Страница:
«Арфист, арфист, послушай нас! Ты слышишь, арфист? Арфист, не засыпай! Останься с нами. Арфист, ты нужен нам. Мы любим тебя. Послушай нас, арфист!»
Голоса, вторгшиеся в сознание, были незнакомы ему. Они звучали неумолчно и требовательно, не давая ему думать о боли в груди и о том, как хорошо было бы немного поспать.
«Арфист, ты не должен от нас уходить. Останься, арфист! Арфист, мы любим тебя!»
Голоса безмерно удивляли его: нет, он их совершенно определенно не знал. Не Лесса, не Ф'лар, не такие, низкие, звучные, настойчивые голоса, и слух тут был ни при чем. Они раздавались прямо в мозгу, так что он никак не мог от них отделаться. Они теребили и теребили его, не давая уснуть. А он так устал! Т'кул был слишком стар для того, чтобы пустить своего дракона в погоню за королевой – или выиграть схватку. А ведь он, Робинтон, был еще старше Т'кула, ныне спавшего непробудным сном смерти. Если бы только эти голоса оставили его в покое и тоже дали заснуть. Он так устал…
«Тебе еще не время спать, арфист. Мы здесь, с тобой. Не покидай нас. Арфист, ты должен жить! Мы любим тебя!»
Жить? Ну разумеется, он был намерен жить. Какие глупости. Он просто устал. Он хочет спать…
«Арфист, арфист, не оставляй нас! Арфист, мы любим тебя. Не уходи!»
Такие негромкие голоса, но держали они его крепко – там, в мозгу. Они не давали его сознанию соскользнуть в темноту.
Кто-то – на сей раз извне – прикоснулся к его губам.
– Мастер Робинтон, ты должен выпить лекарство. Ну пожалуйста, постарайся! Оно снимет боль!
Лесса. Это говорила Лесса. И, похоже, она готова была потерять рассудок от горя.
Еще бы: ведь Ф'лару пришлось убить всадника… и все эти переживания вокруг похищенного яйца… Рамота так горевала…
«Арфист, послушайся Лессу! Ты должен сделать, что велит Лесса, арфист. Открой рот! Ну, попробуй, арфист!»
Он попытался отделаться от Лессы, непослушными губами оттолкнуть чашку и выплюнуть отвратительно горькую таблетку, таявшую на языке. Но от настырных голосов деваться было некуда. Он позволил влить себе в рот вино и проглотил с ним таблетку. Ему дали вино, а не воду – спасибо и на том. Вода была бы недостойна Мастера арфистов Перна. Да он нипочем и не сумел бы проглотить ее с такой болью в груди…
Боль начала ослабевать почти сразу, как если бы там, внутри, лопнул тутой обруч, стиснувший сердце.
Робинтон глубоко, с облегчением вздохнул и подумал о том, какое это счастье, когда ничего не болит.
– Мастер, выпей еще вина! – Чашка снова была у его губ.
Вино – да, вино исцелит его окончательно. Оно всегда ему помогало. Но его по-прежнему клонило в сон. Он так устал…
– Глотни, глотни еще, – уговаривали его.
«Ты поспишь позже, – твердили свое голоса. – Ты должен послушаться нас и остаться, арфист. Слышишь, арфист? Мы любим тебя. Ты должен остаться!»
К чему такая настойчивость?..
– Да скоро ли он там наконец!.. – В голосе Лессы звучала ярость, какой он никогда прежде не слыхал. И еще – она, кажется, плакала. Лесса – плакала? Почему?..
«Лесса плачет из-за тебя. Ты ведь не хочешь, чтобы она плакала? Останься с нами, арфист! Не смей уходить! Мы все равно не отпустим тебя. Мы не хотим, чтобы Лесса плакала!»
Это верно – не надо, чтобы она плакала. Но Робинтону как-то не верилось, что она действительно плакала. Это Лесса-то!.. Он заставил себя открыть глаза и увидел над собой ее склонившееся лицо. Слезы текли по ее щекам и капали на его руку, бессильно лежавшую кверху ладонью, словно нарочно затем, чтобы принять их.
– Не плачь, Лесса.. Я тебе не разрешаю, – выдавил Робинтон. Великая Скорлупа! – кажется, он едва владел собственным голосом. Нет, так дело не пойдет. Он прокашлялся.
– Не пытайся говорить, Робинтон, – глотая рыдания, выговорила Лесса. – Лежи спокойно, и все. Ты должен отдохнуть. Сейчас прилетит Олдайв… я велела им, чтобы скакнули во времени… Лежи, Робинтон. Дать еще вина?
– Когда я отказывался от вина. Лесса?
Его голос почему-то прозвучал еле слышно.
– Никогда. – Теперь Лесса разом плакала и смеялась.
– А кто это все время меня тормошит?.. – спросил он, – Никак не дают покоя… Лесса, скажи им, чтобы отвязались… Я так устал…
– Мастер Робинтон! Ну пожалуйста!..
Что – пожалуйста?..
«Останься с нами, арфист! Не то Лесса будет плакать!»
– Ох, Мастер Олдайв! Сюда, сюда! – воскликнула Лесса, отодвигаясь в сторонку. Робинтон потянулся за ней.
– Лежи, лежи смирно! – Она удержала его, но осталась рядом. Милая, славная Лесса! Даже когда они ссорились, он любил ее нисколько не меньше. А может, еще и больше: она так легко сердилась, а гнев замечательно подчеркивал ее красоту…
– Мастер Робинтон, Мастер Робинтон! – Ласковый голос Олдайва заставил его снова поднять веки. – Опять боль в груди? Нет-нет, не отвечай, только кивни. Тебе нельзя говорить.
– Рамота говорит, – вмешалась Лесса, – что он испытывает страшную боль и очень устал!
– Как удобно, когда слушают драконы, – сказал Олдайв. Он прикладывал к груди и рукам Робинтона какие-то холодные инструменты. Робинтон недовольно зашевелился. – Да-да, я знаю, они холодные и противные, но это необходимо, милый арфист. А теперь послушай внимательно: ты бессовестно перетрудил свое бедное сердечко. Вот откуда такая боль в груди. Лесса скормила тебе лекарство, и оно сняло ее на некоторое время. Сейчас опасности больше нет, так что постарайся уснуть. Тебе придется отдохнуть, дружочек, как следует отдохнуть!
– Тогда скажи им… чтобы отвязались от меня и дали поспать.
– О ком это ты? – удивился Олдайв, и Робинтон ощутил легкую досаду: Мастер лекарей, похоже, не верил, что кто-то теребил его, не позволяя уснуть. – Съешь еще вот эту пилюлю, – продолжал Олдайв, – и запей вином. Я же знаю, что ты еще ни разу не отказывался от вина!
Губы Робинтона дрогнули в слабой улыбке. Как все же хорошо они его знали – и Лесса, и Олдайв. – Это Рамота с Мнементом, – сказала она. – Они все время говорили с ним. Они… они сказали, что он чуть не… – голос Лессы сорвался.
"Чуть не”? Вот, стало быть, как выглядит близость смерти. Как неимоверная усталость, только и всего.
"Теперь ты останешься с нами, арфист. Теперь мы дадим тебе поспать. Но мы все время будем с тобой. Мы любим тебя, арфист”.
Так это драконы с ним говорили? Отгоняли от него смерть?.. Как любезно с их стороны: он ведь и в самом деле отнюдь не спешил умирать. Надо еще столько сделать. Распутать столько узлов. Кстати, одна из проблем, касавшаяся драконов…
– Кто догнал Кайлит?
Неужели он произнес это вслух? Робинтон сам не расслышал собственного голоса.
– Олдайв, что он сказал?
– Что-то про Кайлит…
– Ну вот, нашел о чем беспокоиться! – К Лессе быстро возвращалась обычная резкость. – Барнат догнал ее, Робинтон! Барнат! Ну, а теперь, может быть, соизволишь уснуть?
"Спи, Мастер. А мы будем слушать”.
Арфист глубоко и благодарно вздохнул и погрузился в спокойный сон без сновидений.
Глава 15
– Ох ты!.. – Брекки отреагировала чуть быстрее Джексома. – Сальта не стало!
– Сальта? – Джексом не знал, кто это такой.
– Сальт! – С лица Шарры схлынула краска. – Спроси Рута, где это случилось!
– Кант говорит, он пытался догнать Кайлит и надорвался! Сердце не выдержало!.. – ответила Брекки, и ее плечи поникли: случившееся с новой силой разбередило ее собственное непреходящее горе. – Глупец!.. Как мог он забыть, что молодые драконы сильнее и выносливее бедного старого Сальта!..
– Поделом Т'кулу! И можешь не смотреть на меня так, Брекки! – Глаза Шарры воинственно сверкнули, когда Брекки возмущенно обернулась, желая сделать ей замечание. – Не забывай, что мне приходилось иметь немало дела с Т'кулом и остальными высланными. Они не имеют ничего общего с всадниками Севера! Они… они невозможные! Я могла бы такое тебе о них порассказать!.. И если у Т'кула хватило дурости послать своего бронзового вдогонку за молодой королевой – это притом, что за нее наверняка спорили лучшие, – и потерять его, – значит, поделом! Простите меня, Джексом и Брекки, за резкие слова, но… я просто давно поняла, что они такое, эти всадники Южного. Вы-то с ними не знались!
– Я чувствовала: эта ссылка рано или поздно приведет к беде, – медленно проговорила Брекки. – Но чтобы так…
– Все, что я знаю, Брекки, говорит об одном: иначе с ними нельзя было поступить, – сказал Джексом, не в силах видеть горя на ее лице. – Они отступили от обязательств перед людьми, которых поклялись защищать. Да еще жадничали при этом, не удовлетворяясь обычной десятиной. И я слышал, – тут Джексом привел свой главнейший довод, – я слышал, как Лайтол их порицал!
– Знаю, Джексом, все знаю. Но подумай: ведь они покинули свое Время, чтобы прийти нам на помощь… чтобы спасти Перн… – Сама не замечая того, Брекки так стиснула пальцы, что побелели суставы.
– Ну да, чтобы спасти Перн, – сказал Джексом. – После чего требуют, чтобы мы им всю жизнь пятки лизали?
Он слишком хорошо помнил высокомерно-презрительный тон, каким Т'Тон, бывало, разговаривал с Лайтолом.
– Мы стараемся не обращать на них внимания. – Шарра пожала плечами. – Мы занимаемся своими делами, выпалываем внутри холда траву и запираем скот в хлевах во время выпадения Нитей. А потом берем огнеметы и проверяем, хорошо ли личинки сделали свое дело.
Брекки удивленно спросила:
– Разве они не вылетают сражаться?..
– Нет, почему же, время от времени вылетают. Когда есть настроение или драконам охота размяться… – В голосе Шарры звучало убийственное презрение. Потом она заметила ужас и негодование на лицах двоих слушателей и добавила: – Нет, мы прекрасно понимаем, что драконы тут виноваты меньше всего. Да, пожалуй, и всадники. Ведь большинство Древних осталось на Севере. А здесь… кучка упрямцев-вожаков создает скверную репутацию всадникам Южного. И все-таки… если бы они сделали хоть шаг навстречу… мы бы им помогли!
– По-моему, мне нужно туда, – сказала Брекки, поднимаясь и глядя на запад. – Т'кул наверняка теперь не в себе. Я знаю, каково потерять дракона… – Ее голос внезапно прервался, а лицо залила смертельная бледность. Ее глаза расширились от ужаса, она вскинула руку к горлу, словно пытаясь отвести ладонью невидимую угрозу. – Нет! Нет!.. – вырвалось у нее.
– Что, Брекки? – Шарра вскочила на ноги и обняла ее.
Рут всхлипнул и прижался к Джексому:
«Она очень испугана. Она говорит с Кантом. Он несчастен. Он говорит, что это ужасно. Еще один дракон очень слаб. Кант – с ним. А теперь говорит Мнемент. Т'кул бьется с Ф'ларом!»
– Т'кул бьется с Ф'ларом!.. – И Джексом привалился к плечу Рута, ощутив внезапную слабость.
Всеобщее возбуждение передалось файрам; ящерки метались в воздухе, производя такой шум, что Джексом замахал на них руками, тщетно пытаясь восстановить тишину.
– Да что же это, Джексом! – прокричала Брекки. – Я должна быть там! Неужели они не понимают, что Т'кул не отвечает за свои поступки! Почему они просто не скрутят его силой? Неужели у них там ни у кого ума не хватает? Куда смотрит Д'рам?.. Надо приготовить летный костюм… – И она побежала к укрытию.
– Джексом! – Шарра повернулась к нему, умоляюще протягивая руку. – Т'кул смертельно ненавидит Ф'лара. Я сама слышала, как он винил Ф'лара во всем, что когда-либо случалось на Южном. Лишившись дракона, он, должно быть, вконец спятил. Он убьет Ф'лара!
Они прижались друг к другу, и Джексом не знал, кто из них больше нуждался в утешении и поддержке. Где-то там, далеко, Т'кул пытался убить Ф'лара. Джексом велел Руту слушать внимательно.
«Ничего не слышу, – ответил тот. – Кант в Промежутке. Слышу только, что случилась беда… Рамота спешит…»
– Сюда?
«Нет, туда, к ним! – Глаза Рута взволнованно переливались пурпуром. – Не нравится мне это…»
– Что не нравится. Рут?
– Ну пожалуйста, Джексом, что он говорит? Мне страшно!
– Ему тоже, – сказал Джексом. – И мне…
Брекки выбежала из лесу, держа в одной руке свой летный костюм, а в другой – походную аптечку. Аптечка была не закрыта, лекарства едва не вываливались в песок. Достигнув пляжа, Брекки остановилась. Бессильное негодование снедало ее:
– Мне не попасть туда! Кант не может покинуть Б'зонова Ранлита. Правильно… еще не хватало потерять двоих бронзовых в один день… – Брекки беспомощно оглядывалась по сторонам, словно бы в поисках ответа. Закусив губу, она воскликнула в отчаянии: – Мне необходимо быть там!..
Но, оказывается, их ожидало еще одно потрясение. Рут испуганно протрубил, и на сей раз Брекки и Джексом вздрогнули одновременно.
– Робинтон!.. – Брекки зашаталась и наверняка упала бы, не подхвати ее Джексом и Шарра. – Нет, нет, только не Робинтон!.. Как же так?
"Мастер арфистов…” – подал голос Рут.
– Но ведь он не умер? Не умер? – закричала Шарра.
"Мастер арфистов тяжело заболел. Ему очень плохо. Они не дают ему уйти. Он должен будет остаться. Как ты”.
– Я отвезу тебя, Брекки, – сказал Джексом. – На Руте. Сейчас оденусь и отвезу.
Обе женщины разом схватили его за руки.
– Не смей, Джексом! Ты еще слишком слаб для Промежутка! – Теперь Брекки всего более беспокоилась за него.
– Тебе в самом деле нельзя, Джексом! – Шарра отчаянно мотала головой, в глазах была мольба. – Холод Промежутка… ты не можешь… ну пожалуйста, Джексом!
«Теперь они боятся за тебя, – смущенно сказал Рут. – Очень боятся. Я не знаю, почему ты не должен летать на мне, но это так!»
– Он прав, Джексом. Это может попросту убить тебя, – сказала Брекки. И поникла, осознав неудачу. Устало подняла руку и стащила с головы ненужный шлем. – Тебе нельзя будет пользоваться Промежутком самое меньшее месяц, а то и полтора. Иначе всю жизнь потом будешь мучиться головными болями и можешь ослепнуть…
– Ты-то откуда знаешь? – спросил Джексом, борясь с охватившей его яростью – почему ему раньше не сказали о подобном запрете? – и тошнотворным чувством бессилия: так он и не сумел помочь ни Брекки, ни Робинтону…
– Это знаю я. – И Шарра взяла Джексома за плечи, заставив повернуться к себе лицом. – Один из всадников Южного схватил огненную лихорадку. Тогда мы еще не знали, насколько опасен Промежуток для выздоравливающего. Сперва он ослеп. Потом едва не сошел с ума от страшных головных болей. Потом умер. И с ним – его дракон… – Голос Шарры дрогнул, слезы затуманили ее взгляд.
Джексом потрясенно смотрел на нее.
– Почему мне раньше не говорили об этом?
– А зачем? – Шарра по-прежнему смотрела ему прямо в глаза, умоляя понять. – У тебя прибывает сил день ото дня. Может, запрет уже и не понадобился бы к тому времени, когда ты начал бы летать…
– Еще месяц? Или полтора? – Он выдавил это сквозь зубы и сам ощутил, что кулаки его сжались, а челюсти заболели от усилия, которое требовалось ему, чтобы сдержаться.
Шарра кивнула медленно и очень серьезно. Джексом глубоко вздохнул, справляясь с собой, и сказал:
– Тем хуже, потому что сейчас нам дозарезу необходим всадник. – Он покосился на Брекки: она все еще смотрела на запад. Джексом чувствовал, как она рвалась туда, где нужна была ее помощь, и Кант не мог ее выручить – он сам был нужен другому. – Погодите! – заорал он вдруг. – У нас есть всадник!.. То есть всадница! Рут, можешь ты без меня свезти Брекки на Исту?
"Я отвезу Брекки в любое место, куда требуется!” – Глаза маленького белого дракона быстро замерцали. Он поднял голову и шагнул вперед, к Брекки.
С лица Брекки мигом пропало выражение горькой беспомощности:
– Джексом, ты мне в самом деле позволишь?..
Похоже, она была не в силах поверить; ее изумление и благодарность вознаградили его за все. Он схватил ее за руку и потащил к Руту:
– Давай, не трать времени. Если Мастер Робинтон… – И смолк, задохнувшись от ужаса при самой мысли о том, что вполне могло произойти.
– Спасибо, Джексом., Спасибо, Рут!.. – Брекки никак не могла застегнуть шлем. Торопливо натянула куртку, застегнула ремень – и вот Рут подставил ей плечо, помогая взобраться, а потом вывернул шею, проверяя, надежно ли она сидит.
– Я сразу пришлю Рута назад, Джексом… Нет, только не позволяйте ему уйти! Не давайте ему уснуть!.. – Это уже было обращено не к нему, а к двоим драконам на другом конце Перна.
"Мы не дадим ему уйти”, – сказал Рут. Коротко ткнул Джексома носом в плечо и взвился вверх, обдав Джексома и Шарру вихрем песка. И исчез, едва набрав высоту.
– Джексом!.. – Голос Шарры так дрожал, что Джексом с беспокойством оглянулся. – Что там могло произойти? Неужели Т'кул свихнулся настолько, чтобы напасть еще и на арфиста?.
– Насколько я знаю Робинтона, он вполне способен вмешаться в схватку и попытаться остановить… Ты знакома с Мастером Робинтоном?
– Я больше знаю не его, а про него. – Шарра прикусила губу и содрогнулась всем телом, пробуя совладать с терзавшим ее страхом. – От Паймура и Менолли… То есть я видела его, разумеется, когда он гостил у нас в холде. Я слышала, как он пел… Он прекрасный человек… чудесный… Ох, Джексом! Они с ума посходили, эти южные всадники! Они… они больны, растеряны, они заблудились.. – И Шарра уронила голову ему на плечо, теряя последние силы от ужаса и неизвестности. Джексом бережно обнял ее, привлекая к себе.
"Он жив!” – Голос Рута, ослабленный расстоянием, тем не менее прозвучал в его сознании обнадеживающе и четко.
– Шарра! Рут говорит, он жив!
– Он должен жить, Джексом! Он должен! Должен!.. – И она стукнула кулачками в его грудь. Джексом накрыл ее руки одной своей и улыбнулся:
– Он выживет. Он непременно выживет, раз уж мы так дружно этого хотим.
Тут до него дошло – и совершенно некстати, – что к нему прижималось дрожащее теплое девичье тело. Он чувствовал ее тепло сквозь тонкую ткань рубашки, ощущал ее бедро рядом со своим, вдыхал аромат ее волос, пахнувших солнцем и лепестками цветка, заткнутого за ухо. Шарра вдруг с удивлением вскинула глаза: она тоже с некоторым опозданием поняла, что они стояли обнявшись. Поняла и смутилась – впервые за все время их знакомства.
Джексон поспешно разжал ладонь, стиснувшую ее пальцы. Он готов был совсем убрать руки, если увидит, что она недовольна. Шарра – это не Корана, не просто девчонка с фермы, готовая радостно ублажать молодого владетеля. Не просто отдушина для юношеской страсти. Шарра слишком много значила для него. Он не мог позволить себе потерять ее, обидев несвоевременным проявлением чувства. К тому же Шарра явно считала, что эти самые чувства коренились в естественной благодарности добровольной сиделке за исцеление и уход. Он и сам сначала так думал, но затем покопался в себе и понял, что ошибся. Этот голос, этот замечательный голос, уверенное прикосновение рук… чего бы он только не отдал, чтобы они ласкали его… Он столько узнал о Шарре за последние несколько дней, но от этого ему только захотелось узнать о ней еще, еще больше. Ее мнение насчет всадников Южного искренне удивило его; впрочем, она то и дело удивляла его. Наверное, здесь-то отчасти и крылся секрет ее обаяния. Джексом никогда не мог угадать наперед, что она скажет. Или как она это скажет.
Он заставил себя разжать руки и, приобняв Шарру за плечи, повел ее к плетеным подстилкам, сидя на которых они только что так беззаботно играли в камешки вместе с Брекки.
– Садись, Шарра… быть может, нам придется еще долго ждать, прежде чем нам сообщат уже наверняка, что у арфиста все хорошо.
– Знать бы, что с ним! Если негодяй Т'кул ранил нашего Робинтона…
– А если он ранил Ф'лара?
– Ф'лара я совсем не знаю. Хотя, конечно, мне будет очень жаль, если Т'кул ему что-нибудь причинит… – Она поджала под себя ноги, и Джексом сел рядом с ней, слегка касаясь ее плеча своим. – К тому же, – продолжала Шарра, – есть некая справедливость в том, что с Т'кулом схватился именно Ф'лар. В конце концов, это он отправил Древних в ссылку, пусть сам с ними и разбирается.
– Даже если он убьет Т'кула?
– Или сам погибнет.
– Ну и что, по-твоему, тогда с нами будет? – Джексом не мог вынести столь бессердечного отношения к судьбе Ф'лара. – Это же Предводитель Бендена! Да он… он… Ф'лар – это Перн!
– Ты так думаешь? – Шарра не стала спорить. – Я его ни разу даже не видела…
"Здесь много драконов и много, много людей, – прорезался голос Рута, по-прежнему слабый, но четкий и ясный. – Себелл летит сюда, а Менолли не может”.
– Это Рут? – встрепенулась Шарра. Наклонилась к нему и схватила его за плечо. Он снова накрыл ее руку своей, призывая к молчанию. Она кусала губы, вглядывалась в его лицо. Он закивал, стараясь успокоить ее.
«Она прислала сюда своих огненных ящериц. Арфист спит. Мастер Олдайв сидит с ним, а они стерегут снаружи. Мы не дадим ему уйти. Что мне теперь делать – вернуться к тебе?»
– Они – это кто? – спросил Джексом, хотя был почти уверен в ответе.
"Лесса и Ф'лар. А человек, напавший на Ф'лара, умер”.
– Т"кул погиб! Ф'лар не ранен?
"Нет”.
– Спроси его, что случилось с арфистом, – шепотом попросила Шарра.
Джексом и сам хотел это узнать. Рут долго молчал, когда же наконец ответил, его голос прозвучал несколько неуверенно:
«Мнемент говорит, у Робинтона болело в груди, и он хотел спать. Вино помогло ему. Мнемент и Рамота знали, что ему нельзя засыпать. Он бы тогда ушел. Можно мне вернуться?»
– Ты больше не нужен Брекки?
"Здесь полным-полно драконов”.
– Тогда возвращайся, дружище!
«Сейчас!»
– Боль в груди… – задумчиво повторила Шарра, когда Джексом пересказал ей сообщение Рута. Потом свела брови. – Скорее всего, это сердце. Арфист уже не молод, а сколько трудится! – И она огляделась в поисках своих файров. – Я могу послать Мийра…
– Рут говорит, на Исте сейчас пруд пруди людей и драконов. По-моему, нам лучше обождать.
– Я знаю.. – И Шарра глубоко вздохнула. Взяла горсть песка и стала смотреть, как он сыпется между пальцами, потом с невеселой улыбкой подняла на Джексома глаза: – Я умею ждать. Но от этого почему-то не легче.
– Теперь мы хоть знаем, что он жив. И Ф'лар… – Джексом искоса взглянул на нее.
– Слушай, Джексом, я совсем не хотела проявить непочтительность по отношению к твоему Предводителю, просто…
Джексом засмеялся, довольный, что сумел ее подразнить. Она издала возмущенное восклицание и запустила в него песком, но он увернулся. Песок пролетел мимо его плеча и осыпался в мелкие волны, плескавшиеся о берег. Следующая волна поглотила возникшую было рябь.
"Похоже, что аналогия, о которой говорил арфист, не вполне безупречна”, – ни с того ни с сего подумалось Джексому.
Мийр и Талла вдруг разом пискнули и повернули головки к западному берегу бухты. И подобрались, развернув крылья, готовые немедля взлететь.
– Что там такое?..
Огненные ящерицы успокоились так же внезапно, как и насторожились, и Мийр принялся чистить крыло с таким видом, словно это и не он перепугался всего несколько мгновений назад.
– Никак сюда кто-то пожаловал? – спросила Шарра, недоуменно поворачиваясь к Джексому. Джексом вскочил на ноги и оглядел небо.
– Возвращение Рута не могло их встревожить!
– Кажется, это кто-то, кого они знают! – сказала Шарра, но такое предположение выглядело уж слишком невероятным. – И вдобавок он прибыл не на драконе!
Тут они оба услышали, как что-то большое ломилось сквозь заросли на мысу. Послышалась приглушенная ругань – значит, там был человек. Однако голова, высунувшаяся из густой листвы, бесспорно принадлежала животному, и притом скакуну – самому маленькому из всех, каких Джексому доводилось когда-либо видеть.
Невнятные проклятия между тем сделались разборчивее.
– Можешь ты переставлять свои ходули чуть-чуть поаккуратнее, ты, рыжий, плосколапый, толстошкурый драконий корм! Ага, Шарра, так вот куда ты забралась! То есть мне рассказали, но я начал уже сомневаться. Я слышал, Джексом, ты тут малость приболел? Что-то не похоже по твоему виду..
– Паймур!
Появление молодого арфиста выглядело совершенно невероятным. Тем не менее не узнать характерную походку и невысокую крепкую фигуру шедшего к ним человека было невозможно.
– Паймур, что ты здесь делаешь?
– Вас ищу, разумеется. Как по-вашему, сколько бухточек на побережье подходит под описание, что дал мне Мастер Робинтон?
Лесса протянула руку спутнику: как всегда в трудную минуту, от его прикосновения ей делалось легче. Он пододвинул стул и сел рядом с ней. Поцеловал ее и налил себе вина.
– Молодец Д'рам, сразу навел порядок, – сказал он. – Послал старших бронзовых помочь Ф'нору с Кантом перенести Ранлита сюда. Бедняге, наверное, осталось жить всего несколько Оборотов.. если, конечно, выживет Б'зон.
Голоса, вторгшиеся в сознание, были незнакомы ему. Они звучали неумолчно и требовательно, не давая ему думать о боли в груди и о том, как хорошо было бы немного поспать.
«Арфист, ты не должен от нас уходить. Останься, арфист! Арфист, мы любим тебя!»
Голоса безмерно удивляли его: нет, он их совершенно определенно не знал. Не Лесса, не Ф'лар, не такие, низкие, звучные, настойчивые голоса, и слух тут был ни при чем. Они раздавались прямо в мозгу, так что он никак не мог от них отделаться. Они теребили и теребили его, не давая уснуть. А он так устал! Т'кул был слишком стар для того, чтобы пустить своего дракона в погоню за королевой – или выиграть схватку. А ведь он, Робинтон, был еще старше Т'кула, ныне спавшего непробудным сном смерти. Если бы только эти голоса оставили его в покое и тоже дали заснуть. Он так устал…
«Тебе еще не время спать, арфист. Мы здесь, с тобой. Не покидай нас. Арфист, ты должен жить! Мы любим тебя!»
Жить? Ну разумеется, он был намерен жить. Какие глупости. Он просто устал. Он хочет спать…
«Арфист, арфист, не оставляй нас! Арфист, мы любим тебя. Не уходи!»
Такие негромкие голоса, но держали они его крепко – там, в мозгу. Они не давали его сознанию соскользнуть в темноту.
Кто-то – на сей раз извне – прикоснулся к его губам.
– Мастер Робинтон, ты должен выпить лекарство. Ну пожалуйста, постарайся! Оно снимет боль!
Лесса. Это говорила Лесса. И, похоже, она готова была потерять рассудок от горя.
Еще бы: ведь Ф'лару пришлось убить всадника… и все эти переживания вокруг похищенного яйца… Рамота так горевала…
«Арфист, послушайся Лессу! Ты должен сделать, что велит Лесса, арфист. Открой рот! Ну, попробуй, арфист!»
Он попытался отделаться от Лессы, непослушными губами оттолкнуть чашку и выплюнуть отвратительно горькую таблетку, таявшую на языке. Но от настырных голосов деваться было некуда. Он позволил влить себе в рот вино и проглотил с ним таблетку. Ему дали вино, а не воду – спасибо и на том. Вода была бы недостойна Мастера арфистов Перна. Да он нипочем и не сумел бы проглотить ее с такой болью в груди…
Боль начала ослабевать почти сразу, как если бы там, внутри, лопнул тутой обруч, стиснувший сердце.
Робинтон глубоко, с облегчением вздохнул и подумал о том, какое это счастье, когда ничего не болит.
– Мастер, выпей еще вина! – Чашка снова была у его губ.
Вино – да, вино исцелит его окончательно. Оно всегда ему помогало. Но его по-прежнему клонило в сон. Он так устал…
– Глотни, глотни еще, – уговаривали его.
«Ты поспишь позже, – твердили свое голоса. – Ты должен послушаться нас и остаться, арфист. Слышишь, арфист? Мы любим тебя. Ты должен остаться!»
К чему такая настойчивость?..
– Да скоро ли он там наконец!.. – В голосе Лессы звучала ярость, какой он никогда прежде не слыхал. И еще – она, кажется, плакала. Лесса – плакала? Почему?..
«Лесса плачет из-за тебя. Ты ведь не хочешь, чтобы она плакала? Останься с нами, арфист! Не смей уходить! Мы все равно не отпустим тебя. Мы не хотим, чтобы Лесса плакала!»
Это верно – не надо, чтобы она плакала. Но Робинтону как-то не верилось, что она действительно плакала. Это Лесса-то!.. Он заставил себя открыть глаза и увидел над собой ее склонившееся лицо. Слезы текли по ее щекам и капали на его руку, бессильно лежавшую кверху ладонью, словно нарочно затем, чтобы принять их.
– Не плачь, Лесса.. Я тебе не разрешаю, – выдавил Робинтон. Великая Скорлупа! – кажется, он едва владел собственным голосом. Нет, так дело не пойдет. Он прокашлялся.
– Не пытайся говорить, Робинтон, – глотая рыдания, выговорила Лесса. – Лежи спокойно, и все. Ты должен отдохнуть. Сейчас прилетит Олдайв… я велела им, чтобы скакнули во времени… Лежи, Робинтон. Дать еще вина?
– Когда я отказывался от вина. Лесса?
Его голос почему-то прозвучал еле слышно.
– Никогда. – Теперь Лесса разом плакала и смеялась.
– А кто это все время меня тормошит?.. – спросил он, – Никак не дают покоя… Лесса, скажи им, чтобы отвязались… Я так устал…
– Мастер Робинтон! Ну пожалуйста!..
Что – пожалуйста?..
«Останься с нами, арфист! Не то Лесса будет плакать!»
– Ох, Мастер Олдайв! Сюда, сюда! – воскликнула Лесса, отодвигаясь в сторонку. Робинтон потянулся за ней.
– Лежи, лежи смирно! – Она удержала его, но осталась рядом. Милая, славная Лесса! Даже когда они ссорились, он любил ее нисколько не меньше. А может, еще и больше: она так легко сердилась, а гнев замечательно подчеркивал ее красоту…
– Мастер Робинтон, Мастер Робинтон! – Ласковый голос Олдайва заставил его снова поднять веки. – Опять боль в груди? Нет-нет, не отвечай, только кивни. Тебе нельзя говорить.
– Рамота говорит, – вмешалась Лесса, – что он испытывает страшную боль и очень устал!
– Как удобно, когда слушают драконы, – сказал Олдайв. Он прикладывал к груди и рукам Робинтона какие-то холодные инструменты. Робинтон недовольно зашевелился. – Да-да, я знаю, они холодные и противные, но это необходимо, милый арфист. А теперь послушай внимательно: ты бессовестно перетрудил свое бедное сердечко. Вот откуда такая боль в груди. Лесса скормила тебе лекарство, и оно сняло ее на некоторое время. Сейчас опасности больше нет, так что постарайся уснуть. Тебе придется отдохнуть, дружочек, как следует отдохнуть!
– Тогда скажи им… чтобы отвязались от меня и дали поспать.
– О ком это ты? – удивился Олдайв, и Робинтон ощутил легкую досаду: Мастер лекарей, похоже, не верил, что кто-то теребил его, не позволяя уснуть. – Съешь еще вот эту пилюлю, – продолжал Олдайв, – и запей вином. Я же знаю, что ты еще ни разу не отказывался от вина!
Губы Робинтона дрогнули в слабой улыбке. Как все же хорошо они его знали – и Лесса, и Олдайв. – Это Рамота с Мнементом, – сказала она. – Они все время говорили с ним. Они… они сказали, что он чуть не… – голос Лессы сорвался.
"Чуть не”? Вот, стало быть, как выглядит близость смерти. Как неимоверная усталость, только и всего.
"Теперь ты останешься с нами, арфист. Теперь мы дадим тебе поспать. Но мы все время будем с тобой. Мы любим тебя, арфист”.
Так это драконы с ним говорили? Отгоняли от него смерть?.. Как любезно с их стороны: он ведь и в самом деле отнюдь не спешил умирать. Надо еще столько сделать. Распутать столько узлов. Кстати, одна из проблем, касавшаяся драконов…
– Кто догнал Кайлит?
Неужели он произнес это вслух? Робинтон сам не расслышал собственного голоса.
– Олдайв, что он сказал?
– Что-то про Кайлит…
– Ну вот, нашел о чем беспокоиться! – К Лессе быстро возвращалась обычная резкость. – Барнат догнал ее, Робинтон! Барнат! Ну, а теперь, может быть, соизволишь уснуть?
"Спи, Мастер. А мы будем слушать”.
Арфист глубоко и благодарно вздохнул и погрузился в спокойный сон без сновидений.
Глава 15
Вечер в бухте Джексома; поздний вечер в Вейре Иста, 15.8.28
Сидя на песке, Шарра объясняла Джексому и Брекки детскую игру в палочки и камешки, когда Рут, спавший подле них в окружении огненных ящериц, внезапно проснулся. Вскинувшись, он сел, вытянул шею и издал пронзительный и скорбный крик, означавший гибель дракона.– Ох ты!.. – Брекки отреагировала чуть быстрее Джексома. – Сальта не стало!
– Сальта? – Джексом не знал, кто это такой.
– Сальт! – С лица Шарры схлынула краска. – Спроси Рута, где это случилось!
– Кант говорит, он пытался догнать Кайлит и надорвался! Сердце не выдержало!.. – ответила Брекки, и ее плечи поникли: случившееся с новой силой разбередило ее собственное непреходящее горе. – Глупец!.. Как мог он забыть, что молодые драконы сильнее и выносливее бедного старого Сальта!..
– Поделом Т'кулу! И можешь не смотреть на меня так, Брекки! – Глаза Шарры воинственно сверкнули, когда Брекки возмущенно обернулась, желая сделать ей замечание. – Не забывай, что мне приходилось иметь немало дела с Т'кулом и остальными высланными. Они не имеют ничего общего с всадниками Севера! Они… они невозможные! Я могла бы такое тебе о них порассказать!.. И если у Т'кула хватило дурости послать своего бронзового вдогонку за молодой королевой – это притом, что за нее наверняка спорили лучшие, – и потерять его, – значит, поделом! Простите меня, Джексом и Брекки, за резкие слова, но… я просто давно поняла, что они такое, эти всадники Южного. Вы-то с ними не знались!
– Я чувствовала: эта ссылка рано или поздно приведет к беде, – медленно проговорила Брекки. – Но чтобы так…
– Все, что я знаю, Брекки, говорит об одном: иначе с ними нельзя было поступить, – сказал Джексом, не в силах видеть горя на ее лице. – Они отступили от обязательств перед людьми, которых поклялись защищать. Да еще жадничали при этом, не удовлетворяясь обычной десятиной. И я слышал, – тут Джексом привел свой главнейший довод, – я слышал, как Лайтол их порицал!
– Знаю, Джексом, все знаю. Но подумай: ведь они покинули свое Время, чтобы прийти нам на помощь… чтобы спасти Перн… – Сама не замечая того, Брекки так стиснула пальцы, что побелели суставы.
– Ну да, чтобы спасти Перн, – сказал Джексом. – После чего требуют, чтобы мы им всю жизнь пятки лизали?
Он слишком хорошо помнил высокомерно-презрительный тон, каким Т'Тон, бывало, разговаривал с Лайтолом.
– Мы стараемся не обращать на них внимания. – Шарра пожала плечами. – Мы занимаемся своими делами, выпалываем внутри холда траву и запираем скот в хлевах во время выпадения Нитей. А потом берем огнеметы и проверяем, хорошо ли личинки сделали свое дело.
Брекки удивленно спросила:
– Разве они не вылетают сражаться?..
– Нет, почему же, время от времени вылетают. Когда есть настроение или драконам охота размяться… – В голосе Шарры звучало убийственное презрение. Потом она заметила ужас и негодование на лицах двоих слушателей и добавила: – Нет, мы прекрасно понимаем, что драконы тут виноваты меньше всего. Да, пожалуй, и всадники. Ведь большинство Древних осталось на Севере. А здесь… кучка упрямцев-вожаков создает скверную репутацию всадникам Южного. И все-таки… если бы они сделали хоть шаг навстречу… мы бы им помогли!
– По-моему, мне нужно туда, – сказала Брекки, поднимаясь и глядя на запад. – Т'кул наверняка теперь не в себе. Я знаю, каково потерять дракона… – Ее голос внезапно прервался, а лицо залила смертельная бледность. Ее глаза расширились от ужаса, она вскинула руку к горлу, словно пытаясь отвести ладонью невидимую угрозу. – Нет! Нет!.. – вырвалось у нее.
– Что, Брекки? – Шарра вскочила на ноги и обняла ее.
Рут всхлипнул и прижался к Джексому:
«Она очень испугана. Она говорит с Кантом. Он несчастен. Он говорит, что это ужасно. Еще один дракон очень слаб. Кант – с ним. А теперь говорит Мнемент. Т'кул бьется с Ф'ларом!»
– Т'кул бьется с Ф'ларом!.. – И Джексом привалился к плечу Рута, ощутив внезапную слабость.
Всеобщее возбуждение передалось файрам; ящерки метались в воздухе, производя такой шум, что Джексом замахал на них руками, тщетно пытаясь восстановить тишину.
– Да что же это, Джексом! – прокричала Брекки. – Я должна быть там! Неужели они не понимают, что Т'кул не отвечает за свои поступки! Почему они просто не скрутят его силой? Неужели у них там ни у кого ума не хватает? Куда смотрит Д'рам?.. Надо приготовить летный костюм… – И она побежала к укрытию.
– Джексом! – Шарра повернулась к нему, умоляюще протягивая руку. – Т'кул смертельно ненавидит Ф'лара. Я сама слышала, как он винил Ф'лара во всем, что когда-либо случалось на Южном. Лишившись дракона, он, должно быть, вконец спятил. Он убьет Ф'лара!
Они прижались друг к другу, и Джексом не знал, кто из них больше нуждался в утешении и поддержке. Где-то там, далеко, Т'кул пытался убить Ф'лара. Джексом велел Руту слушать внимательно.
«Ничего не слышу, – ответил тот. – Кант в Промежутке. Слышу только, что случилась беда… Рамота спешит…»
– Сюда?
«Нет, туда, к ним! – Глаза Рута взволнованно переливались пурпуром. – Не нравится мне это…»
– Что не нравится. Рут?
– Ну пожалуйста, Джексом, что он говорит? Мне страшно!
– Ему тоже, – сказал Джексом. – И мне…
Брекки выбежала из лесу, держа в одной руке свой летный костюм, а в другой – походную аптечку. Аптечка была не закрыта, лекарства едва не вываливались в песок. Достигнув пляжа, Брекки остановилась. Бессильное негодование снедало ее:
– Мне не попасть туда! Кант не может покинуть Б'зонова Ранлита. Правильно… еще не хватало потерять двоих бронзовых в один день… – Брекки беспомощно оглядывалась по сторонам, словно бы в поисках ответа. Закусив губу, она воскликнула в отчаянии: – Мне необходимо быть там!..
Но, оказывается, их ожидало еще одно потрясение. Рут испуганно протрубил, и на сей раз Брекки и Джексом вздрогнули одновременно.
– Робинтон!.. – Брекки зашаталась и наверняка упала бы, не подхвати ее Джексом и Шарра. – Нет, нет, только не Робинтон!.. Как же так?
"Мастер арфистов…” – подал голос Рут.
– Но ведь он не умер? Не умер? – закричала Шарра.
"Мастер арфистов тяжело заболел. Ему очень плохо. Они не дают ему уйти. Он должен будет остаться. Как ты”.
– Я отвезу тебя, Брекки, – сказал Джексом. – На Руте. Сейчас оденусь и отвезу.
Обе женщины разом схватили его за руки.
– Не смей, Джексом! Ты еще слишком слаб для Промежутка! – Теперь Брекки всего более беспокоилась за него.
– Тебе в самом деле нельзя, Джексом! – Шарра отчаянно мотала головой, в глазах была мольба. – Холод Промежутка… ты не можешь… ну пожалуйста, Джексом!
«Теперь они боятся за тебя, – смущенно сказал Рут. – Очень боятся. Я не знаю, почему ты не должен летать на мне, но это так!»
– Он прав, Джексом. Это может попросту убить тебя, – сказала Брекки. И поникла, осознав неудачу. Устало подняла руку и стащила с головы ненужный шлем. – Тебе нельзя будет пользоваться Промежутком самое меньшее месяц, а то и полтора. Иначе всю жизнь потом будешь мучиться головными болями и можешь ослепнуть…
– Ты-то откуда знаешь? – спросил Джексом, борясь с охватившей его яростью – почему ему раньше не сказали о подобном запрете? – и тошнотворным чувством бессилия: так он и не сумел помочь ни Брекки, ни Робинтону…
– Это знаю я. – И Шарра взяла Джексома за плечи, заставив повернуться к себе лицом. – Один из всадников Южного схватил огненную лихорадку. Тогда мы еще не знали, насколько опасен Промежуток для выздоравливающего. Сперва он ослеп. Потом едва не сошел с ума от страшных головных болей. Потом умер. И с ним – его дракон… – Голос Шарры дрогнул, слезы затуманили ее взгляд.
Джексом потрясенно смотрел на нее.
– Почему мне раньше не говорили об этом?
– А зачем? – Шарра по-прежнему смотрела ему прямо в глаза, умоляя понять. – У тебя прибывает сил день ото дня. Может, запрет уже и не понадобился бы к тому времени, когда ты начал бы летать…
– Еще месяц? Или полтора? – Он выдавил это сквозь зубы и сам ощутил, что кулаки его сжались, а челюсти заболели от усилия, которое требовалось ему, чтобы сдержаться.
Шарра кивнула медленно и очень серьезно. Джексом глубоко вздохнул, справляясь с собой, и сказал:
– Тем хуже, потому что сейчас нам дозарезу необходим всадник. – Он покосился на Брекки: она все еще смотрела на запад. Джексом чувствовал, как она рвалась туда, где нужна была ее помощь, и Кант не мог ее выручить – он сам был нужен другому. – Погодите! – заорал он вдруг. – У нас есть всадник!.. То есть всадница! Рут, можешь ты без меня свезти Брекки на Исту?
"Я отвезу Брекки в любое место, куда требуется!” – Глаза маленького белого дракона быстро замерцали. Он поднял голову и шагнул вперед, к Брекки.
С лица Брекки мигом пропало выражение горькой беспомощности:
– Джексом, ты мне в самом деле позволишь?..
Похоже, она была не в силах поверить; ее изумление и благодарность вознаградили его за все. Он схватил ее за руку и потащил к Руту:
– Давай, не трать времени. Если Мастер Робинтон… – И смолк, задохнувшись от ужаса при самой мысли о том, что вполне могло произойти.
– Спасибо, Джексом., Спасибо, Рут!.. – Брекки никак не могла застегнуть шлем. Торопливо натянула куртку, застегнула ремень – и вот Рут подставил ей плечо, помогая взобраться, а потом вывернул шею, проверяя, надежно ли она сидит.
– Я сразу пришлю Рута назад, Джексом… Нет, только не позволяйте ему уйти! Не давайте ему уснуть!.. – Это уже было обращено не к нему, а к двоим драконам на другом конце Перна.
"Мы не дадим ему уйти”, – сказал Рут. Коротко ткнул Джексома носом в плечо и взвился вверх, обдав Джексома и Шарру вихрем песка. И исчез, едва набрав высоту.
– Джексом!.. – Голос Шарры так дрожал, что Джексом с беспокойством оглянулся. – Что там могло произойти? Неужели Т'кул свихнулся настолько, чтобы напасть еще и на арфиста?.
– Насколько я знаю Робинтона, он вполне способен вмешаться в схватку и попытаться остановить… Ты знакома с Мастером Робинтоном?
– Я больше знаю не его, а про него. – Шарра прикусила губу и содрогнулась всем телом, пробуя совладать с терзавшим ее страхом. – От Паймура и Менолли… То есть я видела его, разумеется, когда он гостил у нас в холде. Я слышала, как он пел… Он прекрасный человек… чудесный… Ох, Джексом! Они с ума посходили, эти южные всадники! Они… они больны, растеряны, они заблудились.. – И Шарра уронила голову ему на плечо, теряя последние силы от ужаса и неизвестности. Джексом бережно обнял ее, привлекая к себе.
"Он жив!” – Голос Рута, ослабленный расстоянием, тем не менее прозвучал в его сознании обнадеживающе и четко.
– Шарра! Рут говорит, он жив!
– Он должен жить, Джексом! Он должен! Должен!.. – И она стукнула кулачками в его грудь. Джексом накрыл ее руки одной своей и улыбнулся:
– Он выживет. Он непременно выживет, раз уж мы так дружно этого хотим.
Тут до него дошло – и совершенно некстати, – что к нему прижималось дрожащее теплое девичье тело. Он чувствовал ее тепло сквозь тонкую ткань рубашки, ощущал ее бедро рядом со своим, вдыхал аромат ее волос, пахнувших солнцем и лепестками цветка, заткнутого за ухо. Шарра вдруг с удивлением вскинула глаза: она тоже с некоторым опозданием поняла, что они стояли обнявшись. Поняла и смутилась – впервые за все время их знакомства.
Джексон поспешно разжал ладонь, стиснувшую ее пальцы. Он готов был совсем убрать руки, если увидит, что она недовольна. Шарра – это не Корана, не просто девчонка с фермы, готовая радостно ублажать молодого владетеля. Не просто отдушина для юношеской страсти. Шарра слишком много значила для него. Он не мог позволить себе потерять ее, обидев несвоевременным проявлением чувства. К тому же Шарра явно считала, что эти самые чувства коренились в естественной благодарности добровольной сиделке за исцеление и уход. Он и сам сначала так думал, но затем покопался в себе и понял, что ошибся. Этот голос, этот замечательный голос, уверенное прикосновение рук… чего бы он только не отдал, чтобы они ласкали его… Он столько узнал о Шарре за последние несколько дней, но от этого ему только захотелось узнать о ней еще, еще больше. Ее мнение насчет всадников Южного искренне удивило его; впрочем, она то и дело удивляла его. Наверное, здесь-то отчасти и крылся секрет ее обаяния. Джексом никогда не мог угадать наперед, что она скажет. Или как она это скажет.
Он заставил себя разжать руки и, приобняв Шарру за плечи, повел ее к плетеным подстилкам, сидя на которых они только что так беззаботно играли в камешки вместе с Брекки.
– Садись, Шарра… быть может, нам придется еще долго ждать, прежде чем нам сообщат уже наверняка, что у арфиста все хорошо.
– Знать бы, что с ним! Если негодяй Т'кул ранил нашего Робинтона…
– А если он ранил Ф'лара?
– Ф'лара я совсем не знаю. Хотя, конечно, мне будет очень жаль, если Т'кул ему что-нибудь причинит… – Она поджала под себя ноги, и Джексом сел рядом с ней, слегка касаясь ее плеча своим. – К тому же, – продолжала Шарра, – есть некая справедливость в том, что с Т'кулом схватился именно Ф'лар. В конце концов, это он отправил Древних в ссылку, пусть сам с ними и разбирается.
– Даже если он убьет Т'кула?
– Или сам погибнет.
– Ну и что, по-твоему, тогда с нами будет? – Джексом не мог вынести столь бессердечного отношения к судьбе Ф'лара. – Это же Предводитель Бендена! Да он… он… Ф'лар – это Перн!
– Ты так думаешь? – Шарра не стала спорить. – Я его ни разу даже не видела…
"Здесь много драконов и много, много людей, – прорезался голос Рута, по-прежнему слабый, но четкий и ясный. – Себелл летит сюда, а Менолли не может”.
– Это Рут? – встрепенулась Шарра. Наклонилась к нему и схватила его за плечо. Он снова накрыл ее руку своей, призывая к молчанию. Она кусала губы, вглядывалась в его лицо. Он закивал, стараясь успокоить ее.
«Она прислала сюда своих огненных ящериц. Арфист спит. Мастер Олдайв сидит с ним, а они стерегут снаружи. Мы не дадим ему уйти. Что мне теперь делать – вернуться к тебе?»
– Они – это кто? – спросил Джексом, хотя был почти уверен в ответе.
"Лесса и Ф'лар. А человек, напавший на Ф'лара, умер”.
– Т"кул погиб! Ф'лар не ранен?
"Нет”.
– Спроси его, что случилось с арфистом, – шепотом попросила Шарра.
Джексом и сам хотел это узнать. Рут долго молчал, когда же наконец ответил, его голос прозвучал несколько неуверенно:
«Мнемент говорит, у Робинтона болело в груди, и он хотел спать. Вино помогло ему. Мнемент и Рамота знали, что ему нельзя засыпать. Он бы тогда ушел. Можно мне вернуться?»
– Ты больше не нужен Брекки?
"Здесь полным-полно драконов”.
– Тогда возвращайся, дружище!
«Сейчас!»
– Боль в груди… – задумчиво повторила Шарра, когда Джексом пересказал ей сообщение Рута. Потом свела брови. – Скорее всего, это сердце. Арфист уже не молод, а сколько трудится! – И она огляделась в поисках своих файров. – Я могу послать Мийра…
– Рут говорит, на Исте сейчас пруд пруди людей и драконов. По-моему, нам лучше обождать.
– Я знаю.. – И Шарра глубоко вздохнула. Взяла горсть песка и стала смотреть, как он сыпется между пальцами, потом с невеселой улыбкой подняла на Джексома глаза: – Я умею ждать. Но от этого почему-то не легче.
– Теперь мы хоть знаем, что он жив. И Ф'лар… – Джексом искоса взглянул на нее.
– Слушай, Джексом, я совсем не хотела проявить непочтительность по отношению к твоему Предводителю, просто…
Джексом засмеялся, довольный, что сумел ее подразнить. Она издала возмущенное восклицание и запустила в него песком, но он увернулся. Песок пролетел мимо его плеча и осыпался в мелкие волны, плескавшиеся о берег. Следующая волна поглотила возникшую было рябь.
"Похоже, что аналогия, о которой говорил арфист, не вполне безупречна”, – ни с того ни с сего подумалось Джексому.
Мийр и Талла вдруг разом пискнули и повернули головки к западному берегу бухты. И подобрались, развернув крылья, готовые немедля взлететь.
– Что там такое?..
Огненные ящерицы успокоились так же внезапно, как и насторожились, и Мийр принялся чистить крыло с таким видом, словно это и не он перепугался всего несколько мгновений назад.
– Никак сюда кто-то пожаловал? – спросила Шарра, недоуменно поворачиваясь к Джексому. Джексом вскочил на ноги и оглядел небо.
– Возвращение Рута не могло их встревожить!
– Кажется, это кто-то, кого они знают! – сказала Шарра, но такое предположение выглядело уж слишком невероятным. – И вдобавок он прибыл не на драконе!
Тут они оба услышали, как что-то большое ломилось сквозь заросли на мысу. Послышалась приглушенная ругань – значит, там был человек. Однако голова, высунувшаяся из густой листвы, бесспорно принадлежала животному, и притом скакуну – самому маленькому из всех, каких Джексому доводилось когда-либо видеть.
Невнятные проклятия между тем сделались разборчивее.
– Можешь ты переставлять свои ходули чуть-чуть поаккуратнее, ты, рыжий, плосколапый, толстошкурый драконий корм! Ага, Шарра, так вот куда ты забралась! То есть мне рассказали, но я начал уже сомневаться. Я слышал, Джексом, ты тут малость приболел? Что-то не похоже по твоему виду..
– Паймур!
Появление молодого арфиста выглядело совершенно невероятным. Тем не менее не узнать характерную походку и невысокую крепкую фигуру шедшего к ним человека было невозможно.
– Паймур, что ты здесь делаешь?
– Вас ищу, разумеется. Как по-вашему, сколько бухточек на побережье подходит под описание, что дал мне Мастер Робинтон?
* * *
– Итак, в Вейре все тихо, – негромко сообщил Лессе Ф'лар. Они находились в передней комнате вейра, из которого поспешно выселили обитателей, чтобы устроить Робинтона, поскольку Мастер Олдайв не позволил перенести его даже в холд Исту. Робинтон спал во внутренней комнате, заботливо обложенный подушками. Олдайв и Брекки сидели при нем неотлучно, а на спинке кровати устроился Зейр, не сводивший с лица арфиста светящихся глаз.Лесса протянула руку спутнику: как всегда в трудную минуту, от его прикосновения ей делалось легче. Он пододвинул стул и сел рядом с ней. Поцеловал ее и налил себе вина.
– Молодец Д'рам, сразу навел порядок, – сказал он. – Послал старших бронзовых помочь Ф'нору с Кантом перенести Ранлита сюда. Бедняге, наверное, осталось жить всего несколько Оборотов.. если, конечно, выживет Б'зон.