живу тут, на втором этаже.
Она кивнула.
— Лаура говорила мне о вас вчера, предлагая свой кров. Она сказала, что при необходимости я могу обратиться к вам, — она неуверенно улыбнулась мне, улыбка получилась кривоватой. — Собственно, это уже произошло, помимо моего желания. Спасибо вам за то, что вы сделали для Ронни...
— Я был рад сделать хоть что-то...
Мы были скованы. Идиотское поведение ее мужа оставило пятно на разгорающемся дне, устроенная им сцена висела над нашими головами неприятным облачком. Словно пытаясь сгладить это впечатление, женщина сказала:
— Я только что сварила кофе, он испортится, если вы не выпьете его со мной, мистер. Лучший рецепт Лауры...
— Большое спасибо, но это не самая лучшая идея. Ваш муж может вернуться. — Я слышал с улицы стук автомобильной дверцы, но не слышал звука мотора. — Он способен на все.
— Но вы же так не думаете?..
В голосе ее прозвучал вопрос.
— Я вполне серьезен. Я видел многих людей в его состоянии и научился не нарываться...
— Лаура говорила мне, что вы детектив, это правда?
Она заинтересованно присматривалась ко мне.
— Да, но сейчас я в отпуске и надеюсь, что мне ничто не помешает отдыхать.
Я сказал это с улыбкой, но тотчас понял, что совершил ошибку — она явно расстроилась: глаза потемнели, губы сжались. Я продолжал:
— Я воспользуюсь вашим приглашением при первом же случае...
Она покачала головой не столько мне, сколько собственным мыслям.
— Я не знаю... я не знаю еще, останусь ли тут...
С улицы долетел стук дверцы автомобиля, и в саду вновь появился Стенли Броудхаст, уже без мальчика.
— Не помешал?
— Чему ты мог бы помешать? — ответила женщина. — Где Ронни?
— В машине. Он быстро придет в себя в обществе отца, — это прозвучало так, словно отцом был кто-то третий. — Ты забыла отдать мне его игрушки, зверушек и прочие сокровища. Надеюсь, они упакованы?
— Разумеется.
Было видно, что она злится на себя. Сбегав в дом, она быстро вернулась с вишневой дорожной сумкой.
— Передай от меня привет маме...
— Ну, конечно!
В ее тоне было не слишком много тепла, в его ответе — ни тени. Они производили впечатление людей, которые никогда больше не увидятся. Во мне шевельнулся притупленный страх, притупленный потому, что я научился с ним бороться. Главным образом, я боялся за малыша. Охотней всего я задержал бы Броудхаста и вернул мальчика, но не сделал этого.
Броудхаст с сумкой вышел на улицу, а я взлетел по лестнице и по наружной галерее прошел к окнам, выходящим на фасад дома. У края тротуара стоял новехoнький черный «форд» с откинутым верхом. На переднем сидении сидела молодая блондинка в желтом открытом платьице, нежно обнимающая левой рукой мальчика.
Стенли Броудхаст сел за руль, включил зажигание и быстро тронулся с места. Мне не удалось увидеть лицо девушки, собственно, сверху были видны только обнаженные плечи, высокая грудь и развевающиеся светлые волосы. Страх за мальчика перешел в грызущую тревогу. Я прошел в ванную и, глядя в зеркало, словно старался прочитать в собственном лице будущее малыша. Но в морщинах под глазами и клочковатой вчерашней щетине читалось лишь мое прошлое.
Я побрился и надел чистую рубашку, начал было спускаться вниз, но на половине лестницы остановился и облокотился о перила. «Ты лезешь в кабалу, — сказал я себе, — милая молодая женщина с чудесным сыном и идиотом-мужем...» Горячий ветер ударил мне в лицо.
Глава 2
Миновав закрытые двери квартиры Валлеров, я направился вдоль улицы к ближайшему киоску за воскресным выпуском «Лос-Анджелес Таймс». Вернувшись с газетой домой, я провел время до полудня, прочитав ее от корки до корки, все 200 страниц, включая мелкие объявления, из которых можно узнать о Лос-Анджелесе больше, чем из местных сенсаций.
Потом я принял холодный душ и уселся за стол в своем кабинете, проверил состояние чековой книжки и решил урегулировать дела со счетами за телефон и электричество. То, что сроки уплаты еще не прошли, несколько подняло мне настроение. Я как раз заклеивал конверты с чеками, когда у двери раздались женские шаги.
— Мистер Арчер?..
Я открыл дверь. Она сделала прическу и надела модное цветастое, совсем короткое платьице и белые колготки, веки оттеняли голубые тени, губы подчеркнуты кармином. Но сквозь все это проглядывала тревога и детская ранимость.
— Если вы заняты, я не буду вам мешать...
— Я не занят. Входите, прошу вас. Она вошла, окидывая комнату изучающим взглядом. Если бы я и не знал этого, то сейчас не мог не понять, как бездарно расставлена моя мебель. Закрыв за нею дверь, я выдвинул из-за стола кресло.
— Садитесь, миссис.
— Спасибо, — но она продолжала стоять. — Вы знаете, что в Санта-Терезе пожар? Горит лес, вы не слышали?
— Нет, но при такой погоде это не удивительно.
— Как говорят по радио, огонь появился вблизи ранчо бабушки Нелл... то есть, моей свекрови. Я старалась дозвониться до нее, но никто не отвечает. Ронни должен быть там. Мне так тревожно!
— Почему?
Она прикусила нижнюю губу так, что на зубах остался след от помады.
— Я не уверена, что муж как следует позаботится о нем. Я не должна была давать ему ребенка!
— Так почему же дали?
— Я не могу лишать Стенли его прав. Мальчику необходимо общество отца...
— Но не общество Стенли в его нынешнем состоянии...
Она сурово исподлобья посмотрела, но потом подалась вперед и протянула ко мне руки.
— Помогите мне найти его, мистер!
— Кого — мужа или сына?
— Обоих. Но прежде всего сына! Я боюсь за него! По радио говорили, что, наверное, придется эвакуировать часть домов. А я совсем не знаю, что происходит в Санта-Терезе...
Она поднесла ладонь ко лбу, прикрывая глаза. Я взял ее под локоть и усадил на тахту, потом сходил на кухню, выполоскал стакан и принес ей воды. Ее губы дрожали. Длинные ноги танцовщицы в белых чулках на фоне вытертого ковра казались перенесенными из иного — театрального мира. Я сел за стол вполоборота к ней.
— Вы помните номер телефона своей свекрови?
Она подала мне блокнот, открытый на нужной странице, я набрал код и номер. Я насчитал девять или десять гудков, прежде чем услыхал щелчок поднимаемой трубки. Послышался женский голос:
— Да?
— Это миссис Броудхаст?
— У телефона...
Голос был энергичным, но не слишком благозвучным.
— Минуточку, с вами хочет поговорить невестка...
Я передал женщине трубку, уступив ей место за столом, и вышел в спальню, прикрыв за собой дверь. Здесь я поднял трубку параллельного телефона. Старшая из женщин говорила:
— Сегодня я не видела Стенли. По субботам у меня благотворительные дежурства в больнице, и Стенли прекрасно это знает. Я только что вернулась из больницы.
— И вы его не ждете, мама?
— Ну, может, позже, Джин...
— Он сказал, что договорился с вами на сегодняшнее утро и что обещал привезти Ронни...
— Ну, значит, обязательно приедет, — голос старшей сделался более выразительным и резким. — Я не понимаю, почему это так важно?
— Они уехали больше двух часов назад, — сказала Джин. — Кажется, у вас там где-то пожар...
— Да. Именно поэтому я раньше пришла из больницы. Прости, Джин, я должна прервать разговор.
Она прервала разговор, я сделал то же самое. Когда вернулся в комнату, Джин, нахмурившись, всматривалась в телефонную трубку, словно это был какой-то зверек, неожиданно умерший у нее в ладонях.
— Стен обманул меня, — проговорила она. — Его мать все утро была в больнице. Он привез эту девушку в пустой дом...
— Вы разводитесь со Стенли?
— Не знаю, не дойдет ли до этого. Я этого не хочу.
— Кто эта блондинка?
Она подняла трубку и со злостью швырнула ее на рычаг, я почувствовал себя так, будто находился на другом конце провода.
— Не надо об этом! — сказала она.
Я слегка изменил тему.
— Вы давно в ссоре?
— Со вчерашнего дня. Да мы и не в ссоре. Я думала, что стоит поговорить с его матерью и...
Она оборвала фразу.
— И она станет на вашу сторону? На вашем месте я бы на это не рассчитывал.
Она посмотрела на меня потрясенно.
— Вы знакомы с моей свекровью?
— Нет. Но несмотря на это, я не рассчитывал бы. У миссис Броудхаст есть деньги?
— Разве я... Разве это так бросается в глаза?
— Нет. Но ничто не происходит без повода. Ваш муж воспользовался именем матери, чтобы получить Ронни.
Это прозвучало, как обвинение, под тяжестью которого она опустила голову.
— Кто-то наговорил вам о нас...
— Вы.
— Я ничего не говорила о свекрови. И ни о какой блондинке...
— Мне казалось, что говорили.
Джин задумалась, это было ей к лицу — она расслабилась и исчезло напряжение, сковывавшее все ее тело.
— Понимаю, вчера вечером, после моего звонка, Валлеры позвонили вам из Тахо и рассказали обо мне. Что Лаура вам сказала? Или это был Боб?
— Ничего. Они мне не звонили.
— Ну так откуда же вы знаете, что это блондинка?!
— Всегда найдется какая-нибудь блондинка...
— Вы смеетесь надо мной, — сказала она неожиданно по-детски. — Это не слишком хорошо в такую минуту.
— Ну ладно, я ее видел, — произнося это, я понял что становлюсь свидетелем, ее свидетелем, и что с этими словами улетучивается последний шанс не впутываться в ее жизнь. — Она была в машине, когда они уезжали отсюда.
— Почему же вы ничего мне не сказали?! Я задержала бы их!
— Каким образом?
— Не знаю... — она разглядывала свои руки, неожиданно лицо ее перекосила жалкая улыбка. — Я могла бы выйти с транспарантом «Жена». Или броситься под автомобиль. Или написать президенту...
Я прервал ее, боясь истерики.
— Ну, по крайней мере, он ничего не прячет. Кроме того, с ними Ронни, значит, они не слишком могут...
Я не окончил фразу, Джин тряхнула хорошенькой головкой.
— Я не знаю, что они могут! И меня именно это и беспокоит, что они не прячутся! Я их обоих совершенно не понимаю, честное слово! Он привез ее вчера с работы и оставил обедать, ничего мне не объяснив. Она, наверное, была под действием чего-то, потому что отвечала совершенно невпопад.
— Где работает Стенли?
— В страховой фирме, в Нортридже. Мы там живем. Но она там не работает, ее и дня бы не держали... Возможно, студентка или даже школьница. Она очень молода...
— Что значит «очень»?
— Самое большее девятнадцать. Это сразу вызвало мои подозрения, потому что, как сказал Стен, она его соученица по школе, которая нашла его на работе... А она младше его минимум на семь-восемь лет.
— Вы сказали, что она «была под действием чего-то»?
— Да, но я не знаю, что это может быть. Она рассказывала Ронни такие безумные вещи... Мне это очень не нравилось. Я хотела, чтобы Стенли убрал ее, но он отказался. Тогда я позвонила Лауре Валлер, ну и уехала сюда.
— Думаю, вы поступили неправильно.
— Теперь я это понимаю. Я должна была остаться и поговорить с ним. Но дело в том, что с какого-то времени мы стали совсем чужими. Стен весь поглощен своими делами и абсолютно не обращает внимания на меня. В таких случаях женщина теряет почву под ногами...
— Вы хотели покончить с этим браком?
Это заставило ее задуматься.
— Это не приходило мне в голову. Возможно, хотела... Я должна подумать над этим, — она поднялась и облокотилась на стол, выставив бедро, как манекенщица. — Но, пожалуйста, не сейчас. Я должна поехать в Санта-Терезу. Вы отвезете меня? И поможете мне найти Ронни?
— Я — частный детектив и этим живу...
— Да, Лаура Валлер говорила мне об этом. Именно поэтому я к вам обратилась. Разумеется, я вам заплачу.
Я открыл дверь и щелкнул замком.
— И что же еще Лаура вам обо мне рассказала?
— Что вы — одинокий мужчина, — ответила она с неожиданно яркой улыбкой.
Потом я принял холодный душ и уселся за стол в своем кабинете, проверил состояние чековой книжки и решил урегулировать дела со счетами за телефон и электричество. То, что сроки уплаты еще не прошли, несколько подняло мне настроение. Я как раз заклеивал конверты с чеками, когда у двери раздались женские шаги.
— Мистер Арчер?..
Я открыл дверь. Она сделала прическу и надела модное цветастое, совсем короткое платьице и белые колготки, веки оттеняли голубые тени, губы подчеркнуты кармином. Но сквозь все это проглядывала тревога и детская ранимость.
— Если вы заняты, я не буду вам мешать...
— Я не занят. Входите, прошу вас. Она вошла, окидывая комнату изучающим взглядом. Если бы я и не знал этого, то сейчас не мог не понять, как бездарно расставлена моя мебель. Закрыв за нею дверь, я выдвинул из-за стола кресло.
— Садитесь, миссис.
— Спасибо, — но она продолжала стоять. — Вы знаете, что в Санта-Терезе пожар? Горит лес, вы не слышали?
— Нет, но при такой погоде это не удивительно.
— Как говорят по радио, огонь появился вблизи ранчо бабушки Нелл... то есть, моей свекрови. Я старалась дозвониться до нее, но никто не отвечает. Ронни должен быть там. Мне так тревожно!
— Почему?
Она прикусила нижнюю губу так, что на зубах остался след от помады.
— Я не уверена, что муж как следует позаботится о нем. Я не должна была давать ему ребенка!
— Так почему же дали?
— Я не могу лишать Стенли его прав. Мальчику необходимо общество отца...
— Но не общество Стенли в его нынешнем состоянии...
Она сурово исподлобья посмотрела, но потом подалась вперед и протянула ко мне руки.
— Помогите мне найти его, мистер!
— Кого — мужа или сына?
— Обоих. Но прежде всего сына! Я боюсь за него! По радио говорили, что, наверное, придется эвакуировать часть домов. А я совсем не знаю, что происходит в Санта-Терезе...
Она поднесла ладонь ко лбу, прикрывая глаза. Я взял ее под локоть и усадил на тахту, потом сходил на кухню, выполоскал стакан и принес ей воды. Ее губы дрожали. Длинные ноги танцовщицы в белых чулках на фоне вытертого ковра казались перенесенными из иного — театрального мира. Я сел за стол вполоборота к ней.
— Вы помните номер телефона своей свекрови?
Она подала мне блокнот, открытый на нужной странице, я набрал код и номер. Я насчитал девять или десять гудков, прежде чем услыхал щелчок поднимаемой трубки. Послышался женский голос:
— Да?
— Это миссис Броудхаст?
— У телефона...
Голос был энергичным, но не слишком благозвучным.
— Минуточку, с вами хочет поговорить невестка...
Я передал женщине трубку, уступив ей место за столом, и вышел в спальню, прикрыв за собой дверь. Здесь я поднял трубку параллельного телефона. Старшая из женщин говорила:
— Сегодня я не видела Стенли. По субботам у меня благотворительные дежурства в больнице, и Стенли прекрасно это знает. Я только что вернулась из больницы.
— И вы его не ждете, мама?
— Ну, может, позже, Джин...
— Он сказал, что договорился с вами на сегодняшнее утро и что обещал привезти Ронни...
— Ну, значит, обязательно приедет, — голос старшей сделался более выразительным и резким. — Я не понимаю, почему это так важно?
— Они уехали больше двух часов назад, — сказала Джин. — Кажется, у вас там где-то пожар...
— Да. Именно поэтому я раньше пришла из больницы. Прости, Джин, я должна прервать разговор.
Она прервала разговор, я сделал то же самое. Когда вернулся в комнату, Джин, нахмурившись, всматривалась в телефонную трубку, словно это был какой-то зверек, неожиданно умерший у нее в ладонях.
— Стен обманул меня, — проговорила она. — Его мать все утро была в больнице. Он привез эту девушку в пустой дом...
— Вы разводитесь со Стенли?
— Не знаю, не дойдет ли до этого. Я этого не хочу.
— Кто эта блондинка?
Она подняла трубку и со злостью швырнула ее на рычаг, я почувствовал себя так, будто находился на другом конце провода.
— Не надо об этом! — сказала она.
Я слегка изменил тему.
— Вы давно в ссоре?
— Со вчерашнего дня. Да мы и не в ссоре. Я думала, что стоит поговорить с его матерью и...
Она оборвала фразу.
— И она станет на вашу сторону? На вашем месте я бы на это не рассчитывал.
Она посмотрела на меня потрясенно.
— Вы знакомы с моей свекровью?
— Нет. Но несмотря на это, я не рассчитывал бы. У миссис Броудхаст есть деньги?
— Разве я... Разве это так бросается в глаза?
— Нет. Но ничто не происходит без повода. Ваш муж воспользовался именем матери, чтобы получить Ронни.
Это прозвучало, как обвинение, под тяжестью которого она опустила голову.
— Кто-то наговорил вам о нас...
— Вы.
— Я ничего не говорила о свекрови. И ни о какой блондинке...
— Мне казалось, что говорили.
Джин задумалась, это было ей к лицу — она расслабилась и исчезло напряжение, сковывавшее все ее тело.
— Понимаю, вчера вечером, после моего звонка, Валлеры позвонили вам из Тахо и рассказали обо мне. Что Лаура вам сказала? Или это был Боб?
— Ничего. Они мне не звонили.
— Ну так откуда же вы знаете, что это блондинка?!
— Всегда найдется какая-нибудь блондинка...
— Вы смеетесь надо мной, — сказала она неожиданно по-детски. — Это не слишком хорошо в такую минуту.
— Ну ладно, я ее видел, — произнося это, я понял что становлюсь свидетелем, ее свидетелем, и что с этими словами улетучивается последний шанс не впутываться в ее жизнь. — Она была в машине, когда они уезжали отсюда.
— Почему же вы ничего мне не сказали?! Я задержала бы их!
— Каким образом?
— Не знаю... — она разглядывала свои руки, неожиданно лицо ее перекосила жалкая улыбка. — Я могла бы выйти с транспарантом «Жена». Или броситься под автомобиль. Или написать президенту...
Я прервал ее, боясь истерики.
— Ну, по крайней мере, он ничего не прячет. Кроме того, с ними Ронни, значит, они не слишком могут...
Я не окончил фразу, Джин тряхнула хорошенькой головкой.
— Я не знаю, что они могут! И меня именно это и беспокоит, что они не прячутся! Я их обоих совершенно не понимаю, честное слово! Он привез ее вчера с работы и оставил обедать, ничего мне не объяснив. Она, наверное, была под действием чего-то, потому что отвечала совершенно невпопад.
— Где работает Стенли?
— В страховой фирме, в Нортридже. Мы там живем. Но она там не работает, ее и дня бы не держали... Возможно, студентка или даже школьница. Она очень молода...
— Что значит «очень»?
— Самое большее девятнадцать. Это сразу вызвало мои подозрения, потому что, как сказал Стен, она его соученица по школе, которая нашла его на работе... А она младше его минимум на семь-восемь лет.
— Вы сказали, что она «была под действием чего-то»?
— Да, но я не знаю, что это может быть. Она рассказывала Ронни такие безумные вещи... Мне это очень не нравилось. Я хотела, чтобы Стенли убрал ее, но он отказался. Тогда я позвонила Лауре Валлер, ну и уехала сюда.
— Думаю, вы поступили неправильно.
— Теперь я это понимаю. Я должна была остаться и поговорить с ним. Но дело в том, что с какого-то времени мы стали совсем чужими. Стен весь поглощен своими делами и абсолютно не обращает внимания на меня. В таких случаях женщина теряет почву под ногами...
— Вы хотели покончить с этим браком?
Это заставило ее задуматься.
— Это не приходило мне в голову. Возможно, хотела... Я должна подумать над этим, — она поднялась и облокотилась на стол, выставив бедро, как манекенщица. — Но, пожалуйста, не сейчас. Я должна поехать в Санта-Терезу. Вы отвезете меня? И поможете мне найти Ронни?
— Я — частный детектив и этим живу...
— Да, Лаура Валлер говорила мне об этом. Именно поэтому я к вам обратилась. Разумеется, я вам заплачу.
Я открыл дверь и щелкнул замком.
— И что же еще Лаура вам обо мне рассказала?
— Что вы — одинокий мужчина, — ответила она с неожиданно яркой улыбкой.
Глава 3
Я ждал ее в гостиной Валлеров. Книги, большей частью на иностранных языках, скрывали стены, словно изолируя комнату от реального мира. Она вернулась с упакованной сумкой и двумя плащами — своим и малыша.
Я вывел машину из гаража и мы двинулись в направлении автострады на Вентуру, удаляясь от океана. Полуденное солнце заливало мир жаром и внезапно остро поблескивало на стеклах и кузовах машин. Я включил кондиционер.
— Как приятно! — сказала она.
То, что она находилась рядом со мной, создавало иллюзию, существования некого окошка в иное время или иное измерение. От нее исходил покой, нечастый в том мире, где я обитал. Это давало возможность забыть даже о сумасшедшем движении на автостраде.
Свернув в сторону Сепульведы, я некоторое время соображал, с чего бы начать разговор.
— Знаете, миссис Броудхаст, я чувствую себя чуть менее одиноким...
— Называйте меня Джин. «Миссис Броудхаст» — звучит так, словно вы обращаетесь к моей свекрови...
— А в этом есть что-то плохое?
— Да нет, она неплохая женщина, очень разумная, но ей идет это самое «миссис». В глубине души она очень грустная, но она достаточно хорошо воспитана, чтобы прятать то, что в глубине души.
— А почему грустная?
— У нее хватает причин, — она бросила взгляд на мой профиль с единственным видным ей глазом. — А вы любопытны...
— В моей работе это необходимо.
— В данный момент вы работаете?
— Вы просили меня об этом. То, что я являюсь соседом Валлеров, повлияло на ваш приезд именно в их дом?
— То, что вы являетесь детективом?
— Скажем так.
— Возможно. Возможно, это одна из причин, склонивших меня к приезду.
А это важно?
— Для меня важно. Я не верю в случайность и люблю ясные ситуации.
— Вы не слишком многого хотите?
— Это угроза? — спросил я.
— Скорее признание. Я думаю о себе, о своей ситуации.
— Ну, коль скоро дошло до признаний, это не вы выслали Ронни кормить птичек?
— Нет, это он сам, — в ее голосе не было колебания. Потом она добавила:
— Если вы не верите в случайность, то в вашем мире немного места для неожиданностей...
— Это не мой ми. А каковы были остальные упомянутые вами причины?
— Н-не знаю... — она запнулась. — Что вы хотите узнать?
— Как все это случилось?
— Вы подходите к делу всерьез.
В ее голосе прозвучало удивление.
— Да.
— Я тоже. В конце концов, это моя жизнь летит в тар-тарары! Но я даже не знаю, с чего должна начать...
— С начала. Вы говорили о свекрови. Почему она грустна?
— Она стареет.
— Ну, я тоже старею, но не грущу.
— Нет? Ну, женщины — другое дело...
— А ваш свекор не стареет?
— Свекра нет. Он сбежал много лет назад с другой женщиной. Сейчас похоже, что Стенли пойдет по его стопам.
— Сколько ему было, когда сбежал отец?
— Одиннадцать или двенадцать. Он никогда не вспоминает об этом, но это — самое большое переживание его детства. Я должна помнить об этом, когда сужу его. Он пережил исчезновение отца тяжелей, чем его мать.
— Откуда вам это известно, если он никогда не вспоминает об этом?
— Это хороший вопрос.
— Постарайтесь дать на него хороший ответ, Джин.
Она задумалась. Я не видел ее лица, только краем глаза — силуэт с руками, уроненными на колени. Она сидела, склонив голову над пустыми ладонями, словно должна была развязать узел или распутать клубок сплетенных нитей.
— Стенли уже долгое время ищет отца, — сказала она, — и это все больше ломает его. А может, наоборот. Может, он ищет отца в надежде, что это поможет ему уцелеть...
— У вашего мужа не было какого-нибудь нервного кризиса?
— В прямом смысле нет. Но вся его жизнь — это один сплошной кризис.
Он из тех ужасно самоуверенных людей, которые при ближайшем рассмотрении оказываются полными комплексов. Из-за этого он часто делает глупости. С трудом закончил университет... Честно говоря, благодаря этому я с ним и познакомилась. Мы вместе слушали лекции по французскому, и он попросил позаниматься с ним. Что-то от отношений «учитель-ученик» перешло в наш брак, — проговорила она со взвешенной иронией.
— Это печально для мужчины, когда жена умней его...
— Вы думаете, для жены не печально? Но я бы не сказала, что я действительно умней Стенли. Он словно не может себя найти...
— А ищет?
— Да, особенно с некоторого времени.
— Он ищет отца.
— Для себя он называет это так. Наверно, ему кажется, что, покинув его, отец лишил его жизнь всякого смысла. Это звучит абсурдно, но, может быть, на самом деле не такой уж это и абсурд... Он не может простить отцу, что тот его бросил, но в то же время любит его и тоскует по нему. Вы же не станете отрицать, что все это вместе способно парализовать волю?
Меня изумило волнение, с которым она говорила все это. Видимо, муж не был ей так безразличен, как она хотела показать.
Мы миновали череду перелесков и начали спускаться в долину. Над котловиной поднялся столб бурой пыли, закрывая противоположный склон. С аэродрома Ван Найс, словно в старом кинофильме, медленно поднялся бомбардировщик времен второй мировой войны и свернул на север, в сторону пожара в Санта-Терезе.
Я не сказал этого женщине, сидящей рядом со мной. Меня начала волновать другая мысль. Если Стенли действительно пошел по следам отца и сбежал с девушкой, то вряд ли он ехал бы к своей матери. Скорей направил бы свои стопы в Лас-Вегас или в Мексику.
Мы миновали знак, отмечающий поворот на Нортридж. Я глянул на свою спутницу. Она сидела, склоненная над своим невидимым узлом.
— Ваш дом далеко от автострады?
— Минут пять. А зачем вам это?
— Было бы неплохо заехать туда. Я не уверен, что Стенли забрал малыша в Санта-Терезу.
— Вы думаете, они могут быть дома?
— Это не слишком правдоподобно, но не исключено. Давайте на всякий случай проверим. Они обитали в одном из маленьких новеньких домиков на одну семью, выстроившихся вдоль улочки под названием Колледж Серкл. Во всех домиках лестница вела со двора прямо на второй этаж, поднятый над землей на солидных деревянных сваях, отличались они только цветом. Домик Броудхастов был сапфирово-синий с голубыми сваями.
Джин подошла к парадной двери, а я объехал дом сзади. Оказалось, что по ту сторону маленького фасада это — обычный деревянный домишко, словно архитектор, его проектировавший, решил скрестить дворец южноамериканского плантатора с бараком его невольника. Плетеный заборчик отделял домик от соседних.
Я вывел машину из гаража и мы двинулись в направлении автострады на Вентуру, удаляясь от океана. Полуденное солнце заливало мир жаром и внезапно остро поблескивало на стеклах и кузовах машин. Я включил кондиционер.
— Как приятно! — сказала она.
То, что она находилась рядом со мной, создавало иллюзию, существования некого окошка в иное время или иное измерение. От нее исходил покой, нечастый в том мире, где я обитал. Это давало возможность забыть даже о сумасшедшем движении на автостраде.
Свернув в сторону Сепульведы, я некоторое время соображал, с чего бы начать разговор.
— Знаете, миссис Броудхаст, я чувствую себя чуть менее одиноким...
— Называйте меня Джин. «Миссис Броудхаст» — звучит так, словно вы обращаетесь к моей свекрови...
— А в этом есть что-то плохое?
— Да нет, она неплохая женщина, очень разумная, но ей идет это самое «миссис». В глубине души она очень грустная, но она достаточно хорошо воспитана, чтобы прятать то, что в глубине души.
— А почему грустная?
— У нее хватает причин, — она бросила взгляд на мой профиль с единственным видным ей глазом. — А вы любопытны...
— В моей работе это необходимо.
— В данный момент вы работаете?
— Вы просили меня об этом. То, что я являюсь соседом Валлеров, повлияло на ваш приезд именно в их дом?
— То, что вы являетесь детективом?
— Скажем так.
— Возможно. Возможно, это одна из причин, склонивших меня к приезду.
А это важно?
— Для меня важно. Я не верю в случайность и люблю ясные ситуации.
— Вы не слишком многого хотите?
— Это угроза? — спросил я.
— Скорее признание. Я думаю о себе, о своей ситуации.
— Ну, коль скоро дошло до признаний, это не вы выслали Ронни кормить птичек?
— Нет, это он сам, — в ее голосе не было колебания. Потом она добавила:
— Если вы не верите в случайность, то в вашем мире немного места для неожиданностей...
— Это не мой ми. А каковы были остальные упомянутые вами причины?
— Н-не знаю... — она запнулась. — Что вы хотите узнать?
— Как все это случилось?
— Вы подходите к делу всерьез.
В ее голосе прозвучало удивление.
— Да.
— Я тоже. В конце концов, это моя жизнь летит в тар-тарары! Но я даже не знаю, с чего должна начать...
— С начала. Вы говорили о свекрови. Почему она грустна?
— Она стареет.
— Ну, я тоже старею, но не грущу.
— Нет? Ну, женщины — другое дело...
— А ваш свекор не стареет?
— Свекра нет. Он сбежал много лет назад с другой женщиной. Сейчас похоже, что Стенли пойдет по его стопам.
— Сколько ему было, когда сбежал отец?
— Одиннадцать или двенадцать. Он никогда не вспоминает об этом, но это — самое большое переживание его детства. Я должна помнить об этом, когда сужу его. Он пережил исчезновение отца тяжелей, чем его мать.
— Откуда вам это известно, если он никогда не вспоминает об этом?
— Это хороший вопрос.
— Постарайтесь дать на него хороший ответ, Джин.
Она задумалась. Я не видел ее лица, только краем глаза — силуэт с руками, уроненными на колени. Она сидела, склонив голову над пустыми ладонями, словно должна была развязать узел или распутать клубок сплетенных нитей.
— Стенли уже долгое время ищет отца, — сказала она, — и это все больше ломает его. А может, наоборот. Может, он ищет отца в надежде, что это поможет ему уцелеть...
— У вашего мужа не было какого-нибудь нервного кризиса?
— В прямом смысле нет. Но вся его жизнь — это один сплошной кризис.
Он из тех ужасно самоуверенных людей, которые при ближайшем рассмотрении оказываются полными комплексов. Из-за этого он часто делает глупости. С трудом закончил университет... Честно говоря, благодаря этому я с ним и познакомилась. Мы вместе слушали лекции по французскому, и он попросил позаниматься с ним. Что-то от отношений «учитель-ученик» перешло в наш брак, — проговорила она со взвешенной иронией.
— Это печально для мужчины, когда жена умней его...
— Вы думаете, для жены не печально? Но я бы не сказала, что я действительно умней Стенли. Он словно не может себя найти...
— А ищет?
— Да, особенно с некоторого времени.
— Он ищет отца.
— Для себя он называет это так. Наверно, ему кажется, что, покинув его, отец лишил его жизнь всякого смысла. Это звучит абсурдно, но, может быть, на самом деле не такой уж это и абсурд... Он не может простить отцу, что тот его бросил, но в то же время любит его и тоскует по нему. Вы же не станете отрицать, что все это вместе способно парализовать волю?
Меня изумило волнение, с которым она говорила все это. Видимо, муж не был ей так безразличен, как она хотела показать.
Мы миновали череду перелесков и начали спускаться в долину. Над котловиной поднялся столб бурой пыли, закрывая противоположный склон. С аэродрома Ван Найс, словно в старом кинофильме, медленно поднялся бомбардировщик времен второй мировой войны и свернул на север, в сторону пожара в Санта-Терезе.
Я не сказал этого женщине, сидящей рядом со мной. Меня начала волновать другая мысль. Если Стенли действительно пошел по следам отца и сбежал с девушкой, то вряд ли он ехал бы к своей матери. Скорей направил бы свои стопы в Лас-Вегас или в Мексику.
Мы миновали знак, отмечающий поворот на Нортридж. Я глянул на свою спутницу. Она сидела, склоненная над своим невидимым узлом.
— Ваш дом далеко от автострады?
— Минут пять. А зачем вам это?
— Было бы неплохо заехать туда. Я не уверен, что Стенли забрал малыша в Санта-Терезу.
— Вы думаете, они могут быть дома?
— Это не слишком правдоподобно, но не исключено. Давайте на всякий случай проверим. Они обитали в одном из маленьких новеньких домиков на одну семью, выстроившихся вдоль улочки под названием Колледж Серкл. Во всех домиках лестница вела со двора прямо на второй этаж, поднятый над землей на солидных деревянных сваях, отличались они только цветом. Домик Броудхастов был сапфирово-синий с голубыми сваями.
Джин подошла к парадной двери, а я объехал дом сзади. Оказалось, что по ту сторону маленького фасада это — обычный деревянный домишко, словно архитектор, его проектировавший, решил скрестить дворец южноамериканского плантатора с бараком его невольника. Плетеный заборчик отделял домик от соседних.