Подруги тотчас подхватили ее под руки и собрались было поправить одежду и привести волосы в порядок.
— Нет! — оттолкнула их она. — Мужчинам наплевать на мою внешность. Их привлекают только мои земли.
Бриджит с жалостью поглядела на нее:
— Ты бы хоть умылась.
Ровена покачала головой, распахнула дверь и сердито понеслась вниз по лестнице. К чему наводить красоту?
Так у них хоть появится реальный повод для сплетен и насмешек.
Но на подступах к главному залу храбрости у нее явно поубавилось. Там действительно собралась толпа народу. И все как один повернули головы и воззрились на нее, стоило ей переступить порог.
Но ей было все равно. Словно сама королева, с высоко поднятой головой она прошествовала сквозь строй, как будто призывала окружающих засмеяться. Некоторые действительно начали хихикать. Но ей было наплевать на них. Их осуждение не коснулось ее. Она не чувствовала ничего, кроме невыносимой боли разбитого сердца.
Ровена подошла к стулу справа от Элеоноры, который оставили специально для нее.
— Дитя мое! — осуждающе взглянула на нее королева, как только Ровена заняла свое место. — С вами произошел несчастный случай?
— Да, ваше величество, — прошептала она. — Меня раздавили и втоптали в грязь. Вряд ли я когда-нибудь смогу оправиться и стать прежней.
Королева потрепала ее по руке:
— Троих трубадуров ты уже пропустила.
— Они хорошо пели?
— Нет. Тебе повезло.
Но шутки королевы были не в состоянии поднять ей настроение.
— А сколько всего участников?
— Не больше дюжины.
Ровена тяжко вздохнула в ожидании, когда очередной исполнитель заведет свою песню. И по мере того как они пели, она начала разделять точку зрения Страйдера. Любовные оды и впрямь чушь несусветная. Никакой настоящей любовью там и не пахло, они лишь восхваляли женские шейки да иссушенные бедра.
Ей больше не хотелось, чтобы чума забрала жестоких рыцарей. Она всем сердцем желала, чтобы эта болезнь внезапно поразила всех этих нудных мужчин, которые воспевали надуманные страсти неразделенной любви.
И каждый раз она еле успевала прикусить себе язык, чтобы не крикнуть:
— Да что вам об этом известно! Если ваше сердце разбито, вы даже дышать не можете, не то что петь.
Но они все пели, а публика смотрела на нее во все глаза.
— Мужайтесь, дитя мое, — сказала ей Элеонора. — Еще один претендент, и вы сможете вернуться в свои покои.
Но так ли это? После конкурса ей придется встретиться с Демьеном и обсудить с ним будущую свадьбу, не говоря уже о предстоящем нынче вечером пире, где ее должны объявить королевой турнира.
Остается надеяться, что последний слюнтяй будет не столь ужасен по сравнению с теми кошмарами, которые поджидают ее впереди.
Она вперила глаза в пол и даже не удосужилась взглянуть на последнего участника. Пока не услышала глубокий густой бас, заполнивший весь зал самыми чудными звуками из всех, какие ей доводилось слышать.
Сердце ее судорожно забилось в груди, когда она увидела Страйдера, сжимающего в руках лютню своей матери.
Только вот пел он не о любви.
Его песня больше смахивала на пятистишие. Он пел о женщине, которая вообразила себя гусыней. И о мужчине, проглотившем ее.
Не успел отзвучать последний аккорд, как со всех сторон послышался смех и аплодисменты.
Ровена думала лишь о том, чтобы не задохнуться от волнения. Но все равно ей не удалось набрать в легкие воздуха, когда Страйдер подошел к ней.
Он пригладил ей волосы, поправил на голове корону из гусиных перьев.
— Похоже, моя гусыня несколько полиняла. Ровена засмеялась, слезы ручьем хлынули из глаз.
— Ну и ну! — воскликнул Генрих. — Мы и не думали, что когда-нибудь доживем до такого дня. Наш королевский рыцарь опустился до простого трубадура.
Ровена снова засмеялась, у нее стало легко на сердце.
— Да, но он превосходен в обоих качествах.
— Элеонора? — фыркнул Генрих.
— Я думаю, что лорд Страйдер был лучшим. Что скажут остальные?
Со всех сторон послышались одобрительные женские возгласы и презрительное ворчание мужчин.
Но ни Страйдер, ни Ровена не слышали их. Они не могли отвести друг от друга глаз.
— Что ж, леди Ровена, — вынес свой вердикт Генрих, — вы вольны выбрать себе мужа. Кого предпочитаете?
Демьен поднялся.
До этой самой минуты она и не подозревала о его присутствии.
Он не произнес ни слова и не двинулся с места.
— Есть ли у вас кто-нибудь на примете? — спросила королева.
— Да, — облегченно вырвалось у Ровены. — Я хочу того, кто станет петь для меня, когда бы я ни пожелала. Человека энергичного и сильного, такого, кто обладает всеми качествами благородного рыцаря. В этом полном обмана мире я выбираю того, кто не боится постоять за себя и за других. — Она встретилась взглядом со Страйдером. — Для Леди Любовь есть только один муж.
— И кто же он?
— Единственный настоящий принц из всех рыцарей. Лорд Страйдер, граф Блэкмор.
Она думала, что Демьен начнет возражать, но, к ее удивлению, он просто сделал знак своим людям и тихонько удалился.
— Что скажете, лорд Страйдер? — спросил Генрих. — Вы рискнули своей безупречной репутацией, чтобы не жениться на этой леди. Что же нам делать с ее пожеланием?
Страйдер не сводил глаз с Ровены.
— Я готов покориться этой леди, мой господин, и всегда буду к ее услугам. — Он протянул руку и вытер с ее щек слезы.
— Отлично, — обрадовался Генрих. — Завтра утром состоится ваша свадьба.
Король и королева поднялись, и, когда они проходили мимо, Ровена услышала, как Элеонора бросила мужу:
— Я же говорила тебе, Генрих. Ты бы почаще прислушивался ко мне, а не к своим советникам.
Не обращая внимания на толпу и на дядю Ровены, Страйдер взял свою возлюбленную на руки и понес из зала вверх по лестнице в ее покои.
— Что ты делаешь? — спросила она.
— Подрываю твою репутацию, чтобы у тебя не было выбора, как только выйти за меня завтра утром.
Она рассмеялась:
— Вы уже подорвали мою репутацию, милорд.
— Как так?
— Моя записка при тебе? Он достал из рукава листок. Ровена расправила его и прочитала:
— Похититель сердец и несчастье всех дам, знай, что ты просто обязан выиграть ради меня этот турнир, иначе для меня наступят нелегкие времена, поскольку мне придется объяснять моему господину свое новое положение.
Он нахмурил брови, словно никак не мог сообразить, о чем идет речь:
— Что еще за новое положение?
Ровена взяла его руку и приложила ее к своему животу, где до сих пор сохранились написанные им слова.
— Да, милорд. Пока еще рано говорить, но я уверена, что у меня внутри растет ваш наследник.
У Страйдера перехватило дыхание.
— Откуда ты знаешь? — изумленно уставился он на нее.
— Я же говорю — об этом еще рано судить, но месячных у меня так и не случилось. Думаю, у нас скоро родится свой ребенок, и мы станем родителями, Страйдер. Но не волнуйся. Я не собираюсь удерживать тебя дома.
— Ты что, выгоняешь меня из моего собственного дома?
— Нет, конечно, — нахмурилась она. Как ему такое в голову могло прийти? — У меня и в мыслях не было.
— Тогда я собираюсь исполнить данное слово.
Я всегда буду к твоим услугам и не намерен покидать тебя. Да, я продолжу бороться вместе со своими братьями, но идти в бой без сердца невозможно, а мое сердце принадлежит тебе. Я люблю тебя, Ровена. И мне больше никто не нужен.
Она нежно поцеловала его.
— Вот и хорошо, Страйдер. Потому что ни один другой мужчина никогда не войдет в мое сердце.
Глава 18
Эпилог
— Нет! — оттолкнула их она. — Мужчинам наплевать на мою внешность. Их привлекают только мои земли.
Бриджит с жалостью поглядела на нее:
— Ты бы хоть умылась.
Ровена покачала головой, распахнула дверь и сердито понеслась вниз по лестнице. К чему наводить красоту?
Так у них хоть появится реальный повод для сплетен и насмешек.
Но на подступах к главному залу храбрости у нее явно поубавилось. Там действительно собралась толпа народу. И все как один повернули головы и воззрились на нее, стоило ей переступить порог.
Но ей было все равно. Словно сама королева, с высоко поднятой головой она прошествовала сквозь строй, как будто призывала окружающих засмеяться. Некоторые действительно начали хихикать. Но ей было наплевать на них. Их осуждение не коснулось ее. Она не чувствовала ничего, кроме невыносимой боли разбитого сердца.
Ровена подошла к стулу справа от Элеоноры, который оставили специально для нее.
— Дитя мое! — осуждающе взглянула на нее королева, как только Ровена заняла свое место. — С вами произошел несчастный случай?
— Да, ваше величество, — прошептала она. — Меня раздавили и втоптали в грязь. Вряд ли я когда-нибудь смогу оправиться и стать прежней.
Королева потрепала ее по руке:
— Троих трубадуров ты уже пропустила.
— Они хорошо пели?
— Нет. Тебе повезло.
Но шутки королевы были не в состоянии поднять ей настроение.
— А сколько всего участников?
— Не больше дюжины.
Ровена тяжко вздохнула в ожидании, когда очередной исполнитель заведет свою песню. И по мере того как они пели, она начала разделять точку зрения Страйдера. Любовные оды и впрямь чушь несусветная. Никакой настоящей любовью там и не пахло, они лишь восхваляли женские шейки да иссушенные бедра.
Ей больше не хотелось, чтобы чума забрала жестоких рыцарей. Она всем сердцем желала, чтобы эта болезнь внезапно поразила всех этих нудных мужчин, которые воспевали надуманные страсти неразделенной любви.
И каждый раз она еле успевала прикусить себе язык, чтобы не крикнуть:
— Да что вам об этом известно! Если ваше сердце разбито, вы даже дышать не можете, не то что петь.
Но они все пели, а публика смотрела на нее во все глаза.
— Мужайтесь, дитя мое, — сказала ей Элеонора. — Еще один претендент, и вы сможете вернуться в свои покои.
Но так ли это? После конкурса ей придется встретиться с Демьеном и обсудить с ним будущую свадьбу, не говоря уже о предстоящем нынче вечером пире, где ее должны объявить королевой турнира.
Остается надеяться, что последний слюнтяй будет не столь ужасен по сравнению с теми кошмарами, которые поджидают ее впереди.
Она вперила глаза в пол и даже не удосужилась взглянуть на последнего участника. Пока не услышала глубокий густой бас, заполнивший весь зал самыми чудными звуками из всех, какие ей доводилось слышать.
Сердце ее судорожно забилось в груди, когда она увидела Страйдера, сжимающего в руках лютню своей матери.
Только вот пел он не о любви.
Его песня больше смахивала на пятистишие. Он пел о женщине, которая вообразила себя гусыней. И о мужчине, проглотившем ее.
Не успел отзвучать последний аккорд, как со всех сторон послышался смех и аплодисменты.
Ровена думала лишь о том, чтобы не задохнуться от волнения. Но все равно ей не удалось набрать в легкие воздуха, когда Страйдер подошел к ней.
Он пригладил ей волосы, поправил на голове корону из гусиных перьев.
— Похоже, моя гусыня несколько полиняла. Ровена засмеялась, слезы ручьем хлынули из глаз.
— Ну и ну! — воскликнул Генрих. — Мы и не думали, что когда-нибудь доживем до такого дня. Наш королевский рыцарь опустился до простого трубадура.
Ровена снова засмеялась, у нее стало легко на сердце.
— Да, но он превосходен в обоих качествах.
— Элеонора? — фыркнул Генрих.
— Я думаю, что лорд Страйдер был лучшим. Что скажут остальные?
Со всех сторон послышались одобрительные женские возгласы и презрительное ворчание мужчин.
Но ни Страйдер, ни Ровена не слышали их. Они не могли отвести друг от друга глаз.
— Что ж, леди Ровена, — вынес свой вердикт Генрих, — вы вольны выбрать себе мужа. Кого предпочитаете?
Демьен поднялся.
До этой самой минуты она и не подозревала о его присутствии.
Он не произнес ни слова и не двинулся с места.
— Есть ли у вас кто-нибудь на примете? — спросила королева.
— Да, — облегченно вырвалось у Ровены. — Я хочу того, кто станет петь для меня, когда бы я ни пожелала. Человека энергичного и сильного, такого, кто обладает всеми качествами благородного рыцаря. В этом полном обмана мире я выбираю того, кто не боится постоять за себя и за других. — Она встретилась взглядом со Страйдером. — Для Леди Любовь есть только один муж.
— И кто же он?
— Единственный настоящий принц из всех рыцарей. Лорд Страйдер, граф Блэкмор.
Она думала, что Демьен начнет возражать, но, к ее удивлению, он просто сделал знак своим людям и тихонько удалился.
— Что скажете, лорд Страйдер? — спросил Генрих. — Вы рискнули своей безупречной репутацией, чтобы не жениться на этой леди. Что же нам делать с ее пожеланием?
Страйдер не сводил глаз с Ровены.
— Я готов покориться этой леди, мой господин, и всегда буду к ее услугам. — Он протянул руку и вытер с ее щек слезы.
— Отлично, — обрадовался Генрих. — Завтра утром состоится ваша свадьба.
Король и королева поднялись, и, когда они проходили мимо, Ровена услышала, как Элеонора бросила мужу:
— Я же говорила тебе, Генрих. Ты бы почаще прислушивался ко мне, а не к своим советникам.
Не обращая внимания на толпу и на дядю Ровены, Страйдер взял свою возлюбленную на руки и понес из зала вверх по лестнице в ее покои.
— Что ты делаешь? — спросила она.
— Подрываю твою репутацию, чтобы у тебя не было выбора, как только выйти за меня завтра утром.
Она рассмеялась:
— Вы уже подорвали мою репутацию, милорд.
— Как так?
— Моя записка при тебе? Он достал из рукава листок. Ровена расправила его и прочитала:
— Похититель сердец и несчастье всех дам, знай, что ты просто обязан выиграть ради меня этот турнир, иначе для меня наступят нелегкие времена, поскольку мне придется объяснять моему господину свое новое положение.
Он нахмурил брови, словно никак не мог сообразить, о чем идет речь:
— Что еще за новое положение?
Ровена взяла его руку и приложила ее к своему животу, где до сих пор сохранились написанные им слова.
— Да, милорд. Пока еще рано говорить, но я уверена, что у меня внутри растет ваш наследник.
У Страйдера перехватило дыхание.
— Откуда ты знаешь? — изумленно уставился он на нее.
— Я же говорю — об этом еще рано судить, но месячных у меня так и не случилось. Думаю, у нас скоро родится свой ребенок, и мы станем родителями, Страйдер. Но не волнуйся. Я не собираюсь удерживать тебя дома.
— Ты что, выгоняешь меня из моего собственного дома?
— Нет, конечно, — нахмурилась она. Как ему такое в голову могло прийти? — У меня и в мыслях не было.
— Тогда я собираюсь исполнить данное слово.
Я всегда буду к твоим услугам и не намерен покидать тебя. Да, я продолжу бороться вместе со своими братьями, но идти в бой без сердца невозможно, а мое сердце принадлежит тебе. Я люблю тебя, Ровена. И мне больше никто не нужен.
Она нежно поцеловала его.
— Вот и хорошо, Страйдер. Потому что ни один другой мужчина никогда не войдет в мое сердце.
Глава 18
Ровена немного задержалась, пока Страйдер складывал ее вещи в одну из своих повозок. Как же все это странно! По приезде она и подумать не могла, что покинет Хексем с мужем и ребенком.
И вот пожалуйста, она стоит, держит Александра за руку, а его отец готовится к путешествию в их новый дом.
Большинство рыцарей уже разъехались, а завтра отбывают и Генрих с Элеонорой.
Суон до сих пор дулся на них, но сегодня, сидя на лошади между Вэлом и Уиллом, он уже не казался таким угрюмым, даже несмотря на фингал под глазом. Рейвен держал под уздцы небольшого коняшку Александра: юный рыцарь добровольно взял мальчишку под свою опеку на время путешествия.
До дома Страйдера несколько дней пути. Дальше Вэл и Рейвен останутся с ними, а Суон с Уиллом поедут на север проверить, как там Кит и все остальные.
Дядюшка стоял возле нее со слезами на глазах. Страйдер с радостью позволил ему остаться в Суссексе и в качестве его вассала приглядывать за людьми и землями.
— Я буду скучать по тебе, моя фея, — поцеловал он ее в щеку.
— И я по тебе, дядя. Обещаешь писать?
— Конечно.
Последний сундук отправился в телегу, и Страйдер присоединился к ним.
— Все готово, моя графиня. Пустимся в путь, как только ты пожелаешь.
Она кивнула, подобрала юбки, но не успела сделать и шагу, как заметила направляющегося к ним Демьена. Длинный плащ развевался на ветру, за спиной принца маячили еще двое мужчин. Он подошел к отъезжающим, а его люди остановились поодаль.
Демьен молча встал перед ними, и, как обычно, Ровена не могла разобрать, на кого конкретно он смотрит. После затянувшейся паузы он шагнул вперед и взъерошил волосы Александра. Облако грусти окутывало его.
— Хорошенько заботься о своей семье, Страйдер, — прохрипел Демьен. — Пусть не коснутся твоих близких ни горе, ни печаль.
Демьен поднял Александра и усадил его на коня. Не говоря больше ни слова, он повернулся и пошел прочь, оставив зрителей в полном недоумении.
— Как странно, — промолвила Ровена.
— Он вообще странный, — пожал плечами Страйдер. — Бедолага! Будем надеяться, что однажды он сумеет обрести душевный покой. — Страйдер протянул руку дяде. — Берегите себя, милорд. Скоро увидимся.
— Конечно, — согласился с ним дядя. — Боюсь, что без Ровены и ее дам в доме будет слишком тихо. Я еще надоем вам своими визитами.
Ровена попрощалась с ним. Страйдер поднял ее, отнес к лошади, усадил в седло и протянул вожжи.
— Вы готовы, миледи?
— Да, мистер Плутишка. Ведите меня прямо к моему будущему, что бы ни ждало нас впереди. — Теперь у нее есть свой принц, и она знает, что жизнь с таким мужем никогда не станет мрачной и безрадостной.
Любовь действительно сметает на своем пути все преграды, она способна завоевать даже сердца двух упрямцев, которые непременно произведут на свет еще более твердолобое потомство.
Но ей все это нравилось. Ведь миру нужны герои, способные одинаково хорошо владеть и мечом, и словом.
И вот пожалуйста, она стоит, держит Александра за руку, а его отец готовится к путешествию в их новый дом.
Большинство рыцарей уже разъехались, а завтра отбывают и Генрих с Элеонорой.
Суон до сих пор дулся на них, но сегодня, сидя на лошади между Вэлом и Уиллом, он уже не казался таким угрюмым, даже несмотря на фингал под глазом. Рейвен держал под уздцы небольшого коняшку Александра: юный рыцарь добровольно взял мальчишку под свою опеку на время путешествия.
До дома Страйдера несколько дней пути. Дальше Вэл и Рейвен останутся с ними, а Суон с Уиллом поедут на север проверить, как там Кит и все остальные.
Дядюшка стоял возле нее со слезами на глазах. Страйдер с радостью позволил ему остаться в Суссексе и в качестве его вассала приглядывать за людьми и землями.
— Я буду скучать по тебе, моя фея, — поцеловал он ее в щеку.
— И я по тебе, дядя. Обещаешь писать?
— Конечно.
Последний сундук отправился в телегу, и Страйдер присоединился к ним.
— Все готово, моя графиня. Пустимся в путь, как только ты пожелаешь.
Она кивнула, подобрала юбки, но не успела сделать и шагу, как заметила направляющегося к ним Демьена. Длинный плащ развевался на ветру, за спиной принца маячили еще двое мужчин. Он подошел к отъезжающим, а его люди остановились поодаль.
Демьен молча встал перед ними, и, как обычно, Ровена не могла разобрать, на кого конкретно он смотрит. После затянувшейся паузы он шагнул вперед и взъерошил волосы Александра. Облако грусти окутывало его.
— Хорошенько заботься о своей семье, Страйдер, — прохрипел Демьен. — Пусть не коснутся твоих близких ни горе, ни печаль.
Демьен поднял Александра и усадил его на коня. Не говоря больше ни слова, он повернулся и пошел прочь, оставив зрителей в полном недоумении.
— Как странно, — промолвила Ровена.
— Он вообще странный, — пожал плечами Страйдер. — Бедолага! Будем надеяться, что однажды он сумеет обрести душевный покой. — Страйдер протянул руку дяде. — Берегите себя, милорд. Скоро увидимся.
— Конечно, — согласился с ним дядя. — Боюсь, что без Ровены и ее дам в доме будет слишком тихо. Я еще надоем вам своими визитами.
Ровена попрощалась с ним. Страйдер поднял ее, отнес к лошади, усадил в седло и протянул вожжи.
— Вы готовы, миледи?
— Да, мистер Плутишка. Ведите меня прямо к моему будущему, что бы ни ждало нас впереди. — Теперь у нее есть свой принц, и она знает, что жизнь с таким мужем никогда не станет мрачной и безрадостной.
Любовь действительно сметает на своем пути все преграды, она способна завоевать даже сердца двух упрямцев, которые непременно произведут на свет еще более твердолобое потомство.
Но ей все это нравилось. Ведь миру нужны герои, способные одинаково хорошо владеть и мечом, и словом.
Эпилог
Уидернси, Англия
Три месяца спустя
Кристиан Акре сидел в баре единственного в городке постоялого двора, заканчивая ужин в полном одиночестве среди шумной толпы постояльцев.
Он провел здесь уже четыре дня в ожидании Язычника и Лохлана Макаллистера. Эта троица собиралась объединить свои усилия.
Все они выслеживали убийцу Лизандра, который, как говорили, направился по этой дороге вместе со своими братьями. Если убийца Лизандра здесь, Кристиан непременно отыщет его и заставит заплатить за их утрату. А если Лохлану удастся раздобыть полезную информацию о своем пропавшем брате, тем лучше, это только поднимет Кристиану настроение.
Но на закате дня он желал только одного: чтобы неприкаянная душа Лизандра обрела наконец покой.
Допив эль, Кристиан бросил деньги на стол и пошел наверх, в свой номер.
В такие моменты он начинал ненавидеть одинокие странствия. Особенно с тех пор, как Нассир и Зенобия оставили его одного. Они уехали накануне, настала пора возвращаться в Утремер.
Но Кристиан сам выбрал себе такую жизнь. И одиночество.
Большая часть его детства прошла в монастыре, где братьям вообще запрещались всякие разговоры. Им приходилось общаться жестами, руками, а не языком. Так что ему не привыкать ни к безмолвию, ни к одиночеству.
Кристиан подошел к двери своей комнаты в конце коридора и толкнул ее. И застыл на пороге, упершись взглядом в ожидавшего его человека.
Худенькая фигурка была завернута в длинный черный бархатный плащ, так что невозможно было разглядеть не только, какой национальности незваный гость, но и определить, мужчина это или женщина.
— Вы не ошиблись комнатой? — спросил он, подумав, что это, быть может, просто еще один остановившийся здесь путник.
Фигурка повернулась к нему.
— Это как посмотреть, — ответила женщина, голосок нежный, волнующий, с легким акцентом, происхождение которого он так и не смог определить. — Вы Кристиан Акре?
— Кому он понадобился?
Дама подошла к нему и без церемоний потянула за тонкую золотую цепочку с королевским медальоном его матери, болтавшимся у него на шее с самого рождения.
— Да, — опустила она руку, и медальон упал поверх его черного монашеского одеяния. — Ты именно тот, кого я ищу.
— А кто ты?
Тонкие руки вынырнули из-под широкой накидки и расстегнули застежку. Не успел он и глазом моргнуть, как плащик волной скатился на пол.
Кристиан от изумления разинул рот — она стояла перед ним обнаженная, на смуглом прелестном теле ни тряпочки, ни ниточки. Длинные черные волосы каскадом спадали на плечи, скрывая грудь и доходя до черного треугольника меж ее бедер.
— Кто я? — переспросила она. — Я твоя жена, и я пришла сюда предъявить на тебя свои права. Хотя бы на одну ночь.
Три месяца спустя
Кристиан Акре сидел в баре единственного в городке постоялого двора, заканчивая ужин в полном одиночестве среди шумной толпы постояльцев.
Он провел здесь уже четыре дня в ожидании Язычника и Лохлана Макаллистера. Эта троица собиралась объединить свои усилия.
Все они выслеживали убийцу Лизандра, который, как говорили, направился по этой дороге вместе со своими братьями. Если убийца Лизандра здесь, Кристиан непременно отыщет его и заставит заплатить за их утрату. А если Лохлану удастся раздобыть полезную информацию о своем пропавшем брате, тем лучше, это только поднимет Кристиану настроение.
Но на закате дня он желал только одного: чтобы неприкаянная душа Лизандра обрела наконец покой.
Допив эль, Кристиан бросил деньги на стол и пошел наверх, в свой номер.
В такие моменты он начинал ненавидеть одинокие странствия. Особенно с тех пор, как Нассир и Зенобия оставили его одного. Они уехали накануне, настала пора возвращаться в Утремер.
Но Кристиан сам выбрал себе такую жизнь. И одиночество.
Большая часть его детства прошла в монастыре, где братьям вообще запрещались всякие разговоры. Им приходилось общаться жестами, руками, а не языком. Так что ему не привыкать ни к безмолвию, ни к одиночеству.
Кристиан подошел к двери своей комнаты в конце коридора и толкнул ее. И застыл на пороге, упершись взглядом в ожидавшего его человека.
Худенькая фигурка была завернута в длинный черный бархатный плащ, так что невозможно было разглядеть не только, какой национальности незваный гость, но и определить, мужчина это или женщина.
— Вы не ошиблись комнатой? — спросил он, подумав, что это, быть может, просто еще один остановившийся здесь путник.
Фигурка повернулась к нему.
— Это как посмотреть, — ответила женщина, голосок нежный, волнующий, с легким акцентом, происхождение которого он так и не смог определить. — Вы Кристиан Акре?
— Кому он понадобился?
Дама подошла к нему и без церемоний потянула за тонкую золотую цепочку с королевским медальоном его матери, болтавшимся у него на шее с самого рождения.
— Да, — опустила она руку, и медальон упал поверх его черного монашеского одеяния. — Ты именно тот, кого я ищу.
— А кто ты?
Тонкие руки вынырнули из-под широкой накидки и расстегнули застежку. Не успел он и глазом моргнуть, как плащик волной скатился на пол.
Кристиан от изумления разинул рот — она стояла перед ним обнаженная, на смуглом прелестном теле ни тряпочки, ни ниточки. Длинные черные волосы каскадом спадали на плечи, скрывая грудь и доходя до черного треугольника меж ее бедер.
— Кто я? — переспросила она. — Я твоя жена, и я пришла сюда предъявить на тебя свои права. Хотя бы на одну ночь.