Страница:
…Менолли! Вот кто ему был действительно нужен. Несмотря даже на ее привычку – иногда не вполне уместную – буквально обо всем складывать песни. Хотя, с другой стороны, именно этот талант и делал ее отличной арфисткой, притом первой девушкой-арфисткой в истории Перна. Джексом скосил глаза и долго смотрел на нее. Ее губы слегка шевелились: как знать, не подбирала ли она уже мелодию к звездам Вансора?..
– Звезды помогают нам вести счет времени и отмечать наступление нового Оборота, – говорил между тем Вансор, и Джексом виновато прислушался. – Звезды вели Лессу, когда она мужественно бросилась в прошлое и привела с собой Древних… – Вансор даже закашлялся, поняв, что довольно-таки некстати упомянул пролегшую меж всадниками тень. – Звезды будут нашими верными провожатыми и в последующие Обороты, – продолжал Звездочет. – Все изменяется – земли, моря, люди, селения. Лишь звезды неизменно следуют своему пути, установленному от века!
Тут Джексом припомнил когда-то слышанные разговоры о том, что-де неплохо было бы изменить небесный путь Алой Звезды и увести ее подальше от Перна. Что значили последние слова Вансора? Что это невозможно?
А Вансор уже объяснял: зная орбиту той или иной звезды, можно вычислить ее положение в небесах для любого момента времени. Следует только учитывать совокупное влияние ее ближайших соседей.
– Итак, у нас нет никакого сомнения в том, что мы можем точно предсказывать время выпадения Нитей, исходя из относительного расположения Алой Звезды и ближайших к ней небесных тел.
Джексома позабавило это “мы”: он помнил, что, говоря об открытии, Вансор все-таки употребил слово “я”.
– Итак, мы полагаем, что, когда голубая звезда выйдет из сферы влияния желтой звезды, которая появляется на горизонте весной и высоко поднимается на восточном небосклоне, – распорядок выпадения Нитей вновь вернется к тому, какой Ф'лар когда-то вывел опытным путем. С помощью вот этого уравнения… – Вансор принялся быстро писать на доске, и Джексом вновь поразился тому, сколь аккуратны и точны были выкладки внешне неопрятного Звездочета. – С помощью этого уравнения мы можем рассчитывать взаимные расположения звезд, могущие повлиять на выпадение Нитей в течение нынешнего Прохождения. В самом деле: мы ведь можем указать положение любой звезды для любого момента времени, будь то в будущем или в прошлом!
Он принялся стремительно писать уравнения, объясняя, как учитывается влияние звезд друг на друга. Потом вновь повернулся к слушателям, и круглое лицо его сделалось очень серьезным.
– Опираясь на эти познания, мы можем даже предсказать точное время начала следующего Прохождения. Конечно, до него столько Оборотов, что никто из нас может не беспокоиться. Тем не менее это знание как-то утешает…
Раздавшиеся смешки заставили Вансора заморгать и неуверенно улыбнуться. До него с некоторым запозданием дошло, что он, кажется, сморозил нечто смешное.
– И еще надо позаботиться, чтобы в течение долгого Интервала люди ничего не забыли, – сказал Мастер кузнецов Фандарел. После тонкого тенора Звездочета его низкий бас прозвучал до того неожиданно, что кое-кто вздрогнул. – Кстати, именно ради этого мы все здесь и собрались, – добавил Фандарел, обводя рукой зал.
Несколькими Оборотами ранее, когда Рут был еще мал и казался кое-кому нежизнеспособным, у Джек-сома были свои – по правде говоря, довольно эгоистические – соображения насчет смысла собраний в Главной мастерской кузнецов и своего в них участия. Он тогда полагал, что они предназначены были дать ему какой-то иной интерес к жизни на тот случай, если умрет Рут. Сегодняшнее собрание окончательно развеяло эту иллюзию, и Джексом даже фыркнул, смеясь сам над собой и над своей детской глупостью. Ну конечно же: чем больше народу – в Вейрах, в холдах, все равно – будет знать, чем занят тот или иной ремесленный цех, что делают Мастера и их главные помощники, – тем меньше вероятности, что глобальный план защиты Перна от Нитей снова будет забыт.
Джексом, Ф'лессан, Бенелек, Миррим, Менолли, Паймур, наследники владетелей холдов и подающие надежды юные мастеровые – все они составляли ядро школы, образовавшейся при Главных мастерских арфистов и кузнецов. В этой школе молодых людей приучали понимать и ценить каждое ремесло, Робинтон, со своей стороны, старался преподать им искусство общения, ибо полагал его поистине важнейшим. “Обменивайтесь знаниями! – постоянно внушал он подопечным. – Учитесь толково говорить на любую тему. Привыкайте ясно выражать свои мысли и воспринимать чужие. Оценивайте, анализируйте их. Избегайте предвзятости. Думайте о будущем!"
Джексом обвел взглядом зал, пытаясь прикинуть, какая доля собравшихся в полной мере усвоила сообщение Вансора. С одной стороны, многие из этих людей своими глазами наблюдали движение звезд, подмечая все изменения – ночь за ночью, месяц за месяцем, – с тем, чтобы величавое коловращение ночных небес в конце концов перелилось в премудрые чертежи и отточенные формулы Вансора. С другой стороны, всех их привела сюда именно жажда новых идей. А вот те, на кого в самом деле следовало бы повлиять, – те как раз ничего слушать и не желали. Как, например, та часть Древних, что жила в изгнании на Южном континенте…
Вообще-то Джексом подозревал, что за происходившим на Южном континенте велось осторожное наблюдение. Н’тон как-то обронил замечание, косвенным образом относившееся к Южному холду. Ученикам давали смотреть весьма детальную карту земель вокруг этого холда и сопредельных территорий: судя по карте, неизведанный континент простирался в глубь южных морей куда дальше, чем кто-либо мог предположить каких-нибудь пять Оборотов назад. А сам Робинтон однажды в разговоре с Лайтолом обмолвился кое о чем, из чего Джексом сделал вывод: Мастер арфистов сам был на юге, и притом недавно. Иногда Джексом задумывался, знают ли изгнанники-Древние о том, что делается теперь в Северном Перне. Есть же изменения, которые не могут игнорировать даже самые твердолобые люди. Взять хоть разросшиеся леса, так раздражавшие Древних. Этим лесам теперь ничто не грозило – их защищали личинки, живущие в земле и способные пожирать упавшие Нити. Личинки, с которыми столько лет боролись земледельцы, ошибочно видя в них вредителей, а не благословенных спасителей, заботливо выведенных предками…
Размышления Джексома были прерваны хлопаньем ладоней и топотом ног. Он торопливо захлопал вместе со всеми, пытаясь сообразить, не пропустил ли он мимо ушей чего-нибудь важного. Надо будет позже спросить у Менолли: уж она-то помнила все.
Овации длились долго, так долго, что Вансор залился румянцем от радости и смущения. Наконец поднялся Фандарел и раскинул огромные руки, требуя тишины. Но едва он открыл рот, как вскочил один из наблюдателей от холда Иста и потребовал, чтобы Вансор разъяснил аномалию – неподвижное положение в небесах трех звезд, известных как Сестры Рассвета. Вансор не успел ответить: кто-то уже кричал, что никакой аномалии на самом деле нет. Завязался жаркий спор…
– Я вот прикидываю – а не смотаться ли в будущее по Вансоровым выкладкам, – сказал Ф'лессан.
– Ну никакого соображения у тебя, Ф'лессан, – первой ответила язвительная Миррим. – И как это, интересно, ты намерен отправиться в будущее? Почем тебе знать, что тогда будет происходить? Кончится тем, что ты окажешься внутри скалы или посреди толпы людей. Или по уши в Нитях, тоже не лучше! Даже прошлое очень опасно, хоть мы и знаем, когда что случилось и кто где был. И то, чуть не досмотришь, дел можно наделать. Забудь-ка лучше об этом, Ф'лессан!
– А кроме того, если рассуждать логически, делается ясно, что толку от этого никакого не будет, – наставительно изрек Бенелек.
– И все же это было бы занятно, – стоял на своем Ф'лессан. – Например, можно было бы вызнать, что там на уме у Древних. Кстати, по мнению Ф'лара, они явно что-то затевают. Он говорит – что-то они подозрительно притихли там у себя…
– Закрой рот, Ф'лессан. Это дело касается только Вейра! – резко оборвала его Миррим и встревоженно огляделась: не привлекло ли неосторожное замечание юноши внимания старших.
– “Общайтесь! Обменивайтесь мнениями!” – продекламировал в ответ Ф'лессан одно из любимейших изречений Робинтона.
– Общаться – не значит сплетничать, – сказал Джексом.
Ф'лессан смерил товарища своих детских игр долгим оценивающим взглядом…
– Ты знаешь, – сказал он, – поначалу я думал: ну до чего хорошая штука, эта школа. А вот теперь мне начинает казаться, что она превратила всех нас в пустозвонов. В этаких мыслителей, которые только думают да говорят, думают да говорят, а делать ничего не делают! – И с видом отвращения он поднял глаза к потолку. – Которые всякое дело готовы утопить в рассуждениях и заговорить насмерть. Ну вот спрашивается: что мы все делаем? Ничего! По счастью, хотя бы я сперва действую, а потом уже размышляю, когда мы сражаемся с Нитями… – И Ф'лессан раздраженно повернулся к ним спиной, но тут же, веселея, объявил: – Эгей, еду несут!
И стал пробираться сквозь толпу к дверям, из которых по направлению к большому столу из рук в руки плыли нагруженные подносы.
Джексом знал, что слова Ф'лессана ни к кому в отдельности не относились, но замечание насчет Нитей больно разбередило его душевные раны…
– Уж этот Ф'лессан, – на ухо Джексому сказала Менолли. – Готов прыгнуть выше головы, чтобы только не отстать от родителей., – Ив синих, как море, глазах девушки заплескался смех. – Нет, правда, об этом стоило бы спеть! – И вздохнула: – Увы, он не Ф'лар и не Лесса, так что вожаком ему не бывать. Но храбрец, каких мало, и сердце у него золотое-. Ладно! Пошли поможем разносить еду!
– Действительно, давай что-нибудь делать, – хмыкнул Джексом, и Менолли понимающе улыбнулась. “Наверное, обе точки зрения имеют право на жизнь, – решил юный владетель, принимая у какой-то женщины тяжелый поднос с дымящимися мясными колбасками. – Надо будет хорошенько об этом поразмыслить…"
Кухня Главной мастерской кузнецов не ударила лицом в грязь: сочные мясные колбаски соседствовали с горячими рыбными шариками и бутербродами, увенчанными знаменитым сыром, которым славились фермы Плоскогорья. Напоследок в двух больших котлах внесли свежий кла.
Старшие владетели и Мастера держались с Джексомом вежливо и сердечно, заботливо спрашивали о здоровье Рута и Лайтола. Но Джексом заметил: охотно обмениваясь с ним шутками, они тем не менее упорно не желали обсуждать теорию Вансора. “Наверное, – подумал он не без цинизма, – они просто не поняли, о чем говорил Вансор, и не хотят обнаруживать свое невежество перед юнцом вроде меня! – Джексон вздохнул. – И когда только они сочтут меня равным себе?.."
– Джексом, хватит дуться. – Ф'лессан схватил его за рукав. – Иди сюда, я кое-что тебе покажу!
Полагая свой долг исполненным, Джексом опустил поднос на стол и следом за другом вышел наружу. Дурашливо улыбаясь, Ф'лессан зашагал через двор. Потом остановился и указал на крышу Мастерской.
Зал кузнецов был обширным строением с крутой, прихотливо выведенной шиферной кровлей. Серый шифер, впрочем, был покрыт многоцветным, шевелящимся, щебечущим живым ковром: огромная стая огненных ящериц чирикала, гудела, попискивала и жужжала, явно занятая серьезной беседой. Джексом не удержался от смеха – в самом деле, пародия на обсуждение, проходившее внутри, была уморительная.
– Вряд ли все эти ящерицы явились вместе с гостями, – сказал он подошедшей Менолли. – Или, может быть, вы раздобыли еще кладку-другую?
Смеясь и утирая выступившие слезы, Менолли заявила, что она тут решительно ни при чем.
– У меня только десять, и те часто улетают по своим делам, иногда даже на несколько дней. Я думаю, моих тут не более двух, не считая Красули, моей королевы. Она меня никуда одну не пускает! А вообще-то, – и девушка посерьезнела, – они, кажется, превращаются в проблему. Нет, я не о моих – своих-то я приучила вести себя прилично. Но эти… – И она кивнула в сторону живого ковра. – Я к тому, что файры – ужасные сплетники. И я думаю, что большинство из сидящих там на крыше не имеет никакого отношения к гостям. Их привлекли драконы, в особенности твой Рут.
– Куда бы ни прилетели мы с Рутом, там сразу же собирается стая не меньше, – нахмурился Джексом.
Менолли посмотрела на край долины, где рядом с тремя другими драконами грелся на солнышке Рут. Рута окружала обычная свита – целое Крыло, если не два, огненных ящериц.
– Он не возражает? – спросила Менолли.
– Нет, – улыбнулся Джексом, готовый простить другу любую причуду. – По-моему, ему даже нравится. Они его развлекают, когда я куда-нибудь ухожу по делам. Он говорит, у них на уме всегда полно удивительных и занятных картин. Он любит смотреть. Иногда, правда, они ему надоедают. Он говорит, порой они очень уж увлекаются.
– Как это? – усомнилась Менолли. – На самом деле у них почти нет воображения. Они показывают только то, что видели сами.
– Или думают, что видели, а?
Менолли обдумала его слова.
– Обычно им всегда можно доверять. Я знаю, я… – И, спохватившись, замолкла.
– Все нормально, – сказал ей Джексом. – Это же надо быть безмозглым, как дверь холда, чтобы не понимать: вы, арфисты, ведете на юге какие-то дела.
– Знаешь, Джексом, – и Менолли понизила голос, – Ф'лессан был прав: там, на юге, что-то затевается. Некоторые из моих файров были так возбуждены… Они мысленно показывали мне яйцо. Одинокое яйцо… и оно лежало не в вейре. Сначала я подумала, что Красуля припрятала кладку. Она это делает иногда. Потом у меня создалось впечатление, что виденное ею произошло очень давно. Но ведь Красуля – ровесница Рута. Как она может помнить что-либо, случившееся более пяти Оборотов назад?..
Джексом от души рассмеялся:
– Неужто им примерещилось Изначальное Яйцо?
– Знаешь, Джексом, – сказала Менолли, – я бы не стала смеяться над такого рода картинами. Им в самом деле ведомы очень странные вещи. Помнишь, в какой ужас пришла Гралл, маленькая королева Ф'нора, при одной мысли о полете к Алой Звезде?.. Кстати, все файры поголовно панически боятся Алой Звезды…
– Как и мы все.
– Они ЗНАЛИ, Джексом. Знали раньше, чем кто-либо на всем Перне.
И оба непроизвольно обернулись к востоку, где зловещим огнем горела Алая Звезда.
– Ну?.. – торжественно спросила Менолли.
– Что – “ну”?
– Ну так ты согласен, что у огненных ящериц неплохая память?
– Брось, Менолли! Ты хочешь, чтобы я поверил, будто файры помнят нечто такое, о чем не помним мы, люди?
– У тебя есть лучшее объяснение? – запальчиво поинтересовалась Менолли.
– У меня – нет. Но это вовсе не значит, что его нет вообще, – улыбнулся Джексом, но улыбка тотчас пропала, и он встревоженно спросил: – Слушай, а вдруг там, на крыше, сидят ящерицы из Южного холда?
– Не стоит волноваться. Во-первых, ящерицы все-таки снаружи, а не внутри. Во-вторых, они могут сообщить только то, что поняли сами, – посмеиваясь, ответила Менолли. Сказать по правде, ее смех нравился Джексому куда больше хихиканья девушек из холдов. – Вообрази только, – продолжала арфистка, – какой чушью покажутся кому-нибудь вроде Ткула Вансоровы уравнения! Да еще увиденные глазами огненной ящерицы!
Сам Джексом плоховато помнил Ткула, возглавлявшего Вейр Плоскогорье до высылки части Древних на юг, но был предостаточно наслышан о нем от Лайтола и Н'тона и знал – этот человек не способен воспринять ничего нового. С другой стороны, должны же были почти шесть Оборотов полной самостоятельности на Южном континенте придать его взглядам хоть какую-то широту…
– Между прочим, – сказала Менолли, – волнуюсь не только я. Миррим тоже. А уж если кто понимает огненных ящериц, так это Миррим!
– У тебя, по-моему, это тоже выходит неплохо… для простой арфистки, – съязвил Джексом.
– О, благодарствую, господин владетель… – в шутку раскланялась Менолли. – Ты можешь выяснить, о чем файры рассказывают Руту?
– А разве они не разговаривают с Пат, зеленой Миррим? – Джексона что-то не тянуло возиться с огненными ящерицами больше, чем это диктовалось необходимостью.
– Драконы мало что помнят. Ты же знаешь. Но Рут не таков, я это заметила…
– Не таков, –~ мгновенно ощетинился Джексом.
– Что у тебя стряслось? – спросила приметливая Менолли. – Никак, владетель Грох к Лайтолу приезжал?
– Грох? Зачем еще?..
В глазах девушки заплясали бесенята. Она поманила к себе Джексома и сообщила таинственным шепотом:
– Затем, что, по-моему, Грох не прочь бы женить тебя на своей третьей дочери, той, пышногрудой.
Джексом застонал от ужаса.
– Ну, ну, не бойся. Робинтон камня на камне не оставил от этой идеи, он же тебе не враг. – И Менолли скосила на него смеющиеся глаза. – Так что, если у тебя есть какая-нибудь девочка на примете, сейчас бы самое время об этом и заявить.
Джексом обозлился – не на Менолли, разумеется, а из-за подобных новостей, – но легко ли отделить вести от вестника?
– Вот уж без кого я как-нибудь обойдусь, так это без жены!
– Ага. Значит, есть-таки кому о тебе позаботиться?
– Менолли!
– Можно подумать, ты узнал что-то новенькое. Видишь ли, мы, арфисты, давно поняли всю бренность человеческой плоти. Ты высокий и симпатичный, Джексом. Лайтол, как мы полагаем, должен наставлять тебя во всех областях..
– Менолли!
– Джексом! – искусно передразнила его девушка. – Неужели Лайтол никогда не отпускает тебя порезвиться на воле? Или тебе остается только мечтать?.. Я серьезно, Джексом, – и ее тон сделался жестким, – по-моему, Робинтон, которого я очень люблю, Лайтол, Ф'лар, Лесса и Фандарел сообща превратили тебя в бледное подобие себя самих. А где же сам Джексом? – И прежде, чем он успел по достоинству ответить на этакую наглость, она прищурилась и буквально пронзила его взглядом. – Говорят, каков всадник, таков и дракон. Быть может, поэтому-то Рут так не похож на других?
С этими загадочными словами она поднялась и ушла обратно в дом, оставив его одного. Джексом готов был позвать Рута и улететь прочь: что за радость торчать там, где тебя награждают одними синяками и шишками? – но вовремя вспомнил слова Н'тона: “как надутый мальчишка.” – и остался сидеть на траве. Ну уж нет! Второй раз за одно утро хлопать дверьми – это не для него. Это не по-взрослому. Пусть не радуется Менолли, пусть не воображает, будто ее колкости хоть как-то его зацепили.
Он посмотрел на реку, где беспечно кувыркался его любимец, и задумался: действительно, почему Рут так не похож на других драконов? Верно ли, что каков всадник, таков и дракон?.. Во всяком случае, к ним двоим это выражение подходило как нельзя лучше. Они были похожи во всем. Даже обстоятельствами рождения, Джексона извлекли из тела матери, умершей при родах. Рута он сам извлек из скорлупы, слишком толстой и твердой, не по силам крохотному птенцу. Рут был драконом, но вырос не в Вейре, Джексом был владетелем Руата, но еще не утвержденным…
Что ж, стало быть, испытать одного – значит испытать и другого? И да здравствует непохожесть?
"Только не попадись никому, когда будешь давать Руту огненный камень”, – сказал ему Н’тон.
Вот этим-то он и займется…
Глава 4
До сих пор Джексом как-то не задумывался об этом. А вот теперь ему впервые отчаянно понадобилось время. Личное время, о котором он вовсе не желал бы ни договариваться загодя, ни объяснять кому-либо, где он был и что делал.
Другая сложность состояла в том, что, куда бы ни направились они с Рутом, там рано или поздно появлялись и огненные ящерицы. Менолли была совершенно права, называя их величайшими сплетницами. А значит, вовсе незачем им присутствовать там, где он станет учить Рута запретным вещам. Джексом попробовал избавиться от них и начал с того, что заставил Рута перенестись на плато в Плоскогорье, где они с ним когда-то учились летать в Промежутке.
Это были пустынные, безжизненные места; жесткая горная трава едва выглядывала из-под слежавшегося позднего снега. Он дал Руту ориентиры, когда они находились в воздухе и по какой-то причине одни, без обычной свиты файров. Так вот, не успел он досчитать до двадцать второго вдоха, как над головой Рута возникла зеленая самочка Диланы и с нею голубой эконома. Ящерки хорем пискнули от изумления, потом принялись жаловаться на холод.
Джексон сделал еще две попытки. Один раз он послал Рута на безлюдные равнины Керуна, другой раз – на необитаемый остров у побережья Тиллека. Ящерицы следовали за ним неотступно.
Сперва эта слежка привела его в ярость, он начал даже подумывать, как бы заставить Лайтола от нее отказаться. Но здравый смысл подсказывал, что Лай-тол вряд ли велел бы Дилане или эконому приставить своих файров к воспитаннику. Скорее всего, они это придумали сами, руководствуясь ложно понятым долгом. Что же делать? Заговорить с Диланой? Джексом знал: для начала она разрыдается, станет заламывать руки, а потом побежит прямо к Лайтолу. Должно быть, с Брандом, экономом, разговор пойдет легче. Бранд прибыл из холда Телгар всего два Оборота назад, когда стало ясно, что прежнему эконому не совладать с сорванцами-приемышами. Да, Бранд определенно способен понять, с какой стати юноше требуется личное время.
Вернувшись в Руат, Джексом без промедления отправился в рабочую комнату Бранда. Эконом как раз распекал слуг, по чьей нерадивости в кладовые забрались пещерные змеи и перепортили немало припасов. К некоторому изумлению Джексона, при его появлении разнос немедленно прекратился, а виноватые слуги были отпущены с наказом предъявить Бранду по две убитые змеи с носа – не то, мол, придется им попоститься несколько дней.
Эконом никогда не был по отношению к Джексону невежей, но подобное внимание было воистину удивительно. Джексом даже перевел дух, прежде чем начать говорить. Бранд почтительно ждал. Он вел себя с ним, словно с Лайтолом или каким-нибудь знатным гостем. Джексом невольно вспомнил свою давешнюю вспышку, смутился и подумал, не в ней ли причина. Нет, Бранд раболепствовать не привык. У него был ровный взгляд, крепкие руки, твердые губы и вся осанка человека, достойного, по словам Лайтола, полного доверия.
– Бранд, – сказал наконец Джексом. – Последнее время я замечаю, что руатские файры следуют за мной неотлучно. Я имею в виду зеленую Диланы и, прости, пожалуйста, твоего голубого. Ты в самом деле считаешь, что это все еще необходимо? – Судя по выражению лица, Бранд был искренне удивлен, но Джексом торопливо продолжал: – Видишь ли, иногда хочется побыть одному… совсем одному. А ведь ты сам знаешь, мир еще не родил больших сплетников, чем файры. Вдруг они не так что-нибудь поймут… ну, ты же понимаешь, о чем я говорю.
Бранд понимал. И если слова Джексона удивили или позабавили его – он ничем этого не показал. Он ответил:
– Прими мои извинения, владетель Джексом. Уверяю тебя, это простая оплошность. Видишь ли, Дилана очень волновалась, когда вы с Рутом занялись полетами в Промежутке: тогда-то и стали посылать за вами ящериц ради страховки. Конечно, мне давно следовало бы это отменить.
– С каких пор я стал для тебя “владетелем Джексомом”, Бранд?
Нет, ему не показалось: губы эконома действительно дрогнули.
– С того самого утра… владетель Джексом.
– Я совсем не хотел этого, Бранд, Бранд слегка кивнул головой, предупреждая дальнейшие извинения.
– Как сказал нам управляющий Лайтол, ты стал достаточно взрослым и вполне достоин утверждения в правах, владетель Джексом, и нам… – тут Бранд в самом деле улыбнулся, улыбнулся дружелюбно и непринужденно, – нам следует вести себя соответственно.
– Что ж, спасибо.
И Джексом, стараясь сохранить остатки душевного равновесия, покинул комнату эконома. Но за первым же поворотом коридора остановился и принялся размышлять о скрытом смысле слов Бранда. “Достаточно взрослый и вполне достоин утверждения…” А Грох не прочь женить его на своей доченьке. Да уж, хитроумный хозяин Форт холда не стал бы вынашивать подобного замысла, будь у него хоть какие-то сомнения в том, что Джексома утвердят как владетеля.
Еще вчера перспектива скорого утверждения бесконечно обрадовала бы Джексома. Теперь она приводила его в отчаяние. Как только он официально станет владетелем Руата, у него не будет больше ни малейшего шанса хоть раз вылететь навстречу Нитям в составе боевого Крыла. А раз так, он… он не хочет владеть Руатом! То есть пока еще не хочет. И вот уж что ему решительно ни к чему, так это невеста, навязанная против его воли.
– Звезды помогают нам вести счет времени и отмечать наступление нового Оборота, – говорил между тем Вансор, и Джексом виновато прислушался. – Звезды вели Лессу, когда она мужественно бросилась в прошлое и привела с собой Древних… – Вансор даже закашлялся, поняв, что довольно-таки некстати упомянул пролегшую меж всадниками тень. – Звезды будут нашими верными провожатыми и в последующие Обороты, – продолжал Звездочет. – Все изменяется – земли, моря, люди, селения. Лишь звезды неизменно следуют своему пути, установленному от века!
Тут Джексом припомнил когда-то слышанные разговоры о том, что-де неплохо было бы изменить небесный путь Алой Звезды и увести ее подальше от Перна. Что значили последние слова Вансора? Что это невозможно?
А Вансор уже объяснял: зная орбиту той или иной звезды, можно вычислить ее положение в небесах для любого момента времени. Следует только учитывать совокупное влияние ее ближайших соседей.
– Итак, у нас нет никакого сомнения в том, что мы можем точно предсказывать время выпадения Нитей, исходя из относительного расположения Алой Звезды и ближайших к ней небесных тел.
Джексома позабавило это “мы”: он помнил, что, говоря об открытии, Вансор все-таки употребил слово “я”.
– Итак, мы полагаем, что, когда голубая звезда выйдет из сферы влияния желтой звезды, которая появляется на горизонте весной и высоко поднимается на восточном небосклоне, – распорядок выпадения Нитей вновь вернется к тому, какой Ф'лар когда-то вывел опытным путем. С помощью вот этого уравнения… – Вансор принялся быстро писать на доске, и Джексом вновь поразился тому, сколь аккуратны и точны были выкладки внешне неопрятного Звездочета. – С помощью этого уравнения мы можем рассчитывать взаимные расположения звезд, могущие повлиять на выпадение Нитей в течение нынешнего Прохождения. В самом деле: мы ведь можем указать положение любой звезды для любого момента времени, будь то в будущем или в прошлом!
Он принялся стремительно писать уравнения, объясняя, как учитывается влияние звезд друг на друга. Потом вновь повернулся к слушателям, и круглое лицо его сделалось очень серьезным.
– Опираясь на эти познания, мы можем даже предсказать точное время начала следующего Прохождения. Конечно, до него столько Оборотов, что никто из нас может не беспокоиться. Тем не менее это знание как-то утешает…
Раздавшиеся смешки заставили Вансора заморгать и неуверенно улыбнуться. До него с некоторым запозданием дошло, что он, кажется, сморозил нечто смешное.
– И еще надо позаботиться, чтобы в течение долгого Интервала люди ничего не забыли, – сказал Мастер кузнецов Фандарел. После тонкого тенора Звездочета его низкий бас прозвучал до того неожиданно, что кое-кто вздрогнул. – Кстати, именно ради этого мы все здесь и собрались, – добавил Фандарел, обводя рукой зал.
Несколькими Оборотами ранее, когда Рут был еще мал и казался кое-кому нежизнеспособным, у Джек-сома были свои – по правде говоря, довольно эгоистические – соображения насчет смысла собраний в Главной мастерской кузнецов и своего в них участия. Он тогда полагал, что они предназначены были дать ему какой-то иной интерес к жизни на тот случай, если умрет Рут. Сегодняшнее собрание окончательно развеяло эту иллюзию, и Джексом даже фыркнул, смеясь сам над собой и над своей детской глупостью. Ну конечно же: чем больше народу – в Вейрах, в холдах, все равно – будет знать, чем занят тот или иной ремесленный цех, что делают Мастера и их главные помощники, – тем меньше вероятности, что глобальный план защиты Перна от Нитей снова будет забыт.
Джексом, Ф'лессан, Бенелек, Миррим, Менолли, Паймур, наследники владетелей холдов и подающие надежды юные мастеровые – все они составляли ядро школы, образовавшейся при Главных мастерских арфистов и кузнецов. В этой школе молодых людей приучали понимать и ценить каждое ремесло, Робинтон, со своей стороны, старался преподать им искусство общения, ибо полагал его поистине важнейшим. “Обменивайтесь знаниями! – постоянно внушал он подопечным. – Учитесь толково говорить на любую тему. Привыкайте ясно выражать свои мысли и воспринимать чужие. Оценивайте, анализируйте их. Избегайте предвзятости. Думайте о будущем!"
Джексом обвел взглядом зал, пытаясь прикинуть, какая доля собравшихся в полной мере усвоила сообщение Вансора. С одной стороны, многие из этих людей своими глазами наблюдали движение звезд, подмечая все изменения – ночь за ночью, месяц за месяцем, – с тем, чтобы величавое коловращение ночных небес в конце концов перелилось в премудрые чертежи и отточенные формулы Вансора. С другой стороны, всех их привела сюда именно жажда новых идей. А вот те, на кого в самом деле следовало бы повлиять, – те как раз ничего слушать и не желали. Как, например, та часть Древних, что жила в изгнании на Южном континенте…
Вообще-то Джексом подозревал, что за происходившим на Южном континенте велось осторожное наблюдение. Н’тон как-то обронил замечание, косвенным образом относившееся к Южному холду. Ученикам давали смотреть весьма детальную карту земель вокруг этого холда и сопредельных территорий: судя по карте, неизведанный континент простирался в глубь южных морей куда дальше, чем кто-либо мог предположить каких-нибудь пять Оборотов назад. А сам Робинтон однажды в разговоре с Лайтолом обмолвился кое о чем, из чего Джексом сделал вывод: Мастер арфистов сам был на юге, и притом недавно. Иногда Джексом задумывался, знают ли изгнанники-Древние о том, что делается теперь в Северном Перне. Есть же изменения, которые не могут игнорировать даже самые твердолобые люди. Взять хоть разросшиеся леса, так раздражавшие Древних. Этим лесам теперь ничто не грозило – их защищали личинки, живущие в земле и способные пожирать упавшие Нити. Личинки, с которыми столько лет боролись земледельцы, ошибочно видя в них вредителей, а не благословенных спасителей, заботливо выведенных предками…
Размышления Джексома были прерваны хлопаньем ладоней и топотом ног. Он торопливо захлопал вместе со всеми, пытаясь сообразить, не пропустил ли он мимо ушей чего-нибудь важного. Надо будет позже спросить у Менолли: уж она-то помнила все.
Овации длились долго, так долго, что Вансор залился румянцем от радости и смущения. Наконец поднялся Фандарел и раскинул огромные руки, требуя тишины. Но едва он открыл рот, как вскочил один из наблюдателей от холда Иста и потребовал, чтобы Вансор разъяснил аномалию – неподвижное положение в небесах трех звезд, известных как Сестры Рассвета. Вансор не успел ответить: кто-то уже кричал, что никакой аномалии на самом деле нет. Завязался жаркий спор…
– Я вот прикидываю – а не смотаться ли в будущее по Вансоровым выкладкам, – сказал Ф'лессан.
– Ну никакого соображения у тебя, Ф'лессан, – первой ответила язвительная Миррим. – И как это, интересно, ты намерен отправиться в будущее? Почем тебе знать, что тогда будет происходить? Кончится тем, что ты окажешься внутри скалы или посреди толпы людей. Или по уши в Нитях, тоже не лучше! Даже прошлое очень опасно, хоть мы и знаем, когда что случилось и кто где был. И то, чуть не досмотришь, дел можно наделать. Забудь-ка лучше об этом, Ф'лессан!
– А кроме того, если рассуждать логически, делается ясно, что толку от этого никакого не будет, – наставительно изрек Бенелек.
– И все же это было бы занятно, – стоял на своем Ф'лессан. – Например, можно было бы вызнать, что там на уме у Древних. Кстати, по мнению Ф'лара, они явно что-то затевают. Он говорит – что-то они подозрительно притихли там у себя…
– Закрой рот, Ф'лессан. Это дело касается только Вейра! – резко оборвала его Миррим и встревоженно огляделась: не привлекло ли неосторожное замечание юноши внимания старших.
– “Общайтесь! Обменивайтесь мнениями!” – продекламировал в ответ Ф'лессан одно из любимейших изречений Робинтона.
– Общаться – не значит сплетничать, – сказал Джексом.
Ф'лессан смерил товарища своих детских игр долгим оценивающим взглядом…
– Ты знаешь, – сказал он, – поначалу я думал: ну до чего хорошая штука, эта школа. А вот теперь мне начинает казаться, что она превратила всех нас в пустозвонов. В этаких мыслителей, которые только думают да говорят, думают да говорят, а делать ничего не делают! – И с видом отвращения он поднял глаза к потолку. – Которые всякое дело готовы утопить в рассуждениях и заговорить насмерть. Ну вот спрашивается: что мы все делаем? Ничего! По счастью, хотя бы я сперва действую, а потом уже размышляю, когда мы сражаемся с Нитями… – И Ф'лессан раздраженно повернулся к ним спиной, но тут же, веселея, объявил: – Эгей, еду несут!
И стал пробираться сквозь толпу к дверям, из которых по направлению к большому столу из рук в руки плыли нагруженные подносы.
Джексом знал, что слова Ф'лессана ни к кому в отдельности не относились, но замечание насчет Нитей больно разбередило его душевные раны…
– Уж этот Ф'лессан, – на ухо Джексому сказала Менолли. – Готов прыгнуть выше головы, чтобы только не отстать от родителей., – Ив синих, как море, глазах девушки заплескался смех. – Нет, правда, об этом стоило бы спеть! – И вздохнула: – Увы, он не Ф'лар и не Лесса, так что вожаком ему не бывать. Но храбрец, каких мало, и сердце у него золотое-. Ладно! Пошли поможем разносить еду!
– Действительно, давай что-нибудь делать, – хмыкнул Джексом, и Менолли понимающе улыбнулась. “Наверное, обе точки зрения имеют право на жизнь, – решил юный владетель, принимая у какой-то женщины тяжелый поднос с дымящимися мясными колбасками. – Надо будет хорошенько об этом поразмыслить…"
Кухня Главной мастерской кузнецов не ударила лицом в грязь: сочные мясные колбаски соседствовали с горячими рыбными шариками и бутербродами, увенчанными знаменитым сыром, которым славились фермы Плоскогорья. Напоследок в двух больших котлах внесли свежий кла.
Старшие владетели и Мастера держались с Джексомом вежливо и сердечно, заботливо спрашивали о здоровье Рута и Лайтола. Но Джексом заметил: охотно обмениваясь с ним шутками, они тем не менее упорно не желали обсуждать теорию Вансора. “Наверное, – подумал он не без цинизма, – они просто не поняли, о чем говорил Вансор, и не хотят обнаруживать свое невежество перед юнцом вроде меня! – Джексон вздохнул. – И когда только они сочтут меня равным себе?.."
– Джексом, хватит дуться. – Ф'лессан схватил его за рукав. – Иди сюда, я кое-что тебе покажу!
Полагая свой долг исполненным, Джексом опустил поднос на стол и следом за другом вышел наружу. Дурашливо улыбаясь, Ф'лессан зашагал через двор. Потом остановился и указал на крышу Мастерской.
Зал кузнецов был обширным строением с крутой, прихотливо выведенной шиферной кровлей. Серый шифер, впрочем, был покрыт многоцветным, шевелящимся, щебечущим живым ковром: огромная стая огненных ящериц чирикала, гудела, попискивала и жужжала, явно занятая серьезной беседой. Джексом не удержался от смеха – в самом деле, пародия на обсуждение, проходившее внутри, была уморительная.
– Вряд ли все эти ящерицы явились вместе с гостями, – сказал он подошедшей Менолли. – Или, может быть, вы раздобыли еще кладку-другую?
Смеясь и утирая выступившие слезы, Менолли заявила, что она тут решительно ни при чем.
– У меня только десять, и те часто улетают по своим делам, иногда даже на несколько дней. Я думаю, моих тут не более двух, не считая Красули, моей королевы. Она меня никуда одну не пускает! А вообще-то, – и девушка посерьезнела, – они, кажется, превращаются в проблему. Нет, я не о моих – своих-то я приучила вести себя прилично. Но эти… – И она кивнула в сторону живого ковра. – Я к тому, что файры – ужасные сплетники. И я думаю, что большинство из сидящих там на крыше не имеет никакого отношения к гостям. Их привлекли драконы, в особенности твой Рут.
– Куда бы ни прилетели мы с Рутом, там сразу же собирается стая не меньше, – нахмурился Джексом.
Менолли посмотрела на край долины, где рядом с тремя другими драконами грелся на солнышке Рут. Рута окружала обычная свита – целое Крыло, если не два, огненных ящериц.
– Он не возражает? – спросила Менолли.
– Нет, – улыбнулся Джексом, готовый простить другу любую причуду. – По-моему, ему даже нравится. Они его развлекают, когда я куда-нибудь ухожу по делам. Он говорит, у них на уме всегда полно удивительных и занятных картин. Он любит смотреть. Иногда, правда, они ему надоедают. Он говорит, порой они очень уж увлекаются.
– Как это? – усомнилась Менолли. – На самом деле у них почти нет воображения. Они показывают только то, что видели сами.
– Или думают, что видели, а?
Менолли обдумала его слова.
– Обычно им всегда можно доверять. Я знаю, я… – И, спохватившись, замолкла.
– Все нормально, – сказал ей Джексом. – Это же надо быть безмозглым, как дверь холда, чтобы не понимать: вы, арфисты, ведете на юге какие-то дела.
– Знаешь, Джексом, – и Менолли понизила голос, – Ф'лессан был прав: там, на юге, что-то затевается. Некоторые из моих файров были так возбуждены… Они мысленно показывали мне яйцо. Одинокое яйцо… и оно лежало не в вейре. Сначала я подумала, что Красуля припрятала кладку. Она это делает иногда. Потом у меня создалось впечатление, что виденное ею произошло очень давно. Но ведь Красуля – ровесница Рута. Как она может помнить что-либо, случившееся более пяти Оборотов назад?..
Джексом от души рассмеялся:
– Неужто им примерещилось Изначальное Яйцо?
– Знаешь, Джексом, – сказала Менолли, – я бы не стала смеяться над такого рода картинами. Им в самом деле ведомы очень странные вещи. Помнишь, в какой ужас пришла Гралл, маленькая королева Ф'нора, при одной мысли о полете к Алой Звезде?.. Кстати, все файры поголовно панически боятся Алой Звезды…
– Как и мы все.
– Они ЗНАЛИ, Джексом. Знали раньше, чем кто-либо на всем Перне.
И оба непроизвольно обернулись к востоку, где зловещим огнем горела Алая Звезда.
– Ну?.. – торжественно спросила Менолли.
– Что – “ну”?
– Ну так ты согласен, что у огненных ящериц неплохая память?
– Брось, Менолли! Ты хочешь, чтобы я поверил, будто файры помнят нечто такое, о чем не помним мы, люди?
– У тебя есть лучшее объяснение? – запальчиво поинтересовалась Менолли.
– У меня – нет. Но это вовсе не значит, что его нет вообще, – улыбнулся Джексом, но улыбка тотчас пропала, и он встревоженно спросил: – Слушай, а вдруг там, на крыше, сидят ящерицы из Южного холда?
– Не стоит волноваться. Во-первых, ящерицы все-таки снаружи, а не внутри. Во-вторых, они могут сообщить только то, что поняли сами, – посмеиваясь, ответила Менолли. Сказать по правде, ее смех нравился Джексому куда больше хихиканья девушек из холдов. – Вообрази только, – продолжала арфистка, – какой чушью покажутся кому-нибудь вроде Ткула Вансоровы уравнения! Да еще увиденные глазами огненной ящерицы!
Сам Джексом плоховато помнил Ткула, возглавлявшего Вейр Плоскогорье до высылки части Древних на юг, но был предостаточно наслышан о нем от Лайтола и Н'тона и знал – этот человек не способен воспринять ничего нового. С другой стороны, должны же были почти шесть Оборотов полной самостоятельности на Южном континенте придать его взглядам хоть какую-то широту…
– Между прочим, – сказала Менолли, – волнуюсь не только я. Миррим тоже. А уж если кто понимает огненных ящериц, так это Миррим!
– У тебя, по-моему, это тоже выходит неплохо… для простой арфистки, – съязвил Джексом.
– О, благодарствую, господин владетель… – в шутку раскланялась Менолли. – Ты можешь выяснить, о чем файры рассказывают Руту?
– А разве они не разговаривают с Пат, зеленой Миррим? – Джексона что-то не тянуло возиться с огненными ящерицами больше, чем это диктовалось необходимостью.
– Драконы мало что помнят. Ты же знаешь. Но Рут не таков, я это заметила…
– Не таков, –~ мгновенно ощетинился Джексом.
– Что у тебя стряслось? – спросила приметливая Менолли. – Никак, владетель Грох к Лайтолу приезжал?
– Грох? Зачем еще?..
В глазах девушки заплясали бесенята. Она поманила к себе Джексома и сообщила таинственным шепотом:
– Затем, что, по-моему, Грох не прочь бы женить тебя на своей третьей дочери, той, пышногрудой.
Джексом застонал от ужаса.
– Ну, ну, не бойся. Робинтон камня на камне не оставил от этой идеи, он же тебе не враг. – И Менолли скосила на него смеющиеся глаза. – Так что, если у тебя есть какая-нибудь девочка на примете, сейчас бы самое время об этом и заявить.
Джексом обозлился – не на Менолли, разумеется, а из-за подобных новостей, – но легко ли отделить вести от вестника?
– Вот уж без кого я как-нибудь обойдусь, так это без жены!
– Ага. Значит, есть-таки кому о тебе позаботиться?
– Менолли!
– Можно подумать, ты узнал что-то новенькое. Видишь ли, мы, арфисты, давно поняли всю бренность человеческой плоти. Ты высокий и симпатичный, Джексом. Лайтол, как мы полагаем, должен наставлять тебя во всех областях..
– Менолли!
– Джексом! – искусно передразнила его девушка. – Неужели Лайтол никогда не отпускает тебя порезвиться на воле? Или тебе остается только мечтать?.. Я серьезно, Джексом, – и ее тон сделался жестким, – по-моему, Робинтон, которого я очень люблю, Лайтол, Ф'лар, Лесса и Фандарел сообща превратили тебя в бледное подобие себя самих. А где же сам Джексом? – И прежде, чем он успел по достоинству ответить на этакую наглость, она прищурилась и буквально пронзила его взглядом. – Говорят, каков всадник, таков и дракон. Быть может, поэтому-то Рут так не похож на других?
С этими загадочными словами она поднялась и ушла обратно в дом, оставив его одного. Джексом готов был позвать Рута и улететь прочь: что за радость торчать там, где тебя награждают одними синяками и шишками? – но вовремя вспомнил слова Н'тона: “как надутый мальчишка.” – и остался сидеть на траве. Ну уж нет! Второй раз за одно утро хлопать дверьми – это не для него. Это не по-взрослому. Пусть не радуется Менолли, пусть не воображает, будто ее колкости хоть как-то его зацепили.
Он посмотрел на реку, где беспечно кувыркался его любимец, и задумался: действительно, почему Рут так не похож на других драконов? Верно ли, что каков всадник, таков и дракон?.. Во всяком случае, к ним двоим это выражение подходило как нельзя лучше. Они были похожи во всем. Даже обстоятельствами рождения, Джексона извлекли из тела матери, умершей при родах. Рута он сам извлек из скорлупы, слишком толстой и твердой, не по силам крохотному птенцу. Рут был драконом, но вырос не в Вейре, Джексом был владетелем Руата, но еще не утвержденным…
Что ж, стало быть, испытать одного – значит испытать и другого? И да здравствует непохожесть?
"Только не попадись никому, когда будешь давать Руту огненный камень”, – сказал ему Н’тон.
Вот этим-то он и займется…
Глава 4
Холд Pyam – ферма, Фиделло, 15.5.10 – 15.5.18
В течение последующих трех дней Джексому стало ясно: одно дело – принять твердое решение научить Рута жевать огненный камень, и совсем другое – найти для этого время. Джексому не удавалось выкроить буквально ни часа. Порою у него мелькала даже нечестивая мысль: а что, если Н’тон намекнул о его планах Лайтолу, и управляющий намеренно придумывал все новые дела, чтобы занять его с утра до ночи? Но эту мысль Джексом скоро отбросил. Н’тон не был способен на лицемерие и вероломство. Рассудив трезво, Джексом признал, что каждый его день и прежде был до отказа наполнен делами. С утра – уход за Рутом, потом занятия, потом обязанности по холду. А в прежние Обороты Лайтол еще брал его с собой на собрания, происходившие в других холдах. На этих собраниях Джексом молча слушал, что говорилось, и, по мысли опекуна, вникал в тонкости управления холдом.До сих пор Джексом как-то не задумывался об этом. А вот теперь ему впервые отчаянно понадобилось время. Личное время, о котором он вовсе не желал бы ни договариваться загодя, ни объяснять кому-либо, где он был и что делал.
Другая сложность состояла в том, что, куда бы ни направились они с Рутом, там рано или поздно появлялись и огненные ящерицы. Менолли была совершенно права, называя их величайшими сплетницами. А значит, вовсе незачем им присутствовать там, где он станет учить Рута запретным вещам. Джексом попробовал избавиться от них и начал с того, что заставил Рута перенестись на плато в Плоскогорье, где они с ним когда-то учились летать в Промежутке.
Это были пустынные, безжизненные места; жесткая горная трава едва выглядывала из-под слежавшегося позднего снега. Он дал Руту ориентиры, когда они находились в воздухе и по какой-то причине одни, без обычной свиты файров. Так вот, не успел он досчитать до двадцать второго вдоха, как над головой Рута возникла зеленая самочка Диланы и с нею голубой эконома. Ящерки хорем пискнули от изумления, потом принялись жаловаться на холод.
Джексон сделал еще две попытки. Один раз он послал Рута на безлюдные равнины Керуна, другой раз – на необитаемый остров у побережья Тиллека. Ящерицы следовали за ним неотступно.
Сперва эта слежка привела его в ярость, он начал даже подумывать, как бы заставить Лайтола от нее отказаться. Но здравый смысл подсказывал, что Лай-тол вряд ли велел бы Дилане или эконому приставить своих файров к воспитаннику. Скорее всего, они это придумали сами, руководствуясь ложно понятым долгом. Что же делать? Заговорить с Диланой? Джексом знал: для начала она разрыдается, станет заламывать руки, а потом побежит прямо к Лайтолу. Должно быть, с Брандом, экономом, разговор пойдет легче. Бранд прибыл из холда Телгар всего два Оборота назад, когда стало ясно, что прежнему эконому не совладать с сорванцами-приемышами. Да, Бранд определенно способен понять, с какой стати юноше требуется личное время.
Вернувшись в Руат, Джексом без промедления отправился в рабочую комнату Бранда. Эконом как раз распекал слуг, по чьей нерадивости в кладовые забрались пещерные змеи и перепортили немало припасов. К некоторому изумлению Джексона, при его появлении разнос немедленно прекратился, а виноватые слуги были отпущены с наказом предъявить Бранду по две убитые змеи с носа – не то, мол, придется им попоститься несколько дней.
Эконом никогда не был по отношению к Джексону невежей, но подобное внимание было воистину удивительно. Джексом даже перевел дух, прежде чем начать говорить. Бранд почтительно ждал. Он вел себя с ним, словно с Лайтолом или каким-нибудь знатным гостем. Джексом невольно вспомнил свою давешнюю вспышку, смутился и подумал, не в ней ли причина. Нет, Бранд раболепствовать не привык. У него был ровный взгляд, крепкие руки, твердые губы и вся осанка человека, достойного, по словам Лайтола, полного доверия.
– Бранд, – сказал наконец Джексом. – Последнее время я замечаю, что руатские файры следуют за мной неотлучно. Я имею в виду зеленую Диланы и, прости, пожалуйста, твоего голубого. Ты в самом деле считаешь, что это все еще необходимо? – Судя по выражению лица, Бранд был искренне удивлен, но Джексом торопливо продолжал: – Видишь ли, иногда хочется побыть одному… совсем одному. А ведь ты сам знаешь, мир еще не родил больших сплетников, чем файры. Вдруг они не так что-нибудь поймут… ну, ты же понимаешь, о чем я говорю.
Бранд понимал. И если слова Джексона удивили или позабавили его – он ничем этого не показал. Он ответил:
– Прими мои извинения, владетель Джексом. Уверяю тебя, это простая оплошность. Видишь ли, Дилана очень волновалась, когда вы с Рутом занялись полетами в Промежутке: тогда-то и стали посылать за вами ящериц ради страховки. Конечно, мне давно следовало бы это отменить.
– С каких пор я стал для тебя “владетелем Джексомом”, Бранд?
Нет, ему не показалось: губы эконома действительно дрогнули.
– С того самого утра… владетель Джексом.
– Я совсем не хотел этого, Бранд, Бранд слегка кивнул головой, предупреждая дальнейшие извинения.
– Как сказал нам управляющий Лайтол, ты стал достаточно взрослым и вполне достоин утверждения в правах, владетель Джексом, и нам… – тут Бранд в самом деле улыбнулся, улыбнулся дружелюбно и непринужденно, – нам следует вести себя соответственно.
– Что ж, спасибо.
И Джексом, стараясь сохранить остатки душевного равновесия, покинул комнату эконома. Но за первым же поворотом коридора остановился и принялся размышлять о скрытом смысле слов Бранда. “Достаточно взрослый и вполне достоин утверждения…” А Грох не прочь женить его на своей доченьке. Да уж, хитроумный хозяин Форт холда не стал бы вынашивать подобного замысла, будь у него хоть какие-то сомнения в том, что Джексома утвердят как владетеля.
Еще вчера перспектива скорого утверждения бесконечно обрадовала бы Джексома. Теперь она приводила его в отчаяние. Как только он официально станет владетелем Руата, у него не будет больше ни малейшего шанса хоть раз вылететь навстречу Нитям в составе боевого Крыла. А раз так, он… он не хочет владеть Руатом! То есть пока еще не хочет. И вот уж что ему решительно ни к чему, так это невеста, навязанная против его воли.