Страница:
Возможно, все это время она обращала внимание не на тех мужчин. Возможно, менее броские представители оказываются более… интересными.
– Фелисити!
– Что? Зачем ты кричишь, Шарлотта? – Шарлотта на мгновение возвела очи горе.
– Я спросила, были ли у тебя известия от лорда Эндрю. Право, странно, что Уэстбрук и Элворд оставили его в живых после того, что он устроил в доме леди Уэстбрук.
Это действительно было странно.
– Нет. Эндрю не любит писать письма.
Он написал один раз, чтобы попросить денег. Когда она ответила, что денег у нее нет, он потерял к ней интерес.
Эндрю был хорош собой. Но как личность ничего собой не представлял. А вот Беннингтон…
Ей определенно нужно прогуляться с виконтом по саду лорда Истхевена.
– Не могу поверить, что ни один мужчина не пригласил тебя сегодня танцевать, Мэг! Жаль, что у Чарли разболелось ухо и он захотел, чтобы папа был с ним. Можешь не сомневаться: будь Чарлз здесь, у тебя не было бы отбоя от кавалеров.
– Гм…
Возможно, Эмма была права, но Мэг почему-то не хотелось танцевать с мужчиной, который делает это по принуждению.
– Может быть, мистер Саймингтон ищет даму.
– Мистер Саймингтон всегда ищет даму.
Он явно сейчас ее искал. Мэг наблюдала за тем, как дамы ныряли за колонны и пальмы в кадках, когда низенький лысо ющий и толстый мистер Саймингтон – Простак Саймингтон, как называли его светские острословы, – приближался к ним. По слухам, его достойная супруга скончалась от скуки во время одного из монологов ее мужа.
А еще слухи говорили о том, что она умерла с улыбкой на лице.
Простак Саймингтон направлялся в ее сторону. Какая досада! Неужели этот мужчина действительно собирается пригласить ее на танец? Это будет настоящая пытка. Он не только толстый и скучный, от него еще разит чесноком и луком. Однако выбирать не приходится. Танцевать с ним лучше, чем…
Саймингтон посмотрел на нее, покраснел и поспешно направился в другую сторону.
– Наверное, его поманила леди Данли, – сказала Эмма. – Она все время ищет джентльменов, которые потанцевали бы с ее глупой дочкой.
– Конечно.
Сказанное Эммой было вполне убедительно, вот только дочь леди Данли, Кэролайн, уже увел к танцующим новыйлорд Фрамптон, а леди Данли волокла своего мужа к дверям, ведущим в сад, – возможно, чтобы посмотреть, какие еще скандалы она сможет подглядеть в кустарнике.
Сегодня Мэг привлекательностью могла поспорить с кучей свежего конского навоза. Брезгливые аристократы обходили ее стороной.
Ей было все равно. Мисс Уизерспун была права. Она не допустит, чтобы свет диктовал ей свои правила. Она будет слушать голос своего сердца.
И мгновенно у нее в мыслях возникло волевое лицо мистера Паркера-Рота: зеленые глаза за стеклами очков, прядь каштановых волос, падающая на лоб…
Она покраснела. Нет. Растения. Ее страсть – это растения. Тычинки и пестики. Листья, стебли и почвы. А вовсе не руки, губы и язык. И не широкие плечи, твердая грудь или подбородок с чуть заметной ямочкой. Нет, определенно нет!
Ей не нужен муж. Она вполне может жить одна. Ну, есть небольшая проблема со средствами существования. У нее не найдется богатой чудаковатой тетушки, которая будет настолько добра, чтобы помереть и оставить ей свое состояние. И она не может просить, чтобы Чарлз ее содержал, хоть он и вполне мог бы себе это позволить. Ей не хочется быть ему чем-то обязанной.
Возможно, ей стоит спросить мисс Уизерспун, нельзя ли ей путешествовать с ней. Двум пожилым дамам может пригодиться более молодая спутница. Она будет рада возможности увидеть мир за пределами Англии: георгины в Мексике, розы в Китае, орхидеи в Вест-Индии… Она и сама могла бы начать охотиться на растения. Может, она даже нашла бы какой-то новый вид: «рододендрон Петерсон» или «фуксия Петерсон» звучит неплохо.
Эта мысль оказалась отнюдь не такой приятной, как она рассчитывала.
– О, смотри!.. – сказала Эмма. – Приехал мистер Паркер-Рот.
– Правда?
Взгляд, который бросила на нее Эмма, подтвердил, что это действительно так. Что с ней происходит? Сердце трепыхалось у нее в груди, словно птичка, попавшая в силок.
Она ведет себя глупо! Она не школьница, которая приходит в бурный восторг при виде хорошо сложенного мужчины – хотя мистер Паркер-Рот действительно хорошо сложен. Очень хорошо сложен. Просто превосходно.
Он стоял в дверях вместе со своей матушкой и здоровался с хозяйкой дома. Его черный фрак сидел на его широких плечах как влитой, панталоны обтягивали сильные ноги. Он не был особо высоким, но его фигура привлекала к себе взгляды. Конечно же, все женщины должны были заметить его появление.
И заметили. А если кто-то не заметил, то женщина, стоящая рядом, привлекла к нему их внимание. Шепот пронесся по залу, словно ветер по высокой траве. Взгляды всех женщин переходили с Паркса на нее.
Мэг затошнило.
– Кажется, мне надо заколоть дырку в платье, Эмма.
– Чепуха. Ты не можешь…
У нее не было времени спорить. Ей необходимо было немедленно отыскать кабинет уединения, предназначенный для дам.
Его сильно тошнило.
Он кивнул леди Истхевен и улыбнулся. Какого дьявола он позволил матушке уговорить его пойти на этот идиотский бал? Ему следовало остаться в клубе «Уайтс». Отказаться покинуть отель. Он мог бы сослатьсяна головную боль. Матушка знает, что он страдает от этих чертовых приступов с детства. И это было бы правдой. Голова у него начала гудеть еще в клубе. И его состояние нисколько не улучшилось из-за того, что всю дорогу и карете ему пришлось выслушивать лекцию матушки относительно брака.
Сколько раз надо ей повторять, что мисс Петерсон ответила отказом на его предложение? Неужели это так трудно понять? Она ведь не ждет, чтобы он похитил эту девицу? Господи, они ведь живут в Англии, а не в какой-то дикой стране! Женщин не умыкают во мраке ночи, заставляя вступить в брак насильно.
Если мисс Петерсон сказала «нет», то говорить больше не о чем. И она все-таки невестка маркиза Найтсдейла! Она вполне сможет прожить без защиты нетитулованного джентльмена – такого, как он.
Дьявольщина, ему хотелось вернуться к себе в комнату выпить чашку лечебного отвара Макгилла, потушить свечи и лечь в постель с холодным компрессом на лбу.
Пока матушка болтала с леди Истхевен, он обвел взглядом зал. Где мисс Петерсон? Она должна быть здесь. Матушка не потащила бы его на это проклятое сборище, если бы не была унерена в том, что девица сюда приедет. Леди Найтсдейл наверника должна была сообщить ей их расписание, когда приезжала днем с визитом.
Вот она. Он увидел волосы мисс Петерсон: темно-каштановые, цвета плодородной почвы, с золотыми отблесками от свечей. С гордо поднятой головой она удалялась к двери в дальней части зала, оставив свою сестру стоять у колонны. Куда ома идет?
– Вы произвели настоящий фурор, мистер Паркер-Рот. Весь зал гудит, обсуждая вашу выходку.
– Выходку, леди Истхевен? Не понимаю, о чем вы говорите.
Действительно, в зале все перешептывались и бросали на него лукавые взгляды.
Леди Истхевен кокетливо шлепнула его веером по руке:
– Вы все прекрасно понимаете, сэр! – Проклятие, она еще и ухмыльнулась! – В ней участвовала некая дама. – Тут она подмигнула матушке: – Какого негодного мальчишку вы вырастили, Сесилия!
Матушка не находила слов, чтобы достойно ответить на это оскорбление.
Он стиснул зубы. У него ответ был, но он точно знал, что неприлично лупить хозяйку дома по голове ее собственным веером. А соблазн был очень велик!
– Полагаю, вас ввели в заблуждение, леди Истхевен.
– Ввели в заблуждение? Не думаю. Леди Данли…
– …самая большая сплетница во всей Англии. Нельзя верить ни единому ее слову.
– Ну, я…
Матушка пришла в себя и возмутилась:
– Вы когда-нибудь видели, чтобы Джон участвовал в чем-то, что хоть отдаленно напоминало бы подобную выходку, Доротея?
Леди Истхевен нахмурилась:
– Пожалуй, не видела.
– Разумеется! Джон не любит выходок. Правда, Джон? – Выходки? Он мог бы им кое-что рассказать про выходки.
Он сам устроил весьма интересную выходку в гостиной леди Палмерсон.
– Конечно, нет. В высшей степени неподобающие вещи!
И сейчас он тоже испытывал нечто поразительно неподобающее. Ведь мисс Петерсон не отправилась искать новые приключения в саду?
– Мистер Паркер-Рот! Кажется, вы только что зарычали? – Он посмотрел на дам. Они не сводили с него глаз.
– Нет, конечно. Я не рычу. Что за абсурдная мысль! – Ему необходимо поговорить с мисс Петерсон. Она исчезла за чертовой дверью. – Вы меня извините? Я вас покину ненадолго.
Леди Истхевен могла поздравить себя с тем, что собрала толпу гостей. Ему едва удалось протиснуться к дальнему краю зала, будь она проклята! Куда, к черту, делась мисс Петерсон? Казалось бы, леди Найтсдейл могла получше следить за своей сестрой! Ведь именно склонность этой девицы удаляться в сад заставила маркизу сменить пустынный Кент на бальные залы Лондона.
Похоже, что леди Найтсдейл оказывается не менее снисходительной дуэньей, чем леди Беатрис.
Но конечно же, мисс Петерсон не могла отправиться в сад! Если она направлялась туда, то выбрала не ту дверь – если, конечно, не стала вести себя хитрее. Возможно, она выбрала кружной путь, чтобы попасть на встречу с очередным возлюбленным.
– Паркc! Я смотрю, тебе удалось исчезнуть из клуба! Ты послушался моего совета и ищешь Мэг?
Уэстбрук явно был в подпитии.
– Ты не мог бы говорить тише?
– Не беспокойся. Тут такой шум, что никто меня не услышит.
Паркc осмотрелся. Многие дамы смотрели на них, однако на слова графа никто не отреагировал. И потом, его дела чертова графа не касаются. Паркc понизил голос, в надежде, что граф последует его примеру.
– Где твоя прелестная жена?
Граф кивнул в сторону Лиззи, поскольку жестом не мог указать: в каждой руке он нес бокал лимонада.
– Лиззи вон там с герцогиней Элворд. Они попросили принести им питье.
– Ясно. Тогда поспеши к ним. Видимо, их мучает жажда.
– Чепуха. Ты собрался куда-то улизнуть, верно? – Уэстбрук ухмыльнулся: – Готов держать пари, что ты собрался в сад, надеясь снова отыскать Мэг среди кустарников!
Паркc с трудом сдержался, чтобы не выплеснуть на голову Уэстбруку лимонад, который он держал в обеих руках.
– Конечно, нет. Я просто хотел осмотреть посадки лорда Истхевена.
– Конечно. – Граф поморщился. – Надеюсь, ты шутишь, а может, и нет. – Он снова поднял бокалы лимонада в шутливом приветствии. – Тогда наслаждайся листвой и теми женщинами, которых ты среди нее разыщешь.
Отвечать не было смысла.
Паркc проводил взглядом графа, потом выскользнул в прохладный вечерний сад. Несколько парочек болтали на террасе. Он обошел их и спустился по лестнице в сад.
Он сделал глубокий вдох, потом выдох, пытаясь восстановить равновесие. Он потер лоб. Ему действительно нужна была чашка лечебного чая Макгилла.
Только что он разозлился на Уэстбрука. Хотя обычно ладил с друзьями. Что с ним творится?
И тотчас же перед его мысленным взором возникло лицо мисс Петерсон.
Он сделал еще один глубокий вдох. Вполне понятно, что он о ней думает. Ведь он вышел, чтобы ее найти. Чтобы не дать ей еще сильнее осложнить ситуацию. Чтобы помешать ей снова оказаться точно в том же положении, в какое она попала, когда в прошлый раз вышла в сад, – чтобы ей не пришлось отбиваться в зарослях от какого-то мужчины.
Он сцепил руки за спиной. А почему, собственно, он в это вмешивается? Она отвергла его предложение и не поблагодарит его за то, что он вмешивается в ее отношения…
Отношения!
Дьявольщина! Он не желает, чтобы у мисс Маргарет Петерсон были какие-то отношения с другими мужчинами! Чтобы другие мужчины делали с ней то, что делал он в гостиной леди Палмерсон. Он не хочет, чтобы какой-то другой мужчина трогал… целовал…
Проклятие! Мысли о сливочно-белых грудях и розовых сосках должны были остаться в его юности. Он зрелый мужчина и должен гнать прочь похотливые мысли.
Он навестит Кэт, как только вернется в Прайори, – воз– можно, даже до того, как займется недавно привезенными растениями.
Он углубился в сад.
Во всем, что с ним происходит, виновата эта девушка с повадками сорванца! Веди она себя так, как подобает юной леди, он не оказался бы сейчас в столь неловком положении. Леди Истхевен не обратила бы на его приезд ни малейшего внимания. Матушка не донимала бы его постоянными разговорами о женитьбе. И что самое важное, его не терзали бы сны, после которых он просыпается, испытывая в паху дискомфорт.
И куда теперь дьявол занес мисс Петерсон? Он всмотрелся в окружающую растительность. Неужели она и правда занимается непристойностями среди кустов? Неужели заманила в заросли какого-нибудь несчастного денди?
Заросли были достаточно густыми, чтобьг в них скрыться. Интересно, у лорда Истхевена неумелые садовники, или он намеренно побуждает своих гостей стремиться на чувственные встречи? На следующем заседании Общества садоводов Паркc непременно перемолвится с графом парой слов. Сегодня на балу его определенно не было.
Паркc услышал приглушенное хихиканье и более низкий мужской голос. Снова хихиканье, шуршанье листьев – и тишина.
Всe демоны преисподней, она здесь! С кем она на этот раз развлекается? Не с Беннингтоном, надо надеяться? Дьявольщина, ей нет нужды повторяться. Многие аристократы счастливы уединиться с ней в саду. И это его не касается. Он должен радоваться, что избавился от нее.
Тогда почему его ноги сами несут его к тяжело дышащему тису? Ему следует возвратиться в бальный зал. На этот раз мисс Петерсон не нуждается в спасении: судя по звукам, она просто наслаждается происходящим.
Его ноги отказывались слышать голос разума. Он стремительно обогнул большую ветку и набрал полную грудь воздуха, чтобы сообщить мисс Петерсон все, что думаете ее поведении.
Он подавился невнятным возгласом.
Боже правый!
Он умрет от стыда прямо здесь, в весьма неопрятном саду лорда Истхевена.
Мэг добралась до дамской комнаты не опозорившись – вернее, не добавив ничего к тому позору, который уже на себя навлекла. Господи! Слава Богу, комната была пуста. Она сделала глубокий вдох и почувствовала, что ее желудок перестает бунтовать.
Как она сможет вернуться в зал и снова оказаться среди высшего света – среди усмехающихся, перешептывающихся, хихикающих аристократов? Она уткнулась лицом в ладони.
Она останется здесь, пока не настанет время уезжать. Она…
– Прячешься?
– И-и! – Мэг вскинула голову так быстро, что шее стало больно. Ее желудок снова восстал. В дверях стояла леди Фелисити Бруктон. – Я не прячусь.
Фелисити фыркнула:
– Лгунья.
– Уверяю тебя, я просто… То есть мне хотелось… Я почувствовала…
Ах, зачем притворяться? Совершенно ясно, что Фелисити не поверила ни единому ее слову.
– Ну ладно, я действительно прячусь.
– Не смогла вынести, когда старые кошки начали точить о тебя свои коготки? Они любят смаковать какую-нибудь свеженькую сплетню, а ты предоставила им целую миску сплетен! Стареющая старая дева, невестка маркиза, исчезает в саду каждый раз с другим мужчиной. И заставила сдержанного мистера Паркера-Рота нарушить приличия. – Фелисити ухмыльнулась.
– Я… – Мэг прижала пальцы к губам. – Меня тошнит. – Фелисити ногой пододвинула ей ночной горшок.
– Меня в первый раз тоже вывернуло. Постепенно становится легче.
– Правда?
Мэг села и снова сделала глубокий вдох. Она старалась не смотреть на ночной горшок. Он был достаточно близко, если все же понадобится.
Фелисити села рядом с ней.
– Да. Конечно, мне было всего десять в тот первый – и единственный – раз, когда я допустила, чтобы свет меня расстроил.
Она отвела взгляд и покачала туфелькой. Ее губы были плотно сжаты.
Мэг вдруг захотелось сочувственно прикоснуться к колену девушки.
– И что случилось? – Фелисити пожала плечами:
– Да на самом деле ничего. Я приехала в Лондон всего за два дня до этого. Раньше я жила в поместье с матерью. Но она умерла, и потому слуги отправили меня к гадкому графу. – Она быстро улыбнулась. – Мой отец ужаснулся, увидев меня на пороге его дома.
– А больше тебя взять было некому?
Мэг попыталась не допустить, чтобы в ее голосе отразился ужас, но чтобы десятилетняя девочка оказалась под опекой Нидема…
– Нет. Наверное, граф мог бы отправить меня обратно в поместье, поручив заботам прислуги, но он этого не сделал. Думаю, он тут же обо мне забыл. И мне было не так уж плохо, когда я приспособилась.
– О!
Мэг не могла себе такого представить – но ведь она росла у папеньки. Он бывал рассеянным, особенно когда погружался в какой-нибудь перевод с греческого, но он любил ее.
– Как бы то ни было, – добавила Фелисити, – на второй день моего пребывания в Лондоне я забрела в сквер в центре площади. Я услышала смех какой-то девочки, потом увидела, что у фонтана играет леди Мэри Кливленд. – Она бросила быстрый взгляд на Мэг. – Я подумала, что нашла подругу – пока ее маменька не бросилась спасать ее от моего дурного влияния.
– Леди Кливленд бывает несколько узколобой. – Фелисити фыркнула:
– Ну, это ты мягко выразилась. Она посмотрела на меня так, будто я – воплощение дьявола. Она схватила леди Мэри и поволокла ее прочь, не переставая громко ругать няньку. – Тут в голосе Фелисити появились насмешливые нотки: – «Ты что, не знаешь, что это дочь Нидема?»
– Какой ужас!
Леди Фелисити снова пожала плечами:
– На самом деле это стало прекрасным знакомством с аристократическим обществом. В тот день я поняла, что единственный способ выжить в столице – это ни в грош не ставить мнение других. – Она тряхнула головой. – Я пыталась следовать правилам, когда только начала выезжать в свет, но быстро поняла, насколько это безнадежно. И теперь я делаю то, что хочу. Покуда я веду себя осмотрительно, меня в большинстве мест принимают. Не всякие леди Кливленд, конечно, но поскольку я нахожу их невероятно скучными, то не огорчаюсь из-за того, что их двери для меня закрыты.
– Понимаю.
Мэг судорожно сглотнула. Чтобы в десять лет получить такую порцию яда… Бедняжка Фелисити! Но она права. Мэг давно считала свет глупым и тщеславным – однако она сама себя загнала в тупик, почему-то заботясь о своей репутации. Больше она этого делать не станет.
– Ну, я пришла сюда за тобой не для того, чтобы давать тебе советы, – сказала Фелисити.
– Ты пришла за мной?
– Да. У меня есть к тебе вопрос. Шарлотта – баронесса Тинуэйт, бывшая герцогиня Хартфорд – сказала, что видела тебя у леди Палмерсон в тот вечер, когда ты была с мистером Паркером-Ротом.
Мэг напряглась. Ей совершенно не хотелось обсуждать события прошлого вечера. Фелисити подалась к ней:
– По словам Шарлотты, ты ушла в сад с лордом Беннингтоном, а не с мистером Паркером-Ротом. Тогда почему имя виконта не связано с твоим?
Мэг смущенно кашлянула.
– Это немного запутано.
– Какая тут может быть путаница?
– Право, леди Фелисити, я не думаю… – Фелисити предупреждающе взмахнула рукой:
– Я облегчу тебе задачу. О деталях можешь не говорить. Скажи только, тебя интересует лорд Беннинггон?
– Нет! – Что за отвратительная мысль! Снова допустить, чтобы этот человек ее лапал… Нет, ей вот-вот понадобится этот ночной горшок! – Совершенно не интересует!
– Вот и хорошо. – Фелисити ухмыльнулась. – Потому что меня он как раз интересует.
– Понятно. – Надо ли ей предупредить Фелисити о том, что губы Беннингтона очень похожи на слизняков? Какой абсурд! Фелисити вполне способна сама вынести суждение по этому вопросу. – Бери его себе на здоровье.
– Спасибо. Ну что, вернемся в бальный зал?
В бальный зал? И снова оказаться среди любопытствующих, хихикающих, сплетничающих гостей?
– Мне что-то не хочется.
У Мэг снова начался приступ тошноты. Пусть ее не интересует мнение света, но у нее нет никакого желания быть объектом его мерзкого внимания.
– Ну, ты ведь не можешь весь вечер тут прятаться! Или тебя привлекает мебель леди Истхевен, свидетельствующая о ее довольно странном вкусе?
Мэг посмотрела на позолоченных крылатых сфинксов, служивших опорами подлокотников ее кресла, – сфинксов с довольно выпуклыми грудями…
– Нет, конечно же.
– Тогда пойдем. – Леди Фелисити решительно встала. – Прояви отвагу.
Кажется, леди Фелисити дает ей понять, что она трусиха? Мэг поспешно вскочила и тут же вспомнила шепотки, от которых убежала. Возможно, это не трусость, а скорее благоразумие. Если она здесь останется…
Она услышала девичье хихиканье. О нет! Она на секунду закрыла глаза. Пусть те, кто хихикает, пойдут куда-нибудь еще…
Она услышала резкий вдох и посмотрела в сторону двери. Две юные девицы застыли на пороге и с выражением ужаса на лицах переводили взгляд с Мэг на Фелисити и обратно.
– Не беспокойтесь, барышни, – сказала Фелисити, – мы уже уходим. – Она повернулась и протянула руку Мэг. Ее губы изогнулись в легкой улыбке. – Идете, мисс Петерсон?
Мэг колебалась всего мгновение.
– Да, леди Фелисити. Иду.
Она взяла под руку дочь греховодника лорда Нидема, и они проплыли мимо перепуганных девиц.
Глава 9
– Фелисити!
– Что? Зачем ты кричишь, Шарлотта? – Шарлотта на мгновение возвела очи горе.
– Я спросила, были ли у тебя известия от лорда Эндрю. Право, странно, что Уэстбрук и Элворд оставили его в живых после того, что он устроил в доме леди Уэстбрук.
Это действительно было странно.
– Нет. Эндрю не любит писать письма.
Он написал один раз, чтобы попросить денег. Когда она ответила, что денег у нее нет, он потерял к ней интерес.
Эндрю был хорош собой. Но как личность ничего собой не представлял. А вот Беннингтон…
Ей определенно нужно прогуляться с виконтом по саду лорда Истхевена.
– Не могу поверить, что ни один мужчина не пригласил тебя сегодня танцевать, Мэг! Жаль, что у Чарли разболелось ухо и он захотел, чтобы папа был с ним. Можешь не сомневаться: будь Чарлз здесь, у тебя не было бы отбоя от кавалеров.
– Гм…
Возможно, Эмма была права, но Мэг почему-то не хотелось танцевать с мужчиной, который делает это по принуждению.
– Может быть, мистер Саймингтон ищет даму.
– Мистер Саймингтон всегда ищет даму.
Он явно сейчас ее искал. Мэг наблюдала за тем, как дамы ныряли за колонны и пальмы в кадках, когда низенький лысо ющий и толстый мистер Саймингтон – Простак Саймингтон, как называли его светские острословы, – приближался к ним. По слухам, его достойная супруга скончалась от скуки во время одного из монологов ее мужа.
А еще слухи говорили о том, что она умерла с улыбкой на лице.
Простак Саймингтон направлялся в ее сторону. Какая досада! Неужели этот мужчина действительно собирается пригласить ее на танец? Это будет настоящая пытка. Он не только толстый и скучный, от него еще разит чесноком и луком. Однако выбирать не приходится. Танцевать с ним лучше, чем…
Саймингтон посмотрел на нее, покраснел и поспешно направился в другую сторону.
– Наверное, его поманила леди Данли, – сказала Эмма. – Она все время ищет джентльменов, которые потанцевали бы с ее глупой дочкой.
– Конечно.
Сказанное Эммой было вполне убедительно, вот только дочь леди Данли, Кэролайн, уже увел к танцующим новыйлорд Фрамптон, а леди Данли волокла своего мужа к дверям, ведущим в сад, – возможно, чтобы посмотреть, какие еще скандалы она сможет подглядеть в кустарнике.
Сегодня Мэг привлекательностью могла поспорить с кучей свежего конского навоза. Брезгливые аристократы обходили ее стороной.
Ей было все равно. Мисс Уизерспун была права. Она не допустит, чтобы свет диктовал ей свои правила. Она будет слушать голос своего сердца.
И мгновенно у нее в мыслях возникло волевое лицо мистера Паркера-Рота: зеленые глаза за стеклами очков, прядь каштановых волос, падающая на лоб…
Она покраснела. Нет. Растения. Ее страсть – это растения. Тычинки и пестики. Листья, стебли и почвы. А вовсе не руки, губы и язык. И не широкие плечи, твердая грудь или подбородок с чуть заметной ямочкой. Нет, определенно нет!
Ей не нужен муж. Она вполне может жить одна. Ну, есть небольшая проблема со средствами существования. У нее не найдется богатой чудаковатой тетушки, которая будет настолько добра, чтобы помереть и оставить ей свое состояние. И она не может просить, чтобы Чарлз ее содержал, хоть он и вполне мог бы себе это позволить. Ей не хочется быть ему чем-то обязанной.
Возможно, ей стоит спросить мисс Уизерспун, нельзя ли ей путешествовать с ней. Двум пожилым дамам может пригодиться более молодая спутница. Она будет рада возможности увидеть мир за пределами Англии: георгины в Мексике, розы в Китае, орхидеи в Вест-Индии… Она и сама могла бы начать охотиться на растения. Может, она даже нашла бы какой-то новый вид: «рододендрон Петерсон» или «фуксия Петерсон» звучит неплохо.
Эта мысль оказалась отнюдь не такой приятной, как она рассчитывала.
– О, смотри!.. – сказала Эмма. – Приехал мистер Паркер-Рот.
– Правда?
Взгляд, который бросила на нее Эмма, подтвердил, что это действительно так. Что с ней происходит? Сердце трепыхалось у нее в груди, словно птичка, попавшая в силок.
Она ведет себя глупо! Она не школьница, которая приходит в бурный восторг при виде хорошо сложенного мужчины – хотя мистер Паркер-Рот действительно хорошо сложен. Очень хорошо сложен. Просто превосходно.
Он стоял в дверях вместе со своей матушкой и здоровался с хозяйкой дома. Его черный фрак сидел на его широких плечах как влитой, панталоны обтягивали сильные ноги. Он не был особо высоким, но его фигура привлекала к себе взгляды. Конечно же, все женщины должны были заметить его появление.
И заметили. А если кто-то не заметил, то женщина, стоящая рядом, привлекла к нему их внимание. Шепот пронесся по залу, словно ветер по высокой траве. Взгляды всех женщин переходили с Паркса на нее.
Мэг затошнило.
– Кажется, мне надо заколоть дырку в платье, Эмма.
– Чепуха. Ты не можешь…
У нее не было времени спорить. Ей необходимо было немедленно отыскать кабинет уединения, предназначенный для дам.
Его сильно тошнило.
Он кивнул леди Истхевен и улыбнулся. Какого дьявола он позволил матушке уговорить его пойти на этот идиотский бал? Ему следовало остаться в клубе «Уайтс». Отказаться покинуть отель. Он мог бы сослатьсяна головную боль. Матушка знает, что он страдает от этих чертовых приступов с детства. И это было бы правдой. Голова у него начала гудеть еще в клубе. И его состояние нисколько не улучшилось из-за того, что всю дорогу и карете ему пришлось выслушивать лекцию матушки относительно брака.
Сколько раз надо ей повторять, что мисс Петерсон ответила отказом на его предложение? Неужели это так трудно понять? Она ведь не ждет, чтобы он похитил эту девицу? Господи, они ведь живут в Англии, а не в какой-то дикой стране! Женщин не умыкают во мраке ночи, заставляя вступить в брак насильно.
Если мисс Петерсон сказала «нет», то говорить больше не о чем. И она все-таки невестка маркиза Найтсдейла! Она вполне сможет прожить без защиты нетитулованного джентльмена – такого, как он.
Дьявольщина, ему хотелось вернуться к себе в комнату выпить чашку лечебного отвара Макгилла, потушить свечи и лечь в постель с холодным компрессом на лбу.
Пока матушка болтала с леди Истхевен, он обвел взглядом зал. Где мисс Петерсон? Она должна быть здесь. Матушка не потащила бы его на это проклятое сборище, если бы не была унерена в том, что девица сюда приедет. Леди Найтсдейл наверника должна была сообщить ей их расписание, когда приезжала днем с визитом.
Вот она. Он увидел волосы мисс Петерсон: темно-каштановые, цвета плодородной почвы, с золотыми отблесками от свечей. С гордо поднятой головой она удалялась к двери в дальней части зала, оставив свою сестру стоять у колонны. Куда ома идет?
– Вы произвели настоящий фурор, мистер Паркер-Рот. Весь зал гудит, обсуждая вашу выходку.
– Выходку, леди Истхевен? Не понимаю, о чем вы говорите.
Действительно, в зале все перешептывались и бросали на него лукавые взгляды.
Леди Истхевен кокетливо шлепнула его веером по руке:
– Вы все прекрасно понимаете, сэр! – Проклятие, она еще и ухмыльнулась! – В ней участвовала некая дама. – Тут она подмигнула матушке: – Какого негодного мальчишку вы вырастили, Сесилия!
Матушка не находила слов, чтобы достойно ответить на это оскорбление.
Он стиснул зубы. У него ответ был, но он точно знал, что неприлично лупить хозяйку дома по голове ее собственным веером. А соблазн был очень велик!
– Полагаю, вас ввели в заблуждение, леди Истхевен.
– Ввели в заблуждение? Не думаю. Леди Данли…
– …самая большая сплетница во всей Англии. Нельзя верить ни единому ее слову.
– Ну, я…
Матушка пришла в себя и возмутилась:
– Вы когда-нибудь видели, чтобы Джон участвовал в чем-то, что хоть отдаленно напоминало бы подобную выходку, Доротея?
Леди Истхевен нахмурилась:
– Пожалуй, не видела.
– Разумеется! Джон не любит выходок. Правда, Джон? – Выходки? Он мог бы им кое-что рассказать про выходки.
Он сам устроил весьма интересную выходку в гостиной леди Палмерсон.
– Конечно, нет. В высшей степени неподобающие вещи!
И сейчас он тоже испытывал нечто поразительно неподобающее. Ведь мисс Петерсон не отправилась искать новые приключения в саду?
– Мистер Паркер-Рот! Кажется, вы только что зарычали? – Он посмотрел на дам. Они не сводили с него глаз.
– Нет, конечно. Я не рычу. Что за абсурдная мысль! – Ему необходимо поговорить с мисс Петерсон. Она исчезла за чертовой дверью. – Вы меня извините? Я вас покину ненадолго.
Леди Истхевен могла поздравить себя с тем, что собрала толпу гостей. Ему едва удалось протиснуться к дальнему краю зала, будь она проклята! Куда, к черту, делась мисс Петерсон? Казалось бы, леди Найтсдейл могла получше следить за своей сестрой! Ведь именно склонность этой девицы удаляться в сад заставила маркизу сменить пустынный Кент на бальные залы Лондона.
Похоже, что леди Найтсдейл оказывается не менее снисходительной дуэньей, чем леди Беатрис.
Но конечно же, мисс Петерсон не могла отправиться в сад! Если она направлялась туда, то выбрала не ту дверь – если, конечно, не стала вести себя хитрее. Возможно, она выбрала кружной путь, чтобы попасть на встречу с очередным возлюбленным.
– Паркc! Я смотрю, тебе удалось исчезнуть из клуба! Ты послушался моего совета и ищешь Мэг?
Уэстбрук явно был в подпитии.
– Ты не мог бы говорить тише?
– Не беспокойся. Тут такой шум, что никто меня не услышит.
Паркc осмотрелся. Многие дамы смотрели на них, однако на слова графа никто не отреагировал. И потом, его дела чертова графа не касаются. Паркc понизил голос, в надежде, что граф последует его примеру.
– Где твоя прелестная жена?
Граф кивнул в сторону Лиззи, поскольку жестом не мог указать: в каждой руке он нес бокал лимонада.
– Лиззи вон там с герцогиней Элворд. Они попросили принести им питье.
– Ясно. Тогда поспеши к ним. Видимо, их мучает жажда.
– Чепуха. Ты собрался куда-то улизнуть, верно? – Уэстбрук ухмыльнулся: – Готов держать пари, что ты собрался в сад, надеясь снова отыскать Мэг среди кустарников!
Паркc с трудом сдержался, чтобы не выплеснуть на голову Уэстбруку лимонад, который он держал в обеих руках.
– Конечно, нет. Я просто хотел осмотреть посадки лорда Истхевена.
– Конечно. – Граф поморщился. – Надеюсь, ты шутишь, а может, и нет. – Он снова поднял бокалы лимонада в шутливом приветствии. – Тогда наслаждайся листвой и теми женщинами, которых ты среди нее разыщешь.
Отвечать не было смысла.
Паркc проводил взглядом графа, потом выскользнул в прохладный вечерний сад. Несколько парочек болтали на террасе. Он обошел их и спустился по лестнице в сад.
Он сделал глубокий вдох, потом выдох, пытаясь восстановить равновесие. Он потер лоб. Ему действительно нужна была чашка лечебного чая Макгилла.
Только что он разозлился на Уэстбрука. Хотя обычно ладил с друзьями. Что с ним творится?
И тотчас же перед его мысленным взором возникло лицо мисс Петерсон.
Он сделал еще один глубокий вдох. Вполне понятно, что он о ней думает. Ведь он вышел, чтобы ее найти. Чтобы не дать ей еще сильнее осложнить ситуацию. Чтобы помешать ей снова оказаться точно в том же положении, в какое она попала, когда в прошлый раз вышла в сад, – чтобы ей не пришлось отбиваться в зарослях от какого-то мужчины.
Он сцепил руки за спиной. А почему, собственно, он в это вмешивается? Она отвергла его предложение и не поблагодарит его за то, что он вмешивается в ее отношения…
Отношения!
Дьявольщина! Он не желает, чтобы у мисс Маргарет Петерсон были какие-то отношения с другими мужчинами! Чтобы другие мужчины делали с ней то, что делал он в гостиной леди Палмерсон. Он не хочет, чтобы какой-то другой мужчина трогал… целовал…
Проклятие! Мысли о сливочно-белых грудях и розовых сосках должны были остаться в его юности. Он зрелый мужчина и должен гнать прочь похотливые мысли.
Он навестит Кэт, как только вернется в Прайори, – воз– можно, даже до того, как займется недавно привезенными растениями.
Он углубился в сад.
Во всем, что с ним происходит, виновата эта девушка с повадками сорванца! Веди она себя так, как подобает юной леди, он не оказался бы сейчас в столь неловком положении. Леди Истхевен не обратила бы на его приезд ни малейшего внимания. Матушка не донимала бы его постоянными разговорами о женитьбе. И что самое важное, его не терзали бы сны, после которых он просыпается, испытывая в паху дискомфорт.
И куда теперь дьявол занес мисс Петерсон? Он всмотрелся в окружающую растительность. Неужели она и правда занимается непристойностями среди кустов? Неужели заманила в заросли какого-нибудь несчастного денди?
Заросли были достаточно густыми, чтобьг в них скрыться. Интересно, у лорда Истхевена неумелые садовники, или он намеренно побуждает своих гостей стремиться на чувственные встречи? На следующем заседании Общества садоводов Паркc непременно перемолвится с графом парой слов. Сегодня на балу его определенно не было.
Паркc услышал приглушенное хихиканье и более низкий мужской голос. Снова хихиканье, шуршанье листьев – и тишина.
Всe демоны преисподней, она здесь! С кем она на этот раз развлекается? Не с Беннингтоном, надо надеяться? Дьявольщина, ей нет нужды повторяться. Многие аристократы счастливы уединиться с ней в саду. И это его не касается. Он должен радоваться, что избавился от нее.
Тогда почему его ноги сами несут его к тяжело дышащему тису? Ему следует возвратиться в бальный зал. На этот раз мисс Петерсон не нуждается в спасении: судя по звукам, она просто наслаждается происходящим.
Его ноги отказывались слышать голос разума. Он стремительно обогнул большую ветку и набрал полную грудь воздуха, чтобы сообщить мисс Петерсон все, что думаете ее поведении.
Он подавился невнятным возгласом.
Боже правый!
Он умрет от стыда прямо здесь, в весьма неопрятном саду лорда Истхевена.
Мэг добралась до дамской комнаты не опозорившись – вернее, не добавив ничего к тому позору, который уже на себя навлекла. Господи! Слава Богу, комната была пуста. Она сделала глубокий вдох и почувствовала, что ее желудок перестает бунтовать.
Как она сможет вернуться в зал и снова оказаться среди высшего света – среди усмехающихся, перешептывающихся, хихикающих аристократов? Она уткнулась лицом в ладони.
Она останется здесь, пока не настанет время уезжать. Она…
– Прячешься?
– И-и! – Мэг вскинула голову так быстро, что шее стало больно. Ее желудок снова восстал. В дверях стояла леди Фелисити Бруктон. – Я не прячусь.
Фелисити фыркнула:
– Лгунья.
– Уверяю тебя, я просто… То есть мне хотелось… Я почувствовала…
Ах, зачем притворяться? Совершенно ясно, что Фелисити не поверила ни единому ее слову.
– Ну ладно, я действительно прячусь.
– Не смогла вынести, когда старые кошки начали точить о тебя свои коготки? Они любят смаковать какую-нибудь свеженькую сплетню, а ты предоставила им целую миску сплетен! Стареющая старая дева, невестка маркиза, исчезает в саду каждый раз с другим мужчиной. И заставила сдержанного мистера Паркера-Рота нарушить приличия. – Фелисити ухмыльнулась.
– Я… – Мэг прижала пальцы к губам. – Меня тошнит. – Фелисити ногой пододвинула ей ночной горшок.
– Меня в первый раз тоже вывернуло. Постепенно становится легче.
– Правда?
Мэг села и снова сделала глубокий вдох. Она старалась не смотреть на ночной горшок. Он был достаточно близко, если все же понадобится.
Фелисити села рядом с ней.
– Да. Конечно, мне было всего десять в тот первый – и единственный – раз, когда я допустила, чтобы свет меня расстроил.
Она отвела взгляд и покачала туфелькой. Ее губы были плотно сжаты.
Мэг вдруг захотелось сочувственно прикоснуться к колену девушки.
– И что случилось? – Фелисити пожала плечами:
– Да на самом деле ничего. Я приехала в Лондон всего за два дня до этого. Раньше я жила в поместье с матерью. Но она умерла, и потому слуги отправили меня к гадкому графу. – Она быстро улыбнулась. – Мой отец ужаснулся, увидев меня на пороге его дома.
– А больше тебя взять было некому?
Мэг попыталась не допустить, чтобы в ее голосе отразился ужас, но чтобы десятилетняя девочка оказалась под опекой Нидема…
– Нет. Наверное, граф мог бы отправить меня обратно в поместье, поручив заботам прислуги, но он этого не сделал. Думаю, он тут же обо мне забыл. И мне было не так уж плохо, когда я приспособилась.
– О!
Мэг не могла себе такого представить – но ведь она росла у папеньки. Он бывал рассеянным, особенно когда погружался в какой-нибудь перевод с греческого, но он любил ее.
– Как бы то ни было, – добавила Фелисити, – на второй день моего пребывания в Лондоне я забрела в сквер в центре площади. Я услышала смех какой-то девочки, потом увидела, что у фонтана играет леди Мэри Кливленд. – Она бросила быстрый взгляд на Мэг. – Я подумала, что нашла подругу – пока ее маменька не бросилась спасать ее от моего дурного влияния.
– Леди Кливленд бывает несколько узколобой. – Фелисити фыркнула:
– Ну, это ты мягко выразилась. Она посмотрела на меня так, будто я – воплощение дьявола. Она схватила леди Мэри и поволокла ее прочь, не переставая громко ругать няньку. – Тут в голосе Фелисити появились насмешливые нотки: – «Ты что, не знаешь, что это дочь Нидема?»
– Какой ужас!
Леди Фелисити снова пожала плечами:
– На самом деле это стало прекрасным знакомством с аристократическим обществом. В тот день я поняла, что единственный способ выжить в столице – это ни в грош не ставить мнение других. – Она тряхнула головой. – Я пыталась следовать правилам, когда только начала выезжать в свет, но быстро поняла, насколько это безнадежно. И теперь я делаю то, что хочу. Покуда я веду себя осмотрительно, меня в большинстве мест принимают. Не всякие леди Кливленд, конечно, но поскольку я нахожу их невероятно скучными, то не огорчаюсь из-за того, что их двери для меня закрыты.
– Понимаю.
Мэг судорожно сглотнула. Чтобы в десять лет получить такую порцию яда… Бедняжка Фелисити! Но она права. Мэг давно считала свет глупым и тщеславным – однако она сама себя загнала в тупик, почему-то заботясь о своей репутации. Больше она этого делать не станет.
– Ну, я пришла сюда за тобой не для того, чтобы давать тебе советы, – сказала Фелисити.
– Ты пришла за мной?
– Да. У меня есть к тебе вопрос. Шарлотта – баронесса Тинуэйт, бывшая герцогиня Хартфорд – сказала, что видела тебя у леди Палмерсон в тот вечер, когда ты была с мистером Паркером-Ротом.
Мэг напряглась. Ей совершенно не хотелось обсуждать события прошлого вечера. Фелисити подалась к ней:
– По словам Шарлотты, ты ушла в сад с лордом Беннингтоном, а не с мистером Паркером-Ротом. Тогда почему имя виконта не связано с твоим?
Мэг смущенно кашлянула.
– Это немного запутано.
– Какая тут может быть путаница?
– Право, леди Фелисити, я не думаю… – Фелисити предупреждающе взмахнула рукой:
– Я облегчу тебе задачу. О деталях можешь не говорить. Скажи только, тебя интересует лорд Беннинггон?
– Нет! – Что за отвратительная мысль! Снова допустить, чтобы этот человек ее лапал… Нет, ей вот-вот понадобится этот ночной горшок! – Совершенно не интересует!
– Вот и хорошо. – Фелисити ухмыльнулась. – Потому что меня он как раз интересует.
– Понятно. – Надо ли ей предупредить Фелисити о том, что губы Беннингтона очень похожи на слизняков? Какой абсурд! Фелисити вполне способна сама вынести суждение по этому вопросу. – Бери его себе на здоровье.
– Спасибо. Ну что, вернемся в бальный зал?
В бальный зал? И снова оказаться среди любопытствующих, хихикающих, сплетничающих гостей?
– Мне что-то не хочется.
У Мэг снова начался приступ тошноты. Пусть ее не интересует мнение света, но у нее нет никакого желания быть объектом его мерзкого внимания.
– Ну, ты ведь не можешь весь вечер тут прятаться! Или тебя привлекает мебель леди Истхевен, свидетельствующая о ее довольно странном вкусе?
Мэг посмотрела на позолоченных крылатых сфинксов, служивших опорами подлокотников ее кресла, – сфинксов с довольно выпуклыми грудями…
– Нет, конечно же.
– Тогда пойдем. – Леди Фелисити решительно встала. – Прояви отвагу.
Кажется, леди Фелисити дает ей понять, что она трусиха? Мэг поспешно вскочила и тут же вспомнила шепотки, от которых убежала. Возможно, это не трусость, а скорее благоразумие. Если она здесь останется…
Она услышала девичье хихиканье. О нет! Она на секунду закрыла глаза. Пусть те, кто хихикает, пойдут куда-нибудь еще…
Она услышала резкий вдох и посмотрела в сторону двери. Две юные девицы застыли на пороге и с выражением ужаса на лицах переводили взгляд с Мэг на Фелисити и обратно.
– Не беспокойтесь, барышни, – сказала Фелисити, – мы уже уходим. – Она повернулась и протянула руку Мэг. Ее губы изогнулись в легкой улыбке. – Идете, мисс Петерсон?
Мэг колебалась всего мгновение.
– Да, леди Фелисити. Иду.
Она взяла под руку дочь греховодника лорда Нидема, и они проплыли мимо перепуганных девиц.
Глава 9
– Прошу прощения, я вас с кем-то спутал.
Паркc был бы рад уйти без всяких комментариев, но лорд Доусон успел его заметить.
Грейс повернулась в объятиях супруга. Было слишком темно, чтобы проверить, действительно ли щеки у нее сейчас такого же цвета, как волосы, рассыпавшиеся по плечам.
– Да неужели? – ухмыльнулся Доусон, – Интересно, кого это вы искали?
– Никого. – Это была почти правда. – Я вышел немного подышать, в зале очень душно. Когда я увидел, что тут кто-то есть, то решил… – Он не собирался говорить, что именно он решил. – Ну, я уже извинился за то, что помешал. – Проклятие, теперь уже он начал краснеть! Слава Богу, что в саду темно. – Мне следует уйти. Прошу вас, продолжайте делать что делали.
Ох! Неужели он действительно так и сказал? Как бы здесь ни было темно, но если он продолжит в том же духе, щеки у него будут пылать.
У Доусона оказались раздражающе белые и ровные зубы.
– Верно. Я буду счастлив вернуться к своим занятиям. На чем мы остановились, дорогая?
– Ох, прекрати, Дэвид! – Грейс поправила лиф платья и завела прядь волос за ухо. – Твои шутки тебя когда-нибудь погубят. – Она улыбнулась: – Как поживаешь, Джон?
– У меня все хорошо.
А будет еще лучше, если ему удастся в ближайшее время отсюда сбежать. Он в прекрасных отношениях с Грейс и Доусоиом. Он не затаил на них обиды. Но болтать с ними Паркc не имел ни малейшего желания. Особенно если учесть то, чем Они занимались и чем намерены снова заняться, как только он уйдет. Он видел, что Доусону не терпится снова начать ласкать свою жену.
Право, неужели нельзя было подождать, пока они не вернутся домой? Конечно, он сожалеет, что помешал им, но Доусону следовало бы предвидеть такую возможность. На бал съехалось очень много гостей.
– Ты осматривал сад лорда Истхевена, Джон?
Судя по голосу Грейс, ее это забавляло. Она всегда считала странным его увлечение ботаникой. Но это не имело значения. Она была красива и мила, а земли ее отца граничили с его собственными. Они знали друг друга с детства.
– Ну уж нет. У Истхевена совершенно плебейский подбор растений, а его садовника следовало бы выругать за то, что он о них не заботится должным образом. Например, этот тис следовало бы обрезать.
– Ну, не знаю, – возразил Доусон. – А мне его кустистость нравится. Прекрасная ширма. – Он рассмеялся. – Вы не подумали, что Истхевен мог захотеть предоставить своим гостям разнообразные возможности развлекаться среди растительности?
– Дэвид! Я уверена, Джон не понимает, о чем ты говоришь! Он не понимает, о чем идет речь? Неужели Грейс считает его евнухом? Конечно, он никогда не пытался уединиться с нею в саду, но это не означает, что он совершенно не догадывается о тех возможностях, которые предлагают чересчур разросшиеся посадки.
Доусон бросил на него сочувствующий взгляд.
– Если слухи, которые разлетелись по бальному залу, верны, Грейс, то Паркер-Рот прекрасно понимает, о чем я говорю.
Грейс нахмурилась:
– Я как раз хотела спросить тебя об этом, Джон. Кто такая эта мисс Петерсон?
– Она сестра маркизы Найтсдейл. Ее отец – викарий, насколько мне известно. – Что-то застряло у него в горле. Он попытался прокашляться. Во рту у него тоже пересохло. – Вам не следует обращать внимания на слухи, леди Доусон.
– Я – Грейс. Право, Джон, те ведешь себя нелепо. Мы ведь все-таки вместе росли! Если бы не то прискорбное недоразумение…
– Недоразумение! – Он прикусил губу. Он дал себе слово, что не-станет обсуждать с нею этот вопрос. – Да, конечно. Недоразумение.
Грейс положила руку ему на плечо:
– Я пыталась попросить прощения. Ты же знаешь, что пыталась. Я сама во всем виновата. Мне следовало раньше воспротивиться отцу. И я действительно тебя любила…и люблю… Только скорее как сестра, а не как жена.
– Теперь это уже не имеет никакого значения. С тех пор много воды утекло. Не надо больше об этом говорить. Пожалуйста.
– Но я должна все сказать, Джон! – Доусон обнял жену за плечи:
– Грейс, мне кажется, Паркер-Рот предпочел бы, чтобы ты говорила о чем-нибудь другом. – Он рассмеялся. – Или замолчала и позволила ему сбежать обратно на бал.
Паркc был бы рад уйти без всяких комментариев, но лорд Доусон успел его заметить.
Грейс повернулась в объятиях супруга. Было слишком темно, чтобы проверить, действительно ли щеки у нее сейчас такого же цвета, как волосы, рассыпавшиеся по плечам.
– Да неужели? – ухмыльнулся Доусон, – Интересно, кого это вы искали?
– Никого. – Это была почти правда. – Я вышел немного подышать, в зале очень душно. Когда я увидел, что тут кто-то есть, то решил… – Он не собирался говорить, что именно он решил. – Ну, я уже извинился за то, что помешал. – Проклятие, теперь уже он начал краснеть! Слава Богу, что в саду темно. – Мне следует уйти. Прошу вас, продолжайте делать что делали.
Ох! Неужели он действительно так и сказал? Как бы здесь ни было темно, но если он продолжит в том же духе, щеки у него будут пылать.
У Доусона оказались раздражающе белые и ровные зубы.
– Верно. Я буду счастлив вернуться к своим занятиям. На чем мы остановились, дорогая?
– Ох, прекрати, Дэвид! – Грейс поправила лиф платья и завела прядь волос за ухо. – Твои шутки тебя когда-нибудь погубят. – Она улыбнулась: – Как поживаешь, Джон?
– У меня все хорошо.
А будет еще лучше, если ему удастся в ближайшее время отсюда сбежать. Он в прекрасных отношениях с Грейс и Доусоиом. Он не затаил на них обиды. Но болтать с ними Паркc не имел ни малейшего желания. Особенно если учесть то, чем Они занимались и чем намерены снова заняться, как только он уйдет. Он видел, что Доусону не терпится снова начать ласкать свою жену.
Право, неужели нельзя было подождать, пока они не вернутся домой? Конечно, он сожалеет, что помешал им, но Доусону следовало бы предвидеть такую возможность. На бал съехалось очень много гостей.
– Ты осматривал сад лорда Истхевена, Джон?
Судя по голосу Грейс, ее это забавляло. Она всегда считала странным его увлечение ботаникой. Но это не имело значения. Она была красива и мила, а земли ее отца граничили с его собственными. Они знали друг друга с детства.
– Ну уж нет. У Истхевена совершенно плебейский подбор растений, а его садовника следовало бы выругать за то, что он о них не заботится должным образом. Например, этот тис следовало бы обрезать.
– Ну, не знаю, – возразил Доусон. – А мне его кустистость нравится. Прекрасная ширма. – Он рассмеялся. – Вы не подумали, что Истхевен мог захотеть предоставить своим гостям разнообразные возможности развлекаться среди растительности?
– Дэвид! Я уверена, Джон не понимает, о чем ты говоришь! Он не понимает, о чем идет речь? Неужели Грейс считает его евнухом? Конечно, он никогда не пытался уединиться с нею в саду, но это не означает, что он совершенно не догадывается о тех возможностях, которые предлагают чересчур разросшиеся посадки.
Доусон бросил на него сочувствующий взгляд.
– Если слухи, которые разлетелись по бальному залу, верны, Грейс, то Паркер-Рот прекрасно понимает, о чем я говорю.
Грейс нахмурилась:
– Я как раз хотела спросить тебя об этом, Джон. Кто такая эта мисс Петерсон?
– Она сестра маркизы Найтсдейл. Ее отец – викарий, насколько мне известно. – Что-то застряло у него в горле. Он попытался прокашляться. Во рту у него тоже пересохло. – Вам не следует обращать внимания на слухи, леди Доусон.
– Я – Грейс. Право, Джон, те ведешь себя нелепо. Мы ведь все-таки вместе росли! Если бы не то прискорбное недоразумение…
– Недоразумение! – Он прикусил губу. Он дал себе слово, что не-станет обсуждать с нею этот вопрос. – Да, конечно. Недоразумение.
Грейс положила руку ему на плечо:
– Я пыталась попросить прощения. Ты же знаешь, что пыталась. Я сама во всем виновата. Мне следовало раньше воспротивиться отцу. И я действительно тебя любила…и люблю… Только скорее как сестра, а не как жена.
– Теперь это уже не имеет никакого значения. С тех пор много воды утекло. Не надо больше об этом говорить. Пожалуйста.
– Но я должна все сказать, Джон! – Доусон обнял жену за плечи:
– Грейс, мне кажется, Паркер-Рот предпочел бы, чтобы ты говорила о чем-нибудь другом. – Он рассмеялся. – Или замолчала и позволила ему сбежать обратно на бал.