Макгрегор Кинли. Королевский рыцарь

   — Я не собираюсь петь ни для вас, ни для кого другого. Никогда.
   — В таком случае вы станете моим мужем.
   — Я же сказал, я снимаю свою кандидатуру. — Он сделал шаг вперед.
   Ровена загородила ему путь.
   — Генрих не позволит, он сам мне это сказал. Но даже если вы сбежите, я настою на том, чтобы вы стали моим мужем, просто так, из мести. Король с моим дядей приволокут вас к алтарю в кандалах, если потребуется.
   — Зачем? — скривил он губы. — Вы презираете меня не меньше, чем я вас.
   — Потому что я хочу получить свободу выбора, и вы моя единственная надежда. Так что либо вы будете заливаться соловьем и выиграете этот конкурс, либо я позабочусь о том, чтобы нам обоим гореть в брачном аду. Обоим.
   Страйдер выругался.
   — Я не верю вам, миледи. Вы в любом случае в выигрыше. А я в проигрыше.
   — Как это? — Она искренне не поняла его логики.
   — Либо я предстану идиотом перед всем двором, либо вы превратите мою жизнь в ад, а вы либо получите свободу, либо выйдете за меня.
   — Вы действительно считаете, что я буду счастлива выйти за вас? — вытаращила она глаза.
   — Да. Я это точно знаю.
   Ровену чуть не разорвало от злости. Она от души надеялась, что все бушующие у нее в груди чувства отразились на ее милом личике.
   — Ваше самомнение безгранично. Может, вы сильно удивитесь, лорд Страйдер, но я не нахожу вас привлекательным.
   Он расхохотался, явно не поверив ей.
   — Вы невыносимы, — процедила она.
   — И все же вы выйдете за меня. Как я уже сказал, миледи, вы в любом случае в выигрыше.
   И вдруг она поняла, что больше не выдержит. Смешки в зале, диктат со стороны дяди и короля, и вот теперь Страйдер издевается над ней.
   Всего, чего ей хотелось в этой жизни, — сделать людей немного счастливее своими стихами и песнями. Показать им, что можно жить в мире, без войн и насилия. Что мир куда лучше кровопролития.
   И чего она добилась?
   Насмешек. Издевок. Колкостей.
   Она знала, как называли ее за спиной. Леди Безумие. Но еще чаще — сука из Суссекса.
   «Надо, чтобы кто-то научил ее уму-разуму. Для постели вполне сгодится, если ей, конечно, рот заткнуть».
   Она всегда гордилась собой и считала ниже собственного достоинства обращать внимание на все эти ехидные выпады. Но она всего лишь живой человек, и эти слова ранили ее. Глубоко. Так же, как сегодняшнее предательство дяди. Ну почему ее не могут оставить в покое? Почему ее принуждают выйти за человека, который даже не уважает ее?
   Ровена пребывала на грани отчаяния, и ей захотелось плакать от бессилия.
   Значит, вот что ее ждет в будущем. Она либо сбежит, будет скрываться всю оставшуюся жизнь и никогда больше не увидит ни родного дома, ни дяди, либо останется и выйдет замуж за какого-нибудь головореза, который, вполне вероятно, будет бить ее, пока не сломает.
   Ей оставалось надеяться лишь на то, что Страйдер не вырвет ей руку и не изобьет ее, как он пригрозил Сирилу.
   Да какое ей вообще дело, живут эти головорезы или умирают?
   Никакой надежды нет. Она, должно быть, окончательно выжила из ума, раз решила, что сможет уговорить или запугать такого мужчину, как Страйдер.
   Ну и ладно. Она соберет вещи и оставит все, что дорого ее сердцу. Уж лучше сбежать, чем позволить сделать из себя покорную куклу. Сердце ее сжалось от боли, на глаза навернулись слезы.
   — Простите, что побеспокоила вас, — бросила Ровена и направилась к выходу.
   Она ни за что не станет плакать перед Страйдером, не доставит ему такого удовольствия.
   Ровена вышла из палатки и побрела сама не ведая куда, дав наконец волю слезам.
   Несколько секунд озадаченный Страйдер стоял и невидящими глазами смотрел прямо перед собой. Неужели у нее действительно блеснули слезы? Вряд ли. Характер у леди Ровены твердый, женщина она сильная. Он до сих пор чувствовал себя опустошенным после общения с нею. И все же…
   Не успел он опомниться, как ноги понесли его следом за ней. Она уже дошла до крайней палатки. Страйдер прибавил шагу.
   — Ровена, — он осторожно взял ее за руку, — погоди. Она обернулась, и у него дрогнуло сердце. Ровена поспешно вытирала мокрые щеки.
   — Что еще? — буркнула она, голос ее дрожал.
   Страйдер весь сжался. Единственное, перед чем он никогда не мог устоять, — слезы. Проклятая слабость! Он таял, стоило ему увидеть женские страдания. Не говоря уже о терзаниях столь ранимого создания, как Ровена, — в слабых отблесках света глаза ее сияли, словно алмазы, она казалась нежной и уязвимой.
   — Вот так. — Он осторожно провел рукой по ее ледяной щеке. — Не надо слез. В них нет нужды.
   Ровена сглотнула, ощутив тепло его ладони. Кто бы мог подумать, что этот варвар способен на такую ласку!
   — Нет нужды? Из-за чего же тогда, по-вашему, стоит плакать, если не из-за этого?
   — Неужели я действительно настолько ужасен, что довел вас до слез?
   Он подтрунивал над ней, и это удивило ее гораздо больше, чем его присутствие.
   — Так и есть.
   Она еще больше удивилась, услышав его смех.
   — Должен признать, что из всех женщин, которых мне доводилось встречать на своем веку, вы первая меня на дух не переносите.
   — Может, вам надо почаще выходить в свет? Он приподнял бровь:
   — Похоже, у вас для меня не припасено ничего, кроме оскорблений, так почему, скажите на милость, я должен помогать вам?
   Да, тут он прав.
   — Извините меня, — тихо промолвила она. — Я так привыкла отпускать в сторону таких, как вы, людей шпильки, что это уже, наверное, у меня в крови. — Ровена с мольбой посмотрела на него. — Но если вы поможете мне, милорд, я обещаю впредь не говорить вам гадостей.
   — Никогда?
   — Клянусь!
   Страйдер кивнул. Он три года провел в заточении. Три года он был вынужден подчиняться чужой воле. Ему не дозволялось иметь даже самых естественных и примитивных желаний. Капризы его тюремщиков всегда ставились превыше всего. Эти три года тянулись целую вечность. Даже сейчас ему временами кажется, что он провел в заточении большую часть жизни.
   Нельзя допустить, чтобы дама, пусть даже очень несносная, провела остаток жизни, подчиняясь чужим капризам. Такая женщина никогда не найдет счастья в принудительном браке. Для нее он станет тюрьмой.
   Он припомнил клятву Братства меча. Он дал обет помогать всем страждущим.
   И цена за помощь Ровене — всего лишь песня…
   Страйдер стиснул зубы. Черт бы побрал этого Генриха! Но ведь король не ведал, чего ему это стоит. Не знал, почему он питает такое презрение к трубадурам и их творениям. Пропади все пропадом!
   Ему бы следовало прогнать ее, но он не мог. Этой благородной даме нужен герой и защитник. И как бы ему ни хотелось, он не может отвернуться от нее.
   — Когда состоится этот ваш конкурс, миледи? В ее глазах засияла надежда.
   — В последний день турнира. Вы должны потрясти судей своим выступлением.
   Его замутило при одной только мысли об этом.
   — Вы хоть понимаете, как мне противно выступать?
   — Наверное, также, как мне просить вас об этом. Не в моих правилах обращаться с просьбой к посторонним людям, если я могу сделать что-то сама.
   — И все же мы объединены общей бедой.
   На ее губах появилась легкая улыбка, от которой сердце его оборвалось.
   — Обещаю вам, лорд Страйдер, если вы приложите все усилия, чтобы выиграть, я не добавлю ни грамма к вашим страданиям. Никогда.
   — В таком случае спокойной ночи, миледи. — Он коротко кивнул ей.
   Он пошел было прочь, но она остановила его. Не успел он сообразить, в чем дело, как Ровена приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.
   — Благодарю вас за доброту, сэр рыцарь, сбившийся с пути праведного.
   Она упорхнула, оставив его в тишине ночи. У Страйдера перехватило дыхание. Он стоял и смотрел ей вслед, все его тело горело огнем. Никогда еще он не ведал столь невинного поцелуя, никто не сотворял с его телом подобных чудес.
   Он, должно быть, не в себе, если испытывает такие чувства к мегере.
   И все же он не мог отвести от нее глаз. Она исчезла из виду, а он все стоял как пень, глядя на то место, где она только что была.
   — Что случилось?
   Он повернулся на голос возникшего из темноты Кристиана.
   — Ничего, — буркнул он. — Почему ты спрашиваешь?
   — Сам не знаю, просто у тебя такое выражение лица, будто ты только что побывал на небесах. Странное какое-то.
   Страйдер встряхнулся и побрел к палатке.
   — Ты зачем здесь торчал? — спросил Кристиан. Слава Богу, его друг не видел Ровену!
   — Захотелось подышать свежим воздухом, — пожал он плечами.
   Кристиан недоверчиво покачал головой, но больше вопросов задавать не стал и направился в палатку, обогнав Страйдера.
   — Кстати, — сказал Кристиан, когда Страйдер вошел внутрь. — Красный цвет определенно идет леди Ровене, тебе не кажется?
   Было три часа утра. Все спали. Прохладный ветерок трепал ткань палаток, меж которыми осторожно крался человек.
   Ночь выдалась безлунная — очень хорошо, не стоит Прелестной Небожительнице взирать на подобные дела.
   Аквариус остановился у палатки Страйдера Блэкмора. Посмотрел на левую руку, которую всегда скрывал до запястья, чтобы никто не проведал о том позоре, через который ему пришлось пройти. И не узнал, кем ему пришлось стать.
   Страйдер был третьим по списку.
   Пальцы его еще крепче обхватили рукоятку ножа, как только он вспомнил, какую ненависть питал к тому, кого величают Воитель.
   «Спасибо за утешение, мальчик. Может, однажды ты тоже выйдешь отсюда живым…»
   Эти слова непрестанно кружились у него в голове. Но произнес их не Страйдер. Это был Сирил. Тот самый, которого Страйдер послал освободить его. Только он не исполнил приказа. Вместо того чтобы вызволить его из плена, Сирил надругался над Аквариусом, как и все прочие до него, и бросил мальчишку умирать.
   Так называемое Братство, поклявшееся освободить всех, не забыть ни одного из своих товарищей, оставило несчастную дрожащую душу на растерзание врагам. Более тысячи дней и ночей Аквариус терпел надругательства и наказания, расплачиваясь за побег остальных. Теперь настал его черед наказать их.
   Он провел рукой по красно-белой ткани палатки Страйдера. Сегодня граф не умрет. У убийцы есть другая жертва. Тот, кто заслуживает смерти куда больше, чем граф Блэкмор.
   Аквариус поспешил в другой конец лагеря.
   Страйдер проснулся от странных ударов. Кто-то стучал по деревянной стойке его палатки. Он поморгал, вглядываясь в полумрак. На дворе еще темно. Едва-едва рассвело.
   Он застонал и перевернулся на другой бок.
   — Лорд Страйдер?
   Еле слышный шепот явно принадлежал женщине.
   — Я сплю, — буркнул он.
   К его удивлению, полог палатки откинулся, и в просвете показалась Ровена.
   Девушка уверенно направилась к нему, но застыла на месте, когда увидела, что Страйдер лежит в чем мать родила. Она чуть не выронила лютню!
   Ей никогда в жизни не приходилось видеть голого мужчину, но отчего-то она была твердо уверена, что такого красавца днем с огнем не сыскать. Он был весь — покрытые загаром мускулы. Настоящее пиршество для взора. Взгляд против воли хозяйки приклеился к самому интимному месту его тела — напряженному, словно палка.
   Опомнившись, Ровена тотчас же повернулась к нему спиной.
   — Не могли бы вы прикрыться, милорд?
   — Зачем это? — угрюмо пробурчал он. — Вы уже и так успели все увидеть.
   Краска залила ее лицо.
   — Вы всегда такой грубиян?
   — Только когда женщина будит меня в моих собственных покоях. У меня есть полное право обидеться на вас. Вам не кажется?
   — Я полагала, что вы уже встали.
   — С чего вы это взяли?
   — Так ведь уже рассвело, милорд, вот с чего!
   Он фыркнул, обнаженным вылез из кровати, прошел мимо незваной гостьи и выглянул наружу.
   — Солнце еще даже не встало. В такой час все спят.
   Ровена судорожно прижала к груди лютню и прикусила губу, созерцая его скульптурно вылепленный зад. Она хотела было отвернуться, когда он оглянулся на нее, но заставила себя не делать этого.
   В его глазах загорелся насмешливый вызов.
   — Если вы решили выставить себя передо мной напоказ, милорд, так тому и быть. Я вам не мышка, которая трясется от страха, едва завидит кошку.
   При этих словах он развернулся и предстал перед ней в полной красе.
   У Ровены перехватило дыхание, едва она охватила взглядом его целиком, от кончиков пальцев на ногах до макушки.
   Он был великолепен.
   Широкие плечи, узкие бедра. Смуглая кожа словно испускала свечение в сероватом утреннем полумраке. Его тело покрывала легкая темная поросль, подчеркивающая каждый мускул. Мужское достоинство по-прежнему вздымалось вверх, несмотря на прохладу сырого воздуха. Внушительное зрелище.
   Она вздрогнула и подумала: интересно, как это — иметь в любовниках такого мужчину? Способен ли он быть нежным? Или возьмет ее грубо, как настоящий варвар? Дерзко…
   — Вы бы поаккуратнее, леди, — полушутливо-полусерьезно предупредил он ее. — А то как бы вас не обвинили в непристойном поведении.
   Она пожала плечами:
   — Если бы меня обвиняли только в этом, мне бы поистине повезло. Я ведь знаю, как меня называют за спиной и что обо мне думают, но мне все равно.
   Ее смелость поразила Страйдера. Интересно, найдется ли на свете хоть что-то, перед чем эта женщина дрогнет? Если бы не пылавшие огнем глаза, он бы подумал, что она из тех дам, которые вообще не нуждаются в мужчинах.
   Но Ровена не похожа на последовательницу Сафо. Она ощущала его наготу каждой клеточкой своего тела. Полыхавшие щеки говорили о том, насколько он смущает ее. А как она прижимает к груди лютню, будто хочет защититься ею от него, словно щитом!
   Стоило бы, конечно, прикрыться, но надо признать, ему нравится, как она на него смотрит. И заливается при этом краской.
   Как она будет выглядеть распростертой в постели, лицо искажено страстью, а он показывает ей, почему трубадуры так много пишут о любви. Или хотя бы о плотских утехах.
   — Вас когда-нибудь целовали, миледи?
   — Извините? — нахмурилась она.
   Он. осторожно подошел к ней. Очень медленно. Ему совершенно не хотелось, чтобы она с криками выскочила из его палатки.
   — Прижимался ли когда-нибудь мужчина своими губами…
   — Я знаю, что такое поцелуй, милорд. — И?
   Она сделала шаг назад.
   — Мои губы не ваша забота. Как, впрочем, и другие части тела.
   — Тогда зачем вы здесь?
   — Я пришла начать с вами уроки.
   — В такой час? — изумился он.
   — По крайней мере нас едва ли кто-нибудь потревожит.
   — А я вряд ли соглашусь обучаться чему бы то ни было в это время суток, миледи. Мой сон — драгоценная вещь и слишком дорого мне достается, чтобы я жертвовал им ради столь сомнительной вещи, как песня.
   Он вернулся обратно в постель.
   — Приходи в полдень, Ровена, тогда и поговорим.
   — Но…
   — Никаких «но», миледи. Я измотан и хочу спать.
   Ее передернуло от этого безапелляционного тона, но разве у нее был выбор?
   Ей захотелось по-детски топнуть ножкой. Только какой в том прок? Никакого. Она вздохнула и поставила лютню. Незачем таскать инструмент туда-сюда.
   Не успела она подойти к выходу, как по лагерю разнесся пронзительный крик.
   Лорд Страйдер молнией выскочил из постели. Снаружи начался настоящий кавардак.
   Ровена вышла на улицу, Страйдер — следом. В руке у него сверкал меч. Он промчался мимо Ровены к палатке, куда со всех сторон стекались люди. Ее обгоняли полуодетые сонные рыцари.
   Народ обступил красно-синюю палатку на вершине холма. Едва Страйдер подскочил к месту сбора, все разом обернулись к нему.
   — Ты! — накинулся на Страйдера лорд Руперт, брат Сирила. — Ты убил моего брата!
   Ровена не могла бы сказать, кого из них это обвинение повергло в больший шок — ее или Страйдера.
   — Ты угрожал ему при свидетелях, — рычал Руперт.
   — Сегодня ночью я никого не убивал, — раздраженно парировал Страйдер.
   — Лжец!
   — Я собственными глазами видел, как он выходил из палатки Сирила вскоре после заутрени, — вставил другой рыцарь. — Герб Блэкморов ни с чем не перепутаешь.
   Не успел Страйдер и глазом моргнуть, как его скрутили, и толпа расступилась, пропуская к нему Генриха. Руперт повторил свое обвинение перед лицом короля.
   — Что скажете, лорд Страйдер? — спросил Генрих.
   — Я невиновен.
   Из палатки появился один из младших братьев Сирила, сжимая в ладони окровавленный медальон, и протянул находку королю.
   Генрих внимательно изучил вещицу и снова обратил свой взор на Страйдера.
   — Вы с Сирилом были вместе в Святой Земле?
   — Да, сир.
   — И куда вы направились вчера вечером, после того как покинули трапезную?
   — К себе.
   — Один? — Да.
   — Вот видите! — выплюнул Руперт. — Он виновен. Он убил моего брата, и я требую наказания.
   — Мы расследуем это дело, — не дрогнул король. — А пока граф будет взят под стражу и объявлен под опекой короля.
   Страйдер не верил собственным ушам, Ровену и ту поразили слова короля. Генрих собирается арестовать своего героя, причем без каких бы то ни было веских оснований?
   Королевская стража забрала у Страйдера меч и заломила ему руки за спину.
   — Подождите!
   Все головы разом обернулись к возникшей из толпы Элеоноре. Королева бросила раздраженный взгляд на мужа, потом на Ровену и Страйдера.
   — У лорда Страйдера есть алиби.
   Ровене никогда не приходилось видеть столько разом насупившихся лиц и бегающих взглядов.
   — Умоляю вас, только не говорите, что он был в это время с вами, — устало вздохнул король.
   — Нет, милорд, — насмешливо хмыкнула Элеонора. — Этот мужчина провел ночь с Ровеной, согласно вашему приказу.
   Теперь уже все взгляды обратились к Ровене. У нее округлились глаза. С ее языка чуть не сорвалось несогласие, но никто не может назвать королеву Англии лгуньей и при этом сохранить свой язык.
   — Разве не так, лорд Страйдер? — спросила Элеонора. Страйдер открыл рот и взглянул на Ровену.
   — Отвечайте же, милорд, — приказала Элеонора. — Мы знаем, что вы хотите защитить репутацию дамы, но пусть уж лучше пострадает ее реноме, чем слетит с плеч ваша голова.
   — Страйдер с сукой из Суссекса? — послышалось в толпе. — Не верю!
   Раздались смешки. Кровь бросилась Ровене в лицо. Высоко подняв голову, она встретилась глазами со Страйдером и заметила в них странное, похожее на мольбу выражение.
   — И чем же они занимались, ваше величество? — поинтересовался Руперт. — Не то чтобы я не доверял вашему королевскому слову, однако трудно поверить, что у этих двоих роман.
   — Никакого романа нет. — Элеонора даже бровью не повела. — Леди обучала его сиятельство игре на лютне.
   Взрыв хохота.
   Ровену охватила паника. О чем только думает королева?
   — Разве это не так, Ровена? — обратилась к ней Элеонора.
   Девушка лишь кивнула в ответ.
   — Эта девица обманула вас, моя королева, — вставил Руперт. — Все знают, что граф ненавидит музыку.
   — Обманула? — Элеонора выгнула дугой бровь. — Леди Ровена, где ваша лютня?
   — В палатке лорда Страйдера. — Слава Богу, хоть тут не пришлось лгать.
   Королева послала за лютней оруженосца. Как только паренек вернулся обратно, стража была вынуждена отпустить Страйдера.
   — Покажите, чему вы научились, милорд, — спокойно приказала королева, заглянув Страйдеру прямо в глаза.
   Ровена затаила дыхание. Он хоть знает, как лютню держать?
   Взгляд Страйдера немного смягчился, и он взялся за | лютню. Ровена была поражена, увидев, что его руки сразу же заняли нужное положение и дрожащие пальцы взяли верный аккорд.
   Повисло молчание.
   Этот мужчина умел играть…
   У Ровены голова пошла кругом.
   Генрих вздохнул и кивнул:
   — Ладно, похоже, у графа действительно алиби.
   — Нет! — выкрикнул рыцарь, который чуть раньше обвинил Страйдера. — Я видел его!
   — Вы могли и ошибиться, — возразила Элеонора. — Может быть, вы видели другого человека. Похожего на графа.
   Рыцарь насупился, он явно был уверен, что видел именно Страйдера и никого другого.
   Генрих забрал у Страйдера лютню, окинул Ровену подозрительным взглядом и передал ей инструмент. Бедняжка тряслась от страха.
   — Успокойтесь, дитя мое, — сказал ей Генрих. — У вас есть месяц, как мы и обещали. Мы будем молиться, чтобы вы использовали его с толком.
   Король сказал свое слово и направился прочь.
   Толпа стала медленно рассасываться, но Руперт не двинулся с места и не сводил с этих двоих пронзительного взгляда.
   Страйдер был явно расстроен всем произошедшим. Ровена видела это по его лицу. Не говоря ни слова, он пошел к себе.
   Ровена последовала за ним.
   — Лорд Страйдер?
   — Оставьте меня в покое! — прорычал он. Она ускорила шаг и поймала его за руку:
   — Милорд, прошу вас…
   — Что еще тебе от меня надо? — сверкнул он на нее глазами.
   — Кто научил вас играть?
   — Какая разница?
   Ровена сама не знала, почему ей так важно получить ответ на этот вопрос.
   — Отчего вы так ненавидите музыку?
   — По той же причине, по которой вы ненавидите рыцарей, миледи. Музыка отобрала жизнь у самого дорогого мне человека, и с тех пор я ненавижу не только ее, но и всех, кто способен извлечь ее из инструмента.

Глава 5

   Ровена смотрела вслед графу, не в силах двинуться с места. Она сделала было шаг вперед, но кто-то поймал ее за руку.
   — Дай ему побыть одному, Ровена.
   Она остановилась, увидев в глазах Кита мольбу.
   — Ты слышал? Он кивнул.
   — Должно быть, он сильно любил свою даму.
   — Да, сильно. Он до сих пор возит с собой кольцо нашей матери.
   — Вашей матери? Он снова кивнул.
   — Ее убил отец Страйдера, когда узнал о том, что у нее есть внебрачный сын, то есть я. Говорят, он так бесился, что никто не посмел подойти к нему близко — никто, кроме Страйдера. В ярости отец обвинил его в том, что он тоже бастард. Он сбил мальчишку с ног и чуть не отрезал ему голову. — Кит показал на своей шее то место, где у Страйдера до сих пор остался ужасный шрам. — Пока брат истекал на полу кровью, отец убил у него на глазах нашу мать.
   — А потом покончил с собой, — добавила Ровена.
   — Так говорят.
   Ровена уловила в его голосе странные нотки.
   — Но? — подстегнула она его. Однако Кит предпочел сменить тему.
   — Наша мать была очень похожа на тебя. Она тоже любила играть на лютне и петь. Мой отец был менестрелем благородного происхождения, он появился в их доме, когда отец Страйдера находился в отъезде. Сам я не слишком хорошо помню мать, мне было всего пять, когда она умерла. Но по рассказам я знаю, что она родила меня в доме своей сестры и потом отослала к отцу, чтобы муж не узнал о моем существовании.
   — Они со Страйдером приезжали как-то к нам, когда ты жил у нас, — смутно припомнила Ровена. Ни до, ни после Кита никто не навещал.
   — Да. Она и так сильно рисковала. К несчастью, именно такой вот визит к моему отцу и повлек за собой ее смерть. Отец Страйдера вернулся домой чуть раньше, а их нет. Один из слуг предал ее.
   — О, Кит! Мне так жаль!
   Он сглотнул, в глазах — тоска.
   — Не того ты жалеешь, Ровена. Я горюю по ней, потому что она была моей матерью, но я слишком плохо знал ее. А Страйдер — тот был поистине сокрушен и раздавлен. Он боготворил ее.
   Слезы навернулись на глаза Ровены, стоило ей лишь на секунду представить терзавшую Страйдера боль.
   — Жизнь моего брата была трудна, но полна доблести. Я не знаю никого, кто прошел бы через подобные испытания и не растерял благородства.
   — Да. Он вполне мог выдать нас с Элеонорой и объявить нас лгуньями.
   Он кивнул.
   — Но как же Сирил? — спросила она. — Думаешь, лорд Страйдер…
   — Нет. Я знаю. Если бы Страйдер решил лишить его жизни, он вызвал бы его на поединок. Хитрить не в его характере.
   В этом Ровена не сомневалась.
   — Зачем лорду Обри лгать?
   — Может, он и не лгал. Любой способен позаимствовать чужую накидку. В темноте не разберешь, кто там под ней.
   Ровена прикусила губу, обдумывая эту мысль. Да, может статься, Кит и прав, но в таком случае кому понадобилось подставлять Страйдера?
   Она попрощалась с Китом и направилась обратно к небольшой кучке народа, все еще толпившейся у палатки Сирила.
   — А я говорю — это дело рук графа, — убеждал один из баронов своих товарищей.
   — Но почему он пробрался к нему тайком и перерезал горло? Я Страйдера давно знаю, ничего подобного за ним не водилось.
   — Не забывайте, его отец сошел с ума, — фыркнул другой барон. — Может, он в ту же пропасть катится.
   Ровене были безразличны все эти «за» и «против» Страйдера. По правде говоря, ей было не очень жаль Сирила, она и сама от себя этого не ожидала. Но даже такой, как он, не заслуживает подобной смерти.
   С тяжелым сердцем она побрела к замку, когда что-то привлекло ее внимание. Из-под полога палатки Сирила выглядывал тонюсенький шнурок от пергаментного свитка.
   Пока мужчины продолжали разглагольствовать, она наклонилась, вытянула его и развернула. Сердце ее упало.
   Арабская вязь.
   «Не все мы вернулись домой.
   Не все мы выжили.
   Смерть Братству. Гореть вам в геенне огненной».
   Внизу начертанный кровью знак, который она видела совсем недавно, а точнее — нынешним утром, когда Страйдер стоял перед ней в чем мать родила…
   Страйдер как раз умывался, когда кто-то вошел в палатку без приглашения.
   Он резко повернулся, чтобы поймать непрошеного гостя, но она ловко отскочила.
   — Это всего лишь я, — проговорил мягкий женский голос.