Страница:
– С этим, – усмехнулся Ф'лар, – никто, кажется, уже и не спорит. Отнюдь. Причем в основном благодаря нашему доброму Мастеру Робинтону..
– Ну так и в чем же проблема? – Лесса кивком приветствовала Себелла и Н'тона и сурово взглянула на своего спутника, ожидая ответа.
– Лишь в том, в какую часть Южного мы допустим безземельных сыновей владетелей, прежде чем они сами превратятся в проблему. Корман уже подходил ко мне сегодня, когда окончилось выпадение.
– Да, я видела, как вы разговаривали. Честно говоря, после нынешнего столкновения с Древними я все думала, скоро ли выплывет этот вопрос… – Она со вздохом распустила ремень, стягивавший ее летный костюм. – Я бы хотела знать больше. Джек-сом что-нибудь делает, сидя там в бухте?
Себелл вытащил из-под куртки объемистый сверток.
– Он не терял времени даром, как, впрочем, и остальные. Возможно, Лесса, это уменьшит твое беспокойство… – И Себелл с видом победителя развернул аккуратно сложенные листы большой карты, некоторую часть которой занимали белые пятна. К подробно прорисованной линии побережья там и сям примыкали изученные участки материка, окрашенные разными цветами. По краям стояли даты и имена тех, кто проводил измерения того или иного куска. Полуостров, глядевший в сторону Нерата, был вычерчен во всех подробностях; Ф'лар сразу узнал Южный Вейр и холд Торика. По обе стороны от полуострова красовались гигантские пространства земли. На западе разведанную часть континента ограничивала песчаная пустыня, окружавшая большой океанский залив. Восточное полуострова береговая линия тянулась на еще большее расстояние, постепенно выгибаясь к югу. В самой восточной точке ее была обозначена высокая, симметричных очертаний гора и маленькая бухта, помеченная звездочкой.
– Вот и все, что мы на сегодняшний день знаем о Южном континенте, – сказал Себелл после несколько затянувшейся паузы, в течение которой Предводители рассматривали карту. – Как видите, мы еще не успели нанести на карту все побережье, не говоря уже о внутренних частях материка. То, что вы перед собой видите, потребовало трех Оборотов огромной работы…
– Кто же ее выполнил? – спросила Лесса заинтересованно.
– Многие, в том числе Н’тон, фермеры Торика и ваш покорный слуга. Но большей частью карты мы обязаны одному молодому арфисту по имени Паймур.
– Так вот, значит, что сталось с ним после того, как у него пропал голос; – удивилась Лесса.
– Если верен масштаб, – медленно, задумчиво проговорил Ф'лар, – весь Северный Перн уместился бы в западной половине побережья…
Себелл поставил большой палец левой руки на кончик полуострова, и растопыренная кисть руки накрыла часть карты.
– Даже и этот кусочек, – сказал он, – надолго занял бы господ владетелей. – И, услышав, как приглушенно ахнула Лесса, с улыбкой обвел правой рукой восточную половину. – Если верить Паймуру, здесь – лучшая часть континента.
– Возле той горы? – вырвалось у нее.
– Да! Возле той горы!
– Держи! Это в порядке компенсации за то, что некоторые из нас так постыдно сбежали нынче утром… – Он присел на корточки и попробовал улыбнуться. – Видишь ли, не только Балбес перепугался всей этой толпы… – И Паймур картинным движением стряхнул пот со лба. – Мне не приходилось видеть сразу столько народа с тех пор, как… да, пожалуй, со времени того собрания в Южном Болле. Так ведь это было целых два Оборота назад! Честное слово, я думал, они никогда отсюда не уберутся. А что, завтра они опять прилетят?..
Джексом улыбнулся вопросу, заданному жалобным тоном, но был вынужден кивнуть:
– Я чувствовал себя немногим лучше твоего, Паймур. Собственно, я тоже рад был удрать – на счастье, подвернулась охота. Потом я занимался той нашей кладкой и ставил сети… – И он махнул рукой в направлении соседней бухты.
– Забавное чувство, когда обнаруживаешь, что не хочешь быть среди людей, – сказал Паймур. – Знаете, мне прямо воздуху не хватало. Ну разве не глупость?.. – Он повертел головой, взглянул на камни и бревна, громоздившиеся кругом в темноте. – Честное слово, даже внутри холда я никогда так не задыхался… – И покачал головой: – Во что я превратился, я, Паймур, арфист, общительный парень!.. Сказал бы мне кто раньше, что я побегу от людей… быстрее Балбеса!
Он фыркнул, потом засмеялся.
– Если вам станет от этого легче, могу сообщить, что мне тоже было малость не по себе, – сказала Шарра. – Спасибо за фрукты, Паймур. Эта… эта орда слопала все, что мы приготовили. Хотя, по-моему, там еще осталось немного жареного мяса с ребрышками…
– Сейчас я готов съесть даже Балбеса… хотя нет, слишком жилист, – с облегчением вздохнул Паймур и растянулся на песке, а Шарра, посмеиваясь, пошла разогревать ему ужин.
– Меня убивает мысль о том, что здесь будет все время толочься множество людей, – сказал Джексон Паймуру.
– Догадываюсь, – усмехнулся молодой арфист. – Слушай, Джексом, ты понимаешь – ведь я был в таких местах, где прежде меня не ступал ни один человек! В иных из этих мест я готов был промочить штаны со страху, другие едва заставлял себя покинуть, так они были прекрасны… – Он отрешенно вздохнул. – И все-таки, как бы то ни было, это я побывал там самым первым… – Внезапно он сел и указал пальцем в звездное небо: – Ага, вот они!.. Эх, было бы у меня дальновидящее устройство…
– Они – это кто? – спросил Джексом и вывернул шею, пытаясь рассмотреть, что привлекло внимание Паймура и невольно ожидая увидеть всадников на драконах.
– Так называемые Сестры Рассвета. Здесь они видны утром и вечером и куда выше над горизонтом, чем на Севере. Видишь – вон те яркие точки. Сколько раз они указывали мне путь!
Джексом проследил направление его руки и увидел три звезды, горевшие ярким, почти не мерцавшим огнем. Не обратить на них внимания было невозможно. Джексом даже удивился, как это прежде они не привлекли его взгляда.
– Скоро они поблекнут, – сказал Паймур. – Если только не будет ни одной луны. Потом опять появятся – уже перед рассветом. Давно собираюсь расспросить о них Вансора. Они ведут себя не так. как все нормальные звезды. Не знаешь. Звездочет не собирается сюда заглянуть и помочь со строительством холда для Робинтона?
– По-моему, он единственный, кто не собирался, – ответил Джексом. – Но не отчаивайся, Паймур! При таких темпах, как сегодня, они закончат холд в два счета. А что ты хотел выяснить насчет Сестер Рассвета?
– Да вот почему они ведут себя не как положено порядочным звездам. Неужели ты ни разу не замечал?
– Нет… Понимаешь, мы большинство вечеров проводим дома. И, уж конечно, рассветы…
Паймур вновь вытянул руку по направлению к Сестрам:
– Все звезды меняют свое положение в небесах. А они – нет.
– Погоди, почему? В Руате, например, они едва видны над горизонтом… Паймур замотал головой:
– Я не о том. Они постоянны. Все время стоят на одном месте.
– Но это же невозможно! Вансор говорит, у звезд в небе есть корни, точно как у…
– Говорю тебе, они стоят! Всегда в одном и том же положении!
– А я тебе говорю, это невозможно.
– Что невозможно? А ну-ка перестаньте рычать один на другого! – Шарра вышла из темноты с подносом, заваленным едой, и с бурдюком вина через плечо. Протянув поднос Паймуру, она налила всем вина.
Арфист с довольным урчанием принялся обгладывать ребрышко верра. Потом выговорил с набитым ртом:
– Как хотите, а я собираюсь послать записочку Вансору. Я утверждаю, что эти звезды ведут себя весьма и весьма странно!
Зейр, свернувшийся на подушке возле его уха, тихонько чирикнул. Робинтон огляделся и впервые не увидел рядом с собою сиделки. Его обрадовало такое послабление присмотра. Всеобщая забота была трогательна, но временами арфист с трудом сдерживал раздражение. Что ж, выбора у него в любом случае не было. Усталость и слабость не давали воспротивиться уходу. Отсутствие сиделки, возможно, означало следующий шаг на пути к выздоровлению. Робинтон лежал неподвижно, смакуя уединение. Впереди него лениво трепыхался кливер, и было слышно, как позади легонько хлопал главный парус (Нет-нет, тотчас поправил себя Робинтон, – моряки говорят: “грот”). Одни лишь медленные волны подталкивали судно вперед. Движение волн завораживало, и Робинтон даже встряхнул головой, чтобы не заснуть вновь.
Вокруг, как и прежде, расстилалось пустынное море. Робинтон знал, что они еще несколько дней не увидят земли, – хоть и говорил Мастер Идаролан, что, идя юго-восточным курсом вместе с Великим Южным Течением, корабль очень даже неплохо продвигался вперед.
Мастер рыбаков радовался этому плаванию, как и все остальные, кто в кем участвовал. Неожиданная мысль заставила Робинтона негромко фыркнуть от смеха. Было очень похоже, что он, арфист, оказался единственным, кому не пошла впрок его болезнь!..
Ладно, сказал себе Робинтон, грустить не о чем. Зачем, интересно, ты столько возился с Себеллом, как не затем, чтобы он принял из твоих рук Зал, когда возникнет такая необходимость? “Вот только, – подумалось Робинтону, – как-то я не был готов к тому, что когда-нибудь это действительно произойдет…"
Потом мимолетно спросил себя, верно ли передавала ему Менолли ежедневные сообщения от Себелла. Они с Брекки вполне способны были сговориться и начать скрывать от него любые тревожащие или скверные новости…
Зейр потерся мягкой мордочкой о его щеку. Воистину, более понимающего спутника, чем Зейр, найти было невозможно. Робинтон и сам был мастер угадывать настроения и вообще эмоциональную атмосферу, но с маленьким бронзовым файром, обладавшим врожденным чутьем, и он равняться не мог. Как хотелось бы ему сбросить владевшую им вялость и воспользоваться поездкой, чтобы разгрести груду накопившихся дел – выполнить кое-какие обязанности по своему цеху, написать наконец несколько давно задуманных песен и еще многое и многое, что он без конца откладывал под натиском всевозможных сиюминутных проблем…
Но нет. Робинтон прислушался к себе и понял, какое удовольствие доставляет ему ничегонеделание в постели на палубе быстроходного корабля Мастера Идаролана, называвшегося “Сестра Рассвета”. Красивое имя и кое о чем напомнило Робинтону, Сегодня же вечером он позаимствует у Мастера рыбаков его дальновизор. Странновато все же вели себя эти Сестры Рассвета. Они висели над горизонтом куда выше привычного и были видны не только на рассвете, но и на закате. Робинтону, правда, не позволяли бодрствовать на рассвете, но по вечерам он видел их своими глазами. Он никогда прежде не думал, что звезды способны были вести себя таким образом. Надо будет написать письмецо Вансору…
Он почувствовал, как шевельнулся Зейр, и услышал приветливое чириканье еще прежде, чем его слуха достигли легкие шаги, приближавшиеся сзади. Мысль Зейра коснулась его сознания и принесла образ Менолли.
– Что подкрадываешься? – спросил он, и голос прозвучал капризно.
– Я думала, ты спишь.
– Разумеется, сплю. А чем еще, по-твоему, я целый день занимаюсь? – И он улыбнулся ей, пытаясь извиниться за свой тон.
К его некоторому удивлению, она улыбнулась в ответ и подала ему чашку фруктового сока, слегка сдобренного вином. Предлагать ему простой сок они и не пытались.
– Судя по твоим речам, – сказала Менолли, – ты поправляешься.
– По моим речам?.. Да я только и делаю, что брюзжу, как недовольный старый дед! Небось до смерти уже вам всем надоел., Менолли села рядом на палубу и взяла его за руку.
– Как я рада, что ты брюзжишь, – прошептала она, и Робинтон изумился слезам, блеснувшим у нее на ресницах.
– Девочка моя милая, – растерянно выговорил он и накрыл ее руку своей.
Менолли опустила голову на ложе, отвернув лицо прочь. Зейр взволнованно пискнул, его глаза замерцали. Над головой Менолли в воздухе возникла Красуля и защебетала в смятении, ощущая состояние подруги. Робинтон отставил чашку и приподнялся на локте, наклоняясь к девушке;
– Менолли, я уже почти поправился, честное слово. Брекки говорит, я со дня на день начну вставать… – И погладил ее по голове: – Ну не плачь. Теперь-то о чем?
– Я знаю, это глупо… Ты поправляешься, и уж мы проследим, чтобы ты никогда больше не взваливал на себя столько всего… – И Менолли, досадуя сама на себя, тыльной стороной ладони смахнула слезы и шмыгнула носом.
Это вышло у нее так трогательно, так по-детски, а лицо с мокрыми дорожками слез показалось вдруг таким беззащитным, что сердце Робинтона гулко стукнуло в ребра. Он нежно улыбнулся девушке и отвел волосы, упавшие ей на лицо. И поцеловал ее в щеку.
Ее пальцы на его руке вдруг судорожно сжались, а обе огненные ящерицы взвились и зажужжали. Робинтон застыл, пораженный собственным волнением и откликом файров. Менолли отшатнулась прочь.
– Прости меня, – прошептала она и поникла, опуская глаза.
– И ты прости меня, милая Менолли, – ответил арфист так мягко, как только мог. Как горько сожалел он в этот миг о своей давно минувшей молодости, о своей любви к этой девушке, о том, что между ними уже ничего не будет, не может, должно быть… и даже о том, что слабость вынудила его сознаться во всем этом себе самому.
Он поднял руку, умоляя ее не говорить ничего, и со вздохом закрыл глаза, чтобы не видеть любви и боли в ее глазах. И почувствовал, что объяснение, длившееся всего-то несколько мгновений, лишило его последних сил. Оно было столь же кратким, как Запечатление, и тоже имело власть, длящуюся всю жизнь. И если по совести, то в глубине души он всегда осознавал опасную двойственность своих чувств к этой девушке из далекого приморского холда, чей редкостный талант он, Робинтон, обнаружил и бережно воспитал. И поделом ему, что тайное стало явным в столь неподходящий момент. Поделом старому тупице, не сумевшему давным-давно распознать истинную силу и смысл ее ответной привязанности. Ну да, он же привык видеть ее вдвоем с Себеллом и знал, что они искренне радуются друг другу… Да что там, он сам первый заметил их взаимную склонность и как мог помогал ей расцвести… Себелл был для бездетного Робинтона сыном, более чем сыном…
– Но Себелл… – начал было он – и смолк, ощутив робкое прикосновение ее пальцев. – Я полюбила тебя гораздо раньше. Мастер, – сказала Менолли.
– Дитя мое.. милое дитя, – сказал Робинтон, тщетно пытаясь сам в это поверить. Он крепко сжал ее руку, потом отпустил. Оперся локтем на подушки, взял чашку с соком и принялся пить.
Это помогло ему собраться с духом и улыбнуться ей, несмотря на спазм, стиснувший горло. Менолли сделала над собой усилие и улыбнулась в ответ.
В это время послышались шаги Мастера рыбаков, и Зейр, снявшись с места, улетел куда-то за тент, хотя Робинтон решительно не мог взять в толк, что его потревожило.
– Бодрствуешь, вижу? Отдохнул, дружище? – спросил Идаролан.
– Вот тебя-то как раз мне и надо, – обрадовался Робинтон. – Скажи, замечал ли ты Сестер Рассвета на закате? Или мое зрение так же оплошало, как и все остальное?
– Не клевещи на свои глаза, добрый Мастер Робинтон! – был ответ. – Я уже отписал об этом Мастеру Вансору. Честно говоря, я не первый раз пересекаю южные воды, но никогда еще не забирался так далеко на восток и не видел этого явления. Но в неподвижности Сестер в самим деле есть нечто странное!
– Можно ли будет позаимствовать твой дальновизор, если мои строгие начальницы позволят мне чуть-чуть задержаться на палубе после заката? – спросил Робинтон и бросил Менолли многозначительный взгляд.
– Конечно, можно, Мастер Робинтон, на здоровье! Если хочешь, потом сравним результаты. Я же знаю, сколько времени ты просидел над формулами Вансора! Чего доброго, мы с тобой сами, без Звездочета, раскусим эту задачку…
– Вот это было бы неплохо, А покамест давай-ка завершим партию, которую начали утром! Менолли, не принесешь ли доску?..
Глава 18
В голосе Шарры гордость боролась со страданием: весь этот день она провела за распаковкой, мытьем и расстановкой всякой всячины.
– Опять свалился куда-нибудь?.. – спросила она Паймура, заметив новоприобретенные царапины на его лице и руках.
– Он у нас всюду идет своим путем, – пояснил Джексом, хотя и у него самого чесались свежие отметины на лбу и на шее.
С такой оравой помощников, собравшихся на строительство холда, Н’тон, Ф'нор и – когда ему удавалось выкроить время, Ф'лар – вместе с Паймуром и Джексомом изучали земли, непосредственно прилегавшие к бухте.
Паймур начал с того, что довольно нахально заявил Ф'лару, что драконам, прежде чем проскочить куда-либо Промежутком, требовалось предварительно там побывать. А значит, всадникам оставалось смиренно следовать за ним, Паймуром, и за его верным Балбесом. Предводители, естественно, пропускали мимо ушей не слишком вежливые реплики арфиста, зато Джексому его поведение начинало понемногу действовать на нервы.
Так или иначе, в разных направлениях от нового холда, на расстоянии дневного драконьего перелета, были устроены временные стоянки. Каждая включала небольшое убежище, крытое черепицей, и каменный погреб для хранения неприкосновенного запаса и одеял. По общему молчаливому согласию в направлении горы соорудили вторую стоянку на расстоянии еще в один перелет.
С Джексома вскоре должны были снять запрет на пользование Промежутком: по словам Ф'лара, оставалось только дождаться, чтобы Мастер Олдайв осмотрел его и объявил окончательно выздоровевшим. Олдайв должен был в самом ближайшем будущем приехать сюда – проведать Робинтона, – а значит, ожидание не затянется.
– Если мне разрешат летать в Промежутке, значит, разрешат и Менолли, – сказал Джексом мечтательно.
– Почему ты хочешь, чтобы ей тоже разрешили? – поинтересовалась Шарра, и Джексом встрепенулся: уж не ревность ли прозвучала в ее голосе?..
– Ты знаешь, они с Мастером Робинтоном первыми нашли эту бухту, – ответил Джексом. Впрочем, говоря это, он смотрел не на заливчик, а на гору, высившуюся вдали.
– Приплыли на лодке, – явно презирая подобный способ передвижения, добавил Паймур.
Некоторое время Шарра молча созерцала его, потом проговорила:
– Несомненно, Паймур, хождение пешком было освоено гораздо раньше крыльев и паруса. Но лично я очень довольна, что существует не только один твой любимый способ перемещения с места на место. И пользоваться ими, по-моему, не бесчестье.
И с этими словами она повернулась и пошла прочь, а Паймур остался удивленно смотреть ей вслед.
Эта стычка несколько разрядила атмосферу; после нее Паймур, к немалому облегчению Джексома, перестал отпускать колкости по поводу полетов и всадников. Карта, составленная молодым арфистом, оказалась замечательно точна: когда, следуя за Великим Южным Течением, “Сестра Рассвета” оказалась в виду берега, Мастер Идаролан тут же признал отмеченные на ней ориентиры и даже сумел рассчитать сроки прибытия корабля в холд Бухта. И вот наконец в одно прекрасное утро – двадцать второе со времени выхода из Исты – “Сестра Рассвета” обогнула западный мыс и оказалась в голубых водах заливчика.
Встречу Робинтона готовили заранее избранные распорядители. Олдайв и Брекки с самого начала запретили большой прием и сколько-нибудь шумную вечеринку, опасаясь, что это сведет на нет благотворное воздействие долгого, ничем не нарушенного отдыха на корабле. Поэтому все те сотни умельцев, что возвели прекрасный маленький холд, представлял один Фандарел. Лесса должна была олицетворять Вейры, чьи драконы доставили строителей и строительные материалы. Ну, а Джексому предстояло держать речь от имени владетелей холдов, выделивших людей и припасы.
Последние мгновения, пока стройный трехмачтовый корабль пересекал бухту, направляясь к короткому каменному причалу, показались самыми долгими. Джексом изо всех сил напрягал зрение, вглядываясь в подходящий корабль, и наконец издал радостный вопль, разглядев арфиста, который стоял на носу и махал им рукой. От этого вопля огненные ящерицы с писком сорвались с мест и закружились в воздухе над кораблем, выделывая немыслимые фигуры.
– А загорел-то до чего! – взволнованно воскликнула Лесса и, сама того не заметив, схватила Джексома за плечо.
– Теперь не о чем волноваться: пусть отдохнет хорошенько, – широко улыбаясь, сказал Фандарел. Он уже предвкушал, как изумит и обрадует друга новехонький Зал, – с пирса его, кстати сказать, видно не было.
Мастер Идаролан развернул корабль и точным маневром подвел его к причалу. Моряки спрыгнули на пирс, волоча за собою швартовы. Джексом радостно кинулся помогать. Кранцы, вывешенные за борт, заскрипели о камень. Потом, отомкнув часть фальшборта, на берег перебросили сходни.
– Бенден, Мастер кузнецов и ты, владетель! Я привез его вам целым и невредимым! – прогремел с мостика голос Мастера Идаролана.
Джексом во все горло заорал что-то приветственное, и могучий бас Фандарела эхом отозвался на его крик. Подбежав к сходням, они с двух сторон подхватили появившегося Робинтона и чуть не на руках вынесли его на берег. Рамота и Рут хором затрубили над их головами, отчего ящерки закувыркались в воздухе еще стремительнее. Поднявшись на цыпочки, Лесса обняла долговязого Робинтона, заставила его наклониться и крепко расцеловала. Джексом увидел слезы, блестевшие на ее щеках, и с удивлением обнаружил, что его глаза тоже были мокры. Он вежливо отступил в сторонку, и Фандарел бережно принял друга в сокрушительные объятия, стараясь при этом не задушить его и не сбить с ног. Тем временем по трапу уже сходили Менолли и Брекки, и Джексом поспешил им навстречу. Все заговорили разом. Брекки положительно не знала, на кого смотреть: то расспрашивала Джексома, как глаза и нет ли головных болей, то хватала за руку арфиста, умоляя его поскорее уйти с раскаленного пляжа – как если бы он не жарился все эти дни на таком же солнце, только на палубе корабля.
Каждый подхватил по узлу из тех, что моряки передавали с судна на берег. Одному Робинтону не позволили нести ничего, кроме гитары.
Брекки уже свернула было знакомой тропинкой к убежищу, но огромная ладонь Фандарела легла ей на талию, направляя целительницу на песчаную дорожку, что вела к новому холлу. Брекки непонимающе вскинула глаза, но Фандарел оглушительно расхохотался, предвкушая сюрприз, а Лесса приложила палец к губам и за руку увлекла ее вперед.
– Но… но ведь убежище там. – Брекки все еще ничего не понимала.
– Было, – ответствовал Фандарел, широкими шагами меряя дорожку подле Робинтона. – Мы подыскали для нашего арфиста местечко получше!
– Более эффективное, дружище, ты хочешь сказать? – И Робинтон со смехом хлопнул ладонью по железному плечу кузнеца.
– Гораздо, гораздо более эффективное! – Фандарел прямо-таки трясся от смеха.
В это время Брекки добрела до поворота дорожки – и потрясенно остановилась, не веря собственным глазам.
– С ума сойти!.. – Ее взгляд перескакивал с Лессы на кузнеца, с кузнеца на Джексома. – Что вы тут построили? И каким образом? Но это же невозможно!.
Робинтон с Фандарелом подошли к двум женщинам; могучий кузнец так и сиял, довольный произведенным впечатлением.
– Кажется, Брекки, ты говорила, что убежище совсем маленькое, – сказал Робинтон, рассматривая прекрасное здание и неуверенно улыбаясь. – Вообще-то я попросил бы…
Лесса и Фандарел не могли больше сдерживаться и за обе руки потащили арфиста вверх по широким ступенькам крыльца.
– Погоди, ты еще не видел, что там внутри! – Лесса веселилась совсем по-девчоночьи.
– Весь Перн помогал строить. Все присылали либо мастеровых, либо материалы. – Джексом взял Брекки под руку и провел ее в двери. И, оглянувшись, кивнул Менолли – давай, дескать, сюда. Но та удивленно оглядывалась: тихая бухта была совершенно такой же, какой она ее помнила, – чистый песок, высокие деревья и цветущие кусты, окаймлявшие пляж. Холд и песчаная дорожка, обегавшая его кругом, – вот и все признаки перемен.
– Прямо не верится, – вырвалось у нее.
– Догадываюсь, Менолли, – сказал Джексом. – Знаешь, все просто из кожи вон лезли, чтобы не испортить такое славное место. Но когда ты увидишь, каков наш холд Бухта изнутри…
– Уже поименовали? – казалось, Менолли была слегка недовольна.
– Ну так и в чем же проблема? – Лесса кивком приветствовала Себелла и Н'тона и сурово взглянула на своего спутника, ожидая ответа.
– Лишь в том, в какую часть Южного мы допустим безземельных сыновей владетелей, прежде чем они сами превратятся в проблему. Корман уже подходил ко мне сегодня, когда окончилось выпадение.
– Да, я видела, как вы разговаривали. Честно говоря, после нынешнего столкновения с Древними я все думала, скоро ли выплывет этот вопрос… – Она со вздохом распустила ремень, стягивавший ее летный костюм. – Я бы хотела знать больше. Джек-сом что-нибудь делает, сидя там в бухте?
Себелл вытащил из-под куртки объемистый сверток.
– Он не терял времени даром, как, впрочем, и остальные. Возможно, Лесса, это уменьшит твое беспокойство… – И Себелл с видом победителя развернул аккуратно сложенные листы большой карты, некоторую часть которой занимали белые пятна. К подробно прорисованной линии побережья там и сям примыкали изученные участки материка, окрашенные разными цветами. По краям стояли даты и имена тех, кто проводил измерения того или иного куска. Полуостров, глядевший в сторону Нерата, был вычерчен во всех подробностях; Ф'лар сразу узнал Южный Вейр и холд Торика. По обе стороны от полуострова красовались гигантские пространства земли. На западе разведанную часть континента ограничивала песчаная пустыня, окружавшая большой океанский залив. Восточное полуострова береговая линия тянулась на еще большее расстояние, постепенно выгибаясь к югу. В самой восточной точке ее была обозначена высокая, симметричных очертаний гора и маленькая бухта, помеченная звездочкой.
– Вот и все, что мы на сегодняшний день знаем о Южном континенте, – сказал Себелл после несколько затянувшейся паузы, в течение которой Предводители рассматривали карту. – Как видите, мы еще не успели нанести на карту все побережье, не говоря уже о внутренних частях материка. То, что вы перед собой видите, потребовало трех Оборотов огромной работы…
– Кто же ее выполнил? – спросила Лесса заинтересованно.
– Многие, в том числе Н’тон, фермеры Торика и ваш покорный слуга. Но большей частью карты мы обязаны одному молодому арфисту по имени Паймур.
– Так вот, значит, что сталось с ним после того, как у него пропал голос; – удивилась Лесса.
– Если верен масштаб, – медленно, задумчиво проговорил Ф'лар, – весь Северный Перн уместился бы в западной половине побережья…
Себелл поставил большой палец левой руки на кончик полуострова, и растопыренная кисть руки накрыла часть карты.
– Даже и этот кусочек, – сказал он, – надолго занял бы господ владетелей. – И, услышав, как приглушенно ахнула Лесса, с улыбкой обвел правой рукой восточную половину. – Если верить Паймуру, здесь – лучшая часть континента.
– Возле той горы? – вырвалось у нее.
– Да! Возле той горы!
* * *
Когда Паймур вновь появился из лесу, было почти уже темно. Он вел в поводу Балбеса, а Фарли кружилась над его головой. Подойдя к Шарре, Паймур сложил к ее ногам спелые фрукты, сплетенные в косу за длинные черешки.– Держи! Это в порядке компенсации за то, что некоторые из нас так постыдно сбежали нынче утром… – Он присел на корточки и попробовал улыбнуться. – Видишь ли, не только Балбес перепугался всей этой толпы… – И Паймур картинным движением стряхнул пот со лба. – Мне не приходилось видеть сразу столько народа с тех пор, как… да, пожалуй, со времени того собрания в Южном Болле. Так ведь это было целых два Оборота назад! Честное слово, я думал, они никогда отсюда не уберутся. А что, завтра они опять прилетят?..
Джексом улыбнулся вопросу, заданному жалобным тоном, но был вынужден кивнуть:
– Я чувствовал себя немногим лучше твоего, Паймур. Собственно, я тоже рад был удрать – на счастье, подвернулась охота. Потом я занимался той нашей кладкой и ставил сети… – И он махнул рукой в направлении соседней бухты.
– Забавное чувство, когда обнаруживаешь, что не хочешь быть среди людей, – сказал Паймур. – Знаете, мне прямо воздуху не хватало. Ну разве не глупость?.. – Он повертел головой, взглянул на камни и бревна, громоздившиеся кругом в темноте. – Честное слово, даже внутри холда я никогда так не задыхался… – И покачал головой: – Во что я превратился, я, Паймур, арфист, общительный парень!.. Сказал бы мне кто раньше, что я побегу от людей… быстрее Балбеса!
Он фыркнул, потом засмеялся.
– Если вам станет от этого легче, могу сообщить, что мне тоже было малость не по себе, – сказала Шарра. – Спасибо за фрукты, Паймур. Эта… эта орда слопала все, что мы приготовили. Хотя, по-моему, там еще осталось немного жареного мяса с ребрышками…
– Сейчас я готов съесть даже Балбеса… хотя нет, слишком жилист, – с облегчением вздохнул Паймур и растянулся на песке, а Шарра, посмеиваясь, пошла разогревать ему ужин.
– Меня убивает мысль о том, что здесь будет все время толочься множество людей, – сказал Джексон Паймуру.
– Догадываюсь, – усмехнулся молодой арфист. – Слушай, Джексом, ты понимаешь – ведь я был в таких местах, где прежде меня не ступал ни один человек! В иных из этих мест я готов был промочить штаны со страху, другие едва заставлял себя покинуть, так они были прекрасны… – Он отрешенно вздохнул. – И все-таки, как бы то ни было, это я побывал там самым первым… – Внезапно он сел и указал пальцем в звездное небо: – Ага, вот они!.. Эх, было бы у меня дальновидящее устройство…
– Они – это кто? – спросил Джексом и вывернул шею, пытаясь рассмотреть, что привлекло внимание Паймура и невольно ожидая увидеть всадников на драконах.
– Так называемые Сестры Рассвета. Здесь они видны утром и вечером и куда выше над горизонтом, чем на Севере. Видишь – вон те яркие точки. Сколько раз они указывали мне путь!
Джексом проследил направление его руки и увидел три звезды, горевшие ярким, почти не мерцавшим огнем. Не обратить на них внимания было невозможно. Джексом даже удивился, как это прежде они не привлекли его взгляда.
– Скоро они поблекнут, – сказал Паймур. – Если только не будет ни одной луны. Потом опять появятся – уже перед рассветом. Давно собираюсь расспросить о них Вансора. Они ведут себя не так. как все нормальные звезды. Не знаешь. Звездочет не собирается сюда заглянуть и помочь со строительством холда для Робинтона?
– По-моему, он единственный, кто не собирался, – ответил Джексом. – Но не отчаивайся, Паймур! При таких темпах, как сегодня, они закончат холд в два счета. А что ты хотел выяснить насчет Сестер Рассвета?
– Да вот почему они ведут себя не как положено порядочным звездам. Неужели ты ни разу не замечал?
– Нет… Понимаешь, мы большинство вечеров проводим дома. И, уж конечно, рассветы…
Паймур вновь вытянул руку по направлению к Сестрам:
– Все звезды меняют свое положение в небесах. А они – нет.
– Погоди, почему? В Руате, например, они едва видны над горизонтом… Паймур замотал головой:
– Я не о том. Они постоянны. Все время стоят на одном месте.
– Но это же невозможно! Вансор говорит, у звезд в небе есть корни, точно как у…
– Говорю тебе, они стоят! Всегда в одном и том же положении!
– А я тебе говорю, это невозможно.
– Что невозможно? А ну-ка перестаньте рычать один на другого! – Шарра вышла из темноты с подносом, заваленным едой, и с бурдюком вина через плечо. Протянув поднос Паймуру, она налила всем вина.
Арфист с довольным урчанием принялся обгладывать ребрышко верра. Потом выговорил с набитым ртом:
– Как хотите, а я собираюсь послать записочку Вансору. Я утверждаю, что эти звезды ведут себя весьма и весьма странно!
* * *
Мастер арфистов проснулся от того, что вокруг, несмотря на тент, растянутый над его ложем, разлилась неподвижная жара.Зейр, свернувшийся на подушке возле его уха, тихонько чирикнул. Робинтон огляделся и впервые не увидел рядом с собою сиделки. Его обрадовало такое послабление присмотра. Всеобщая забота была трогательна, но временами арфист с трудом сдерживал раздражение. Что ж, выбора у него в любом случае не было. Усталость и слабость не давали воспротивиться уходу. Отсутствие сиделки, возможно, означало следующий шаг на пути к выздоровлению. Робинтон лежал неподвижно, смакуя уединение. Впереди него лениво трепыхался кливер, и было слышно, как позади легонько хлопал главный парус (Нет-нет, тотчас поправил себя Робинтон, – моряки говорят: “грот”). Одни лишь медленные волны подталкивали судно вперед. Движение волн завораживало, и Робинтон даже встряхнул головой, чтобы не заснуть вновь.
Вокруг, как и прежде, расстилалось пустынное море. Робинтон знал, что они еще несколько дней не увидят земли, – хоть и говорил Мастер Идаролан, что, идя юго-восточным курсом вместе с Великим Южным Течением, корабль очень даже неплохо продвигался вперед.
Мастер рыбаков радовался этому плаванию, как и все остальные, кто в кем участвовал. Неожиданная мысль заставила Робинтона негромко фыркнуть от смеха. Было очень похоже, что он, арфист, оказался единственным, кому не пошла впрок его болезнь!..
Ладно, сказал себе Робинтон, грустить не о чем. Зачем, интересно, ты столько возился с Себеллом, как не затем, чтобы он принял из твоих рук Зал, когда возникнет такая необходимость? “Вот только, – подумалось Робинтону, – как-то я не был готов к тому, что когда-нибудь это действительно произойдет…"
Потом мимолетно спросил себя, верно ли передавала ему Менолли ежедневные сообщения от Себелла. Они с Брекки вполне способны были сговориться и начать скрывать от него любые тревожащие или скверные новости…
Зейр потерся мягкой мордочкой о его щеку. Воистину, более понимающего спутника, чем Зейр, найти было невозможно. Робинтон и сам был мастер угадывать настроения и вообще эмоциональную атмосферу, но с маленьким бронзовым файром, обладавшим врожденным чутьем, и он равняться не мог. Как хотелось бы ему сбросить владевшую им вялость и воспользоваться поездкой, чтобы разгрести груду накопившихся дел – выполнить кое-какие обязанности по своему цеху, написать наконец несколько давно задуманных песен и еще многое и многое, что он без конца откладывал под натиском всевозможных сиюминутных проблем…
Но нет. Робинтон прислушался к себе и понял, какое удовольствие доставляет ему ничегонеделание в постели на палубе быстроходного корабля Мастера Идаролана, называвшегося “Сестра Рассвета”. Красивое имя и кое о чем напомнило Робинтону, Сегодня же вечером он позаимствует у Мастера рыбаков его дальновизор. Странновато все же вели себя эти Сестры Рассвета. Они висели над горизонтом куда выше привычного и были видны не только на рассвете, но и на закате. Робинтону, правда, не позволяли бодрствовать на рассвете, но по вечерам он видел их своими глазами. Он никогда прежде не думал, что звезды способны были вести себя таким образом. Надо будет написать письмецо Вансору…
Он почувствовал, как шевельнулся Зейр, и услышал приветливое чириканье еще прежде, чем его слуха достигли легкие шаги, приближавшиеся сзади. Мысль Зейра коснулась его сознания и принесла образ Менолли.
– Что подкрадываешься? – спросил он, и голос прозвучал капризно.
– Я думала, ты спишь.
– Разумеется, сплю. А чем еще, по-твоему, я целый день занимаюсь? – И он улыбнулся ей, пытаясь извиниться за свой тон.
К его некоторому удивлению, она улыбнулась в ответ и подала ему чашку фруктового сока, слегка сдобренного вином. Предлагать ему простой сок они и не пытались.
– Судя по твоим речам, – сказала Менолли, – ты поправляешься.
– По моим речам?.. Да я только и делаю, что брюзжу, как недовольный старый дед! Небось до смерти уже вам всем надоел., Менолли села рядом на палубу и взяла его за руку.
– Как я рада, что ты брюзжишь, – прошептала она, и Робинтон изумился слезам, блеснувшим у нее на ресницах.
– Девочка моя милая, – растерянно выговорил он и накрыл ее руку своей.
Менолли опустила голову на ложе, отвернув лицо прочь. Зейр взволнованно пискнул, его глаза замерцали. Над головой Менолли в воздухе возникла Красуля и защебетала в смятении, ощущая состояние подруги. Робинтон отставил чашку и приподнялся на локте, наклоняясь к девушке;
– Менолли, я уже почти поправился, честное слово. Брекки говорит, я со дня на день начну вставать… – И погладил ее по голове: – Ну не плачь. Теперь-то о чем?
– Я знаю, это глупо… Ты поправляешься, и уж мы проследим, чтобы ты никогда больше не взваливал на себя столько всего… – И Менолли, досадуя сама на себя, тыльной стороной ладони смахнула слезы и шмыгнула носом.
Это вышло у нее так трогательно, так по-детски, а лицо с мокрыми дорожками слез показалось вдруг таким беззащитным, что сердце Робинтона гулко стукнуло в ребра. Он нежно улыбнулся девушке и отвел волосы, упавшие ей на лицо. И поцеловал ее в щеку.
Ее пальцы на его руке вдруг судорожно сжались, а обе огненные ящерицы взвились и зажужжали. Робинтон застыл, пораженный собственным волнением и откликом файров. Менолли отшатнулась прочь.
– Прости меня, – прошептала она и поникла, опуская глаза.
– И ты прости меня, милая Менолли, – ответил арфист так мягко, как только мог. Как горько сожалел он в этот миг о своей давно минувшей молодости, о своей любви к этой девушке, о том, что между ними уже ничего не будет, не может, должно быть… и даже о том, что слабость вынудила его сознаться во всем этом себе самому.
Он поднял руку, умоляя ее не говорить ничего, и со вздохом закрыл глаза, чтобы не видеть любви и боли в ее глазах. И почувствовал, что объяснение, длившееся всего-то несколько мгновений, лишило его последних сил. Оно было столь же кратким, как Запечатление, и тоже имело власть, длящуюся всю жизнь. И если по совести, то в глубине души он всегда осознавал опасную двойственность своих чувств к этой девушке из далекого приморского холда, чей редкостный талант он, Робинтон, обнаружил и бережно воспитал. И поделом ему, что тайное стало явным в столь неподходящий момент. Поделом старому тупице, не сумевшему давным-давно распознать истинную силу и смысл ее ответной привязанности. Ну да, он же привык видеть ее вдвоем с Себеллом и знал, что они искренне радуются друг другу… Да что там, он сам первый заметил их взаимную склонность и как мог помогал ей расцвести… Себелл был для бездетного Робинтона сыном, более чем сыном…
– Но Себелл… – начал было он – и смолк, ощутив робкое прикосновение ее пальцев. – Я полюбила тебя гораздо раньше. Мастер, – сказала Менолли.
– Дитя мое.. милое дитя, – сказал Робинтон, тщетно пытаясь сам в это поверить. Он крепко сжал ее руку, потом отпустил. Оперся локтем на подушки, взял чашку с соком и принялся пить.
Это помогло ему собраться с духом и улыбнуться ей, несмотря на спазм, стиснувший горло. Менолли сделала над собой усилие и улыбнулась в ответ.
В это время послышались шаги Мастера рыбаков, и Зейр, снявшись с места, улетел куда-то за тент, хотя Робинтон решительно не мог взять в толк, что его потревожило.
– Бодрствуешь, вижу? Отдохнул, дружище? – спросил Идаролан.
– Вот тебя-то как раз мне и надо, – обрадовался Робинтон. – Скажи, замечал ли ты Сестер Рассвета на закате? Или мое зрение так же оплошало, как и все остальное?
– Не клевещи на свои глаза, добрый Мастер Робинтон! – был ответ. – Я уже отписал об этом Мастеру Вансору. Честно говоря, я не первый раз пересекаю южные воды, но никогда еще не забирался так далеко на восток и не видел этого явления. Но в неподвижности Сестер в самим деле есть нечто странное!
– Можно ли будет позаимствовать твой дальновизор, если мои строгие начальницы позволят мне чуть-чуть задержаться на палубе после заката? – спросил Робинтон и бросил Менолли многозначительный взгляд.
– Конечно, можно, Мастер Робинтон, на здоровье! Если хочешь, потом сравним результаты. Я же знаю, сколько времени ты просидел над формулами Вансора! Чего доброго, мы с тобой сами, без Звездочета, раскусим эту задачку…
– Вот это было бы неплохо, А покамест давай-ка завершим партию, которую начали утром! Менолли, не принесешь ли доску?..
Глава 18
Холд Бухта, день прибытия Мастера Робинтона, 15.10.14
Искусным мастерам-ремесленникам и множеству их добровольных помощников потребовалось для возведения холда всего одиннадцать дней – вот только каменщики ворчали, что, мол, связующий раствор должен просохнуть как следует. Еще три дня ушло на отделку дома изнутри. Лесса, Манора, Сильвина и Шарра обсуждали между собой каждую деталь убранства и после множества перестановок определили на свое место все дары, поступавшие и поступавшие от каждого цеха, от каждого холда, чуть ли не из каждого дома. Шарра, впрочем, полагала, что результат был не столь эффективен, сколько эффектен, – о чем она и не преминула с ехидной улыбкой поведать владетелю Руата.В голосе Шарры гордость боролась со страданием: весь этот день она провела за распаковкой, мытьем и расстановкой всякой всячины.
– Опять свалился куда-нибудь?.. – спросила она Паймура, заметив новоприобретенные царапины на его лице и руках.
– Он у нас всюду идет своим путем, – пояснил Джексом, хотя и у него самого чесались свежие отметины на лбу и на шее.
С такой оравой помощников, собравшихся на строительство холда, Н’тон, Ф'нор и – когда ему удавалось выкроить время, Ф'лар – вместе с Паймуром и Джексомом изучали земли, непосредственно прилегавшие к бухте.
Паймур начал с того, что довольно нахально заявил Ф'лару, что драконам, прежде чем проскочить куда-либо Промежутком, требовалось предварительно там побывать. А значит, всадникам оставалось смиренно следовать за ним, Паймуром, и за его верным Балбесом. Предводители, естественно, пропускали мимо ушей не слишком вежливые реплики арфиста, зато Джексому его поведение начинало понемногу действовать на нервы.
Так или иначе, в разных направлениях от нового холда, на расстоянии дневного драконьего перелета, были устроены временные стоянки. Каждая включала небольшое убежище, крытое черепицей, и каменный погреб для хранения неприкосновенного запаса и одеял. По общему молчаливому согласию в направлении горы соорудили вторую стоянку на расстоянии еще в один перелет.
С Джексома вскоре должны были снять запрет на пользование Промежутком: по словам Ф'лара, оставалось только дождаться, чтобы Мастер Олдайв осмотрел его и объявил окончательно выздоровевшим. Олдайв должен был в самом ближайшем будущем приехать сюда – проведать Робинтона, – а значит, ожидание не затянется.
– Если мне разрешат летать в Промежутке, значит, разрешат и Менолли, – сказал Джексом мечтательно.
– Почему ты хочешь, чтобы ей тоже разрешили? – поинтересовалась Шарра, и Джексом встрепенулся: уж не ревность ли прозвучала в ее голосе?..
– Ты знаешь, они с Мастером Робинтоном первыми нашли эту бухту, – ответил Джексом. Впрочем, говоря это, он смотрел не на заливчик, а на гору, высившуюся вдали.
– Приплыли на лодке, – явно презирая подобный способ передвижения, добавил Паймур.
Некоторое время Шарра молча созерцала его, потом проговорила:
– Несомненно, Паймур, хождение пешком было освоено гораздо раньше крыльев и паруса. Но лично я очень довольна, что существует не только один твой любимый способ перемещения с места на место. И пользоваться ими, по-моему, не бесчестье.
И с этими словами она повернулась и пошла прочь, а Паймур остался удивленно смотреть ей вслед.
Эта стычка несколько разрядила атмосферу; после нее Паймур, к немалому облегчению Джексома, перестал отпускать колкости по поводу полетов и всадников. Карта, составленная молодым арфистом, оказалась замечательно точна: когда, следуя за Великим Южным Течением, “Сестра Рассвета” оказалась в виду берега, Мастер Идаролан тут же признал отмеченные на ней ориентиры и даже сумел рассчитать сроки прибытия корабля в холд Бухта. И вот наконец в одно прекрасное утро – двадцать второе со времени выхода из Исты – “Сестра Рассвета” обогнула западный мыс и оказалась в голубых водах заливчика.
Встречу Робинтона готовили заранее избранные распорядители. Олдайв и Брекки с самого начала запретили большой прием и сколько-нибудь шумную вечеринку, опасаясь, что это сведет на нет благотворное воздействие долгого, ничем не нарушенного отдыха на корабле. Поэтому все те сотни умельцев, что возвели прекрасный маленький холд, представлял один Фандарел. Лесса должна была олицетворять Вейры, чьи драконы доставили строителей и строительные материалы. Ну, а Джексому предстояло держать речь от имени владетелей холдов, выделивших людей и припасы.
Последние мгновения, пока стройный трехмачтовый корабль пересекал бухту, направляясь к короткому каменному причалу, показались самыми долгими. Джексом изо всех сил напрягал зрение, вглядываясь в подходящий корабль, и наконец издал радостный вопль, разглядев арфиста, который стоял на носу и махал им рукой. От этого вопля огненные ящерицы с писком сорвались с мест и закружились в воздухе над кораблем, выделывая немыслимые фигуры.
– А загорел-то до чего! – взволнованно воскликнула Лесса и, сама того не заметив, схватила Джексома за плечо.
– Теперь не о чем волноваться: пусть отдохнет хорошенько, – широко улыбаясь, сказал Фандарел. Он уже предвкушал, как изумит и обрадует друга новехонький Зал, – с пирса его, кстати сказать, видно не было.
Мастер Идаролан развернул корабль и точным маневром подвел его к причалу. Моряки спрыгнули на пирс, волоча за собою швартовы. Джексом радостно кинулся помогать. Кранцы, вывешенные за борт, заскрипели о камень. Потом, отомкнув часть фальшборта, на берег перебросили сходни.
– Бенден, Мастер кузнецов и ты, владетель! Я привез его вам целым и невредимым! – прогремел с мостика голос Мастера Идаролана.
Джексом во все горло заорал что-то приветственное, и могучий бас Фандарела эхом отозвался на его крик. Подбежав к сходням, они с двух сторон подхватили появившегося Робинтона и чуть не на руках вынесли его на берег. Рамота и Рут хором затрубили над их головами, отчего ящерки закувыркались в воздухе еще стремительнее. Поднявшись на цыпочки, Лесса обняла долговязого Робинтона, заставила его наклониться и крепко расцеловала. Джексом увидел слезы, блестевшие на ее щеках, и с удивлением обнаружил, что его глаза тоже были мокры. Он вежливо отступил в сторонку, и Фандарел бережно принял друга в сокрушительные объятия, стараясь при этом не задушить его и не сбить с ног. Тем временем по трапу уже сходили Менолли и Брекки, и Джексом поспешил им навстречу. Все заговорили разом. Брекки положительно не знала, на кого смотреть: то расспрашивала Джексома, как глаза и нет ли головных болей, то хватала за руку арфиста, умоляя его поскорее уйти с раскаленного пляжа – как если бы он не жарился все эти дни на таком же солнце, только на палубе корабля.
Каждый подхватил по узлу из тех, что моряки передавали с судна на берег. Одному Робинтону не позволили нести ничего, кроме гитары.
Брекки уже свернула было знакомой тропинкой к убежищу, но огромная ладонь Фандарела легла ей на талию, направляя целительницу на песчаную дорожку, что вела к новому холлу. Брекки непонимающе вскинула глаза, но Фандарел оглушительно расхохотался, предвкушая сюрприз, а Лесса приложила палец к губам и за руку увлекла ее вперед.
– Но… но ведь убежище там. – Брекки все еще ничего не понимала.
– Было, – ответствовал Фандарел, широкими шагами меряя дорожку подле Робинтона. – Мы подыскали для нашего арфиста местечко получше!
– Более эффективное, дружище, ты хочешь сказать? – И Робинтон со смехом хлопнул ладонью по железному плечу кузнеца.
– Гораздо, гораздо более эффективное! – Фандарел прямо-таки трясся от смеха.
В это время Брекки добрела до поворота дорожки – и потрясенно остановилась, не веря собственным глазам.
– С ума сойти!.. – Ее взгляд перескакивал с Лессы на кузнеца, с кузнеца на Джексома. – Что вы тут построили? И каким образом? Но это же невозможно!.
Робинтон с Фандарелом подошли к двум женщинам; могучий кузнец так и сиял, довольный произведенным впечатлением.
– Кажется, Брекки, ты говорила, что убежище совсем маленькое, – сказал Робинтон, рассматривая прекрасное здание и неуверенно улыбаясь. – Вообще-то я попросил бы…
Лесса и Фандарел не могли больше сдерживаться и за обе руки потащили арфиста вверх по широким ступенькам крыльца.
– Погоди, ты еще не видел, что там внутри! – Лесса веселилась совсем по-девчоночьи.
– Весь Перн помогал строить. Все присылали либо мастеровых, либо материалы. – Джексом взял Брекки под руку и провел ее в двери. И, оглянувшись, кивнул Менолли – давай, дескать, сюда. Но та удивленно оглядывалась: тихая бухта была совершенно такой же, какой она ее помнила, – чистый песок, высокие деревья и цветущие кусты, окаймлявшие пляж. Холд и песчаная дорожка, обегавшая его кругом, – вот и все признаки перемен.
– Прямо не верится, – вырвалось у нее.
– Догадываюсь, Менолли, – сказал Джексом. – Знаешь, все просто из кожи вон лезли, чтобы не испортить такое славное место. Но когда ты увидишь, каков наш холд Бухта изнутри…
– Уже поименовали? – казалось, Менолли была слегка недовольна.