Страница:
Шеннон Маккена
Стоя в тени
Глава 1
Словно жирная навозная муха, прилипшая к грязному подоконнику, серебристый мобильник бился и жужжал, вибрируя на потертом сиденье бежевого «кадиллака».
Досадливо поморщившись, Коннор сполз еще ниже с водительского кресла. Любой другой человек, с нормально устроенными мозгами, давно бы схватил телефон и ответил на звонок. Он же лишь равнодушно созерцал агонию прибора, связывающего его с окружающим миром, и недоумевал, отчего эта настырная штуковина никак не выдохнется и не умолкнет.
Но в отличие от подпорченной начинки головы самого Коннора недавно приобретенное им электронное устройство работало безотказно. После четырнадцатого звонка Коннор смачно выругался и перестал считать. Однако телефон не унимался.
Дождь, барабанивший в лобовое стекло, мешал Коннору вести скрытное наблюдение за новым амурным гнездышком любвеобильной дамочки по имени Тифф. На этот раз она свила его в сером особняке, расположенном на противоположной стороне длинной улицы в престижном районе города. Ненастье окрасило соседние дома в размытые серовато-зеленые тона, и Коннор старался не смотреть на них, потому что на душе у него и без того было муторно.
В окнах спальни на втором этаже серого здания горел свет. Тифф пробыла в постели со своим очередным любовником уже сорок минут, что стало для нее своеобразным рекордом: обычно она укладывалась в четверть часа. Ее медлительность начинала бесить Коннора. Может быть, это любовь, с усмешкой предположил он и, нацелив телеобъектив на входную дверь, стал наводить его на резкость.
И как только все это скотство ей не надоест, подумалось ему. Скорее бы проявить снимки, заказанные супругом Тифф, и передать их владельцу частного детективного бюро Маклауду. А потом с чувством выполненного долга заползти в свою любимую раковину — крохотный сумрачный бар — и расслабиться за бокалом пива, дать отдых глазам и постараться не вспоминать об Эрин.
Коннор положил фотоаппарат на колени и полез в карман за табаком и папиросной бумагой. Идея переключиться на самокрутки родилась у него в томительный период реабилитации после выхода из комы. Ему казалось, что он будет меньше дымить, если станет скручивать сигары своей покалеченной рукой. Но вскоре он так наловчился, что мог изготовить тугую самокрутку вслепую за считанные секунды. Так что с надеждой избавиться от пагубной привычки пришлось распрощаться.
Не отрывая прищуренного взгляда от подъезда, из которого вот-вот должна была выпорхнуть похотливая пташка Тифф, Коннор машинально свернул сигару и задался вопросом, кто бы мог ему звонить. Его новый номер знали только трое: Сет, закадычный дружок, а также Шон и Дэви. Сет исключался: по субботам он предавался экстремальному сексу со своей возлюбленной, милашкой Рейн, и забывал обо всем на свете. «Счастливчик, — со вздохом подумал Коннор, — кувыркается теперь в постели с юной красоткой в свое удовольствие, а тут приходится и в выходной день шпионить за чужой неверной женой. Ну разве это жизнь? Что ж, каждому свое. Сет заслужил право выпустить пар, и грех ему завидовать. Он отличный малый и надежный друг, хотя характер у него не сахарный…»
Коннор взглянул на часы и решил, что в это время Шон, его младший брат, звонить ему тоже не мог: по субботам он преподавал в одном спортивном клубе технику самообороны и рукопашного боя. Следовательно, звонил Дэви, его старший брат. Скуки ради Коннор потянулся к телефону — взглянуть на высветившийся на дисплее номер звонившего. Коварный мобильник словно бы только и ждал этого и снова затрезвонил. Коннор вздрогнул, чертыхнулся и, нажав кнопку, пробурчал:
— Ну, чего еще тебе от меня надо, Дэви?
— Мне звонил Ник из твоей «конторы», — заговорщически произнес брат.
— Ну и что? — с деланным равнодушием сказал Коннор.
— Можно подумать, что тебе на это наплевать! — взорвался Дэви. — Вы столько лет проработали вместе в «Кейве»! Стыдно забывать своих друзей и коллег!
— Я теперь в свободном полете, — с горечью заметил Коннор. — Из «Кейва» меня изгнали, как тебе известно.
— Или ты немедленно свяжешься с Ником, или я дам ему твой новый номер! — пригрозил ему брат.
— Не вздумай! — прошипел Коннор.
— А ты меня не вынуждай, — огрызнулся Дэви.
— Вот выкину телефон в мусорный бак, пусть тогда дозванивается хоть целую вечность до местных крыс. Повторяю: оставь меня в покое.
— Меня мутит от твоего наплевательского отношения к жизни! — взорвался Дэви. — Когда ты наконец возьмешься за ум?
— Прекрати помыкать мной, займись лучше своими проблемами, — бесстрастно ответил Коннор.
Дэви надолго умолк, очевидно, надеясь, что в Конноре проснется совесть. Но тот знал все уловки брата и не проронил ни слова.
— Ник хочет о чем-то поговорить с тобой, — невозмутимо возобновил прерванный разговор Дэви. — Он утверждает, что дело очень серьезное.
В этот момент в спальне серого особняка через дорогу погасли окна. Коннор стал настраивать свой фотоаппарат. Проклятый телепат Дэви вкрадчиво поинтересовался:
— Ты уже снял приключения нашей птички?
— Ты мешаешь мне работать, — пробурчал Коннор. — Тифф с минуты на минуту должна выпорхнуть из своего гнездышка.
— У тебя уже есть планы на остаток вечера? Если нет, тогда приезжай ко мне, — продолжал хитрый Дэви. — Угощу тебя бифштексом и пивом.
— Я не голоден, — солгал Коннор, и в животе у него тотчас же раздалось протестующее урчание.
— Не вешай мне лапшу на уши! Эту песню я слышу от тебя вот уже второй год. Разве можно экономить на питании?
Ты похудел на добрых двадцать пять фунтов и скоро окончательно загубишь свой желудок. Заканчивай работу и подгребай в мою берлогу. Тебе непременно надо поесть.
В ответ Коннор тяжело засопел: невозможно переспорить человека, если у него медный лоб!
— У Ника имеются важные новости о Новаке, — выложил свой последний аргумент Дэви.
Коннор подпрыгнул на сиденье, камера, болтавшаяся на ремешке у него на шее, больно стукнула по колену.
— О Новаке? — переспросил он. — И какие же именно?
— Он сам все тебе расскажет.
— Но ведь Новак сейчас в строго охраняемой тюряге. Какие вообще могут оттуда просочиться сведения?
— Говорю тебе, что дело срочное и важное! — с досадой воскликнул Дэви. — Возьми да позвони своему коллеге. До скорой встречи!
Сердито взглянув на умолкший мобильник, Коннор усмехнулся, поймав себя на том, что еще не утратил былой азарт оперативника. И откуда только берется в его крови адреналин? Может, ему рановато ставить на себе крест?
Куртц Новак был главным виновником его жизненной катастрофы. Этот негодяй подло убил его напарника Джесса, подкупил, развратил и шантажом принудил к предательству их коллегу Эда Риггза, покалечил самого Коннора. Как же после всего этого можно остаться хладнокровным?
Этот мерзавец едва не добрался и до Эрин, она лишь случайно осталась в живых. Вот почему, услышав одну только его фамилию, Коннор встрепенулся. Ах, Эрин! В последний раз он видел ее мельком, лежащую под клетчатым пледом на заднем сиденье полицейского фургона. В ее глазах, широко распахнутых от пережитого кошмара, он прочитал удивление, негодование и ужас. Повинен в этом, как ни горько ему это признавать, был он сам.
Коннор закрыл лицо руками и заскрежетал зубами, ощутив отчаяние и щемящую боль в груди. Если бы он только мог отомстить Куртцу Новаку! Но тот был пока недосягаем…
Вспоминая прекрасную Эрин, Коннор всегда ощущал вожделение. Он обожал в этом божественном создании все: и ее странную манеру внезапно умолкать и погружаться в свой таинственный внутренний мир, и забавную привычку накручивать на пальчик упавший ей на лицо волнистый локон, и милую детскую улыбку, порой расцветавшую на ее пухлых алых губах, и чувственный грудной смех, от которого внутри у него все трепетало.
Тифф наконец-то выпорхнула из серого дома. Ее темные волосы разметались по плащу, небрежно наброшенному на плечи. Коннор сделал первый снимок именно в тот момент, когда на улицу выбежал ее незадачливый кавалер — плешивый щеголь сорока с небольшим лет. Он попытался было поцеловать ее на прощание, но она, сердито нахмурившись, отвернулась, отчего поцелуй пришелся ей в ухо. Коннор запечатлел все это на пленке.
Тифф села в машину, включила мотор и сорвалась с места быстрее, чем это полагалось в дождливый день.
Обескураженный донжуан проводил автомобиль удивленным взглядом. Если бы только бедолага знал, какую змею он пригрел на груди. Коварная Тифф жалила своих любовников, когда они совсем этого не ожидали, последствия ее укуса были для них плачевными, но всякий раз ей все сходило с рук.
Коннор опустил камеру. Незнакомец повернулся и, уныло ссутулив плечи, пошел обратно в дом. Фотографии, сделанные Коннором, должны были удовлетворить Филипа Куртца, коварного и похотливого мужа этой распутницы, которой он сам постоянно изменял, хотя и боялся, что в случае развода она может оставить его в буквальном смысле без штанов, если он заблаговременно не подстрахуется.
От этой мерзкой семейки Коннора мутило. Моралистом он не был и Тифф не осуждал, пусть бы пропускала через себя хоть взвод богатеньких пижонов, раз уж ей это требуется для здоровья, но зачем же ханжествовать? И как ей только не противно спать вдобавок и со своим подонком мужем, у которого хватало наглости публично закатывать ей сцены ревности и предъявлять какие-то лицемерные претензии! Коннор не понимал, зачем эти люди истязают друг друга взаимными упреками, подозрениями и обвинениями, нанимают сыщиков, чтобы те добывали для них компрометирующие материалы. А когда он чего-то не понимал, то начинал ненавидеть весь мир.
Но сильнее всего Коннор злился на самого себя, потому что подспудно чувствовал, что он тоже негодяй, коль скоро тайком подсматривает за чужими супругами. Ну что это за работа, скажите на милость, часами выжидать удобный момент, чтобы сфотографировать кого-то без трусов?
И дернул же его черт поддаться на уговоры Дэви и согласиться подличать за жалкие крохи, сотрудничая с частным детективным агентством! Если после всех этих перипетий он и не мог вернуться в ФБР на оперативную работу, это еще не значит, что нужно идти на сделку с совестью. Чудом выжив тогда в передряге, подстроенной ему предателем Риггзом, он был обязан отдавать себе отчет, что слежка за чьей-то слабой на передок женой — не лучшее средство подлечить истрепанные нервишки. Ну и удружил ему Дэви! Очевидно, он решил, что проследить за такой уникальной дурой, как Тифф, — плевое дело, которое по плечу даже его чокнутому братцу.
Поймав себя на слюнтяйстве, Коннор нахмурился: пора взглянуть на вещи трезво. Дэви просто-напросто переложил на его плечи все вонючие делишки, которые ему самому давно опостылели. И нечего распускать нюни из-за своего жалкого жребия! Надо либо молча выполнять эти неприятные задания, либо найти себе работенку почище. Например, в охранном бюро. А почему бы и нет, черт подери? Работая по ночам, он бы практически ни с кем не контактировал! А еще лучше наняться вахтером в какую-нибудь крупную организацию, на худой конец — уборщиком и мыть длинные коридоры опустевшего офисного здания. Благодать! Никакой нервотрепки, никакой ответственности.
Коннор криво усмехнулся, подумав, что острой нужды в деньгах он не испытывает. Свою квартиру он уже выкупил, а пакет акций одной промышленной корпорации, приобретенный им в свое время по совету прозорливого Дэви, теперь приносил стабильный доход. Старенький автомобиль и по сей день служил ему вполне исправно, дорогую модную одежду он себе не покупал, музыкальный центр его вполне устраивал, как и телевизор со встроенным видеомагнитофоном. При своих незначительных расходах он мог бы вообще не работать.
Однако перспектива праздной и бессмысленной жизни Коннора не радовала. При мысли же об одинокой старости ему порой хотелось повеситься. Он зябко повел плечами и снова выудил из кармана пиджака сигару. Все в этом мире со временем утрачивает свою первозданную свежесть и притягательность, подумал он, затягиваясь. Все разлагается и смердит. Лучше не травить себе душу постоянным поиском смысла о существования и принять жизнь такой, какая она есть.
Но превращаться в простого обывателя Коннору тоже не хотелось, хотя бы потому, что когда-то он познал сладость риска и романтику опасных приключений. В течение девяти лет он служил агентом в секретном подразделении, именуемом «Кейв», успешно работал по легенде и гордился своей миссией тайного борца с организованной преступностью.
Теперь, когда все его прежние связи порвались и он оказался предоставлен сам себе, рассчитывать на чью-то помощь и поддержку не приходилось. А коли так, то какой же ему смысл интересоваться судьбой Новака? Да пропади он пропадом, проклятый душегуб!
Коннор жадно затянулся и попытался вспомнить номер служебного телефона Ника. Память у всех Маклаудов была фотографическая, поэтому нужные цифры незамедлительно вспыхнули в мозгу. Жаль только, с горечью подумал Коннор, что этот редкий природный дар не столько облегчает ему жизнь, сколько усложняет ее. К примеру, как теперь, когда он предпочел бы забыть все, что связывало его с Эрин.
На худой конец хотя бы ее белоснежную льняную блузку, в которой она красовалась на пикнике, шесть лет назад устроенном семьей Риггза по случаю Дня независимости. Свою личную независимость Эрин продемонстрировала родителям весьма оригинальным образом — не надела под блузку бюстгальтер. Коннор не преминул этим воспользоваться и всласть налюбовался полными девичьими грудями с торчащими сосками. Эксцентричная мамаша Эрин, Барбара, заметила, что он проявляет к формам ее перезревшей дочери живой интерес, однако почему-то простила ей эту дерзкую выходку и поднимать скандал не стала. Неужели она не понимала, насколько опасен флирт Эрин с полицейским, работающим под прикрытием?
Зная по горькому опыту, что пытаться прогнать эти воспоминания бесполезно, потому что картины прошлого станут от этого только отчетливее и ярче, Коннор затянулся вонючим дымом и с опаской покосился на свой новый мобильник. Старый сотовый телефон был им выброшен в мусорный бак ради безопасности своих знакомых. Возможные неприятные последствия трагических событий минувшей осени вынуждали его строго соблюдать правила конспирации и оставаться недосягаемым для своих бывших коллег, включая Ника.
Новый же аппарат ему подарили на Рождество Шон и Дэви. Этот телефон имел массу разнообразных функций и стоил сказочно дорого. Но Коннор, безразличный ко всем этим излишествам, ознакомившись с инструкцией, запомнил только то, что представлялось ему существенным. Естественно, нужный абзац тотчас же высветился перед его мысленным взором, как на экране дисплея. Коннор нажал на кнопку «анти-АОН» и набрал номер Ника Уорда.
— Уорд слушает, — бесстрастно ответил бывший сослуживец.
— Это я, Коннор, — представился на всякий случай Маклауд.
— Ба! Вот радости-то полные штаны! Не прошло и года, как ты соблаговолил мне позвонить. Тебе что, моча в голову ударила? — язвительно спросил Ник.
— Давай опустим обмен любезностями, — миролюбиво предложил Коннор. — Я не расположен терять время на пустую болтовню.
— А мне плевать, к чему ты расположен, — огрызнулся Ник. — Я тебя не предавал и за поступки Риггза не отвечаю.
— А я тебя ни в чем и не виню!
— Тогда какого черта ты почти полгода не давал о себе знать?
Коннор сполз еще ниже с сиденья.
— Считай, что я зол на весь свет, и не принимай мое поведение близко к сердцу. Просто на всякий случай я залег на дно.
Ник хмыкнул, явно не удовлетворенный таким ответом, но ничего не сказал. Коннор выдержал паузу и спросил:
— Ты, кажется, что-то хочешь мне сообщить?
— Я? С чего ты так решил? — Ник сделал вид, что не понимает.
— Так сказал Дэви. Не морочь мне голову и выкладывай свои новости о Новаке.
Коннор почувствовал, что теряет терпение.
— Ах, вот ты о чем! Пожалуй, эта новость и впрямь может заинтересовать тебя. Новак сбежал из тюрьмы.
Коннор вздрогнул, до глубины души потрясенный этим известием, и вскричал:
— Что за бред! Когда это произошло? Как он умудрился?
— Остынь! Он дал тягу из тюряги вместе с двумя своими подручными, Табором Лукашем и Мартином Оливьером. Очевидно, побег был основательно продуман и проплачен, поэтому и прошел без сучка без задоринки. Поразительно, что обошлось без жертв. Наверняка за этим стоит отец Новака, миллиардер и бывший мафиози. Агенты Интерпола уже видели беглецов во Франции.
Ник умолк, ожидая реакции собеседника. Но Коннор словно воды в рот набрал. От стресса у него, как всегда, свело судорогой покалеченную ногу. Жуткая боль растекалась, словно огненная лава, от бедра к икре и по нижней части туловища, отдаваясь легким покалыванием в детородном органе. Так и не дождавшись от Коннора комментариев, Ник наконец сказал:
— Я подумал, что тебе следует это знать, потому что Габор Лукаш поклялся поквитаться с тобой за то, что в прошлом ноябре ты превратил его смазливую физиономию в кровавый фарш.
— Он угрожал Эрин, — с дрожью в голосе произнес Коннор. — Ему бы следовало радоваться, что он легко отделался.
— Допустим, что к Эрин он и пальцем не прикоснулся, — усмехнувшись, возразил ему Ник. — О его намерениях покалечить ее стало известно только из показаний Эда. Но чего они стоят? Он спасал свою шкуру, так что мог и наврать с три короба. Странно, что тебе не пришло это в голову. Ты помчался спасать Эрин словно ошпаренный, спешил выставить себя благородным рыцарем в ее глазах. Слава Богу, что ты тогда не был при исполнении служебных обязанностей…
— А что? Меня бы тогда расстреляли? — язвительно спросил Коннор. — Кого ты выгораживаешь? Лукаш осужден за убийство. Почему ты сомневаешься, что он мог изнасиловать и покалечить Эрин?
— О'кей, пусть так, тебе виднее, — прекратил спор Ник. — Давай поговорим серьезно. Ты в опасности, но паниковать не нужно. Просто будь осторожен. Вот и все, что я хотел тебе сказать. Не стану больше отнимать у вас, сэр, ваше драгоценное время. Будьте здоровы!
— Постой, Ник! Не отключайся! — торопливо сказал Коннор. — У меня к тебе есть одна просьба… Относительно Эрин.
— Послушай, я все-таки на службе. Возникнут серьезные проблемы — вот тогда и позвонишь.
— Тогда может быть уже поздно. Слушай, организуй для Эрин Риггз охрану. Новак ведь не оставит дочь Эда в покое. Уж не запал ли ты на эту маленькую секс-бомбочку?
— Не пори чушь! Эрин — первая жертва в списке Новака. Ты ведь не веришь, что после тюрьмы этот изверг одумался и стал богобоязненным праведником?
Ник тяжело вздохнул и сказал:
— Ты невнимательно меня слушал. Новак находится во Франции. Его видели в Марселе. Выгораживать его я не намерен, он, конечно, кровожадное чудовище, а не добрый христианин. Однако и не дурак. Зачем ему нужна Эрин? Пожалуйста, избавь меня впредь от подобных идиотских версий, иначе я подумаю, что у тебя поехала крыша.
— Я слишком хорошо изучил Новака! И уверен, что он…
— Без паники, дорогой мой! Тебя я тоже знаю как облупленного, ты чересчур мнителен и склонен преувеличивать опасность. Займись-ка сперва своим здоровьем, отдохни, остепенись, а лучше всего женись побыстрее. Но на всякий случай не забывай почаще оглядываться. До свидания!
Ник положил трубку. Коннор очумело взглянул на аппарат в своей трясущейся руке и пожалел, что включил «анти-АОН». Отменив блокирующую функцию, он вновь стал дозваниваться до Ника.
— Ник Уорд! — послышался резкий голос.
— Запомни мой номер! — выпалил Коннор.
— Это большая честь для меня, сэр! — съерничал Ник. — Что-нибудь еще?
— Нет, это все! Надеюсь, что скоро увидимся…
— После дождичка в четверг…
Коннор отключил мобильник и, швырнув его на соседнее кресло, попытался сосредоточиться. Невероятно богатый, Новак мог легко обзавестись поддельными документами и начать новую жизнь. Но творить разумное, доброе, вечное избалованный подонок не собирался. Он возомнил себя всемогущим богом и уже не раз оказывался в дерьме из-за своего рокового заблуждения. Оно же превращало его в людоеда, если затрагивалась его гордыня.
К счастью, тогда Эрин выскользнула из его когтистых лап, и свою ошибку Новак посчитал оскорблением. Теперь, когда он бежал из тюрьмы, никакие соображения собственной безопасности не заставят его отказаться от мести.
Бедро Коннора снова пронзила боль, он потер мышцы скрюченными пальцами и поморщился. За себя он не боялся, зная, что ему всегда помогут братья. Беззащитной Эрин была уготована незавидная участь жертвенного агнца.
И положил ее на алтарь не кто иной, как он сам, дав свидетельские показания на суде против Эда Риггза, ее единственного защитника. После такого поступка Эрин вправе была возненавидеть его всей душой.
Коннор скрутил новую сигару, хотя во рту еще было горько от предыдущей, и, прикурив от зажигалки, глубоко затянулся, настраиваясь на тщательный логический анализ сложившейся ситуации. Спешка и непродуманные действия исключались, требовалось быть чрезвычайно осмотрительным, раз уж он задумал опекать Эрин, от которой отмахнулись недальновидные агенты ФБР.
«Тема: Новые приобретения.
Время: 14.54, 18 мая, суббота.
Адресант: Клод Мюллер.
Адресат: Эрин Риггз.
Дорогая мисс Риггз!
Благодарю Вас за высланный мне экземпляр реферата Вашей диссертации. Ваша гипотеза о религиозной подоплеке изображений птиц на кельтских артефактах латенского периода меня чрезвычайно заинтересовала. Недавно я приобрел шлем, датируемый ориентировочно третьим веком до н.э., с типичным для того периода бронзовым вороном на своде. Помимо него, я купил еще несколько любопытных вещиц, фотографии которых прилагаются к письму. Мне бы хотелось, чтобы вы лично взглянули на них.
Завтра я буду проездом в Гонконг в Орегоне, где остановлюсь в отеле «Силвер-Форк». Если Вы не сочтете возможным отложить другие свои дела ради встречи со мной, то я не обижусь. Но билет на самолет для Вас уже заказан и оплачен, о чем свидетельствует прилагаемая к моему письму квитанция. В Портленде Вас встретит водитель моего лимузина и доставит Вас на побережье. А утром в понедельник мы сможем осмотреть и обсудить все мои последние приобретения, после чего пообедаем, если у нас останется для этого время.
Умоляю не считать меня наглецом и приехать. Меня не покидает ощущение, что нам уже доводилось где-то встречаться раньше.
Искренне ваш,
Клод Мюллер. Фонд
«Куиксилвер»».
Эрин вскочила со стула и запрыгала, словно маленькая девочка, получившая долгожданный подарок. Стены квартирки, в которой она временно ютилась, были тонковаты для ее ликующих воплей, поэтому она зажала рот руками, чтобы приглушить издаваемые звуки до мышиного писка.
Напуганная метаморфозой, произошедшей с ее хозяйкой, кошка Эдна жалобно замяукала. Эрин подхватила свою любимицу с диванчика, желая приласкать ее, но осторожное животное фыркнуло и, выскользнув из рук, забилось под стол.
Радость Эрин, однако, была вполне мотивированной: вознаграждение за экспертные услуги Мюллеру помогло бы ей быстро решить многие свои проблемы. Поэтому она продолжала веселиться, не заботясь о том, что от ее топота на голову скандального соседа снизу может рухнуть сгнивший гипсовый потолок. Коль скоро Всевышний ниспослал ей награду за долготерпение, рассуждала она, то уж от ссоры с другими жильцами этого убогого строения Он ее точно убережет.
Взгляд ее задержался на салфетке, приклеенной липкой лентой к стенке над компьютером. Вышитый на ней красными нитками девиз гласил: «Ты сама формируешь свою реальность!» Впервые за последние месяцы Эрин улыбнулась, прочтя его, потому что не услышала ехидного внутреннего голоса: «И это все, на что ты способна?»
Эрин собственноручно вышила эту дурацкую сентенцию вскоре после того, как ее вышибли с работы. Тогда, вне себя от праведного гнева, она решила направить всю негативную энергию в созидательное русло. Позже она сочла свой порыв глупым и прониклась к салфетке таким отвращением, что едва не порвала ее в клочья.
Теперь же ей пришло в голову, что вышивание пошло ей на пользу, сублимировав стресс, вызванный арестом отца и потерей работы, в положительные эмоции.
Похвалив себя за подсознательное стремление к самосовершенствованию, Эрин сделала распечатку электронного послания Мюллера и захлопала от восторга в ладоши. Клиент опять расщедрился на билет в первом классе! Такое уважение к ней, страдающей от недостатка внимания к своей персоне, было подобно целебному бальзаму, излитому на душевную рану. Хотя она помчалась бы к нему даже в эконом-классе. На крайний случай — поехала бы в туристическом автобусе. Ну а уж если говорить честно, то и автостопом.
Эрин оглядела стены своего скромного жилища, с тоской взглянула в единственное окно, выходящее на глухую кирпичную стену, вздохнула и потянулась к ежедневнику. Перелистав его, она пополнила список первостепенных дел следующей записью: «Позвонить в агентство. Поручить Тонии покормить Эдну. Позвонить маме. Собрать в дорогу сумку». После этого она набрала номер агентства секретарей-машинисток.
— Говорит Эрин Риггз, — бодро сообщила она автоответчику. — Передайте, пожалуйста, Келли, что в понедельник я не выйду на работу в адвокатской конторе «Уингер, Дрекслер и Лоу», так как срочно отбываю в деловой вояж. На телефоне один денек вместо меня пусть посидит кто-нибудь другой, а протоколы последних судебных заседаний я допечатаю во вторник, когда вернусь. Желаю приятно провести выходные.
Досадливо поморщившись, Коннор сполз еще ниже с водительского кресла. Любой другой человек, с нормально устроенными мозгами, давно бы схватил телефон и ответил на звонок. Он же лишь равнодушно созерцал агонию прибора, связывающего его с окружающим миром, и недоумевал, отчего эта настырная штуковина никак не выдохнется и не умолкнет.
Но в отличие от подпорченной начинки головы самого Коннора недавно приобретенное им электронное устройство работало безотказно. После четырнадцатого звонка Коннор смачно выругался и перестал считать. Однако телефон не унимался.
Дождь, барабанивший в лобовое стекло, мешал Коннору вести скрытное наблюдение за новым амурным гнездышком любвеобильной дамочки по имени Тифф. На этот раз она свила его в сером особняке, расположенном на противоположной стороне длинной улицы в престижном районе города. Ненастье окрасило соседние дома в размытые серовато-зеленые тона, и Коннор старался не смотреть на них, потому что на душе у него и без того было муторно.
В окнах спальни на втором этаже серого здания горел свет. Тифф пробыла в постели со своим очередным любовником уже сорок минут, что стало для нее своеобразным рекордом: обычно она укладывалась в четверть часа. Ее медлительность начинала бесить Коннора. Может быть, это любовь, с усмешкой предположил он и, нацелив телеобъектив на входную дверь, стал наводить его на резкость.
И как только все это скотство ей не надоест, подумалось ему. Скорее бы проявить снимки, заказанные супругом Тифф, и передать их владельцу частного детективного бюро Маклауду. А потом с чувством выполненного долга заползти в свою любимую раковину — крохотный сумрачный бар — и расслабиться за бокалом пива, дать отдых глазам и постараться не вспоминать об Эрин.
Коннор положил фотоаппарат на колени и полез в карман за табаком и папиросной бумагой. Идея переключиться на самокрутки родилась у него в томительный период реабилитации после выхода из комы. Ему казалось, что он будет меньше дымить, если станет скручивать сигары своей покалеченной рукой. Но вскоре он так наловчился, что мог изготовить тугую самокрутку вслепую за считанные секунды. Так что с надеждой избавиться от пагубной привычки пришлось распрощаться.
Не отрывая прищуренного взгляда от подъезда, из которого вот-вот должна была выпорхнуть похотливая пташка Тифф, Коннор машинально свернул сигару и задался вопросом, кто бы мог ему звонить. Его новый номер знали только трое: Сет, закадычный дружок, а также Шон и Дэви. Сет исключался: по субботам он предавался экстремальному сексу со своей возлюбленной, милашкой Рейн, и забывал обо всем на свете. «Счастливчик, — со вздохом подумал Коннор, — кувыркается теперь в постели с юной красоткой в свое удовольствие, а тут приходится и в выходной день шпионить за чужой неверной женой. Ну разве это жизнь? Что ж, каждому свое. Сет заслужил право выпустить пар, и грех ему завидовать. Он отличный малый и надежный друг, хотя характер у него не сахарный…»
Коннор взглянул на часы и решил, что в это время Шон, его младший брат, звонить ему тоже не мог: по субботам он преподавал в одном спортивном клубе технику самообороны и рукопашного боя. Следовательно, звонил Дэви, его старший брат. Скуки ради Коннор потянулся к телефону — взглянуть на высветившийся на дисплее номер звонившего. Коварный мобильник словно бы только и ждал этого и снова затрезвонил. Коннор вздрогнул, чертыхнулся и, нажав кнопку, пробурчал:
— Ну, чего еще тебе от меня надо, Дэви?
— Мне звонил Ник из твоей «конторы», — заговорщически произнес брат.
— Ну и что? — с деланным равнодушием сказал Коннор.
— Можно подумать, что тебе на это наплевать! — взорвался Дэви. — Вы столько лет проработали вместе в «Кейве»! Стыдно забывать своих друзей и коллег!
— Я теперь в свободном полете, — с горечью заметил Коннор. — Из «Кейва» меня изгнали, как тебе известно.
— Или ты немедленно свяжешься с Ником, или я дам ему твой новый номер! — пригрозил ему брат.
— Не вздумай! — прошипел Коннор.
— А ты меня не вынуждай, — огрызнулся Дэви.
— Вот выкину телефон в мусорный бак, пусть тогда дозванивается хоть целую вечность до местных крыс. Повторяю: оставь меня в покое.
— Меня мутит от твоего наплевательского отношения к жизни! — взорвался Дэви. — Когда ты наконец возьмешься за ум?
— Прекрати помыкать мной, займись лучше своими проблемами, — бесстрастно ответил Коннор.
Дэви надолго умолк, очевидно, надеясь, что в Конноре проснется совесть. Но тот знал все уловки брата и не проронил ни слова.
— Ник хочет о чем-то поговорить с тобой, — невозмутимо возобновил прерванный разговор Дэви. — Он утверждает, что дело очень серьезное.
В этот момент в спальне серого особняка через дорогу погасли окна. Коннор стал настраивать свой фотоаппарат. Проклятый телепат Дэви вкрадчиво поинтересовался:
— Ты уже снял приключения нашей птички?
— Ты мешаешь мне работать, — пробурчал Коннор. — Тифф с минуты на минуту должна выпорхнуть из своего гнездышка.
— У тебя уже есть планы на остаток вечера? Если нет, тогда приезжай ко мне, — продолжал хитрый Дэви. — Угощу тебя бифштексом и пивом.
— Я не голоден, — солгал Коннор, и в животе у него тотчас же раздалось протестующее урчание.
— Не вешай мне лапшу на уши! Эту песню я слышу от тебя вот уже второй год. Разве можно экономить на питании?
Ты похудел на добрых двадцать пять фунтов и скоро окончательно загубишь свой желудок. Заканчивай работу и подгребай в мою берлогу. Тебе непременно надо поесть.
В ответ Коннор тяжело засопел: невозможно переспорить человека, если у него медный лоб!
— У Ника имеются важные новости о Новаке, — выложил свой последний аргумент Дэви.
Коннор подпрыгнул на сиденье, камера, болтавшаяся на ремешке у него на шее, больно стукнула по колену.
— О Новаке? — переспросил он. — И какие же именно?
— Он сам все тебе расскажет.
— Но ведь Новак сейчас в строго охраняемой тюряге. Какие вообще могут оттуда просочиться сведения?
— Говорю тебе, что дело срочное и важное! — с досадой воскликнул Дэви. — Возьми да позвони своему коллеге. До скорой встречи!
Сердито взглянув на умолкший мобильник, Коннор усмехнулся, поймав себя на том, что еще не утратил былой азарт оперативника. И откуда только берется в его крови адреналин? Может, ему рановато ставить на себе крест?
Куртц Новак был главным виновником его жизненной катастрофы. Этот негодяй подло убил его напарника Джесса, подкупил, развратил и шантажом принудил к предательству их коллегу Эда Риггза, покалечил самого Коннора. Как же после всего этого можно остаться хладнокровным?
Этот мерзавец едва не добрался и до Эрин, она лишь случайно осталась в живых. Вот почему, услышав одну только его фамилию, Коннор встрепенулся. Ах, Эрин! В последний раз он видел ее мельком, лежащую под клетчатым пледом на заднем сиденье полицейского фургона. В ее глазах, широко распахнутых от пережитого кошмара, он прочитал удивление, негодование и ужас. Повинен в этом, как ни горько ему это признавать, был он сам.
Коннор закрыл лицо руками и заскрежетал зубами, ощутив отчаяние и щемящую боль в груди. Если бы он только мог отомстить Куртцу Новаку! Но тот был пока недосягаем…
Вспоминая прекрасную Эрин, Коннор всегда ощущал вожделение. Он обожал в этом божественном создании все: и ее странную манеру внезапно умолкать и погружаться в свой таинственный внутренний мир, и забавную привычку накручивать на пальчик упавший ей на лицо волнистый локон, и милую детскую улыбку, порой расцветавшую на ее пухлых алых губах, и чувственный грудной смех, от которого внутри у него все трепетало.
Тифф наконец-то выпорхнула из серого дома. Ее темные волосы разметались по плащу, небрежно наброшенному на плечи. Коннор сделал первый снимок именно в тот момент, когда на улицу выбежал ее незадачливый кавалер — плешивый щеголь сорока с небольшим лет. Он попытался было поцеловать ее на прощание, но она, сердито нахмурившись, отвернулась, отчего поцелуй пришелся ей в ухо. Коннор запечатлел все это на пленке.
Тифф села в машину, включила мотор и сорвалась с места быстрее, чем это полагалось в дождливый день.
Обескураженный донжуан проводил автомобиль удивленным взглядом. Если бы только бедолага знал, какую змею он пригрел на груди. Коварная Тифф жалила своих любовников, когда они совсем этого не ожидали, последствия ее укуса были для них плачевными, но всякий раз ей все сходило с рук.
Коннор опустил камеру. Незнакомец повернулся и, уныло ссутулив плечи, пошел обратно в дом. Фотографии, сделанные Коннором, должны были удовлетворить Филипа Куртца, коварного и похотливого мужа этой распутницы, которой он сам постоянно изменял, хотя и боялся, что в случае развода она может оставить его в буквальном смысле без штанов, если он заблаговременно не подстрахуется.
От этой мерзкой семейки Коннора мутило. Моралистом он не был и Тифф не осуждал, пусть бы пропускала через себя хоть взвод богатеньких пижонов, раз уж ей это требуется для здоровья, но зачем же ханжествовать? И как ей только не противно спать вдобавок и со своим подонком мужем, у которого хватало наглости публично закатывать ей сцены ревности и предъявлять какие-то лицемерные претензии! Коннор не понимал, зачем эти люди истязают друг друга взаимными упреками, подозрениями и обвинениями, нанимают сыщиков, чтобы те добывали для них компрометирующие материалы. А когда он чего-то не понимал, то начинал ненавидеть весь мир.
Но сильнее всего Коннор злился на самого себя, потому что подспудно чувствовал, что он тоже негодяй, коль скоро тайком подсматривает за чужими супругами. Ну что это за работа, скажите на милость, часами выжидать удобный момент, чтобы сфотографировать кого-то без трусов?
И дернул же его черт поддаться на уговоры Дэви и согласиться подличать за жалкие крохи, сотрудничая с частным детективным агентством! Если после всех этих перипетий он и не мог вернуться в ФБР на оперативную работу, это еще не значит, что нужно идти на сделку с совестью. Чудом выжив тогда в передряге, подстроенной ему предателем Риггзом, он был обязан отдавать себе отчет, что слежка за чьей-то слабой на передок женой — не лучшее средство подлечить истрепанные нервишки. Ну и удружил ему Дэви! Очевидно, он решил, что проследить за такой уникальной дурой, как Тифф, — плевое дело, которое по плечу даже его чокнутому братцу.
Поймав себя на слюнтяйстве, Коннор нахмурился: пора взглянуть на вещи трезво. Дэви просто-напросто переложил на его плечи все вонючие делишки, которые ему самому давно опостылели. И нечего распускать нюни из-за своего жалкого жребия! Надо либо молча выполнять эти неприятные задания, либо найти себе работенку почище. Например, в охранном бюро. А почему бы и нет, черт подери? Работая по ночам, он бы практически ни с кем не контактировал! А еще лучше наняться вахтером в какую-нибудь крупную организацию, на худой конец — уборщиком и мыть длинные коридоры опустевшего офисного здания. Благодать! Никакой нервотрепки, никакой ответственности.
Коннор криво усмехнулся, подумав, что острой нужды в деньгах он не испытывает. Свою квартиру он уже выкупил, а пакет акций одной промышленной корпорации, приобретенный им в свое время по совету прозорливого Дэви, теперь приносил стабильный доход. Старенький автомобиль и по сей день служил ему вполне исправно, дорогую модную одежду он себе не покупал, музыкальный центр его вполне устраивал, как и телевизор со встроенным видеомагнитофоном. При своих незначительных расходах он мог бы вообще не работать.
Однако перспектива праздной и бессмысленной жизни Коннора не радовала. При мысли же об одинокой старости ему порой хотелось повеситься. Он зябко повел плечами и снова выудил из кармана пиджака сигару. Все в этом мире со временем утрачивает свою первозданную свежесть и притягательность, подумал он, затягиваясь. Все разлагается и смердит. Лучше не травить себе душу постоянным поиском смысла о существования и принять жизнь такой, какая она есть.
Но превращаться в простого обывателя Коннору тоже не хотелось, хотя бы потому, что когда-то он познал сладость риска и романтику опасных приключений. В течение девяти лет он служил агентом в секретном подразделении, именуемом «Кейв», успешно работал по легенде и гордился своей миссией тайного борца с организованной преступностью.
Теперь, когда все его прежние связи порвались и он оказался предоставлен сам себе, рассчитывать на чью-то помощь и поддержку не приходилось. А коли так, то какой же ему смысл интересоваться судьбой Новака? Да пропади он пропадом, проклятый душегуб!
Коннор жадно затянулся и попытался вспомнить номер служебного телефона Ника. Память у всех Маклаудов была фотографическая, поэтому нужные цифры незамедлительно вспыхнули в мозгу. Жаль только, с горечью подумал Коннор, что этот редкий природный дар не столько облегчает ему жизнь, сколько усложняет ее. К примеру, как теперь, когда он предпочел бы забыть все, что связывало его с Эрин.
На худой конец хотя бы ее белоснежную льняную блузку, в которой она красовалась на пикнике, шесть лет назад устроенном семьей Риггза по случаю Дня независимости. Свою личную независимость Эрин продемонстрировала родителям весьма оригинальным образом — не надела под блузку бюстгальтер. Коннор не преминул этим воспользоваться и всласть налюбовался полными девичьими грудями с торчащими сосками. Эксцентричная мамаша Эрин, Барбара, заметила, что он проявляет к формам ее перезревшей дочери живой интерес, однако почему-то простила ей эту дерзкую выходку и поднимать скандал не стала. Неужели она не понимала, насколько опасен флирт Эрин с полицейским, работающим под прикрытием?
Зная по горькому опыту, что пытаться прогнать эти воспоминания бесполезно, потому что картины прошлого станут от этого только отчетливее и ярче, Коннор затянулся вонючим дымом и с опаской покосился на свой новый мобильник. Старый сотовый телефон был им выброшен в мусорный бак ради безопасности своих знакомых. Возможные неприятные последствия трагических событий минувшей осени вынуждали его строго соблюдать правила конспирации и оставаться недосягаемым для своих бывших коллег, включая Ника.
Новый же аппарат ему подарили на Рождество Шон и Дэви. Этот телефон имел массу разнообразных функций и стоил сказочно дорого. Но Коннор, безразличный ко всем этим излишествам, ознакомившись с инструкцией, запомнил только то, что представлялось ему существенным. Естественно, нужный абзац тотчас же высветился перед его мысленным взором, как на экране дисплея. Коннор нажал на кнопку «анти-АОН» и набрал номер Ника Уорда.
— Уорд слушает, — бесстрастно ответил бывший сослуживец.
— Это я, Коннор, — представился на всякий случай Маклауд.
— Ба! Вот радости-то полные штаны! Не прошло и года, как ты соблаговолил мне позвонить. Тебе что, моча в голову ударила? — язвительно спросил Ник.
— Давай опустим обмен любезностями, — миролюбиво предложил Коннор. — Я не расположен терять время на пустую болтовню.
— А мне плевать, к чему ты расположен, — огрызнулся Ник. — Я тебя не предавал и за поступки Риггза не отвечаю.
— А я тебя ни в чем и не виню!
— Тогда какого черта ты почти полгода не давал о себе знать?
Коннор сполз еще ниже с сиденья.
— Считай, что я зол на весь свет, и не принимай мое поведение близко к сердцу. Просто на всякий случай я залег на дно.
Ник хмыкнул, явно не удовлетворенный таким ответом, но ничего не сказал. Коннор выдержал паузу и спросил:
— Ты, кажется, что-то хочешь мне сообщить?
— Я? С чего ты так решил? — Ник сделал вид, что не понимает.
— Так сказал Дэви. Не морочь мне голову и выкладывай свои новости о Новаке.
Коннор почувствовал, что теряет терпение.
— Ах, вот ты о чем! Пожалуй, эта новость и впрямь может заинтересовать тебя. Новак сбежал из тюрьмы.
Коннор вздрогнул, до глубины души потрясенный этим известием, и вскричал:
— Что за бред! Когда это произошло? Как он умудрился?
— Остынь! Он дал тягу из тюряги вместе с двумя своими подручными, Табором Лукашем и Мартином Оливьером. Очевидно, побег был основательно продуман и проплачен, поэтому и прошел без сучка без задоринки. Поразительно, что обошлось без жертв. Наверняка за этим стоит отец Новака, миллиардер и бывший мафиози. Агенты Интерпола уже видели беглецов во Франции.
Ник умолк, ожидая реакции собеседника. Но Коннор словно воды в рот набрал. От стресса у него, как всегда, свело судорогой покалеченную ногу. Жуткая боль растекалась, словно огненная лава, от бедра к икре и по нижней части туловища, отдаваясь легким покалыванием в детородном органе. Так и не дождавшись от Коннора комментариев, Ник наконец сказал:
— Я подумал, что тебе следует это знать, потому что Габор Лукаш поклялся поквитаться с тобой за то, что в прошлом ноябре ты превратил его смазливую физиономию в кровавый фарш.
— Он угрожал Эрин, — с дрожью в голосе произнес Коннор. — Ему бы следовало радоваться, что он легко отделался.
— Допустим, что к Эрин он и пальцем не прикоснулся, — усмехнувшись, возразил ему Ник. — О его намерениях покалечить ее стало известно только из показаний Эда. Но чего они стоят? Он спасал свою шкуру, так что мог и наврать с три короба. Странно, что тебе не пришло это в голову. Ты помчался спасать Эрин словно ошпаренный, спешил выставить себя благородным рыцарем в ее глазах. Слава Богу, что ты тогда не был при исполнении служебных обязанностей…
— А что? Меня бы тогда расстреляли? — язвительно спросил Коннор. — Кого ты выгораживаешь? Лукаш осужден за убийство. Почему ты сомневаешься, что он мог изнасиловать и покалечить Эрин?
— О'кей, пусть так, тебе виднее, — прекратил спор Ник. — Давай поговорим серьезно. Ты в опасности, но паниковать не нужно. Просто будь осторожен. Вот и все, что я хотел тебе сказать. Не стану больше отнимать у вас, сэр, ваше драгоценное время. Будьте здоровы!
— Постой, Ник! Не отключайся! — торопливо сказал Коннор. — У меня к тебе есть одна просьба… Относительно Эрин.
— Послушай, я все-таки на службе. Возникнут серьезные проблемы — вот тогда и позвонишь.
— Тогда может быть уже поздно. Слушай, организуй для Эрин Риггз охрану. Новак ведь не оставит дочь Эда в покое. Уж не запал ли ты на эту маленькую секс-бомбочку?
— Не пори чушь! Эрин — первая жертва в списке Новака. Ты ведь не веришь, что после тюрьмы этот изверг одумался и стал богобоязненным праведником?
Ник тяжело вздохнул и сказал:
— Ты невнимательно меня слушал. Новак находится во Франции. Его видели в Марселе. Выгораживать его я не намерен, он, конечно, кровожадное чудовище, а не добрый христианин. Однако и не дурак. Зачем ему нужна Эрин? Пожалуйста, избавь меня впредь от подобных идиотских версий, иначе я подумаю, что у тебя поехала крыша.
— Я слишком хорошо изучил Новака! И уверен, что он…
— Без паники, дорогой мой! Тебя я тоже знаю как облупленного, ты чересчур мнителен и склонен преувеличивать опасность. Займись-ка сперва своим здоровьем, отдохни, остепенись, а лучше всего женись побыстрее. Но на всякий случай не забывай почаще оглядываться. До свидания!
Ник положил трубку. Коннор очумело взглянул на аппарат в своей трясущейся руке и пожалел, что включил «анти-АОН». Отменив блокирующую функцию, он вновь стал дозваниваться до Ника.
— Ник Уорд! — послышался резкий голос.
— Запомни мой номер! — выпалил Коннор.
— Это большая честь для меня, сэр! — съерничал Ник. — Что-нибудь еще?
— Нет, это все! Надеюсь, что скоро увидимся…
— После дождичка в четверг…
Коннор отключил мобильник и, швырнув его на соседнее кресло, попытался сосредоточиться. Невероятно богатый, Новак мог легко обзавестись поддельными документами и начать новую жизнь. Но творить разумное, доброе, вечное избалованный подонок не собирался. Он возомнил себя всемогущим богом и уже не раз оказывался в дерьме из-за своего рокового заблуждения. Оно же превращало его в людоеда, если затрагивалась его гордыня.
К счастью, тогда Эрин выскользнула из его когтистых лап, и свою ошибку Новак посчитал оскорблением. Теперь, когда он бежал из тюрьмы, никакие соображения собственной безопасности не заставят его отказаться от мести.
Бедро Коннора снова пронзила боль, он потер мышцы скрюченными пальцами и поморщился. За себя он не боялся, зная, что ему всегда помогут братья. Беззащитной Эрин была уготована незавидная участь жертвенного агнца.
И положил ее на алтарь не кто иной, как он сам, дав свидетельские показания на суде против Эда Риггза, ее единственного защитника. После такого поступка Эрин вправе была возненавидеть его всей душой.
Коннор скрутил новую сигару, хотя во рту еще было горько от предыдущей, и, прикурив от зажигалки, глубоко затянулся, настраиваясь на тщательный логический анализ сложившейся ситуации. Спешка и непродуманные действия исключались, требовалось быть чрезвычайно осмотрительным, раз уж он задумал опекать Эрин, от которой отмахнулись недальновидные агенты ФБР.
«Тема: Новые приобретения.
Время: 14.54, 18 мая, суббота.
Адресант: Клод Мюллер.
Адресат: Эрин Риггз.
Дорогая мисс Риггз!
Благодарю Вас за высланный мне экземпляр реферата Вашей диссертации. Ваша гипотеза о религиозной подоплеке изображений птиц на кельтских артефактах латенского периода меня чрезвычайно заинтересовала. Недавно я приобрел шлем, датируемый ориентировочно третьим веком до н.э., с типичным для того периода бронзовым вороном на своде. Помимо него, я купил еще несколько любопытных вещиц, фотографии которых прилагаются к письму. Мне бы хотелось, чтобы вы лично взглянули на них.
Завтра я буду проездом в Гонконг в Орегоне, где остановлюсь в отеле «Силвер-Форк». Если Вы не сочтете возможным отложить другие свои дела ради встречи со мной, то я не обижусь. Но билет на самолет для Вас уже заказан и оплачен, о чем свидетельствует прилагаемая к моему письму квитанция. В Портленде Вас встретит водитель моего лимузина и доставит Вас на побережье. А утром в понедельник мы сможем осмотреть и обсудить все мои последние приобретения, после чего пообедаем, если у нас останется для этого время.
Умоляю не считать меня наглецом и приехать. Меня не покидает ощущение, что нам уже доводилось где-то встречаться раньше.
Искренне ваш,
Клод Мюллер. Фонд
«Куиксилвер»».
Эрин вскочила со стула и запрыгала, словно маленькая девочка, получившая долгожданный подарок. Стены квартирки, в которой она временно ютилась, были тонковаты для ее ликующих воплей, поэтому она зажала рот руками, чтобы приглушить издаваемые звуки до мышиного писка.
Напуганная метаморфозой, произошедшей с ее хозяйкой, кошка Эдна жалобно замяукала. Эрин подхватила свою любимицу с диванчика, желая приласкать ее, но осторожное животное фыркнуло и, выскользнув из рук, забилось под стол.
Радость Эрин, однако, была вполне мотивированной: вознаграждение за экспертные услуги Мюллеру помогло бы ей быстро решить многие свои проблемы. Поэтому она продолжала веселиться, не заботясь о том, что от ее топота на голову скандального соседа снизу может рухнуть сгнивший гипсовый потолок. Коль скоро Всевышний ниспослал ей награду за долготерпение, рассуждала она, то уж от ссоры с другими жильцами этого убогого строения Он ее точно убережет.
Взгляд ее задержался на салфетке, приклеенной липкой лентой к стенке над компьютером. Вышитый на ней красными нитками девиз гласил: «Ты сама формируешь свою реальность!» Впервые за последние месяцы Эрин улыбнулась, прочтя его, потому что не услышала ехидного внутреннего голоса: «И это все, на что ты способна?»
Эрин собственноручно вышила эту дурацкую сентенцию вскоре после того, как ее вышибли с работы. Тогда, вне себя от праведного гнева, она решила направить всю негативную энергию в созидательное русло. Позже она сочла свой порыв глупым и прониклась к салфетке таким отвращением, что едва не порвала ее в клочья.
Теперь же ей пришло в голову, что вышивание пошло ей на пользу, сублимировав стресс, вызванный арестом отца и потерей работы, в положительные эмоции.
Похвалив себя за подсознательное стремление к самосовершенствованию, Эрин сделала распечатку электронного послания Мюллера и захлопала от восторга в ладоши. Клиент опять расщедрился на билет в первом классе! Такое уважение к ней, страдающей от недостатка внимания к своей персоне, было подобно целебному бальзаму, излитому на душевную рану. Хотя она помчалась бы к нему даже в эконом-классе. На крайний случай — поехала бы в туристическом автобусе. Ну а уж если говорить честно, то и автостопом.
Эрин оглядела стены своего скромного жилища, с тоской взглянула в единственное окно, выходящее на глухую кирпичную стену, вздохнула и потянулась к ежедневнику. Перелистав его, она пополнила список первостепенных дел следующей записью: «Позвонить в агентство. Поручить Тонии покормить Эдну. Позвонить маме. Собрать в дорогу сумку». После этого она набрала номер агентства секретарей-машинисток.
— Говорит Эрин Риггз, — бодро сообщила она автоответчику. — Передайте, пожалуйста, Келли, что в понедельник я не выйду на работу в адвокатской конторе «Уингер, Дрекслер и Лоу», так как срочно отбываю в деловой вояж. На телефоне один денек вместо меня пусть посидит кто-нибудь другой, а протоколы последних судебных заседаний я допечатаю во вторник, когда вернусь. Желаю приятно провести выходные.