Маккаммон Роберт. Грех бессмертия

   - Я сожалею, принцесса, - сказал он. - О, Господи, как же я сожалею! С тобой все в порядке?
   Она кивнула, и ее глаза обрели нормальное выражение.
   - Господи, как я сожалею, - еще раз сказал он. - Я совсем не хотел этого. Я не знаю, о чем задумался. - И неожиданно он почувствовал чье-то присутствие и взгляд, просверливающий его насквозь. Он ощутил запах животного и резко повернул голову.
   Рядом с микроавтобусом стояла массивная черная лошадь с лоснящимися боками и широко раздутыми ноздрями. Она все еще нервно подергивала своей огромной треугольной головой. Казалось, в глазах этой лошади горело багровое пламя. Верхом на этой лошади, без всякого седла и узды, сидела Катрин Драго, держась рукой за гриву.
   - Спокойно, Джокер, - тихо говорила она. - Спокойно. Спокойно. Лошадь дернула головой и затем успокоилась. Женщина погладила ее шею и затем взглянула на Эвана.
   - С вашей стороны это было очень безрассудно, мистер Рейд, - холодно сказала она. - Вы чуть не убили мою лошадь на перекрестке.
   - Сожалею, - ответил он. - Но не заметил вас.
   - Нас было трудно не заметить, - сказала женщина. - Вы что, поставили себе задачу нарушить правила дорожного движения?
   - Моей жене нездоровится, - сказал Эван за неимением лучшего предлога для извинения. - Я еду в аптеку.
   Женщина продолжала поглаживать шею лошади, и в ответ слышалось довольное и спокойное ржание.
   - Кэй больна? - спросила она, и выражение ее лица немного смягчилось. - Это серьезно?
   - Головная боль, - пояснил Эван. - Но она сегодня осталась дома и не поехала в колледж.
   - Понимаю. - Она заглянула в окно машины. - Это ваша маленькая девочка?
   - Да.
   - Она очень хорошенькая. Ну, здравствуй.
   - Ло... - сказала Лори.
   Драго снова взглянула на Эвана.
   - Вам следовало быть осторожнее. Кто-нибудь мог пораниться.
   - Это ваша лошадь? - спросила ее Лори, наклонившись вперед, чтобы рассмотреть получше животное.
   - Его зовут Джокер, - сказала Драго. Конь дернул ушами. - Я этим утром объезжала его. Он прекрасен, не так ли?
   - Он такой красивый! - сказала Лори, потихоньку забывая о чуть не произошедшей катастрофе. - Я люблю лошадей!
   - Это хорошо. У меня в конюшне двадцать лошадей. Может быть, твои мама и папа привезут тебя как-нибудь, чтобы покататься верхом.
   - Можно, папа? - Лори вопросительно взглянула на него.
   - Посмотрим, - сказал он, гладя ее по волосам. Заглянув в глаза Драго, он заметил, что в них промелькнуло что-то быстрое, темное и опасное.
   - Надеюсь, вы привезете ее, - попросила Драго. - Каждой женщине следует научиться обращаться с лошадью.
   - У нее для этого еще будет время.
   - Конечно, - согласилась женщина и почти незаметно улыбнулась.
   Раздавшийся сзади сигнал автомобиля попросил Эвана освободить перекресток. Он сказал:
   - Я очень сожалею, что так случилось, доктор Драго. В будущем я буду осторожен.
   - Да, пожалуйста, будьте осторожнее. - Она виртуозно развернула коня, пользуясь одной рукой и каблуками, и поскакала в противоположном направлении. Эван помахал водителю другого автомобиля и продолжил движение к Кругу.
   - Она такая хорошая, - сказала Лори. - Мне бы хотелось поехать и посмотреть ее лошадей.
   Эван молчал. Перед ним впереди был Круг с его уютными маленькими магазинчиками. В центре его, как он заметил, большинство цветов засохло из-за невыносимой жары.
   А в это самое время на окраине Вифанииного Греха около большого приветственного знака Нили Эймс остановил свою красную газонокосилку, чтобы вытереть лицо рукой. Солнце обжигало, а ему предстояло обработать еще значительную площадь. Он чувствовал себя так, словно его веки опухли от зноя, и деревья вокруг беспомощно склонились к земле. Теперь он специально ждал того особого чая с сассафрасом, который миссис Бартлетт готовила для него почти каждый вечер.
   Он всегда был такой холодный, и после него так хорошо спалось.
   22. ВАЙСИНГЕР ИСПУГАННЫЙ И ЭВАН ИЩУЩИЙ
   Патрульная машина с надписью на дверце водителя "ПОЛИЦИЯ ВИФАНИИНА ГРЕХА" остановилась перед массивными черными воротами с большой буквой "Д". Вайсингер вышел из машины и подошел к переговорному устройству, вмонтированному в стену рядом с воротами; он нажал на кнопку и подождал.
   Послышался женский голос с металлическими нотками:
   - Да?
   Он нервно откашлялся.
   - Это шериф Вайсингер. Мне бы хотелось поговорить с доктором Драго.
   - По какому делу?
   - По личному.
   Последовала пауза, и Вайсингер несколько раз успел переменить позу, переминаясь с ноги на ногу. Затем:
   - Хорошо. Садитесь в свою машину и проезжайте. - Связь отключилась, и ворота медленно раскрылись при помощи скрытых гудящих автоматов.
   Вайсингер сделал так, как ему было сказано, и подъехал к дому. Всякий раз, когда он приезжал сюда, по всему его телу, словно заразная болезнь, расползалось чувство беспокойства; он старался избегать этого места, хотя иногда ему необходимо было лично переговорить с доктором Драго. Он недолюбливал ее, даже ненавидел, потому что она обладала землей и деньгами, потому что она была высокообразованной и много путешествовала, и даже потому, что она была интеллигентной, влиятельной и властной.
   Но далеко за пределами его ненависти скрывалось чувство страха, которое сейчас грызло его, медленно поглощая последние остатки мужества или чего-то подобного. Он чувствовал, что когда достигнет двери, превратится в желеобразную массу, которая способная только ходить, дышать и по которой еще циркулирует кровь. Перед встречей с ней ему всегда хотелось выпить. Он подумал, не осталось ли "Бима"? Но нет, нельзя. Она почувствует запах. Дерьмо, она улавливала запах от мужика за четверть мили, не так ли? Она могла почувствовать и его страх тоже, он знал это, знал, что она и все другие, похожие на нее, могли обострить свои чувства, выпустив ту странную и ужасную силу, которая таилась в них глубоко.
   Его страх возрастал еще больше в связи с тем, что вечер быстро превращался в бесконечную ночь. За деревьями проступал призрачный силуэт этого огромного, поджидающего его дома. Под пятнами пота на рубашке по его коже пробежали мурашки. Он изогнул шею, разглядывая небо. Этой ночью не было луны, она канула в темноту. Господь Всемогущий на небесах, подумал он. Я ужасно боюсь войти в дом этой женщины! Переступить через порог ее дома было словно войти в другой, ужасный мир, где ее слово было законом, отметающим все законы, созданные мужчинами. Дом казался темным, покинутым, но когда Вайсингер припарковал рядом с ним свою машину и медленно подошел к входу, в переднем окне загорелся свет. Дверь открылась, и его встретила стройная молодая белокурая женщина в фиолетовом одеянии. Не говоря ни слова, он последовал на ней по тускло освещенным коридорам с фресками земляного цвета в заднюю часть дома.
   - Подождите здесь, - сказала ему женщина у блестящих дубовых дверей. Она вошла внутрь; Вайсингер снял шапку и окинул взглядом коридор. Его сердце уже отчаянно колотилось. По одной из стен на фреске бешено мчался табун лошадей.
   Белокурая женщина снова появилась, пропустила его в приоткрытую дверь, которая после этого за ним закрылась. Он ощутил себя пойманным в ловушку.
   Это был кабинет доктора Драго. У одной из грубых каменных стен располагался большой камин, а по четырем углам стояли статуи в рост человека с глазами призраков. Рядом с большим окном, выходящим на пастбище, блестел полированной поверхностью письменный стол из орехового дерева, украшенный сложным орнаментом - изысканно вырезанными человеческими фигурками. За ним сидела доктор Драго, одетая в черное, и что-то писала на голубоватом листке бумаги. За ее плечом горела единственная лампа.
   - Что вам угодно? - холодно спросила она, даже не подняв глаза.
   Вайсингер приблизился к ее столу. Когда он подошел на расстояние шести футов, женщина оторвала голову от бумаги, и ее глаза заморозили его на месте.
   - Я хотел бы... поговорить с вами... о других, - тихо и робко сказал он.
   - Что вы имеете в виду?
   - Я ничего не говорил... раньше, но скоро начнется охотничий сезон, и я...
   Она прищурилась.
   - Какое вам дело до охотничьего сезона?
   Он помолчал немного, собираясь с силами. Его ноги, казалось, вот-вот подломятся под тяжестью тела.
   - Это небезопасно, - сказал он. - Этот рабочий, Эймс, увидел их на Кингз-Бридж-роуд. Он единственный, кто когда-либо после этого остался в живых. Они атаковали его чересчур близко к деревне. Мне это не нравится.
   Она молчала. Отбросив ручку в сторону, она сложила руки перед собой.
   - Мне неважно, что тебе нравится или не нравится, Вайсингер. Неважно.
   - Нет, это важно, клянусь Господом! - сказал он голосом, вышедшим из-под его контроля. - Мне уже приходилось иметь дело с полицией штата, которая совала свой нос повсюду, выискивая преступников! Если кто-нибудь обнаружит в лесу около деревни другое тело или другой грузовик, они начнут связывать эти происшествия вместе!
   - Так же, как и ты?
   - Так же, как и я! - сказал Вайсингер. - Я проявил к этому настоящий интерес после того, как обнаружил самых первых, Флетчеров, но рано или поздно кто-нибудь еще, какой-нибудь ловкий сукин сын из дорожной полиции, тоже свяжет все факты вместе!
   - Это часть твоей работы, - тихо сказала Драго. - Держать их подальше отсюда.
   - Конечно, я знаю, что это моя работа, но если возникнет слишком много вопросов, я не смогу справиться с ситуацией.
   - Что же ты предлагаешь?
   Он глубоко вздохнул.
   - Держите их подальше от Кингз-Бридж-роуд. Держите их подальше от всех дорог округа. Пусть они охотятся в лесах или на второстепенных дорогах, подальше от деревни.
   - Я не знала, что в этом замешан рабочий, - сказала Драго. - Он был выбран для определенной цели, а не для удовольствия других.
   - Мне плевать, что случится с этим маленьким ублюдком, но он видел их и может их описать. И он проводит время в "Крике Петуха", вероятно, рассказывая свои байки каждому, кто его слушает.
   - Никто не поверит ему.
   - Я в этом не убежден, - сказал Вайсингер. - Я знаю, что кое-кто задавал кучу вопросов о музее и...
   - Да, - сказала Драго. - Я знаю. Мистер Рейд.
   - Он может что-нибудь узнать, - сказал Вайсингер. - Если он узнает, что тогда может произойти?
   Глаза Драго блеснули.
   - Терпение, - сказала она. - Мистер Рейд - любопытный человек, но он тычется в темноте.
   - Думаю, вам следует от него избавиться, - сказал Вайсингер.
   - Это буду решать я! - резко сказала Драго. - Когда придет подходящее время. Миссис Рейд сейчас претерпевает трансформацию. Скоро она будет готова для обряда, но до этого времени она будет находиться в неустойчивом состоянии, бросаясь от того, что она есть сейчас, к тому, чем она будет. Убить сейчас ее мужа... было бы неразумно.
   Вайсингер провел рукой по лицу.
   - Он опасен. Он задает слишком много вопросов.
   - За мистером Рейдом присматривают. Миссис Хант удовлетворила его любопытство по поводу музея, а миссис Джайлз рассказала ему безупречную историю о, - она слегка улыбнулась, - Вифаниином Грехе. Вы знали, что мистер Рейд был военным? Он служил в морской пехоте. Это делает его значительно более интересным противником.
   - Этот человек опасен, - настаивал Вайсингер. - Однажды я видел, как он колотил в дверь музея, казалось, что он находится в... каком-то чертовом трансе.
   - Странно, - сказала женщина, во впадинах ее глаз таилась темнота. Несколько дней назад он проехал на знак "стоп" и чуть было не сшиб моего коня. Я увидела выражение его глаз через ветровое стекло. Они были... отрешенными, затуманенными. Транс? Интересно. Очень интересно. - Она подобрала свою ручку и несколько раз постучала ею по чернильнице. - Может быть, в этом мистере Рейде скрыто больше, чем я предполагала. - Она подняла глаза на стоящего перед ней мужчину. - Я приму ваше предложение во внимание. А теперь уходите.
   Он кивнул и повернулся к двери, его сердце все еще учащенно билось; неважно, что решит эта чертова баба, но он будет счастлив оказаться сегодня ночью в безопасности за стенами собственного дома.
   - Вайсингер, - сказало Драго. Мужчина непроизвольно вздрогнул и снова посмотрел на нее. - У нас в деревне двое новых жителей. На прошлой неделе в клинике у миссис Дженсен и миссис Берриман родились две девочки. Ночью в среду у миссис Грэсхем родился мальчик. Я хочу, чтобы ты время от времени приглядывал за мистером Грэсхемом, чтобы убедиться, что... все останется под контролем. А сейчас можешь идти. - Она вернулась к своей корреспонденции.
   В полицейской машине, надев на голову шляпу и чувствуя, как сердце медленно восстанавливает свой ритм, Вайсингер проехал по дороге к воротам, подождал, пока они медленно раскроются, и затем повернул к Вифанииному Греху. В зеркальце он увидел, как ворота снова закрылись за ним, словно барьер между двумя мирами. Он испустил слабый вздох облегчения от того, что выбрался из этого проклятого места. Конечно, доктор Драго хорошо платила ему и предоставила дом на Диэр-Кросс-Лэйн, но он слишком хорошо знал, что она могла с легкостью убить его. И Боже мой, какая бы это была ужасная смерть! Такая же, как у Пола Китинга и у десятков других. Такая же, как и у Флетчеров, изрубленных на куски в серые предрассветные часы как раз перед завтраком. Он знал, что срок за сроком избирая его шерифом, в своих сердцах эта нечисть презирает его; он знал, что в глубине души она желает заполучить его в свои руки и разорвать в отвратительные кровавые клочья. Этот альбом с вырезками об убийствах стал неплохим страховым полисом для него. Если он почувствует какую-нибудь угрозу, он запечатает его и спрячет в каком-нибудь безопасном месте, может быть, в багажнике джонстаунского автобуса. Он может также переслать его своему кузену Хэлу в Висконсин со строгим указанием не вскрывать до тех пор, пока с ним что-нибудь не произойдет. В этом случае он бы имел перед ними преимущество. Он подумал, что они сделают, если этот альбом с вырезками будет обнаружен. Убьют его? Нет, наверное нет. Он им нужен, чтобы соблюдать внешние приличия: в Вифаниином Грехе все прекрасно; в этой деревне нет никаких темных делишек... Дерьмо собачье.
   Ночь упала на деревню. В небе мерцали звезды. Сегодня нет луны. Нет луны. Слава Богу. Он приближался к дому Грэсхемов; тот был темным, но он знал, что мистер Грэсхем сидит дома, глядя на стену или потолок. Рядом на полу, должно быть, валяется пустая бутылка, а телевизор или радиоприемник включены и наполняют пространство призрачными фигурами и голосами. Напившись, мистер Грэсхем, должно быть, оплакивает смерть своего младенца-сына. А может быть подумывает о самоубийстве? Нет. У него не хватит на это мужества. Вайсингер оставил позади дом Грэсхемов. Неожиданно пара огней вывернула из-за поворота и проехала мимо него быстро, но в пределах установленной скорости. В зеркальце заднего вида он увидел удаляющиеся красные огни машины. Микроавтобус? Чей же? За исключением этой автомашины улицы Вифанииного Греха были пусты; в лесу застрекотали насекомые, все громче и громче; жара уже опустилась до уровня земли и лежала там густым туманом. Вайсингер свернул на Диэр-Кросс-Лэйн, а затем к своему дому. День для него закончился.
   Но для Эвана самая важная часть дня была еще впереди. Проехав владения Драго, он направился по шоссе 219 к Уиттингтону, где его ждал доктор Блэкбурн. Он хотел позвонить ему и отложить разговор, потому, что Кэй не очень хорошо себя чувствовала, но затем решил, что встреча с доктором Блэкбурном для него жизненно важна. Кэй пропустила еще два дня занятий в колледже; и это глубоко обеспокоило его, потому что не в ее правилах было отлынивать от работы. Она не была ипохондриком, не отличалась особой склонностью к заболеваниям, за исключением случайных атак простуды или гриппа. Но теперь она оставалась в постели большую часть времени, очень мало ела и практически питалась одним только этим проклятым тайленолом. Эван посоветовал ей проконсультироваться в клинике Мабри, но она заявила, что сейчас у нее нет на это времени, и она сделает это после окончания семестра. Эвану показалось, что последние два дня ее лицо начало изменяться; она побледнела, под глазами и во впадинах щек появились лиловые тени. Ночью она громко кричала во сне, но не хотела говорить о том, что ее так мучило. Эван принес ей из аптеки кое-какие витамины, думая, что может быть она недостаточно хорошо питается, но эти пузырьки стояли закрытыми в аптечке в ванной. Он почувствовал себя бессильным помочь ей и беспомощно наблюдал как его жена... угасает и чахнет у него на глазах. Когда он уехал из дома в Уиттингтон, она спала.
   Эван нашел дом 114 на Морган-Лэйн в маленькой тихой общине Уиттингтон. Он был поменьше, чем его собственный: из обожженного кирпича, с белым заборчиком из колышков. Когда Эван позвонил в дверь, внутри залаяла собака. Раздался голос Блэкбурна: "Тихо, Геркулес!" - и лай прекратился. Дверь открылась, и Блэкбурн в джинсах и домашней фуфайке улыбнулся Эвану и пригласил в дом.
   Гостиная была хорошо обставлена, хотя и недорого. Там стояли диван, покрытый шотландским пледом, стол со стеклянным верхом и пара стульев. На полу лежал темно-золотистый коврик, а на столе - журналы: "Нэшнл Джиогрэфик" и "Смитсониан". Кристи, тоже в домашней одежде, взглянула с дивана и улыбнулась; у ног Эвана все принюхивался и принюхивался маленький коричневый бульдог.
   - Рады снова видеть вас, - сказал Блэкбурн, пожимая руку Эвана. Пожалуйста, проходите. Садитесь. Хотите что-нибудь выпить? Может быть пива?
   Эван сел в одно из кресел.
   - Нет, спасибо, не нужно.
   - У нас есть вино, - сказала Кристи. - "Бунз Фарм".
   - Это звучит заманчиво.
   - Прекрасно. Дуг, ты хочешь стаканчик? - Она встала с дивана.
   - Небольшой. - Кристи вышла из комнаты, и Блэкбурн сел на ее место на диване; бульдог прыгнул и лег рядом с ним, все еще поглядывая на незнакомца. - Ну, что ж, - сказал Дуг, - как обстоят дела в Вифаниином Грехе?
   - Она стоит на том же месте, - сказал Эван. - Что касается другого... - он пожал плечами.
   Блэкбурн погладил спину бульдога, и тот лениво растянулся на диване.
   - Вы сами видите, что творится в Уиттингтоне. В семь часов по декрету муниципалитета тушат свет. Нет, на самом деле это чудесное местечко. Кристи и я предпочитаем тишину и покой. И Геркулес тоже. - Он погладил голову собаки.
   Вошла Кристи с земляничным вином; Эван взял у нее бокал, и она села на диван рядом с мужем.
   - Мне жаль, что ваша жена не могла приехать с вами, мистер Рейд. Мне бы хотелось ее снова увидеть.
   - В последние дни она не очень хорошо себя чувствует.
   - О, это очень плохо, - сказала Кристи. - Что же с ней? Это вирусная инфекция или еще что-нибудь?
   Он отпил глоток вина.
   - Сказать по правде, я не знаю, что это такое. Я думаю, что она слишком много работает. - Эта ложь больно ужалила его.
   - Вероятно, так и есть, - сказал Блэкбурн. - Это ее первый семестр. Думаю, она готова шею сломать, чтобы хорошо выполнить свою работу.
   - Да, - отозвался Эван. - Думаю, так и есть.
   Блэкбурн отпил из своего бокала, затем поставил его рядом на стол. Он залез в карман своей фуфайки за той самой трубкой из вереска и начал наполнять ее табаком из своего мешочка.
   - Ну, а теперь, - сказал он, после того как разжег ее, - что вы на самом деле хотите узнать? Скажу вам, по телефону вы мне показались очень взволнованным. И озабоченным. Надеюсь, что смогу помочь вам, какова бы ни была ваша проблема.
   - Я тоже надеюсь, что вы сможете это. - Эван слегка наклонился вперед. - На вечере доктора Драго вы с ней... ну, вы поспорили относительно ее музейной экспозиции. Я не совсем понял, что произошло, но ясно разглядел обеспокоенность доктора Драго. После этого я посетил музей; я там увидел экспонаты Темискрии, и у меня возник один вопрос.
   - Задавайте, - сказал Блэкбурн.
   - В чем суть ваших разногласий, связанных с сельскохозяйственной общиной трехтысячелетней давности?
   Блэкбурн пристально посмотрел на него, заморгал и слегка улыбнулся. Затем его улыбка расширилась.
   - Продолжайте! Кто же сказал вам, что Темискрия была сельскохозяйственной общиной? Конечно же, не сама доктор Драго!
   - Нет. Женщина в музее, член исторического общества.
   - Я этого не понимаю, - сказал Блэкбурн, нахмурив брови. - Может быть, некоторые из этих дам в так называемом обществе все-таки обладают каким-то здравым смыслом.
   Эван покачал головой.
   - Боюсь, что я не понимаю, что вы имеете в виду.
   - С 1965 года, - сказал Блэкбурн, облако табачного дыма из трубки вилось над его головой, - Катрин Драго утверждала, что город Темискрия был столицей нации амазонок. Центр военного дела, а не дурацкое поселение фермеров!
   - Амазонки? - Эван слегка улыбнулся. - Это что-то вроде "Удивительной женщины"?
   - Нет, - странно, но голос Блэкбурна был серьезен. - Это чистая выдумка, и потому нелепая. Амазонки прославляются в греческой мифологии; и если они когда-либо существовали - а это огромное _е_с_л_и_ - то они были кровожадными женщинами-убийцами, которые считали битву развлечением. Мужчин они полагали своими заклятыми врагами; тех, кого они не убивали на полях сражения, они калечили и держали, как сексуальных рабов.
   - Подождите минутку! - сказал Эван. - Это словно обрушилось на него с силой удара, стирая улыбку с его лица и открывая под ней обнаженные нервы. - Что вы имеете в виду, говоря "калечили"?
   - Уродовали их каким-нибудь образом. Они придерживались варварского убеждения, что отрубание руки или ноги усиливает мужские половые органы. Конечно, они не особенно добивались мужского внимания, но им нужны были дети женского пола, чтобы их племя оставалось сильным. Обычно амазонки убивали мужчин, когда те были им больше не нужны. - Он прервался на мгновение, увидев что-то странное в глазах Эвана. - Что случилось? спросил он.
   - Нет, - сказал Эван. - Все в порядке. - В его памяти всплыл силуэт за занавеской. Отсутствующая рука. Ноги, отваливающиеся от тела. Все в порядке, все в порядке...
   - С мифологической точки зрения, - говорил Блэкбурн, - доктор Драго права. В соответствии с легендами, которые дошли к нам от греков, город Темискрия был крепостью амазонок, в которой женщины-воительницы планировали свои атаки на греческие государства. Но реально этого просто не было. Иначе бы это не прошло мимо моего внимания, как и многих других мифологов. Да, Темискрия существовала в действительности, это исторический факт. Римляне атаковали и уничтожили город в 72 году до нашей эры, но в развалинах амазонки обнаружены не были. Только мужчины. Так что...
   - А что вы можете сказать о более ранних обитателях Темискрии? спросил Эван. - О тех, кому принадлежат экспонаты, находящиеся в музее?
   - Ага! - сказал Блэкбурн, зажав трубку в зубах. - Вот тут становится немного скользко. Историки на самом деле не знают многого о ранних годах существования Темискрии, вот почему находки доктора Драго представляют такой интерес. Начиная с 1965 года медленно разрабатывалась картина ранней цивилизации Темискрии: они были воинствующей культурой, которая разводила лошадей и выращивала кое-какие сельскохозяйственные культуры на продажу, они поклонялись богам Аресу и Артемиде. Сохранившиеся росписи на стенах свидетельствуют, что когда-то это был красивый, хорошо спланированный город. Но за столетие он постепенно начал приходить в упадок, как это происходило и все еще происходит со многими городами; когда его атаковали римляне, вероятно, от него мало что осталось.
   - И в поддержку убеждений доктора Драго вообще не существует никаких доказательств?
   Блэкбурн улыбнулся.
   - Неубедительные доказательства. А этого недостаточно.
   - Какие же?
   - Керамика, украшенная фигурками, напоминающими амазонок. Фрагменты настенной живописи, изображающие женщин-воительниц, стоящих над своими павшими врагами. Вот такие вещи. Однако, знаете, в то время легенда об амазонках была очень популярна; очень многие скульпторы и художники того времени использовали ее в качестве мотива. Амазонки появлялись на чашах для питья, вазах, горшках, амфорах и мисках, даже в Парфеноне. Тогда почему их не могли запечатлеть и в Темискрии тоже? Но доктор Драго нашла кое-что, что заставило историков немного удивиться. Она проползла по туннелю и обнаружила там примитивную статуя Артемиды над алтарем из черного камня. У этой Артемиды по всему телу были женские груди. Их было несколько дюжин.
   Эван приподнял бровь.
   - Среди мифологов бытует предположение, в основном необоснованное, что амазонки выжигали свою правую грудь либо раскаленным мечом, либо чем-то вроде раскаленного железного клейма. Это делалось для проверки мужества и в знак жертвоприношения богине. Некоторые также говорят, что правая грудь мешала оттягивать тетиву на луке. - Он начертил шрам на правой стороне своей груди. - Предполагается, что шрам выглядел примерно так. Эта статуя находится в музее в Вифаниином Грехе. Вы ее видели?
   Эван покачал головой, вспомнив ту черную дверь, которая прервала его движение по музею. Он вспомнил привидевшийся ему черный алтарь и женщин, стоящих вокруг него.
   - Еще одна интересная вещь, - сказал Блэкбурн, поднося зажженную спичку к своей трубке. - Ходят слухи, что Темискрия была проклятым местом, которое посещали призраки.
   Эван посмотрел ему в глаза.
   - Проклятым?
   - Верно. - Трубка разгорелась; он выдохнул дым. - Около места раскопок была деревня под названием Караминьи; как я выяснил, жители деревни считали, что землетрясение в районе вызвано гневом убитых амазонок. После того, как начались раскопки, некоторые из женщин Караминьи... слетели с катушек и пустились, как говорится, во все тяжкие.