— Что ты сказала? — спросил епископ.
   — Я королева Адара из Таагарии!
   — Таагарии?
   Из тона его голоса явствовало, что он не располагал никакими сведениями ни о ее стране, ни о местонахождении оной.
   — Это восточное королевство, ваша светлость, — сказал священник по левую руку от него. — Оно находится где-то близ Антиохии.
   Глаза епископа опасно сверкнули, а лицо налилось кровью от злости.
   — Ты хуже, чем ведьма!
   Глаза Адары расширились, когда она услышала уничижительное слово, которым называли еретиков и которое употреблялось по отношению ко многим, кто придерживался православной веры. Для римско-католической церкви все они были обреченными грешниками, у которых не было никакой надежды на искупление грехов, если только они не примут веру их церкви.
   — Я не еретичка!
   — Уведите ее!
   Адара начала сопротивляться стражам, но в конце концов была вынуждена подчиниться им из страха, что они причинят вред ее нерожденному ребенку. Они грубо схватили ее за руки и повели следом за епископом и священниками. Коридор, по которому они шли, был мрачным и внушающим ужас.
   Крики стали громче.
   Как только священники открыли дверь в ее новую камеру, епископ застыл на месте.
   Адара не понимала, в чем дело, пока не увидела, как их окружили рыцари.
   — Отпустите ее!
   Колени ее подогнулись, когда она услышала громоподобный голос Кристиана.
   Выглянув из-за спины епископа, она увидела в комнате Кристиана с Фантомом и Йоаном. Никогда еще он не был для нее столь желанным и красивым.
   Во взгляде епископа была скрытая угроза.
   — Тебе лучше помнить свое место, брат, равно как и то, кому ты служишь.
   — А вам лучше поостеречься, ваше преосвященство, — сказал Люциан своим шутовским голосом. — У лорда Кристиана под одеждой огромный меч. Воистину огромный.
   Насупив брови, епископ посмотрел на Кристиана:
   — Монахам запрещено носить оружие. Тебе это должно быть известно.
   — Я не монах, — молвил Кристиан, сделав шаг вперед. — И вы не будете допрашивать мою жену за преступление, которого она не совершала!
   Мужчина презрительно скривил губы, словно мысль о том, что какой-то человек будет говорить ему, что делать, была наиотвратительнейшим занятием из всех, что он мог вообразить.
   — Церковь на моей стороне! Я действую с ее одобрения.
   — А на моей стороне армия, и в случае надобности мы поступим так, как требует от нас христианское милосердие, если вы не примете во внимание мои слова.
   Епископ пришел в ужас:
   — Ты угрожаешь мне? Кристиан ответил не раздумывая:
   — Когда речь идет о ее жизни — да.
   — И ты рискнешь своей душой ради нее? Она еретичка и ведьма!
   — Она женщина. Моя жена.
   Своими словами он добился только того, что епископ разозлился еще больше.
   — Я отлучу тебя за это от церкви!
   Кристиан стянул монашеское одеяние и скомкал его.
   — В таком случае отлучайте сейчас. Если я не прав, защищая невинную женщину, то Бог может судить меня, как Ему угодно.
   Вручив одеяние епископу, он протиснулся мимо него и подошел к Адаре.
   — Прости, что я не смог прийти раньше, — сказал он ей.
   — Я прикажу убить тебя за это! — взвизгнул епископ. Кристиан устремил на него гневный взгляд:
   — Тогда я увижусь с вами в аду!
   Освободив камеру, мужчины заперли епископа, священников и стражей в каморке. Кристиан и его люди вывели Адару из темницы в наземный коридор, где она смогла увидеть дневной свет.
   Адара ожидала, что кто-нибудь остановит их, но они шли так, словно никто из них не испытывал страха. Словно они знали, что никому в Венеции не удастся помешать им уйти.
   — Надеюсь, вы готовы ехать, миледи, — серьезно сказал Кристиан. — Боюсь, в Венеции нам оставаться нежелательно.
   Это точно. Они слишком многим рисковали, чтобы спасти ее, и за это она всегда будет им благодарна.
   — А как же остальные? За это вы все будете отлучены от церкви.
   Фантом рассмеялся:
   — В моем случае они уже опоздали. Я давно был проклят обеими церквами.
   — А что до остальных, — сказал Йоан, — то епископу потребуются сведения о наших именах и национальностях, чтобы предать нас анафеме. Мы просто проследим, чтобы наш обратный путь пролегал в обход этого города.
   Из ее груди вырвался нервный смешок — так подействовала на нее его невозмутимость. Мало кто на этом свете отважится рискнуть стольким, чтобы помочь другому человеку.
   — Я безмерно благодарна, что вы сделали все это ради меня.
   Йоан остановился и посмотрел на нее.
   — Теперь ты одна из нас, Адара. Королева, еретичка и прекрасная дама. Мы прошли через все круги ада как братья. Что нам какое-то папское проклятие в сравнении с этим?
   Кристиан распахнул дверь, которая вела на улицу, и ее взору предстала вся их армия, ожидавшая их. Она была свободна.
   Это было самое впечатляющее зрелище из всех, что ей доводилось видеть. И всем этим она была обязана человеку, стоявшему рядом с ней.
   Адара огляделась в поисках своей лошади, но той не было видно. Не успела она осведомиться о ней, как Кристиан в манере, которая шла вразрез с его серьезными словами, посадил ее на своего белого жеребца и вскочил в седло позади.
   — Что это вы делаете, милорд?
   Заключив ее в объятия, он взял в руки поводья.
   — Я только что обрек свою бессмертную душу на муки ада ради вас, миледи. Следовательно, полагаю, лучше будет держать вас в непосредственной близости, пока не случилось что-нибудь похуже.
   — Сомневаюсь, что может быть что-то хуже, чем обречь душу на вечные муки, Кристиан.
   — Может.
   Она не могла придумать ничего другого.
   — И что же это?
   — Лишиться любви.
   Его слова пролились в нее и окутали ее душу, точно нежные объятия, попутно одарив лаской каждую клеточку ее тела. Этот человек, проживший жизнь без страха и упрека, отрекся от всего, чтобы защитить ее. Несомненно, никто и никогда не приносил большей жертвы.
   Не обращая внимания на людей, смотревших на них, она положила голову ему на грудь и прижалась к нему.
   — Я люблю тебя, Кристиан. Больше всего на свете.
   Все существо Кристиана воспарило от ее слов. Он хотел сказать, что тоже ее любит, но слова застряли у него в горле.
   Казалось, Господь не желал, чтобы у него были дом и очаг. Он боялся даже надеяться на это.
   Но рядом с ней… крошечная частичка его души хотела верить в то, что у них есть надежда.
   Не в силах выразить свои чувства словами, он прижал ее к себе и крепко поцеловал.
   Йоан громко откашлялся.
   — Тебе известно, Кристиан, что епископ зовет на помощь в эту самую минуту, когда мы здесь бездействуем. Я настоятельно советую уносить ноги, пока мы снова не оказались братьями по аду.
   Кристиан неохотно отстранился от Адары, напоследок быстро прикусив ее губы.
   — Да, давайте уедем из этого проклятого места.
   Йоан бросил клич выступать, который эхом прокатился по их рядам, и они тронулись в путь, который должен был увести их подальше от этого города.
   Пока они скакали галопом, Кристиан никогда еще не чувствовал себя столь неуверенным в себе. Все в нем переменилось, и он скакал навстречу своей новой судьбе, чтобы стать королем страны, которой он никогда не видел. Страны, солдаты которой не раз пытались убить его.
   Он не знал, что уготовило ему будущее, но до тех пор, пока он смотрел ему в лицо вместе со своей женой, он мог его вынести.
   Он боялся только одного: что с ней может что-нибудь случиться.
   Они много часов скакали без остановки. Адара поражалась силе Кристиана, принимая во внимание то, что у него не было времени как следует оправиться от ран.
   Был уже глубокий вечер, когда Йоан отдал приказ остановиться на ночлег. Слишком уставшие, чтобы разбивать большой лагерь, они поставили легкие шатры и походные кровати.
   Люциан с Фантомом поставили шатер для Кристиана с Адарой, пока она сидела у ручья, осматривая его еще не успевшие зажить раны.
   — Они ведь не причинили тебе вреда? — спросил он ее, в то время как она прижала к его телу тряпку, смоченную водой, чтобы смыть следы крови на его плече.
   — Нет, Кристиан. И за это я должна благодарить тебя.
   — Хорошо.
   Повернув голову, она увидела Фантома, который шел к ним.
   Вид у него был сдержанный и, не будь она уверена в обратном… робкий. Сжимая в руках сверток из голубой материи, он смотрел на них.
   — Я был впечатлен тем, что ты сегодня сделал, Кристиан, — тихо молвил он. — Дьявольски впечатлен. Мало кто на этом свете станет так рисковать ради женщины, даже если это собственная жена.
   Кристиан поблагодарил Фантома кивком головы.
   — Я никогда не стану спасать свою жизнь ценой жизни другого человека.
   — Я знаю. И это больше всего меня в тебе восхищает. Фантом опустил взгляд на голубую материю. Были в нем какая-то чопорность и неуверенность. Это было совершенно на него не похоже.
   Он глубоко вздохнул и шумно выдохнул, прежде чем заговорить снова:
   — Поскольку ты больше не носишь монашеское платье, я подумал, тебе понадобится вот это.
   Сделав шаг вперед, Фантом протянул Кристиану сверток, после чего быстро развернулся и зашагал прочь.
   Адара с мужем обменялись озадаченными взглядами, когда он развернул материю и перед их взором предстала рыцарская накидка. В центре голубой ткани были вышиты золотом три дракона с коронами на головах, идущие вперед с поднятыми правыми лапами и смотрящие вправо. Слева рисунок пересекала черная полоса.
   Охнув, Адара прикрыла рот ладошкой, узнав этот рисунок.
   — Что это? — спросил он.
   — Это королевский герб Элджедеры. Кристиан был совершенно потрясен ее открытием.
   — Откуда он у Фантома?
   Он увидел, как неуверенность отразилась в ее взоре, прежде чем она ответила:
   — Этот вопрос следует задать ему.
   Несмотря на то что его тело протестовало против каждого движения, он поднялся на ноги и, взяв голубую накидку с собой, отправился на поиски Фантома.
   К тому времени как он проделал свой отнюдь не быстрый путь в лагерь, Фантом уже помогал Коррин ставить палатку.
   Завидев Кристиана, он тотчас перестал забивать колышек и встал во весь рост.
   Кристиан кивнул головой в направлении, где их никто не мог услышать:
   — Можно тебя на пару слов?
   Вид у Фантома был отнюдь не довольный. Было очевидно, что он не хочет идти с ним.
   — Я бы ответил «нет», но ты ведь не позволишь мне так легко отделаться.
   — Да.
   Вздохнув, Фантом отделился от группы рыцарей и повел Кристиана туда, где они могли поговорить без свидетелей. К западу от лагеря была небольшая полянка. Фантом резко остановился и, скрестив руки на груди, посмотрел в лицо Кристиану.
   — Где ты это взял? — спросил Кристиан.
   — Мой отец дал мне это на сохранение.
   Кристиан нахмурился. За все годы, которые он знал Фантома, тот никогда не говорил о своем отце, разве что как-то обмолвился, что он умер, когда Фантом был ребенком.
   — Кто твой отец, что он дал тебе это?
   Он увидел, как боль промелькнула в глазах Фантома, прежде чем он спрятал ее. Лицо его сделалось мрачным и сердитым.
   — Тристоф бон Аврелиус.
   Кристиан не имел ни малейшего представления, кто это такой.
   — Твой дядя, — напомнил ему Фантом. Голос его был ожесточенным и сухим. — Самый старший, тот, что убил твоего деда, а потом погиб от рук своих братьев. Я его внебрачный отпрыск, плод от семени, которое он пролил в деревенскую шлюху.
   Кристиан не верил своим ушам.
   — Почему ты никогда мне об этом не говорил?
   — Зачем? Какое это имело бы значение?
   — Для меня это имело бы огромное значение. Мы — одна семья.
   — Мы были братьями еще до того, как ты узнал это. Между нами все осталось по-прежнему.
   — Нет, Фантом, не осталось.
   Казалось, Фантом был взволнован заявлением Кристиана.
   — Я знал, что мне не следует давать тебе это. Я не хотел, чтобы ты знал, кто я.
   — Тогда зачем ты мне ее дал? — Кристиан показал на накидку, которую держал в руке.
   На лице мужчины отразилась буря, бушевавшая в его душе. Кристиан видел его гнев и горечь.
   Когда Фантом заговорил, голос его был мрачным.
   — Потому что они сорвали у тебя с шеи эмблему, чтобы ни один человек в Элджедере не поверил твоим словам. — Он приподнял уголок накидки. — Это доказательство того, кто ты есть. Это — знак того, что ты сын принцессы Барратины, как мои глаза — знак того, что я сын моего отца. Пришло время расставить все по своим местам.
   Кристиан был более чем согласен с ним. Во взгляде Фантома была мука.
   — Мой отец не был предателем. Селвин обманул его. Он напоил моего отца и сказал ему, что наш дед надругался над моей матерью, которая тогда была любовницей моего отца. Несмотря на все свои недостатки, мой отец любил мою мать, и когда он услышал эту небылицу, то пошел встретиться со своим отцом лицом к лицу. Они сцепились в драке, и мой отец убил его. После чего Селвин сказал нашим дядям, что мой отец убил деда, чтобы стать королем. Убитые горем, они напали на него и умертвили, пока он лежал без чувств, вдрызг пьяный, не ведая, что натворил. В последующие дни Селвин настроил их друг против друга, так что те стали пугаться собственной тени.
   — Но почему они поверили ему?
   — Он — злобный ублюдок. Он знает, как играть на людских страхах и управлять людскими мыслями. Воистину если бы сатана когда-нибудь принял человеческий облик, то это был бы Селвин.
   Кристиан нисколько не сомневался, что Фантом знает все о таких делах.
   — А ты? Какое отношение ты имеешь к этой истории? Почему Селвин пытался убить тебя?
   — Может, я и незаконнорожденный, но в твое отсутствие я являлся ближайшим по крови наследником престола. Это был риск, на который Селвин и Базилли не могли пойти. Базилли приказал своим людям переодеться в мавров и напасть на мой дортуар.
   — Так же, как он напал на мой монастырь?
   — Да. И прежде чем ты задашь вопрос, как я оказался с тобой в одной тюрьме… Селвин послал меня туда, чтобы убить тебя.
   Слова Фантома повергли Кристиана в изумление.
   — Что?
   Фантом кивнул:
   — После смерти отца мать выгнала меня из дому, опасаясь, что с ней случится что-то ужасное, если кто-нибудь найдет меня у нее. За неимением другого выхода я стал вором и наемным убийцей. Однажды ночью я решил, что настало время отомстить за смерть моего отца. Я прокрался в покои Селвина, намереваясь перерезать ему глотку. К несчастью, меня поймали и посадили за решетку. Он неделями пытал меня, желая узнать, кому я рассказал об убийстве своего отца и о его роли в этом деле. В конце концов, после того как я солгал ему, убедив, что ничего не знал и пытался убить его единственно потому, что мне заплатили за это, он предложил мне помилование в обмен на твою жизнь.
   — Но ты не убил меня. Почему? Фантом с горечью рассмеялся:
   — Я ни за что не доставил бы Селвину удовольствие увидеть тебя мертвым. Я знал, что когда-нибудь мы сбежим, я ни секунды в этом не сомневался. И надеялся, что хотя бы один из нас вернется домой и отплатит ему за все сполна.
   Теперь все стало ясно. Ясно, почему все эти годы Фантом внезапно появлялся всякий раз, как Кристиан оказывался в беде. Он всегда подозревал, что тот преследует его.
   Теперь он знал это наверняка и наконец-то понимал почему.
   Они были одной семьей.
   — Так вот почему ты следовал за мной по пятам все эти годы!
   Фантом кивнул:
   — Я хотел удостовериться, что ты будешь жить и отберешь у него трон, который он жаждет присвоить. — Взгляд белесых глаз Фантома буравил его. — Мой отец был хорошим, порядочным человеком, который любил меня и мою мать так, как твои родители любили друг друга. Я не хочу видеть, как это злобное отродье, разрушив все это, останется безнаказанным.
   — Я тоже. — Кристиан протянул Фантому руку. — Надеюсь, это означает, что ты явишь себя миру и будешь рядом со мной не таясь, кузен. Ты слишком долго жил в тени, в которую он тебя загнал.
   — Я не дам тебе такого обещания. Мне нравится ощущать тень на своем лице. Но я буду рядом с тобой, Кристиан. Всегда.
   Он взял его руку и сжал ее.
   Кристиан притянул его к себе и, порывисто обняв, выпустил.
   — Благодарю тебя, Фантом. За все. Фантом почтительно склонил голову.
   Кристиан натянул на себя накидку через голову, а потом расправил ее на своих доспехах. Она пришлась ему точно впору.
   Завязав вокруг талии пояс с оружием, он направился обратно в лагерь.
   — Кристиан! — услышал он оклик Фантома и остановился.
   — Да?
   — Бог даровал тебе хорошую жену. Думаю, ты и сам не подозреваешь, насколько хорошую. Не позволяй прошлому застить будущее, которое у тебя может быть.
   — Это не так-то просто, кузен.
   — Я знаю. Поверь мне. Но вы двое проделали вместе огромный путь. Я заметил, что с ее появлением многое переменилось в твоей душе, и мне будет очень жаль, если ты отвергнешь это.
   Слова Фантома смутили Кристиана.
   — Почему тебя это волнует, Фантом?
   — Потому что если такой хороший человек, как ты, не заслуживает счастливой жизни с такой женщиной, как она, то на что же надеяться всем остальным?

Глава 15

   Слова Фантома все еще звучали в ушах Кристиана, когда он вошел в шатер и замер у входа. Адара уже выкладывала их немногочисленные вещи из сундука, делая спартанскую обстановку шатра более уютной. Хотя уже одно ее присутствие создавало атмосферу уюта. Воистину ничто не дарило ему такой покой, как нежное лицо жены, занимающейся самыми обыденными делами.
   По обыкновению, она что-то напевала.
   Длинные черные волосы ее ниспадали на плечи замысловатым узором из косичек, в которые были вплетены красные ленточки, подходившие по тону к ее красному платью. Было в ее облике нечто такое, что напоминало ему изящную розу. В теле ее пока не было никаких признаков того, что она носит в себе ребенка. И тем не менее он мог представить, как она будет выглядеть через несколько недель, когда ее живот увеличится, чтобы дать пристанище новой жизни. Какой же еще более привлекательной станет она для него!
   Кристиан не считал себя особенно добрым человеком. На его совести было столько же грехов и преступлений, как и на совести Фантома. Многие пали жертвами его меча за последние годы. Но он всегда оставался человеком чести.
   Держать слово и никогда не подводить своих братьев по оружию.
   И он надеялся, что никогда не подведет свою жену и ребенка…
   Ребенок. Слово это эхом отдалось в его душе. Теперь на его плечи ляжет ответственность за жизнь другого человека, жизнь, которую создал он сам. Этот ребенок будет нуждаться в его советах, ласке и защите.
   И этот ребенок будет раздавлен, очутившись один на один с жестоким миром, который воспитал Кристиана.
   Что он знал о детях? Он ни разу не приближался к детям с тех пор, как сам был мальчишкой, и даже тогда его представления о других детях были в лучшем случае скудными. Он знал только, что они дурно пахли, громко кричали и зачастую были чумазыми — с липкими пальцами и сопливыми носами. Воистину это был сущий ужас.
   — Кристиан!
   Сосредоточив взгляд, он увидел, что Адара пристально смотрит на него. — Да?
   — С тобой все в порядке? У тебя какой-то растерянный вид.
   Так оно и было, но он скорее умрет, чем допустит, чтобы она об этом узнала.
   — Нет, я просто думал о том, что сказал Фантом. — Он пересек шатер, чтобы помочь ей расстелить одеяла. — У нас был тяжелый день. Ты должна отдохнуть.
   Замерев, она подняла на него глаза:
   — А ты?
   Ее карие глаза ласково смотрели на него, и забота, которую он увидел в них, тронула его до глубины души. Вытянув руку, Кристиан прижал ладонь к ее щеке. Нежность ее кожи никогда не переставала изумлять и согревать его душу. Эта женщина была его частью. Глубинной. Неотъемлемой.
   Сегодня он едва не потерял ее. Ярость и боль, которые он ощутил, до сих пор клокотали в его душе. Он не хотел чувствовать это. Не хотел признавать, что один-единственный человек заимел над ним такую огромную власть, что, покинув его или уйдя из его жизни, мог изменить его судьбу.
   Это было унизительно для его мужского самолюбия.
   И в то же время осознавать это было чудесно. Быть с ней рядом… ощущать ее… Ничто не могло сравниться с этим. Ее присутствие давало ему силу и делало его безумно счастливым.
   Адара накрыла его руку своей. Он смотрел на нее так пристально, что ее горло словно сжало тисками. В этих светло-голубых глазах было столько чувства! Столько любви и обожания! И в то же время она видела в них муку и страх. Как ей хотелось избавить его от них!
   Единственное, что она могла сделать, — утешить его, насколько это было в ее силах. Поднявшись на цыпочки, она запечатлела на его красиво очерченных губах нежный поцелуй.
   Она была совершенно не готова к его отклику на ее поцелуй. Застонав, он сжал ее в своих железных объятиях и принялся терзать ее рот. Его язык вонзался в ее язык, точно пика, словно он хотел поглотить ее целиком. От неистовства его страсти у нее перехватывало дыхание. Он то дразнил и покусывал ее губы, то снова сливался с ней в еще более глубоком поцелуе.
   Отстранившись, он пристально посмотрел на нее — его глаза словно буравили ее — и припал губами к ее шее. Адара шумно выдохнула, почувствовав, как мурашки побежали по ее телу, меж тем как он распустил шнуровку ее платья.
   Расстегнув пояс с оружием на талии Кристиана, она уронила его на пол и, ухватившись за его накидку, стянула ее через голову. Он столь же стремительно избавился от кольчуги.
   С тяжело бьющимся сердцем Адара принялась расшнуровывать его стеганую куртку.
   — Дьявол! — рявкнул он. — Я не могу ждать.
   Адара нахмурила брови, не вполне понимая его, пока он не расшнуровал кольчужные поножи. Проделав это, он схватил ее и поднял вверх подол ее платья. Через пару секунд Кристиан пригвоздил ее к шесту посередине шатра и погрузился глубоко в нее.
   Почувствовав, как у нее закружилась голова, Адара обвила ногой его бедра, меж тем как он вонзался в нее снова и снова. Он был необуздан в своей страсти, давая ей знать, сколь сильно он жаждет ее.
   Кристиан стиснул зубы, когда наслаждение, которое дарило ему ее тело, нахлынуло на него, принося облегчение его плоти. Он нуждался в физическом единении с ней до такой степени, что уразуметь это было свыше его сил. Она была частью его души, от которой он едва не отрекся.
   В ее объятиях он обретал убежище, которого искал. Но доколе это будет длиться? Рано или поздно всем людям приходится покидать убежище. Такова уж человеческая натура. Так или иначе, животное начало движет своим хозяином.
   Прижавшись щекой к ее щеке, он вдыхал аромат ее волос.
   — Ты моя, — прошептал он ей на ухо.
   — Я твоя, Кристиан, — выдохнула она, — и всегда была твоей.
   Отстранившись, он с восхищением посмотрел на нее.
   Если б только она приехала за ним раньше!
   Или, быть может, ей вообще не следовало за ним приезжать. Нерешительность разрывала его сердце на части. Как могло то, что он чувствовал к ней, быть пагубным для него?
   Несомненно, нечто столь непонятное и удивительное могло быть ниспослано только Богом.
   — Я хочу, чтобы ты осталась со мной навсегда, Адара. Протянув руку, она коснулась его губ.
   — Я не из тех, кто грозится уехать.
   Да, не из тех. Кристиан погрузился в нее и замер, чтобы ощутить сладость ее плоти, обволакивавшей его естество, почувствовать тепло ее рук, сжимавших его в пылу этого мгновения.
   — Я ничего не знаю о той жизни, которую ты мне предлагаешь, Адара. Я ничего не знаю ни о богатствах, ни о том, как править страной. Не знаю ничего о любви и женском сердце. Я знаю лишь войну и жестокость.
   Сердце Адары сжалось от его тихих, исполненных печали слов, но именно мука, отражавшаяся в его глазах, огнем жгла ее душу.
   — Я не знаю, как быть твоим королем…
   Адара затаила дыхание, в то время как Кристиан стоял совершенно неподвижно — его плоть по-прежнему была внутри ее. Она ждала, что он отстранится, ждала, что он убежит от нее.
   Вместо этого он, продолжая смотреть на нее, поднял руку и коснулся ее щеки.
   — Но, да поможет мне Бог, я хочу быть твоим мужем. Я ничего так не хочу, как видеть тебя в своей постели каждую ночь.
   Адара задохнулась от охватившей ее радости. Взяв его руку в свою, она поцеловала его крепкие мозолистые пальцы.
   — Я люблю тебя, Кристиан. И никогда не брошу тебя.
   Он закрыл глаза, словно смакуя ее слова. Ей до боли хотелось услышать, как он скажет ей в ответ те же слова любви, но он этого не сделал. И все же он вверил себя ей. Этот поступок был самым значительным из всех, что он совершал прежде.
   Они проделали большой путь за минувшие недели. Это касалось не только расстояния — к тому времени, когда они доберутся до Таагарии, Кристиан будет готов сделать тот последний шаг, благодаря которому он целиком и полностью окажется под кровом ее сердца.
   Он снова задвигался внутри ее — стремительно и сильно. Адара прижалась к нему, отдавшись ощущению его силы, волнами накатывавшей на нее. Она ничего так не хотела, как держать мужа в своих объятиях.
   Быть рядом и держать в своих объятиях…
   Да, именно этого она и желала. С сердцем, жаждущим этого, она подошла к завершению, выкрикнув его имя.
   Кристиан нежно поцеловал ее, почувствовав, как ее тело свело судорогой. Хрипло дыша, он присоединился к ней в райском блаженстве. Тело его содрогнулось — так силен был охвативший его экстаз. Только Адара была способна удовлетворить его до такой степени. Заставить чувствовать себя целостным и желанным.