Макгрегор Кинли. Возвращение воина

   Они были обречены!
   Кристиан ухватился за свою кровать и, перевернув ее, повалил на нападающих. Развернувшись, он ударом сапога распахнул окно, выбросил в него меч и подхватил ее на руки.
   — Что ты делаешь? — спросила она, еще крепче вцепившись в свой узелок.
   Он ничего не ответил.
   Она почувствовала, как он сомкнул вокруг нее железное кольцо своих рук и они летят куда-то вниз.
   Адара охнула, когда они приземлились в стог сена под окном. Всем телом она ощутила сильный глухой удар.
   Не в силах пошевелиться из-за мучительной боли, она ловила ртом воздух.
   Ни секунды не колеблясь, Кристиан вложил меч в ножны, схватил ее за руку и потащил к конюшне, которая располагалась через дорогу.
   Она густо покраснела, когда до нее дошло, как непристойно, должно быть, выглядит она в своем плаще, который то и дело распахивался, выставляя напоказ ее наготу.
   И зачем только ей вздумалось изображать из себя Клеопатру перед Цезарем и встречать своего мужа подобным образом?
   Но откуда ей было знать, что нанятые ею люди окажутся предателями? В будущем она никогда не совершит подобных ошибок.
   Если, конечно, у нее есть будущее.
   Кристиан вошел в конюшню, и она увидела двоих своих охранников, которые лежали мертвые в первом стойле, встретившемся на их пути. Кристиан двинулся к следующему стойлу и столкнулся с еще одним рыцарем.
   — Люциан! — позвала она, понимая, что он тоже может быть мертв.
   Но Люциан ей не ответил.
   Так как тела его здесь не было, она подумала, что, возможно, ему каким-то чудом удалось спастись.
   Охваченная чувством вины и злости из-за бессмысленности смерти своих людей, Адара схватила вилы и метнула их в рыцаря, который сражался с ее мужем.
   Вилы вонзились ему в голень. Он завопил, а Кристиан тем временем отразил его удар.
   Она схватила вилы и снова двинулась на рыцаря, но Кристиан убил его прежде, чем это успела сделать она. Однако она все равно бросилась на поверженного рыцаря.
   — Миледи, он уже мертв.
   — Мертв! — всхлипнула она. — Он убил моих людей. И… и… бедного, беспомощного Люциана.
   — Эй!
   Услышав звук до боли знакомого голоса, Адара почувствовала, как у нее перехватило дыхание. С облегчением, тут же разлившимся по ее телу, она увидела, как Люциан высунул голову из вороха сена. В каштановых прядях его волос и даже в бороде топорщились пучки сухой травы.
   Это было самое милое сердцу зрелище, какое ей только доводилось созерцать.
   — О, хвала Богу и всем святым за их милосердие! — воскликнула она, подбежала к нему и обняла, нимало не заботясь о приличиях. — Ты жив!
   — Только дурак будет сражаться с ними, и, хотя я и есть дурак, я не настолько глуп.
   Прежде чем она успела открыть рот, Кристиан выхватил ее из объятий Люциана и забросил на спину огромного вороного коня.
   — Сейчас не время разводить разговоры, — грозно сказал он.
   Он посмотрел на Люциана:
   — Хватай лошадь, если можешь, и догоняй нас. Пришпорив коня, Кристиан вылетел из конюшни.
   — Ты не можешь бросить Люциана! — повелительным тоном крикнула она. — Сейчас же вернись за ним!
   — Смерть никого не ждет, Адара.
   Но Кристиан все же развернул коня обратно к конюшне, и они увидели Люциана, который скакал вслед за ними на ее гнедой кобыле.
   Адара была потрясена способностями Люциана. Обычно Люциан ездил верхом на осле. Сегодня она впервые видела его на лошади, и он скакал с удивительной ловкостью.
   Кристиан снова развернул коня. Они летели стрелой через маленький город, в то время как люди бросались врассыпную, уступая им дорогу. К тому времени как они достигли окраины города, за их спиной уже начали свистеть стрелы.
   — Пригнись, — шепнул ей на ухо Кристиан, прикрыв ее своим телом, чтобы защитить от стрел.
   Адара не стала спорить.
   — Пригнись, Люциан! — крикнула она своему другу, которого больше не могла видеть. — И смотри не свались с лошади.
   Съежившись, девушка вцепилась в шею лошади, чувствуя, как Кристиан тяжело дышит ей в ухо. Она молилась, чтобы они живыми и невредимыми выбрались из этой переделки. Ужас пульсировал в ее венах. Как такое могло случиться?
   Но с другой стороны, она должна была догадаться. Лучше способа отнять у нее трон, чем убить их обоих, не придумаешь. В этом случае не осталось бы никого, кто мог бы оспорить власть Базилли.
   Быть может, ей стоит поменяться местами с Люцианом и позволить ему править королевством? Уж, конечно, он не будет настолько глуп или слеп.
   Они продолжали скакать, пока все ее тело не свело судорогой от неудобной позы. Котомка больно била ее по животу, но она не шевелилась. Адара не знала наверняка, преследуют их еще или нет. Однако она не осмеливалась оглянуться. Лучше целую вечность провести, съежившись в клубок, чем отправиться на тот свет.
   Бросив взгляд через плечо, Кристиан увидел, что преследователи отстали от них. Пустив лошадь рысцой, он прислушался, пытаясь уловить какие-нибудь звуки, кроме цоканья копыт и тяжелых ударов своего сердца.
   — Думаю, мы оторвались от них, — сказал он и пустил лошадь шагом.
   Люциан ехал рядом с ними, тоже оглядываясь назад. Адара с легким стоном выпрямилась в седле.
   — Полагаю, ты уже понял, что первый, кто вошел в дверь, и был тот самый сыщик, который привел меня к тебе.
   — Которому, вне всяких сомнений, заплатили за то, что он свел нас вместе, чтобы нас легче было убить, — сказал Кристиан со вздохом омерзения.
   — Да, — поддакнул Люциан. — Я как раз нес отменную ногу ягненка в постоялый двор, когда увидел, как солдаты Элджедеры входят в конюшню. Я понял, что они злодеи, еще до того, как зашел в конюшню и обнаружил, что ваши люди мертвы.
   — О, и что же натолкнуло тебя на эту мысль? — насмешливо осведомился Кристиан. — Мечи в их руках?
   Адара пропустила его слова мимо ушей. Люциан выжил — и на том спасибо.
   — Ты спрятался?
   — Сначала нет. Я направился обратно в гостиницу, чтобы рассказать вам, что они сделали, но увидел, что они направились в вашу комнату, и понадеялся, что у вашего благородного принца достанет мужества, чтобы защитить вас. В противном случае я бы изрубил их на кусочки в конюшне, когда они вернулись бы за своими лошадьми, которых я выпустил через задние ворота.
   — Вряд ли бы ей это помогло, если б они убили ее в комнате, — сквозь зубы проговорил Кристиан.
   Адара сморщилась:
   — Кристиан, пожалуйста, будь с ним поласковее. С ним не все в порядке.
   — Как это — не все в порядке?
   Люциан стукнул себя кулаком по голове:
   — Не все в порядке с головой. В молодости я приложился ею, и с тех пор мои мозги похожи на яичницу-болтунью.
   Кристиан нахмурился:
   — У него достанет ума, чтобы понять, сколько человек нас преследуют?
   — Не сомневайтесь, — ответил Люциан. — Я могу дать фору любому умнику. В конюшне было около десятка мужчин, но я подслушал их разговор и узнал, что их там целый гарнизон и они преследуют нас от самой Таагарии. По всей видимости, сыщик оставлял им какие-то знаки, чтобы дать знать, куда мы направляемся, пока вы не встретились.
   Адара потерла лоб, пытаясь хоть немного облегчить боль, которая пульсировала в ее голове прямо над бровью.
   — Не могу поверить, что я была настолько глупа, что доверилась этому сыщику. Почему я не остановилась и не подумала, что он не мог так скоро тебя найти? Бедные мои охранники. Не могу поверить, что я была такой дурой.
   — Твои мысли были заняты другим.
   Снисходительность Кристиана удивила ее, в особенности потому, что у него, как ни у кого другого, было предостаточно причин согласиться с тем, что она повела себя глупо и непредусмотрительно.
   — Возможно, — сказала она, оправив плащ, чтобы получше скрыть свою наготу. — Но я должна была догадаться. Мой двор кишит шпионами.
   — А моя жизнь вечно кишит врагами. Успокаивающий тон Кристиана многое сказал ей о его жизни и взглядах. Похоже, враги его не очень-то волновали.
   Чего определенно нельзя было сказать о ней.
   — Итак, что мы будем делать дальше? — спросила она. Кристиан развернул коня на север. Люциан последовал его примеру, порысив следом за ними.
   — Сначала нам нужно найти место для ночлега, а потом подумать обо всем на ясную голову. — Кристиан бросил через плечо взгляд на Люциана.
   — Тут нет ясной головы, понятно? — Люциан снова стукнул себя по черепу. — Тут темно, как в могиле.
   — Люциан, — мягко сказала Адара, — пожалуйста, дай нам поговорить пару минут. — Как только Люциан приостановил коня, она посмотрела на Кристиана. — Сомневаюсь, что теперь, когда они знают, что мы вместе, мы где-нибудь будем в безопасности.
   — Шотландец позаботится о нашей безопасности. Никому еще не удавалось пробить брешь в стенах его замка.
   Девушка нахмурилась:
   — Шотландец?
   — Старый друг.
   Адара умолкла, в то время как лошадь шагом вошла в лес и стала лавировать между деревьями. Адара оглянулась. Люциан ехал на некотором расстоянии за ними. Она по-прежнему не могла поверить, что все это происходит с ней. Как мог Селвин узнать о том, что она задумала?
   И если он знал, что она собирается уехать…
   — О Боже! — выдохнула она. — Должно быть, он знает, что мой трон пуст!
   Кристиан еще крепче сжал ее в своих объятиях.
   — Тише, Адара. Сейчас ты ничего не можешь сделать. Но паника продолжала расти в ее душе. Обернувшись, она посмотрела на него:
   — А что, если он что-то сделал с моей кузиной Терой? Я наказала, чтобы она выдавала себя за меня до моего возвращения. Думаешь, ее он тоже убил?
   — Не знаю, но думаю, вряд ли. Ее смерть ничего не даст, пока он не будет уверен, что ты мертва.
   — С чего ты это взял?
   — Кто унаследует престол, если ты умрешь?
   — Тера.
   — А если умрет она?
   — Тогда наследовать престол будет некому.
   — В таком случае зачем ему убивать ее, если он может править королевством от ее имени?
   Услышав это, она немного успокоилась, надеясь, что он прав.
   — Значит, ты думаешь, ей ничто не угрожает?
   — Нет, пока ты жива.
   — Это верно, — встрял подъехавший ближе Люциан. — Он не посмеет причинить ей вред.
   Надежда была крошечной, но Адара с благодарностью за нее ухватилась.
   — Это точно?
   Первым ответил Кристиан:
   — Нет, не совсем. Но если он намерен причинить ей вред, мы при всем желании не успеем ей помочь. Нам остается только надеяться на лучшее.
   Адаре хотелось закричать — головная боль усилилась. Она любила Теру и не хотела ставить ее жизнь под угрозу.
   Будь прокляты Базилли и Селвин! И будь проклята она сама за то, что была такой дурой. Когда она вернется домой, она позаботится, чтобы эти твари сполна заплатили за свое вероломство.
   Если, конечно, она когда-нибудь туда вернется…
   — Спасибо тебе, Кристиан, — тихо вымолвила она.
   — За что?
   — За то, что спас мне жизнь.
   Кристиан наклонился к ней, но ничего не сказал.
   Пока они ехали, Адара взглянула на его руку, в которой были зажаты поводья. Покрытая шрамами и загаром, это была большая рука — сильная и ладно скроенная. Такие руки, как эта, обычно не встречаются в королевской среде.
   Это была рука сурового воина, не привыкшего к нежностям. И тем не менее вид этой руки согревал ее сердце намного больше, чем вид какой-нибудь мягкой, нежной длани, какие бывают у представителей дворянства.
   Это была рука закаленного мужчины.
   Адара осторожно перевернула его руку ладонью к себе. И нахмурилась, увидев на его огрубелой коже нечто, напоминавшее клеймо, на котором были изображены лунный серп и ятаган.
   Повинуясь порыву, она протянула руку и дотронулась до выступающей отметины.
   — Что это?
   Острая, мучительная боль пронзила сердце Кристиана, сжав его горло тисками, так что он не мог вымолвить ни слова. Он взглянул на свою руку, где постоянное напоминание о минувших днях служило ему каждодневной издевкой, как и рассчитывали его враги.
   — Ничего, — ответил он, не желая рассказывать об этом ужасе человеку, незнакомому с обстоятельствами его жизни.
   То, что произошло, когда он был в плену, касалось только его и его друзей, которые спаслись вместе с ним.
   Там, в самом сердце Святой земли, он и его друзья объединились, чтобы пережить этот невообразимый кошмар и вернуться домой.
   Но не все вернулись домой. Некоторые из них так и не смогли встретиться с теми, кого они когда-то покинули. Выбравшись на свободу, они, как и он, бродили по свету, пытаясь убежать от демонов своего прошлого.
   Причина его молчания была не в том, что он не мог посмотреть в лицо своему прошлому или своему народу. Дело было в том, что, побывав в аду, он научился спасать других людей, оказавшихся в таком же положении. Он не смог бы этим заниматься, будучи рабом престола.
   Короли и принцы не вольны поступать так, как угодно их душе. Они политики, которые должны идти на компромиссы. И еще заключать договоры, упрочивающие их власть.
   Единственным договором, который требовался Кристиану, был договор со своим мечом. Если кто-нибудь вставал у него на пути, он устранял его. Он никому ничем не был обязан, и единственной целью его жизни было служение его братьям по оружию.
   Если он станет королем, то один его неверный шаг поставит под угрозу не только его жизнь, но и жизни всех его подданных. Это была ноша, которой он никогда не желал.
   Всю свою юность он провел в заточении. Ему говорили, что делать и как жить. Те дни канули в Лету. Теперь он сам был хозяином своей жизни и намеревался им и остаться.
   Они выехали из леса и теперь скакали по незнакомой сельской местности. Адара несколько раз пыталась завязать беседу с Кристианом, но тот весьма ясно дал понять, что не расположен к разговорам.
   Когда стемнело, она почувствовала, что ее силы на исходе. На предложение остановиться Кристиан ответил отказом.
   — Милорд, лошадь устала, и я тоже.
   — До деревни ехать не больше часа.
   Впервые после того, как они сломя голову умчались из трактира, она испытала облегчение.
   — Мы останемся там на ночь?
   — Нет. Ты и твой шут перекусите на скорую руку, а я тем временем поменяю лошадей, и мы снова двинемся в путь.
   — Даже не отдохнув? Он пожал плечами:
   — У меня нет ни малейшего желания ждать, пока наши враги нас догонят. А у тебя?
   — Но мы не сможем сражаться с ними, будучи настолько усталыми!
   — Вы будете потрясены до глубины души, миледи, узнав, что вы можете вынести и как отчаянно можете сражаться, вообще не смыкая глаз по нескольку суток.
   Адара задумалась. Было в мрачном тоне его голоса нечто такое, что, она чувствовала, он хотел бы изгладить из своей памяти.
   — Что же такого ты пережил, что так уверен в этом?
   — Жизнь, миледи. Рано или поздно она всех нас превращает либо в нищих, либо в пешки в чужих руках.
   Люциан захлопал в ладоши:
   — Хорошо сказано, мой принц! Очень хорошо!
   Адара открыла было рот, чтобы возразить ему, но прикусила язык. Он был прав. Она, законная королева, теперь находится вдали от дома и убегает от преследователей, словно испуганный кролик, и все из-за того, что некий человек жаждет отнять у нее власть, принадлежащую ей по праву рождения.
   Она была пешкой в чужих руках… И предельно наивной.
   — Ваш принц — мудрый человек, моя королева, — сказал за ее спиной Люциан. — Я бы отдал ему свой скипетр шута, да вот только у меня его больше нет, потому что я оставил его дома, чтобы никто не догадался, что я шут. — Выдернув из своей туники ниточку, он протянул ее Кристиану. — Возьмите это в знак моего уважения.
   Она ожидала, что Кристиан станет насмехаться над Люцианом, как поступало большинство людей.
   Вместо этого он взял ниточку, поблагодарил Люциана и повесил ее на плечо, словно какой-нибудь орден.
   Адара улыбнулась. Его поступок добавил ему привлекательности в ее глазах. То, что он был по-настоящему красив и держал ее в своих объятиях, наполняло каждую частичку ее женского существа жизнью и томлением.
   — Сколько времени ты живешь один, Кристиан? — спросила она.
   Он не ответил.
   Да, этот мужчина был скуп на слова. Отважный человек, который оставил позади все, что имел, и всех, кого знал, чтобы скитаться по свету по причине, о которой она могла лишь догадываться.
   Должно быть, это ужасно — быть пришельцем на чужой земле.
   — Я по-прежнему не могу думать о смерти отца без боли, — сказала она, признавшись ему в том, в чем редко кому признавалась. — Он был хорошим человеком. Милосердным монархом, который умело правил своим королевством, превыше всего ставил благо своего народа и положил свою жизнь на служение ему. Ни дня не проходит, чтобы я не думала о нем. Мне так не хватает его наставлений и сильного плеча. Я не представляю, каково это — потерять родителей в столь юном возрасте, как это случи…
   — Довольно праздной болтовни, миледи, — сказал он, оборвав ее на полуслове. — Это раздражает.
   Услышав скрытую боль в его голосе, она решила не обижаться на его резкий тон.
   — Вы путешествуете в одиночестве? — осведомился Люциан.
   — У меня есть мой конь.
   Адара погрузила пальцы в жесткую черную гриву животного, которое без видимых усилий несло их вперед.
   — Едва ли это подходящая компания для принца.
   — Верно. Он больше подошел бы королю или императору.
   Адара улыбнулась. Она вдруг осознала, что в данную минуту путешествует со своим мужем. Человеком, в раздумьях о котором провела бессчетное количество ночей.
   Но принц, который держал ее в своих объятиях, был совершенно не похож на бледного галантного мужчину, которого она рисовала в своем воображении. Она представляла его вежливым и учтивым, какими были молодые люди в ее дворце. Человеком высокой культуры. Поэтичной натурой.
   Мужчина, сидевший рядом с ней, был настоящим. Жестким и серьезным. Беспощадным. Закаленным невзгодами.
   Опасным.
   Кристиан Эйкрский был совершенно не похож на других представителей знати — изнеженных и слабых, — которых она знала. Он жил, словно нищий бродяга, отказавшись от роскоши, в которой мог купаться дома.
   И несмотря на это, он все равно держался с достоинством короля.
   — Ты когда-нибудь скучал по Элджедере? — спросила она.
   Стиснув зубы, он взглянул на нее:
   — Почему ты упорно продолжаешь задавать мне вопросы?
   — Потому что ты мне интересен.
   — Почему?
   — Я восхищаюсь тобой. Я не припомню ни одного вельможу, который отказался бы от своей судьбы или трона. Большинство людей тратят всю свою жизнь на то, чтобы получить то, от чего ты бежишь, как от огня… Ты ни разу не был дома, не так ли?
   Кристиан сосредоточенно смотрел на дорогу, в то время как старые воспоминания медленно всплывали в памяти.
   На самом деле у него никогда не было дома. Его родители избрали для себя жизнь пилигримов и с тех пор бродили по свету. До гибели родителей он жил в одном месте самое большее полгода. Куда бы ни отправлялись его родители, они всегда очень тщательно следили за тем, чтобы никто не узнал, кто они такие.
   Кристиан никогда не был в отчем доме своей матери — в Элджедере. Он не знал никого из своих родственников со стороны матери, кроме дяди Селвина, который приехал, чтобы сообщить ему о смерти родителей.
   Будучи наивным ребенком, он не понимал, почему этот человек так его ненавидит. Селвин неожиданно явился в монастырь в Эйкре, где родители оставили его, а сами тем временем отправились навестить друга.
   — У мальчишки не все в порядке с головой, — сказал Селвин престарелому аббату, когда тот отказался отпустить с ним Кристиана. В случае смерти его родителей монастырь становился его опекуном и получал право управлять его имуществом, но только до тех пор, пока он будет там жить. — Он считает себя принцем, но он просто норманнский ублюдок.
   — Не беспокойтесь, милорд. Мы не потерпим лжецов в обители Божьей, — ответил ему старый аббат и сдержал свое слово. Если Кристиан заговаривал о своих родителях или наследстве, он получал розог.
   Со временем он понял, что лучше вообще не разговаривать.
   Но не все было так ужасно. Брат Ангелус, один из тамплиеров, взял его под свое крыло и многому научил. Он был хорошим другом и погиб, пытаясь помешать сарацинам убить Кристиана.
   — Нет, — наконец ответил Кристиан Адаре. — Я никогда не был на родине матери.
   — Но ты ведь был совсем близко.
   — А моя мать сказала, что в ее государстве сейчас царит смута. И она не хотела, чтобы кто-либо из нас показывался там, пока волнения не улягутся.
   Адара кивнула головой так, словно прекрасно знала, о чем идет речь.
   — Латрэймо. Должно быть, твоя мать чувствовала его приближение.
   Он нахмурился, услышав незнакомое слово.
   — Ла… что?
   Ему ответил Люциан:
   — Этим словом в Элджедере называют кровавую баню, мой принц, и теперь оно тесно связано в умах людей с приходом к власти Селвина.
   — Я не понимаю.
   — Я тогда была еще девочкой, — тихо сказала Адара, одной рукой коснувшись его руки, а другой продолжая гладить гриву коня. Кристиан старался не обращать внимания на мягкость прохладной ладони, касавшейся его кожи, на особый женский аромат, наполнявший его ноздри. Слишком много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз имел удовольствие держать в своих объятиях женщину.
   Эта женщина была особенно, невероятно нежной.
   Не говоря уж о том, что под ее плащом не было одежды.
   Стоило ему только подумать об этом, как его плоть болезненно напрягалась. В особенности потому, что он знал, что она готова отдаться ему к его же удовольствию. Все, что ему нужно было сделать, — это немного потянуть за мягкую ткань, и он сможет коснуться обнаженной кожи ее живота.
   А если опустить руку чуть ниже, то он сможет пробежаться пальцами по треугольнику мягких волос и погладить ее…
   При мысли об этом кровь прилила к его чреслам.
   — Я помню, как наша семья покинула дворец в страхе, что кровопролитие в Элджедере коснется и нас, — сказала она, не подозревая, какие муки ему причиняет. — По никому не известной причине однажды ночью твой дядя Тристоф убил твоего деда. Ослепленные яростью, его братья обнажили мечи и убили его, после чего набросились друг на друга. За год все члены их королевской семьи, кроме тебя, сошли в могилу.
   — Канули в Лету, — повторил Люциан. — Элджедере нужен не просто король, а воин-герой, который освободил бы ее от тирана.
   Озадаченный словами Адары, Кристиан оставил реплику шута без внимания. Не все члены его семьи были мертвы.
   — А как же Сел вин? Он тоже мой дядя.
   — Нет, — ответила Адара, — он так себя называет, но на самом деле он всего лишь дальний родственник, который служил во дворце твоего дедушки обер-гофмаршалом. Он претендует на трон только потому, что когда-то женился на четвероюродной сестре твоего дедушки, которая умерла вскоре после рождения Базилли. В нем нет ни капли королевской крови — вот почему он так старается возвести на престол своего сына. Только в Базилли течет королевская кровь, да и то в лучшем случае малая ее толика. После убийства твоих родителей Селвин провозгласил себя регентом, сказав, что ты слишком мал, чтобы быть королем, но он позаботится о том, чтобы ты получил хорошее воспитание и подготовился к обязанностям, которые в будущем лягут на твои плечи.
   Кристиан нахмурился:
   — Моих родителей никто не убивал. Они погибли при пожаре.
   Она подняла на него свои темные глаза и обожгла взглядом.
   — Твои родители погибли от руки твоего самого младшего дяди, которого впоследствии убил Селвин.
   Кристиану стало нечем дышать, в то время как ее слова эхом отдавались в его ушах.
   — Ты уверена? Она кивнула:
   — Всем прекрасно известно, что произошло. Или по меньшей мере все знают историю, которую преподнес Сел-вин, поскольку он присутствовал при этом. Если честно, то я спрашиваю себя, не прикончил ли он всех троих одним махом, а потом просто заявил, что, убивая Кариана, пытался защитить твоих родителей.
   У Кристиана закружилась голова от осмысления того, что она ему говорила.
   — Почему никто не рассказал мне об этом?
   — Не беспокойтесь, мой принц, мне тоже никто ничего не рассказывает. Конечно, я болван, и они боятся, что я все забуду. Вы тоже болван?
   — Нет, Люциан, — мягко ответила Адара и снова посмотрела на Кристиана. — Вы ни разу не появились дома, милорд. Когда мне было четырнадцать лет, Селвин сказал, что послал за тобой и узнал, что твой монастырь разрушен. Все решили, что ты погиб.
   — Тогда почему мы до сих пор женаты?
   — Я отказывалась верить этому, пока мне не предъявят доказательства, в особенности потому, что Селвин сразу же предложил, чтобы я вышла замуж за его сына, дабы сохранить наши владения и договор. Но я почему-то знала, что ты жив, поэтому мой отец потребовал, чтобы ему предъявили твое тело и доказательство, что это именно твое тело. Селвин не смог предъявить тело с твоей цепочкой, поэтому наш брак остался в силе.
   Кристиан слушал, не перебивая. Ничего этого он не знал.
   — Поскольку я была твоей женой, ко мне надлежало относиться с должным уважением, поэтому они не осмеливались вторгнуться в наше королевство. Не говоря уж о том, что, пока твой народ верил, что ты жив, ни Селвин, ни Базилли не могли на законных правах взойти на трон или получить в свое командование армию. По древнему закону только полноправный король может командовать войсками Элджедеры. Когда несколько лет назад пришло письмо, в котором говорилось, что ты выжил, его перехватил дворецкий элджедерианцев и обнародовал. Таким образом, мы с отцом получили доказательство того, что ты жив.