Маккензи Салли. Слишком красива для жены

   Дьявол, дьявол, дьявол! Он поднял голову и встретился с укоризненным взглядом какого-то давно умершего предка Палмерсона.
   «Я ни в чем не виноват, черт побери! Я в этой истории герой, а не злодей!»
   Пэра, запечатленного на холсте, это не впечатлило.
   Что, к дьяволу, ему теперь делать? Он почувствовал, как петля общественного осуждения затягивается на его шее так, словно он уже стоит на эшафоте.
   Мисс Петерсон сидела на кушетке, устремив взгляд на носки своих туфелек, и теребила кисти одолженной шали.
   Ему следовало оставить ее на милость Беннингтона. Если верить его словам, то эта девушка сама виновата в том, что оказалась в кустах с чересчур пылким мужчиной.
   Нет. Он не пожелает ни одной женщине иметь дело с Беннингтоном. А когда он к ним вышел, вид у мисс Петерсон был страшно перепуганный. Наверное, она не подозревала, на что способен этот человек.
   Но почему все-таки она пригласила Беннингтона прогуляться по саду?
   Впрочем, сейчас это не имеет значения. Нет никакой надежды на то, что им удастся сохранить ту интересную сцену в саду в тайне. Он готов спорить на всю новую партию растений, что леди Данли уже распространяет последнюю потрясающую новость, перемещаясь по бальному залу со всей скоростью, на которую только способны ее коротенькие ножки.
   Только Господне чудо могло бы сейчас его спасти – но, похоже, Всемогущий встал на сторону его матушки. Одобрит ли она мисс Петерсон?
   Он снова посмотрел на то, как бедняжка терзает кайму шали.
   – Если вы не перестанете, то безнадежно испортите ее.
   – Что?
   Она наконец посмотрела на него.
   – Кисти шали. Вы вот-вот их оторвете.
   – О! – Она разгладила разноцветный шелк и вздохнула: – Мне очень жаль, что я втянула вас в эту неприятность.
   Он не нашелся с ответом и хмыкнул.
   – Конечно, я все объясню. Вам не надо опасаться, что будут какие-то последствия.
   – Мисс Петерсон, вы слишком наивны, если полагаете, что я смогу выйти из сегодняшней истории без последствий.
   Она нахмурилась и снова посмотрела на него:
   – Что вы хотите сказать?
   Боже правый, неужели она настолько тупа? Если это так, то придется опасаться за интеллект его будущего потомства.
   Будущее потомство. Его предательское тело возбужденно отозвалось на эту мысль.
   Проклятие! Нельзя так долго обходиться без женщины!
   Но это как раз должно в ближайшее время измениться, верно? Он внимательнее посмотрел на мисс Петерсон. Если уж ему придется жениться, то такой выбор можно считать очень неплохим. У нее чудесные волосы, которые сейчас рассыпались по одолженной хозяйкой дома шали, в бликах свечей в тепло-коричневом водопаде играют золотистые нити. Волосы у нее прямые, гладкие. Шелковистые. Его пыльцы чуть дрогнули, вспоминая ощущения от прикосновения к ним. И кожа у нее сливочно-белая, чуть розоватая. Ее рот… припухлая нижняя губа так и напрашивается на поцелуй. Кончик языка на секунду показался, чтобы смочить ее.
   Он внезапно представил себе картину, как она обнаженная лежит на его постели.
   Это видение заставило его поспешно отвернуться.
   – В чем дело?
   – Ни в чем.
   Он постарался незаметно расправить свои панталоны. «Думай о составе почвы. О режиме полива. О новых поставках растений».
   – Почему вы так на меня смотрели? – Он откашлялся.
   – Как именно?
   – Вы разглядывали мои волосы!
   Кажется, гнев считается хорошим лекарством от вожделения. А у него определенно хватает причин для гнева. Он снова повернулся к мисс Петерсон.
   Все дьяволы преисподней! Она забыла держать шаль запахнутой. Он увидел, как чудесный нежно-розовый сосок расцветает на белоснежной коже груди.
   Она проследила за направлением его взгляда.
   – Ой!
   Обольстительно-прекрасная кожа исчезла под тканью.
   Гнев. Ему надо испытывать гнев, а не это безумное желание. У него не было столь неуправляемой физической реакции на женщину уже много лет – с той поры, когда он перестал быть неопытным юнцом.
   Он не мог снова отвернуться и потому шагнул за высокое кресло с исключительно уродливой обивкой.
   «Можно ли умереть от стыда?» – думала тем временем Мэг. Видимо, нет, иначе она уже давно отдала бы Богу душу.
   Мистер Паркер-Рот видел ее гр…
   Она стала бы обмахивать залитые жаром щеки, если бы руки не были заняты шалью, которую она теперь судорожно стиснула.
   Он явно в ужасе от происшедшего. Он так дергался, словно с трудом мог сдержать раздражение. А теперь он спрятался за этим отвратительным красным креслом. Неужели он решил, что она собирается на него наброситься?
   Этот вечер стал настоящей катастрофой. Кто бы мог предположить, что лорд Беннингтон поведет себя столь возмутительно? А потом явился Паркc. Мэг закрыла глаза и прикусила губу, чтобы не застонать. Почему именно он должен был оказаться здесь? Разве лорд Данли не смог бы выручить ее с тем же успехом?
   Однако Паркc разделался с виконтом очень решительно – вряд ли лорд Данли так же умело орудует кулаками. А когда он спас ее от падения… Да, она восхищалась глубиной его ботанических познаний, когда они были в гостях у лорда Тинуэйта, но тогда она не оценила по достоинству другие его качества.
   Мэг покраснела. Ведь она не раз грезила о его темно-каштановых волосах, зеленых глазах и обворожительной улыбке. Почти каждую ночь. А знай она, что у него стальные мускулы, она вообще не спала бы ночами.
   В своих очках он больше походил на ученого. Он и разговаривал как ученый, когда они обсуждали «Заметки по теории и практике ландшафтного садоводства» Рептона. Он говорил так заинтересованно, так страстно! Она была очарована его умом.
   Очень хорошо, что тогда она не подозревала о том, насколько чарующее у него тело.
   Нет, в этой комнате слишком душно.
   – Нам надо поговорить, прежде чем леди Палмерсон вернется с вашей спутницей и моей матерью.
   – C вашей матерью?
   Господи! Мэг ушам своим не верила!
   У Паркса есть мать? Ну… конечно, есть! У большинства людей где-то имеется мать. За исключением ее самой. Ее мать умерла вскоре после ее рождения. Но матерям джентльменов положено очень кстати отсутствовать, пребывая где-нибудь в деревне – если, конечно, у них нет дочери на выданье, которую следует вывозить в свет.
   – Ваша матушка здесь? – Голос ее дрогнул. Она судорожно сглотнула. – Ваша сестра в этом году начала выезжать?
   Он нахмурился:
   – Нет. Джейн уже замужем, а Джулиана и Люси слишком юные.
   – О! Да, конечно. – Она встречалась с его сестрой Джейн на каком-то светском мероприятии в прошлом году. – В этом сезоне я, кажется, леди Моттон не видела?
   – Нет, и это хорошо. – Он слегка улыбнулся. – Бедняжка Джейн в положении, и ей приходится нелегко. А когда Джейн нелегко, то и окружающим тоже.
   Мэг это понимала.
   – С Эммой было точно, так же, особенно в конце. Не надо обращать на это внимания. Ей еще долго носить?
   – Примерно месяц. – Он снова кашлянул. – Но это к делу не относится..
   Это к делу очень даже относилось. Мэг ощутила новую волну паники. Матушка Паркса увидит ее с распущенными волосами и в разорванном платье! С платьем она ничего поделать не может, но хотя бы волосы привести в порядок! Нет, ничего не выйдет. Даже если бы у нее были шпильки – а их нет, – она не может отпустить шаль, чтобы заняться волосами.
   – Что мне делать?
   – Не думаю, что у вас есть выбор, мисс Петерсон.
   Конечно, он прав. Волосы придется оставить так, как есть, если только… Он снова на них смотрит… Нет, не смотрит – а бросает быстрые взгляды. Что это с ним?
   – Вы не умеете заплетать косы?
   – Заплетать косы?
   Он посмотрел на нее как на умалишенную.
   – Да. У вас ведь есть сестры. Я подумала, может, вы умеете.
   – Господи, помоги! При чем тут ваши волосы?
   – Потому что ваша матушка вот-вот сюда придет, а мне не хочется выглядеть настоящим пугалом.
   Паркc ухватился за спинку кресла с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.
   – Поверьте мне, мисс Петерсон, меньше всего мою матушку будут интересовать ваши волосы.
   – На вашем месте я не была бы в этом настолько уверена. Я выгляжу как настоящая дикарка.
   Она перехватила шаль одной рукой, а второй попыталась собрать волосы. Она ощутила грудью прикосновение прохладного воздуха и взгляда Паркса. Покраснев, она поспешно опустила руку. Видимо, шаль оказалась недостаточно большой.
   – Уверяю вас, мисс Петерсон, моя матушка не станет обращать внимание на ваши волосы. Ее будут занимать гораздо более интересные вещи.
   – Правда? – Если завязать шаль узлом на груди, то удержится ли она на месте, когда Мэг поднимет руки к волосам? Она почувствовала бы себя гораздо лучше, если бы смогла должным образом убрать волосы. – А что еще ее может интересовать? Право, сейчас не время играть в загадки, сэр.
   Ей показалось, или он скрипнул зубами?
   – Я не играю в загадки!
   – Кричать не нужно. У меня со слухом все в порядке.
   – Может, слух у вас и в порядке, а вот голова соображает плохо!
   – Мистер Паркер-Рот!
   – Мисс Петерсон! Вы хоть поняли, что мы должны пожениться?
   Тон Паркса был оскорбительным. С тем же успехом он мог бы сказать, что их заставят нагишом лезть через заросли ежевики. Конечно, она не первая красавица, но и уродиной ее тоже не назовешь.
   Она стремительно вскочила, плотнее затянув шаль.
   – Я так счастлива, что перспектива женитьбы на мне вызывает у вас столько восторга!
   Паркc нахмурился и снова уставился на ее шаль.
   – Никак не ожидал, что уйду с этого проклятого бала обрученным!
   – И не уйдете. Я же сказала вам, что все объясню!
   Он закатил глаза. Мэг шагнула к нему, подбоченилась и снова ощутила кожей прохладный ветерок и его взгляд. Проклятие! Она крепко намотала концы шали на руку, обогнула кресло, за которым он спрятался, и ткнула его в грудь вытянутым пальцем.
   – Бросьте ваше снисхождение, мистер Паркер-Рот. Я позабочусь о том, чтобы ваша матушка и леди Беатрис поняли, что в этой истории злодей – не вы.
   Он поймал ее палец, прижав к своей груди.
   – И вы позаботитесь о том, чтобы это понял весь свет? Поспешите в бальный зал – в том наряде, который сейчас на нас, вернее, которого на вас нет, – и объявите об этом во всеуслышание?
   – Конечно, нет! Что за нелепость!
   Она потянула палец, но он его не отпустил.
   – Тогда как вы помешаете этой новости разлететься по всему Лондону? Право же, мисс Петерсон, вы должны понимать, что уже сейчас леди Данли летает по залу, словно пчела по клумбе, распространяя все подробности, которые успела заметить.
   – Никому не интересно, что мы делаем.
   В конце концов, она всего лишь дочь викария – и невестка маркиза. Мэг постаралась не обращать внимания на ком страха, который рос у нее в груди.
   Паркc презрительно фыркнул.
   – Сколько времени вы выезжаете в свет, мисс Петерсон?
   – Это мой второй сезон.
   – Тогда вы должны знать, что всем интересно то, что мы делали.
   – Ну…
   – И еще вы должны знать, что не сможете прекратить сплетни, даже сделав заявление всем собравшимся в бальном зале лорда Палмерсона. Уверен, несколько человек уже поспешно отправились по следующему приглашению, надеясь, что первыми успеют развлечь своих знакомых чудесным рассказом леди Данли. Нет, чтобы остановить эти пересуды, вам пришлось бы опубликовать опровержение во всех газетах. Впрочем, и эго не поможет.
   – Вы говорите нелепицу!
   – Я говорю правду. Признайте это, мисс Петерсон. Вы попались так же, как и я. – Он вскинул одну бровь. – Но возможно, именно этого вы и хотели. Зачем вы позвали Беннингтона и сад?
   Она опустила глаза и стала рассматривать его шейный платок. Он потерял всякую форму. Шейные платки не рассчитаны па то, чтобы в них плакали.
   – Мисс Петерсон?
   Ей не хотелось лгать, но говорить правду тоже не хотелось. Ведь она ходила в сад в поисках мужа.
   В его голосе появились резкие нотки, рука сильнее сжала ее пальцы.
   – Вы надеялись поймать виконта? Вам нужен был титул?
   – Нет, что вы!
   – Говорите громче, мисс Петерсон. Мой жилет вас не расслышал.
   Она подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
   – Меня не интересовал титул лорда Беннингтона, сэр.
   – А что же тогда вас интересовало? Женщин трудно понять, но, по-моему, Бенниигтону больше нечем похвастаться.
   У Паркса был очень красивый рот. Не может быть, чтобы его губы ощущались на ее коже как слизняки!
   – У виконта обширные садовые владения. – Паркc усмехнулся:
   – Мисс Петерсон, вы не сможете лечь в постель с его петуниями.
   Она резко втянула в себя воздух.
   – Вы грубиян!
   Она снова попыталась высвободить пальцы, которые он держал, хотя ей не было больно.
   В какой-то момент между садом и этой гостиной он успел спять перчатки, но его ладони не были горячими и влажными, как у Беннингтона. Они оказались теплыми, сильными и загоревшими от долгих часов, которые он проводил, ухаживая за своими растениями.
   Ей захотелось снять перчатки, чтобы лучше ощутить его прикосновения. Груди у нее чуть ныли, словно им тоже хотелось встретиться с его пальцами.
   Что за мысли! Ей стало жарко от стыда.
   – И скольких мужчин вы заманили в темный уголок?
   – Мистер Паркер-Рот, немедленно отпустите меня!
   Она не станет отвечать ему на этот вопрос. Не так уж много было этих мужчин. До Беннингтона всего пять.
   – И каждый вас лапал? Вам именно этого хотелось, мисс Петерсон? Вы жаждете мужского внимания?
   Этот человек просто невыносим! Его слова оскорбительны. Мэг хотела дать ему отповедь, но заметила странный блеск в его глазах, никак не вязавшийся с его холодным оскорбительным тоном.
   – Может, имне вас поцеловать?
   – Да, конечно.
   Лишь когда Мэг увидела изумление в его глазах, она поняла, что произнесла эту мысль вслух.
   Боже правый! Паркc потрясению моргнул. Неужели он не ослышался? Она хочет, чтобы он ее поцеловал?
   Есть в этой девушке что-то особенное. Его никогда не возбуждали дамы из высшего общества. Возможно, потому, что они не появлялись в разодранных лифах с разметавшимися по плечам волосами. Когда мисс Петерсон спросила, не может ли он заплести их в косу, его захлестнула волна желания. Снова погрузить пальцы в этот теплый шелк… Она все время двигала руками, так что ее дивная белая грудь то показывалась, то снова скрывалась из виду.
   А теперь она просит, чтобы он ее поцеловал!
   Она сошла с ума – и сводит с ума его! Добропорядочная юная леди сидела бы робко на этой кушетке и тихо рыдала в платочек, потрясенная произошедшим в саду. И надеялась бы на то, что немедленно сможет надеть на палец колечко в знак помолвки. Но когда он произнес вслух совершенно очевидные вещи, мисс Петерсон пришла в ярость. Она подбоченилась (пока не заметила, какую чудесную картину ему демонстрирует) и ткнула его пальцем в грудь. А теперь попросила поцеловать ее!
   И, как истинный джентльмен, он не может отказать даме.
   Паркc слегка улыбнулся. Мэг стояла в ожидании. Как удачно, что ее рот уже чуть приоткрылся! Он проверит, чему она научилась от мужчин, с которыми целовалась до него.
   Продолжая прижимать ее руку к своей груди, он привлек ее к себе чуть ближе. Мэг не сопротивлялась.
   Его губы соприкоснулись с ее губами. Он был уверен, что она обратится в бегство. Однако она застыла на месте. Ее губы были мягкими и податливыми.
   Паркc обхватил ее подбородок свободной рукой, погладив щеку большим пальцем. Она оказалась мягкой, словно розовый лепесток. И пахло от нее розами.
   Мэг издала тихий невнятный звук. Другая ее рука выпустила шаль и легла ему на жилет. Однако губы по-прежнему не шевелились.
   Он снова чуть улыбнулся, обхватил ее обеими руками и привлек к себе. Это никак нельзя было назвать реакцией опытной женщины. Чем бы мисс Петерсон ни занималась в кустах с мужчинами высшего света, она не потеряла ауры невинности. И это оказалось невероятно притягательным.
   Он провел рукой по ее волосам, приподняв тяжелую волну с шеи. Он проследил поцелуями линию ее щеки к местечку под ушком. Она чуть повернула голову, освобождая ему дорогу. Ее дыхание стало прерывистым. Ее ладони скользнули ему на плечи, а шаль упала, открыв нежную кожу.
   Какая красота!
   Линия ее шеи, ключицы, сладкая округлость груди… Он обхватил одну грудь рукой. Теплая и тяжелая, она наполнила его ладонь. Он заглянул ей в лицо, не испугалась ли она? Но глаза ее были закрыты. Ровные белые зубы прихватили край нижней губы.
   Он нежно поцеловал ее веки, поглаживая сокровище, лежавшее у него на ладони. Мэг прижалась к нему.
   Когда подушечка его пальца нашла ее набухший жесткий сосок, она резко вздохнула, язык Паркса проник в ее жаркий рот.
   Жаль, что дверь не заперта, а кушетка такая маленькая, подумал Паркc.
   Смущение не бывает смертельным: за этот вечер она доказала это столько раз, что и счет потеряла. Неужели она попросила Паркса ее поцеловать? Не может этого быть! Но почему тогда его глаза округлились? А потом сузились, и взгляд их стал пристальным и жарким.
   Ей следовало бы сделать шаг назад. Он прижимает ее руку к своей груди, но он отпустит ее, если она того пожелает. Он не станет ее принуждать.
   Он слегка сжал ее руку. Видимо, хочет поцеловать ее. Ведь она сама попросила. Мэг приблизилась к нему.
   Ей следовало бы успокоиться от поцелуя.
   Но это было выше ее сил. Как мышь-полевка, попавшаяся гадюке, она застыла совершенно неподвижно, но в отличие от полевки ей хотелось быть пойманной.
   Она смотрела, как приближаются его губы. А потом закрыла глаза.
   Прикосновение его губ было прохладным и твердым. Нежным. Оно просило, а не требовало. Его кожа ощущалась как более жесткая, но прикосновение было легким.
   Ее сердце трепыхалось, словно крылья пойманной в силки птички. Жар стекал вниз живота. Странная пульсация зародилась еще ниже. Она ощутила там влагу.
   У нее подкашивались колени. Она уперлась в грудь Паркса обеими ладонями. Ей нужно, чтобы его руки сомкнулись вокруг нее прежде, чем колени окончательно ослабеют.
   Наверное, он прочел ее мысли. Слава Богу!
   Он бережно прижал ее к себе. Его сильные руки обхватывали ее. Она почувствовала, как под ее ладонями бьется жар его тела. Она вдохнула его запах – приятную смесь мыла, свежего полотна и вина.
   Он зарылся пальцами в ее волосы, а потом приподнял их.
   Она почувствовала, как его губы двигаются по ее щеке.
   Тогда как губы Беннингтона покрывали ее кожу отвратительной влажной слизью, губы Паркса напоминали крылья мотылька: они легко касались и дразнили. Как теплые солнечные лучи. Она наклонила голову, вытянув шею и надеясь, что он найдет то местечко под ухом, которое вдруг стало невероятно чувствительным.
   Он его нашел.
   Она ощутила новую волну слабости. Ей нужно было держаться за него. Она передвинула руки ему на плечи.
   Шаль соскользнула с ее плеч. Но ей не было холодно. Ей было жарко. Пульсация внизу живота. превратилась. в сладкую боль.
   Мэгдумала, что во время этого сезона успела что-то узнать о поцелуях. Как же она ошибалась! Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Другие мужчины были грубыми, неуклюжими и торопливыми. Или умелыми и скользкими. Но сейчас она встретила идеального мужчину. О таком можно было только мечтать.
   А потом все вдруг стало еще идеальнее.
   Он прикоснулся к ее груди.
   Внутренний голос шептал Мэг, что она должна чувствовать себя шокированной. Возмущенной. Оскорбленной. Что ей следует позвать на помощь.
   Но вместо этого она прикусила губу, чтобы не закричать от наслаждения. Никогда еще она не испытывала ничего подобного.
   Его пальцы пришли в движение.
   Она прильнула к нему. Его губы нежно прикоснулись к ее векам. Он дотронулся до затвердевшей вершинки ее соска.
   Жар стремительно разлился по ее телу. Она судорожно вздохнула – и он поймал ее губы. Его язык скользнул ей в рот.
   Мэг еще крепче прижалась к нему, опустила ладони к его поясу, затем под фрак. На них было слишком много одежды, и она мешала.
   Его язык начал уходить. Нет! Она не готова была к тому, чтобы все закончилось. Она прижалась к нему теснее и попыталась подражать ему, пробившись языком в его рот. Она не сомневалась в том, что ее действия крайне неуклюжи, но ему они, видимо, нравились. Очень даже. Его язык ее заманивал. Его ладони обхватили ее голову.
   Он хрипло застонал и отстранился.
   – Думаю, нам лучше сесть.
   – А?
   Она растерянно заморгала, а потом снова потянулась к его губам.
   Он рассмеялся и подхватил ее на руки. Он уселся в уродливое кресло, устроив ее у себя на коленях.
   – М-м… Наверное, так лучше. – Она распустила ему шейный платок.
   – Гораздо лучше.
   Он поцеловал ее – сначала в губы, потом в шею, потом стал спускаться к…
   – О! О Боже!
   Ее груди вырвались из корсета. Он же не собирается… Это же непристойно…
   – Мистер Паркер-Рот…
   – Джон.
   – Что?
   Его губы замерли над ее обнаженной грудью. Она обхватила его голову, чтобы отстранить от этой катастрофы. Он посмотрел вверх – в ее лицо.
   – Джон. Меня зовут Джон.
   – О!
   – Назови меня по имени.
   Он поцеловал наружную сторону одной груди.
   – Ой!
   Она попыталась отодвинуть его голову. Он не поддался.
   – Назови.
   Он поцеловал другую сторону.
   – Джон. Я уверена, вам не следует…
   Он провел языком вокруг ее соска, совсем рядом, но не касаясь сладко ноющего центра.
   – Ох! Ох, Джон! Ах…
   Он лизнул вершинку, а потом прижался к ней и чуть втянул себе в рот.
   – Джон!
   Она закричала? Она точно знала, что ей хотелось закричать, но неужели она и в самом деле закричала? Она…
   – Боже правый!
   Паркc поспешно привлек ее к себе, но она успела увидеть женщину, которая с потрясенным видом застыла в дверях.
   – Добрый вечер, матушка.

Глава 3

   – Извини, что не встаю.
   Паркc на секунду закрыл глаза. Он сейчас умрет. Как он оказался в такой ситуации? Вот Стивен – да, он не удивился бы, если бы на аристократическом балу Стивена обнаружили с полуобнаженной женщиной на коленях. Его брат был в высшей степени предприимчив. Но он сам? Он в жизни не делал ни чего скандального!
   – Да, я вижу, что у тебя… дел по горло.
   Его матушка сжала губы и устремила взгляд на спину мисс Петерсон – на возмутительно нагую спину мисс Петерсон, к которой была прижата его рука без перчатки. Он поспешно передвинул ладонь на ее очень жесткий и совершенно благопристойный – хоть и непристойно выставленный напоказ – корсет.
   – Пожалуйста, скажите мне, что это кошмарный сон, – прошептала мисс Петерсон ему в шейный платок, – и что я сейчас проснусь.
   – Как бы мне этого хотелось! – пробормотал он. Ему нужно было чем-нибудь ее прикрыть. – Как вам кажется, вы не сидите на шали леди Палмерсон?
   Она чуть пошевелилась у него на коленях.
   – Нет. Наверное, я ее уронила, когда вы… э-э… мы… гм… Может быть, она упала, когда вы меня поднимали.
   Он оглянулся. Шаль и в самом деле валялась на полу. Дотянуться до нее было невозможно.
   – Сесилия, что тут… О!
   Массивная фигура леди Беатрис появилась в дверях рядом с его матушкой. К счастью, его матушка находилась в серо-голубом периоде, потому что леди Беатрис не сочеталась бы ни с какими другими цветами. Ее зеленое платье с бантами из ярко-фиолетовых и красных лент и несколько желтых страусовых перьев, раскачивавшихся среди седых локонов, делали ее похожей на пышный куст шелковицы, в ветвях которого евила гнездо канарейка.
   – Мэг, почему это ты сидишь на коленях у мистера Паркера-Рота?
   Мисс Петерсон тихо застонала и спрятала лицо у него на плече.
   Леди Беатрис рассмеялась:
   – А, понятно… Юная любовь… или юная похоть, да? Ну конечно, сейчас ведь весна. Птички, пчелки и все такое прочее. Думаю, нам нужно планировать свадьбу, ты ведь со мной согласишься, Сесилия?
   Губы его матери медленно раздвинулись в улыбке.
   – Думаю, ты права, Беа. Давай…
   – Что тут происходит?
   Матушка и леди Беатрис обернулись, чтобы посмотреть, кто задал этот вопрос. В следующую секунду в поле его зрения появилась низенькая пухленькая женщина в очках с вьющимися темно-каштановыми волосами. Она неприветливо посмотрела наледи Беатрис.
   – Леди Палмерсон сказала, что Мэг… – Тут она заглянула в комнату.
   Рот у нее открылся, а глаза округлились.
   – Ой, нет! – Мисс Петерсон обернулась, чтобы посмотреть на вновь пришедшую женщину. – Что Эмма делает в Лондоне?
   – Эмма – это ваша сестра Эмма, маркиза Найтедейл?
   – Да. – Она снова уткнулась лицом в его рубашку. – Это наверняка кошмарный сон!
   Он вынужден был с ней согласиться. У женщины, которая протискивалась в комнату мимо леди Беатрис, был такой вид, будто она собирается отрезать ему яйца шпилькой для волос.
   – Убери руки от моей сестры, негодяй!
   Он положил было руки на подлокотники кресла, но тут мисс Петерсон попыталась обернуться лицом к сестре. Он успел схватить ее прежде, чем она сдвинулась хотя бы на дюйм.
   – Ты не так одета, чтобы показываться людям! – прошептал он, продолжая следить за маркизой.
   Ему хотелось надеяться на то, что та не станет на самом деле нападать на него, вооружившись шпилькой, но вид у нее был такой, словно она готовится перепрыгнуть через кушетку и наброситься на него.
   – Ты. что, меня не слышал?
   Маркиза сделала шаг по направлению к нему.
   – Минутку!