Маккензи Салли. Слишком красива для жены

   Мэг заставила себя сдержаться и не закатить глаза. С немалым трудом. Почему младенцы превращают разумных взрослых в полных идиотов?
   – Ну, и когда ты выходишь за Паркса?
   – Что? – От изумления у Мэг открылся рот и тут же захлопнулся. – Я же сказала тебе, что не приняла его предложения!
   – Знаю, что не приняла. Мы с Робби ушам своим не поверили. – Лиззи уложила виконта Мандерса себе на колени. Он принялся сосать свой палец, уставившись на Мэг. – Но ты ведь передумала?
   – Нет. Мистер Паркер-Рот не хочет на мне жениться, по крайней мере не больше чем на леди Беатрис. – Лиззи рассмеялась.
   – О, я уверена, что на тебе ему больше хочется жениться, чем на леди Беа!
   Мэг вдруг поняла, что значит выражение «скрипеть зубами от досады».
   – Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
   – Правда? Тогда скажи мне, почему Паркc оказался с тобой в саду Истхевенов.
   – А откуда ты знаешь, что он там был? – Лиззи бросила на нее выразительный взгляд.
   – Мне рассказала Эмма. А если бы не рассказала, я узнала бы от Робби – ему рассказал Чарлз.
   Мэг хотелось бы, чтобы ее друзья и родственники гораздо меньше интересовались ее делами.
   – Мы не обсуждали матримониальные вопросы.
   – Да? А что же вы обсуждали? – Мэг покраснела.
   – Ничего мы не обсуждали!
   Лиззи молча воззрилась на нее, выразительно выгнув брови. Мэг почувствовала, что еще сильнее покраснела. Какая досада!
   – Факты не изменились. Мистер Паркер-Рот пришел мне на помощь, когда моего внимания домогался лорд Беннингтон. Его не следует наказывать за доброе дело.
   Лиззи потерла макушку лорда Мандерса.
   – Разумеется, не следует. Он безумно в тебя влюблен.
   Паркc в нее влюблен?
   – Похоже, это ты безумна. Мистер Паркер-Рот видит во мне источник раздражения и беспокойства.
   – Именно поэтому он сидел в уродливом красном кресле у леди Палмерсон, посадив тебя себе на колени полуобнаженную!
   – Ох! – Надо признаться, что это действительно звучало… странно. – Мистер Паркер-Рот просто… Он всего лишь… То есть… – Лиззи смотрела на нее крайне недоверчиво, и дальнейшие слова Мэг стала адресовать лорду Мандерсу. – Я пережила крайне неприятные минуты с лордом Беннмнгтоном. Мистер Паркер-Рот меня успокаивал.
   Лиззи фыркнула:
   – Спустив тебе платье до пояса, а гру…
   – Прекрати!
   – …груди выставив наружу?
   – Ой!
   Она умрет от стыда прямо здесь, в поместье герцога Хартфорда! Мэг закрыла лицо руками.
   – Не понимаю, почему ты так переживаешь, – добавила Лиззи. – Паркc тебе очень понравился, когда ты познакомилась с ним. В прошлом году в гостях у Тинуэйта.
   Мэг подняла голову. Какой смысл отрицать?
   – То было в прошлом году. Он не сделал ни малейшей попытки снова со мной увидеться, пока не наткнулся на меня с Беннингтоном. Видимо, я не произвела на него особого впечатления.
   – Судя по тому, как он выглядел в гостиной у леди Палмерсон, произвела.
   – Ух!
   Мэг снова спрятала лицо в ладони.
   – Когда я оказалась в похожей ситуации, разве не ты мне сказала, что некоторые мужчины опасаются брака, но очень быстро к нему привыкают после скрепления брачных уз – как конь, которого приучили к уздечке?
   – Я просто ошиблась. Мистер Паркер-Рот совершенно не похож на коня. Он больше похож на осла: упрямый, своевольный и совершенно невыносимый!
   – О, понимаю. Значит, ему ничего не нужно, только есть, спать и совокупляться?
   – Неужели обязательно тыкать мне в лицо моими словами? – Лиззи рассмеялась:
   – Это весьма забавно!
   Лорд Мандерс хрюкнул и начал извиваться.
   – О Боже! Кажется, Бобби сейчас понадобится поменять пеленки.
   – Ясно. – Есть некоторые вещи, которые Мэг не желала видеть, если их можно было избежать. Она поспешно встала: – Пойду посмотрю, как идет игра в крокет.
   – Трусиха! – Лиззи быстро стала серьезной. – Только не будь трусихой в важных вещах, Мэг. Я считаю, что Паркc тебе идеально подходит.
   Мэг тряхнула головой:
   – Да неужели? Скажи это ему! Услышишь, что он тебе ответит.
   Лиззи не улыбнулась.
   – Не думаю, чтобы мне надо было это ему говорить. Вспомни, Мэг: Робби тоже не хотел делать мне предложение. Если бы лорд Эндрю не напал на меня, я до сих пор была бы незамужней и Бобби бы не родился.
   Лиззи прижала к себе малыша. Мэг нахмурилась. Эти ситуации не имели между собой ничего общего!
   – Робби любил тебя много лет.
   – Но я-то об этом не знала.
   – Знала бы, если бы не закрывала глаза.
   – А может, и тебе не надо закрывать глаза, Мэг?
   – Чепуха. Я…
   Лорд Мандерс снова хрюкнул. Мэг поспешно попятилась.
   – Увидимся позже, после того, как ты, – она указала на попку виконта, – наведешь порядок.
   – А ты уверена, что не хочешь поучиться менять ребенку пеленки?
   Мэг молча помахала рукой и удалилась.
 
   – Отличная работа, Паркc!
   Уэстбрук хлопнул его по плечу. Паркc широко улыбнулся. Удар получился просто гениальный, он не постесняется сказать это о себе. Он отправил шар Беннингтона вправо, лишив его всякой надежды, и гарантировал своей команде победу. После чего отправился за своим сюртуком.
   – Однако сомневаюсь, чтобы вы приобрели себе друга.
   С этими словами лорд Фрамптон, еще один его партнер, кивком указал на Беннингтона. Виконт смотрел на него с нескрываемой яростью. Если бы можно было убивать взглядом, Паркc сейчас испустил бы последний вздох.
   Он пожал плечами и отвернулся.
   – У нас с Беннингтоном неприятные дела в прошлом.
   – Потому что вы встали между ним и мисс Петерсон?
   – Боже правый, нет! – Паркc воззрился на Фрамптона. Выглядел тот совершенно искренним. Он явно не злобствовал – просто был туповат. – С чего ты взял? Мисс Петерсон тут ни при чем!
   – Да? – Этот чертов Фрамптон еще и брови приподнял! – А прошел слух, что Беннингтона она заинтересовала из-за ее связей. Олдстон рассказывал мне, что слышал, как виконт говорил в клубе «Уайтс» про какую-то экспедицию, которую ему нужно финансировать – поездку в Южную Америку или Африку или еще в какое-то экзотическое место, – и что он может прогуляться по саду с мисс Петерсон. Сказал, будто собирается проверить товар и посмотреть, способен ли он сделать ейпредложение. Но говорил, что, наверное, сделает. Что способен лечь в постель с злобой гусыней, если она отложит достаточно крупное золотое яйцо, и что вообще есть достаточно шлюх, которые согреют мужчине постель, если жена окажется слишком холодной.
   – Проклятие!
   Уэстбрук положил руку Парксу на плечо.
   – Тебе стоит понизить голос до тихого рычания. Ты пугаешь дам.
   – Что?
   Он посмотрел в ту сторону, куда указывал граф. Несколько девиц одарили его неприветливыми взглядами и поспешно отошли. Отлично. Число глупышек, которых матушка будет к нему подталкивать, немного уменьшилось. Он снова повернулся к Фрамптону. Тот выглядел настоящим ослом.
   – Все знают, что мисс Петерсон ублажала мужчин в кустах. – Судя по всему, ум у барона тоже ослиный.
   – Мисс Петерсон никого не ублажала в кустах!
   – Да? Она пыталась утащить меня в сад совсем недавно – на балу у Истхевенов, если вы не забыли.
   Паркc заставил себя сделать глубокий вдох и разжать кулаки, которые стиснул. Вряд ли стоило начинать драку на газоне у герцога Хартфорда на глазах у массы аристократических особ. Однако его желание было написано у него на лице, потому что барон попятился.
   Он не станет кричать. Он сделал еще один медленный и глубокий вдох, дав время алой пелене ярости немного рассеяться.
   – Надеюсь, вы не распространяли эту историю, Фрамптон. Поверьте, это было бы роковой ошибкой с вашей стороны.
   Фрамптону жизнь надоела – иного объяснения просто нет. Он заморгал, а потом распахнул свою ослиную пасть:
   – А, да, я понял. Я думал… Ну, прошу меня простить, но, по слухам, вы отказались делать предложение этой девице после того, как вас застали в довольно компрометирующем положении.
   Паркc снова почувствовал у себя на плече руку Уэстбрука, по на этот раз раздраженно сбросил ее. Он не станет убивать Фрамптона… сегодня. Дождется, когда вокруг не будет такого количества любопытных.
   – И вы всерьез считаете, что маркиз Найтсдейл позволил бы мне не сделать предложение его невестке, если бы я ее скомпрометировал?
   О! Совершенно новая мысль проникла в его ослиную черепушку. Фрамптон почесал в затылке.
   – Наверное, не позволил бы. – Он кивнул. – Значит, вы пришли к соглашению?
   – Я вправе не отвечать.
   Он не намерен говорить этому идиоту, что мисс Петерсон ему отказала.
   – Но зачем держать это в секрете? Вы наверняка знаете, что девица стала предметом сплетен и пересудов.
   – Вы только что это продемонстрировали. – Фрамптон покраснел.
   – Нуда… Приношу извинения. Я не до конца понял ситуацию.
   – Да, черт побери!
   Ситуация, надо сказать, распроклятая.
   – Вы собираетесь играть дальше или нет? – осведомился лорд Понтли.
   – Мы закончили, – ответил Уэстбрук. – Можете занять наши места.
   Они отошли от площадки. К несчастью, у Фрамптона оказалась бульдожья хватка: он не желал менять тему разговора.
   – Тогда почему вы сказали, что между вами и Беннингтоном стоит не мисс Петерсон? Казалось бы, дело именно в ней. Он ее хочет – а вы ее получили.
   Внезапный прилив желания ударил Паркса прямо… Он адресовал строгий выговор своему совершенно неуправляемому органу. Он не «получил» мисс Петерсон и не получит, если она не передумает.
   Его тело заявило протест. Заявило и…
   Он взглядом попросил Уэстбрука о помощи. Проклятый граф ухмылялся, словно безумец. Парксу стало понятно, что с этой стороны поддержки не будет.
   – Дело в том, – ответил он, – не то чтобы это вообще вас касалось… что Беннингтон возненавидел меня уже много лет назад. Задолго до того, как мы оба узнали, что мисс Петерсон украшает собой этот мир.
   – Почему?
   Господь да дарует ему терпение! Смешать его с землей за наглость или просто ответить на этот вопрос?
   Уэстбрук наконец обрел дар речи – совершенно некстати.
   – Из-за растений, Фрамптон, можете поверить? – Граф ехидно засмеялся. – Беннингтон ненавидит Паркса за его растения.
   У Фрамптона отвисла челюсть, так что он стал удивительно похож на треску, которую готовятся выпотрошить.
   – А почему кто-то может враждовать из-за зелени? – Паркc вздохнул. Такая реакция была ему слишком хорошо знакома.
   – Потому что Беннингтон решил со мной соревноваться. Он завидует моим обширным садам, оранжереям и особенно моей коллекции экзотических растений. Вот зачем ему нужны деньги: чтобы искать новые виды растений.
   Фрамптон пялился на него еще несколько секунд.
   – Черт побери! – проговорил он наконец. – Никогда бы не подумал!
   Парксу не понравился его тон. Ему показалось, что речь уже не идет о садоводческих амбициях Беннингтона.
   – О чем бы вы не подумали? – Фрамптон покраснел.
   – А, ни о чем. Просто удивился, вот и все. – Он откашлялся. – Не сомневаюсь, что цветы и травки могут просто завораживать… э-э… людей определенного типа.
   Неужели он пытается намекнуть? Нет. Он не может быть таким болваном.
   – Надеюсь, вы слышали о Хэмфри Рептоне, Джонс Клоде Лаудоне, сэре Джозефе Бэнксе.
   – Паркc! – Уэстбрук снова начал смеяться. Этот тип слишком часто ухмыляется. – Ты зря тратишь слова. Фрамптона интересуют только лошади и охота. Правда, Фрамптон?
   – Конечно.
   – Вот именно. – Уэстбрук кивнул. – Видели в последнее время что-нибудь стоящее на аукционе «Таттерсолз», Фрамптон?
   – Если честно, то да. Присмотрел прекрасную кобылку. – Фрамптон что-то забубнил про лошадь, которую видел на аукционе. Надо полагать, тряская кляча: все знали, что этот тип совершенно не разбирается в лошадях. Ну и пусть. Что до Паркса, то Фрамптон может хоть прочесть наизусть все пьесы Шекспира, лишь бы перестал говорить о мисс Петерсон. Он позволил Фрамптону и Уэстбруку обогнать его.
   Мисс Петерсон. Гром и молния! Стоит ему подумать, что Беннингтон трепал ее имя в клубе… Мерзавец! Ему сегодня надо было бить не по шару, а по голове этого шелудивого пса! Нет, лучше он пустил бы его кишки на подвязки – в буквальном смысле этого слова. Пропорол бы ему брюхо тупым ножом и медленно отрезал бы по кусочку.
   – Мистер Паркер-Рот! На пару слов, если можно.
   К нему подошел маркиз Найтсдейл. Выражение лица у него было непроницаемое. Он служил в кавалерии на Пиренейском полуострове в звании майора, и сейчас вид у него был такой, словно он готов идти, в бой.
   Маркиз держал на руках малыша чуть старше двух лет, с такими же курчавыми каштановыми волосами и ясными голубыми глазами, как у маркиза. Это был его сын, граф Нортфилд. Граф внимательно посмотрел на Паркса и положил головенку отцу на плечо.
   – Папа, я хочу есть!
   – Когда ты успел проголодаться, Чарли? Ты целый день ешь!
   – Но я голодный! – Граф округлил глаза, опустил уголки губ и выглядел совершенно несчастным.
   Маркиз вздохнул и извлек из кармана недоеденное миндальное печенье.
   – Вот, получай. Ты хотел его выбросить, а я приберег.
   Граф кивнул, взял печенье и сунул в рот.
   – Паркер-Рот. – Маркиз поманил Паркса свободной рукой.
   Они отошли от гостей.
   Ему следовало бы нервничать: Найтсдейл явно не собирался говорить с ним о погоде, – но почему-то он был совершенно спокоен.
   Паркc снова посмотрел на графа. Ребенок одарил его широкой улыбкой.
   Боже!
   Он поспешно отвел взгляд. Что с ним происходит? Глядя на Найтсдейла и его сына, Паркc подумал о том, как хорошо было бы обзавестись потомством.
   Он сходит с ума! Ему не нужны дети. Они шумные, грязные, никому не дают покоя. Он вырос в семье, где было шестеро детей. Настоящий кошмар, который продолжается и поныне. Его младшие сестры таскают друг друга за волосы. Чаще всего ему приходилось улаживать их ссоры самому. Его родители… Ну, один раз он совершил ошибку, разыскав их в студии матушки, когда девочки начали драться. Боже правый, больше он такого никогда не делал! Ему до сих пор невыносимо было думать, что…
   Нет, никаких детей! Он хочет, чтобы его оставили в покое и он мог бы работать у себя в саду.
   – Я хотел поговорить с вами относительно сестры моей жены, сэр. Маркиза обеспокоена – и я тоже – тем, что объявления о помолвке не было.
   Они остановились у мелкого декоративного пруда. Паркса несколько удивило то, что он до сих пор не получил от маркиза приглашения иного рода, в традиционной форме: пистолеты на двоих, завтрак на одного. Дуэли запрещены законом, но этот мужчина – офицер кавалерии…
   – Папа, смотри: уточки!
   – Вижу, Чарли. – Маркиз опустил сына на землю. – Почему бы тебе на них не посмотреть, пока я буду говорить с мистером Паркером-Ротом?
   Граф радостно кивнул:
   – А покормить уточек можно, папа?
   – У меня с собой нет хлеба, Чарли. После того как я закончу разговор, мы пойдем и найдем хлеба.
   Нижняя губенка графа обиженно выпятилась. Казалось, он собрался зареветь, но передумал, когда на воду опустились еще две утки. Он побежал на них смотреть, а они поплыли к противоположной стороне пруда.
   – Только не падай в воду, Чарли.
   – Не буду, папа.
   Маркиз снова перевел взгляд на Паркса.
   – Итак, мистер Паркер-Рот, вернемся к моей невестке.
   – Но ведь мисс Петерсон должнабыла сообщить вам, что я сделал ей предложение, а она отказалась?
   – Да, после происшествия в гостиной леди Палмерсон. Если принять во внимание то, что я увидел… Нет надобности описывать вам, что за картина открылась перед маркизой и передо мной, когда мы вошли в эту комнату.
   – Да. В этом нет необходимости.
   Найтсдсйл может повторить только то, что видел: что мисс Петерсон, полуобнаженная, сидела на коленях у Паркса. Сам Паркc помнил все до мельчайших деталей. Боже – помнил? Это преследовало его во сне чуть ли не каждую ночь: ее мягкие ягодицы давят ему на ноги, кожа нежная как шелк.
   Дьявольщина! Его панталоны снова стали тесными! Он отвел взгляд. Граф радостно смеялся, гоняя уток от одного края пруда к другому.
   – А что я мог сделать? Как я уже сказал, мисс Петерсон отвергла мое предложение. В наше время женщину не тащат к алтарю насильно.
   Найтсдейл нахмурился:
   – Да, конечно. Я никогда не стал бы силой заставлять Мэг вый ти замуж. – Он энергично выдохнул и провел пальцами по коротко остриженным волосам. – Дело втом, что… Ну, ситуация осложняется. Вы не можете не знать, что репутация Мэг висит на волоске. Не будь я маркизом Найтсдейлом, общество отвернулось бы от нее.
   И тут ои был чертовски прав. Эти пустоголовые и злобные сплетники определенно шепчутся насчет мисс Петерсон: бал Истхевенов это убедительно доказал.
   Граф начал перевешиваться через бортик пруда, пытаясь дотянуться до уток. Следует ли предупредить об этом маркиза?
   – Все было бы иначе, если бы Мэг питала к вам неприязнь, но это не так.
   – Что? – Он перевел взгляд на Найтсдейла. Тот говорил совершенно серьезно. – Почему вы так считаете?
   Найтсдейл выгнул бровь.
   – Эмма рассказала мне, что Мэг удалилась в сад Истхевенов и о том, в каком состоянии был ее наряд после этого.
   – Она ходила по посадкам без дорожек.
   – А вы ее преследовали.
   – Я… – Это было не преследование… ну, не совсем. – Я просто не хотел, чтобы мисс Петерсон оставалась одна в темном саду. Она могла стать объектом нежелательного внимания какого-нибудь мужчины.
   Найтсдейл хмыкнул:
   – Ну, она определенно стала объектом внимания некоего мужчины.
   Тысяча чертей! Паркc отвел взгляд. Он чувствовал, что краснеет, однако надеялся, что не очень сильно.
   – Слава Богу, Беннингтон устроил такую сцену, что Эмме удалось увезти Мэг незаметно и ее встрепанный вид не вызвал лишних комментариев.
   Паркc промычал что-то невнятное, соглашаясь с маркизом.
   – Вы хотя бы не отрицаете того, что вина за беспорядок ее туалета лежит на вас.
   Он заставил себя посмотреть Найтсдейлу в глаза.
   – И какого поступка вы от меня ждете? Я снова сделал бы мисс Петерсон предложение, но ведь она снова мне. откажет.
   – Странно. Мэг неглупа и не безрассудна, хоть последние факты говорят об обратном. Она определенно не питает к вам антипатии, иначе не стала бы снова исчезать в зарослях с вами.
   По-моему, ей хочется выйти замуж и обзавестись собственным домом. Почему она вам отказывает?
   Этот вопрос он и сам задавал себе бесчисленное множество раз, особенно ночью, когда просыпался разгоряченный и полный желания.
   – Право, не знаю.
   – Возможно, вам следует проявить настойчивость. – Паркc нахмурился:
   – Каким образом?
   – Папа!
   – Сейчас, Чарли. – Найтсдейл покраснел. – Ситуация скандальная. У Мэг нет иного выхода, кроме как выйти за вас замуж. Объясните ей это. Заставьте образумиться.
   Паркc чуть было не рассмеялся. Заставить мисс Петерсон образумиться?
   – Это не так просто, милорд. У мисс Петерсон своя голова на плечах.
   Найтсдейл закатил глаза:
   – Да уж, знаю!
   – Папа!
   – Да-да. Сейчас подойду, Чарли. – Найтсдейл сцепил руки за спиной и еще сильнее покраснел. – Дело втом… ну… то есть… А, черт! – Он чуть наклонился к Парксу: – Мэг явно от тебя без ума, дружище. Так что действуй.
   Паркc потрясенно воззрился на маркиза. Неужели тот хо чет, чтобы он соблазнил мисс Петерсон?
   – Па…
   Раздался громкий плеск. Маркиз стремительно повернулся, а утки с громким кряканьем прыснули в стороны.
   – Чарли!
   Граф Нортфилд стоял по пояс в воде.
   – Прости меня, папочка.

Глава 14

   После удара мистера Паркера-Рота шар лорда Беннингтона откатился далеко по газону. Мэг едва сдерживалась, чтобы не зааплодировать. Ей не хотелось привлекать к себе внимание, и еще меньше хотелось, чтобы мистер Паркер-Рот узнал, что она на него смотрела.
   Хотя он вряд ли обратил бы на нее внимание, даже если бы она начала шуметь: Она тщательно выбрала свое место – в удалении от остальных зрителей, в тени крепкого дуба. Если удача ей не изменит, ее никто не заметит. Она фыркнула. Ей страшно надоело, что все на нее пялятся. Леди Данли и другие старые кошки весь день воротили от нее носы, словно она – прокисшее молоко.
   Она могла бы рассказать свету кое-что насчет самой леди Данли… Мэг вздохнула. Но Паркc был прав: муж и жена могут делать все, что им заблагорассудится, даже не в супружеской спальне.
   Она увидела, как Робби поздравляет мистера Паркера-Рота. Паркc улыбнулся ему в ответ. Даже отсюда ей было видно, как сверкнули его ровные белые зубы.
   А сама она видела такую его улыбку?
   А он вообще улыбался ей? Наверное, да, если не в этом сезоне, то в прошлом, в гостях у лорда Тинуэйта. Гм… Да. Он шутил с Робби. Но не улыбался, по крайней мере не так, как сейчас.
   Если бы она оказалась ближе!..
   Что за нелепость! Если бы она оказалась ближе, он не стал бы улыбаться. Он слишком серьезен – по крайней мере когда находится рядом с ней. Он напряжен и раздражен. Словно она – очередное неприятное дело, еще одна обуза.
   Интересно: а в прошлом году она смогла бы заставить его радостно улыбаться? Ей казалось, что ему нравится ее общество, но на самом деле его энтузиазм пробудили растения. Она единственная из всех гостей готова была обсуждать вопросы садоводства. Если бы леди Беатрис интересовалась пейзажными парками или разведением растений, он с таким же удовольствием ходил бы по саду с ней.
   Ей хотелось с ним пококетничать, но она не умела этого делать.
   Он наклонился за своим сюртуком, который снял перед игрой. Он был не таким высоким, как Робби, но сложен был мощнее. Плечи у него…
   Господи, но она же не станет пускать слюнки на его плечи! Этот мужчина невыносим. Неужели он не мог ей объяснить, что именно лорд Беннингтон делал в саду лорда Истхевена? Он мог удовлетворить ее любопытство, сказав всего несколько слов.
   Очень ловко. М-м… Никто из тех джентльменов, которые выходили с ней в сад, не применял свой язык столь властно. Она почувствовала себя… наполненной. Это какое-то странное чувство.
   Если бы кто-то описал ей эти действия до того, как она их испытала, она решила бы, что это отвратительно. Чтобы язык, другого человека оказался у тебя во рту? Но это было приятно. Даже сейчас, стоя на траве при ярком свете солнца и на при еме, куда явился чуть ли не весь свет, она ощутила его волнующий жар – силу его рук, твердость его груди, нежное прикосновение его губ, влажное вторжение его языка.
   Она содрогнулась, обхватив себя руками за талию. Господи! Внизу у нее снова появилась влага и пульсация. Что это очначает?
   Наверное, Паркc смог бы ответить ей и на этот вопрос.
   – Мисс Петерсон?
   – Ой!
   Она резко обернулась. Громадная женщина стояла всего в трех шагах от нее.
   – Прошу прощения. Я вас испугала.
   – Нет, конечно же.
   Женщина выгнула бровь.
   Ладно: она лжет. Ну и что? Люди, которые задают глупые вопросы, должны ожидать глупых ответов. И вообще – с чего эта женщина вдруг подошла к ней? Разве она не видит, что Мэг предпочитает оставаться одна? Никто не уходит в укромный уголок парка во время пикника, если он ищет общества.
   Ее совесть – почему у ее совести всегда был голос Эммы? – потребовала, чтобы она начала вежливый разговор. Мэг велела совести заткнуться. У нее нет настроения обмениваться любезностями. Она настроена агрессивно.
   Мэг скрестила на груди руки и воззрилась на женщину.
   В ответ та смерила ее возмущенным взглядом. Чудесно!
   Кто она такая? Незнакомка была ростом примерно с Паркса, пышнотелая, с чудесной фарфоровой кожей, волосами цвета меди, пухлыми губами, маленьким носиком и зелеными глазами. Не классическая красавица, но весьма хороша собой. Лицо женщины показалось Мэг знакомым. Она где-то ее уже видела.
   На балу у Палмерсонов – вот где. Она была с очень рослым мужчиной. Мэг не обратила на них особого внимания: она была сосредоточена на том, чтобы увлечь лорда Беннингтона в сад. Не видела ли она ее и на балу у Истхевенов? Тот вечер прошел словно в тумане, но если как следует вспомнить… Да – она видела, как эта женщина возвращалась из сада с тем же рослым мужчиной. Видимо, мужем. По крайней мере о них никто не сплетничал.
   Почему вдруг она решила подойти к Мэг?
   Этого женщина не сказала. Она вообще ничего не сказала. Молчание затянулось.
   – У вас ко мне какое-то дело, мисс?..
   – Леди Доусон.
   Она не была американкой, как герцогиня Элворд. Она не считала, что единственный титул мужчины должен звучать как «мистер», но она все-таки полагала, что благородство духа перевешивает благородство рождения.
   – Но вы же обо мне должны были слышать? – вопросила леди Доусон.
   – Боюсь, что не слышала. – Мэг попыталась взять за образец леди Истхевен, которая была воплощением снисходительности, когда приветствовала Мэг у себя на балу. Она позволила себе чуть улыбнуться и пожать плечами. – Мы вращаемся в разных кругах. Моя сестра – маркиза Найтсдейл, знаете ли, а близкая подруга – графиня Уэстбрук.
   Брови леди Доусон стремительно опустились.
   – Мне известны ваши связи. Ваш отец – викарий, не так ли?
   – Так.
   Мэг не станет напоминать, что ее отец – сын графа, это ниже ее достоинства. Но возможно, леди Доусон уже известна родословная ее папеньки. Может, она интересовалась ее происхождением? Эти сведения совсем не сложно получить, но зачем они ей?
   – Вы выезжаете в свет всего второй сезон, не так ли?
   – Да.
   – Тем не менее вы давно вышли из того возраста, когда девушка обычно появляется в обществе.