Маклейн Джулиана. Блестящая партия

   Подойдя к одному из них, Софи подняла подсвечник. Под портретом была надпись, гласившая, что на полотне изображен второй герцог Уэнтуорт. Мужчина на портрете выглядел угрожающе и был больше похож на воина, чем на аристократа. Глаза его были темными, полными злости и ненависти.
   Почему-то, глядя на эти глаза, Софи вспомнила вечер, когда она впервые увидела Джеймса...
   Постаравшись поскорее избавиться от этих воспоминаний, Софи вернулась к своей цели. Ей надо было найти дверь в комнату мужа, но, проходя мимо бесконечного количества дверей, ничем не отличавшихся друг от друга, она все больше теряла надежду найти ту, которую искала.
   Наконец Софи решила, что ей следует вернуться к себе; однако, бродя по темным коридорам, поворачивая то направо, то налево, она поняла, что и свою комнату найти не сможет. Она и в детстве не очень хорошо ориентировалась и теперь явно недооценила размер и сложность этого дома, если это здание можно было назвать таким простым словом, как дом. Джеймс как-то сказал, что лондонское общество похоже на сложный лабиринт, но это было ничто по сравнению с тем лабиринтом, в который попала теперь Софи.
   Тогда она решилась постучать в одну из дверей и попросить о помощи, однако все ее попытки оказались тщетными. На ее стук никто не ответил, а когда она попробовала войти, то убедилась, что все двери были заперты. Очевидно, это были комнаты для гостей, и слуги закрывали их, чтобы не убирать, когда там никто не жил.
   Подойдя к массивной двери в конце одного из коридоров, Софи толкнула ее и оказалась в небольшом холле, в котором стоял запах капусты. Это оказалось отделение для слуг, и Софи вздохнула с облегчением. Она с ужасом думала о том, что могла случайно постучать в комнату свекрови и разбудить ее – тогда ей пришлось бы признаться, что она заблудилась, пытаясь найти спальню мужа. Софи охотнее предпочла бы всю ночь бродить по темным холодным коридорам, чем испытать такое унижение.
   Однако и крыло, где жили слуги, оказалось абсолютно пустым и не менее запутанным. Пройдя мимо нескольких кладовых, Софи очутилась в большом холле, в центре которого стояли два массивных старинных стола. Она подошла к одному из них и положила на него руку, чтобы ощутить следы многолетнего использования на его поверхности. Наверное, они стояли в этом замке не менее чем сто лет.
   Чувствуя, что оказалась причастной к древней истории, Софи вспомнила, что говорил Джеймс, когда делал ей предложение. «Вы хотели посмотреть на историю Англии изнутри, из самого сердца. Выходите за меня замуж, и вы сами станете частью этой истории».
   И вот, находясь здесь, в этом старинном замке, она по-прежнему не принадлежит к этому миру, ощущая себя человеком, который вмешивается в чужие дела и не способен даже найти дорогу в этом огромном доме.
   В горле у Софи образовался ком, но она не хотела сдаваться. Ей ни в коем случае не следует плакать: скоро она вернется в свою спальню и постарается забыть обо всем, а завтра, хорошо выспавшись, начнет все сначала.
   Софи резко повернулась и чуть не столкнулась с миловидной девушкой в ночной рубашке, которая входила в холл. Их подсвечники стукнулись друг о друга, и обе тут же поспешно сделали шаг назад.
   Присев в реверансе, девушка испуганно проговорила:
   – Прошу прощения, ваша светлость.
   – Ничего, все в порядке, – успокоила ее Софи. – Я даже рада, что встретила здесь хоть кого-нибудь.
   Однако губы у девушки продолжали дрожать, и она прижалась к стене, давая возможность герцогине пройти и, как будто стараясь стать невидимой. Казалось, от ужаса она не могла пошевелиться.
   Софи подошла к ней ближе.
   – Я хотела попросить вас, чтобы вы помогли мне.
   – Помочь вам, ваша светлость? – удивленно переспросила девушка.
   – Да. Видите ли, я заблудилась...
   – Заблудилась? – Девушка с явным трудом осознавала смысл сказанного. – Позвольте, я пойду и позову домоправительницу. – Она хотела пройти, но Софи ее удержала.
   – Нет, пожалуйста, не надо никого будить. Я буду вам очень благодарна, если вы проводите меня в мою комнату.
   – Но я ведь всего лишь судомойка, ваша светлость! – возразила девушка.
   Софи рассмеялась:
   – Ну и что? Мне надо только, чтобы со мной рядом оказался кто-нибудь, кто знает этот дом лучше, чем я.
   Девушка неуверенно огляделась по сторонам.
   – Но я не хочу потерять свое место, ваша светлость. Существуют правила...
   – Не волнуйтесь, вы не потеряете место, – успокоила ее Софи. – Как ваше имя?
   – Люси. – Служанка снова сделала реверанс. Софи протянула ей руку:
   – Мне очень приятно познакомиться с вами, Люси. Девушка с ужасом посмотрела на протянутую ей руку, как будто это был какой-то совершенно невероятный предмет, затем неуверенно протянула свою – грубую и всю покрытую струпьями.
   – Боже! – воскликнула Софи и, поднеся ближе подсвечник, стала рассматривать покрасневшую кожу. – Ваша рука...
   Девушка торопливо отдернула руку.
   – С ней все в порядке, ваша светлость.
   – Нет, совсем не в порядке, – настаивала Софи, – как это случилось?
   – Я чистила посуду.
   – Но... – Софи не знала, что сказать – она все еще ощущала себя здесь чужой и опасалась сделать что-нибудь лишнее, так что ей даже пришлось напомнить себе, что теперь она ответственна за все, что происходит в этом доме. Если со слугами здесь поступают несправедливо, ей следует постараться исправить ситуацию. – Где находится ваш дом, Люси?
   – Я живу в замке, ваша светлость.
   – Нет, я хотела знать, где живет ваша семья?
   – В деревне.
   – А вы бы хотели пожить с ними?
   К невероятному удивлению Софи, девушка расплакалась.
   – Мне очень жаль, ваша светлость. Я знаю, что мне не следовало находиться тут в это время, но я забыла выполнить указание миссис Далримпл... Я только хотела сделать все как можно лучше. Если вы измените свое решение, я обещаю...
   – Послушайте, Люси, – перебила ее Софи, – я совсем не собираюсь увольнять вас. Я только хотела предоставить вам несколько свободных дней, пока у вас не заживут руки. Пожалуйста, обдумайте такую возможность. – Софи подтолкнула девушку к массивной двери. – А теперь, если вы поможете мне вернуться в мою комнату, никто никогда не узнает, что мы с вами встретились сегодня ночью.
   С недоверием глядя на герцогиню, Люси пошла вперед, но как только они попали в главное здание, вдруг заторопилась, как маленькая мышь, которая старается поскорее исчезнуть с глаз.
   Дойдя до нужной двери, Люси открыла ее, и Софи с облегчением вздохнула.
   – Может быть, вам нужно что-нибудь еще? – спросила служанка.
   – Нет-нет, теперь все в порядке. Большое вам спасибо.
   Сделав очередной реверанс, Люси исчезла, и Софи снова улеглась в холодную постель, чувствуя себя забытой и нежеланной. Это была первая ночь со дня их свадьбы, которую они проводили порознь.
   Но почему же он не пришел? Эта мысль не давала Софи покоя, когда она натягивала на себя красивые простыни, на которых были изображены короны и герцогские регалии. И все же, собрав все свое мужество, Софи постаралась не придавать особого значения отсутствию Джеймса и, главное, не позволить себе плакать.

Глава 15

   Пожелав доброго утра Марион и Лили, Софи села на свое место за столом, и слуга тут же поставил перед ней блюдце с вареным яйцом.
   – Благодарю вас, – машинально проговорила Софи и тут же почувствовала на себе укоризненный взгляд свекрови.
   – Здесь это совершенно не нужно, – ровным тоном сказала Марион.
   Взяв в руку нож, Софи постучала по скорлупе яйца. Было раннее утро, она почти не сомкнула ночью глаз, ноги ее до сих пор не отошли от ночного холода, и она вдруг почувствовала, что терпению ее приходит конец. Она больше не могла выносить бесконечные замечания по любому поводу. За все время, что Софи находилась в замке, Марион не сказала ей ни одного любезного слова, ни разу не улыбнулась и не попыталась помочь.
   – Не нужна обычная вежливость? – переспросила она, и голос ее прозвучал далеко не мягко.
   Софи понимала, что потом пожалеет о сказанном, но не могла сдержаться.
   Разгладив скатерть возле своей тарелки, Марион спокойно проговорила:
   – Мы никогда не благодарим слуг.
   Софи ужасно хотелось ответить ей, но она промолчала. Она и так уже сказала больше, чем следовало, и, вероятно, доставила дополнительные неприятности свекрови, которой, по-видимому, с трудом удавалось смириться с появлением новой молодой герцогини. В этом Софи была совершенно уверена и поэтому пыталась уговорить себя, что ей надо постараться найти общий язык со старшей леди. Она не теряла надежды на то, что, в конце концов, все образуется.
   – А герцог уже завтракал? – Софи постаралась, чтобы вопрос ее прозвучал не слишком эмоционально – никто не должен был узнать, насколько, она была огорчена тем, что муж не пришел к ней прошлой ночью.
   – Джеймс никогда не завтракает со всей семьей.
   Софи была невероятно раздосадована тем, что ей приходится получать от свекрови сведения о человеке, который предназначен быть ее, Софи, спутником жизни. С трудом проглотив кусок крутого яйца, она снова спросила:
   – А где же он завтракает?
   Выдержав длительную паузу, вероятно, для того, чтобы еще больше унизить молодую герцогиню, Марион равнодушно ответила:
   – В своих комнатах.
   – Он и на ленч не выходит, – неожиданно добавила Лили.
   Продолжая есть и, не желая больше задавать вопросов, Софи все же не выдержала и спросила:
   – Как вы думаете, он сейчас у себя?
   . Лили сочувственно взглянула на нее:
   – Нет, его нет дома. Брат уехал рано утром и сказал, что вернется только к обеду.
   Вытерев рот салфеткой, Софи заставила себя смириться с тем, что ей теперь не скоро удастся увидеться с мужем.
   – Тогда, может быть, вы сможете устроить мне экскурсию по дому?
   – С большим удовольствием. – Лили обрадовано улыбнулась, но улыбка тут же сползла с ее лица, и завтрак закончился в полном молчании.
   Джеймс вскочил на лошадь и, выехав со двора, с удовольствием прислушался к знакомому звуку копыт. За воротами его окутал плотный холодный туман. Примерно такой же туман был у него в голове. Пытаясь привести мысли в порядок, он пустил лошадь галопом.
   Ему необходимо было решить, как вести себя после женитьбы, потому что ночь прошла для него весьма беспокойно и к тому же совершенно непредсказуемо – а он ненавидел всякую неопределенность. Не меньше десяти раз он вскакивал с кровати, намереваясь отправиться в комнату к жене, подходил к двери, открывал ее, и каждый раз что-то сдерживало его. Тогда он возвращался в кровать, уверяя себя, что больше ни за что не встанет. По-видимому, его удерживал страх.
   Так чего он опасается, спросил себя Джеймс и, раздражаясь, заставил лошадь бежать быстрее. Он всегда презирал страх и ничего не боялся. Последний случай, когда он испугался, произошел очень давно: тогда бродячая собака выскочила из-за невысокой каменной стены и бросилась на него.
   Ну а что сейчас? Неужели он боялся своей жены? Конечно, нет. Скорее, это была боязнь неминуемого, боязнь того, что он так сильно полюбит ее, что потеряет способность рассуждать здраво. Похоже, это уже произошло: во всяком случае, в Италии он думал только об удовольствии, которое получал от общения с молодой женой, занимались ли они любовью, или просто смеялись и, обнаженные, бросались друг в друга подушками.
   Она удовлетворяла все его желания, развлекала, успокаивала его, и он позволил себе погрузиться в это наслаждение, потому что все это было не похоже на обычную жизнь. Он ощущал себя другим человеком, в чужой стране, с чужой невестой.
   И вот теперь они возвратились в окутанный туманом Йоркшир, где все говорили на хорошо знакомом ему языке и кровать его была знакомая и привычная. Медовый месяц закончился, и настало время вспомнить, кто он на самом деле и каковы его намерения. Он женился на богатой американке, и это было вполне разумным и хорошо обоснованным ходом. Его действия неминуемо должны привести к благополучию всех сторон, включая его жену и будущих, еще не рожденных детей.
   Когда Джеймс делал предложение, он был совершенно уверен в своей способности сопротивляться унаследованным особенностям своего характера и убежден в том, что устроит все лучшим образом. Ни один ребенок, рожденный в этом браке, не увидит то, что он видел в детстве, и не будет страдать так, как вынужден был страдать он, будучи ребенком. Для того чтобы создать в доме спокойную доброжелательную атмосферу, которой не существовало в замке Уэнтуорт в течение нескольких столетий, ему всего лишь нужно было сохранять дистанцию в отношениях с женой и не вести себя как эгоист, рискуя стать таким же, как его предки. Он просто не имел права думать только о своем удовольствии, наслаждаясь общением с юной герцогиней.
   Спускаясь в долину с невысокого холма, Джеймс решил, что ограничит частоту посещений ее спальни хотя бы в первое время, пока ему не удастся справиться со своей страстью и между ними не установятся спокойные, ровные отношения. Для этого он постарается сосредоточиться на своих обязанностях и на заботе об имении, ведь именно ради этого он решил жениться на богатой наследнице, а еще ради благополучия своих будущих детей. Он не может позволить себе забыть об этом.
   Когда Джеймс не вернулся домой к обеду, Софи вынуждена была выдержать еще одну молчаливую трапезу в неестественно холодной столовой, в которой даже звон серебра казался каким-то потусторонним, поскольку эхом отражался от каменных стен и высокого потолка.
   Теперь она опять забиралась в свою холодную постель, сильно сомневаясь в том, что увидит мужа и в эту ночь. Ей определенно нужно было поскорее встретиться с ним.
   Подождав немного и не услышав долгожданного стука в дверь, Софи почувствовала, что ее обида превращается в злость.
   Безусловно, Джеймс не мог не знать, как нелегко ей дается жизнь здесь. Его мать не самый добрый и гостеприимный человек. Он должен был понимать, что его молодая жена нуждается в поддержке, что она тоскует по оставленной в Америке семье и что ей нужно, просто необходимо услышать от кого-нибудь хоть несколько добрых слов. Но даже если он всего этого не понимает, неужели его не тянет к ней так же сильно, как ее к нему? Неужели он не считает минуты, отделяющие его от свидания с ней?
   К счастью, теперь Софи точно знала, как пройти в его комнату: Лили показала ей замок, и Софи постаралась запомнить расположение комнат. Вскочив с кровати, она накинула шаль, взяла в руки подсвечник и уже через несколько минут постучала в дверь комнаты мужа.
   – Войдите, – услышала она знакомый голос.
   Значит, Джеймс у себя, пронеслось у нее в голове. Открыв дверь, она увидела герцога сидящим перед горящим камином; лампа освещала открытую книгу у него на коленях.
   Сердце ее сжалось от боли. Итак, он предпочитал одиночество общению с молодой женой...
   – Ты, оказывается, здесь? – проговорила она, стараясь, чтобы в голосе ее слышалось удивление.
   – Конечно, здесь. А где еще я могу быть? – Он не пригласил жену войти, не встал со стула, чтобы приветствовать ее, он даже не закрыл книгу...
   – Не знаю. Ты не присоединился к нам во время обеда. Я думала, у тебя важные дела, которые задержали тебя.
   Джеймс, наконец, оторвался от книги.
   – Да, у меня всегда много дел.
   Он замолчал, и Софи почувствовала в груди боль, что ее муж вел себя так отстраненно и бесстрастно. Она предполагала, что после длительной разлуки они бросятся друг к другу в объятия, он возьмет ее на руки, расцелует и скажет, что невероятно тосковал без нее.
   Нервно вздохнув и стараясь успокоиться, Софи проговорила дрожащим голосом:
   – Я думала, ночью ты придешь ко мне.
   Джеймс выдержал небольшую паузу и затем произнес:
   – Перед этой ночью был такой тяжелый день, что я просто не смог.
   – Да, я понимаю, – Софи всхлипнула, – но просто я хотела повидаться с тобой, у меня накопилось столько вопросов...
   – Ах, вот что! Пожалуйста, спрашивай. – Он поднял глаза и холодно взглянул на нее.
   От волнения Софи не могла вспомнить ни одного вопроса, заготовленного заранее. Она могла думать только о том, какую боль в сердце вызвало у нее непонятное, равнодушное поведение ее мужа.
   Так и не дождавшись от нее ни одного вопроса, Джеймс отложил книгу и встал.
   – Наверное, тебе лучше спросить у Милдред о том, что тебя интересует. Она ведь твоя горничная.
   – Милдред не самая разговорчивая из женщин. – Софи всеми силами старалась говорить так, чтобы голос не выдал ее раздражения.
   – Возможно, ты и права, но это ее обязанность – обслуживать тебя. Если ты спросишь ее о чем-нибудь, она даст тебе точный ответ.
   – Но сейчас речь вовсе не о том, – тоном заявила Софи. – Я хочу, чтобы ты пришел ко мне и занимался со мной любовью.
   Джеймс удивленно прищурился, и тут Софи неожиданно вспомнила, где она находится. Ей следовало немедленно взять себя в руки, ведь она теперь настоящая английская герцогиня.
   – Я не хотела быть с тобой чересчур откровенной, – попыталась она оправдаться, – я знаю, что герцогиня должна вести себя иначе.
   Глаза у Джеймса приобрели цвет стали.
   – Насколько я понимаю, ты говоришь о твоих супружеских обязанностях. Я считал, что мы договорились об этом, когда возвращались из Рима.
   – Договорились о чем? – не поняла Софи.
   – Ты сказала, что у тебя начались месячные и, следовательно, до определенного момента зачатие ребенка невозможно, а значит, мне нет никакого смысла приходить к тебе в течение, по крайней мере, недели, чтобы заниматься с тобой любовью.
   Эта фраза подействовала на Софи как удар хлыстом по лицу. Она шагнула к мужу.
   – Ты говоришь это серьезно?
   – А что, собственно, тебя удивило?
   – Прежде всего – твое отношение. Что ты хочешь сказать мне? Что у тебя нет желания видеть меня? Что ты не получаешь удовольствия от общения со мной? Что тебя интересует только рождение ребенка?
   Мускул на подбородке Джеймса предательски дрогнул.
   – Разумеется, я получаю удовольствие и ты замечательный партнер, Софи. Но теперь у тебя появится время, чтобы заняться собой. Это будет полезно для нас обоих.
   – Спасибо, но я и так чувствую себя совершенно одинокой, даже когда нахожусь с Милдред или сижу за столом с твоей матерью и десятком слуг.
   – Пожалуйста, говори тише, – попросил Джеймс, и Софи глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
   – Ты должен знать, что я хочу делить с тобой постель. Возможно, настоящая леди не должна так говорить, но я ведь не английская леди и провела свое детство в маленьком доме в Висконсине, где манеры были не столь утонченные, как здесь. Мы спали все вместе, вставали все вместе и ели всегда тоже вместе. У меня есть привычки, от которых не так просто избавиться.
   – Да, но теперь ты находишься в Англии, – напомнил Джеймс, – и ты теперь герцогиня. Не можешь же ты рассчитывать, что мы приспособимся к твоим привычкам и, все будем жить в одной комнате.
   – Я на это и не рассчитываю.
   – Тогда чего же ты ждешь? Тебе следует понять, что у нас тоже есть свои многовековые традиции, от которых не так просто отказаться.
   Чувствуя, что она побеждена, Софи приложила руку ко лбу.
   – Я совсем не хочу, чтобы вы меняли жизнь ради меня, – она посмотрела Джеймсу в глаза, – но несколько вещей кажутся бесспорными.
   – И одной из них является возможность спать вместе?
   – Да. И еще... – Софи колебалась, ощущая неловкость от того, что должна была сказать. – Мне необходимо знать, что ты заботишься о моем благополучии.
   – Без сомнения, я забочусь о тебе – ты ведь моя герцогиня, мать моих будущих детей и хозяйка этого дома. К тому же в твоем распоряжении более пятидесяти слуг...
   – Я не говорю о слугах, я говорю о тебе. Мне надо знать, что именно ты заботишься обо мне.
   – Ну да, и я тоже забочусь. – Слова Джеймса прозвучали холодно и совершенно бесстрастно.
   «Забочусь, поскольку это моя обязанность», – мысленно продолжила Софи. Ей было совершенно непонятно, куда девался страстный мужчина, с которым она провела медовый месяц. Был ли это тот человек, который сейчас сидел перед ней. И если да, то почему он так изменился? Возможно, его что-то пугает или он просто не знает, как сильно она любит его?
   – У меня достаточно своих денег, – взволнованно заговорила Софи, – и я могла выйти замуж за любого богатого или бедного, а я выбрала тебя. Я приехала сюда и поселилась в этом доме только потому, что полюбила тебя, Джеймс, и хочу быть рядом с тобой.
   Обдумывая произнесенные ею слова, герцог повернулся к ней спиной.
   – Насколько я понимаю, ты отправилась в Лондон не столько за женихом, сколько за титулом.
   В один миг весь воздух исчез из легких Софи, ощущение было такое, как будто ее со всей силы стукнули по животу. Как такое могло произойти? Стараясь не повышать голос, Софи попыталась продолжить разговор:
   – Неужели ты не помнишь того, что я говорила тебе, когда мы гуляли в парке? Замужество должно быть основано на любви, иного я себе просто не представляю.
   – Ты говорила то, что следовало говорить в сложившейся ситуации.
   – Так ты считаешь, что я лгала?
   – Ну, нет, зачем же... – Джеймс медленно прошелся по комнате. – Но, Софи, мы с тобой взрослые сложившиеся люди с различными обязанностями, которые должны нас связывать, и тут ни при чем влюбленность. Я не могу найти более подходящее слово. У меня есть титул герцога, у тебя – богатое наследство...
   – Что ты хочешь этим сказать? – Софи боялась, что от волнения может потерять сознание.
   – Просто я пытаюсь объяснить тебе, что заключение брака между такими людьми, как я и ты, отличается от бракосочетания между простыми людьми. В моей семье много различных условностей, которые осложняют жизнь, и...
   – Что значит – в твоей семье? – перебила Софи. – То, что благодаря какой-то счастливой случайности ты носишь высокий титул? Это совсем не делает тебя другим человеком, который отличается от меня, от твоих слуг или от других людей, до седьмого пота работающих на тебя. Ты просто мужчина, а я просто женщина, и сама природа велит нам любить и быть любимыми.
   Закончив говорить, Софи сделала шаг по направлению к мужу, но герцог вдруг со злостью насупил брови, как будто, сделав этот шаг, она перешла какую-то невидимую черту, и Софи в ужасе остановилась.
   – Зачем ты пришла сюда? – гневно воскликнул Джеймс. – И чего ты на самом деле хочешь от меня?
   В его глазах Софи уловила откровенную злость, а выражение лица герцога напомнило ей ту откровенную жестокость, которую она прошлой ночью заметила на портретах его предков.
   Испуганная и ошеломленная, она недоуменно смотрела на мужа. Нет, она не могла совершить такую ужасающую ошибку! Софи прекрасно помнила, что прежде ей в его глазах виделось совсем другое. Он был ее сказочным принцем, и она не имела права потерять его.
   – Я хочу, чтобы ты меня любил, – упрямо проговорила она, надеясь, что ей не придется сожалеть о произнесенных ею словах.
   Несколько мгновений Джеймс молча смотрел на нее, и вдруг Софи показалось, что ему не хватает воздуха. Затем он, видимо, несколько успокоившись, укоризненно покачал головой:
   – Боюсь, ты не понимаешь, о чем просишь.
   – Прекрасно понимаю. Я хочу, чтобы ты пришел ко мне в постель.
   – В твою постель, – повторил он и замолчал. Казалось, герцог обдумывал что-то весьма серьезное... опасное.
   Наконец он пересек комнату и подошел к Софи. Это было так неожиданно, что она инстинктивно сделала шаг назад.
   – Ты хочешь, чтобы я делал то, что делал в Риме? – Голос его был одновременно мягким и угрожающим.
   – Да, – ответила Софи, с трудом беря себя в руки.
   – И это все? Я совсем не возражаю против того, чтобы заниматься сексом в качестве развлечения.
   Боже! Софи не знала, что ей думать. Перед ней был совершенно чужой, незнакомый ей человек.
   – Ничего не понимаю. Возможно, ты просто играешь какую-то роль?
   – Вовсе нет. Ты пришла сюда, чтобы заниматься сексом, и я согласен.
   – Я пришла совсем не для этого.
   – Но большего я ничего не могу тебе обещать, так как никогда не планировал полюбить тебя.
   Софи не верила своим ушам, ей с трудом удавалось дышать. Лучше бы он ударил ее!
   – Возможно, я не очень хорошо поняла тебя...
   Джеймс промолчал.
   Запинаясь, тихим голосом Софи спросила:
   – Ты хочешь сказать, что женился на мне только из-за денег?
   – Нет, я не настолько корыстен. Когда я делал предложение, меня тянуло к тебе, и сейчас ты тоже привлекаешь меня.
   Тихо вскрикнув, Софи медленно отошла от него.
   – Не могу поверить, что это говоришь ты. – Голос ее дрожал.
   Не отводя от нее взгляда, герцог равнодушно пожал плечами:
   – Ты сама настаивала.
   – Я ни на чем не настаивала. Я просто хотела быть рядом с тобой.
   – Нет ничего плохого в том, чтобы доставлять друг другу удовольствие, но только до тех пор, пока это не переходит определенных границ.
   – Ты просто обыкновенный обманщик. Я думала, что ты полюбил меня...
   – Но я никогда не говорил тебе этого. И потом, как я мог полюбить, я ведь тебя почти не знаю. Интересно, на что ты рассчитывала, появившись в Лондоне и предложив в качестве приданого такую фантастическую сумму? Ты должна была понимать, что тебя тут же захотят ради денег.
   – Только не ты! Ты так говорил со мной, так смотрел на меня...