Маккаммон Роберт. Грех бессмертия

   - Это моя дочь, Эмили, - сказала миссис Бартлетт. - Для краткости, просто Эм. Она - прекрасная молодая женщина.
   - Тогда это ваш внук или внучка? - спросил он, держа в руках фотографию.
   - Это моя внучка, Дженни. В октябре ей будет восемь месяцев. Дженни это моя вторая внучка. Видите вон ту, другую фотографию, первую на этой полочке над камином? - Эван показал на нее, и миссис Бартлетт кивнула. Да, это она. Ее зовут Карен и ей в апреле будет два года. А у вас есть дети?
   - У меня маленькая дочка, ее зовут Лори, - ответил Эван; он снова поставил фотографии на место. - Где живет ваша дочь?
   - Всего за две улицы отсюда. У нее и ее мужа Рэя хорошенький маленький домик на Уорвик-Лэйн. - Она продолжала обмахиваться журналом вместо веера. - Ох, от этого солнца в доме такая жара! Я поблагодарю Бога, когда наступает осень, вот что я вам скажу! В этот год я не буду иметь ничего против молний. Вы все так же уверены, что не хотите выпить большой стакан лимонада со льдом?
   Он снова посмотрел на свои часы.
   - Да, - сказал он. - Пожалуй, я не откажусь.
   - Хорошо. - Она улыбнулась, встала с дивана и исчезла в задней части дома. Он услыхал, как открывается один буфет, затем другой.
   Эван повернулся к камину и несколько минут разглядывал фотографии. Как просто и как обычно они выглядели. Но, Господь милостивый, какую же ужасную историю они могли рассказать. Глаза этой женщины на третьей фотографии говорили о произошедшей в ней перемене. Той же самой, какая сейчас происходит с Кэй. Эван оставил каминную полочку и снова осмотрел коридор, соединяющий парадную часть дома с задней; он увидел узкую лестницу, ведущую к рядам запертых дверей. К комнатам постояльцев. В конце коридора через открытую дверь Эван увидел движущуюся миссис Бартлетт, полки, плиту, комнатные растения в горшочках на окне, обои с изображенными на них яблоками, апельсинами и вишнями. Звякнуло стекло. Он тихо прошел по коридору на кухню.
   За мгновение до того, как миссис Бартлетт поняла, что он здесь, Эван заметил в раскрытом буфете бутылочки и пузырьки. Все они были без этикеток и содержали иссиня-зеленые, коричневые, сероватые жидкости, вязкие на вид. В некоторых пузырьках были твердые вещества: белый порошок, что-то, похожее на увлажненный пепел, что-то еще, напоминающее обломки древесного угля. Рядом со стаканом лимонада, который она добросовестно и интенсивно размешивала, стоял пузырек со светло-желтой жидкостью. Пробка с него была снята. Миссис Бартлетт резко обернулась, ее глаза расширились. Но в следующую секунду она успокоилась. Чуть улыбаясь уголками губ, она как бы невзначай потянулась вверх и закрыла дверцу буфета.
   - Я надеюсь, вы не возражаете против вкусовых добавок, - сказала она, стоя рядом с открытым пузырьком.
   - Нет, совсем нет, - сказал Эван.
   - Вы, должно быть, испытываете сильную жажду. Я собиралась принести вам лимонад туда. - Она снова помешала напиток, бросила в него пару кубиков из формочки со льдом и протянула Эвану. - Вот, пожалуйста. - Когда он взял стакан, она прошла мимо него обратно в гостиную; он последовал за ней, думая, что за дьявольскую субстанцию она намешала туда. Теперь он больше не мог верить никому из них, никому. Может быть, эта старая доброжелательная женщина была настоящим аптекарем в Вифаниином Грехе и готовила прямо на этой кухне с самоклеящимися обоями странные и древние эликсиры? Что она стряпает? Составы, придающие силу? Сонное зелье? Афродиции - любовные смеси? Лекарственные средства, унаследованные из культуры Амазонок, жидкости, выпаренные из черных, как ночь, кореньев или из мозга человеческих костей? И если он выпьет этот настой, что с ним будет? Напиток ослабит его? Усыпит? Или просто подействует на его мозг, убирая из него желание защищаться, когда они наконец придут за ним?
   В комнате она снова уселась на диван, улыбнулась и стала обмахиваться журналом, ожидая, когда же он выпьет лимонад. По ее глазам было невозможно понять, знает ли она, что он все видел.
   - Жарко, - сказала она. Вот и все, просто "жарко".
   На улице послышалось дребезжание старых тормозов. Снова выглянув из окна, Эван увидел разбитый грузовик Нили Эймса, разворачивающий к дому. Что ж, - сказал он, отставляя в сторону стакан лимонада. - Кажется, приехал мистер Нили Эймс.
   - Он войдет через задний ход, - тихо сказала женщина. - Там есть лестница, которая ведет в его комнату. - Ее глаза блеснули, она перевела взгляд с него на стакан и обратно.
   - Спасибо, миссис Бартлетт, - сказал Эван на выходе. - Я высоко ценю ваше гостеприимство.
   - Конечно, мистер Рейд. - Женщина встала, поморщилась от боли в ногах и подошла к нему поближе. - Пожалуйста, приходите и посидите со мной как-нибудь еще, хорошо?
   - Хорошо, - сказал он и, перешагнув через порог, пошел по направлению к грузовичку-пикапу. Эймс, в промокшей от пота футболке и с обгоревшим на солнце лицом, выбрался из кабины, оглянулся, увидел Эвана и, вытирая следы машинного масла из газонокосилки со своих рук промасленной грязной тряпкой, сказал:
   - Добрый вечер. - Под его глазами были темные круги, щеки исхудали и ввалились. Он растирал свое сведенное судорогой правое плечо. - Что вы здесь делаете?
   - Жду тебя, - сказал Эван. Он обернулся к дому. Занавеска на окне едва заметно колыхалась. - Мне кое в чем нужна твоя помощь.
   - Моя помощь? - он снял очки и протер стекла сухой частью своей рубашки. - Что надо сделать?
   - Почему бы нам не пройти к тебе в комнату? Это было бы лучше. - Эван показал на заднюю часть дома.
   - Извините за беспорядок, - сказал Нили, когда они поднялись наверх. - Просто отбросьте эту проклятую одежонку со стула и садитесь. Хотите пива? Очень жаль, но оно будет тепловатым.
   - Нет, спасибо. - Эван засмеялся.
   Нили пожал плечами, вытащил последнюю оставшуюся банку пива "Шлитц" из картонной коробки на ночном столике и открыл ее. Выпив ее, он закрыл глаза, уселся в кресло и закинул ноги на кровать.
   - Господи, Иисус Христос Пресвятой, я сжег сегодня там всю свою задницу. Господь Всемогущий! - Он снова отхлебнул пиво из банки.
   Эван окинул взглядом комнату. У стены стоял чехол с гитарой; на столе лежали тексты песен, записанные на клочках бумаги; на полу лежал пустой раскрытый чемодан.
   - Итак, - сказал Нили. - Что я могу для вас сделать?
   - Эта дверь заперта? - Эван показал на нее.
   - Да, - он вопросительно поглядел на Эвана. - А зачем?
   Эван наклонился вперед, наблюдая за выражением лица Нили.
   - Эти зубы, которые ты мне показал, все еще у тебя? Те, которые ты подобрал на свалке?
   - Нет. Я их выбросил.
   - Ты когда-нибудь рассказывал о них шерифу?
   - Собирался. Но решил, что он только выставит меня дураком. Кроме того, я стал думать, что, может быть, для них имеется какое-нибудь разумное объяснение. Может быть, они появились из мусорной корзины какого-нибудь зубного врача; дьявольщина, может быть кто-нибудь разбил себе челюсть и выплюнул зубы. Мне это теперь все равно.
   - Это все дерьмо собачье, - сказал Эван. - Ты веришь всему этому не больше чем я. - Он взглянул на чемодан. - Ты планируешь уехать отсюда?
   Нили отпил из банки, смял ее и забросил в мусорное ведро.
   - Завтра утром, - сказал он. - Сегодня вечером я улажу дела с миссис Бартлетт.
   - Она уже знает об этом?
   Он покачал головой.
   - Как насчет Вайсингера?
   - К черту этого ублюдка, - огрызнулся Нили. - Этот сукин сын не принес мне ничего кроме горя, с тех пор как я здесь. Сегодня был день зарплаты. - Он похлопал по своему заднему карману. - Это позволит мне уехать далеко от Вифанииного Греха.
   - Куда ты направляешься?
   - На север. В Новую Англию. Кто знает. Я собираюсь подыскать себе миленький темный клуб, чтобы играть там свою музыку и петь песни. Конечно, если я еще могу перебирать струны с этими чертовыми волдырями на пальцах. Нет, я сыт этим местом по горло. Я уеду завтра с рассветом.
   - Эти зубы со свалки как-нибудь повлияли на твое решение?
   - Нет, дьявольщина. Люди выбрасывают иногда всякую всячину. Еще большую пакость, чем вы можете себе представить. - Он замолчал и посмотрел Эвану в лицо. - Может быть, и повлияли. Может быть. Как я рассказывал вам раньше в "Крике Петуха", у меня появилось плохое чувство по отношению к этой деревне. Я хочу выбраться отсюда. Вы, вероятно, не можете понять, о чем я говорю, но я чувствую, словно... словно что-то подбирается ко мне. И я не стесняюсь вам сказать, что от этого по коже бегут мурашки. - Он протянул руку к ночному столику за пачкой сигарет, зажег одну и затянулся. - Я не собираюсь оставаться здесь и ждать.
   - Мне нужна твоя помощь, - сказал Эван, стараясь выглядеть спокойно. - Сегодня ночью.
   - В чем же?
   - Я хочу, чтобы ты отвез меня на свалку и показал, где ты нашел эти зубы.
   - Гм? - Нили прищурил глаза, глядя на свою горящую сигарету. - А зачем?
   - Потому что я хочу поискать там кое-кого. Пола Китинга.
   - Китинга? Того парня, который живет напротив вашего дома?.. - Его голос затих.
   - Жил напротив. Жил там. Я уверен, что он мертв и что тело его похоронено на свалке.
   Дым струился из ноздрей Нили. Он вытащил сигарету изо рта и уставился в противоположный угол комнаты. - О чем, к дьяволу, вы мне толкуете?
   - Ты все правильно понял. Теперь выслушай меня. Я поверил твоему рассказу об этих женщинах, которые напали на тебя на дороге; я считаю, что таким образом убили великое множество других людей. Теперь я прошу поверить моим словам и помочь мне. Я не могу разыскивать его на свалке без тебя.
   - Я убираюсь отсюда утром подобру-поздорову, - повторил Нили.
   - Хорошо. Прекрасно. Делай что хочешь. Но МНЕ придется остаться здесь. Клянусь Господом, я обязан узнать правду об этом месте. Просто проводи меня туда, вот и все, что я прошу. И помоги мне копать.
   - Господи, - прошептал Нили; он сделал затяжку, выдохнул дым и загасил окурок в стоящей перед ним пепельнице. - Вы собираетесь отправиться на розыски тела?
   - Или тел, - сказал Эван. Угловым зрением он уловил легкое скольжение тени поперек полоски света под дверью. Он тихо поднялся на ноги и несколькими быстрыми шагами пересек комнату. Нили наблюдал за ним с другого кресла; Эван повернул ручку и открыл дверь.
   На лестнице, ведущей вниз, никого не было. Другие двери в коридоре были закрыты. За какой же из них прячется хитрая старая ведьма? - подумал Эван. Он снова закрыл дверь, запер ее на ключ и постоял в течение нескольких секунд, прижав к ней ухо. Но снаружи было тихо.
   Нили зажег еще одну сигарету и затягивался так, словно дым мог изгнать страхи, постоянно терзающие его внутренности. Во взгляде Эвана Нили увидел сосредоточенность и спокойствие.
   - Ты хочешь мне помочь? - спросил Эван, все еще стоя у двери.
   Сигарета жгла Нили пальцы. Он внезапно вздрогнул, потому что ему привиделась фигура с горящими синими глазами, стоящая прямо перед ним и медленно поднимающая топор.
   Эван ждал.
   Нили пробормотал:
   - Не знаю, кто из нас более безумен, вы или я. Во сколько?
   - В два часа ночи.
   - Что? Христос Всемогущий!
   - Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал.
   - Хорошо, хорошо, - сказал Нили и поднялся с кресла. - Тогда дайте мне немного поспать. У вас найдется пара лопат?
   - Лопата и кирка. Я купил их сегодня днем.
   - Хорошо. Это подойдет.
   Эван открыл заднюю дверь и снова обернулся к нему.
   - Кое-что еще. На твоем месте я бы не стал ничего есть или пить из того, что миссис Бартлетт попытается дать тебе сегодня на ночь. Я жду тебя ровно в два часа. - После этого он отвернулся и стал спускаться по задней лестнице.
   Нили проводил его взглядом. Не есть и не пить ничего из того, что предложит миссис Бартлетт? Что, к черту, все это значит? Его внутренний голос вопил: "НЕТ, НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!", но он отмел его прочь и отказался к нему прислушаться. Нили закрыл дверь и посмотрел на свой чемодан. Этому человеку нужна его помощь. Что будет для него значить еще один день? Но, ей-Богу, покончив с этим гадким зловонным местом, он наполнит чемодан своими скудными пожитками, возьмет свою гитару, песни и унесет ноги из этой деревни. Как можно скорее.
   Он стянул футболку через голову, скатал ее и забросил в чемодан. Он был голоден, но решил не просить миссис Бартлетт сделать ему что-нибудь на обед. Может быть, этот человек и не был таким безумным, как казался. Он осторожно дотронулся до своего плеча, скользнув пальцами по неровной линии царапины, которую впервые заметил несколько дней назад в зеркале ванной комнаты.
   26. НА СВАЛКЕ
   Облаченный в одежду темного цвета и армейские ботинки на толстой подошве, которые он нашел в полуподвале в покрытом пылью чемодане, Эван тихо поднимался по лестнице. Он оставил открытой дверь спальни Лори, и полоска света падала на ребенка. Эван смотрел некоторое время на мирно спящую девочку; ее лицо было безмятежно спокойным; рядом с ней лежала тряпичная кукла, ухмылявшаяся ему так, словно она делила с ним какую-то тайну.
   Эван протянул руку и нежно коснулся щеки Лори. Она очень тихо шевельнулась, и он убрал руку. "Моя принцесса, - подумал он. - Моя прекрасная принцесса. Я молю Бога, чтобы ты всегда спала сном невинности". Он наклонился, нежно поцеловал ее в лобик, затем осторожно отступил и закрыл дверь спальни.
   Пора было идти.
   Кабинет освещала луна, еще не полная, но такая же белая, как лед. Ночной ветер гонял по небу облака с серебристыми краями, и когда они пересекали коварный лик луны, свет ее тускнел, искажался тенями, похожими на фигуры всадников на гигантских лошадях. Сейчас Эван находился в состоянии, которое часто испытывал во время войны, оставляя безопасный военный лагерь и отправляясь под покровом ночи на операцию. Тогда он доверял свою жизнь инстинктам, зная, что на него смотрят глаза врагов и до утра еще целая вечность. Может быть, это к лучшему, что много лет назад, захваченный в плен, он принужден был лежать на койке под презрительным взглядом той женщины-офицера; сейчас он знал, что он нельзя недооценивать этих женщин из Вифанииного Греха, потому что от них нельзя ожидать пощады. С ними надо либо убивать, либо быть убитым. Он взял ключи, вышел из дома и запер его. Мак-Клейн-террас окутывала тьма. Он проскользнул в свой микроавтобус и завел двигатель, включив вместо мощных фар парковочные огни. Пока он медленно разворачивался и выезжал из проезда, позади него позвякивали кирка и лопата. Отъезжая, Эван посмотрел на дом Демарджонов, но ни одна занавеска в окне не шевельнулась, чтобы расширить обзор для горящих любопытных глаз.
   По пути к гостинице, следуя за желтоватым светом парковочных фар, Эван думал, что же он сделает, если найдет кости Пола Китинга. Поедет к шерифу Вайсингеру? В полицию штата? Он понимал, к Вайсингеру обращаться было опасно, поскольку он не знал, на чьей стороне этот человек. Возможно ли, что эти ужасные дела творились вокруг шерифа, а он даже и не знал об этом? Конечно, такой вариант логично допустить, но на него нельзя полагаться. Риск, что Вифаниин Грех так же одержим злыми духами, как и древняя Темискрия, что здесь пустила корни бессмертная сущность нации амазонок и что женщины, одна за другой, попадали во власть этого ужасного безымянного зла, которое упивалось и крепло убийствами и увечьями мужчин?
   Секреты Вифанииного Греха наслаивались друг на друга, источая грязь. Внешняя красота этой деревушки культивировалась, чтобы заманивать свои жертвы все ближе и ближе, пока они окончательно не запутаются в ее тенетах. Эти твари с того света, эти кровожадные тени-воительницы, словно пиявки присосались к душе Катрин Драго. Она принесла их с собой из древней пещеры и теперь выпускала, словно искры, чтобы поджечь другие души. Королева, сказала Лори. Настоящая королева. Доктор Драго. Возможно ли, чтобы кости королевы амазонок лежали в этой пещере и были превращены в пепел вместе со всеми остальными? И теперь эта неистовая яростная львица завладела телом Катрин Драго как своим собственным, как подходящим сосудом для ненависти и могущества, которые пережили века?
   Безмолвные улицы разворачивались перед ним. Впереди показался пансион миссис Бартлетт. Он затормозил, свернул на обочину и остановился. Через газон двигалась какая-то фигура.
   Нили, с капельками пота на лице, быстро скользнул внутрь и тихо прикрыл дверь. Эван набрал скорость, развернулся кругом и повернул к выезду из деревни.
   - Это на запад... - начал Нили.
   - Я знаю, - сказал Эван. У границы деревни он включил основные фары. Дорога устремилась навстречу ему.
   Нили улавливал напряжение, которое излучал Эван. Его сердце гулко колотилось. Он пошарил в кармане своей рубашки.
   - Не будете возражать, если я закурю?
   Эван покачал головой.
   Нили вытащил сигарету, уставился на несколько секунд на разгоравшееся пламя спички, затем задул его. В овальных стеклах его очков отсвечивали зеленые огоньки на циферблатах приборной панели.
   - Одной сигареты для них достаточно, - сказал он сам себе.
   - Что? - переспросил его Эван.
   - Одна сигарета. Выбросишь ее из окна и - ПУФ! Солнце спалило и высушило все в округе на целые мили. Леса так пересохли, что трещат. Уже несколько недель не было дождя. Да, сэр. Достаточно всего одной сигареты. - Он посмотрел на ее красный тлеющий кончик.
   Впереди на дороге была развилка.
   - Поворачивай направо, - сказал Нили и снова засунул сигарету в рот. В следующую секунду он заерзал на сиденье и спросил:
   - Почему вы так уверены, что найдете там что-нибудь? И к чему вся эта чертова секретность?
   - Надеюсь, ты ничего не рассказал обо всем этом миссис Бартлетт, не так ли? - Эван повернул голову, чтобы посмотреть на него.
   - Нет. Ничего.
   - Хорошо. - Эван замолчал глядя на дорогу. Из зарослей выскочил олень, метнулся в чащу и исчез. - Я не уверен, что найду на свалке то, что ищу. По правде сказать, надеюсь, что не найду. Хотелось бы верить что я впал в полнейшее безумие и бред, то есть до того сошел с ума, что воспринимаю все в искаженном свете. - Он замолчал. - Но увы, все это не так.
   - Я не вижу никакого смысла в ваших словах.
   - Это все имеет отношение к тем женщинам, которых ты видел на Кингз-Бридж-роуд, - сказал ему Эван. - Я считаю, что они ворвались в дом Пола Китинга и убили его. И я верю, что они унесли его тело на свалку. Что касается секретности, - его глаза блеснули, - мы же не хотим кончить так, как Пол Китинг, не правда ли?
   - Поверните здесь налево, - тихо сказал Нили. Он начал ощущать кисло-сладкий запах с примесью еще тысячи зловонных ароматов, характерный для свалки, и опасался того, что ждало его впереди. Прокопать насквозь все это месиво? Вскрывать потихоньку пласт за пластом? Господи! Во что я влип!
   Серые щупальца дыма стелились по дороге, как змеи.
   - Затормозите, - сказал Нили, вдыхая отвратительную вонь горящего мусора. - Мы на месте.
   Эван остановил микроавтобус на обочине дороги, выключил двигатель и потушил фары. Справа от них простиралась темная гора свалки с тлеющими красными огоньками. Они вышли из машины и обошли ее сзади. Эван взял лопату, а Нили протянул кирку и круглый фонарь, который купил в "Вестерн Ауто".
   - Теперь показывай, - сказал он.
   - Хорошо. Идите осторожней.
   Нили включил фонарь, взвалил на плечо кирку, отражающую лунный свет, и стал осторожно пробираться через черную равнину. Эван шел по его следам, поднимая ботинками толстые клубы пыли. Едкий запах носился в воздухе, цепляясь за их волосы и одежду, словно живое существо; горы мусора приняли неясные очертания; со всех сторон слышался крысиный визг. Вонь жестоко терзала Эвана; он стиснул зубы и переборол волну тошноты, думая только о том, что ему необходимо было сделать. Огромные трещины раскололи землю, лунный свет обнажал в них слой за слоем дышащую зловонными испарениями мусорную трясину, которая колыхалась и двигалась после жуткого воздействия на них солнечных лучей. Теперь ему казалось, что даже луна жестоко обжигала его лицо холодный огнем, от которого ему хотелось кричать. Нили пошарил лучом фонаря по поверхности, земля хрустела под его ботинками. Жар гниющего месива плотно окутал их. Пот бусинками выступил на коже, и словно вихрь, словно гудящие облака темной пыли, на них навалились мухи. Дюжина их ударила Нили прямо в лицо, запуталась в волосах, завертелась вокруг головы. "Христос!" - в отвращении воскликнул он и замахал фонарем, отгоняя этих тварей. Они разлетелись в стороны, жужжа и снова вернулись. Мухи прилипли к капелькам пота, выступившим на лице и руках Эвана, и начали жадно высасывать человеческие соки.
   - Подождите минутку, - сказал Нили. Он остановился и замахал рукой, отгоняя мух, Его глаза следили за дорожкой света от фонаря, протянувшейся по земле. Слева от них возвышалась огромная гора разлагающегося мусора, увенчанная лысыми автомобильными шинами и закрылками. Проржавевший разбитый холодильник валялся на боку, словно раскрытый гроб. Нили прошел вперед еще несколько ярдов, оглядываясь по сторонам, чтобы сориентироваться; он водил лучом фонаря из стороны в сторону, выискивая ту широкую щель, в которой обнаружил зубы. Но, Господи Иисусе на небесах, земля была вся усеяна зигзагами трещин и невозможно было найти то место.
   Сейчас мне надо было бы упаковывать свой чемодан, говорил он себе, а не торчать в этом жалком проклятом месте. Боже, какая здесь вонь! Еще эти сраные мухи!
   - В чем дело? - спросил Эван, идущий сзади.
   Нили прошел несколько шагов к еще одной трещине, в ней поблескивало стекло от пивных бутылок. Почему бы не сказать, чтобы этот парень копал прямо здесь, подумал он. Надо скорее покончить со всем этим и скорее уносить ноги. - Это здесь, - сказал он не оглядываясь.
   - Ты уверен?
   - Да, я уверен! - сказал он и поставил фонарь на перевернутый бок холодильника так, чтобы его луч светил вниз, в расщелину. Это место прекрасно подходит, чтобы со всем этим покончить! Он отмахнулся от мельтешащих перед глазами мух. - Отойдите назад, - сказал он Эвану и, собравшись с силами, ударил киркой по земле. Стекло хрустнуло; Эван услышал звук металла. Нили вытянул кирку и снова ударил, затем еще и еще раз. После того он вытер каплю пота с кончика подбородка и отступил в сторону. - Теперь ваша очередь.
   Эван стал копать своей лопатой. Ему попадались куски стекла, пустые жестяные банки, сплющенные пакеты из-под молока, обрывки газет и журналов. Он взял поглубже, налегая на лопату плечом; опять тот же хлам: стеклянные осколки, жестянки, мусор.
   - Что это? - вдруг спросил Нили.
   Эван решил, что он имеет в виду моток проржавевшей стальной проволоки. Он обернулся и сказал:
   - Ничего. Просто хлам.
   Но Нили не всматривался в расширяющееся отверстие; вместо этого он повернул голову направо, в темноту.
   - Нет, - тихо сказал Нили. - Я что-то слышал. - Лунный свет отсвечивал от стекол его очков. - Далеко отсюда.
   - На что это было похоже? - Эван оперся на лопату.
   - Не знаю. На жалобный вой... что-то в этом роде.
   - Свисток поезда? - предположил Эван. Он взглянул в том направлении, в котором смотрел Нили, затем снова воткнул лопату в яму. Но наткнулся на более плотную почву. - Здесь снова нужна кирка.
   Нили повернулся к яме, взмахнул киркой. Снова их окутало облако пыли и налетели мухи. "Здесь Смерть, - подумал Эван, кровь застыла в его жилах. - Где-то здесь Смерть". Он шагнул вперед, работая лопатой следом за Нили. Еще через несколько минут он откопал то, что сперва показалось целой рубашкой, но, приподняв ее, он понял, что она была разорвана в лохмотья для каких-то домашних дел. Отбросив ее в сторону, он снова стал углубляться в грязь. Лунный свет тяжело опустился на лицо Нили; он вглядывался вдаль, прислушиваясь. О чем напомнил ему этот звук? спрашивал он себя. Да. О чем-то, что уже слушал раньше.
   - Давай кирку, - сказал Эван.
   Еще немного поработав киркой, Нили спросил:
   - Вы не думаете, что это совершенно бессмысленно? Если вы ищете здесь кости, то вам нужно раскопать чертовски огромную территорию.
   Эван ничего не сказал; он вкапывался вглубь, вывернул лопату глины, поднес ее к свету, затем отбросил в сторону. Снова копнул и снова посмотрел. И так много раз. Мухи облепили его потное лицо, и он покачал головой, чтобы избавиться от них. Смерть. Смерть. Где-то здесь смерть. Внезапно он замер. Вдалеке послышался скрипящий звук; он посмотрел вверх, затем обвел глазами темную, скрытую лесом линию горизонта.
   - Вы услышали его, не так ли? - спросил Нили. - Что, к дьяволу, это было? - Его глаза округлились и сверкали из-под очков.
   - Какое-то животное в лесу, - спокойно ответил Эван, напрягая зрение, но не видя ничего, кроме лунного света, гор мусора и темноты. - Кирку.
   - Животное, дьявольщина! - резко вскрикнул Нили. - Это совсем не похоже ни на одно чертово животное, которое я когда-либо слышал!
   - Мне нужно вскрыть еще один пласт земли, - сказал ему Эван, выбираясь из углубляющейся траншеи.
   Нили, бранясь и ворча, спустился вниз и монотонно заработал киркой, которая поблескивала. Вдалеке что-то снова заскрежетало.
   - Ей-богу, здесь ничего нет! - сказал Нили. - Господи! Я не знаю, то это место или нет! Как я могу сказать? - Он выбрался из трясины грязи и мусора.
   Эван, в промокшей насквозь рубашке, тщательно просеивал мусор: бутылки из-под кока-колы, помятые банки из-под пива, коробки из-под дезинфицирующих средств, куски туалетной бумаги, жестяные банки из-под лизола. Тошнотворный запах усиливался. Мухи роились вокруг в ожидании лакомства.