Малышева Анна Витальевна. Имя – Смерть

   – Ты думаешь? – спросила она упавшим голосом. – С чего ты взял?
   – Они это делают, чтобы ты не рыпалась с кассетой! Ежу понятно!
   – Слушай, тебе надо было поступать не на актерский, а на сценарный, – ядовито отрезала она. – Там бы ты вышел в люди. А так – только даром пропадаешь. И если бы дело было в кассете – они бы прямо так и сказали! Не надо для этого увольнять ведущую и брать меня на ее место! Чересчур много хлопот!
   – А тебе надо было не в актрисы идти, а в адвокаты! – в свою очередь рассердился он. – Как ты стараешься всех их защитить! Стервятники! Слетелись, закаркали!..
   – Стервятники не каркают. И кроме того, сперва они, наоборот, разлетелись, – поправила его Ира. – Даже на поминки не пришли… Слушай, тут, конечно, что-то есть. Что-то не то. И я не дура, я это уловила. Но по-моему, ты чересчур много напридумывал… В конце концов, почему бы мне не попробовать себя в качестве ведущей? Неужели я не смогу? Да почему я не могу заработать немного денег? На что мне жить? Кто будет меня кормить – ты, что ли? – Она криво улыбнулась, увидев его огорчение. – Ну вот, уже обиделся. Нечем крыть?!
   Он промолчал.
   – Не сердись, – уже куда мягче продолжала она, – но я должна думать о будущем… Меня и так всю жизнь упрекали в легкомыслии. А когда тебе тридцать, хочется пожить по-человечески. Купить дорогие туфли Ведь у меня красивые ноги! Съездить за границу. Я нигде не была… Я все понимаю – эта работа не навсегда и даже ненадолго… Но к тому времени, как я подработаю деньжат, это шоу, наверное, уже навернется. Недолго им осталось существовать.
   – Это твои слова? – насторожился Саша.
   – Что? Нет. – Она нахмурилась. – Так мне ска-зал Костя… Незадолго до смерти.
   – Он имел в виду что-то конкретное?
   – Отвали… Я ничего не знаю… – Она устало скинула туфли, положила на диван плащ. – Давай спать.
   Эти двое меня выбили из колеи… А тут еще ты со своими претензиями…
   Она сладко потянулась и снова подошла к нему, обняла.
   – – А ты хотя бы соображаешь, дурачок, что мы с тобой впервые ночуем вместе? После наших свадеб, конечно…
   Они прошли в спальню, Ира села на край постели, протянула ему руки:
   – Иди сюда!
   – Прекрати играть!
   – Я не играю…
   – Ты все время играешь. – Он был вне себя. – Ты доиграешься! Ты уже доигралась с этим Маленковым! Он понял, что тебя можно купить!
   Пойми, если они пришли к тебе с таким предложением – значит, выкинули белый флаг! Они чего-то испугались! А пока они боятся, надо действовать!
   – Господи… – Она медленно раздевалась, отшвыривая в угол один предмет туалета за другим. – Сыщик несчастный. Чтоб тебя… Никакой радости с тобой. Никакой. Дай мне бутылочку.
   – Не получишь!
   – Дай я хотя бы напьюсь! Нет на свете настоящих мужиков!
   – Мне противно на тебя смотреть! – крикнул он, швыряя на постель полупустую фляжку с виски. – На такое пойло у тебя всегда деньги найдутся, да! Ты решила заработать еще немного? Чтобы упиться до смерти? Алкоголичка!
   – Бездарный шут! – Она жадно приложилась к бутылке. – Убирайся к жене! К жене – ты меня понял?! Читай ей мораль, пока она еще терпит!
   А она будет терпеть – как же! Вернулся муж!
   Ой, какая радость! Ой, люди добрые, одумался, подлец!
   Ира сделала еще один внушительный глоток.
   – – Ладно, – хрипло продолжала она, закручивая фляжку. – Я тебе еще кое-что скажу. Не хотела говорить, а теперь вот скажу.
   – Оставь свои тайны при себе;! – бросил он. – Где мой плащ?
   Он уже оделся, но никак не мог уйти. А она, совершенно голая, лежала на спине, заложив руки за голову, и таинственно, пьяно усмехалась. Наконец Саша не выдержал:
   – Да прикрылась бы! Нашла кого соблазнять!
   Я ведь ничтожество!
   – Ну да, кто же спорит? К тому же ненаблюдательное ничтожество, – согласилась она. – Ты кассету-то внимательно слушал?
   Он насторожился:
   – Зачем ты спрашиваешь?
   – Да затем, что ты ни фига не услышал, – издевательски пояснила она. – А я услышала. Когда я заметила, как испугался Игорь там, в редакции, я стала прислушиваться внимательней. Шла запись разговора, помнишь его?
   – Слово в слово.
   – Ты ничего не заметил?
   – Ну, лифт там работал.
   – Э, подумаешь, лифт! Это деталь. Дело в другом. Ты в голосе того, другого, ничего не уловил? – И она торжествующе улыбнулась. – Так я и поняла. Ты следил только за смыслом слов. А Игорь услышал еще что-то, что его и напугало до смерти.
   Хочешь, скажу, что это было?
   – Я сам тебе скажу. Он узнал голос одного из своих знакомых.
   – Совсем необязательно, что этот голос был ему знаком.
   – Вот как? Он испугался незнакомого голоса? Что же в этом голосе такого было?
   Она прищурилась и выпалила:
   – Акцент!
   – Акцент?! – поперхнулся он. – Рехнулась, что ли? Не было акцента!
   – Да, именно акцент! – упрямо повторила она. – Но совсем небольшой, малозаметный. Но он был!
   Я услышала! Я поняла!
   Саша засуетился, достал диктофон, перемотал кассету, и они снова прослушали запись. Когда голоса умолкли, он неуверенно сказал:
   – Кое-что есть, конечно… Но мне кажется… Это Не акцент. У того, второго, просто небольшой дефект речи…
   – А у тебя – дефект мозгов! Ты хотя бы обратил внимание, когда напугался Игорь? Не сразу, миленький мой, не сразу! А только когда голос на кассете заговорил о том, чтобы Костя убирался! Вот тогда Костин собеседник разволновался, потерял над собой контроль и заговорил с акцентом! В этот момент Игоря и перекрутило по-настоящему!
   – Ты хочешь сказать, что эта черепаха в роговых очках испугалась акцента?
   – Ага.
   Они молча смотрели друг на друга, пока Саша не почувствовал себя ужасно глупо. Он медленно начал снимать плащ.
   – Правильно, милый, – сказала Ира. – Невежливо стоять полностью одетым перед голой женщиной. Раздевайся и ложись рядом.
   Он повесил плащ в шкаф и заторможенно туда уставился. Ира нетерпеливо спросила:
   – Что ж ты там увидел? Что может быть интереснее меня? Труп?
   – А какой это акцент, Ира? – спросил он. – Ты не можешь определить?
   – Да откуда мне знать? Мы этого во ВГИКе не проходили.
   – Кавказский?
   – Да пошел ты на фиг! Никакой! У него просто дефект речи! – Она натянула на себя одеяло. – Я уже замерзла, а ты все ломаешься. Если передумал раздеваться – катись к жене.
   Он разделся и лег рядом с ней. Она прижалась к Саше и, дыша запахом виски ему в шею, горячо прошептала:
   – Давай забудем, а? Давай все забудем. Это же глупо – так много о нем говорить.
   – Я бы забыл о нем с радостью. Но речь идет уже о тебе.
   – А, плевать!.. Поцелуй меня.
   Он обнял ее гладкие, теплые плечи, глубоко вздохнул, потерся щекой о ее щеку, поцеловал. Она сразу успокоилась и протянула:
   – Обними меня крепче! Еще! Ой… Теперь погладь… Ага, вот так… Саш, я так тебя люблю!
   Он не ответил, спускаясь ниже и целуя ей грудь, живот… Она счастливо рассмеялась:
   – Ну, наконец… Я люблю тебя, слышишь?
   – Помолчи…
   – Молчу! – шепнула она, закрывая глаза, выгибаясь на постели…
   В эту минуту в гостиной зазвонил телефон.

Глава 8

   Ира только охнула с досады, а затем заявила:
   – Я не подойду.
   – Почему? Звонят тебе.
   – А если это твоя жена?
   – Не говори глупостей. Думаешь, я оставил ей номер твоего телефона?
   – Кто ж тебя знает?
   Пока они препирались, телефон замолчал. Но через полминуты снова поднялся трезвон. Ира выползла из постели и, набросив на плечи плед, поплелась в другую комнату. Ее не было довольно долго, и, когда Саша уже собрался пойти за ней, она вернулась.
   – Плохие новости? – спросил он, поглядев на ее измученное лицо.
   – Я и сама не знаю… Звонил Игорь. Сказал, что придумал способ, чтобы опубликовать содержимое нашей кассеты. Просил завтра приехать к нему и передать ее.
   – И ты согласилась?
   – Да. Я рада была от нее избавиться.
   Саша застонал:
   – Ну, так я и знал! Я сразу понял, что этот тип объявится сразу после визита этих деятелей с телевидения! Я же говорил тебе – это прямо связано! Тебе сунули под нос деньги и славу, а теперь хотят заполучить кассету.
   – Он ни слова не сказал про телевидение, – возразила она.
   Он задумался и потом неохотно признался:
   – Думаю, от кассеты действительно лучше избавиться. А взамен ты получишь престижную работу и деньги… Тебе не на что жаловаться. Тем более, что эта несчастная кассета нам все равно без надобности. Мы же не будем вести расследование, как ты думаешь?
   – А может, лучше было бы отдать кассету следователю?
   – Может, и лучше… Но следователь не устроит тебя на работу.
   Она удивленно на него взглянула:
   – Ты теперь горой стоишь за мою новую работу?!
   Полчаса назад ты говорил другое!
   – Я все обдумал и теперь вижу, что у тебя просто нет выбора. Ты ничего не понимаешь в этой игре. Ты не сможешь ее вести. Значит, надо слушаться… Боюсь только, как бы тебя не втравили в какую-нибудь гадость… Они могут.
   – Ой, ради Бога, помолчи! – Ира снова легла рядом с ним. – Давай радоваться тому, что есть, и не думать о будущем!..
   …На следующее утро она подъехала в редакцию с кассетой. Саша отказался составить ей компанию – ему нужно было идти на работу.
   Ира пришла вовремя. Она постучалась в дверь кабинета завотделом информации, потом приоткрыла ее, осторожно заглянула… Там никого не было. Она решила подождать в коридоре. На нее вскоре обратила внимание какая-то девушка, то и дело пробегавшая мимо с кучей папок.
   – Вы кого-то ждете? – спросила она.
   – Да, завотделом. – Ира показала на дверь.
   – Вы не Кукушкина?
   – Кукушкина, – опешила Ира.
   – Он говорил, что вы придете. Его нет и не будет сегодня. Уехал. – Девица прижала к груди папки и протянула к Ире руку. – Он сказал, вы ему кассету принесли. Давайте, я передам.
   Ира покорно отдала кассету и ушла. Визитная карточка Маленкова жгла ей карман. «А если он откажется взять меня на работу? – переживала она. – Если все было сделано только ради кассеты? Кассету я зря сразу отдала, дура… Надо было дождаться хотя бы выхода первой передачи…» Но она переживала напрасно.
   Когда она позвонила Маленкову, он ее ободрил:
   – Надумали, я вижу?
   – Да, я согласна.
   – Прекрасно. Тогда приезжайте.
   Он объяснил ей, как быстрее добраться, и вскоре она уже сидела у него в кабинете, озираясь вокруг, как в музее. Хотя смотреть было особо не на что. Пара столов, компьютер, шкафы, битком набитые бумагами и книгами… Она подумала, что кабинеты завотделом информации и Маленкова очень похожи. Тут была, конечно, не его вина, но это почему-то не привело ее в восторг.
   – Давайте я сразу введу вас в курс дела, – предложил он. – Настя записала еще две передачи, так что передача с вашим участием пойдет через две недельки. Вполне достаточно, чтобы все подготовить и освоиться с темой.
   – Я.., не очень знакома с журналистикой.
   – А зачем это нужно? Текст вам дадут готовый.
   Надо только подработать мелкие детальки, но это уже наша задача. Короче, вы свою роль представляете?
   Шоу смотрели?
   – Регулярно.
   – Прекрасно. А то вот – у меня есть кассеты, можете взять и просмотреть.
   Ира смутилась:
   – У меня нет видео…
   – Нет? Ну, скоро будет, – криво заулыбался Маленков. – Настю на экране видели, как я понял?
   Уяснили, что она делает? Сидит наш главный гость в кресле, говорит о себе, какой он хороший и все такое. Потом из правой кулисы выходит первый ведущий – наш Дима, и приглашает в студию первого гостя. Входит гость и с помощью Димы потрошит нашего главного гостя. Потом из левой кулисы выходит Настя, а теперь будете выходить вы. У Насти, как вы помните, всегда более острые гости. Более острые тексты, соответственно. Тут надо уметь держаться, иначе получится каша во рту. Страсти кипят, хе-хе…
   Ира кивнула. Она прекрасно знала от Кости, что никакие страсти в студии во время записи не кипят, все сто раз отрепетировано. Более того, главный гость более-менее представлял, кого приглашают в студию.
   Во всяком случае, это можно было узнать без особого труда. Но возражать Маленкову она не стала. Пусть куражится, если хочет.
   – Евгений Семенович, можно?
   С этими словами в дверях кабинета возникла Настя. Увидев Иру, она молча кивнула и, не тратя времени на приветствия, облокотилась на стол Маленкова так, что ее туго обтянутый юбкой зад оказался перед носом Иры. Та встала и отошла к шкафам. Поведение Насти ее покоробило, но она уговорила себя, что нельзя много требовать от девушки, чье место в студии она занимает. Настя, конечно, была от этого поворота судьбы не в восторге. Ира рассматривала книги, а Настя и Маленков вместе рассматривали какие-то бумаги. После чего тот сказал:
   – Ну, тогда все. Звони.
   – Хорошо, – ответила девица и удалилась.
   – Ира! – позвал ее Маленков. – Подойдите, вас это прямо касается.
   Он протянул ей бумаги:
   – Ваш текст. Конечно, это только заготовка будущей передачи. Нашим гостем будет один московский коммерсант, основатель благотворительного фонда. Вот тут его данные.
   Ира прочла шапку теста и произнесла вслух имя гостя:
   – Жумагалиев Толеген Жумагалиевич… Он башкир?
   – Вы только ему такое не скажите, – покачал головой Маленков. – Он казах. Московский казах, наш. По-моему, он тут и родился. Да вы прочтите внимательно.
   Пока Ира читала текст, он стучал по клавишам компьютера, не обращая на нее внимания. Наконец она отложила листки.
   – Ну как? – вякнул Маленков.
   – Нормально, – уклончиво ответила она.
   – Вы говорите таким тоном, будто вам не нравится? – осведомился он.
   – Знаете, – решилась она. – Я, конечно, не могу судить, но мне кажется, что передача получается недостаточно острой.
   Он замер на миг, а потом улыбнулся своей кривой улыбкой:
   – А вы еще жаловались, что не имеете понятия о журналистике. Ну, во-первых, вы держите только заготовку! Самые острые моменты туда еще не внесены. А во-вторых, острота приходит во время еды.
   Я имею в виду – в процессе записи.
   – Но тут его ни о чем особенном не спрашивают, – пожала она плечами. – Эти его собеседники – они вообще-то о нем ничего плохого не сказали…
   – А вам нужно, чтобы о нем сказали что-то плохое? – удивился он. – Вы именно так воспринимаете нашу задачу?
   – Нет, но… Хотя бы что-то неожиданное прозвучало! Мне, как зрителю, этого всегда не хватало… И Костя говорил…
   – Ох, Ира, не преувеличивайте! Самое главное – не преувеличивайте! – как-то загадочно отозвался он. – Впереди еще две недели, успеем добавить туда уксуса и перца. Пока что возьмите текст, почитайте. Пойдемте, я вас познакомлю с нашей группой.
   С теми, кто на местах.
   …Она уехала со студии через час. С текстом в сумочке и смутным ощущением подлога. Из всего, что сказал ей Маленков, она сделала вывод – ее роль спокойно сыграла бы говорящая кукла. От нее самой ничего не требуется, кроме внешних данных и голоса. «А как готовилась к передаче Настя? – подумала она. – Неужели так же? За что же она получала пятьсот долларов? Маленков говорил, что Настя пахала как бешеная… А от меня, похоже, никто этого не ждет…»
   Домой ей ехать совсем не хотелось, и она решила наведаться на работу к Саше. Киноцентр отремонтировали, вход оказался с другой стороны, внутри она тоже ничего не узнавала. Сашу пришлось искать очень долго. Наконец в длинном полутемном коридоре она заметила его:
   – Эй! Привет!
   Он оглянулся:
   – Фу, черт… Ты зачем сюда явилась?
   – Как это – зачем?
   Ира слегка остыла. Она-то думала, Саша кинется ей на шею.
   – Давай договоримся – ты сюда не приходишь! – Он даже не шагнул ей навстречу. Держался в тени. Она его почти не узнавала.
   – Рехнулся? Почему? – Она вглядывалась в его лицо. – Ты что – выпил?
   – Не твое дело!
   Он едва стоял на ногах. От него разило дешевой водкой, и даже полутьма не могла скрыть того, какие у него остекленевшие глаза. Ира испугалась:
   – Саш, что случилось?!
   – Ничего. Она тут была.
   – Наташа?
   – Да. Пришла с ребенком. Устроила… Короче, весело было. А теперь ты заявилась.
   – Я сейчас уйду… – виновато пробормотала она. – Саш, я просто хотела с тобой поделиться. Я была на студии. Мне дали текст… Я хотела с тобой поговорить…
   – Иди домой. – Он оперся плечом о стену. – Там поговорим. Когда приду.
   – А ты придешь?
   Он что-то буркнул. Ира поняла, что разговаривать с ним бессмысленно, вздохнула и ушла. Он действительно заявился, хотя и поздно. Не вернулся к жене, как она боялась. Лег рядом с ней и молча пролежал всю ночь, его мучило похмелье. Ира вставала, приносила ему воды, предлагала набрать ванну, приготовить поесть. Он только что-то буркал и отворачивался.
   На рассвете она попробовала завести с ним разговор о телевидении, но он рявкнул:
   – Нет уж, сама разбирайся с этой помойкой! Телезвезда, мать твою!
   – Ты все-таки завидуешь… – вздохнула она. – А того не понимаешь, что у меня нет никаких сбережений… И у тебя тоже. Наташа, конечно, требовала денег?
   – Я ей все отдал, что было при мне.
   – Она требовала еще?
   – Она требовала всего. Чтобы я вернулся. Чтобы извинился. Короче, будущее у меня блестящее.
   Она осторожно коснулась его плеча:
   – Разводиться будешь?
   – Об этом тоже была речь.
   – Она против?
   – А ты как думала? Наташа на это не пойдет. Она сказала, что я сумасшедший. Что если у нас это длится пять лет, то скоро должно кончиться. Что жить я все равно с тобой не смогу. Я ей сказал про телевидение. Дурак!
   – А она что сказала? – с замиранием сердца спросила Ира. Ей очень хотелось уязвить соперницу. Продавщица для телевсдущей не конкурент!
   – Ирка, я тебя очень прошу – помолчи. Голова болит. И давай условимся – о телевидении ты со мной больше не говоришь!
   – Ладно, – мрачно ответила она. – Но ты хотя бы включи телевизор, когда я там появлюсь. Рядом со мной будет сидеть председатель благотворительного фонда, некий Толеген Жумагалиев. Я буду натравливать на него собак. Но собаки эти добрые. Они не кусаются. Текст написан заранее..
   Он промолчал, не задал ей ни единого вопроса, хотя она и надеялась его заинтересовать. Ира вздохнула и легла рядом с ним, отвернувшись к стене.
   На следующий день она выгребла последние деньги и отправилась за покупками. Она посчитала, что надо как следует подготовиться к встрече с аудиторией. Прежде всего она высмотрела себе на распродаже элегантный брючный костюмчик синего цвета.
   Костюмчик здорово подкосил ее финансы, но осталось еще на шелковую блузку в голубую полоску. На парикмахерскую ей едва хватило. И когда она вышла на улицу коротко остриженная и сдула с носа прилипшие в процессе стрижки волоски, она поняла, что дала маху. Существовать им с Сашей вплоть до самой передачи было совершенно не на что. «Вот дура-то… – укорила она себя. – Обрадовалась! Раскатала губу! На телевидение попала! Но все равно, костюмчик приличный! Не стыдно будет показаться телезрителям…» В результате она поехала к маме занимать деньги. Экспедиция получилась удачной. Как только ее мать узнала, что Ира теперь будет сниматься – да еще каждую неделю, – ее восторгу пределов не было.
   Она выложила финансы прежде, чем Ира успела ее об этом попросить:
   – Бери! Тебе теперь нужно!
   – Спасибо, ма, я все верну, – пообещала Ира. – Подожди, ты еще будешь мной гордиться!
   – Я уже горжусь! – После чего мать осмотрела свою преобразившуюся после стрижки дочь и заявила:
   – Так гораздо лучше. Я вижу, что решила начать новую жизнь?
   – Да, мам.
   – Ты не выглядишь… Как бы это сказать…
   – Убитой горем? – подсказала Ира.
   – Ну, хотя бы так. Бодрая, веселая! Смотри только не берись опять за старое. Помнишь, что ты вытворяла, когда училась? Боже мой! Сколько ты мне нервов вымотала!
   – Теперь это просто невозможно. Здоровье уже не то… – протянула Ира. – Мам, я должна тебе сказать. Мы с Сашей опять вместе. Он у меня живет. Ты же его помнишь?
   Мать присела на стул:
   – С кем? С Сашей? С тем, прежним? Но ты же говорила, что он женат?
   – Мам, он разведется обязательно. Мы уже пять лет встречаемся. Пора этому положить конец.
   – Вот именно! Пора! Тебе давно надо было с ним расстаться! Я его прекрасно помню! Он все еще работает в Киноцентре? Получает гроши? В сериалы его уже не зовут?
   – Мам, какая разница!
   – Не вижу для него никаких перспектив! – отрубила мать. – Подумай хорошенько, прежде чем выходить за него!
   – Мам, мне пора.
   Последним событием дня стала окраска волос.
   Ира приобрела краску, которая, как ей показалось на образце, точно воспроизводила натуральный цвет ее шевелюры. Правда, от шевелюры почти ничего не осталось. Но когда она просушила голову и взглянула на себя в зеркало ванной, то сама удивилась – насколько моложе она выглядела.
   Сашу она встретила в новом костюме. Он остолбенел:
   – Ну, ты даешь…
   – Нравится? Зрителям тоже понравится, как ты думаешь?
   Он кисло отмахнулся:
   – Теперь они у тебя с языка не слазят, эти зрители… Поглядим еще, дойдет ли передача до эфира!
   Но он переживал зря. Подготовка к передаче шла полным ходом. Уже через неделю высокие гости прибыли в студию на запись.
   Ира волновалась. Свою роль она выучила наизусть. За неделю в текст были внесены кое-какие поправки, и она была этому очень рада. Текст стал куда острее. Она смаковала некоторые колкие фразы, и ей даже казалось, что она сама их написала.
   Софиты и камеры ее не напугали. Как-никак, а ей уже приходилось сниматься. Не смутил ее и гость.
   Красивый, очень элегантный мужчина. Он вдребезги разбил все ее представления об азиатах. Куда больше она трепетала перед Димой – вторым ведущим. Дима не обращал на нее внимания все время, пока шла подготовка к записи. Она боялась, что он ее недолюбливает. «Наверное, с Настей у них были свойские отношения, – соображала она. – А тут выперлась я. Ну, вот и результат! Едва смотрит в мою сторону. Да ладно! Диму мы как-нибудь переживем!»
   Она не подкачала. Фразы у нее выскакивали бойко, на лице застыла язвительная улыбка. Ира даже не подозревала, что подсознательно копировала манеру прежней ведущей.
   – А теперь мы спросим моего гостя, что он думает о необходимости благотворительного фонда? – высказывалась она.
   Гость охотно отвечал:
   – Мне известно, что этот фонд вовсе не занимался своей уставной деятельностью. Не соглашусь с мнением, которое тут высказывали, будто фонд работает. Он не работает. Он просто существует.
   – На какие же средства он существует? – задавала Ира вопрос.
   – Средства поступают с исторической родины господина Жумагалиева, – четко отвечал гость. – Но они не расходуются по назначению.
   – А конкретней? – впивалась в него Ира.
   Жумагалиев зашевелился в своем кресле и посмотрел в ее сторону. Она ему искренне симпатизировала, но текст был утвержден заранее. Сейчас она его разнесет в пух и прах.
   – Я не открою тайны, если скажу, – начал. гость, – что на родине господина Жумагалиева сейчас наблюдается упадок производства. Зато торговля сырьем расцветает. В общих чертах, эти деньги получены именно в результате продажи сырья.
   – На Запад? – спросила Ира.
   – Не только. Восток заинтересован в этом столько же, сколько и Запад. Принцип у всех один: «Налетай, подешевело!» И налетают. И грабят. И продают сырье по минимальным ценам. По смешным ценам.
   – Почему же?
   – Потому, что всякому беспределу рано или поздно положат предел. И те, кто торгует сырьем, это хорошо понимают. Им все равно, сколько они возьмут за товар, в каком состоянии оставят после себя свою страну. Им нужно одно – распродать все как можно скорее.
   – И из этого не делают тайны? – спросила Ира.
   – Разве что господин Жумагалиев, – усмехнулся гость, какой-то независимый эксперт, – которому вовсе незачем афишировать эту информацию, ради собственного спокойствия…
   – Вопрос из зала! – вмешался Дима.
   Последовала пауза. Зала не было, его предполагали записать потом. После паузы Дима перехватил инициативу и зачастил, как по бумажке:
   – Ну, мы выслушали не слишком приятные факты, не правда ли, господин Жумагалиев?
   Тот пошевелился, улыбнулся.
   – Фактов я тут не услышал. Не вижу смысла давать конкретные ответы на абстрактные вопросы, – меланхолично заявил Жумагалиев и опять растянул губы в улыбке. – Деятельность нашего фонда абсолютно легальна и подлежит проверке. Можете проверить и убедиться, прав ли был независимый эксперт.
   – А фонд все-таки проверяли? – всунулась Ира.
   Так ей следовало поступить по сценарию.
   – Пока нет.
   – Но он нуждается в проверке?
   – Если вы так считаете…
   – Наша Ира что-то слишком увлеклась финансовыми проблемами, – бойко заговорил Дима. – А мне интересно другое! Господин Жумагалиев, не могли бы вы высказать свое мнение насчет многоженства?
   Жумагалиев мягко рассмеялся:
   – Что ж, если человек может содержать две жены – пускай содержит. А если он еще и вытерпит их – он просто молодец.
   Ира опять подумала, что Жумагалиев ей нравится. Дима тараторил:
   – А вы-то сами? Вы присоединились к направлению, которое сейчас развивается в азиатских странах Содружества?
   – Безусловно нет, – ответил гость. – Я по природе однолюб.
   – Не может быть!
   – Вы и это хотели бы проверить? – улыбнулся Жумагалиев.
   Дима задал ему еще несколько вопросов, и запись была завершена. Ира чуть не запрыгала от счастья.