Маккена Шеннон. Стоя в тени

   И все же сделать это он не осмеливался, пока еще не готовый оборвать последнюю ниточку, связывающую его с Эрин. Закурив сигарету, он поставил бы точку в их отношениях, подвел бы черту под их романом.
   Минула неделя после кровавой бани в апартаментах Новака, но Эрин так и не позвонила ему. А коль скоро до той бойни она недвусмысленно намекнула, что больше не желает его знать, он решил дождаться, пока она сделает первый ход.
   Он выбрался из автомобиля, потер разболевшееся бедро, не дающее ему покоя вот уже несколько дней подряд, и, взглянув на мрачное здание тюрьмы, поморщился. Казенные дома всегда нагоняли на него тоску. Вероятно, это объяснялось мучениями, пережитыми им в больнице. Чтобы поднять себе настроение и скоротать время, он стал складывать из бумаги забавные фигурки. Но оригами не помогло ему унять волнение перед важной встречей и отделаться от скверного предчувствия.
   Наконец тюремный охранник выкрикнул его фамилию. Под ложечкой у Коннора тревожно засосало, словно он шел на прием к проктологу или зубному врачу.
   Перехватив тяжелый взгляд Эда Риггза, смотревшего на него сквозь толстое стекло перегородки, Коннор еще сильнее захромал. Эрин унаследовала широко посаженные глаза от отца. Было чуточку жутковато видеть их сейчас на окаменевшем лице Эда. Риггз поднял трубку переговорного устройства. Коннор поднял трубку с другой стороны перегородки и сказал:
   — Здравствуй, Эд.
   — Что тебе надо, Маклауд? — угрюмо спросил Эд. — Только говори быстрее, у нас мало времени.
   Собравшись с духом, Коннор выпалил:
   — Я хочу сделать Эрин предложение. Глаза Эда остекленели.
   — Зачем ты мне это говоришь? Если бы только Коннор знал ответ!
   — Чтобы внести в дело полную ясность, — с трудом ответил он, уже тысячу раз задававший этот вопрос самому себе, прежде чем прийти сюда. — Ты ведь ее отец.
   Риггз горько ухмыльнулся:
   — Решил поговорить со мной, как мужчина с мужчиной? Хочешь получить мое благословение?
   Ярость и обида, давно уже разъедавшие Коннору нутро, вскипели и выплеснулись наружу. Он бросил в лицо предателю:
   — Мы с Эрин не нуждаемся в твоем благословении! Уж как-нибудь обойдемся и без него! Главное, что мы любим друг друга!
   Риггз затряс головой.
   — Вечно ты все портишь, самовлюбленный сукин сын! Ты всегда меня злишь! Если так, тогда какого черта ты сюда пришел? Катись-ка ты отсюда куда подальше!
   — Да пошел ты! — огрызнулся Коннор.
   Оба замолчали, прожигая друг друга ненавидящими взглядами. Наконец Риггз не выдержал и, моргнув, устало произнес:
   — На прошлой неделе меня посетила Барбара. Она мне все рассказала, и об Эрин, и о Синди. — Он уронил лицо на ладони и глухо промолвил: — Чего ты хочешь, Маклауд? Чтобы я поблагодарил тебя? Может быть, еще и покаялся? Даже не мечтай! С меня довольно и того, что я сижу в тюрьме, а не отдыхаю на курорте.
   — Нет, ты не угадал. Этого мне от тебя не надо, — сказал Коннор.
   — Значит, ты хочешь сказать мне, что сумел сделать то, чего не смог сделать я, — защитил моих женщин? Хочешь поиздеваться надо мной, похвастаться своими заслугами? Ну, что же ты умолк? Почему не бьешь себя кулаками в грудь и не вопишь, что ты самый лучший, честный, принципиальный и заслуживаешь награду за свои подвиги?
   — Да, я надеюсь получить свою награду, — без обиняков ответил Коннор.
   Неужели? — Эд Риггз злобно прищурился. — Ты полагаешь, что заслужил Эрин? Думаешь, что она должна принадлежать тебе? Не слишком ли много ты на себя берешь?
   — Это будет решать Эрин! — отрезал Коннор.
   — Тогда зачем же ты мотаешь мне нервы? — прошипел Риггз.
   — Я хотел, чтобы ты пожелал мне удачи, — тихо сказал Коннор, опустив глаза.
   Он приготовился услышать в ответ отборную ругань, однако Риггз надолго замолчал. Когда же Коннор поднял глаза, то с удивлением увидел, что лицо Эда посерело.
   — Я всегда считал тебя человеком со странностями. А теперь окончательно убедился, что ты не от мира сего, — раздельно произнес он. — Ты слишком многого от меня хочешь.
   — Я вправе рассчитывать на благодарность того, кто многим мне обязан. И пусть я не от мира сего, но мне хочется услышать от тебя напоследок хоть что-то приятное, — сказал Коннор.
   Риггз поморщился, пожевал губами и сказал:
   — Что ж, если так, тогда, как говорится, попутного тебе ветра.
   — И на том спасибо, — сказал Коннор, почувствовав двусмысленность этого пожелания.
   — Время вашего свидания истекло, — раздался голос охранника.
   Коннор кивнул и положил трубку. Риггз подал ему знак поднять ее для продолжения разговора. Коннор схватил трубку и прижал ее к уху.
   — Береги Эрин! — сказал Эд. — Продолжай о ней заботиться, у тебя это неплохо получается, Маклауд.
   — Она почему-то так не считает, — с обидой ответил Коннор. — Но я все равно буду о ней заботиться. Это мой крест.
   Риггз положил трубку, встал, повернулся и ушел.
 
   Лишенные фотографий и настенных ковриков, голые стены квартирки Эрин подчеркивали удручающую убогость ее временного пристанища. Вбежавший в комнату Майлс схватил напольное зеркало и устремился с ним к выходу.
   — Пожалуйста, поосторожнее с ним, оно старинное! — сказала Эрин.
   — Я всегда осторожен, — ответил Майлс и скрылся за дверью, оставив за собой запах пота.
   В комнату влетела Барбара и воскликнула:
   — Забирай свою одежду, доченька, и поехали отсюда! В пикап все равно больше ничего не поместится. Неплохо бы пожевать чего-нибудь на дорожку, у меня разыгрался аппетит.
   — Я не голодна, мама, — сказала Эрин. — Забирай эту сумку, а я пока здесь приберусь.
   — Что? — Барбара вытаращила глаза. — Да эта дыра не заслуживает того, чтобы наводить в ней чистоту. Если вымыть пол, он превратится в решето.
   — Мне просто хочется немного побыть здесь одной.
   — Как тебе угодно, — недовольно пробурчала Барбара и, смерив дочь ледяным взглядом, схватила пакете бельем и гордо вышла вон.
   Эрин застыла посередине комнаты, чувствуя, как дрожат ноги после беготни с вещами по ступенькам с шестого этажа и обратно. Лифт по-прежнему не работал. Но теперь это ее уже не волновало.
   Хуже было другое — что-то сломалось у нее внутри.
   Эрин опустилась на пол и обхватила руками колени. День был теплый, но ее все равно бил озноб. Нервная дрожь охватывала ее всякий раз, когда она вспоминала о Конноре. Он упорно ей не звонил, и это просто убивало ее.
   Ну и поделом ей! А чего еще она могла ожидать от мужчины, пытавшегося спасти ее честь и жизнь, а вместо благодарности услышавшего лишь оскорбления? Да после такого он мог вообще возненавидеть ее! Эрин вздохнула и нахмурилась, все глубже погружаясь в удручающие воспоминания.
   После того как мать привезла ее домой из больницы, она впала в апатию: целыми днями лежала на кровати, уставившись в стену, безразличная к себе и ко всему миру. Ей было наплевать даже на то, что чувствуют, глядя на нее, мать и Синди. В свое время они изрядно потрепали ей нервы, так пусть теперь тоже попотеют, пусть рвут на голове волосы и грызут от отчаяния ногти.
   Но вот однажды, когда Эрин лежала плашмя на кровати, уронив руку на пол, ее пальцы нащупали бумажного носорога, сделанного Коннором. Нахлынувшие чувства всколыхнули в ее сердце воспоминания о той волшебной ночи, когда они поклялись друг другу в вечной любви. Она прижала руки к животу и уставилась на пол, покрытый поцарапанным линолеумом. Память о той ночи засела в ней, как острый нож, и рана продолжала кровоточить.
   Не принесла ей облегчения и еще одна неделя бесконечных дней и бессонных ночей. Всякий раз, когда она брала телефонную трубку, чтобы позвонить Коннору, она понимала, что ей предложить ему в общем-то нечего. Она казалась себе настолько ничтожной и недостойной его, что готова была засохнуть, как сорванный цветок, и превратиться в прах, если он ее отвергнет. А в том, что он именно так и поступит, она почти не сомневалась.
   Неведение представлялось ей предпочтительнее жуткой определенности. Каждый день она клала трубку на рычаг и убеждала себя, что обязательно позвонит ему завтра, собравшись наконец с духом. Но назавтра повторялась та же история.
   Сегодня она поняла, что так жить больше нельзя и нужно позвонить ему немедленно. Если он откажет ей, тогда завтра же она отсюда съедет. Ее подруга Саша, живущая в общежитии в Портленде, сказала ей, что у них недавно освободилась комната. Что ж, пусть это станет шагом назад, возвращением в пору учебы в колледже, но ничего лучшего она пока не могла себе позволить. Да и оживленная обстановка в доме, полном энергичных молодых женщин, пойдет ей на пользу. На Северо-Западе ее больше ничто не удерживало: мама работала и была этим чрезвычайно довольна, Синди, под руководством Майлса, посещала летнюю школу. В общем, в ее помощи никто не нуждался. И слава Богу! Ей бы набраться сил, чтобы помочь себе самой!
   — Поехали, деточка! — решительно заявила Барбара, снова войдя в комнату, чтобы забрать последний пакет с ее пожитками.
   Эрин улыбнулась, взглянув на ее раскрасневшееся лицо, вскочила и, схватив в охапку оставшуюся в стенном шкафу одежду, последовала за матерью вниз по лестнице. Но едва она пинком открыла входную дверь, как остолбенела.
   Одетый в мятые штаны цвета хаки и линялую оливковую тенниску, возле подъезда стоял угрюмый Коннор. Его «кадиллак» был припаркован неподалеку.
   Вещи выпали из рук Эрин, она смертельно побледнела.
   — Нашел время нарисоваться! — с досадой пробурчала Барбара и стала поднимать с крыльца упавшую одежду.
   Синди бросила на мать сердитый взгляд и начала ей помогать, шипя при этом:
   — Лучше помолчи, мама! Как-нибудь и без тебя разберутся.
   — Разберутся? Это как же, хотелось бы мне знать? Твоя старшая сестра вот уже две недели как не знает покоя! Не ест, не спит, бедняжка, вся извелась, а он ей даже позвонить не удосужился! По-твоему, я должна молча наблюдать, как мучается моя девочка? Нет уж, с меня довольно! Я больше не собираюсь молчать! — разбушевалась Барбара.
   Коннор смягчился и сказал:
   — Рад видеть вас живой, здоровой и бодрой, миссис Риггз!
   — Не подлизывайся, Коннор Маклауд! — воскликнула Барбара. — Я на тебя сердита! У Эрин, как видишь, все просто валится из рук.
   — У меня тоже была тяжелая неделя, — сказал Коннор, поглядывая на Эрин.
   Барбара стала укладывать пакеты с вещами в машину. Эрин застыла на крыльце, словно соляной столб.
   — Привет! — вкрадчиво сказал Коннор.
   Она вздрогнула от звука его голоса и прошептала:
   — Здравствуй, Коннор.
   Он посмотрел на Синди, Майлса и Барбару и спросил:
   — Вы не станете возражать, если Эрин покатается со мной?
   — Она с утра не ела, так что я отпущу ее с тобой лишь при условии, что ты ее покормишь. А с вещами как-нибудь и сами управимся, — сказала Барбара, садясь в пикап и захлопывая дверцу. — Эрин! Позвони мне! — крикнула она, опустив оконное стекло. — Не заставляй меня волноваться.
   — Хорошо, мама! — отозвалась Эрин.
   Синди и Майлс тоже забрались в автомобиль, и он тронулся с места.
   — С твоей мамочкой лучше не спорить, — сказал Коннор, провожая пикап взглядом. — Я боялся, что она меня поколотит. Садись в машину! — Он распахнул дверцу «кадиллака».
   С трудом оторвав от крыльца свинцовые ноги, Эрин молча села на заднее сиденье, и Коннор, ничего ей не объяснив, куда-то ее повез. Она чувствовала, что ей пора хоть что-то сказать, но не могла подобрать нужные слова.
   — Ты съехала с этой квартиры? — нарушил молчание Коннор.
   — Да, — сказала она. — Хочу поменять обстановку.
   — И куда же ты решила отправиться?
   — Для начала в Портленд, к подруге, — глядя в окно, ответила Эрин. — Здесь меня ничто не удерживает, попытаюсь наладить свою жизнь на новом месте.
   — Выходит, если бы я к тебе не нагрянул, мы бы никогда не увиделись?
   — Почему же, я собиралась позвонить тебе перед отъездом.
   — Чтобы попрощаться?
   Ответить Эрин не успела: Коннор затормозил перед белым двухэтажным особняком с большой верандой, окруженной цветником.
   — Куда ты меня привез? — спросила Эрин, с интересом рассматривая кусты роз и жасмина.
   — В свой дом, — выразительно взглянув на нее, ответил он.
   — Здесь очень мило, — сказала она, пряча глаза.
   — Прошу! — Коннор взмахом руки предложил ей пройти в дом.
   Жилище Коннора ей понравилось. Прекрасно обставленное, с паркетным полом, камином, королевской кроватью и синим ворсистым ковром перед ней, чудесно сочетающимся с неброскими пейзажами, украшающими стены, оно было чистым и уютным.
   Коннор пригласил ее на кухню. Но Эрин сказала, что есть ей не хочется. Тогда он предложил выпить пива или холодного чаю. Она предпочла пиво. Он достал из холодильника две бутылки, открыл их и взял из буфета бокалы. Лицо его при этом оставалось напряженным. Они сели за стол напротив друг друга, и он глухо спросил:
   — Почему ты не звонила мне, Эрин?
   Вопрос надолго завис в воздухе.
   Эрин наполнила свой бокал пивом, задумчиво посмотрела на пену и ответила честно, не покривив душой:
   — Мне было стыдно, что я тебе не поверила.
   — Не принимай это близко к сердцу, — сказал Коннор. — Я и сам бы себе не поверил, уж больно невероятной казалась эта история.
   — После всего, что там произошло, я стала чувствовать себя такой… маленькой. Словно меня и вовсе не существует.
   — Барбара сказала, что у тебя началась бессонница. Тебя мучили кошмары? — озабоченно спросил Коннор.
   Эрин кивнула.
   — Это пройдет, — заверил ее он. — У тебя крепкие нервы. Ей на глаза навернулись слезы, слова, которые она собиралась произнести, застряли в горле.
   — А хочешь знать, как я их раскусил? — спросил он.
   Она достала из сумочки салфетку и кивком дала ему знак продолжать.
   — Я поехал в больницу и навел там справки о Тонии. Шон сказал, что он видел ее там, когда навещал меня. В администрации же мне сообщили, что работавшая у них Тония Васкес вот уже несколько лет как вышла на пенсию.
   — Понятно, — сказала Эрин.
   — Но это еще не все, мне показали регистрационный журнал… — Он выразительно посмотрел на нее.
   Эрин закрыла лицо ладонями.
   — В котором я нашел твою фамилию. Ты, оказывается, навещала меня ежедневно, пока я был в коме, и читала мне книгу.
   Эрин посмотрела на него сквозь пальцы и улыбнулась.
   — Попалась, — сказала она.
   На суровом лице Коннора не дрогнул ни один мускул. Эрин положила руки на стол.
   — Я где-то слышала, что чтение вслух помогает больным быстрее вернуться в сознание, — сказала она. — Еще на них хорошо воздействует пение, а также обыкновенный разговор. Петь я не умею, поэтому остановилась на чтении. А потом начала разговаривать с тобой…
   — А что ты мне читала?
   — Роман «Ничего не бойся».
   — А что ты мне говорила?
   Слеза скатилась по ее щеке. Эрин промокнула ее салфеткой, судорожно вздохнула и сказала:
   — О том, как сильно я хочу, чтобы ты очнулся. И о том, как страстно жду того дня, когда мы будем вместе. На другой день после этих слов ты пришел в сознание. Узнав об этом от медсестры, я перестала тебя посещать.
   — Но почему? Что тебя испугало? — изумленно спросил он.
   Эрин усмехнулась:
   — Я оробела, не решилась побеспокоить тебя. Ведь ты был очень слаб. Зачем тебе было знать, что какая-то глупая девица домогается твоего внимания?..
   Коннор резко встал из-за стола, стул отлетел к стенке и, стукнувшись об нее, упал на пол.
   — Как такое могло прийти тебе в голову? — вскричал он. — По-моему, ты и теперь все еще не избавилась от своей дурацкой робости! Признайся, что потому-то ты мне и не звонила!
   — Коннор, я… — попыталась оправдаться Эрин.
   — А почему, по-твоему, я тогда очнулся? — взорвался он. — Ты никогда не задавалась этим вопросом?
   Эрин прикрыла рот рукой и покачала головой.
   — О Боже! — воскликнул Коннор, с тоской запрокинув голову. Лицо его побледнело, искаженное болезненной гримасой. — Да я бы даже из могилы восстал, если бы услышал, что ты мечтаешь стать моей. — Он выбежал из кухни в коридор.
   Эрин метнулась следом и схватила его за руку.
   Он резко обернулся, и они сжали друг друга в объятиях, движимые непреодолимой силой взаимного притяжения. Их губы слились в долгом страстном поцелуе, от которого замирало сердце и мутился рассудок.
   Очнулись они уже на ковре в жилой комнате, в весьма любопытной позе. Сидя на Конноре верхом, Эрин срывала с него тенниску, снедаемая желанием поскорее насладиться его мускулистым телом, убедиться, что он ей не приснился и действительно хочет ее. Коннор сжал ей запястья и прохрипел:
   — Не торопись…
   — Ты не хочешь меня? — испуганно спросила она, еще сильнее прижавшись к нему.
   — Этого мне уже недостаточно, — ответил он. — Ты нужна мне вся и навсегда. И даже не пытайся пустить в ход свои колдовские чары, прежде чем я надену на твой пальчик обручальное кольцо. И посмей только мне возразить!
   По трепещущему телу Эрин растеклось блаженное тепло. Переполненная радостью, она просияла и спросила:
   — Это розыгрыш? Тебе вздумалось так оригинально пошутить?
   — Никаких шуток! — отрезал он. — Сначала кольцо, потом секс.
   — Я поняла, ты хочешь поиграть со мной! Но я не позволю тебе отвергнуть меня в такой момент. Ты плохо знаешь силу моих чар! Тебе не удастся перед ними устоять.
   — Перестань, Эрин. Я говорю серьезно. Рассуди сама, кто же станет покупать корову, если можно и даром получить вдоволь молока!
   — Забавно! — Эрин рассмеялась. — Но странно, что ты не хочешь меня после долгой разлуки. Где же мы сейчас возьмем обручальное кольцо? Ты специально говоришь это, чтобы поиздеваться надо мной!
   Коннор приподнялся, упершись локтями в пол, сунул руку в потайной карман брюк и достал оттуда черную бархатную коробочку.
   — Вот оно! Я уже давно ношу его с собой на всякий случай.
   Эрин выхватила коробочку у него из рук и раскрыла ее.
   Кольцо оказалось старинным, с овальным ограненным аквамарином, играющим оттенками синего и зеленого цветов и обрамленным изящной платиновой оправой. Как знаток антиквариата, Эрин моментально поняла, что эта вещица уникальна. От нахлынувших чувств у нее зарябило в глазах и перехватило горло.
   — Я подумал, что оно тебе понравится. Ведь ты, со своим изысканным вкусом, вряд ли предпочла бы носить банальное кольцо с бриллиантом, — сказал Коннор.
   — Я только что лишний раз убедилась, что наши вкусы и мысли во многом совпадают, — прошептала Эрин. — Кольцо великолепно. Я от него в восторге.
   Он взял у нее коробочку и, достав из него колечко, спросил:
   — Ты будешь его носить?
   — Да! — не раздумывая, ответила Эрин, протягивая ему левую руку.
   Коннор надел ей кольцо на безымянный палец. Зачарованная сиянием камня, Эрин сказала:
   — Сидит просто чудесно, нам даже не придется его подгонять по размеру. Как ты угадал?
   — Я подогнал его, — с лукавой улыбкой признался Коннор, — примерив одно из твоих колечек, оно в точности соответствовало диаметру моего мизинца. Мне оставалось только сказать это ювелиру. Вот и весь фокус.
   Эрин опешила.
   — Значит, ты не сомневался, что я соглашусь?
   — Разумеется! Потому-то и подготовил все заранее. Господь благоволит к тому, кто все предусмотрел. Это любил повторять мой безумный папочка, когда учил нас изготавливать бомбу или делать трахеотомию.
   Эрин залилась счастливым смехом и обвила руками его шею.
   — Я обожаю тебя, Коннор! Прости, что мне раньше не хватало мужества признаться тебе в этом.
   — Ты веришь мне, Эрин? — поцеловав ее, спросил он.
   Она прижалась лбом к его лбу и прошептала:
   — Я верю тебе всем сердцем, всем своим существом. Я твоя навсегда.
   — Давай поедем в Лас-Вегас! — внезапно предложил Коннор. — И там поженимся! Я не хочу откладывать это в долгий ящик, мне не терпится поскорее провести с моей прекрасной невестой первую брачную ночь.
   — Но почему бы нам и не подождать немного, Коннор? — рассмеявшись, спросила Эрин.
   — Я устал ждать! С меня довольно неопределенности.
   — Ты шантажируешь меня этим уже не в первый раз, — заметила с легким раздражением Эрин, хмуря брови. — А потом имеешь меня по полной программе. Это нечестно!
   — Ничто не мешает и тебе дать волю своему воображению. Ведь в любви мы равны. — Коннор хитро улыбнулся и, поцеловав ее, продолжал уговаривать: — Это будет незабываемое путешествие! Сейчас для него самое подходящее время, раз мы оба пока не работаем. У меня имеются некоторые сбережения. Мы снимем номер для новобрачных в шикарном отеле, с ванной-джакузи и вибрирующей кроватью. Закуски и напитки нам будут доставлять вышколенные официанты. Я куплю тебе вечернее платье. А на обратном пути мы будем любоваться заходом солнца в пустыне.
   — Мама никогда не простит тебе, если ты лишишь ее удовольствия спланировать нашу свадьбу, — надув губы, проворковала Эрин.
   — А зачем ей знать о нашей поездке в Вегас? Мы все повторим ради ее удовольствия. Устроим себе еще одну свадьбу и второй медовый месяц. Ну, как тебе моя идея?
   — Уговори меня, — прошептала Эрин, опуская ресницы. — Подчини меня своей воле, покори меня своими чарами. Соблазни меня — мне нравится, когда ты меня соблазняешь!
   — Я уже тебя соблазнил, — заметил Коннор. — И я буду ублажать тебя, пока не доведу до умопомрачения. Потом я на руках отнесу тебя в «кадиллак», и мы помчимся в страну грез. Проснувшись, ты обнаружишь, что вокруг раскинулись бескрайние пески и горы с белоснежными вершинами.
   Представь, какой волшебный вид откроется тебе, когда ты будешь отдаваться мне, распростершись обнаженной на капоте автомобиля. Утренние звезды на лазурном небосводе, орлы, парящие у нас над головами… Твою кожу будет ласкать теплый ветерок…
   — Минуточку, дорогой! — прервала полет его разыгравшейся фантазии Эрин. — У меня к тебе один вопрос: ты не станешь возражать, если я предложу тебе поменяться ролями? У нас ведь равные права в сексе, не так ли?
   Коннор почесал кончик носа, вздохнул и пробурчал:
   — Я чувствую, любимая, что наши вкусы действительно во многом совпадают. Это путешествие воистину станет уникальным.